Соулмейт (джен)

Я проснулась из-за того, что меня сковал неприятный холод. На плече ощущалась лёгкая тяжесть. Я лениво повернулась и увидела рядом с собой спящего Тимура. Он был так близко, но я не ощущала ни его дыхания, ни сердцебиения. Казалось, даже его лицо застыло, но не в привычных чертах, где красовалась добродушная улыбка, а в каком-то поразительном безразличии. Я хотела встать с кровати и, чтоб не тревожить его безмятежный сон, осторожно убрала мужскую руку со своего плеча, но едва соприкоснувшись с его кожей, тут же попятилась к стене. Именно холод его тела и стал причиной моего пробуждения. Я запаниковала. В мою голову не пришло ничего лучше, кроме как попытаться растормошить друга, но чем дольше я его будила, тем страшнее мне становилось. Мрачная догадка отразилась тупой болью в висках: он мёртв! К горлу подступила тошнота, желудок свело, сердце ушло в пятки, а руки стали такими же холодными, как сам Тимур. В отчаянии, я прислонилась ухом к его грудной клетке, надеясь услышать хотя бы слабый стук сердца, но тщетно. В ужасе от происходящего и в полной растерянности я пролежала около друга несколько минут. От него исходил абсолютный покой, которым был наделён каждый невоодушевленный предмет.

Надо было что-то предпринять, причем очень срочно! Когда человек умирает, система незамедлительно получает сигнал, так что с минуты на минуту могли нагрянуть незваные гости. Я не могу просто взять и сбежать! Нельзя оставлять Тимура одного…

Выхожу из комнаты. Ноги подкашиваются так, будто только что закончила бежать марафон. По щеке скользит слеза. Мой мозг напрочь отказывается воспринимать реальность! Не в силах удержать равновесие, опираюсь о стену и тут же скольжу по ней на пол, закрывая лицо ладонями. Как же хочется, чтоб это оказалось просто страшным сном! Может, позвонить Аните или родителям? Конечно, Марта, хорошее решение — сначала уйти, а при первой же проблеме напомнить о себе. Хотя, какая это проблема? Это с ума сойти какая чрезвычайная ситуация! Так, телефон… точно…Он остался дома. Ладно, моя привычка всегда брать с собой запасные девайсы всё-таки пригодилась. Перевожу взгляд на запястье. Отлично, электронный браслет на месте. Пытаюсь его включить, но всплывающая голограмма настойчиво вторит, что аккумулятор сел ещё 3 часа назад. Стараюсь не поддаваться панике, но уже чувствую, как она становиться чрезмерно навязчивой, окутывает собой каждый миллиметр тела. Думай, Марта, думай! Нельзя просто взять и спрятаться от нависшей проблемы!

Закрываю глаза, слегка надавливая на виски. В голове совершенная пустота. Пытаюсь сконцентрироваться на себе, найти хотя бы один подходящий вариант решения проблемы, но всё зря. Может, поискать какое-нибудь средство связи в квартире Тимура? Не может быть, чтоб у него совсем ничего не было.

Я открыла глаза и тут же замерла, закрыв руками рот. Подавить крик стоило немалых усилий. Передо мной оказались мужские ноги! Я медленно подняла взгляд вверх, и, уже не контролируя себя, разревелась. Тимур стоял живее всех живых, а я все еще не могла принять произошедшее!

— Эй, ты чего? — он сел на корточки. — Почему плачешь, что случилось?

— Что случилось?! — переспросила я, захлебываясь слезами. — Ты издеваешься надо мной? Это шутка такая?!

Он приблизился ко мне так, чтоб наши лица находились на одном уровне. Его ладони осторожно притронулись к моим коленям, от чего я вздрогнула.

— Я просто хочу понять, чем вызваны такие бурные эмоции.

Притронувшись к нему в ответ, я будто желала убедиться, что он действительно жив. Немного успокоившись и смахнув очередную слезу, прошептала:

— Ты был холоднее льда… — никакой реакции не последовало, и тогда я повторила чуть громче и увереннее: — ты был очень, очень холодным!

— Да, я прекрасно тебя услышал.

— Твоё сердце не билось! — уже срываюсь на крик. — Не хочешь объясниться?!

