Разоблачения Аэды (джен)

Лондон, 20 сентября 1975

В воздухе висел запах застоявшегося кофе, пепельницы, которую не вытряхивали несколько дней, пыли и типографской краски. Поверхность стен рябила от приколотых на маленькие булавки колдографий. Девушка с неестественно белыми кудрявыми волосами, стянутыми на макушке в тугой пучок, взглянула на себя в маленькое заляпанное зеркало, висевшее на стене, и соскребла ногтем с подбородка засохшую зубную пасту. И как она умудрилась проглядеть ее? Зато сейчас она заметила на правой щеке небольшой прыщик, потянулась к нему и тут же мысленно ударила себя по рукам: нечего с главным редактором с раскуроченной щекой общаться. Значит, тот зельевар ее все-таки обманул, и чудодейственное средство от прыщей оказалось очередной обманкой с громким названием. Правильно ей говорили: хочешь сделать хорошо — сделай все сама. Правда, она уже вряд ли сможет отличить котел от реторты: блестящая ученица и староста Рейвенкло, она радостно забыла о зельеварении в тот же день, как прошла Жутко Академическую Блестящую Аттестацию и покинула стены родной школы. Когда это было? Года три назад? Но это ничего, раз прыщи не хотят сходить, можно и попробовать…

— Здравствуй, свет моих очей! — из двери в другом конце кабинета вывалился главный редактор в коричневом пиджаке с широкими плечами, из-за которого он выглядел еще коренастее, чем был на самом деле. Вкупе с невысоким ростом хитрые зеленые глаза и рыжая борода делали мужчину похожим на лепрекона-переростка. В зубах он сжимал сигарету, и по его виду было заметно, что курил он часто: усы, на которых начала проступать ранняя седина, окрасились в желтоватый цвет из-за неимоверного количества табака. Девушка вообще не помнила, видела ли она когда-то лицо начальника не в клубах дыма, и боялась, что попросту его не признает, если он вдруг бросит курить. — Спешу тебя поздравить! Когда шел по Лютному, все только и судачили о статье про зачарованные магловские артефакты у «Боргина и Беркса» авторства загадочной Аэды! Не зря мы с тобой так долго воевали — получилась конфетка!

— Амергин, твоими усилиями даже из драконьего дерьма получится сделать конфетку, — усмехнулась Элейна и присела в кресло напротив стола начальника. — Ты слишком вкладываешься в несерьезные расследования и тащишь других за собой.

— Элейна Ди, — рыжие косматые брови сдвинулись на переносице, — это расследование я доверил тебе, потому что его бы никто не провел лучше. Ты отлично справилась, как я и ожидал! «Новый оракул» расхватали со всех прилавков! По крайней мере, в том киоске за углом было пусто. Я надеюсь, эту темную лавчонку прикроют к чертям собачьим, а пройдохе Боргину выпишут порядочный штраф за торговлю темными магловскими артефактами.

— Не маглы, а не-волшебники, — поправила его она. — Мне кажется, «маглы» звучат немного оскорбительно. Да и скажешь тоже — темные артефакты! Артур сказал, что это резисторы, они их постоянно используют в своей технике. Мне вообще не нравится наше отношение к миру не-волшебников: смотрим на них, как на зверушек, а ведь у них есть чему поучиться. Но важно ведь, что у волшебников в голове, — Элейна постучала палочкой по виску, — а старый уклад сложно изменить одной статьей — она даже пыль с него не смахнет.

— Ты права, — задумчиво покачал головой Амергин, а потом заговорщически подмигнул ей. — Но мы же встряхнем его? Как продвигается твое расследование незаконного разведения нюхлеров под Кентербери?

— Пока что не очень… — девушка поправила волосы и опустила в пол глаза. — Я вообще-то об этом хотела поговорить.

— Элейна, — Амергин удивленно посмотрел на нее, — как же так? Сентябрь на дворе! А ты приходишь ко мне и заявляешь, что статья про нюхлеров не готова? Я даже выбил тебе встречу с представителями Отдела регулирования магических популяций.

— Так я и взяла интервью у Амоса Диггори и Ньюта Скамандера две недели назад! Расшифровки наших бесед уже есть, — вспыхнула она, а затем начала грызть ногти. — Просто тогда в коридоре я встретила Артура…

— Уизли? Что он опять натворил? Ради всего святого, прекрати заниматься самовредительством, это отвратительно! — воскликнул Амергин, но в голосе у него прозвучала скорее отцовская забота, нежели раздражение. Элейна опустила руки на колени и смяла клетчатую ткань брюк. Она ненавидела, когда Амергин ее отчитывал таким образом: хоть он всегда оказывался прав, ее невероятно бесили эти призывы к совести и соблюдению манер. — Так что сделал Уизли? — повторил мужчина свой вопрос чуть смягчившимся тоном.

— Тут дело даже не совсем в Артуре. Когда я брала у него интервью для этой статьи, он пообещал мне рассказывать все о не-волшебниках…

— Элейна, я уже жалею, что познакомил тебя с ним! Глядишь, так и переманит тебя в Министерство! Мне потом тебя из министерских бумажек придется выкапывать?

— Никуда я не собираюсь уходить, — отмахнулась она. — Тем более, с Артуром я уже была знакома, но мы особо не общались: он учился на другом факультете. Да и старше меня на несколько лет. Просто он сказал, что в последнее время стало пропадать слишком много не-волшебников… Говорят, и волшебники пропадают.

— И ты решила их всех спасти?

— Амергин, я же не дура и не следователь! Для расследования этих дел существует Аврорат. Просто наш разговор подслушала одна сотрудница Министерства. Невысокая старушка в голубой мантии, помнишь ее?

— Которая ошивалась тут на прошлой неделе? А я-то думал, что ей надо. Так она к тебе приходила?

— Да, — кивнула она. — Я не хочу гнать на Министерство и подставлять твою газету… Но мне кажется, они совсем не занимаются этими исчезновениями. Амергин, она была в отчаянии: ее сын пропал больше года назад, и в деле нет никаких подвижек. Она так плакала… Я просто не смогла ей отказать. Понимаешь, надо поднять шум, иначе дело замнут. Ну что опять?

— Элейна, я нанял тебя за твой ум и способности к окклюменции, но я даже подумать не мог, что ты настолько бестолковая и дашь кому-то сесть тебе на шею! Сохранять трезвое сознание и не принимать слишком близко к сердцу проблемы людей, которых ты встречаешь, — мы об этом договаривались?

— Да, — Элейна опустила голову, словно провинившийся ребенок, и с досадой пнула ножку стола. — Но ведь это несправедливо…

— Мир несправедлив, Элейна. Ты работаешь в газете, которая специализируется на несправедливостях магического мира! И их будет только больше. Гляжу, ты размякла после этой статьи. Что, черт возьми, вообще за слово такое — «не-волшебники»? Выкидывай эту дурь из головы и перестань раздавать обещания направо и налево. Всем не поможешь!

— Амергин, пожалуйста…

— Элейна, пока что я не вижу оснований поднимать шум. Ты же понимаешь, что слов Артура и старушки будет маловато. Пособирай пока материал, подумай хорошенько, кто нам может быть полезен, а заодно доделай уже начатое, — Амергин взял со стола пепельницу и вытряхнул ее — та неожиданно выскочила из его коротких пальцев и улетела вслед за окурками. — Мерлиновы подштанники!

Редактор разразился древнеирландскими проклятиями и полез под стол, пытаясь дотянуться до пепельницы. Элейна же решила, что ловить ей здесь больше нечего. По крайней мере, пока она не закончит с нюхлерами или не найдет еще людей с похожей проблемой. Подхватив сумку, она напоследок заглянула в маленькое зеркало и приоткрыла дверь.

— Мисс Ди? А я как раз вас везде ищу, — в дверном проеме появилась старушка в голубой мантии, заставив Элейну вздрогнуть от неожиданности. — Точнее, мы вас ищем, — ведьма указала рукой в коридор.

Элейна высунулась из двери и увидела пожилого волшебника и тучную женщину, из-под мантии которой торчал край лимонного халата. Амергин как раз достал пепельницу из мусорного ведра и теперь выглядывал из-за спины Элейны. Краем глаза она даже заметила, что от любопытства начальник вытянул шею, хотя, возможно, дело было в застегнутом на все пуговицы воротничке.

— Входите, — наконец сказал он.

Амергин внимательно следил, как в его кабинет протискивалась небольшая делегация волшебников. Первой вошла старушка и остановилась напротив его стола.

— Доброе утро, мистер Беккет! — сказала она и протянула сухонькую руку с длинными ногтями. — Рут Галлахер, приятно познакомиться.

— Доброе, миссис Галлахер. Очень рад, — пожав ее руку в ответ, Амергин жестом пригласил волшебницу присесть в зоне для гостей.

Миссис Галлахер на мгновение замешкалась, осматриваясь, где бы ей устроиться. Наконец ее взгляд остановился на заваленном всяким хламом диване. Достав палочку, она очистила его заклинанием и аккуратно составила коробки друг на друга в углу кабинета. Только потом она присела, поставив на колени сумочку из драконьей кожи, и ожидающе посмотрела на дверь.

Вскоре в проеме появился маленький старичок с трясущейся головой и редкой, но длинной бородой, которую он обмотал вокруг шеи наподобие шарфа. Под локоть его вела сиделка с непропорционально большими руками, усыпанными веснушками: Амергин подумал, что она могла бы в два счета поднять старичка на руки, словно младенца. Он поприветствовал их, на что занятая своим подопечным женщина лишь слегка кивнула, а старик даже ухом не повел. Он долго топтался на месте, пытаясь сесть на стул, и постоянно отмахивался от сиделки, а та заходила то справа, то слева, пытаясь помочь ему. Когда все посетители заняли свои места и в кабинете прекратилась возня, Амергин окинул присутствующих взглядом и придвинулся к столу настолько близко, насколько ему позволял большой живот. Элейна прикрыла дверь и теперь смотрела на начальника с довольной улыбкой. Она даже представить себе не могла, что новые свидетели найдутся так быстро.

— Итак, — Беккет положил руки на стол, сцепив их в замок, отчего пиджак на его спине натянулся, грозясь в любой момент треснуть по швам, — чем я и моя газета можем вам помочь?

— Мистер Беккет, пару дней назад я приходила сюда и разговаривала с мисс Ди о моей проблеме…

— Миссис Галлахер, я обрисовала вашу ситуацию в общих чертах. Будет лучше, если вы повторите вашу историю с самого начала для мистера Беккета, — мягко перебила ее Элейна.

— Конечно-конечно, — миссис Галлахер занервничала и сильнее сжала сумочку. — Я понимаю, что вы не могли так быстро рассмотреть мою проблему, но я не могла больше ждать, потому что нашла человека, который может помочь вам с расследованием, — сказала она и кивнула в сторону волшебника. — Грегг Макьюэн, мой сосед.

Амергин перевел глаза мистера Макьюэна, который с момента, как опустился на стул, не проронил ни слова и сидел неподвижно, уронив голову на грудь, — Амергин сперва даже подумал, что тот задремал. Впрочем, так оно и оказалось: когда сиделка тронула старика за плечо, он вздрогнул и начал растерянно озираться по сторонам, хлопая выцветшими глазами.

— Он иногда засыпает, — пожала плечами она. — Мораг Уоллес, приглядываю за мистером Макьюэном. Приятно познакомиться.

— Взаимно, — Амергин кивнул и задумчиво посмотрел на старичка. — Быть может, немного кофе взбодрит нас всех? Элейна, поможешь?

— Конечно, — Элейна принялась собирать расставленные по всему офису грязные кружки. Они вылетали отовсюду: с книжных полок и стеллажей, на которых стояли коробки с непроявленной пленкой. Одна чашка выпрыгнула из-за спины Амергина — видимо, в раздумьях он забыл ее на подоконнике. Собрав достаточно посуды, Элейна улыбнулась начальнику и, подхватив с его стола последнюю кружку с надписью «Редактор года», вышла из кабинета.

* * *

Когда Элейна переступила порог кухни, то сразу же поймала на себе любопытный взгляд коллеги — очаровательной блондинки с нарисованными бровями и яркой помадой на губах. Та уже полчаса ждала Элейну в их общем кабинете, чтобы поскорее узнать очередные сплетни, которые Элейна с завидной регулярностью приносила после каждого визита к начальнику. А недавно вышедшая статья про самый известный в магическом Лондоне магазин темных артефактов давала стопроцентную гарантию, что сплетен будет много. По крайней мере, ей очень хотелось так думать.

— Элейна, доброе утро! Гляжу, ты так и не успела дойти до нашего кабинета. Неотложные дела? Или купаешься в лучах славы?

— Привет, Рита! — Элейна скинула с плеча сумку и отправила чашки в раковину. Наложив на кран и кофеварку чары, она села напротив коллеги и вздохнула: — Ох, если бы слава! Я попросила Амергина заняться тем самым делом.

— И? — Рита вопросительно вскинула бровь.

— Конечно же он пообещал подумать, предложил мне поискать еще свидетелей, а пока дописать статью про нюхлеров, — Элейна закатила глаза и состроила недовольную гримасу. — Но миссис Галлахер привела еще одного волшебника, который может помочь.

— Ах да, — не получив ожидаемую порцию сплетен, Рита разочарованно откинулась на спинку стула, — я видела их в коридоре. Если честно, старик выглядел странновато. Сомневаюсь, что он сможет рассказать что-то ценное: по-моему, он сам себя не помнит.

— Ну а вдруг?

— Я буду молиться всем богам, чтобы так оно и было. Нюхлеры мне порядком надоели. Точнее, нюхлеры-то нормальные, а вот от твоего кислого лица у меня даже аппетит пропал. Надеюсь, эта статья придется тебе по душе, и ты наконец-то перестанешь ныть.

— О, об этом можешь не волноваться, — улыбнулась Элейна и заклинанием сняла с плиты кофейник, в котором уже весело булькал кофе. Высушив чашки, она составила их одну на другую, потому что они уже не умещались на подносе рядом с кофейником и вазочкой с дешевым печеньем. Убедившись, что конструкция достаточно устойчивая, Элейна подняла ее в воздух и направилась к выходу, но внезапно притормозила и принюхалась. — Кстати, чем это пахнет? Новые духи?

— Новый аромат для сильных и независимых ведьм, — Рита выудила из сумочки несколько пробников и потрясла ими в воздухе. — Оставлю у тебя на столе. Мне сначала тоже понравилось, но пока дошла до офиса, он стал вонять, как давно не чищенный котел. Что-то они намудрили с составом.

— А мне понравилось…

— Да ты у Слагхорна все обоняние себе притупила, — отмахнулась Рита. — Иди уже, кофе стынет.

* * *

Мистер Макьюэн шумно вдохнул запах кофе и заметно оживился, когда заметил на столе перед собой вазочку с печеньем. Мораг хотела было напомнить ему, чтобы он не налегал на сладкое, но решила промолчать ради общего блага. Она давно заметила, что сладости помогали старику лучше соображать и бодрствовать хотя бы пару часов подряд, а потому считала, что иногда от рекомендаций целителей можно немного отступить. Особенно когда все было под контролем. А в том, что у нее всегда все под контролем, можно было не сомневаться: даже сейчас она вела счет в уме, сколько раз мистер Макьюэн тянулся к печенью.

— Раз мы все более-менее познакомились, — Амергин откатился на кресле от стола и закинул на него ноги, смахнув стопку бумаг, которые он не мог разобрать уже целый месяц. Они разлетелись по полу и так бы и остались там лежать, если бы миссис Галлахер не подхватила их заклинанием и не сложила в аккуратную стопку на подоконник. Амергин хотел было возмутиться, что какая-то незнакомая ведьма хозяйничает в его кабинете, но, встретившись с умоляющим взглядом Элейны, только кивнул в знак благодарности, и миссис Галлахер расплылась в улыбке. — Предлагаю начать.

Мистер Макьюэн крякнул что-то в бороду и обмакнул в кофе печенье — то быстро размокло и шмякнулось в чашку. Волшебник даже не заметил этого и продолжил прихлебывать темную жижу, постукивая вставной челюстью о керамические стенки. Миссис Галлахер же поморщилась, отпив из чашки, и отставила ее в сторону.

— Миссис Галлахер, пожалуйста, расскажите вашу историю еще раз, — Элейна села в кресло напротив и призвала из кармана прытко пишущее перо. — Не возражаете, если я буду вести запись?

— Нет, конечно нет, — та промокнула морщинистые губы салфеткой. — Мой единственный сын Онхо Галлахер пропал больше года назад. Аврорат взялся расследовать это дело, и ко мне даже приходили их люди. Сперва я думала, что расследование продвигается — так живо они за него взялись, — но через пару месяцев мне сказали, что в последний раз Онхо видели в Рейкьявике. Затем его следы потерялись… С тех пор больше не было никаких новостей.

— Он вам говорил, зачем поехал в Рейкьявик? — Амергин сцепил руки на животе.

— Нет, не говорил. Я бы сказала, что по работе, но боюсь, это не совсем так. Онхо всегда был любознательным мальчиком и увлекался изучением древних языков. Мы с его отцом думали, что он станет великим волшебником, сможет восстановить старые заклинания, а потом поняли, что магии у него никакой нет. Совсем. Вы не подумайте чего, мы его не стали любить меньше, но он все равно очень переживал. Параллельно со своей основной работой он постоянно читал волшебные книги и искал способ восстановить магию. Но ведь нельзя восстановить то, чего нет, так?

Чем старше он становился, тем спокойнее относился к своему положению в магическом мире. Ну, как спокойнее: он просто отстранился от него. Устроился работать в Оксфордский университет, учил маглов, много путешествовал. Я думала, его жизнь наладилась, но за пару месяцев до исчезновения он вернулся из очередного путешествия и сказал, что встретил человека, который пообещал ему обрести магию…

— Как же, держи карман шире, — неожиданно хмыкнул мистер Макьюэн в чашку.

Мораг с укором посмотрела на своего подопечного и коснулась его плеча, чтобы тот вел себя повежливее. Макьюэн даже не заметил этого и продолжил цедить кофе как ни в чем не бывало, то и дело поглядывая на Элейну и Амергина из-под белых клочковатых бровей. Миссис Галлахер недовольно скривила губы, но продолжила свой рассказ:

— И тогда я поняла, что он только делал вид, что ему хорошо среди маглов, а сам не прекращал поиски. Где-то недели через две после возвращения он неожиданно подорвался и сказал, что ему нужно срочно поехать в Абердин и перевести одну книгу.

— Почему вы решили, что это не просто рабочая командировка? Дело было в самой книге?

— Он собирался впопыхах и оставил свои записи на столе. Я случайно подсмотрела, когда выносила их ему. В молодости я работала в Абердине какое-то время и знаю их архивный фонд. Точный номер книги теперь и не вспомню, но вот секцию эту знаю: там хранятся книги по древней магии, причем не самой светлой. Онхо сказал, что совсем недавно туда поступили новые манускрипты. Я тогда не придала этому особого значения, а жаль, — миссис Галлахер была готова вот-вот расплакаться. — А когда он вернулся через пару недель, то забросил вещи и сразу же отправился за какой-то гадостью в магазин к Боргину. Сказал, что выполняет просьбу важного лорда, — по щеке у нее скатилась слезинка и затерялась в глубоких морщинах. Она тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

— Я и не знал, что к нему сквибы ходят, — шепнул Амергин Элейне. — С этим надо разобраться.

— Да уж, как-то даже и не подумали посмотреть, кому он свою дрянь продает, — тихо ответила Элейна.

— Никакая там не дрянь! — неожиданно воскликнул мистер Макьюэн и стукнул палкой по полу. — И лорд этот — всего лишь мошенник Том Риддл, зуб даю. Ты скажи им, что ему было нужно!

— Грегг, да не ори ты, тебе еще дадут слово, — отмахнулась миссис Галлахер, вновь став сосредоточенной и серьезной.

— А все-таки что ему было нужно? — Амергин опустил ноги на пол и навалился на столешницу, с интересом разглядывая посетителей. Все были взволнованы, за исключением Мораг, которая задумчиво грела большие ладони о кружку, то и дело поглядывая то на часы, то на подопечного.

— Какой-то нож с рунами. Я видела его краем глаза, когда Онхо притащил его домой. На ручке была звериная морда, но я не рассматривала особо. От него такая темная магия исходила, что я его даже через две комнаты чувствовала и мечтала, чтобы сын унес его поскорее.

— Глупая женщина, — прошипел мистер Макьюэн и отставил чашку. — Какой-то нож! Я же тебе говорил, что это один из самых мощных артефактов, которые когда-либо проходили через лавку Боргина! Он весь покрыт кровью от острия до ручки.

— Чьей кровью? И для чего?

— О, — улыбнулся он, и его затуманенный взгляд вдруг сделался пугающе осознанным и взволнованным, — ну уж явно не картошку чистить. Работа мэнских мастеров, отлит около тысячи лет назад, на ручке бронзовая голова волка. Не то чтобы очень тонкая работа, но нашли его в захоронении одного жреца, поэтому магии там хоть отбавляй. Мордред его знает, что этот тип делал при жизни, но говорят, когда расхитители гробниц вскрыли курган, он со страшными криками бросился на воров и перерезал их всех до одного, только потом залез обратно и заснул навеки. Под утро нож нашел местный житель и прибрал себе, только больно много бед от него было, поэтому вскоре от него поспешили избавиться и продали мистеру Бэрку. Так что это очень полезная вещица, особенно если хотите кого-нибудь убить или провести темномагический ритуал. Том почти сразу на него глаз положил, только вот денег у него не хватало — слишком юн был, а нож этот целое состояние стоит.

