Ментальная магия (джен)

Чуть отдышавшись, Гарри начал оглядываться по сторонам и, несмотря на то, что помещение было довольно-таки тёмным, кое-какие детали разглядеть-таки удалось, одной из них оказалось нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось подставкой для зонтов. И не было бы в ней ничего примечательного, если бы не одно маленькое «но». Заключалось оно в том, что оная подставка представляла из себя ни много ни мало, а самую натуральную ногу тролля, обычного такого горного тролля. Ещё минута потребовалась на осмысление произошедшего, а затем Гарри, наконец, обернулся, обернулся, чтобы увидеть, что за его спиной стоит мужчина, на вид среднего возраста. Неизвестный был гладко выбрит, волосы расчёсаны, да и одет вполне прилично, но вот глаза, эти глаза спутать было невозможно.

— Крёстный… крестный, — и вот Гарри уже повис на его ногах. Почему на ногах? Да просто встать не получилось, ноги отказывались подчиняться, но именно сейчас, именно в этот момент Гарри было совершенно не до того. А затем его заключили в объятья, и он плакал, а Сириус лишь гладил по голове и шептал, что теперь не оставит его одного, что всё будет хорошо, что они будут жить вместе. И только к вечеру до Гарри дошло, его ведь будут искать, вот только оказалось, что крёстный об этом подумал, подумал и предусмотрел. Выход он нашёл весьма и весьма оригинальный, оказалось, что вместо Гарри на Тисовую улицу отправился домовой эльф, и что благодаря его магии, а также приказу хозяина, заменить его, Гарри, и будет выдавать себя за него. В общем, по мнению Сириуса, это решало все проблемы. Гарри же был просто слишком счастлив, и именно поэтому его переполненное новыми эмоциями сознание попросту отмело всё то, что делало сей план не таким уж и жизнеспособным.

Прошло два дня и в столовой раздался довольно громкий хлопок, оный ознаменовал появление ушастого создания, чем-то неуловимо напоминающее того самого гостя, что явился в его, Гарри, спальню, что было аккурат перед вторым курсом. И тут до Гарри дошло, именно поэтому первым, что он сделал, был окрик «молчать», а спустя миг обалдевший от такой реакции крестника изумлённый Сириус моргал, а смотрящий на него в упор мальчишка требовал, чтоб он, Сириус, поклялся, что он ни словом, ни делом, ни иным путём не предпримет и единой попытки хоть как-то навредить его, Гарри, магловским опекунам. Изумлённый Сириус лишь продолжал моргать, а Гарри и не думал отступать, так продолжалось до тех пор, пока Сириус не достал свою палочку и, вскинув её вверх, не принёс так требуемую крестником клятву:

— Ну что, доволен? Вот хоть убей, не понимаю, чего ты так, сохатик? Ты же сам просил, чтоб я забрал тебя, а теперь…

— Я не о них беспокоюсь, а о тебе. Сириус, это страшные люди, и как только ты поймёшь, насколько всё плохо, то первым твоим желанием будет запытать их до смерти. Вот только я не хочу, чтобы ты уподоблялся тем, у кого вместо мозга одни лишь инстинкты и эмоции. Ты человек, Сириус, в первую очередь, человек.

— Да что ж они сделали-то? Ну да ладно, я всё равно уже поклялся, что не трону их, — немного успокоившийся Гарри вернулся обратно за стол, а Сириус вспомнил о так и стоящем по среди столовой домовом эльфе. А дальше он, Сириус, понял, понял и оценил. Ведь крестник и вправду думал именно о нём. Потому как теперь лишь данная только что клятва ограждала Дурслей от долгой и весьма мучительной смерти. Ещё полчаса ушло на то, чтобы принять решение, а затем, словно очнувшийся, крестник спросил, может ли домовой эльф сделать так, чтобы дядюшка был уверен, что он сделал всё, чего он хотел. Домовик тут же преданно уставился на своего хозяина, и Сириус, ещё раз взглянув на крестника, велел, чтоб тот сделал так, как сказал Гарри. Домовик испарился с очередным уже практически привычным хлопком, а Сириус не нашёл ничего лучше, чем прижать мальчишку к себе. Это был второй раз, когда Гарри разревелся у него в объятьях.

