Soul Presence (джен)

— Смотри, я теперь твой кореш! Просто коснись моего белого семени!

— Чёт подозрительно..

© Реалистичный Андертейл

В Подземелье было спокойно. Точнее не так — ужасно тихо.

Флауи не мог припомнить, когда в последний раз тишина смущала его — линии пещер не должны быть ужасно оживленными и кипеть жизнью, ведь под горой, под «горячо любимым» домом есть места удивительнее, и чего греха таить — банально интереснее. Будь то очаровательный Сноудин, с мрачно-красивым лесом и деревянными домишками для жителей, очевидно, не испытывающими проблемы с холодом (Дюны Флауи нравились больше — там он хоть не примерзал, зазевавшись), Жаркоземье (здесь у Флауи была диаметрально противоположная проблема), а также Столица — «Новый Дом».

Все нормальные, насколько это было применимо к стандартам Цветка, монстры предпочитали селиться как раз в подобных местах, а не в забытых Руинах — убежище для отщепенцев, которых более терпеливые монстры ласково называли «младшими»: фроггиты, мигоспы, децимыши и другие.

Все эти монстры — даже децимыши, что ненавидят лишние звуки и большую часть времени просто спят на вершинах пещер — насыщали Руины, не позволяя мрачным постройкам, пережитку прошлого, иметь репутацию могильника. Флауи проводил здесь достаточно времени, чтобы «мелодия» Руин стала для него отчетлива. Шуршание камней под лапами фроггитов и под прыжками вегетоидов он мог услышать далеко за пределами видимости, благодаря своим корням, а эхо коридоров прекрасно передавало вместе со сквозняком стрёкот крыл мигоспов и вимсамов. Флауи мог уловить лепестками (что в какой-то мере заменяли ему уши) даже то, как сонно толкаются друг об друга децимыши.

Сейчас всего этого не было, словно Руины решили притаиться, избегая чего-то.

«Или кого-то?»

Мысль о возможном падении взбудоражила недо-монстра, заставив улыбку расползтись на «лице» — лучше всего эту улыбку можно было описать словом «психопатичная». Дрожь прошла по стеблю и вверх, что называется «до кончиков волос», заставляя оживиться и нырнуть под землю, двигаясь по заранее проделанными корнями тропами.

Пробираясь к цветнику, Флауи продолжал обдумывать тишину, которую он подметил, пытаясь вспомнить, давно ли она стояла. Цветок не мог сказать точно, потому что до этого он спал, сам не зная, сколько именно. Возможно, человек прошёл по началу Руин и успел навести шороху — малосообразительные фроггиты вновь решили достать очередного упавшего рёбенка и получили по заслугам. Тогда стоило бы осмотреть коридоры, но Флауи решил, что обязан осмотреть цветник.

Последний человек, упавший несколько лет назад, своими кожаными сапогами притоптал парочку цветов — половину всего цветника, если точнее. Не то что бы Флауи волновала жизнь растений или настроение старой козы, чьё «гениальное» решение похоронить его лучшего друга прямо под единственной дырой вызывало у него вопросы — но он считал, что его друг заслуживает иметь аккуратную и ухоженную могилу, несмотря ни на что.

Вопреки вышесказанному, Флауи считал, что неспособен ощущать сентиментальность.

Он выскочил из-под земли, в паре метрах от цветника, сощурил глаза от ударившего из дыры на потолке солнечного света, проморгался, опуская взгляд на цветник.

Цветник был цел.

Он присмотрелся, хотел было подойти поближе, но понял, что не имеет нужды — цветник действительно не был тронут. Цветы целы, ни горсти земли не было за пределами глиняного бортика. Ториэль явно убиралась, и совсем недавно. Флауи ощутил раздражение, но куда больше нечто, что он мог бы — хотел бы — назвать грустью.

— Ничего нового, — разочаровано пробурчал он, точно в обиде на мир, собираясь было нырнуть обратно. Возможно, причина тишины была в чем-то другом, а, возможно, монстры просто решили перебраться подальше — вслед за чем-то интересным.

— Да-а-а.. это не Птумерские Руины.

Впервые за свою бытность цветком, Флауи сдержал вскрик — вместо этого с губ сорвался бесшумный писк, с судорожной попыткой разглядеть обладателя спокойного, хоть и, как успело подметить сознание, весьма обескураженного голоса. Вторженец оказался чуть дальше цветника, и чем сильнее Флауи вглядывался, тем серьезнее задавался вопросом, не спит ли он.