— Не кричи на меня, я ведь только что воскрес! — он сказал это максимально серьезно, но было очевидно, что Тимур насмехается.

Он ухватил меня за кисть, и уже через мгновение моя рука оказалась на груди Тимура. Спустя несколько секунд тишины он спросил:

— Чувствуешь?

Я кивнула.

— Вот видишь, бьётся. Зря нервничала.

— Не понимаю…

— Моя вина. Стоило предупредить… — он поднялся и сделал несколько разворотов корпусом, как бы разминаясь. — Обливион.

— Обливион? Это что еще такое?

— Эм… — он нахмурился, глядя на меня с каким-то скептицизмом. — То есть, ты серьезно не знаешь об этом препарате?

— Впервые слышу.

— Без этого я не могу спать. В общем, это такой раствор. Инъекция помогает погрузиться в сон на определённое время, работа организма практически останавливается.

— Но твоё сердце…

— Билось, — он перебил меня. — Просто очень слабо. Говорю же — зря нервничала. Мне казалось, нестабильным сном уже никого не удивить. Кто-то делает инъекцию, чтоб дольше бодрствовать, я же наоборот. Каждый второй прибегает к этому препарату.

Я мотнула головой:

— В моей семье таким никогда не баловались.

— Вот значит как… Извини, что напугал. Кстати, тебе писала Анита.

— Моя сестра! — взгляд в тот же миг упал на разряженный гаджет. — К сожалению, он окончательно сдох…

— Не проблема, зарядим. Так вот, Анита интересовалась твоим местоположением, так что пришлось понаглеть и ответить от твоего имени. Написал, что осталась у друга.

— Это хорошо, иначе моя семья наверняка бы стала волноваться.

— Ты никому не сказала, куда ушла?

— Так получилось.

— Очень безрассудно. Может, объяснишь, наконец, что у тебя стряслось?

Я расстегнула браслет и протянула Тимуру:

— Долгий разговор. Можешь пока зарядить?

Он забрал устройство и пошел в свою комнату. В это время я встала на ноги, сделала несколько глубоких вдохов и потёрла заплаканные глаза. Голова постепенно начинала болеть. Стала ловить себя на мысли, что не хватает воздуха.

— Тимур, — я заглянула к нему из-за стены, — как на счет пройтись где-нибудь?

— Пройтись? — он склонился над зарядным устройством. Жаль, но мне не удавалось рассмотреть эмоции на его лице. — Надо подумать…

— А что здесь думать? Поваляемся на нашей поляне.

Он рассмеялся:

— Уже на нашей?

— Мне казалось, мы сблизились.

— Да, так и есть. Но какой смысл?

— А он должен быть?

Послышался протяжной вздох. Тимур медленно привстал, почесал затылок и вплотную подошел ко мне. Почему-то это меня не на шутку испугало, и я машинально отступила назад.

— Ты сказала, мы сблизились, — его голос звучал необычайно грубо.

— К чему ты клонишь?

— Хочу понять, насколько сильно.

— Мне не нравится твой тон!

— А мне не нравятся твои тайны. Ты мне дашь ответ?

У меня появилось дурное предчувствие.

— Я считаю тебя своим другом.

— Как интересно. И что же для тебя значит дружба?

— Испытание… — мой голос дрогнул. — Чтоб искренне с кем-то дружить, необходима смелость, особенно в наше время. Я отдаю тебе нож, которым могу ранить, чтоб подтвердить доверие, вот только где гарантия, что ты не пырнешь меня в спину моим же оружием? Но даже если это произойдёт, я всё равно встану где-то впереди, чтоб укрыть от пуль, которые обрушатся на тебя в наказание. Думаю, самопожертвование и есть дружба.

После последней фразы Тимура словно передёрнуло. Он резко схватил меня за руку и задрал рукав по самое плечо:

— Где она?! — выкрикнул он.

— Отпусти, мне больно! — я стала вырываться. — Да пусти же!

— Где твоя метка?! — Тимур выпустил меня из хватки и, подойдя к окну, уперся в подоконник. — Когда ты собиралась рассказать, если мы настолько сблизились, что ты можешь назвать меня другом?

Меня затрясло от волнения. Хотелось сделать то же самое, что и всегда — сбежать. Но в этот раз я постаралась пересилить саму себя, а потому сглотнув тяжелый ком, подошла к Тимуру и обняла его со спины:

— Прости, мне хотелось тебя просто уберечь.

