Проверено на грамотность 
Петуния Дурсль в изнеможении опустилась на диван в гостиной. Всю ночь Дадлик не спал — температурил из-за очередных зубок и заснул только под утро. Ну, и она тоже отключилась. В результате муж на работу ушёл голодный и злой. Да ещё это неясное предчувствие, будто случилось что…
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Петуния глянула на часы — десять утра. Стук повторился. Вздохнув, невыспавшаяся женщина сердито крикнула:
— Да иду я, иду! — и уже себе под нос добавила: — Кто ж там нетерпеливый такой?
На пороге стоял очень странный старик. Если коричневый твидовый костюм, заставший, наверное, последние годы правления королевы Виктории, и феску в тон, прикрывавшую макушку, ещё можно было извинить, то длинные седые лохмы и борода чуть ли не до колен, которую, видимо, для удобства, хозяин заткнул за ремень брюк, выходили за все рамки приличия. Незнакомец смотрел на неё печальным, всё понимающим взглядом. Петуния фыркнула: жалости от этого субъекта она точно не потерпит!
Затянувшееся молчание разорвал звук тихого старческого голоса:
— Здравствуй, Петуния!
Та в удивлении отпрянула:
— Мы знакомы?
— Ты мне писала, — ответил странный тип и, видя сомнение в глазах собеседницы, наконец представился: — Я — Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс.
«Началось…»
Петуния попыталась захлопнуть дверь перед самым носом визитёра, но тот очень ловко подставил свой ботинок.
— И что же нужно директору величайшей школы волшебства от меня, простой магглы? — не скрывая обиды, высказалась Петуния. — Неужели и мы на что-то годны?!
— Мне нужно поговорить с тобой, Петуния, — вздохнул Дамблдор. — И желательно в доме: новости не из приятных…
— Вы с приятными не ходите, — проворчала та, приглашая его войти.
Проводив гостя на кухню (чтоб не рассиживался), Петуния налила две чашки эрл грея и достала коробку со сливочным печеньем.
— Рассказывайте уж, что кота за хвост тянуть, — проворчала она, присаживаясь за стол. — Скоро у меня сын проснётся, нужно ему кашу сварить.
— Да-да, конечно, — затараторил Дамблдор. — Скажи, а ты давно видела Лили?
Петуния напряглась: при чём тут её беспутная сестрица?
— Почитай с самой своей свадьбы не видела. Её дружки-оболтусы на гостей торт «уронили», да ещё потом стояли и ржали как кони! Ну, я и попросила всех троих вон. А сестрёнка обиделась и после даже носу в дом родительский не казала, писем не писала, даже на свадьбу свою не позвала. Так что да, давно.
Пожевав по-стариковски губами, директор вздохнул (опять!) и тихо сказал:
— Лили с мужем вчера погибли.
«Так вот к чему сердце весь вечер было не на месте!» — подумалось Петунии, но вслух она сказала другое:
— А при чём тут я? Или вы даже похоронить её не можете, что к маггле пришли? Вам что, денег дать?!
Тот молча выслушал упрёки и продолжил:
— У Лили остался сын, Гарри. Она записала опекуном меня, но какой я опекун… Я с такими малышами только тетешкаться могу, а ведь их развивать надо, кормить тоже. А ты сама мама — где один, там и двое… А о деньгах ты не беспокойся — всё будет. У мальчика глаза Лили, — спрятав взгляд, надавил на больное Дамблдор.
— Где он? — жёстко спросила Петуния. Как бы то ни было, но оставлять ребёнка у этого старика она не собиралась.
— Я знал, что ты согласишься! — не тая облегчения, воскликнул тот.
А дальше было как в цирке: ловким движением руки директор достал из своей бороды (!!!) плетёную люльку с младенцем. Слов нет, одни междометия!
— Как?! — Одним словом Петунии удалось выразить своё удивление и негодование: ну, как можно было неизвестно сколько времени держать ребёнка там — он же мог просто-напросто задохнуться! Дамблдор же добродушно подмигнул ей и пустился в объяснения:
— Нет ничего сложного! Просто чары отвлечения внимания. Старик с корзиной выглядел бы подозрительно…
«Вы в любом случае выглядели бы подозрительно», — пронеслось в голове у Петунии, но опытная мамочка взяла верх над желанием поругаться.
— Почему он такой бледный? И холодный?! — Она мигом вытащила ребёнка из переноски и начала немедленно массировать ему ручки и ножки. — Дамблдор! Что вы сотворили с ребёнком?!
— Да ничего особенного! — возмутился тот. — Он всю ночь напролёт плакал — ну, я и дал ему зелье сна без сновидений! Мне, знаете ли, даже не сорок, чтобы всю ночь не спать!
Петуния вдохнула-выдохнула и взвыла пожарной сиреной:
— А дозу снотворного вы как для себя отмерили?!
— Ну да… Зато он уснул мгновенно, и даже аппарация его не разбудила.
Петуния в ужасе смотрела на старика: да его вообще нельзя к детям подпускать! Дать младенцу взрослую дозу!
— Так, господин Дамблдор, — еле сдерживаясь, прошипела она, — вы сейчас же покинете этот дом и никогда, я повторяю: никогда не переступите его порог снова! Только скажите, что мне делать, когда он начнёт чудить. Он ведь начнёт?..
— Вы имеете ввиду, когда у него начнутся всплески магии? Не волнуйтесь, раньше пяти лет их не будет, наверное… — Заметив, что у хозяйки дома задёргался глаз, Дамблдор зачастил: — Не переживайте так, Петуния! Просто отвлеките его, найдите ему занятие — и они потеряют свою разрушительную силу!
Мальчик на руках Петунии потихоньку завозился, приходя в себя. Она тут же положила его обратно в люльку и, забрав её у директора, сухо попрощалась.
— Всего хорошего, директор Дамблдор. Номер счёта, куда переводить ежемесячную сумму на содержание племянника, я вышлю по почте. Ведь моё письмо тогда дошло. — Она занялась приготовлением завтрака уже для двух мальчишек.
Несмотря на то, что племяш открыл свои космические изумрудные омуты и сел, его кожа по-прежнему оставалась синюшной, что наводило на нехорошие мысли. Петуния, тяжело вздохнув, взяла чашку-непроливайку и наполнила её чуть тёплой кипячёной водой. Потом, добавив туда чайную ложку соли, впихнула в ручки Гарри со словами:
— Выпей до дна, сейчас же!
Малыш сделал первый глоток и скривился, его глазки округлились до размера кофейных блюдец, но, наткнувшись на хмурый взгляд странной женщины, он безропотно продолжил пить солёную гадость.
Как только чашка опустела, Петуния резко подхватила его на руки и ловко надавила ему на корень языка. Животик малыша скрутило, и только что выпитая вода оказалась в кухонной мойке. Вместе с ней вышли и остатки зелья сна без сновидений — об этом свидетельствовал голубоватый оттенок рвоты.
— Ну, и слава Богу, — выдохнула Петуния: после этой, мягко говоря, неприятной процедуры у мальца на щёчках заиграл здоровый румянец, а с глазок спала пелена. — Вот Дадличек проснётся, и сядем завтракать. А пока идём, поищем, во что тебя переодеть.
Прекрасно понимая, что её полуторагодовалый сыночка раза в два крупнее Гарри, а значит, тот в его вещах попросту «утонет», Петуния, вздохнув, оставила люльку в комнате Дадли, а сама направилась на чердак, где пылился чемодан с маленькими костюмчиками сына. Ползунки и распашонки были сразу же отбракованы: хоть по размеру они подходили идеально, но Гарри уже мальчик большой и наверняка знаком с горшком — замучаешься расстёгивать и застёгивать кнопки на плечиках. Поэтому Петуния отобрала несколько пижамок с мишками и машинками, которые Дадли носил в свои полгодика, а также несколько пар носочков и бельё — на первое время хватит. Однако поход в магазин детской одежды, пусть и Оксфем(1), превратился в насущную необходимость.
Подхватив вещички, женщина тихонько спустилась с чердака, дошла до комнаты Дадли, открыла дверь — и обомлела. Гарри выбрался из переноски и, сидя на мягком ковре, играл с кубиками. Но как играл: подкидывал их вверх ручонками и с удивлением наблюдал, как они, подчиняясь всемирному закону тяготения, со стуком падали на пол. Обратив к ней непонимающий взор, мальчонка попытался пояснить своё затруднение:
— Ку! — сказал он, указывая на «непослушную» игрушку. — Бах!
— Конечно, — согласилась Петуния. — Кубики падают. А ты думал, они летать будут?!
— Тать! — радостно закивало чудовище. — Ку! Тать!
— Нет, молодой человек, — как можно строже ответила она. — В моём доме игрушки не летают! Это ненормально.
— Немально? — испуганно повторил малыш.
— Не-нор-маль-но, — по слогам повторила Петуния. — Это значит: так не должно быть. Ясно?
— Яна, — тяжело вздохнул ребёнок.
* * *
Когда Вернон вернулся с работы, жена встретила его с Гарри на руках. Муж насупился, спросил, где сын и откуда этот недокормыш взялся (по сравнению с Дидди малец и вправду выглядел заморышем). Петуния привела главу семьи на кухню и, пока раскладывала ужин, рассказала всю историю появления у них в доме второго ребёнка. Тот запыхтел, как рассерженный носорог, и заявил, глядя ей в глаза:
— Я терплю ночные вопли Дадли, потому что он — мой сын. Один писк со стороны этого — и я оформлю его в детдом!
Гарри будто понял. Он очень серьёзно посмотрел на Вернона и кивнул. А потом слез с рук тётки. Та, казалось, не обратила внимания — наверху вновь захныкал сыночка, и Петуния полетела успокаивать деточку.
А на следующее утро Дурслям из местного отделения банка Англии пришло уведомление об открытии на их имя депозитного счёта и наличии там ста двадцати фунтов (к нему прилагалось письмо на гербовой бумаге с печатью Гринготтса, что данная сумма будет переводиться на счёт ежемесячно). Очевидно, Дамблдор не стал тянуть резину, а, проконсультировавшись с юристами, без задержек перевёл деньги на содержание своего подопечного. А ещё через день в почтовый ящик бросили конверт формата А4 с полным пакетом документов на ребёнка: свидетельства о рождении Гарри, о взятии под его опеку, о браке и смерти его родителей, а также медицинская страховка — всё, что необходимо для легализации малыша в обычном мире. Этот факт примирил Вернона с присутствием в доме лишнего рта.
Гарри, потихоньку исследовав дом, стал регулярно зависать на кухне. Он не мешал, нет. Садился у входа на стульчике и сидел, смотрел — внимательно так. Петуния несколько раз порывалась прогнать мальчонку, но в последний момент останавливалась: а вдруг он с матерью привык так? Вот и повелось: глянет исподлобья на мальца — и к своим делам возвращается.
Только нет-нет, да задумается: что она малому скажет, когда тот начнёт про маму-папу расспрашивать? Ведь у неё даже крошечной фотографии их не было. Лили, как специально, всё подчистую выгребла, когда к своему женишку сбегала.
Чета Дурслей, посоветовавшись, решила сразу расставить все точки над «i» в отношении к ребёнку: он должен знать, что не родной, чтобы впоследствии, когда за ним придут, это не стало шоком. Вернон настаивал: мальчишка должен быть одет, обут, накормлен, не должен отставать в развитии, а вот сюсюкаться с ним — это уже лишнее.
Гарри поселили в комнату к Дадли, чтобы не разбирать игровую. Блондинчик поскандалил немного, но, убедившись, что игрушки соседа не интересуют, а мама относится с прохладцей, перестал обращать на него внимание.
* * *
Гарри каждый день чуть свет прибегал на кухню и следил за тётушкой, которая, сама того не подозревая, начиная заниматься любимым делом, сильно менялась. Куда девалась вся напряжённость и раздражительность? В такие минуты Петунию можно было сравнить с художником у мольберта.
Малышу очень хотелось поучаствовать в процессе, но попросить он боялся. Вот и сидел тихонечко на стульчике, как мышь под веником. А вдруг позовут? Так прошли четыре года.
Всё изменилось на его пятый день рождения.
По какой-то неизвестной причине в Дадли проснулось любопытство: куда это сосед исчезает из комнаты ни свет ни заря? Поэтому, проснувшись заранее, он проследил за чужаком до кухни, а заметив восторг в зеленющих глазах, смотрящих на священнодействия Петунии, сильно испугался: а вдруг он отберёт у него маму?! «Не бывать этому!», — решил Дадли, и влетев ураганчиком на кухню, столкнул задохлика с его места — нечего на его маму заглядываться!
Гарри упал, ударившись коленками и ладошками, и от обиды заревел — громко. Это был его первый плач в этом доме. Дадли со страхом оглянулся на мать: что-то будет… Петуния уже сделала шаг в его сторону, как случилось нечто невообразимое: вся свободная утварь — от кастрюлек и ковшиков до ножей и вилок — закружилась вокруг мальчишки, поблёскивая начищенными боками.
В первый момент женщина схватилась за сердце, ведь ножи были острыми, а некоторые кастрюли — тяжёлыми… Что останется от её худосочного племянника, если это всё на него свалится?!
Тут на память пришёл давний разговор с Дамблдором, вещавшим, что до пяти лет магия не проснётся. А что делать при выбросе? Гадкий старик так и не сказал…
Взглянув на племянника, Петуния заметила, что тот, заворожённо глядя на парад кастрюль, больше не плачет. Рядом, разинув рот, стоял Дадлик. «А он-то что забыл на кухне в такую рань? Ладно, будем решать проблемы по порядку, начиная с самых глобальных: первым делом остановить полёт посуды,» — метались мысли в голове несчастной женщины.
— Гарри, ты меня слышишь? — осторожно спросила она, а сердце так и стучало пойманной пташкой.
Мальчик, не отрываясь от чудесного зрелища, как же — кастрюли-сковородки его утешают, — энергично кивнул.
— Вот и умница, — впервые похвалила его Петуния. — А теперь попробуй вернуть всё на место. Только осторожнее, не урони.
«Вот так, будто ничего особенного не случилось. Главное, не заострять внимание на событии — тогда у ребёнка не возникнет желания его повторить». — Всё же чтение книг по детской психологии очень пригодилось.
Гарри понятливо кивнул, закрыл глазёнки и мысленно взмолился: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» А потом одним глазом с интересом наблюдал, как кастрюли-сковородки-ложки-поварёшки послушно разлетелись по своим местам. Ещё раз кивнув, на этот раз удовлетворённо, он послал кухонной утвари последнюю мысль: «Спасибо за помощь!», а когда увидел весёлых солнечных зайчиков, одномоментно вспыхнувших на всех поверхностях, понял, что это был ответ: «Не за что. Приходи, поиграем ещё!»
Сердечный ритм Петунии восстановился.
— Дадли, иди к себе. Помоги Гарри собрать вещи: с завтрашнего дня он будет жить внизу, поближе к кухне.
Счастливый бутуз побежал в комнату. Пожертвовав свою старую спортивную сумку, где до этого пылились принадлежности для бассейна, Дадли быстренько запихнул туда все вещи бывшего соседа и, прихватив его рюкзачок с учебниками и тетрадками, спустился обратно к кухне. Задыхаясь от быстрого бега, он спросил маму:
— Куда?
— Поставь пока у двери в чуланчик, папа придёт — решим.
Странный ребёнок подбежал к двери под лестницей и, открыв её, осмотрел помещение — оно оказалось небольшим, всего-то полтора на полтора, притом заставленное всякой мелочёвкой. Вынырнув оттуда, он кинулся на тётку с объятиями и благодарностями.
— Спасибо, спасибо, спасибо!
— Ты уже большой мальчик, Гарри, поэтому с завтрашнего дня будешь мне помогать, — строго сказала Петуния, с удивлением рассматривая сиявшего, аки солнышко, племянника. — И первое твоё задание: подготовить комнату к переезду. — Перед Гарри появилось средних размеров ведро и половая тряпка. — Сначала вытащим оттуда всё лишнее, а потом ты вымоешь пол.
Работа закипела: бутылки с бытовой химией нашли себе место в шкафчике в ванной, а тряпки и вёдра были сложены там же под раковиной. В каморке остались два стеллажика, на которые, предварительно отмыв полки, Петуния расставила учебники и художественную литературу Гарри. Вечером, когда домой вернулся Вернон, обстановка бывшего чулана обогатилась добротным креслом-кроватью — синим в крупную красную клетку, — а также классической деревянной партой со скошенной столешницей. Покряхтев, дядюшка добавил ко всему ещё и бра над письменным столом — «чтобы не тратиться потом на офтальмолога, если зрение у оглоеда сядет из-за того, что он в темноте сидит». А чтобы малец не сильно радовался, его предупредили, что содержать свою комнату в чистоте он должен сам, иначе получит по первое число. Впрочем, угрозы не возымели действия — Гарри был доволен, как слон: у него была собственная комната, где он мог заниматься своими делами и никто не будет портить его вещи.
* * *
На следующий день в шесть часов утра Петуния подошла к каморке Гарри и уже собралась постучать, как дверь распахнулась и на пороге показался племянник, у которого сна уже не было ни в одном глазу.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался он. — Что мы сегодня будем готовить?
— Какой ты шустрый! — усмехнулась тётка. — Мал ещё: посуду мыть будешь. И не приведи Господи, если разобьёшь.
Гарри огорчился, но ненадолго — мыть посуду тоже дело ответственное.
— Пока я сковородку на огонь ставлю, — продолжала ворчать Петуния, — иди, приведи себя в порядок: умойся, причешись. Грязнулям и неряхам на кухне нет места — ничего путного не сготовишь.
Племянник помчался выполнять поручение — только его и видели. Женщина покачала головой и грустно улыбнулась: она-то знала, как быстро проходит запал. Также было и с Лили — стоило ей понять, что на кухне нет места баловству и колдовству, как она охладела к кулинарии, — обидно. За грустными размышлениями Петуния не заметила возвращения Гарри — тот как обычно примостился у входа на табуреточке. Оглядев его критическим взглядом, она махнула в сторону окна:
— Иди к колонке — вон тому высокому шкафу, — открой дверцу и выбери себе фартук по вкусу. — Лили тогда накупила себе самых разных — и в цветочек, и в полосочку, и с рождественскими рисунками, а Петти, мечтая о дочке, сохранила. — И бандану на голову надень!
— Слушаюсь, тётя! — ответил Гарри. Перебрав все фартучки, он выбрал двусторонний синий, с завязками по бокам, а косынка в тон торчала из широкого кармана на подоле. Остальные были аккуратно убраны на место. — Я готов!
Бросив на мальчишку ещё один взгляд, женщина удовлетворённо кивнула: теперь, даже если он и намочится, с одеждой ничего не случится — и средство для мытья посуды, и жирные брызги останутся на фартуке. Нахмурившись, Петуния предупредила:
— Заруби себе на носу, Гарри: без фартука и с непокрытой головой на кухне не появляйся. Пятна от жира и соков, а также многих других продуктов очень тяжело выводятся. — Затем поставила к мойке скамеечку и, указав на неё, пояснила: — Ты пока ростом не вышел, так что не вздумай без этой приступки работать: всю кухню мне водой зальёшь.
— Хорошо, тётя, — ответил Гарри.
Вскоре на раскалённой сковородке зашкворчал бекон — пора разбивать яйца, четыре штуки: по два каждому взрослому. Детям же как обычно разведут мюсли — овсяные, рисовые или пшеничные хлопья с орехами и сухофруктами. Гарри узнал, что по утрам дядя пьёт американо — чёрный кофе без сахара; тётя, как истинная англичанка, всем напиткам предпочитала чай, а детям наливают сок — обычно фруктовый (апельсиновый, яблочный), но раз в неделю обязательно овощной (морковный, сельдерейный или свекольный).
— И ещё запомни, Гарри: на кухне всегда должно быть чисто. Особенно во время готовки. Освободилась какая-нибудь посудина — чашка там или тарелка, тем более кастрюля, — сразу мой, не складируй. А то, пока ты порядок наведёшь, все домашние с голоду озвереют…
Гарри от восторга чуть не пищал: ещё ни разу с ним столько не разговаривали. Он, чтобы не расстраивать тётю, старался запомнить всё по максимуму и от порученной работы не отлынивал.
Как только завтрак был готов, Гарри под чутким руководством тётки накрыл на стол — пока только для дяди, ведь ему на работу, — а они чуть позже поедят.
Петуния отметила, что у племянника, несмотря на его нежный возраст, любое дело в руках спорилось: что вчера, когда он мыл пол в своей комнатушке, что сейчас. И посуда, и сервировка стола — всё почти идеально. Значит, не просто так он четыре года за ней наблюдал — может, и выйдет толк из мальчонки.
Затем были обед и ужин, и каждый раз Гарри с радостью помогал: где посуду помыть, где продукты из холодильника достать (до полок он ещё не дотягивался — ростом маловат).
Постепенно Петуния раскрывала перед ним мир кулинарии: сначала, конечно, теория — чем сковородка отличается от сотейника и кастрюля от ковшика. И, конечно, способы готовки: жаренье, тушение, бланшировка — и всё это в процессе приготовления пищи. Она с упоением вещала, что она делала, как и почему так, а не иначе. А Гарри жалел об одном: что не мог это всё записать — слишком большой объём информации, а писал он пока медленно и с ошибками. «Вот был бы такой прибор, где можно свои воспоминания просматривать», — мечтал он.
* * *
А в конце года тётя Петуния занялась с Гарри каллиграфией — стала учить его писать пером. На удивлённые расспросы она скупо отвечала, что это укрепит его пальчики и поможет избежать травм при работе с ножом.
Теперь Гарри с удовольствием смотрел во время отдыха не глупые мультики, а магазин на диване, внимательно слушая рассказы о разной посуде и разнообразии ножей.
Заметив, с каким вниманием он следит за очередным кулинарным шоу, Петуния, хорошенько порывшись в закромах, достала из старого сундука на чердаке ещё бабушкин гастрономический справочник и принесла его Гарри. У того возникло чувство, будто наступило внеплановое Рождество. Теперь он с удовольствием писал строчки, переписывая понравившиеся ему статьи в тонкую тетрадь.
Она закончилась даже слишком быстро: строчки были нереально ровными для его возраста, а взгляды на законченную тетрадь — такими тоскливыми, что Петунья тяжко вздохнула, и одним солнечным днём Гарри на своей парте нашёл огромную амбарную книгу в твёрдом кожаном переплёте. Внутри были плотные кремовые листы бархатистой на ощупь бумаги, на которые тушь ложилась просто идеально.
Теперь, когда на кухне все дела были переделаны, Гарри можно было найти корпящим над собственной книгой рецептов.
1) Самый известный комиссионный магазин Британии
Прошли ещё два года. Гарри был вполне доволен своей жизнью: старшие Дурсли его не травили, у него был собственный угол, где можно было заниматься чем угодно, было даже увлечение, трепетно поддерживаемое тёткой. Сколько он себя помнил (лет с пяти, если быть точным) взрослые общались с ним на равных, без сюсюканий и пришепётываний, чему Гарри был несказанно рад. Единственное «тёмное пятно» на солнце его существования — кузен Дадли, отчего-то категорически открещивавшийся от родства с ним. Правда, сейчас недовольство толстяка ограничивалось ворчанием и едкими замечаниями: первая же попытка избить «захватчика» — кстати, вполне себе удачная — закончилась для Дадли грозным предупреждением, что ещё раз — и он будет помогать на кухне вместо Гарри. С тех пор отношения ребят перетекли в состояние вооружённого нейтралитета: Гарри и раньше-то не сильно интересовался кузеном, а тот, при родителях усиленно изображая равнодушие, пытался побольнее уязвить, стоило тем отвернуться.
Тем сильнее был шок от, в сущности, доброжелательного обращения громилы.
— Хей, бро! — послышалось от дверей кухни, где Гарри по обыкновению «завис» над своим «гримуаром» (этим таинственным словом он величал поваренную книгу, куда рецепты заносились исключительно пером). — Опять киснешь над своей книженцией? Приготовил бы чего интересное — вон рецептов сколько. — И, лукаво сощурившись, Дадли добавил: — Или слабо?
У Гарри, в жизни не ведшегося на провокации, засвербело. Он толкнул книгу к Дадли через весь стол и разрешил:
— Выбирай!
Дадли, помуслив пальцы, пролистал до раздела «Десерты», открыл на случайной странице и ткнул своей сарделькой в правую страницу разворота. Там крупным каллиграфическим почерком было выведено таинственное «Панна-котта».
— Вот, — определился мини-боров, — хочу это на день рождения. Если сделаешь, так уж и быть, признаю наше родство — значит, действительно ты мне брат: моя мама вкусно готовит. По рукам?
— По рукам! — ответил Гарри, и даже не потому, что жаждал признания от Дадли — просто ему самому очень хотелось попробовать именно этот рецепт, а до самостоятельной готовки тётушка его ещё не допускала. Однако помощь в данном случае исключалась.
Внимательно изучив рецепт, Гарри решил, что приготовит два варианта: с мандариновым желе для себя и Дадли, а для взрослых — кофейный. Сам по себе рецепт несложный, но из-за того, что в него входил желатин, застывал десерт в холодильнике, причём как минимум часов пять. Тётушка, скорее всего, вообще запретила бы «издеваться над продуктами», ибо считала, что они полезнее в живом, а не в желированном виде. Отсюда вывод: продукты для эксперимента придётся закупать «на свои», а их ещё надо заработать, ну, и готовить придётся после «отбоя» или когда тётушки не будет поблизости. Если с готовкой более-менее ясно, то где можно заработать семилетнему мальчишке? Понаблюдав за соседями, Гарри выяснил, что без особых хлопот насобирает нужную сумму, если в течение следующего месяца будет стричь газоны и мыть машины. А на оставшиеся деньги и себя можно будет порадовать. Поттер договорился с двумя пожилыми парами, что за пару фунтов в неделю будет косить траву на их участках, и началась гонка: подъём в шесть, готовка завтрака, уборка, стрижка газонов, поход в магазин и снова готовка. Дадли наблюдал за этим и только ехидненько усмехался.
Наконец, до момента Х (дня рождения Дадлички) остались сутки. Старшие Дурсли подхватили сынулю и повезли за подарками, а Гарри с лёгким сердцем остался на хозяйстве. Переделав все свои дела и попрощавшись с работодателями, он отправился в ближайший супермаркет за ингредиентами для своего эксперимента: сливки 20% — 600 мл, желатин быстрорастворимый — 20 гр, три мандарина, пакетик Nescafé — тётя растворимый кофе не держала, — пакетик ванилина и пакетик кокосовой стружки. На всё про всё ушло пять фунтов. Теперь домой — перечитать рецепт и по возможности приготовить.
Сначала Гарри решил заняться «взрослой» панна-коттой, как более простой: этот вариант готовился за один раз и тут же убирался в холодильник, а вот «детская» готовилась в два приёма.
Вылив половину сливок в ковшик, Гарри поставил их на средний огонь на две минуты, а по истечении срока снял с плиты, опустив на деревянную подставку. Кухня наполнилась тонким ароматом можжевельника. Сделав пару глубоких вдохов, он вернулся к десерту и добавил в сливки пятьдесят грамм сахара, щепотку ванилина и пакетик желатина. Тщательно взбив смесь венчиком, он оставил её на минутку, дабы желатин набух, затем вновь нагрел и перемешал. В отдельной чашке растворил пакетик кофе в сорока миллилитрах кипятка и влил в однородную густую смесь, снова помешав венчиком. Осталось разлить в два толстостенных стакана и оставить остужаться, а после — убрать в холодильник часов на пять. А пока — помыть посуду.
«Теперь можно заняться «вкусняшкой» для Дадлика. Здесь рецептура слегка другая: сначала желатин (восемь граммов) разводится в двух столовых ложках холодной воды, размешивается и оставляется до набухания. Затем в чистый ковшик засыпается сахар (полторы столовых ложки), туда же выливаются остатки сливок и нагреваются до полного растворения сахара. Снять с огня и добавить желатин. Потом перемешать до полного растворения последнего и разлить по стаканам. Остудить всё это надо при комнатной температуре и только потом поставить в холодильник. Затем надо заняться фруктовым слоем: выжать сок из мандаринов и процедить, чтобы избавиться от мякоти. Добавить пол-ложки сахара и распущенный на водяной бане желатин (последние два грамма) и тщательно перемешать. После этого достать из холодильника панна-котту, залить мандариновым желе и убрать обратно на шесть часов.»
Гарри выдохнул: на приготовление четырёх порций лакомства он потратил час личного времени, а остальное от него не зависело. Теперь главное, чтобы до завтра тётушка не обратила внимания на полку, где красовались четыре стакана со сливочным десертом. Да, и не забыть украсить «взрослый» стружкой…
Гарри изо всех сил пожелал, чтобы ни тётушка, ни Дадлик не испортили сюрприза, но… как говорится, о третьем-то он и забыл(1).
— Дорогая! — загудел из кухни дядюшка, стоя у холодильника. — Это действительно то, что я думаю? Когда же ты успела?
— Не понимаю, о чём ты, Вернон, — ответила та, вплывая на кухню. — Что я успела?
— Ну, — смутился вдруг её муж, — тот нежнейший десерт, что был на нашей свадьбе. Не Гарри же его приготовил — мал он ещё для таких изысков…
— Гарри?!
— Упс… попадос, — пробормотал Гарри себе под нос и, постаравшись состроить самый невинный взгляд, замямлил: — Я… это… хотел сюрприз ко дню рождения Дадли сделать — ведь на новую ступень обучения переходим. Тётя, погодите! — В ужасе глядя на приближавшуюся фурию, Гарри попытался объясниться: — Я стриг газоны у соседей, — пищал он, испуганно закрываясь руками, — мыл машины, поливал кусты...
Петунья опешила и перестала надвигаться на него.
— Какие кусты?
— Акации и жасмин, — напряжённо вспоминая названия, тихо вымолвил Гарри. — И, кроме того, Дадли… он сам… Он хотел десерт… вот мы с ним и выбрали… И я сделал. Сам, на свои кровно заработанные.
Петуния схватилась за голову и обернулась к замершим позади неё мужу и сыну.
— Дадли, это правда?
— Угу… — нехотя подтвердил тот. — Сам видел. Он как проклятый весь этот месяц батрачил. Я этого простачка на слабо взял — сказал, что он только бумагу зря переводит, а готовить не умеет…
Дадли был до невозможности мрачным: он стоял, сжимая кулаки и глядя в пол, губы его дрожали, а по щекам текли злые слёзы… Материнское сердце дрогнуло — Петуния бросилась утешать сына.
— Ну, что ты, радость моя, не плачь. Просто я очень испугалась… Десертик мы вечером съедим, а завтра в зоопарк поедем. Хочешь в зоопарк, малыш?
— Хочу-у-у…
— Вот и ладушки, — квохтала вокруг Дадли Петуния. — А ты, Гарри, хоть предупредил бы — думаешь, я стала бы возражать?
— Ну, — замялся мальчишка: не скажешь же, что так и думал, — это вроде как спор был, я хотел сам…
— Сам с усам, — проворчала Петуния, — иди уж сюда, повар ты наш.
— Я так и не понял, — недоумённо прокряхтел сзади Вернон, — на что спорили-то?
— Так, если десерт удачным будет, Дадли обещал родство признать… — окончательно смутился Гарри.
— Эх ты! — то ли восхитился, то ли возмутился старший Дурсль. — А если бы десерт Дидиккенсу не понравился, что тогда? Благородные пари, они всегда двусторонние…
— А мы это не обсуждали, — вновь подал голос Гарри. — Наверное, всё бы осталось без изменений, — а потом тихонько добавил: — Если не хуже…
Ввиду калорийности десерта на ужин было решено приготовить лёгкий салат, но не просто овощной — праздник всё-таки, — а греческий. Петуния написала список продуктов, выдала деньги и принялась наставлять ворчливым тоном:
— Помидоры выбирай с тонкой кожицей, классические, а не сливовидные; перец бери помясистее, чтоб чувствовался в салате; оливки должны быть без косточки и обязательно чёрные (их ещё маслинами называют); да, и купи ещё багет — он к этому салату очень подходит. — И, с сомнением оглядев племянника, спросила: — Донесёшь?
Гарри молча кивнул, забрал у тётки список и, подхватив дядин армейский вещмешок, выскочил за порог.
В магазине улыбчивая кассирша, оглядев покупки, спросила:
— А ты знаешь, что настоящий греческий салат едят виноградными листьями? Такого изыска, конечно, у нас нет, но их без проблем можно заменить салатными. Давай, сбегай за ними, пока не слишком много народу, я подожду. — Она подмигнула мальчонке.
Гарри решил не пренебрегать советом, а тёте скажет, что видел это в кулинарной программе.
Вернувшись домой с продуктами, он прошёл на кухню, где, тщательно вымыв руки, облачился в фартук и бандану и привычно стал раскладывать на столе всё необходимое. Так, на рабочей поверхности появились: три средних помидора, два огурца, две головки красного лука, два стручка болгарского перца, пластиковая ёмкость сыра фета, лимон, банка маслин, бутылка оливкового масла, солонка и перечница. Отдельно Гарри поставил горшочек зелёного салата.
Придирчиво осмотрев получившийся натюрморт, в особенности зелень, Петуния кивнула:
— Мой пока овощи и сложи их на плоской тарелке, а мне достань глубокую миску.
Далее всё пошло как обычно: Петуния, нарезая овощи, объясняла каждое своё действие, уверенная, что на этот раз её усилия не пропадут втуне. По поводу листьев она сказала:
— Предлагаю каждому положить в тарелку по листочку-два и уже на них выкладывать. А там уж как захотят: могут с ними есть или же как привыкли — при помощи вилок. Всё же наши мужчины не являются гурманами. — Гарри согласно улыбнулся. — Кстати, чем ты будешь украшать свой десерт?
— Двухслойный, наверное, никак, — ответил Поттер, — а вот кофейный рекомендуется перед подачей посыпать кокосовой стружкой и украсить кофейными зёрнами. Стружка у меня есть, — испуганно и поспешно добавил он.
— Ну, а зёрен для украшения я тебе отсыплю, — кивнула Петуния: благие порывы надо поощрять.
Ужин прошёл… не без эксцессов. Как только Дурсли (отец и сын) показались на пороге кухни и взглянули на сервировку, то выдали диаметрально противоположную реакцию. Если старший Дурсль одобрительно хмыкнул и с любопытством поинтересовался: «Дорогая, у нас сегодня гастрономическое путешествие? Не подскажешь куда?», то младший, узрев на тарелках одинокие листики салата, скривился: «Я это не ем — я не козёл!», за что мигом схватил лёгкий подзатыльник от отца. Петуния же с непроницаемым лицом выдала:
— Тот, кто не съест салат, не получит десерт!
Дадли вскинулся было, но под суровым взглядом отца сник. Вернон ни за что не признался бы, но обожал свою Петти, когда она творила на кухне, и не спускал презрительного отношения к её экспериментам даже сыну.
Когда же вся семья заняла свои места за столом и, по традиции, Гарри разложил салат по тарелкам, Петуния начала свой экскурс в историю:
— Это блюдо, дорогой, называется «греческий салат», хотя у себя на родине, в солнечной Греции, его именуют «хориатики», или «деревенский салат», ведь основными компонентами являются продукты, что в стране в избытке, а именно — оливки, оливковое масло, овощи и, конечно, сыр фета. Существует несколько легенд относительно появления этого салата. Мне нравится такая: где-то в начале нашего века грек, уехавший в Америку на заработки, получил известие, что его любимый племянник женится, и не мог пропустить этого события. За время, проведённое вдали от дома, он очень соскучился по знакомым с детства продуктам и с нетерпением ждал, когда сможет вновь насладиться маслинами, сыром фета и свежими деревенскими овощами. Добравшись домой, он нарезал желанные продукты крупными кусочками, смешал их вместе в глубокой миске и просто залил составляющие оливковым маслом. Хоть рецепт получившегося салата оказался невероятно прост, он очень понравился сестре нашего героя, и она решила подать его на свадьбе сына(2).
— Что ж, — отмер заслушавшийся Вернон, — давайте отведаем привет из Греции — колыбели нашей цивилизации! — И, несмотря на кислую мину младшего Дурсля, салат исчез в момент.
— А теперь — главное блюдо нашего вечера, — провозгласила Петуния. — Итальянский молочный десерт под названием «Панна-котта». О нём расскажет автор шедевра. Гарри?
С самого детства знакомый с традицией просвещения за трапезой, Поттер, конечно, подготовился:
— Родиной этого нежнейшего десерта является Италия, а именно — север Апеннинского полуострова, ещё конкретнее — Пьемонт. В переводе с итальянского panna cotta означает «варёные сливки», «варёный крем». Хотя многие факты из истории возникновения блюда утеряны, однако известно, что в самых ранних своих версиях панна-котта содержала взбитые сливки, рыбий коллаген (костяной отвар) — Дадли, ненавидевший рыбу, наморщил нос, — мёд и, конечно же, ваниль, добавлявшуюся для создания особого пряного вкуса. После запекания блюдо охлаждалось и подавалось с фруктами к бокалу вина. — Брови Вернона взлетели вверх. — Впоследствии нежный деликатес широко распространился по Италии, а затем и по миру. Появились даже такие вариации блюда, как шоколадная и кофейная панна-котта. — Тут уже Петуния кивнула со значением. — Однако, — продолжил Гарри, — итальянцы по-прежнему верны своим кулинарным традициям, поэтому в своём классическом исполнении средиземноморское желе содержит жирные сливки, изрядную долю сахара, ваниль и желатин.
— Спасибо за интересную историю, — не остался в стороне Вернон, — но хочу напомнить, что это блюдо — конкурсное, а потому пробуем, высказываемся, но претензии обосновываем. — Строгий взгляд на Дадли. — Надеюсь на справедливые оценки. Гарри, удачи!
