Хела Поттер (джен)

Прямо передо мной пролетел шарик с крылышками, залетая в Дырявый Котёл, а за ним сразу же побежал табун детей, которые ещё младше, чем я. Я было посторонилась, но, как оказалось, это было необязательно: вход в заведение, что стал высокой аркой, расширился, предоставляя свободный проход для всех присутствующих, а когда все дети вбежали внутрь, то сжался обратно до своих прежних размеров. Дамблдор, понаблюдав за моей реакцией с минуту, улыбнулся в бороду и начал потихоньку двигаться вперёд, всё ещё держа меня за руку. Идя по вымощенной разноразмерными гладкими камнями улице, я вертела головой из стороны в сторону, стараясь увидеть, услышать и охватить всё вокруг. Множество зданий, что стояли по краям широченной улицы, были с огромными витринами, которые были заставлены самым разнообразным и трудноопределимым товаром. Люди в остроконечных шляпах и мантиях ходили туда-сюда, они смеялись, разговаривали, зависали перед витринами, заходили в здания, гладили низлов, сов, змей, маленьких дракончиков, лягушек, летучих мышей, деревянные корешки и ещё множество других самых разнообразных животных, некоторые из которых я вообще никогда не видела. Там были и яркие, даже огненные, птицы, но были и те, что вызывали чувство дождя, а другие ассоциировались у меня с молнией, и это лишь то, что я успела заметить, мельком проходясь взглядом по разнообразнейшему животному миру Косой Аллеи.

Но не одни животные были столь разнообразны. Тут и там стояли различные деревья, вокруг которых летали огоньки, переплетались лозы, и я даже заметила парочку, что поливали друг друга. Люди же были тоже самые разные. В самом начале мне бросились в глаза те, что были в остроконечных шляпах и мантиях, но было и множество других, кто носил и более привычную мне одежду: официальные костюмы, сарафаны, цилиндры, шляпки, трости, майки, джинсы, кофты, штаны, сапоги, кроссовки, туфли и ещё множество других самых разнообразных видов одежды, названия которых я так и не выучила, хоть тётя и настаивала, что это очень важно.

Лавки же были очень необычными. Кроме захватывающих дух витрин, были и те, где сверкали названия перед входом, двигались вывески, буквы на некоторых перебегали на места друг друга, складываясь во вполне понятное название из очевидной тарабарщины. Некоторые здания возникали между других, стоило мне только посмотреть в их сторону, другие же исчезали, как бы прячась и стесняясь показываться мне на глаза. И всё вокруг гудело, звенело, пело и призывало настроиться на трату всех своих денег, ведь всё, что здесь продаётся очень важно и, безусловно, нужно. Вся эта улица вызывала у меня ощущение праздника, и радостная улыбка не сходила с моего лица всю неспешную прогулку до одного из зданий, что как бы гордо выступило вперёд, стоило лишь нам подойти поближе. Как же здесь весело!

— Вот мы и пришли к нужному месту, — поглаживая бороду, сказал Дамблдор. — Думаешь, стоит войти или ещё погуляем? Я знаю отличное место, где подают отменное мороженое, но не советую заказывать у них «загадочные вкусы», всё же шанс попробовать вкуснейший десерт не стоит той сотни самых разнообразных и не всегда съедобных вкусовых испытаний, что придётся преодолеть.

— Мороженое? — спросила я, наклонив голову.

Я давно не ела мороженое и уже было согласилась на предложение Дамблдора, но от здания рядом повеяло… грустью. Оно как бы спрашивало: «Неужели я хуже мороженого?» Я сразу же посмотрела на лавку с вывеской «Олливандер» и множеством больших палочек, что летали рядом с ней и выводили в воздухе разнообразные фигуры. Само же здание прекратило гордо выступать и как бы расстроенно «задвигалось обратно», хоть и не сдвинулось со своего места ни на миллиметр. Увидев это, я сразу же проговорила скороговоркой:

— Конечно, ты лучше мороженого. Мы сейчас же зайдём к тебе и выберем самую лучшую палочку, — закончила я и с затаённым дыханием начала наблюдать, как здание вновь «гордо приосанилось».

