На грош пятаков (гет)

Что случилось бы с неосторожным чиновником, который на полном стадионе Наполи решил бы поспорить с невыносимым и заносчивым Диего Марадоной? «Наш Диего выигрывает для нас кубки, мы срываем куш у букмекера, когда удар Диего вырывает победу на последних минутах, и каждые выходные мы приходим смотреть на игру Марадоны, а не слушать какого-то хмыря, которого мы вообще в первый раз видим!» — так сказал бы любой болельщик той самой, легендарной команды.

Вот так подумали и однокурсники Гарри, которых тотализатор Фреда и Джорджа развлекал уже почти год — не говоря уж о выигранном Турнире, зарезанном василиске, Тайной комнате, философском камне и многом другом, о чем можно будет всю жизнь рассказывать и детям, и внукам, которые будут читать в учебниках о том, что творилось рядом с тобой.

— Я вас там не видел, — резко сказал Гарри Амбридж, и Гермиона встала рядом с ним. — Вас не было там, где умирал Седрик — почему вы теперь рассказываете мне, как это было? Я не напрашивался на этот Турнир — вы, ваше Министерство завалило безопасность, а теперь вы собираетесь отболтаться в лживых газетных статьях?

— Если дойдет до палочек, два галеона против одного, что наша парочка вынесет толстуху, — шепнул Дин Шемасу.

— Ищи дурака, я полгалеона не дам, — отмахнулся Шемас.

— Вам будет назначена отработка… — попыталась возразить Амбридж, и вот тогда класс с удовольствием сорвал ей урок, а Гарри и Гермиона просто ушли.

Следующий класс на урок не пришел, еще один — тоже сорвал урок, но отработку почему-то получил только Гарри, и, конечно, следы отработки, вырезанные на руке Гарри пыточным пером, Гермиона заметила сразу.

— Если ты собираешься ее убить, пойдем вдвоем — может, будем сидеть в соседних камерах, — предложил Гарри, увидев по лицу Гермионы, что она совсем не врала, когда говорила, что била бы того же Петтигрю сразу и наповал.

— Дамблдор говорил, что есть вещи похуже смерти, — напомнила Гермиона. — Подожди-ка, я поговорю с Фредом и Джорджем.

Фреду и Джорджу герой их тотализатора был нужен здоровым, желательно — довольным жизнью, и обязательно — не заключенным в Азкабан за убийство идиотов, на которых даже шестая заповедь не распространяется — в ней написано «не убий», но не идиота же, это все знают. И все же идея, поданная Гермионой, их удивила и даже немного потрясла. И почти так же их удивил Теодор Нотт, который подошел к ним после завтрака.

— У Поттера проблемы с новой училкой, — без обиняков сказал Нотт. — Думаю, рано или поздно он ее убьет — она все-таки не Лорд, а у него даже с Лордом счет 3.5 : 0.5. Я на его свадьбе на шестом курсе полторы тысячи снять могу, если он к тому времени не сядет — коэффициент 15:1 это мощь, а Грейнджер на шестом курсе будет уже совершеннолетняя. Я Уложение Законов читал, я знаю, что эмансипация — это не только когда девки с лозунгами бегают. У вас идеи есть, как эту Амбридж окоротить?

— Не совсем у нас, но есть, — признал Фред, прикинув, что за полторы тысячи галеонов даже мировоззренческий оппонент превратится в союзника.

— Но эта идея так ужасна, как будто прибыла с нижнего дна ада, — предупредил Джордж. — Ты как относишься к шантажу, дорогой наш змеиный друг?

— Положительно отношусь, если для хорошего дела, — кивнул Нотт, он все-таки не зря был сыном Пожирателя Смерти. — Людей еще нужно найти?

— Пару приведи, — согласился Фред. — Мы приведем несколько своих. Но важнее всего маскировка.

— Маски я вам сделаю, — пообещал Нотт, когда во исполнение благих пожеланий Распределяющей Шляпы в пустом классе вечером собралась пестрая компания, объединившая ребят с трех факультетов, которые все любили тотализатор. — Только если кто про эти маски что вякнет — память сотру так, что забудете даже, на какой факультет вас распределили.