Первой слово взяла Петуния:
— Являясь своего рода коллегой нашего конкурсанта по кулинарной стезе, хотела бы отметить похвальное стремление этого юного дарования. Он не просто совершенно самостоятельно приготовил этот десерт, а, я так понимаю, пересчитал всю рецептуру на нужное количество порций. Это важное умение для любого повара. Далее, кухня после готовки осталась такой же чистой, как и была, следовательно, вся посуда мылась и убиралась вовремя — ещё один плюс. Теперь по самому блюду: мягкий вкус кофе в сочетании с нежной текстурой самого десерта напомнил мне начинку для тирамису — удачное сочетание. Слой кокосовой стружки, издалека похожий на молочную пенку, придаёт пикантности, а зёрна кофе усиливают аромат. Я думаю, пять из пяти, но поскольку Гарри не предупредил заранее о готовящемся эксперименте, снимаю один балл. Итого — четыре балла. Передаю слово Вернону.
— Спасибо, дорогая. Я ни минуты не кулинар, поэтому могу оценить блюдо только по вкусовым и эстетическим качествам. Итак, вкус: за то, что учёл моё пристрастие и приготовил кофейную панна-котту, ставлю сразу два балла. Затем, желе действительно нежное, без комочков желатина или нерастворившегося кофе — ещё один балл в копилку. Цвет однородный, а в сочетании с посыпкой выглядит как чашка раф — дополнительное очко. Итого — четыре балла. Твоё слово, Дидиккенс.
— У меня десерт состоит из двух слоёв — молочного и фруктового. Сочетание белого и рыжего очень весёлое — будто солнышко из-за облачка выглянуло: мне нравится. Ставлю балл, однако, — прищурился вредный кузен, — я снимаю половину, так как терпеть не могу мандарины! Я бы с большим удовольствием съел клубничный мусс. — У Гарри от возмущения округлились глаза и раскрылся рот, он уже хотел что-то сказать, но Дадли поднял руку: — Сейчас я говорю и оцениваю! В конце концов, это была моя идея. — Поттеру пришлось смириться. — Далее: белый слой недостаточно сладкий, а рыжий — слишком кислый, поэтому ставлю ещё полбалла. — Оба родителя хмуро взглянули на сына, и тот, стушевавшись, скомкано закончил выступление: — Но за то, что слои не смешались и правильно застыли, ставлю полные два балла. Итого: три балла ровно.
— Гарри, не желаешь высказаться? — подбодрил племянника Вернон.
— Нет, спасибо, дядя. На вкус, на цвет — товарища нет, а расхваливать собственное блюдо — моветон. Подводите итоги.
— Итак, в общей сложности, кофейная панна-котта набрала восемь баллов, а фруктовая — три. Итого: одиннадцать. Вполне достойный результат. Ты что-то хотел добавить, Дадли?
— Да… По поводу нашего спора, Гарри. Ты на самом деле крутой повар, я горд назвать тебя братом. — Петуния прослезилась. — В качестве… извинений… я… Приглашаю тебя завтра с нами в зоопарк. Можно, пап?
— Конечно, сын. — Тем более, что детям до семи лет — вход бесплатный, но об этом Вернон, конечно же, умолчал.
* * *
После торжественного завтрака, состоявшего из яичницы с беконом для всех, а для именинника — глазуньи с улыбкой из сосиски, а также подробной инструкции, как вести себя в зоопарке: не кричать, не бегать, пальцы в клетку не совать, на бортики не вставать, семейство Дурслей в компании Поттера выдвинулось в путь.
Прибыв на место, Дадли потащил всех сначала к хищникам, затем в зону пустынь и саванн — посмотреть на слонов и верблюдов, а потом — к обезьянам.
Поттер старался не отстать, первым делом обращая внимание на табличку у клетки: что за животное, где обитает, и, главное, чем питается. Время перевалило за полдень, стояла необыкновенная для начала июня месяца жара, и Дурсли решили укрыться от палящих солнечных лучей в серпентарии.
Гарри оживился: его всегда завораживали эти хладнокровные, но в то же время сильные твари. К тому же змея у многих народов до сих пор ассоциируется с мудростью. Переходя от одного террариума к другому, он мысленно задавался вопросом: «А что любят змеи?», и незаметно для себя произнёс этот вопрос вслух. Оказавшийся рядом Дадли прыснул и сказал, не думая:
— А ты у них спроси!
— У кого? — не понял Гарри.
— У змей, конечно, — на полном серьёзе посоветовал кузен. — Они же как люди. Вот ты, например, любишь цитрусовые, а я — нет. Вот ты и спроси, что они любят… Ну, хотя бы вот у этой. Кто тут у нас? Ага… бо-а кон-стрик-тор, — прочитал он по слогам. — А я послушаю, что она скажет. — Он хихикнул в кулак.
И тут Гарри к своему изумлению вместо обычного шипения услышал:
— Я предпоч-щ-щитаю ес-с-сть молоч-щ-щных кабанч-щ-щиков, с-с-сочных и жирных, вот как он, — махнула змеюка в сторону Дадли хвостом и захихикала. У обоих ребят волосы встали дыбом.
— Ты это слышал?! — хором вскрикнули они.
— И ты тоже?! — прозвучал такой же дружный ответ.
Тут к мальчишкам подскочила смотрительница и зашипела не хуже своих подопечных:
— Молодые люди! Немедленно прекратите орать! Где ваши родители?
— Что случилось? Почему вы кричите на моего мальчика?! — как из-под земли выросла тётя Петуния, а за плечом у неё маячила внушительная фигура дядюшки.
— Мама, мама! — в шоке пустился в объяснения Дадли. — Эта змея сказала, что её любимое блюдо — молочный поросёнок! Она меня кабаном обозвала!
Петуния побелела: нет, она и сама иногда слышала нечто, похожее на шёпот рядом с рептилиями, но всегда списывала это на разыгравшееся воображение. Можно было бы ожидать такое от Гарри, но Дадли… Взяв себя в руки, она обратилась к сотруднице серпентария:
— Извините, у моего сына очень живая фантазия! Мы лучше пойдём. — А в это время находившийся в полной прострации Гарри обернулся к змее и прошептал:
— На с-с-следующ-щ-щей неделе з-сдес-с-сь будет открытый день, я пос-с-стараюс-с-сь принес-с-сти тебе кабанч-щ-щика…
— Договорилис-с-сь, — ответила та, — я буду ждать-с-с-с.
Детей, схватив за руки, вывели с территории серпентария и, укрывшись на скамейке под густой акацией, подвергли допросу с пристрастием: как давно они слышат змей и не пытались ли болтать с ними сами.
Пришлось, что называется, сдаваться. Оказалось, Гарри уже года два как прикормил ужика, который теперь живёт под задним крыльцом (то-то все мыши к соседям ушли), а вот Дадли о своей способности узнал впервые.
Петуния вздохнула и поведала легенду, что среди их предков были заклинатели змей, понимавшие язык рептилий. Но было это очень давно и до недавнего времени никак не проявлялось.
— Мама, значит, ты тоже их понимаешь? — удивился Дадли.
— Да, сынок. Но говорить с ними, как Гарри, не могу. И ты, дорогой, не пытайся — это очень опасно. И ещё: я запрещаю вам кому-либо рассказывать о вашем умении!
Так неожиданно окончился их поход в зоопарк. На обратном пути дядя купил большой торт-мороженое, которым по прибытию домой и отпраздновали день рождения Дадли.
1) аллюзия на сказку «Хаврошечка», где главная героиня, убаюкивая сводных сестёр, забыла о третьем глазе у младшей
2) Источник: https://varnapizza.com/istorija-grecheskogo-salata/
Та история в зоопарке стала тайной, объединившей всю семью. Теперь у них было наглядное доказательство родства, куда там какому-то тесту ДНК!
Дадли каждую свободную минуту пропадал на заднем дворе, общаясь с ужиком — Петунии только и оставалось, как обязать Гарри присутствовать при этих «беседах»: всё же сын был «слышащим», но не «говорящим».
Петунии стало казаться, что их жизнь снова вошла в привычную колею, но… Иллюзия стабильности рухнула за две недели до одиннадцатого дня рождения Гарри Поттера, когда вместе с утренней почтой в ящике оказался конверт из плотной желтоватой бумаги, запечатанный сургучной печатью с оттиском заглавной «Х», окружённой стилизованными изображениями льва, орла, змеи и барсука. На лицевой стороне конверта изумрудными чернилами архаичным почерком было выведено:
«Мистеру Гарри Дж. Поттеру; Англия, графство Суррей, Литтл Уиннинг, Тисовая улица, дом четыре, каморка под лестницей.»
— Похоже, это тебе, брателло! — протянул Дадли, собравший у себя на полке практически всех героев любимого мультика про черепашек со странными именами, подозрительный конверт Гарри (сегодня была его очередь забирать почту).
На кухне повисла гнетущая тишина. Каждый думал о своём, однако их мысли сходились в одном — спокойной жизни пришёл конец.
— Что ж, открывай своё «письмо счастья», племянник, — вздохнула Петуния. — От судьбы не уйдёшь. Ты, наверное, лет с пяти чувствовал, что отличаешься от нас. До этого дня у меня ещё получалось держать твои способности в узде, отвлекая на кулинарию, но с каждым годом ты будешь становиться всё сильнее, и тебе нужно учиться в специальной школе.
— А если я не хочу? — набычился Гарри. — У меня, может, в планах было закончить среднюю школу и в кулинарный колледж поступить, а как я без основных предметов экзамены сдам? В этом же, как его, Хогвартсе, судя по названиям учебников, — он всё же вскрыл конверт и проглядел вложения, — обычных предметов нет…
— Ты ж моя умница, — чуть ли не впервые прижала к груди вихрастую макушку тётка. Дядюшка тоже одобрительно крякнул и прогудел:
— Если у тебя есть цель — иди к ней, и чем больше препятствий ты преодолеешь, тем слаще будет победа. Учиться можно везде — никто тебе не сможет запретить изучать общую историю, классическую литературу и английскую грамматику. Лёгкой жизни не жди, но зато точно не заскучаешь: терпение и труд всё перетрут!
Вдохновлённый неожиданной поддержкой родных, Гарри полез к Вернону обниматься. Тот, в смущении от такой внезапной тактильности племяша, прижал его к своему объёмному животу и, похлопав по спине, проворчал:
— Ну, будет тебе, малой, будет. Чай, не на всю жизнь расстаёмся — до начала учебного года ещё полтора месяца.
Этим же вечером, когда посуда после ужина была вымыта и убрана, а на кухне наведён идеальный порядок, Петуния присела за стол и махнула Гарри на место напротив — присоединяйся, мол. Заинтригованный, он последовал приглашению, прожигая тётку любопытным взглядом. Тяжело вздохнув, та заговорила:
— С первых минут, как только тебя увидела, я знала, что это случится: ты покинешь нас. А если вдруг не захочешь, — пресекла она возражения, готовые сорваться с уст племянника, — они сделают всё, повторяю — всё возможное, чтобы ты вприпрыжку побежал к ним. — Гарри наклонил упрямую голову к плечу и стал походить на взъерошенного воробушка. Петуния усмехнулась. — Не веришь, да? Ну, так слушай. Моё знакомство с волшебством началось в середине января одна тысяча девятьсот семьдесят первого года, когда в нашу дверь постучалась чопорная дама в зелёном твидовом платье в пол, из-под которого виднелись старомодные высокие ботинки на шнуровке, какие носили ещё в конце прошлого столетия…
При слове «волшебство» на лице Гарри можно было прочесть искреннее сочувствие: тётя явно перетрудилась на кухне. Однако к концу повествования он понял, что его тётушка ни капли не шутит и полностью в своём уме.
Каждый вечер она закрывала кухонную дверь и рассказывала очередную историю о мире магии. Про себя Гарри называл их «сказками тётушки Петунии», хотя чем дальше она заходила в своих воспоминаниях, тем менее привлекательной становилась для него магия.
Тридцать первого июля все, в любую секунду ожидая визитёров, были на взводе. Даже новейшая поваренная книга рецептов азиатской кухни с яркими фотографиями блюд, на которую Гарри облизывался последние полгода, вызвала на его лице только сдержанную улыбку и скупые слова благодарности.
Вот прошёл завтрак, обед, традиционный файф-о-клок с праздничным тортом от Петунии, и только все расслабились, как в дверь постучали. Если можно было так назвать тяжёлые удары, напоминавшие атаку тарана, от которых на кухне посыпалась извёстка с потолка. Вдобавок к этому безобразию послышался рёв раненого бизона:
— Гарри, малыш, я за тобой! Не бойся, маленький, я тебя спасу!
По обоюдному согласию Гарри направился открывать «спасителю», тогда как старший Дурсль потопал наверх за дробовиком, чтобы в случае чего оказать племяннику «поддержку с воздуха» прицельной пальбой с верхней площадки лестницы. В последнюю секунду щупленького Поттера загородил собой массивный Дадли, добродушно проворчав:
— Куда на амбразуру лезешь — лавры матушки спокойно спать не дают? — и, отодвинув щеколду, дёрнул дверь на себя.
На пороге стоял… великан. И дело было не только и даже не столько в богатырском росте (это чудо при желании мог играючи до «конька» крыши рукой достать), а в ощущении некоей иномирности этого «кадра».
Однако, очутившись перед раскрытой дверью, он, казалось, забыл, зачем ещё минуту назад со всей дури барабанил в дверь благовоспитанного английского семейства. Взгляд гиганта был мечтательно-отсутствующим, и он с упорством бубнил что-то себе под нос. Стоило Дадли отвернуться, как в руках визитёра появился мощный зонтик весёленькой розовой расцветки, которым тот ткнул себе в ладонь, на которой материализовался толстенный фолиант в потрёпанной обложке, который, судя по тонкому аромату сухих трав, был гербарием.
— Вот ведь — магглы, — бурчал себе под нос гигант, — а какие растения выращивают! Вон там, в двух домах отсюда, какая чудная грядка с шалфеем. А цветёт-то как — загляденье просто! Эх, мне бы небольшой пучочек этой травки — Северусу вместо чая насушить, а то скоро вороном каркать начнёт ото всех испарений его обожаемых зелий… А вон ещё розмарин — я его с закрытыми глазами учую — к мясу да рыбе первая вещь! А вон и морковка — и прошу заметить: никаких сорняков! — Тут он ткнул своим зонтом в грудь ошарашенного Дадли, из-за чего тот отшатнулся от странного гостя. Сфокусировав взгляд на нём, великан прогудел: — Гарри, да ты, я смотрю, совсем не малыш! Хотя на такой плодородной земле да с хорошим уходом… Слушай, а ведь если тут с овощами порядок, можно ведь и кроликов…
— Каких кроликов? — Сбитый с толку Дадли осторожно, одним пальчиком, отодвинул от себя всё ещё направленный на него зонтик. Из его складок высунулась любопытная мышиная мордочка и тут же спряталась обратно.
— Ну, как же, кролики ведь… Эх, чему тебя только магглы учат? Ну, ничего, это мы исправим.
Гарри порядком устал от этого, казавшегося бессвязным, бурчания и вышел из тени кузена.
— Здравствуйте, сэр. Гарри — это я. С кем имею честь?
Глаза великана перебегали с одного мальчика на другого, пока, наконец, не остановились на брюнете, и «гость», добродушно осклабившись, ответил:
— Так это… Хагрид я, — и, смутившись, снова зачастил: — А ты, Гарри, смотрю, похож на папку-то, да. На своего, в смысле, — добавил он, с опаской разглядывая тучного маггла, направлявшего на него странный металлический посох с верхнего этажа. — Ты бы поаккуратнее со своей железякой-то, — обратился к Вернону Хагрид, — не ровён час ребят заденешь.
— Тебя не спросил, как мне свою семью защищать! — прорычал тот. — Чего надо? — Он взвёл курок.
Но, похоже, великан был совершенно незнаком с понятием огнестрельного оружия, а потому, ничуть не испугавшись, сделал шаг вперёд и просто согнул ствол ружья так, что дуло уткнулось в пол. Вернон аж позеленел: хромированная сталь, словно тёплый воск, согнулась под пальцами этого недоумка!
Тут случилось сразу несколько вещей. Во-первых, верзила тихо буркнул: «Просил же — осторожнее!». Одновременно с этим Гарри как-то набычился и напрягся весь, и буквально через минуту на бузотёра вылился как минимум галлон воды. Охладившись столь кардинальным способом, тот вдруг застыл, переводя непонимающий взгляд со взрослых на Гарри и обратно. Доведённый же до ручки Гарри вдруг побледнел и начал заваливаться на бок — хорошо, что Дадли оказался рядом:
— Держись, брателло, не падай!
Хагрид быстро сориентировался и, развернувшись, подхватил Гарри у самого пола, словно пушинку.
— Куда его? — лаконично и пристыженно спросил он, на что обеспокоенная хозяйка дома также коротко ответила:
— На диван в гостиной, живо! — а сама скрылась на кухне. Через минуту она вернулась и сунула бессознательному мальчишке под нос пузырёк с какой-то зело вонючей («как моча джарви», — подумал великан) дрянью. Гарри сморщил нос и оглушительно чихнул. Все заулыбались.
— Так, — начал ещё бледный Поттер, обращаясь к «гостю», который, в общем-то, спас его от возможного сотрясения, — давайте попробуем сначала. Кто вы, откуда и зачем устроили такой шум?
— Хагрид я — хранитель ключей и лесов Хогвартса, — официально представился тот. — Меня сам Дамблдор, великий человек, попросил тебя за покупками, значится, сопроводить. Ты ж письмо-то читал? Он ведь не просто директор, а ещё и верховный чародей и председатель МКМ, да… Вызвали его на заседание, вот он мне и говорит: «Выручай, будь другом». А я что, я всегда «за»… Я ж тебя вот такусенького помню. Ты у меня на одной ладошке помещался.
Во время этой проникновенной тирады Гарри усиленно тёр переносицу.
— Ладно, Хагрид, допустим. А что, другие преподаватели директора заменить не смогли? Или не захотели?
— Так энто… — пробасил огромный ребёнок, — они все к магглорождённым разъехались — кто-то же должен им и про магию объяснить, и про школу рассказать. А я летом свободен…
— Ясно, — подавил тяжёлый вздох Гарри. — А что же Вы, Хагрид, безобразничать начали? Дверь чуть не выломали, разорались так, что, наверно, все соседи из окон повылазили, чтобы потом позлословить.
— Так директор же на меня чары специальные навёл, — отмахнулся Хагрид, — никто, кроме вас, меня видеть не должон.
— Просто блеск! — ещё сильнее разозлился Гарри. — Видеть, значит, не смогут. А слышать?! Вы ж такой ор тут подняли, что я удивляюсь, как соседи полицию со скорой и пожарными не вызвали!
— Так я ж говорю: чары на мне специальные — магглы даже если и заметят чего, быстро отвлекутся. — Гарри осталось только головой покачать.
— Проехали. Вопрос второй: на какие шиши я буду покупки делать? У дяди с тётей волшебной валюты — денег, то есть, — сжалился он над Хагридом, — нет.
— Не боись, Гарри: тебе мамка с папкой целое состояние оставили. На учёбу там, на сладости всякие, — успокоил тот. — Зайдём в банк сначала, он Гринготтсом зовётся (гоблины там заправляют, не люблю я их), а уж потом и по магазинам.
— Ну уж нет, — командирским тоном ответствовала Петуния. — Никто никуда сегодня не пойдёт: Гарри ещё слаб после обморока (это ж сколько силы надо вбухать, чтоб такую гору облить!), да и поздно уже. Не знаю, как в волшебном мире, а у нас все банки в шесть уже закрываются. Так что, Хагрид, придётся вам запастись терпением до завтра. Ужин будет готов через два часа. Нет, Гарри, лежи, отдыхай. Сегодня я сама справлюсь — у тебя всё же день рождения. — И добавила ему на ухо: — Ты лучше за гостем присмотри, чтоб не сломал чего.
— Вот же, голова моя садовая! — запричитал вдруг Хагрид. — У меня же и торт для тебя есть — сам испёк. — И на свет божий из необъятного кармана показалось… нечто. Скособоченное, будто на него сел кто, с зелёной глазурью и жизнеутверждающей надписью:
«З Днём Ражденя Гаqри!»
В общем, шедевр, есть который очень не хотелось. Пухлик же в него вцепился мёртвой хваткой и сказал, что на кухню отнесёт до ужина — его и отпустили с миром.
Только вечером он поскрёбся к Гарри и потихонечку поделился, что сие творение даже на кекс не тянет и уж точно не сравнится с выпечкой Гарри и тёти Петунии.
После ужина отошедшие от шока дети потащили Хагрида на задний двор — показывать своё хозяйство. Сначала Дадли, как старший, подвёл его к гаражу:
— Тут у нас папина машина стоит — «Форд» самой последней модели, а ещё мой мопед, но мне до него ещё дорасти надо.
— Мопед, говоришь? — оживился Хагрид. — А ну-ка, дай поглядеть. — Обернувшись к Гарри, он объяснил свой интерес: — У друга твоего папки тоже мопед был — огромный такой, даже меня выдерживал, да… — Он задумался и отчего-то помрачнел. Заметив это, Гарри тактично не стал его расспрашивать.
Тем временем Дадли нажал кнопку, и рольставни с грохотом открыли вход в пристройку. Дадли с гордостью продемонстрировал своего железного коня:
— Знакомьтесь, это Хонда Супер Каб — превосходный мотоцикл с сорокадевятикубовым четырёхтактным двигателем. Выпускается с пятьдесят восьмого года — настоящий бестселлер в мире мототехники. Когда папа подарил мне его, то сказал: «Самые успешные люди ездят на Хонде. Это — мой вклад в твоё будущее. Дальше — сам.»
Честно говоря, Гарри не сильно впечатлился: он увидел пусть и новенький, блестящий хромированными деталями, но обыкновенный двухколёсный велосипед, «одетый» в чёрно-красную «броню». Единственное, что качественно отличало этот агрегат — отсутствие педалей. На руле вместо одного было два зеркальца, а на передней панели — мощный фонарь. Хагрид, казалось, тоже ожидал увидеть нечто другое, но, чтобы не обижать Дадли, подошёл к скутеру и осторожно погладил:
— Красивый: чёрный и блестящий — как у Сириуса. А имя-то какое звучное — прям как у директора нашего, да… — И тихонько добавил: — Только без коляски.
Теперь настала очередь Гарри хвастаться. Он потянул Хагрида к живой изгороди и грядке с травами, за которыми ухаживал.
Хагрид тут же достал свой гербарий и стал его листать, что-то бубня под нос. Гарри с восторженным блеском в глазах завопил:
— Хагрид, у тебя тоже гримуар есть?! — и полетел за своей книженцией, куда записывал понравившиеся рецепты. — Вот, смотри: у меня такая же, только страницы пахнут не травами, а специями. Каждый раздел по-своему: сдоба — корицей и кардамоном, десерты — ванилином, мясо — майораном и горчицей, рыба — розмарином и лимоном, супы — сладкой паприкой, базиликом и зажаркой. И ведь, вот чудо-то — запахи не смешиваются.
Хагрид усмехнулся себе в усы:
— Не чудо, Гарри, а магия. Именно твоя магия не даёт запахам смешиваться и придаёт страницам твои любимые ароматы.
В этот вечер Гарри впервые подумал, что магия — прикольная штука.
Экскурсия по дому закончилась в комнатке Гарри. Он с гордостью — почти такой же, с какой Дадли рассказывал о своём мопеде, — привёл Хагрида к двери в чуланчик и оповестил:
— А это — моё второе, после кухни, любимое место, — и толкнул дверь. — Я называю его каморкой папы Карло. — Великан удивился: ведь папу у Гарри звали Джеймс, а никак не Карло, но решил смолчать — мало ли…
Глазам Хагрида предстала крохотная комнатушка с более чем спартанской обстановкой.
— А где же ты спишь? — задал тот вопрос, так и не увидев ничего, даже отдалённо напоминавшего кровать.
— А это — одно из чудес неволшебного мира, — ответил Гарри и, пройдя внутрь, приблизился к широкому синему креслу, стоявшему в углу напротив двери. Наклонившись к сидению, он приподнял подушку и, нащупав механизм, дёрнул на себя — кресло «выпустило» из своих недр длинный «язык», перегородив им всю комнату. Гарри это весело прокомментировал: — Одним движением руки кресло превращается в удобное спальное место! А вот тут, — предчувствуя следующий вопрос, он открыл одно из отделений «кресла», — расположен ящик для постельного белья. Круто, да? — спросил он Хагрида, приводя кровать в изначальную форму.
Великан почесал маковку и вынужден был признать: такая экономия жизненного пространства пригодилась бы и в его сторожке.
На ночь его устроили в гостиной, постелив ему прямо на полу, так как не было гарантии, что их мебель выдержит вес гостя. Вернон пожертвовал свою плащ-палатку, которую расстелили на ковре. Сверху Петуния положила самую большую подушку и одеяло, что нашла в доме.
— Спокойной ночи, Хагрид! — пожелали ему все члены семьи и разбрелись по своим комнатам.
* * *
Хагрида разбудил какой-то неясный шорох. Откинув увеличенное магией одеяло, он понял, что проспал: солнце уже вовсю светило в окно. Тяжело вздохнув, Хагрид побрёл на кухню, откуда вкусно тянуло жареным беконом.
— Доброе утро, хозяюшка! — поздоровался он с, как ему казалось, Петунией, однако ответ прозвучал звонким мальчишечьим голоском:
— Привет, Хагрид! Ты сколько яиц будешь?
Обычно Хагрид за завтраком съедал сразу полдюжины(1), но, понимая, что в этом доме вряд ли будет столько, он, тихонько ощупывая в своём кармане краюху домашнего хлеба и добрый шмат ветчины, прихваченные «на дорожку», попросил четыре. Выждав момент, Хагрид обратился к Гарри:
— Слушай, малыш, я тут кой-чего с собой из дома прихватил, глянь опытным глазом — можно такое на стол подать аль нет? Ежели можно, уж не побрезгайте, угощайтесь!
Тот, оглядев предложенное, молча кивнул и, достав нужное количество яиц из холодильника, вывел на белой доске, висевшей на дверце: «две дюжины яиц и упаковка бекона». После этого он вернулся к готовке.
Разбив яйца в бекон, он снова повернулся к Хагриду с вопросом:
— Что ты будешь пить: кофе или сок? Если сок, то какой? Есть апельсиновый, яблочный, морковный и свекольный. Можно чай, если хочешь.
Великан всегда пил только тыквенный сок, а поскольку его не было, решил выпить чаю. Он с удивлением наблюдал, как малыш Гарри накрывал стол на двоих. Однако, подумав, Гарри поставил ещё один прибор:
— На всякий случай: вдруг тётя Петуния тоже спустится нас проводить.
— А как же ты сам и твой кузен — Дадли, кажется? — удивился Хагрид. — Он с нами есть не будет?
— Дадли — сова, — пояснил Гарри, а у Хагрида глаза на лоб полезли: «Эх ты! И чего же мне директор впаривал, что Гарри с магглами живёт? Это ж какой силищей обладать надо, чтоб в одиннадцать — и уже анимаг! Хотя, если принять в расчёт, как тут травы растут, может, и мажатам(2) польза…» Тут Поттер почуял, что явно ляпнул что-то не то, и пустился в объяснения. — Ну, так называют людей, кто поздно встаёт. Его раньше десяти летом пушкой не разбудишь. А у меня свой завтрак. Давай, выбирай себе место — через три минуты завтрак будет готов.
Хагрид, побоявшись садиться на стул — больно он хрупким показался, — разместился прямо на полу, на что Гарри недовольно поцокал языком и притащил из гостиной диванную подушку.
— Вот, подложи себе: нельзя на голом полу сидеть, простудишься. — Хагрид с благодарностью принял «сидушку».
Только он уселся, как на кухню вошёл Вернон и, поздоровавшись с присутствующими, разместился во главе стола. Гарри моментально подхватил сковородку и принялся раскладывать завтрак. Когда же она опустела, Гарри тут же поставил её в мойку и залил водой. Затем, достав глубокую миску, он насыпал туда каких-то хлопьев и, залив молоком, поставил на стол.
— Вот и мой завтрак готов.
Следующие три минуты Гарри варил для дядюшки кофе и процеживал его через ситечко в большую кружку. Себе он налил апельсинового сока в высокий стакан, а Хагриду подал чай в большой фаянсовой ступке, которая в руках великана смотрелась хрупкой пиалой. Когда все напитки стояли на столе, Гарри убрал лишний прибор и, выдохнув: «Всем приятного аппетита!», приступил к трапезе.
Через полчаса, когда все поели и посуда была вымыта, дядя Вернон, прочистив горло, предложил:
— Если у вас нет возражений, предлагаю подбросить вас до Лондона: на машине быстрее, чем своим ходом с пересадками. Петуния подсказала адрес, мне всё равно по пути. — Но уже на подходе к автомобилю стало ясно: Хагрид в него не влезет. Пришлось извиняться и, пожелав дяде доброго пути и хорошего дня, отправляться своим ходом. Гарри вытряс свою копилку (до Лондона путь неблизкий) и захватил школьный рюкзачок, чтоб было куда книги складывать.
Пока они шли вдоль улицы, Хагрид тихонько так спросил у Гарри о его отношениях с соседями. Тот удивился вопросу. Тогда Хагрид, смущаясь, признался, что вчера приметил несколько нужных ему травок, а так как его никто не видит и не слышит, то попросить «на развод» не мог. Поттер только головой покачал и спросил, где и какие травки он видел. Хагрид с радостью показал, и ему оставалось только наблюдать и диву даваться.
Гарри подходил к указанному дому, звонил или стучал в дверь, а затем, поздоровавшись, начинал рассказывать, что тётя его устроила в хорошую школу-интернат с кулинарным уклоном, но находится она далеко — аж в Шотландии, и жить ему на чужбине аж целых десять месяцев… Сердобольные хозяйки сами вели его на задний дворик и предлагали взять на память любое понравившееся растение. Поттер не наглел: осторожно срезал три стебелька «в гербарий», а один выкапывал с корнями — «посадить в тепличке». Каждый росток упаковывался отдельно и аккуратно укладывался в рюкзачок. Потом мальчик, поблагодарив за подарок, шёл дальше. Великан радовался, как ребёнок: теперь он не только насушит, но и собственную делянку с лекарственными растениями организует — вот Северус да Поппи обрадуются!
Билеты на транспорт Гарри покупал сам и всегда на двоих: один взрослый и один детский. Таким образом, и к нему с вопросами не приставали, и в том случае, если чары вдруг спадут, проблем не будет.
Хагрид решил скоротать время рассказами о магическом мире: что и как там устроено. Гарри слушал очень внимательно, сравнивая с историями тётушки и составляя своё мнение. Спорить и что-то доказывать великану смысла не было: они с Петунией смотрели на волшебство с разных сторон, а потому одни и те же вещи виделись им по-разному. Наконец Хагрид, тяжко вздохнув, произнёс:
— А ведь и ты в нашем мире не последний человек.
— Это как же? — навострил ушки Гарри.
Тот почесал затылок, а потом спросил:
— А что тебе тётя про родителей говорила?
— Ну, — напряг память Гарри, — что они погибли, когда мне было чуть больше года, а на следующий день меня принесли им. Вроде как моя мама была младшей сестрой тёти Петунии, вот её и обязали позаботиться об осиротевшем родственнике.
— Та-а-ак, — нахмурился великан, — а о том, как они погибли и кем они были — ничего не рассказывала?
— Почему же ничего, — пожал плечами Гарри. — В тот год, когда маме одиннадцать лет исполнилось, она получила письмо из Хогвартса, которое ей принесла суровая дама в твидовом платье…
— Минерва Макгонагалл, декан Гриффиндора, — подсказал Хагрид, — в семидесятых она к магглорождённым ходила.
— Ну, вот… — сбился с повествования Поттер. — Там она познакомилась с парой шалопаев со странным чувством юмора и сразу после школы выскочила за одного из них замуж, перед этим забрав все свои вещи, вплоть до последней детской фотографии. Так что я ни маму, ни папу в лицо не знаю, хотя в курсе, что их звали Лили и Джеймс Поттеры. — На попытки великана возмутиться Гарри ответил: — Мне тётя рассказала всё, что сама знала. Когда меня к ним принесли, то, кроме сухой констатации смерти, ничего не сказали — ни тебе соболезнований, ни объяснений. Хорошо, что хоть деньги на меня перечисляли вовремя — и на том, как говорится, спасибо!
Хагрид надолго замолчал, но, переварив услышанное, решил всё же донести свой взгляд на вещи — просветить, так сказать:
— Твои родители, Гарри, героями были. Они со злым колдуном сражались. Этот-то злой колдун, явившись к вам в дом, и убил Джеймса с Лили, а вот тебя не смог — исчез. Потому-то тебя все и стали звать Мальчиком-который-выжил, а чтоб сторонники того злодея не нашли, передали на воспитание тёте — родная кровь, как-никак.
— Класс! — разозлился Гарри. — Это что же получается: моих родителей убили, а меня в герои записали?! И ведь наверняка будут ждать от меня героических свершений. А вот фиг им всем! У меня свои планы на жизнь, и плясать под чужую дуду я не буду!
Вот в таком настроении они и дошли до «Дырявого котла». Гарри перед входом прикрыл свой памятный шрам чёлкой и толкнул дверь. Войдя внутрь, он скривился: в полутёмном помещении, освещённом газовыми рожками, сидели весьма подозрительные личности. Гарри, не обращая ни на кого внимания, направился к бармену:
— Здравствуйте, не подскажете, как пройти в волшебный квартал? Мы с провожатым торопимся.
Посетители, как по команде, воззрились на мальца и его сопровождающего. Гарри сразу понял, что Хагрид здесь часто бывает, и ему это ужасно не понравилось: зная словоохотливость нового знакомого, его инкогнито оставалось жить максимум минуту-две, а потом… Потом толпы «благодарных обывателей» набегут, и за покупками они попадут хорошо если к вечеру. Бросив бармену сначала умоляющий, а затем, когда тот мотнул головой в нужном направлении, благодарный взгляд, Поттер схватил Хагрида за руку и потащил к проходу, приговаривая:
— Скорей, Хагрид: у нас дела. Вот закупимся, меня домой отправим — и отдохнешь в пабе, с друзьями-знакомыми пообщаешься. А пока некогда.
У самого выхода им преградил дорогу довольно странный субъект в фиолетовом тюрбане, который довольно громко возвестил:
— О, Хагрид, моё почтение! Кто это с тобой? И по какому праву столь юный джентльмен помыкает тобой, как прислугой?
— Так это… — растерял своё красноречие Хагрид, явно кося под туповатого верзилу. — Директор Дамблдор, великий человек, попросил мальца за покупками к школе отвести — сам хотел, да не смог: дела…
— Хм… интересно… — задумчиво ответил «фиолетовый» и на весь зал, гад, спросил: — И о каком же студенте-первокурснике может так радеть наш дорогой директор — уж не о Гарри ли Поттере, Мальчике-который-выжил? — И так хитренько подмигнул Хагриду: мол — угадал я?
«Вот же ж! — скрежетал зубами про себя Гарри. — Теперь точно по-тихому не уйдём! Ну, ничего, — уже спокойнее мысленно продолжил он, — встретишься ещё ты мне на пути — земля, она круглая, знаешь ли, — отомщу, причём страшно!»
Однако, паче чаяния, никто к их живописной группе так и не подошёл, потому что Том, бармен, вовремя прикрыл их куполом конфиденциальности: он сразу понял, кого может сопровождать такой большой человек, но не стал трубить об этом.
Гарри, быстро сообразив, в чём дело, в очередной раз кивнул (как бы на прощание) бармену, и, обратившись к стоявшему на пути человеку: «Простите, сэр, мы спешим — меня дома ждут», опрометью вылетел из бара и, конечно же, упёрся в глухую стену. Хагрид вытащил свой незабвенный зонтик и, ткнув им несколько кирпичей, пробасил:
— Ну, зачем же ты так грубо, Гарри? Это же профессор Квиррелл, твой будущий преподаватель…
«Ага, — мысленно потёр ладошки Поттер, — значит, встретимся мы раньше, чем планировалось. Держитесь, профессор, мстя моя будет страшна!» — но вслух сказал только:
— А чего он лезет, когда мы торопимся? Сам говорил, я — личность известная, так зачем из этой поездки шоу делать, а? Кому от этого хорошо будет? Не мне уж точно.
Хагрид неодобрительно покачал головой, но всё же согласился с подопечным: хорошего из шумихи ничего бы не вышло.
Пока они разговаривали, стена превратилась в широкую арку, в которую даже Хагрид вошёл, не пригнувшись, и Гарри сделал шаг в мир магии.
Первое впечатление было… странным: вроде как попал в ожившую инсталляцию исторической экспозиции музея мадам Тюссо. Кривая узкая улочка, близко стоявшие дома с нависавшими крышами, разве что запах испражнений и гниющих помоев отсутствовал. Сразу захотелось обратно в уютный чистенький домик тётушки Петунии. Однако, поскольку учебники и форма Хогвартса продавались только здесь, деваться было некуда. Но всё же, мысленно Поттер поставил себе галочку: заняться этим вопросом чуть позже. Ведь волшебные кварталы должны быть в каждом крупном мегалополисе, а не только в Лондоне. Оставалось надеяться, что сама школа выглядит презентабельней Косого переулка.
В полном молчании Гарри с Хагридом подошли к зданию банка, всем своим видом кричавшему о не принадлежности к миру волшебников. Величественное сооружение из белого мрамора неуловимо напоминало собор святого Павла в центре Лондона, отчего сердце Поттера в предвкушении сжалось. Поднявшись по крутым ступеням к массивным дверям, на страже у которых стояла пара гоблинов, Гарри прочитал надпись на золотой табличке:
«Входи же, о путник, но не забудь:У жадности грешная суть.Коль за чужим ты явился сюда,От нас тебе не уйти никогда!»
— Серьёзное заявление, — кивнул он Хагриду на стих.
— Да уж, — согласился тот. — Как бы мы ни относились к гоблинам, Гринготтс — второе по безопасности место в магической Британии, ну, после Хогвартса, конечно. Только скорбный на всю голову решится ограбить банк. Волшебники до сих пор вздрагивают, вспоминая о гоблинских войнах.
Внутри же банк мало чем отличался от своего маггловского собрата: может, только стекла поменьше и все конторки из натурального дерева (тётя однажды брала Гарри с собой, чтобы на обратном пути заскочить в супермаркет).
— Гарри, — шёпотом обратился к нему Хагрид, — вот, держи свой ключик от сейфа. Обратись к любому дежурному — тебя отвезут, куда надо, а я здесь тебя подожду. У наших племён давняя вражда, поверь: без меня к тебе лучше отнесутся.
