Soul Presence (джен)

— Ты убитым или убей будь!.. убей тут или убить.. закон такой!

— Что-то ты с монологом накосячил. © Реалистичный Андертейл

В его голове звучал совершенно искренний смех. В эмоциях Дитя плескался в странном и непонятном Охотнику коктейле злорадство и удивление, точно этот странный ребёнок услышал самую смешную шутку в своей жизни, что ставило Охотника в ещё больший тупик.

«О-о-о, поверь — это действительно его САМАЯ смешная шутка!»

— Так ты знаешь его? — Охотник проговорил это тихо, ощущая за собой ещё одну слежку, хоть и куда менее враждебную по настроению. В снежных сугробах, окруженных толстыми стволами елей, он едва уловил яркий блик.

«Очевидно,» — Охотник уловил хихиканье, — «хоть и совершенно не понимала, как эта встреча пройдёт. Лучше всяких ожиданий.»

Николас всмотрелся в горстку праха, замечая в ней краешек чего-то разового — втянув предмет ладонью, он обнаружил, что это странная резиновая вещь, похожая на шарик или подушку. Он всмотрелся в руны Посланников, уже успевших оставить заметку.

Подушка пердушка.

Аксессуар для розыгрышей. Используйте его, чтобы ввести противника в замешательство.

Скелет Санс известен большинству монстров Подземья, как невероятно талантливый комик.

Судя по взгляду со стороны, выбирать им не приходится.

Пальцы случайно сжали её чуть сильнее — и подушка издала звук.

Звук метеоризма.

Если до этого момента смех Ребёнка в голове был злорадным, то сразу после он превратился в истерический гогот от такого «последнего салюта», и Охотнику стало в какой-то мере неловко от того, что даже его уголок губы дёрнулся. Он покачал головой, осмотревшись вокруг снова, затем сунул подушку в подкарман, двинувшись по дороге.

— Всё, всё, хватит, — предпринял он попытку успокоить ребёнка, — час назад ты предъявляла людям за жестокость, а сейчас смеёшься со смерти этого существа.

Смех ребенка прекратился, точно он услышал то, что его заинтересовало. Голос ощущался с нотками ехидства.

«И разве я оказалась не права? Ты убил его. Он даже не успел толком сказать что-либо.»

— Потому что он собирался атаковать меня. А я не знаю, насколько это бы мне навредило. — Охотник вспомнил одну единственную царапину, которую ему умудрился нанести Флауи, и то это сбрило всего пару волос.

— Я уже давно не бессмертен, чтобы выяснять своим телом, что могу пережить.

«Конечно, как же. Газовой атакой. Как ты это мог знать, если даже не вступил в битву?»

— Я это чувствовал.

Ребёнок подвис.

«..Серьезно? Ты оправдываешься своим «чувством»?»

Недоверие. Сарказм. И капли омерзения.

— Абсолютно серьезно. — Охотник кивнул, сложив руки в перчатках в карманы. Холода он особо не чувствовал — в Замке Кейнхёрста и на Вершинах Великанов было куда холоднее.

— Мне не обязательно видеть того, кто собирается вонзить мне в спину что-то серьезнее записки «пни меня», потому что происходило это настолько часто, что я действую на автомате.

«А-а-а. Теперь то ясно. Ты, главное, повесь на спину табличку, чтобы не отправить на тот свет ещё пару комиков. Ведь все должны знать, что у этого конкретного человека есть особенность, из-за которой он ненароком может снести подкравшемуся черепушку.»

— Ты, видимо, никогда не видела ветеранов, не так ли? — Охотник покачал головой. — К тому же, дело не только в моей привычке. Я ощущаю мир по-другому. Умею чувствовать Намерения всех живых существ — и как оказалось, особенно таких эмоционально-громких, чьи тела состоят из Отголосков без плоти и крови, но которые умудряются их так устойчиво имитировать.