С тех пор, как домовик, что исправно играл роль юного Гарри, получил вполне достаточные для исполнения оной роли инструкции, прошла неделя. Неделя, за которую ни единая душа так и не заметила подмены. Настоящий же Гарри, понимая, что показываться на улицах Лондона есть не самое лучшее решение, окопался в библиотеке и именно на выходе из неё он и столкнулся с местным домовиком. Кричер, а именно так звали единственного на весь особняк домовика, как и обычно, бормотал что-то там о грязнокровках и бедной хозяйке. И Гарри, сам не зная почему, окликнул его и, пристально посмотрев, тихо сказал:

— Ты ошибаешься, я не полукровка и уж тем более не грязнокровка. Оба мои родители маги и даже то, что моя мать маглорождённая, никоим образом не отменяет того, что она была Обретённой, как итог, я не только полностью чистокровный, таких, как я, именуют Новая кровь. И не тебе оспаривать столь прописные истины, — говоря всё это, Гарри и сам не понял, с чего это он решил, что его мама была Обретённой. Он просто знал, что это именно так, вот и всё. А затем он увидел, как вокруг Кричера поднялось нечто, оно напоминало поднятую ветром мельчайшую золу, ещё миг и этаж озарила ослепляющая вспышка всепоглощающего света. Где-то на первом этаже подскочил Сириус. Да и как тут не подскочить, когда магические контуры дома тряхнуло так, что ещё миг и стены пойдут ходуном?! В считанные секунды Сириус уже был на той самой лестничной площадке. Глазам его предстала весьма странная картина. На полу ничком лежал крестник, а чуть поодаль — Кричер. Ещё мгновение и диагностические чары оповестили, что у крестника не хилое такое магическое истощение. Тем временем зашевелился Кричер, и Сириус не придумал ничего лучше, чем велеть ему убраться с глаз и ждать, коли позовут. Затем подхватил крестника и направился в сторону ставшей теперь уже его спальни.

Проснулся Гарри, когда за окном уже вовсю светило яркое полуденное солнце. Едва продрал глаза, а на пороге уже показался крёстный, в руках у мужчины было несколько склянок с зельями. Как вскоре стало ясно, собственноручного изготовления. Зелья оказались очень даже на высоте, настроение подскочило до планки «хочу есть» и именно во время еды и начались осторожные расспросы о том, что же такое стряслось, и что послужило тому причиной.

— Ну, я выходил из библиотеки, — начал Гарри и, запив чаем до корочки прожаренный тост, продолжил: — Там был Кричер, он, как всегда, бормотал про отребье, ну, да ты и сам знаешь, и я сам не знаю почему, но я ему ответил, мне почему-то показалось, что всё это, ну, что оно неправильное. Я не знаю, как это выразить, но вокруг него будто зола клубилась, и она, ну, зола эта, она неправильная. А дальше я не помню, проснулся, а тут ты с зельями.

— Однако, — хмыкнул Сириус, но тему решил не развивать и вместо этого сам засел в библиотеке. Библиотека и Сириус — это что-то новое, но другого выхода он, Сириус, попросту не видел. Ибо, уже выходя из столовой, крестник ни с того ни с сего посоветовал узнать у Кричера о том, что случилось с его, Сириуса, братом. Дозваться домовика удалось лишь на вторые сутки, а после стало ну совсем ни разу не смешно. Эльф разве что не в ноги бросался, молил о прощении, а на вопрос о Регулусе выдал такое, что поверить удалось далеко не с первого раза. Но вот суть сказанного домовиком таки достигла мозга последнего из Блэков, а следом за этим последовал приказ принести ту вещь, что велел уничтожить его, Сириуса, брат.

Вещица, что принёс Кричер, оказалась на редкость презанятной, чёрной до мозга костей, но от этого не менее занятной. Понимая, сколь тщетными были попытки Кричера, Сириус разве что не бегом бросился в ритуальный зал. Только и успел, что приказать, чтобы домовик принёс фамильный кинжал. Именно так и сбылась самая заветная мечта Кричера, а сам его непутёвый, как до этого думал домовик, хозяин вознёсся на недосягаемую доселе кем бы то ни было высоту. Теперь пьедестал его, Кричера, сердца делили оба младших Блэка. Что до медальона, то Сириус не стал ждать, и стоило Кричеру явиться с указанным кинжалом, как оный был без всякой жалости вогнан в медальон, да так, что прошиб эту пакость насквозь. От медальона пёрло такой жутью, что Сириус невольно поёжился, а затем отпился зельями и вновь засел в библиотеке, тогда как боготворящий его и непонятно почему ещё и крестника Кричер буквально вылизывал дом. Как итог, не прошло и недели, а в доме не сыскалось бы и единой пылинки. Сириус же призадумался, ведь по всему получалось, что у крестника какой-то странный и, судя по всему, ментальный дар. Ведь если задуматься, то получалось, что не только Кричер, но и он сам тоже был под каким-то заклятьем, и ключевое тут именно что был.

