Не ходите к нему, сэр! (гет)

Весь мир безумен!

©Рональд Уизли

---

 

Сидя ночью в постели без сна, Гермиона Грейнджер прокручивала и прокручивала в голове сегодняшний день. Точнее, то, во что он превратился. Она никак не могла избавиться от ощущения нереальности всего, что произошло в Большом зале. И потом — здесь, в отдельной больничной палате, которую ей по настоянию директора выделила мадам Помфри. Шок, просто шок! Ни спать, ни дышать... Хорошо, что ночь теплая и можно открыть окно. А то совсем невозможно!

 

Прощание с погибшими, похороны, проникновенная и короткая речь директора были настоящие, сама обнаженная жизнь и смерть, сама реальность, пробирающая до нутра и выворачивающая душу и сердце.

Но после все превратилось в какой-то балаган, как назвал это профессор Снейп. Хотя это неточное слово. В балаганах обычно смешно, весело, а в Большом зале было страшно. В какой-то момент Гермионе даже показалось, что директор не контролирует ситуацию. Но нет, то, как он в конце концов с этой ситуацией справился, показало, что контролирует. Но все равно все было как-то дико. И некрасиво, все как будто забыли, что их здесь собрало, как будто целью было не помянуть ушедших навсегда, а поговорить о Снейпе.

А о том, что случилось, когда Гермиона уже пришла спать в больничное крыло, она даже думать не может, голова просто лопнет, разорвется, не выдержит!

 

Гермиона зажмурилась и потрясла головой. Страшно представить, в чем мадам Помфри, а за ней профессор МакГнагалл подозревает директора и Гермиону. Это что-то запредельное! Не поддающееся осмыслению! Как так!

Северус Снейп... Вот из-за кого Гермиона Грейнджер не может спать.

Кстати, его зелье в черной бутылке и его серебряные инструменты до сих пор у нее.

И Гарри озадачил вопросом, как Гермиона залечила раны у Снейпа и где шрам... Как ему все объяснить?

 

...

 

Многие плакали, когда в воздухе загорались искрами имена погибших от рук приспешников тьмы и умерших от ран и впечатывались в каменную плиту на стене Большого зала.

Седрик Диггори, Альбус Дамблдор, Чарити Бэрбидж, Колин Криви, Лаванда Браун, Фред Уизли...

И последнее имя: Северус Снейп.

Имя, составленное из искр, повисело в воздухе, подплыло к стене и выгравировалось на камне.

Живой Северус Снейп опустил палочку.

Его лицо ничего не выражало.

 

— Что происходит?! — раздался чей-то голос.

И это стало сигналом. Кричали, казалось, все.

Из общего шума слух Гермионы Грейнджер выхватывал отдельные фразы:

— Как вы выжили, профессор?

— Как ты посмел не умереть, тварь!

— Да, расскажите, как вы выжили, Поттер же говорил, что вас убили!

— Иди и сам ложись в могилу!

— Он не настоящий!

— В самом деле, какой-то слишком адекватный!

— Снейп, у тебя и на это найдутся объяснения?

— А вдруг он под оборотным?

— Как такое может быть?

— Сэр, а зачем вы свое имя написали?

 

Кингсли Бруствер сделал едва заметное движение рукой, и за спиной директора и по бокам от него начали появляться мракоборцы, до этого рассредоточенные по залу.

— Тишина! — низкий голос исполняющего обязанности Министра магии перекрыл крики, и все постепенно замолкли, лишь шушукались негромко.

— Пойдем в твой кабинет, Снейп, поговорим!

— Нет! — заорало ползала. — Мы тоже хотим знать!

— Хорошо, поговорим здесь, раз у нас сегодня вечер откровений, — вздохнул Бруствер. — Снейп, распорядись, чтоб людям снова подали напитки и закуски.

Северус Снейп слегка стукнул об стол волшебной палочкой, и на столах появились чай, тыквенный сок, бутерброды, печенье, кексы, фрукты.

 

— Что ж, раз сегодня вечер, когда раскрываются тайны... — заговорил директор. — Понимаю, у вас много вопросов, и, повторю, вы имеете право знать ответы на них. Имена в воздухе писал не я. Они появлялись сами, я всего лишь помог замку эти имена... озвучить. Вероятно, замок зафиксировал мою смерть. Есть люди, которые видели, как Темный Лорд убивал меня. И сам Темный лорд заявил, что убил меня. Как я выжил, я не знаю. Я не помню свою смерть.

— Как удобно! Амнезией хотите прикрыться? Черную магию, наверно, использовали! — снова крики.

Мракоборцы, как один, сделали полшага в сторону Снейпа и остановились уже почти вплотную к нему. Кингсли Бруствер взял у него из рук палочку.

