Антарес Блэк и ящик Пандоры (джен)

Антарес вышел из класса Защиты последним — остальные слизеринцы уже успели уйти вперед, спеша на урок Травологии. Только Себастиан несколько отстал — он шел достаточно медленно, чуть прихрамывая.

Блэк был мрачен и задумчив, ярость ушла, осталась лишь досада и разочарование. Магия не подводила его вот уже почти год — почему сейчас она снова решила изменить ему? Причем на глазах у представителей целых двух факультетов… Юноша был уверен, что среди них нашлись те, что поняли, в чем дело. Сейчас все снова было в порядке — в конце занятия он украдкой наколдовал парочку простейших заклинаний — но надолго ли?

Когда Антарес почти поравнялся с Сэллоу, намереваясь обогнать, тот окликнул его:

— Блэк! Постой.

Он обернулся, замедлившись и выжидающе посмотрел на сокурсника. На удивление, тот не выказывал злобы, ни внешне, ни мысленно. Интересно…

Себастиан обозначил кивок с легким оттенком уважения:

— Ты действительно неплохо сражаешься. Даже несмотря на твою… оплошность в финале. Где научился?

Юноша хмыкнул:

— Дома. Как говаривал мой дражайший папаша, Блэк, неумеющий за себя постоять — не настоящий Блэк.

— Мудрый, должно быть, человек — твой отец… — Сэллоу посмотрел на него задумчиво.

Нанятый пару лет назад преподаватель дуэльного искусства — то немногое, за что Антарес действительно был благодарен Энтони. Правда, вышеозначенный инструктор, после одного эксцесса с неконтролируемым выбросом магии, умудрился сболтнуть лишнего за кружечкой пива, каким-то образом обойдя клятвы. Инцидент был еще свеж в памяти — это произошло всего чуть меньше года назад, в прошлом ноябре. Больше Блэк-старший повторять опыт не стремился, несмотря на уговоры, оформляя свои отказы в весьма жесткой форме.

Антарес покачал головой, возвращая свое внимание к беседе:

— Думаю, будь ты знаком с моим отцом, ты бы выражался иначе. — Юноша фыркнул и постарался перевести тему, — Не держишь зла?

Сэллоу спокойно пожал плечами и приподнял уголки губ в легкой улыбке:

— Нет. Я просто совершенно зря пренебрег дополнительной защитой в пользу скорости. И я тоже довольно часто не чураюсь никаких приемов, если играю на победу. Так что мне ли осуждать за это других?

— И правда.

— Если тебе действительно интересно размяться по-настоящему, без пристального надзора профессора Гекат за каждым твоим движением, выходящим за рамки ее представлений о безопасности, приходи в пятницу на четвертый этаж, в старый заброшенный зал для рыцарских поединков. Наш маленький и совершенно секретный кружок по интересам с удовольствием тебя примет, — Себастиан коротко хохотнул.

— Подпольный дуэльный клуб в Хогвартсе? — Блэк скептически приподнял бровь.

Однокурсник чуть скривился:

— Ну, уверен, кто-то из профессоров наверняка догадывается. В конце концов, одни и те же ученики, порой обращающиеся в больничное крыло с характерными травмами — это подозрительно. Но мы еще до сих пор не попались. И кстати, именно поэтому мы не берем совсем зеленых новичков. А то прикроют нашу лавочку.

Антарес понимающе кивнул. Когда ты не знаешь, как, куда и с какой силой бить, а правила поединка условны — слишком легко серьезно покалечить кого-нибудь и демаскировать все предприятие.

За разговором они не заметили, как дошли до теплиц. Блэк огляделся. Яркий солнечный свет пробивался сквозь немного помутневшие стекла. Буйные заросли каких-то лоз оплетали часть прозрачных стен, огромные кусты с раскидистыми ветвями в дальнем торце помещения умиротворенно шелестели листьями. По углам были расставлены ящики с удобрениями, лопаты, лейки, и прочий садовый инструмент. В центре — ряды с горшками различной магической зелени.

