Анимагическая форма - Хагрид (джен)

Сколько себя помнил, Хагрид мечтал завести собаку. Чтоб большая была, лохматая. Пасть — во! Зубы — во! Чтоб и любила его, и слушалась, и команды выполняла… А пришёл кот. Сам пришёл, никто его не звал. В ненастье поскрёбся в дверь. Как не впустить? Впустил — и не только в дом, но, как оказалось, в свою жизнь.

Уходить гость незваный не собирался. Корзину с подушкой игнорировал, предпочитая спать на кровати, на пузе лесника. Ел что предложат и не устраивал истерик, если Хагрид уходил по делам. Но и сам не предупреждал об отлучках. Обычный тощий чёрный кот — истинный король помойки. Молодой ещё, с несоразмерно большими ушами. Белое жабо на груди и единственный светлый носок на передней лапке. Наглые глаза непонятного цвета и вечно брезгливо-высокомерное выражение на поцарапанной морде.

Если не приглядываться, то самый обычный кот. А если приглядеться… Едва заметные кисточки на ушах. И жиденькая, буквально в десяток волосков, кисточка на кончике хвоста. Чёрная шубка неравномерно окрашена, при солнечном свете проступали более тёмные полоски. Полукнизл.

Неприкаянное, по сути, существо. Ни кошки, ни книзлы смеска в свою компанию не примут. Да оно ему вроде бы и не надо — потомства от полукровки не дождёшься. Откуда такие котята вообще берутся? Да очень просто. Ловят домашнюю киску и дикого книзла — зелье плодородия и заклятие подвластия. Готово. Добром кошка с книзлом это самое делать ни за что не будут — разные виды. Так смесков получают, это Хагриду ещё мистер Дафт рассказал. И занимаются этим в основном старшекурсники, у которых мозгов нет. Взрослые волшебники во всём пользу ищут, а от полукнизлов никакой выгоды. Нельзя такого котёнка кому-то подарить, как сову, скажем — сбежит, зараза! Бродяжничать будет, лишь бы не жить с неугодным «другом». Об этом не принято говорить, но хозяина полукнизлы всегда выбирают сами.

И умные они очень, даже умнее книзлов. И злопамятные — обиду не прощают. Обязательно отомстят.

Хагрид скептически оглядел неожиданное приобретение в своём хозяйстве. Неплохой кот, по правде говоря: в обувь не гадил, ночью под дверью не орал, даже добытых мышей выкладывал не на подушку хозяина, а скромненько в рядок возле кровати. Вроде и ругать не за что.

Но была у кошака одна привычка, от которой Хагрида просто корёжило! Любил кот влезть на полку повыше и хищно наблюдать за лесником. Прямо в глаза заглядывал, словно надеялся рассмотреть там, на дне черепушки, нечто интересное. От настойчивого, ищущего кошачьего взгляда аж мурашки по спине табунами бегали!

Силком выгонять… Не любил этого Хагрид, хотелось по-хорошему договориться. Другие-то зверушки его слушались. И за что выгонять?

— Зря ты, кот, ко мне пришёл. Тебе бы другого хозяина — заботливого. Я ить и дома-то мало бываю. Поспать да поесть прибегаю, — кошак душераздирающе зевнул, потянулся, игнорируя распинающегося перед ним лесника. — Да пойми ты — не люблю я кошек! Мне б собачку… А ты мне на кой? — Кот снисходительно внимал, занявшись умыванием. — Вот какая из тебя охрана? Хоть бы крыс ловил, а то одних полёвок носишь. Никакой пользы от тебя, — Кот презрительно фыркнул и занялся полировкой своих бубенчиков.

— Вот и поговорили, — тяжко вздохнул Хагрид.

Как оказалось, разговор с котом даром не прошёл. Крепко обиделся, зараза!

