Реальность Джеймса (джен)

Джеймс Поттер выскочил из камина, оказавшись чуть позади Блэка, в самой гуще сражения.

Буквально каждый квадратный метр поместья Долгопупсов был захвачен Пожирателями Смерти. Уворачиваясь от града встречных проклятий, Джеймс стремился пробиться к Алисе, стоящей на коленях подле своего мужа, Фрэнка. Быстро оглядевшись вокруг, мужчина заметил, что Тонкс, Уизли, Грюм, Сириус и Римус всеми силами сдерживали Пожирателей от нападения на практически беззащитных перед ними хозяев дома.

− Экспеллиармус! Петрификус Тоталус! — бросил он в сторону одного из нападавших, который чуть было не поразил Алису убивающим заклятьем, а затем тут же, что есть силы, метнулся к ней.

− Алиса! — пытался докричаться до нее Джеймс. — Как он?

− Ему срочно нужна помощь! — откликнулась она, попутно оглушив приближавшегося Пожирателя.

Джеймс огляделся вокруг: дом был явно не из компактных. Они находились в гостиной, значит прямо за ними — кухня. А там-то как раз должна быть лестница, ведущая наверх, в кабинет Фрэнка, где совершенно точно есть камин. Джеймс обернулся к тому, что уже располагался в непосредственно в гостиной, через который он и попал в дом, но доступ к нему был заблокирован так, что и не подступиться: аккурат напротив камина Сириус отбивал атаки очередного прихвостня Волдеморта.

Уличив момент, Поттер опустился на колени подле Алисы:

− Помоги мне оттащить его наверх. Там сможешь воспользоваться камином в кабинете Фрэнка.

Та кивнула и тут же понялась на ноги. Левитировав Фрэнка, который по-прежнему был без чувств, Алисе удалось покинуть комнату под защитой Джеймса.

− Невилл все еще наверху. Без него я не уйду, — мужчина понимающе кивнул, подавив щемящее чувство, возникшее при ее словах о сыне. Ее ребёнок пережил нападение Пожирателей Смерти, тогда как его собственный — нет. Их сыновья стали живой мишенью по вине пророчества, но только один из них уцелел. Конечно, он был по-человечески счастлив за Долгопупсов, но все же… Его нельзя было винить за желание видеть своего сына живым и невредимым. Своего сына, а не альтернативу из другой реальности.

Они бросились наверх. Алиса тут же устремилась к кабинету Фрэнка, тогда как Джеймс направился туда, где, на его памяти, располагалась комната Невилла.

Судя по звукам, доносившимся снизу, силы явно были не на стороне Ордена и ситуация становилась все хуже. Джеймсу пришлось заметно поторопиться, ведь его помощь была бы им очень кстати, и вот он уже стучался в нужную дверь:

− Невилл! Ты там? Это Джеймс Поттер. Я отведу тебя к родителям, а там вы отправитесь в штаб-квартиру.

В дверном проеме показалась светловолосая голова мальчика:

− П-п-профессор П-поттер, сэр?

Джеймс кивнул.

− Да, Невилл, идём же. Времени в обрез.

Обхватив мальчика за плечо, он вытащил его в коридор.

− Теперь беги в сторону отцовского кабинета. Быстро.

Джеймс подождал, пока Невилл скроется в комнате, а затем метнулся на подмогу остальным.

Битва не прекращалась до самого появления Дамблдора, то есть к тому моменту сражение, должно быть, длилось не менее получаса. В Сириуса угодило режущее проклятье: рука кровоточила от локтя до запястья; у Римуса была сломана нога, а Тонкс, ослепленную, сбило с ног Агуаменти. Члены Ордена не раз за это время испытали на себе Круциатус. Джеймс же отделался мелкими порезами и синяками, без серьезных увечий, хотя чувствовал тянущую боль в руке и слегка прихрамывал. Теперь, когда Дамблдор был здесь, пришло время ретироваться тем членам Ордена, которые не были аврорами, до прибытия оных, иначе говоря, Джеймсу, Уизли, Ремусу и Грюму, с тех пор, как он вышел в отставку.

Следом за Люпином в родные пенаты Гриммо, 12 вернулся и Поттер: уставший, побитый и порядком проголодавшийся, так что стоило ему лишь шаг ступить из камина, как диван мгновенно оказался оккупирован.