— Что за маски-то? — спросил Голдштейн, и Нотт махнул в его сторону палочкой.

— Оп-па, — хором сказали Фред и Джордж, увидев на Голдштейне маску Пожирателя Смерти. — Понятно. Если нет других, сойдут и эти.

— Голоса надо изменить, — подсказал Уоррингтон. — Только не на пищащие, как этими вашими конфетками.

— Сделаем, — кивнул Фред.

— А теперь гвоздь нашей программы — адское зелье, — произнес Джордж.

— И аппарат колдограф, позаимствованный у Колина Криви, — добавил Фред.

— Это будет покруче твоих масок, Нотт, — предупредил Джордж. — Тем, кто в это впутался, назад дороги уже нет. И то, что вы все увидите, вы никогда не сможете развидеть.

Страшная беда постигла в следующие выходные Аберфорта Дамблдора — у него кто-то перерезал всех коз, а козел нашелся в таком истощенном состоянии, что даже не блеял, а попискивал.

А перед Гарри Фред и Джордж положили альбом с колдографиями, посоветовав ему сначала хорошо подумать, а потом открывать.

— Ты никогда не сможешь это развидеть, — предупредил на этот раз Фред.

— Это может поломать твою сексуальность и убить твое либидо, — добавил Джордж.

Гарри открыл альбом, сначала рассмеялся, потом снял очки, протер их, снова надел и закрыл альбом.

— Не, ребята, мне своих кошмаров хватает, — покачал головой Гарри и отдал альбом. — Как вы это сделали?

— Мы бы никогда не додумались до приворотного зелья с шерстью козла и как усилить его действие, но нам дали и зелье, и даже шерсть, — пояснил Фред.

— Если ты не догадываешься, кто, то лучше мы тебе говорить не будем, — дополнил Джордж.

— Я догадываюсь, — кивнул Гарри, он от Гермионы про это зелье слышал на каникулах, но все же не думал, что она не только довела зелье до ума, но и решилась пустить в ход, а близнецы в полной мере оценили его мужество, даже больше, чем после его рассказа про василиска.

— Она восхитительна, но иногда бывает просто жуткой, — осторожно сказал Фред. — Братик рассказывал нам еще после первого курса.

Следующей после Гарри альбом увидела Амбридж, неожиданно столкнувшаяся в пустом коридоре с Пожирателями Смерти в школьных мантиях.

— Посмотри-ка сюда, — предложил один из них довольно странным голосом, раскрывая перед ней альбом, а двое других поддержали Амбридж под руки, и это скоро понадобилось, а потом понадобилось и Силенцио, и дальше Амбридж уже смотрела на колдографии, заходясь в безмолвном крике, а альбом все никак не кончался.

— Я очень сочувствую этому козлу, — проникновенно сказал один из Пожирателей, — но газетчики не будут столь милосердны и выставят вашу с ним личную жизнь на всеобщее обозрение.

— Ты согласна с нами сотрудничать? — спросил Пожиратель с альбомом в руках, и Амбридж молча закивала и наверняка готова была уже и принять Метку, и рыть подкоп в Азкабан прямо под морем, но никак не ожидала выдвинутых ей условий.

— Либо ты сейчас же уезжаешь из Хогвартса и забываешь о нем, либо все, что делают Поттер и Грейнджер, всегда правильно, — сказал один из держащих ее под локотки высоких Пожирателей.

— И вообще не расстраивай нас, тогда на выпускном подарим тебе негативы, — поддержал его напарник.

Амбридж бережно увели в ее комнаты, и только когда фальшивые Пожиратели снова собрались вместе, Нотт движением палочки снял со всех маски.

— Тотализатору быть, дорогие партнеры! — провозгласил Фред, и Джордж дал ему пять.

— Это ужас, что мне пришлось снимать, мне кошмары уже второй день снятся, — пожаловался Голдштейн, он был падок на дешевизну и хотел на тотализаторе сорвать на грош пятаков, и вот куда его завело намерение слегка обогатиться.

— Кто дал вам это зелье? — поинтересовался Нотт. — Мы теперь повязаны, вы молчите про маски, мы будем молчать про зелье.