Точно подражая самому Флауи, из-под земли выросла странная ветка, окруженная синеватым светом. С края ветки, буквально на глазах «выросла» из воздуха лампа, тут же начавшая источать этот синий свет. Вместе с лампой из света выросла фигура, сидящая на колене.

Сперва Флауи затруднился в определении вида существа, особенно из-за треугольной формы, которую он вначале принял за часть головы, а затем и перья, но стоило вторженцу «собраться», как пришло понимание — это не перья, странная форма оказалась треугольной черной шляпой, материал которой цветок определить не мог. Голова в треугольнике дёрнулась вверх, и Флауи смог рассмотреть лучше, определяясь с видовой принадлежностью. Определенно человек.

— ..И не Лоран. — констатировало оно, цокнув языком и растеряно осматриваясь, преимущественно держа голову выше линии Флауи. Флауи не знал, как люди выглядят в своей массе, но желтые угли глаз и ярко-оранжевая линия волос, тщательно скрытая шляпой, привлекали внимание на контрасте с темными тонами. — ..И даже не Исз. Не вижу фантом..

Человек запнулся на полуслове, соскользнув взглядом в сторону Флауи и замирая зрачками ровно на нём, точно прицелившись, сощурив крупные глаза, будто бы в задумчивом и немом вопросе, навроде «Хрена ли?» — одном из тех, которые мало кто озвучивает вслух, из опасения показаться ненормальным.

Флауи чувствовал себя не лучше, во многом из-за отсутствующей реакции человека перед ним. Монстр всё ещё изучал его, скользя взглядом по тёмному пальто с одним большим ремнём на груди, от правого плеча к левому бедру, очевидно держащему пальто от того, чтобы оно раскрывалось слишком сильно. Что было ниже, Флауи пока не разглядел, кроме черных сапогов, укрепленных впереди стальными пластинами с узорами, недо-монстру непонятными.

Установилась неловкая тишина, сравнимая с той, которую Флауи испытал, однажды согласившись пойти на свидание с Папирусом. Цветок попытался вспомнить заранее заготовленный план на случай столкновения с человеком, но, как назло, была одна маленькая, но фатально-досадная деталь, которую он только что осознал.

«Я не ожидал столкнуться со взрослым.»

Флауи считал, что не способен ощутить страх. Ему предстояло переосмыслить многое.

* * *

«Глифы, определенно, сломаны,» — Охотник внимательно следил за неподвижной желто-зеленой аномалией, вглядываясь в прорези на соцветии, явно имитировавшие мимику лица. Возникла, было, мысль о парейдолииЗрительная иллюзия, когда предмет или узор напоминает что-то осмысленное. За примерами в интернет, или на ковёр на стене, в час ночи., понятие которой мужчина вычитал в Библиотеке Бюргенверта (а может знал и раньше — память до Возвышения стала роскошью недоступной), но острое зрение уловило микро-движения прорезей «глаз» и линии рта. — «Стоило бы догадаться после бессмыслицы «кампф", что что-то с ними явно не так.»⁽¹⁾

Справедливости ради, бросать в Чашу Причащений, древнейший артефакт времён Птумеру странный золотой амулет, подброшенный Посланниками Купальни — мысль сама по себе была не слишком здравой, но ещё никогда эти мелкие торговцы редким (а иногда и вовсе — невозможным барахлом) его не подводили. Ритуальные Чаши всегда выполняют лишь роль Фонаря, а куда этот самый Фонарь тебя по итогу выкинет — не лишенный удовольствия риск. И не то чтобы сейчас он находился в какой-либо опасности — совсем нет.

Парейдолия встречалась и в Ярнаме — в частности на Границах Кошмара, окруженная мегалитами плененных душ, слившихся в единой агонии каменной тюрьмы. Он мог вспомнить, как отголоски древней крови принимали формы искаженных лиц, как красные фантомы Перчаток Палачей, завывая в воздухе, кружили вокруг рыцарей Кейнхёрста, прежде чем разорваться с жалобным воем.

Охотник не был уверен, как должен взаимодействовать с новой, пусть и причудливой формой жизни. Боевой опыт научил его, что если что-то не старается атаковать его в тот же момент, как завидело — незачем его и провоцировать. В лучшем случае ты можешь получить неприятного врага, навроде того раза, когда он столкнул того Нищего каннибала с крыши, а тот обратился в Ужасное Чудовише. Следом с крыши полетел уже сам Охотник.

В худшем — ты причинишь вред кому-то вроде Самаритянина, и тогда ты спрыгнешь с крыши уже сам, под невозможно-тяжелым чувством вины.