Гарри, пожав плечами, зажал в ладошке ключик и отправился к свободной конторке. Вежливо поприветствовав гоблина, он протянул ему ключ и спросил о возможности снять денег на покупки к школе. Оглядев его въедливым взглядом, гоблин слегка скривился и спросил:
— Вы один, мистер Поттер?
Памятуя о том, что сказал ему Хагрид, Гарри, ни словом не соврав, ответил, что представитель директора, который привёл его, в данный момент отлучился по делам. Гоблин, который точно знал, кто привёл мальчика в банк, попытку оценил и одобрительно ухмыльнулся.
— Пройдёмте со мной, мистер Поттер. Нас ждут великие дела!
Гарри тут же напрягся — ему все эти разговоры про героизм и избранность уже в зубах навязли.
В это время с другого конца зала за этой беседой наблюдали два платиновых блондина — отец и сын. Тогда как младший явственно скривился при виде Хагрида, а затем и уважительного обращения его спутника к гоблину, старший непрозрачно так намекнул, что неплохо бы наследнику Малфоев завести знакомство со столь неординарным молодым человеком. Однако на резонный, казалось бы, вопрос: что в этом грязнокровке особенного (ну, не придёт же чистокровный в банк в сопровождении хогвартского лесника), отец загадочно ответил:
— Вот познакомишься и поймёшь. Могу только сказать, что расположение этого молодого человека повысит статус нашей семьи.
Спустя сорок пять минут в общий зал влетел счастливый ураганчик. Гарри восторженно блестел глазами и взахлёб рассказывал о посещении своего хранилища.
— Представляешь, там у них вагонетки, которые несутся по рельсам с бешеной скоростью! И никаких ремней безопасности или ограничителей движения! Я сперва удивился, но Крюкохват — это тот гоблин, что меня сопровождал до хранилища — объяснил, что на скамейку наложены чары временного приклеивания. Я даже протестировал: отпустил руки и попробовал вскочить во время движения — и у меня не получилось! Ой, Хагрид, а ты что такой бледный, а? Тебе нехорошо? Так, давай: дыши глубже, сейчас мы на воздух выйдем, и я тебя в тенёчке устрою. Ты прости меня, — искренне повинился Гарри, когда они сидели в тени дикой акации у кафе-мороженого Фортескью, — я совсем забыл, что не всем нравятся скоростные вагонетки… У тётушки ноги подкашиваются от вида одного горок. Тебе принести чего-нибудь?
— Да, — ответил Хагрид, борясь с тошнотой. — Выпить. Но тебе не продадут. Я сам, вот только посижу чуток. Как сходил — удачно? Только давай без историй о поездке — я ещё с первого раза не отошёл.
— Ладно, — насупился Гарри. — Прошло всё на ура: я взял денег — двести галлеонов — мало ли какую интересную книгу встречу, помимо учебной литературы. И мне в качестве бонуса выдали кошелёк: ну, во время учёбы в банк не находишься… Выглядит, как маггловский бумажник, так что я и дома смогу им пользоваться: достаточно подумать о нужной сумме — и она уже внутри. Я его кровью к себе привязал, так что не потеряю и его у меня не вытащат: там какие-то чары специальные гоблинские, я не расспрашивал. Ну, ты как? Легче? Или ещё посидишь? Ежели что, я и сам могу закупиться, а ты отдыхай.
Хагрид пробовал возражать, но Гарри, чувствуя за собой вину, тоже упёрся рогом. Минут через пять был найден компромисс — Поттер сам отправляется в ателье мадам Малкин за формой, а Хагрид его там догонит.
— О, дорогой, — встретила его полная женщина в фиолетовой мантии. — Тоже в Хогвартс? Проходи, вставай на приступку — сейчас я тобой займусь.
«Звучит, как угроза», — усмехнулся про себя Гарри, но встал на указанное место. Рядом обнаружился белобрысый паренёк примерно его возраста.
— Тоже в Хогвартс? — резковато спросил он у Гарри. — Моя мама покупает мне волшебную палочку, а отец ушёл за книгами.
«Странный мальчик, — подумал Гарри, — он что — в лесу рос или его знакомиться не учили: не поздоровался, не представился… Такое впечатление, что я по цвету волос должен догадаться, что он за птица». — Однако беседу поддержал:
— Странно, а я слышал, что палочка сама выбирает волшебника, а значит, без тебя там никак.
Блондин фыркнул на это заявление:
— Ну, если у тебя есть лишний час времени, чтобы «перепробовать» кучу бесполезных деревяшек — милости прошу. Мы заранее прибыли к мастеру и, выбрав подходящие мне материалы, заказали из них палочку. Так что у меня-то конфликта с инструментом не будет. — И вдруг резко сменил тему: — А ты в квиддич играешь? Я на метле с пяти лет, и мой отец считает, что, если меня не примут в команду, это будет большим упущением со стороны капитана.
«Вот же неприятный тип, — размышлял в это время Гарри. — Всё «я» да «я», а вопросы задаёт так, будто его заставил кто со мной разговаривать.» — Но медлить с ответом не стал — как только мальчишка закончил с самовосхвалением («вот ведь павлин!»), он попытался донести до мажорчика свою мысль:
— В квиддич не играю — мне жизнь дорога, да и руки не казённые, а ведь они чаще всего страдают от ударов бладжеров.
— Рассуждаешь, прям как мой крёстный, — ухмыльнулся мальчишка. — Но ему простительно: он — мастер зелий, и руки — это его инструмент, как волшебная палочка. Ты что, тоже будущий зельевар? — как-то ревниво спросил он.
— Почти угадал, — ровно ответил Гарри. — Я собираюсь стать поваром, там без рук тоже никак.
— Кем?! — презрительно скривился тот. — Ты что — маггл, что ли? У волшебников нет такой профессии, у них для этого домовики есть!
— Вот и замечательно! — рассердился Гарри. — Значит, я буду первым: меньше конкурентов. И вообще, за мной пришли. — У витрины стоял Хагрид и радостно махал ему рукой.
— Так это ж лесник хогвартский, он полувеликан, — отметил блондин и снова наморщил нос. — Он даже не преподаватель.
— Может, оно и так, — ответил, медленно закипая, Гарри, — только он знает поболе тебя! — И, не оборачиваясь, прошёл к выходу.
Голос модистки застал его в дверях:
— Заходи через полчаса, всё будет готово. До свиданья, дорогой.
Гарри мысленно дал себе пинка и ответил:
— До свидания, мадам. Спасибо. — После чего вышел на улицу.
«И чего в этом грязнокровке особенного?! — возмущался про себя наследник Малфой. — Чего вдруг papà в него вцепился? Познакомься, это важно… Просто обычный хам!» — в мыслях припечатал он брюнетика с шухером на голове, и его, наконец, отпустило.
* * *
— Ну, и как прошло ваше знакомство, сын?
— Да никак. Он — хам, каких свет не видывал!
— И с чего ты сделал сей прискорбный вывод? О чём-то вы ведь говорили? Мы с матерью специально оставили тебя в ателье на полчаса.
— Как ты и учил: о семье, о спорте — ничего личного, — «ну, может, прихвастнул чуток, но это ж не считается» — ответив отцу, подумал Драко, но пятую точку вдруг обдало жаром.
— И как же отреагировал твой собеседник? — допытывался Малфой-старший: уж он-то знал своего отпрыска, как облупленного.
— Как-как… — проворчал Драко, — тему о спорте зарубил на корню, прям как крёстный. О семье ничего не рассказал. Да он и не представился толком! И мечта у него что ни на есть дурацкая!
— Не представился, говоришь… — Люциус стал нервно постукивать пальцами по подлокотнику. — А ты?
— Да кто нас не знает?! — возмутился Драко. — Только если последний маггл. А зачем нам такие знакомства? — Тут Драко понял, что ляпнул что-то не то: отец резко вскинул руку и больно ухватил за ухо.
— Этот хам, — потянул пленённое ухо на себя Люциус, — пропал из магмира на десять лет! У него просто не было возможности узнать, кто такие Малфои! И ты умудрился отправить Минерве под хвост такую возможность!
— Да какую возможность, отец?! Ай, больно, пусти!
— Больно?! — прошипел взбешённый Люциус и выпустил пострадавшее ухо только затем, чтобы вцепиться в другое. — У тебя была шикарная возможность подружиться с Избранным! А ты её профукал!
* * *
Перекусив в уютном ресторанчике домашней кухни, Гарри с Хагридом возобновили поход по магазинам. Первым делом они посетили лавку, где торговали сундуками и сумками.
— Купи себе и то, и другое, — наставлял его Хагрид. — В сундуке ты можешь хранить все вещи, а с сумкой будешь ходить на пары.
Радушный продавец охотно помог выбрать подходящий под рост и вес покупателя сундук и показал основные функции этого предмета. Оказалось, что, громоздкий с виду, на самом деле он — трансформер: то есть может принимать форму как сундука, так и небольшого шкафа, а ещё — его любимой классической парты со скошенной столешницей; правда, без стула, но это уже мелочи.
Для ежедневной носки Поттер выбрал себе прямоугольную сумку-патронташ с широкой лямкой. По собственному опыту он знал, что рюкзак не слишком удобный вариант: одевается и снимается долго, и сохранность бумаг сомнительная. Продавец подтвердил, что обе покупки снабжены чарами облегчения веса и расширением пространства (если вдруг захочется взять вещей больше, чем указано в стандартном списке).
Далее они навестили магазин канцелярии «Завитушки и кляксы», где закупились набором перьев, свитками пергамента, чернилами, а также разной мелочёвкой — песком для сушки чернил, перочинным ножом с инструкцией и пресс-папье в виде летящего ворона — ну очень понравилось.
Благодаря информации, выболтанной в запале Малфоем, Гарри заказал себе палочку. Олливандер, конечно, скривился, но желание клиента — закон для любого предпринимателя. Несмотря на все ухищрения мастера, перо феникса Гарри не подошло, а вот клык василиска отозвался сразу же. Та же история произошла и с деревом — ни тис, ни остролист не срезонировали с магией Гарри, а вот тонкий ивовый прутик чуть не выскочил из пазов, стремясь очутиться в руке волшебника. Конечно, палочка на заказ оказалась не в пример дороже, но зато она точно подходила именно ему, и при активации кровью уже не меняла преданности. Готовую палочку Олливандер пришлёт совой на его маггловский адрес, тогда-то и получит оплату — двадцать восемь галлеонов.
Остались два магазина: книжный «Флориш и Блоттс» и аптека Малпеппера, где можно закупить всё для зельеварения. Наученный горьким опытом, Хагрид посоветовал оставить аптеку напоследок, чему Гарри был весьма рад: там стояло такое амбре, что слезу вышибало!
Наконец, турне по магазинам завершилось, покупки были аккуратно уложены в сундук, и Поттер, распрощавшись с Хагридом, направился к автобусной остановке.
— Погоди, — окликнул его тот. — Давай, я тебе подсоблю, и ты вмиг дома окажешься.
— Это как? — заинтересовался Гарри. — И почему мы утром этого не сделали?
Хагрид смутился:
— Да я так к тебе торопился, что деньги дома оставил… Да и потом, Статут же — при магглах колдовать нельзя. Ну, так как — подсобить?
— А давай, — махнул рукой Поттер. — Что-то мне совсем не хочется с сундуком таскаться.
— Вот и ладушки, — расплылся в улыбке Хагрид. — Ты говорил, тебе вагонетки гоблинские понравились? Разреши познакомить тебя с ещё одним видом волшебного транспорта — автобусом «Ночной рыцарь». — Он взмахнул зонтиком.
Тут же перед ними возник трёхэтажный фиолетовый автобус. Двери раскрылись, и оттуда выскочил совсем молодой кондуктор:
— Добро пожаловать на борт автобуса «Ночной рыцарь»! Мы доставим Вас в любую точку планеты! Вы путешествуете вместе?
— Нет, — ответил Хагрид, — мальцу домой надо попасть поскорее. Сколько стоит доехать до Литтл Уиннинга?
— Четыре сикля, — ответил безымянный кондуктор, — за двенадцать получите кружку какао и зубную щётку на выбор.
Гарри молча протянул ему четыре серебряные монетки и попросил:
— Можете остановить недалеко от супермаркета? Я тёте обещал кое-что купить.
— Любой каприз за ваши деньги! — хрипло засмеялся водитель. — Садись, паренёк — домчим с ветерком!
Итак, уже через полчаса зеленоватый с лица Гарри стоял у дома номер четыре с сундуком, а также пакетом из супермаркета, где лежали две большие коробки яиц и одна упаковка бекона.
1) шесть штук
2) Детям магов (волшебников)
Дверь Поттеру открыл Дадли и, увидев его состояние, нервно хмыкнул:
— Знаешь, салатовый цвет — не твоё. Тебя вроде как за покупками в школу отправляли, а не в парк аттракционов. Или под инопланетянина косишь? Так они вроде как лысые…
— Очень смешно, Большой Дэ, — еле ворочая языком, отбрил Гарри. — Пустил бы меня в дом, а то я тебе сейчас продемонстрирую, чем мы в Косом угощались. Не уверен, что тебе понравится.
— А вот этого не надо, — проворчал Дадли. — Тебе в замкнутом пространстве ещё хуже будет. Забыл, что нам на ОБЖ говорили: если тошнит, нужно впустить больше воздуха, а ты с улицы уйти хочешь. Так, клади свои пожитки на газон — никуда не денутся. Садись на ступеньку и наклони голову к коленям — вот… Побудь в таком положении минутки три, а я тебе за водичкой сгоняю — потом расскажешь, кто тебя до такого довёл.
— Ага, — сквозь зубы процедил Гарри, — пакет с собой захвати — там продукты, их в холодильник надо.
— Будь спок, бро, — ответил Дадли. — Я разберусь.
Спустя три минуты Поттер держал в руках стакан с прохладным лимонадом и пил его крошечными глотками, а Дадли сидел рядом и периодически доливал из кувшина, шелестя бумажным пакетом (ну так, на всякий случай). Наконец, он довольно выдохнул:
— Ну вот, теперь хоть на человека похож стал. Что с тобой приключилось-то?
Гарри грустно усмехнулся:
— Хагрид, добрая душа, хотел, чтоб я поскорей до дома добрался, и вызвал волшебный автобус. Идея неплохая, только его мотыляет, как на скользкой дороге, да ещё улётная скорость сменяется резкими остановками, меня и укачало. Вылез я, продышался — и в супермаркет. А там мимо рыбного отдела прошёл — и по новой… Еле до дома добрался…
— Теперь-то лучше? — спросил, заглядывая в его ещё мутные глаза, Дадли и, получив в ответ утвердительный кивок, протянул руку: — Пойдём в дом, братишка. А торбу твою я сам втащу.
Оказавшись на кухне, Гарри удивлённо спросил:
— А где тётя Петуния?
— Так как обычно, — пожал плечами Дадли, — на еженедельном «слёте» домохозяек. Сегодня же четверг. Вот, приготовила лимонад и ушла. Сказала тебя дождаться.
— А, точно, забыл… — запустил пальцы в свои буйные вихры Гарри. — Так что ты на ужин хочешь?
— Я бы мясо по-гречески съел. Ну, то, что под соусом из сыра и майонеза — пальчики оближешь!
— Без проблем, Дад, — кивнул Поттер, доставая из холодильника продукты. — А на гарнир? Макароны, рис или картофельное пюре?
— Давай пюре: перемешаю его с подливой, м-м-м!
— Тогда мне нужна твоя помощь, — без обиняков выдал Гарри. — Почисть картошку и пару луковиц, а я расскажу, где был и что видел.
От такого Дадли не мог отказаться и, пыхтя, полез в ящик за картошкой и луком.
* * *
Когда Петуния Дурсль вернулась, то пройдя по коридору к кухне, она застала поразительную картину: её мальчик, её «маленький» Дадлик, аккуратно нарезал полукольцами большую луковицу, с воодушевлением напевая себе под нос что-то бравурное и пританцовывая на месте. Закончив с луком, он передал его Гарри, который (о боже!) подхватил мотив и, поклонившись брату, «укрыл» мясо на сковороде слоем лука. Затем прозвучала команда: «Сыр!», и довольный Дадлик со словами: «Есть, шеф!» протянул кузену тарелку с мелко натёртым сыром!
«Понятно, ребята готовят мясо по-гречески, — догадалась Петуния. — Не буду им мешать.»
С трудом сдерживая смех, она отступила в глубь коридора, вернулась к двери и, громко хлопнув ей, продефилировала обратно, намеренно стуча каблуками по паркету.
Оказавшись на пороге кухни во второй раз, она увидела более привычную картину — Дадли сидит за столом, а Гарри домывает последнюю тарелку. И при этом с увлечением что-то рассказывает.
— Как дела, ребята? — спросила она. — Чем тут так вкусно пахнет?
— Добрый день, тётя, — поздоровался Гарри и, понурив хитрющий взгляд, проговорил: — А мы тут обед готовим…(1) Через час уже можно будет накрывать на стол.
— Тогда давайте пока чаю попьём.
Ребята тут же унеслись по своим комнатам — переодеваться, и через полчаса торжественно одетые и аккуратно причёсанные (даже Гарри), чинно вошли и уселись за стол. Петуния, бросив на них подозрительный взгляд, пожала плечами и, разлив по чашкам традиционный «Эрл Грей» и выставив на стол вазочку с печеньем и джемом (а также плетёнку с тёплыми тостами), присоединилась к мальчишкам:
— Ну, и по какому поводу вы так вырядились? — притворно сердито спросила она. — Все дни рождения вроде как прошли, или я чего-то не знаю?
— Ну, мам, — стушевался Дадли. — У Гарри вроде как новый этап в жизни начинается, мы хотели отметить…
Петуния в ответ сдержанно улыбнулась:
— Хорошо, по крайней мере, я теперь буду спокойна, что семью не опозорите. Кстати, Гарри, тебе понравилось в Косом переулке?
— Знаете, тётушка, я теперь понял, отчего вы считаете волшебников странными. Не знаю, как в других местах, но в Косом как-то мрачно, люди в балахоны одеты, из общей картины выбивается банк, но опять же — там заправляют гоблины, а не волшебники. Представляете, у них под землёй целый парк скоростных вагонеток! У волшебников, конечно, есть автобус, доставляющий «в любую точку планеты за пять минут», — явно спародировал кого-то Гарри. — Но, чтобы выдержать поездку в нём, нужно быть астронавтом, привычным к перегрузкам. А уж в окно во время движения вообще лучше не смотреть — оторопь берёт, когда видишь, как от автобуса в прямом смысле разбегаются дома, деревья и мусорные контейнеры.
— А билет на поезд тебе твой сопровождающий вручил? — Побледневшая Петуния с тихим стуком опустила свою чашку на стол. Она никак не могла припомнить, говорила ли ей Лили об этом жутком «Ночном рыцаре», но или в детстве всё казалось не таким страшным, или сестрёнке не приходилось ездить на этом чуде магической промышленности.
— Билет мы нашли на дне его сундука, — с восторгом доложился Дадли. — Он такой прикольный (сундук, в смысле): вроде бы не сильно большой, да и весит немного, а вещей мы оттуда достали целую гору! Только вот номер платформы какой-то странный: 9¾ — нигде такого не видел… Ты хоть знаешь, как туда попасть?
— Ну… — опустил очи долу Гарри, — Хагрид сказал, что меня там встретят, и с переходом проблем не будет.
— Ага, — скептически хмыкнула Петуния. — Никаких проблем: просто надо, разбежавшись, с тележкой влететь в колонну между платформами девять и десять. Очень удобный, а главное, безопасный способ перехода!
Гарри от неожиданности чуть чаем не захлебнулся:
— Тётя Петуния, это Вы ведь сейчас пошутили, да?
— Какие там шутки, племянник, — проворчала та. — Своими глазами видела, как твоя мама так каждый год делала.
— Какой кошмар! Неужели нет других способов?
— Может, и есть, — горько усмехнулась Петуния, — да, как говорится, не про нашу честь. Все так называемые «магглорождённые» дети так попадают на платформу. Может, это аллегория такая…
— Ничего себе аллегория — лбом об стену! — возмутился Гарри. — Надо будет ещё раз в тамошний книжный смотаться и прикупить энциклопедию магической жизни или что-то подобное — узнать, как до платформы добираются чистокровные волшебники. Что-то мне подсказывает, их способ куда как удобнее. Вот получу палочку и напрошусь с дядей до Лондона прокатиться.
— То есть, Хагрид даже палочку тебе не купил? Что же вы там полдня тогда делали?! — рассердилась Петуния.
— Тётушка, успокойтесь. Хагрид сводил меня по всем магазинам, в том числе и к Олливандеру — мастеру волшебных палочек. Просто мне один местный мальчишка подсказал, что палочку для себя лучше заказывать, а не покупать готовую. Это как с одеждой: то, что продаётся в магазине, шьют по стандартным меркам, а в ателье — по вашим собственным. Понятно же, что одежда, сшитая по вашим меркам, будет сидеть лучше магазинной.
— Так, может, ты этому мальчику напишешь и у него спросишь, как он до платформы будет добираться? — предложила ему Петуния.
— К сожалению, не получится, — вздохнул тот. — Мы не были представлены друг другу. Только поболтали о том, о сём, а познакомиться забыли… — вынужденно признался Гарри: ну не сообщать же тёте, что этот сноб только и делал, что хвастался!
— А из чего будет твоя палочка? — вдруг спросила Петуния. — У Лили вот была из ивы: гибкая, элегантная палочка для юной волшебницы(2). Мастер не сказал, что у этой палочки внутри, но мне отчего-то кажется, что, будь сердцевина стандартной, он бы молчать не стал.
Гарри внимательно посмотрел на тётю и дрожащим от волнения голосом ответил:
— Меня выбрал клык василиска — он будет «начинкой», а сверху — ивовая лоза.
Петуния в знак поддержки молча сжала его руку.
С тоской посмотрев на мальчиков, она вспомнила последний год перед поступлением Лили в Хогвартс. Да, конечно, их отношения нельзя было назвать идеальными: как и все дети они и ссорились, и порой даже дрались, но это было редко. В основном они дружили, помогали друг другу, даже как-то поставили сценку из «Алисы в стране чудес». Лили досталась роль Белого Кролика, тогда как Алису играла Петуния — было весело, и мама с папой так смеялись… А теперь в этот страшный волшебный мир отправляется Гарри. Как же не хочется его отпускать…
* * *
Через несколько дней, в воскресенье, прибыла долгожданная посылка. Вся семья собралась вокруг узкой коробочки из красного дерева в гостиной, и Вернон сказал:
— Ну, племяш, не томи: открывай скорее — посмотрим, что за чудо тебе прислали!
Гарри откинул крышку и увидел её — 9 ¾ дюйма, тонкую и светлую с витой ручкой из золотистого металла. За плечом послышался сдавленный всхлип. На внутренней стороне крышки была записка от мастера Олливандера:
«Не знаю, кто рассказал Вам о возможности заказать палочку, но, очевидно, это судьба: перед Вами почти точная копия палочки Лили Поттер — немного короче и рукоятка золотистая, а не зелёная, как у Вашей матушки, — однако в остальном они идентичны. Желаю успехов во всех начинаниях!»
Гарри с трепетом вытащил свою помощницу из пазов и взмахнул ею — с кончика посыпались яркие синие искры, и по руке от подушечек пальцев к самому сердцу пробежалась волна тепла, калачиком свернувшаяся в груди, словно пушистый котёнок. «Мамочка! — подумал он. — Ты нашла меня! Теперь мы никогда не расстанемся!»
* * *
На следующий день, как и договаривались, дядя Вернон отвёз Гарри в Лондон, высадив его у «Дырявого котла». Гарри выглядел очень представительно — новая рубашка с классическими чёрными брюками вмиг скрылась под слегка укороченной (доходящей до колен, а не до щиколоток, как школьная) мантией. Приметный шрам исчез под длинной густой чёлкой.
Гарри помахал дяде на прощанье и, вытащив палочку, вошёл в неприметный паб.
Внутри, ввиду раннего часа, посетителей не наблюдалось, и поэтому появление с маггловской стороны мальчика без сопровождения никого не насторожило. Поттер на ходу кивнул бармену и прошёл в дверь, ведшую к арке в Косой переулок. Там он дотронулся палочкой до «нужных» кирпичей и шагнул на волшебную улочку. Было всего восемь утра, поэтому почти все лавки были закрыты. У «Флориш и Блоттс» молодой человек, видимо продавец, возился с замком и, заметив Гарри, заулыбался:
— А ты ранняя пташка, парень! Что-то конкретно ищешь или в прошлый раз не все учебники взял? Да ты не тушуйся, спрашивай.
— Мне нужна книга о видах магического транспорта. — Увидев вопросительно загнутую бровь, он поспешил пояснить: — Мне тётя сказала, что на платформу 9 ¾ можно пройти только через колонну. Неужели все волшебники так туда попадают? Как-то я не представляю, ну, к примеру, Малфоя, таранящего головой кирпичную стену.
Парень добродушно хмыкнул:
— Я бы на это посмотрел! Но ты, конечно, прав — это вход только для магглорождённых, остальные добираются по другому.
— И как же, если не секрет? А то вдруг проход не сработает — мне лишний шрам на лбу не нужен…
— Лишний шрам, говоришь? — хитро прищурился продавец и кивнул: — Да, голову беречь надо; особенно, если там мозги есть. Я — Нил Вурм, кстати. А тебя как звать?
— Гарри, — на автомате ответил тот, а потом, спохватившись, добавил: — Гарри Джеймсон(3).
— Что же, Гарри Джеймсон, — выделив фамилию клиента, озорно подмигнул ему Нил. — Способа добраться до платформы два: самый быстрый — парная аппарация. Взрослый волшебник берёт тебя за руку, и через мгновение ты уже на месте. Минус этого способа в самом процессе: тебя как бы протаскивает через очень узкий шланг, и какое-то время после этого съеденный завтрак просится наружу, особенно, если это первая аппарация. Второй способ — через камин — дольше, и тоже небезопасный. Нужно очень чётко произнести место назначения и не вдохнуть при этом сажи, иначе унесёт куда-нибудь в Лютный — и поминай как звали. Ещё одно неудобство — камины расположены не на самой платформе, а в близлежащей кафешке (что, безусловно, логично), минутах в пятнадцати ходьбы. Но, насколько я помню, у тебя сундук новый, снабжённый всеми необходимыми чарами, да и сам ты не глиста в скафандре — выдюжишь.
— Спасибо за информацию, Нил, — поблагодарил Гарри. — Приятно было познакомиться.
— Эй, Гарри! — окликнул его тот: — Прими от меня подарок, как первый покупатель. — Он протянул толстенный фолиант.
Глаза Гарри загорелись жаждой знаний:
— Что это? «История Хогвартса»?
— Ага, — радостно кивнул Нил. — Раритетная: одна тысяча семисотого года. Более ранней версии ты нигде не встретишь. Ну, если только в какой-нибудь частной библиотеке — у тех же Малфоев, Блэков или Принцев. Бери, владей: у нас, работников торговли, есть поверье — если угодишь первому покупателю, день пройдёт гладко и останешься с прибылью. И, Гарри, ты — хороший парень, я очень рад с тобой познакомиться. Если вдруг что-то нужно — обращайся. Уже придумал, кого с собой в Хогвартс возьмёшь? У старика Иллопса почтальоны на любой вкус, а в «Волшебном зверинце» можно приобрести фамильяра — животное, которое, при правильной привязке, станет не просто компаньоном, а ещё и поможет тебе развить магическое ядро. Только не хватай первое попавшееся, походи, посмотри — кто к тебе сам потянется, того и бери.
— Ой, Нил, огромное тебе спасибо! — искренне поблагодарил Гарри. — Про почтальона-то я и забыл. А вот в письме указано, что можно привести сову, кошку или жабу, а про фамильяров — молчок…
— Это потому, что сейчас никто такую связь не устанавливает, считая опасной. Обо всём этом и немного больше написано в этой книге, — постучал Нил ногтем по обложке фолианта. Тут колокольчик на двери тренькнул, возвестив о приходе посетителя, и Нил вынужден был окончательно распрощаться с Гарри. Выйдя на улицу, тот поудобнее разместил книгу под мантией и направился в Центр Иллопса за совой.
Прямо напротив входа висела клетка с красивой полярной птицей. Она безусловно притягивала взгляд своим белоснежным оперением, но, помня совет Нила, Гарри не спешил с выбором: он считал, что почтальону должно быть комфортно у него дома, а северная гостья явно не приспособлена к тёплому климату Англии. Он обошёл весь магазин, но ему так никто и не приглянулся. Поттер уже собирался уходить, как из-под потолка послышалось хриплое «Кар-р-р!».
Гарри обернулся и ласково позвал:
— Эй, кто там! Давай дружить! — и вытянул руку, на которую тут же спикировал огромный чёрный птиц.
Тут же к подростку подбежал продавец и стал слёзно умолять забрать этого разбойника поскорее, ибо он совам житья не даёт. Поскольку ворон шёл бесплатно, ибо не был собственностью магазина, Гарри прикупил для него насест в виде толстой коряги, пакетик с лакомством и наплечники на одежду, чтобы от острых когтей не страдали ни его мантии, ни плечи. От клетки, взглянув на питомца, он, само собой, отказался — ворон всем своим видом демонстрировал явное отвращение к этому аксессуару.
Тяжело вздохнув, Поттер решил не искушать судьбу и отказался от визита в «Волшебный зверинец»: вдруг его выберет детёныш нунду(4) или руноследа(5) — с его даром этого нельзя исключать.
— Ну, и как мне тебя звать, а? — спросил Гарри у ворона, зорко осматривавшего окрестности.
— Кр-ра! Кр-р-ра! — ответил он.
— Хорошо, — почесал грудку питомцу Поттер. — Будешь Крассом. Был такой полководец в Римской империи. — Новонаречённый легонько ущипнул его за мочку уха в знак одобрения. — А связь мы с тобой закрепим дома, договорились? — Красс чинно кивнул.
На этот раз Поттер решил, что лучше вытерпеть долгую дорогу и любопытные взгляды пассажиров, чем потом мучиться тошнотой. Он прогулочным шагом вошёл в городской сквер и, присев на скамейку в самой удалённой его части, ссадил ворона с плеча и достал из пакета «Историю Хогвартса», тщательно завернутую в мантию.
— Нил говорил, что здесь есть много интересного. Посмотрим? — Красс энергично закивал всем корпусом и, ободрённый такой активной поддержкой, Поттер открыл оглавление.
Пропустив жизнеописания Основателей и историю создания Хогвартса, он сосредоточился на примечаниях. Внимание привлёк заголовок: «О фамилиарах и связи партнёрской: правила заключения соглашения», и Гарри открыл нужную страницу.
Текст был несколько архаичным, однако вполне доступным к пониманию.
«Подобает ведати, что союз фамилиар-хозяин одним из видов партнёрской связи является, вследствие чего свои ограничения имеет. Первым делом — не всякая тварь способна эту связь удержать: звери и птицы, разума не имеющие (совы, голуби, жабы, слизни, кролики и им подобные) фамилиаром стать не могут. Твари же разумные — кошки, собаки, змеи, вороны, ястребы и иже с ними — станут добрыми помощниками, силу и здоровье охраняющими.
Далее, союз должен быть обоюдным, насильственная связь быстро рвётся, да и пользы от неё не будет — вред один.
Ежели согласие получено, — Гарри взглянул на Красса, и тот важно кивнул, — то глаголи формулу сию: «Аз, (имярек), принимаю тебя, (имярек твари), своим помощником и желаю разделить с тобой силу свою и чувства», а затем дай крови своей испить.»
На полях карандашом шло пояснение: «если связь закрепится правильно, то вы сможете пользоваться силами друг друга, и, если кто-то попадёт в беду, второй придёт на помощь». Гарри улыбнулся — это явно писал Нил. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в пропасть, он протянул руку Крассу и прошептал:
— Я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю тебя, Красс, своим помощником, желаю разделить с тобой силу и чувства.
Мудрая птица прислушивалась к его речи, склонив голову набок, а затем аккуратно клюнула его в запястье. На коже выступила крохотная алая капля, которой через мгновение не стало. Ворон хрипло каркнул:
— Кр-расс! Гар-ри! Др-р-руг!
— Ну что, друг, — улыбнулся Поттер. — Пойдём, представлю тебя тётушке. Должна же она знать, какой красавец будет ей почту носить. Ты же будешь? — робко уточнил он.
— Да! — Резкий ответ немного успокоил его, и они двинулись к дому: Гарри на своих двоих, а Красс — у него на плече.
Знакомство удалось на славу: больше всех обрадовался ворону Дадли — ласково гладя птицу по спинке и грудке, он предложил поселить его у него в комнате, но Петуния была категорически против. Она объяснила, что вороны — единоличники, и на своей территории чужака не потерпят, и подрядила мальчишек разобрать чердак.
Красс был доволен своим новым жилищем: просторное помещение имело вполне приличных размеров окошко, откуда без труда можно было вылететь на охоту или патрулирование границ. Молодой хозяин работой письмоносца не нагружал, за всё время отправив лишь одно письмо в Хогвартс, Альбусу Дамблдору. А так дни текли своим чередом.
И вот наступило тридцать первое августа.
Вещи были сложены ещё накануне, тогда же получены все указания, Красс отправлен лететь своим ходом, а на просьбы тёти: «Ну, может, всё же с нами, до вокзала?», Гарри отвечал категоричным отказом. Выставлять себя идиотом, пробивающим головой стену, ему не хотелось. Поэтому Дурсли поступили по старой схеме, высадив племянника на Чаринг Кросс Роуд у паба. Там Гарри привычно поздоровался с Томом и, оплатив дымолётный порох, шагнул в изумрудное пламя, чётко произнеся адрес:
— Платформа девять и три четверти! — и тут же захлопнул рот и зажмурил глаза.
* * *
Гарри почувствовал, как его подхватило тёплым вихрем, закружило и куда-то понесло. Через пару минут такого путешествия ветер улёгся к его ногам, позволив сделать шаг внутрь небольшого уютного кафе, освещённого яркими китайскими фонариками. Такими яркими, что Поттер непроизвольно зажмурился.
— Ой, первокурсник, — послышался радостный женский вскрик с еле различимым восточным акцентом. — Да ты не бойся, малыш, открой глазки! Вот умница. — Перед Гарри оказалась маленькая сухонькая старушка с седыми, как лунь(6), волосами, забранными в тугой пучок. — Я — старая миссис Чанг(7), хозяйка этого кафе. Ты голоден? Нет? Тогда очень прошу, возьми с собой эту коробку с завтраком: дорога тебе предстоит долгая, а из еды в поезде только сладкое. — Женщина вдруг весело подмигнула Гарри. — И если вдруг кто спросит, где взял, не стесняйся упоминать моё кафе. А то как открыли тот проход в колонне, так и не заходит никто, — сокрушалась она. — Будто им нравится таранить стену лбами!
Миссис Чанг подробно рассказала, как добраться до платформы, и в очередной раз посетовала, что все забыли её заведение. Распрощавшись с китаянкой и поблагодарив за подарок, Гарри уже хотел уйти, как миссис Чанг вдруг вскинулась и протянула ему ещё одну коробку:
— Прошу, передай Чжоу, моей внучке — она, кажется, забыла… Она когтевранка, перешла на второй курс — думаю, ты её быстро найдёшь.
Поттер принял передачу и, склонившись в уважительном поклоне, удалился в указанном направлении. А миссис Чанг, покачав головой, тихонько произнесла:
— Всё, что могла, я сделала, дальше Чжоу должна сама. Сразу видно, мальчик воспитанный — вон как поклонился, — а главное, открытый, будет жаль, если внучка упустит такое сокровище. А то, что она чуть старше — так у нас со стариком разница в пять лет была, и нам это ничуть не мешало!
1) тоном Карлсона: «А мы тут плюшками балуемся…»
2) «Гарри Поттер и философский камень»
3) буквально: «Гарри, сын Джеймса».
4) обитатель Восточной Африки, один из самых опасных магических существ. Гигантский леопард передвигается совершенно бесшумно, несмотря на огромные размеры, а его дыхание вызывает недуг, от которого вымирают целые селения
5) трёхголовая змея шести-семи футов в длину, багрово-оранжевого цвета с чёрными полосами. Каждая голов имеет своё особое назначение. Левая голова (если смотреть на змею спереди) составляет планы, решает, куда направиться и что делать. Средняя голова — мечтатель. Руноследы могут целыми днями оставаться на одном месте, предаваясь мечтам и необыкновенным видениям. Правая голова — критик. Она оценивает действия левой и средней голов непрерывным и злобным шипением. Зубы правой головы чрезвычайно ядовиты.
6) Небольшая (40-60 см) хищная птица семейства ястребиных. Окрас — голубовато-пепельно-серый, что издалека смотрится белёсым.
7) Знаю, что Potter Wiki говорит о дедушке Чжоу Чанг, но мне для истории нужна бабушка.
Гарри добрался до волшебной платформы минут за десять, несмотря на то, что нёс лишнюю поклажу в виде пакета с завтраком-обедом для некоей Чжоу Чанг, второкурсницы-когтевранки. Он и не заметил, как оказался перед витой металлической аркой с табличкой, на которой готическим шрифтом было выведено:
«Платформа 9 ¾»
Сразу за аркой начинались ступени, такие же воздушные и витые. Забравшись по ним, Гарри ахнул от восторга: перед ним, дыша паром, как рассерженный дракон, предстал красный поезд, а на боку каждого из семи его вагонов на чёрном поле красовалась золотая надпись «Хогвартс-экспресс». Это был прекрасно сохранившийся старинный паровоз первой половины двадцатого века марки «Якобит» — не чета насквозь электрифицированным и светящимся неоном современным составам!
Первым делом Гарри решил занять купе и, оставив там вещи, попытаться найти таинственную Чжоу. Сказано — сделано, и вот он уже налегке шагал по вагонам в поисках той, что забыла еду дома. Наконец Поттеру повезло: он наткнулся на девочек с «синего» факультета. Вежливо постучавшись и спросив разрешения войти, Гарри сказал:
— Прошу прощения, девочки, не подскажете, где мне искать Чжоу Чанг?
