Затмение (джен)

Они оказались посреди уложенной гравием тропы, с двух сторон огороженной живой тисовой изгородью. Перед ними возвышались большие чугунные врата, открыть которые для Волдеморта не составило труда: хватило лишь взмаха палочки. Он даже не произнёс ни слова, как показалось Гарри, продолжая идти дальше по дорожке.

В самом конце длинной тропы стоял большой, красивый загородный дом с мерцающим в ромбовидных окнах первого этажа светом. Где-то за тисовой изгородью в парке журчал фонтан, а на самой изгороди величаво вышагивал белый павлин, больше всего удививший Поттера.

Стало понятно, почему Драко всегда отличался своим высокомерием. Живя в таких условиях, значительно разнившихся с «Норой» Уизли или даже домом Дурслей, несложно было возомнить себя невесть кем. Впрочем, признал Гарри, роскошь поместья поразила даже его, потому что до этого он ещё ни разу не встречал у волшебников таких больших зданий, кроме Хогвартса.

— Их поместье — самое большое среди волшебных домов Британии, — произнёс Волдеморт, словно прочитав его мысли. — После убогого домишки предателей крови чувствуется разница, не правда ли?

Гарри ничего не ответил на риторический вопрос Волдеморта, хотя ему и хотелось высказать что-то колкое на оскорбления семьи его лучшего друга. Но они уже подошли к парадным дверям, которые при их приближении тут же распахнулись будто сами собой. В просторном, тускло освещённом и прекрасно убранном вестибюле их встретил сам Люциус Малфой. Вышагивая по толстому ковру, покрывавшему каменный пол, он казался даже бледнее людей, изображённых на висевших по стенам портретах. Гарри едва узнал в нём того гордого до посинения аристократа, которого он видел на втором курсе. Возрождение Тёмного Лорда явно сильно подкосило его.

— Мой лорд, с возвращением Вас, — негромко и протяжно произнёс Малфой, смотря на пришедших гостей.

— Люциус, — голос Волдеморта был негромким, но от него сквозило таким холодом, что, казалось, вокруг температура резко упала, — Прекрасно, что ты вышел встретить нас лично. Мне не придётся беспокоить Нарциссу такой паскудной мелочью.

— Что Вам угодно, мой лорд? — на секунду Гарри увидел в лице того небольшое облегчение. От красных глаз Волдеморта это тоже не ушло, но он не стал задевать эту тему.

— Приготовь комнату для нашего юного гостя. В ближайший месяц он будет жить здесь, в этом поместье, — приказал Тёмный Лорд. Он посмотрел на Малфоя, который замер, удивившись просьбе своего господина. — Я вижу… на твоём лице сомнения, Люциус… Что в моих словах удивило тебя?

— Ничего, мой лорд.

— Ложь, Люциус. Я вижу, что ты обеспокоен моим отношением к этому молодому юноше. Спешу тебя обрадовать. Ты первый узнаешь новость, что я хочу сообщить на следующем собрании наших общих друзей… — Волдеморт посмотрел на Люциуса так, что даже Гарри стало жалко отца его школьного врага. — Позволь тебе представить Эвана, моего сына, который теперь тоже пополнил наши ряды.

— Сына? — Малфой, не сдерживая своего удивления, перевёл взгляд на красивого темноволосого юношу, которого уж никак нельзя было принять за сына стоящего возле него змееподобного, бледного, как снег, мага. Впрочем, от отца он был наслышан, что в молодости тот тоже славился красотой, хотя сейчас от неё практически ничего не осталось. — Мой лорд, для меня большая честь… принимать и Вашего сына в этом доме. Но… почему Вы раньше не говорили нам…

— О том, что у меня есть сын? — продолжил фразу Тёмный лорд, глянув уже на Гарри, который не вмешивался в их разговор. — Всё просто, Люциус. Я никогда и никому не говорю о своей личной жизни. И ты должен помнить это…

— Да, мой лорд…

— Надеюсь на это, Люциус, — произнёс Волдеморт, криво улыбнувшись. Он положил руку на плечо Поттера, что вздрогнул от неожиданного действия, а потом нахмурился. Для Гарри любые прикосновения длинных паучьих пальцев Волдеморта были омерзительны. — Эван, Люциус проводит тебя к твоей комнате и покажет остальное поместье. Я ожидаю увидеть тебя после на ужине. Обсудим… всё остальное на нём.