А здесь уютно. Если не считать вот эти несколько ядовитых тентакул, хищно клацающих своими растительными зубами.

Слева от входа, напротив толпы пятикурсников, в ожидании стояла, сцепив руки в замок спереди, молодая девушка с пышными длинными рыжими косами. Наряд ее был своеобразен: салатовое платье с такими же сочно-желтыми вставками и лавандовым декором. Огромная зеленая остроконечная шляпа, увитая цветами, дополняла образ. Все элементы ее гардероба казались слишком яркими, немного не сочетающимися, и оттого режущими глаз некоторой своей нелепостью. Однако очень красивое, свежее лицо с правильными чертами и чарующий голос будто бы почти полностью исправляли ситуацию.

Себастиан, все еще стоящий рядом с Антаресом, поспешил того просветить:

— Это профессор Мирабель Чесноук.

— Странная фамилия, — Блэк удивленно вскинул бровь.

— Сказал человек, названный звездой, — Сэллоу насмешливо хмыкнул.

Тот тихо рассмеялся:

— Туше.

— А вообще ей подходит. Она и правда немного не от мира сего, такая же чуднАя. Но ее все любят. Молодость, красота, доброе сердце и общение почти на равных — казалось бы, ничего особенного, однако это подкупает многих. — Парень пожал плечами.

Меж тем профессор Чесноук улыбнулась, мягко и как-то солнечно:

— О, я вижу, все собрались. Что ж, думаю, мы можем начать. В этом году мы переходим к основам ухода за более опасными растениями. В частности, сегодня вам предстоит подрезать ядовитую тентакулу, — она движением, полным естественной грации, указала рукой в сторону больших горшков в центре теплицы, — их всего четыре, поэтому будете работать группами. Пожалуйста, будьте аккуратнее — прежде всего стоит помнить, что…

Блэк слушал ее в пол уха. К Травологии он был равнодушен, но про растение, ставшее темой нынешнего урока, знал достаточно.

Антарес задумчиво склонил голову на бок, прищуриваясь и еще раз оглядывая профессора. Он не любил идеальные лица — обычно они были скучны, рисовать такие не доставляло ему никакого интереса. Но здесь… Здесь будто было что-то еще. Оживляющее, придающее этим совершенно стандартным приятно-пропорциональным чертам нечто эдакое, особенное, уникальное. Улыбка, взгляд, мимика, манера движений… Все вкупе создавало удивительный, неповторимый образ, имеющий свою собственную изюминку.

Пока он раздумывал о том, сможет ли передать все это на бумаге, Мирабель Чесноук самостоятельно разделила студентов на примерно равные группы. Блэк оказался вместе с Сэллоу, Оминисом и Неридой Робертс — также со Слизерина.

Рядом щелкал зачарованным секатором Прюэтт со своим товарищем Лоуренсом и двумя гриффиндорками: Крессидой Блюм — кудрявой девчушкой в круглых очках и некой Нелли Огспайр. От последней у Антареса разболелась голова — он впервые встречал человека, что настолько не умел контролировать свой разум. Он не читал ее специально, это получалось само собой, даже без зрительного контакта, словно она очень громко проговаривала свои мысли у него над ухом. Как будто этого было мало, думала она крайне сумбурно, перескакивая с пятого на десятое, к тому же о всякой чепухе.

Когда юноша, наконец, справился при помощи окклюменции с отсечением ненужного потока бессмысленной информации, временно уменьшив степень собственной чувствительности, и хотел вернуть свое внимание к непосредственной теме урока, из другого конца теплицы раздался панический визг, тут же перешедший в крик боли.