На следующий день котофей привёл израненного дикого джарви. Волшебный хорёк подвывал и страшно сквернословил. Хагрид его принял, выходил и отпустил на волю. А благодарный пациент, видать, растрепал сородичам о добром полувеликане. Может, волшебные хорьки-переростки и не шибко разумные, но пользу от знакомства уразумели. Недели не проходило, а очередной матерщинник из леса Хагрида навещал. Кто больной, кто хромой, кто покусанный, кто сильно ослабевший…

В отличие от школьных джарви, которые родились и всю жизнь прожили в неволе, охотно демонстрируя себя на уроках любопытным школярам, дикие в клетке сидеть не хотели. Хлопот с ними было… а битой посуды, а грязи… О-хо-хо.

Паломничества джарви коту показалось мало — приволок редчайшего белого руноследа, на которого кто-то наступил. Змей нервно переживал очередную линьку, которая из-за ранения была затруднена. И натерпелся же Хагрид с капризным пациентом!

Потом почтил сарай своим присутствием радужный скворец с вывихнутым крылом, обвислой тряпочкой приехавший в пасти котофея.

Изрядно помятого в драке гамаргла кот доставил к хозяину глубокой ночью и дурниной орал под дверью, пока не поднял на ноги притомившегося за день Хагрида…

Явив под полувеликаньи очи очередного волшебного пациента, кот ехидно наблюдал, как бедный лесник причитал и суетился, не зная, как обихаживать очередную легендарную тварюшку.

Однажды, закончив мазать ранозаживляющим бальзамом покарябанную пучеглазую башку вообще-то давным-давно вымершей Кислотной Жабы, лесник в сердцах заявил:

— Лучше бы ты опять полёвок носил! Кот, я с кем говорю? Я вот когда с тобой разговариваю, ничего себе не выли… Тьфу на тебя! До чего же зловредная скотина!

А вскоре кот доставил в сарай еле живого детёныша Сумеречного Горностая — зверушку, по правде говоря, вовсе уж небывалую. Сквозь мягкую полупрозрачно-туманную шкуру зверька просвечивали тоненькие косточки, сухожилия и даже сизые потроха. Часто и заполошно стучало махонькое сердечко. Зрелище то ещё.

На шейке детёныша сверкала ме-елкими драгоценными камушками узкая полоска ошейника.

— Ты где его взял? — охнул полувеликан, едва не сев мимо табуретки. Зверёныш целиком помещался на ладони, пачкая руку прозрачно-розоватой кровью.

— Кот, ты эта… если охота тебе всякое в дом тащить, то давай уж чё попроще, а? — взмолился Хагрид, обмывая травяным настоем нового пациента. — Хошь Кислотных жаб, хошь пернатых ёжиков, да хоть василиска! А домашних любимцев фейри не надо! Вот не надо — и всё тут! Я жа к нему подступиться-то не знаю как! И что его хозяин скажет, ты подумал? И вообще, хватит уже всякое из леса таскать! У меня и без того работы полно. Я ужо просыпаться утром боюсь — вдруг ты мне к кровати демонёнка приволокёшь?

Хагрид сам-то только из детских сказок знал о Сумеречных Горностаях. Жили они с Ши в Холмах и были у фейри за место питомцев.

Тем не менее, детёныш горностая вскоре оклемался и принялся, сначала прихрамывая на все лапки, а потом просто бегать по сараю, то и дело теряясь в одной тени, чтобы выскочить из другой.

Жизнь с Хагридом горностаю явно понравилась. Лесник с тревогой и опаской наблюдал за белоглазым пациентом, который деловито начал обустраиваться — надёргал мох из стен и устроил «нору» в старом хагридовом сапоге. Зверёныш явно был не прочь сменить хозяина. Даже принёс из потусторонних теней и сунул в руку полувеликана отливающую серебром дохлую то ли змейку, то ли червяка… Хагрид разглядеть не успел — подношение растаяло туманным облачком, оставив после себя стойкий запах грозы и металла.

Однажды утром зверёныш исчез. Был — и нету! Вместе с сапогом исчез из закрытого сарая, а на столе обнаружилась дивной выделки костяная чашечка с крупной, с голубиное яйцо, полупрозрачной ягодой. Ягодой такой же белесо-туманной по цвету, как шкурка исцелённого зверёныша.

