Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

Утром на выходе из гостиной Гарри встретил Почти Безголовый Ник.

— Сэр, директор Макгонагалл очень просила вас зайти к ней, — сказал сэр Николас, с почтением склонив голову в круглом плоеном воротнике.

— Привет! — откликнулся Гарри. — А откуда такой официальный тон, Ник? Я чем-то тебя обидел?

— О, нет, конечно же, мистер Поттер! — воскликнул призрак. — Я лишь из глубочайшего к вам уважения...

— Брось, Ник, — нахмурился Гарри. — Хотя бы ты не начинай, пожалуйста. И так проходу никто не дает. Спасибо, я зайду к профессору Макгонагалл прямо сейчас.

— Директору, Гарри, — мягко поправил его сэр Николас, улыбаясь. — Она теперь директор Хогвартса.

Горгулья, охранявшая кабинет директора, уже была как новенькая. Однако, она, едва взглянув в его сторону, пропустила Гарри безо всяких паролей.

На стенах кабинета по-прежнему висели портреты директоров школы. Но обстановка изменилась. Исчез насест для Фоукса, у стены появился большой кованый сундук с затейливой вязью. Добавилось книг. Гарри с радостью отметил, что Распределяющая Шляпа была на своем месте. Она была такая же, как всегда, и почти не пострадала от огня. Годрик Гриффиндор знал свое дело: огонь Волдеморта не смог всерьез навредить его зачарованной шляпе.

Директор Минерва Макгонагалл была энергична и деловита. Едва она увидела Гарри, ее бледное лицо просияло улыбкой.

— Боже мой, Поттер! Рада вас видеть! Проходите!

— Я тоже рад видеть вас, профессор!

Макгонагалл извлекла из воздуха два кресла, пригласила его сесть.

— Вчера я узнала, что вы вернулись в школу, но вас нигде не могли найти, — начала она. — Потом мисс Уизли сообщила, что вам удалось снова открыть Выручай-комнату. Это так?

Он кивнул. И коротко, не вдаваясь в детали, рассказал о произошедшем.

Макгонагалл растроганно произнесла:

— Мне приятно думать, что все эти годы я была вашим деканом, Поттер. И я хотела спросить, что вы собираетесь делать дальше? Понимаю, что у вас не было возможности подумать. Но, может, вы хотели бы закончить обучение в следующем году? В сложившихся обстоятельствах, я полагаю, вам будет непросто, но я приложу все усилия, чтобы у вас была возможность спокойно закончить образование и сдать экзамены ЖАБА.

Гарри, чуть помолчав, ответил:

— Спасибо, профессор Макгонагалл. Я пока сам не знаю, что буду делать дальше. Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать. А сейчас у меня тоже есть одно важное дело к вам. В этом кабинете следует повесить портрет директора Снегга.

— Но, Поттер...

— Да, профессор. Я был несправедлив, потому что многого не знал. Омут памяти. Он показал мне. Он успел показать мне. И в последние секунды своей жизни он думал не о себе, а о нас. Вы же слышали, что я говорил Волдеморту в Большом зале?

Гарри рассказал ей всё остальное. Макгонагалл внимательно слушала. Затем поднялась.

— Вы правда этого хотите, Поттер?

— Да, профессор. Северус Снегг видел в жизни очень мало радости и еще меньше справедливости. В том числе и от моего отца. Я сам, как выяснилось, многим ему обязан. Как, впрочем, и все мы.

Гарри помолчал. И добавил:

— Хотя бы сейчас, после его смерти, мы должны всё сделать правильно.

— Да, пожалуй, вы правы. Спасибо, Поттер. Я рада была услышать все это. Мы всем откроем правду о Северусе. И я лично сделаю все возможное, чтобы его доброе имя было восстановлено, а портрет появился в этом кабинете. Обещаю вам, Поттер!

Гарри взглянул на нее и спросил тихо:

— Где вы похоронили его, профессор Макгонагалл?

— Недалеко от Дамблдора, — ответила директор. — Рано утром. Решили, что так будет лучше. Ни к чему было привлекать внимание...

— Да, вы правы, — кивнул Гарри.

Он сделал еще одну паузу и, наконец, осмелился задать следующий вопрос, который его волновал.

— А что сделали с...?

Он поперхнулся, не закончив фразу. Но Макгоннагал его поняла.

Так Гарри узнал, что мертвое тело Волдеморта трансфигурировали в камень и бросили в Черное озеро. С мертвыми пожирателями смерти поступили так же. Русалки унесли пригоршню камней на самое дно.

Гарри тепло попрощался с директором Макгоннагал и вышел из кабинета. На душе немного стало легче. Оказалось, что ему было очень важно хотя бы отчасти восстановить справедливость, пусть даже и так запоздало. Пусть это даже ничего не могло исправить.