Антарес поднял взгляд от горшка. Его глазам предстала чудная картина: валяющаяся без сознания Грейс Пинч-Смедли, вцепившаяся в нее тентакула и склонившаяся над этой композицией профессор Чесноук, мастерским диффиндо отрезающая непокорные хищные побеги, никак не желающие отпускать ученицу. Быстро справившись с этой задачей, она осмотрела повреждения, подняла Мобиликорпусом неподвижное тело слизеринки, покачав головой вздохнула и обернулась к классу:

— Я транспортирую Грейс в Больничное крыло. Пожалуйста, все отойдите от своих горшков в дальний конец помещения, вон туда, — она указала направление, — и не подходите к ним, пока я не вернусь. Надеюсь на ваше благоразумие, ребята.

Дождавшись, когда ее указание исполнят, девушка, левитируя перед собой Пинч-Смедли, вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

Студенты, предоставленные сами себе, как ни странно, и правда постарались соблюсти ее настоятельную рекомендацию. Только Огспайр с гриффиндора сетовала на то, что в результате не успеет довести свою работу до идеала, остальные же явно были рады вынужденному безделью. Стоящий рядом Прюэтт ткнул в бок Себастиана:

— Не везет сегодня Слизерину, а? — Он ухмыльнулся, — Грейс, будто скорбная разумом, сует пальцы куда не надо, Себастиана Сэллоу, блестящего дуэлянта, валяет по полу полусквиб… Интересно, если поставить против тебя маггла, результат будет тем же? И как твоя нога, кстати? Надеюсь, болит?

Ах ты ж гриффиндорская дрянь! Блэку было плевать, что именно не поделили эти двое, но сейчас рыжий придурок нагло оскорбил еще и его. Просто так, походя… Фраза была сказана достаточно громко, чтобы ее отлично услышала половина присутствующих, тут же заинтересовавшихся зарождающимся конфликтом.

Сэллоу обернулся, нахмурившись, явно собираясь выдать в ответ что-то язвительное.

Не отлипающий от своего товарища Лоуренс Дэвис и присоединившийся к ним Эрик Норткотт не смогли сдержать смешков.

Решение пришло мгновенно, подсказанное ядовитой тентакулой пятью минутами ранее. Можно, было, конечно, промолчать. Можно ввязаться в перепалку… Но старое-доброе насилие гораздо веселее, не так ли? Доли секунды на взвешивание всех рисков было достаточно и Блэк счел их приемлемыми, потому, протянув руку к ближайшей маленькой кадке и легко переворачивая ту набок, он ухватил кочан китайской жующей капусты и точным движением швырнул хищное растение в лицо так неосторожно близко стоящего Прюэтта. Разозленная зелень вцепилось в чужую физиономию с яростью оголодавшего тигра, превращая ту в кровавую маску. Леандер заметался и заорал, пытаясь снять с себя агрессора, но только бессмысленно оторвал пару листьев, а в следующую секунду, запнувшись об угол ящика с компостом, рухнул на спину.

Надеюсь, эта штука откусит тебе нос… Вот была бы потеха.

Норткотт и Дэвис потянулись за палочками, но Антарес оказался быстрее. Мощный Экспеллиармус и оружие обоих приземлилось ему в руку. Пока он лишал оного еще и Прюэтта, за спиной Блэка встали, контролируя обстановку, хмурый Сэллоу и поддержавший его Оминис, абсолютно готовые к бою.

Серьезно, вы двое повелись вот так просто? Кто бы мог подумать, что это действительно так легко сработает…

Какая-то темнокожая гриффиндорка дернулась вперед, но Гонт сразил ее точным Петрификусом.

Остальные замерли. Юноша бросил быстрый взгляд на присутствующих студентов красно-золотого факультета: Леандер с друзьями обезврежен, активистка парализована. Нелли и Крессида отступили в сторону в нерешительности. Неизвестный парень с огненно-рыжей шевелюрой смотрит на разворачивающуюся сцену с насмешливым интересом лабораторного исследователя. Еще один — кажется, по фамилии Дженкинс — явно желает вмешаться, но он в меньшинстве. Выступать одному против троих ему, судя по всему, не хочется.

Антарес рассмеялся, и, подойдя к Прюэтту, сильно пнул капустный кочан, убирая тот с чужого лица, не заботясь при этом, впрочем, о целостности зубов пострадавшей стороны.