Хагрид сел на табурет, засопел в раздумье. Подарки фейри — а чем плошка ещё могла быть? — всегда были с подвохом. Вон, сказки послушать, так и брать у них что-либо забоишься. С другой стороны, отказа Ши не прощают. Отомстят страшно! Да и не должно в подарке что-то совсем уж плохое быть. Детёныша он вылечил, себе оставить не пытался, тот сам решил прижиться. Даже не думал его продать или кому-то показать-похвастаться. За что лесника обижать?

Отодвинув в сторону ступку с пестиком и доску с нашинкованными корешками, Хагрид осторожно тронул чашечку пальцем. Тотчас в глаза словно подул ветерок! Он увидел себя словно со стороны. Вот он берёт ягоду и суёт в рот. Потом наливает в чашечку воду из кружки и опрокидывает её в кипящее зелье. Мутное варево светлеет до прозрачности… Даже волшебные искорки в глубине котла вспыхивают!

Хагрид тряхнул головой — видение исчезло. «От оно как!»

Всё ещё сомневаясь, он понюхал ягоду. Пахло приятно. Глубоко вздохнув, решительно закинул её в рот, раскусил. Сок показался ледяным. Он опалил лютой стужей нёбо, пронзил мозги, студёным ручейком стёк по позвоночнику… и оставил нежное послевкусие. Хагрид облегчённо выдохнул и заулыбался.

Как оказалось, поспешил он радоваться — вскоре ему поплохело.

Проклиная всё на свете, а особенно свою доверчивость, лесник закрыл сарай, добрёл до избушки, а до койки полз уже на карачках. До владений мадам Помфри он бы точно не дошёл.

Болел долго — дней пять. В первые сутки чудилось в бреду, будто его опустили в быструю речку, в самую стремнину, и бурная вода вымывает из него что-то… лишнее? Ненужное? Какую-то муть и грязь. Если б ещё и придерживали над поверхностью, а то ведь самому приходилось… э… не тонуть. А вода холодная и колючая, едва в ледышку не превратился. И пить её нельзя — не глотается. Пить-то очень хотелось.

Очнувшись, позвал Креветку, чтоб воды подала. Как выяснилось, домовушка на роль няньки совсем не годилась: выла, рыдала, уши себе выкручивала — так Хагрида жалела, а воды не дала!

Зато Плюмбум и напоил, и обиходил, и поесть со школьной кухни принёс, и рядом на табуретке посидел… Хороший домовик. Заботливый. Ещё и корма в зверинце в клетки набросал — золото, а не домовик! Вода в поилках всегда была, а вот еда… Подучить его немного, показать некоторые хитрости-тонкости — и готовый помощник в хагридовых трудах.

Ещё был кот. Он вообще от Хагрида не отходил, разве что по нужде, но тут же возвращался. С насиженного места на груди хозяина пристально смотрел ему в глаза. Всё же жуткий у него взгляд… И язык шершавый: то виски, то брови примется лизать, а прогнать — сил нет. И как-то легче с ним — всё не один.

Флитвик зашёл в гости, когда уже полегче стало. Ух, как он засуетился! Чаю вскипятил, за малиновым вареньем и Бодроперцовым зельем из своих запасов сбегал — думал, Хагрид простудился. Не слушая возражений, споил ему зелья, скормил варенье и залил душистым чаем. А потом укутал во все скопившиеся креветкины пледы.

Как правду ему, такому заботливому, не рассказать? Рассказал. Сначала маленький профессор рассердился, «доверчивым дуралеем» обозвал, но потом задумался. Ведь и вправду другого выхода-то не было, только съесть ягоду, и никак иначе. На костяную чашечку посмотрел, надел защитные перчатки — в руках повертел.

— Несомненно, артефакт, — кивнул своим мыслям. — Нелюдей работа — это чувствуется. Я, к примеру, даже не представляю, как это сделано. Очень сложное плетение чар, сверхсложное! Вот что, друг мой, никому сей предмет не показывайте. За обладание этим артефактом вас… хорошо, если чашу просто украдут. Ни-ко-му!

Хагрид истово закивал. Он и сам сообразил, что хвастаться таким подарочком никак нельзя.

Обсудили поведение кота.

— А вы привязали его кровно, дитя? Он ваш фамильяр?