— От чего? — его голос охрип.

— От себя. Изначально мне и самой была досадна та мысль, что ты привяжешься, я не знала, как правильно преподнести эту информацию.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько тебе осталось?!

— Меньше недели. Точнее, пять дней.

Он схватился за голову, запустив свои пальцы в волосы. Его локти ударом опустились на подоконник. Я и подумать не могла, что спровоцирую такую реакцию.

— Этого не может быть, — шептал он, — просто не может быть. Невозможно.

— К сожалению, возможно…

— Нет, ты не понимаешь! — он убрал мои руки и развернулся лицом: — Наша встреча не совпадение. Я следил за тобой, очень давно.

— Что? — я слегка пошатнулась, не веря своим ушам. — Ты же понимаешь, как озабочено это звучит? Теперь мне страшно!

Лицо Тимура приняло непроницаемое выражение.

— Мне было тоже пятнадцать, когда я впервые тебя увидел. Это произошло в том же кафе, где ты сидела с сестрой в день нашей встречи. Тогда ты была совсем маленькой. Я стоял около кассы, меня отвлёк шум битой посуды…

— Да, я это помню до сих пор. У меня из рук выскользнул стакан, было так неловко… Никак не могла выкинуть этот случай из головы.

— Точно, — он улыбнулся. — Когда мой взгляд упал на ту девчонку, которая рыдала и кричала сестре, что она случайно обронила посудину, тогда в области капсулы появилась нестерпимая жгучая боль и буквально через пару секунд там образовалась метка. Честно признаться, изначально я думал, что моим соулмейтом оказалась твоя сестра, потому что всё произошло в тот миг, когда наши глаза пересеклись.

— Нет, её отметина появилась задолго до этого.

— Это я понял, когда не последовало никакой реакции, потому что был абсолютно уверен, что ранее мы не встречались. Я осознал, что мне необходимо быть не с ней, а именно с той маленькой девочкой. Но… — он заметно занервничал и умолк. Я неуверенно взяла его за руку, и тогда Тимур продолжил: — но я не понимаю, почему не сработала твоя капсула, если ты меня тоже видела в тот день.

Я знала, что это невозможно, потому что мне был предначертан другой человек, а потому пришлось как-то выкручиваться.

— А ты уверен, что я тебя заметила? Может, не обратила внимания? Да и если ты прав, почему же моя метка до сих пор не появилась, ты ведь находишься в нескольких сантиметрах от меня.

— Да, ты права, — он ответил на удивление быстро. — Значит, я действительно маньяк, который столько лет ждал взросления не того человека.

— Жалеешь?

— Ничуть. — Он убрал мою руку и направился к выходу: — Мне надо подумать.

— Значит, мне уйти?

— Можешь остаться, уйду я.

— У нас остались считанные дни, а ты бросаешь меня?

Он замер:

— Ошибаешься. Я должен что-то предпринять, чтоб эти дни превратились в года.

Я саркастично хмыкнула, от чего Тимур сразу же обернулся:

— Это кажется смешным?

— Нет, что ты, систему ведь так легко обмануть.

— Ты меня очень сильно недооцениваешь.

— Тогда я пойду с тобой, и мы будем думать вместе.

— Исключено, я должен остаться один.

— Вот ночью и останешься, когда вернусь домой. А сейчас… — я подошла к нему и обняла, — просто побудь со мной.

Тимур медленно покачал головой. Я ощущала, как тяжело его плечи поднимаются вверх, и как скоропостижно опускаются вниз с протяжным выдохом.

— Хорошо, — он взял меня за руку, — идем, погуляем, но ты обязательно мне обо всём расскажешь, до мельчайших деталей.

Это требование прозвучало достаточно грубо, но я нуждалась в помощи. В любой. Даже обычный разговор по душам был на вес золота.