— Как видишь, мне вовсе не понадобилась магия, чтобы вытереть пол тобой, — веселая улыбка на его красивом бледном лице за мгновение превратилась в оскал. Было в ней что-то жуткое, звериное, жаждущее. — Что ты там, кстати, говорил про сквибов? Я не расслышал. Повтори, пожалуйста.

— Пошел ты! — морщась и стараясь не застонать, Прюэтт сплюнул и попытался подняться. Антарес угостил его Депульсо, впечатывая обратно в пол. Глухой звук резкого соприкосновения черепа с поверхностью стал музыкой для ушей.

— А если так?

Энгоргио. Вингардиум Левиоса.

Потрепанная китайская жующая капуста увеличилась в размерах и повисла, ощерившись огромной пастью точно над распластанным Леандером. В глазах его Блэк наконец увидел такую приятную тень страха. Запах крови призывно щекотал ноздри, дразнил, будто умоляя не прекращать. Лицо, измазанное красными пятнами, искаженное гримасой таких противоречивых эмоций, кожа — надорванная, кое-где висящая лоскутами… Антарес с трудом подавил желание дотронуться до нее, чтобы ощутить горячую липкую квитэссенцию жизни на подушечках пальцев. Он присел на корточки и, наклонившись, уточнил притворно-доверительным шепотом:

— Тебе стоит извиниться. Перед нами обоими. И навсегда забыть то слово, что так неосторожно вылетело из твоего грязного рта. Иначе мой зеленый растительный друг подерет тебя так, что говорить ты сможешь еще не скоро…

— Эй, это уже совсем не смешно! Вы же его покалечите! Ребята, прекращайте! — Юноша покосился на подавшую голос гриффиндорку, Крессиду Блюм. Та нахмурилась, гневно скривившись и подавшись вперед, но палочку она предусмотрительно не поднимала.

— Когда это закончится, зависит только от нашего дорогого рыжика. — Сэллоу ухмыльнулся ей.

Блэк притворно задумался:

— А ведь он прав. Прюэтт, прекращай, видишь, никому не нравится твоя упертость.

Тот упрямо поджал губы:

— Ты не посмеешь.

Кажется, он начинает оправляться от страха. Нет, нет, так не пойдет…

— И почему же? Меня накажут? О боже мой, мне страшно!

Антарес шевельнул палочкой, и капуста совершила стремительный рывок, клацнув монструозными зубами в считанных сантиметрах от тела рыжего. Тот заорал от неожиданности и, проявив чудеса ловкости и скорости, отшатнулся назад, отползая. Ах, нет, кажется, его все-таки задело — на груди парня расплывалось красное пятно.

Блэк медленно подошел к чудной композиции. Размеренный, чеканный стук каблуков по каменному полу в давящей тишине почему-то показался Прюэтту особенно жутким. Он поднял взгляд на нависшего над ним врага и внезапно почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ни тени неуверенности, жалости, сомнений не было в этих глазах, с насмешливым прищуром взирающих свысока, лишь искорки жестокого веселья. Блэк явно не собирался останавливаться. Леандер снова рывком попытался подняться — это единственное, что ему оставалось. Но не успел.

— Фас!

Снова стремительный взмах палочкой, и огромные клыки капустного кочана вспороли кожу, разрывая предплечье руки, которой парень попытался автоматически закрыться. Прюэтт, с трудом сдержав крик боли, снова откатился, не давая вцепиться зеленому монстру в себя окончательно.

— Куда же ты? — Антарес, ухмыляясь, покачал головой, — Тебе жалко пару кусочков мяса для моего бедного голодного китайского питомца? Ну и жестокая же ты мразь, а!

— Ладно, ладно, ты, гребаный псих, я извиняюсь, понял, мать твою?! — в голосе рыжего послышались нотки истерики.

Блэк сделал вид, что раздумывает.