Здравый смысл же упрямо настаивал, что нужно вернуться и слить мозги Озарение у Посланников. Охотник не был уверен в том, что это поможет, как и в том, что это посоветовал именно здравый смысл, а не желание избавиться от ощущений за пределами даже собственных пониманий.

Решение нашлось само собой.

— АЙ!

«Всё таки не сошел с ума. Или сошел, но сильнее чем думал.» — обе мысли принесли странное чувство удовлетворения, разбираться в котором мужчина не спешил. Были дела интереснее.

Если бы Охотник кинул этот камень сам, это бы определенно посчиталось за провокацию — но бытие Великим в шкуре человека даёт определенные преимущества. Воплощение нужных вероятностей, например. Камень просто упал.

Камень был достаточно маленьким, чтобы странного вида подсолнух, едва ли достигающий метра в росте, не сложился под его весом, и достаточно круглый, чтобы падение не проткнуло сердцевину и стебель насквозь. Вместо этого, цветок, словно бы в рефлекторной защите, согнулся стеблём и прикрыл «лицо» ярко-желтыми лепестками.

Спустя секунду лепестки раскрылись обратно, на мгновение обнажив раздражение на лике: склера глаз стала темнее и больше, а линия губ исказилась в более хищную форму. Охотник потянулся к пиле в пространственном кармане пальто.

Но раздражение пропало, линия лица разгладилась, приобретя в определенном смысле растерянный вид — белые бусинки «зрачков» скользнули по его фигуре, точно обдумывая, затем по соцветию расползлась улыбка, которая должна была восприняться, как дружелюбная.

Но примерно такую же улыбку Охотник видел на самодовольном лице Лоскутика — любителя скинуть тебя в обрыв, стоит только подойти к краю.

— Божечки, впервые вижу нечто подобное! — голос существа оказался довольно тонким, точно с ним разговаривал ребёнок, отчаянно выдававший себя за взрослого. — Ты должно быть, весьма особенный человек, чтобы проделывать такие фокусы.

Охотник не был уверен, говорит ли цветок о его методах проверки шизофрении или о факте появления. Он предпочел не уточнять и промолчать. Он в целом предпочитал, в основном, слушать.

— Эй, прия-я-ятель. — Цветок слегка вырос на стебле, словно в желании оглядеть его поближе. — Ты спишь? Или просто не из любителей поболтать?

— Никогда не болтал с цветами, — спокойно проговорил Охотник, перебивая нечто. «Нечто» отреагировало на это, дёрнувшись, точно не ожидав звука. — Честно говоря, я сейчас стараюсь осознать, что это происходит взаправду.

— Ха! А мне-то каково — обычно люди падали сюда, а не. возникали. — улыбка Цветка стала чуть более располагающей, точно имитируя солидарность. — Ты же не призрак, верно?

— ...Нет.

— Чудно. — в голосе Цветка послышалось сомнение, но затем он продолжил, — Мы с тобой начали не совсем правильно — меня зовут Флауи. Флауи Цветок! — произнесено это было таким тоном, словно существо сказало хорошую шутку, ожидая хотя бы смешка. Не дождавшись удовлетворительной реакции, уголки губ слегка дрогнули.

— Приятель, невежливо молчать в ответ на приветствие. Может скажешь мне своё имя? Не хочется звать тебя «Молчуном».

— Нет, моё имя пооригинальнее. — Охотник позволил себе смешок, наконец вставая во весь рост. Тень мужчины, едва не достигающего двух метров роста, накрыла растение целиком. «Флауи» если и заподозрил во фразе легкий намёк, то предпочел не обратить внимание. Но вот то, что цветок внимательно рассматривает его экипировку, было заметно. — Ты можешь звать меня просто — «Охотник».

— Поговори мне про оригинальность. — лицо цветка приняло наглое выражение, дождавшись возможности словесно отыграться. — Это больше похоже на род деятельности, нежели имя. И за кем же ты «охотишься», м? — он высунул краешек языка из губ.

— За кем придется. — обронил Охотник, уперев руки в черных перчатках по бокам и осматриваясь. Дыра наверху привлекла его внимание странным, неестественным светом, вперемешку с чем-то. Что это конкретно, Охотник пока ещё не понял, но собирался выяснить.

«Как только закончу разговор с этим Флауи.»

— А ты не любитель отвечать на вопросы понятно, да? — цветок склонил «голову» набок, как подметил Охотник, всё хуже скрывая своё раздражение.