По взгляду мистера Макьюэна было видно, что он на сто процентов уверен в том, что говорит. Мораг шепнула Элейне, что он почти двадцать лет проработал у Боргина, и темные артефакты были единственной темой, которая возбуждала в нем интерес и в которой, видимо, он неплохо разбирался. Амергин молча сидел в кресле и о чем-то напряженно думал.

— Вы знаете, зачем он понадобился вашему коллеге? — обратилась к старику Элейна. Тот взял чашку, отхлебнул из нее и принялся ковыряться крючковатым пальцем в зубах. Закончив с этим делом, он пристально посмотрел на нее то ли с раздражением, то ли со снисходительностью.

— Эх, наивная девчонка, раз задаешь такие вопросы. Любой артефакт в лавке Боргина покупается не просто так. Все мои клиенты так или иначе практиковали темную магию: кто-то просто хотел прикоснуться к чему-то запретному, кто-то — отомстить своим врагам. А вот Том… О, Том, был не так прост. Ему нужна была власть, — Макьюэн взял печенье и откусил его, просыпав крошки на бороду, — только вот средств у него не было. Но сколько лет прошло-то! Уверен, такой хитрец, как он, наверняка уже нашел себе доноров. Я бы и сам на это купился, если бы он меня не подставил.

— Подставил?

— Да, — он дернул себя за бороду и обиженно поджал губы, — украл пару вещиц и исчез. Боргин меня по судам затаскал, легковерная сволочь.

— У мистера Макьюэна нашли следы сильного Конфундуса, поэтому его оправдали, — объяснила Мораг и утешающе погладила старика по руке. Тот резко дернулся и хотел было ударить ее клюкой, но она проворно увернулась и перехватила ее — годы работы со сложными пациентами сделали свое дело.

— Не надо меня жалеть, — прорычал мистер Макьюэн, но немного поумерил пыл и, отхлебнув из чашки, указал ею на миссис Галлахер, — вон, жалей лучше молодых, которые попались на его удочку или еще попадутся. А в том, что они попадутся, не сомневайтесь!

Миссис Галлахер снова тяжело вздохнула и промокнула глаза платком. Элейна опять почувствовала жалость к этой несчастной женщине, как во время их первой встречи, и бросила на Амергина многозначительный взгляд. Тот сидел с каменным лицом и сосредоточенно что-то прокручивал у себя в голове.

— Это был единственный случай, когда он приносил домой, — Амергин задумался, подбирая слова, чтобы лишний раз не выводить старика из себя, — всякое?

— Он еще несколько раз уезжал за новыми книгами и артефактами. За это время он сильно изменился: мало спал, ничего не ел, побледнел и осунулся. Я уже тогда забеспокоилась и обратилась к Греггу за помощью. Но Онхо успокаивал меня, что это временно, что еще немного, и он получит вознаграждение за свой труд.

Незадолго до своего исчезновения он стал очень раздражительным и как будто отчаявшимся. Как-то ни с того ни с сего он попросил рассказать историю нашей семьи. Мой дед, его прадед, был маглом, поэтому нашей фамилии нет в списке чистокровных… Он это всегда знал, но тут вдруг осыпал проклятиями мою бабку и сказал, что это ее вина, что у него нет магии, — ее голос дрогнул. — Но ведь и у маглов рождаются волшебники и наоборот, так ведь? Это же совсем неправильно, вот так, как он, говорить? Мы тогда сильно поругались. Но я не злопамятная, я же все понимаю, он у меня мальчик впечатлительный. Я всю ночь не могла сомкнуть глаз, а наутро пошла с ним мириться. Но он уже ушел. Больше я его не видела. А дальше вы знаете…

В комнате повисло молчание, только мистер Макьюэн постукивал ложкой о стенки чашки, размешивая оставшуюся на дне жижу из печенья и кофе. Амергин посидел минуту, задумчиво накручивая усы, а затем выпрямился в кресле и провел пятерней по начавшим редеть волосам. Темные артефакты, чистокровные разговоры, пропадающие люди, местные сумасшедшие — все это звучало многообещающе, но влекло за собой множество рисков. «Амергин, не гони гиппогрифов», — прозвучал у него в голове голос разума, хотя глубоко в душе он уже был в шаге от того, чтобы согласиться на это дело.

— Ситуация, конечно, сложная, и обещать я вам ничего не могу, — он пристально посмотрел на старушку. — Я слышал про Тома Риддла и его шайку, но, насколько мне известно, Аврорату так и не удалось связать ни одно из двух десятков исчезновений с ними. Если даже авроры не могут ничего поделать, то что уж про нас говорить? У нас руки связаны еще больше…

— Тем не менее, ваша газета опубликовала замечательное расследование про эти магловские регистеры, — миссис Галлахер с надеждой посмотрела на редактора.

— Резисторы, — поправила ее Элейна, а затем повернулась к Амергину: — Мне кажется, если проверить Боргина, мы сможем связать с его лавкой если не всех пропавших, то большую часть.

— Смелая гипотеза, — пожал плечами Амергин, — если это так, то в волшебном мире дела плохи. Одно дело, когда тебя располовинило или забросило аппарацией на континент, и другое, когда десяток волшебников и сквибов связались с темной магией и исчезли. Да даже если их с пяток наберется, то уже заставит всех напрячься. В любом случае, не будем пока делать поспешных выводов…

— Миссис Галлахер, спасибо, что привели к нам еще одного свидетеля, — неожиданно прервала его размышления Элейна, заметив, что та вот-вот заплачет от отчаяния. — Теперь у нас стало чуть больше информации. Мы постараемся помочь вам.

Услышав эти слова, Амергин почувствовал, как ситуация вышла из-под его контроля, а гиппогрифы, поднявшись на дыбы, взлетели в воздух. Ну Элейна! Амергин открыл было рот, чтобы возразить, но его прервала миссис Галлахер, которая подлетела к девушке и начала трясти ее руку.

— Спасибо вам! Я работаю в Бюро распределения домашних эльфов и кое-какие связи в Министерстве у меня есть. Буду держать ушки на макушке и сразу сообщать вам, если что-то узнаю. Мистер Беккет, у вас замечательные сотрудники!

— Да уж, — кивнул Амергин и недовольно посмотрел на Элейну.

Миссис Галлахер подхватила свою сумочку и принялась поправлять воротник мантии, глядя в зеркало на стене. Мораг взяла под руку мистера Макьюэна и помогла ему подняться. Тот цапнул из вазочки последнее печенье и сунул его в карман, что-то ворча себе под нос. Попрощавшись, волшебники вышли из кабинета. Когда дверь за ними захлопнулась и шаги стихли в коридоре, Амергин поднялся со стула и подошел к окну, не глядя на Элейну.

— Я, конечно, упустил тот момент, когда ты начала решать, какую тему тебе брать, — холодным голосом произнес он, внимательно разглядывая спешащих по своим делам людей. — Но твое счастье, что дело стоящее, и я почти согласен поручить его тебе.

— Спасибо! — восторженно выпалила Элейна и прижала к груди записи недавнего разговора.

— Только вот я не совсем уверен в адекватности этого старика. Конфундус — заклинание серьезное, а уж вместе с преклонными годами… В любом случае нам нужны еще свидетели. Займись этим. Если вдруг зайдем в тупик, отправишь миссис Галлахер сову с извинениями, раз уж именно ты ей раздала ворох обещаний.

— Конечно, Амергин, я сама буду отдуваться перед ней, если что-то пойдет не так.

— И передо мной тоже, — он строго посмотрел на нее. — Я так понимаю, материал про нюхлеров задержится?

— Я доделаю его, — уверенно сказала Элейна. — Честное слово!

— Ладно, даю тебе еще месяц. Только, ради Мерлина, постарайся не запороть его на радостях.

— Амергин, спасибо! Ради тебя сделаю все, что в моих силах. Ты самый лучший начальник, — Элейна подхватила грязную посуду и выпорхнула из кабинета.

Умасленный ее словами, Амергин улыбнулся и проводил ее взглядом, а затем задумчиво потер переносицу короткими пальцами.

— Ничему тебя жизнь не учит, — хмыкнул он и достал из верхнего ящика стола сигару. Который раз он ставил на кон свое детище, купившись на резонансную тему и пойдя на поводу у своих сотрудников. «Все или ничего», — таков был девиз его газеты, из-за которого она уже несколько раз оказывалась на грани закрытия. И в то же время по-прежнему была у всех на слуху. Впрочем, чем черт не шутит? В таких ситуациях ему оставалось лишь надеяться, что в этот раз он верно сделал ставку и Элейна оправдает его ожидания.

Выпустив в воздух колечко дыма, Амергин взял с подоконника стопку бумаг, ранее прибранных миссис Галлахер, и углубился в чтение. Темные артефакты темными артефактами, а бюрократию никто не отменял. Впереди был целый рабочий день, полный рутинных забот, более не терпящих отлагательств.

Когда из старых часов выскочила кукушка и оповестила всех об окончании рабочего дня, Элейна собрала со стола бумаги и облегченно вздохнула: никогда в жизни она так не ждала появления этой птицы. Часто она засиживалась допоздна, вычитывая заметки и планируя встречи с героями своих статей, — Амергину даже пару раз приходилось выгонять ее домой. Но сегодня ее мысли были заняты новым заданием, и восторг от масштабов предстоящей работы мешал сосредоточиться на текущих делах. Хотелось рассказать всему миру, что после двух лет написания проходных репортажей ей наконец-то доверили большое расследование. Впрочем, сейчас Элейне вполне хватило бы поделиться этой новостью со своей лучшей подругой Сивиллой. От предвкушения этой беседы сердце подскочило к горлу, и Элейна улыбнулась этому чувству.

От размышлений ее отвлекла кукушкина возня. Хрипло прокуковав, птица спикировала в мусорную корзину и вынырнула из нее с недоеденным Ритой сэндвичем. Пару лет назад Амергин купил часы и решил, что с живой кукушкой они будут смотреться куда лучше. Первое время он даже пытался делегировать ей почту, но сколько бы он ни бился, все же пришлось признать, что совы с этим заданием справляются несравнимо лучше.

Не обремененная работой, кукушка растолстела и окончательно обнаглела. Несмотря на то что в кормушке всегда был свежий корм, она постоянно пыталась утащить что-нибудь со стола и, что самое отвратительное, любила копаться в мусоре. Она приносила хорошие новости, но от нее было слишком много грязи. Почти каждый день Элейне приходилось оттирать все горизонтальные поверхности в офисе от остатков еды и — если не повезет — помета.

Беспечность Риты пришлась кукушке по душе, поэтому она постоянно крутилась вокруг ее стола и время от времени гадила на стол Элейны то ли по чистой случайности, то ли из злого умысла. В любой другой ситуации Элейна бы высказала Рите уже наверно в сотый раз, как важно накрывать крышкой корзину или хотя бы заворачивать мусор в пакет, чтобы птица не смогла его достать. Сегодня же Элейна так спешила домой, что даже не обратила внимания, как кукушка приземлилась на свежий выпуск «Нового оракула» и принялась возить по нему куском хлеба, пачкая страницы соусом. Однако это не ускользнуло от внимания Риты: она шикнула на птицу и согнала заклинанием со стола. Кукушка присела на месте и, недовольно вякнув напоследок, скрылась в часах.

Проверив, не забыла ли чего на столе и в ящиках, Элейна попрощалась с коллегой и направилась к выходу. Улица встретила пронизывающим холодом и шелестом шин по мокрому асфальту. Люди кутались в пальто, застигнутые врасплох переменчивой сентябрьской погодой: пару часов назад еще светило солнце, а сейчас сильный ветер хлестал в лицо, принося с собой капельки воды. Они оседали на ресницах и бровях и тонкими ледяными струйками скатывались за воротник. Хотелось поскорее укрыться от этой серой хмари, и Элейна вздохнула, заметив уютный свет в окне жилого дома.

Чтобы аппарировать домой, ей нужно было миновать еще несколько строений и свернуть в тупик, где стояла старая телефонная будка с выбитыми стеклами. В свое время Амергин наложил на это место какие-то замысловатые чары, поэтому здесь никогда не горел свет и даже самые подозрительные маглы обходили это место стороной. А будку он приволок сюда, потому что уж больно она ему понравилась.

Свернув за угол и убедившись, что поблизости никого нет, Элейна с негромким хлопком переместилась в подсобку Мэрилебонского вокзала. Перешагнув через метлы, она вышла на платформу и затерялась в толпе, высыпавшейся на перрон из только что прибывшего поезда. Это место ей подсказала Сивилла после того, как Элейне пару раз приходили предупреждения и штрафы от Министерства за неаккуратную аппарацию в магловских районах. Вообще они друг другу здорово помогали и жили душа в душу. Элейна до сих пор удивлялась, как они умудрились не разругаться за годы, проведенные под одной крышей: сперва они делили спальню в Хогвартсе, а сейчас уже несколько лет снимали квартирку на Беллс-стрит.

Найти жилье в центре Лондона за такие деньги было настоящей удачей — ради этого пришлось выложить кругленькую сумму за флакончик Феликс Фелициса, но зелье быстро окупило себя. Эта квартира стала для них настоящим домом, и это было замечательно, ведь не всякому удавалось найти свое место в большом городе за столь короткое время — кто-то и за всю свою жизнь так его не обрел. Чего уж говорить о недавних выпускницах Хогвартса? Проведя семь лет в уютном школьном мирке, они внезапно обнаружили себя выброшенными в огромный бушующий мир, где иногда даже самая сильная магия оказывалась бессильной перед жизненными обстоятельствами, и оставалось надеяться только на удачу.

Элейне нравился этот оживленный район. Толпы туристов, приезжающих посмотреть на дом, где жил вымышленный сыщик и его напарник (она не читала эти книги, но пообещала себе добраться до них когда-нибудь, чтобы понять вкусы не-волшебников), и посетить музей жутких восковых фигур, от которых Элейне становилось не по себе. Но больше всего ее занимала букмекерская контора неподалеку от метро, на витрине которой несколько телевизоров с утра до вечера транслировали собачьи бега. После работы Элейна часто брала булку с кофе и следила, как поджарые собаки в цветных попонах бегут за механическим зайцем. Краем уха она слушала разговоры мужчин, которые разбирались в этом деле определенно лучше нее, но все равно мало что понимала, поэтому каждый раз выбирала себе новую любимицу или болела за всех собак по очереди.

Сегодня Элейна не стала задерживаться и сразу поспешила домой, оставив позади мерцающие экраны с бегущими левретками. Почти у самого подъезда она столкнулась с шумной толпой подростков, которые бросили ей под ноги пару хлопушек. Занятая своими мыслями, она лишь слегка вздрогнула от неожиданного шума, чем вызвала разочарованный вздох у мальчишек — только зря добро на нее перевели.

Подъем по крутой лестнице дался легче, чем обычно. Перешагивая через ступеньку, Элейна забежала на четвертый этаж и толкнула белую дверь. В нос сразу же ударил запах воскуряемых благовоний, дым от которых проникал даже в коридор. Сивилла любила все эти штуки и считала, что они помогают ей лучше думать. Элейна не спорила и лишь незаметно открывала окна, чтобы им обеим случайно не задохнуться.

Едва она наклонилась развязать шнурки, как из-за угла выскочил серый комок шерсти и шмыгнул ей под руку, ластясь и мурлыча.

— Ну привет, чудовище, — Элейна почесала котенка за ушком.

Она не очень-то любила жмыров, а этот даже и жмыром-то не был: ведьма, у которой Сивилла его купила, уверяла, что такого чистокровного котенка не найти во всей Британии, а хвостик к пяти месяцам полысеет. Только вот прошло уже шесть месяцев, а хвостик становился только пушистее. Единственным, что роднило мистера Вошкинса (эту кличку ему придумала Сивилла) со жмырами, были его большие уши с белыми кисточками. Кроме того, котенок не отличался покладистым нравом: он висел на шторах, кусался, прыгал на ноги из-под кровати и иногда промахивался мимо лотка. Но что больше всего раздражало Элейну — он выбрал ее своей хозяйкой и ходил за ней по пятам, несмотря на ее попытки соблюдать с ним уважительную дистанцию.

Однако сегодня она была в хорошем расположении духа. Скинув ботинки и взяв мистера Вошкинса на руки, Элейна зашла в гостиную. Комнату окутывал мрак: шторы были задернуты, свет погашен, и лишь несколько свечей отбрасывали на стены свое мерцание. Подобрав под себя ноги и обнажив острые коленки, за шатким столом, покрытым уродливой пурпурной скатертью, сидела Сивилла и что-то нашептывала магическому шару, то и дело встряхивая его в поисках новых видений. За стеклянными стенками клубился голубоватый туман и время от времени вспыхивали огоньки, отражаясь в линзах ее очков. Струйки белого плотного дыма тянулись от ароматических палочек и вились вокруг нее замысловатыми узорами, вплетаясь в волосы.

— Ну давайте, сэр, приподнимите завесу своего будущего, — шептала она.

— Привет, Сиби! — Элейна тихо опустилась на диван, с улыбкой глядя на соседку. Плечи Сивиллы вздрогнули, и она выронила шар из рук. Элейна мгновенно выхватила палочку и поймала его в паре дюймов от пола. — Прости, что напугала. Как прошел твой день?

— Ох, Эл, здравствуй! ­Я и не слышала, как ты зашла, — Сивилла поправила съехавшие на кончик носа очки и взяла записную книжку, где вела учет своих клиентов. — Сегодня получше: два волшебника хотели узнать, на какую команду делать ставки в чемпионате по квиддичу, две волшебницы и один магл — когда встретят свою любовь, и последний хотел выведать, когда его брат вернет ему деньги. Он оказался самым сложным: я потратила на него целый час и так ничего не увидела!

— Возможно, это значит «никогда»?

— Я так же ему ответила, на что он сказал, что я шарлатанка, — вздохнула Сивилла и устало потерла лоб. — А я хоть и опробовала все виды прорицаний, ответ так и не получила. Я правда хотела помочь, ты же знаешь.

— Мне так жаль, что он тебя обидел, — Элейна подошла к расстроившейся подруге и обняла ее. — Я-то знаю, что ты талантливая прорицательница.

Вообще-то Элейна не могла наверняка оценить талант Сивиллы: она ничего не понимала в прорицаниях, да и загадочность Сивиллы, приправленная склонностью все драматизировать, иногда заставляла ее усомниться в добросовестности некоторых предсказаний. Но шутка была в том, что некоторые из них все-таки сбывались: тогда волшебники заносили им в знак благодарности зачарованные безделушки и простенькие зелья, а маглы угощали шоколадом. К тому же у Сивиллы были предпринимательские способности, которые с лихвой окупали слишком размытые или не исполнившиеся предсказания. В конце концов Элейна перестала забивать себе голову сомнениями о ее профессионализме — главное, что та верила в свой талант, а остальное было не так уж и важно.

А вот себя Элейна считала настоящей шарлатнакой. Даже сейчас ей иногда приходилось подменять Сивиллу на сеансах, когда у той случались неотложные дела, а запись невозможно было перенести. Используя журналистские уловки, Элейна подробно расспрашивала клиентов и, немного покрутив шар и раскидав фишки с рунами для загадочности, высказывала свои догадки, к чему могут привести их поступки. Только здравый смысл и никакой магии. Как ни странно, никто не жаловался — по крайней мере, Сивилла никогда не упоминала о гневных письмах и требованиях вернуть деньги. Несколько клиентов даже спрашивали у нее, сможет ли их снова принять «та светленькая». Элейне от этого было ни тепло, ни холодно — главное, чтобы платили: она уже давно хотела заменить этот колченогий стол, пока он не сложился и не отдавил им ноги, да и ботинки у нее поизносились…

Она могла попросить помощи у родителей, но хорошо знала, чего это ей будет стоить. Когда Элейна училась на пятом курсе, мистер и миссис Ди переехали в Штаты, чтобы проводить свои исследования маглов, а Элейна осталась с бабушкой в Коукворте почти до самого выпуска. Но вот экзамены были позади, а покидать Лондон ей совсем не хотелось. Здесь у нее были друзья, да и к городу она привыкла. Устав от уговоров и причитаний родителей, она приняла решение строить свою жизнь самостоятельно и начала постепенно отрезать себя от их кошелька. Было сложно, особенно в первый год, когда ей отказывали во всех, даже самых сомнительных, изданиях.

Именно тогда Элейна приняла предложение Сивиллы присоединиться к ее маленькому бизнесу. Ее поражало, как та все здорово придумала: начитавшись магловских бизнес-журналов и уточнив у Элейны значения некоторых слов, Сивилла прошла по всем конкурентам в округе и начала выводить «клиентоориентированность» своего кабинета предсказаний на новый уровень. Прежде всего она нашла ту самую подсобку на Мэрилебонском вокзале, куда могли безопасно аппарировать волшебники помоложе, а пожилые — доезжать на поезде. Пока Элейна не нашла работу, они предсказывали будущее круглосуточно, сменяя друг друга, чтобы самые беспокойные и мнительные клиенты могли срочно получить свое предсказание посреди ночи. Но самым гениальным оказалось решение поискать клиентов среди маглов: очарованные загадочностью Сивиллы, они охотно шли к ней и, в отличие от некоторых волшебников, не подвергали сомнению ее методы.

Элейна завидовала Сивилле: та почти сразу после выпуска нашла свое место и, несмотря на некоторых грубиянов, души не чаяла в своем деле. Она со школы твердила, что это ее предназначение и она пойдет по стопам своих родственниц по отцовской линии. Элейна же только сейчас почувствовала, что ее жизнь в Лондоне начала налаживаться, а перспектива вернуться под родительское крыло от безысходности значительно отдалилась.

— Ну ладно, бес с ним, потом разберусь, — успокоившись, сказала Сивилла. — Как твой-то день прошел?

Элейна вдруг поняла, что идеально отрепетированная за рабочий день новость вылетела из головы.