Так, перебирая свою память, Сириус пришёл к выводу, что чтобы то ни было, спало оно аккурат в мае, и произошло это в тот самый день, когда он, Сириус, таки решился повидаться с крестником. Повидался, ничего не скажешь, по всему выходило, что мальчик его узнал и не просто узнал, но был полностью уверен в том, что он, Сириус, невиновен. И если на вопрос о невиновности ответ отыскался быстро, да и крестник подтвердил, что разузнал об обряде крещения, а ведь и сам Сириус был не в курсе, а смотри ж ты, как обернулось-то.

«Поговорить бы с матушкой, да вот беда, слушать не будет, один ор, да и только…» — именно с этими мыслями Сириус и направился в комнату крестника, а по прошествии двух часов был полностью убеждён, что крестник, сто, нет, все двести процентов, одарённый и что это что-то из магии разума, ибо мозги прочищает до безобразия быстро и качественно.

Дни пролетали один за другим, а Сириус, как мог, исполнял свои обязанности крёстного. Старательно выуживал из своего далеко не самого радостного детства всё, что могло хоть в какой-то мере помочь мальчику быть готовым к суровой реальности магического мира. В ход шло всё, начиная от детской волшебной монополии и заканчивая пусть и запоздалым, но таки началом тренировок с тренировочной палочкой. Суть данного устройства была в том, что данный безсомненно старинный артефакт позволял учиться колдовать разве что не с пелёнок. Лично он, Сириус, начал тренировки немногим более после четырёх.

Суть устройства была в том, что оно полностью имитировало волшебную палочку, но, по совершенно понятным причинам, было лишено возможности создать полноценное заклинание. Зато позволяло весьма чётко освоить все азы, и именно эти самые азы Гарри и осваивал. Мальчик с совершенно маниакальным упорством кастовал самую обыкновенную левиосу. Смысл же тренировки был в том, что тренажёр был способен определить правильность выполнения заклинания. И именно этой-то правильности у крестника и не было. Зелёный огонёк на кончике тренировочной палочки загорался, дай предки, если через раз на третий, но мальчик не унывал и спустя двое суток таки добился своего. После чего перешёл к акцио и так далее, потом по кругу, и так до тех пор, пока не дойдёт до автоматизма. Со слов Сириуса получалось, что такие вот тренажёры есть если не в каждой, то во многих чистокровных семьях.

— Интересно, а у папы такой был?

— Был, как не быть.

— Интересно, а где он сейчас, ты ведь понимаешь, что если бы он был у меня, то… — мальчик красноречиво скосил глаза на зажатый в руке тренажёр.

— Я думал, что всё в твоём сейфе, — неуверенно нахмурился Сириус. — Джейми так гордился их фамильным набором… Тебе едва год был, а он уже мечтал о том дне, когда ты опробуешь их фамильную работу.

— Нет, в сейфе его точно нет, там вообще, кроме денег, ничего нет.

— Как нет? А библиотека?! Да быть не может! Джейми мне сам говорил, что от греха все в сейф запер, ну так, на всякий случай.

— Нету там ничего, да и ключ вовсе не у меня, он у Дамблдора. Я его и видел-то всего раз, когда с Хагридом к первому курсу закупался.

— Охренеть, это получается, что у тебя нет ключа от собственного сейфа? Ну дела… Хотя ладно, деньги не проблема, я… ты тут подожди, — с этими словами Сириус куда-то умотал, а спустя пять минут уже протягивал Гарри точно такой же золотой ключик. — Вот, возьми, это от детского сейфа Регулуса, я ведь теперь лорд Блэк, в общем, это твоё и не смей отказываться. Считай, что это подарок за все пропущенные мной годы, и вообще я, как крёстный, обязан.

— Я верну, — упрямо насупился Гарри, но ключ таки взял.

— Если тебе так спокойнее, то, конечно, вернёшь, а вот с тем, куда делось всё то, что Джейми в сейф упаковал, ну, прям очень интересно.