— Дык вроде не надо…

— Надо! — решительно припечатал Флитвик. — Давайте-ка, прямо сейчас привязку осуществим. Прежде всего, это нужно коту — фамильяры магов живут столько же, сколько прожил на свете их хозяин. А кошки отнюдь не долгожители, даже полукнизлы. Согласитесь, было бы досадно потерять состарившееся животное, раз уж оно так вам предано. Предъявите-ка мне капельку крови, дитя. Где у вас её взять можно?

— Дык тока во рту. Шкуру не проколоть…

Сунутый под нос испачканный кровью палец кот брезгливо понюхал, передёрнулся всей шубкой, но всё же лизнул. Профессор тут же продекламировал длинное заклинание на непонятном языке. Пушистое чёрное тельце окуталось золотистым сиянием. Вся шерсть на кошаке встала дыбом!

— Имя! Нарекайте скорее своего фамильяра! — азартно выдохнул Флитвик.

— Эта… нарекаю тебя… Кот.

— Рубеус! — возмущённо всплеснул руками маленький профессор. — Неужели ничего интереснее придумать нельзя?! Ричардом, например, в честь великого короля. Мордредом, раз уж он у вас отменная вредина. Мерлином, наконец!

— Дык эта… Кот он, чё уж там, — виновато вздохнул Хагрид, покосившись на остервенело вылизывающего шёрстку… фамильяра. — Эх, и почему ты не собака?

* * *

Тишина и покой летних каникул, словно благословение, опустились на старый замок. Выпроводив по домам школяров, профессора торопливо засобирались в отпуск.

Старичок завхоз в предвкушении любимой им рыбалки просушивал сеть на заднем дворике замка, затачивал монструозные крючки, не меньше чем на кита, полировал блесну до состояния «смотреться, как в зеркало». Кумушки-профессорши бурно обсуждали сменившуюся моду на покрой рукавов мантий. Один тренер летающих метёлок неприкаянно бродил по квиддичному полю, проверяя густоту травы. И какая бы разница? В квиддич ведь в небе играют — растёт трава, не растёт… Главное — удачно приземлиться, чтоб под задом не крапива, не колючки.

Но не все учителя были заняты важными делами. К избушке лесника припёрся вечно всем недовольный очередной профессор гербологии, и давай ругать хагридов огород! Сам Хагрид тяжко вздыхал, преданно пучил глаза на манер домовика, шумно сморкался в полотенце при особо драматических пассажах… Каким ветром этого критикуна на грядки занесло? Нет, он правда думает, что вот прям щас благодарный полувеликан выкопает уже поднявшуюся картошку и пересадит её в стороне от опушки леса? И морковку вместо кабачков, и перчики за капустную гряду?

Хагрид тупо пялился на разошедшегося профессора, стараясь, чтоб морда была попроще, а про себя подсчитывал количество необходимых на зиму крапивных веников. Крапива-то — самый сок! Серп заточить и…

— Мистер Хагрид, вы меня совершено не слушаете!

— Дык эта… пущай картоха-то растёт… Али вам кустик дернуть? — Хагрид смущённо сморкнулся, при этом неловко махнув перед лицом визитёра далеко не свежим полотенцем. Тот брезгливо отпрянул:

— Тьфу! Перед кем я распинаюсь?!

Глядя вслед гневно утопавшему прочь гербологу, Хагрид злорадно ухмыльнулся. Всё-таки есть толк и в репутации неотёсанного дурня! Профессор зачем приходил? Стрясти с лесника обещание приволочь что-нибудь зелёное и волшебное из Запретного Леса. Желательно из самой глубины и неизвестное магической науке. И чтоб даром, то есть бесплатно. Корячься, Хагрид, лезь в дремучие дебри, копай там чего пострашнее, и если оно тебя не сожрёт, подари любимой школе. Нет, студенты твоих стараний не увидят, потому как кое-кому деньги нужны. Продаст учёный хмырь волшебную зелень, как есть продаст! И скажет, мол, само оно засохло.

Как шепнул леснику на очередных чайных посиделках завхоз — знаток всех местных сплетней, герболог в пух и прах проигрался в картишки опасным людям. Даже дом свой заложил.

