Мальчик-который-готовил (джен)

Та история в зоопарке стала тайной, объединившей всю семью. Теперь у них было наглядное доказательство родства, куда там какому-то тесту ДНК!

Дадли каждую свободную минуту пропадал на заднем дворе, общаясь с ужиком — Петунии только и оставалось, как обязать Гарри присутствовать при этих «беседах»: всё же сын был «слышащим», но не «говорящим».

Петунии стало казаться, что их жизнь снова вошла в привычную колею, но… Иллюзия стабильности рухнула за две недели до одиннадцатого дня рождения Гарри Поттера, когда вместе с утренней почтой в ящике оказался конверт из плотной желтоватой бумаги, запечатанный сургучной печатью с оттиском заглавной «Х», окружённой стилизованными изображениями льва, орла, змеи и барсука. На лицевой стороне конверта изумрудными чернилами архаичным почерком было выведено:

«Мистеру Гарри Дж. Поттеру; Англия, графство Суррей, Литтл Уиннинг, Тисовая улица, дом четыре, каморка под лестницей.»

— Похоже, это тебе, брателло! — протянул Дадли, собравший у себя на полке практически всех героев любимого мультика про черепашек со странными именами, подозрительный конверт Гарри (сегодня была его очередь забирать почту).

На кухне повисла гнетущая тишина. Каждый думал о своём, однако их мысли сходились в одном — спокойной жизни пришёл конец.

— Что ж, открывай своё «письмо счастья», племянник, — вздохнула Петуния. — От судьбы не уйдёшь. Ты, наверное, лет с пяти чувствовал, что отличаешься от нас. До этого дня у меня ещё получалось держать твои способности в узде, отвлекая на кулинарию, но с каждым годом ты будешь становиться всё сильнее, и тебе нужно учиться в специальной школе.

— А если я не хочу? — набычился Гарри. — У меня, может, в планах было закончить среднюю школу и в кулинарный колледж поступить, а как я без основных предметов экзамены сдам? В этом же, как его, Хогвартсе, судя по названиям учебников, — он всё же вскрыл конверт и проглядел вложения, — обычных предметов нет…

— Ты ж моя умница, — чуть ли не впервые прижала к груди вихрастую макушку тётка. Дядюшка тоже одобрительно крякнул и прогудел:

— Если у тебя есть цель — иди к ней, и чем больше препятствий ты преодолеешь, тем слаще будет победа. Учиться можно везде — никто тебе не сможет запретить изучать общую историю, классическую литературу и английскую грамматику. Лёгкой жизни не жди, но зато точно не заскучаешь: терпение и труд всё перетрут!

Вдохновлённый неожиданной поддержкой родных, Гарри полез к Вернону обниматься. Тот, в смущении от такой внезапной тактильности племяша, прижал его к своему объёмному животу и, похлопав по спине, проворчал:

— Ну, будет тебе, малой, будет. Чай, не на всю жизнь расстаёмся — до начала учебного года ещё полтора месяца.

Этим же вечером, когда посуда после ужина была вымыта и убрана, а на кухне наведён идеальный порядок, Петуния присела за стол и махнула Гарри на место напротив — присоединяйся, мол. Заинтригованный, он последовал приглашению, прожигая тётку любопытным взглядом. Тяжело вздохнув, та заговорила:

— С первых минут, как только тебя увидела, я знала, что это случится: ты покинешь нас. А если вдруг не захочешь, — пресекла она возражения, готовые сорваться с уст племянника, — они сделают всё, повторяю — всё возможное, чтобы ты вприпрыжку побежал к ним. — Гарри наклонил упрямую голову к плечу и стал походить на взъерошенного воробушка. Петуния усмехнулась. — Не веришь, да? Ну, так слушай. Моё знакомство с волшебством началось в середине января одна тысяча девятьсот семьдесят первого года, когда в нашу дверь постучалась чопорная дама в зелёном твидовом платье в пол, из-под которого виднелись старомодные высокие ботинки на шнуровке, какие носили ещё в конце прошлого столетия…

При слове «волшебство» на лице Гарри можно было прочесть искреннее сочувствие: тётя явно перетрудилась на кухне. Однако к концу повествования он понял, что его тётушка ни капли не шутит и полностью в своём уме.

Каждый вечер она закрывала кухонную дверь и рассказывала очередную историю о мире магии. Про себя Гарри называл их «сказками тётушки Петунии», хотя чем дальше она заходила в своих воспоминаниях, тем менее привлекательной становилась для него магия.