— Ну, я Чжоу, — высокомерно, даже не повернув головы, бросила одна из подружек. — Чего надо, малявка?
Гарри, отвыкший за четыре года от грубостей, вытянулся в струнку и ответил слегка насмешливым тоном:
— Да, в общем-то ничего, мисс. Привет Вам от бабушки — Вы еду дома забыли. Приятного аппетита, и простите за беспокойство!
Кивнув на прощание, он на прямых ногах шагнул за порог и закрыл за собой дверь. А потом опрометью бросился к себе в купе с твёрдым намерением закрыться и никого не пускать. Однако, когда Поттер добежал, то почувствовал, что злость его выветрилась, и он открыт к новым знакомствам. К тому же состав тронулся и стал потихоньку набирать скорость, настраивая на приключения.
Только Гарри уселся и раскрыл «Историю Хогвартса», как дверь распахнулась, и в купе ввалился неопрятного вида мальчишка в обносках, заявив с порога:
— Я сяду с тобой? А то в других купе все места заняты.
Поттеру ничего не оставалось, как кивнуть.
Он собирался продолжить чтение, не обращая внимания на бубнёж нового соседа, но это оказалось не проще, чем уснуть под зудение комара. Сначала тот рассказывал о своей многочисленной родне — пятерых старших братьях и младшей сестрёнке, — потом стал ныть, что все братья его в чём-то да превосходят, а значит, ему кровь из носа надо чем-то выделиться. Но когда речь зашла о Гарри Поттере, зазнавшемся герое, которого они должны были встретить, но тот просто не явился, терпение Гарри подошло к концу, и он, «сделав бровки домиком» (по выражению тётушки), спросил:
— А разве вам директор Дамблдор не сказал, что он решил добираться самостоятельно?
Мальчишка фыркнул, но ответил:
— Ну да, было что-то такое, но он же всё равно должен был через колонну идти — других путей нет! Мы его ждали-ждали… Чуть на поезд не опоздали!
— Зачем ждали-то? — не понял Гарри. — И потом, кто вам сказал, что нет другой дороги? Я вот камином переместился в кафе, а оттуда — пешочком до самой платформы прогулялся.
— Ну, это ж ты… — почесал рыжую тыковку мальчишка. — А он у магглов жил, таких подробностей не знает.
Гарри стало смешно.
— А этот герой ваш, он что, слепоглухонемой идиот? Разве он не мог навести справки, поговорить с кем-нибудь?
— Да не, он нормальный. Видит, правда, плохо — очки у него круглые, посередине сломанные…
— Да с чего ты это взял?! — рассердился Гарри.
— Так в газетах же его колдографию печатали… Ну, не колдо, то есть, а как же там было… А, вот: «примерное изображение Мальчика-который-выжил», вот! — обрадовался, что вспомнил точную цитату, парень.
— И как же он выглядит? — заинтересовался Поттер.
— Как-как… Короткие чёрные взлохмаченные волосы отца, зелёные глаза матери под сломанными очками-велосипедами. А на лбу шрам в виде молнии! Ты что, газет не читаешь? — А потом как-то ревниво взревел: — Или ты задумал сам с ним подружиться?! Так знай, место его лучшего друга уже занято.
— Кем? — сипло, еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос, осведомился Гарри.
— Как — кем?! — удивился сосед. — Мной, конечно! Мы будем лучшими друзьями: вместе играть, исследовать Хогвартс и совершать геройские поступки!
— Да? — опешил от таких перспектив Гарри. — А учиться вы когда будете?
— Учиться? Зачем? Он же герой, у него и так всё будет…
— Так, значит? Боюсь, он не захочет с тобой дружить…
— Почему? — искренне удивился этот индивид, а потом вдруг разозлился: — И с какой это стати ты за него решаешь, а?!
— То есть, что ты всю его жизнь распланировал — это нормально. А что я вопросы задаю — нет? Мы даже не знакомы толком, а ты обвинениями кидаешься.
— Извини, — насупился рыжик. — Просто дружба с героем — единственный шанс для меня выделиться. Я ведь Уизли — Рон Уизли, если точно.
— Очень приятно, Рон, — покривил душой Гарри. — А я — Гарри, Гарри Поттер.
Бедняга раззявил рот и покраснел до корней волос. Усилием воли справившись со смущением, он начал сыпать вопросами:
— А где твои очки? А шрам у тебя большой? А он правда похож на молнию? А ты помнишь ту ночь? А Неназываемый — страшный?
Он бы продолжил и дальше, но Гарри поднял ладонь в знак тишины.
— Рон, вот скажи честно: ты помнишь, что с тобой было в год-полтора? — Тот отрицательно замотал головой. — Я так и думал. Так почему же это должен помнить я, скажи на милость?! Шрам есть, и да, он напоминает молнию. — Глаза Рона жадно заблестели, а руки бессознательно потянулись к лицу Поттера. — Но я его показывать не собираюсь ни тебе, ни кому бы то ни было! — отрезал тот. — А очков у меня нет и не было никогда: мои дядя и тётя об этом позаботились. Я ответил на твои вопросы? Тогда разреши, я продолжу чтение.
Но не тут-то было: стоило Гарри найти строчку, на которой он становился, и погрузиться во времена Основателей, как его снова грубо отвлекли. В дверном проёме на этот раз было трое: за плечами печально известного Малфоя мялась пара «шкафчиков», старательно изображавших из себя тупых амбалов-телохранителей. Поттер со вздохом закатил глаза и приготовился слушать очередное бахвальство. Однако Драко удивил.
— День добрый! Ходят слухи, что в этом купе едет Гарри Поттер… — целенаправленно обращаясь только к Гарри, вещал Драко. — Позвольте представиться: Драко Люциус Малфой, наследник Малфой. — Он протянул ладонь для рукопожатия, с которым собеседник явно не торопился. Вместо этого он вопросительно заломил бровь. Ощутив неприятное чувство дежа вю, будто он снова что-то забыл, Драко вынужденно кивнул на сопровождающих: — А это Крэбб и Гойл. — Окончательно стушевавшись под внимательным взглядом Поттера, Малфой сдался: — Ну, хорошо: Грегори Гойл и Винсент Крэбб, теперь нормально?! Теперь перестанешь буравить меня своим взглядом?!
Гарри молча пожал плечами и вернулся к книге. А восстановивший самообладание Малфой продолжил заливаться соловьём:
— Ты, наверное, недавно в нашем мире и ещё не знаешь, с кем нужно общаться, а с кем и сидеть рядом зазорно. Не переживай, я с радостью помогу тебе разобраться. — Протянутая рука уже порядком устала, но Поттер всё медлил с ответным жестом. Чего ему ещё надо?!
Но тут справа раздался визгливый тенорок:
— Ой, чья бы корова мычала! Поможет он, как же! Скорее голову задуришь, вот это да, это у вас в крови! Бедные Малфои — их же под Империусом держали! А так они и мухи не обидят. Тьфу!
Придя в себя от столь внезапной акустической атаки, Драко со всем возможным спокойствием продолжил:
— О, кого я вижу: рыжий, неопрятный и конопатый, дай угадаю — ты один из Уизли. В этой семье явно больше детей, чем они могут себе позволить.
Лицо Рона опять приобрёло цвет спелого помидора, и оттенок стремительно приближался к свекольному. Не имея обширной практики словесных баталий оппонента, он подскочил с сидения и с размаху заехал Малфою в нос, а тот вцепился обидчику в космы. Тут в дело вступили телохранители блондина — они не напрягаясь растащили драчунов и уже хотели покинуть купе, когда их окликнули:
— Винс, Грег, спасибо: здесь стало слишком шумно. Буду рад продолжить с вами знакомство.
И тут дверь вновь открылась…
Появившаяся на пороге девчушка с пышной копной кудрявых волос, не утруждая себя приветствиями, с места в карьер провозгласила:
— Вы не видели жабу? Мальчик Невилл потерял свою жабу, а я помогаю ему искать… — Но тут до неё дошла нетривиальность ситуации: мальчишки в купе не мирно сидели у окна за столиком, а, казалось, только что дрались. И, кипя праведным гневом, она выдала: — Что тут происходит?! Я сейчас позову старосту! Назовитесь сейчас же!
Сообразив, что иначе фонтан возмущений не заткнуть, Гарри пришлось вызвать огонь на себя, при этом сделав знак ребятам смываться при первой возможности. Те благодарно кивнули, не став дожидаться конца спектакля, и, как только прозвучало имя Избранного, рванули на выход.
Девчушка же, как громом поражённая, не отрываясь, смотрела на ожившую историческую личность. Она даже не заметила, как четверо ребят просочились мимо неё в коридор. Наконец она отмерла, сделала вдох и восторженно застрочила как из пулемёта:
— Гарри Поттер, правда?! А я ведь о тебе всё-всё знаю! О тебе написано и в «Новой истории», и в «Расцвете и падении тёмных искусств». А ещё мне подарили книжку со сказками о тебе, но я понимаю, что там не всё правда. А ещё…
— Стоп-стоп-стоп! — взмолился Гарри. — А в тех книгах, ну, кроме сказок, конечно, написано, где я был десять лет? Или, может быть, о моей самой заветной мечте? Ну, или хотя бы мой любимый десерт?
Девочка зависла, но оказалось, смутить её было делом непростым. И она, как маленькому, стала втолковывать Гарри, казалось бы, прописные истины:
— Ну, конечно же в тех книгах этого не было — там же собраны исключительно факты. А так, ты же герой, а значит, и мечта у тебя героическая — мир во всём мире. С десертом сложнее, но наверняка что-то патриотическое — рождественский пудинг или яблочный тарт. Какой там ещё вопрос был? А, где ты был десять лет… Так и дураку понятно, что в тайном месте: ты же Неназываемого победил — конечно, тебя нужно было спрятать от мести его приспешников!
Гарри больше не мог слушать этот «естественно логичный» бред. Потерев ладонями лицо, он простонал:
— Просто гениально!
Не заметив в тоне тонны сарказма, непрошенная гостья засветилась от счастья и, казалось, вот-вот запрыгает на месте и захлопает в ладоши:
— Я угадала, да?! Вот видишь, надо только выстроить логическую цепочку, и ответ будет очевиден!
Тем неожиданнее для неё прозвучал ответ:
— О да! Угадала — пальцем в небо попала. Запомни сама и друзьям-знакомым передай: я — не герой, а обычный мальчишка. И радости у меня свои, а не «общепризнанные героические», то же касается и мечты — она вполне себе осуществимая, а не утопическая. А теперь очень прошу покинуть моё купе — от вас всех у меня разболелась голова. Доброго вам пути.
«Кудряшка» чуть не в слёзы:
— Как же так? Ну как так-то?! Я же так мечтала с тобой познакомиться… Может, даже подружиться…
— Так кто ж тебе мешал-то? — с очередным стоном вопросил Гарри. — Чего проще — пришла, поздоровалась, представилась… Так нет же: ты, оказывается про меня всё-превсё знаешь, даже лучше меня самого!
Девочке стало нестерпимо стыдно: забыть элементарные правила приличия! Но она решила попытать счастья и тихонько сказала:
— Прости, мне очень стыдно. Давай попробуем сначала?
Впервые за всю поездку Гарри услышал что-то дельное. Он приветливо улыбнулся и ответил:
— Давай.
Девочка вытерла слёзы, расправила смятую юбочку и, слабо улыбнувшись, представилась:
— Привет! Я — Гермиона Джин Грейнджер, магглорождённая. Можно мне присесть?
— Привет, Гермиона. — Улыбка Гарри стала теплее. — Я — Гарри Джеймс Поттер, маггловоспитанный. Садись, пожалуйста.
Перекинувшись ещё парочкой общих фраз, ребята уткнулись каждый в свою книжку (Гермиона достала её из сумки, что висела у неё через плечо) и спокойно провели остаток пути, прервавшись лишь однажды — на обед.
Через какое-то время из динамика под потолком послышался треск, а потом усталый голос машиниста объявил:
— Господа студенты, через пятнадцать минут Хогвартс-экспресс прибывает на конечную станцию. Просьба переодеться в школьные мантии, а сундуки и клетки с питомцами оставить на полках: о них позаботятся домовики. Счастливого пути!
Ребята одновременно отложили книги и, открыв свои сумки, вытащили одинаковые пластиковые пакеты и рассмеялись.
— Мне мама подсказала мантию отдельно положить, а чтоб не помялась — пакет специальный выделила, — рассказала Гермиона.
— А мне тётя посоветовала, — ответил Гарри, — чтобы я, так сказать, семью не позорил.
— Суровая у тебя тётя, — улыбнувшись, покачала головой девочка.
— Самая лучшая, — на полном серьёзе ответил Поттер. — Благодаря ей я и без магии спокойно в жизни устроился бы.
— Прости, я не хотела тебя обидеть, — смутилась Гермиона и, занавесившись волосами, попыталась скрыться в тамбуре.
— Ты куда собралась? — остановил её побег Гарри. — Там наверняка сейчас не протолкнуться — затопчут, и не заметишь. Подожди, когда первая волна схлынет, тогда и пойдём, — улыбнулся он зардевшейся девочке.
Когда ребята, наконец, добрались до выхода, их аккуратно ссадили на платформу старшекурсники в синих галстуках.
— Поступающие? — спросил один из них. — Идите к тому краю и ничего не бойтесь. Удачи!
— Спасибо, — ответили хором ребята и помахали старшекурсникам.
— Это старосты были, — шепнула Гарри Гермиона, — у них на отвороте мантий значки с буквой «С».
Гарри молча вздохнул и покачал головой: трудно этой девчушке придётся, если не научится сдерживать свои менторские замашки.
Они пошли на неровный свет фонаря, раскачивавшегося, несмотря на полное безветрие. Приблизившись, ребята услышали густой бас:
— Первокурсники! Первокурсники! Все сюда!.. О, Гарри, привет! Ты чего так задержался? И как зовут эту милую леди?
— Привет, Хагрид! — ответил Поттер. — Решили дождаться, когда народ схлынет. Это — Гермиона Грейнджер, весьма начитанная особа. — Он подмигнул стушевавшейся девочке.
— Начитанная? — улыбнулся в бороду великан. — Будущая студентка Рейвенкло, значит?
— Ну, я, вообще-то, на Гриффиндор собиралась… — опустив глаза, прошептала та.
Тут в толпе кто-то громко фыркнул и заявил:
— Ага, тем, кто чужим умом живёт, там самое место!
Хагрид грозно глянул в сторону «комментатора» и, ласково погладив Гермиону по волосам, утешил:
— Не слушай никого, девочка: если хочешь в Гриффиндор — обязательно там окажешься, — а затем, обратившись ко всем, прогрохотал: — Первокурсники, внимание! Сейчас мы пойдём через лес, так что не толкаться, не пихаться, от меня не отходить! Парами становись! — Оглядев подопечных, он тяжко вздохнул: детишек было слишком много, осветить дорогу всем даже с его богатырским ростом не получится. — Так, малышня! — обратился он к ним по-свойски. — Знаете заклинание «Люмос»? Тогда берите палочки и колдуйте, только чур: в глаза никому не светить! «Фонарики» держим повыше, чтоб дорогу было видно. Все готовы?
Над толпой будущих первокурсников раздалось слаженное: «Люмос!», и процессия светящейся змейкой выступила в путь.
У причала Хагрид притормозил и обратил внимание «желторотиков» на замок, величественно вздымавший свои башни в темнеющее небо.
— Вот, ребятки, это — Хогвартс! Он был построен в незапамятные времена четырьмя друзьями, которых благодарные потомки нарекли Основателями. Эта школа была и по сей день остаётся самым безопасным местом на островах — даже дети кровных врагов спокойно учатся вместе. — Дети издали общий вздох восхищения. А вот на Гарри сказочный, ну прям Диснеевский, замок нагонял зелёную тоску: ему хотелось назад, в тёплую уютную кухню к строгой, но такой родной тёте Петунии; или, на худой конец, в свою каморку, к перу с гримуаром. — А теперь садимся в лодки по четыре человека в каждую.
К Гарри с Гермионой присоединился пухленький русоволосый паренёк и смешливая голубоглазая блондинка. Явно нервничавший мальчик протянул Гарри руку и представился:
— Невилл Фрэнк Лонгботтом, а это — Лаванда Браун.
Гарри с удовольствием пожал слегка влажную ладонь:
— Очень приятно, Невилл, Лаванда. Я — Гарри Джеймс Поттер, а это — Гермиона Джин Грейнджер.
При звуке известного имени у Лаванды в глазах загорелся интерес, однако Лонгботтом, слегка дёрнув ту за мантию, предупреждающе покачал головой. Девочка обиженно надула губки и отвернулась. Гарри благодарно кивнул Невиллу.
Тем временем их маленькая флотилия приблизилась к гроту, вход в который закрывали длинные побеги, спускавшиеся до самой воды. Хагрид дал команду пригнуться, а на дерзкий смешок, что не все тут такие огромные, спокойно объяснил:
— Этот грот — вход на территорию Хогвартса. Кланяясь, вы выражаете почтение как Основателями, так и профессорам, а также доказываете чистоту своих помыслов. Всё равно, что поприветствовать хозяев дома, в который вас пригласили.
Недовольное бурчание тут же стихло. Лодки тихонько ткнулись носами в причал, и Хагрид, спрыгнув на берег, стал помогать детям. Как только те оказались на суше, он оглядел их и, собрав вокруг себя, будто курица-наседка, повёл всю ватагу к массивным воротам, укреплённым металлическими пластинами.
Трижды стукнув в ворота по самой толстой из пластин, великан стал ждать. С последним ударом в воротах открылась калитка, явив уставшим первокурсникам высокую сухопарую даму в наглухо застёгнутом платье из зелёного тартана в чёрно-синюю клетку. Хагрид приосанился и торжественно произнёс:
— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники. Я их привёл.
Та даже не улыбнулась. Чопорно кивнув, она ответила:
— Хорошо. Вы свободны, Хагрид. — «будто отзыв на пароль», — подумалось Гарри, который с удовольствием смотрел фильмы о разведчиках. — Дети, прошу за мной! — обратилась МакГонагалл к ним и, развернувшись на каблуках, зашагала внутрь замка.
Дальше всё было как в тумане: пространная лекция о факультетах и правилах школы; тесная комнатушка, куда их запихнули, как селёдок в бочку, и оставили приводить себя в порядок; «визит» привидений, перепугавших всех без исключения девчонок и, наконец, финальное шествие на распределение.
Чувство пустоты и холода так и не покинуло Гарри. Он старался убедить себя, что в таком огромном средневековом замке и кухня должна быть гигантская — с несколькими печами и плитами. Вот где ему было бы раздолье!
* * *
Профессор МакГонагалл подошла к высоким двустворчатым дверям, и они тут же распахнулись. Дети, уставшие и в большинстве своём голодные, вошли в огромный зал с высоченными потолками с иллюзией ночного неба. Гермиона моментально отвлеклась на соседку, рассказывая ей шёпотом о том, кому и зачем понадобилось превращать столовую в пикник под открытым небом. Гарри даже не пытался прислушиваться к ней: в его издании «Истории Хогвартса» говорилось, что именно Годрик Гриффиндор выдвинул эту идею. Он, будучи военным, полагал, что подобные трапезы укрепляют товарищеский дух. Поттер вернулся к наблюдениям.
Столов в зале было пять: четыре факультетских, стоявших боком ко входу, над каждым из которых висел штандарт с изображением животного (серебряная змея на зелёном фоне — Слизерин, парящий медный орёл на синем фоне — Рейвенкло, чёрный барсук на жёлтом фоне — Хаффлпафф, и наконец, золотой лев на задних лапах на алом — Гриффиндор), а на небольшом возвышении у самой стены, что напротив входа, находился стол для преподавателей. Посередине на позолоченном кресле восседал благообразный старец, чем-то напомнивший Гарри Мерлина из старого Диснеевского мультика(1). А над его головой красовался огромных размеров герб Хогвартса — тот самый, с печати на письме.
Наблюдения Гарри были прерваны сухим покашливанием. Это профессор МакГонагалл, стоя за странным трёхногим табуретом с древней (по-другому не скажешь) шляпой, развернула длинный свиток и начала зачитывать имена. Распределение началось.
Ждать своей очереди было откровенно скучно. Процесс казался до умопомрачения однообразным: звучало чьё-то имя, названный выходил, садился на табурет, ему надевали шляпу, а вот дальше были варианты — старинный головной убор мог сразу озвучить факультет, или же ребёнку приходилось сидеть на жёстком стуле по несколько минут. От нечего делать Гарри стал играть в тотализатор: старался угадать, куда попадёт тот или иной студент. Как ни странно, в семидесяти процентах случаев он был прав. Остальные тридцать мальчик списывал на желание самих детей: он помнил слова Хагрида, что если очень захотеть… Значит, и шляпу можно переубедить — уже легче. Так, мелкий сноб Малфой ушёл на Слизерин, забрав с собой Винса и Грега; стеснительный Невилл, по которому Хаффлпафф рыдал горючими слезами, оказался в Гриффиндоре — очевидно, не захотел оставлять прекрасную Браун, туда же угодила Гермиона, а когда к ним присоединился Рон, мальчик искренне посочувствовал новым знакомым. Тут на весь зал прозвучало:
— Гарри Поттер!
Мальчик выдохнул и, старательно не обращая внимания на шепотки и крайне невежливые тычки пальцами, направился к Шляпе.
Присев на табурет и ощутив тяжесть фетра у себя на макушке, Гарри решил проявить вежливость:
— Вечер добрый, уважаемая Шляпа!
После чего услышал тихий заинтересованный голос:
— Добрый, наследник Поттер, рада встрече с Вами! Какие у Вас предпочтения?
Что-то подобное Гарри и предполагал, поэтому попросил:
— Если можно, отправьте меня туда, где я бы мог спокойно учиться и меня оценивали только по моим заслугам, без этой дутой популярности.
— Значит, слава не прельщает Вас, наследник?
— Я глубоко убеждён, что такая слава — неверная подруга, — мысленно ответил Гарри. — Стоит мне оступиться, и я из героя превращусь в злодея или сумасшедшего.
— Что же, — «задумалась» Шляпа. — Тогда перед Вами два пути: либо в Хаффлпафф, известный своим упорством и дружелюбием, либо Рейвенкло — гнездо, откуда вылетело множество исследователей-экспериментаторов. И, кажется, я уже знаю, какой выбор сделаете Вы.
— Тогда, прошу, не томите ожиданием остальных, — усмехнулся Гарри, и на весь зал разнеслось хриплое:
— РЕЙВЕНКЛО!!!
— Спасибо, уважаемая! — успел поблагодарить Поттер, перед тем как Шляпа покинула его голову.
Гарри встал, и его галстук и отвороты мантии окрасились в синий.
* * *
Стоило Гарри занять место рядом с остальными первокурсниками и пожать руку соседу (демонстративно не глядя в сторону Чжоу Чанг, кидавшей на него призывные взгляды), как на его тарелке появился пергамент, по формату напоминавший визитные карточки дяди Вернона: Дадли хвастался, что ему удалось выпросить целых пять штук. Убористым почерком, изобиловавшим всякими завитушками, там было написано:
«Гарри! Прошу навестить меня в моём кабинете после ужина (дорогу тебе подскажет домовик). Пароль — «тыквенные котелки».
А. П. В. Б. Дамблдор.»
Пожав плечами, Гарри убрал приглашение в карман мантии и решил подумать о нём позже.
После излишне радушного, на его взгляд, приветствия директора, напоминания о немногочисленных «туда не ходи и это не делай», детям наконец-то разрешили поесть. Гарри был, честно говоря, разочарован: похоже, меню школы не менялось со времён Основателей. Все блюда были тяжёлыми и жирными. Ну, что ж, значит, откладывать беседу с директором не стоит. Поэтому, когда он почувствовал, что кто-то подёргал его за мантию, то тут же дал знать старосте о вызове к директору и, насладившись недоумением на лице старшего товарища, протянул руку странному лопоухому существу. Секунда — и они уже стояли в пустом коридоре перед каменной статуей, закрывавшей проход наверх.
— Гарри Поттер, сэр, должен назвать пароль, — пропищал проводник. — Горгулья отодвинется и путь будет свободен.
— Спасибо, э-э-э… — замялся Гарри. — Прости, а как тебя зовут?
В огромных, с теннисные мячики, зелёных глазищах домовика (так, кажется, его назвал директор) загорелся маниакальный восторг:
— О, великий Гарри Поттер, сэр, такой внимательный! Он хочет знать моё имя! Добби так счастлив! Даже больше, чем когда директор Дамблдор выкупил его у прежних хозяев.
— Так, Добби, я понял, — постарался поскорее заткнуть восторженный фонтан оглушённый Гарри. — Прости, но уже очень поздно, завтра на уроки, а директор назначил мне встречу — нехорошо заставлять ждать такого уважаемого человека.
— О-о-о! Гарри Поттер такой мудрый и ответственный! Доброго вам вечера, сэр! — И лопоухое чудо с оглушительным хлопком исчезло.
Когда волшебная лестница привезла Гарри к массивной двери из морёного дуба с серебряной табличкой, где всё тем же вычурным почерком было написано «Директор», из кабинета раздалось не по-старчески звонкое:
— Проходи, Гарри, не стесняйся.
Он сделал два глубоких успокоительных вдоха и последовал приглашению. Закрыв за собой дверь, он обратился к хозяину кабинета:
— Здравствуйте, господин директор! Вызывали? Если это из-за той драки в поезде, так…
— Гарри-Гарри, успокойся, ты ни в чём не виноват, — размеренно прожурчал Дамблдор, — я просто хотел познакомиться — мы так давно не виделись. — На его благообразном лице появилась грустная улыбка, а глаза заблестели из-за непролитых слёз. — Присаживайся, мальчик мой. Чаю? Лимонную дольку?
— Спасибо, но нет, — ответил Гарри, с удобством разместившись на кресле для посетителей. — Много сладкого есть вредно, а уж на ночь — так тем более. Хотя, знаете, директор, работающим допоздна людям специалисты-диетологи советуют устраивать перекус полезными снеками. У Вас тут что, леденцы? Мармелад? О, вот как раз мармелад может быть вполне себе полезным продуктом, если вместо сахара добавить свежую стевию.
— Ох, мой мальчик, как это занимательно, — закашлялся директор, только что со вкусом положивший себе в рот не менее трёх сахарных леденцов.
— Раз уж открылось наше, так скажем, родство, я просто обязан позаботиться о вашем здоровье, сэр…
— Ты так вырос, Гарри… — растроганно прошамкал Дамблдор.
Мальчик, казалось, вообще перестал понимать, что происходит. В его прежней школе вызов к директору означал безусловную головомойку с занесением в личное дело, а потом — полуторачасовую лекцию от тёти. Нет, сам он этой сомнительной чести не удостаивался, а вот хулиганистому Дадли не раз приходилось идти на ковёр к мистеру Смайлу, который, вопреки своей фамилии, был весьма суровым господином: тростью и розгами, он, конечно, не баловался, однако после визитов к нему даже Дадли на пару месяцев охладевал к поискам приключений на свою пятую точку. А здесь чаёк со сладостями — такое впечатление, что к дедушке зашёл о жизни потолковать.
— Не знаю, упоминала ли об этом твоя тётя, — продолжал меж тем сей седобородый старец, — но я — твой опекун в магическом мире.
Поттер удивлённо вскинул бровь.
— Господин директор, в «Истории Хогвартса», конечно, упоминалось, что вы по должности являетесь опекуном для всех магглорождённых вплоть до окончания ими школы, но я по рождению как бы не отношусь к этой категории учащихся.
— Верно, мой мальчик, — благостно вещал Дамблдор. — Я назначен опекуном согласно последней воле твоей матери.
— Вот так новость! — возмутился Гарри. — А как же тётя Петуния? И почему же вы в таком случае ни разу не навестили меня? Не то чтобы мне это было нужно, но всё-таки…
— Твоя тётя получала от меня ежемесячное пособие на твоё содержание, — опустив взор, ответил Дамблдор. — А что не навещал — так это было единственное требование Петунии… Но у меня свои источники, и я многое о тебе знаю.
— Надеюсь, не из той беллетристики о жизни Мальчика-который-выжил, коей наводнены все книжные Косого переулка? Эти истории не имеют ко мне никакого отношения, а то, что главного героя этих, с позволения сказать, опусов зовут так же, как и меня, так это чистой воды совпадение. Или, может, вы шпиона к нам в Литтл Уиннинг внедрили? — Дамблдор как-то вдруг занервничал. — Так и тут промашка вышла: я — классический домосед, и, чтобы обо мне что-то реальное узнать, надо было внедрить соглядатая непосредственно в семью Дурслей, а никого постороннего я за всё время проживания там не видел. А все те слухи, что тётушка распространяла среди своего женского клуба, и кната ломаного не стоят — всё направлено на то, чтоб ей завидовали, но никаких поползновений в мою сторону не имелось. Даже та тётка Фигг, к которой меня иногда сплавляли родственники, ничего толком обо мне не знает. Так, видела пару раз, как я газон-сад обихаживаю да забор крашу — так у всех детей свои обязанности. Дадли, вон, с отцом в гараже зависает — с машиной и мопедом занимается.
Директор совсем скис. Рот откроет — и закрывает через секунду: нечего сказать, а оправдываться ой как не хотелось! Наконец, набравшись смелости, он выдавил:
— Ты так похож на своих родителей, Гарри! Такой же прямолинейный и честный. Странно, что не попал в Гриффиндор — твои родители оба закончили этот факультет.
— Ну, полагаю, за это надо сказать спасибо мистеру Уизли и мисс Грейнджер: они своим беспардонным поведением отбили всю охоту идти по стопам родителей. Один пальцами в лицо тычет да про Неназываемого расспрашивает, а другая, подобно вам, кстати, обо мне всё-превсё знает… Окажись я в вашем львятнике, на меня бы пялились, как на экзотическую зверушку в зоопарке! Только звери хоть ночью отдохнуть в тишине могут, а я и этой возможности был бы лишён — тут же интернат. И как бы я учился при таком усиленном внимании?! Была мысль податься на Слизерин — оплот аристократии и магических традиций, но и тут не свезло: встретился мне на пути Драко Люциус Малфой. Такого высокомерного сноба ещё поискать, и опять же ему я был интересен только из-за моей известности. Нет уж, Рейвенкло — самый спокойный факультет: все делом заняты, никто к тебе не докапывается — красота!
— Но ты же Герой, — возмутился вдруг Дамблдор, — как же твоя миссия? На Гриффиндоре ты бы нашёл верных друзей, которые, когда придёт время, встанут с тобой плечом к плечу в борьбе со злом.
— О какой миссии речь, господин директор? Какая борьба? С каким злом?! Может, в то время, когда вы были студентом, на факультет ало-золотых и попадали смелые и благородные, но сейчас это настоящий львиный прайд, где слабого и «не вписывающегося в рамки» изгоняют с позором, ежели не съедают. А я, господин директор, жить ещё даже не начинал. У меня свои планы.
Посмурнел Дамблдор после такой оценки гриффиндорцев, не понравилась она ему, но, видно, и правда — слишком много времени прошло, и поменялись приоритеты у молодёжи. Он решил сменить тему:
— И чем же ты планируешь заниматься, мальчик мой?
Гарри про себя усмехнулся, но виду не показал — ответил вежливо:
— С самого детства мечтаю стать поваром. У меня и собственный гримуар есть, — Дамблдор насторожился, — я там рецепты интересные записываю. Веду его уже лет пять, а до середины даже не дошёл… А насчёт борьбы со злом, — как бы ненавязчиво вернулся к теме Гарри, — голод — это же зло, ведь так, директор? Вот с ним, когда освою профессию, я в первую очередь и буду бороться. Достойная цель, как вы считаете?
— Вполне, мой мальчик, вполне. А сейчас уже поздно, Гарри. Позволь, я доведу тебя до башни твоего факультета и расскажу об особенностях его стража.
— Буду весьма признателен вам, директор, — ответил с поклоном Гарри. — А то прошлый провожатый меня, если честно, напряг.
— Что так? — мягко улыбнулся Дамблдор. — Добби очень исполнительный домовик.
— Может, оно и так, — взлохматил Поттер у себя на макушке волосы, — да больно восторженно он ко мне отнёсся: «Великий Гарри Поттер!» — запищал он, изображая чудика. — «Самый мудрый и ответственный! Я так рад!». Тьфу, противно даже!
— Не сердись на него, Гарри, — со вздохом ответил Дамблдор. — Дело в его сущности, ведь домовик — хранитель очага, напрямую связанный с магией дома и рода его призвавшего. Так случилось, что Добби, будучи призван Поттерами незадолго до твоего рождения, остался без подпитки родовой магией и был вынужден уйти в услужение к другому роду. Я, когда обнаружил это, выкупил его, но было поздно — «сдвиг по фазе», как вы выражаетесь, уже произошёл.
— И ничего нельзя сделать? — спросил Гарри, которому, в сущности, стало жалко несчастного.
— Почему же нельзя? — изумился Дамблдор. — Призови его, напои своей кровью (одной капли будет достаточно) и скажи, что принимаешь его служение. Это сотрёт годы, проведённые в, так сказать, «бесхозном» состоянии и восстановит психику духа. Уверяю, преданнее слуги ты не найдёшь! Однако вот мы и пришли. Стукни вот этим молоточком в виде орла по стене.
Гарри выполнил указание и с удивлением пронаблюдал, как крылья фигурки раскрылись, а из клюва зазвучал приятный баритон:
— Что без ног бежит, без крыльев летит, не жидкое, но течёт?
— Гарри, — взял слово Дамблдор, — ответь на загадку — и сможешь пройти в гостиную своего факультета.
— Ага, — хмуро ответил опекуну уставший мальчишка, — как в сказке: дёрни за верёвочку — дверь и откроется. Не берите в голову, директор. — И, обернувшись к молотку, ответил: — Это время: оно и без ног бежит — не остановишь, без крыльев летит — не догонишь, и течёт сквозь пальцы, хоть не вода и не песок.
— Мудрая мысль, — ответил страж башни Рейвенкло. — Ты по праву стал студентом факультета Ровены. Проходи!
Перед Гарри распахнулась резная дверь, которая, казалось, только что была каменной стеной.
— Спокойной ночи, директор Дамблдор, — попрощался он с тем. — Спасибо, что проводили.
— Спокойной ночи, Гарри, — ответил тот. — Благодарю за содержательную беседу — мне есть о чём подумать. — Сделав несколько шагов от двери, Дамблдор вдруг развернулся. — Кстати, Хагрид был в полном восторге от твоих грядок и твоего «гримуара», но особенно его впечатлила твоя комната. Не подскажешь, почему «каморка папы Карло»?
— Всё очень просто, сэр, — ответил Гарри. — В начальной школе я увлёкся зарубежной литературой: всё-таки у них детских писателей на порядок больше, чем в Англии. Моё внимание привлекла история о деревянном мальчике. Так вот, этого мальчишку выстрогал шарманщик Карло, живший — та-дам!.. — в каморке под лестницей. Моя комнатка действительно небольшая, поэтому мне показалось, что название подходит.
Глаза директора озорно засверкали:
— Да, мой мальчик, ты абсолютно прав: оно просто идеальное. Теперь осталось найти Золотой Ключик…
— Ключик… — задумчиво протянул Гарри и хитро блеснул зеленью глаз. — Ключик, пожалуй, у меня уже есть. Да и дверка, что этот ключик отпирает, известна… Осталось только дойти до мечты, спрятанной за ней.
— А что для тебя мечта? — спросил Дамблдор, слегка подавшись вперёд.
— Ну, если для деревянного мальчишки мечтой был собственный кукольный театр, то для меня, наверное, ресторан.
Директор кивнул и скрылся за поворотом.
Гарри толкнул дверь и вошёл в гостиную. На собрание он, конечно же, опоздал, а, может, его и вовсе не было: пир закончился поздно, а завтра первые уроки — надо выспаться.
Из гостиной вели две лестницы — в правое и левое крыло, но на входе у первой стояла такая защита, что аж заискрила при его приближении. Гарри понятливо кивнул и отправился в левое крыло.
Поттер с удивлением отметил семь дверей с номерами курсов. Дверь первого оказалась самой последней. Открыв её, Гарри попал в следующий коридор, где было всего четыре двери — по числу поступивших. «Ну, вообще-то логично, — подумал он, — чтобы не мешать товарищам своими экспериментами или светом, если засидишься с книгой.»
Новое обиталище мало чем отличалось от его каморки — разве что размерами.
Кровать под синим балдахином стояла у окна, рядом с ней — тумбочка с тремя полками для мелочей. У стены напротив разместился его сундук-трансформер. Направо от входа Поттер заметил ещё одну дверь — там оказалась небольшая ванная комната. Гарри был в восторге: во сколько бы он ни встал, он никого не потревожит, да и с ним никто лишний раз контактировать не сможет. Нет, он, конечно, мизантропом не был, но личное пространство очень ценил. Насест Красса, стоявший на подоконнике, пустовал: очевидно, хозяйственный ворон полетел осматривать новые владения.
Придав сундуку форму шкафа, Поттер достал пижаму и лёг спать: завтра будет тяжёлый день.
1) «Меч в камне» вышел в 1963 году, поэтому для Поттера он действительно старый.
Рано утром Гарри разбудил Красс: он долго и со вкусом выговаривал нерадивому хозяину за то, что тот посмел его бросить. Последовавшие извинения, сдобренные лакомством, были благосклонно приняты. После этого Поттер обнаружил на своей тумбочке свиток с расписанием и с удовлетворением отметил, что первым уроком сегодня стоит зельеварение. Однако, увидев, какой факультет будет с ними в паре, нахмурился: ничего доброго от представителей Слизерина он не ждал (ну, может, кроме Грега и Винса, однако эти хитрецы против всего факультета не пойдут). Но, как говорится, двум смертям не бывать, а одной — не миновать, и Гарри, сложив сумку, отправился на завтрак. Уже дойдя до выхода из гостиной, он услышал знакомый голос:
— Эй, Поттер, а ты — ранняя пташка! Рад, что ты с нами. Я — Роберт Хиллиард, староста. Мы виделись у поезда, там мне помогала моя напарница — Пенни Кристалл. Что, бросила тебя подружка?