Снейп не сопротивлялся.

— Нет, я не использовал темную магию. Я действительно не знаю, как именно меня убили и как мне удалось спастись. А прикрываться мне нет смысла.

Гул в зале стремительно нарастал.

Гермионе стало страшно. Ей казалось, что люди сейчас просто линчуют Северуса Снейпа, а Кингсли Бруствер прямо отсюда под конвоем мракоборцев отправит его в Азкабан.

 

— Профессор Снейп ничего не помнит, потому что был без сознания! — Гермиона вскочила с места.

За ней тут же, по бокам и чуть сзади от нее, встали Гарри Поттер и Рональд Уизли.

— Ну конечно, куда же без Поттера и его свиты! — голос из зала.

— Грейнджер, сядьте, я сам разберусь! — это уже Снейп.

— Как вы разберетесь, сэр, если вы ничего не помните!

— Хотите сказать, что вы помните? — Северус Снейп надеялся, что его язвительный тон и эти слова заставят Грейнджер замолчать, что она поймет, что нельзя рассказывать всем то, что между ними произошло.

— Конечно, помню! Я, в отличие от вас, была в сознании! — Гермиона обвела взглядом зал и, сменив тон, проговорила негромко: — Это я спасла Северуса Снейпа...

— Сядьте, Грейнджер! — по голосу было слышно, что Снейп закипает.

— Нет, пусть говорит! — прервал его Бруствер.

Директор обреченно вздохнул. Спорить с будущим Министром магии сейчас не время.

— Ты говоришь, Гермиона, что это ты спасла Снейпа? — продолжил Бруствер.

— Да, Кингсли, я...

По залу пронеслась волна удивления: она называет нового Министра магии по имени?!

— Я не хотела рассказывать, как я это сделала, но раз никто не верит профессору Снейпу, я расскажу...

— А ты ему что, веришь, Грейнджер? — снова крик.

 

«Бред какой-то!» — подумала Гермиона и ощутила, как ладонь Рона сжала ее ладонь, а рука Гарри аккуратно взяла ее за предплечье, и они оба придвинулись к ней, словно прикрывая ее. Поддержка друзей... Как раз то, что ей нужно сейчас. Гермиона сосредоточилась, и, сжав в ответ руку Рона, решительно повернулась лицом к учительскому столу и посмотрела прямо в глаза директору.

«Дура, дура девчонка! Нельзя рассказывать про игры с временем! Нельзя!!!» — мысленно ругался Снейп и смотрел тяжело, зло.

— Я верю себе! Мы с Гарри и Роном видели, как Воландеморт ударил профессора Снейпа, — Гермиона говорила взволнованно, немного запинаясь, «я должна взять их искренностью», решила она, и у нее получалось. — И профессор Снейп упал... И все. Потом Гарри пошел в Запретный лес, вы же слышали, как Воландеморт его звал. Мы с Роном пошли биться. А потом я вернулась.

— Как он его ударил? — уточнил Бруствер.

— Вот так! — Гермиона забрала руку у Гарри и сделала резкое движение.

Бруствер обернулся к Снейпу. Оба смотрели друг на друга очень внимательно. Вероятно, понимали, что значит этот жест.

— Снейп, так и было?

— Я же сказал, не помню...

— Так и было! — одновременно сказали Рон и Гарри.

Кингсли кивнул.

— Когда я вернулась к профессору Снейпу, он казался мертвым... — продолжала Гермиона.

Гарри и Рон придвинулись к ней совсем вплотную.

— Что ты задумала? — прошептал Гарри ей в ухо.

— Но я подумала, вдруг его еще можно спасти, — Гермиона даже не повернулась к Гарри, чтобы ответить. — В прошлом году, готовясь к нашему с Гарри и Роном походу...

— Кстати, Грейнджер, а что вы делали с Поттером и Уизли эти месяцы? Похоооод! Прятались, пока нас тут Пожиратели пытали? — снова крики.

— Да что же это такое! Вам про профессора Снейпа рассказывать или про то, что мы с Гарри и Роном делали?! — вспылила Гермиона.

— Всем молчать! — жестко произнес исполняющий обязанности Министра. — Говори, Гермиона!

— Короче, — вздохнула Гермиона, — профессор Снейп был в состоянии клинической смерти. Это когда сердце уже остановилось, а мозг и все внутренние органы ещё живы и кровь еще не начала сворачиваться. Если в эти несколько минут запустить сердце, человек придёт в сознание и останется жив.

— Какая клиническая смерть, что ты несёшь, Грейнджер! — снова крик.