Ребенок молчал. Тропа постепенно кончалась и впереди он уловил нечто странное — одиноко стоящую лампу посреди леса и рядом небольшую деревянную беседку, похожую на пустой прилавок. Охотник подошел сперва к лампе, достававшей ему до пояса, и форма лампы вызывала в нем смутные ассоциации. Он пробовал её включить, дернув веревочку. Лампа не горела.

«В лесу нет электричества.» — догадался Николас.

— К тому же, я и убивать его не хотел. — Николас осмотрел прилавок. На прилавке ничего не было. — А всего лишь припугнуть взрывом, который и собаку бы не убил. Я просто не ожидал, что он вот настолько хрупок.

«Я предупреждала тебя. И заранее сказала, чем это всё кончится. Не пытайся отмахнуться от ответственности.»

— Я и не пытался. Но я с самого начала тебе сказал, что ответственен лишь за свои действия, а не ситуацию, в которую меня ставят. И раз уж ты отказываешься мне говорить всё напрямую — я выясню всё сам. Пусть и методом проб и ошибок.

Он двинулся вперед, видя в стороне от себя нечто золотое.

* * *

Флауи молча следил за разыгравшейся сценкой, затаившись в тени деревьев и белого ковра сугробов, с изумлением, опаской.. и неким удовольствием наблюдая за тем, как отлетевшее костлявое тело рассыпалось в горку праха, перемешавшись с тонким слоем снега на тропинке.

Человек флегматично обернулся, одарив горстку белой пыли скептичным взглядом, затем развернулся — и бесшумным шагом двинулся по тропе дальше. Флауи уловил движение тёмной маски, но голоса он не слышал — что бы человек ни говорил, делал он это под нос.

В любой другой ситуации, Флауи не упустил бы возможность порадоваться пусть и не такой уж эффектной, но всё-таки смерти надоевшего монстра, вынудившего его — Флауи — совершить несколько перезапусков в прошлом. Но в данной ситуации Цветок ощутил раздражение, вперемешку с отчаянием. Человек расправился с одним из опаснейших монстров, не вступив с ним даже толком в битву.

Когда Флауи отошел от ужаса после провалившейся атаки "Охотника" при первой их встрече, первым делом он решил восстановить своё состояние, а затем — обдумать всё. Постепенно он пришел к выводу, что нападение на человека было слишком опрометчивым.

А если откровенно, идиотским решением.

Нужно было разобраться в мотивах и желаниях этого существа, возможно — навязаться гидом. Узнать о нём больше, пронаблюдать за его поведением и реакцией на монстров и уже потом выждать момент для удара. Но в тот момент, впервые за вечность, его захлестнул давно позабытый ужас.

За прошедшие годы, опьяненный силой РЕШИМОСТИ Флауи считал, что если он способен управлять самим временем, откатываясь по нему с помощью Сохранений, то никого сильнее, никого более РЕШИТЕЛЬНОГО в целом мире попросту нет. Мир не может быть площадкой для двух сильнейших существ, потому что у него есть правило — Убей или Будь Убитым.

И Флауи жил этим правилом, из раза в раз доказывая себе и всему Подземелью то, что он — сильнейший монстр. Сильнее самого Короля. Сильнее Андайн. И абсолютно точно сильнее даже этого увёртливого куска мусора.

Побеждали ли они его? Чаще, чем монстр готов был признать! Но несмотря на все технические поражения, именно он, Флауи — умудрялся возвращаться. Он решал, умрут ли они, или он откатит всё вспять — так, что те даже не вспомнят о своей смерти.

Но когда монстр ощутил странное излучение и цвет его души, когда увидел показатели его Уровня Резни, то в глубинах отсутствующей души всплыло вспоминание о том, как именно он умер в своей прошлой жизни.

Им казалось, что вместе они всесильны. Что монстр-босс с душой человека — это фактический бог. Тогда Флауи.. Азриель желал быть милосердным богом. Это их и погубило — несмотря на всю их силу, удары и грохот стреляющих палок людей нанесли им непоправимый вред.