— Грейнджер, — признался Фред.

— И зелье, и идея шантажа были ее, — добавил Джордж.

— Она увидела на руке своего Гарри след от пыточного пера, и ее слегка перемкнуло, — пояснил Фред.

— Это у вас называется «слегка»? — переспросил Уоррингтон.

— Это у нее называется «слегка», — уточнил Джордж. — От наших конфет у клиента только кровь носом хлещет, или блюет он фонтаном, или вся задница у него в чирьях.

— Ну или можем кого отправить поболтаться между небом и землей несколько часов, — предположил Фред, который уже нашел в коридорах Исчезательный шкаф. — Но чтобы такое в голову пришло…

— В определенных кругах раньше бытовало мнение, что дух погибшего Темного Лорда вселился в Поттера, — задумчиво сказал Нотт. — Думаю, теперь мы можем считать эту гипотезу отвергнутой, но, если бы она отвергнута не была, я бы сказал, что Темный Лорд нашел свою Беллатрикс.

Ночные кошмары, порожденные событиями на кладбище Литтл-Хэнглтона, перестали мучить Гарри еще в середине июля. В первые ночи в одной постели он дергался и бормотал во сне, будил и даже пугал Гермиону, и она, обходясь на каникулах без магии, просто клала ему руку на лоб, что-то шептала на ухо, словно его отмаливая, и Гарри сначала перестал просыпаться среди ночи, а потом кошмары отступили совсем.

После возращения в Хогвартс к Гарри пришли другие сны: темный мрачный коридор, он на цыпочках, как вор… Во сне ничего пугающего не происходило, но Гарри тянуло к двери в конце коридора, которую он не хотел открывать — и более того, он осознавал, что это желание попасть за дверь не его, но почему-то имеет над ним власть. Гарри просыпался рывком, потом сидел на кровати в темной спальне — на душе у него было паршиво, и еще ему было, черт возьми, одиноко, потому что за лето он привык спать не один.

Сириус через сквозное зеркальце подал Гарри немало хороших советов еще в прошлом году, и Гарри не преминул воспользоваться зеркальцем и на этот раз.

— Директор говорил тебе про это не рассказывать, — задумчиво сказал Сириус, почесав бороду. — Да пошел бы он в жопу, директор! В общем, раз Вольдеморт возродился при помощи твоей крови, не исключено, что он может теперь насылать на тебя сны. В принципе, это похоже на легилименцию, наверно — я сам не легилимент, но легилиментов знал и получил от них пару хороших советов еще в прошлую войну. Легилимент не читает мысли, а заставляет заново проживать воспоминание, которое ему нужно. И вот если это воспоминание слишком болезненное или просто вызывает очень сильные эмоции, то человек, начав его переживать по приказу, просто выкинет легилимента из своей головы чисто из чувства самосохранения. Нам вот говорили как: если ты не окклюмент и не хочешь, чтобы добрались до чего-то важного, что ты сделал только что, просто обвари руку кипятком. Руку можно даже заклинанием потом залечить, если быстро взяться, а в мозгу воспоминание свяжется с болью от кипятка, и, как только тебя попробуют в этом месте прочитать, твой мозг сам легилимента выкинет. Никакой защиты мыслей, никакой окклюменции, способ простой как кирпич.

— Гермионы рядом нет? — спросил Сириус, прежде чем переходить ко второй части рассказа, и Гарри помотал головой. — Я просто тебе как мужик мужику хочу сказать. Короче, так же почти работает, если воспоминания связать с хорошим сексом. Тебя начинают читать, а у тебя по ассоциации сразу стояк на сто сорок градусов, пульс сто пятьдесят ударов и в голове одна порнография. Так что пользуйся с удовольствием.

— Что-то я не хочу, чтобы за мной подглядывали.