Когда мы вышли на улицу, город оказался объят дивной тишиной. Было даже непривычно наблюдать несвойственное шумному мегаполису спокойствие. Мы продолжали идти, держась за руки, а вокруг не было ни единой души. Тогда, убедившись, что подслушать нас могут только деревья, я решилась рассказать Тимуру о том, что сама узнала лишь недавно, и хотя говорила я очень тихо, была уверена, что мой друг внимательно вникает в каждое слово. Как бы ни хотелось ему довериться, о многих вещах все же умолчала. Например, о тайне «мёртвой зоны», о причинах смерти брата своего отца, и о человеке, который должен был стать моим спасением. Зачем ему было знать об этом? Воскресить умершего было не в наших силах, да и кто знает, как бы тогда проявилось его рвение продолжать мне помогать.

С каждым шагом Тимур становился всё более серьезным, а когда я прекратила рассказ, он и вовсе остановился. Я ощутила, как его хватка ослабла. Видимо, он хотел выпустить мою руку. Замерев рядом, я позволила нам отдалиться. Пауза, которая между нами возникла, напрягала. Совершенно не глядя в мою сторону, Тимур произнёс с каким-то холодным безразличием:

— Это всё, что ты хотела рассказать?

— Да, — мне казалось, он догадывался о сокрытой информации.

Тимур откинул голову, устремив взгляд в небо:

— Спасибо, что открылась. Я это ценю. Вот только, никаких новых зацепок у нас не появилось.

Мои внутренности болезненно сжались при мысли, что времени оставалось совсем мало. Зацепки были, были! Мне даже хотелось запротестовать, но стоило только подумать, в какое болото втягиваю друга, как желание выпалить всё в одну секунду исчезло.

— О чём думаешь? — он посмотрел на меня и вновь протянул руку.

— Я запуталась, — сцепив наши пальцы в замок, я осознала, что его тело всё ещё холодное. — Ты совсем не потеплел…

Тимур вымучено улыбнулся:

— Проснулся раньше положенного. Побочный эффект от препарата.

Я понимающе кивнула, и мы продолжили дальше прогулку в тишине. На самом деле, мне бы хотелось как-то поддержать беседу, продолжить разговор, но ничего на ум не приходило. Да и необходимости в этом не было. Наверное, моя компания была всё же навязана ему, а потому я понимала, как важно было Тимуру спокойно и обстоятельно проникнуться своими мыслями.

— Послушай, — наконец сказала я, крепче сжимая его ладонь, — почему ты так хочешь мне помочь? То есть, я не понимаю, зачем тебе чужие проблемы? Почему нам просто не провести оставшиеся дни без хлопот, мы бы могли…

— Мы бы могли? — он перебил меня. Последовал ироничный смех. — Нет, мы ничего не можем. Я не хочу глотать призрачные надежды, дарить себе временные эмоции, понимая, что ты вскоре исчезнешь из этой жизни.

— В кого же ты такой упёртый…

— Я всего лишь преследую свои цели.

— Значит, дело вовсе не в альтруизме?

Тимур нахмурился:

— Нет, никогда не отличался подобными качествами. Боюсь, я не столь великодушен, как ты себе представляешь.

Я терпеливо ждала, когда он объяснится, но этого не произошло. Подступающий жар и немалая доля сомнений отразились на пылающих щеках. Тогда, пытаясь это скрыть, я опустила голову и отвела глаза. Из себя мне удалось выдавить лишь тихий вопрос:

— Тогда зачем это всё?

— У меня лишь две причины — я дал обещание, много лет назад. Тот человек был мне очень дорог. Он умер, но я не смею подвести его.

— Грустно… а вторая?

— Ты мне доверяешь. — Заметив моё замешательство, он самодовольно ухмыльнулся: — И, знаешь, в последнее время я тоже стал тебе доверять.

Мне стало не по себе. Я ощутила себя наивной глупой девочкой, которая читалась быстро и легко, подобно незамысловатой детской сказке. Повернув голову к Тимуру, я ответила:

— Но теперь я начинаю ловить себя на мысли, что совершенно тебя не знаю, кроме элементарных и до тошноты банальных вещей.

— Неправда. Ты знаешь обо мне больше, чем достаточно, просто не хочешь включать голову.

— Сомневаюсь…

Он улыбнулся:

— Все имеют право на тайну. Марта, я отвечаю на вопросы любого характера, просто ты не умеешь задавать правильные.

Я оскорбилась:

— Ладно, тогда скажи: как ты собираешься мне помочь?

— А как это относится к тому, чтобы узнать меня получше?

— Ход мыслей многое говорит о человеке.