− Мерлин, кажется, я становлюсь староват для таких вылазок.

Как раз с этими словами и ответными тихими смешками Римуса в комнату вошла Поппи и тут же принялась за лечение раненых.

− Если думаешь, что стареешь, вспомни-ка про Дамблдора.

− Вот уж что правда, то правда, в десятку. До сих пор не понимаю, как он это делает, − рассмеялся в ответ Джеймс, а затем обратился к Поппи, которая тем временем поила Люпина костеростом. — Как там Фрэнк?

− Собирается с силами, Алиса ни на шаг не отходит него. Их сын отдыхает в соседней спальне. И ваш… − мадам Помфри в ту же секунду оборвала сама себя, но было слишком поздно, − тот мальчик, Гарри, он также в порядке.

Джеймс сухо кивнул.

Внезапно откуда-то сверху раздался жуткий крик, заставивший всех буквально подскочить на месте. Джеймс сорвался с дивана и пулей метнулся вверх по ступеням с палочкой наготове, даже не заметив, что за ним никто не последовал: Поппи не могла бросить раненого Чарли, а Ремус все еще находился под действием костероста.

* * *

По началу сон Гарри… нет, скорее видение, представлялось довольно мирным. Уизли из его мира собрались в Норе за обедом и, казалось, обсуждали абсолютно бытовые вещи, вроде успехов Чарли в Румынии или же последних новостей от Билла. Пожалуй, в подобном разговоре пару раз проскользнула бы тема квиддича. Однако внимание Гарри привлек последний предмет их беседы… речь зашла о нем самом.

В глазах миссис Уизли, обращенных на Артура, читалась грусть:

− О Гарри по-прежнему никаких новостей, дорогой? — всякие разговоры за столом в момент прекратились, и дети замерли в ожидании ответа.

Мистер Уизли тяжело вздохнул:

− Нет, Дамблдор все еще ничего не обнаружил. Он до сих пор наведывается в Министерство магии в поисках чего-то, что мог упустить из виду. Приходит туда, как только появляется возможность. Он скучает по нему, скучает сильнее, чем кто-либо способен заметить. Альбус так волнуется за него, − закончил он тихо.

Какое-то время все сидели молча, переваривая услышанное. Эти минуты Гарри уличил на то, чтобы рассмотреть сидящих за столом: по щекам миссис Уизли текли слёзы, которые она тщетно пыталась скрыть; мистер Уизли потупил взгляд, но ему все же удавалось держаться куда лучше. Джинни плакала, не таясь, тогда как Рона обуревали смешанные чувства злости и тоски. Близнецы на этот раз выглядели непривычно серьезными, сидя в тишине, словно замкнувшись в себе.

− Я готов собственноручно прикончить Волдеморта, если с Гарри случилось что-то плохое, − гневно процедил Рон, и сам Гарри почувствовал гордостью за друга, когда тот произнес нагонявшее столько ужаса имя уверенно и без дрожи в голосе.

Тут картинка перед его глазами сменилась, и он очутился в просторной, но темной и далеко не уютной комнате. Колючая боль на месте шрама и присутствие нескольких мужчин, закутанных в темные мантии, подсказали ему, что на этот раз он видел все глазами Волдеморта. Однако вопрос о том, какой конкретно реальности принадлежал Риддл, оставался открытым.

− Что ж, с возвращением вас, друзья, − саркастично прошипел он — недобрый знак. Покручивая палочку в ладони, он продолжил с тем же оттенком жестокой иронии: — А сейчас, мои верные друзья… Уверен, все вы знаете об исчезновении Гарри Поттера, а также помните, скольких из вас я просил его разыскать. Так? — тут его голос резко похолодел. — НО ВСЕ ВЫ. ОКАЗАЛИСЬ. БЕСПОЛЕЗНЫ! Круцио! КРУЦИО!

В ярости Волдеморт поразил проклятьем по меньшей мере с десяток случайных Пожирателей.

Гарри чувствовал боль от заклятия через свой шрам, он мог расслышать собственные крики сквозь отчаянные вопли прислужников Риддла. Он испытывал подобные ощущения прежде, однако они были из тех, к которым невозможно привыкнуть.

Наконец Волдеморт остановил пытку и с исступленной злобой приказал всем выйти вон. Гарри тяжело дышал.