— Не идеально, но… сойдет. И еще кое-что, — он снова угрожающе навис над Прюэттом, — Если ты вздумаешь поныть кому-нибудь из учителей о своей расцарапанной роже, у нас состоится еще один разговор. Только без свидетелей я уже сдерживаться не буду… То же касается и остальных.

Блэк окинул взглядом сокурсников и предвкушающе сощурился, будто подобное развитие событий и правда могло бы его порадовать. На самом деле, он бы сказал, что вероятность того, что его выходка дойдет до преподавательского состава школы весьма велика. Невозможно запугать всех. По крайней мере, не с первого раза. Прюэтт, однако, жаловаться не побежит, видимо полагая, что подобное унизит его еще сильнее. Он жаждал разобраться с Блэком самостоятельно — тот читал это в его глазах, полных злобы и обиды. У Леандера была неплохая окклюментная защита, но сейчас эмоциональная и физическая встряска ослабила ее, и Антарес действительно мог сказать, как будет вести себя его противник.

Повинуясь взмаху палочки, злосчастная китайская жующая капуста уменьшилась и упала на пол, больше не удерживаемая волей юноши.

Профессор Чесноук вернулась лишь спустя десять минут. За это время Антарес аккуратно прибрался, вернув перевернутый горшок обратно на место, а также уничтожив раскиданную землю, капустные листья и пятна крови. И гриффиндорцы, и слизеринцы успели несколько отойти от произошедшего, Прюэтт отправился в больничное крыло в сопровождении Лоуренса. Его травмы лишь выглядели страшными. Антарес отлично осознавал, что по-настоящему калечить однокурсника на глазах у такого количества народа — плохая затея. Не то чтобы Блэка волновала моральная сторона вопроса — при других обстоятельствах он с удовольствием не сдерживал бы себя. Однако сейчас его задачей было шокировать, напугать до дрожи в коленях и преподать болезненный, но не несущий серьезных последствий урок, потому все свои действия приходилось четко контролировать. Увы.

Отсутствию на месте двух студентов Чесноук крайне удивилась:

— Похоже, вас стало меньше. А где мистер Прюэтт и мистер Дэвис?

Блэк спокойно посмотрел на нее:

— Произошел… Капустный инцидент. Леандер запнулся и случайно уронил на себя горшок с одним кочаном. Все в порядке, он уже отправился к мадам Блэйни за помощью в компании Лоуренса.

Темнокожая гриффиндорка, кажется ее звали Натсай Онай, уже давно избавленная от Петрификуса, возмущенно попыталась что-то сказать. Но Антарес среагировал быстро — невербальное Силенцио, наколдованное неуловимым движением палочки, заткнуло внезапно влезшую любительницу добиваться справедливости. Чесноук не успела ничего понять — Блэк стоял в толпе, к тому же повернутый к ней левым боком, а Натсай и вовсе находилась где-то в задних рядах. Юноша многообещающе посмотрел на Онай из-под прищуренных век и едва заметно, но красноречиво покачал головой.

Профессор тяжело вздохнула и с укором обозрела пятикурсников, поправив цветочную шляпу:

— Ни на минуту вас не оставить. А вроде бы уже взрослые, сознательные люди… Ладно, у нас осталось еще немного времени, давайте попробуем успеть закончить с тентакулами. Возвращайтесь по местам, пожалуйста.

* * *

Остальные уроки прошли обычно. История магии и астрономия не преподнесли сюрпризов, если не считать таковым тот факт, что первую преподавал призрак. Это было необычно, но не более того. Скорее разочаровывала его манера подачи материала — Антарес впервые видел, чтобы такой интересный предмет превратили в настолько унылую нудятину. Интриги, предательства, войны, неожиданные повороты, древние легенды и современная политика, так неразрывно связанная с последствиями действий и решений магов прошлого, причины и следствия… Разве такое может быть скучным? Как оказалось, может, и профессор Биннс приложил все усилия, чтобы это доказать.

