Вышекрыл. Воробьиная история (джен)

Через четыре дня Ванесса снова привела птенца в лазарет, чтобы снять ему с крыла бинт. Сестра Марисоль провела за этим все утро, тщательно и заботливо выполняя свою работу. Птице явно не терпелось снять перевязь, но старая мышь-целительница хотела убедиться, что она не снимает ее слишком рано. После того как Марисоль тщательно сняла повязки, она осмотрела поврежденное место со всех сторон, прощупав основание каждого перышка по всей длине крыла. Воробышек ни за что не позволил бы ни одному зверю так тщательно его осмотреть, если бы не Ванесса, которая все это время не отходила от него, успокаивая и похлопывая по плечу.

Затем сестра Марисоль попросила птенца несколько раз поднять и опустить крылья, чтобы проверить их подвижность, а затем пройтись по лазарету, чтобы посмотреть, как поврежденное крыло повлияет на его походку. В какой-то момент воробью показалось, что Марисоль просит его полетать, и он начал хлопать крыльями так быстро, что обеим мышкам пришлось придержать его, чтобы он не слишком нагружал крылья.

— Подумать только! — воскликнула Ванесса, — Думаю, он улетел бы прямо сейчас, если бы нас не было здесь, чтобы удержать его!

Сестра Марисоль нахмурилась.

— Это крыло, возможно, не слишком мешает ему при ходьбе, но я сомневаюсь, что оно когда-нибудь пригодится для полетов. Сейчас с этим ничего не поделаешь. Если кость срослась правильно, то нет причин, по которым он не сможет прожить все свои сезоны здесь, с нами.

Ванесса понюхала воздух.

— Чем занимается брат Хью? Ароматы из кухни такие, будто он готовит какой-то пир!

Марисоль спрятала улыбку.

— Не удивлюсь, если так. Ты же знаешь, как наш дорогой монах ведет себя в зимнюю стужу. Он закатит пир, лишь бы не скучать!

— Что ж, завтрак сегодня утром был достаточно скудным, — кисло заметила Ванесса. — Я собиралась сама прокрасться на кухню за парой лишних кусочков, но сестра Грейс предупредила меня, что Хью готовит сегодня на обед что-то особенное и мне лучше не мешать ему.

Марисоль посмотрела в окна лазарета.

— Уже почти полдень, так что нашим урчащим животам не придется долго ждать. Я хочу дать нашему птичьему другу еще пару раз прогуляться по лазарету, а потом мы отправимся в Большой зал. Если он сможет спуститься по лестнице без особых проблем, я сняла перевязи с крыла, когда надо было.

Птенец заметно обрадовался, когда Марисоль и Ванесса наконец вывели его в коридор: он уже устал от хождения взад-вперед по полу лазарета. Винтовая лестница далась ему без особого труда, хотя две мышки вели его вниз осторожно, готовые протянуть лапу, если он оступится на каменных ступенях.

Наконец они сошли с лестницы в Большой зал. Ванесса, смотревшая на воробья, подняла голову и снова посмотрела вверх: ей нужен был второй взгляд, чтобы полностью прочувствовать открывшееся перед ней зрелище.

Большой зал был подготовлен для полноценного праздничного пира!

Низкое зимнее солнце, проникающее сквозь витражные окна, освещало праздничную сцену. Самое большое место для собраний в Рэдволле было украшено разноцветными лентами и флажками, а каждый стол был убран в соответствии с традициями празднования в аббатстве. На столах уже стояли блюда, достойные именин, а повара брата Хью выносили все новые и новые! Аромат стольких великолепных яств почти сбивал с ног.

— Что здесь происходит? — спросила Ванесса.

Аббат Арлин ждал у подножия лестницы.

— Разве это не очевидно, дитя мое? — благоговейно улыбнулся старый мыш. — У нас будет пир!

— Но… по какому поводу?

— По какому случаю, ты спрашиваешь? — Улыбка аббата стала еще шире. — Ну конечно же, по случаю тебя!

* * *

И вот, уже второй раз за зимний сезон, в аббатстве Рэдволл состоялся грандиозный пир.

В зимнюю стужу не было ни свежих фруктов, ни салата, но этот недостаток не помешал брату Хью приготовить воистину незабываемое угощение. Из запасов муки в аббатстве он испек сладкие влажные пряники, грубый хлеб с целыми и рублеными орехами, мягкие буханки, обсыпанные семечками, медовый хлеб с кусочками сушеных фруктов, чесночный и луковый хлеб, и фирменное блюдо — гладкий белый хлеб с кусочками желтого сыра, расплавленного внутри. Сушеные креветки и острые коренья варились в большом котле для острого супа, столь любимого выдрами, а другие сушеные овощи пошли в густое рагу с клецками. Из сухофруктов, а также из множества джемов и консервов повара выпекли лепешки, пироги, оладьи и малиновый пирог. Огромный крыжовниковый бисквит с мускатным кремом стоял в центре подноса, а по краям расположилось ассорти из желудевого хруста, засахаренных каштанов, груш в меду, заварных кремов и пудингов. На каждом столе были разложены ломтики сыра — красного, белого и желтого, простого или с орехами. Из напитков были октябрьский эль и разные сорта вин для взрослых, ягодная шипучка для малышей и горячий мятный чай для всех желающих.