— Мне поручили то самое дело, — смогла лишь выпалить она.

— Какое? — Сивилла смотрела на нее непонимающим взглядом, от которого Элейна почувствовала легкое разочарование: она-то думала, что подруга сразу же поймет, о чем идет речь, и разделит ее радость.

— Ну как же! Помнишь, я рассказывала тебе про старушку в голубой мантии?

— Ах, да! — Сивилла переменилась в лице и всплеснула руками, из-за чего только что вскарабкавшийся на стол мистер Вошкинс отскочил в испуге и полетел на пол, утаскивая со стола скатерть. Сивилла поймала ее, остановив падение свечей и волшебных безделушек. — Это же замечательная новость! Теперь будешь постоянно занята?

— Да, придется потрудиться. А пока это нужно отметить, — Элейна заговорщически улыбнулась и призвала из комода бутылку вина.

Они просидели до полуночи, бурно обсуждая планы на будущее и понося грубияна, который обидел сегодня Сивиллу. Когда первая бутылка подошла к концу, Сивилла вдруг призналась, что, возможно, у нее наметился ухажер — то ли немец, то ли голландец с какой-то дурацкой непроизносимой фамилией. Он показался ей неплохим парнем, и, похоже, фамилия была его самым страшным недостатком. По этому поводу была срочно распечатана вторая бутылка, и комната наполнилась смехом, а затем и веселым и не совсем стройным пением.

Еще через пару часов Элейна подхватила под мышки уже ничего не понимающую Сивиллу и оттащила ее в спальню. Та упала на кровать прямо в одежде, чуть не подмяв под себя Элейну. Высвободив свой пиджак из цепких пальцев, Элейна сняла с Сивиллы очки и отложила их на прикроватную тумбочку. Проделав непростой путь от гостиной до спальни соседки, она только сейчас почувствовала, насколько устала. Присев на краешек кровати и окинув заботливым взглядом сладко посапывающую Сивиллу, Элейна вдруг прыснула со смеху. В стену постучались доведенные до ручки соседи.

— Точно! — спохватилась она и наложила заглушающие чары на всю квартиру.

Осторожно прикрыв за собой дверь, она вернулась в гостиную и распахнула настежь окно — в лицо сразу же ударил осенний ветер, холодя раскрасневшиеся щеки и унося запах благовоний и оставшегося в бокалах вина. На улице не было ни души, лишь где-то вдали раздался рокот проехавшего автомобиля и тут же растворился в ночной тишине. Мистер Вошкинс запрыгнул на подоконник и ткнулся мокрым носом в ладонь, требуя внимания.

— Нам тоже пора в постель, — Элейна хотела было протянуть к нему руку, как котенок неожиданно прижал уши и зашипел, выгнув спину.

Элейна выхватила палочку и резко обернулась, готовясь к нападению, но увидела в дверном проеме только растрепанную Сивиллу, уставившуюся на нее невидящим взглядом. Ее пересохшие и фиолетовые от вина губы беззвучно шевелились. Мистер Вошкинс спрыгнул с подоконника, сбросив цветочный горшок, и забился под диван.

— Дурная зверюга! Сиби, я же тебя только уложила, — Элейна вздохнула и подошла к подруге, — иди спать.

На мгновение ей показалось, что взгляд Сивиллы прояснился, но вскоре их снова заволокло пеленой. Она впилась ногтями в запястье Элейны, не на шутку испугав ее. С ее пересохших губ сорвался стон, и она нечеловеческим голосом произнесла то, что потом являлось Элейне в кошмарах еще несколько ночей подряд:

— Вот он грядет, воспевая разруху и хаос, покоя

Будет лишен всяк, кто верностью свяжет себя или местью.

Многие сгинут в отчаянье, совести муках и страхе,

Так не дождавшись свободы и истины свет не узрев…

Произнеся эти слова, Сивилла закашлялась и, схватившись за горло, повалилась на мягкий ковер. Очнувшись от парализующего страха, Элейна бросилась к подруге — Сивилла все еще корчилась на полу и пыталась откашляться. Перепуганный мистер Вошкинс высунул из-под дивана нос и на полусогнутых лапах подполз к хозяйке, принюхиваясь и готовясь в любой момент дать деру.

— Сиби, ты меня слышишь? Что с тобой?

— Эл, я не знаю… — Сивилла с усилием приподнялась на локтях и растерянно осмотрела комнату. — Я помню, как ты отвела меня в спальню, а потом все в тумане… Почему я здесь? — она уткнулась в плечо Элейны и разрыдалась. Затем ее стошнило прямо на ковер — Элейна едва успела убрать волосы от ее лица.

— Не знаю, Сиби, но мы разберемся с этим завтра, хорошо? Тебе надо отдохнуть, — говорила она, поглаживая дрожащие плечи подруги.

Проследив, чтобы Сивилла вернулась в спальню, Элейна прибралась в гостиной, умылась и легла в кровать. Потоптавшись на одеяле, мистер Вошкинс свернулся клубочком у нее в ногах и через пару минут мирно засопел. Только Элейна не могла заснуть: она рассматривала отбрасываемые деревьями тени на потолке и думала о случившемся. Она слышала что-то о древних прорицателях, которые восседали на треножниках над расселиной вулкана и голосами богов предсказывали будущее, но чтобы Сивилла… То, что всегда делала Сивилла, они проходили в школе, если не считать умения заговаривать клиентам зубы — такому их, конечно же, никто не учил, все со временем как-то само пришло. С Сивиллой такого раньше никогда не было. Конечно, та часто предсказывала смерть или страшные несчастья, но чтобы такое… Нет, это не шло ни в какие рамки, и со всем этим безобразием надо было срочно разобраться. И выкинуть эти чертовы благовония, да.

* * *

Звон будильника отдавался в висках нестерпимой болью. Отключив его, Элейна поняла, что не в состоянии подняться сейчас с кровати, и медленно прикрыла глаза. За ночь воздух успел остыть — ей даже нос не хотелось высовывать из-под одеяла. Почесав озябшие ступни друг об друга и получше закутавшись в одеяло, Элейна почувствовала, как ей стало очень удобно и тепло…

Казалось, не прошло и пяти минут, как дверь комнаты распахнулась и к ней на кровать плюхнулась растерянная Сивилла, в руках у которой разрывался телефон.

— Элейна, ну же! Сделай с этим что-нибудь, он уже десять минут звонит! — Сивилла сильно тряхнула ее.

— Угу, сейчас… Алло? — Элейна поднесла трубку к уху и откинулась на подушки, но через мгновение вытаращила глаза и подскочила на кровати, услышав голос начальника. — Что значит, где я? — посмотрев на часы, Элейна беззвучно выругалась и закрыла глаза рукой. — Амергин, прости, будильник подвел… Нет, я не отмечала вчера! Ну ладно, отмечала немножко… Хорошо, спасибо, поработаю сегодня из дома. Артур Уизли прислал сову? Тогда съезжу в Министерство. Да-да, такое больше не повторится. И тебе хорошего дня!

Элейна отложила трубку и посмотрела на Сивиллу: та сидела на краешке кровати и сжимала в руках корпус телефона.

— Надо было тебя разбудить? Прости, я думала, ты сегодня из дома, — виновато опустив глаза, прошептала она и положила трубку на базу.

— Нет, что ты, я сама не перезавела будильник. А что касается телефона — когда ты уже научишься отвечать на звонки?

— Когда они мне понадобятся? Звонят только тебе и то раз в полгода. Пойду приготовлю завтрак, — Сивилла пожала плечами и скрылась за дверью.

Все было так. В их квартире телефоном пользовалась только Элейна; Сивилла же поддерживала связь с родней и клиентами-волшебниками через совиную почту, а маглов просила приходить лично. Как-то она рассказала, что в ее родной деревне так и не провели телефонную сеть, а отец для этих целей использовал камин. Сивилла вообще настороженно относилась к любым предметам, которые работали без магии: она до сих пор так и не разобралась, откуда в лампочках берется свет, а телефон и подавно вселял в нее благоговейный ужас.

Амергин же оценил магловские средства связи и был в полном восторге, когда узнал, что Элейна тоже умеет ими пользоваться. Первое время он даже звонил ей по поводу правок, но затем все же решил, что чихвостить ее за плохой слог лучше с глазу на глаз. Теперь телефон быстро покрывался пылью, так как использовался только в крайних случаях.

Элейна с трудом поднялась с кровати и, приведя себя в порядок, вышла в гостиную. Сивилла уже разлила по чашкам кофе и без энтузиазма ковыряла ложкой склизкую овсянку. От этого зрелища Элейне совсем расхотелось есть. Вылив в кофе полпакета сливок и добавив несколько ложек сахара, она решила, что на этом протянет до ланча.

— Хочешь тост? Я могу сделать, — спросила вдруг Сивилла.

— Нет, спасибо, есть что-то совсем не хочется.

Они посидели еще пару минут в тишине, пока ложка не выскочила у Сивиллы из рук и не приземлилась на пол, разбрызгивая кашу во все стороны. Звук ее падения раскатился страшным грохотом в голове у Элейны, словно кто-то ударил ломом по подвешенному рельсу. Она схватилась за голову и жалобно застонала.

— Так сильно болит? — сочувствующе поинтересовалась Сивилла.

— Ага. Вот почему пьянеешь быстрее ты, а страдаю больше всех я? — Элейна состроила страдальческую гримасу.

— Не знаю. Думаю, стоит спросить у зельеваров. Например, у Слагхорна.

— О да, он-то про вино знает все — столько исследований проводил в своем кабинете! — они хихикнули, вспомнив своего преподавателя. Наконец неловкое молчание разрушилось, и можно было перейти к главной проблеме: — Ты помнишь, что вчера произошло?

— Мы сидели, разговаривали, пили вино, потом ты отвела меня в спальню, а дальше все как в тумане… Мне кажется, я еще видела твое испуганное лицо. Что я натворила?

— Ничего страшного, — Элейна нахмурилась и задумчиво почесала переносицу, — в смысле, никто не пострадал. Но напугала ты меня не на шутку. И не только меня, — она перевела взгляд на котенка, который устроился возле магического шара и пытался столкнуть его на пол. Внезапно ее осенило: — Слушай, а ты не знаешь, как твоя прапрабабушка предсказывала будущее?

— На самом деле, никто этого не видел: она закрывалась у себя в кабинете, сидела на табуретке и не выходила, пока не получит предсказание, — Сивилла призвала из шкафа чистую ложку и принялась снова ковыряться в каше. — Но мой прадед говорил, что еще мальчиком слышал по ночам страшные голоса, словно кто-то вещал из преисподней. Но ему постоянно всякое мерещилось… Так, ты мне зубы не заговаривай, что я вчера натворила?

— Хм, голоса… Мне кажется, вчера ночью ты сделала самое настоящее предсказание. Ну, знаешь, как у Фемонои.

— Да что ты говоришь! — Сивилла всплеснула руками и снова выронила ложку, заставив Элейну поморщиться от боли. — Это же… Удивительно!

Еще со школы первая дельфийская пифия была кумиром юной Сивиллы: в школе изображения Фемонои украшали стену над ее кроватью, вызывая непонимание у однокурсниц, которые развешивали плакаты известных игроков в квиддич. А книжные полки и по сей день были забиты сказаниями о ее даре. Элейна считала все это низкосортной беллетристикой, в которой не было и половины правды, но Сивилле нравилось, и это было самое главное. Хотя, возможно, Элейна и ошибалась насчет греческой прорицательницы, и правды в этих книжицах было чуть больше…

— А что я предсказала? — наконец спросила Сивилла.

«То же, что обычно: чуму на все дома в округе», — хотела было ляпнуть Элейна, но вовремя себя остановила.

— Так с ходу и не скажешь, — вместо этого ответила она. — Все очень размыто, наверно потому что такие предсказания ты делаешь впервые. Кто-то придет, посеет хаос, и все будут страдать. Да, примерно так.

— Это очень нехорошо, — Сивилла задумчиво начала грызть заусенцы, но вдруг заметно оживилась. — Представляешь, что сказал бы тот напыщенный индюк, если увидел меня! Шарлатанка — вот еще!

— Да он бы лопнул от злости, — ухмыльнулась Элейна. Она была рада, что ей удалось дать произошедшему хоть какое-то объяснение и развеселить подругу. А вот что значило то пророчество — кто ж их, прорицателей разберет? Если бы Элейна беспокоилась обо всех бедах, предсказанных Сивиллой, то давно бы закрылась в своей комнате и даже нос боялась из нее высовывать.

* * *

К полудню она смогла-таки оторвать себя от дивана и выйти на улицу. Казалось, весь мир сегодня жил невероятно громко: двигатели автомобилей остервенело ревели, прохожие разговаривали на повышенных тонах, а у входа на вокзал на шаткой тумбе стоял паренек с мегафоном и созывал всех на забастовку. Почти поравнявшись с ним, Элейна щелкнула пальцами, и мегафон захрипел. Миновав возмутителя спокойствия, который теперь недоуменно тряс усилитель, она юркнула в подсобку и аппарировала к Министерству магии.

Зарегистрировав у дежурного палочку, она пересекла огромный атриум, протискиваясь между министерскими клерками, спешившими на обед. Разноцветные мантии мелькали перед глазами, и от этого кружилась голова, а разговоры нескольких сотен волшебников отскакивали от стен и превращались в неразличимый гул. Жизнь в Министерстве била ключом, чего о себе не могла сказать Элейна: ей казалось, что она вот-вот рассыпется на сотни маленьких кусочков. Засмотревшись на пролетевшую над головой стайку бумажных самолетиков, она неожиданно столкнулась с волшебником с темными кругами под глазами, который нес под мышкой небольшой сверток.

— Прошу прощения, сэр, — виновато улыбнулась Элейна.

— Под ноги смотреть не пробовала? — огрызнулся он и быстрым шагом направился к каминам, то и дело напряженно озираясь по сторонам.

— Хам! — с досадой кинула ему вслед Элейна и поспешила к лифтам.

В коридоре было пусто: все сотрудники министерства ушли на обед, а те, кто не ушел, уже закрылись в своих кабинетах, наслаждаясь тишиной и домашней стряпней. В холле были только Элейна да невысокая ведьма в зеленой мантии, которая вскоре вышла на первом уровне.

— Уровень второй. Отдел обеспечения магического правопорядка, — наконец произнес прохладный женский голос, и Элейна вышла из лифта.

Поплутав по этажу, она наконец-таки вспомнила дорогу до кабинета Артура Уизли и, миновав две дубовые двери, а затем свернув пару раз, оказалась в тупике перед кабинетом своего знакомого. «Сектор по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов», — прочитала она на недавно прибитой латунной табличке и постучала в потемневшую от времени дверь.

— Да-да, войдите, — раздался усталый голос, и Элейна зашла. Артур сидел за своим столом и ковырялся вилкой в пастушьем пироге, заботливо приготовленным его дражайшей супругой. Увидев девушку он немного оживился: — Элейна, здравствуй! Вот уж не думал, что ты явишься так скоро. Амергин сказал, что ты неважно себя чувствовала с утра.

— Рада тебя видеть, Артур. Все в порядке — конечно, бывало и лучше, но жить можно.

— Присаживайся, — Артур взмахнул палочкой и выдвинул кожаное кресло с засаленной обивкой. — А что болит? Может чаю?

— Спасибо, не откажусь. Да голова немного, — соврала Элейна и потерла висок, который тут же пронзила острая боль. — Я в порядке…

— Ох, понимаю. Я вот тоже сегодня не в форме. Когда в доме двое мальчишек, совсем не получается выспаться. Но у меня есть одно замечательное средство, жаль, что действует недолго, зато какой эффект! Где же оно… — Артур по очереди начал открывать многочисленные ящички своего стола: одни были с двойным дном, а стоило открыть другие, как внутри обнаруживалось еще два или три ящичка поменьше. Некоторые из них были настолько забиты разными безделушками, что Артуру стоило больших усилий задвинуть их обратно. — Нашел! — он радостно распрямился в кресле, сжимая в руке маленький пузырек с мутноватой жидкостью. — Вот, держи. Изобретение моего приятеля, нужно всего десять капель.

— Спасибо, — Элейна приняла лекарство и отсчитала капли в чай. Получив пузырек обратно, Артур тоже вылил зелье в свою чашку и закинул его в первый подвернувшийся ящичек. — Кстати, что у тебя с рукой?

— А, это, — Артур погладил посиневшие отметины от зубов на запястье, — вот из-за этого я вчера и не спал. Билл и Чарли умудрились поймать днем парочку садовых гномов и принесли их в дом. Те конечно же очень оскорбились, что их посадили в совиную клетку, выбрались из нее ночью и подгрызли ножки нашей кровати, а потом и кухню затопили. Пришлось их вылавливать, а ты же знаешь, какие они прыткие. Один из них извернулся и цапнул меня.

Элейна сочувствующе кивнула, хотя ничего не знала ни о садовых гномах, ни об их прыткости. В школе она что-то слышала о них от однокурсников, которые выбрали уход за магическими существами в качестве факультатива, но сама не очень-то интересовалась ими. Единственным существом, в котором она души не чаяла, была Оливка — чакская рогатка с поразительно острыми зубами, которую отец привез ей из Аргентины. Да и всю свою жизнь за пределами Хогвартса она провела в городах, где садовые гномы не очень-то приживались: в Коукворте слишком каменистая почва, а в Лондоне и копать-то нечего…

— Итак, прошло две минуты, — Артур сверился с магловскими наручными часами, болтающимися на запястье. — Как ощущения?

— Превосходно, — блаженно улыбнулась Элейна.

— Вот, я же говорил, мой приятель чертов гений! Он точно обрадуется.

На самом деле зелье подействовало почти сразу: Элейна даже прикрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как боль и тошнота отступают небольшими волнами. «Стоит взять контакты этого зельевара, вдруг у него и от прыщей что-то есть?» — подумала она. У Артура же появился аппетит, и он доел свой обед, предложив сперва часть Элейне, но она вежливо отказалась.

— Зря, — наконец сказал Артур, облизнув вилку. — Молли ну чудо как хорошо готовит! Ну да ладно, не буду тебя задерживать, — спохватился он, — перейдем к делу. Вчера вечером пропали три магла — уже пятеро за неделю. Если честно, авроры нервничают, но виду пока не подают, чтобы не поднимать панику.

— А чего они нервничают? — неожиданно появившееся перо зависло в воздухе. — В мире каждый день кто-то пропадает. Я слышала, не-волшебники остро реагируют на какие-то там магнитные бури, что бы это ни значило. Просто могут выйти за хлебом и забыть, где живут, представляешь?

— Погоди, я еще не закончил, — грустно ухмыльнулся Артур. — Там все не так просто. Точнее, вообще не просто. Когда у маглов происходят большие мероприятия, Министерство направляет туда хотя бы одного аврора — так, на всякий случай. Вчера в Музее Виктории и Альберта проходил вернисаж: чудаки опять выставляли какие-то старые ковры. И у одного из авроров сработал вредноскоп.

— Хочешь сказать, какой-то темный волшебник заявился на открытие выставки? — удивленно приподняла брови Элейна.

— Нет, но был или были где-то рядом — выследить их так и не получилось. Этот аврор сначала думал, что у него вредноскоп сломался, но потом организаторы не досчитались каких-то важных гостей, которые точно приезжали и до открытия отправились смотреть фонды. Началась паника — в общем, ковры так никто и не посмотрел.

— Обалдеть, — выдохнула Элейна. — И как же ты все это узнал?

— Да есть у меня дружок, часто заходит сюда и жалуется, что в последнее время работы много, а толку от всех этих телодвижений никакого.

— Кто он? Он может дать интервью?

— Сомневаюсь. Он и мне-то ничего конкретного не рассказывает. Так, немного информации по секрету всему свету, которая рано или поздно все равно просочится. Но я слишком хорошо знаю и уважаю Амергина и его газету, поэтому пусть она дойдет до вас первыми. А еще я верю, что вы обойдетесь без глупостей, ведь так? — произнеся эти слова, он вопросительно посмотрел на Элейну то ли ожидая подтверждения, то ли настаивая на нем.

— В этом, Артур, можешь не сомневаться. Никаких громких заголовков без проверенных фактов! Хочешь, сделаю тебя героем нового расследования?

— Нет, благодарю, — рассмеялся Артур. — Я человек простой, слава мне ни к чему. Особенно если она связана с чем-то опасным. Мне мальчишек надо растить! — он отлепил один из многочисленных стикеров на стене и протянул Элейне. — Тут фамилии пропавших, вдруг это как-то поможет. Вроде бы это все, что я хотел рассказать.

— Спасибо, Артур! Благодарю тебя от всего журналистского сообщества Великобритании, — она сунула бумажку в нагрудный карман своего пиджака и поднялась из кресла.

— Да так, ерунда, — отмахнулся Артур и тоже поднялся, чтобы проводить свою гостью до дверей. — Только прошу, будьте осторожны, как-то уж подозрительно это все.

Элейна кивнула и пожала ему на прощание руку. Внезапно Артур переменился в лице, и его глаза восхищенно блеснули, словно перед ним вдруг возник новенький тостер.

— Вот бы не подумал, что ты одна из нас, — неожиданно сказал он, глядя куда-то поверх головы Элейны.

— О чем это ты? — удивилась она.

Артур открыл шкаф, на дверце которого висело зеркало в полный рост, и Элейна увидела, как от ее волос исходил белый дым, под которым проглядывали ее родные бледно-рыжие волосы. Элейна стеснялась их всю жизнь и очень завидовала метаморфомагам — уж они-то могли делать со своей внешностью, что хотели! И если с высоким ростом и большими стопами, унаследованными от отца, она смогла смириться, то к волосам была совершенно нетерпима и примерно с четвертого курса жгла их всевозможными зельями и заклинаниями. Недавнее зелье, купленное у того же зельевара, который уговорил ее приобрести и «чудодейственное» средство от прыщей, было с побочным эффектом, о чем упоминалось в инструкции.