— Да, в общем-то, она мне и не подружка, — пожал плечами Гарри. — Мы только в поезде познакомились и, очевидно, она решила не менять своих планов. Хотя вполне могла бы здесь учиться.
— Ясно. А куда ты так рано? Если на завтрак, то он только в восемь — до него ещё полтора часа. О чём с тобой директор так долго толковал? А то я так тебя и не дождался — пришлось эльфа просить расписание передать.
— Да так, дела семейные, — отмахнулся Гарри: докладывать всем, что Дамблдор, оказывается, его опекун, он не собирался. — Кстати, кто у нас профессор зельеварения? Что он за человек?
— О-о-о! Профессор Снейп — целый мастер зельеварения, самый молодой за последние лет сто (уж как директору удалось его уболтать стать простым учителем — тайна, покрытая мраком) и декан Слизерина; суров, но справедлив. Уважает ум и смекалку, терпеть не может подлиз и выскочек. Обожает на первом же уроке проводить блиц-опрос, так что будь готов. При ответе можешь смело пользоваться любыми знаниями, даже почерпнутыми из немагических источников.
— Вот и хорошо — значит, подружимся, — констатировал Гарри, не обратив внимания на скептический фырк старосты. — Слушай, Роб, а можно отсюда один стул прихватизировать: а то парта у меня «с собой», а сидеть не на чем — не на кровати же уроки делать.
— Можно, конечно. Только лучше, наверно, у домовиков спросить: они тебе из запасников притаранят и ещё спасибо скажут. Или, если тебе срочно надо — письмо родным, к примеру, накропать — так садись здесь и пиши. У нас все стулья придвижными партами оборудованы — в рабочем состоянии очень похоже на детский стульчик для кормления. Для написания эссе не вариант, а вот для записок или, скажем, срочных объявлений — в самый раз. Перо и чернильницу можно взять вон в том стеклянном шкафчике.
— Вот спасибо! Можно последний вопрос? — Дождавшись кивка старосты, Поттер продолжил: — Ты сможешь проводить меня до Большого зала? А то я дороги не знаю…
Роберт широко улыбнулся:
— Конечно, не вопрос: только дождёмся твоих сокурсников, и пойдём — первую неделю мы не только в Большой зал, но и на уроки вас сопровождать будем. Это одна из обязанностей старост.
Гарри с облегчением выдохнул: уж за неделю-то он расположение кабинетов запомнит. Кивнув старосте, он присел в уголок под бездымным факелом и принялся за письмо родным:
«Дорогие мои тётя и дядя!
У меня всё хорошо, просто замечательно.
В поезде всё так же кормят сладостями, поэтому большое спасибо за чай и бутерброды, что Вы мне завернули. Во время поездки ко мне в купе много ребят рвалось — на знаменитость поглазеть или поддержкой героя заручиться, но друзей я пока не нашёл.
Распределили меня на Рейвенкло — к тем, кто любит учиться. У меня отдельная комната с собственной ванной — почти как дома.
Тётушка, Вам удалось подать мои документы на заочное обучение в Хай Кэмеронз, или я буду числиться на домашнем обучении, а экзамены сдавать в каникулы в отделе образования?
С нетерпением жду ответа,
Ваш Гарри.»
Поставив последнюю точку, Поттер свернул пергамент в трубочку и отправился к себе — уговаривать Красса слетать домой. Когда миссия была выполнена, и письмо — отправлено, Гарри снова спустился в гостиную. Оказалось, что вовремя — Роберт уже строил первокурсников для выхода к завтраку. Поттер встал в пару к печальной девочке-индианке.
— Привет, — сказал он. — Я — Гарри. Ты почему грустишь?
— Привет, — улыбнулась та. — Я — Падма, нас с сестрой-близняшкой разлучили. Она теперь в Гриффиндоре…
— Не печалься: вы же всё равно рядом и общие занятия у нас обязательно будут, а ей, наверно, там проще — она наверняка та ещё оторва, а из передряг её ты вытаскивала, вот теперь пусть сама крутится.
У Падмы глаза стали размером с галеон:
— А ты откуда знаешь?!
Гарри же хихикнул:
— У меня там тоже знакомые есть.
Девочка хотела ещё что-то сказать, однако их милую беседу прервал Хиллиард, скомандовав:
— Выдвигаемся. Большая просьба: завтракать быстро, не рассусоливая — у меня тоже есть первая пара, и я на неё опаздывать не хочу!
* * *
— Ой, Гарри, — хихикнула вдруг Падма на подходе к Большому залу. — Смотри, вон тот белокурый красавчик в тебе сейчас дырку взглядом прожжёт!
Гарри проследил направление взгляда однокурсницы и тоже хмыкнул: казалось, парень готов сражаться насмерть за свои порушенные идеалы (или, может, даже счастье). Вздохнув, он, извинившись перед спутницей, направился к третьекурснику. Тот мигом расправил плечи, становясь в угрожающую позу. «Чем же я успел насолить тебе, барсук?» — подумал Гарри, отметив жёлтые отвороты мантии и галстук в чёрную полоску. Пыхтел паренёк, кстати, тоже очень похоже.
— Привет, — поздоровался Гарри. — Ты, кажется, хотел поговорить? — Белокурый хаффлпаффец ошарашенно кивнул. — Прости, но сейчас — никак: у нас очень строгий староста, а сам я до кабинета не доберусь. Вот после обеда, пожалуй, смогу — там у меня окно небольшое. Давай отложим разговор: он явно не из простых будет. Тебя как звать-то? Я — Гарри.
Посмотрев на протянутую руку, как на склизкую змеюку или другую пакость, парень сквозь зубы процедил:
— Седрик Диггори, третий курс, Хаффлпафф. После обеда в холле школы: выйдем и пообщаемся.
— Только давай без рукоприкладства, — согласился Гарри. — Избить первокурсника — невелика честь, к тому же, уверен, что тут какое-то недоразумение.
— Вот и увидим, — кивнул ему Диггори и, развернувшись на пятках, гордо удалился.
Поттер пожал плечами и побежал догонять своих.
— Что он от тебя хотел? — с неподдельным беспокойством спросила Падма, когда они наконец, сели за стол.
— Похоже, что я каким-то «чудесным» образом умудрился прищемить этому красавцу хвост, — тихо, чтобы не заострять на себе внимание окружающих, высказал свои соображения Гарри. — Знать бы ещё, где…
— Ну, судя по победным взглядам, что бросает на тебя вон та китаяночка, — задумчиво и также тихо ответила Падма, — без неё тут не обошлось.
— Будем надеяться, что ты ошибаешься, — тяжело вздохнул Поттер: шанс был ну очень мизерный. — Я на героя-любовника не тяну хотя бы в силу своего возраста.
Падма снова хихикнула, прикрывшись ладошкой:
— Ну, учитывая известность, что бежит впереди тебя, и колдовской цвет твоих прекрасных глаз — у парня есть причины для беспокойства! — Гарри взглянул на девочку исподлобья, чем только добавил веселья: — Ой, можно подумать, я первая, кто тебе это сказал! — И вдруг: — Нет, серьёзно?! Никто и никогда?! — чем ещё больше смутила парня. — Знаешь, на моей родине встречаются люди с зелёными глазами, но такой яркий оттенок я вижу впервые. А в сочетании с тёмными волосами и лёгким загаром… Ещё какой-нибудь год-два, и все девчонки — твои!
— Очень надо! — сердито буркнул Гарри. — Я, вообще-то, сюда учиться приехал, а не романы крутить…
— Одно другому не мешает, — пожала плечами Падма.
* * *
Как и обещал, Роберт довёл молодняк до кабинета и, раскланявшись со старостой Слизерина, припустил на свой урок.
На основании полученной «вводной» Гарри решил сесть посередине: на первой парте обычно сидят отличники или выскочки, а «на галёрке» от взора строгого преподавателя скрываются двоечники. Ни к тем, ни к другим Поттер себя не относил, а значит, ему самое место в центре. Однако острый глаз профессора всё равно выцепил именно его.
— Мистер Поттер. Можете сказать мне, что получится, если смешать корень златоцветника с настойкой полыни? — без паузы, сразу после вступительного слова, резко спросил он.
— Не уверен, сэр, но, основываясь на свойствах этих растений, могу предположить, что или убойное успокоительное, или же антибактериальное средство.
— Да? И что же натолкнуло вас на эту безусловно интересную мысль? — скептически ухмыльнулся профессор.
— Корень златоцветника известен своей способностью снижать стресс и повышать устойчивость организма к неблагоприятным условиям(1), а настойка полыни известна своими противовоспалительными и противомикробными свойствами. Она помогает бороться с инфекциями и улучшает функционирование пищеварительной системы(1). Это я прочитал в одной из медицинских энциклопедий, для смеха подаренных мне кузеном ко дню рождения.
— А если бы вы удосужились открыть учебник, — ядом в голосе преподавателя можно было отравить, наверное, весь Лондон, — то узнали бы, что эти ингредиенты входят в состав сильнейшего снотворного под названием Глоток Живой Смерти. Однако за смекалку пять баллов Рейвенкло: не каждый студент догадается строить свои умозаключения на основе сведений маггловской медицины.
Гарри мысленно выдохнул, поблагодарив Дадли за подарок, когда профессор Снейп продолжил «допрос».
— Ещё один вопрос: чем отличается борец от клобука монаха? — Наклонив голову, он хитро прищурился.
— Количеством слов в названии, — отзеркалил усмешку Поттер. — Это один из видов аконита, именуемый также «волкобой» или «волчий корень»(3). Из названий можно заключить, что это растение каким-то образом используется для борьбы с волками.
— Что ж, вполне резонный вывод: именно этот вид аконита — синий — используется в антиликантропном зелье, призванном «запирать» агрессивную волчью сущность оборотней на время полнолуния. Ещё пять баллов Рейвенкло, мистер Поттер. Садитесь. — И, окинув строгим взглядом присутствующих, недовольно рыкнул: — Класс, вы всё успели записать или только сидели и скалились?
Студенты резво зашуршали пергаментом и заскрипели перьями, и как только результаты блиц-опроса были законспектированы, профессор Снейп объявил тему урока: зелье от фурункулов.
Падма, занявшая место рядом с Гарри ещё в начале урока, предложила сходить за ингредиентами, а ему оставила разведение огня под котлом и нагрев воды. Поттер совершенно не возражал.
Через пятнадцать минут на их парте стоял лоток с нужными составляющими зелья по списку. Пока они находились в целом виде, всё было нормально, но стоило Гарри взять в руки рогатого слизня — и в глазах у него потемнело. Чтобы не привлекать к себе внимание, он опустил голову пониже и попытался дышать поглубже, что определённо стало ошибкой — от вони из соседних котлов Поттера замутило. Несчастный мальчишка вскинул руку.
— Что такое, мистер Поттер? — осведомился профессор из дальнего конца класса. — Неужели Вам что-то неясно?
— Мне… мне… — из последних сил пытался ответить Гарри, — мне плохо… — прошелестел он и рухнул без сознания на пол.
В преподавательской практике Северуса Снейпа такое было впервые: студенты нередко портили зелья, взрывали и даже плавили котлы, но чтоб упасть в обморок от одного вида слизня — такого не было. Он тут же бросился к ученику и, подхватив его на руки, рыкнул на весь класс:
— Немедленно погасить огонь под котлами! Домашнее задание: разобрать приготовление этого зелья по пунктам, практическое занятие переносится на следующий урок! Свободны!
Детей как ветром сдуло.
Обеспокоенный Северус закрыл дверь и понёс Поттера в Больничное крыло, предвкушая допрос от медиведьмы.
Выслушав подробный отчёт о том, как проходило занятие, мадам Помфри поднесла резко пахнущую ватку к носу пострадавшего. Тот чихнул и открыл глаза.
Очнувшись в незнакомом месте, Гарри запаниковал. Дыхание стало поверхностным, а сердечный ритм увеличился — о чём свидетельствовала пульсировавшая венка на его виске. Ласково улыбнувшись пациенту, мадам Помфри представилась и попросила рассказать, что произошло.
— Неужели тот рогатый слизень так напугал Вас, что Вы решили сорвать мне урок?! — ехидно поддел Гарри профессор, чем заслужил осуждающий взгляд медиведьмы.
— Не обращайте внимания на профессора, мистер Поттер, — проворчала она. — На самом деле он очень волновался за Вас и влетел сюда, как торнадо! Просто иногда ему очень сложно выражать свои мысли правильно.
Северус хмыкнул, но препираться не стал: ему тоже было интересно узнать, что дало такой странный эффект.
Между тем Гарри обратился именно к нему:
— Простите, профессор. Я правда не хотел… — и стал отвечать на вопрос, начав издалека. — Знаете, от природы мне досталось весьма тонкое обоняние. Для выбранной мной профессии это плюс, но вот общению с людьми часто мешает — сильные, даже приятные, ароматы вызывают у меня головную боль вплоть до тошноты. В начальной школе тётю не раз вызывали к директору из-за жалоб учителей, будто я сижу на уроке с кислой миной и демонстративно зажимаю нос! Пришлось ехать к врачу, диагностировавшему у меня гиперосмию(4) и написавшему справку. От меня отстали, пересадив на задний ряд, благо зрение у меня хорошее. А сегодня… Наверно, всё сразу наложилось: и стресс от непривычной обстановки, и запахи… Вот я и… Я не специально, правда.
— Понятно всё с Вами, мистер Поттер, особенный Вы наш, — вздохнул Снейп. — Мне-то что прикажете с Вами делать? Существуют, конечно, специальные зелья-блокаторы, но при постоянном приёме можно вообще лишиться обоняния… А какую профессию Вы выбрали, если не секрет?
— Я планировал стать поваром, профессор.
— Передумали? — При одной мысли о непостоянстве этого юнца Снейпа передёрнуло.
— Нет, отложил исполнение ввиду необходимости учиться магии.
— Так, мистер Поттер, — вклинилась в их напряжённую беседу мадам Помфри, — вынуждена оставить Вас здесь до самого обеда. Отлежитесь спокойно, а есть будете уже в Большом зале. И на будущее: при первых же признаках недомогания — пулей сюда, понятно?!
— Да, мэм! Спасибо, мэм! — по-военному ответил Гарри, и медиведьма рассмеялась.
* * *
А на обеде… на обеде Малфой вновь учудил, из-за чего Гарри пришлось в спешном порядке принимать служение Добби. Но обо всём по порядку.
Отдохнув положенное время и вытерпев повторный осмотр мадам Помфри, Поттер, чей желудок уже начал призывно урчать, отправился на обед. Стоило ему войти в Большой зал, как за «зелёным» столом грянул хохот. Оказалось, это Драко решил поупражняться в пантомиме. Он страдальчески закатывал глаза и изображал потерю сознания. И, надо отдать ему должное, делал это действительно смешно. Гарри даже слегка улыбнулся. Но Малфою этого оказалось мало, и он на весь зал крикнул:
— Что, Поттер — так слизняка испугался, что в обморок грохнулся? Прям как девчонка!
Тот хотел уже ответить, что плагиат — дело наказуемое, но перед ним внезапно возникло ушастое недоразумение и заголосило:
— Противный мальчишка! Ты не смеешь оскорблять Гарри Поттера! Добби тебя наказать!
В ужасе от возможных последствий для чудика Гарри рассадил руку о пряжку от ремня и, накрыв кровоточащей ладонью голову домовика, речитативом произнёс:
— Я, Гарри Джеймс Поттер, последний из рода, принимаю твоё служение, Добби, домовик Хогвартса, и беру под свою руку!
Малыш на секунду замер, не дыша, затем резко развернулся и, смотря в глаза Гарри, чётко ответил:
— Я, Добби, домовик Хогвартса, клянусь честно служить роду Поттер! Хозяин!.. — Из огромных глаз ушастика покатились слёзы. — Добби так ждал!.. Добби так скучал!.. — Бедняга упал на колени перед последним из рода и обнял его ноги.
— Ну-ну, Добби, успокойся, — продолжал поглаживать домовика по голове Гарри. — Теперь ты не один, мы теперь всегда будем вместе. Иди на кухню, я призову тебя позже и мы поговорим.
— Слушаюсь, хозяин! — с готовностью ответил тот, но уже без вчерашнего фанатизма, и исчез. Очевидно, Дамблдор был прав, и призыв на службу роду вправил эльфу мозги.
Гарри выдохнул и только сейчас заметил, как тихо стало вокруг. Бросив взгляд на Малфоя, он увидел ужас в его глазах размером с галлеон. Кожа Драко, и без того бледная, приобрела нежно-салатовый оттенок — он явно испугался не на шутку. Однако, увидев, что на него смотрят, Малфой истерично заорал:
— Чего вылупился, выпендрёжник хренов! Твой эльф меня чуть не убил!
Гарри, покачав головой, обратился к ребятам, что стояли за плечами Драко:
— Грег, Винс, прошу: отведите его в Больничное крыло — пусть отдохнёт малость. Не каждый день переживаешь нападение домовика.
Ребята понятливо кивнули и, подхватив Малфоя под белы рученьки, потащили его в вотчину мадам Помфри.
— Я отцу расскажу, он найдёт на тебя управу! — сыпал угрозами Драко, хотя Гарри от этого было ни жарко, ни холодно.
Сзади к нему подошёл солнечный блондин. «Энтони Голдстейн», — вспомнил Гарри его имя.
— Не переживай, — похлопал тот Поттера по плечу. — Ничего он папочке не скажет, побоится: ты его реально спас — бесхозный домовик не ограничен запретом вредить волшебникам, а значит, мог сделать с ним что угодно.
Всё произошло настолько быстро, что никто из преподавателей не успел отреагировать. Инцидент был исчерпан, и студенты приступили, наконец к трапезе.
А после обеда Гарри ждал ещё один сложный разговор.
* * *
Окончательно вымотавшийся после установления связи с домовиком Гарри краем глаза заметил выскользнувшего из Большого зала Диггори. «Ну что ж, — вздохнул он, — значит, пора», — и, отложив ложку, последовал за ним.
— Седрик! Да стой ты! — пытался догнать летящего по территории школы третьекурсника Поттер. — Успокойся, я к Чанг по делу забегал…
— Да-а-а?! — развернулся к нему Диггори. — И какое же «дело» было у самого знаменитого мальчика к второкурснице? — набросился он на Поттера.
— Ну… Я, знаешь ли, весьма трепетно отношусь к своей голове, и, как только узнал о способе попасть на платформу, решил во что бы то ни стало найти другой способ, вот… И один хороший человек, Нил Вурм его зовут, он во «Флориш и Блоттс» за прилавком стоит, рассказал, что до того, как возвели колонну-переход, магглорождённые попадали на платформу через камин в кафе бабули Чанг. Оттуда, правда, пешком минут пятнадцать топать, но всяко лучше, чем лбом об камень-то. Она, кстати, специальные завтраки для студентов продаёт: вкусно, питательно и совсем недорого! У меня даже коробочка сохранилась. Мне завтрак, правда, совсем бесплатно достался, но, скорее всего, это была рекламная акция — чтобы я о кафе рассказал и всех друзей-знакомых на этот маршрут направил.
Седрик заинтересовался: ему тоже не понравилась идея министерских «гениев» — проходить через колонну на Кингс-Кросс. Случись что — и сотрясения не избежать. Да и на сладостях, что в поезде продают, долго не продержишься — к концу поездки живот от голода крутит.
— Слушай, Гарри, — уже более миролюбиво обратился он к первокурснику, — а что входит в эту коробку с завтраком от бабули Чанг?
— Ну, мне достались рисовые шарики, кусочек куриной грудки, морковные палочки и две дольки яблока. Но, уверен, что есть коробочки с другим наполнением. Можешь, кстати, у Чжоу спросить — она тебе точнее расскажет: семейный бизнес всё-таки.
Так, болтая ни о чём, ребята вернулись в замок и распрощались: у обоих через десять минут были лекции — Чары у Седрика и Гербология у Гарри — надо было подготовиться.
1) Источник: https://urenmed.ru/koren-zlatocvetnika-i-nastojka-polyni-svojstva-i
2) Источник: https://urenmed.ru/koren-zlatocvetnika-i-nastojka-polyni-svojstva-i
3) Источник: https://m.vk.com/wall-1670110_443
4) повышенная чувствительность к запахам. В первую очередь повышается восприимчивость к парфюмерии, бытовой химии, ароматическим свечам.
Гербология оказалась во многом похожа на обычное садоводство, только вот «подопечные» были волшебными: одни при пересадке орали так, что могли оглушить, другие плевались семенами, а некоторые могли и полакомиться зазевавшимся студентом. Обо всём этом профессор Спраут рассказала им на первой части занятия, а уже потом повела в теплицы.
Там они занялись пересадкой, а поскольку своенравное растение не хотело слушаться, Гарри смертельно устал. Наскоро приняв душ и переодевшись, он уже собирался поваляться на кровати в обнимку с любимой книжкой, когда заметил скрюченную фигурку домовика.
— Добби, что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я же сказал ждать вызова на кухне.
— Всё так, хозяин, — грустно кивнул тот. — Но главный эльф сказал, что раз я теперь родовой домовик, то обязан находиться при хозяине.
— Понятно, — почесал макушку Гарри: всё же плохо быть маггловоспитанным — опять он не учёл особенности мировосприятия отдельно взятого магического сообщества. — И как теперь быть?
— Хозяин может дать задание Добби и отправить в родовой мэнор, ну, или дом… — переминаясь с ноги на ногу, застенчиво предложил домовик. — А может договориться с главным эльфом. — Он просительно заглянул в глаза Гарри.
Поттер задумался: занять домовика делом — это, конечно, мысль, но вот есть ли он, Поттер-мэнор? По рассказам тётушки, родители жили в коттедже. Да и сохранился ли тот коттедж? Всё же десять лет прошло... Тяжело вздохнув, Гарри протянул руку Добби:
— Ну, пойдём, поговорим с вашим главным эльфом — может, посоветует что.
Домовик, счастливо взвизгнув, ухватился за пальцы хозяина и исчез вместе с ним.
Оказавшись на кухне, Гарри ощутил щенячий восторг! Всё было именно так, как он и представлял — три огромных очага с несколькими рядами вертелов над ними, четыре плиты и несметное количество мешков и мешочков с крупами, а также баночек-скляночек с разными специями. А ещё в помещении витал дух свежеиспечённого хлеба — вот так для Гарри выглядел рай!
Из состояния нирваны Поттера вывело осторожное покашливание.
— Студент Хогвартса голоден? Ужин будет через два часа.
Гарри активно замотал головой:
— Нет, спасибо, я сыт — обед был очень плотным. Мне нужно побеседовать с главным эльфом Хогвартса по личному вопросу.
Из толпы домовиков вышел сурового вида эльф неопределённого возраста.
— Динки слушает мистера Поттера. О чём мистер Поттер хотел поговорить?
— Добрый день, Динки, — поздоровался Гарри (тётушка постоянно повторяла, что вежливости много не бывает). — Сегодня я принял под свою руку одного из Ваших подопечных, — начал он издалека, — только вот не учёл, что домовик рода не может жить в Хогвартсе…
— Совершенно верно, — важно ответил главный эльф. — Домовик рода, особенно первое время, должен находиться поближе к родовому камню, дабы укрепить связь. Если он будет жить при Хогвартсе, то «повиснет» в магическом вакууме: с одной стороны, эльф уже не принадлежит школе и не может питаться от неё, с другой — магия рода до него не доходит. Поэтому Динки и рекомендовал Добби находиться поближе к Вам.
— Ясно, — выдохнул Гарри: оказалось, что поведение «главного» имело под собой весьма логичное обоснование, а не простое «ты не наш, пошёл вон!», как он боялся. — Только вот есть маленький ньюанс: в силу возраста у меня пока нет доступа к мэнору, а значит — и к камню. Что с домом, где жили родители, я тоже не знаю, а отправлять Добби туда, где жил последние десять лет, к магглам — значит, обречь его на голодную смерть. Подскажите: как быть?
Динки покачал головой и, почесав за ухом, поинтересовался:
— Последний из рода, воспитанный магглами?
Тот молча кивнул.
— Что ж, не ты первый, не ты и последний, — вздохнул «старший» и снял с шеи цепочку с мутным кристаллом. — Это — накопитель магии, такие по всему замку в стенах замурованы, — пояснил он, — надень на себя и носи в течение всего дня. Перед сном будешь передавать его Добби: так он сможет какое-то время обходиться без присутствия хозяина и спать в «дворницкой» со всеми нами. А по поводу собственности советую написать опекунам — хоть что-то они должны знать. Сегодня времени на подзарядку мало, поэтому если к отбою камень всё ещё будет тусклым, вручи своему домовику вместе с подвеской предмет, в котором больше всего твоей магии. Утром он его вернёт.
— Благодарю, уважаемый, — ответил Гарри и надел на себя кристалл. — Можно ещё одну просьбу?
Домовик навострил уши: мало кто обращался к нему так уважительно — всё больше приказывали. А уж чтобы спросить разрешение задать вопрос — такого на его памяти вообще не случалось.
— Слушаю Вас, юноша.
— Я у себя дома привык готовить — завтраки, супы, вторые блюда. Даже самый первый выброс произошёл у меня на кухне… Можно сказать, что кулинария — моя жизнь. Я даже поваром хотел стать, пока из Хогвартса письмо не пришло… Так вот: можно мне хоть иногда готовить с вами — чтоб квалификацию не потерять?
Просьба была, мягко говоря, необычной. Однако не невозможной.
— Если директор позволит, Динки с радостью примет в штат мистера Гарри. Желание работать — отличительная черта хорошего домовика. — И усмехнулся. Однако, высказав такую, по его мнению, крамольную мысль — принять волшебника в ряды домовых эльфов, — старший по привычке прижал уши и зажмурился от испуга, и чуть концы не отдал от шока: мальчик, вместо того, чтобы оскорбиться, залился счастливым смехом и полез целоваться!
* * *
Вернувшись в свою комнату, Гарри застал уморительную картину: на подоконнике, вжавшись в угол, но стремясь сохранить честь и достоинство, сидел немаленький такой филин в ошейнике Гринготтса. На другом конце подоконника, пригнувшись к своему «насесту», на вторженца шипел, как рассерженный гусь, Красс: ни в окно не пускает, ни на кровать к хозяину.
Сжалившсь над бедным почтальоном при исполнении, Поттер погладил своего ворона по атласным чёрным перьям и, посадив его к себе на плечо, забрал-таки у второй птицы официального вида свиток. Филин, бросив на мальчика обиженный взгляд, встрепенулся и вылетел в окно. Гарри только усмехнулся, почесав у любимца под клювом:
— Не ревнуй, Красс: ты у меня, конечно, лучше всех, но не можешь быть повсюду. Чем старше я буду становиться, тем чаще ко мне будут приходить официальные письма. Ответы, конечно же, будешь носить ты, но прошу — не мешай другим выполнять свою работу.
Ворон в ответ что-то пробурчал(1), но всё же принял виноватый вид и просительно клюнул хозяина в ладонь. Тот достал из поясной сумки лакомство и, предложив его любимцу, приговаривал:
— Ну, люблю я тебя, люблю. Только не безобразничай больше.
Приласкав ревнивца, Гарри ссадил его на корягу, а сам направился к парте, чтоб ознакомиться с депешей: дядюшка говаривал, что официальные бумаги читать на кровати не след, а у письменного стола уже стоял удобный стул с высокой спинкой.
Сломав печать банка, Поттер углубился в чтение — после целого абзаца цветастых эпитетов и многословных расшаркиваний он, наконец, добрался до сути: Крюкохват «нижайше просит в ближайшие выходные прибыть в банк». С собой можно взять доверенное лицо — значит, речь пойдёт о документах. А кто лучше дядюшки разбирается в составлении договоров и прочей бюрократии?.. Надо срочно писать тётушке — уж сдаваться, так сдаваться: и про Добби рассказать, и про недвижимость поспрошать, ну, и поддержкой дяди на переговорах заручиться.
Сказано-сделано, и вот уже на пергамент ложатся ровные строчки письма.
«Доброго вам здоровья, тётя, дядя и Дадли!
Вот и дня не прошло, а мне уже ваш совет требуется. Дело в том, что ко мне прибился домовой эльф Поттеров (волшебный помощник, живущий за счёт моей магии). В связи с этим возник вопрос: что Вам известно о недвижимости моей семьи? В каком она состоянии? А ещё мне из банка письмо пришло — приглашают в эти выходные на беседу. Не мог бы дядюшка меня сопровождать?
Надеюсь, у вас всё хорошо.
С нетерпением жду ответа.
Ваш Гарри.»* * *
А на следующий день Поттеру натурально прилетел вызов к директору. Развернув хитрую оригами-журавлика, он прочёл:
«Гарри,
Жду тебя на разговор сразу после завтрака. По поводу занятий не волнуйся — преподаватель в курсе. Пароль: тыквенные котелки.»
Обречённо вздохнув, Поттер показал записку своим соседям: Патил и Голдстейну. Тётушка намертво вдолбила ему прописную истину: собрался куда-то — предупреди близких, чтобы те в случае чего знали, где искать и с кого спрашивать. А раз Дурсли далеко и с родственниками-волшебниками напряжёнка, значит, надо заводить новые знакомства…
Доев свою порцию овсянки и запив её соком, тыквенным («нет, надо срочно что-то с этим делать!»), Гарри покинул Большой зал и, воспользовавшись помощью Добби-экспресса, переместился к подножию директорской башни — аккурат перед горгульей. Кивнув каменному изваянию, он назвал пароль и шагнул на движущуюся лестницу.
На его стук приветливо отозвался Дамблдор:
— Входи, Гарри. Рад, что ты внял моей просьбе прийти как можно скорее. Разговор действительно важный. Да ты присаживайся, в ногах, как магглы говорят, правды нет… Так о чём я? Вчера ко мне обратился Динки — глава общины эльфов Хогвартса. Так вот, он утверждает, что ты просил заменять тебе все отработки дежурствами по кухне. Это так?
— Нет, господин директор, — покачал головой Гарри, — Вас дезинформировали: я просил не о замене отработок, а о возможности практиковаться в кулинарном искусстве.
— Да-да, он так и сказал. Просто я не поверил… Что ж, иди к своей мечте, Буратино(2)! Теперь к другому вопросу: я, как твой магический опекун, знаю, что тебя пригласили в банк. У тебя есть с кем пойти? Юрист или, может, бизнесмен, которому ты доверяешь? Мне, как я понял по нашей прошлой беседе, доверие ещё предстоит заслужить…
— Да, директор, спасибо. Я уже написал Дурслям — думаю, дядюшка (он вполне преуспевающий предприниматель) сможет меня поддержать в беседе с Крюкохватом. В письме не было указано ни число, ни время приёма. Не подскажете, почему?
— Всё очень просто, Гарри. Гоблин прекрасно осведомлён о твоих обстоятельствах, поэтому ждёт, когда ты договоришься с родными или другим доверенным лицом и сам назначишь удобное тебе время. Ты — клиент, тебе и карты в руки, как говорится. Я могу доставить тебя к родственникам, а уже оттуда ты сможешь призвать Добби, и он перенесёт вас к банку.
— Спасибо, директор. Теперь осталось дождаться ответа от тёти. Есть ещё что-то, что Вы хотели со мной обсудить?
— Нет, Гарри, — ответил Дамблдор. — Пока это всё. Вот, возьми — эта записка объяснит твоё нахождение в коридорах школы во время урока. Добро пожаловать во взрослую жизнь.
1) «Сказал» неразборчиво, сердито. Будучи очень наблюдательным, Красс перенимает человеческую манеру общения.
2) Отсылка к их прошлой беседе, описанной в главе «Распределение»
Через пару дней, в пятницу, довольный жизнью Красс принёс ответ с Тисовой.
Гарри приласкал фамильяра и отвязал от лапки письмо. Конверт тут же развернулся (он был скатан в трубочку) и, открыв его специальным ножом, Поттер достал лист, испещрённый мелким, слегка округлым почерком Петунии.
«Здравствуй, племянник.
Не успели мы ответить на твоё первое послание, как Красс принёс «довесочек». Ворон меня буквально преследовал, так что пришлось отложить дела и писать ответ.
Начну с того, что в Хай Камеронз нет экстерната, поэтому решай: будешь числиться «надомником» или подать документы в Смелтингз — там эта опция имеется, но, естественно, не бесплатно.
Далее: о принадлежащих твоей семье домах имею весьма смутное представление. Знаю, что старшее поколение Поттеров обитало в Поттер-мэноре, но после их смерти он сначала закрылся, а после нескольких неудачных попыток его расконсервировать и вовсе обрушился. Что, как и почему, мне, как ты понимаешь, не докладывали — сестрица просто отвела душу, прислав этот ваш вопиллер… С коттеджем, где ты жил с родителями — тоже тайна покрытая мраком, но тут я вообще не в курсе, как говорится. Вот пойдёшь на встречу с управляющим, там всё и прояснишь.
С Верноном я поговорила, если ты найдёшь способ доставить его на встречу — он тебя поддержит.
И последнее: горжусь, что ты собираешь своё имущество, а не бросаешь всё на самотёк, но будь осторожен с симбионтами(1) (домовиками этими) — у них какая-то своя, нечеловеческая логика: чтобы спасти жизнь хозяину, они легко могут его покалечить.
Твоя тётя Петуния.»
У Гарри по сердцу разлилось тепло: как же он соскучился по ворчливому тону тётушки, которым она прикрывает свою заботу о нём.
Вспомнив давешнюю(2) беседу с директором, Поттер взглянул на часы: ровно семь. Что ж, готовить завтрак сегодня он опоздал, но познакомиться с кухней — что где лежит, и как, а главное, когда нужно подключать к приготовлению пищи магию (раз уж в волшебном мире живёт) узнать успеет. Тщательно вымыв руки, повязав на голову любимую бандану, а фартук спрятав в карман мантии, Гарри призвал Добби.
— Перемести меня к кухне, — чётко высказал своё пожелание он. — Сегодня разведаем обстановку, познакомимся, составим график дежурств, а уж со следующей недели и к готовке приступим.
* * *
Оказавшись у натюрморта, Поттер, по совету Роберта (старосты-семикурсника), пощекотал смешливую грушу, моментом превратившуюся в деревянную ручку.
Гарри сделал шаг в жаркое помещение и привлёк тем самым к себе внимание «аборигенов».
— Студент Хогвартса голоден? — подскочила к нему домовушка в высоком поварском колпаке и кипенно-белом фартучке. Не успела она прощебетать сакральную фразу, что завтрак будет через час, как Поттер поднял руки в знак капитуляции.
— Я — Гарри Поттер, у меня есть позволение директора помогать вам.
Эльфийка от неожиданности ойкнула и испарилась. Через секунду она вернулась, но уже с главным эльфом. Тот, поцокав, и обойдя вокруг Гарри, задал всего один вопрос:
— Правила кухни знаешь?
Поттер, усмехнувшись до ушей, достал из кармана фартук и сменил на него школьную мантию. Динки одобрительно хмыкнул.
— Первую неделю готовить не будешь: Лина (кивнул он в сторону эльфы-повара) познакомит тебя с кухней и кулинарными заклинаниями — не руками же ты будешь посуду мыть и овощи чистить: не маггл всё-таки.
Гарри вздохнул — можно было сразу догадаться, что тут правило «на кухне нет места магии» не действует. Ну, он же хотел учиться — значит, будет учиться. А готовить он умеет, главное — сноровку не потерять.
Сначала Лина провела его по кухне, показав, где что находится.
— Пока осваиваешься с заклинаниями, будешь на подхвате: принеси-подай. Перепутаешь что — не обессудь: все шишки — твои, переделывать нам некогда.
Затем, когда настала пора заклинаний и эльфа вывалила на него целый пласт — для каждого вида утвари, как оказалось, свои чары помывки, — Гарри взмолился:
— Лина, постой, я записываю!
Домовушка глазки распахнула, ротик открыла, а потом выдала гениальное:
— Хороший домовик всё в голове держит: некогда нам бумажками шуршать!
Ну да, в чужой монастырь со своим уставом не ходят…
Но вот настало время завтрака, и Лину как подменили: суровая наставница превратилась в смирного домовика. С поклоном она объявила, что «мистеру Поттеру» пора на завтрак. Гарри на автомате так же глубоко поклонился и, сменив любимый фартук на школьную мантию, выскользнул с кухни. В спину ему прилетело:
— Гарри! Жду вечером после ужина: потренируешься в моющих чарах!
Оглянувшись через плечо, он с улыбкой кивнул Лине и припустил в Большой зал.
А за столом уже его привычная компания сидит, ему место сторожит.
— Ты откуда загнанный такой, будто на тебе воду возили? — сочувственно поинтересовалась Патил. — В башне тебя уже не было… Опять директор вызывал?
Ничего ей Гарри не ответил — улыбнулся только — и с аппетитом принялся за творожную запеканку, густо политую сливочным соусом.
* * *
День пролетел незаметно: уроки, обед, снова уроки, и вот, наконец, ужин. Молниеносно заглотив картофельное пюре со шницелем и наскоро попрощавшись с соседями, Поттер подорвался из-за стола и вылетел из зала, будто за ним мантикора гналась. Рейвенкловцы, приученные уважать личное пространство, а также тайны друг друга, переглянувшись, только плечами пожали. А Гарри в это время уже, отпыхиваясь, переодевался в «рабочее». Рядом стояла Лина и неодобрительно ворчала:
— И чего вот бежал?.. Разве можно так носиться на полный желудок?! Пока не отдышишься, я тебя к тарелкам не подпущу: побьёшь всё к Мордреду!
Гарри состроил наставнице щенячьи глазки и пообещал, что больше так не будет — честно-честно! Домовушка повздыхала, но, махнув рукой, пригласила «ученика» к мойке, в которой высилась немаленькая гора грязной посуды.
— Вот тебе фронт работ. Справишься — пойдёшь к себе.
Почесав маковку, Поттер понял — сегодня он домой (к Дурслям) не попадёт, только завтра с утра, и принялся за дело. Удивительно, но он ни разу не ошибся в заклинаниях, и Лина осталась довольна. Проинспектировав результат, она одобрительно кивнула и отпустила ученика на все четыре стороны.
У Гарри от напряжённого колдовства болели руки, но зато накопитель зарядился на славу и светился, аки солнышко: Добби будет счастлив.