— Прошу прощения. Не привык общаться с кем-то столь. приземленным. — Охотник надеялся, что этот более прямой подкол наконец выведет собеседника из себя, обнажив подлую суть, которую он в нём чувствовал. Но, видимо, недооценил настойчивость своего собеседника.

— Ох, ничего страшного. — Флауи позволил себе более широкую улыбку.

Только Охотник подумал, что вновь установилась неловкая, но на этот раз куда более напряженная тишина, как цветок вдруг резким и бодрым голосом заявил:

— Хэй, а тебе ведь надо объяснить, как здесь всё устроено! Мы же не хотим, чтобы твоё отсутствие манер создало тебе ненужные проблемы. К твоему счастью, старина Флауи может разъяснить тебе всё быстро и доходчиво.

Прежде чем Охотник успел спросить, какого рода проблемы его обязаны ждать, случилось что-то странное. На пару мгновений мир моргнул черным цветом перед глазами, а затем вернулся в норму — но затем, скосив зрачки вниз, Охотник заметил нечто весьма необычное на своей груди.

Серебряно-золотая фигура, чем-то напоминавшая своей формой сердечко, которые дети рисуют от незнания реального вида этого органа, парила в паре миллиметрах от середины его груди и слегка отсвечивала светом. Он попытался коснуться её — на удивление, это вышло без всяких проблем. Края пальцев словно бы упёрлись во что-то весьма тонкое, мягкое и наверняка приятное для пальцев — оценить мешали перчатки. По телу Охотника разлилась такая дрожь, которую можно было бы сравнить с чем-то крайне интимным, и в то же время обычным, словно бриз весеннего воздуха по голой коже.

— Это — твоя ДУША. Квинтэссенция тебя самого, твоя жизненная сила. Благодаря ей ты живешь. Сейчас она у тебя очень, — Флауи запнулся на полуслове, да так и затих. Охотника такая обрывочность смутила, поэтому он оторвал взгляд от фантомного сердца, устремив его на нового знакомого.

Выражение лица Цветка можно было назвать «потерянным», но учитывая, какие эмоции его собеседник проявлял всё это время, Охотник подобрал бы слово, чуть лучше отражающее реальное положение — «охуевшее».

Причины он не понимал, пока не проследил за взглядом лучше, поняв, что Флауи смотрит примерно на уровень его пояса.

Николас: УР 550 ОЗ 2000/2000

«Странно. Раньше оно выглядело по другому.» — Охотник не сильно удивился цифровым значениям, которые обозначали что-то вроде его способности преодолевать препятствия. Всё равно, во времена его невольной «службы» Бледной Луне, этих значений было куда больше. Сам он пришел к выводу, что для Потусторонних сил, цифра является чем-то вроде переходного способа общения со смертными.

«Но это существо осознаёт и понимает их. Неужели и он Великий?» — Охотник с сомнением поглядел на покрывшегося испариной («Определенно нет.») Флауи, чьи глаза суетливо забегали. Охотнику стало даже жаль существо, хотя от него начало ускользать понимание того, почему оно боится его. Собиралось атаковать и увидело, что не сдюжит?

— Х-х-хэй, а-а т-ты не шутил, д-д-а? — стебель цветка стала бить предательская дрожь, сам он словно готов был завять в любую секунду. Охотнику действительно было жаль. Но вместе с тем, уголки губ предательски дёрнулись.

— Не шутил. Я действительно охотился. — Охотник сделал шаг вперёд, задумчиво начав сгибать пальцы левой ладони, перечисляя. — На зверей. На нежить. Оборотней. Мно-о-ого оборотней. На других охотников, чудовищ.

— СТОЙ ГДЕ СТОИШЬ! — взвигнул Флауи, резко, точно змея, отбросив туловище назад. Теперь его голос напоминал истеричного подростка. — Я не ш-ш-шучу! Что ты з-за ч-чудовище?! Зачем ты здесь?! Ты не получишь з-здесь ничего ин-т-тересного! Они с-слишком х-хрупки для тебя!..

— Кто? — Николас, человек без фамилии, сделал ещё один шаг. Куда меньший. Приподнял руки.

Это не помогло.

Воздух странно загудел, отдавшись легкой дрожью в затылке Охотника, а затем со странным звуком, который он мог бы сравнить с россыпью горсти пуль по земле, в воздухе над головой Флауи повисли странные белые точки.

— ИСЧЕЗНИ!

Их было много, размером они были с хорошую ртутную пулю — первый ряд устремился со стремительной, но как подметил Охотник, далеко не мгновенной скоростью, потратив долгую секунду на ускорение, из-за чего мужчина ушел довольно легко, практически шагом. Но тут же полетел второй ряд, половина которого пролетела мимо сама по себе, другая же потребовала легких движений торса, затем и головы. Одна «пуля» пролетела вдоль правого виска, почти коснувшись кожи.