— Артур, в составе того зелья была лавсония? — голос предательски дрогнул.

— Ну да, ноу-хау моего знакомого, — от гордости за своего приятеля Артур выпрямился и стал еще выше — казалось, еще немного, и он упрется головой в потолок своей каморки. — А твое зелье с ней плохо взаимодействует, да?

— Да… — Элейна больше не смогла выдавить ни слова, так как почувствовала, что вот-вот расплачется. Зелье имело накопительный эффект, и чтобы вывести свою природную рыжину, ей пришлось целый месяц принимать его каждое утро. Теперь же ее старания и страдания пошли жмыру под хвост. Артур неловко похлопал Элейну по плечу, пытаясь хоть как-то утешить.

— Ну что ты, в самом деле! Зато голова не болит, и вообще… Я вот считаю, что рыжие девушки самые красивые. Моя жена тому доказательство!

— Конечно, ты прав, — Элейна смогла наконец совладать с собой и украдкой смахнула с порыжевших ресниц слезы. — Спасибо, Артур, я как-нибудь еще загляну. И не мог бы ты дать мне контакты твоего знакомого?

— Всегда рад помочь, — улыбнулся он и, выудив из кармана брюк темно-зеленую карточку, вручил ее Элейне. На какое-то мгновение ей показалось, что его рыжие волосы стали еще рыжее и прямо-таки грозились вспыхнуть в любой момент.

Петляя по министерским коридорам, Элейна мысленно сетовала на то, что не-волшебники не догадались пришить к пальто капюшон. Больше всего ей сейчас хотелось спрятать свои порыжевшие волосы, которые рассыпались по плечам мелкими завитками: зелье подействовало настолько хорошо, что резинка не выдержала и лопнула при попытке стянуть их в пучок. Любая другая девушка радовалась бы такому раскладу, но только не Элейна: с рыжими волосами она чувствовала себя самым настоящим пехом⁽¹⁾ — хоть сейчас хватай булыжники и строй мегалиты.

Как назло, покинуть второй уровень быстро не получалось: работники Министерства возвращались с обеда, и лифты работали только на спуск. Простояв в холле добрых десять минут и проводив взглядом толпы сотрудников, Элейна решила сесть в первый лифт, в который ей удастся зайти. Через пару минут она наконец протиснулась между двумя симпатичными и поразительно похожими друг на друга волшебниками в черных мантиях. Одному из них на вид было не больше двадцати; он постоянно озирался по сторонам и убирал с глаз выбившийся из-под островерхой шляпы вихор. Второй выглядел постарше и посолиднее, но лукавая улыбка выдавала его веселый нрав. Не обратив на зажатую между ними Элейну никакого внимания, они возобновили прерванный разговор с кем-то третьим, кого не было видно в толпе.

— Томми, куда это ты бегал в обеденный перерыв? — обернулся волшебник помоложе. — Вылетел как ошпаренный, даже меня не подождал. Неотложные дела?

— Да, — донесся сдавленный голос из толпы.

— Девчонку завел себе? — волшебник снова обернулся и ткнул локтем Элейну в бок, из-за чего та шумно втянула воздух. — Ой, прошу прощения… Так что? Или ты замужнюю себе нашел? Бегаешь на обед к ней, а?

— Не твое собачье дело, — снова раздался голос.

— Ага! Угадал! Слышал, Лиам, у Томми наконец-то появилась же-енщина, — он мечтательно растянул последнее слово и загоготал. — Ты хоть успел поесть-то? Или не до этого было?

Элейна сдержала улыбку и принялась рассматривать носы своих ботинок. За спиной кто-то недовольно кашлянул, и раздался шелест мантий — тучный волшебник пытался пробраться к выходу, грозя отдавить всем ноги. По лифту прокатилось недовольное ворчание, а затем холодный голос объявил четвертый уровень. Элейна вышла из лифта, пропуская раскрасневшихся то ли от духоты, то ли от смущения волшебников. Вернувшись обратно, она наконец-то смогла рассмотреть несчастного, которому досаждал его коллега: это был тот самый грубиян, с которым она ранее столкнулась в главном холле.

— Томми, ну чего ты такой грустный? Она что, не очень? Или обед короткий? — не унимался вихрастый волшебник. — Лиам, дай ему выходной! А то я уже устал от его кислого лица. Посмотри, какие у него синяки: темнее, чем задница дементора!

— Ладно, Мэттью, — с усилием подавив смешок, наконец подал голос третий волшебник. — Томми, в самом деле, хочешь завтра выходной?

— Не откажусь, — буркнул тот и поежился.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Лиам и поправил воротник рубашки. Заметив на себе взгляд Элейны, он посмотрел ей прямо в глаза и подмигнул. Девушка чуть не задохнулась от возмущения, но собрала волю в кулак и выдержала его взгляд. После неудачных отношений она взяла за правило не обращать внимания на заигрывания самоуверенных козлов. А в том, что эти оба были отменными козлами, она ни капли не сомневалась. В какой-то момент ей даже стало жаль забитого Томми.

— Смотри, отдохни как следует, — ерничал не прекращая Мэттью. — Лиам, а можно мне тоже выходной?

— Седьмой уровень, — перебил их холодный голос, и волшебники вышли из лифта.

— Какой тебе выходной? Ты еще не со всем Лондоном переспа… — донеслось до Элейны, прежде чем двери лифта закрылись.

— Противно слушать, — отозвалась откуда-то из глубины лифта женщина в строгой графитовой мантии и с идеально уложенными волосами. — У них весь отдел такой — экспериментаторы, чтоб их! Странно, что рога себе под стать не наколдовали.

— Да ладно, мальчишки же еще, — пожала плечами ее коллега в такой же мантии, — тот, который помоложе, сам чуть из штанов не выпрыгнул.

— Отвратительно, — скривилась женщина и в поисках поддержки взглянула на Элейну, на что та понимающе кивнула.

Волшебницы вышли на девятом уровне, где располагался Отдел тайн. Элейна никогда не была здесь раньше: получить пропуск сюда, будучи журналисткой, было невозможно, поэтому она даже и не пыталась спускаться так глубоко. Элейна знала об этом месте совсем немного: что-то она прочитала в книгах по артефактике, а что-то слышала от однокурсников еще в школьные годы — преимущественно страшилки, которые не имели ничего общего с правдой. Единственное, что она знала наверняка, было то, что многие засекреченные документы уходили именно сюда. Это был настоящий рай для любого журналиста, и, очарованная этой мыслью, Элейна сделала шаг из лифта. В ту же секунду двери захлопнулись, чуть не прищемив ей нос, и холодный голос потребовал предъявить разрешение, которого у нее, разумеется, не было.

— Атриум, — сказала она с досадой, и лифт стремительно полетел вверх.

Дежурный волшебник оторвал глаза от «Ежедневного пророка» и посмотрел на нее усталым взглядом, когда она появилась возле стойки.

— Здравствуйте еще раз. Я бы хотела узнать, где я могу оформить пропуск в архив Министерства и что для этого нужно?

— Для начала вам надо написать заявление на имя Кантидиана Абеляра…

— Кого, простите?

— Кантидиана Абеляра, директора архива, — без особого энтузиазма повторил он. — Вам надо написать заявление с указанием цели визита. К письму понадобятся две рекомендации. Также вам нужно будет проверить палочку на замыкания — в архиве беспокоятся, что посетители могут повредить важные документы — и принести справку в двух экземплярах.

— И что дальше?

— Ждать ответа, что же еще, — вздохнул волшебник: Элейна успела его утомить своими глупыми вопросами. — Заявление рассматривается от десяти дней до одного месяца, но сейчас архив загружен, поэтому сроки могут быть увеличены. Вы можете…

Слушая бесцветный этот голос, Элейна порадовалась своей предусмотрительности: в кармане оказалось перо, которое тут же выскочило, стоило ей начать разговор, и принялось составлять список всего необходимого. Где-то на середине она перестала понимать, что ей говорят. Одно было ясно: в архив она не попадет ни завтра, ни в ближайший месяц. Осознание этого совсем ее не обрадовало, ведь ждать целый месяц, чтобы проверить, не засветились ли пропавшие не-волшебники ранее в министерских архивах, было самой настоящей тратой времени. Да и пытаться узнать что-то у авроров после разговора с Артуром казалось ей дурацкой идеей, хотя попробовать все же стоило, когда все немного уляжется. Ей срочно нужна была информация, но где достать ее, она не знала. На безрыбье даже следить за обстановкой в волшебном мире по газетам показалось не самым плохим вариантом: так она хотя бы будет отставать на один шаг, а не на десять… И тут ее осенило.

— Ну конечно, — Элейна хлопнула себя по лбу и поймала на себе удивленный взгляд собеседника. — Спасибо за помощь, — кинула она напоследок и поспешила к выходу. Дежурный вздохнул и вернулся к чтению «Пророка»: его уже начинало подташнивать от странных посетителей, которых в Министерстве всегда было в избытке, а сегодня им тут прямо-таки медом намазали.

Оказавшись на улице, Элейна забежала в метро и взяла последнюю утреннюю газету Лондонского метрополитена. Ее надежды оправдались: она быстро отыскала небольшую заметку о сорванной выставке средневековых шпалер. В ней она нашла имена пропавших, которые совпали с теми, которые передал ей Артур, и род их деятельности: доктор искусствоведения, посвятивший всю свою жизнь изучению изображений единорогов на мильфлерах⁽²⁾, и два известных коллекционера, разрешившие выставить предметы из своих собраний.

Она не могла нарадоваться: в волшебном мире мало кто читал газеты не-волшебников, да и сама Элейна ими до сегодняшнего дня особо не интересовалась. У них дома часто появлялись «Гардиан» и «Таймс», которые выписывал отец для своих исследований, но по мнению Элейны, в них ничего, кроме скуки смертной, не было: политика, бизнес и интервью с людьми, о которых она никогда не слышала. Единственным, что привлекло в детстве ее внимание, но вскоре тоже надоело, были кроссворды и расклады в бридж на последней странице. А теперь она сжимала в руках газету, которую сами не-волшебники особо не читали и оставляли на сиденьях поездов.

— Прошу прощения, — раздался за спиной голос работника метро, который подкатил большую тележку с бесплатными газетами, — можно?

Элейна отошла в сторону и, дождавшись когда тот разгрузит тележку, прихватила свежую вечернюю газету и смешалась с толпой. «Нужно будет разменять побольше галеонов, — подумала она между делом, — и какое-то время придется поездить на метро».

* * *

Скупив на завалявшиеся в кошельке фунты все сегодняшние газеты, упоминающие загадочные исчезновения в музее, Элейна наконец вернулась домой. Бросив приличную кипу на комод, она начала стаскивать с себя ботинки и чуть не упала, запнувшись о крутившегося под ногами мистера Вошкинса.

— Да чтоб тебя, а ну брысь! — шикнула она на него.

Виновато прижав уши, котенок запрыгнул на комод, а оттуда — на шляпную полку, скинув ей на голову все, что там лежало. Выругавшись, Элейна принялась собирать разбросанные по полу шарфы и шапки и вдруг среди своих и Сивиллиных вещей обнаружила мужскую шляпу. Она прислушалась, пытаясь понять, были ли у соседки сейчас гости, но, судя по стоявшей тишине, той вообще не было дома.

«Наверно кто-то из посетителей оставил, — пожала плечами Элейна, — значит скоро вернутся за ней». Расправив примявшуюся тулью и смахнув соринки, она оставила шляпу на видном месте и отправилась на кухню читать газеты. Как она и предположила, человек, забывший шляпу, не заставил себя долго ждать: через пару часов Элейна вздрогнула от требовательного стука в дверь.

На пороге стоял рослый мужчина с таким недовольным лицом, словно рядом с ним взорвали навозную бомбу.

— Добрый день, — процедил он, — я был вчера у вас и, к моему великому сожалению, оставил свою шляпу.

— Здравствуйте, одну минутку, — кивнула Элейна и жестом пригласила его войти.

— Интересуетесь магловской прессой? — неожиданно спросил он, заметив на комоде оставленную Элейной газету, и тут же тихо добавил: — Ну и квартирка, ей-богу.

Элейна сняла с полки шляпу и покрутила ее в руках: сейчас где-то глубоко в душе у нее зародилось сожаление, что гость оставил ее в коридоре, а не где-нибудь, где на нее можно было случайно присесть. Она начала подозревать, что именно на этого типа вчера жаловалась ее подруга, и в груди у нее вскипела злость. Будь ее воля, она бы прямо сейчас зачаровала шляпу, чтобы та сжевала его зализанные черные волосы, или запустила бы ее в коридор, словно фрисби. Вместо этого она протянула шляпу, но, когда он взял ее за поля, не торопилась расставаться с ней слишком быстро.

— Имеете что-то против не-волшебников? — прожигая его взглядом, спросила она.

— Конечно нет, — тот потянул на себя шляпу, — просто не находите ли вы унизительным обманывать бедолаг? Знает ли Министерство о вашем маленьком бизнесе?

— Это не мой бизнес, — пораженная таким поворотом событий, Элейна выпустила шляпу из рук. — Сивилла не мошенница и способна делать настоящие предсказания.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся мужчина и, смерив ее оценивающим взглядом, добавил: — «Не-волшебники»? Вот уж не думал, что статья малоизвестной журналистки из паршивой газетенки окажет такое влияние на неокрепшие умы.

Элейна почувствовала, как к лицу резко прилила кровь. От возмущения она даже забыла, как говорить, и только открывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Наконец она смогла взять себя в руки и выпалила:

— Конечно окажет, потому что я сама ее писала! — и тут же в ужасе закрыла рот руками, осознавая, что только что выдала себя совершенно незнакомому человеку.

С первого же дня ее работы в редакции Амергин предложил ей выбрать себе псевдоним — это давало небольшую надежду, что удастся спокойно отсидеться в тени в случае, если статьи не слишком придутся общественности по душе. И сейчас она лишила себя этой надежды. Нет, ей определенно следовало поработать над контролем своих эмоций — даром что ли Амергин отправлял ее на курсы по окклюменции в Индии.

Мужчина на мгновение замер, а потом улыбнулся (впрочем, его лицо от этого не стало более приятным: теперь он выглядел так, словно сам взорвал навозную бомбу):

— Вот уж не думал, что столкнусь с загадочной Аэдой, которая одной статьей лишила Боргина выручки. Вы в курсе, что бедняга сейчас рвет и мечет?

— Догадываюсь, — нахмурилась Элейна и сложила руки на груди. — Будете меня осуждать за это?

— Нет, я в полном восторге! — неожиданно сказал он, а затем вытащил из кармана мантии черную карточку с серебряными буквами и протянул Элейне. — Феликс Флинт, приятно познакомиться.

— Не могу сказать, что это взаимно, — Элейна не спешила поддерживать дружескую беседу и не приняла визитку, — после того, как вы оскорбили мою подругу.

— Бросьте, я был весь на нервах, и мы не поняли друг друга. Вспылил, каюсь, — мистер Флинт поднял руки в примирительном жесте, но в его голосе не было ни капли сожаления. Какое ему теперь было дело до чувств какой-то мошенницы, если перед ним стояла журналистка, по-настоящему испортившая настроение Боргину? — Поверьте, сегодня я всего лишь пришел за своей шляпой. И тут я встретил вас! Вы же сами понимаете, что моя проблема вышла из-под контроля, раз я обратился за помощью к прорицательнице?

— Вряд ли я смогу помочь вам вернуть деньги. Как вы уже могли заметить, мои статьи скорее приносят убытки их героям, — съязвила Элейна.

— Поверьте, это-то мне и нужно, — хрипло рассмеялся мистер Флинт. — Что ж, предлагаю не принимать поспешных решений. Я могу предложить хороший гонорар за ваш труд. Как вы смотрите на то, чтобы позавтракать со мной? Я загляну завтра к вам в редакцию, скажем, в половине десятого?

— Не уверена, что меня отпустят, — замялась Элейна.

— Оставьте этот разговор мне, — ответил он и вышел в коридор. — К слову, я так и не узнал вашего имени.

— Элейна Ди.

— Что ж, тогда до завтра, мисс Ди, — мистер Флинт на прощание приподнял шляпу и аппарировал.

* * *

На следующее утро, к своему ужасу, Элейна обнаружила, что снова проспала. Собравшись впопыхах, она аппарировала к зданию редакции и только в кабине заметила, что надела свитер наизнанку. Переодевшись в тесном туалете, она вышла в коридор и тут же столкнулась с взволнованным Амергином.

— Элейна, где тебя черти носят? — возмутился он. — Тебя искал Феликс Флинт. Понятия не имею, что ты натворила, но могла хотя бы не опаздывать на встречу с таким важным человеком.

— Важным человеком? — поморщилась Элейна.

— Ох уж эта девичья непосредственность! Могла хотя бы поинтересоваться семьями, на счетах у которых лежит большая часть средств магической Британии, — выпалил Амергин и вытер пот со лба.

— Да мне ж не замуж за него выходить…

— Какая ты невозможная! Что встала? Беги за ним теперь, — редактор кивнул в сторону выхода, и Элейна, недовольно закатив глаза, побежала за своим посетителем.

Догнать его удалось только на выходе.

— Мистер Флинт! — Элейна схватилась за бок, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

— Мисс Ди? Не ожидал, что заставлю девушку бегать за мной, — он взглянул на ее горящие щеки, и его губы скривились в снисходительной улыбке. — Рад, что мы все-таки встретились. Зайдем в кафе через дорогу? — заметив, как Элейна растерянно ощупывала карманы в поисках денег, он прибавил: — Не беспокойтесь, я угощу вас.

Элейна поджала губы: принимать подачки от незнакомого мужчины было совсем не в ее правилах, но сложившаяся ситуация не оставляла ей выбора. Как сказал Амергин, Феликс Флинт был крупной рыбой — было бы очень глупо упустить его.

Они вышли из пыльного холла и оказались на улице, тонувшей в гомоне пешеходов, реве автомобильных двигателей и звуках клаксонов. Элейна нащупала палочку во внутреннем кармане пиджака и двинулась вслед за мистером Флинтом к пешеходному переходу. Нажав на кнопку светофора, тот принялся с интересом рассматривать носы своих ботинок. Элейна же напряженно прислушивалась к щелчкам таймера. Эти тридцать секунд показались ей вечностью: повисшее молчание сводило ее с ума, но и болтать с этим неприятным человеком о погоде совсем не хотелось. Наконец светофор издал протяжный писк, и толпы пешеходов по обе стороны дороги двинулись навстречу друг другу.

Мистер Флинт шел быстрым уверенным шагом, лавируя между пешеходами с поразительным проворством. Элейна же не поспевала за ним, постоянно налетала на людей и чуть не потеряла его в человеческом потоке. В какой-то момент ей даже пришлось применить невербальное заклинание и оттолкнуть колеса тележки какого-то бездомного, который чуть не отдавил ей ноги. Попытки угнаться за мистером Флинтом держали Элейну в постоянном напряжении, но зато освобождали от необходимости поддерживать светскую беседу, за что она была премного благодарна.

Миновав несколько домов, они очутились возле небольшого кафе, известного среди маглов своими высокими ценами. Элейна обернулась и увидела обшарпанное здание «Нового оракула». «Ну и стоило ради этого петлять?» — недовольно подумала она.

— Понимаю, можно было перебежать дорогу, — словно прочитав ее мысли, сказал мистер Флинт, — но я ужасно боюсь этих штуковин… автомобилей, кажется?

Элейна понимающе кивнула и зашла в кафе. Она никогда не была здесь, так как обычно покупала себе сэндвичи в супермаркете на противоположной стороне улицы или аппарировала во время обеденных перерывов прямиков в «Дырявый котел», когда Амергин выдавал ей зарплату.

Из окон открывался вид на издательство — старое кирпичное здание с заколоченными окнами, граффити на стенах и небольшим обшарпанным портиком, заваленным мешками с мусором. Лет десять назад Амергину удалось договориться с владельцем о выгодных условиях аренды. Хотя с тех пор цена заметно подросла, но была все же несравнимо ниже, чем на Косом и Лютном переулках. Амергину нравилось расположение офиса, так как он находился в шаговой доступности от главных улиц магического Лондона. Поэтому каждый год на здание накладывались новые чары, и все больше облупливалась штукатурка с пузатых колонн.

— Прошу прощения за такой вид, — от голоса официанта Элейна вздрогнула и отвернулась от окна. — Мы уже несколько лет пытаемся связаться с владельцем этого здания, но, как видите, пока не смогли достигнуть каких-либо успехов. Если желаете, могу предложить другое место.

— Нет, спасибо, — мистер Флинт вежливо улыбнулся и раскрыл меню. — Мисс Ди, не стесняйтесь, берите все, что вам понравится. Рекомендую их завтраки.

Элейна развернула меню, и ее глаза распахнулись от удивления: в такое кафе она бы ни за что не зашла, даже если бы Амергин выдал ей премии за пару статей вперед. Тринадцать фунтов за обычный завтрак! Ей совсем не хотелось быть должной, особенно чистокровному волшебнику, хотя со вчерашнего вечера у нее и крошки во рту не было. Элейна выбрала только кофе, соврав, что недавно позавтракала.

Какое-то время они посидели молча в ожидании заказа, и Элейна поймала себя на мысли, что уже какое-то время наблюдает за тем самым бездомным, который чуть не переехал ей ноги. Тот достал металлическую банку для сбора денег и уселся на ступеньках издательства.

— Удивительный мир, — неожиданно сказал мистер Флинт, перехвативший взгляд Элейны и теперь тоже рассматривающий бездомного. — На одной улице перемешались и богатые, и бедные. Маглы изобрели автомобили и телевидение, волшебники придумали всевозможные заклинания на все случаи жизни, но ни те, ни другие так и не смогли победить нищету.