− И как тебе это нравится, Поттер? Нравится видеть, как они корчатся от боли? Нравится самому чувствовать то же? — Гарри почувствовал его ухмылку прежде, чем тот усмехнулся. — Я найду тебя, Поттер. Даже если это будет последним, что я сделаю. Я найду и убью тебя. Я знаааю, что ты жив. Чувствую, как ты роешься в моей голове.

Это было последним, что услышал Гарри, прежде чем видение вновь переменилось. Он снова оказался связан с разумом Волдеморта, но на этот раз все обстояло иначе. Во-первых, интерьер комнаты выглядел куда богаче и элегантнее прежнего: на стенах повсюду висели зеркала, а над головами возвышался расписной потолок.

Теперь, благодаря зеркалам, мальчик мог наблюдать за этим человеком с двух ракурсов. Этот Волдеморт фактически не имел ничего общего с тем, которого он знал: тёмные волосы зачесаны назад, как показалось Гарри, на довольно аристократичный манер; его по-прежнему красные глаза выглядели куда человечнее. Да и, в общем и целом, он более походил на человека, нежели на змею. Мерлин великий, у него ведь даже был нос!

Разумеется, мальчик догадался, что перед ним версия Волдеморта из здешнего мира. Мира, где его отец и Сириус все еще были живы. Волшебник из этой реальности казался еще могущественнее, чем тот, кого он знал прежде. Такие выводы Гарри сделал исходя из того, что сейчас Риддл возвышался над множеством Пожирателей с вершины внушительной многоступенчатой лестницы. И здесь на его лице читалось неприкрытое удовольствие.

− Ваш безобидный отвлекающий маневр благоприятствовал нашему общему делу как нельзя лучше, мои верные друзья. Битва в доме Долгопусов приблизила нас на шаг ближе к победе! — за сим последовали громогласные, полные триумфа крики Пожирателей.

Теперь Гарри по-настоящему охватило волнение. Все это значило только одно — Волдеморт был впереди. Здесь, в мире, где живы его отец и крестный, который приходился ему чуть ли не родным дядей!

− Северус, шаг вперед!

Услышав знакомое имя, мальчик оживился и увидел, как из общих рядов выступил мужчина, отвесив почтительный поклон.

− Да, мой лорд?

− Встань, Северус, − Снейп тут же выпрямился. — А теперь скажи мне, добрались ли Долгопупсы до штаб-квартиры в целости?

− Да, мой лорд. Я видел, как Поттер отвел их в кабинет Фрэнка Долгопупса, где они воспользовались каминной сетью, мой лорд, − счастливое выражение на лице Волдеморта вызывало у Гарри отвращение.

…Стоп, Фрэнк Долгопупс?.. Тут парень вспомнил, что этот мир устроен под час совершенно иначе, а значит родители Невилла здесь, должно быть, в здравом уме. Вторая мысль, поразившая его, заключалась в следующем: с какой стати Волдеморт хочет видеть Долгопупсов живыми?

− Превосходно, Северус. Антонин, шаг вперед!

Снейп остался стоять на месте, когда подле него оказался Антонин Долохов, также не преминувший поклониться своему господину.

− Да, мой лорд?

Волдеморт развернулся к ним спиной, невинно разглядывая картину перед собой.

− Слежение установлено, Антонин? — почти без задней мысли спросил он, как будто заранее зная ответ.

Гарри чувствовал страх Долохова, и пусть по сути своей это было отвратительно, но ему чертовски нравилось буквально осязать его жгучую, паническую боязнь разочаровать Риддла.

− Я… мне… мне очень жаль, м-мой лорд, − тут мальчик заметил, как вопиюще стал нарастать гнев в каждой жилке Волдеморта. — У-у-становить н-не удалось, м-мой лорд.

− ЧТО?! — Темный лорд развернулся в долю секунды и наслал на Долохова крайне сильный, невиданный по мощи Круциатус.

Гарри истошно закричал. Пытка оказалась куда мучительнее, чем, когда бы то ни было. Создавалось ощущение, будто все его тело пронзали невидимые обожженные лезвия, заставляя буквально реветь от боли. Непереносимой боли.

Мальчик проснулся от собственного же крика, хотя до сих пор так и не осознал, что видение прекратилось: боль от непростительного до сих пор сквозила по телу. Его бесконтрольно трясло. Краем уха он услышал, как кто-то рядом с ним звал на помощь.