* * *
На следующее утро, после завтрака, Поттер, как и договаривались, пришёл к Дамблдору, и тот аппарировал его к самому порогу дома номер четыре по Тисовой улице. Дверь открылась мгновенно, будто с той стороны их ждали.
— Директор Дамблдор, — чопорно поприветствовала старика тётушка. — Выпьете с нами чаю?
— Нет, Петуния, благодарю, — ответствовал тот, улыбнувшись. — Я здесь только в качестве такси.
В этот момент в Петунию «впечатался» черноволосый ураганчик. Та, не ожидая нападения, охнула, но обняла сорванца.
— Тётя Петуния, — шептал Гарри ей куда-то в живот. — Я так соскучился!
Альбус, полюбовавшись семейной сценой, грустно улыбнулся и молча аппарировал в Хогвартс. Услышав хлопок, тётя с племянником обернулись, но, увидев пустой порог, пожали плечами и закрыли дверь: насильно мил не будешь.
— Ну, Гарри, рассказывай: ни за что не поверю, что за целую неделю с тобой ничегошеньки не случилось.
Тот зарделся, как маков цвет — как же тётушка хорошо его изучила, — и смущённо попросил:
— Хорошо, только позвольте, я чаю поставлю. А то в этом Хогвартсе только сок, тыквенный. Он у меня уже из ушей течёт…
Петуния усмехнулась: что-то подобное вещала Лили, когда приезжала домой на каникулы.
— Из холодильника медовик достань, — бросила она в спину убегающему в сторону кухни племяннику. — Специально к твоему приезду пекла — знала, что пригодится.
Из пищеблока послышался радостный вопль:
— Тётя, вы — лучшая!
Заскрипели ступеньки и со второго этажа, радостно потирая руки, спустился Вернон:
— Как же я давно не слышал щебета на кухне! Соскучился даже. Привет, племяш, как жизнь молодая, как учёба? Не обижают тебя там? А то я Дадли на денёк выпишу и мы такого шухеру наведём — все у нас по струне ходить будут!
— Доброе утро, дядюшка! — радостно отозвался Гарри, накрывая чай на три персоны. — Не надо там никого кошмарить — преподаватели у нас неплохие, исключая профессора ЗОТИ, но я сам разберусь: это личное. Он, когда мы с Хагридом за учебниками ездили, пытался к моей скромной персоне внимание привлечь. Спасибо бдительному бармену, ему это не удалось. Так он теперь на каждом уроке мне сомнительные комплименты отпускает: Вам, дескать, и мой предмет не нужен, коли в год с небольшим смогли Великого Тёмного одолеть… Самое обидное: я ни сном, ни духом об этой истории.
К концу этой тирады Поттер расставил чашки, поставил в центр заварник, а рядом с ним — порезанный на квадратные куски высокий медовик.
— Прошу к столу! — привычно пригласил он.
Вернон сел во главе стола, Петуния — на учтиво отодвинутый племянником стул по правую руку от мужа; и только после этого Гарри позволил себе занять своё место напротив.
Опустившись на стул, он схватил кружку с чаем обеими руками и вдохнул аромат эрл грея, прикрыв глаза от удовольствия. Мистеру Дурслю очень не понравилась эта пантомима, без слов свидетельствовавшая о том, что ребёнок истосковался по простому чаю — подкрашенной водичке. На виске дядюшки нервно запульсировала жилка.
— Скажи-ка мне, Гарри, — обманчиво спокойно начал он. — Ваша школа что, на другой планете находится? Почему ты на чай смотришь, как на дар богов?! — Последние слова Вернон уже кричал. Петуния успокаивающе погладила ладонь мужа, напряжённо сжатую в кулак.
— Тише, дорогой, тебе вредно волноваться. В той школе действительно не подают чая, ибо волшебное сообщество застряло где-то в глубоком средневековье. Их фирменным напитком является свежевыжатый тыквенный сок. — Сидевшие за столом мужчины (и стар, и млад) синхронно скривились.
— Значит, будем устраивать гастрономическую революцию на базе отдельно взятой школы, — озорно подмигнул племяннику Дурсль. У того челюсть встретилась со столешницей.
— Если вы всё решили, — обеспокоенно сказала Петуния, — то у меня следующий вопрос: как ты со своей аллергией на запахи справляешься с зельеварением?
Глаза Гарри счастливо заблестели, и он пустился в объяснения:
— Мы с профессором Снейпом нашли компромисс: перед контрольными и проверочными он будет варить для меня специальное антигистаминное зелье, понижающее чувствительность рецепторов. В остальное же время я занимаюсь исключительно теорией и сдаю ему подробные эссе по каждому зелью — почему пропорции именно такие; чем грозит ошибка в дозировке препаратов или, скажем, при перестановке этапов приготовления; и, конечно, самое интересное — как их (ошибки в смысле) исправлять. Так что учись я не на Рейвенкло, мне бы грозило прописаться в библиотеке, а так я просто оккупирую класс самоподготовки по вечерам…
Петуния внимательно вслушивалась в восторженную речь ребёнка, выискивая тревожные сигналы, но их не было. Тогда она с сомнением спросила:
— Гарри, мне послышалось, или ты сказал «профессор Снейп»? Его имя случайно не Северус?
— Точно так, тётя, — закивал Поттер. — И характер у него под стать имени — нордический,(3) — но жутко ядовитый. А вы что, знакомы? — задал он вопрос, увидев понимающий кивок Петунии.
— Жили мы с ним по соседству, — вздохнула та. — Он за Лили всё бегал… Неприятный тип: как скажет чего — словно помоями обольёт.
Гарри грустно улыбнулся:
— Мне наша медиведьма по секрету сказала, что это — защитная реакция от неопытности в общении. Буквально: «он не умеет выражать свои чувства правильно». Если пропускать остроты мимо ушей, он очень эрудированный. Шутка ли — получить кольцо мастера зельеварения в двадцать с хвостиком! — и для дяди пояснил: — Это как у нас «доктор наук».
Вернон от изумления захлебнулся чаем… Когда его привели в чувство, посиделки продолжили молча, дабы не искушать судьбу.
Наконец, чай был выпит и торт съеден. Петуния пригласила всех в гостиную для серьёзного разговора.
— Ты уже известил поверенного, во сколько прибудешь? — дежурно поинтересовалась она.
— Ой… — был ответ. — Но, мне кажется, мы можем прийти в любое время, просто я извинюсь, что не предупредил заранее — отговорюсь уроками.
Вернон помрачнел: ему не нравился столь легкомысленный подход племянника к деловым переговорам. Хотя чего ждать от одиннадцатилетнего мальчишки…
— Как мы попадём в этот ваш банк? — сердито буркнул он. — И о чём пойдёт разговор?
На последний вопрос Гарри красноречиво пожал плечами.
— А попасть в банк просто: сейчас призову своего домовика — он нас и перенесёт. Добби!
В следующий миг посреди гостиной стояло странное существо: невысокого роста (на голову ниже Поттера), с серо-голубоватой кожей и ушами, как у летучей мыши, а также круглыми глазами навыкате. Одето оно было в полотенце, обёрнутое вокруг тщедушного тельца на манер римской тоги и, хотя оно было кипенно-белым и снабжено фамильным гербом, впечатление визитёр производил откровенно жалкое.
— Добби, — тяжело вздохнул Поттер. — Я же просил переодеться во что-то приличное…
Глаза существа наполнились слезами: он явно расстроился, что не угодил хозяину, но не понял чем:
— Но Добби одел парадную форму… Все домовики одеваются подобным образом в знак покорности…
— Ладно, — помассировал переносицу двумя пальцами Гарри, — сейчас не время обсуждать ваши комплексы и мои пристрастия. Поговорим об этом позже. Ты можешь доставить меня с дядей в банк?
Добби настороженно закивал.
— Хорошо, тогда, — он посмотрел на дядюшку, — сколько времени Вам нужно на сборы?
Тот ухмыльнулся:
— Мы — люди военные, привыкли собираться в сжатые сроки. Думаю, пяти минут мне хватит. — Встав с удобного дивана, Вернон направился на второй этаж: переодеться в деловой костюм и собрать документы, подтверждающие его статус опекуна. Через пять минут он уже стоял во всеоружии с папкой наперевес: кроме бумаг там лежали шариковая ручка, блокнот и калькулятор (на всякий случай).
— Мы готовы, Добби, — кивнул своему помощнику Гарри.
Тот кивнул и протянул им свои руки, прозвучал хлопок, и в следующий миг Петуния осталась одна.
* * *
Оказавшись в банке, Вернон железным усилием воли запретил себе таращиться на клерков, потому что это просто невежливо. Да, гоблины, да, другая раса, да, экзотическая внешность — но ведь он взрослый человек и здесь по делу, не след вести себя, как экзальтированный(4) подросток. Тем более, Гарри спокойно общается с этим малым (в буквальном смысле) народцем.
Действительно, пока мистер Дурсль вёл беседы с самим собой, Поттер подошёл к освободившейся конторке и стал что-то очень быстро объяснять гоблину. Тот важно кивал, ничем не выдавая своего душевного состояния, а потом, внимательно оглядев обоих, сказал короткое:
— Пройдёмте!
Дурсль резко сглотнул, а Гарри ободряюще ему подмигнул.
Их провели на второй этаж, богато украшенный лепниной и золотом, где в коридор выходило множество одинаковых с виду дверей.
— Как Вы в них не путаетесь? — спросил непосредственный ребёнок. — Они же абсолютно одинаковые!
Гоблин оглянулся на клиента и, смерив его удивлённым взглядом, фыркнул:
— На каждой двери стоит магическая подпись поверенного. Этот знак видим только мы и те, кому мы доверяем. Как понимаете, среди волшебников таких немного.
— Круто! — выдохнул восхищённый Гарри. — Идеальная конспирация! Из вас получились бы отличные шпионы, если бы не приметная внешность.
Гоблин, не выдержав, расхохотался.
— А если так? — Его образ поплыл, и вскоре перед ними стоял слегка полноватый человек чуть ниже среднего роста, одетый в деловой костюм. — Мы — банкиры, и ведём дела в том числе и с магглами — такими, как Ваш дядя.
Очередной восторженный возглас был прерван сухим замечанием:
— Мы пришли, мистер Поттер. Боюсь, Вам придётся немного подождать.
Дверь открылась, и сидевший за массивным столом гоблин уважительно привстал:
— Приветствую Вас, мистер Поттер и мистер?..
— Дурсль, — подсказал тот. — Я на протяжении последних десяти лет исполняю обязанности опекуна этого молодого человека. Вот подтверждающие документы.
Гоблин удовлетворённо хмыкнул, и представился:
— Меня зовут Крюкохват. Я — поверенный рода Поттер. Кем Вы работаете, мистер Дурсль? Имели раньше дело с договорами? Что Вам известно о вассалитете? Да Вы не стойте, присаживайтесь.
— Я — предприниматель, — принялся отрекомендовываться Вернон. — Занимаюсь продажей строительного инструмента, в основном дрелей. Вся документация в обязательном порядке проходит через меня: так проще контролировать процесс. О вассалитете имею смутное представление, что-то из курса истории: «Вассал моего вассала — не мой вассал». Некая иерархия, где ты можешь командовать только людьми, прямо подчинёнными тебе, но не теми, кто находится у них в подчинении.
— В принципе, всё верно, — кивнул Крюкохват. — Недавно в банк обратился один из вассалов семьи Поттер, и мы тут же отправили ему письмо. Кстати, наш гонец вернулся какой-то встрёпанный. Что там произошло? На него напали? Письмо было вскрыто?
Гарри порозовел от стыда и заёрзал на месте:
— Ну… понимаете… Мой фамильяр оказался очень ревностным защитником: он не пропускал вашего филина дальше подоконника. Но письмо я получил как положено, запечатанным. Может, чтобы не подвергать Вашу птицу стрессу, у Вас найдётся какой-нибудь артефакт для официальной корреспонденции?
Крюкохват с подозрением воззрился на мальчика.
— Такой артефакт есть, — медленно ответил он. — Называется он «парные шкатулки». Только вот пользоваться им может глава рода, не иначе, а Вы, как я посмотрю, даже титул наследника не приняли.
— И что, — с недоверием покосился на гоблина Вернон, — никакой лазеечки в этом правиле нет?
— Ну почему же нет, — хитро ухмыльнулся тот. — Если над наследником возьмёт шефство один из вассалов, то шкатулку, «завизированную» кровью подопечного, передадут ему.
— А магический опекун этого сделать не может? — с беспокойством уточнил Гарри.
— А Вы ему доверяете? — вопросом на вопрос ответил гоблин.
— Не так чтоб уж очень, — признался Поттер, — но я хотя бы его в лицо знаю, в отличие от вассалов… Извините.
— Вам незачем просить у меня прощения, — успокоительно произнёс Крюкохват. — Ваши опасения вполне понятны. Только давайте порассуждаем: Ваш магический опекун (оставим в покое его личность) фактически взвалил все обязанности по Вашему воспитанию на людей, не владеющих магией. А если бы они не справились? Если бы от ваших выбросов пострадал кто-нибудь? Теперь посмотрим на ситуацию с вассалом-регентом. Во-первых, он даёт две клятвы — и как вассал, и как регент, — обязуясь не причинять вреда и блюсти интересы рода. По сути он соединяет в себе «функции» наставника и управляющего. К тому же, в отличие от опекуна, он не властен единолично подписывать брачные контракты — только после всестороннего обсуждения с Вами и только вкупе с Вашей подписью. — На этой фразе Вернон с племянником, вздрогнув, переглянулись. — Так что, убедил я Вас?
— Да, уважаемый Крюкохват. Что я должен сделать?
— Сначала примерить кольцо наследника, а затем — дождаться наших гостей. Готовы?
Получив утвердительный ответ, он достал из ящика стола резную шкатулку и, открыв её, повернул к Гарри. На подушечке из алого бархата лежало оно — скромное золотое колечко, широкий ободок которого был покрыт гравировкой из рун (5).
— Это — старший футарк, — пояснил гоблин. — Значение надписи Вы сможете расшифровать на третьем курсе, если выберете руны факультативом. Примерьте.
К великому шоку обоих, кольцо уменьшилось в диаметре просто в руках юного Поттера, и на палец мальчик уже надевал миниатюрный артефакт девятого размера. Сзади раздался восхищённый вздох.
— Простите за опоздание, — последовало слегка грассирующее представление от подтянутого волшебника лет сорока, темноволосого и синеглазого, с заострёнными чертами лица: — Моё имя — Антуан де Прево; наша семья является вассалами рода Поттер на протяжении пяти веков. Чем могу служить моему сюзерену?
— Так уж вышло, месье, — взял на себя переговоры Вернон, — что наследник, являясь последним из рода, был оставлен на нашем с женой попечении. В течение десяти лет им никто не интересовался, поэтому и воспитание он получил, как и наш сын, маггловское. Но вот в день его одиннадцатилетия к нам заявился Хагрид и привёз приглашение в школу магии…
Месье Антуан слушал, что называется, открыв рот: он все десять лет разыскивал последнего Поттера, но и думать не смел, что кто-то отправит его к магглам! Он тут же принёс все требуемые клятвы, получив в подтверждение своего статуса серебряное кольцо с руной защиты (Альгиз) (6). И первым делом на новом посту для Антуана стал перевод пяти тысяч фунтов на счёт школы Смелтингс за обучение экстерном.
Далее были подтверждены все договора на поставку фруктов и трав на кухню Хогвартса (оказывается, ещё Генри Поттер, будучи членом совета Попечителей школы, озаботился этим, но по каким-то причинам договор не был подписан), а также решился вопрос с недвижимостью. Если в Британии таковой не наблюдалось — точнее, она находилась в непригодном для жизни состоянии, — то в Монако, прямо на границе с Францией, стояла прекрасная трёхэтажная вилла в римском стиле из белого известняка, хоть сейчас готовая к приёму гостей.
Визит на Лазурный берег разумно решили отложить до зимних каникул. Довольные Вернон и Антуан пожали друг другу руки, синхронно поклонились Крюкохвату и, взяв за руки новоиспечённого наследника Поттер, покинули банк. Уже за дверями волшебники вызвали домовиков и отправились по домам.
А на Тисовой их уже ждал вкусный плотный обед из трёх блюд и изнывающая от любопытства тётя Петуния.
Основательно поев и поведав обстоятельства визита в банк, наши герои удостоились тёплых объятий (Вернон) и ласкового поцелуя в макушку (Гарри) — провести целых две недели в Монако показались Петунии прекрасной идеей: ведь поехать они могут вчетвером.
А на прощание тётушка подкинула племяшу идею: как избавиться от вредного преподавателя с минимальными для себя последствиями.
— Не поверю, что ты ещё на кухню не пробрался, — сказала она. — Можно начать готовить экзотические блюда, как бы в рамках программы «Кухни народов мира», на какое-то у него проявится аллергия, и на время ты будешь избавлен от лишнего внимания. Вот, например, сегодняшний десерт — медовик с орехами — считается очень аллергенным продуктом.
Гарри послал тёте лукавую усмешку и, поблагодарив одними губами за науку, вызвал домовика и вернулся с ним в школу.
1) Во многих фиках домовиков называют паразитами, а ведь это не совсем так: они приносят пользу волшебникам, «расплачиваясь» своей службой за пользование магией.
2) недавнюю
3) Сдержанный, волевой, честный до прямоты
4) Экзальта́ция — повышенное настроение с оттенком неестественной восторженности. В высокой степени усиленное раздражение психической сферы; проявляется то в виде мечтательного настроения, то безграничного воодушевления.
5) https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcRJdSlDZ3wye44YKgBQHHL24Xs2DZ3KNQAZtj4n6BzHCw&s
6) https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcT-EsUfOuPFB-ZgXfnl0y9yCN05YRbeVNOoQg&s
Примечания:
В этой главе будет упоминаться импринтинг — поясняю, что я вкладываю в это понятие:
Во-первых, ему подвергаются исключительно вейлы; во-вторых, он возникает не мгновенно, как у Майерс — у меня для "запечатления" на ком-то важен "отклик" партнёра: желание помочь, к примеру; и, наконец, в-третьих, запечатлённая вейла станет для избранника тем, кого он в ней видит — сестрой, подругой, возлюбленной (если повезёт), причём совершенно безболезненно для себя (дурные мысли просто не приходят в голову).
Единственный минус моей версии импринтинга — при ясно, недвусмысленно выраженном отказе (ты мне не нужна!) вейлочка гибнет.
Ужин Гарри ознаменовался очередным журавликом-вызовом. Очевидно, директор узнал, что больше не является опекуном сиротки.
Предупредив Патил и Голдстейна, плавно перешедших в категорию друзей, Поттер не спеша отправился к директору «на свидание», очень надеясь, что последнее. Там он с удивлением встретил и месье де Прево — своего вассала-регента.
— Проходите, Гарри, — пригласил он воспитанника. — Простите, что нарушаем Ваш режим сна. Директор, по-видимому, сомневается в моей честности.
— Bonsoir, monsieur de Prevo(1), — поздоровался с опекуном тот. — Чем могу помочь?
— Месье Дамблдор хочет задать Вам пару вопросов, а устав школы гласит, что разговор возможен только в присутствии декана или опекуна. Декана Рейвенкло я здесь не вижу, поэтому прослежу за беседой сам. Обещаю вмешаться только в крайнем случае, — кивнул он директору и занял место в дальнем углу.
Альбус смутился — он впервые оказался в ситуации, когда гость его кабинета ведёт себя как хозяин. Надо сказать, что чувство беспомощности ему не понравилось.
— Гарри, — посмотрел на своего студента с печальной укоризной Дамблдор. — Я думал, ты дашь мне шанс доказать, что я достоин доверия.
— Я его дал Вам, директор, — слишком серьёзно для одиннадцатилетнего мальчишки ответил тот. — Но при первых же трудностях Вы вновь переложили ответственность на моих родственников. Вряд ли в Вашем присутствии мне бы стали предлагать сменить опекуна…
— Но ведь ты сегодня впервые увидел господина де Прево, — продолжал гнуть своё Альбус. — Как же ты смог решиться доверить незнакомому человеку свою жизнь и судьбу?
В ответ Гарри пожал плечами:
— Вас я увидел неделю назад, а беседуем мы всего лишь в третий раз: невелика разница. Потом, месье де Прево с моим родом соединяет многовековой вассалитет — навредить мне он не может. Что за клятвы с Вас взяла моя матушка, мир её праху, я не знаю, а потому доверять Вам могу весьма условно. Будучи моим опекуном, Вы, чисто теоретически, можете заключить брачный контракт от моего имени, не ставя меня в известность — так мне сказал Крюкохват, — но подобные сюрпризы меня не устраивают. Свою судьбу я хочу выбрать сам.
— Но ведь господин де Прево… — попытался вставить слово директор.
— Всего лишь регент, — продолжил его предложение Поттер. — А значит, без моего ведома никаких контрактов — ни деловых, ни, тем более брачных — он подписывать не вправе. Понимаю, — пресёк возражения он, — титул «регент» звучит куда внушительнее, нежели «опекун». Так и обязанностей не в пример больше. Зачем Вам эта головная боль? По сути, это и наставничество — мне необходимо нагонять знания, что наследники обычно впитывают с молоком матери; и управление мэнором, которого сейчас нет, но вместо него — вилла на территории Монако, в основании которой лежит часть родового камня; а ведь там обширные виноградники, оливковая и гранатовая рощи и цитрусовые сады. Я ответил на Ваши вопросы? Просто мне и правда завтра рано вставать.
На невысказанное замечание, что, дескать, завтра — воскресенье, Гарри со вздохом пояснил:
— Хочу побывать на вилле — разбудить дочерний камень. Если выгорит, то отправлю туда Добби — пусть быт налаживает. Не стоит злоупотреблять гостеприимством эльфов Хогвартса. Да и домашние задания никто не отменял. — Поттер встал и, поклонившись сначала директору, а потом — регенту, попрощался: — Прошу меня извинить, господа. Спокойной ночи.
Взрослые маги кивнули в ответ и отпустили бедного подростка спать. Однако директор зря обрадовался: господин де Прево уходить не торопился. Пересев из своего угла в кресло Гарри, он вынул из представительского кейса тоненькую папочку:
— У меня к Вам поручение от Попечительского совета, директор Дамблдор. Сегодня в ходе беседы была вскользь затронута проблема питания студентов Хогвартса.
— О какой проблеме речь? — непонимающе хлопал глазами тот. — Дети питаются три раза в день, никто голодным не ходит. Да и эльфы никому не отказывают в перекусе.
— То есть Вы считаете нормальным пить тыквенный сок на завтрак, обед и ужин? — изумился Антуан. — Так вот, как врач-диетолог могу сказать: это неприемлемо.
Альбус, не сдержавшись, закатил глаза — и этот о какой-то там диетологии… Что это вообще за зверь такой?
— И чего же от меня хотят господа попечители? — нервно спросил он.
— Они не просто хотят — они требуют подписания контрактов на поставки фруктов и овощей.
— И где же мне взять эти контракты посреди учебного года? — возмутился директор. — Из воздуха?!
— Ну, зачем из воздуха, — примирительно поднял ладони Антуан. — На самом деле подобный контракт уже существовал лет эдак сто пятьдесят-двести назад, только почему-то остался нератифицированным. Всё, что от Вас требуется — это подписать его.
— Прекрасно! И что там за договор? — уже более спокойно, с ноткой любопытства поинтересовался Дамблдор.
— Вот, пожалуйста, — достал из папки пергамент де Прево, — ознакомьтесь.
Пробежав глазами документ, директор в шоке воззрился на собеседника.
— А зачем это Вам? Ведь это количество можно выгодно продать, а вырученную сумму пустить в оборот…
— Верно, но здоровье и спокойствие сюзерена мне дороже всякой прибыли. К тому же специи и коренья он вполне может использовать в своих кулинарных экспериментах. Ведь, насколько я знаю, эльфы взялись за его обучение…
— Да, Динки, наш главный эльф, подходил ко мне за разрешением, — рассеянно подтвердил Дамблдор.
— Вот видите, значит, поставки необходимы для профессионального роста мистера Поттера. Подписывайте, директор, и будем прощаться — время и впрямь уже позднее. Вы же позволите мне забрать мистера Поттера завтра до обеда? — осведомился для проформы Антуан. — Обещаю, что к ужину я его верну.
— Да, конечно, — обречённо вздохнул Дамблдор. — Я же не могу препятствовать делам рода…
— Тогда до завтра, директор, — окончательно попрощался де Прево.
— Всего хорошего, — ответил тот.
* * *
Следующее же утро, начавшееся для Гарри традиционно в шесть утра, ознаменовалось визитом главного эльфа.
— Динки слышал, что мистер Поттер нашёл дом с камнем рода.
— Верно, уважаемый, — с поклоном подтвердил Поттер. — Сегодня после завтрака я отправляюсь на место — будить камень, и, если всё получится, верну Вам накопитель.
— Динки благодарен, — ответно подмёл ушами пол старший домовик. — Перенести Вас на кухню? Лина уже заждалась…
Поскольку Гарри уже был одет и умыт, ему оставалось только прихватить «обмундирование» (любимый фартук с банданой) — и он был готов. Динки схватил его за руку и исчез без хлопка: а зачем он, если в комнате никого не было?
Последующий час прошёл под эгидой заклинаний очистки и нарезки. Сразу же перешли к практике: Лина чётко проговорила заклинание и щёлкнула пальцами — Гарри словесную формулу повторил и взмахнул палочкой: ничего. Наставница повторила заклинание и щелчок — результат тот же. Лина, тяжко вздохнув, щёлкнула пальцами в третий раз, и у неё в руках возник старинный фолиант с готической надписью «Домоводство».
— Гарри всё же не домовик, — объяснила она ученику, — поэтому ему придётся изучить этот раздел по книге. А пока обойдёмся без волшебства: покажи все варианты нарезки, которые ты знаешь.
Гарри привычно взял нож и продемонстрировал свои навыки, привитые тётушкой и отточенные на зельеварении. Лина осталась довольна.
— Внимательно ознакомься с пособием, — проинструктировала она. — С завтрашнего дня потихоньку буду привлекать тебя к готовке.
На этом урок был окончен, а Гарри — отпущен на завтрак.
* * *
Когда трапеза подошла к концу и в воздухе послышалось шуршание совиных крыльев, на стол перед Поттером спланировал важный Красс и царственно протянул ему лапку, к которой была привязана записка:
«Мистер Поттер!После завтрака поднимитесь в кабинет директора — отправимся на виллу оттуда: связываться с Вашим деканом у меня нет сил.Антуан де Прево, регент рода Поттер.»
Весело подмигнув друзьям и скормив фамильяру пару полосок бекона, Гарри чинно вышел из-за стола и направился к себе — подготовиться к путешествию.
* * *
Придирчиво осмотрев наряд воспитанника — лёгкие светлые классические брюки, белая хлопковая рубашка и никакой мантии — и одобрительно хмыкнув, де Прево протянул ему ладонь для рукопожатия.
Поздоровавшись с наставником официально, Гарри не удержался и по семейной дурслевской привычке обнял Антуана за талию.
— Спасибо, что согласились сопровождать меня, — шепнул он ему в солнечное сплетение.
— Это мой долг — и как регента, и как наставника, — изумлённо ответил тот.
Дамблдор, наблюдавший за этой сценой, грустно вздохнул: ему никогда не добиться такого доверия — слишком много он упустил…
Улыбнувшись друг другу, регент и его воспитанник попрощались с Дамблдором и шагнули в камин со словами: «Вилла Поттеров!»
* * *
Дом встретил хозяина вздохом облегчения: волосы Гарри ласково взлохматил непонятно откуда взявшийся ветерок. Антуан только улыбнулся, глядя в шокированное лицо подростка.
— Дом радуется Вашему прибытию, мистер Поттер. Он Вас очень долго ждал. Прошу, пройдёмте в родовой зал — я поведаю историю наших поисков.
Когда они поднялись на третий этаж, Гарри понял, почему зал назван родовым — на противоположной от двери стене висел огромный гобелен с изображением фамильного древа Поттеров, а по бокам были развешены портреты предков, пока ещё спящие. На одной из ближайших картин была нарисована пара, неуловимо напоминавшая самого Гарри.
— Это — Ваши родители, — понял заминку де Прево. — Как только мы разбудим камень, портреты оживут, и вы сможете пообщаться. А сейчас пройдёмте к гобелену. Это полотно необычное, — начал обещанную историю Антуан, — один из первых Поттеров-артефакторов разработал чары, по которым можно найти любого члена рода и вплести их в структуру ковра. Когда случилась та трагедия, мы сразу же поспешили сюда. Гобелен показал, что Вы живы, но… как оказалось, у чар есть «слепое пятно» — маггловский мир. Не знаю почему — то ли Ваш предок не пожелал включить его в рамки поиска, то ли чары за столько веков выветрились, — но мы смогли Вас обнаружить только после посещения Вами банка, а вот связаться — только по прибытии в Хогвартс, за что нижайше прошу прощения.
— Здесь нет Вашей вины, — пожал плечами Гарри. — Как говорит дядюшка, это — обстоятельства непреодолимой силы, Вы ничего не могли поделать.
Антуан в который раз изумился мудрости этого, по сути, ещё ребёнка, и благодарно сжал его плечо.
— Благодарю за тёплые слова, — искренне ответил он. — Поскольку с домом мы познакомились, предкам представились (не смотрите, что картины «спят» — Вашу магию они почувствовали), значит, нам пора спуститься в ритуальный зал с камнем.
Полуподвальное помещение было… уютным — небольшая комнатка со средних размеров каменюкой посередине, погружённая в сумрак. Тепло и сухо. А от ощущения магии мурашки бежали по коже и в волосах потрескивало.
— Подойдите к камню, возложите на него руки и представьтесь, — наставлял вполголоса юного сюзерена Антуан. — На все вопросы, ежели они будут, отвечайте с почтением. Я буду рядом. Ступайте.
Гарри сделал пару шагов и опустился на колени перед камнем: по-другому к нему было не прикоснуться — по высоте он не доставал подростку и до колена, а в диаметре не превышал фута. По наитию Поттер расположил ладони не параллельно, а как бы обнимая ими камень. «Словно при формовке каравая», — пришла ему на ум ассоциация.
В ответ прилетел тёплый смешок.
Гарри тут же откликнулся:
— Здравствуйте, я — Гарри Джеймс Поттер, сын Джеймса и Лили Поттеров. Прошу прощения, что меня не было так долго: до этого лета я жил со своими родственниками в маггловской части страны. Никто не виноват, просто так случилось.
Ещё один одобрительный смешок.
— Кто Вы, покажитесь? — начал нервничать подросток.
— Не стоит так переживать, юный Поттер. Я — дух-хранитель этого дома; спасибо, что пробудил меня. Когда-то меня звали Линфред, а при разделении камней мой дух призвали, чтобы безопасно переместить «дочку» за большую воду. Мне очень понравилась ассоциация с караваем, наследник. Любишь готовить?
— Большая часть моей сознательной жизни прошла на кухне, — признался Гарри, как он понял, предку-основателю рода. — Меня зачаровывал сам процесс, а самостоятельно я готовлю только года четыре — до этого тётушка к плите не подпускала.
— И кем же ты хочешь стать, наследник? — с весёлой насмешкой спросил Линфред.
— Я мечтаю стать поваром и открыть ресторан… — тихо, стушевавшись, ответил Гарри. — Только мне сказали, что это недостойно наследника уважаемого рода…
— Что за глупости?! — возмутился хранитель. — Юный наследник, эта земля — кладезь для увлечённых кулинарией людей. Стоит только выйти за пределы дома, как окажешься в оранжерейных садах, что и зимой дают прекрасный урожай цитрусовых и маслин. А если ты заглянешь в теплицы, что на дальней стороне поместья!.. Каких трав и кореньев там только нет! Я горд, что в роду наконец появился волшебник, не стесняющийся своей тяги к творчеству! Любое умение достойно уважения. Тем более то, которое помогает выжить. Иди к своей мечте и не обращай внимания на идиотов. — На этих словах Гарри хихикнул: так напомнили они одного конкретного зельевара. — Помяни моё слово, они ещё раскаются в своих убеждениях. А теперь спи, наследник, ты устал.
Глаза Гарри медленно закрылись, и он стал заваливаться на бок. Антуан де Прево тут же подхватил мальца на руки и, низко поклонившись сияющему камню рода, покинул зал с драгоценной ношей.
* * *
Проснулся Гарри один, в незнакомой комнате, но стоило ему открыть глаза, как в мозг ввинтился восторженный писк Добби:
— Хозяин Гарри очнулся! Хозяину нужно поесть! Хозяин потерял много сил, но быстро восстановится!
— Тихо, Добби! — недовольно поморщился Гарри: голова всё ещё гудела. — Объясни, где я и что со мной случилось?
— Хозяин пробудил камень рода и потерял много сил. Регент отнёс его в хозяйское крыло, в спальню. Добби так счастлив! — взвизгнул-таки чудик и обнял колени Поттера, который только-только спустил ноги с постели.
Не желая пугать или обижать эльфа, Гарри легонько погладил восторженное существо меж ушей и спросил:
— А где месье де Прево?
— Регент рода в кабинете, изучает до-ку-мен-та-цию, — по слогам произнёс последнее слово Добби. — Он просил сообщить ему, когда хозяин Гарри проснётся.
— Да, я тоже не прочь с ним побеседовать, — задумчиво почесал взъерошенную со сна макушку Гарри.
— Один момент! — по-своему понял хозяина домовик, и в следующую секунду босой и в пижаме (кто же его переодел в ночное?) Поттер оказался в кабинете перед ошарашенным Антуаном.
— Вот это сюрприз, — улыбнулся тот, чуть придя в себя от столь неожиданного появления воспитанника. — Что-то случилось?
— Нет, просто я опять забыл, что выражать свои желания в присутствии домовика нужно осмотрительнее, — смутился тот.
— Понятно, — вздохнул де Прево. — Присаживайся в кресло, Гарри, и укройся пледом, не то простудишься. Как встретил тебя Линфред? Судя по яркому свечению камня, он был весьма доволен…
— Да, он очень обрадовался, когда я подумал о камне, как о каравае…
— Каравае?.. — недоумённо взглянул на воспитанника Антуан.
— Ну да, мне показалось, что он похож на каравай — большой круглый хлеб. В славянской традиции — символ благополучия. Часто гостеприимный дом называли хлебосольным… Кстати, как дух основателя рода оказался там запечатан?
— Перед первой магической, когда встал вопрос подготовки плацдарма к бегству на континент, на совет были призваны все предки, и Линфред согласился стать источником и хранителем нового дома. Всё же он был привязан к земле… А тебе обрадовался, потому что, в отличие от остальных потомков, ты развиваешь свой кулинарный талант. Мало кто знает, но владелец постоялого двора в деревне, где жил Линфред, поднялся только из-за своей «волшебной» кухни. Всем известно, что Поттеры — потомственные артефакторы, а вот любовь к готовке, если она и проявлялась, считали странным увлечением. В тебе же основатель увидел-таки своё продолжение. Так что удачи на выбранной стезе, — улыбнулся Антуан.
Проникшись историей семьи, Гарри поклялся, что не подведёт своего много раз прадедушку и станет шеф-поваром, кто бы что ни говорил.
Также его обрадовали новостью, что первые поставки фруктов и специй прибудут уже в понедельник. А когда вечером об этом узнала Лина, то её взгляд по преданности мог посоперничать с Добби.
«Ну вот, — с облегчением выдохнул Гарри, — похоже, Лина не станет мешать моим кулинарными экспериментам», — и мысленно потёр руки: как же он соскучился по нормальной домашней еде…
* * *
Первую партию продуктов доставили прямо на кухню Хогвартса — оказывается, помимо обычных, постоянно использовавшихся для приготовления пищи, был там и транспортный камин. С него счастливая Лина ещё вчера, мурлыкая песенку, смела паутину и прочистила дымоход.
Так что вместо традиционной овсянки на завтрак подали мюсли с сухофруктами и грецким орехом. Новое блюдо было встречено… по-разному. Если магглорождённые и большинство полукровок радостно захлопали в ладоши, то чистокровные косились на него с подозрением, накладывали себе буквально по одной ложке и брезгливо выбирали «странные» по их мнению кусочки.
В обед на столах появился новый предмет сервировки: белые керамические супницы с такими же половниками. На каждом, включая преподавательский, по три штуки.
Самые любопытные засунули свои носы в каждую и, опасаясь пробовать странное блюдо, стали шушукаться с соседями. Когда гул в зале достиг апогея, со своего места встал директор. Откашлявшись, он обратился к ученикам и коллегам:
— Друзья мои! Сегодня в нашей школе стартовала акция «Кухни народов мира» и представленное нам новшество — не что иное, как крем-супы: брокколевый, чечевичный с киноа и, специально для любителей острого, томатный с рисом. Состав нового блюда протестирован лично мадам Помфри и одобрен к употреблению. Приятного аппетита!
Супы пришлись по вкусу всем. Дебют шефа Поттера оказался удачным. И совсем неважно, что его имя так и не прозвучало. Самое главное признание он получил: их медиведьма после дегустации не просто пожала Гарри руку, но ещё и обняла его и чмокнула в вихрастую макушку.
— Это просто восхитительно — и вкусно, и питательно, и без животных жиров: а то у нас учатся дети из разных стран, в том числе и из Индии, откуда к нам пришла традиция вегетарианства. В каждом потоке находится один-два студента, обращающихся ко мне с подобной проблемой, а я что сделаю?! Спасибо, что нашли выход!
* * *
Дни шли за днями, и вот уже наступил Хэллоуин.
Запах в Большом зале стоял — закачаешься. Наконец-то к приторному аромату печёной-варёной-тушёной тыквы добавилась приятная цитрусовая кислинка и терпкая нотка корицы. Ребята, входя в зал, с удовольствием делали вдох полной грудью и с любопытством поглядывали на столы.
Там, наряду с традиционными тыквенными пирожками и котелками, возвышались пирамиды из мандаринов, и на каждом — зверская коричная мордочка. Трудолюбивые эльфы, вооружившись кисточками, всё утро под руководством Гарри разрисовывали оранжевые фрукты специей, разведённой в оливковом масле.
А на преподавательский стол подали фирменный медовик тётушки Петунии, где каждый слой просыпался своим видом орехов.