Астрономию же вела Сатьявати Шах, волшебница с ярко выраженными индийскими корнями и не менее заметным индийским акцентом. И на контрасте с Историей магии ее урок оказался для Блэка истинным наслаждением. После занятия он, не удержавшись, не упустил случая помучить преподавателя дополнительными вопросами, в ответ получив весьма лаконичные и крайне понятные объяснения, а также советы по необходимой литературе и даже, на свою голову, дополнительное задание. Профессор действительно буквально горела наукой, казалось, для нее не существовало в жизни ничего важнее звезд. Это делало ее, пожалуй, излишне резкой и требовательной к собственным студентам, большая часть из которых не разделяла подобного энтузиазма. В конце концов, предмет был достаточно сложным и, ко всему прочему, теоретическим — никакой практики заклинаний здесь не предполагалось, потому совершенно очевидно было, что многим на первых курсах он казался абсолютно бесполезным. Этакий факультатив для общего развития, который почему-то является обязательным.

Те же, кто позже хоть немного сообразили разобраться в вопросе, знали, что астрономия неразрывно связана с ритуалистикой, частично рунами, немного высшим зельеварением и вообще почти всей магией, что творится без использования волшебной палочки. Тем не менее, к тому моменту нагнать программу уже оказывалось достаточно сложно. Две трети учащихся отступались, не желая тратить силы, лишь кое-как дотягивая собственные оценки до «Удовлетворительно» и полагая, что в жизни эта дисциплина им не пригодится.

Антарес мысленно фыркнул. Конечно, для того, чтобы работать перекладывателем бумажек в Министерстве или сочинить очередное заклинание самомоющейся посуды не нужно углубляться в тайны волшебства. В этом суть современных магов — жизнь по инерции, желание идти по пути наименьшего сопротивления, восприятие собственного дара как чего-то банального, вроде инструмента для завязывания шнурков.

После уроков он все-таки смог найти путь к библиотеке и при помощи мадам Пергамм, местной хранительницы знаний, добыть себе комплект учебников — потрепанных, конечно, и явно прошедших через немалое количество студенческих рук, но в его положении ставших спасением. Запросив также справочники и необходимую указанную дополнительную литературу, Блэк, нагруженный вполне физически ощутимой тяжестью знаний, направился в гостиную Слизерина.

Здесь было тихо. Большая часть студентов или пропадали где-то на улице в попытке насладиться последними теплыми осенними деньками, или разбрелись по помещению, в основном бездельничая. Какие-то старшекурсники заняли стол с волшебными шахматами, кучка младших, затаив дыхание, пялилась в огромное, до потолка, окно, выходящее в глубины Черного Озера, видимо надеясь увидеть проплывающую мимо русалку. Солнечный свет, проходя сквозь толщу воды, приобретал зеленоватый оттенок, придавая гостиной мистический, потусторонний дух за счет необычного освещения.

Однако спокойно погрузиться в учебу Блэку сегодня, похоже, было не суждено. Едва он устроился с кружкой чая и неизменным карандашом для пометок в руках у тепло потрескивающего магическими дровами камина и сосредоточился на новообретенной книге, как в соседнее кресло аккуратно опустился Оминис с явным желанием побеседовать.

— Прошу прощения, что прерываю, — Гонт говорил тихо и будто куда-то в сторону, снова совершенно игнорируя необходимость поворачивать лицо к собеседнику, — Однако, думаю, есть некоторые вещи, которые нам стоит обсудить.

Антарес оторвал взгляд от пожелтевших страниц и выгнул бровь:

— И что же это? Дай подумать… Прюэтт и его капустные приключения? Или попытка встроить меня в факультетскую иерархию?

Оминис имел на удивление хорошую защиту разума — Блэк ставил на то, что семья Гонтов озаботилась обучением отпрыска основам — потому с легкостью прочесть, как именно пройдет разговор, не представлялось возможным.

Его собеседник чуть приподнял уголки губ в намеке на холодную улыбку:

— Скорее первое. Видишь ли, Леандер и Себастиан имеют долгую и весьма бурную историю взаимоотношений. Мне приходится в этом участвовать, поскольку Сэллоу мой друг, однако я приверженец идеи, что конфликты стоит разрешать при помощи дипломатии.

