Разоблачения Аэды (джен)

Элейна не успела дойти до раковины, как очередной приступ тошноты скрутил желудок и заставил ее снова скрыться в туалетной кабинке. Она не понимала, что послужило тому причиной: то ли выпитый кофе, то ли ее впечатлительность. Вытерев рот рукой, она поднялась с пола и вернулась к раковине. Тело била мелкая дрожь, а на лбу выступил холодный пот. От ледяной воды сводило зубы и ломило суставы пальцев. Пересилив себя, Элейна поставила под шумящую струю ладони и набрала в них воду, а затем, сделав глубокий вдох, прижала к лицу.

Они никогда не были друзьями, но и открыто не враждовали. До четвертого курса они даже не здоровались, хотя часто пересекались на занятиях. Еще до поступления в Хогвартс Элейна с подачи своей бабушки узнала, что ребят, подобных отпрыску Малфоев, лучше держать на расстоянии вытянутой руки, но и наживать в их лице врагов тоже не стоило. Когда девочка спросила, почему, бабушка вздохнула и ответила, что с возрастом она поймет все сама. «Я всего лишь пытаюсь восполнить пробелы твоего воспитания», — говорила она Элейне, когда та пыталась увернуться от скучного разговора, а затем начинала журить ее «бестолковых» родителей. Отец Элейны советовал слушать бабушку вполуха, поскольку считал ее взгляды немного старомодными, хоть и не лишенными оснований.

Шли годы, и Элейна стала замечать, что многие ее однокурсники (в основном, маглорожденные) нередко отпускали в сторону Люциуса Малфоя нелестные комментарии. Ей же не было до него никакого дела: для нее он был чрезмерно манерным и неестественно ухоженным для своего возраста сынком богатых родителей. Даже его вежливость казалась неискренней: однажды он помог ей подняться, когда она запуталась в полах своей мантии и растянулась на каменном полу. Элейна уже тогда знала, что если бы ее семья не претендовала на включение в Справочник чистокровных волшебников, она бы так и осталась там лежать. Да, Люциус был поверхностным, но никогда не делал ей или ее друзьям ничего плохого, поэтому по-настоящему презирать его она не могла, да и не хотела.

Все изменилось на четвертом курсе. Элейна сидела на полу и повторяла отбрасывающие чары: они оказались намного сложнее, чем она думала, и ей даже пришлось провести бессонную ночь, отрабатывая их. Получалось по-прежнему плохо, и Элейна начинала закипать: она привыкла, что раньше заклинания давались ей относительно легко, и с ужасом представляла, как будет краснеть перед деканом своего факультета. Раздраженно выдохнув, она вновь занесла палочку над книгой и только открыла рот, как по коридору раскатился громкий смех одного из слизеринцев. Палочка выпустила несколько тусклых искр, от которых не дрогнули даже летающие в воздухе пылинки.

— Да чтоб тебя! — ругнулась Элейна и со злостью тряхнула ею. Неожиданно вырвавшийся сноп искр отскочил от начищенного доспеха и отлетел в сторону. Раздался звук падения и стон, все разговоры мигом смолкли, а через мгновение по коридору прокатилась волна шепота. Элейна поняла, что нарвалась на большие неприятности. Вскочив с пола, она побежала к месту происшествия, к которому уже начали подтягиваться ученики: кто-то был не на шутку взволнован, а кто-то, увидев пострадавшего, смеялся в кулак. Пробившись через гудящую толпу, Элейна увидела растянувшегося на полу Люциуса. На его лице застыли испуг и удивление — он даже не понял, что с ним случилось. Подбежавшие в ту же секунду друзья подхватили его под мышки и поставили на ноги.

— Люциус, прости, я не хотела, — Элейна встревоженно взглянула на него. — Ты в порядке?

— Я… — выдохнул все еще ошарашенный Люциус. Когда один из мальчишек попытался отряхнуть его мантию, он пришел в себя и оттолкнул его, а затем шагнул в сторону Элейны. — Да как ты посмела?

Заметив нехороший блеск в его глазах, Элейна сунула руку в карман и сильно сжала палочку, готовясь к нападению. Ох, не стоило ей отрабатывать заклинания в коридоре. «Ну почему именно в него?» — грешным делом подумала она. Элейна знала, что Люциус посещал дуэльный клуб, и связываться с таким противником ей совсем не хотелось. Да и в голове моментально всплыли наставления бабушки.

— Ха! Сейчас рыжей достанется! — донесся до нее возбужденный голос из толпы.

— Фурункулюс! — Люциус внезапно выхватил палочку, и в сторону Элейны полетело заклинание — в последний момент она кое-как успела увернуться от него.

— Это было случайно! — завизжала она и попятилась назад. Очередное отраженное заклинание отлетело в сторону и попало в ее однокурсника — его лицо сразу же покрылось огромными прыщами. — Шандар, прости! — крикнула Элейна и продолжила отбиваться от летящих в нее нескончаемым потоком заклинаний.

Несмотря на угрозу оказаться в больничном крыле, все больше учеников толпились вокруг них: все хотели посмотреть, что же произойдет дальше. Кто-то подначивал Малфоя отомстить за поруганную честь, а кто-то сочувственно обсуждал несчастную отличницу, угодившую в такую передрягу, но никто не пытался прийти ей на помощь.

Люциус послал еще несколько заклинаний, а Элейна все отступала, отбивая их, пока не уперлась спиной в стену. Яркая вспышка — и щеку пронзила резкая боль: заклинание наконец достигло своей цели и полоснуло по коже. Вскрикнув, Элейна выронила палочку и схватилась за место пореза. В ожидании очередного заклинания она закрыла лицо свободной рукой и в этот момент почувствовала себя загнанным в угол зверьком. От страха и досады на глазах у нее навернулись слезы. — Люциус, пожалуйста, не надо!