Даже Бог оказался смертен.

Флауи сморщился от воспоминаний о своей гибели, заметив, что его стебель дрожит при отсутствии ветра и невосприимчивости к холоду. Монстр считал, что не способен ощутить ничего — не после того, как их мечта рассыпалась в прах вместе с телом.

«Он что-то сделал со мной. Точно. Тот удар фиолетовым дымом. Он обладает магией. Человек.»

Флауи до последнего цеплялся за эту мысль, спасаясь от другого чувства — не менее липкого, неприятного. От него хотелось убежать так же, как от страха, но в то же время, в отличие от страха — он не понимал, что именно вызывает в нём его. Страх — логичен. Возможно всё живое, сама воля к жизни, РЕШИМОСТЬ — это страх самой смерти.

Но это чувство было другим. Сравнимо с отвращением.

«Неужели мне.. стыдно? Почему!?»

Цветок непроизвольно фыркнул, тряхнув соцветием так, словно в надежде, что мысль можно стряхнуть как снег с головы. Взгляд снова упал на горстку праха и проверив, что человек удалился за пределы видимого — Флауи подполз к остаткам монстра поближе, спасаясь от собственных мыслей.

Поразительно, как одежда монстров становится со временем их частью — ведь от Санса не осталось даже тапочек. Такая же судьба ждала Ториэль? Флауи посмотрел на дверь Руин, задумавшись о том, почему тогда человек запер дверь. Сбросить всё на просто «привычку», казалось странным — это не деревянная дверь, а вполне тяжелая плита.

«Она жива?»

Эта мысль казалось чуть менее странной. Возможно, у неё хватило очарования и мозгов, чтобы избежать смерти. В конце концов, разве этот человек не пытался с ним поговорить? С чего он вообще решил, что кто-то другой, неспособный видеть Уровень Резни, станет ужасаться перспективам того, что по Подземелью ходит столь опасное существо?

Это он, Флауи, осознаёт перспективы надвигающейся угрозы. Как только человек узнает о РЕШИМОСТИ и Сохранениях, их Подземный мир станет не более чем площадкой развлечений для него. Санс это знал — во многом из-за их с цветком вражды. А Ториэль всегда верила в лучшее даже в людях. Даже несмотря на то, что монстры вновь и вновь платили за эту наивность.

Флауи несколько секунд таращился в сторону Руин, раздумывая о дальнейшем. Он упустил контроль над ситуацией в Руинах — но возможно, может получить его в остальном Подземье. Но для этого, нужны каждая из доступных фигур.

Даже ненавистные.

— Ты будешь у меня в должниках, вонючка,⁽¹⁾ — процедил Флауи. Два стебля поднялись вверх, затем копьями зарылись в горку праха.

Чтобы откатить мир, перемещаться по Сохранениям, сам Флауи должен был умирать. Угасающее сознание падает в пустоту. Это похоже на погружение в глубокий водоём, когда ты с каждой приближающейся секундой желаешь сделать вдох, и изо всех сил, стараясь не поддаться панике, плывёшь к поверхности воды. Только вместо поверхности, ты должен находить в этой пустоте лучик света. Золотую трещинку, напоминающую Флауи дыру наверх.

Но в нынешних обстоятельствах, Цветку совсем не хотелось проверять, сможет ли он выплыть на этот раз. С другой стороны, он уже имел опыт Сохранения кого то, кроме себя. Тот человек даже мог осознать себя после каждой смерти.

Почему бы не попробовать на монстре?

Флауи сфокусировался, закрыв глаза и пытаясь представить ту пустоту. Прах имеет волю — ему то это не знать. Нужна лишь РЕШИМОСТЬ, чтобы воздействовать на неё. Умение скелета помнить, пусть и частично, стёртые линии, должно было сделать его особенным.

Должно было..

Должно..