Снейп и Бруствер одновременно подняли руки в останавливающем жесте, а Гермиона, словно отвечая на уроке, начала объяснять, что есть такое понятие в магловской медицине, если переводить его на магический язык, то клиническая смерть — это несколько первых минут после смерти, когда душа ещё не покинула тело и человека можно оживить. Надо только запустить сердце.

— И как же ты запустила чужое сердце, Грейнджер? Нет заклинаний, запускающих сердце! Или Профессор Снейп теперь инферий?

В зале раздалось несколько смешков.

Снейп смотрел в зал непроницаемым взглядом.

Гермиона терпеливо продолжила:

— Нет, не инферий. Инферии — трупы без души. Я не владею тёмной магией, позволяющей управлять инфериями. Я же сказала, клиническая смерть — это когда душа еще не покинула тело. Я сделала профессору Снейпу непрямой массаж сердца. Ну, когда ты ритмично и очень сильно давишь на грудину в области сердца. И сердце профессора Снейпа откликнулось и заработало снова, потому что оно было еще живое, хоть уже и не билось. Потом профессор задышал и пришёл в сознание. А потом я залечила его раны и привела его в Большой зал.

 

— Грейнджер, насколько мне известно, — Симус Финниган ехидно смотрел на Гермиону, — маглы при реанимации, кроме непрямого массажа сердца, ещё делают искусственное дыхание. У меня дед магл парамедик. Ты делала Снейпу искусственное дыхание? Кто не знает, искусственное дыхание у маглов делается рот в рот!

Снова смех.

Гермиону передернуло от этого смеха. Как быстро все забыли сегодняшние похороны...

— Тихо! Устроили тут балаган! Забыли, почему мы здесь собрались! — и снова голос Снейпа заставил всех молчать.

— Нет, не делала, — Гермиона поражалась своей выдержке, ей хотелось стукнуть Симуса по голове. Но еще больше хотелось спасти Северуса Снейпа, сейчас уже не от смерти, а от недоверия и возможной расправы. Она должна, должна все рассказать так, чтобы ей поверили! — Обычно при реанимации один парамедик делает массаж сердца, другой искусственное дыхание. Но я была одна. Запустить сердце было важнее. А потом, когда сердце снова стало биться, искусственное дыхание не понадобилось, лёгкие заработали от давления на грудную клетку...

— Лёгкие? О чем ты, Грейнджер?

— Лёгкие — это орган, отвечающий за дыхание. Вы что, совсем не знаете, как устроено человеческое тело?

— Да в Хогвартсе же не изучают анатомию, Грейнджер! А сами они знают только голову и то, чем в туалет ходят да детей делают! — хмыкнул Симус.

— Ясно, Гермиона, — прервал всех Кингсли Бруствер, — спасибо. Ты согласишься повторить это в министерстве, если понадобится?

— Да, конечно!

И она, как Гарри до неё, вытащила из виска серебряную нить, достала левой рукой из сумочки пробирку и отправила воспоминания в неё. Пробирку, как и Гарри, передала будущему Министру магии.

«Она умеет подделывать вспоминания?! Сильна, ведьма!» — изумился про себя Северус Снейп.

 

— Это не гарантия, что Снейп настоящий! — не унимался кто-то. — Этот ведёт себя, не как Снейп! Не орёт! Не высмеивает никого! Баллы не снимает! На вопросы отвечает!

— Да ладно вам! — мелодичный голос Луны Лавгуд звучал спокойно и даже умиротворенно. — Вы же видите, замок слушается профессора Снейпа и домовые эльфы ему подчиняются, значит, он настоящий директор, не поддельный.

 

— Спасибо, мисс Лавгуд! — произнёс негромко Снейп. — А теперь хватит разговоров и объяснений, все уже всё поняли. Грейнджер, Поттер, Уизли, сядьте. Эльфы, уберите, пожалуйста, со столов. Я приношу извинения семьям погибших за... за неподобающее поведение многих из нас сегодня вечером. Деканы факультетов, на которых учились ваши дети, помогут вам забрать их вещи из их комнат, а мистер Филч поможет собрать вещи погибших преподавателей и других сотрудников Хогвартса. Вы можете в любой момент приходить на могилы ваших близких, только отправьте сначала сову мне или моему заместителю профессору МакГонагалл с датой и временем визита и сообщением, что для вас открыть — камин или ворота школы. А сейчас ученикам, которые остаются в школе, пора разойтись по своим общежитиям, старосты, я рассчитываю на вашу разумность. Преподавателей прошу проследить, чтобы все гости покинули школу. Минерва, откройте камин в учительской, профессор Флитвик, помогите Минерве регулировать уходящих через камин. Хагрид, мадам Трюк, вас я прошу проводить до ворот школы всех, кто трансгрессирует из Хогсмида. Мистер Филч, проследите, чтобы люди не разбредались по замку. Родители детей, находящихся в больничном крыле, могут остаться рядом с постелями детей. Мистер Бруствер, оставьте, пожалуйста, в замке нескольких мракоборцев и верните мне палочку. И, минуту...

 

Движение палочкой, и в зале погас свет. И на конце его палочки загорелся огонек. И то там, то там начали загораться огоньки. Скоро в огоньках был уже весь зал. Снова раздались рыдания. В свете палочек было видно, как несколько призраков-детей спустились от потолка к живым людям. Когда матери начали кричать, поняв, что все, пора уходить оттуда, где, казалось, еще жива связь с их погибшими детьми, Северус Снейп взмахом палочки зажег в зале свечи.

— Минерва, людей пора выводить... — сказал негромко. — Бруствер, пусть мракоборцы спустятся в зал, многие не захотят уходить, нужна помощь.

 

...

 

Почти все уже разошлись. Гермиона стояла во дворе школы с семьей Уизли и с Гарри.

— Гермиона, что ты там наплела про Снейпа?

— Почему наплела? Его в самом деле спасла я!

— Может, и ты! Но вопрос в том, как? Гермиона, где его рана? У него вся шея была разворочена! В нем крови-то не осталось! Даже если предположить, что ты залечила такую рану, ты же у нас талантливая, не то что мы, должен был остаться шрам! А шрама у него на шее нет! Гермиона, что происходит! — Гарри и Рон говорили, перебивая друг друга.

— Я потом вам расскажу, не сейчас. Не говорите никому про рану пока, пожалуйста, очень прошу... И не кричите так громко!

— А если скажем? Снейпу будет плохо?

— Мне будет плохо!

— Ты применила что-то противозаконное?

— Почти да!

— Что именно?

— Гарри, Рон, не сейчас и не здесь!

 

Тогда Гермиона и начала паниковать. Вот что она недодумала! Рана! И тело Снейпа в Визжащей хижине! Вдруг оно там?! Что его никто еще не нашел, не удивляет, никто не ходит в Визжащую хижину. Но быть уверенной, что не придет никто и никогда, нельзя! Надо как-то незаметно пойти туда! Как можно быстрее! Но как? Сейчас не улизнешь, а ночью из больничного крыла никого не выпускают, кроме мадам Помфри и дежурных преподавателей! Может, она сегодня будет ночевать уже у себя, в своей спальне в башке Гриффиндора? Тогда можно попробовать пройти... Может, по тому ходу из Выручай-комнаты, по которому они пришли в Хогвартс? Через дом Аберфорда Дамблдора? А что, это вариант! Тогда надо будет попросить Невилла проводить ее до «Кабаньей головы» и подождать ее там. Невилл вроде не ушел, вроде остался в школе.

 

...

 

А дальше причин для паники только прибавлялось. И эта паника не давала сейчас Гермионе Грейнджер уснуть.

 

Ах, да, был еще непростой разговор с Роном и Джинни... Джинни снова напала на Гермиону, когда та сказала, что не уходит с ними в Нору и остается в школе, помогать раненым и восстанавливать замок. Нора тоже разрушена, кричала Джинни, и маме нужна помощь, она, Джинни, одна не справится с кучей мужчин, только еды им три раза в день несколько ведер надо! Гермиона должна, обязана ей помочь! Как пожить где-то, так Гермиона у них! А как помочь!..

Гермиона молчала. В глазах Джинни она, наверно, в самом деле предательница. Дом Уизли несколько лет был домом Гермионы в волшебном мире, Молли была ей как мать, а она сейчас, когда Уизли нуждаются в ее помощи, отказывает им... Но не может же Гермиона сказать, что ей нельзя уходить из Хогвартса, пока она не поговорит с профессором Снейпом!

Гарри снова успокаивал Джинни и шептал ей что-то ласковое.

Миссис Уизли ни на что не реагировала.

Артур обнимал жену.

Джордж стоял в стороне, сгорбившись, как старик.

 

Гермионе хотелось просто раствориться, исчезнуть в темноте вокруг замка. А потом очнуться — и никакой войны не было, и все хорошо, и у Уизли никто не погиб. И мама с папой ждут ее дома...

Еще же надо разыскивать родителей и объясняться с ними.

Как вообще людям, которые ее не помнят, которые ничего не знают о волшебстве, сказать, что она их дочь, что она волшебница, стерла им память и хочет ее вернуть! Как построить разговор, чтобы они не вызвали полицию или скорую психиатрическую помощь для чужой девушки, которая говорит им странные вещи и убеждает их, что ей необходимо воздействовать на их мозг с помощью магии? Тоже совершенно не понятно.

 

Подошла профессор МакГонагалл.

— Молли, Артур, соболезную... Вас проводить до камина или до Хогсмида? Профессор Флитвик, подойдите! Поможете Уизли покинуть Хогвартс? Рональд, Джинерва, жду вас в школе осенью. Мисс Грейнджер, за мной, директор просил привести вас в больничное крыло!

Гермиона молча окинула взглядом всех Уизли, потянулась обнять Гарри, и Гарри чмокнул ее в щеку, Рон от объятий уклонился, посмотрел на нее очень хмуро.

Гермиона горько вздохнула и пошла за своим деканом.

 

...

 

На этот раз Гермиону завели в преподавательскую палату. Там ее уже ждал Кикимер.

— Госпожа заместитель директора, Кикимер принес для мисс маглы питательный раствор, легкий ужин и пижаму. Ночью Кикимер придет почистить одежду мисс маглы, а утром снова принесет ей зелье и завтрак. Кикимер...

— Благодарю, Кикимер, а теперь исчезните!

— Слушаюсь, госпожа заместитель директора...

— Мисс Грейнджер, не хочу вас никоим образом оскорбить, но что у вас с профессором Снейпом?

Профессор МакГонагалл смотрела на Гермиону в упор.

Гермиона растерялась.

— Только то, профессор МакГонагалл, что я уже рассказала. И что рассказал Гарри. Больше ничего.

— Неужели? А почему мистер Снейп вам так благоволит?

— Благоволит? Я не знаю, профессор. Может быть, чувствует себя обязанным? Вчера он сказал, что держал меня рядом, потому что ему была нужна помощница, на которую он может положиться. Сегодня утром я ему немного помогла с одним когтевранцем под заклятием, а больше мы не разговаривали.

 

— Гермиона, давай поговорим прямо и откровенно! Даже если ты боишься сказать правду, я смогу тебя защитить, честное слово. Я, разумеется, спрашивала у Северуса Снейпа про тебя и про то, почему он настаивает на том, чтоб ты ночевала в больничном крыле в отдельной палате. Да, я знаю, что у тебя истощение и тебе нужен питательный раствор, но его можно пить и в башне Гриффиндора. И, знаешь, что Северус мне ответил? «Мне требуется, чтобы я мог в любой момент к ней прийти. В Башню Гриффиндора и в спальню к девочкам я зайти не смогу!» Как ты объяснишь мне эти его слова? Зачем профессору Снейпу приходить к тебе ночью?

Гермиона оторопела. Она явно ничего не понимала. МакГонагалл пытливо смотрела ей в глаза. Вздохнула.

— Хорошо, Гермиона, поставлю вопрос иначе. Профессор Снейп прикасался к тебе?

— Я держалась за его руку, когда мы шли в Большой зал во время битвы. Все. А что?

— Точно все? Гермиона, тебе ничего не грозит, повторю, я смогу тебя защитить.

— Я вас не понимаю, профессор! От чего защитить?

— Мисс Грейнджер, не позволял ли профессор Снейп некорректного поведения по отношению к тебе как к девушке?

— Что?! Да... Вы!... Да...

Гермиона задохнулась от неожиданности, не в силах даже осмыслить то, что сказала ей профессор МакГонагалл.

— Как можно такое думать вообще, профессор!!! Это не-мыс-ли-мо! Да как же так!!!

— Это значит нет, мисс Грейнджер?

— Это значит, что мне даже слышать такое оскорбительно! Конечно, нет!!!

Гермионе казалось, что под ней качается пол. МакГонагалл что, с ума сошла?!

МакГонагалл подала ей стакан воды, усадила ее на кровать. Ждала, пока та придет в себя.

— Профессор, как вам такое вообще могло прийти в голову?! — Гермиона чуть не плакала.

— Мадам Помфри видела кое-что... И мне хотелось бы получить объяснения относительно этого от вас.

 

Гермиона слушала профессора МакГонагалл, с ужасом понимая, что в ее изложении картина складывается весьма двусмысленная.

В самом деле, они со Снейпом не просто держались за руки в Большом зале, в какой-то момент Гермиона взяла его руку в свои и сжала, и он в самом деле наклонялся к ей и говорил с ней шепотом, и, возможно, в этот момент задел щекой ее волосы. Потом он, действительно, не отпускал Гермиону от себя весь день, и они вместе спускались с ним в его личные комнаты в подземелье. И, да, вечером он потребовал для нее отдельную комнату, пришел к ней, когда Гермиона уже легла в постель, и провел с Гермионой какое-то время. При этом, рассказывала профессор МакГонагалл, мадам Помфри приоткрывала двери и видела, как профессор Снейп сидел на краю Гермиониной кровати, положив руку ей на плечо, и назвал Гермиону «дорогая». А утром, оказывается, требовал, чтобы Гермиону не будили, прислал эльфа и обед в комнату, и несколько раз к ней заглядывал и смотрел на нее очень задумчиво.

— Как вы это объясните, мисс Грейнджер? Что с вами, Гермиона? Так это... было?

— Я... думала... мне это приснилось. Я видела это во сне... Как он укрывает меня и говорит мне «Спи, дорогая...» Я... Я не знаю, что это было и что думать!!! Я не верю, что профессор Снейп мог такое!

— Многие девочки не верят, пока не завязнут в неравных нездоровых отношениях... Я поговорю с Северусом еще раз, и если что...

 

Договорить пожилая женщина, много что повидавшая на своем веку, не успела. За чисто условными дверьми палаты раздались шаги — тяжелые профессора Снейпа и быстрые дробные мадам Помфри.

Остановились.

Профессор МакГонагалл приложила палец к губам.

 

...

 

— Северус, скажи мне, почему мисс Грейнджер снова в отдельной палате и вообще в больничном крыле? Питательный раствор она может пить и в общежитии своего факультета!

— Девочка подверглась серьезному магическому воздействию, Поппи, и она должна быть под присмотром. Я не знаю, когда и как могут проявиться последствия воздействия.

— Мне некогда за ней присматривать! У меня полный лазарет раненых детей и детей, подвергшихся проклятиям! Да ты еще разрешил их родителям остаться здесь на ночь!

— Тебе и не надо за ней присматривать. Я снова наложу на нее сигнальные чары, и если ей станет плохо, я об этом узнаю и приду. В Гриффиндорскую башню к ней я не смогу зайти, мужчинам и мальчикам закрыт вход в спальни девочек, ты же знаешь. А сюда приду почти мгновенно, камин же для меня открыт.

— Северус, скажу по-другому. Я видела вас в Большом зале, когда вы держали друг друга за руки. И видела, как ты вел себя с ней вчера ночью и как ты то и дело заглядывал к ней утром. А потом оказалось, что у нее есть доступ в твои комнаты! Что я должна думать, Снейп? Кроме того, что у тебя к ней мужской интерес!

— Поппи, ты в своем уме!!! Она же де-воч-ка! Ученица! Какой у меня может быть к ней мужской интерес?!

— Северус...

— Значит, так, до-ро-га-я, — в голосе директора появилась ярость, — как бы ты ни была занята, ты сейчас зайдешь со мной в палату к мисс Грейнджер и пробудешь там, пока она не уснет. Плюс-минус одно объяснение для меня сегодня уже ничего не значит. Твои подозрения в мой адрес и адрес мисс Грейнджер слишком серьезны, я должен их снять. Но сначала я прошу тебя вспомнить, что магия Хогвартса, наложенная еще основателями и основательницами, серьезно защищает учениц. Никакие притязания педагогов к девочкам в Хогвартсе просто невозможны. Даже если бы я что-то захотел, я бы не смог этого сделать.

— И что бы с тобой случилось, Северус? Тестикулы бы сгорели?

— Не знаю, Поппи, я не пробовал. Может, кто-то и пробовал, но мне не докладывал.

— Магия школы была серьезно разрушена в ночь битвы!

— Но не магия основателей. И не эта магия. Сегодня ни я, ни Гораций не смогли зайти даже в пустые спальни девочек в Слизерине. Нам пришлось звать Роланду Трюк, чтобы она провела в общежитие мать погибшей ученицы. Проверять, можно или по-прежнему нельзя домогаться учениц, я не буду, уж из-ви-ни. Все, разговор окончен. Грейнджер будет ночевать здесь в отдельной комнате столько времени, сколько я скажу. А теперь идем. Надеюсь, ты не выливаешь эту мерзость на девочку?

Мадам Помфри скривила рот.

— Поппи, я не позволю преследовать ученицу только потому, что у тебя возникли какие-то подозрения!!!

— Словно ты сам никогда этого не делал, Северус! Ты все годы ненавидел Грейнджер, весь Хогвартс это знает! Хотя кого ты вообще не ненавидел? Разве что своих слизеринчиков! Все теперь судачат о том, что Грейнджер ходит за тобой хвостиком и что ты не снимаешь очки с Гриффиндора за ее бесконечные вопросы и даже отвечаешь ей! Понятно, что у людей возникают подозрения!

— С каких пор ты слушаешь, о чем судачат, Поппи? Что касается Грейнджер, то она умна, послушна и умеет больше, чем многие. Мне нужна была позавчера помощница с ранеными. У тебя есть к ней претензии? Она что-то неправильно делала? У меня нет. Сейчас не до личных недовольств, Поппи, надо делать дело. А Грейнджер повзрослела и очень ответственна. Я мог ей доверять. И, более того, я планирую продолжать пользоваться именно ее помощью! Мой ответ тебя устраивает?

— Если он устраивает тебя, то устраивает и меня. В конце концов, директор ты. А я всего лишь... Так, подожди! Что за магическое воздействие?

— Этого я рассказать не могу. Но мисс Грейнджер должна быть под наблюдением. Разговор окончен, Поппи.

 

...

 

Распахнулись двери. Северус Снейп влетел в палату, пылая раздражением. За ним вошла мадам Помфри, тоже не пытаясь скрыть свое недовольство.

Гермиона Грейнджер и Минерва МакГонагалл смотрели на них так, что было ясно — разговор под дверьми они слышали.

— Северус... Извини...

— Помолчи, Минерва! Надеюсь, ты не пытала ученицу расспросами обо мне и не оскорбляла ее грязными домыслами?

Гермиона ощутила, как ее лицо заливает краска, но отвести глаз от директора не могла.

Снейп глубоко вздохнул.

— Значит, расспросы были... Простите, мисс Грейнджер, что вам пришлось пережить эти мерзкие подозрения. Я благодарен вам за поддержку, которую вы оказали мне после того, как спасли меня. Если бы не вели меня за руку, я бы, наверно, не смог дойти до Большого зала, где Поттер бился с Темным лордом. Вы ведь уже поняли, что нас видели тогда?

 

Гермиона кивнула. Она не хуже, чем Северус Снейп, и даже лучше, понимала, что из-за этого могут быть проблемы. И гораздо более серьезные, чем подозрения в любовной связи. Особенно если кто-то видел одновременно обеих Гермион... По расчетам Гермионы, они должны были прийти в Большой зал к моменту окончания боя. Но так получилось, что они пришли раньше, когда настоящее и будущее одной Гермионы еще было прошлым для другой.

 

— Завтра я попытаюсь найти время, чтобы поговорить с вами, мисс Грейнджер. А сейчас умойтесь, переоденьтесь, я приду через 15 минут уложить вас.

Посмотрел на удивленные лица женщин и на ошарашенное лицо девочки и добавил зло:

— Я все объясню! Поппи, Минерва, оставайтесь здесь! И, да, Поппи, ты спросила, что ты должна была думать и делать. Так вот, ты должна была пойти ко мне с вопросами, а не к Минерве со сплетнями, ясно?

И ушел.

Честное слово, быть пожирателем смерти и убийцей старика-волшебника легче, чем совратителем! Еще этого ему не хватало!

 

Гермиона взяла пижаму и ушла в душ, не сказав ни слова. Собственно, она и не знала, что сказать. Гермиона была уверена, что если бы она заговорила, ее злость по силе сравнялась бы с злостью профессора Снейпа и она могла бы наговорить мадам Помфри такого, что потом никакие извинения не помогут...

А еще ей было дико стыдно, что о ней могли подумать такое...

Но оставалось неясным, зачем все же профессор Снейп прикасался к ней и называл ее «дорогая»? Это пугало и сводило с ума.

 

...

 

Когда Гермиона Грейнджер вышла из душа босиком и в пижаме, профессор Снейп был уже в ее палате. Она скользнула по нему недоброжелательным взглядом и забралась под одеяло, повернувшись ко всем спиной. Больше всего ей хотелось остаться сейчас одной. Забыть, как жуткий сон, его руку на своем плече и его ласковое «дорогая», сдать экзамены и больше никогда не возвращаться в Хогвартс и не видеть этого Снейпа. Неважно, почему он к ней прикасался и называл ее «дорогой», он все равно сделал это! Причем когда она спала! Он заходил к ней, когда она спала!

— Мисс Грейнжер, хочу еще раз принести вам свои извинения за то, что вам пришлось пережить сегодня вечером...

— Северус, — удивилась МакГонаггал, — ты уже второй раз за вечер просишь прощения у Гермионы Грейнджер. Это больше извинений, чем я слышала от тебя за все время, что знакома с тобой! С чего бы это?

— За то время, что ты знакома со мной, Минерва, меня ни разу не подозревали в домогательствах к ученице и ни разу не подозревали ни одну студентку в связи со мной! Я действительно переживаю, Минерва, что вы с Поппи могли ранить девочку этой выдуманной вами грязью. И я приношу извинения девочке и как мужчина, в связи с которым ее подозревают, и как директор ее школы.

Гермиона повернулась на спину, подтянув одеяло к шее, и посмотрела на Снейпа.

А он... Он даже не пытался закрываться своими окклюментными щитами, Гермиона видела в его глазах тревогу и боль. Это было так... человечно и так искренне.

Гермиона ничего не понимала.

Как же хочется плакать... Но здесь нет ни мамы, ни Молли Уизли, чтобы обнять ее, поэтому плакать нельзя.

 

Меж тем директор взял стул и поставил его возле кровати.

— Я сам виноват в том, что вчера второпях не объяснил вам свои действия, Гермиона. И, возможно, смутил вас ими.

Гермиона кивнула. Она не отрывала от него глаз. В его взгляде было какое-то утешение, хоть меньшее, конечно, чем мамины руки, но все же. Странно, почему она доверяет ему?

— Я вчера наложил на вас сигнальные и усыпляющие чары. Сигнальные чары я придумал на каникулах после 2 курса для своей матери, — неспешно рассказывал Снейп, — она тяжело переживала гибель отца, и я боялся, что она сама умрет ночью. Каждый вечер я приходил к ней, укрывал ее одеялом и прикасался к ней, настраиваясь на ее душу. Если ей становилось плохо, я это чувствовал, шел к ней и... спасал ее. Лет двадцать я не использовал эти чары, а вчера применил их к вам. И они сработали. По крайней мере, я точно ощутил, когда вы проснулись и что вы проснулись в нормальном состоянии. Вы же спокойно спали прошлую ночь?

Гермиона кивнула и прикрыла глаза. Какое же облегчение, что это были не домогательства... И не игра гормонов в ней со Снейпом как главным героем, еще этого ей не хватало.

Но плакать все равно хочется...

Снейп продолжил:

— Я собираюсь наложить сигнальные чары на вас и сегодня, если после всего, что на вас вылили, вы сможете расслабиться и вообще, и рядом со мной. После наложу усыпляющие чары, вам необходимо спать, чтобы восстановиться, вы же держитесь только на силе воли, сколько времени вы не ели и не спали?

Гермиона улыбнулась. Несколько месяцев она нормально не ела и не спала... Флер в коттедже Ракушка старалась всех кормить, но это все равно было очень скудное питание, у Билла и Флер тоже было сложно с деньгами и с возможностью купить продукты. А спать она тогда не могла от боли в шраме, оставленном Беллатриссой Лестрейндж и ее проклятым кинжалом. Кстати, еще и этой раной надо заняться. Вероятно, стоит обратиться в Св. Мунго или поговорить со Снейпом, все же он специалист по темной магии и целитель отличный.

— Значит так, мисс Грейнджер, повторю, чтобы наложить на вас сигнальные чары, мне придется дотронуться до вас и быть с вами ласковым. Не поймите меня превратно и не сочтите это за... некорректное к вам отношение, пожалуйста. Укладывайтесь удобно и попытайтесь не бояться меня...

 

...

 

Профессор МакГонагалл и мадам Помфри подошли ближе и встали за спиной Снейпа. Взгляд Гермионы затравленно метался с лица одной до лица другой. Она чувствовала, как профессор Снейп аккуратно поправляет на ней одеяло... Но как только протянул к Гермионе руку, чтобы дотронуться до нее, она отпрянула и сжалась.

— Северус, видишь, ты напугал девочку!

— Что случилось, Гермиона? Посмотрите на меня, пожалуйста! — осторожно и с такой непривычной заботой в голосе спросил Снейп.

— Я... я не могу... после... — взгляд в сторону МакГонагалл и Помфри, — после всего я не могу вам разрешить дотронуться до меня!

 

Снейп встал, вздохнув, сделал над ней пасс палочкой. Гермиона дернула плечом.

— Что ж, Минерва, Поппи, вы обрекли девочку на бессонную ночь. Чары не удалось наложить. Она больше не доверяет мне. Мисс Грейнджер, если вам станет нехорошо, если вы будете ощущать что-то необычное, отправьте мне патронуса, вы же умеете? Но все же попробуйте уснуть... Или дать вам успокоительное зелье?

Гермиона не ответила, только помотала головой.

Снейп вывел из палаты женщин и, оглянувшись на Гермиону, тоже ушел.

 

И Гермиона осталась одна со своей бурей чувств и мыслей... И долгой ночью впереди.

 

А еще она подумала, неожиданно для себя самой, что когда она держала профессора Снейпа за руку, перенося его в будущее с помощью маховика времени, и потом в Большом зале во время последнего боя, это не вызывало у нее никаких неприятных чувств... Приятных тоже не вызывало. Но отторжения не было, было просто естественно. Словно это рука давнего друга. Что это может значить?