Лицо цветка исказила гримаса, напоминающая раскрытый рот, начавший судорожно-часто открываться и закрываться, извергая из себя чуть более крупные пули, на этот раз размером с ладонь. Они полетели горизонтально, дугообразной волной, чтобы покрыть больше пространства — Флауи тихонько отступал назад. По бокам от него расползлись лианы с красными шипами.

Охотник легко лавировал меж снарядами, всё ожидая, что в один момент они будут взрываться — но этого не происходило, они просто разбивались или втыкались в стены, словно острые предметы. Он кружил вокруг цветника, стараясь не наступить на миниатюрные желтые цветы, испытывая к ним странное чувство, не позволявшие ему тревожить их. Затем потянулся к поясу, вызывая из подкарманаЭто не опечатка. Подпространство — или же инвентарь — Охотнику доступно через кармана пальто. нужный предмет. Пальцы нащупали шершавую поверхность Резервуара Проклятия, собирая с отверстия на черепе фиолетовую дымку, формирующуюся в шар на ладони.

Флауи резко нырнул под землю и на мгновение Охотник его потерял. Острый слух уловил шуршание слева, затем свист, рефлекторно согнулись бёдра, а острый шип едва не сбил с его головы шляпу. Вторая лиана, словно хлыст, попыталась ударить сверху, но мышечная память, натренированная на уклонения от ударов Старых Охотников не подвела — лёгкий перекат влево спас положение. Удар хлыстом оставил после себя царапину на полу.

Охотник мог легко достать оружие и ответить острыми зубьями цепной трости или же тяжелыми сегментами «Убийцы Чудовищ», но видел в этом откровенный перебор. Ему нужно было как-то охладить пыл паникующего существа.

В Ярнаме, а затем и в Митрингале, любое начало битвы означало, что его оппонент умрёт, независимо от приложенных стараний. Таков был жестокий Рок этих миров — любой, кто не был способен сохранить твердость разума и упёртость духа, был обречен на скорую смерть — везло, если скорую. Потерянность в самом себе, в огромном и равнодушном к страданию мире, заставлял идти на самые худшие поступки в надежде найти утешение в собственной значимости.

«Другой мир — другие правила.»

Он кинул снаряд наотмашь, почти не целясь в самого цветка. Ярко-фиолетовый шар туманной энергии уже в воздухе принял образ черепа, затем резко нырнул вниз, на землю, в метре от того места, где находился цветок. Видимо он решил, что Охотник промазал и не счел нужным увернуться.

Как оказалось — зря.

Взрыв фиолетового тумана отбросил заверещавшее существо назад, почти избавив его от пары лепестков — Флауи улетел куда-то вглубь пещеры, скрывшись в той темноте, до которой свет из разлома наверху не доставал. Охотник встал, снова положив ладонь на Резервуар на поясе, неспешным шагом подошел ближе к вытянувшемуся естественному коридору пещеры, заметив, что он плавно переходит в какую-то постройку.

«Пропал или сгорел?» — Охотник был готов разочарованно выдохнуть, но затем заметил, как в метре от него осталась дыра, словно бы вскопанная кротом. — «Убежал. Уже получше.»

Убрав руку с пояса, он решил вернуться к началу, дабы осмотреть место получшее. Если точнее: цветник и прореху сверху. Он сел на колено перед странными золотыми цветами, которые напоминали ему лютики — но они ими не были, равно как и Флауи. Последний хоть и походил на них, размером соцветия был сопоставим с подсолнухом. Лютики же и вовсе в разы меньше, чем были эти цветы.

Он посмотрел вверх, сощурившись, затем вниз — кому пришло бы в голову ставить здесь цветник? Сойтись на том, что семена упали здесь и проросли на земле, не выходило — почвы, как таковой, здесь не было, только каменный пол. Земля была аккуратно добавлена кем-то. Цветок что-то говорил про падающих людей. Неужели это такой способ смягчить падение?

«Высота метров двадцать минимум. Я хочу посмотреть в глаза этому оптимисту. Или раздолбаю.»

Ладонь в перчатке коснулась земли, и голову Охотника наполнил назойливый шепот. Отголосок. Эхо прошлого, запечатленное чей-то волей и сохранившееся в месте. и костях с кровью.

Мне кажется это отсюда. Ох, ты в порядке?..

«Чара»? Какое красивое имя.