Перед глазами встала снежная тропа, окруженная еловым лесом, и звук хруста снега под ногами казался реальнее, чем он думал. Монстр шел вперёд, беззаботно и с ленцой, проведя ладонью в перчатке по голове, смахивая снег. Впереди был деревянный мост.

Но в этот раз, его не пересекли.

* * *

Охотник вскинул руку вперед, опустившись и хватаясь за плечо накренившейся Королевы, удерживая белоснежное тело от падения — голова Ториэль безвольно повисла на шее, точно женщина свалилась от жара. Так и было — Николас ощутил даже сквозь рукав и её собственный мех, что тело Королевы подозрительно горячее. Такого жара он не ощущал, даже когда она сама десятком минут ранее вцепилась ему в руку.

«Возможно, это от её магии?»

Охотник взглянул на покрывшийся испариной лоб, вновь отмечая, что капли выступают именно что поверх меха, что в который раз вызвало недоумение. И лишь присмотревшись, он понял, что эти капли — совсем другие. Гуще и белее, они не спешили стекать на пол, вместо этого сдвигаясь лениво, или же вовсе не двигаясь, как капли воска на задутой свече.

Казалось, что Королева тает на глазах.

Чувствуя неладное, мужчина подхватил Ториэль под ноги и плечи, вставая. В помещении было жарко, к тому же оно было закрыто, что исключало хоть какой либо сквозняк. Охотник не особо понимал природу оболочки существа на руках, но видя происходящее, решил, что должен вывести её на воздух. В идеале — найти лёд.

«Холодильная камера,» — осенило Николаса. — «У неё должна быть холодильная камера с льдом.»

Охотник вспомнил маленький, зачастую белый прямоугольный шкафчик с охлажденной средой внутри. Как правило, если в мире дошли до использования электричества, в домах жителей бывало и это чудо техники. Иногда даже рядом с «Радио» или «Экраном»имеется ввиду телевизор.

«Это бесполезно. Она Пала.»

Голос в голове сбил мысли, пока Николас аккуратно несся по коридору, следя за тем, чтобы Ториэль не задела узкую стену даже краем рожек. Голос был сухим, и как будто в эмоциях скользнуло раздражение, точно ребёнок уже это сказал, но его не расслышали.

Николаса это не смутило — он зацепился за последнее слово, ощутив проблеск облегчения.

«Ты знаешь, что с ней?»

«Да.»

«Хорошо. Как мне ей помочь?»

«Ты не сможешь.»

Николас остановился на первой ступени, осмысливая сказанное. Сверху, на выходе из подвала, струился лучик света, который по всем законам жанра должен был потускнеть, вслед за оборвавшимся лучиком надежды.

И тем не менее, он продолжал гореть. Надежду Николаса испытывали вещи посильнее.

Николас сделал вдох — и, как можно спокойнее, продолжил, почему-то вслух.

— Я ПРАВДА не МОГУ сделать НИЧЕГО?

«Можешь. Покинуть это место или пойти дальше.»

Охотник бы разозлился — если бы не сильнейшее недоумение. Казалось, что ребёнок в его голове издевается, если отмести вариант того, что он определенно не в себе. Таким перепадом настроений не страдали даже прихожане в Церкви Идона под Красной Луной.

Он продолжил свой подъем по лестнице, замолчав и шагая навстречу свету, с потемневшим выражением лица. Ощутил странное покалывание в области лба, но не придал этому значения.

«Ты что, не понял? Ты ничего — НИЧЕГО — не сможешь сделать.»

— Отвали. — Охотник шагал по лестнице, замечая что она излишне длинно тянется, точно выход принимает ленивую попытку отдалиться от него.

— Если тебя действительно так «заботит» то, что здесь происходит, ты бы куда охотнее отвечала на прямые вопросы — тому, кто способен их задать. Вместо этого ты испытываешь моё терпение, имея наглость что-то от меня требовать, чуть ли не буквально сев мне на шею. Знаешь почему?

«Потому что мы заключили уговор и это ТЫ, кто проходит этот путь!»