— Вот как, — задумчиво сказал Дамблдор и тоже посмотрел на здание, — тогда мы сходим сначала за всем нужным, а потом и передохнуть можно будет. Верно? — спросил меня он.

— Верно, — кивнула я в ответ.

Мы спокойно вошли в лавку, чем вызвали у неё удовлетворение, что оставляло впечатление хорошо проделанной работы. У меня похожее чувство возникало каждый раз, когда я полностью убирала свой чулан и комнату. В самом же здании было не так многолюдно, как на улице, но и мало их тоже не было. Помещение было большим, со множеством мягких кресел и диванчиков, а в конце помещения за широким столом, где сидели улыбчивые люди, виднелись ряды стеллажей, между которых ходили, как я думаю, работники этого магазина. Перед широкими же столами стояли небольшие очереди из людей, которые то забирали какие-то коробки, то отдавали, а некоторые просто разговаривали. В одну из таких очередей мы с Дамблдором и встали. Люди перед нами были взрослыми и носили мантии с интересными узорами, что переливались и, кажется, медленно перетекали в совершенно другой рисунок. Я не прислушивалась, о чём они разговаривают, но общий посыл показался мне доброжелательным.

Очередь перед нами быстро уменьшалась, и не прошло и пяти минут, как мы уже стояли перед стойкой с работником магазина, который, смотря в какие-то свои записи, заученно проговорил:

— Добро пожаловать в лавку Олливандера. Мы предлагаем самый широкий выбор волшебных инструментов. Вы желаете заказать что-то особенное или купить уже изготовленные экземпляры?

— Приятно вновь увидеть тебя, Том. Вижу, после выпуска дела твои идут хорошо, — добродушно сказал Дамблдор, кладя руку на стол.

— Директор Дамблдор, — резко подняв голову, сказал Том и расплылся в счастливой улыбке, — как же я рад вас видеть. Да, вы правы, дела и вправду идут хорошо. Скоро мне могут доверить изготовление некоторых инструментов, но пока я лишь набиваю руку.

— Я и не сомневался в тебе, — удовлетворительно произнёс Дамблдор, — всё же твой талант был очевиден.

— Ха-ха, — смутившись, засмеялся работник, но практически сразу же продолжил: — Так вы сегодня по делу зашли? Помню, сегодня прилетела школьная сова с вашим сообщением, но я думал, что вы пойдёте сразу к мастеру Олливандеру.

— О, я к нему и собирался, но сам понимаешь, что лучше сначала узнать, не занят ли он, а уже потом решать, что делать. Да и разгуливать по чужой мастерской, как у себя дома, я не привык, — сказал Дамблдор.

— Ну да. Вы, наверное, правы, — задумчиво ответил работник. — Я сейчас же попрошу кого-нибудь вас проводить.

— Буду благодарен, — кивнул Дамблдор, и мы отошли в сторону удобных диванчиков.

Прождали мы недолго, но я успела оценить мягкость подушек. К нам подошла девушка, которая радостно поздоровалась с Дамблдором и, пока мы шли, завязала с ним непринуждённый разговор о «минувших днях». Было бы интересно послушать про Хогвартс или магический быт, но беседа быстро стала напоминать так любимые тётей разговоры с подругами, где они обсуждали, кто как из знакомых устроился, так что я быстро перевела своё внимание на окружающее пространство. В коридоре, по которому нас вели, были интересные обои, что мерно светились, а деревянный пол под ногами даже не скрипел, а как-то чуть мягко прогибался. Заинтересовавшись, я начала сильнее наступать на пол, что совершенно не отражалось хоть каким-то звуком. Дерево у меня под ногами больше напоминало мягкий ковёр, что приятно прилегает к ступням. Это занятие так меня увлекло, что под конец пути я уже скакала по полу, на что пол упруго подбрасывал меня невысоко в воздух. Очнулась же я от столь интересного занятия, когда Дамблдор сказал:

— Спасибо, что проводила, Вероника. Думаю, ты скоро найдёшь милого сердцу человека.

— Всегда пожалуйста, директор. Спасибо вам за совет, — сказала девушка и открыла нам дверь, что ничем не отличалась от тех, которые мы уже проходили. — Олливандер уже вас ждёт.

