Раз бяка, два бяка...  (джен)

Эта женщина ввалилась к Альбусу как раз в тот момент, когда левая и правая головы только откусили по куску мяса, а средняя уже проглотила, примериваясь к следующему. И вот именно в этот момент камин пыхнул зеленым пламенем, выбросив на коврик рыжую женщину.

— Альбус! Альбус! Гарри пропал! — закричала она, поднимаясь на ноги, но в следующий момент замерла, наблюдая три головы Дамблдора, две из которых жевали, а третья с интересом разглядывала гостью незваную, что татарина хуже.

— Вы как размножаться умудряетесь? — поинтересовалась голова Дамблдора. — Страшные же, как Яга навеселе. Столько выпить вообще невозможно!

— Альбус? — слабым голосом спросила рыжая страшненькая, по мнению Горыныча, женщина. — Что с тобой случилось?

— Ничего с нами не случилось, — пожала своей частью плеча левая голова. — Тебе чего, болезная?

— Гарри… Гарри… Альбус… — пролепетала дама, отправляясь затем в глубокий обморок.

— Весь аппетит испортила, — пожаловалась левая голова средней.

— А мне нет! — сообщила правая, вгрызаясь в мясо.

— Эй! Это мое! — головы начали собачиться, а средняя в это время подала команду рукам, одна из которых подняла палку колдовскую, отправляя аппетитопортящую даму куда-то в окно.

— Лети, лети лепесток… — хрипло запела средняя голова, отчего замолчали и правая, и левая. Слуха у средней не было, совсем не было, поэтому от богатырей Горыныч, бывало, отмахивался и просто песней, хотя с Добрыней это не работало. Вздохнув, Дамблдор продолжил трапезу, но ему опять помешали, и опять кто-то рыжий.

— Альбус, простите, моя дура не у вас? — поинтересовалась голова, появившаяся в камине, но точно брошенная кость сама по себе ответила на заданный вопрос.

— Вот же люди, поесть не дадут заслуженному Горынычу, — сообщила левая голова, на что жующие правая и средняя только покивали.

* * *

Оказавшись обнаженной, Гермиона сразу же заплакала, дрожа всем телом. Кощей оценил культи, отметив их неправильность. То, что он видел, не соответствовало имеющейся информации, но так было даже лучше. Смазав их очень специфическим зельем, некромант занялся делом, а девочку обнял Гарри, против чего Кощей совсем не возражал.

— Так, — закончив, заявил Кощей. — Ноги будут расти неделю. Тебе нельзя вставать, да и шевелиться нужно по-минимуму, это доступно?

— Да… — прошептала от шока забывшая о своей обнаженности девочка.

— Но тебя надо кормить по часам, обеспечить туалетом и мытьем, — продолжил некромант.

— Раз тебе лучше не шевелиться, то это должен делать кто-то другой.

— Я могу! — твердо произнес Гарри, а потом вздохнул, продолжив. — Если… если Гермиона не против.

— Ну что, доверишься Гарри? — поинтересовался Кощей, взглядом обрывая вопрос Яги.

— Д-да… д-другого же вы-выхода нет… — проговорила девочка, которую укрыло тонкое покрывало.

— Иди сюда, — позвал мальчика некромант, следующие полчаса объясняя, как надо кормить девочку, как мыть и как подавать судно. Яга молчала, понимая, что у некроманта могут быть свои резоны поступать именно так. — Все понял?

— Да, профессор, — кивнул Гарри, отправившись в постель, чтобы успокоить Гермиону, которая от смущения была готова пустить слезу.

— Коша, зачем? — отведя в сторону некроманта, поинтересовалась женщина.

— Ты о том, что ноги можно отрастить за час и всего этого не понадобится? — спросил Кощей. — Они-то связаны, но вот готовы ли они быть? Красивые слова — это одно, а вот дело, да такое — стыдное, не всегда приятное, тем более что на время роста ног девочка частично зафиксирована.

— Ты их проверяешь! — поняла Яга. В принципе, в качестве нечисти они имели на это право. — Сумеют ли довериться… Суров ты, суров.

— Я такой, да… Так, дети заняты, Горыныч развлекается, что у нас, кроме скуки? — поинтересовался некромант.

— Можно детей не-магов обойти, если все равно заняться нечем, — задумчиво ответила женщина.

— Ну, пойдем, — хмыкнул Кощей. — Все развлечение какое-никакое…

Надо сказать, что обычно профессор МакГонагалл до общения с магглами не опускалась, сводя дело к Конфундусу и Империо, но Яга сочла такой способ неспортивным, отчего предвкушала развлечения в духе Кощея. Кощею было скучно, поэтому он развлекался… Посреди гостиной обычного дома возник дым, оформившийся в человеческую фигуру, проговорившую человеческим голосом:

— Я знаю твое самое заветное желание! — при этом фигура пальцем указывала на ребенка. — Ты хочешь учиться магии!

— Глюки… — констатировал ребенок. — Ма-ма! Йогурт просрочен!

— М-да, — задумчиво протянул Кощей. — Может, подчинением и проще будет.

— Ну пусть еще повеселятся! — хихикнула Яга, глядя на то, как люди пытаются пристрелить иллюзию.

— Тогда оставим по иллюзии в каждом доме, на них настроенной? — предложил некромант. — А завтра соберем всех в школу?

— А они с ума не сойдут до завтра? — поинтересовалась та, кого почитали за нечисть в далекой северной стране.

— Не с чего им сходить, — отозвался Кощей. — А так хоть какое-то развлечение.