— Ну, знаешь, то, что я планирую сделать, не очень гуманно…

Он резко умолк и снова остановился. Я оторвала от него взгляд. Из-за поворота вышел молодой парень. Он выглядел очень испуганным. Увидев нас, хромая и сгорбившись, он стал стремительно приближаться. Только теперь я заметила, что он держится за живот, а из его ноздрей вытекает тягучая жижа. В этот же миг Тимур грубо отдёрнул меня, при этом закрывая собой от незнакомца. Тот сразу замер, приложив ладонь ко рту. Казалось, его вот-вот стошнит. Он сконфужено осмотрелся по сторонам и, будто осознав, что вокруг нет никого, вновь побежал в нашу сторону. Я не находила в незнакомце какую-либо угрозу, скорее, безысходное отчаяние.

— По…- он упал на колени, вновь поднеся ладонь ко рту. Его грудная клетка стала содрогаться в спазмах, после чего парень попытался повторить попытку заговорить, вот только вместо голоса отозвался слабый хрип: — помо…

И прежде, чем договорить, из его рта хлынула мощная струя с объёмными сгустками, которая впилась в мой нос зловонным запахом железа. Без сомнения, это была кровь.

— Что б тебя…! — выкрикнул Тимур и, повернувшись, прижал меня к своей груди. — Не смотри на это, не надо.

Я зажмурила глаза и обняла его в ответ. Мы оба понимали, что произошло: пала очередная жертва капсулы. И как бы сейчас Тимур не пытался оградить меня от тошнотворного зрелища, я слышала, как тот парень захлёбывается собственной кровью, как его тело в конвульсиях бьётся об холодный асфальт, и самое ужасное то, что мы никак не могли помочь бедолаге. Когда предсмертная агония незнакомца стихла, раздалось несколько щелчков и противный писк — это были роботы, запрограммированные на зачистку. Они убирали тела. Им хватило нескольких секунд, чтоб отправить сигнал. Почти сразу приехало нужное оборудование, которое забрало труп несчастного. Сами же роботы ликвидировали любые следы произошедшего, так что, когда те покинули место трагедии, улица была в идеальной чистоте. От парня осталось лишь жуткое воспоминание.

Тимур едва прикоснулся к моему лицу, аккуратно убирая за ухо одну из выбившихся прядей:

— Обещаю, я придумаю, как защитить тебя от системы.

Его слова прозвучали так уверенно, что на миг у меня перехватило дыхание. Появилась слабая, даже призрачная надежда.

— Вчера, перед тем, как отключиться, я очень много думал, — он отстранился и стал рыскать в карманах. — Вот, возьми.

Тимур вынул ключи и протянул мне.

— Зачем? — я опустила его руку, но он ухватил меня за кисть, расправил ладонь и вложил в неё связку. — Это от твоей квартиры, я правильно понимаю?

— Угу, и от домофона. Это убережет мои окна от твоей обуви.

Улыбнувшись, я кинулась ему на шею, не в силах подобрать слова благодарности, но мой друг только рассмеялся и похлопал в ответ по спине.

— Да ладно тебе, это меньшее, что сейчас можно сделать.

— Спасибо, — я прошептала едва слышно. — Не представляешь, какие эмоции сейчас во мне бушуют.

— Могу догадаться, — он аккуратно отодвинул меня от себя и потрепал по макушке: — Так, ладно. Теперь, Марта, прошу меня извинить, но меня настигла сумасшедшая идея.

— Поделишься?

— Нет. Сначала необходимо всё проверить. Иди домой, успокой близких, а я пойду проверять свои гипотезы.

— Но мне ведь интересно!

Ухмыльнувшись, он лишь пожал плечами и поспешил уйти в обратную сторону. Я постояла ещё некоторое время, провожая его взглядом, но он даже не обернулся. Его силуэт становился всё меньше и меньше, пока не скрылся за очередным поворотом. Я осмотрела связку в своей ладони. Приятное тепло разлилось по телу. Повернувшись, я направилась домой. Оставалось пройти один квартал.