Снегг… Ему пока было сложно разобраться в том, что он сейчас чувствовал и думал о своем профессоре зельеварения. Столько язвительных замечаний и откровенных унижений сразу всплывали в памяти, столько бессильной ярости порой кипело у него в груди... Но все эти неприятные воспоминания застилал только один образ. Кровь, хлещущая из прокушенного горла, и едва слышный предсмертный шепот, тускнеющий взгляд черных глаз. «Посмотри на меня…»

Гарри поежился, будто от порыва ледяного ветра, и быстро пошел вниз, среди снующих всюду людей ища глазами ту, которая в эту минуту была нужна ему больше всех на свете.

По счастливой случайности он столкнулся с Джинни у входа в Большой зал — она с группой других волонтеров переправляли огромные камни на верхние этажи. Они встретились взглядами, Джинни что-то шепнула на ухо Ли Джордану, стоявшему рядом, и, опустив палочку, тут же подошла к Гарри.

— Пойдем, — коротко бросила она, беря его за руку.

Они молча вышли из замка и медленно пошли в сторону Хогсмида. Не дойдя до ворот с крылатыми вепрями буквально два десятка шагов, Гарри остановился и увлек Джинни в сторону от дороги, к густому кустарнику, который плотно окутывал стволы нескольких старых деревьев.

— Вот, сюда, — наконец, произнес он, подходя к плоскому камню, лежавшему в тени большого дерева, полностью скрытому в зарослях. — Это место не видно с дороги.

Он стянул с себя толстовку, положил на камень. Джинни улыбнулась и села. Он сел рядом, обхватив ее за плечи обеими руками.

— Что ты? — тихо спросила девушка, гладя его по руке. — Ну, расскажи мне все. Я по одному твоему взгляду поняла…

Гарри судорожно вздохнул, опустил голову ей на плечо и крепко сжав ее узкую ладонь.

— Для начала мне нужно почувствовать, что я живой, — выдохнул он едва слышно. — Посидишь со мной немного? Они же не станут упрекать тебя, что ты удрала, не закончив работу?

Джинни фыркнула, потом погладила его по голове, пропуская через пальцы непослушные черные волосы.

— Моя главная работа это ты, — ответила она. — В замке три сотни человек, которые прекрасно справятся и без меня. И плевать, кто что скажет.

— Я вчера весь день думал, — сказал Гарри печально. — Пока разгребал Выручай-комнату. Джинни, ты должна знать. Я наверное никогда из этого не выберусь… Это всю жизнь будет преследовать и мучить. И… Я не хочу… Это слишком тяжело, понимаешь? А ты еще совсем девчонка, у тебя вся жизнь впереди. Ты ведь не обязана… И с моей стороны взваливать на тебя всю эту жуть…

Джинни вздрогнула, потом схватила его за плечи.

— Один раз я послушала тебя, Гарри, — сердито и быстро заговорила она. — Я не могла тогда пойти с тобой. Не только из-за того, что ты мне наговорил на похоронах Дамблдора. Прежде всего, из-за Надзора, провались он пропадом. Я несовершеннолетняя. Я была бы только обузой для вас троих. Только поэтому ты ушел один. В неизвестность, в пустоту. И…

Она делала паузу, сглотнула и продолжила:

— Это был самый жуткий год в моей жизни. Даже не надейся: больше я не попадусь на твою удочку, Гарри Поттер. Через два месяца мне исполнится семнадцать, если ты помнишь. И единственная причина, по которой я когда-нибудь смогу оставить тебя — это если ты перестанешь меня любить. Если я пойму, что стала тебе в тягость. Ну? Скажи мне это, глядя в глаза, и я уйду.

Он тяжело вздохнул.

— О, Джин… Ты даже не представляешь…

Он тихо поцеловав ее ладонь и уткнулся в нее, дыша тяжело и медленно. Девушка снова погладила его по голове.

— Меня совершенно не интересует вся эта благородная чепуха, которую ты так старательно готовил, — продолжила она. — Так что можешь даже не начинать.

— Я теперь хорошо понимаю Люпина, — проговорил Гарри, наконец, поднимая голову и с печалью глядя в глаза любимой. — Почему он изо всех сил пытался избавить Тонкс от самого себя…

— И даже он отказался от этой глупости! — воскликнула Джинни. — Даже он понял! Гарри! Послушай меня, пожалуйста.

Она схватила его за руку и крепко сжала в ладонях.