«Это могила.»

Охотник убрал руку в тот момент, когда услышал, как определенный тонкий голос превращается сперва в шепот Посланников, затем — в привычный гул. Он узнал что-то, что должно будет сыграть свою роль, для чего-то и когда-то. Если конечно сообразит, как и где использовать это знание.

Он встал, вновь подняв голову к разлому над головой, задумавшись, как он может выбраться наверх. Разум сфокусировался на подкармане, и Крюк Ночного Охотника обвился вокруг пояса. Небесная Личинка прикрепилась меж лопаток, врастая тонкими усиками на склизком теле в его мышцы. Он подбросил себя на тяге фантомных крыльев, зацепился крюком за острый уступ скал, дернув цепью и подбрасывая себя ещё выше, ближе к стене, мгновенно оттолкнулся от неё ногами, подбросив себя ещё одним взмахом, протянул руку, готовясь схватиться за внешний уступ стремительно приближающейся прорехи.

...Ладонь натолкнулась на Туманную Стену.

От неожиданности Охотник упустил момент, чтобы перегруппироваться в воздухе и прицепиться к стене, и, стремительно полетев камнем вниз, рухнул спиной на цветник, тут же приподнявшись на локтях. После столкновения, барьер стал видим куда более отчетливо, точно попытка Охотника выйти спровоцировала его.

«Ты не выйдешь отсюда.»

Голос прозвучал в голове.

---

1) Нет, речь не о чаше Яндере-Дева. https://www.youtube.com/watch?v=7EZAMrwoDus

Вернуться к тексту

Охотник захотел оспорить это заявление.

Особенно ощутив, сколько в нём странного раздражения, сдобренного капелькой надменности. Точно сказавший это объясняет неразумному дитю очевидные вещи таким образом, чтобы тот больше никогда не задавал вопросы в принципе.

Выход, на самом деле, был, и даже несколько. Он самолично установил его неподалеку от цветника — синий Фонарь Посланников, который его сюда и принес. Одно легкое касание, и лазурный свет далекого Предела Осознания перенесёт его в личный Домен, в его собственный Сон, из которого он сможет перенестись в любое из уже посещенных мест. Или же взять новую Чашу Причащения и поэкспериментировать с глифами — и не бросать странные золотые амулеты внутрь.

«А если я могу уйти?»

«Тогда уходи.»

Всё ещё лёжа на цветнике, приподнявшись на локтях, Охотник окончательно убедился в обратной связи между собой и невольным собеседником. Оставалось понять, как именно этот самый «собеседник» умудрился прицепиться к нему.

«Ты разбудил меня.»

«С добрым утром?»

Отголосок. Очень осознанный. Николас впервые сталкивался с таким — обычно отголоски хранятся в крови существ. Предсмертная воля, достаточно сильная или определенная, могла превратиться в Холодную Кровь, и любой Охотник поглотив её, мог поглотить опыт и воспоминания существа, став сильнее. И, вместе с тем, безумнее. Память могла перемешаться, инстинкты зверя могли одержать верх над разумом человека, а тайное знание — разрушить сознание, слишком неподготовленное для такого объёма ощущений и опыта.

Но вот Отголосок с полноценной личностью, примешанный не к крови, а просто к последнему месту пребывания? Он мог вспомнить аналоги, но вот степень — нет.

«Зачем ты здесь?»

«Я не знаю. Почему бы и нет?»

Ответ «собеседнику» Охотнику показался вполне резонным. Он никогда не задумывался над целями своих походов куда бы то ни было. Сам поход и был целью — а в процессе он мог приобрести дополнительные. Всегда найдется тот, кому нужна помощь. Всегда найдутся чудовища, которых нужно сразить. Всегда найдутся люди, что этих чудовищ создали или впустили, и кого придется убить, чтобы ситуация не повторилась.

Посланники никогда не приводили его в пустой мир, без конфликтов и трагедий — возможно потому, что эти озорные ребята при таком раскладе ничего не могут забрать.

«Для тебя это игра?»

Охотник задумался, но ненадолго:

«В какой-то мере.»

После этого ответа Охотник почудилось, будто собеседник начал раздражаться. Словно человек, который до этого смотрел ровно на тебя, отвёл взгляд с едва заметным выдохом, предпочтя уставиться на проносящийся пейзаж в окне поезда.

Да, Охотник видел поезда, нет, не в Ярнаме.

«…Ясно.»

Странное Присутствие исчезло, но не полностью — будто человек, который с ним общался, решил ещё и лечь, повернувшись к нему спиной. Возможно, на всю оставшуюся поездку. Или до следующей остановки, когда что-нибудь заставит упрямца повернуться и сломаться в своей «решительности» не разговаривать.