Как-то незаметно подкрался четырнадцатый его, Гарри, день рождения, и пусть отмечали только вдвоём, зато было очень шумно и весело. Сириус заслал Кричера на Косую Аллею, и в итоге стол буквально ломился от всевозможных сластей. Отмечать закончили, когда стрелки часов почти перевалили за полночь. А утром Гарри подскочил, как ужаленный, с минуту он ошарашенно смотрел по сторонам, а затем, наплевав, что поздно легли, и что сейчас только девять утра, ломанулся в комнату крёстного. Тот едва глаза приоткрыл, а на него свалился зеленоглазый вихрь.

— Сириус, я знаю, где всё, я знаю, где папа и мама спрятали библиотеку и думается мне, что не только её. Нам срочно надо в Годрикову лощину, я знаю, где ключ, теперь я всё знаю.

— Да успокойся ты! Ты чего такой буйный? И с чего ты решил…

— Мама, мой дар он от неё, и она сделала так, чтобы я всегда знал, она учила меня. Это не интуиция, Сириус, мама учила меня применять мою магию, а ещё она оставила мне послание. Они с папой открыли ещё один сейф, он на имя мамы открыт, на её девичью фамилию.

— О как, ну что ж, проверить нам никто не мешает. — Весь день прошёл в томительном ожидании, но Гарри с пониманием отнёсся к тому, что Сириус решил перестраховаться. Именно поэтому в Годрикову лощину они аппарировали лишь после того, как заалели первые отблески заката. Сияющие, будто золото, облака, Гарри истолковал как хороший знак, а затем было кладбище. Но, как ни странно, Гарри не подошёл к могиле родителей, а на изумлённый вопрос Сириуса тихо ответил, что родители навсегда останутся в его, Гарри, сердце, здесь же просто камень. На три ряда вверх и на два правей. «А вот и она», — улыбнулся Гарри и, присев на корточки, принялся аккуратно разгребать опавшую ещё прошлой осенью листву. Могила, которой заинтересовался Гарри, оказалась не много ни мало местом упокоения последнего из Певереллов.

— Ясного тебе солнца, пра-пра, надеюсь, ты не против, если я заберу то, что тебя попросили сохранить для меня? — произнёс Гарри, а затем изумлённый Сириус смотрел на то, как крестник уколол себе палец и стал рисовать какой-то узор. Капля вверх, две по сторонам, ещё одна вверх и четыре по сторонам света, замыкая круг, и, наконец, одна по центру и ещё одна вверху. Едва ощутимо повеяло магией, и на земле засветились линии, сложившиеся в до боли знакомый Сириусу узор. Ещё миг и крестник попросту запустил свою руку в землю, прямо по центру едва заметно мерцающего узора, и вот на свет появилось что-то маленькое и блестящее. — Мама, папа, я обещаю, что всё будет хорошо, надеюсь, там, на небе, вы будете спокойны за меня, — немного грустно произнёс Гарри.

— Так вот зачем Джейми тогда спрашивал про тайник на крови. Вот ни фига ж себе! И ведь даже имея нужную кровь, если не знаешь последовательности, то фиг тебе, а не тайник! Сохатый, ну ты даёшь.

— Нам пора, Сириус, — со слегка виноватой улыбкой напомнил о себе Гарри. В следующий миг Сириус взмахнул палочкой и на могилу опустился букет из прекрасных белых роз.

Комментарий к Часть третья

* Для понимания, Сириус позаботился о том чтобы тюремное сообщество было просвещено на тему наклонностей Дурсля старшего.

Справка: Насильников в тюрьме, мягко говоря, не жалуют. Они автоматически пополняют ряды самой низшей касты — «опущенных».

У насильников и педофилов на зоне нет никаких прав. Они всегда что-то должны или обязаны. Осужденных по статье «Изнасилование» ждёт на зоне сексуальное рабство. Они будут регулярно исполнять роль любовников или проституток для всех тех, кто проявит в этом желание. Обычно посвящение в эту касту насильников проходит особо. Вся камера собирается для того, чтобы лицезреть собственными глазами это посвящение. Обычно в качестве «опускания» осуществляется оральный или анальный контакт с таким осужденным.

Педофилы на зоне считаются ещё более унизительными личностями, чем обычные насильники. Если что-то не понравится смотрящему или другому осужденному в педофиле, его могут избить или даже убить.

Ну и для самых тугих, драли Дурсля и в хвост и в гриву, а потом милостиво одаряли конфеткой (положено так), убивать это не выход, за это срок накидывают, а вот опустить и иметь...