— Вам жаль их?

— Нет, что вы. Человек сам решает, кем ему быть.

— Легко это говорить, будучи чистокровным волшебником, не так ли, мистер Флинт?

Тот сверкнул глазами, а затем внезапно помрачнел. Он только хотел ответить, как появился официант и принес их заказ. Пустой желудок Элейны сжался от запаха бекона и черного пудинга, и она постаралась как можно скорее заглушить голод, отпив свой кофе, но он уже не помогал и только противно плескался в желудке.

— Мисс Ди…

— Элейна, если вас не затруднит, — поправила она и принялась шарить в карманах пиджака в поисках пера. — Мерлинова борода! Кажется, я оставила в офисе не только деньги.

— Попросите у официанта карандаш, обычно они не отказывают.

— А я погляжу, вы часто посещаете заведения не-волшебников, — ухмыльнулась Элейна и позвала официанта. — Это необычно для чистокровных.

— Ну мне же не детей с ними крестить, — пожал плечами мистер Флинт. — Тут лучшие завтраки в Лондоне, даже мой домовик не приготовит такой, хотя его стряпня выше всех похвал. Зря вы отказались.

Элейна проследила, как он отправил кусок бекона себе в рот, и вздохнула. Голод не отступал, а от выпитого кофе жгло в горле и начинало подташнивать. Когда официант принес ей карандаш, мистер Флинт внезапно сделался очень серьезным и наложил на их столик заглушающие чары. Элейна вытащила несколько салфеток и, взглянув на часы, записала дату и время. Остро заточенный грифель цеплял тонкую бумагу и рвал ее в некоторых местах, поэтому Элейне пришлось сломать острый кончик карандаша о блюдце.

— Элейна, — Феликс Флинт выдавил ее имя с каким-то невероятным усилием, — вы уже знаете, что моя семья вписана в Справочник, и это накладывает на меня некоторые обязательства. Я бы не хотел опозорить себя и членов моей семьи, но обстоятельства сложились так, что нам нужна огласка. Грамотная, не столько скандальная, сколько заставляющая волшебников задуматься и пересмотреть свои взгляды на положение вещей в обоих мирах.

Я скептически отношусь к журналистам, но вы немного из другого теста то ли по причине вашей молодости, то ли из-за каких-то внутренних установок. Вы по-своему безумны, готовы бороться за идею и при этом обладаете чувством такта. О цене вопроса мы с вами договоримся.

— Мне, конечно, очень приятно ваше внимание и высокая оценка моей работы, но я должна знать все подробности вашей проблемы, прежде чем дать вам однозначный ответ, — Элейна перестала писать и теперь буравила взглядом мужчину.

— Конечно, — он отпил кофе и вытер рот салфеткой. — Несколько лет назад умер мой отец и оставил мне и моему брату Кассию приличное состояние. Не думаю, что вам будут интересны подробности, но при грамотном распоряжении этими деньгами, можно было бы перестать работать до конца своих дней. К чему я сказал, что человек решает, кем ему быть? Я выбрал спокойную, в какой-то степени даже скучную, жизнь и ни о чем не жалею. Мой же братец никогда не отличался умом и сообразительностью, а потому принялся спускать свое наследство в тот же день, как его получил.

Года через два он промотал все до последнего кната, окончательно оскотинился и влез в долги. Он даже занимал у меня какое-то время, пока я не понял, что больше никогда не увижу свои деньги. По правде говоря, меня вообще не интересует судьба Кассия, да и потерял я не так много, если бы не одно «но». Вероятно, вы слышали о нападении на Гринготтс на прошлой неделе? Ничего не пропало, нападавшие только оглушили пару гоблинов и попытались вскрыть мой сейф. Я абсолютно уверен, что это был Кассий. Я попытался выведать у своих доверенных людей, куда уходили деньги с его счетов. И как вы думаете, на кого же я наткнулся?

— В свете нашего непродолжительного знакомства осмелюсь предположить, что на Боргина? — Элейна взяла другую салфетку и ожидающе посмотрела на мужчину.

— Точно, — кивнул он. — А еще я узнал, что Кассий попал в пренеприятную финансовую зависимость от одного человека. И все равно продолжал покупать разные мерзости.

— Что-то тут не вяжется, — Элейна задумчиво почесала голову. — Зачем вашему брату, который и так весь в долгах, зарываться в них еще больше и продолжать покупать артефакты у Боргина?

— Ну, либо он беспросветный дурак, в чем я не сомневаюсь, либо кто-то наложил на него империус. Хотя это мне кажется маловероятным: слишком уж много людей я видел под ним, и Кассий был совсем на них не похож.

— Где видели? — удивленно приподняла брови Элейна.

— Неважно, — отрезал мистер Флинт и продолжил есть с невозмутимым видом, как будто Элейны здесь вовсе не было.

Они посидели несколько минут в тишине, пока Элейна не обнаружила, что кофе в чашке закончился, и она цедит гущу. Прожевав крупинки кофе, оставшиеся на языке, она отставила чашку в сторону. Мистер Флинт не стремился начать разговор, и это выводило Элейну из себя: она торчала здесь уже двадцать минут, а к сути дела они так и не перешли. Ей очень захотелось прервать это неловкое молчание, и она сказала первое, что пришло ей в голову:

— А что если кто-то использует его счет, чтобы в случае чего выйти сухим из воды?

— Хорошее предположение, тоже о нем думал недавно. И я предлагаю вам это проверить, — довольно улыбнулся мистер Флинт и отложил приборы в сторону. — Раз уж вы начали разоблачать Боргина и у вас это хорошо получается, предлагаю дожать и совсем прикрыть его лавку. Вы провели замечательное расследование с магловскими резисторами, но не все ваши выводы оказались верными. Неужели вы думаете, что Боргин, у которого вся магическая Британия скупает темные артефакты, будет зачаровывать какой-то магловский мусор, чтобы сбыть его за копейки? Нет, он не будет обдирать паршивую овцу. Эту дрянь у него заказывают для чего-то, и я хочу выяснить, для чего.

— А как ваш брат относился к не-волшебникам? — внезапно спросила Элейна, и мужчина перестал жевать.

— К сожалению, как и большинство чистокровных: с отвращением и подозрением. Он еще в школе подвязался к какой-то группе сумасшедших, объявивших крестовый поход на маглов.

— Какая я идиотка, — Элейна хлопнула себя по лбу, — ну конечно, резисторы зачаровывали, чтобы их затем вернуть на место и навредить не-волшебникам, а не чтобы они уходили в коллекции!

— Докажите это, — откинулся на стул мистер Флинт, с интересом рассматривая взволнованную Элейну, — проведите новое расследование, узнайте, куда и зачем уходят эти артефакты, и почему чистокровные волшебники не хотят марать руки о них. За исключением моего дурного брата, конечно. Я уверен, этой информации будет достаточно, чтобы Боргин со своими дружками отправился на пару лет в Азкабан.

Он задумчиво посмотрел в окно: бездомный поднялся со ступенек и потряс банкой, проверяя мелочь, которую ему удалось насобирать за утро. Толкнув тележку, он зашаркал в сторону палатки с хот-догами. Элейна проводила его взглядом, прокручивая в голове полученную информацию. Когда она повернула голову к своему собеседнику, то столкнулась с его холодными глазами, в которых читалось нетерпение.

— Так что? Вы примете мое предложение?

— Да. Только у меня будет два условия, — Элейна отложила карандаш и задумчиво покрутила чашку в руках. — Первое — никто не должен знать, кто такая Аэда. Это вопрос моей безопасности.

— Без проблем, я даже готов вымарать это из памяти. А второе?

— Я должна знать, у кого ваш брат взял в долг.

— Ну конечно, я бы и так вам все рассказал, мне просто нужно было убедиться, что вы возьметесь за это дело. — Феликс Флинт осмотрел зал и, убедившись, что их никто не слышит, прошептал: — Кассий не придумал ничего умнее, как попросить помощи у Люциуса Малфоя, — от этих слов сердце Элейны пропустило удар, а щеки обдало жаром. Мистер Флинт какое-то время внимательно всматривался в ее лицо, а затем аккуратно спросил: — Полагаю, вы знакомы, мисс Ди?

Элейна коротко кивнула и почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

1) Пехи, пекты или пикты — в шотландском фольклоре феи с рыжими волосами и большими руками и стопами (такими большими, что во время дождя укрываются ими вместо зонта). Их часто путают с настоящими пиктами, поэтому присваивают им строителство мегалитов и брохов.

Вернуться к тексту

2) Вид шпалер XV-XIV в. с однотонным фоном, усеянным цветами. Одна такая висела в гостиной Гриффиндора.

Вернуться к тексту

Элейна не успела дойти до раковины, как очередной приступ тошноты скрутил желудок и заставил ее снова скрыться в туалетной кабинке. Она не понимала, что послужило тому причиной: то ли выпитый кофе, то ли ее впечатлительность. Вытерев рот рукой, она поднялась с пола и вернулась к раковине. Тело била мелкая дрожь, а на лбу выступил холодный пот. От ледяной воды сводило зубы и ломило суставы пальцев. Пересилив себя, Элейна поставила под шумящую струю ладони и набрала в них воду, а затем, сделав глубокий вдох, прижала к лицу.

Они никогда не были друзьями, но и открыто не враждовали. До четвертого курса они даже не здоровались, хотя часто пересекались на занятиях. Еще до поступления в Хогвартс Элейна с подачи своей бабушки узнала, что ребят, подобных отпрыску Малфоев, лучше держать на расстоянии вытянутой руки, но и наживать в их лице врагов тоже не стоило. Когда девочка спросила, почему, бабушка вздохнула и ответила, что с возрастом она поймет все сама. «Я всего лишь пытаюсь восполнить пробелы твоего воспитания», — говорила она Элейне, когда та пыталась увернуться от скучного разговора, а затем начинала журить ее «бестолковых» родителей. Отец Элейны советовал слушать бабушку вполуха, поскольку считал ее взгляды немного старомодными, хоть и не лишенными оснований.

Шли годы, и Элейна стала замечать, что многие ее однокурсники (в основном, маглорожденные) нередко отпускали в сторону Люциуса Малфоя нелестные комментарии. Ей же не было до него никакого дела: для нее он был чрезмерно манерным и неестественно ухоженным для своего возраста сынком богатых родителей. Даже его вежливость казалась неискренней: однажды он помог ей подняться, когда она запуталась в полах своей мантии и растянулась на каменном полу. Элейна уже тогда знала, что если бы ее семья не претендовала на включение в Справочник чистокровных волшебников, она бы так и осталась там лежать. Да, Люциус был поверхностным, но никогда не делал ей или ее друзьям ничего плохого, поэтому по-настоящему презирать его она не могла, да и не хотела.

Все изменилось на четвертом курсе. Элейна сидела на полу и повторяла отбрасывающие чары: они оказались намного сложнее, чем она думала, и ей даже пришлось провести бессонную ночь, отрабатывая их. Получалось по-прежнему плохо, и Элейна начинала закипать: она привыкла, что раньше заклинания давались ей относительно легко, и с ужасом представляла, как будет краснеть перед деканом своего факультета. Раздраженно выдохнув, она вновь занесла палочку над книгой и только открыла рот, как по коридору раскатился громкий смех одного из слизеринцев. Палочка выпустила несколько тусклых искр, от которых не дрогнули даже летающие в воздухе пылинки.

— Да чтоб тебя! — ругнулась Элейна и со злостью тряхнула ею. Неожиданно вырвавшийся сноп искр отскочил от начищенного доспеха и отлетел в сторону. Раздался звук падения и стон, все разговоры мигом смолкли, а через мгновение по коридору прокатилась волна шепота. Элейна поняла, что нарвалась на большие неприятности. Вскочив с пола, она побежала к месту происшествия, к которому уже начали подтягиваться ученики: кто-то был не на шутку взволнован, а кто-то, увидев пострадавшего, смеялся в кулак. Пробившись через гудящую толпу, Элейна увидела растянувшегося на полу Люциуса. На его лице застыли испуг и удивление — он даже не понял, что с ним случилось. Подбежавшие в ту же секунду друзья подхватили его под мышки и поставили на ноги.

— Люциус, прости, я не хотела, — Элейна встревоженно взглянула на него. — Ты в порядке?

— Я… — выдохнул все еще ошарашенный Люциус. Когда один из мальчишек попытался отряхнуть его мантию, он пришел в себя и оттолкнул его, а затем шагнул в сторону Элейны. — Да как ты посмела?

Заметив нехороший блеск в его глазах, Элейна сунула руку в карман и сильно сжала палочку, готовясь к нападению. Ох, не стоило ей отрабатывать заклинания в коридоре. «Ну почему именно в него?» — грешным делом подумала она. Элейна знала, что Люциус посещал дуэльный клуб, и связываться с таким противником ей совсем не хотелось. Да и в голове моментально всплыли наставления бабушки.

— Ха! Сейчас рыжей достанется! — донесся до нее возбужденный голос из толпы.

— Фурункулюс! — Люциус внезапно выхватил палочку, и в сторону Элейны полетело заклинание — в последний момент она кое-как успела увернуться от него.

— Это было случайно! — завизжала она и попятилась назад. Очередное отраженное заклинание отлетело в сторону и попало в ее однокурсника — его лицо сразу же покрылось огромными прыщами. — Шандар, прости! — крикнула Элейна и продолжила отбиваться от летящих в нее нескончаемым потоком заклинаний.

Несмотря на угрозу оказаться в больничном крыле, все больше учеников толпились вокруг них: все хотели посмотреть, что же произойдет дальше. Кто-то подначивал Малфоя отомстить за поруганную честь, а кто-то сочувственно обсуждал несчастную отличницу, угодившую в такую передрягу, но никто не пытался прийти ей на помощь.

Люциус послал еще несколько заклинаний, а Элейна все отступала, отбивая их, пока не уперлась спиной в стену. Яркая вспышка — и щеку пронзила резкая боль: заклинание наконец достигло своей цели и полоснуло по коже. Вскрикнув, Элейна выронила палочку и схватилась за место пореза. В ожидании очередного заклинания она закрыла лицо свободной рукой и в этот момент почувствовала себя загнанным в угол зверьком. От страха и досады на глазах у нее навернулись слезы. — Люциус, пожалуйста, не надо!

— А ну отвали от нее! — внезапно раздался дрожащий голос, и все повернули голову в его сторону. Посередине коридора стояла Сивилла и тяжело дышала после бега. Ее огромные круглые очки съехали на нос, а к подошве прилип кусок туалетной бумаги. Вытянутая с палочкой рука подрагивала, но в глазах Сивиллы читалась решительность. Она уже открыла рот, чтобы произнести заклинание…

— Экспеллиармус! — и палочка вылетела у нее из рук. Из-за ее спины вышел Филиус Флитвик и на мгновение застыл, пораженный открывшейся перед ним картиной. — И вы туда же! Да что тут происходит? — недовольно произнес он и в тот же миг обезоружил Люциуса. — Мистер Малфой, немедленно объяснитесь!

— Она первая начала, — прошипел Люциус и бросил презрительный взгляд на Элейну.

Нагнувшийся, чтобы подобрать с пола палочки, Флитвик на мгновение замер, а затем выпрямился и удивленно посмотрел на одну из своих самых беспроблемных учениц.

— Мисс Ди? — только и смог сказать он, а затем заметил кровь на ее белой манжете и приказал убрать руку. Покачав головой, он шепотом произнес заклинание, и Элейна почувствовала, как швы неприятно стянули кожу.

Ее глаза судорожно метались между профессором и Малфоем, словно последний все еще представлял для нее опасность.

— Профессор, я всего лишь повторяла отбрасывающие чары перед вашим занятием. Они у меня не получались раньше, честное слово! Я целилась в доспех и даже не произнесла заклинание… И в Шандара я тоже не целилась.

— Отведите мистера Саваркара в больничное крыло, — сказал Флитвик друзьям пострадавшего, у которого уже начали лопаться прыщи. — Отбрасывающие чары, говорите? Интересно, — он осуждающе покачал головой, хотя Элейне на мгновение показалось, что его губы тронула довольная ухмылка. — Мисс Ди, неужели правила школы написаны не для вас? Разве вы не подумали, что зачарованные доспехи смогут отразить ваше заклинание и навредить другим ученикам? Я разочарован, вы казались мне такой разумной ведьмой. Еще и бросаться фурункулюсом — не слишком ли вы взрослая для этого заклинания?

— Его Малфой кинул, — раздался смешок из толпы, и уши Люциуса мгновенно вспыхнули. Профессор лишь слегка приподнял бровь и продолжил отчитывать Элейну.

— Какая ужасная безответственность! А сколько бы еще ваших однокурсников пострадало, не окажись я здесь вовремя? Пройдите к директору, и, — профессор Флитвик задумался, — минус пятьдесят очков Рейвенкло.

Кто-то из слизеринцев присвистнул, а рейвенкловцы разочарованно завыли. Элейна подхватила с пола сумку и оброненный учебник и понурив голову двинулась в сторону кабинета Дамблдора. «Ну хотя бы щеку подлатал, хоть бы шрамов не осталось», — подумала она.

— Мистер Малфой, — внезапно донесся до нее скрипучий голос профессора, — вас тоже это касается. Проследуйте за мисс Ди. И я также вынужден снять с вашего факультета пятьдесят очков.

Теперь недовольный гул прокатился по толпе слизеринцев, а рейвенкловцы ехидно захихикали.

— А как же Трелони? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Она пыталась остановить потасовку, в отличие от вас всех, — ответил профессор Флитвик. — К тому же я успел выбить палочку до того, как она смогла натворить глупостей. Мисс Трелони, на сегодня отделаетесь предупреждением, вы поняли меня? — Сивилла вцепилась в свою сумку и испуганно закивала. Окинув всех взглядом, профессор Флитвик кивком головы напомнил Элейне о ее маршруте и принялся загонять в класс оставшихся учеников.

Люциус сжал зубы и сердито прошел мимо Элейны: она даже почувствовала, как его мантия всколыхнула воздух рядом с ней. Она обреченно вздохнула и поплелась за ним следом. Она до сих пор не понимала, как это получилось: конечно она знала правила, но была уверена, что ничего из ее попыток не выйдет. Видимо, выплеснувшаяся досада сыграла с ней злую шутку и усилила заклинание настолько, что оно сорвалось с палочки.

За размышлениями Элейна даже не заметила, как они миновали каменную горгулью и оказались в кабинете директора. Малфой сразу же плюхнулся в глубокое кресло и принялся рассматривать узоры на ковре под ногами; Элейна от неловкости не могла и шагу ступить.

— Ты так и будешь стоять?

— Нет, — Элейна дошла до соседнего кресла и присела на краешек.

Люциус окинул ее взглядом с ног до головы и отвернулся к окну, глубоко задумавшись о чем-то своем. Внезапно он переменился в лице и повернулся к Элейне, которая так и сидела неподвижно в кресле:

— Болит? — перемена его настроения заставила Элейну вздрогнуть от неожиданности. — Извини, наверно для девчонки это вообще трагедия.

— Ага… — Элейна стукнула носками туфель друг об друга и аккуратно потрогала швы кончиками пальцев. — Ничего. Сегодня напишу бабушке, чтобы она заказала мазь от порезов — ее соседка делает замечательные зелья. Просто раньше я уже рассекала этим заклинанием себе бровь...

— Твоя бабушка Лионора Ди?

— Угу.

— Хорошо… — кивнул Люциус и принялся рассматривать портреты на стенах. — Ты сказала, что не успела произнести заклинание. Как у тебя получилось это сделать? Мы же только начали его проходить, — его голос оставался безразлично холодным, но в глазах уже читался нескрываемый интерес. — А невербальные заклинания изучаются на шестом курсе.

— Я просто разозлилась на Руфуса, и оно как-то само получилось, — Элейна почесала затылок и опустила глаза в пол. — Он слишком громко смеялся и мешал мне. Вообще-то мама говорила, что нельзя насылать чары, когда злишься, но я просто устала, что у меня ничего не получается.

— Ты же понимаешь, что у тебя случайно получилось невербальное заклинание? И получилась неплохо, — Люциус потер ушибленное запястье и неожиданно улыбнулся Элейне.

От этой улыбки сердце ее забилось быстрее. Во рту пересохло, язык прилип к небу, и Элейна лишь смогла кивнуть в ответ. В то же мгновение в другом конце кабинета скрипнула дверь, и из нее появился Альбус Дамблдор. Он долго читал им лекцию о запрете применять магию в коридорах школы, о том, как важно контролировать свои эмоции и как тяжело сводить прыщи после сглазов. Люциус хмурился и кивал в ответ, а Элейна усиленно делала вид, что слушает директорские наставления, хотя в голове у нее роились совершенно другие мысли. Ей улыбнулся сам Люциус Малфой…

А потом им назначили отработки у Хагрида до конца учебного года, которые оказались настоящим кошмаром как для Люциуса, так и для Элейны, не привыкших к тяжелому физическому труду.

— Знал бы мой отец, — шипел Люциус, сливая в яму зловонную воду после чистки клеток нарлов.

— Так расскажи ему, — пожала плечами Элейна, отставив в сторону пустое ведро, и наступила ботинком на палец огромной перчатки, чтобы стянуть ее.

— Шутишь? Из-за тебя он до сих пор ищет повод напомнить, что со мной разделалась девчонка. Я благодарен каждому дню, когда не получаю от него письма, — поджал губы он.

— Ну извини, — вздохнула Элейна и убрала прилипшую прядь со лба. Люциус проводил взглядом ее руку, а потом пристально посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. Элейна заметила это и улыбнулась.