— Древня ему, что ль, притащить? Позубастее. Порадовать бедолагу, то есть древня. Хы, так и сделаю! Хотя нет, за пожёванного герболога директор заругает. Ладно, пусть живёт.

* * *

Это случилось вечером, когда Хагрид почти закончил выглаживать рубанком на верстаке новую стойку в коровью кормушку. Старую подпорку бурёнка как-то умудрилась сломать. Проверяя ладонью почти готовое изделие, полувеликан неожиданно ощутил колкое тепло в груди, а по руке словно хлынул ручеёк. Кисть окуталась серебристым светом, который, следуя за движением пальцев, идеально разгладил древесину.

— Ох ты ж! — Хагрид отдёрнул руку, свечение тут же пропало.

Лесник испуганно зажмурился, посидел, осторожно открыл глаза… рука как рука. Повертел, поглядел, даже понюхал. Может, почудилось? Настороженно сопя, погладил ладонью деревяшку. Ничего.

Вспомнилось тепло в груди и вроде как ручеёк… Ладошка тут же окуталась бледным сиянием. С любопытством поигрался, решая для себя, что за диво такое? Приглаженная тусклым светом древесина выглядела как полированная. Рубанок её не брал. Острый кончик стального ножа оставлял царапины. Следов от ногтей не осталось вовсе. Интересная штука! Вот бы клетки в школьном зверинце так обработать! А то ж грызут зверушки — досок не напасёшься!

Только подумал, чуйка сразу зашебаршила, заверещала, грозя непонятно чем. Хагрид притих, почесал в затылке.

— Не понял, а чё не так-то?

Он ещё немного посидел, пытаясь сообразить, с чё бы чуйка так перевозбудилась, но… Ладно, пора спать. Утром, глядишь, что-нибудь придумается.

Хагрид потянулся прибрать на столе, но нечаянно зацепил локтем пустую бутыль из-под столярного клея. Бутылка грохнулась на пол, разлетелась на осколки. Пришлось идти за веником. Собрав бывшую бутыль в кучку, сам не зная почему, вдруг коснулся пальцем большого осколка — донца.

— Репаро! — И ничего. Как была кучка осколков, так и… А если… Палец окрасился серебристым светом. Хагрид изо всех сил представил, как восстанавливается бутылка.

— Репаро!!! — рявкнул во всю глотку. Осколки не то что зашевелились, они словно перетекли в новенькую бутыль!

Хагрид сел на задницу и зачарованно уставился на сверкающую чистеньким стеклом посудину.

— Эт я чё, без палочки колдовать могу, да? — неуверенно спросил он у потолка. — Не, вот правда?! Ох ты ж!

В следующие дни Хагрид экспериментировал в глубине сарая, за шкафом, чтобы никто случайно не увидел. Да, волшебная палочка ему стала не то чтобы не нужна — сильное колдунство у него ни разу не получилось. Вот в быту, по мелочи, эт да — это он мог беспалочково!

А ещё сообразил наконец, почему так чуйка верещала. Нельзя ему привлекать внимание всякими странными деревяшками. Никак нельзя. Особенно этих… из Отдела Тайн.

* * *

Июль и начало августа выдались знойными и засушливыми. Ни одного дождя! А жарит-то как… Хуже того — все приметы ясно указывали на грядущую студёную и снежную зиму. Природа настойчиво намекала на мороз, метели и высокие сугробы. Хагрид всем своим существом отчётливо улавливал тревожные приметы. Следовало готовиться к суровой зимовке. Эх, трудно будет зверюшкам в Запретном Лесу! Побольше надо кормов заготавливать, побольше! И стожков сена штук пять-шесть добавить. И орехов-желудей хорошенько запасти. И грибов. И рыбки на подкормку. И…

Лес притих в знойном полдне. Пожухлые раньше времени травы собирать не хотелось — слабые из них зелья получатся, никчёмные. Маята одна без пользы. Ладно, запас ещё есть, с тех годов в стазис-шкафу все полки горшками забиты. А вот ягод водяницы надо бы набрать… если болото не пересохло.