Гарри промолчал. Волдеморт опустил руку и предупреждающе посмотрел на него, мгновением позже покинув особняк, отправляясь по своим делам. У Поттера вновь мелькнула опасная мысль, что теперь у него нет дороги назад. Он находился на территории врага, в одном доме с Тёмным Лордом, и вынужден подчиняться ему или хотя бы минимально следовать правилам Волдеморта, чтобы сберечь свою тайну от всего мира и не умереть.

Он мог бы начать корить себя за свою эгоистичность, ведь своими поступками Гарри разрушил надежды верящих в него людей и, наверное, подверг их определённой опасности. Однако муками совести Поттер не оправдал то, как легко на сей раз он попал в сети, установленные для него Тёмным Лордом, как просто согласился на это, заботясь больше о себе и своих желаниях, а не о других.

— Полагаю, нам тоже пора идти, — вывел его из мыслей негромкий голос Люциуса, который всё ещё был в смятении от внезапной новости. Малфой не знал, как относиться к сыну Тёмного Лорда, и даже не имел понятия, каким человеком тот был и что от него можно ожидать. А Малфой не любил неизвестность — никогда не знаешь, с какой стороны тебя настигнет беда.

— Да, — произнёс Гарри, двинувшись вслед за тем. Они шли в совершенной тишине, каждый думая о своём и не спеша начинать беседу. Вскоре это весьма надоело Поттеру, и он решил попытаться разговорить мрачного аристократа.

— Ваше поместье очень красивое, — бросил он невпопад первое, что пришло ему в голову. Но это сработало — в следующую секунду Люциус повернул голову в его сторону.

— С Вашей стороны это большая похвала, мистер Эван. Но это ещё малая часть. Как только я провожу Вас в комнату, Вы увидите и другие части поместья. В нём весьма нетрудно заблудиться, поэтому постарайтесь запомнить всё, — произнёс Малфой и вновь замолчал. Однако через некоторое время снова нарушил тишину своим медленным спокойным голосом. — Мой собственный сын, Драко, — Ваш сверстник. Он до сих пор не запомнил многие части своего же дома. Я удивлён, как при этом он ориентируется в Хогвартсе, гораздо большем, чем наше поместье.

— Да, это удивительно, — согласился Гарри. Говорить о младшем Малфое ему совсем не хотелось. И он весьма надеялся, что им удастся не пересекаться. — Но я не жалуюсь на память.

— Разумеется. Мы пришли. Здесь будет Ваша комната на то время, что Вы останетесь у нас, Эван, — произнёс неторопливо Малфой, открывая высокую деревянную дверь.

Взору Гарри открылась классическая комната в серо-зелёных и золотистых тонах, соразмерная комнатам общежития в Хогвартсе. Углы комнат украшали красочные фрески прямо на стене, а вдоль стен — навесные золотистые, местами поблекшие, старинные бра и стоящие на тумбах из тёмного дуба с золотой каёмкой канделябры. Роскошной мебели в классическом стиле, как и по всему дому, здесь тоже хватало: два высоких шкафа по разные стороны, большая деревянная кровать с позолотой и различными орнаментами, над которой висел белый балдахин, два небольших столика возле неё по бокам и два мягких низких стула.

Гарри подошёл к кровати и оставил возле неё свой чемодан. Задерживаться надолго он не стал, практически тут же выйдя обратно к поджидающему его Люциусу. Взрослый маг посмотрел на юношу и повёл его дальше. Внутри поместье и вправду казалось намного больше, чем выглядело снаружи. Всего в нём было четыре этажа, и, проходя по каждому из них, Поттеру казалось, что они шагают уже вечность. Его голова уже болела от показной роскоши, окружающей каждый сантиметр поместья. Но запомнить расположение основных помещений особняка не составило ему труда, поэтому до столовой Гарри дошёл уже самостоятельно.