Можно было с уверенностью сказать, что в этот день ни один житель Рэдволла не уйдет из-за стола голодным.

Ванесса и воробей были усажены по левую лапу аббата в качестве почетных гостей. Поскольку стулья и скамьи не были рассчитаны на птичий зад, место молодого Спарра представляло собой большую плетеную корзину, набитую одеялами, чтобы его голова оказалась на уровне стола. И он, не теряя времени, принялся клевать все, что перед ним ставили, пробуя понемногу.

Через некоторое время сестра Марисоль встала рядом с аббатом:

— Внимание, пожалуйста!

Все взгляды обратились в ее сторону, а смех и разговоры стихли до тихого ропота.

— Итак, — продолжила смотрительница лазарета, — мы все собрались здесь в честь нашей храброй мышки Ванессы и птенца Спарры, которому так помогла ее храбрость. Мы все подняли за нее тосты. А теперь, с позволения нашего аббата, я хотела бы по-своему поблагодарить Ванессу.

Аббат Арлин улыбнулся и кивнул в знак согласия; он уже знал, что она имела в виду.

— Продолжайте, сестра Марисоль.

Марисоль что-то нащупала в своей рясе, а теперь протянула это всем на обозрение. Ванесса, сразу же узнав предмет, слегка покраснела от смущения, но все же улыбнулась.

— Восемь дней назад, — объявила Марисоль, высоко подняв старую потрепанную обувь, — эта сандалия была лишь половинкой моей старой поношенной пары, о которой я почти забыла. Однако сегодня это — почетное оружие, которое одна храбрая мышка использовала в бою для защиты другого. Наш дорогой Александр взял его с поля боя. И поэтому, следуя традициям Рэдволла по чествованию наших отважных воинов и их благородного оружия, я вывешу его на подобающем ему достойном месте!

С преувеличенной торжественностью Марисоль медленно прошествовала к месту у одной из стен Большого зала, держа перед собой старую потрепанную сандалию, словно священную реликвию. Несколько малышей аббатства захихикали, глядя на это, и даже многие взрослые не смогли полностью подавить смех.

Марисоль остановилась. Перед ней висели древний меч и щит Мартина, легендарного воителя, что когда-то помог лесным жителям Страны Цветущих Мхов победить тиранию дикой кошки, чтобы Рэдволл мог быть построен. Мартин был самой почитаемой исторической фигурой в аббатстве, и часто говорили, что его дух следит и защищает всех жителей Рэдволла, в хорошие и плохие времена. В Большом зале висело его оружие, то самое, с которым он участвовал в той древней войне; оно было одним из самых дорогих достояний аббатства. Прошло много-много сезонов с тех пор, как кому-либо из жителей Рэдволла приходилось поднимать это оружие против врага. Теперь они служили лишь напоминанием о более славной — и более опасной — эпохе.

Сестра Марисоль с размаху перекинула ремешок сандалии через одну из скоб, удерживающих меч, и туфля осталась болтаться под великолепным клинком.

Она повернулась лицом к зрителям, высоко подняв лапы.

— Ну вот, готово! Ценное дополнение к арсеналу Рэдволла!

Раздались аплодисменты и смех.

Хранительница лазарета вернулась к главному столу, поклонилась жителям Рэдволла, а затем вновь заняла свое место.

— Это и для тебя тоже, — сказала она Ванессе. — Встань и поклонись.

Ванесса покраснела еще сильнее, чем прежде. Она встала, кивнула и снова села — так быстро, что любой зверь, моргнув, мог бы и не заметить этого.

Подумав о возможности привлечь внимание всех своих товарищей по аббатству, Ванесса во второй раз поднялась на ноги и обратилась к собравшимся. Прочистив горло, она дрожащим голосом начала:

— В последний раз мы все собирались на подобный праздник — еще тогда, когда я была простой послушницей, а не прославленной героиней, — в этот сезон на Именины. Что ж, я предлагаю устроить еще одни именины.

Мне сказали, что выбор имени для этого воробья должен лежать на мне. И мне с барсучьим упрямством не давали покоя — без обид, Маура! — меня постоянно донимают желающие узнать, какое имя я выберу. Так вот, я приняла решение, и что может быть лучше, чем этот пир, где мой новый друг-воробей — мой товарищ по чествованию?

Ванесса взяла кончик крыла птенца и высоко подняла его. Птенец был увлечен поглощением тарелки с засахаренными каштанами, но теперь все его внимание было приковано к мышке

— Я нарекаю тебя… Вышекрыл, Воробей Рэдволла!