Сказано — сделано. Помахивая пустым ведром, Хагрид отправился в дальний путь за волшебными ягодами.

Феечки бестолково толклись, взволнованно щебеча, возле давным-давно обожжённого молнией соснового пенька, торчащего на каменной осыпи. Их пискляво-комариные голоса Хагрид не разбирал. А может, они на своём языке щебетали, потому и непонятно. Любопытно поглядеть, что их взбудоражило. Ишь расшумелись!

Пристроив ведро под куст, он тихонько подобрался к взволнованной мелюзге. В первый момент не понял, что видят его глаза. В тени заросшего лишайником камня светилась тоненькая, но длинная вертикальная полоска. Простимулировав мозг путём чесания в затылке, Хагрид сообразил, что созерцает отсвет от слегка приоткрытой дверцы. О как! Видать, под пяткой таинственной створы осыпались камушки фундамента, разрушенные непогодой и корнями вездесущего мха, отчего дверь и приоткрылась.

Без раздумий вооружившись верным тесаком, без которого в лес не ходил, он осторожно всунул клинок в щёлку и надавил. Дверца неохотно открылась на пару пальцев, а дальше застряла. Феечки радостно завизжали и дружной стайкой просочились в неведомое. Обидно, однако! Хагрид приник глазом к залитой солнечным светом щели — ничего не разобрать, солнце светит прямо в глаза. Шумно принюхался к сквозняку — пахло цветущим лугом, нагретыми на солнце деревьями и, почему-то, горячей водой.

Вдруг обратно выпорхнула одна из фей, спикировала на нос Хагрида и хорошенько его отчитала. По правде сказать, он не понял, в чём провинился. Возмущённо погрозив кулачком, крохотная крылатая девчушка выхватила из паутины под пеньком опавшую хвоинку и с решительным видом уселась на его палец.

— Ну-ну, давай, проткни, — насмешливо хмыкнул полувеликан, обладатель прочнейшей кожи, сообразив подоплёку действий феечки. Та словно ждала разрешения. Решительно вскинув свой импровизированный инструмент…

— Ай! — аж присел от боли. На пальце выступила большая капля крови. Фея, грозно хмурясь, ручкой показала, что нужно сделать. Хагрид повиновался, покорно размазав кровь на невидимом косяке.

Вдруг откуда ни возьмись проступила кладка из каменных глыб, уходя на несколько ярдов в стороны и истаивая. Мощная деревянная дверь старой не выглядела. Укреплённая полосами позеленевшей бронзы, она здорово напоминала вход в замковый арсенал в подвалах Хогвартса, ныне заброшенный и пустой. Открылась без скрипа. Хагрид пригнулся и сделал первый шаг на покрытые моховым ковром каменные плиты.

За дверью было нечто вроде привратной башенки — очертания ещё угадывались в полуосыпавшихся стенах, сложенных из дикого камня. Дальше простирался цветущий луг в окружении берёзовых рощ. Вдали темнел лес, который карабкался на скальные массивы, своеобразным кольцом окружающие уютную седловину. Откуда тут скалы взялись?! Горы-то совсем в другой стороне.

Выложенная плотно подогнанными плитами дорожка вывела к руинам одноэтажного строения с обвалившейся кровлей. В толстых, прихотливо выложенных стенах, явно усиленных при постройке магией, зияли провалы фигурных окон. Сами стены время повредить не смогло, а вот деревянные детали измололо в труху, стыдливо прикрыв свои безобразия зарослями злющей крапивы.

Оглядев неожиданный подарок Судьбы, Хагрид довольно потёр руки. Иметь собственный дом, куда не смогут пройти не только враги, но и назойливые друзья… Да он даже мечтать о таком не смел!

Тут ведь и колдовать можно! Вон волшебная палочка в тайнике пылится, так и не посмел её в руки взять. А здесь маши сколько влезет — никто не осудит. А чё? Учебников за все курсы накопил, а потренироваться в сарае боязно. Всё же отсветы волшебства издали видно. И чуйка не велит. Если вспомнить о бездонном мешке, набитом запретными книжками… А ещё тут всякие интересные вещички мастерить можно — никто любопытный нос не сунет. Вообще все книжки сюда перетащить… И не бояться, что кто-нибудь пронюхает про его дела.