Тридцать первого июля все, в любую секунду ожидая визитёров, были на взводе. Даже новейшая поваренная книга рецептов азиатской кухни с яркими фотографиями блюд, на которую Гарри облизывался последние полгода, вызвала на его лице только сдержанную улыбку и скупые слова благодарности.

Вот прошёл завтрак, обед, традиционный файф-о-клок с праздничным тортом от Петунии, и только все расслабились, как в дверь постучали. Если можно было так назвать тяжёлые удары, напоминавшие атаку тарана, от которых на кухне посыпалась извёстка с потолка. Вдобавок к этому безобразию послышался рёв раненого бизона:

— Гарри, малыш, я за тобой! Не бойся, маленький, я тебя спасу!

По обоюдному согласию Гарри направился открывать «спасителю», тогда как старший Дурсль потопал наверх за дробовиком, чтобы в случае чего оказать племяннику «поддержку с воздуха» прицельной пальбой с верхней площадки лестницы. В последнюю секунду щупленького Поттера загородил собой массивный Дадли, добродушно проворчав:

— Куда на амбразуру лезешь — лавры матушки спокойно спать не дают? — и, отодвинув щеколду, дёрнул дверь на себя.

На пороге стоял… великан. И дело было не только и даже не столько в богатырском росте (это чудо при желании мог играючи до «конька» крыши рукой достать), а в ощущении некоей иномирности этого «кадра».

Однако, очутившись перед раскрытой дверью, он, казалось, забыл, зачем ещё минуту назад со всей дури барабанил в дверь благовоспитанного английского семейства. Взгляд гиганта был мечтательно-отсутствующим, и он с упорством бубнил что-то себе под нос. Стоило Дадли отвернуться, как в руках визитёра появился мощный зонтик весёленькой розовой расцветки, которым тот ткнул себе в ладонь, на которой материализовался толстенный фолиант в потрёпанной обложке, который, судя по тонкому аромату сухих трав, был гербарием.

— Вот ведь — магглы, — бурчал себе под нос гигант, — а какие растения выращивают! Вон там, в двух домах отсюда, какая чудная грядка с шалфеем. А цветёт-то как — загляденье просто! Эх, мне бы небольшой пучочек этой травки — Северусу вместо чая насушить, а то скоро вороном каркать начнёт ото всех испарений его обожаемых зелий… А вон ещё розмарин — я его с закрытыми глазами учую — к мясу да рыбе первая вещь! А вон и морковка — и прошу заметить: никаких сорняков! — Тут он ткнул своим зонтом в грудь ошарашенного Дадли, из-за чего тот отшатнулся от странного гостя. Сфокусировав взгляд на нём, великан прогудел: — Гарри, да ты, я смотрю, совсем не малыш! Хотя на такой плодородной земле да с хорошим уходом… Слушай, а ведь если тут с овощами порядок, можно ведь и кроликов…

— Каких кроликов? — Сбитый с толку Дадли осторожно, одним пальчиком, отодвинул от себя всё ещё направленный на него зонтик. Из его складок высунулась любопытная мышиная мордочка и тут же спряталась обратно.

— Ну, как же, кролики ведь… Эх, чему тебя только магглы учат? Ну, ничего, это мы исправим.

Гарри порядком устал от этого, казавшегося бессвязным, бурчания и вышел из тени кузена.

— Здравствуйте, сэр. Гарри — это я. С кем имею честь?

Глаза великана перебегали с одного мальчика на другого, пока, наконец, не остановились на брюнете, и «гость», добродушно осклабившись, ответил:

— Так это… Хагрид я, — и, смутившись, снова зачастил: — А ты, Гарри, смотрю, похож на папку-то, да. На своего, в смысле, — добавил он, с опаской разглядывая тучного маггла, направлявшего на него странный металлический посох с верхнего этажа. — Ты бы поаккуратнее со своей железякой-то, — обратился к Вернону Хагрид, — не ровён час ребят заденешь.

— Тебя не спросил, как мне свою семью защищать! — прорычал тот. — Чего надо? — Он взвёл курок.

Но, похоже, великан был совершенно незнаком с понятием огнестрельного оружия, а потому, ничуть не испугавшись, сделал шаг вперёд и просто согнул ствол ружья так, что дуло уткнулось в пол. Вернон аж позеленел: хромированная сталь, словно тёплый воск, согнулась под пальцами этого недоумка!