В самый разгар праздника Квиррелл неожиданно согнулся, словно от боли. Лицо и губы его на глазах стали опухать, глаза вылезли из орбит, как от недостатка воздуха. Преподаватель захрипел, скрюченными пальцами пытаясь расстегнуть или ослабить ворот мантии, а затем свалился на пол без сознания.
Гарри, с самого начала наблюдавший за «главным» столом, кинулся к нелюбимому учителю. Чего-чего, а смерти ему он не желал.
— Это отёк Квинке! Мадам Помфри, профессора срочно нужно в клинику, лучше маггловскую!
— Вас, мистер Поттер, не спросили, — проворчал Снейп, доставая из мешочка у себя на шее безоар и, раскрошив пальцами, всыпал в рот коллеге. Одновременно с этим Гарри помассировал гортань Квиринуса, дабы вызвать глотательный рефлекс. Зельевар коротко кивнул. Мадам Помфри, вызвав домовика, перенеслась с пациентом в Больничное крыло. Всеобщей паники удалось избежать.
— А теперь, — со вздохом обернулся к своему самому проблемному ученику Северус, — скажите мне сами: почему волшебника категорически нельзя лечить у магглов?
— Магия конфликтует с электроникой?.. — вжав голову в плечи и зажмурившись, ответил тот.
— Верно. А за точный и своевременно поставленный диагноз спасибо: теперь я смогу подобрать правильные зелья. Кстати, откуда такие познания?
— Любой уважающий себя шеф-повар должен знать, как оказать помощь гостю в экстренной ситуации. А анафилактический шок — один из таких случаев.
Северус с уважением посмотрел на подростка, который так серьёзно отнёсся к изучению будущей профессии и приобретению сопутствующих знаний.
Когда Квиррелл пришёл в себя и смог держать в руках перо, он при полной поддержке мадам Помфри написал заявление об уходе и, отправив его директору совой, не прощаясь, сбежал. Здоровье, оно, как говорится, не казённое.
Альбус, покачав головой, направил срочный запрос в Аврорат: нельзя же оставлять детей без важнейшего предмета. Оттуда прислали аж двоих: выпускницу Академии Нимфадору Тонкс для первых трёх курсов, а для старших — отставного аврора Грюма. Школьные будни покатились дальше.
Где-то через месяц у Большого зала появился «Ящик желаний» — стихийная придумка какого-то ностальгирующего по домашней кухне ребёнка. Над классическим почтовым ящиком висел пергамент с инструкцией по применению:
«Соскучились по домашней пище, да так, что и во сне видите свои любимые блюда?
Напишите рецепт на пергаменте, опустите в Ящик Желаний и ждите: наш таинственный повар обязательно приготовит его!»
«Почта» забиралась раз в неделю самым младшим из домовиков и доставлялась по назначению — то есть в комнату Гарри. Тот тщательно прочитывал все «письма» и самые интересные рецепты заносил в свой гримуар. Затем, разложив пергаменты по стопкам («завтрак», «супы», «второе», «десерт») составлял приблизительное меню на все семь дней, а результат передавал на кухню с тем же самым домовиком-почтальоном. Малыш был так юн, что и имени своего не имел. Когда Поттер узнал об этом, он озорно усмехнулся и предложил:
— Хочешь быть Лионом? — Тот с любопытством наклонил голову на бок. — Ну смотри, — продолжил объяснять крохе Гарри: — Ты же носишь письма, значит — почтальон, а для краткости — Лион. Нравится?
Эльфёныш просиял: такого звучного имени нет ни у кого во всей колонии!
* * *
Со всеми заботами Гарри не заметил, как наступил декабрь. Хлопнув себе по лбу, он призвал Добби и поручил ему очень ответственное задание: поскольку первокурсников «гулять до Хогсмида» не отпускали, а подарки родным и друзьям нужны всем, то наверняка существовал способ сделать заказ из замка. Добби понятливо кивнул, и уже к вечеру появился с кипой красочных буклетов и брошюрок. Гарри от радости чуть не расцеловал несчастного домовика — но тот, непривычный к подобным выражениям чувств, моментально исчез.
Поттер часа три просидел над каталогами, но подарки Дурслям всё же нашёл.
Дяде Вернону он заказал стильную булавку для галстука: в широкой полоске серебристого металла был утоплен прямоугольный изумруд бриллиантовой огранки. Дядя давно мечтал о такой — Гарри точно знал. Сколько раз, проходя мимо отдела с мужскими аксессуарами, он с грустью вздыхал и бормотал себе под нос: «Баловство всё это, я и без зажима заключил все свои самые выгодные контракты…», — однако тоска в его взгляде говорила об обратном. К тому же автор этого простенького артефакта уверял, что он активизирует интуицию, а значит, дела у Дурсля-старшего пойдут в гору.
Для тётушки Гарри присмотрел брошку, выполненную в виде петунии: на золотой веточке расположились два цветка и бутончик из прозрачного рыжего янтаря. Эти материалы — прекрасные проводники солнечной энергии и, как следствие, насыщают владельца жизненной силой, так необходимой домохозяйке.
Сложнее всего было найти подарок для Дадли. Ему Гарри заказал «Курс юного аврора», к которому прилагалась иллюзия-инструктор. Такому фанату силовых тренировок, каким был Большой Дэ, это должно понравиться: необязательно читать описание упражнения — тренер и покажет, и подскажет, как правильно. Причём перейти к следующему можно только после идеально выполненного подхода.
Однокурсников Гарри знал ещё не очень хорошо, поэтому ограничился сладкими презентами, добавив к ним по мешочку с ароматным чаем (о «продреволюции» он не забыл, решив подорвать «тыквенную монополию» изнутри).
Все подарки были упакованы в красивую бумагу и перевязаны яркими лентами.
Первые коробки Поттер вручил именно друзьям, объяснив столь раннее поздравление отъездом на все праздники. Памятуя, что у Падмы есть сестра-близнец, он протянул ей целых две коробки.
— Не знаю, что и где вы будете отмечать, — сказал он, смутившись, ребятам, — но, надеюсь, этот чайный микс придётся вам по вкусу.
Падма и Энтони тепло обняли нового друга. Не сговариваясь, они протянули ему две кулинарные энциклопедии. Одна была об индийской, а другая — о еврейской кухне. Гарри был в восторге!
* * *
Дома обмен подарками отложили до утра двадцать пятого декабря, по традиции сложив их под ёлкой. А в тот же день после обеда они уже были на вилле: портключ, переданный де Прево через Красса, был настроен на два часа по лондонскому времени. В Монако же в это время было уже три.
Поздоровавшись со всеми домочадцами Антуана, Гарри с родными поднялся в родовой зал, где представил Дурслей своим предкам, а потом, найдя среди них портрет Линфреда, с упоением стал рассказывать ему о своей кулинарной практике. Предок с довольным видом кивал.
В это же время Петунию окликнули с двойного портрета:
— Петти, родная! Это правда ты?
— Лили? — неверяще ответила та. — Как такое возможно? Ты же…
— Умерла, да, — спокойно подтвердила нарисованная девушка. — Это магия, сестрёнка. Каждый «живой» портрет — это отпечаток личности волшебника, жившего когда-то. Наши доставили уже после того Хэллоуина. Спасибо тебе за Гарри — он такой счастливый, прям светится! Жаль только, нас он родителями уже не воспринимает…
После общего знакомства Поттер отпросился погулять по окрестностям — выросшему в городе пареньку, ничего, кроме окультуренного парка, не видевшему, было чрезвычайно интересно прогуляться по «дикому» лесу. В Хогвартсе такого желания не возникало — уж больно мрачным был Запретный. Одев на шею амулет-следилку, он направился в сторону стены деревьев, но, как только стало смеркаться, Гарри вернулся домой.
* * *
Каждый день после обеда Поттер убегал в лес и гулял до самого вечера, совсем не тяготясь одиночеством. И вот однажды ему показалось, что между ветвями мелькнуло что-то яркое. Гарри решил посмотреть.
Добежав до того места, где в последний раз видел яркое пятно, он с удивлением обнаружил нескладную девочку-подростка, сидевшую на толстой ветке и болтавшую ногами.
— Эй, привет! — крикнул он незнакомке. — Я — Гарри, а ты кто?
Девчонка только злобно фыркнула:
— Не твоё дело, малявка! Иди куда шёл! — и при этом сжала кулаки.
Гарри же принялся внаглую её рассматривать, будто не его сейчас послали далеко и надолго.
— Чего уставился?
— Да нет, ничего. Померещилось, наверное…
Тут уже девочка не утерпела:
— Что — померещилось?
— Ну… Когда ты рассердилась и кулаки сжала, у тебя глаза стали как у птицы — без белка, и черты лица заострились. Не бери в голову…
— Р-р-р-р! — выругалась девушка. — Не почудилось тебе! Это моя боевая трансформа, вот! Мне как тринадцать исполнилось, так стала при сильных эмоциях в это чудище обращаться! Думаешь, просто так из дома слиняла?! Там все бесят! И отец, и мама, и даже Габи… Не ходить же мне постоянно этакой жутью…
— Да кто тебе сказал, что ты чудище-то?! Я вот ни в кого не превращаюсь — и защитить себя не смогу, если что… Слушай, а полностью перекинуться сможешь?
— Зачем?
— Любопытно. Хочу со всех сторон посмотреть. Я же таких никогда не видел…
Налюбовавшись, Гарри пригласил Флёр (так, оказывается, звали девушку) к себе на виллу — время подходило к ужину.
Когда Вернон понял, что гостья не знает, где живёт — спонтанная аппарация, будь она неладна, — то предложил переночевать у них (пустых спален был целый этаж), а на следующее утро связаться с родителями. Так и поступили.
Услышав, что дочь гостит на вилле Поттеров, несколько десятков лет пустовавшей, родители Флёр пожелали познакомиться с наследником рода. Месье и мадам Делакур были приятно удивлены не только возрастом наследника, но и тем, что мальчик свободно изъяснялся по-французски.
Месье Делакур был наслышан о местных виноградниках и поинтересовался, есть ли на территории поместья винокурни. На что мальчуган очень вежливо перенаправил этот вопрос своему наставнику (регенту, как позднее выяснилось). Тот подтвердил наличие винного производства и предложил продегустировать образцы. Естественно, чета Делакур согласилась.
Как результат, между их семьями был заключён контракт на поставку «лимитированной серии» вин для ресторана «Волшебная гавань», а девочка задержалась в гостях аж на полторы недели. Но всему хорошему приходит конец.
— Флёр, пора домой: погостила, и хватит.
В ответ раздалось раздражённое шипение:
— Никуда я не поеду, мне и здесь хорошо!
— Дочка, это, по крайней мере, неприлично: оставаться в доме без хозяина. Мистеру Поттеру скоро в Хогвартс возвращаться…
— Я сказала: не поеду. Здесь спокойно, никто не достаёт, благодаря Гарри я уже почти взяла свою трансформу под контроль — и всё бросить?! Езжайте без меня!
Девушка разволновалась и почувствовала, как меняются её черты лица, становясь птичьими. Если так пойдёт дальше — следующими будут когти, а затем и крылья…
Но тут со спины её обняли родные руки и ещё детский голосок зашептал ей куда-то в лопатки:
— Флёр, цветочек, ну ты что… Это же твои родители — их слушать надо. Ты же не хочешь, как я, остаться? А я тебе письма писать буду, хоть каждый день. Хочешь? — При этом Гарри умудрялся делать расслабляющий массаж: проводил руками от шеи по плечам и далее по рукам до самых кончиков пальцев.
Птичьи черты спрятались, на родителей смотрела спокойная дочь. Они тут же решили — надо срочно переговорить с Антуаном. Пусть просветит подопечного, кто такие вейлы и чего категорически нельзя делать.
Тем временем сцена продолжилась: Флёр развернулась в кольце рук мальчика и, наклонившись, обняла его за плечи.
— Спасибо, маленький братец. Без тебя я бы уже под потолком металась. Пиши, как сможешь, только каждый раз прикладывай к подписи свою палочку — так я буду знать, что с тобой всё хорошо.
* * *
Антуан долго думал, как рассказать воспитаннику об особенностях вейл, не травмируя детскую психику, однако так ничего и не придумал. Де Прево очень не хотел вести с Гарри беседы «о тычинках и пестиках», полагая, что одиннадцать — слишком юный возраст для этого, поэтому самоустранился: достав красочную Энциклопедию Ньюта Скамандера «Волшебные народы и их особенности»(2) и открыв на странице с преображённой вейлой, оставил на столе в гостиной. Сам же, опустившись в кресло у камина, прикрылся дезиллюминационным заклинанием и стал наблюдать.
Вскоре в дверях показался Гарри. Увидев картинку, он радостно воскликнул:
— Ой, да это же цветочек Флёр! Ну-ка, посмотрим, что она скрывает! — и, переместившись с тяжеленным фолиантом на диван, Поттер погрузился в чтение.
— То есть, получается, я лишил её права выбора?! — воскликнул через какое-то время Гарри, в его глазах стояли слёзы. — Я же просто хотел помочь…
— И подарил неуверенной в себе вейле самое прекрасное, что может быть — бескорыстную дружбу, — проникновенно ответил наставник, сняв с себя полог невидимости. — Не всем так везёт.
— Но ведь… её никто не захочет брать замуж, так как она уже связана со мной… — Гарри и сам не понимал, почему его это так волнует. — Я для неё всегда буду на первом месте…
— Почему ты думаешь, что её это не устраивает? — усмехнулся Антуан. — Пока она всего лишь подросток, и импринтинг защищает её от чар привязки — его жалкой имитации: что-то вроде амортенции для вейл. А вот когда вы оба подрастёте, кто сказал, что твой взгляд на неё не изменится? — Он озорно подмигнул юному сюзерену.
Гарри определённо было над чем подумать.
Примечания:
https://www.google.com/search?client=tablet-android-samsung&sca_esv=e7ea9d64b74deda5&sca_upv=1&sxsrf=ACQVn0-1Neqb-k66txiqeRHCWKLlGUtkTQ:1713235645716&ei=veYdZtmpK5OywPAP5si52Ac&q=%D0%B1%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%BA%D0%B0-%D0%BF%D0%B5%D1%82%D1%83%D0%BD%D0%B8%D1%8F&tbm=isch&sa=X&ved=2ahUKEwiZ_NCQ3MWFAxUTGRAIHWZkDnsQ7Al6BAgJEAI&biw=962&bih=481# — подарок для тёти Петунии
1) Добрый вечер, месье де Прево
2) Знаю, что в каноне такой книги не было, но если есть про волшебных тварей, почему бы не быть о волшебных народах?
За делами второй семестр летел незаметно. И вот на дворе(1) уже вовсю поют птички, прячась в ветвях деревьев, шумящих молодой листвой — весна.
Профессор Тонкс, ещё не растерявшая юношеского задора, после краткого курса бестиария превратила уроки в более привычные для себя силовые тренировки: бег, отжимания, подтягивания. Начальная физподготовка сильно пригодится ребятам, когда они перейдут «в ведение» профессора Грюма. И, конечно же, все нагрузки были рассчитаны на младшекурсников — в этом ей помогла мадам Помфри.
Дети были в восторге от уроков ЗОТИ: где ещё можно было побегать и попрыгать вволю? Остальной же преподавательский состав благодарил Мерлина — у вымотанных младшекурсников просто не хватало сил на шалости: уроки бы сделать и отдохнуть.
Гарри продолжал свои дежурства по кухне, не забывая об уроках и переписке. Теперь у него было уже два адресата: тётушка и сестричка Флёр (к наставнику он ходил директорским камином).
В одном из первых писем он повинился подруге, что невольно стал объектом её запечатления, и благородно предложил отпустить её. На что получил жёсткий ответ: если он не хочет её преждевременной смерти, то заткнётся и больше не будет поднимать эту тему. Гарри, почесав взъерошенную макушку, решил прислушаться к совету.
Драко Малфой ещё несколько раз пробовал завязать с ним знакомство, но безуспешно, поскольку действовал по принципу: «лучшими друзьями становятся после хорошей драки». Уж кто его так научил — тайна, покрытая мраком, но не отец точно.
* * *
Однажды направляясь на кухню для вечерних занятий, Гарри услышал странные звуки: всхлипы, резкие уничижительные слова, а потом и звонкие пощёчины. Последнее ему совсем не понравилось.
Прекрасно осознавая, что спаситель из него, мелкого шкета, аховый, Поттер решил посмотреть, кто там такой смелый, а потом послать сообщение декану Флитвику (был у них свой способ) — пусть разбирается. Но, добравшись до тупика, откуда слышался подозрительный шум, Гарри встал как вкопанный. В углу сидела мощного телосложения слизеринка и, ругаясь последними словами, хлестала себя по щекам.
— Ненавижу! Корова! Обжора! Да кто на тебя посмотрит-то! — кричала она.
Не выдержав такого зрелища, Гарри бросился к девчонке и схватил её за запястья.
— Прекрати! Что ты творишь?! — Девушка (назвать девочкой эту мощную деваху у Гарри язык не поворачивался) от неожиданного окрика прекратила самоистязание и посмотрела на Гарри отсутствующим взглядом. А тот, завладев её вниманием, задал следующий вопрос уже более спокойно: — Тебя как звать-то, горюшко?
— Ми-ми-милли Бу-буллстроуд, — заикаясь, ответила та.
— А я Гарри, — протянул ей свою ладошку тот, а потом, после несмелого рукопожатия, присел рядом. — Ну, и что ты расклеилась, Милли? — спросил он.
— Я-я то-толстая и не-некрасивая… — ответила та, и в уголках глаз снова закипели слёзы.
Поттер осмотрел девчонку критическим взглядом: слегка крупноватые черты лица в спокойном состоянии должны быть вполне миловидными, а толстая коса до пояса наверняка является предметом зависти однокурсниц и не только. Лёгкая полнота скрадывалась высоким ростом: даже сидя скукожившись, она возвышалась над ним на целую голову. Понимая, что сейчас ни в чём Милли убедить не получится, он, за каникулы наловчившись общаться с истеричными особами подросткового возраста, как бы между прочим сказал:
— Знаешь, смотрел я тут недавно один фильм. Так там главная героиня тоже носила одежду размера ХХL, но взяла себя в руки и исполнила свою мечту.
— Что за ф-фильм? — спросила, всхлипув, Милли.
— Года три назад по всем кинотеатрам крутили мюзикл «Лак для волос»(2). Так там один парень сказал главной героине: «Я люблю тебя и мне пофиг, сколько ты весишь!». Поверь мне, это не редкость. — Затем, легко вскочив с пола, он приглашающе протянул руку даме. — По-моему, ты шла на кухню. Я прав? — И, получив смущённый кивок, подмигнул: — Так уж случилось, что нам по пути. Я вроде как прохожу стажировку у эльфов-поваров. — Та, скептически оглядев «кавалера», вложила ему пальцы в ладонь и, стараясь не опираться на неё, поднялась на ноги. Оглядев себя, Милли, как и подобает всем воспитанным леди, расправила одежду. А потом с любопытством спросила:
— Так это ты наш таинственный повар?!
— Ну, в общем-то, да. — Поттер почувствовал себя неудобно под преданно-влюблённым взглядом толстушки. — Я до Хогвартса так успокаивался — шёл на кухню и готовил…
Милли прыснула:
— Кому скажешь, не поверят: нас кормит сам наследник Поттер! Да за одно твоё имя в меню любой ресторатор может смело увеличивать стоимость блюда как минимум вдвое!
Слёзы Милли окончательно высохли, и глаза как-то подозрительно заблестели.
— А тебе какие девочки нравятся?
— Прости, но я не вариант: моя невеста реально умрёт от тоски, если я её оставлю.
Услышав ответ, девушка внимательно посмотрела в глаза своему спутнику: уж очень серьёзно прозвучала фраза.
— Наследие вейл? — со знанием дела спросила Милли.
— Оно самое… Хотел просто помочь анимагию освоить (так мне показалось), а в результате привязал к себе девчонку. До сих пор неудобно… А ты откуда о вейлах знаешь?
— Так у нашей семьи во Франции родственники есть, а там самый большой конклав этих «птичек». Но если она на тебе запечатлилась — ей редкостно повезло.
— Это почему? — Нет, примерный ответ он знал: беседа с наставником не выходила у него из головы, однако… Милли удалось его удивить.
— Ты — добрый и помогал без задней мысли, а значит, не будешь ею манипулировать. Ведь, по сути, она теперь станет для тебя всем, чем ты захочешь…
— В смысле — всем?..
— Ну… сейчас ты ещё маленький (не перебивай!), а вот года через два начнётся гормональный взрыв, захочется других отношений — и она не сможет тебе отказать, что бы ты ни сделал.
До Гарри постепенно дошло…
— Фу, гадость какая!
— Вот, я же говорю, ты — добрый, тебе бы и в голову такое не пришло, а большинство ребят видят в них только постельную грелку… Извини… Но теперь ей такое не грозит, никто и не заподозрит о её «особенности».
— Ну, и слава Мерлину!
Так, за ничего не значащей болтовней, ребята дошли до картины с натюрмортом. Пощекотав грушу и открыв дверь, Гарри громко возвестил:
— Лина! Я сегодня с помощницей, и мы готовим спагетти болоньезе! — На чёрной грифельной доске тут же появился список ингредиентов. — Заодно расскажешь, как до жизни такой докатилась. — Последняя фраза, сказанная шёпотом, относилась к Милли.
— Ну что же, шеф Поттер, так уж и быть, поведаю Вам сию печальную повесть… — отшутилась та и, подвязав волосы платочком и нацепив фартук, выданный Линой, начала рассказ. — С самого детства я выделялась на фоне сверстников как ростом, так и комплекцией. Пока была маленькой, всех это умиляло, но когда стала «входить в возраст» (ближе к одиннадцати годам), мама сделала первую попытку посадить меня на диету — чтобы привести в форму перед школой. Днём я придерживалась нового режима питания, а вечером, пока никто не видит, добирала недостающие калории. Когда мама узнала, разразился скандал. Как только она меня ни называла… Бесполезно. Теперь любое расстройство я заедаю, а остановиться — не могу. Словно зависимость какая! — Помыв овощи и достав фарш, она вопросительно посмотрела на Гарри. Тот со знанием дела произнёс:
— Лук мелко нашинковать и, спассеровав в большом количестве оливкового масла, добавить фарш, — но, увидев идеально круглые глаза, вздохнул: — Дождись, как закипит вода, и запусти макароны.
Милли с облегчением выдохнула.
Через час на столе, исходя паром и испуская изумительный запах, стояли две тарелки спагетти под соусом болоньезе. А Милли с удивлением поняла — есть ей совсем не хочется.
— Прости, Гарри, кажется, я зря тебя побеспокоила: несмотря на бесподобный аромат, я, похоже, не смогу съесть ни ложки, потому как сыта…
— Ничего, — пожал плечами будущий шеф, — бывает. Лина сейчас наложит стазис на наши порции и подаст их нам к обеду. Тебя проводить?
— Нет, спасибо: никто не должен знать, где находится вход в гостиную Слизерина. Я так рада, что ты поделился со мной своим способом успокоения. Мне и правда полегчало.
— В следующий раз, когда тебе станет грустно или тебя кто-то обидит, пожалуйста, не занимайся самоистязанием, — попросил Гарри. — Просто напиши обо всём вот сюда. — Он протянул Милли тоненький на вид блокнотик.
Та вздохнула:
— Пробовала я дневник вести. Не помогает. Вот если бы он отвечал… Но такие баснословных денег стоят — нашей семье не по карману.
— Этот будет, — пообещал, подмигнув, Поттер. — Не всегда сразу, но обязательно. Не смотри ты на меня так: это обычный сквозной блокнот — пишешь вот здесь, — ткнул он пальцем в тетрадь, — а я читаю тут. — Он продемонстрировал такую же книжицу. — Цветочек мне на Рождество прислала — как чувствовала.
— Цветочек?..
— Ну да. Так её имя с французского переводится.
— Уж не Делакур ли фамилия твоей наречённой?
— Точно так. Вы знакомы?
— Она — моя троюродная сестра по отцу. Его кузен женился вторым браком на вейле. Похоже, у них такая же ситуация, как у вас. Только матери Флёр пришлось ждать — дядюшка Пьер на момент запечатления был уже помолвлен.
— Мир тесен. Возьми, не отказывайся. А я поспрашиваю, как ещё тебе помочь. Наверняка есть какое-то средство.
— Спасибо, кузен, — чмокнула Милли Гарри в щёку. — Я с твоего позволения тоже напишу Флёр — поздравлю с удачным выбором. А теперь беги, а то до синей гостиной путь неблизкий.
* * *
Влетев в свою спальню с первым ударом колокола, возвещавшего отбой, Гарри решил, не откладывая в дальний ящик, написать своей любимой сестрёнке: уж о родственнице своей она всяко знает.
Красс, почувствовавший предстоящую дорогу, беспокойно скакал по подоконнику и нетерпеливо вскаркивал, подгоняя хозяина.
Стоило Гарри поставить последнюю точку и свернуть пергамент в трубочку, как своенравная птица буквально вырвала письмо из его рук и, взмахнув крыльями, вылетела в ночь.
Ответ ему пришёл через день, вечером, и принёс его, что удивительно, не Красс. К окну его башни мягко спланировала полярная сова.
Развязав синюю атласную ленту, Гарри вчитался в ровные строчки:
«Здравствуй, маленький братец!
Твой ворон очень настырный: висел у меня над душой почти час, пока я ответ не написала.
Что могу сказать: везёт тебе на сирых и убогих, братишка! Полгода назад меня в лесу подобрал-выходил; теперь вот — кузину Милли поддержал…
Заболевание её, как ты правильно догадался, называется булимией. Только вот медикаментозно (при помощи лечебных зелий) оно не лечится, ибо любые успокоительные дают эффект привыкания. Всё, что можно, ты сделал: отвлёк её и дал цель в жизни (не спрашивай). Остальное зависит от неё — захочет, справится. Тем более, что у неё под подушкой теперь «говорящий» дневник лежит.
Всё, братец, заканчиваю послание, ибо спать пора.
Любящая тебя Флёр.
P.S.: Оставила твоего нахального фамильяра у себя (не без скандала) — пусть отдохнёт с дороги, сил наберётся. А это моя совушка, Хедвиг звать. Прошу любить и жаловать.»
Усмехнувшись, Гарри нежно почесал почтальоншу под клювом, насыпал ей птичих вкусняшек и налил свежей воды в поилку.
— Отдыхай, труженица, — сказал он. — Тебе завтра в обратный путь.
* * *
Через пару дней Падма за обедом толкнула Гарри в бок:
— Посмотри-ка, Милли Буллстроуд перестала разыгрывать из себя серую мышку! Голову держит прямо, плечи расправила — третьекурсники (да и не только) шеи сворачивают. Такими темпами на следующий курс приедет уже сговоренной! Интересно, кто так повлиял на слизеринскую скромницу?
Поттер же только таинственно улыбнулся — он искренне радовался за хорошую девушку.
А на следующий день после дебюта «новой» Милли к ней прилетел журавлик директора. Гарри сперва насторожился, а потом и откровенно забеспокоился: девочка не вышла с ним на вечернюю связь через блокнот.
Решив не пороть горячку, Поттер решился дождаться утра — был за многоуважаемым директором грешок: задерживать студентов разговорами до полуночи. Но и на завтраке мисс Буллстроуд не появилась.
Поттеровская «чуйка» вопила не своим голосом: что-то случилось, и искать подругу (скорее уж подопечную) следует в Больничном крыле. Покидав в рот кашу, вкуса которой совсем не ощутил, он рванул в вотчину мадам Помфри.
Интуиция как всегда не подвела: Гарри влетел в лазарет как раз в тот момент, когда медиведьма раздвигала ширму у койки, на которой в забытьи лежала бледная Милли.
— Мадам Помфри, что с ней?
Медиведьма, вздрогнув, обернулась и проворчала:
— Профессор Снейп принёс мисс Буллстроуд уже в таком состоянии, а баночку с «конфетками», что стояла у неё на прикроватной тумбочке, взял на анализ. Самой интересно, отчего девочке так плохо стало.
В этот момент дверь Больничного крыла хлопнула, и мрачный голос произнёс:
— У мисс Буллстроуд критический передоз. В том пузырьке оказались пилюли с концентратом зелья для похудения. Причём изначально их было раза в два больше! Мистер Поттер? Что Вы здесь забыли? — с раздражением спросил Снейп.
Гарри же, привыкший к манере общения мастера зелий, спокойно ответил:
— Последнее время мы с Милли переписывались перед сном, а вчера она не вышла на связь. Я подумал, что директор её задержал, и она не стала меня беспокоить. Однако сегодня на завтраке её не было — я решил отмести самый страшный из вариантов, но, как видите, нашёл лишь его подтверждение…
Северус устало потёр переносицу:
— Так… О вашей переписке Вы мне расскажете чуть позже, с предъявлением письменных доказательств. А сейчас прошу за мной — хочу Вам кое-что показать. Может, Вы прольёте свет на произошедшее. Поппи, мы воспользуемся твоим камином?
— Да, Северус, конечно.
Оказавшись в покоях зельевара, первое, что увидел Гарри — это огромную чашу из зеленоватого металла с золотым кольцом на ножке, напоминавшую ёмкость для пунша. Мальчик с удивлением молча воззрился на преподавателя.
— Это думосбор, — пояснил тот. — Артефакт, помогающий просмотреть свои или, при необходимости, чужие воспоминания. Эти принадлежат нашему директору. Каюсь, вчера я посчитал своё присутствие излишним, так как в кабинете у Дамблдора присутствовала мать мисс Буллстроуд… Судя по Вашему испуганному взгляду, именно она — причина срыва дочери.
Через четверть часа, когда обе чёрные макушки вынырнули из думосбора, Снейп принялся мерить шагами гостиную, кипя и плюясь ядом:
— Это что же за мать такая — травить своего ребёнка непроверенными зельями?! А чтоб не сопротивлялась, надо самооценку девочки опустить ниже плинтуса… И, конечно, о семейной ситуации знает первокурсник чужого факультета, но никак не декан! Дожили!!!
Дождавшись, когда профессор закончит шипеть и метать молнии, Гарри предложил:
— По-моему, стоит оповестить о данной ситуации главу семьи, только так, чтобы мадам Буллстроуд была не в курсе. Неудивительно, что её раздражает внешность дочери: сама-то она тощая, как палка, да и в причёске — две волосинки в три ряда. Неужто лень комплекс укрепляющих зелий пропить?! Нет же, лучше культивировать «аристократическую бледность»!.. Впрочем, не моё дело, — спохватился под строгим взглядом Гарри. — На нервной почве у Милли развилась булимия — нарушение пищевого поведения, при котором человек ест и не может остановиться. За последнюю неделю мне удалось добиться ремиссии.
— Как? — только и мог спросить Снейп.
— Простыми разговорами и человеческим участием, — спокойно ответил Поттер. — Но если за дело не возьмётся отец Милли, он может просто потерять дочь, и не только фигурально. Подборку о булимии я Вам занесу: поинтересовался на досуге. Полистайте, как будет время, а потом совместно с мадам Помфри распишите мистеру Буллстроуду все последствия, ежели он не уймёт свою инициативную супругу. Мне, как Вы понимаете, никто не поверит: уж слишком я молод…
Послание главе рода было составлено в кратчайшие сроки, и уже через два дня под дверью Больничного крыла сидел медведеподобный лорд Буллстроуд (сразу было ясно, в кого Милли пошла статью). Переговорив с медиведьмой, профессором Снейпом и, что удивительно, с мистером Поттером, он каждому поклялся, что оградит доченьку от пагубного влияния матери, услав последнюю на курорт в Бат на всё лето. Милли вздохнула свободней.
А спустя неделю после начала летних каникул в «Ежедневном Пророке» (а у Гарри — в тайном блокноте) написали о скромной помолвке мисс Миллисенты Буллстроуд и некоего Шарля де Кюстена — чистокровного, но обедневшего аристократа, согласившегося на роль супруга-консорта. А то, что ему было уже двадцать, так не беда — Шарль готов был ждать, сколько нужно: так восхитила его юная невеста.
Гарри был счастлив за подругу.
1) синоним «на улице»
2) Оригинальный фильм с таким названием вышел в 1988 году, и демонстрировался в Британии с первого июля. Всем известный ремейк появился много позже — аж в 2007.
После радостного известия от Милли Гарри загорелся преподнести подруге подарок. К тому же она «весьма тонко» намекнула, что хотела бы получить:
«Вот бы ещё раз попробовать тот бесподобный торт с разными орехами… Очень хочется удивить Шарля, а то он уверен, что лучшие повара и кондитеры — французы.»
Что ж, это звучало, как вызов. Единственная дилемма, что перед ним встала: как готовить? По-хорошему, надо это делать без магии: во-первых, это первое правило на кухне у тёти, а во-вторых, не хочется дразнить министерство — всё же в округе он единственный волшебник… Но толочь как минимум три вида орехов без магии — занятие утомительное, да и тренироваться ему надо, а за два месяца и позабыть заклинания недолго. И Гарри присел за свою любимую парту, перешедшую ему по наследству от Дурсля-старшего, и принялся писать регенту.
Исчеркав пару пергаментов и, наконец, удовлетворившись результатом, он поднялся на чердак, оборудованный для Красса.
— Дружище, — обратился Гарри к фамильяру, — отнеси письмо Антуану де Прево: мне необходим его совет.
Ворон раскрыл свои огромные чёрные крылья и, спикировав с балки, на которой сидел, аккуратно подхватил лапой послание. Сделав круг почёта над головой хозяина, он вылетел в слуховое оконце.
Поттер же пошёл на кухню «сдаваться» — предупреждать тётю, что собирается занять пищеблок на какое-то время.
Петуния рассказ выслушала и в дополнение к его списку ингредиентов приложила свой — продуктов на каждый день. А что такого? Два раза в магазин не ходить. А чтобы не было тяжело, вытащила из закромов хозяйственную сумку на колёсиках, наказав взять кузена в помощь — пусть прогуляется. Старшим же Дурслям предстояло светское мероприятие — деловой обед, поэтому женщина потихоньку выдохнула: Гарри — мальчик совестливый, кузена голодным не оставит. А что экспериментировать будет — так на пользу же, но поставила себе галочку: связаться с его новым опекуном Антуаном — пусть погостит у них денёк, за сорванцами присмотрит.
* * *
Вот и получилось, что в Монако прилетели две просьбы: одна — на крыльях Красса, от Гарри, а вторая — по телефонному кабелю — от Петунии.
— Простите, Антуан, за внезапный звонок, но нас с мужем пригласили на деловой обед, и отказа просто не поймут. А Гарри вознамерился что-то готовить… Он, конечно, уже большой, и я ему полностью доверяю, но не могли бы Вы проконтролировать? Всё же Гарри — волшебник, расстроится, разволнуется — и магический выброс тут как тут, а взрослых никого…
— Петуния, дорогая, — мягко улыбнулся де Прево. — Вы верно заметили: Гарри уже большой, и буквально пять минут назад ко мне прилетел его ворон с примерно такой же просьбой. Мне надо завершить свои дела, но, обещаю, к четырём часам я буду у вас. До встречи!
В трубке послышались всхлипы:
— Антуан, мы Вам так благодарны! Вы — наш спаситель!
— Нет, Петуния, я — просто опекун Гарри. Это мой долг. А вот Вам не следует плакать перед официальным мероприятием, не то лишитесь части своего обаяния. Утрите слёзы и занимайтесь собой — я не опоздаю. До вечера!
До назначенного времени было не так уж долго, поэтому Антуан, не откладывая, перенёсся в Лондон, прямо ко входу для посетителей Министерства магии. Он ничуть не рисковал, ведь нужная ему телефонная будка располагались в совершенно непрезентабельном тупике (как, впрочем, большинство переходов между мирами Британии). Покачав головой то ли от расстройства, то ли от чувства брезгливости, де Прево вошёл в будку, и на вопрос о цели посещения, заданный бесцветным женским голосом, ответил:
— Антуан де Прево, прибыл в Отдел по контролю за магией несовершеннолетних.
Получив полагающийся значок с именем и местом назначения, регент рода Поттер получил, наконец, возможность спуститься в Атриум, где на выходе его снова остановили:
— Господин де Прево, Вашу палочку.
Подавив желание закатить глаза, он протянул стажёру аврората свой концентратор, задав лишь один вопрос:
— Где расположен Отдел по контролю за магией несовершеннолетних?
— Третий этаж, третья дверь направо, сэр, — ответил юноша, возвращая инструмент. — Удачного дня!
— Спасибо, — ответил Антуан и, коротко кивнув, направился к лифтам.
Через полчаса, сорок пять минут максимум, у него на руках был официальный документ, согласно которому «с Гарри Поттера, проживающего по адресу: Суррей, Тисовая, 4, снимается надзор сроком на три дня, в виду проживания там его опекуна.» Вот и всё, теперь, что бы ни случилось, отчисление и тем более судебное разбирательство подопечному не грозит. А в случае чего его и продлить можно. Теперь домой: собрать вещи, книги и документы. Последних накопилось немеряно, и все требовали внимания наследника… Но, как бы то ни было, ровно в четыре пополудни де Прево уже стоял на пороге дома Дурслей и звонил в дверь.
* * *
Открыла ему сама хозяйка: волосы уже были освобождены из плена бигуди, расчёсаны и лежали благородными волнами. На лицо был нанесён вечерний макияж, а шею украшало неброское колье. Только платье на ней по-прежнему оставалось домашним.
Антуан вдруг почувствовал себя феей-крёстной и взмахнул палочкой — нежно-голубой халатик Петунии превратился в тёмно-синее платье из дорогой ткани, выгодно подчёркивавшее девичий силуэт миссис Дурсль. Удовлетворённо кивнув, он наложил ещё одно заклятие, закрепляющее трансфигурацию, и пояснил:
— Теперь это платье прослужит Вам не один год, обворожительная Петуния — правда, ценой вашего миленького халатика… Прошу прощения — не удержался: когда-то мечтал стать дизайнером одежды. — Он поцеловал хозяйке руку.
В это время со второго этажа спустился слегка нервничавший Вернон:
— Петуния, долго ты ещё будешь копаться?! И… Откуда у тебя это платье?! Ты хоть понимаешь, что мы вовек не расплатимся за эксклюзивную вещь?!