— Все мы видели чудесный пример агрессивной дипломатии на ЗоТИ, не так ли? — Блэк фыркнул.

— Увы. И удивительно, что кроме факультетских очков, никто из них не получил иных последствий. Однако, две драки за день — это слишком. И инициатором второй был ты. Я полагаю, что, хотя твой поступок выглядит крайне гриффиндорским, это не до конца так, я прав?

Антарес хмыкнул, сощурившись:

— В проницательности тебе не откажешь. Впрочем, мне любопытно было бы узнать твое видение событий.

Оминис откинулся на спинку кресла и, заложив ногу на ногу, задумчиво покачал носком дорогой туфли.

— Мне кажется, в тот момент, затевая поставить Прюэтта на место при помощи угроз и насилия, ты отлично понимал, что против всех гриффиндорцев тебе одному не справиться. Поверь, Себастиан с Леандером, скорее всего, погавкались бы и разошлись — они знают, когда стоит нарываться, а когда уже хватит. Однако, отвечая на мимоходом брошенные слова подобным образом, ты буквально вынудил моего друга встать рядом с тобой и поддержать твой демарш — иначе, молчаливо стоя в сторонке, он показал бы, что, в отличии от тебя, проглотил вторую часть оскорбления, ибо слова к тому моменту уже мало что значили и возможны были лишь действия. Вместе с ним пришлось вмешаться и мне — таким образом, ты просто использовал нас обоих для решения своих проблем и утверждения пошатнувшегося было в глазах остальных собственного статуса, показав, что ты не изгой-одиночка, которого легко пошпынять, а за тебя вступятся минимум два других студента Слизерина.

Блэк покрутил карандаш в пальцах и криво ухмыльнулся:

— И что с того? Все мы друг друга используем, Гонт, кто-то осознанно, кто-то нет. Я увидел возможность — я решил рискнуть. В конце концов, действительно был не иллюзорный шанс того, что вы не станете вмешиваться. В таком случае я бы может и разрешил ситуацию, а вот об эффектности пришлось бы забыть. Однако никто не принуждал вас силой — я лишь создал условия.

Оминис поджал губы:

— Ожидаемо. Тогда я вынужден настаивать: не лезь. Не втягивай в свои игры меня, а тем более Себастиана. Иначе мне придется принимать меры, а я этого не люблю.

— Думаю, тебе стоит позволить своему другу говорить самому за себя. По-моему, он был бы не прочь повторить, — Антарес захлопнул книгу, до сих пор лежащую у него на коленях, и сцепил пальцы в замок, — Кроме того, ты опоздал. Игра уже началась, и больше вовсе не от меня зависит, будет ли Сэллоу в ней участвовать. Наша жертва агрессивной флоры не оставит случившееся так просто, для него делом чести будет расправиться со всеми троими. В его восприятии обидчики сейчас неотделимы друг от друга — мы вместе выступили против, и вместе должны будем получить свое. Не лучше ли в таком случае давать отпор сообща?

Гонт покачал головой:

— В твоих словах есть резон, но… я тебе недостаточно доверяю, Блэк. К тому же, не смотря на обоюдною неприязнь, Себастиан и Леандер никогда не заходили дальше безобидных дуэлей в коридорах и банальных дежурных оскорблений. Ты же усугубил конфликт, и, похоже, вывел на новый уровень, достаточно жестко унизив Прюэтта перед всем однокурсниками и до смерти напугав. Знаешь… — Оминис повернулся и вперился в собеседника отсутствующим взглядом, — Возможно ты удивишься, но я считаю Леандера неплохим человеком. Да, он не сдержан на язык, но они с Сэллоу друг друга стоят. Ты вряд ли в курсе, с чего это началось, а между тем, именно Себастиан сделал все, чтобы часть Гриффиндора его возненавидела.

— Не знаю, зачем ты мне это рассказываешь, но это и правда любопытно, продолжай, — Антарес усмехнулся.