— Да. Я ответственен за свои действия. — Николас ощутил, что его понесло, но останавливаться он не собирался. Слова, словно Смертельная Атака, вонзались, куда нужно, и Охотник ощущал это и без брызгов крови. Его лоб начал жечь нещаднее, точно Нерв Ока пытался о чем-то предупредить.

— А ты отказываешься взять ответственность даже за то, что могла бы мне сообщить. Так ведь будет легче, не так ли? Легче, когда я дойду до конца, оставив за собой тех, кого МОГ БЫ СПАСТИ. Потому что в этом случае ты будешь права. Интересно, а не умерла ты по той же причине? Потому что сама НЕ СМОГЛА?

— ЗАМОЛЧИ!!

Он вышел на свет и тот объял его полностью, скрыв в себе абсолютно всё, кроме нескольких вещей: перед Николасом, вместо прихожей встала дорожка, окутанная тьмой и светом одновременно, точно он смотрел на безумно узкий и длинный тоннель, где ты чётко видишь его конец, освещенный лампой, лучи света которого не достают хотя бы до середины стенок, оставляя их в полутьме. Где-то вдалеке справа Николас смог уловить тонкий голубой огонёк Лампы, оставленной в самом начале Руин.

Тоннель стремительно сужался, и Николас в мгновениях осознал — он сам стоит в таком же тоннеле, и он тоже движется ему навстречу, и прямо сейчас — они столкнутся в одной точке.

Проблема была в том, что в обоих тоннелях находился он сам.

В размывающемся изображении искрящего кусочка Реальности он видел снежную тропу, окруженную деревьями и свою собственную фигуру, двигавшуюся ему навстречу. Фигура остановилась, точно осознав ненормальность происходящего, осознал, что превращается в золотого Фантома, осознал свою параллельную природу в течении времени, а потому — попытался нарушить Резонанс «Бланком Молчания».

Возможно, это бы сработало, выстрели сам Николас одновременно со своим «доппельгангером».

Но он не стал.

Потому что решил оглянуться.

За ним стояла тёмная фигура, едва ли чуть выше полутора метров ростом — короткие волосы и горящие алыми яшмами глаза — уловил небольшой румянец на фарфорово-бледных щеках и то, что фигура одета в свитер.

— Ты.. ты не должен.. тебя не должно быть здесь СЕЙЧАС!!

Он протянул руку, собираясь было что-то сказать, и фигура ребенка дернулась, выставив перед собой запястье, точно защищаясь от неизбежного, ожидаемого им — ей? — удара, но прежде чем рука достигла плеча.

Всё резко кончилось.

Исчез тоннель, ребёнок, тьма и свет, оставив лишь стоящего Охотника с удерживаемой на руке женщиной на лестнице. Пальцы на протянутой ладони едва дернулись, пока голову Николаса наполняли собственные воспоминания о уже произошедшем. Вернее о том, что должно было произойти, но что изменилось самим фактом осознания произошедшего.

Волновало его прямо сейчас не это.

— ...Дитя?.. — он позвал сперва тихо, затем, точно опомнившись, что при «нормальном» общении, он может звать как угодно. Он повторил, на этот раз словно надеясь, что отзовутся на имя. — Чара!

Но никто не ответил.

* * *

Он уложил беспокойно спящую Королеву на её постель, приложив ладонь ко лбу — лоб горел, но особых ухудшений не было, не мог их ощутить и Нерв Ока. Как и улучшений. Он начертил руну Глаза — пятиконечная звезда с глазом внутри — стараясь проникнуть в сон Ториэль.

Ничего не вышло. Было ощущение, словно она не жива, но и не мертва, застряв в странном аналоге Анабиоза — состояние жизни, при котором организм некоторых животных под давлением окружающей среды впадает в состояние спячки. В данном случае, давило не окружение, а собственные мысли Королевы.