— А ну отвали от нее! — внезапно раздался дрожащий голос, и все повернули голову в его сторону. Посередине коридора стояла Сивилла и тяжело дышала после бега. Ее огромные круглые очки съехали на нос, а к подошве прилип кусок туалетной бумаги. Вытянутая с палочкой рука подрагивала, но в глазах Сивиллы читалась решительность. Она уже открыла рот, чтобы произнести заклинание…

— Экспеллиармус! — и палочка вылетела у нее из рук. Из-за ее спины вышел Филиус Флитвик и на мгновение застыл, пораженный открывшейся перед ним картиной. — И вы туда же! Да что тут происходит? — недовольно произнес он и в тот же миг обезоружил Люциуса. — Мистер Малфой, немедленно объяснитесь!

— Она первая начала, — прошипел Люциус и бросил презрительный взгляд на Элейну.

Нагнувшийся, чтобы подобрать с пола палочки, Флитвик на мгновение замер, а затем выпрямился и удивленно посмотрел на одну из своих самых беспроблемных учениц.

— Мисс Ди? — только и смог сказать он, а затем заметил кровь на ее белой манжете и приказал убрать руку. Покачав головой, он шепотом произнес заклинание, и Элейна почувствовала, как швы неприятно стянули кожу.

Ее глаза судорожно метались между профессором и Малфоем, словно последний все еще представлял для нее опасность.

— Профессор, я всего лишь повторяла отбрасывающие чары перед вашим занятием. Они у меня не получались раньше, честное слово! Я целилась в доспех и даже не произнесла заклинание… И в Шандара я тоже не целилась.

— Отведите мистера Саваркара в больничное крыло, — сказал Флитвик друзьям пострадавшего, у которого уже начали лопаться прыщи. — Отбрасывающие чары, говорите? Интересно, — он осуждающе покачал головой, хотя Элейне на мгновение показалось, что его губы тронула довольная ухмылка. — Мисс Ди, неужели правила школы написаны не для вас? Разве вы не подумали, что зачарованные доспехи смогут отразить ваше заклинание и навредить другим ученикам? Я разочарован, вы казались мне такой разумной ведьмой. Еще и бросаться фурункулюсом — не слишком ли вы взрослая для этого заклинания?

— Его Малфой кинул, — раздался смешок из толпы, и уши Люциуса мгновенно вспыхнули. Профессор лишь слегка приподнял бровь и продолжил отчитывать Элейну.

— Какая ужасная безответственность! А сколько бы еще ваших однокурсников пострадало, не окажись я здесь вовремя? Пройдите к директору, и, — профессор Флитвик задумался, — минус пятьдесят очков Рейвенкло.

Кто-то из слизеринцев присвистнул, а рейвенкловцы разочарованно завыли. Элейна подхватила с пола сумку и оброненный учебник и понурив голову двинулась в сторону кабинета Дамблдора. «Ну хотя бы щеку подлатал, хоть бы шрамов не осталось», — подумала она.

— Мистер Малфой, — внезапно донесся до нее скрипучий голос профессора, — вас тоже это касается. Проследуйте за мисс Ди. И я также вынужден снять с вашего факультета пятьдесят очков.

Теперь недовольный гул прокатился по толпе слизеринцев, а рейвенкловцы ехидно захихикали.

— А как же Трелони? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Она пыталась остановить потасовку, в отличие от вас всех, — ответил профессор Флитвик. — К тому же я успел выбить палочку до того, как она смогла натворить глупостей. Мисс Трелони, на сегодня отделаетесь предупреждением, вы поняли меня? — Сивилла вцепилась в свою сумку и испуганно закивала. Окинув всех взглядом, профессор Флитвик кивком головы напомнил Элейне о ее маршруте и принялся загонять в класс оставшихся учеников.

Люциус сжал зубы и сердито прошел мимо Элейны: она даже почувствовала, как его мантия всколыхнула воздух рядом с ней. Она обреченно вздохнула и поплелась за ним следом. Она до сих пор не понимала, как это получилось: конечно она знала правила, но была уверена, что ничего из ее попыток не выйдет. Видимо, выплеснувшаяся досада сыграла с ней злую шутку и усилила заклинание настолько, что оно сорвалось с палочки.

За размышлениями Элейна даже не заметила, как они миновали каменную горгулью и оказались в кабинете директора. Малфой сразу же плюхнулся в глубокое кресло и принялся рассматривать узоры на ковре под ногами; Элейна от неловкости не могла и шагу ступить.

— Ты так и будешь стоять?

— Нет, — Элейна дошла до соседнего кресла и присела на краешек.

Люциус окинул ее взглядом с ног до головы и отвернулся к окну, глубоко задумавшись о чем-то своем. Внезапно он переменился в лице и повернулся к Элейне, которая так и сидела неподвижно в кресле:

— Болит? — перемена его настроения заставила Элейну вздрогнуть от неожиданности. — Извини, наверно для девчонки это вообще трагедия.

— Ага… — Элейна стукнула носками туфель друг об друга и аккуратно потрогала швы кончиками пальцев. — Ничего. Сегодня напишу бабушке, чтобы она заказала мазь от порезов — ее соседка делает замечательные зелья. Просто раньше я уже рассекала этим заклинанием себе бровь...

— Твоя бабушка Лионора Ди?

— Угу.

— Хорошо… — кивнул Люциус и принялся рассматривать портреты на стенах. — Ты сказала, что не успела произнести заклинание. Как у тебя получилось это сделать? Мы же только начали его проходить, — его голос оставался безразлично холодным, но в глазах уже читался нескрываемый интерес. — А невербальные заклинания изучаются на шестом курсе.