«Зато мне пока ни черта не ясно,» — Охотник наконец соизволил встать, отряхнув пальто от возможной земли и лепестков цветков, погибших от тяжести стокилограммового мужчины. Затем оглядел цветник. Цокнул. — «…не знаю кто, но он явно старался держать тут порядок. Так что…»

Он свистнул. Маленькие, костлявые и бледные существа возникли по краям цветника, выползая из молочно-туманных лужиц, тихо угукая и шипя на своём странном наречии. Охотник удовлетворенно кивнул, заметив, как парочка из них сажает несколько Сонмов заместо странных умерших цветков. Затем, развернувшись, тихо двинулся по коридору пещеры.

Охотник зажег ручной фонарь, повесив его на пояс за крючок — света было не очень много, но много ему было и не нужно. Коридор почти сразу свернул вправо, обрамленный арочным входом с двумя мраморными колоннами по бокам, держащими на себе арку. На арке красовался любопытный символ — круг, под которым находились три равносторонних треугольника: двое направлены вершиной вверх, а один — средний — вниз. По бокам от кружка находились два крыла. Охотнику это изображение напоминало попытку своеобразно изобразить солнце.

«Это Дельта-Руна. Королевский символ.» — сухо проинформировал его голос в голове. Охотник только сейчас задумался, что не может облечь его в какой-либо облик — потому что «голос» не звучал в ушах, а был скорее внезапной мыслью, сбивающей с размышлений. Что конкретно изображалось на арке, голос пояснять не собирался.

Он прошел внутрь, практически сразу выходя к аналогичному входу в пещеру, на этот раз явно рукотворную, так как стены были неестественно гладкими, а помещение создавало ощущение внутренней полости шара. Ещё один арочный вход был впереди, в семи метрах от первого. Охотник задался вопросом, зачем нужен был этот участок вообще, но быстро отбросил эти мысли, ускорив шаг.

Войдя внутрь, он остановился на мгновение — окружение резко сменило стиль и даже тон. Теперь его взгляду предстало относительно целое помещение, состоящее из неестественно-розового кирпича, и пола с чуть более розовой плиткой. Здесь было светло, словно сам камень создавал какой-то свет, при этом не светясь в привычном понимании.

Тропинка из розовой плитки, более светлой, чем окружающий пол, вела вперёд, к квадрату странных красных листьев рядом со сдвоенной лестницей, ведущей в следующий переход, с отсутствующей дверью и двумя окнами по бокам от неё.

Охотник поднялся по лестнице, по пути касаясь розовых кирпичей пальцами, глянул на странные красные листья — не цветы, именно листья — затем на вход, над которым висела серая табличка, надписи на которой не вышло разобрать, несмотря на отсутствие пыли. Затем шагнул во вход. Еще одно помещение — на этот раз меньше. В четырёх метрах от входа — ещё один ход вперёд, на этот раз закрытый каменной дверью с «Дельта-Руной». С левой стороны от двери — серая табличка, уже целее, с правой — желтый рычаг. На полу, со стороны рычага, находились пять нажимных пластин.

«Лишь бесстрашные смогут пройти. Храбрецы, глупцы. И те и те не пройдут посередине.» — вчитался Охотник. Снова посмотрел на расположенные «звездой» пластины, подошёл к ним, поочередно наступая на две крайние слева, затем справа, проигнорировал две пластины по середине, вытянув правое запястье, выстрелил в сторону рычага Авгуром, поддевая его краем щупала.

Дверь открылась сама, в отличие от дверей Птумерианских гробниц. Определенно, это Подземелье пока выигрывало перед своими жестокими аналогами.

Следующая комната представляла из себя коридор, уходящий резко вправо, куда-то на метров двадцать. Перед Охотником была табличка с красной надписью поверх первой — «нажмите Х, чтобы прочесть». Разобрать, что было написано изначально, было невозможно. Под табличкой сидели хихикающие Посланники, у одного из которых в руке был фломастер.

Коридор был абсолютно пустым. Лишь только кристально-голубая вода журчала под мостиком у своеобразной канавки, да шелестел от легкого сквозняка зеленый вьюн на стене. Охотник спокойным шагом двинулся дальше, стараясь не раздумывать о том, насколько нелепо он выглядит на фоне этих светлых стен — во всём чёрном, точно отрицательный герой мрачной сказки, нарушитель спокойствия, чей приход не сулит ничего, кроме боли. Страх Цветка становился отчетливее и яснее — Охотник был слишком Чужеродным. Чем это отличалось от приступа Безумия у тех, кто видел Великого впервые?