Мы вошли в комнату, что была заставлена высокими полками с коробками. Везде были какие-то палочки, а некоторые из них летали, гонялись друг за другом, обменивались вспышками, а некоторые просто лежали и отдыхали. Само же помещение было просторным, светлым, с большими окнами. Здесь также были те удобные кресла и столик, а ещё массивный стол посреди комнаты, за которым сидел старик и рассматривал какой-то волос. Дамблдор, войдя в комнату, ничего не сказал и чего-то ждал, наверное, пока Олливандер закончит своё занятие. А когда я начала ходить вокруг и рассматривать палочки, что как будто красовались передо мной, не выказал какого-либо протеста, так что я смело продолжила своё занятие. Палочки были самыми разнообразными. Они отличались не только цветом, стилем выполнения, узором, длиной, шириной, украшениями, но и впечатлением, что производили на меня. Некоторые были любопытными, другие — придирчивыми, третьи — властными, четвёртые — остроумными, пятые — исцеляющими, шестые — страшными, седьмые — осторожными, восьмые — испугавшимися, девятые…

— Вижу, вас захватило разнообразие палочек, мисс Поттер, — раздался рядом со мной голос Олливандера, который наблюдал за мной уже несколько минут.

— Они такие разные, даже если и похожи внешне, — сказала я, рассматривая «близняшек», одна из которых тяготела к красивому звучанию, а вторая предпочитала молчать.

— Верно, мисс Поттер, — довольно сказал Олливандер, — не бывает двух одинаковых палочек, даже если материалы и мастер, который их изготовил, были теми же. Вам понравилась какая-то из тех, что вы уже просмотрели? — спросил он меня, чуть подумав.

— Ммм, — задумалась я, осматривая пройденный путь, а потом повернулась к старику, который стоял прямо за моей спиной, и сказала: — Нет. Они все очень хорошие, но чтобы прямо понравиться… не думаю.

Олливандер носил тёмную мантию без каких-либо узоров, морщины на руках и лице показывали его возраст лучше любых слов, а седые, короткие волосы дополняли образ мудрого старца. Он был чем-то похож на Дамблдора, но без бороды и старше.

— Вот как, — задумчиво сказал он, — очень жаль, тогда нам стоит подобрать вам, мисс Поттер, палочку, что будет так же необычна, как и вы, — вопреки своим словам, Олливандер совсем не жалел, мне даже показалось, что он был несказанно счастлив.

Олливандер поманил меня за собой вглубь помещения, а Дамблдор молча последовал за нами, осматриваясь вокруг с таким же интересом, как и я. Мы вошли в смежную комнату, где было ещё больше палочек, что сразу же направили всё своё внимание на вошедших.

— Я помню, как ваши родители покупали у меня палочки, мисс Поттер, — начал говорить Олливандер, взмахивая рукой. Большинство палочек сразу же взмыли в воздух и отлетели в сторону, оставив лишь несколько лежать на своих постаментах. — Их палочки были хорошими, как и сами люди, что их носили. Мисс Эванс так радовалась своей покупке, что бросилась обниматься, яркая и порывистая девушка. А вот мистер Поттер лишь дисциплинированно поблагодарил меня, но я видел в его глазах затаившихся бесенят, что должны будут показать себя, стоит лишь ослабнуть контролю родителей. И палочки были им под стать. В вашем же случае, мисс Поттер, всё сложнее и проще одновременно. Вы не добры и не ярки, как ваша мать, но при этом открыты и не терпите лжи ни своей собственной, ни окружающих. Вы не показательно послушны, как ваш отец, и не скрываете внутри свои порывы, нет, если вам что-то не нравится, то вы незамедлительно об этом сообщите и не будете мириться с внешним воздействием, что будет пытаться контролировать вас силой, но уж если вас убедить в правильности какого-либо поведения, то и вы усмирите свой норов, соглашаясь с такой необходимостью. Всё это влияет на то, какая палочка вас выберет, и я могу предложить вот эти варианты, — проговорил Олливандер своим убаюкивающим голосом, закончив сортировать палочки, положив их на специальные стойки.