Вдруг он почувствовал успокаивающие прикосновения: чьи-то руки гладили его по спине. Постепенно судороги начали сходить на нет, и Гарри, тяжело дыша, инстинктивно подался навстречу теплу подле себя. Трясучка все еще продолжалась, но была уже не такой интенсивной, скорее, как от озноба. Ему было так уютно и спокойно, как никогда.

Он чуть было не провалился в сон, как топот приближающихся шагов разбудил его.

− Пора бы тебе уже прийти в себя, − услышал Гарри откуда-то сверху.

Он открыл глаза в надежде разглядеть человека, который все это время был рядом с ним, но сумел уловить лишь темно-синий цвет рубашки, как его веки вновь сомкнулись.

− Аккуратно переложите его на кушетку, пока я… − едва разобрал Гарри, прежде чем вновь забыться сном.

* * *

Джеймс был благодарен возможности покинуть Гарри, хотя… вместе с тем ощутил и толику разочарования. Когда он ворвался в комнату и застал там мальчика, бьющегося в крике и страшных конвульсиях, то испугался не на шутку. Себя он пытался унять тем, что больше переживал от увиденного, чем от того, что все это происходило именно с Гарри.

Как только он встряхнул мальчика, приводя в чувство, тот тут же перестал кричать, хотя тело его продолжала бить дрожь. Но тем не менее Джеймс уже вздохнул в облегчении.

Будучи рядом с ним, он ухватился за удобный момент изучить ребенка. Пусть Гарри и выглядел далеко не мирно и спокойно, содрогаясь от пережитой боли и покрытой испариной, во всем его облике по-прежнему присутствовало какая-то детская наивность. Эта его вечно взъерошенная шевелюра, как и у любого подростка. С которой как ни крути, но ввек не справишься, в то время как твоим сверстникам удается привести себя в порядок. Джеймс думал об этом, пропуская сквозь пальцы свои собственные взлохмаченные волосы.

Он всегда хотел сына. Стоило ему только увидеть Лили еще на первом курсе, как мысль о женитьбе и детях уже появилась в его голове, пусть и казалась совсем еще ребяческой. Как счастлив он был, когда его обе его мечты воплотились в реальность, и как разбит и потерян, когда все обратилось прахом. С того момента его самые счастливые грезы превратились в самый жуткий кошмар. Джеймс даже представить себе не мог, что когда-либо заведет другую семью. Мысль об этом страшила его практически так же сильно, как возможность победы Волдеморта.

И вот теперь, этот невинный мальчик ворвался в его мир, надломленный мир Джеймса Поттера. Его сын… нет, двойник его сына, скорее всего, ожидал встретить счастливого радушного отца, готового принять его как родного, пока он будет здесь. А вместо этого почувствовал себя отвергнутым.

Джеймс тряхнул головой, прогоняя гнетущие размышления, и глубоко вздохнул. Не отдавая себе отчета, он приподнялся с постели подхватить сползшее на пол одеяло, а затем в отцовской манере закутал мальчика потеплее.

Мужчина уже собирался было уходить, как Гарри вновь закричал, еще сильнее прежнего. Тут Джеймс сделал первое, что пришло ему на ум, лишь бы только успокоить его. Вспоминая, как собственная мать убаюкивала его после зловещих кошмаров, он подтянул мальчика себе на колени. С большим усилием Джеймс развернул Гарри к себе и принялся поглаживать его по спине, стараясь помочь мышцам расслабиться и дать ему ощущение покоя от того, что кто-то был рядом. Кто-то, кто поможет ему пройти через это.

− ПОППИ! Ну же, Гарри. Проснись. ПОППИ, СКОРЕЕ! Тсс, тише. НУ ПОМОГИТЕ ЖЕ, ХОТЬ КТО-НИБУДЬ! — Джеймс продолжал метаться между попытками докричаться до кого-нибудь, кто мог прийти и помочь, и в то же время успокаивающими словами достучаться до мальчика. Тут он понял, до чего нелепо выглядел. Якобы пытаясь игнорировать Гарри, он в то же время делал прямо противоположное.

Теперь, когда Поппи наконец показалась здесь, ему выпал шанс выйти из своего неудобного положения.

− Поппи, что с ним? — спросил Джеймс, когда увидел, как нахмурилась мадам Помфри, анализируя результаты осмотра.