Десятку детей и их родителям предстояли не самые простые сутки. Несмотря на то что все, что их посетило, было иллюзией, но нудело оно настолько профессионально, что уже через час бедные люди лезли на стены, а некоторые — вызывали себе парамедиков, но даже в больнице какой-нибудь невидимый для всех, кроме объекта, скелет нудил про Хогвартс, рассказывая устав школы. Кощей время от времени поглядывал в блюдечко, похохатывая.

Наутро все были готовы идти в Хогвартс, на Лысую Гору, к черту в гости, только бы от них отстали, поэтому Яга довольно быстро собрала отару думавших, что попадут в сказку, будущих первокурсников и погнала тех в Магический Мир, подбадривая их комментариями типа «цигель-цигель», «цоб-цобэ» и «вас это не спасет, юный волшебник». Косая Аллея внимала речи всем известной заместительницы директора с воодушевлением. Одинокие встретившиеся школьники смотрели с ужасом.

* * *

Ноги росли медленно, постепенно формируясь, но Гермионе было, разумеется, не слишком комфортно. Лежать голой перед мальчиком, который ее кормил, протирал влажной губкой везде, массировал, приносил судно… девочке казалось, что Гарри не нравится то, чем он занят, что ему противно, и делает это мальчик только из жалости. Из-за этого Гермиона часто плакала, а Гарри просто не знал, чем ей помочь, начав чаще обнимать, читать с ней сказки и учебники, оказавшиеся на полке шкафа профессора Снейпа.

— Ну что ты, маленькая? — мальчик погладил девочку по волосам, отчего та опять всхлипнула.

— Тебе, наверное, противно… — прошептала она, желая, чтобы Гарри погладил еще. Этот его жест был почему-то Гермионе очень приятен.

— Глупенькая, — улыбнулся впервые кому-то по-настоящему нужный мальчик. — Мне не может быть противно, это же ты.

— Я? — удивилась девочка. — Но… Что во мне такого? Я же обычная… — она запнулась и добавила шепотом: — Калека.

— Когда ножки вырастут, напомнишь, — попросил Гарри, продолжая гладить явно получающую удовольствие Гермиону. — Я тебя отшлепаю.

— Ты что! Девочек же… — память подбросила картины, от которых девочка просто заплакала. Еще как можно девочек, как оказалось… И, хотя Гермиона была уверена в том, что как раз этот мальчик ее никогда, но была заранее согласна, лишь бы гладил. Психика девочки находилась в плачевном состоянии, что Кощей, несомненно, понимал. — Хорошо… — прошептала она, закрыв глаза, чем очень Гарри напугала.

— Ну что ты, ну прости меня, ну пожалуйста, — засуетился мальчик, думая, что обидел девочку. — Я тебя никогда-никогда, магией клянусь!

— Ну вот что ты сделал! — захотела поругать его Гермиона, но неожиданно попросила: — Обними меня, пожалуйста.

Глядя на замерших детей, Яга только покачала головой. Мальчонка и девчонка были совершенно одни, знали это и не видели выхода. Нужно было брать под опеку обоих, хотя яркая представительница славянской мифологии не предполагала обзаводиться семьей, но в противном случае оба погибли бы. А это вызвало бы, кроме всего прочего, еще и слезы маленькой девочки. Не «Вя», а действительное страдание, что само по себе очень плохо.

— Все правильно, — заметил Кощей. — За неделю они либо отвернутся друг от друга, либо станут ближе духовно. Танцев будет меньше, потому что девочка добра никогда не забудет.

— А потом? — поинтересовалась Яга, ибо до начала года оставалось порядочно времени.

— А потом вывезем их куда-нибудь, где много солнца и песка, — хмыкнул некромант. — Детям море очень нравится, вот и отдохнут ото всех.

— Тоже верно, — кивнула женщина, ловя рукой незнакомого домового духа, попытавшегося появиться прямо на детской кровати. — Ты еще кто?

— Добби пришел предупредить! Великого! Гарри! Поттера! О страшной опасности! — принялся выкрикивать представитель местной, «так себе», по мнению Яги, нечисти. — Гарри Поттеру нельзя в Хогвартс! Опасность!

— Тебя не смущает, что Гарри Поттер уже в Хогвартсе? — поинтересовалась яркая представительница зарубежной нечисти. — Хотя у тебя мозгов, как у левой головы… И кто же тебя так настроил-то… — задумчиво проговорила она, а Кощей уже с интересом ковырялся в том, что домовой эльф называл головой, с каждым мгновением все шире улыбаясь.

— Веселый будет год, — сообщил он, щелчком пальцев развеивая нечисть. — Его хозяин, Люциус Малфой, приказал убить мисс Грейнджер под видом защиты пацана. Ты девчонку посмотри-ка, неспроста ее так стараются с доски сбросить.

— Посмотрю-ка… Посмотрю-ка… — задумчиво проговорила Яга, набрасывая чары на девочку, сразу же несколько изменившуюся. Не очень сильно, но заметно, правда, как оказалось, не для ее мальчика. — Кровь не моя, но знакомая… Совсем недавно ж такую видела!

— Глаза голубые, волосы… Хм… — некромант задумался. — Да нет, не может быть! — воскликнул он. — Хотя…

— Думаешь, Германарихово семя? — хмыкнула помнившая даже царя Гороха представительница мифологии. — А что, может быть, даже вполне, но тогда заказ не местный…

— Выясним все, — зло усмехнулся не зря прозванный бессмертным Кощей. — И чей заказ, и во сколько детскую жизнь оценили басурмане поганые… Все выясним!

Вот злить древнего некроманта, находившегося в родственных отношениях со Смертью, все-таки, не следовало. Даже Яга поежилась, вздрогнули стены замка, явно желавшего убежать от кощеева гнева, но у замка конструкцией ноги предусмотрены не были, не изба чай, зато наличествовали обширные подземелья, как показала практика, сильно мешавшие бегать, потому подпола у избы и не было.