Палочки, что не были удостоены предстать передо мной, с интересом наблюдали представление, как и Олливандер, который отошёл к Дамблдору. Я же с интересом посмотрела на представленные палочки. Все они были необычны и показательно отстранённы. Создавалось такое впечатление, что не только я оцениваю их, но и они меня. И спустя минуту гляделок я почувствовала, что могу выбрать любую палочку. Все они одобрили меня и были бы рады работать вместе, но меня всё же что-то останавливало. Я не понимала, что именно, но, кажется, палочки поняли и указали мне куда-то в сторону. Повернув голову, я увидела на постаменте серую палочку с тёмным основанием, из которого идёт вязь тёмных узоров, что полностью покрывали серую древесину. Сама же палочка была… бесчувственной, холодной и при этом тёплой: контрастной. Когда я повернула в сторону постамента с необычной палочкой, которая даже и не думала подчиняться взмахам рук мастера Олливандера, взрослые ничего мне не сказали, а значит, я могу попробовать и эту.

Чем ближе я подходила, тем сложнее становилось сделать следующий шаг. Палочка как будто говорила, что всяким слабакам к ней не стоит даже и подходить, не то что трогать. Но для меня это лишь значило, что я должна сделать следующий шаг, ведь я, может, и плакса, но точно не какая-то немощная девочка, которая не может хорошенько вдарить за всё плохое. И вот я стою перед палочкой, которая возвышалась на постаменте. Увы, дотянуться до неё я не могла, так как руки были коротковаты, что сразу же отозвалось насмешкой со стороны палочки и издевательским посылом, что можно было интерпретировать как: «Возвращайся, когда ручки да ножки будут подлиннее». Но я точно не могла. У меня была лишь одна попытка, и если я сдамся сейчас из-за своего роста, то эта палочка никогда меня не признает, даже если я вернусь и попробую снова. Это моё предположение сразу же подтвердили остальные палочки, что даже заохали от негодования, на что серая палочка лишь презрительно фыркнула. Слёзы невольно скопились на моих глазах, и я впилась взглядом в столь привередливую палочку. Я взглянула в саму её суть так глубоко, как не позволяла себе ни с одним живым существом. Всё окружающее пространство размылось и стало неважным, оставив лишь меня и выбранную мной палочку, до которой я не могла дотянуться.

В ответ на мой взгляд узоры на палочке мерно засветились тёмным серебром, выказывая неудовольствие от такого наглого обращения. Мой же взгляд утонул в самой глубине палочки, открывая её тайны. За всем надменным и пренебрежительным фасадом скрывалась одинокая жизнь, что слишком сильна для всех вокруг, но убеждённость в собственном превосходстве не даёт укрепиться сомнениям в выбранном пути, оставляя лишь простую и понятную прямую, по которой та стремится пройти, а если встретит препятствие, то разнесёт его на куски или прогрызёт себе путь по ровной и уже давно намеченной прямой. Увидев всё это, я поняла одну простую истину: лишь сильнейший достоин держать её в руках. Тот, кто не побоится сложностей, тот, кто пройдёт свой путь с высоко поднятой головой и не склонится под давлением ни внутренним, ни внешним, тот, кто будет сильнее всех и при этом не остановится на достигнутом.

Всё это отдавалось где-то внутри меня лёгким ностальгическим чувством, и я ослабила хватку на своей магии. Жизнь среди тёти и дяди научила меня её сдерживать, ведь всякий раз, когда моё баловство выходило из-под контроля, Вернон и Петуния очень злились и отчитывали меня, вбивая в голову простые истины. Например, что не стоит поднимать машину дяди, когда он опаздывает на работу, не стоит сжигать новые шторы тёти, не стоит высоко летать над землёй, не стоит копаться в сожалениях людей, не стоит оживлять игрушки Дадли, не стоит собирать нечаянно разбитую вазу магией, не стоит менять цвет всего подряд… и ещё тысяча всех этих «не стоит». Каждый мой проступок был разобран моей тётей до мельчайших подробностей, чтобы я понимала, почему то, что я делаю, неправильно. Хоть и было это объяснение в очень экспрессивной форме, но я всё же вскоре начала понимать, что не все веселящие меня забавы так же веселы для всех остальных, и начала сдерживать свои порывы. Сейчас же палочка хочет демонстрации силы. Не просто хочет, а жаждет найти достойного, который будет совершенствовать сам себя и её саму. Того, кого можно принять равным.