— Я просто разозлилась на Руфуса, и оно как-то само получилось, — Элейна почесала затылок и опустила глаза в пол. — Он слишком громко смеялся и мешал мне. Вообще-то мама говорила, что нельзя насылать чары, когда злишься, но я просто устала, что у меня ничего не получается.

— Ты же понимаешь, что у тебя случайно получилось невербальное заклинание? И получилась неплохо, — Люциус потер ушибленное запястье и неожиданно улыбнулся Элейне.

От этой улыбки сердце ее забилось быстрее. Во рту пересохло, язык прилип к небу, и Элейна лишь смогла кивнуть в ответ. В то же мгновение в другом конце кабинета скрипнула дверь, и из нее появился Альбус Дамблдор. Он долго читал им лекцию о запрете применять магию в коридорах школы, о том, как важно контролировать свои эмоции и как тяжело сводить прыщи после сглазов. Люциус хмурился и кивал в ответ, а Элейна усиленно делала вид, что слушает директорские наставления, хотя в голове у нее роились совершенно другие мысли. Ей улыбнулся сам Люциус Малфой…

А потом им назначили отработки у Хагрида до конца учебного года, которые оказались настоящим кошмаром как для Люциуса, так и для Элейны, не привыкших к тяжелому физическому труду.

— Знал бы мой отец, — шипел Люциус, сливая в яму зловонную воду после чистки клеток нарлов.

— Так расскажи ему, — пожала плечами Элейна, отставив в сторону пустое ведро, и наступила ботинком на палец огромной перчатки, чтобы стянуть ее.

— Шутишь? Из-за тебя он до сих пор ищет повод напомнить, что со мной разделалась девчонка. Я благодарен каждому дню, когда не получаю от него письма, — поджал губы он.

— Ну извини, — вздохнула Элейна и убрала прилипшую прядь со лба. Люциус проводил взглядом ее руку, а потом пристально посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. Элейна заметила это и улыбнулась.

— Забей, все нормально, — смутившись, буркнул он и последовал ее примеру, сняв перчатки, а затем подхватил их двумя пальцами за чистый край. — Кстати, давно хотел сказать, что шрам почти исчез. Это хорошо. И еще… тебе идет новый цвет волос.

— Спасибо, — Элейна почувствовала, как еще больше заливается краской, и сделала вид, что поправляет шнурки.

— Хватит копаться! Давай уже побыстрее отчитаемся и пойдем в замок, пока ужин не пропустили, — Люциус зябко повел плечами.

Хагрид был очень доволен проделанной работой и сунул им парочку каменных кексов на дорожку. Когда дверь за ними закрылась, Люциус запульнул кулинарный шедевр лесничего в сторону Запретного леса. Элейна стояла рядом и пыталась раскрошить их для живности, чтобы не обидеть Хагрида: пусть хотя бы нарлы полакомятся сладеньким. Когда у нее ничего не получилось, она отдала свои кексы Люциусу, и их постигла та же участь.

— Отвратительно, — поморщился он и зашагал по мощеной дорожке.

— А мне кажется, это не худшее наказание, — пожала плечами Элейна. — Нас хотя бы никто не видит. Так бы чистили утки без магии в больничном крыле, вот стыдоба-то была.

— Вот спасибо так спасибо! — шутливо поклонился Люциус воображаемому Дамблдору, и Элейна засмеялась.

В последнее время она стала замечать, что ей становится все комфортнее рядом с ним: Люциус почти забыл о случившемся и даже начал здороваться с ней в коридорах. Они по-прежнему общались только на отработках, и это были самые счастливые часы для Элейны. Быть может, она бы уже давно завалила родителей жалобными письмами, только вот ее все устраивало...

Вскоре Люциус начал подсаживаться к ней на занятиях по заклинаниям.

— Я ничего не понимаю, что он там квакает, — шепнул он Элейне. — Поможешь?

И Элейна помогала, хотя видела, что и без ее помощи Люциус мог осилить новые заклинания, если бы захотел. Ей было приятно внимание холодного красавца, по которому проливали слезы ее однокурсницы и просили девочек постарше сварить амортенцию, чтобы подлить ему в сок. В какой-то момент они заметили, что Элейна сблизилась с ним, и стали расспрашивать о его интересах. Сначала это веселило — они вместе с Люциусом смеялись над ними, пока убирали навоз, — а потом начало злить.

Люциус ей нравился, даже очень, но она боялась прослыть такой же дурой и изо всех сил продолжала делать вид, что они друзья. Сивилла волновалась, но, видя счастливое лицо подруги, ничего не говорила и лишь недовольно посматривала на них с соседней парты, на что Элейна только виновато пожимала плечами…

Так пролетели несколько месяцев, и наступил июнь. Это была их последняя отработка у Хагрида. Лесничий не мог нарадоваться, как они подружились за это время и как здорово ему помогли, и, напоив их чаем, отпустил пораньше — лето все-таки. Когда они уже были в дверях, он сказал, что будет рад, если в следующем году они будут заглядывать к нему почаще — без отработок, конечно. Люциус молча кивнул, а Элейна пообещала навестить его сразу же, как наступит сентябрь.

— Ты правда собралась приходить в гости к этому болвану? — недовольно спросил Люциус, убедившись, что лесничий их не слышит.

— А что такого? Хагрид хороший, — Элейна пожала плечами.

— Ну конечно… — Люциус задумчиво почесал пушок над верхней губой, который в последнее время отращивал, чтобы казаться старше и солиднее. — Спустимся к озеру?

— Давай.