Тут случилось сразу несколько вещей. Во-первых, верзила тихо буркнул: «Просил же — осторожнее!». Одновременно с этим Гарри как-то набычился и напрягся весь, и буквально через минуту на бузотёра вылился как минимум галлон воды. Охладившись столь кардинальным способом, тот вдруг застыл, переводя непонимающий взгляд со взрослых на Гарри и обратно. Доведённый же до ручки Гарри вдруг побледнел и начал заваливаться на бок — хорошо, что Дадли оказался рядом:

— Держись, брателло, не падай!

Хагрид быстро сориентировался и, развернувшись, подхватил Гарри у самого пола, словно пушинку.

— Куда его? — лаконично и пристыженно спросил он, на что обеспокоенная хозяйка дома также коротко ответила:

— На диван в гостиной, живо! — а сама скрылась на кухне. Через минуту она вернулась и сунула бессознательному мальчишке под нос пузырёк с какой-то зело вонючей («как моча джарви», — подумал великан) дрянью. Гарри сморщил нос и оглушительно чихнул. Все заулыбались.

— Так, — начал ещё бледный Поттер, обращаясь к «гостю», который, в общем-то, спас его от возможного сотрясения, — давайте попробуем сначала. Кто вы, откуда и зачем устроили такой шум?

— Хагрид я — хранитель ключей и лесов Хогвартса, — официально представился тот. — Меня сам Дамблдор, великий человек, попросил тебя за покупками, значится, сопроводить. Ты ж письмо-то читал? Он ведь не просто директор, а ещё и верховный чародей и председатель МКМ, да… Вызвали его на заседание, вот он мне и говорит: «Выручай, будь другом». А я что, я всегда «за»… Я ж тебя вот такусенького помню. Ты у меня на одной ладошке помещался.

Во время этой проникновенной тирады Гарри усиленно тёр переносицу.

— Ладно, Хагрид, допустим. А что, другие преподаватели директора заменить не смогли? Или не захотели?

— Так энто… — пробасил огромный ребёнок, — они все к магглорождённым разъехались — кто-то же должен им и про магию объяснить, и про школу рассказать. А я летом свободен…

— Ясно, — подавил тяжёлый вздох Гарри. — А что же Вы, Хагрид, безобразничать начали? Дверь чуть не выломали, разорались так, что, наверно, все соседи из окон повылазили, чтобы потом позлословить.

— Так директор же на меня чары специальные навёл, — отмахнулся Хагрид, — никто, кроме вас, меня видеть не должон.

— Просто блеск! — ещё сильнее разозлился Гарри. — Видеть, значит, не смогут. А слышать?! Вы ж такой ор тут подняли, что я удивляюсь, как соседи полицию со скорой и пожарными не вызвали!

— Так я ж говорю: чары на мне специальные — магглы даже если и заметят чего, быстро отвлекутся. — Гарри осталось только головой покачать.

— Проехали. Вопрос второй: на какие шиши я буду покупки делать? У дяди с тётей волшебной валюты — денег, то есть, — сжалился он над Хагридом, — нет.

— Не боись, Гарри: тебе мамка с папкой целое состояние оставили. На учёбу там, на сладости всякие, — успокоил тот. — Зайдём в банк сначала, он Гринготтсом зовётся (гоблины там заправляют, не люблю я их), а уж потом и по магазинам.

— Ну уж нет, — командирским тоном ответствовала Петуния. — Никто никуда сегодня не пойдёт: Гарри ещё слаб после обморока (это ж сколько силы надо вбухать, чтоб такую гору облить!), да и поздно уже. Не знаю, как в волшебном мире, а у нас все банки в шесть уже закрываются. Так что, Хагрид, придётся вам запастись терпением до завтра. Ужин будет готов через два часа. Нет, Гарри, лежи, отдыхай. Сегодня я сама справлюсь — у тебя всё же день рождения. — И добавила ему на ухо: — Ты лучше за гостем присмотри, чтоб не сломал чего.

— Вот же, голова моя садовая! — запричитал вдруг Хагрид. — У меня же и торт для тебя есть — сам испёк. — И на свет божий из необъятного кармана показалось… нечто. Скособоченное, будто на него сел кто, с зелёной глазурью и жизнеутверждающей надписью:

«З Днём Ражденя Гаqри!»

В общем, шедевр, есть который очень не хотелось. Пухлик же в него вцепился мёртвой хваткой и сказал, что на кухню отнесёт до ужина — его и отпустили с миром.

Только вечером он поскрёбся к Гарри и потихонечку поделился, что сие творение даже на кекс не тянет и уж точно не сравнится с выпечкой Гарри и тёти Петунии.