Аплодисменты были еще более громогласными, чем прежде. Некоторые обитатели Рэдволла — в основном выдры и белки, а также многие землеройки Гуосим — громко закричали: «за Вышекрыла!» и подняли свои кружки в знак приветствия.

— Мудрый и благородный выбор, — сказал Ванессе аббат Арлин, — хотя я подозреваю, что ты думала о его сломанном крыле, которое поднялось выше, чем другое. Я лишь надеюсь, что оно не станет бременем для него, ведь это имя привлекает внимание к тому, что он, наверное, никогда не сможет летать.

— Да, я думала об этом, — сказала Ванесса, глядя на воробья у себя под боком. — Но это правильное имя для него. Я знаю это… я чувствую это.

Птенец, уже безразличный к тому, что на него обращено внимание, небрежно вернулся к клеванию засахаренных каштанов.

* * *

Когда праздник подошел к концу, а угасающий дневной свет, проникающий сквозь витражи, сменился теплым сиянием факелов и ламп, Ванесса и Джефф отвели Вышекрыла к стене, чтобы показать ему меч и щит воителя — а теперь еще и сандалию! — поближе.

Рядом с этим оружием висело другое ценное сокровище аббатства — большой гобелен. Сотканный через несколько поколений после основания Рэдволла, он был высотой с нескольких зверей и представлял собой красочное изображение Мартина Воителя во всей его красе. Хотя никто из тех, кто приложил руку к созданию гобелена, не знал Мартина лично, говорили, что они прекрасно передали сущность и облик мышиного воина-основателя Рэдволла.

Когда воробей и две мышки достаточно долго рассмотрели меч и щит, чтобы удовлетворить свой интерес, они встали перед гобеленом. Барсучиха Маура подошла к ним, отвлекшись от присмотра за младшими детьми Аббатства.

Ванесса показала воробью на гобелен.

— Видишь, Вышекрыл? Это Мартин Воитель. Ты можешь сказать «Мартин»? Попробуй со мной — Мартин… Мартин… Маааарртиннн…

— Боюсь, ты зря стараешься, Несса, — хмыкнула барсучиха. — Воробьи не отличаются красноречием. А такой юный…

Мауру прервал Вышекрыл, чистым певучим голосом прокричавший: «Мартин!»

— Ну, я… — Маура была явно ошеломлена. — Должна извиниться перед тобой, Ванесса. И перед твоим пернатым другом тоже!

— Мартин! — еще раз крикнул Вышекрыл.

— Да, очень хорошо, — Ванесса похлопала Вышекрыла по шее. — Очень, очень хорошо.

— Мартин! Мартин!..

Джефф заткнул уши.

— Гм, замечательно. Теперь нам придется научить его другим словам. Эй, Вышекрыл, — Джефф легонько потрепал воробья по клюву, чтобы заставить его замолчать, — неужели ты не знаешь других слов?

Несколько мгновений Вышекрыл вглядывался в лицо Джеффа, а потом радостно воскликнул:

— Пинки!

Джефф поднял лапы к носу.

— Ванесса, это ты его научила!

— Я никогда этого не делала! — серьезно ответила мышка, сдерживая смех. — Наверное, это сделал Алекс или Монти. Мы все по очереди присматривали за ним в Пещерном зале.

— Пинки! Пинки! — радостно пискнул Вышекрыл.

— Ты, прекрати это! — приказал Джефф воробью, стараясь придать себе строгий и назидательный тон.

С таким же успехом он мог пытаться спорить с ветром. Вышекрыл пританцовывал на одном месте, хлопая крыльями и весело напевая: «Пинки-Пинки-Пинки!»

— Отлично. Просто замечательно, — Джефф прикрыл лапами свой ярко-розовый нос и унесся прочь, донельзя униженный и оскорбленный. Александр и Монтибэнк, привлеченные суматохой, подошли к Ванессе с другой стороны.

— Эй, что за шум? — окликнул их белка.

— Пинки-Пинки! — поприветствовала его Вышекрыл.

Алекс посмотрел в спину Джеффу.

— А, так вот в чем дело. Мне показалось, что старина Пыльноус какой-то дутый сейчас! — Он повернулся к своему товарищу-выдре. — Что ж, Монти, похоже, твой ученик отлично усвоил твои уроки!

Маура с ухмылкой посмотрела на Монтибэнка.

— Надо было сразу догадаться, что за этим стоит наш короткохвостый смутьян. Я рада, что ты уже взрослый, Монти, — если бы мне пришлось быть твоей нянькой еще хоть один сезон, в моей шерсти появилось бы больше седины, чем я могла бы вынести!

— Пинки! — пропел Вышекрыл, стараясь привлечь к себе все внимание.

Монтибэнк присел на корточки рядом с бойким птенцом и игриво взъерошил перья на его шее.

— Ты так хорошо говоришь, птица моего сердца! Только послушай дядю Монти, и я тебя всему научу, что надо знать!

Ванесса с Маурой закатили глаза к потолку.