— Успокойтесь, мистер Дурсль, за это платье Вы никому ничего не должны. Зато Петуния будет самой прекрасной женщиной на вашем мероприятии, — вышел вперёд Антуан и, подмигнув почти родственнику, сказал: — Но, если Вы боитесь на фоне жены выглядеть бледно, могу подновить Ваш фрак.
Получив неуверенный кивок, де Прево взмахнул палочкой ещё раз, и вот уже перед ним стояла супружеская пара в новой с иголочки одежде.
— Наслаждайтесь праздником, — напутствовал он их, — а о детях не беспокойтесь: я присмотрю.
Откуда ни возьмись у Петунии в руках оказался стильный бисерный клатч на длинном ремешке, который она, вместо того, чтобы повесить на плечо, продолжала судорожно сжимать в руках.
— Антуан, с мальчиками точно всё будет в порядке? — в который раз уже спросила миссис Дурсль, при этом просительно глядя на мужа. — Может, не стоит нам уезжать?
И вот, когда Вернон, казалось, готов был дать слабину и остаться дома, де Прево подхватил их под руки и, болтая всякие глупости о Золушке и ждущей карете, силой выпихнул чету Дурсль за порог.
— Воистину, материнство — страшная сила, — вытер со лба выступивший от напряжения пот Антуан, привалившись к закрытой двери (а попробуйте сами, не пользуясь магией, протащить «на буксире» двух взрослых, параллельно забалтывая!), — перед ней отступает даже естественное для женщины желание покрасоваться! Ну, и мужская расчётливость тоже пасует, выбрасывая белый флаг… Однако обещание надо выполнять. — Он со вздохом направился на звук гремящих кастрюль.
— Привет поварам! — окликнул он двоих ребят, ураганчиками перемещавшихся по кухне.
— Антуан! Наставник! — обрадовались шалопаи, и гость был немедленно затискан, а затем усажен за стол. Приготовления к священнодействию отодвинулись на неопределённый срок.
— Есть будете? — засуетился Гарри. — Мы-то уже пообедали, — неизвестно перед кем извиняясь, пролепетал он. — Этот проглот, — кивнул Поттер на кузена, — и минутки потерпеть не мог: «Война войной, а обед по расписанию». Пришлось кормить… — И, не дожидаясь ответа, огласил меню: — Есть куриный крем-суп, рис, паста, эскалопы… Что положить?
— Стоп-стоп-стоп! — со смехом вскинул Антуан ладони в защитном жесте. — Я тоже недавно пообедал. — Увидев, как вытянулось лицо воспитанника, добавил: — Однако от тарелочки супа от шефа Поттера не откажусь. — Он подмигнул довольному Гарри.
Тот мигом достал ковшик, налил в него три полных половника густого сливочного супа и поставил на огонь. Затем, при первых признаках закипания, Гарри, надев на руку толстую рукавицу, перелил содержимое ковша в тарелку и украсил блюдо пушистой веточкой пастернака. По его знаку Дадли положил перед гостем деревянную подставку, по сторонам которой разместил столовую ложку и хлеб. Через секунду Антуан ощутил, что к аромату первого блюда добавилась тонкая нотка можжевельника. Желудок заурчал, а Гарри усмехнулся:
— Ну вот, а говорили, что есть не хотите!.. Bon appetìt, mentor!(1)
* * *
После того, как суп был съеден, а посуда вымыта и убрана на место, мальчишки снова занялись тортом.
Поттер взял на себя роль шефа, а Дадли — поварёнка, что при его комплекции смотрелось весьма забавно. Братья, казалось, понимали друг друга без слов: Гарри делал основное — замешивал тесто, следил за временем, давал указания, кузен же был на подхвате — измельчить, растолочь, убрать на место, вымыть посуду. Заметив, что де Прево начал зевать, «шеф» одним взглядом отправил Дадлика показать гостю его комнату, что тот безропотно проделал. Только поднявшись на второй этаж, Дурсль-младший шёпотом признался:
— Я, честно говоря, такого Гарри побаиваюсь — уж очень он на маму мою становится похожим. Поэтому от кухни стараюсь держаться как можно дальше…
— Что же сегодня не ушёл? — удивился Антуан. — Мне показалось, тебе понравилось…
— Просто я попросил Гарри два торта испечь — чтоб и той девочке, и нам было с чем чай попить. Вот он и припахал меня помогать. Вот это — Ваша комната. Родители хотели её Гарри отдать, да он воспротивился — сказал, что ему рядом с кухней спокойнее…
— Рядом с кухней, говоришь? — уточнил да Прево, параллельно вспоминая планировку дома. — Что-то я не заметил внизу спален.
— А их там и нет, — не подумав, ляпнул Дадли. — Гарри в каморке под лестницей кантуется…
— Что?! — Лицо регента Поттеров побелело от гнева. — Наследник Поттер живёт под лестницей?! Показывай немедленно!
Порядком струхнувший Дадли, коря себя за длинный язык, поплёлся назад, и подойдя к двери в чулан, рванул её на себя.
— Вот, пожалуйста — смотрите, — освободил он дверной проём. — Только Гарри реально тут нравится — сами его спросите, ежели мне не верите…
— Непременно, — сухо ответил де Прево. — Как только он закончит свой шедевр, мы с ним потолкуем. А теперь иди — я тут осмотрюсь…
Дадли пожал плечами и потопал к себе, а Антуан стал изучать жилище своего воспитанника.
Комнатка была маленькой, если не сказать тесной. Однако несмотря на небольшую площадь, в ней было всё: и книжные шкафы, и комод с одеждой, и парта, и даже кресло, которое, похоже, раздвигалось (об этом говорили две светлых полоски на полу). На стене над партой висело бра — значит, света мальчику хватает, а вот места всё же маловато… Но это поправимо.
Де Прево вышел в центр комнаты, взмахнул палочкой и произнёс заклятие расширения пространства, какое использовалось при изготовлении волшебных палаток. В один миг потолок стал выше и визуально выровнялся, стены раздвинулись, и взрослому волшебнику стало ощутимо легче дышать.
Насладившись результатом своих действий, Антуан поднялся к себе и, вытащив уменьшенные чемоданы из карманов делового костюма, вернул им изначальный размер и разложил вещи. Со вздохом опустившись на кровать, он открыл книгу, позаимствованную в каморке у воспитанника — она называлась «Остров сокровищ».
История юного Джима Хокинса так захватила де Прево, что он вынырнул из мира Стивенсона только поздним вечером, когда перевернул последнюю страницу. Удивившись тишине, царившей в доме, Антуан решил проверить, всё ли в порядке. Сначала он заглянул к Дадли. Тот дрых, что называется, без задних ног, причём похрапывая с присвистом. Покачав головой и решив намекнуть Петунии сводить сына к врачу, он прикрыл дверь и стал спускаться вниз. На кухне по-прежнему горел свет…
Приблизившись к двери, Антуан прислушался: внутри раздавались всхлипы и злое ворчание:
— У-у-у! Обжора… Енот-ворюга… Их же совсем одна горсточка была — я только на украшение взял… А этот взял и сожрал!
Де Прево, как регент рода, почувствовал, что Гарри на грани — вот-вот грянет выброс: ощущение тяжёлой давящей магии пробивалось за пределы кухни, — и решил вмешаться. Он резко толкнул дверь, но входить не стал, а, прислонясь к косяку, стал ждать, когда на него обратят внимание. Это случилось только через минуту. Гарри поднял свои осоловелые покрасневшие глаза и вскочил со стула:
— Наставник!
— Так, — с напускной суровостью начал Антуан, — почему наследник рода пренебрегает режимом?! — и уже мягче добавил: — Что случилось, малыш?
Гарри сделал глубокий вдох и срывающимся от возмущения голосом ответил:
— Я купил горсть орехов пекан для украшения торта, а этот вороватый енот их слопал!
— Ну, для енота твой кузен явно крупноват, — усмехнулся де Прево, — я бы назвал его медведем-лакомкой…
— Ага, — ворчливо согласился тот, — панда(2), любопытная и прожорливая! Я же ведь их убрал специально, вот как он умудрился найти, а главное — когда?!
Антуан сделал два шага к расстроенному воспитаннику и крепко обнял его:
— Не печалься, Гарри. Ложись спать — утро вечера мудренее: у тебя будет самый красивый торт, обещаю!
Взлохматив ему волосы, Антуан легонько задал ему направление к выходу. Тот, тяжко вздохнув, коротко кивнул на прощанье и ушёл к себе.
Сам же Антуан, задумавшись, присел на табурет: где достать орех пекан? Так ни до чего и не додумавшись, он призвал эльфа-садовника с виллы Монако.
— Скажи-ка, Джипси, — обратился к лопоухому Антуан. — Есть ли среди растений оранжереи пекан?
— Да, сэр, — ответил тот с гордостью. — На территории оранжереи целая аллея пеканов!
— И они плодоносят?
— Нет, с-сэр, — испуганно прижал уши эльф. — Сезон сбора орехов закончился в апреле… Но в кладовой виллы стоят несколько мешков с остатками последнего урожая.
— Очень хорошо, Джипси. Слушай меня внимательно…
* * *
Рано утром, всё ещё обиженный на кузена, Гарри открыл дверь на кухню и обомлел: на обеденном столе стояла деревянная резная шкатулка. А подойдя ближе, Поттер заметил листок пергамента, который эта красота прижимала к столешнице. Вытащив листок, он прочёл послание от регента:
«Наследник Поттер, Гарри!
Открой шкатулку: там ты найдёшь не только чем украсить свой шедевр, но и небольшой бонус. И помни: прежде чем расстраиваться, позови Джипси, своего садовника — вдруг то, что тебе нужно, растёт на вилле…
P.S.: А шкатулку можешь подарить тётушке — уверен, она придёт в восторг.
Антуан де Прево,Регент рода Поттер.»
Гарри открыл ларец и ахнул — он был под завязку набит нечищеным пеканом! Такого количества хватит не только на украшение! Кроме этого, на дне лежала яркая брошюрка с рецептами: помимо классического орехового пирога, там были несколько видов салатов, каш, а также советы по тепловой обработке (подсушивании) этого кладезя витаминов и минералов! Книжечка тут же отправилась в каморку, а шкатулка-ларец с ценным ингредиентом — на верхнюю полку: подальше от любопытных глаз и загребущих рук кузена. За приготовление завтрака Гарри взялся уже совсем с другим настроением.
К десяти часам из своей комнаты выполз Дадли и, потирая сонные глаза, спустился в кухню. Стоило Поттеру посмотреть в его сторону, как он согнулся пополам от неконтролируемого смеха. Даже не так: от безостановочного РЖАЧА.
Дадли ничего не понимал. Только спустя минут десять на кухне появился Антуан и без слов облил Поттера водой. Потом, обернувшись ко второму мальчишке, отправил его умываться:
— Ты себя в зеркало видел, чудик?
Блондин насупился, но пошёл: неужели он со сна хуже братца выглядит? Оказалось, не то слово… На макушке из-под волнистых светлых прядей выглядывали круглые чёрные медвежьи ушки… Такие он у панд в зоопарке видел.
— Поттер! Ты!.. Ты что со мной сделал?! Как я на улицу теперь покажусь, а?! — выпалил Дадли, влетев на кухню.
1) Приятного аппетита, наставник!
2) В 1936 году американский специалист по сравнительной анатомии животных профессор Вильям Грегори после тщательного анализа нашёл у большой панды много анатомических признаков, свойственных американским енотам-полоскунам, и пришёл к выводу, что большая панда — это гигантский енот. Наконец генетические тесты доказали, что большая панда в действительности является медведем, а её ближайшим родственником является очковый медведь, живущий в Южной Америке. (Википедия) Так что будем считать, что правы оба.
Пришедший в себя от безудержного веселья, Гарри смущённо взглянул на де Прево:
— Наставник?..
— Что — «наставник»? — мягко передразнил тот. — Сам делов натворил, а разгребать мне? Могу только подсказать отменяющее заклинание — «финита инкантатем». И поторопись: не думаю, что твоя тётя оценит плюшевые ушки своего сына…
Понимая справедливость слов Антуана, Поттер взмахнул палочкой и произнёс отменяющее — чуда не случилось. Чёрные ушки с розовой сердцевинкой по-прежнему украшали макушку Дадлика.
— А-а-а-а! — испуганно завопил тот. — Я что, на всю жизнь таким останусь?! — Нижняя губа здоровяка затряслась, предвещая громкую истерику.
— Ничего не понимаю. — Гарри с удивлением переводил взгляд со своей палочки на наставника и обратно. — Почему не получилось-то? Что же теперь будет?!
Антуан же невесело хмыкнул.
— Похоже, ты так обиделся на брата, — сказал он, — что простым отменяющим не обойтись. Нужно ехать в Мунго.
— Куда?! — завопил пострадавший. — Я никуда с этим психом не поеду!
— Это я-то псих?! — возмутился Поттер. — Я, по крайней мере, не визжу как резаный!
— Так, детишки, брейк! — встал между кузенами, готовыми пойти врукопашную, Антуан. — Оба хороши! Надо думать, как дело исправлять, а не кулаками махать!
— Простите, наставник! — Гарри, полыхнув ушами, опустил глаза долу.
— Простите, — угрюмо пробурчал, отвернувшись, юный Дурсль.
— Извинения приняты, — сухо ответил старший маг: что ни говори, а частично это и его вина — надо было за детьми следить, а не книжки про пиратов читать. — Если ехать Дадли никуда не хочет — его право, тогда поступим по-другому: вызовем «скорую помощь» на дом.
Взмахнув палочкой, он произнёс:
— Экспекто Патронум! — и перед ним возник серебристый лунь(1). — Северусу Снейпу, мастеру зелий: возникла сложная ситуация — случайная магия не отменяется заклинанием. Автор выброса — Гарри Джеймс Поттер. Координаты аппарации… — Он назвал зубодробительный набор цифр.
Гарри совсем сник — преподавателя зельеварения он побаивался: уж очень язык у того был остёр, а сарказм — ядовит.
Не прошло и четверти часа, как в дверь позвонили. Открывать пошли все вместе: чем быстрее профессор ознакомится с проблемой, тем меньше неудовольствия выльется на горячую голову одного конкретного гриффиндорца (возможно). Надежда умирает последней.
На пороге стоял Северус Снейп в чёрной маггловской рубашке и брюках, а в руках у него было что-то наподобие медицинского кофра — тоже чёрного цвета. Глаза Дадли расширились от ужаса — так внушительно выглядел профессор.
— И это скорая помощь?! — натурально зашипел он на ухо брату. — Да это натуральный доктор Смерть! Я не буду пить ничего из его рук.
— Ещё как будете! — отрезал суровый гость, обладавший не только чутким обонянием, но и слухом. — Если, конечно, не хотите проходить с этим миленьким украшением, которым наградил Вас кузен, до конца жизни. Впрочем, я вижу, вы тут и без меня справляетесь… — Он, выразительно подняв бровь, вопросительно посмотрел в сторону Гарри.
— Нет! — крикнул тот и, смутившись, продолжил: — Прошу, не уходите. Нам… мне нужна Ваша помощь. Я в сердцах обозвал Дадли обжорливой пандой — и вот… И «финита» не помогла… А в «Мунго» Дадли ехать нельзя: он — маггл…
— Уверены? — спросил Снейп, незаметно для ребят просканировав пострадавшего. — Он скорее сквиб или очень слабый волшебник. Так. Стоя на пороге, мы проблемы не решим. Лаборатории в этом доме конечно же, нет — будем обходиться малым. Где у вас кухня? Ведите.
Оказавшись на месте, профессор повёл носом, словно дикий зверь, и выдал заключение:
— Ваниль, кардамон, орехи, мёд — ваш коронный медовик, да, Поттер? Открою секрет: на кухне, как и в лаборатории, нужно абстрагироваться от негативных эмоций, иначе результат Вас не обрадует.
Гарри покаянно опустил голову, заинтересовавшись носками своих домашних туфель.
— Для приготовления отменяющего… отвара мне нужны два помощника. Ничего сложного: порезать, помешать, вымыть посуду. Готовы?
Испуганные мальчишки синхронно кивнули.
— Тогда приступим. — По щелчку Снейпа головы ребят были прикрыты банданами, а на руках возникли тонкие защитные перчатки. — Безопасность прежде всего. Теперь ознакомьтесь с рецептом. — Взмах палочки — и прямо в воздухе возник светящийся список ингредиентов с пропорциями, временем и направлениями помешиваний. — Работаем дружно, не ссоримся: чем меньше негатива во время приготовления состава — тем он эффективнее. Начали.
С этими словами профессор достал из чемодана стандартный котёл и, наполнив его холодной водой, поставил на огонь. Затем на столе появились несколько тряпичных мешочков с травами, ягодами и каким-то порошком. Работа закипела.
Пока Дадли смотрел на рецепт, раскрыв рот, Гарри, сравнив его с ингредиентами на столе, достал необходимое количество блюдечек и отмерил нужное количество каждого чайной ложкой. Профессор, наблюдавший за действиями «подмастерья», лишь одобрительно хмыкнул: Поттер, мысленно определив соотношение скрупула и драхмы, использовал самый удобный инструмент. Всё же не зря он носил синий галстук.
Далее настала очередь нарезки. На столе подле разделочной доски легла чистая ветошь — протирать лезвие ножа. Когда и с этим было покончено, вода как раз нагрелась до нужной температуры, но ещё не закипела. В котёл полетел первый ингредиент. Дадли схватил деревянную ложку и, встав к плите, принялся отсчитывать помешивания, с удивлением наблюдая, как с каждым кругом менялся цвет и консистенция отвара.
* * *
Спустя сорок минут Снейп выключил газ. На самом дне посудины плескалась ультрамариновая субстанция с терпким, но приятным запахом.
— Теперь, когда отвар остынет, его можно будет перелить в чашку и выпить. Поздравляю, Поттер! — обратился профессор к Гарри. — Первый экзамен на пути к ученичеству у мастера сдан на отлично. — После чего он молча собрал все мешочки в саквояж, закрыл его и направился к двери.
— Профессор, а как же котёл? — растерянно спросил ему вслед Дадли.
— А его, отмытый до блеска, ваш кузен вернёт мне на первом же занятии по зельеварению, — бросил, не оглядываясь, Снейп. Антуан пошёл провожать.
— Благодарю за оперативность, мастер Снейп, — сказал он, прощаясь. — Ума не приложу, как бы я объяснялся с Петунией, если бы не Вы…
— А я ничего не сделал, — пожал плечами тот, — всего лишь принёс рецепт. Гарри с Дадли справились сами. — Выйдя на крыльцо, он аппарировал с первой ступеньки.
Ребята, услышавшие только последнюю фразу, в шоке посмотрели друг на друга. Антуан лишь усмехнулся:
— Мальчики, закройте рты — вы же не рыбки…
* * *
В тот же день, когда в Буллстроуд-холле накрыли чай, в столовую внесли торт, со всех сторон обсыпанный орехами и украшенный изображением весёлой панды.
— Этот десерт, — вытянулся в струнку домовик, — доставили десять минут назад из Суррея. С сопроводительным письмом. Разрезать?
Глаза Миллисент радостно заблестели. Спрятав письмо в складках платья, она ответила:
— Спасибо, Дайни, я сама.
— Как пожелает мисс, — ответил с поклоном эльф и подал нож хозяйке вечера.
— Неужели в Британию переехал кто-то из французских кондитеров?! Ничего подобного я в жизни не пробовал! — воскликнул де Кюстен, недоверчиво ковырнув ложкой свой кусок. — Как зовут автора сего шедевра?
— То есть ты признаёшь, что проиграл спор, и готов поклясться своей магией, Шарль? — мгновенно став серьёзной, спросила невеста. — Уверен?
Оскорблённый недоверием, молодой мужчина, в жилах которого текла горячая гасконская кровь, вскочил из-за стола и, вытащив палочку, запальчиво произнёс слова клятвы, добавив:
— Клянусь исполнить любое желание своей невесты, если она назовёт фамилию кондитера. Люмос! Нокс!
С победной улыбкой Милли возгласила:
— Автор сего десерта — мой друг и однокурсник, студент Рейвенкло — Гарри Джеймс Поттер, наследник Поттер, будущий шеф-повар. И моё желание — встреча для него с Пьером Гареньи, известным мастером кулинарного искусства. Я сказала!
Несчастный Шарль обречённо упал на своё место:
— Язык мой — враг мой. Если б я знал, что кто-то из Поттеров ещё жив…
— Простите, Шарль, — послышался голос его будущего тестя, — я знаю Поттеров, как прирождённых артефакторов, но чтоб готовить…
— Вы правы, лорд Буллстроуд, — грустно улыбнулся тот, — и неправы одновременно. О даре кулинаров-Поттеров во Франции ходят легенды. Однако ещё ни один наследник не имел смелости заявить о том, что будет развивать своё умение профессионально. Снимаю шляпу!
1) Небольшая хищная птичка семейства ястребиных
К вечеру вернулись тётя с дядей. Деловой ужин затянулся, и, чтобы не садиться за руль в подпитии, Вернон вызвал такси и попросил отвезти их в ближайшую гостиницу. Почему не домой? Петуния побоялась разбудить мальчиков.
Их встретили радостно, усадили за стол, налили чаю, а когда из холодильника Гарри достал торт…
В общем, в самый ответственный момент в окно влетела сова. Чай тут же был забыт, сова — освобождена от корреспонденции и отпущена восвояси, а Поттер уже в третий раз пробегал письмо глазами.
— Что там такое, племяш? — проворчал Вернон. — Читай вслух, вместе думать будем, чай не чужие.
Тот вздохнул и вернулся к самому началу:
«Привет, Гарри!
Спасибо, что выполнил мою просьбу и прислал торт — он был выше всех похвал. Даже Шарль был в восторге, так что спор я выиграла.
А тебя ждёт сюрприз: мой жених поклялся магией, что устроит тебе встречу с мэтром французской кухни! Ты рад? Не знаю, как он это провернёт, но никто за язык не тянул.
Словом, готовься и учи французский! Ах, да: с языком, благодаря кузине, у тебя тоже проблем нет.
Au revoir, mon cher!(1)Твоя Милли.»
— Ничего себе у её жениха связи! — выдохнула Петуния. — И когда же состоится это знаменательное событие?
— А я пока и сам не знаю, — проворчал Гарри и отчего-то злобно зыркнул из-под чёлки. — Наставник, ну хоть Вы скажите: что не так с этими слизеринцами?! Я к ней по-дружески, почти по-родственному, а она…
— И она тоже по-родственному, — со вздохом покачал головой Антуан. — Для аристократов связи — что воздух, вот Миллисент и пытается тебя ими обеспечить. Ну, а средства… На змеином факультете подкуп и шантаж — обычное дело, а этот Шарль сам виноват. Так что пиши ей ответ с благодарностью и подумай, чем удивить мэтра Гареньи. Думаю месяц-два у тебя есть.
А пока Гарри придумывал текст ответного послания, а потом пролистывал свой гримуар, перебирая любимые рецепты, и в поисках вдохновения смотрел кулинарные шоу, Шарль де Кюстен тоже не сидел сложа руки. Он поднял все свои связи в мире кулинарии и, выяснив рабочий график встреч мэтра Гареньи, отправился на одну из них под видом журналиста.
Добросовестно высидев все три часа и исписав целый блокнот вопросами и ответами, Шарль без возражений встал в очередь желающих пообщаться с шеф-поваром лично. Наконец, спустя ещё полтора часа его пригласили в кабинет.
— Не хочу показаться грубым, молодой человек, — с порога огорошил его мэтр — старик лет шестидесяти, чем-то неуловимо напоминавший Пьера Ришара, известного комедийного актёра, — но я адски устал. Поэтому прошу — задавайте свои вопросы и убирайтесь.
— Простите, мэтр Гареньи, — учтиво поклонившись ответил де Кюстен, — но у меня нет к Вам вопросов — всего лишь одна просьба.
— Да? — удивился тот. — Всего одна? Озвучьте её, и я решу, смогу ли Вам помочь. Сразу предупреждаю, что свадьбы, дни рождения и поминки я не обслуживаю. И не из вредности, а из-за плотного графика. Итак, я Вас слушаю. Да не стойте же, де Кюстен, — прочёл он фамилию на бейджике, — проходите, садитесь. Ну, что у Вас за дело?
Шарль присел напротив хозяина кабинета и, тяжко вздохнув, принялся рассказывать. Вначале о том, как из-за своей упёртости нарвался на спор с невестой, затем — как на эмоциях дал обещание, и та поймала его на слове.
— Сколько лет Вашей невесте? — ухмыльнулся Гареньи.
— Вы не поверите, но всего лишь двенадцать. Не хмурьтесь, прошу: этот брак был задуман ещё нашими дедами…
— Придерживаетесь древних традиций? Хорошо. Так в чём же заключается Ваша просьба, я так и не понял? Невеста хочет… чего?
— Она попросила встречу с Вами для своего однокурсника — весьма талантливого кулинара…
Брови Гареньи взлетели вверх:
— Однако!.. А имя у этого юного дарования имеется?
— Гарольд Джеймс Поттер, — окончательно стушевавшись, ответил Шарль.
— Англичанин, очень любопытно, — пробормотал, скривившись, мэтр. — Хотя фамилия ещё ничего не значит. Что ж, Вы меня заинтриговали. Я согласен встретиться с этим вьюношей. Скажем, первого августа. Устроит? Раньше, к сожалению, никак: график рабочих поездок расписан на весь месяц, а позже ему нужно к школе готовиться.
— Да, мэтр, благодарю. Сегодня же отпишусь ему о дате. Да, кстати, а где Вы сможете его принять?
— Первого августа я планирую быть дома, — ответил тот. — Вот адрес. Я жду вас с ним к трём пополудни. До свидания, месье де Кюстен, мне правда нужно отдохнуть.
И вот уже следующим вечером Гарри читал новую записку от Милли:
«Привет, кузен!
Шарль действительно не подвёл, и первого августа вас с ним ожидают вот по этому адресу.
Удачи! Впечатли этого гуру кулинарии, как ты умеешь! Я в тебя верю.
Пока, целую.Твоя сестрёнка Милли.» Руки Гарри затряслись от волнения. В тот же миг ему на плечо легла тяжёлая дядюшкина ладонь.
— Не дрейфь, племяш, прорвёмся: мы тоже не без связей. Попрошу сослуживцев по своим каналам собрать информацию по этому мэтру — ознакомишься, презентацию составишь, и к первому августа найдём, чем его поразить.
Гарри вернул Вернону благодарный взгляд: действительно, информация правит миром, и уж лучше точно знать, с кем предстоит встретиться, дабы не попасть впросак.
— Спасибо, дядюшка. Буду должен.
Вернон хмыкнул и ответил:
— Сочтёмся, Гарри. Ты же пригласишь нас погостить на свою виллу в Монако перед школой?
— Вы — всегда желанные гости там, — кивнул тот, расправив плечи, и все почувствовали: сейчас с ними говорит не просто их племянник, а истинный наследник Поттер. По спине невольно пробежал холодок.
* * *
Спустя пару дней на стол к Вернону легла тонкая папочка с досье на мэтра Гареньи: кто, откуда, чем увлекается. Гарри внимательно её изучил и с облегчением выдохнул — оказалось, что известный шеф-повар придерживался схожих с ним взглядов, вкладывая в каждое своё творение частичку себя. Поэтому для презентации были отобраны самые яркие рецепты, поражавшие сочетаниями цвета и вкуса — те, что нравились ему самому. Гарри решил последовать совету тётушки — быть собой.
И вот в назначенный день и час Гарри в сопровождении Шарля де Кюстена стоял у ворот белоснежного шале.
— Ну что, уникум, готов к встрече с судьбой? — подмигнул ему провожатый.
— К такому нельзя быть готовым, — передёрнул плечами юный наследник Поттер. — И никакой я не уникум — просто люблю готовить…
Шарлю осталось лишь неверяще покачать головой: талант в сочетании со скромностью было выше его понимания.
Тем временем из дома вышел дворецкий и на идеальном английском осведомился:
— Месье де Кюстен? Мистер Поттер? Мэтр Гареньи ждёт вас, прошу за мной.
Гостей провели в кабинет, однако за массивным дубовым столом хозяина не оказалось.
— Приветствую вас, мои дорогие, — послышалось из глубокого кресла у камина. — Не сочтите за оскорбление, месье де Кюстен, но я хотел бы пообщаться с юным дарованием тет-а-тет. Клянусь, что не причиню вреда Вашему подопечному. Чарльз Вас проводит.
Поименованный дворецкий поклонился и жестом пригласил Шарля следовать за собой. Спустя каких-то пять минут гость расслаблялся в библиотеке с бокалом дорогого красного вина в руке.
Тем временем, дождавшись, когда за сопровождением юного дарования закроется дверь, Пьер Гареньи — мэтр французской кухни — широким жестом пригласил гостя занять кресло напротив.
— Присаживайтесь, молодой человек, — с улыбкой сказал он. — Чувствуйте себя как дома. — Заметив, с какой осторожностью мальчик присаживается на самый краешек, Пьер по-доброму усмехнулся. — Знаете, в вашем возрасте я обожал сидеть на этом кресле с ногами. Свернёшься калачиком — и тебя никто не видит, зато ты видишь и слышишь всё. Ну же, не стесняйтесь! — Он подмигнул гостю.
Гарри с удовольствием последовал совету гостеприимного хозяина и, сдвинувшись к самой спинке, подобрал под себя колени — и тут же ощутил себя в гнёздышке, отчего глаза его восторженно заблестели.
— Ну вот, — выдохнул Гареньи, — теперь можно и пообщаться. Думаю, момент знакомства можно опустить: очень сомневаюсь, что Ваши родичи отпустили бы единственного наследника неизвестно куда и неизвестно к кому. Да и я, признаться, навёл справки и, не буду лукавить, впечатлён. Знаете, в бытность мою зелёным новичком я искал одобрения у своих родных… Так вот, дед всегда только ухмылялся в усы и качал убелённой сединами головой: «Ты, Пьер, молодец, но есть род, у кого кулинария в крови, и, сколько бы ты ни старался, тебе их умений не превзойти». Да-да, не смейтесь: я тогда чувствовал себя, как та королева из сказки о Белоснежке… Лишь с возрастом я понял и признал справедливость слов «Делай, что должно — и будь, что будет»… Но что это я всё о себе и о себе? Расскажите, как Вы открыли свой дар? Ведь, насколько я знаю, остальные родичи стеснялись своих способностей, направляя их в более благородное, по их мнению, русло…
— Да, Вы совершенно правы, месье Пьер, истинные аристократы отчего-то считают умение готовить недостойным увлечением — мол, для этого у них слуги есть. Но так уж случилось, что я вырос без их тлетворного влияния в семье простых людей. Именно своей тётушке я обязан любовью к кулинарии. Сколько себя помню, я постоянно крутился с ней на кухне — сначала просто смотрел, а потом она стала меня к делу пристраивать: то посуду помыть, то продукты приготовить. Так и повелось…
— Понятно, — хмыкнул мэтр Гареньи. — Значит, Вы полагаете — всему причиной воспитание?
— Да, в основном, — согласился Поттер. — Но и предрасположенность (ну, или заинтересованность) тоже немаловажна. К примеру, мой кузен очень любит покушать, а вот чтобы он встал к плите — ему необходима сильная мотивация.
— Которую Вы ему организуете? — озорно подмигнул Гареньи.
— Только если знаю, что сам не смогу справиться с объёмом работ. Ну, или в ответ на его капризы: хочешь тортик — помогай. Как-то так…
— Вполне резонно, — одобрил мэтр. — Так всё-таки, чем Вы планируете заниматься в будущем? Уверены, что сможете совмещать обязанности, связанные с родом, и призвание?
Гарри несколько подвис: до него только что дошло, что мэтр уже несколько раз упомянул понятия «род» и «наследник», причём как само собой разумеющееся. Глаза зажглись подозрением.
— Простите моё неуместное любопытство, месье, но что именно обо мне Вы знаете? На основании этого я смогу построить ответ. Не хотелось бы, чтобы из-за меня у Вас возникли проблемы с памятью. — Последнюю фразу он пробубнил себе под нос, разглядывая линии на своих ладонях. Но Гареньи, похоже, услышал и несказанно развеселился. Отсмеявшись, он сказал:
— Вы просто не представляете, как мне приятно Ваше беспокойство. Открою тайну: обливиаторы мне не страшны по той причине, что я — сквиб, ну, или очень слабый волшебник. В школу волшебства меня не приглашали — видимо, силёнок не хватило, — но я, как видите, не в обиде и считаю, что состоялся в жизни. Потому мне и интересно, как Вы планируете совмещать обязанности лорда магии с кулинарией.
— Благодарю за доверие, мэтр Гареньи, — с серьёзным видом кивнул Гарри. — На данный момент всеми делами рода занимается мой регент — Антуан де Прево. Очень надеюсь, что он не оставит меня и после моего совершеннолетия. Я же планирую учиться и развивать свой дар — так завещал мой далёкий предок Линфред. К тому же, меня учили, что семейные богатства надо не только тратить, но и приумножать, и по-моему, работа шеф-поваром в ресторане — не самый худший вариант.
— Согласен, — по-деловому кивнул Гареньи. — Особенно, если это Ваш собственный ресторан. Только нужен толковый администратор.
— Простите, мэтр, но так далеко я ещё не загадывал, — смущённо признался Гарри. — Предпочитаю жить по принципу «будет день — будет и пища» и решать проблемы по мере их поступления. Для начала мне нужно выучиться. Причём, как Вы понимаете, я обязан получить образование сразу в обоих мирах — поэтому дел у меня невпроворот и без долгосрочных планов. А по поводу обязанностей перед родом — так у меня невеста есть. Официальной помолвки, конечно, не было, но, как мне объяснили, в нашем случае это необязательно.
— Неужто наследие?! — удивился мэтр. — И кто же эта счастливица, если не секрет?
— Она — вейла-квартеронка (по крайней мере, так себя называет), а зовут её Флёр Делакур.
— Мои поздравления, молодой человек: весьма достойная партия. Если у вас всё серьёзно, то она станет Вам поддержкой во всех начинаниях, а что нужно мужчине, как не крепкий тыл? Удачи, месье Поттер: уверен, у Вас всё получится. А теперь разрешите пригласить Вас на чай с очень интересным десертом. Ваш сопровождающий, конечно же, к нам присоединится.
— Почту за честь, мэтр Гареньи, — кивнул Гарри, с грустью покидая уютное кресло и направляясь в столовую за хозяином шале.
Шарль в сопровождении бессменного дворецкого вошёл с противоположной стороны.
Как только они разместились за столом, тут же был внесён поднос, на котором обретались три высоких запотевших стакана с разноцветной жидкостью. К каждому прилагалась коктейльная трубочка.
Правая бровь Гарри взлетела вверх:
— Газировка, месье?! Вы серьёзно?
Шарль понимающе усмехнулся, но промолчал — он-то знал, что истинной страстью мэтра Гареньи является молекулярная кухня, хотя и в классической ему не было равных.
— Ну что Вы, месье Поттер, — притворно возмутился хозяин вечера, — я же обещал Вам десерт, а его с лимонадом не подают. Это так называемый «бабл ти» — холодный чай с шариками тапиоки. Прошу, попробуйте.
Ко вкусу классического чёрного чая примешивались нотки ванили и карамели.
— Мне кажется, этот напиток — десерт сам по себе, — глубокомысленно выдал Гарри. — Если не ошибаюсь, в нём присутствуют ваниль и карамель?
— Почти, — с одобрением кивнул Гареньи. — Карамельный вкус чаю придаёт коричневый тростниковый сахар. Он не подвергается дополнительной обработке, поэтому считается полезнее белого рафинированного. Однако, это ещё не всё. — По щелчку пальцев на столе появилось плоское блюдо с яичницей-глазуньей и вазочка с мелкими коричневыми шариками. — Не смотрите с таким подозрением, — вздохнул мэтр. — В блюде — сливочное желе с половинками консервированного персика, а рядом — шоколадная икра.
Гарри взял десертную ложку и аккуратно зачерпнул сначала «икры», а затем сливочного желе — вкус был потрясающим! После такого количества сладкого лёгкая кислинка персика была очень кстати.
Пьер Гареньи внимательно наблюдал за своим будущим коллегой и, лукаво сощурившись, спросил:
— Ну, как, месье Поттер, удалось мне Вас поразить? Сказать по правде, гостей я принимаю крайне редко, но Ваша история меня заинтриговала, и я захотел удивить Вас.
Гарри смутился: угощение было очень вкусным, пусть и с весьма оригинальной подачей. Но как сказать об этом хозяину, чтобы не задеть его чувства? Он заполошно взглянул на Шарля, но тот лишь пожал плечами — мол, выкручивайся сам. И Поттер решился:
— Мэтр Гареньи, Вы по праву считаетесь лучшим шеф-поваром Франции. Угощение покорило меня необычными сочетаниями вкуса и цвета…
— Но? — подсказал хозяин. — Ваша хвалебная ода просто пропитана этим противительным союзом.
Гарри вздохнул и продолжил:
— Но я привык доверять своим глазам, а сегодня вид и вкус блюд частенько ставили под вопрос мой рассудок, вернее — его наличие. Простите.
Гареньи заразительно рассмеялся.
— Вы неподражаемы, месье Поттер! Я и не думал обижаться. Скорее, мне нужно просить прощения у Вас за то, что подверг такому испытанию Вашу выдержку. Ещё раз желаю удачи во всех начинаниях и, прошу, не сердитесь на старика!
Тепло распрощавшись с хозяином, Гарри вслед за Шарлем и немногословным Чарльзом отправился к воротам, а оттуда — домой.
1) Пока, дорогой!
 |
|
|
Если бы фанфик был меньше, я бы подписался. А так жду окончания
|
|
 |
|
|
Замечательный фанфик. Море позитива
3 |
|
 |
Opk82автор
|
|
Анна Бессонова
Спасибо огромное! 2 |
|
 |
|
|
Жду окончания)))
1 |
|
|
|
|
Выше всяких похвал это круто вот бы дальше узнать что будет.
|
|
|
Opk82автор
|
|
Светланаgtgt
Огромное спасибо за высокую оценку! Продолжение в процессе написания: пытаюсь безболезненно ввести двух персонажей, чтобы не порушить духа истории)) |
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу