Лорд Уизли (гет)

Урок хороших манер длился долго, но большую его часть Флёр пыталась втолковать Рону одно и тоже. В результате она просто покинула кухню в сильном раздражении. Билл, посадив жену на диван в гостиной, успокаивал её травяным чаем, ласковыми словами и массажем ног. Вслед за ними туда же перешли Гарри, Гермиона, Джинни и слизеринки. Рон остался в одиночестве.

— Как думаешь, сколько это продлится? — спросила Гермиона у Джинни, расположившейся рядом с ней.

— Не знаю, — ответила Джинни, закрывая глаза. — Рон острее реагировал на... необходимость экономить; а теперь он — лорд. Богатый. Сомневаюсь, что он откажется от этого титула. Тем более, что мой братец всегда был падок на девушек: вспомни, как он смотрел на «походку» Флёр. Хотя он и сейчас на неё смотрит.

Услышавшая это француженка подавилась чаем. Билл похлопал её по спине и произнёс:

— Не волнуйся, тебя он к себе в гарем не затащит: совесть у него есть. Но Джинни права: Рон получил всё, о чём мечтал, а потому нам не поверит. Гарри, зачем тебе это?

Поттер сидел за небольшим столиком и торопливо раскладывал на нём пергамент, перья и чернила. Услышав вопрос Билла, Гарри поднял голову.

— Я подумал, что стоит написать миссис Уизли, — ответил он, разглаживая пергамент. — Мы ничего сделать не сумеем, но, может быть, Рон послушается матери?

— Гарри, — вздохнул Билл, — ты меня не слушал. Рон получил всё, о чём мечтал, а значит, ни нас, ни маму с папой он слушать не станет. К тому же сейчас мама помогает целителям, не стоит её отвлекать.

— И что же делать? — резко спросила Панси.

Билл посмотрел на неё, на остальных слизеринок, в сторону кухни, где до сих пор сидел его младший брат, и проговорил:

— Вам? Выйти замуж, а мы будем следить, чтобы Рон не слишком потерял голову.

В ответ Паркинсон разразилась потоком ругательств. Она заметалась по гостиной, размахивая руками, а затем села на диван и выдавила сквозь зубы:

— Уизли так Уизли.

После этого краткого разговора каждый занялся своим делом: Билл и Флёр ушли в коттедж «Ракушка», уступив свою комнату слизеринкам, а Гарри, Джинни и Гермиона начали уборку в доме.

С кухни наконец вернулся Рон. Его губы лоснились, к подбородку прилипли крошки хлеба. Он шёл медленно, чуть покачиваясь; в руках у него была половина шоколадного торта.

Джинни и Гермиона, увидев в руках Рона лакомство, побежали на кухню. Гарри проводил их взглядом, посмотрел на торт, на довольного Рона, и лицо Мальчика-который-выжил озарилось пониманием.

— Рон, — спросил Гарри, пристально глядя на друга. — Не этот ли торт мы подготовили к выписке Фреда? Он ведь идёт на поправку, мы хотели устроить ему праздник...

— А фто вакхого? — проговорил Рон, откусив от торта кусочек. — Я февихся и стаг вомом, это тобе прафных. Я ведь эту половину отрезал, а не откусил, — добавил он, проглотив откушенное. — Хотите?

Вопрос был задан четырём леди Уизли, слонявшимся по Норе без дела. Они не успели ответить: с кухни вернулись Гермиона и Джинни, и лорду Уизли пришлось спасаться бегством под смех лучшего друга и собственных жён.

Но Гарри заметил, что смеялись только три новоявленные леди Уизли: Трейси не издавала ни звука, только широко улыбалась, обнажив свои белоснежные зубы.

— Она немая, — ответила Астория, от которой не укрылся интерес Гарри к странному молчанию её подруги. — На пятом курсе Малфой и Нотт издевались над ней, Трейси ведь полукровка, вот и результат.

Будто поняв, что говорят о ней, Трейси повернула голову в сторону Гарри и Астории, улыбнулась и кивнула им. Гарри ответил такими же улыбкой и кивком головы.

Спустя две минуты причина погони двух девушек за Роном забылась, и все трое, смеясь, вернулись в гостиную. Между находящимися в комнате людьми потекла неловкая беседа: гриффиндорцы мало знали о слизеринках, и наоборот. Разговор получался лишь у более или менее знакомых друг с другом Поттера и Астории. Изредка говорили Гермиона или Дафна, или Панси вставляла колкие, даже злые комментарии.

Проведя так около получаса, Гарри с Гермионой удалились готовить ужин. Следом за ними отправилась Дафна.

— Он всегда был таким... несуразным? — спросила Гринграсс, оказавшись на кухне.

— Кто? Рон? — Поттер посмотрел на девушку с непониманием. — Он нормальный. Просто у него такой характер.

— Зато тебе не будет скучно с таким мужем! — произнесла Гермиона, готовя кастрюлю.

Дафна поморщилась. Своего супруга она представляла совсем другим: любящим и нежным, верным лишь ей одной, строгим, но справедливым отцом, каким для неё был Реджинальд; и главное, во всём советовавшимся бы с ней и продолжившим бы дела её отца. А ей достался Рональд Уизли.

«Как такое могло случиться? — думала она. — Почему папа отдал нас Уизли? Неужели он не видел, что такой зять принесёт ему больше вреда, нежели пользы?»

Погружённая в свои мысли, Гринграсс не заметила, как ей вручили лук и попросили очистить его. Дафна, не глядя, начала выполнять порученное и почти сразу порезалась.

На её крик прибежал её муж. Увидев каплю крови, стекавшую по изящному пальцу девушки, он выставил её из кухни, поручил заботе Джинни и... сам начал очищать овощи.

Гарри и Гермиона обрадовались помощи друга, ведь ещё несколько часов назад они ругали его за отлынивание от работы. Но тот почти сразу начал петь оды своим жёнам, чередуя их с упрёками в адрес товарищей.

— Ну и зачем вы дали Дафне нож? — спрашивал он, не отвлекаясь, впрочем, от своего дела. — Она же, как и остальные мои жёны, — леди! А это значит, что она не знала тяжёлой работы! Видели её прекрасные ручки? — взгляд Рона утратил сосредоточенность. — Такие красивые, а кожа бела словно снег! И нежная, самая нежная в мире. А какие у Панси волосы! Как красиво они струятся по её плечам, обрамляя лицо с вишнёвого цвета губами, будто созданными для поцелуев, хотя у Астории и Трейси тоже красивые волосы, но Трейси больше улыбается, а у Астории глаза, как драгоценные камни...

Он говорил, говорил, говорил, не умолкая. Постепенно нож в его руке замедлялся, пока не остановился совсем. Друзья забрали у Рона нож и доску с недорезанными овощами, а он всё восторгался красотой своих жён, не замечая, что они стоят у порога кухни и слушают его речи с благодарностью и нежностью во взглядах, а Гарри с Гермионой ходят в трансфигурированых наушниках.

Ужин был готов, Рон удивил всех: проявляя неожиданную галантность, он брал каждую из четырёх своих жён за руку, отодвигал для неё стул и усаживал за стол, сам же сел последним, а потом, взяв в одну руку нож, в другую — вилку, начал есть приготовленное своими друзьями рагу малыми порциями, неторопливо и методично, почти не издавая звуков.

Гарри, Гермиона, его собственная сестра и четыре слизеринки смотрели на него, затаив дыхание и позабыв от удивления об ужине.

«Надо же, — думал Гарри. — Запомнил урок Флёр. Интересно, что стало причиной такой внимательности? Хотел впечатлить «жён»? Или решил соответствовать поведению лордов?»

А Рон сидел и жевал. Его лоб покрылся потом: слишком трудно было орудовать сразу двумя приборами, слишком тяжко было есть пищу понемногу, когда её вид, запах и вкус были так притягательны, было невыносимо молчать и не отметить кулинарный талант Гарри и Гермионы, не вести с ними бесед, не шутить. Но Рональд терпел, надеясь, что жёны, увидев его старания, будут с ним поласковее.

Наконец, к облегчению и радости Рональда, ужин закончился. Лорд Уизли, встав из-за стола, помог своим жёнам подняться и повёл их с собой, в супружескую спальню.

Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Рон не сдерживал улыбки. Сейчас он наконец завершит свадебный ритуал, и сама магия сделает его мужем четырёх девушек. И он, лорд древнего и благородного — или древнейшего и благороднейшего? Как же там говорил Реджинальд? — семейства Уизли, Рональд Биллиус, исполнит заключённый его славными предками договор!

Вот они с жёнами перешагнули порог спальни, и Рон закрыл дверь поплотнее, а затем обернулся к жёнам.

Пока ещё девушки странно переглядывались между собой.

— А к-кто будет п-первой? — спросила Панси. Её голос дрожал.

— В каком смысле? — спросил Рон, глядя на неё непонимающим взглядом.

— Нас четверо, — пояснила Панси. — Кто будет твоей первой женой? Не будешь же ты делить супружескую постель со всеми сразу?

Перед взором Рона появилось это зрелище: он предаётся любви с четырьмя голыми девушками, целуя их, даря им ласки... Но Панси была права: делить ложе в первый раз следует с каждой по очереди, если он не желает обидеть никого из жён или ещё хуже — заснуть от усталости! А провести время со всеми он успеет и после.

— Ты задала вопрос, тебе и быть первой! — мудро рассудил Рональд. — Но раздевайтесь все, чтобы не тратить времени!

Сказав так, Рон начал раздеваться, торопясь от предвкушения, а когда закончил и взглянул на слизеринок, то весь мир перестал для него существовать.

Теперь, когда тела жён не были скрыты одеждой, Рон видел их во всём великолепии: по хрупким плечам рассыпались волнистые, блестящие от лунного света волосы, прекрасные лица алели от смущения, делая девушек ещё красивей, изящные руки тщетно пытались прикрыть груди, тонкие талии переходили в крутые бёдра и стройные ноги.

— Вы прекрасны, милые мои, — прошептал Рон и с громким, полным восторга криком кинулся к кровати, одной рукой схватил Панси за грудь, другой — за попу, впился в приоткрытые губы поцелуем и, навалившись всем весом, опрокинул её на кровать...