Преисполненный надежд полувеликан уже хозяйским взором окинул свои новые владения. Рядом с домом темнели руины чего-то ещё более древнего, может, даже замка. От былой мощи остался только заросший кустарником холм. Хотя на кой здесь замок? В траве угадывались три дорожки, вилявшие в разные стороны. Одна вывела на ещё хорошо заметные делянки с магическими травами и даже какими-то овощами. Репа вон, брюква… Гербологические чары ослабли — делянки изрядно заросли. Аккуратные наделы уходили вдаль, но разглядывать их Хагрид не стал. Успеется.

Вторая тропка вывела к весело журчащей по каменистому дну речке. Против течения, блестя пёстрой чешуёй, шевелили хвостами в вечном танце некрупные рыбки. Хагрид пожал плечами. Он бы лучше хорошей щукой закусил, чем в мелкоте ковыряться. Нет, рыбка наверняка вкусная, иначе её бы тут не устроили, но уж больно мала.

Третья дорожка закончилась в нагромождении скал у круглого озерка. С берега в воду вели вырубленные в камне, местами потрескавшиеся ступени. Заросшая лишайником резная скамья из какого-то светлого камня предлагала отдохнуть. Феечки нашлись тут же — с визгом и писком ныряли в прозрачной, явно горячей воде. Хагрид наклонился, чтобы убедиться в своей догадке. Не кипяток, конечно, но… приятно. Как вдруг из озера с шумом вырвался столб воды и устремился к небесам, породив множество радуг. От неожиданности лесник сел на землю, глазами следя за попавшими в струю феями. Те, принудительно взлетев в высоту, сначала перепугано заверещали, а потом с восторженным визгом рухнули в озерко, к вящей зависти своих сестрёнок.

Хагрид ухмыльнулся. Потом снял сапоги, куртку, на скамейку уложил ремень с ножнами… И ка-ак рухнул в озерцо прямо в одежде! А чё? Заодно и постирается.

* * *

Год спустя.

— Дык эта… в отпуск я, профессор, хочу. Лето ведь, детишки эта… уехали вчерась. Говорят, отпуск всем положен, а я и не был ни разу!

— И куда ты пойдёшь? — брюзгливо осведомился директор Диппет, в раздражении отбросив недочитанный пергамент. Альбус Дамблдор стоял рядом с его столом, заложив руки за спину и перекатываясь с пятки на носок.

— В лес пойду! — расплылся в радостной улыбке лесник. — Куда ж ишо-то? Охота тропки новые поглядеть, зверьё интересное, и так… оч охота! Отпуск жа. А тута домовики приглядят — оне согласные. Кентавры, вон… эта… говорят, далеко озеро есть. И болота. И… да много всего! А я погляжу.

— Мальчик мой, Запретный лес опасен, — вкрадчиво сообщил Дамблдор общеизвестный факт. — Ты можешь серьёзно пострадать и не дождаться помощи.

— Дык ничё, профессор, я ж… эта, аккуратно. Еды с собой побольше возьму, и в путь. Ага?

Отпустили.

А Хагрид совсем уж было настроился жалобно зарыдать, загодя приготовив в кармане грязнущее «сморкальное» полотенце. Безотказная штука! Стоит им помахать, и все собеседники бегут прочь.

Шустро перебирая ногами, он припустил к избушке, к уже подготовленному бездонному мешку. Спасибо профессору Флитвику за такую полезную вещь!

Добравшись до тайного местечка, первым делом в берёзовой роще, рядом с развалинами, соорудил на четырёх столбах навес от дождя. Быстро капитальный ремонт не закончить, а вдруг непогода? С крышей над головой оно как-то сподручнее жить. Поодаль сложил очаг. Из мешка извлёк разобранные на части столик и лежанку. Не на сырой земле спать и посидеть, поработать удобно. Подумал, поглядел, сбегал к речке, нарубил ивняка и, как мог, наскоро оплёл стены навеса. Получилась забавная «корзина». В такой корзинке можно всё лето безбедно прожить, до самых холодов.