— Я знаю, через что ты прошел, — взволнованно продолжила она. — И не рассчитываю, что у нас все будет легко и просто. Но все это неважно, поверь мне. Потому что…

Голос у нее вдруг осекся. Она взглянула в любимые зеленые глаза, не в силах продолжить фразу. Потом вздохнула и проговорила срывающимся шепотом:

— Когда Хагрид… Когда я увидела тебя у него на руках… Именно в то мгновение я поняла, что… Гарри. Ты должен навсегда запомнить это. Ты — мой воздух. Я дышу, только пока дышишь ты. Я могу жить, только если жив ты. Это было чудо, когда ты вдруг появился из ниоткуда, когда мы все думали, что ты… Какое-то невероятное чудо вернуло мне тебя, а теперь ты хочешь раствориться где-то во тьме, чтобы не обременять меня своими проблемами, так что ли?? Даже не надейся!

— Мне страшно, Джинни, — устало произнес Гарри, глядя на свои ботинки. — Мне очень страшно.

Она обняла его, словно маленького мальчика, успокаивая и гладя по голове.

— Все пройдет, милый, — прошептала она, с болью глядя на него. — Все потихоньку образуется. И теперь я всегда буду с тобой.

— Я будто сваливаюсь в какую-то пропасть, — с отчаяньем прошептал он. — И я не хочу утащить в нее и тебя, понимаешь? Ты достойна лучшего, Джинни. Я хочу, чтобы ты была счастлива. А не тратила свою жизнь на никчемного размазню, который шагу не может ступить без чьей-то помощи. Ты должна жить на полную катушку, а не разгребать чужие руины…

— А я всегда любила руины, — ехидно бросила Джинни. — И я не вижу размазню. Я вижу человека, которому нужно время, чтобы прийти в себя. То, через что ты прошел... Гарри, удивительно не то, что ты сейчас не справляешься... А то, что ты вообще в здравом уме. Любой давно спятил бы на твоем месте. Знаешь, я уже давно поняла, что могу быть счастлива, только если на этом свете есть ты. Не бодрый герой с обложки, а ты. Такой, какой есть. Такой, как сейчас. Настоящий. Без притворства. Слабый или сильный, веселый или грустный, без разницы. Мне нужен только ты. Любой. Целиком. И если ты еще любишь меня так же, как прежде, то давай просто закроем эту тему раз и навсегда, хорошо?

Он тяжело вздохнул и прижался к Джинни еще крепче.

— Ты… — прошептал он едва слышно. — Там, в лесу… Единственное, о чем я сожалел в ту минуту, что больше никогда не увижу твои глаза, Джинни. Что никогда не смогу поцеловать тебя. Это безумие, конечно, но мне даже показалось, что я почувствовал запах твоих волос… А потом — всё.

Она взяла его голову в ладони и прильнула к губам. Тихо, нежно, будто боясь спугнуть, боясь навредить кому-то очень хрупкому и беззащитному… Гарри чуть вздрогнул. Слеза скатилась у него по щеке. Джинни поймала ее губами, поцеловала его в лоб и снова прижала к себе.

— И после этого ты еще хочешь куда-то сбежать? — проговорила она, судорожно переводя дух. — Гарри, знаешь, почему ты вернулся? Потому что кто-то там, наверху, отлично знает, что я не могу без тебя дышать. Я бы не смогла это вынести. Правда. А для нашей семьи потерять сразу двоих — это было бы слишком…

— Что ж, — вздохнул он, сжимая ее в объятиях. — Если ты так хочешь… Я люблю тебя, Джинни. Если бы ты только знала… Я иногда смотрел на карту Хогвартса, на точку с твоим именем. Надеялся, как дурак, что ты как-нибудь почувствуешь, что думаю о тебе. Знаю, что глупо. Но я все равно смотрел…

— А я ведь чувствовала, — улыбнулась Джинни. — Иногда сквозь сон. Будто ты стоишь рядом с моей кроватью. Но мне казалось, что я просто схожу с ума от тревоги за тебя. Мне каждый раз хотелось вскочить и обнять, но когда я открывала глаза, тебя уже не было… А еще знаешь...

Она вздохнула взволнованно.

— Той ночью. Мне в какой-то момент показалось, что ты совсем рядом. Я тогда помогала одной раненой девочке и вдруг... Такое странное чувство, будто стоит руку протянуть и... Безумие, конечно.

Гарри промолчал. Он вспомнил, как уходил от нее, не оглядываясь. Как чудовищным усилием воли отрывал от нее сердце и мысли. Как в груди будто что-то умерло в это мгновение, как мир живых стал стремительно удаляться от него, становясь картонным и нереальным... Ни к чему ей знать, подумал он.

— Если ты однажды уйдешь, я умру, — сказал он, растерянно улыбнувшись. — Просто умру, Джинни.

— Значит, ты будешь жить вечно, — фыркнула она в ответ, снова приникая к его губам.

Солнечные лучи вплетались в ее блестящие рыжие волосы и Гарри казалось, что этот теплый золотой свет проникает прямо ему в грудь.