— А я о чем тебе говорю? Выкинешь супостата из головы с такой силой, что он до Азкабана кувырком будет лететь. И да, еще: легилименция — это семейное искусство, обычно отец сына учит или дядя племянника. Чужого в свою голову пускать нельзя, а то он там такого накопает… Даже с женой осторожно надо учиться: увидишь у нее в голове голого актера, а она в твоей — минет от соседки, даже если разберетесь, что это одни фантазии, осадочек останется. Поэтому лучше пользуйся простыми вещами и не учись окклюменции ни у Дамблдора, ни у Сопл.. Снейпа. Последнему вообще можешь сказать, что, чем лазить в голову гиперсексуальному подростку, пусть онанирует на журнал «Домовые эльфы».

Гарри и так на пальцах кидал, и этак прикидывал, и выходило, что на семь бед один ответ и надо идти вовлекать Фреда и Джорджа в очередное попрание школьных правил.

— Интересная мысль, — согласился Фред, услышав от Гарри, что многие классы в Хогвартсе простаивают и просто просятся, чтобы их переоборудовали под спальню.

— Даже обидно, что это не нам она пришла в голову, — добавил Джордж.

— Пользуйтесь, — предложил Гарри. — Мне чужих комнат не жалко. С трансфигурацией я помогу, только нужно продумать детали: как следует заколдовать дверь, чтобы никак нельзя было открыть снаружи и чтобы свет из-под нее не пробивался, то же самое с окнами, чтобы свет шел в них днем, но не из них ночью, и главное — нужно, чтобы все это дело быстро убиралось и быстро возникало обратно, как обстановка в палатке.

— Можно устроить, — чуть задумчиво сказал Фред. — Если мы спросим отца, как работают волшебные палатки, он даже обрадуется, подумает, что мы наконец занялись делом, а не приколами.

— Главное только, чтобы он никогда не узнал, зачем нам это нужно, — добавил Джордж.

С переделыванием классов под замаскированные спальни даже втроем они провозились целую неделю, и только в последний день спальни приняли окончательный вид: комната Гарри превратилась в подобие того, как его комната у Дурслей выглядела в июле, а вот близнецы сделали себе одну на двоих холостяцкую берлогу.

Вот тогда Гарри и подумал, что, возможно, он слишком многое принимает как должное. Фред и Джордж были не обделены женским вниманием и вряд ли долго остались бы холостяками после окончания Хогвартса, но одно дело пригласить девушку в Хогсмид или даже склонить к чему непристойному в темном пустом коридоре, а другое подойти и предложить: «Давай съедемся по нахалке на виду у всей школы, будем спать каждую ночь в одной постели и надеяться, что нас не исключат». Конечно, у Гарри был серьезный повод: ночные кошмары, возможная мысленная связь с Вольдемортом — Гарри подумал, что, может, стоило бы держать Гермиону от этого подальше и просто пригласил ее в красиво обставленную комнату вечером, а там как пойдет.

— Слушай, мне даже совестно, — шепнул Гарри, когда Гермиона устроилась спать на его плече, накрывшись горой одеял — с отоплением в пустующем классе дело обстояло плохо, а ни близнецы, ни Гарри, разогревшись от работы, об этом вчера не подумали. — Я нагло пользуюсь своей биографией — если бы не мои сны, от которых меня нужно спасать, ты бы, наверное, не согласилась здесь ночевать.

— Тебе что, приятно слушать, что я все равно бы согласилась? — уже немного сонно ответила Гермиона. — Если бы верила, что по ночам ты становишься одержимым — все равно бы согласилась. Если бы знала, что это опасно — все равно бы согласилась. Пока могу, я буду за тебя держаться — ты это учти.

— Ладно, я тебе тогда колыбельную спою, — улыбнулся в темноте Гарри, у него дома они слушали и Пинк Флойд, и Лед Зеппелин, и Дип Перпл, и Скорпионс, а в Хогвартсе, где не работает маггловская техника, им остались только баллады а капелла, и они иногда пели вместе песни мира, в котором они выросли.

Life is ours, we live it our way.

All these words, I don't just say,

And nothing else matters.⁽¹⁾

Спал Гарри теперь спокойно и просыпался счастливым, пару раз они даже чуть не опоздали на завтрак.

1) Послушать знаменитую песню Металлики можно, например, здесь https://youtu.be/tAGnKpE4NCI

Вернуться к тексту