− Приведите сюда Альбуса, немедленно. Он пережил воздействие более, чем одного сильнейшего Круциатуса, − тут же велела Поппи.

− Круциатус?! — переспросил шокированный мужчина. — Но как?!

Помфри сурово обернулась к нему:

− Я не знаю, Поттер. Сейчас же приведите Дамблдора, или мое заклинание вас расшевелит!

Джеймс выскочил из комнаты и побежал вниз по лестнице, чуть не сбив Сириуса с ног в гостиной.

− О, малыш Джейми, куда это ты собрался, весь такой торопливый? — поинтересовался Блэк, застигнутый врасплох таким эффектным появлением друга.

− Где Альбус? — выпалил Поттер, игнорируя расспросы.

− Он на кухне. А что стряслось?

Джеймс вновь не ответил и вместо этого тут же сорвался в указанном направлении, Сириус поспешил последовать за ним.

− Альбус, скорее! — Поттер, скользя на бешеной скорости, влетел в кухню и притормозив, заметил, что Дамблдор был не один: вместе с профессором МакГонаглл у них проходил, очевидно, не требующий отлагательств серьезный разговор. На бурное появление Джеймса и Сириуса оба отреагировали весьма обеспокоенно.

− Что случилось? — тут же поинтересовалась Минерва.

− Мальчик, сэр, − обращаясь к Дамблдору ответил Поттер. Тот при этих словах заметно оживился. — Поппи сказала, что его поразило Круциатусом, но мы понятия не имеем, как и кто мог это сделать.

Все трое пораженно вздохнули, а затем вместе проследовали в комнату.

− Расскажи мне, Джеймс, как именно все происходило, − попросил Альбус, на что Поттер разъяснил ему все события с того момента, как он услышал крики Гарри, и до появления мадам Помфри.

Когда они добрались до дверей, Джеймс как раз закончил свою часть истории.

− Кто-нибудь знает, есть ли у Северуса зелье, восстанавливающее после Круциатоса? — обратилась Поппи к вошедшим, стоило им только переступить порог.

Альбус, выглядевший наиболее спокойным из всех, покачал головой:

− Я не знаю, но даже если бы знал, нам все равно не войти в хранилище Северуса без его присутствия. Как себя чувствует мистер Поттер? — спросил он, то ли не замечая, то ли, попросту не заботясь о том, как при этих словах «съежился» Джеймс.

Он обратил внимание на мальчика, который до сих пор лежал в постели. Его трясло многократно сильнее, чем, когда мужчина покинул комнату. Видит ли он очередной кошмар? Или испытывает на себе еще более мучительный Круциатус?

Джеймс посмотрел в сторону Поппи. Та, кажется, объясняла Дамблдору суть происходящего с мальчиком, но он никак не мог сосредоточиться на их разговоре. Неожиданно он почувствовал руку у себя на плече и, слегка обернувшись, увидел Сириуса, состроившего нелепую гримасу в типичной для себя манере. Блэк опустил взгляд на мальчика, и в его глазах сквозило понимание.

Они не произнесли ни слова, но в них и не было нужды. Джеймс смотрел на Сириуса и видел, что тот понимает его внутренний конфликт, хотя даже он сам до конца в себе не разобрался. Было так замечательно знать, что вот он, рядом, когда больше всего нужен. Сириус всегда был рядом с ним, всегда. Когда умерли его родители, когда он с ума сходил перед каждым свиданием с Лили, когда давал клятву у алтаря, в день рождения Гарри, и тогда, когда они погибли… И сейчас. Сириус был и продолжал быть ему братом. Братом, понимающим его с полуслова и готовым протянуть руку помощи, когда это необходимо.

Джеймс никогда еще не был так счастлив, что когда-то, в его первый школьный год, он запрыгнул именно в тот вагон. Запрыгнул и приземлился прямо на Сириуса, который, в свою очередь, шлепнулся на мирно проходившего вперед Римуса, что сбил с ног Питера, смущенно ежившегося в сторонке. И что они всей толпой ввалились в купе, где группа девчонок переодевалась в свои школьные мантии. А одной из них случилось стать его невестой.

Да, Джеймс Поттер еще никогда не был так счастлив иметь такого друга, такого брата, как Сириус. И Римуса, с которым они были очень близки всю их сознательную жизнь.

Они столь многое преодолели втроём, рука об руку. Столь многое.