Николас ощутил глубокую печаль, давно точившее сердце горе от утраты всего важного — и даже это было лишь теми отголосками, которые Охотник мог ощутить, но без контекста. И речи не могло идти о том, чтобы углубиться в психику — он боялся навредить неизвестному ему существу ещё сильнее.

«Хор бы это не остановило,» — пронеслась кислая мысль, и в душе Охотника заскрёб давно прирученный зверь, требуя крови ненавистных вивисекторов.

Он начал думать о том, как можно исправить ситуацию. Он мог бы применить несколько заклинаний на исцеление. Возможно это бы помогло её оболочке держать свою форму подольше, и сам мужчина даже был согласен на то, чтобы остаться здесь до её пробуждения.

Но кое в чем Дитя было право — ему необходимо пойти дальше, как он и поступил в не-наступившем будущем. И разобраться, что здесь происходит. К тому же, Николас боялся, что проснувшись и увидев его, ослабевшая Королева не перенесёт его присутствие.

— Я не понимаю, в чем ваш проступок, — обратился он к спящей Королеве, не особо рассчитывая, что она слышит, — но я обещаю..

Он задумался над тем, что собирается пообещать, пусть даже и спящей. Он не привык врать, ни во спасение, ни просто так, даже если это не будет ему стоить совершенно ничего. В его понимании, это было одним из тех принципов, которые помогали ему не превратиться в безвольную Куклу, повисшую на нитях злых сил или собственных заблуждений.

Прежде чем рухнуть без сознания, она просила его не вредить «им». Он и не собирался убивать то костлявое существо, пока не ощутил от него угрозу. Все ли монстры столь враждебны к нему или ему не повезло наткнуться на местного стражника? Создаст ли он панику, если его увидят больше монстров?

Мысли, как и взгляд, вновь вернулись к Королеве. В прошлый раз он оставил рядом с Королевой Фонарь, планируя время от времени заглядывать к ней — возможно, найти помощь среди её народа. Ребёнок говорил, что Падение — это сродни предсмертному состоянию. Тогда Николас не рискнул.

Но учитывая произошедшее со Временем, он здраво решил, что есть право на попытку.

Рука в перчатке нырнула под пальто, чтобы достать из его тьмы что-то пульсирующее и круглое. Оно было похоже на лужицу красного лотоса, переливающееся желто-оранжевыми пятнами в тёмно-багровых пузырях свернувшейся крови.

Холодная кровь сородичей.

Не Великих, но и не людей, как и не зверей. Очищенная воля, спрессованная в сгусток крови, раздавив которую, человек ощущает прилив сил, впитывая Отголоски силы существа, застрявшего меж миром реальным и потусторонним. Охотник бы не рискнул использовать любую другую холодную кровь для столь эфирного существа, но к счастью, альтернатива у него оказалась.

Он поднял руку Королевы, вложив сгусток половиной в её ладонь, другую половину же зажав меж своих, резко сдавил его — сгусток лопнул, но вместо того, чтобы окропить лицо монстра багровыми каплями, содержимое с гулким звоном растворилось в воздухе, преломив на мгновения реальность вокруг ладоней словно водную гладь.

Ториэль издала более громкий вдох, дернувшись всем телом — точно бы от укола адреналина — но спустя секунду, шумно выдохнула ртом, расслабившись всем телом. Капли на голове стекли со лба на подушку, растворившись — новых так и не появилось.

Коснувшись её лба, он убедился в улучшении ситуации. Жар королевы спадал.

* * *

— Приве-е-ет!

Охотник остановился, не дойдя до выхода из Руин всего лишь несколько шагов. Перед ним, под небольшой дырой в потолке стоял Флауи, выглядящий совершенно целым и невредимым. Охотник не испытал по этому какого либо облегчения, но тем не менее решил, что целым тот должен быть сговорчивее.

— Божечки, а ты задержался в Руинах дольше, чем я думал. Что странно, учитывая то что к твоему приходу оттуда даже самые мало-сообразительные монстры предпочли уйти куда подальше.