Привязанные к причалу лодки гулко постукивали друг об друга, покачиваясь на волнах. В еще не остывшем воздухе кружились стрекозы. Насобирав по дороге полные карманы камней, Люциус и Элейна сидели на нагретых досках, подставив носы под мягкие лучи солнца. Люциус хвастался своим умением бросать «блинчики», а Элейна болтала босыми ногами в воде.

— Какие планы на лето?

— Не знаю. Родители что-то говорили про Францию: отец хочет сходить там в кафе и вживую посмотреть, как не-волшебники используют миксер, — поймав на себе недоуменный взгляд Люциуса, она развела руками: — Ну для меренг… Ладно, проехали.

— А потом?

— К бабушке на пару недель в Коукворт, — Элейна тяжело вздохнула. — Опять будет ворчать.

— Почему?

— Потому что покрасила волосы и с тобой подралась.

— А, точно, — усмехнулся Люциус, а затем повернулся к ней и убрал с ее лица непослушные пряди. Элейна от удивления даже рот открыла. В этот момент ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Неужели чувства ее не подвели, и это произойдет прямо сейчас? Но Люциус лишь улыбнулся и убрал руку. — От пореза даже следа не осталось. Хорошо.

Когда он отвернулся и снова принялся бросать камни, Элейна почувствовала разочарование. Какая же она дура! А что если он заметил, как она покраснела и испугалась? Ей надо было срочно натянуть свою привычную маску подруги самого популярного мальчика на своем курсе.

— Сбрей эти усы, выглядишь как придурок, — нахмурилась она и встала на ноги. Нащупав в кармане камень, она подкинула его на ладони и швырнула со всей силы.

— Что? — задумчиво протянул Люциус, наблюдая, как камень плюхнулся в воду, а затем нагнулся и посмотрел на свое рябящее отражение в озере. — А, это… Нарцисса сказала, что с ними я выгляжу мужественно.

— Кто такая Нарцисса? — Элейна внезапно почувствовала приступ ревности.

— Знакомая, учится на третьем курсе. Наши семьи дружат.

— А, — отрезала она и бросила в воду еще один камень. — Она просто боится тебя обидеть.

— Может, мне все-таки идут усы? — Люциус поднялся и, отряхнув брюки, встал напротив Элейны. Теперь их лица были на одном уровне, и он улыбнулся, увидев веснушки у нее на носу — раньше он их не замечал.

— Люц, у меня глаза еще на месте, — небрежно бросила она. — Ты наверняка ей нравишься. Она бы тебе и слова не сказала, вырасти у тебя хоть задница на лице.

— Да брось, — засмеялся Люциус, а потом, почесав губу, вдруг сделал серьезное лицо. — А ты теперь всегда будешь говорить мне правду, что ли?

Элейна задумалась, переступая босыми ногами по деревяшкам, и коротко кивнула.

— Типа того.

— Тогда поможешь мне?

— Ладно, — Элейна отряхнула руки от песка и вытащила из кармана джинсов палочку. — Готов? — он кивнул и зажмурился. Набрав в легкие побольше воздуха, Элейна взмахнула палочкой и прошептала: — Барбам тондео.

Люциус почувствовал, как заклинание мягко коснулось его верхней губы, а за ним последовало прохладное дуновение ветерка. Светлые ресницы дрогнули, и он увидел сосредоточенное лицо Элейны совсем рядом: от напряжения она нахмурилась и закусила губу.

— Живой?

— Вроде, — Люциус провел рукой по лицу и почувствовал идеально гладкую кожу — даже у него не всегда получалось побриться так хорошо. — Лучше?

— Ага, — кивнула Элейна и, убрав палочку, принялась рыться в карманах в поисках камней. — Теперь девчонок не стошнит, если вдруг полезешь к ним целоваться.

— Отлично, — выдохнул Люциус и схватил ее за запястье, притянув к себе. От неожиданности ее пальцы разжались, и на доски упали несколько плоских камешков, которые она приберегла напоследок, чтобы уделать Люциуса в «блинчики». Просто так, чтобы не задавался. Она-то в Коукворте в этом деле набила руку и могла дать фору даже местным мальчишкам.

— Да что ты… — не успела договорить Элейна, как он заткнул ее рот требовательным поцелуем. Было слишком мокро и непонятно, но даже спустя пять лет она помнила солоноватый привкус его губ и мягкие волосы, слегка влажные на затылке от летней жары.

В тот год кубок школы достался Хаффлпаффу.

Но все это было неважно: тем летом Элейна выиграла нечто большее, чем переходящий от факультета к факультету приз.

— Мисс Ди? С вами все в порядке? — из воспоминаний ее выдернул стук в дверь и голос Феликса Флинта, которого не на шутку испугало то, как неожиданно позеленело ее лицо и как быстро она выскочила из-за стола, чуть не сбив официанта с ног.

Элейна вытерла лицо бумажным полотенцем, поправила задравшийся пиджак и, напоследок взглянув на себя в зеркало, вышла из уборной.

— Да, все хорошо, — ее губы тронула вымученная улыбка.

Оглядев ее бледное лицо в красных пятнах и посиневшие губы, мистер Флинт не поверил ни единому ее слову. Будучи прямолинейным человеком, особенно в вопросах своего комфорта, он искренне не понимал все эти вежливые расшаркивания, но решил промолчать.

— Вам надо поберечь себя. И вот, вы забыли, — он протянул салфетки, на которых Элейна записывала их разговор. — Я добавил одну, там написан ваш гонорар. Это на первое время, если расследование потребует больших ресурсов, мы обсудим этот вопрос.

Элейна пробежала глазами по салфетке, на мгновение расширив их от удивления, но быстро вернула своему лицу невозмутимое выражение. Она молча кивнула и пожала протянутую руку. Теперь ей хотелось поскорее убраться из этого места. Попрощавшись с мистером Флинтом, она спустилась по ступенькам, перебежала дорогу в неположенном месте и уже стояла на входе в офис, рядом с которым примостился бездомный с тележкой. Порывшись в карманах, она нашла сикль, затерявшийся в подкладке брюк, и бросила его в протянутую банку. Когда Элейна скрылась за дверью, мужчина оглядел монету и сплюнул: ему уже не в первый раз подкидывали деньги, которые отказывались принимать даже в самых маленьких ломбардах.

* * *

«Дорогой Люциус» — вывела Элейна, а затем, передумав, зачеркнула написанное. Острый кончик пера порвал бумагу и оставил на столе большую кляксу. Цокнув языком, девушка очистила столешницу заклинанием и, скомкав, отправила письмо в корзину к остальным испорченным бумагам.

Прошло три года с их последней встречи, но даже вежливое обращение к Малфою вызывало у нее раздражение. Она даже по имени не могла его называть! Она прокручивала в голове такую банальную фразу на все лады, представляла, что пишет письмо незнакомому человеку, успокаивала себя правилами хорошего тона, но никак не могла написать ее на бумаге. Все это выглядело ужасно неправильно.

Рита оставила свои дела и неотрывно следила за тем, как щеки Элейны то бледнели, то становились пунцовыми, а отчаяние в глазах сменял гнев — и обратно. Когда корзина переполнилась и из нее начала вываливаться на пол бумага, Скитер не выдержала и спросила в лоб:

— Я вот не пойму, ты письмо бывшему пишешь, что ли?

Элейна прекратила писать и метнула в нее злобный взгляд, от которого у любого другого побежали бы мурашки по коже. Но только не у Риты. Рита столько раз выводила из себя волшебников, что стала невосприимчива к любым всплескам эмоций. Да и от ее цепкого взгляда не укрылось то, как от ее вопроса у Элейны вспыхнули уши. Элейна тоже это почувствовала и прикрыла их холодными ладонями.

— Неважно, — буркнула она.

— Еще как важно, раз ты так злишься, — улыбнулась Рита и сложила руки на груди. — Кто-то из твоих любовничков нарвался на неприятности?

— Это не… Ай, не отвлекай меня! — отмахнулась от нее Элейна.

— У-у, да тут скоро извержение вулкана произойдет! — засмеялась Рита, а затем привстала и навалилась на столешницу, чтобы стать чуть ближе к Элейне. Понизив голос, она сказала: — Дам тебе профессиональный совет, пока ты тут всю бумагу не перевела. Что было, то было. Все люди равны — спала ты с ними или нет. И спрячь свои эмоции подальше. Ах да, что бы потом ни говорили, ты делала это не из мести за свое разбитое сердечко, а потому что это твоя работа. Цинично? Возможно. Зато потом спасибо мне скажешь за сохраненные нервы.

Элейна поджала губы и кивнула. Она была не согласна с Ритой, да и вообще вся эта ситуация ей не нравилась. Она не хотела мстить Люциусу и выставлять на публику больше подробностей его личной жизни, чем от нее требовалось. Но почему-то сейчас слова коллеги подействовали на нее как ушат ледяной воды, и в голове сразу прояснилось. Она взяла новый листок бумаги и, сжав зубы, быстро написала:

«Дорогой Люциус,

Мне очень нужна твоя помощь. Подробности при встрече — не могу рассказать все в письме, но, поверь мне, это очень важно. С нетерпением жду ответ.

P.S. Выбор времени и места оставляю за тобой.

P.P.S. Птица кусается, угости ее чем-нибудь.

С наилучшими пожеланиями,

Элейна Ди»

Пробежавшись по письму глазами, Элейна сложила его в конверт и поставила свою личную печать, чтобы не подставлять редакцию. Рита все это время наблюдала за ней, а когда Элейна направилась к выходу, кинула вслед:

— Элейна, это все ради статьи!

— Конечно, — тяжело вздохнула она и пошла искать свободную сову.

Как только дверь за ней закрылась, Рита вскочила с места и подняла с пола скомканный листок бумаги. Развернув его, она пробежавшись по единственной строчке глазами и на пару минут задумалась, прокручивая в голове, кто же так взбудоражил ее коллегу. Окажись кто-нибудь в их кабинете прямо сейчас, он бы наверно услышал, как вращаются шестеренки у нее в голове. Наконец Рита смогла сложить два и два и расплылась в хищной улыбке:

— Люциус Малфой? А ты не так проста, Элейна Ди.

* * *

Элейна стояла напротив зеркала в своей комнате и рассматривала волосы: до идеального цвета было еще далеко, но хотя бы ей больше не хотелось заплакать от одного своего вида. Зелье действовало хорошо, но под конец дня уже выдыхалось, и некоторые пряди становились персиковыми. «Выгляжу как енот», — подумала Элейна и поморщилась. Вылив в себя очередной пузырек зелья, она забралась под одеяло и начала просматривать стопку газет, которые насобирала за день в метро.

Глухой удар об стекло заставил ее вздрогнуть и отложить чтение. На подоконнике топталась бородатая неясыть, которую она днем отправила к Люциусу. «Быстро ты», — подумала Элейна и открыла окно. Сова залетела в комнату и уселась на спинку стула, смяв когтями ее джинсы. Элейна достала из ящика коробочку с сушеными жуками и потрясла ею перед самым клювом птицы.

— Коперник, давай без глупостей, ладно? — сказала она, и неясыть нехотя протянула лапу. Элейна отвязала сверток и дала птице пару жуков, ловко увернувшись от острого клюва. В их редакции жили только совы-ветераны — Амергин не доверял молодым и неопытным птицам, которых мог перехватить кто угодно, особенно после его экспериментов с кукушкой. Только вот у опытных сов был один большой недостаток: чем старше они становились, тем сквернее делался у них характер. Элейна по привычке предупреждала всех в своих письмах, что сова может укусить, даже не зная, кому поручит корреспонденцию — они кусались все как одна.

Элейна развернула узкую полоску пергамента, на которой были написаны день, время и место встречи: Люциус предложил увидеться в следующую пятницу в ресторане неподалеку от Собора Святого Павла. Элейна глубоко вздохнула и прижала письмо к груди: кажется, у нее все получилось.

Коперник щелкнул клювом и потянул ее за рукав, выпрашивая еще угощений. Элейна покачала головой и вытащила из коробочки еще двух жуков — письмо ее так сильно обрадовало, что она расщедрилась.

— Держи, попрошайка, сегодня заслужил.

Коперник быстро разделался с бронзовками, насорив на пол переливающимися крылышками, и вылетел в окно, благодарно ухнув напоследок.

* * *

Элейна пришла на пятнадцать минут раньше и теперь сидела в этом снобском месте совсем одна и теребила выбившуюся из прически прядь. Ей хотелось исчезнуть, но ее белые волосы, которые чуть ли не светились в свете ламп, привлекали к себе слишком много внимания. Одетая с иголочки пожилая женщина за соседним столиком внимательно рассматривала ее волосы, а затем перевела взгляд на пиджак с растянувшимися локтями и поджала губы. Поймав на себе взгляд Элейны, она отвернулась к окну и отпила чай из изящной чашки. Элейна опустила голову и покрутила в руках стакан с водой. Ну где же этот Малфой?

Легшая на плечо ладонь заставила ее вздрогнуть.

— Прости, не хотел тебя напугать, — от знакомого мягкого голоса ее сердце сделало кульбит, а ладони мгновенно вспотели. — Здравствуй, рад тебя видеть.

— Здравствуй, — Элейна подняла глаза и одарила стоявшего перед ней молодого мужчину натянутой улыбкой.

— Давно тут сидишь? Я даже не подумал, что ты придешь раньше меня, — Люциус снял мантию и опустился на стул напротив нее.

— Все в порядке, не хотела, чтобы ты ждал и тратил свое время на меня, — Элейна поднесла к губам стакан и почувствовала, как рука предательски трясется. — Это ненадолго, обещаю.

— Ну зачем ты так? Я очень обрадовался твоей сове. Только вот о нравах своей птицы лучше писать на конверте, а не в конце письма, — улыбнулся Люциус. Краем глаза Элейна заметила, как его рука скользнула по скатерти к ее ладони. — Я так скучал.

— Раз скучал, мог бы отправить письмо, — поморщилась Элейна и спрятала руку под стол.

— В отличие от тебя, — Люциус выпрямился на стуле и заправил за ухо упавшую на глаза прядь, — я не знал, куда посылать сов.

— Справедливо, — пожала плечами она и спряталась за меню.

Время от времени украдкой поглядывая на Люциуса, Элейна отметила, что он сильно изменился: стал еще манернее и холоднее. От вспыльчивого мальчишки, которого она когда-то знала, казалось, не осталось и следа. Они посидели какое-то время молча, пока вода у Элейны в стакане не закончилась, а кудрявая прядь не превратилась в сосульку. Наконец официант поставил перед ними бокалы и наполнил их вином. Как только он отошел от столика, Элейна схватила свой бокал и мигом его осушила, чем сильно развеселила Люциуса.

— Узнаю прежнюю Элейну, — выдохнул он и поднял свой бокал, — времени зря не теряешь.

— Неужели только мне неловко? — Элейна бросила в его сторону колючий взгляд и попыталась снова наполнить свой бокал. Руки отказывались слушаться: ей казалось, что бутылка в любой момент выскользнет из потных ладоней.

— Позволь мне, — Люциус подался вперед и забрал бутылку, случайно коснувшись ее руки. Элейна кивнула и спрятала руки под стол, нервно потирая об джинсы место, где только что были его пальцы. — Конечно мне тоже неловко, но, как я уже говорил, я очень рад тебя видеть. И сгораю от любопытства, что заставило тебя написать мне спустя три года.

Элейна только хотела ответить, как рядом с ними появился официант с заказом. Она с грустью посмотрела в свою тарелку — сейчас ей в горло кусок не лез, но для вида надо было что-то заказать, и она не смогла выбрать ничего банальнее, чем чертов салат. Уныло повозил по тарелке вилкой, Элейна подцепила кусок огурца и отправила его себе в рот, запив вином. Наконец алкоголь поумерил ее волнение, и она смогла взять себя в руки.

— Хотела узнать, состоишь ли ты в той организации? Помнишь, про которую ты говорил? — спросила Элейна как бы невзначай, продолжив ковыряться в салате.

На мгновение рука Люциуса замерла над тарелкой, затем он выдохнул и продолжил разделывать стейк.

— Состою. А что? — настороженно спросил он.

— Ну, знаешь… Я подумала о моей семье и решила оказать услугу своим потомкам: я бы не хотела, чтобы их попрекали за нечистоту крови. Ошибки, — Элейна глубоко вздохнула, испытывая непередаваемое отвращение к каждому произнесенному слову, — моих предков не должны усложнять им жизнь в волшебном мире, как это случилось со мной... — от этих слов Люциус перестал жевать. — На мне все должно закончиться, и я чувствую за это ответственность.

Люциус отпил вина и вытер губы салфеткой. У краешков рта пролегла напряженная складка. Он осторожно заглянул Элейне в глаза, пытаясь понять ее чувства.

— Вот уж не ожидал такого от бывшей старосты Рейвенкло, рьяно защищавшей грязнокровок. Что изменило твое решение?

— Я пожила среди них, — коротко ответила Элейна и залпом осушила бокал. Терпеть все это было уже невозможно, однако отвращение к самой себе играло ей на руку: Люциус не смог заметить неискренности в ее словах и немного расслабился.

— Вот уж не сомневался, — как-то нервно рассмеялся он и наполнил их бокалы. — Рад, что до тебя наконец-то дошло. Было бы очень печально, если бы волшебный мир лишился еще одной чистокровной семьи. Нас и так не то чтобы много осталось. Уверен, скоро эта ситуация изменится, и всем станет легче дышать. И не поверишь, буквально на днях нас покинул один человек, который делал важную работу и которому не так-то просто найти замену. Кажется, ты изучала древние руны и знаешь арабский?

— Да, в последнее время я зарабатывала себе этим на жизнь, — соврала Элейна.

— Поразительное совпадение, — задумчиво произнес Люциус и отпил вина. — Так уж и быть, замолвлю за тебя словечко.

— Спасибо! — Элейна изобразила радость на лице и продолжила есть, хотя и чувствовала, как салат встал комом у нее в горле. — Как я могу тебя отблагодарить?

— Ну, я еще ничего не сделал, — ответил Люциус. — Решение остается за Темным Лордом. Так что поговорим об этом позже.

— Хорошо, — вздохнула Элейна. У нее не было никакого желания говорить с ним ни сейчас, ни позже. Больше всего на свете ей хотелось уйти: она спросила, что хотела, и получила ответ, который хотела услышать. Она переступила через все свои принципы и даже вытащила пару кирпичей из стены, которую возводила между собой и Люциусом все эти годы. Не хватало еще начать разбирать эту стену прямо сейчас.

А эти слова про не-волшебников… Раньше бабушка грозилась, что помоет ей рот с мылом за ругательства, которых она нахваталась у дворовой ребятни, — сейчас было самое подходящее время сделать это.

— Ты все еще злишься на меня? — голос Люциуса вырвал ее из размышлений.

— За что? — Элейна притворилась, что не понимает, о чем идет речь. — За наш школьный роман? Нет конечно.

— Да конечно, — передразнил ее Люциус и отставил бокал в сторону. — Послушай, мне так жаль, я не должен был так поступать с тобой. Я места себе не находил и хотел извиниться, но ты уехала через неделю.

— Да, тогда умерла бабушка, и мне было не до дел сердечных.

— Но ты так и не вернулась в Хогвартс. Я видел тебя мельком на экзаменах — так и не решился подойти... До сих пор не могу себе это простить.

— Ну и хорошо, что не решился, только бы время потерял, — сказав это, Элейна почувствовала, как сердце сжалось, а к горлу подступили слезы. Она посмотрела на часы и начала собираться: неважно, как это выглядело со стороны — не хватало еще разреветься перед Малфоем. — Извини, неотложные дела, не могу больше задерживаться, — дрожащими пальцами она вытащила из кошелька пару купюр и бросила на стол. — Плачу я, раз уж позвала тебя. Жду твоего письма. Пока.

Она накинула пальто и выбежала из ресторана, чуть не столкнувшись с администратором ресторана. Улица гудела десятками веселых голосов, где-то неподалеку скрипач наигрывал веселую мелодию — вечер выдался поразительно теплым для конца сентября, и люди высыпали из своих домов. Элейна запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы, а затем шагнула в толпу: среди этих счастливых людей можно было затеряться, сделать вид, что ничего не произошло, и как-то заглушить тяжелые воспоминания. Прошло три года, а они все так же крутились у нее в голове, хоть она всеми силами гнала их прочь. Со временем боль ослабла, оставалось лишь непонимание, как это могло случиться с ней, девочкой из достаточно уважаемой семьи, далеко не глупой и даже недурной внешне.

Элейна потрясла головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, но перед глазами уже стояла старшекурсница в косо застегнутой рубашке и что-то искала взглядом на полу школьного туалета.

— Люциус, ты не видел мой галстук? — спросила она, растерянно озираясь по сторонам.

Сидевший на подоконнике юноша ухмыльнулся и помотал полоской синей ткани у нее перед носом. Элейна уже было потянулась за ней, как он одернул руку и схватил ее за запястье.

— Ну ты сдурел что ли, хватить со мной играть, — зашипела она, уворачиваясь от поцелуев. — Вдруг нас кто-то застукает в таком виде? Мы и так тут задержались.

— Придется тогда стереть бедолаге память, — прошептал Люциус, запуская руки ей под рубашку.

Нащупав у него в руке свой галстук, Элейна выхватила его и, вывернувшись из объятий, отскочила в сторону. Подойдя к зеркалу, она заново застегнула пуговицы, а затем попыталась привести растрепавшиеся волосы в приличный вид.

— Кстати, когда ты позовешь меня на выпускной бал? Я понимаю, только март, но всех моих однокурсниц уже пригласили, — как будто невзначай спросила Элейна и посмотрела на Люциуса в зеркало. Довольная улыбка исчезла с его лица, и он вдруг весь напрягся. — Люциус, в чем дело?

— Нет, ничего такого, просто ты застала меня врасплох, — замялся он и растерянно взъерошил волосы. — Я просто подумал, что ты не пойдешь на сам бал. Ты сама говорила, что там одни придурки.

— Я ничего не говорила про выпускной бал. И даже платье себе купила, — в голосе Элейны зазвучали металлические нотки. — Люциус, я не понимаю. Ты что, позвал кого-то другого?

— В общем… да, — выдохнул он и спрыгнул с подоконника. — Но это все ничего не значит, мне просто надо пережить этот ужасный вечер с этой дурой Нарциссой. Ты можешь тоже позвать кого-нибудь.

— Ты позвал Нарциссу? — Элейна резко повернулась к нему, в глазах у нее заблестели слезы. — Но почему? Тебе стыдно пойти со мной?

— Нет, вовсе нет, — Люциус подошел к ней и неловко погладил по плечам. — Просто мой отец устроил летом большой скандал после того, как ты гостила у нас. Сказал, что если узнает, что я вышел в люди с тобой, то вышвырнет из дома. Нет-нет, пожалуйста, не плачь, ты замечательная… Понимаешь, ему крышу снесло на почве чистоты крови, я ведь единственный наследник, и он сказал, что не хочет заниматься благотворительностью, подкидывая вашей семье возможность попасть в Справочник. Ох, какой я идиот, не надо было это говорить! Элейна!

На мгновение Элейне показалось, что ей ударили по голове чем-то тяжелым или наслали оглушающие чары. В одно мгновение она оказалась наравне со своими маглорожденными однокурсниками, на которых Люциус смотрел как на мусор. Да, она оказалась чуточку лучше, чем мусор: он мог подать ей руку, помочь с домашним заданием и даже снизошел до секса с ней — только вот она все равно не дотягивала до того уровня, чтобы показаться с ним на публике.

С пятого курса они прятались по углам, оставались допоздна в библиотеке и сбегали из своих спален, чтобы гулять по ночному замку. Только сейчас Элейна поняла, какой же влюбленной дурой она была, раз искренне верила в его романтичную натуру, не замечая простой правды, которую пыталась вбить в ее бедовую голову бабушка: такие, как она, никогда не будут счастливы с такими, как Малфои. И от осознания всего этого ей стало так больно, что слезы моментально высохли.

Заправив рубашку и сунув галстук в карман, она накинула на плечи мантию и молча прошла мимо Люциуса, словно его вовсе не существовало. Остановившись в дверях, она посмотрела на него в последний раз и, выдавив из себя горькую усмешку, сказала:

— Интересно, что бы сделал с тобой твой отец, если бы узнал, что ты уже год трахаешь меня в школьном туалете?

Следующую неделю она не выходила из спальни, ссылаясь на плохое самочувствие, а сама рыдала с утра до ночи, пока не засыпала от усталости. А затем просыпалась, и все начиналось по кругу. Единственным человеком, который знал, что с ней произошло на самом деле, была Сивилла. Элейне стоило больших усилий уговорить ее не насылать на Люциуса порчу и убедить, чтобы та ходила на занятия. Ей не хотелось даже думать об этом человеке, а у Сивиллы возникли бы большие проблемы: дуэлянт из нее был неважный, да и к экзаменам надо было готовиться.

А через неделю Элейне сообщили, что умерла ее бабушка, и родители срочно вернулись в Британию. Попрощавшись с миссис Ди, Элейна твердо решила, что больше не вернется в Хогвартс: слишком многое напоминало о ее позоре, а сил и желания прятаться от Люциуса у нее совсем не было. Родители ничего не знали и решили, что смерть близкого человека далась ей слишком тяжело, а потому не стали ничего спрашивать и взяли подготовку к выпускным экзаменам на себя.

Элейна перешагнула порог школы в последний раз через несколько месяцев только для того, чтобы сдать ЖАБА, а затем, быстро и как-то скомкано поблагодарив своих преподавателей, уехала в Коукворт в опустевший бабушкин дом, чтобы случайно ни с кем не столкнуться в коридорах и не расчесывать едва затянувшиеся раны. Профессор МакГонагалл еще долго пыталась выведать у профессора Флитвика, что же случилось тогда с его любимой ученицей, но тот лишь разводил руками и растерянно качал головой.

И вот сейчас Элейне снова было больно, совсем как три года назад. Веселый гомон толпы бил по ушам, а от светящихся вывесок слезились глаза, поэтому она свернула в безлюдный переулок, чтобы перевести дух. Ноги мгновенно стали ватными, и, не в силах больше стоять, она присела на корточки.

— Это все ради статьи, это все ради статьи, — вновь и вновь шептала она, закрыв глаза руками и не понимая, почему Ритины наставления больше не помогают.

— Элейна! Вот ты где! — донесся взволнованный голос, и через мгновение перед ней на колени опустился Люциус. — Прости меня, если сможешь. Пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Один шанс, Элейна!

Услышав свое имя и извинения, она почувствовала, как стена, стоявшая между ними, пошла трещинами. Тогда, три года назад, лежа в пыльной спальне для гостей в доме своей бабушки, она пообещала себе, что ни один человек на свете больше никогда не увидит ее такой слабой. Со временем она перестала замечать, как боль не прекращая терзала ее все эти годы, не находя себе выхода. Но сегодня Элейна почувствовала, что очень хочет рассказать Люциусу, как он обидел ее и что ей пришлось пережить. Но вместо этого у нее получилось лишь прошептать:

— Ты сделал мне так больно, Люциус. Так больно…

— Прости, — выдохнул он и прижал ее к себе.

Элейна вдохнула знакомый запах, кончиками пальцев снова почувствовала слегка влажные от бега волосы на затылке — перед ней был все тот же мальчишка с другого факультета — и наконец разрешила себе заплакать. Горько, навзрыд, не прячась и не притворяясь, что все в порядке. Люциус прижимал ее к себе и гладил по голове, а она сжимала его мантию, словно боялась, что он в любой момент исчезнет.

Она простила его. Не могла не простить.