Руины быстро менялись под натиском энтузиазма.

Нужную древесину Хагрид принёс с собой в мешке. Как выложил заготовки на траву, аж залюбовался: штабели золотисто-коричневых дубовых досок, брусья, балки, прожилины… Оконные рамы и двери не новые, но крепкие — купил в Хогсмиде у барыги. Там много чего было. Теперь взять всё, что тайком готовил в сарае целый год, пристроить по местам — и получится дом!

Всю древесину Хагрид обработал своей новой магией и очень надеялся, что она не будет гнить веками. Тайный дом он собирался использовать до-олго. Должно же быть на свете место, где не нужно ни от кого таиться, и оно у него будет!

Перед тем как пристроить на место очередную доску или балясину, он старательно, не делая пропусков, оглаживал деревяшку серебристой силой ещё раз. На всякий случай, а то мало ли… А так ему очень помог ремонт свинарника. Никто внимания не обратил, что досок и брусьев у него как-то слишком много заготовлено. Кому оно интересно? Ещё денег на стройку не просит, и ладно. Даже на обновлённый свинарник никто смотреть не пришёл… а похвастаться хотелось. Эх.

Простая двухскатная кровля. Высокий двойной потолок с прослойкой из сухой глины — для тепла. А на чердаке можно травы сушить. Пол и потолок из толстенных плах. Застеклённые окна… И последний штрих — камин!

Пять комнат получилось. Зачем они ему? Зато сарай строить не надо! Всё в доме поместится.

А домик-то получился что надо! Это не собранная наспех из сырых брёвен избушка лесника. Это настоящий дом волшебника! Тайное убежище, в котором можно перебедовать любые невзгоды. Да — Убежище.

Мебелью Хагрид пока особо не озаботился. Лежанку из «корзины» перенёс в комнату с камином. Тюфяк на неё постелил, плед от Креветки бросил. И вышитая ею же подушка с кривым зелёным цветком с синими, словно в ужасе торчащими во все стороны листьями к месту пришлась. Чё ещё надо-то?

Стены одной из комнат украсил книжными стеллажами во всю ширь — от пола и до потолка. Наконец-то выпростал из мешка гору старых книг, хранить которые было очень страшно. Вся комната оказалась плотно завалена. До стеллажей не добраться… Ну и ладно! Хагрид облегчённо запер дверь, оставив книжный холм до лучших времён.

Вот с камином пришлось повозиться. Даже глиняный раствор делать не стал и с кирпичами возиться. Взятый в руки камень, обработанный серебристой силой, по желанию Хагрида слегка размягчался и хорошо слипался с другими камнями. И без щелей-зазоров! А что камин получился бугристый, так кому какое дело? Сюда же притащил стол и чурбак-табуретку из «корзины». Полки на стены, запас продуктов в кладовку… Ладно получилось!

Напоследок торжественно нанёс на притолоку двери рунную цепочку от грызунов. Всё!

Был у дома подвал, но сильно засыпанный землёй и камнем. Чистить не стал. Зачем? И без подвала хорошо.

Закончив стройку, жил в своё удовольствие. С утра, по холодку, полол наделы с волшебными травами, рыхлил, окапывал, поливал овощные гряды — дело привычное. Остаток дня посвящал учёбе. Вот тут трудно было. Колдовалось с волшебной палочкой… неудобно? Гораздо проще получались те же чары и трансфигурация, если касаться предмета пальцами или раскрытой ладонью. Жаль, тонкие манипуляции таким образом не сделаешь. Может, это из-за того, что палочка не подходила, хоть Хагрид и смазал её своей кровью на самопальном ритуальном круге, но всё-таки нового владельца полностью принять она не хотела или не могла. Не то чтоб это сильно удручало…

Под конец отпуска, дабы не было вопросов, с недельку побродил по Запретному лесу. В школу вернулся слегка ободранный, грязный, уставший, пропахший костром, с мешком добычи и жутко довольный. А на крылечке его ждал разъярённый Кот, о котором он за весь отпуск ни разу не вспомнил.