Подойдя к подъезду, я не стала сразу заходить. Пока у меня не возникало ни одной здравой идеи, как правильно начать разговор с семьей. Я прекрасно осознавала, как нелегко им давалось скрывать правду столько лет, и как моё поведение в последние дни отразится на дальнейших взаимоотношениях. Насладившись мгновением тишины, я взяла себя в руки и вошла внутрь. Изначально ничего не предвещало беды, пока я не приблизилась к своей квартире. Дверь была покрыта трещинами и оказалась открытой. Аккуратно, на цыпочках, я сделала несколько неуверенных шагов и замерла, потрясенная увиденной картиной: полуразрушенный коридор, вещи хаотично разбросаны по квартире, будто кто-то что-то искал; дверь в мою комнату была выбита, вся мебель перевернута. Внимание привлекли звуки на кухне, но я не решалась подать голос. Прижимаясь к стене, руки инстинктивно сжались в кулаки. Я сделала несколько шагов, так, чтоб была возможность уловить обрывки фраз:

— Так не может больше продолжаться… — кажется, это была мама. — А если они следят?... из-за неё нас всех могут убить… что значит подождать?...

Наострив ухо, я попыталась разобрать слова отца, но тщетно. Интуиция подсказывала, что вмешиваться нельзя, и не зря — легкий толчок со стороны окончательно припечатал меня к стене, в этот же миг мягкая ладонь закрыла мой рот. Передо мной предстала Анита. Она держала указательный палец второй руки около своих губ. Убедившись, что я молчу, она высвободила меня и прошептала:

— Тебе надо уходить, немедленно.

Недовольно скрестив руки на груди, я посмотрела на сестру, ожидая разъяснений. Она показательно закатила глаза и, ткнув запястьем прямо в моё лицо, указала на свой девайс. В ответ мне пришлось прокрутить своим запястьем перед её носом и так же шепотом произнести:

— Остался на зарядке.

Анита ухватила меня за руку и на цыпочках повела к выходу. Всё ещё не решаясь нормально заговорить, она склонилась над моим ухом:

— Нет времени. Беги, прячься. Я всё отправила тебе на почту.

— Анита, что там? — послышался голос мамы.

— Ну же, давай, уходи! — она вытолкала меня и скрылась в квартире.

Не получив никаких ответов, я выбежала на улицу. Какие бы странности не происходили, в одном я была точно уверена — моя сестра ни за что бы не подвергла меня опасности, следовательно, к её словам необходимо прислушаться.

В голове роилось множество вопросов, ответы на которые я была не в силах отыскать. Вынув из кармана ключ от нового убежища, и крепко сжимая его в руке, я без раздумий направилась к Тимуру. Это был единственный вариант… конечно, было стыдно перед другом, ведь я с каждым разом всё больше и больше навязывалась, но он будто и сам понимал, что меня ожидает в ближайшее время. По пути, я не могла не думать о том, что же произошло дома за время моего отсутствия. О чем говорила мама? Кто к ним ворвался? Есть ли в этом моя вина? И почему Анита заставила уйти? Время было потрачено впустую. Проблем становилось все больше, а я еще ни на шаг не приблизилась к разгадке хотя бы одной! Инстинктивный страх сковывал движения, но я продолжала свой путь в никуда. Что говорить Тимуру, когда он вернётся? Не знаю. Всё оказалось слишком запутанно, я не была готова к таким резким поворотам событий.

Подойдя к подъезду друга, я вновь прокрутила связку ключей в руках. За последнее время это место стало роднее дома. Я вошла внутрь до того, как меня стала одолевать очередная тень сомнения.

Постепенно стало темнеть. Мой браслет был заряжен только на четверть, так что функционировать он сможет явно не раньше, чем завтра… Что ж, мне не осталось ничего, кроме как терпеливо ждать своего друга, вглядываясь в окно.

Я не решалась притронуться даже к чайнику. Было неловко хозяйничать в чужой квартире. Когда на улице стало настолько темно, что я уже не могла увидеть даже ветки деревьев, пришлось сесть на ближайший стул в томительном ожидании. Откинувшись на спинку и закрыв глаза, я устало выдохнула. К сожалению, ощущение безопасности окончательно исчезло. Внутри было гадкое беспокойство. Перепуганное лицо Аниты всё ещё стояло перед глазами. Когда моя голова наконец-то избавилась от тяжелого груза навязчивых мыслей, я стала погружаться в сон, вот только отголосок сестринской фразы никак меня не покидал. Словно молотком отчеканивалось одно только слово: «Беги».