Цветок вёл речь вальяжно, в определенной мере даже дружелюбно. Николас задался вопросом, возможно ли что все в этом месте страдали от сильных перепадов настроения?

— Ты убил её, не так ли?

Лицо Флауи приобрело ехидное выражение, точно он рассчитывал устыдить собеседника. А затем, словно бы сжалившись, принялся утешать, на мгновение сложив магией своё соцветие в лицо Ториэль.

— О-о-о, не стоит расстраиваться. Ты ни в чем не виноват, правда. Эта старуха не пропустила бы тебя вперёд. Потому что она Милосердна. Иными словами, слишком слаба. Хоть и сильнее парочки монстров. Это заставляет её думать, что она за них в ответе.

Охотник шагнул вперёд, выходя на свет ближе, заметив, что Флауи на этот раз даже не дёрнулся. Точно бы во время отсутствия он успел восстановить потерянную уверенность в своих собственных силах, а от того посчитал, что способен рисковать. Однако несмотря на испуг, в его мимике отразилась досада — Охотник был в маске и его выражения лица было нечитаемым.

— Но это не так. Единственное, за что мы в ответе — наши собственные жизни и то что ты жив несмотря ни на что — тому доказательство. Она это всегда отказывалась понимать. И поплатилась. В конце концов, в этом мире каждый сам за себя — Убей или Будь..

— Она жива, — прервал его Охотник.

Цветок завис на полуслове, моргнув. Скосил глаза вправо, точно осмысливая услышанное и вновь посмотрел на Охотника, точно пытаясь поймать его на лжи. Николас решил снять маску. Даже присел перед ним на корточки.

— Она жива, — четче повторил Николас, глядя ровно на Цветок. Голос был спокоен. — Жива, хоть и потеряла сознание от переживаний. Частая практика на моей службе, если честно. Когда жертва психически истощается от внутренних переживаний, никакой рыцарь в белом не вызовет в ней доверие с ничего. А я, как ты видишь, не совсем стандартный герой.

— Герой.. — медленно повторил Флауи.

Затем губы расползлись в медленной улыбке. Он медленно вытянулся на своём стебле, удлинившись и сложившись дугой, точно змея, опустив соцветие с лицом ровно на уровень лица Охотника. Выражение лица вновь трансформировалось — во что-то хищное, несуразно-зубастое, с черными глазами и белыми бусинками зрачков.

— Думаешь, ты — герой этого Подземелья? Посмотри на свой Уровень, придурок! Ты — убийца, и это лишь вопрос времени, когда ты сорвёшься снова. Думаешь, я не видел, что ты сделал с костезадым?

Охотник остался сидеть, положив руки на колени — точно уличный гопник бандит. На него это не произвело впечатление, и Флауи это ощущал. Он рыкнул почти инфернально.

— ДА, ЭТО СДЕЛАЛ Я! Я — ФЛАУИ- ОТКАТИЛ ТВОЙ ГРЕХ НАЗАД! Я МОГУ ТАК ДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО Я — ПРИНЦ ЭТОГО ПОДЗЕМЕЛЬЯ. ЕГО АНГЕЛ СМЕРТИ. А ТЫ — ВСЕГО ЛИШЬ ГОСТЬ, КОТОРОМУ ПОЗВОЛЕНО ЧУТЬ БОЛЬШЕ!

Николас вытянул перед собой маленький огонёк, слегка опалив края нижних лепестков, заставив Флауи с шипением откинуть голову. Он был готов к Битве, но её не произошло. Казалось, несмотря на попытку поджога, этот жест всё таки остудил мелкого принца.

— Ты можешь играться в кого угодно, — Цветок медленно уменьшился до прежних размеров, — Но не смей метить на моё место. Ведь я играть не буду.

И с этими словами, он вновь исчез.

1) "Флауи называет Санса «вонючим братом» Папируса.." — вики.

Вернуться к тексту