Воздух вокруг меня задрожал, и я впервые за несколько последних лет свободно выдохнула. Я уже начала забывать, как это было прекрасно — дышать полной грудью и пропускать через себя магию. Наконец, вовне изливался несдерживаемый поток, и это было прекрасно. Я чувствовала, что могу сотворить всё, что взбредёт мне в голову. Взлететь? Не вопрос. Поджечь здесь всё? Легче лёгкого. Затопить? Тоже можно. Раздробить на мелкие кусочки всё вокруг? Нужен лишь щелчок пальцев. Я вновь посмотрела на палочку, как бы спрашивая её вердикт, но мне ничего не ответили. Палочка просто лежала и пыталась… сбежать. Последняя моя мысль сразу же заставила палочку поторопиться, и она буквально взмыла в воздух. Я ничего не понимала. Я же показала свою силу, разве нет? Так почему же она убегает? Недостаточно?

Моя облегчённая улыбка уступила слезам, и я взмыла в воздух за этой обманщицей. А если силы всё ещё недостаточно, то надо просто выпустить больше. Пропустить через себя больше магии. Усилить напор. И тогда эта привереда точно признает меня, но это возымело обратный эффект. Она поднялась ещё выше и, кажется, пыталась найти место, где можно спрятаться и переждать. Переждать? Что переждать? Ты же сама искала силу, разве нет? Почему моя сила не подходит? Почему ты меня не принимаешь? Ответа мне никто не дал, но он уже не был мне нужен. Раз меня не хотят принимать, то я заставлю. Прогрызу путь к тому, чего желаю.

Устремившись за палочкой, я не смотрела по сторонам всё ещё полностью сосредоточившись на палочке, что нагло обманула меня. Меня! Злость и негодование смешивались, добавляя мне стремления, а палочка всё не могла сдаться. Она пролетала под столами, между стеллажами, огибала людей и зверей, залетала в висящие в воздухе огромные капли воды, пролетала сквозь огненные смерчи и сильные ливни, а я гонялась за ней, вообще не сбавляя скорость, а лишь наращивая её. И вот, тянясь за ней всем телом, я наконец ухватилась за тёмную ручку, и это сразу же изменило всё. По телу прокатилась тёплая волна, что сразу же вымыла мою обиду и оставило лишь ясное ощущение одобрения и прошедшего испытания. Ведь силу надо не только показать, но и доказать, что ты не пустобрёх.

От накатившего облегчения я засмеялась так громко и от всей души, что слёзы злости и раздражения, сразу же преобразились в слёзы веселья и радости. А выразить все свои чувства я решила в одном очень импульсивном поступке. Вскинув руку с моей палочкой вверх, я пропустила через неё поток магии, что всегда проходил сквозь моё тело. В ясное небо сразу же выстрелила ветвистая молния, громыхая так сильно, что отдавалась во всём моём теле. Когда же эмоции наконец чуть отпустили, я наконец осмотрелась вокруг. Множество людей и животных смотрели на меня, висящую в воздухе посреди улицы. В их взглядах было столько разных эмоций, что я чуть растерялась, но вскоре послышались первые хлопки, а некоторые даже начали свистеть. А потом единицы людей в толпе подняли свои палочки и тоже запустили в небо по молнии, среди этих людей были и Дамблдор с Олливандером, к которым я поспешила спуститься.

— Я ведь ничего не испортила? — чуть опасливо спросила я взрослых, теребя палочку.

— Ох, что вы, мисс Поттер, конечно, нет, — по-доброму улыбнувшись ответил Олливандер. — Лучше пойдём отпразднуем столь необычную покупку. Альбус, у тебя же есть свободное время? — спросил он, поворачиваясь к задумчиво гладящему бороду Дамблдору.

— У меня весь день свободен, Гарриик, — кивнул директор Хогвартса.

— Замечательно, — хлопнул в ладоши Олливандер, а затем повёл нас через уже успокоившуюся толпу.