— Затем, чтобы ты понимал, почему я настолько против эскалации. Это все так нелепо и бессмысленно, что давно должно было закончиться само, однако эти два упрямых барана не желают идти на попятную. А если влезешь еще и ты со своими чудесными методами, ситуация резко станет еще хуже. Уже почти стала.

— Ты ходишь вокруг да около, — Блэк постучал кончиком карандаша по подлокотнику, — а между тем, я до сих пор не понимаю, чем тебе так приглянулся этот гриффиндорец и почему конкретно мы не можем преподать наглому рыжику еще пару жестких уроков вежливости.

Оминис раздраженно вздохнул.

— Потому что Прюэтт этого не заслуживает, ясно? Случайно брошенная фраза не стоит того, чтобы унижать его подобным образом. Понимаю, почему ты отреагировал столь… резко. Однако я знаю этого гриффа четыре года. Я знаю, что он не обычный школьный задира, как тебе могло показаться. Он способен на благородные поступки, ему не чуждо понятие дружбы и чести.

— Ты тронул меня до глубины души, — Антарес саркастично скривил губы, — Однако сейчас разве это имеет значение? Ты всерьез думаешь, что мне есть дело до того, насколько у человека, вставшего на моем пути, доброе сердце? Что меня заботят проповеди о мире и любви?

Оминис, вновь натянув на лицо ледяную маску отстраненности, выпрямился:

— Я думаю, Блэк, что, если ты еще раз выйдешь за рамки, либо решишь потренировать на ком-то из нас свои способности к манипуляции — будь готов к последствиям. На данный момент я просто обозначил собственную позицию и достаточно детально пояснил причины, почему ее придерживаюсь. Надеюсь, ты понял меня.

Сделаю вид что согласен с бредовыми пацифистскими требованиями — получу союзника. С другой стороны, форма, в которой они высказаны, не предполагает равноправного сотрудничества… Да, с Оминисом каши не сваришь. А вот с Сэллоу все должно быть проще. Пожалуй, стоит все же подыграть немного Гонту, без его ценного мнения с Себастианом не договориться. А после, через некоторое время, и сегодняшний уговор, и сам Оминис перестанут быть нужны.

— Угрозы, попытки поговорить по душам, снова угрозы… Как мило. — Блэк резко подался вперед, впившись пальцами в подлокотники кресла, — Нет, звучит как-то не страшно. В следующий раз старайся лучше. Я буду действовать так, как посчитаю эффективным, Гонт. Впрочем, в те моменты, что ты будешь на моей стороне, я подумаю о том, чтобы держать уровень жестокости и унижений в тех границах, в которых обозначит его сам Прюэтт.

Оминис поджал губы, но все же кивнул:

— Приемлемо.

Больше не сказав ни слова он, равнодушным кивком попрощавшись с Блэком, встал, расправил несуществующие складки на мантии и удалился.

Антарес задумчиво посмотрел ему вслед. Интересное начало учебного года. Сегодня лишь второе сентября, а он обзавелся уже одним недругом. И парой не очень надежных союзников. Лестранжа за врага пока считать рановато, скорее за недоброжелателя, а вот гриффиндорец…. Правильно ли он сделал, что полез на рожон? С одной стороны, это выглядело импульсивно и опасно — угрожать и запугивать гораздо лучше без свидетелей. С другой… Он считал, что именно сейчас это нужно было сделать демонстративно. Можно было бы огрызаться словесно — но вряд ли подобное оказалось бы эффективно, всех не заткнешь. Однако, если пару раз преподать жесткий урок на глазах у толпы — слишком говорливые задумаются, стоит ли оно того. Конечно, в таком случае необходимо учитывать последствия и риски — как в виде наказания, так и испорченных отношений. Но Блэк считал, что это справедливая цена. Теперь ему оставалось лишь следовать выбранному пути — отступать уже поздно. И не выказывать ни страха, ни жалости, иначе сам не заметишь, как окажешься на дне.