— Забей, все нормально, — смутившись, буркнул он и последовал ее примеру, сняв перчатки, а затем подхватил их двумя пальцами за чистый край. — Кстати, давно хотел сказать, что шрам почти исчез. Это хорошо. И еще… тебе идет новый цвет волос.

— Спасибо, — Элейна почувствовала, как еще больше заливается краской, и сделала вид, что поправляет шнурки.

— Хватит копаться! Давай уже побыстрее отчитаемся и пойдем в замок, пока ужин не пропустили, — Люциус зябко повел плечами.

Хагрид был очень доволен проделанной работой и сунул им парочку каменных кексов на дорожку. Когда дверь за ними закрылась, Люциус запульнул кулинарный шедевр лесничего в сторону Запретного леса. Элейна стояла рядом и пыталась раскрошить их для живности, чтобы не обидеть Хагрида: пусть хотя бы нарлы полакомятся сладеньким. Когда у нее ничего не получилось, она отдала свои кексы Люциусу, и их постигла та же участь.

— Отвратительно, — поморщился он и зашагал по мощеной дорожке.

— А мне кажется, это не худшее наказание, — пожала плечами Элейна. — Нас хотя бы никто не видит. Так бы чистили утки без магии в больничном крыле, вот стыдоба-то была.

— Вот спасибо так спасибо! — шутливо поклонился Люциус воображаемому Дамблдору, и Элейна засмеялась.

В последнее время она стала замечать, что ей становится все комфортнее рядом с ним: Люциус почти забыл о случившемся и даже начал здороваться с ней в коридорах. Они по-прежнему общались только на отработках, и это были самые счастливые часы для Элейны. Быть может, она бы уже давно завалила родителей жалобными письмами, только вот ее все устраивало...

Вскоре Люциус начал подсаживаться к ней на занятиях по заклинаниям.

— Я ничего не понимаю, что он там квакает, — шепнул он Элейне. — Поможешь?

И Элейна помогала, хотя видела, что и без ее помощи Люциус мог осилить новые заклинания, если бы захотел. Ей было приятно внимание холодного красавца, по которому проливали слезы ее однокурсницы и просили девочек постарше сварить амортенцию, чтобы подлить ему в сок. В какой-то момент они заметили, что Элейна сблизилась с ним, и стали расспрашивать о его интересах. Сначала это веселило — они вместе с Люциусом смеялись над ними, пока убирали навоз, — а потом начало злить.

Люциус ей нравился, даже очень, но она боялась прослыть такой же дурой и изо всех сил продолжала делать вид, что они друзья. Сивилла волновалась, но, видя счастливое лицо подруги, ничего не говорила и лишь недовольно посматривала на них с соседней парты, на что Элейна только виновато пожимала плечами…

Так пролетели несколько месяцев, и наступил июнь. Это была их последняя отработка у Хагрида. Лесничий не мог нарадоваться, как они подружились за это время и как здорово ему помогли, и, напоив их чаем, отпустил пораньше — лето все-таки. Когда они уже были в дверях, он сказал, что будет рад, если в следующем году они будут заглядывать к нему почаще — без отработок, конечно. Люциус молча кивнул, а Элейна пообещала навестить его сразу же, как наступит сентябрь.

— Ты правда собралась приходить в гости к этому болвану? — недовольно спросил Люциус, убедившись, что лесничий их не слышит.

— А что такого? Хагрид хороший, — Элейна пожала плечами.

— Ну конечно… — Люциус задумчиво почесал пушок над верхней губой, который в последнее время отращивал, чтобы казаться старше и солиднее. — Спустимся к озеру?

— Давай.

Привязанные к причалу лодки гулко постукивали друг об друга, покачиваясь на волнах. В еще не остывшем воздухе кружились стрекозы. Насобирав по дороге полные карманы камней, Люциус и Элейна сидели на нагретых досках, подставив носы под мягкие лучи солнца. Люциус хвастался своим умением бросать «блинчики», а Элейна болтала босыми ногами в воде.

— Какие планы на лето?

— Не знаю. Родители что-то говорили про Францию: отец хочет сходить там в кафе и вживую посмотреть, как не-волшебники используют миксер, — поймав на себе недоуменный взгляд Люциуса, она развела руками: — Ну для меренг… Ладно, проехали.

— А потом?

— К бабушке на пару недель в Коукворт, — Элейна тяжело вздохнула. — Опять будет ворчать.

— Почему?

— Потому что покрасила волосы и с тобой подралась.

— А, точно, — усмехнулся Люциус, а затем повернулся к ней и убрал с ее лица непослушные пряди. Элейна от удивления даже рот открыла. В этот момент ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Неужели чувства ее не подвели, и это произойдет прямо сейчас? Но Люциус лишь улыбнулся и убрал руку. — От пореза даже следа не осталось. Хорошо.

Когда он отвернулся и снова принялся бросать камни, Элейна почувствовала разочарование. Какая же она дура! А что если он заметил, как она покраснела и испугалась? Ей надо было срочно натянуть свою привычную маску подруги самого популярного мальчика на своем курсе.

— Сбрей эти усы, выглядишь как придурок, — нахмурилась она и встала на ноги. Нащупав в кармане камень, она подкинула его на ладони и швырнула со всей силы.

— Что? — задумчиво протянул Люциус, наблюдая, как камень плюхнулся в воду, а затем нагнулся и посмотрел на свое рябящее отражение в озере. — А, это… Нарцисса сказала, что с ними я выгляжу мужественно.

— Кто такая Нарцисса? — Элейна внезапно почувствовала приступ ревности.

— Знакомая, учится на третьем курсе. Наши семьи дружат.

— А, — отрезала она и бросила в воду еще один камень. — Она просто боится тебя обидеть.

— Может, мне все-таки идут усы? — Люциус поднялся и, отряхнув брюки, встал напротив Элейны. Теперь их лица были на одном уровне, и он улыбнулся, увидев веснушки у нее на носу — раньше он их не замечал.

— Люц, у меня глаза еще на месте, — небрежно бросила она. — Ты наверняка ей нравишься. Она бы тебе и слова не сказала, вырасти у тебя хоть задница на лице.

— Да брось, — засмеялся Люциус, а потом, почесав губу, вдруг сделал серьезное лицо. — А ты теперь всегда будешь говорить мне правду, что ли?

Элейна задумалась, переступая босыми ногами по деревяшкам, и коротко кивнула.

— Типа того.

— Тогда поможешь мне?

— Ладно, — Элейна отряхнула руки от песка и вытащила из кармана джинсов палочку. — Готов? — он кивнул и зажмурился. Набрав в легкие побольше воздуха, Элейна взмахнула палочкой и прошептала: — Барбам тондео.

Люциус почувствовал, как заклинание мягко коснулось его верхней губы, а за ним последовало прохладное дуновение ветерка. Светлые ресницы дрогнули, и он увидел сосредоточенное лицо Элейны совсем рядом: от напряжения она нахмурилась и закусила губу.

— Живой?

— Вроде, — Люциус провел рукой по лицу и почувствовал идеально гладкую кожу — даже у него не всегда получалось побриться так хорошо. — Лучше?

— Ага, — кивнула Элейна и, убрав палочку, принялась рыться в карманах в поисках камней. — Теперь девчонок не стошнит, если вдруг полезешь к ним целоваться.

— Отлично, — выдохнул Люциус и схватил ее за запястье, притянув к себе. От неожиданности ее пальцы разжались, и на доски упали несколько плоских камешков, которые она приберегла напоследок, чтобы уделать Люциуса в «блинчики». Просто так, чтобы не задавался. Она-то в Коукворте в этом деле набила руку и могла дать фору даже местным мальчишкам.

— Да что ты… — не успела договорить Элейна, как он заткнул ее рот требовательным поцелуем. Было слишком мокро и непонятно, но даже спустя пять лет она помнила солоноватый привкус его губ и мягкие волосы, слегка влажные на затылке от летней жары.

В тот год кубок школы достался Хаффлпаффу.

Но все это было неважно: тем летом Элейна выиграла нечто большее, чем переходящий от факультета к факультету приз.

— Мисс Ди? С вами все в порядке? — из воспоминаний ее выдернул стук в дверь и голос Феликса Флинта, которого не на шутку испугало то, как неожиданно позеленело ее лицо и как быстро она выскочила из-за стола, чуть не сбив официанта с ног.

Элейна вытерла лицо бумажным полотенцем, поправила задравшийся пиджак и, напоследок взглянув на себя в зеркало, вышла из уборной.

— Да, все хорошо, — ее губы тронула вымученная улыбка.

Оглядев ее бледное лицо в красных пятнах и посиневшие губы, мистер Флинт не поверил ни единому ее слову. Будучи прямолинейным человеком, особенно в вопросах своего комфорта, он искренне не понимал все эти вежливые расшаркивания, но решил промолчать.

— Вам надо поберечь себя. И вот, вы забыли, — он протянул салфетки, на которых Элейна записывала их разговор. — Я добавил одну, там написан ваш гонорар. Это на первое время, если расследование потребует больших ресурсов, мы обсудим этот вопрос.

Элейна пробежала глазами по салфетке, на мгновение расширив их от удивления, но быстро вернула своему лицу невозмутимое выражение. Она молча кивнула и пожала протянутую руку. Теперь ей хотелось поскорее убраться из этого места. Попрощавшись с мистером Флинтом, она спустилась по ступенькам, перебежала дорогу в неположенном месте и уже стояла на входе в офис, рядом с которым примостился бездомный с тележкой. Порывшись в карманах, она нашла сикль, затерявшийся в подкладке брюк, и бросила его в протянутую банку. Когда Элейна скрылась за дверью, мужчина оглядел монету и сплюнул: ему уже не в первый раз подкидывали деньги, которые отказывались принимать даже в самых маленьких ломбардах.

* * *

«Дорогой Люциус» — вывела Элейна, а затем, передумав, зачеркнула написанное. Острый кончик пера порвал бумагу и оставил на столе большую кляксу. Цокнув языком, девушка очистила столешницу заклинанием и, скомкав, отправила письмо в корзину к остальным испорченным бумагам.

Прошло три года с их последней встречи, но даже вежливое обращение к Малфою вызывало у нее раздражение. Она даже по имени не могла его называть! Она прокручивала в голове такую банальную фразу на все лады, представляла, что пишет письмо незнакомому человеку, успокаивала себя правилами хорошего тона, но никак не могла написать ее на бумаге. Все это выглядело ужасно неправильно.

Рита оставила свои дела и неотрывно следила за тем, как щеки Элейны то бледнели, то становились пунцовыми, а отчаяние в глазах сменял гнев — и обратно. Когда корзина переполнилась и из нее начала вываливаться на пол бумага, Скитер не выдержала и спросила в лоб:

— Я вот не пойму, ты письмо бывшему пишешь, что ли?

Элейна прекратила писать и метнула в нее злобный взгляд, от которого у любого другого побежали бы мурашки по коже. Но только не у Риты. Рита столько раз выводила из себя волшебников, что стала невосприимчива к любым всплескам эмоций. Да и от ее цепкого взгляда не укрылось то, как от ее вопроса у Элейны вспыхнули уши. Элейна тоже это почувствовала и прикрыла их холодными ладонями.

— Неважно, — буркнула она.

— Еще как важно, раз ты так злишься, — улыбнулась Рита и сложила руки на груди. — Кто-то из твоих любовничков нарвался на неприятности?

— Это не… Ай, не отвлекай меня! — отмахнулась от нее Элейна.

— У-у, да тут скоро извержение вулкана произойдет! — засмеялась Рита, а затем привстала и навалилась на столешницу, чтобы стать чуть ближе к Элейне. Понизив голос, она сказала: — Дам тебе профессиональный совет, пока ты тут всю бумагу не перевела. Что было, то было. Все люди равны — спала ты с ними или нет. И спрячь свои эмоции подальше. Ах да, что бы потом ни говорили, ты делала это не из мести за свое разбитое сердечко, а потому что это твоя работа. Цинично? Возможно. Зато потом спасибо мне скажешь за сохраненные нервы.

Элейна поджала губы и кивнула. Она была не согласна с Ритой, да и вообще вся эта ситуация ей не нравилась. Она не хотела мстить Люциусу и выставлять на публику больше подробностей его личной жизни, чем от нее требовалось. Но почему-то сейчас слова коллеги подействовали на нее как ушат ледяной воды, и в голове сразу прояснилось. Она взяла новый листок бумаги и, сжав зубы, быстро написала:

«Дорогой Люциус,

Мне очень нужна твоя помощь. Подробности при встрече — не могу рассказать все в письме, но, поверь мне, это очень важно. С нетерпением жду ответ.

P.S. Выбор времени и места оставляю за тобой.

P.P.S. Птица кусается, угости ее чем-нибудь.

С наилучшими пожеланиями,

Элейна Ди»

Пробежавшись по письму глазами, Элейна сложила его в конверт и поставила свою личную печать, чтобы не подставлять редакцию. Рита все это время наблюдала за ней, а когда Элейна направилась к выходу, кинула вслед:

— Элейна, это все ради статьи!

— Конечно, — тяжело вздохнула она и пошла искать свободную сову.

Как только дверь за ней закрылась, Рита вскочила с места и подняла с пола скомканный листок бумаги. Развернув его, она пробежавшись по единственной строчке глазами и на пару минут задумалась, прокручивая в голове, кто же так взбудоражил ее коллегу. Окажись кто-нибудь в их кабинете прямо сейчас, он бы наверно услышал, как вращаются шестеренки у нее в голове. Наконец Рита смогла сложить два и два и расплылась в хищной улыбке:

— Люциус Малфой? А ты не так проста, Элейна Ди.

* * *

Элейна стояла напротив зеркала в своей комнате и рассматривала волосы: до идеального цвета было еще далеко, но хотя бы ей больше не хотелось заплакать от одного своего вида. Зелье действовало хорошо, но под конец дня уже выдыхалось, и некоторые пряди становились персиковыми. «Выгляжу как енот», — подумала Элейна и поморщилась. Вылив в себя очередной пузырек зелья, она забралась под одеяло и начала просматривать стопку газет, которые насобирала за день в метро.

Глухой удар об стекло заставил ее вздрогнуть и отложить чтение. На подоконнике топталась бородатая неясыть, которую она днем отправила к Люциусу. «Быстро ты», — подумала Элейна и открыла окно. Сова залетела в комнату и уселась на спинку стула, смяв когтями ее джинсы. Элейна достала из ящика коробочку с сушеными жуками и потрясла ею перед самым клювом птицы.

— Коперник, давай без глупостей, ладно? — сказала она, и неясыть нехотя протянула лапу. Элейна отвязала сверток и дала птице пару жуков, ловко увернувшись от острого клюва. В их редакции жили только совы-ветераны — Амергин не доверял молодым и неопытным птицам, которых мог перехватить кто угодно, особенно после его экспериментов с кукушкой. Только вот у опытных сов был один большой недостаток: чем старше они становились, тем сквернее делался у них характер. Элейна по привычке предупреждала всех в своих письмах, что сова может укусить, даже не зная, кому поручит корреспонденцию — они кусались все как одна.

Элейна развернула узкую полоску пергамента, на которой были написаны день, время и место встречи: Люциус предложил увидеться в следующую пятницу в ресторане неподалеку от Собора Святого Павла. Элейна глубоко вздохнула и прижала письмо к груди: кажется, у нее все получилось.

Коперник щелкнул клювом и потянул ее за рукав, выпрашивая еще угощений. Элейна покачала головой и вытащила из коробочки еще двух жуков — письмо ее так сильно обрадовало, что она расщедрилась.

— Держи, попрошайка, сегодня заслужил.

Коперник быстро разделался с бронзовками, насорив на пол переливающимися крылышками, и вылетел в окно, благодарно ухнув напоследок.

* * *

Элейна пришла на пятнадцать минут раньше и теперь сидела в этом снобском месте совсем одна и теребила выбившуюся из прически прядь. Ей хотелось исчезнуть, но ее белые волосы, которые чуть ли не светились в свете ламп, привлекали к себе слишком много внимания. Одетая с иголочки пожилая женщина за соседним столиком внимательно рассматривала ее волосы, а затем перевела взгляд на пиджак с растянувшимися локтями и поджала губы. Поймав на себе взгляд Элейны, она отвернулась к окну и отпила чай из изящной чашки. Элейна опустила голову и покрутила в руках стакан с водой. Ну где же этот Малфой?

Легшая на плечо ладонь заставила ее вздрогнуть.

— Прости, не хотел тебя напугать, — от знакомого мягкого голоса ее сердце сделало кульбит, а ладони мгновенно вспотели. — Здравствуй, рад тебя видеть.

— Здравствуй, — Элейна подняла глаза и одарила стоявшего перед ней молодого мужчину натянутой улыбкой.

— Давно тут сидишь? Я даже не подумал, что ты придешь раньше меня, — Люциус снял мантию и опустился на стул напротив нее.

— Все в порядке, не хотела, чтобы ты ждал и тратил свое время на меня, — Элейна поднесла к губам стакан и почувствовала, как рука предательски трясется. — Это ненадолго, обещаю.

— Ну зачем ты так? Я очень обрадовался твоей сове. Только вот о нравах своей птицы лучше писать на конверте, а не в конце письма, — улыбнулся Люциус. Краем глаза Элейна заметила, как его рука скользнула по скатерти к ее ладони. — Я так скучал.

— Раз скучал, мог бы отправить письмо, — поморщилась Элейна и спрятала руку под стол.

— В отличие от тебя, — Люциус выпрямился на стуле и заправил за ухо упавшую на глаза прядь, — я не знал, куда посылать сов.

— Справедливо, — пожала плечами она и спряталась за меню.

Время от времени украдкой поглядывая на Люциуса, Элейна отметила, что он сильно изменился: стал еще манернее и холоднее. От вспыльчивого мальчишки, которого она когда-то знала, казалось, не осталось и следа. Они посидели какое-то время молча, пока вода у Элейны в стакане не закончилась, а кудрявая прядь не превратилась в сосульку. Наконец официант поставил перед ними бокалы и наполнил их вином. Как только он отошел от столика, Элейна схватила свой бокал и мигом его осушила, чем сильно развеселила Люциуса.

— Узнаю прежнюю Элейну, — выдохнул он и поднял свой бокал, — времени зря не теряешь.

— Неужели только мне неловко? — Элейна бросила в его сторону колючий взгляд и попыталась снова наполнить свой бокал. Руки отказывались слушаться: ей казалось, что бутылка в любой момент выскользнет из потных ладоней.

— Позволь мне, — Люциус подался вперед и забрал бутылку, случайно коснувшись ее руки. Элейна кивнула и спрятала руки под стол, нервно потирая об джинсы место, где только что были его пальцы. — Конечно мне тоже неловко, но, как я уже говорил, я очень рад тебя видеть. И сгораю от любопытства, что заставило тебя написать мне спустя три года.

Элейна только хотела ответить, как рядом с ними появился официант с заказом. Она с грустью посмотрела в свою тарелку — сейчас ей в горло кусок не лез, но для вида надо было что-то заказать, и она не смогла выбрать ничего банальнее, чем чертов салат. Уныло повозил по тарелке вилкой, Элейна подцепила кусок огурца и отправила его себе в рот, запив вином. Наконец алкоголь поумерил ее волнение, и она смогла взять себя в руки.

— Хотела узнать, состоишь ли ты в той организации? Помнишь, про которую ты говорил? — спросила Элейна как бы невзначай, продолжив ковыряться в салате.

На мгновение рука Люциуса замерла над тарелкой, затем он выдохнул и продолжил разделывать стейк.

— Состою. А что? — настороженно спросил он.

— Ну, знаешь… Я подумала о моей семье и решила оказать услугу своим потомкам: я бы не хотела, чтобы их попрекали за нечистоту крови. Ошибки, — Элейна глубоко вздохнула, испытывая непередаваемое отвращение к каждому произнесенному слову, — моих предков не должны усложнять им жизнь в волшебном мире, как это случилось со мной... — от этих слов Люциус перестал жевать. — На мне все должно закончиться, и я чувствую за это ответственность.

Люциус отпил вина и вытер губы салфеткой. У краешков рта пролегла напряженная складка. Он осторожно заглянул Элейне в глаза, пытаясь понять ее чувства.

— Вот уж не ожидал такого от бывшей старосты Рейвенкло, рьяно защищавшей грязнокровок. Что изменило твое решение?

— Я пожила среди них, — коротко ответила Элейна и залпом осушила бокал. Терпеть все это было уже невозможно, однако отвращение к самой себе играло ей на руку: Люциус не смог заметить неискренности в ее словах и немного расслабился.

— Вот уж не сомневался, — как-то нервно рассмеялся он и наполнил их бокалы. — Рад, что до тебя наконец-то дошло. Было бы очень печально, если бы волшебный мир лишился еще одной чистокровной семьи. Нас и так не то чтобы много осталось. Уверен, скоро эта ситуация изменится, и всем станет легче дышать. И не поверишь, буквально на днях нас покинул один человек, который делал важную работу и которому не так-то просто найти замену. Кажется, ты изучала древние руны и знаешь арабский?

— Да, в последнее время я зарабатывала себе этим на жизнь, — соврала Элейна.

— Поразительное совпадение, — задумчиво произнес Люциус и отпил вина. — Так уж и быть, замолвлю за тебя словечко.

— Спасибо! — Элейна изобразила радость на лице и продолжила есть, хотя и чувствовала, как салат встал комом у нее в горле. — Как я могу тебя отблагодарить?

— Ну, я еще ничего не сделал, — ответил Люциус. — Решение остается за Темным Лордом. Так что поговорим об этом позже.