Приоткрыв высокие тяжёлые двери, Поттер проник в столовую. За большим столом персон на двадцать, если не больше, сидел только Тёмный Лорд. Красные глаза его смотрели вниз, где рядом, на полу, расположилась Нагайна — его змея, которую Гарри видел в последний раз на кладбище. Более близкого знакомства у них ещё не было, за что Поттер был благодарен судьбе. Хотя Нагайна была несравнимо меньше и безопаснее василиска, встречу с которым Гарри вспоминал с содроганием (если бы не феникс Дамблдора, то Поттер мог умереть ещё тогда), он всё равно не жаждал бы увидеть её в действии.

— Да, дорогая Нагайна, пришёл мой змеёныш, если тебе будет так угодно его называть… — голос Тёмного Лорда был тихим, в нём слышались оттенки шипения. Не сразу Поттер понял, что тот говорил со своей змеёй на парселтанге. Всё же из чужих уст ему приходилось слышать этот язык впервые. Он был слишком похож на обычную английскую речь. — Ты вернулся раньше, чем я предполагал. Люциус показал тебе всё поместье?

— Да, всё, — произнёс Гарри негромко, направляясь в его сторону неспешным шагом. — Ты хотел поговорить со мной ещё о чём-то? Это так важно?

— Да, в каком-то смысле это действительно важно, Эван, — изрёк Тёмный Лорд. Последнее слово, как показалось Гарри, звучало с издёвкой, будто Волдеморт снова напоминал ему, чей он сын и что сделал… — Завтра… я назначаю собрание Пожирателей Смерти.

— Да хоть прямо сейчас собирай своих грязных шавок, — холодно произнёс Гарри, обращаясь к Тёмному Лорду. Змея возле того зашипела, что-то весьма неразборчиво бормоча. — Как это связано со мной?

— Напрямую… Я собираюсь познакомить тебя с теми, с кем тебе предстоит очень часто видеться на протяжении следующих лет, — произнёс Тёмный Лорд. Алые глаза его устремились прямо на юношу. Гарри снова невольно бросило в холод от его долгого взгляда, будто проходившего сквозь него, видя все потаённые кусочки его души. — Или ты считал, Гарри, что, приняв тебя здесь, ты сможешь избежать грядущих событий? Наивно с твоей стороны так полагать.

Волдеморт погладил по голове Нагайну, заползшую на него и обернувшуюся вокруг его шеи, подобно воротнику.

— В любом случае, я не буду напоминать тебе, что с моей стороны я обещал лишь не выдавать твою личность никому. Я собирался сказать тебе, что от твоего поведения на этом собрании будет зависеть то, как тебя воспримут и как узнают: как непутёвого, влипающего в неприятности гриффиндорца Гарри Поттера, или как моего родного сына, Эвана Риддла.

— Ты предлагаешь мне прямо на собрании высказываться против магглов или сразу убить кого-то на нём? Тогда у всех точно не возникнет никаких ассоциаций с мальчиком, который выжил, — саркастично произнёс Гарри-Эван, наконец, усаживаясь за стол неподалёку от Волдеморта. Домовые эльфы уже подали для него блюда и напиток с излишним преобладанием приборов, о назначении большинства которых Гарри не имел никакого понятия.

— Тогда тебя примут лишь за сына Лестрейндж. Весьма своенравная особа, — произнёс Тёмный лорд, игнорируя сарказм в его словах. — Я произнёс это к тому, чтобы ты не устроил никаких неожиданных сюрпризов на собрании. Это, как я уже сказал, и в твоих интересах, Гарри…

— Я это понимаю, — мрачно ответил Гарри, отвернувшись в сторону еды, хотя общение с Тёмным Лордом испортило его и без того скудный аппетит. Волдеморт замолчал. Всё оставшееся время ужина они провели в молчании.