Закрой глаза (гет)

«Вот так просто попасть в богачи,

Вот так просто попасть в первачи,

Вот так просто попасть в — палачи:

Промолчи, промолчи, промолчи!..» ©.

* * *

Марк и сам не представлял, насколько нужно ему было рассказать хоть кому-то постороннему о том, что происходило на верфи во время постройки «Титаника». То, что Роза не понимала в кораблестроении ровно ничего, и для нее приходилось пояснять самые элементарные вещи, тоже, как ни странно, помогало: Марк точно и себе заново пояснял каждое событие из роковой цепочки ошибок и уступок, которые привели к трагедии, стоили жизни сотням людей. И в том числе Софии.

Рассказ его длился долго, они с Розой успели пройтись на воздухе — пришлось ей снова накинуть на голову плед — и вернулись в столовую третьего класса. Роза слушала потрясающе: внимательно, вдумчиво, не перебивала резко, но порой задавала уточняющие вопросы. На памяти Марка так умела только София.

Когда он замолчал, лицо Розы осталось сосредоточенным: слишком многое, видимо, ей пришлось уложить в голове.

— Надо, чтобы об этом узнали, — размеренно и твердо проговорила она наконец. — Это… Это просто ужасно.

— Вероятно, скоро начнется расследование… — повторил Марк предположение Джоанны. Сомнения, копившиеся после разговора с ней, всколыхнулись.

— Вы расскажете? — Роза вскинула голову, глаза ее сверкнули. — Расскажите, вы должны! Людям нужно знать правду. Ведь от этого зависит их жизнь.

Марк вздохнул. Рядом с Розой он, так гордившийся своей честностью и прямотой, вдруг почувствовал себя лжецом и трусом. Потому что именно сейчас — может, из подспудного духа противоречия — он вспомнил о «гласе разума». Противном таком, козлином голоске.

— Не все так просто. Я ведь работаю на этой верфи… Все еще работаю.

— Вы боитесь, что вас уволят? — спросила Роза, не скрывая презрения. От стыда и злости Марк ответил резко:

— Да, уволят, причем с волчьим билетом, и я не смогу сделать безопаснее уже ни один корабль. А от того, что узнают правду о «Титанике», что может измениться?

— Вы пока не один корабль безопаснее не сделали, — оборвала его Роза и спохватилась. — Простите… Но дело не в том, изменится что-то или нет. Ложь не ведет к добру, я только теперь это поняла. Если бы я раньше сказала Кэлу, что не люблю его, если бы разорвала помолвку, Джек был бы жив.

— Однако, мисс, новую жизнь вы тоже начинаете со лжи, — Марк не удержался от того, чтобы вернуть ей резкость. Роза вся вспыхнула, но тут же вызывающе сверкнула глазами:

— По крайней мере, я уверена, что жизнь моя действительно изменится. Пусть станет трудной, страшной… Но другой. А вы совершенно уверены, что можете то же сказать о себе?

Марк ушел, нервно дернув плечами. Терпеть грубости от избалованной девицы он не был намерен. Особенно, когда не покидало ощущение, что… Она права?

Но ведь если рассуждать логически, да и практически тоже, права именно Джоанна. Марк должен сделать выводы о причинах крушения, да, поделиться выводами в узких кругах, впредь их учитывать… Именно тогда ему и позволят их учесть, а никак не после того, как он расскажет правду во всеуслышание. Он не знал, что ему могло грозить — всего лишь увольнение, сумасшедший дом, тюрьма — но понимал всё отчетливее: правда окажется бесполезной.

И чем яростнее он вбивал себе в голову эту мысль, тем гаже становилось на душе. И почему от поступков, которые считаются разумными, воняет гнилью? Закрыть глаза. Промолчать. Предать — живых или мертвых.

Вернувшись в каюту, Марк уселся на койку, опустил голову на руки и не удержался от горького смеха. Замолил грехи, ничего не скажешь! Вывернул душу перед девчонкой, которую знал всего день и которая сама куда больше него нуждалась в помощи, да еще разобиделся, когда она сказала ему то, с чем он не мог не согласиться. «Просто я понимаю, что поступить достойно мне не хватит смелости». Он солжет и предаст… ради общего блага? Получается, так.

Марк еще посидел, бессмысленно уставившись в пространство, потом лег. От усталости скоро уснул.

* * *

Надо же, раньше Марк не думал, что от тяжелых мыслей может стать физически плохо, а на следующее утро после разговора с Розой быстро ощутил, что его мутит. Впрочем, скоро он понял: у него просто началась морская болезнь. «Карпатия» попала в шторм.

Пассажиры «Титаника», наверное, почувствовали, будто над ними тяготеет рок. У некоторых женщин началась истерика, мужчины сидели с совершенно мертвыми лицами. Марк держался рядом с Джоанной; она, хоть и была зеленоватого цвета, время от времени перебрасывалась с ним очень мрачными шутками. Потом он вспомнил, что вчера обещал Розе прислать в третий класс доктора-англичанина, и оправился его искать. Поздно же он спохватился! «Надеюсь, та бедолага еще не умерла». Марк успел хорошенько отругать себя, прежде чем нашел МакГи, судового врача, которого осаждали паникующие женщины. Он сперва отнекивался, что придет после, что у третьего класса есть свой врач, но под напором Марка сдался.

К счастью, больная действительно была еще жива. На сей раз даже не бредила. Ее жених стал шепотом объяснять доктору МакГи, что же с ней произошло, а Роза и Марк на время отошли в сторону.

— Спасибо, — тихо сказала Роза. — И извините, что вчера выразилась резко. Но я не отказываюсь от своих слов.

Марку не хотелось сейчас с ней спорить.

— Ваше право. Только не отказывайтесь принять и мою помощь. Наверное, вы понимаете, что мне это нужно.