— Хорошо, — вздохнула Элейна. У нее не было никакого желания говорить с ним ни сейчас, ни позже. Больше всего на свете ей хотелось уйти: она спросила, что хотела, и получила ответ, который хотела услышать. Она переступила через все свои принципы и даже вытащила пару кирпичей из стены, которую возводила между собой и Люциусом все эти годы. Не хватало еще начать разбирать эту стену прямо сейчас.

А эти слова про не-волшебников… Раньше бабушка грозилась, что помоет ей рот с мылом за ругательства, которых она нахваталась у дворовой ребятни, — сейчас было самое подходящее время сделать это.

— Ты все еще злишься на меня? — голос Люциуса вырвал ее из размышлений.

— За что? — Элейна притворилась, что не понимает, о чем идет речь. — За наш школьный роман? Нет конечно.

— Да конечно, — передразнил ее Люциус и отставил бокал в сторону. — Послушай, мне так жаль, я не должен был так поступать с тобой. Я места себе не находил и хотел извиниться, но ты уехала через неделю.

— Да, тогда умерла бабушка, и мне было не до дел сердечных.

— Но ты так и не вернулась в Хогвартс. Я видел тебя мельком на экзаменах — так и не решился подойти... До сих пор не могу себе это простить.

— Ну и хорошо, что не решился, только бы время потерял, — сказав это, Элейна почувствовала, как сердце сжалось, а к горлу подступили слезы. Она посмотрела на часы и начала собираться: неважно, как это выглядело со стороны — не хватало еще разреветься перед Малфоем. — Извини, неотложные дела, не могу больше задерживаться, — дрожащими пальцами она вытащила из кошелька пару купюр и бросила на стол. — Плачу я, раз уж позвала тебя. Жду твоего письма. Пока.

Она накинула пальто и выбежала из ресторана, чуть не столкнувшись с администратором ресторана. Улица гудела десятками веселых голосов, где-то неподалеку скрипач наигрывал веселую мелодию — вечер выдался поразительно теплым для конца сентября, и люди высыпали из своих домов. Элейна запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы, а затем шагнула в толпу: среди этих счастливых людей можно было затеряться, сделать вид, что ничего не произошло, и как-то заглушить тяжелые воспоминания. Прошло три года, а они все так же крутились у нее в голове, хоть она всеми силами гнала их прочь. Со временем боль ослабла, оставалось лишь непонимание, как это могло случиться с ней, девочкой из достаточно уважаемой семьи, далеко не глупой и даже недурной внешне.

Элейна потрясла головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, но перед глазами уже стояла старшекурсница в косо застегнутой рубашке и что-то искала взглядом на полу школьного туалета.

— Люциус, ты не видел мой галстук? — спросила она, растерянно озираясь по сторонам.

Сидевший на подоконнике юноша ухмыльнулся и помотал полоской синей ткани у нее перед носом. Элейна уже было потянулась за ней, как он одернул руку и схватил ее за запястье.

— Ну ты сдурел что ли, хватить со мной играть, — зашипела она, уворачиваясь от поцелуев. — Вдруг нас кто-то застукает в таком виде? Мы и так тут задержались.

— Придется тогда стереть бедолаге память, — прошептал Люциус, запуская руки ей под рубашку.

Нащупав у него в руке свой галстук, Элейна выхватила его и, вывернувшись из объятий, отскочила в сторону. Подойдя к зеркалу, она заново застегнула пуговицы, а затем попыталась привести растрепавшиеся волосы в приличный вид.

— Кстати, когда ты позовешь меня на выпускной бал? Я понимаю, только март, но всех моих однокурсниц уже пригласили, — как будто невзначай спросила Элейна и посмотрела на Люциуса в зеркало. Довольная улыбка исчезла с его лица, и он вдруг весь напрягся. — Люциус, в чем дело?

— Нет, ничего такого, просто ты застала меня врасплох, — замялся он и растерянно взъерошил волосы. — Я просто подумал, что ты не пойдешь на сам бал. Ты сама говорила, что там одни придурки.

— Я ничего не говорила про выпускной бал. И даже платье себе купила, — в голосе Элейны зазвучали металлические нотки. — Люциус, я не понимаю. Ты что, позвал кого-то другого?

— В общем… да, — выдохнул он и спрыгнул с подоконника. — Но это все ничего не значит, мне просто надо пережить этот ужасный вечер с этой дурой Нарциссой. Ты можешь тоже позвать кого-нибудь.

— Ты позвал Нарциссу? — Элейна резко повернулась к нему, в глазах у нее заблестели слезы. — Но почему? Тебе стыдно пойти со мной?

— Нет, вовсе нет, — Люциус подошел к ней и неловко погладил по плечам. — Просто мой отец устроил летом большой скандал после того, как ты гостила у нас. Сказал, что если узнает, что я вышел в люди с тобой, то вышвырнет из дома. Нет-нет, пожалуйста, не плачь, ты замечательная… Понимаешь, ему крышу снесло на почве чистоты крови, я ведь единственный наследник, и он сказал, что не хочет заниматься благотворительностью, подкидывая вашей семье возможность попасть в Справочник. Ох, какой я идиот, не надо было это говорить! Элейна!

На мгновение Элейне показалось, что ей ударили по голове чем-то тяжелым или наслали оглушающие чары. В одно мгновение она оказалась наравне со своими маглорожденными однокурсниками, на которых Люциус смотрел как на мусор. Да, она оказалась чуточку лучше, чем мусор: он мог подать ей руку, помочь с домашним заданием и даже снизошел до секса с ней — только вот она все равно не дотягивала до того уровня, чтобы показаться с ним на публике.

С пятого курса они прятались по углам, оставались допоздна в библиотеке и сбегали из своих спален, чтобы гулять по ночному замку. Только сейчас Элейна поняла, какой же влюбленной дурой она была, раз искренне верила в его романтичную натуру, не замечая простой правды, которую пыталась вбить в ее бедовую голову бабушка: такие, как она, никогда не будут счастливы с такими, как Малфои. И от осознания всего этого ей стало так больно, что слезы моментально высохли.

Заправив рубашку и сунув галстук в карман, она накинула на плечи мантию и молча прошла мимо Люциуса, словно его вовсе не существовало. Остановившись в дверях, она посмотрела на него в последний раз и, выдавив из себя горькую усмешку, сказала:

— Интересно, что бы сделал с тобой твой отец, если бы узнал, что ты уже год трахаешь меня в школьном туалете?

Следующую неделю она не выходила из спальни, ссылаясь на плохое самочувствие, а сама рыдала с утра до ночи, пока не засыпала от усталости. А затем просыпалась, и все начиналось по кругу. Единственным человеком, который знал, что с ней произошло на самом деле, была Сивилла. Элейне стоило больших усилий уговорить ее не насылать на Люциуса порчу и убедить, чтобы та ходила на занятия. Ей не хотелось даже думать об этом человеке, а у Сивиллы возникли бы большие проблемы: дуэлянт из нее был неважный, да и к экзаменам надо было готовиться.

А через неделю Элейне сообщили, что умерла ее бабушка, и родители срочно вернулись в Британию. Попрощавшись с миссис Ди, Элейна твердо решила, что больше не вернется в Хогвартс: слишком многое напоминало о ее позоре, а сил и желания прятаться от Люциуса у нее совсем не было. Родители ничего не знали и решили, что смерть близкого человека далась ей слишком тяжело, а потому не стали ничего спрашивать и взяли подготовку к выпускным экзаменам на себя.

Элейна перешагнула порог школы в последний раз через несколько месяцев только для того, чтобы сдать ЖАБА, а затем, быстро и как-то скомкано поблагодарив своих преподавателей, уехала в Коукворт в опустевший бабушкин дом, чтобы случайно ни с кем не столкнуться в коридорах и не расчесывать едва затянувшиеся раны. Профессор МакГонагалл еще долго пыталась выведать у профессора Флитвика, что же случилось тогда с его любимой ученицей, но тот лишь разводил руками и растерянно качал головой.

И вот сейчас Элейне снова было больно, совсем как три года назад. Веселый гомон толпы бил по ушам, а от светящихся вывесок слезились глаза, поэтому она свернула в безлюдный переулок, чтобы перевести дух. Ноги мгновенно стали ватными, и, не в силах больше стоять, она присела на корточки.

— Это все ради статьи, это все ради статьи, — вновь и вновь шептала она, закрыв глаза руками и не понимая, почему Ритины наставления больше не помогают.

— Элейна! Вот ты где! — донесся взволнованный голос, и через мгновение перед ней на колени опустился Люциус. — Прости меня, если сможешь. Пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Один шанс, Элейна!

Услышав свое имя и извинения, она почувствовала, как стена, стоявшая между ними, пошла трещинами. Тогда, три года назад, лежа в пыльной спальне для гостей в доме своей бабушки, она пообещала себе, что ни один человек на свете больше никогда не увидит ее такой слабой. Со временем она перестала замечать, как боль не прекращая терзала ее все эти годы, не находя себе выхода. Но сегодня Элейна почувствовала, что очень хочет рассказать Люциусу, как он обидел ее и что ей пришлось пережить. Но вместо этого у нее получилось лишь прошептать:

— Ты сделал мне так больно, Люциус. Так больно…

— Прости, — выдохнул он и прижал ее к себе.

Элейна вдохнула знакомый запах, кончиками пальцев снова почувствовала слегка влажные от бега волосы на затылке — перед ней был все тот же мальчишка с другого факультета — и наконец разрешила себе заплакать. Горько, навзрыд, не прячась и не притворяясь, что все в порядке. Люциус прижимал ее к себе и гладил по голове, а она сжимала его мантию, словно боялась, что он в любой момент исчезнет.

Она простила его. Не могла не простить.

Элейна плохо помнила, как они добрались до ее дома и как Люциус оказался в ее постели. Проснувшись, она смахнула с себя его руку, накинула халат и поспешила в душ. Горячие струи обжигали кожу, но, балансируя на грани боли, она все же ощущала, как мерзкое липкое чувство стыда утекает в слив вместе с водой и мысли становятся чуть яснее. Когда терпеть стало совсем невозможно, Элейна выключила воду и встала напротив запотевшего зеркала. Протерев его ладонью, она поморщилась, увидев несколько темных пятен у себя на шее и ключицах — Люциус не изменял своим привычкам. Простое заклинание, которое она выучила еще в школе, и они стали едва заметными.

Высушив волосы и надев халат, Элейна вышла в гостиную. Сивилла сидела за столом и чертила астрологические карты.

— Доброе утро, — оторвалась она от своих записей и загадочно улыбнулась. — Кто он?

— Неважно, он скоро уйдет, — отрезала Элейна и залпом выпила стакан воды.

— Ну ты даешь, — покачала головой Сивилла, но ничего больше спрашивать не стала, за что Элейна была ей очень благодарна.

Вернувшись в свою спальню, Элейна почувствовала, как ей снова стало стыдно. Вчера она наконец-то отпустила свою обиду, только вот тащить Люциуса к себе домой сейчас казалось совершенно лишним. Она поступила как самая настоящая дура, пойдя на поводу у своих эмоций и снова отдавшись ему. К двадцати одному году ей уже следовало понять, что люди не меняются, особенно такие, как Люциус, а потому на большую и светлую любовь рассчитывать было очень глупо. Но ей так льстило, что впервые за все время их знакомства Люциус остался на ночь, а не оставил ее одну, как обычно делал это в школе…

«Это все ради статьи», — тут же пронеслись в голове слова Риты, но на душе по-прежнему скребли кошки. Как бы Элейна ни старалась, а крутить людьми без зазрения совести у нее совсем не получалось. Ей было стыдно за все: за свое вранье, слова про не-волшебников и свою семью, а еще за спертый воздух в комнате и за то, что вчера она, похоже, совсем забыла наложить на комнату заглушающие чары.

Люциус беззаботно спал, закинув левую руку за голову; губы были слегка приоткрыты, волосы разметались по подушке. На предплечье серым пятном выступала уродливая метка — Элейна заметила ее еще вечером, когда снимала с него рубашку. Она вытащила блокнот из сумки, быстро перерисовала ее и приписала ниже:

«Метка с черепом и змеей, выползающей изо рта — Том Риддл?»

Закончив делать записи, она спрятала блокнот, а затем приоткрыла дверь и нарочито громко захлопнула. Веки Люциуса дрогнули, и, глубоко вздохнув, он открыл глаза.

— Доброе утро, — сладко потянулся он, прищурив один глаз.

— Ага, — кинула ему Элейна и распахнула окно. В комнату ворвался поток свежего воздуха. Она подцепила с пола свои трусы и отправила их в корзину для белья, а затем собрала все вещи Люциуса и бросила ему на колени поверх одеяла. — К сожалению, мне придется тебя поторопить — нужно кое-куда успеть.

— В субботу утром? Даже кофе не предложишь?

— Я плохая хозяйка, — пожала плечами Элейна и скинула с себя халат, оставшись совершенно голой. Пока она копалась в комоде в поисках нижнего белья, Люциус с усмешкой рассматривал ее белый зад, на котором остались следы его пальцев.

— Ладно, позавтракаю где-нибудь. Ну хоть полотенце-то мне дашь? Я, конечно, потерплю, но душ был бы очень кстати, — поинтересовался он, но, поймав на себе недовольный взгляд, замолчал и принялся копаться в ворохе своей одежды. — Ты все еще злишься на меня?

— Нет, Люциус, я не злюсь, — голова Элейны показалась из горловины свитера. — Злилась бы — прокляла бы тебя, пока ты спал.

— Понял, — кивнул он и быстро оделся. Элейна услышала, как скрипнула кровать, а затем почувствовала колючую ткань брюк на своих ягодицах и выпрямилась. — Я понимаю, что это так просто не забыть, но я рад, что ты решила дать нам шанс.

— Малфой, какой еще шанс? Нет у нас никаких шансов, — Элейна вытащила примятые воротником волосы, чуть не хлестнув ими его по лицу. Люциус отодвинул их и поцеловал ее шею. — Хотя знаешь… Мне все понравилось, можно как-нибудь повторить. Если захочешь. Назовем это «секс по доброй памяти»?

— И на том спасибо, — он обнял ее, а затем прошептал ей на ухо: — Может все-таки пустишь меня в душ?

— На, только побыстрее, — вывернувшись из его объятий, Элейна достала с полки полотенце и небрежно сунула ему в руки.

Люциус взял его и, подмигнув, скрылся за дверью.

Схватив первые попавшиеся джинсы, Элейна натянула их и вышла в коридор, потому что хотела прямо с порога ванной принять и поскорее выставить за дверь своего гостя. Когда звук бегущей воды наконец стих, в коридор вышла Сивилла, прижимая к груди мистера Вошкинса.

— Эл, ты не сможешь меня подменить завтра на пару часов?

— Да, конечно. Давай только обсудим это чуть позже, — Элейна махнула ей рукой. Она не хотела, чтобы подруга видела ее любовников, особенно Малфоя. Ее мозг судорожно соображал, что бы такое придумать, чтобы Сивилла ушла отсюда побыстрее, но та словно нарочно медлила. Наконец в голову пришла идея — дурацкая, но попробовать стоило: — Помнишь, я тебе давала книгу про зачарованные артефакты пару месяцев назад? Можешь поискать ее?

Сивилла кивнула и уже хотела было уйти, как вспомнив что-то, развернулась и замерла в дверях.

— Я же тебе ее вернула.

— Точно? Я нигде ее не могу ее найти. Можешь посмотреть еще раз?

— А к чему такая спешка? — недоумевала Сивилла. — Вечером посмотрю.

— Пообещала сегодня одолжить ее кое-коему.

Раздался щелчок замка, и из ванной вышел Люциус. Элейна беззвучно выругалась и закрыла ладонями вспыхнувшие щеки. Сивилла стояла как громом пораженная: от удивления она чуть не выронила мистера Вошкинса, и тот повис на ее шали, вцепившись в нее когтями.

— Уж не мне ли? — с трудом сдерживая смешок, спросил Люциус, глядя в упор на поникшую Элейну. Затем он повернулся к Сивилле и натянуто улыбнулся. — Здравствуй, Сивилла, рад тебя видеть.

— Здравствуй, — та пришла в себя и презрительно поджала губы. — Не могу сказать, что это взаимно.

— О-о, гляжу, мне тут не рады, — рассмеялся он и, быстро поцеловав Элейну в макушку, направился к выходу. Остановившись в дверях, он тихо добавил: — На связи. И знаешь, узнав, с кем ты живешь, я теперь окончательно убедился в искренности твоих намерений.

Элейна кивнула и, вытолкав его в коридор, захлопнула дверь.

Сивилла была в ярости: казалось, сам воздух вокруг нее искрился. Мистер Вошкинс, почувствовав напряжение хозяйки, встревоженно крутился у ног и бодался, пытаясь ее успокоить. Она хотела было открыть рот, но Элейна ее опередила.

— Ничего не говори.

— Малфой? Эл, ты совсем сдурела? Забыла те времена, когда ты рыдала из-за него? Напомнить тебе, как это было?

— Это не то, что ты подумала.

— Может объяснишь? А то я от ваших стонов и возни запуталась — Мерлин, хоть бы заглушающее наложили!

— Это… ради статьи.

Сивилла издала болезненный стон и закрыла лицо руками. Постояв так какое-то время, она наконец смогла подавить в себе праведный гнев и выпалила:

— Я ничего не понимаю в журналистике и понимать не хочу. Если это тебе действительно поможет — вперед. Только постарайся снова в него не влюбиться, иначе я тебя не соберу. И предупреждай, когда он будет приходить — не могу находиться с ним в одном помещении.

— Хорошо, — Элейна виновато кивнула и скрылась в своей комнате от осуждающего взгляда подруги. Ей нужно было успеть на одну чрезвычайно важную встречу.

Улочки Мейденхеда утопали в солнечном свете. Было около десяти утра — обитатели пригорода Лондона еще не успели проснуться, а те, кому не сиделось на месте, уже давно уехали по своим делам. Элейна шла вдоль одинаковых каменных домиков с ухоженными лужайками и сжимала в руках бумажный стаканчик с чаем и сэндвич из привокзального минимаркета. Под мышкой у нее была очередная свежая газета. Изо рта вырывались клубы пара и оседали маленькими капельками на высоком воротнике.

Она остановилась напротив дома под номером четырнадцать и сверилась с адресом на клочке бумаги. Сюда-то ей и было нужно. Запихнув в рот остатки сэндвича, она взбежала по ступенькам и нажала на кнопку звонка. За дверью раздались суетливые шаги, и вскоре на пороге появилась миссис Галлахер, вытиравшая руки кухонным полотенцем.

— Мисс Ди, доброе утро!

— Здравствуйте, миссис Галлахер! Прошу прощения, поезд задержался, — Элейна виновато пожала плечами.

— Ничего-ничего, ветка старая, такое тут часто бывает. Проходите скорее в дом, — женщина отошла в сторону, пропустив Элейну в коридор, а затем выглянула на улицу и только потом закрыла дверь. — Опять машины на газон поставили, — недовольно покачала она головой, — устала с ними бороться. Онхо раньше писал жалобы, а после его исчезновения они снова взялись за старое. Бессовестные. Да что это я все про машины эти? Проходите, не стесняйтесь.

Элейна зашла в светлую и уютную кухню и опустилась на стул с мягкой подушкой. Стены здесь больше напоминали фотогалерею: с черно-белых колдографий на нее смотрел мальчик с прямыми светлыми волосами и постоянно поправлял очки. С других колдографий, уже цветных, застенчиво улыбался молодой человек с острыми чертами лица и небрежной щетиной. Очков на нем уже не было, но по немного рассеянному взгляду можно было догадаться, что снял он их только ради фотографии. Это был Онхо Галлахер. По дороге от вокзала Элейна заметила его фотографию на одном из выцветших объявлений о пропавших жителях городка, которые, как ни странно, никто не заклеивал и не срывал. Даже уголки остались целы — конечно не без помощи магии. После стольких месяцев безуспешных поисков миссис Галлахер по-прежнему следила за ними.

С редких колдографий улыбались и махали другие люди: молодые миссис Галлахер с супругом, а также их многочисленные родственники и друзья. Эта комната была окном в счастливое и беззаботное прошлое, которое сейчас, однако, ничего, кроме щемящей грусти, не вызывало.

— Хорошее было время, — вздохнула миссис Галлахер и поставила на стол фарфоровые чашки с яркими цветами. Откуда-то справа от нее появился чайник из того же сервиза. — Онхо ворчал, что я все здесь завешала. Но нам-то, старикам, только и остается, что жить воспоминаниями.

Задумчиво посмотрев какое-то время на колдографии, она разлила чай и присела напротив Элейны.

— Вот на той фотографии он впервые учится кататься на двухколесном велосипеде. Муж успел его сфотографировать, прежде чем он въехал в столб и разбил себе губу. До сих пор шрам остался. А вот тут он получил диплом бакалавра… Так быстро время пролетело.

Она внезапно замолчала и вытащила из кармана халата папиросную бумагу и мешочек с табаком, ловко свернула самокрутку и прикурила от волшебной палочки. Табачный дым моментально смешался с терпким запахом яблочного тарта. Зажав сигарету в зубах, миссис Галлахер отрезала от него кусок и протянула Элейне.

— Спасибо. Пахнет чудесно. Вы замечательно готовите, — Элейна ободряюще улыбнулась уголком губ, а затем подцепила вилкой ломтик яблока и отправила его в рот.

— Да ерунда, разогреваю только хорошо — купила его в соседнем супермаркете, — отмахнулась миссис Галлахер.

— Так о чем вы хотели поговорить? — стоило Элейне произнести эти слова, как из кармана выскочило перо. — Вы не против?

— Нет-нет, записывайте все, что посчитаете нужным. Когда авроры приходили в прошлый раз, они перевернули комнату Онхо вверх дном, но особо ничего не нашли, а что нашли — вернули через пару месяцев. Недавно я убиралась в его комнате и нашла кое-что, что хотела бы вам показать, прежде чем отдать им. Я бы так не торопила вас, если бы была уверена, что эти записи не осядут в их архивах — потом ищи-свищи их, — миссис Галлахер затянулась и, поймав нетерпеливый взгляд Элейны, кивнула на чашку: — Вы пейте чай, а то остынет.

— Ничего, подождет, — Элейна отставила чашку и поерзала на стуле.

— Что ж, тогда пойдемте наверх.

Элейна поднялась из-за стола и проследовала за миссис Галлахер на второй этаж. Комната Онхо больше походила на букинистический магазин: то тут, то там на полу возвышались стопки книг, на которых уже начала оседать пыль, несмотря на попытки держать здесь все в чистоте. Женщина подошла к столу и провела под столешницей рукой, что-то выискивая. Наконец раздался щелчок, и она вытащила плоский ящик, в котором не могло поместиться ничего толще записной книжки или нескольких писем. Вытащив из него потрепанную тетрадь, она протянула ее Элейне.

— Потайной ящик? Интересно, — Элейна вскинула брови и бегло просмотрела страницы. На каждой из них аккуратным мелким почерком были выписаны стройные колонки номеров; некоторые номера были вычеркнуты, другие же — обведены. — И как авроры его не нашли?

— Они искали магические книги и артефакты, но, конечно же, Онхо долго их тут не держал. Да и сложно найти что-то немагическое, если не знаешь, что именно надо искать. Наверно он чувствовал, что рано или поздно его комнату будут досматривать. Поэтому и спрятал свои последние записи здесь. Я протирала пыль и случайно наткнулась на этот ящик.

— Вы знаете, что это за записи?

— Конечно. Номера манускриптов, которые он просмотрел. Позвольте? — миссис Галлахер взяла тетрадь и отлистала в конец. — Вот здесь все манускрипты из библиотеки Абердинского университета — я эти полки с закрытыми глазами могу найти. С другими посложнее, но фонды Рейкьявика выдают себя необычными буквами — видите? И вот, — она протянула Элейне сложенный вчетверо листок бумаги, — я выписала названия всех полок, которые смогла вспомнить.

— Вы не против, если я сделаю копию?

— Если это поможет найти Онхо, то вы можете делать все, что сочтете нужным, — миссис Галлахер смяла в пепельнице окурок. — Элейна, только не думайте, что мои надежды вас к чему-то вас обязывают. Как любая мать я верю, что мой сын еще жив, но если вдруг… Вы понимаете, — миссис Галлахер сунула руку в карман и трясущимися руками снова начала делать самокрутку. — Хочу хотя бы похоронить его достойно.

— Я вам пообещала, что сделаю все, что в моих силах, — Элейна вытащила из кармана палочку и взмахнула ею: — Геминио!

Книга подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе, разделилась на две. Элейна пролистала все страницы копии и, удостоверившись, что записи на месте, засунула ее в сумку.

— Вы так добры, — миссис Галлахер подошла к ней и легонько похлопала по плечу. — Спасибо. Я никогда не думала, что увлечения Онхо могут доставить столько проблем не только ему, но и всем нам.

— Ну, как говорится, знание — сила. Никто, правда, не гарантировал, что она будет обязательно светлой.

— Ради Мерлина, будьте осторожны, — женщина сжала пальцы на плече Элейны так, что даже через свитер та почувствовала ее острые ногти. — Не хочу, чтобы вы рисковали своей жизнью. Отсутствие результата — тоже результат, так ведь?

— Наверно. Но обычно я иду до победного, — пожала плечами девушка и убрала палочку в карман.

* * *

Элейна со скукой рассматривала потолок, пока Люциус, тяжело дыша, пытался справиться с завязками на ее пижамных штанах. Наконец разобравшись с ними и отбросив магловское клетчатое недоразумение в сторону, он устроился у нее между бедер и закинул ее голени себе на плечи.

— Хотела узнать, — начала Элейна, но запнулась и шумно втянула воздух, почувствовав горячее дыхание у себя на животе, — ты спросил насчёт меня?

— Мне кажется, или не очень-то вежливо начинать деловой разговор, когда голова твоего собеседника находится у тебя между ног? — приподнял голову Малфой и царапнул внутреннюю поверхность ее бедра ногтями. — Эй, осторожней, нос мне не сломай!

— В смысле? Меня все устраивает. У нас с тобой деловой секс, — девушка приподнялась на локтях и посмотрела на него. — Какой секс, такие и разговоры. Так что?

Люциус протянул руку и задрал ее футболку, оголив груди.

— Нет. Я помню о твоей просьбе, но пока не было подходящего момента. Давай потом это обсудим, а? — он жалобно заглянул ей в глаза, а затем снова уставился на ее соски.

— За месяц не было подходящего момента? — Элейна сжала бедра, заставив его наконец прийти в себя и застонать.

— А что ты хотела? — скинув ее ноги, Люциус сел на пятки и пристально посмотрел на нее. — Мне дверь с ноги открыть и сказать: «Милорд, тут девчонка с улицы хочет присоединиться, давайте ее возьмём?» Так, что ли?

— Ну, можешь как все нормальные люди дверной ручкой воспользоваться. И я не совсем уж с улицы, — нахмурилась Элейна.

— Знаю, — вздохнул Люциус и прочертил пальцами невидимую дорожку на ее животе, остановившись возле резинки на трусах. — Просто ещё не время, понимаешь? Я помню о твоей просьбе, — он резко схватил Элейну за бедра и подтянул к себе так, что она чуть не ударилась затылком о спинку кровати.

— Ну ты мог бы…

— Слушай, у меня в голове сейчас плавленый сырок, а ты решила читать мне лекцию о тонкостях дипломатии?

— Так а когда мне тебе ее читать? Ты даже ботинки не снял и сразу набросился на меня, — закатила она глаза.

— Руки зато помыл, — отмахнулся Люциус, но ботинки все же скинул. — Довольна? Ты сама меня выставляешь за дверь после каждой нашей встречи.

— Офигеть одолжение сделал! — съязвила Элейна. — Хочешь с Сивиллой чаек попить после?

— Нет, спасибо, — поморщился Люциус, но потом на его лицо быстро вернулось прежнее отрешенное выражение. Убедившись, что Элейна замолчала, он наконец-то стянул с неё трусы.

— И ещё…

— Слушай, можешь заткнуть свой фонтан хотя бы на пять минут? Если ты не заметила, я тут тебе пытаюсь сделать приятно.

— И я очень это ценю, — девушка поерзала, устраиваясь поудобнее, и, подумав, сняла резинку с его волос. Ей нравилось, как он выглядит, когда светлые пряди падают ему на лицо, и как они щекочут ее кожу. И еще у нее в груди зарождалось какое-то торжествующее злорадство, когда она видела, как Люциус злился, постоянно смахивая волосы и вытаскивая их у себя изо рта.

И все же каждый раз, когда он переступал порог ее дома, она ощущала в груди приятное волнение — своим присутствием он заполнял пустоту, которую сам же и оставил ей на память три года назад. Наверно поэтому он так естественно снова вписался в ее жизнь: словно последний черепок разбитой вазы, который встал на свое место. Элейна отказывалась называть это любовью, а Люциус никогда и не настаивал. С той самой встречи на разговоры о чувствах был наложен негласный запрет: Элейна боялась спугнуть, боялась, что снова станет больно, а потому гнала эти мысли прочь. Ей было достаточно чувствовать, как продавливается матрас рядом с ней, и слышать над ухом ровное дыхание спящего Люциуса.

А потом он уходил, и Элейна снова оставалась одна. Закрыв входную дверь, она падала на смятые простыни и вдыхала его запах. В этот момент черепки начинали разваливаться снова, и между ними сочилась пустота. Как ни странно, она отрезвляла, и Элейна вдруг вспоминала, ради чего она изначально все это задумала.

Сегодня Люциус остался на ночь: рано утром он все равно уйдет, а у нее будет время и силы поработать над статьей. Элейна смахнула его руку с плеча и ощутила, как жар от его ладони мягко переместился на талию. Она устроилась поудобнее в его объятиях, стараясь не отдавить ему руку, и прикрыла глаза.

— Эй, — внезапно прошептал Люциус и уткнулся носом ей в лопатку.

— М?

— Ты спишь?

— Уже нет, — с наигранным раздражением вздохнула она.

— Я тут подумал, а почему мы все время встречаемся у тебя?

— Ну, потому что так всем удобнее.

— Разве? Мне не нравится твой матрас — ты знала, что на этой половине торчит пружина?

— Знала, поэтому я на ней не сплю.

— Зараза, — улыбнулся Люциус и слегка толкнул ее под зад коленом, чтобы она подвинулась. Элейна заворчала, но быстро сменила гнев на милость, когда он отодвинул волосы и поцеловал ее в шею. — Так почему удобнее?

— Люциус, ты правда дурак или притворяешься? — девушка хотела было повернуться, но замерла, когда широкая горячая ладонь скользнула ей под майку. — Потому что твоя семья мне не рада.

— Это не так.

— Люциус… — вздохнула Элейна и попыталась его пнуть под одеялом.

— Понял, молчу. Но маме ты очень понравилась… Ладно, прекрати брыкаться, я понял! — он резко зажал коленями ее ноги, лишив возможности двигаться. — Просто я уже два года живу один — родители переехали в Италию греть свои старые кости на солнце. Не хочешь приехать на пару дней? Для начала.

— Я… подумаю.

— Подумай, я не тороплю, — он быстро чмокнул ее в плечо и ослабил хватку. Сладко зевнув, Люциус прикрыл глаза и опустил голову на подушку. Он улыбался, ведь знал, что она точно ему не откажет. Под ладонью раздавались бешеные удары ее сердца, и от них ему становилось невероятно тепло на душе.

Только колотилось оно не от радости. Элейна не моргая глядела в стену, прижимая его руку к своей груди и ощущая тепло его тела. Он был здесь, совсем рядом, но она могла поклясться, что никогда не чувствовала себя такой одинокой — совсем как в тот день, когда он напал на нее в школе и никто за нее не заступился, кроме Сивиллы. Ей так хотелось, чтобы она прямо сейчас схватила ее за руку и вытащила из постели, выгнала Малфоя взашей, а потом надавала ей пощечин. Но подруги рядом не было — как они и договаривались, она уходила из квартиры, когда в ней появлялся Люциус.

Элейна сама вырыла себе ловушку. Спектакль, который она разыгрывала уже месяц, вышел из-под контроля — хотя сейчас она уже сомневалась, что вообще контролировала хоть что-то в этих непонятных отношениях, — а сил прекратить его у нее не было. Да и желания, признаться, тоже. Несмотря на предостережения Сивиллы, она снова влюбилась в Люциуса. И от осознания этого ей стало очень страшно.

* * *

— И что это? — Амергин подтолкнул двумя пальцами к Элейне черновик статьи, исчерканный яркими чернилами вдоль и поперек.

— Ну, я немного поэкспериментировала со стилем, — ответила она и села в кресло напротив, сложив руки на груди. Издав нервный смешок, куривший трубку редактор подавился дымом и закашлялся. Элейна выдержала паузу, чтобы он перевел дыхание, и продолжила, не дав ему возможности даже слово вставить: — Прочитала статью в одном журнале и решила попробовать. Мне надоело, что мы пишем статьи так, как их писали сто лет назад.

— Поэтому ты решила написать так, чтобы тебя вообще никто не понял? — Амергин посмотрел на нее с добродушной снисходительностью, с которой обычно смотрят на юродивых, и сочувственно покачал головой.

— Это поток сознания⁽¹⁾!

— Элейна, это статья про незаконную ферму нюхлеров, от которой запах стоит — хоть топор вешай, и которая портит жизнь волшебникам Кентерберри. Единственный поток, который там может быть, — это поток нечистот. Я же просто попросил тебя достойно дописать ее, а потом с чистой совестью бежать к своим маглам и журналистам-экспериментаторам.

— Но Амергин… — Элейна поджала губы от досады. Это расследование ей изначально не нравилось, и эксперименты со стилем были единственным, что помогло кое-как дописать ее. А теперь ее бессонные ночи полетели жмыру под хвост.

— Элейна, нет, так не пойдет. Ты точно смерти моей хочешь!

— Ну что ты, Амергин, я… Я переделаю, — дипломатично ответила она, сдержав порыв высказать начальнику, что в последнее время он ее слишком загружал, и вообще напомнить про куда более важное расследование. — Сегодня.

— Сделай уж одолжение, — буркнул он и примял большим пальцем свежий табак в трубке.

Он все понимал. Он видел, что статья не идет и Элейна мучается, но им надо было срочно что-то опубликовать: не рекламные же колонки с последними моделями метел или самовяжущими спицами печатать — читатели их вместе со шляпами сожрали бы за это. Конечно, у него уже пару недель валялась красочно и весьма талантливо написанная статья некоего мистера Лавгуда. Но, во-первых, Амергин не хотел публиковать любительские расследования, а во-вторых, не был уверен в существовании нарглов. Поэтому он уже был готов простить Элейне, что статья не выстрелит, но чтобы печатать этот бред... Ему уже до чертиков надоели ее выкрутасы. В конце концов, начальник он или нет?

И в то же время ему было жаль ее: девчонка взвалила на себя слишком много и схватилась за тему, которая даже не всем опытным журналистам была по зубам. Он уже месяц наблюдал, как она тыкается, словно слепой котенок, и не может подобраться к Тому Риддлу. Однако когда он предложил ей помощь, она категорично отказалась. Все это выглядело очень подозрительно, но боевой настрой Элейны создавал видимость, что у нее есть какой-то план. Амергин сгорал от любопытства, но решил пока занять наблюдательную позицию и не вмешиваться.

— Как расследование?

— Продвигается потихоньку. В субботу съездила к миссис Галлахер и нашла кое-какие записи Онхо. Сделала копию, сейчас переписываю все, пока она не исчезла.

— Иногда мне кажется, что у тебя в сутках не двадцать четыре часа.

— Хотелось бы, чтобы так оно и было, — вздохнула Элейна и собрала со стола черновики.

Амергин проводил ее взглядом и заметил, как трясутся ее руки.

— Сколько ты спала сегодня?

— Ну… — Элейна задумалась, — наверно часа три. Нормально, в гробу отоспимся.

Амергин закатил глаза и что-то прошептал себе под нос — явно не слова одобрения. В последнее время Элейна выглядела просто отвратительно и, кажется, была на грани истощения. И в то же время она как-то умудрялась держаться на плаву: то газеты читала и вырезала из них заметки, то выезжала на какие-то встречи и постоянно что-то писала в своем блокноте, который теперь приходилось стягивать резинкой, чтобы из него ничего не вывалилось. Теперь и записи эти…

— Принесешь нюхлеров послезавтра, — наконец сказал он, — и кыш отсюда! Чтобы не видел тебя в редакции через десять минут. Приду проверю!

— Амергин, тебя надо канонизировать при жизни! — расплылась в улыбке Элейна и выпорхнула из кабинета.

— Меня — что? — почесал голову Амергин и вздохнул: опять она разбрасывалась магловскими словами.

Просмотр собачьих бегов был хорошим завершением дня. После нескольких часов, проведенных в «Дырявом котле», Элейна успела просмотреть половину правок и привести часть статьи в приличный вид — как Амергину точно бы понравилось. Здесь ей всегда хорошо работалось. Наверно потому, что негромкое позвякивание посуды и размеренные разговоры помогали ей сосредоточиться лучше тишины офиса — Рита в последние дни почему-то не приходила — и постоянно гадящей на ее стол кукушки.

Элейна стояла напротив мерцающих экранов и смотрела на забег персидских борзых. Через пару минут к ней присоединился долговязый мужчина с пышными усами и принялся что-то писать в своем блокноте, то и дело поглядывая на экран. Элейна оглянулась на него и, встретившись с ним взглядом, улыбнулась.

— На кого хотите поставить? — внезапно спросил он.

— Ни на кого, просто так смотрю, — пожала плечами Элейна и отпила кофе. — Они красивые, да и просто интересно.

— Да, салюки — хорошие собаки. Но какой же может быть интерес без азарта? — ухмыльнулся он и, склонив голову, внимательно посмотрел на нее.

— Мне просто нравится смотреть, как они бегут.

— Забавная вы, — хмыкнул он и, приглядевшись к экрану, снова что-то записал в блокнот. — Если вдруг надумаете, то лучше не ставить на седьмую — она уже в пятом забеге на этой неделе участвует. Скоро выдохнется. Я так по молодости чуть двести фунтов не проиграл. Третья тоже дурная, — он ткнул обратным концом ручки в стекло, — а вот двенадцатая в прошлый раз вторая прибежала.

— Спасибо, буду иметь в виду, — кивнула Элейна и продолжила разглядывать собак.

— Да было бы за что. Что ж, не буду вас отвлекать от красоты. Хорошего вам вечера!

— И вам. До свидания!

Элейна поправила на плече сумку и улыбнулась. Вечер обещал быть хорошим, хотя бы из-за этого разговора. Ей безумно нравилось разговаривать с не-волшебниками. В такие моменты она чувствовала себя частью их мира, несмотря на то что она не знала некоторых вещей и казалась им чудаковатой.

Постояв еще какое-то время, пока ноги не начали замерзать, она двинулась в сторону дома. Забежав в магазин за кошачьим кормом и размахивая пакетом, она уже свернула на свою улицу, как вдруг остановилась как вкопанная.

Она издалека заметила его платиновые волосы. Люциус никогда не приходил без предупреждения, и его появление очень взволновало Элейну. Она не любила сюрпризы. Особенно когда в ее сумке лежало то, что могло сдать ее с потрохами и разрушить все ее планы. Каким-то чудом или же все-таки ее усилиями он до сих пор не узнал, чем она занимается: перед его приходом Элейна прятала все газеты и черновики. Он же лишних вопросов не задавал, то ли потому что Элейна убедительно и складно врала, то ли не так уж сильно интересовался ее жизнью за пределами спальни. Однажды она чуть не попалась, когда мистер Вошкинс скинул с полок ее папки, но Люциус лишь галантно составил их заклинанием на место.

И теперь Элейна стояла посреди улицы и не знала, как ей поступить: сумка с газетами, которые так и не успела просмотреть за день, оттягивала плечо и не закрывалась до конца, да и черновик статьи вызвал бы слишком много вопросов. Вряд ли Люциус стал бы рыться в ее вещах, но без них было спокойнее, чем с ними. Решение пришло неожиданно: в судорожных поисках места, куда бы ей спрятаться, она зацепилась взглядом за живую изгородь и швырнула в нее сумку — не себя спасла, так улики. Вовремя. Люциус уже заметил ее и быстрым шагом двинулся в ее сторону.

— Ну наконец-то! — выглядел он взволнованным. Элейна вообще не помнила, когда видела его таким в последний раз.

— Что ты тут делаешь?

— Он хочет с тобой встретиться.

— Отлично, — Элейна пожала плечами, — а ты зачем пришел?

— Сейчас.

Элейна почувствовала, как внутри все оборвалось и по спине пробежал холодок, от которого волосы на затылке встали дыбом. Нет, она не могла сейчас. Она ждала эту встречу целый месяц, по многу раз прокручивала ее в голове и постоянно припоминала все, чему ей удалось научиться за время работы в издании. У нее был хороший план. Но она не думала, что его придется применить сегодня.

— Нет. Я не могу, — она отступила от Люциуса, но тот схватил ее за руку так сильно, что она поморщилась от боли.

— Ты целый месяц выносила мне мозги, как тебе это важно, а теперь решила пойти на попятный? — от его холодного взгляда ей стало страшно. — Он примет тебя только сегодня. Эл, не подставляй меня. Я уговаривал его слишком долго и не могу вернуться без тебя.

— Ладно, отпусти меня! Мне больно! — Элейна высвободилась из его цепких пальцев и потерла запястье.

— Умница, — тревога и гнев мгновенно исчезли из взгляда Люциуса. Он подошел к ней и, взяв за руку, прижал ее к губам. — Больно, да?

— Нормально, — Элейна сморгнула выступившие от боли и досады слезы — Люциус никогда раньше не повышал на нее голос.

— Ну вот, — он провел ладонью по ее щеке, вытерев мокрую дорожку. Элейна обвила руками его талию и спрятала лицо в складках мантии. Она почувствовала, как его рука мягко опустилась ей на голову. — Не бойся, ты справишься.

Элейна шмыгнула носом и отстранилась от него. Она осмотрела пустую улицу, словно ища у нее какой-то поддержки, вытерла слезы тыльной стороной ладони и сильно прикусила щеку. Это немного отрезвило ее и поумерило страх.

— Как будто у меня есть выбор, — сказала она, едва узнав свой голос.

Люциус улыбнулся и протянул ей руку. Элейна неуверенно накрыла его ладонь своей и почувствовала, как очертания домов закрутились вокруг нее в вихре аппарации.

Негромкий хлопок нарушил тишину, царящую на Беллс-стрит, а через пару минут на крыльце появилась Сивилла. Ее прорицательское чутье целый день твердило, что сегодня на их улице произойдет что-то крайне важное. Ей даже пришлось отменить пару встреч: из-за навязчивых мыслей совсем не получалось работать. Что именно должно было сегодня произойти, она понять так и не смогла, но решила хотя бы развеяться. На улице не было ни души, лишь где-то в кустах пела малиновка. Вдохнув вечерный морзный воздух, Сивилла закуталась в шаль и сбежала по ступенькам. Вероятно, она совсем заработалась и снова ошиблась.

1) Поток сознания — художественный прием в литературе XX века, воспроизводящий внутреннюю жизнь персонажа через разные проявления его психики, которые часто передаются вне логической и причинно-следственной связи. Активно использовался в новой журналистике, появившейся в 60-е, 70-е годы как альтернатива общепринятой.

Вернуться к тексту