«Одной перспективой.»

Он машинально дергал за рычаги в стороне от себя Авгуром, потому что сразу разглядел, что кто-то заботливо написал заранее о необходимости их дёргать. Дойдя до края коридора, с недоумением взглянул на «препятствие» — полуметровые шипы, от силы десять сантиметров, что в высь, что в ширь.

«Вот это должно кого-то остановить?» — Охотник не стал дергать за последний рычаг, несмотря на подсказку — разогнавшись, просто перепрыгнул препятствие.

«Уау. Да ты действительно что-то с чем-то.»

Мысль была сухой, но сарказм ощущался едва ли не кожей — Охотник закатил глаза, сразу же обратив внимание на ещё одно уменьшение комнаты. У стены стояло странного вида чучело. У мужчины было четкое ощущение, что чучело было далеко не таким простым, каким пыталось казаться. Он ощущал взгляд, подобный тем взглядам, что могли вызвать приступ безумия у неподготовленных охотников от прямого внимания висящих на стенах соборов и зданий Амигдал, которых они попросту не видели.

Метательный нож вонзился в голову манекена. Ничего не произошло.

«Ух ты, осторожнее! Он ведь и разозлиться может.»

«Не умничай.»

«Боюсь представить, как ты на фроггитов отреагируешь, трусишка. Предупреждаю — они квакают.» — не унимался голос.

«О, так они тебе родня?»

«…Пошёл в жопу.»

С удовлетворением от морального превосходства Охотник принялся выполнять просьбу — то есть, двигаться вперёд.

* * *

— Да вы издеваетесь. — Охотник не спрашивал. Он констатировал, глядя на странное существо перед собой, чем-то походившее на холодец — однако розового, как и всё вокруг, цвета.

Существо его пока не заметило — если оно вообще могло что-то «замечать» — поэтому Охотник пользовался моментом. До сих пор ему не встречалось ни одно живое существо в этих Руинах, и судя по странному эмоциональному окрасу голоса в голове — это было что-то из ряда вон выходящее. Он так и не увидел что такое «фроггит», «мигосп» или «вимсам», но судя по всему, Охотнику они должны были докучать с завидной частотой.

Желеобразное существо, тем временем, замерло, точно животное ощутило присутствие хищника, и теперь в любой момент готово было дать дёру. Охотник решительно не понимал, каких проблем может доставить существо, ростом не дотягивающее даже до пуфика для ног.

«Сейчас узна-а-а-ешь.»

Голос Попутчика был ехидным, почти злорадным, точно что-то должно было предвещать мужчине беду. Он нащупал в подкармане разноцветные конфеты, которые до этого подобрал в одном из предыдущих помещений (голос в голове весьма настойчиво, почти томно, искушал его взять абсолютно всё, но они нашли компромисс в половине). Взял одну и, прицелившись, кинул в желе. Желе едва заметно дёрнулось, вздыбилось вверх, вытягиваясь почти втрое. Задрожало с такой силой, точно готово было разорваться на месте, а затем...

Резко уменьшилось, едва не растекшись лужицей и рассыпалось в прах. Охотник продолжал ждать ещё несколько секунд, ожидая подвоха. Голос в голове красноречиво замолк.

— Я не понял, — пожав плечами, Охотник двинулся к так называемому «паззлу». На этот раз препятствие было совсем уж глупым — надо было просто перетащить три камня к пластинам, ради того, чтобы те же самые шипы, что и в начале, опустились. Почему Охотник не мог перешагнуть или перепрыгнуть через канавку, не стал объяснять даже голос.

— Э-э-эй, партнёр, притормози! — мужчина даже умудрился не дёрнутся, когда с ним заговорил КАМЕНЬ. Место определенно начало влиять на него. — Кто сказал, что ты можешь толкать меня, А? М? Хочешь, чтобы я передвинулся? Ладно, тыковка — но только для тебя.

«А тебе даже подходит. Ну знаешь — цвет располагает.»

«Так, а вот на эту тропу лучше на заходи.»

«Да что ты. Это будет слишком бездушно.»

Охотник выдохнул, решив позволить паразиту («Во всех смыслах») свести счёт к ничьей — тем временем, Камень, который пообещал подвинуться, подвинулся. На пару сантиметров. На повторную просьбу сдвинуться, он подполз к самой пластине, но не встал на неё. Николас начал подумывать о том, чтобы достать Церковный молот.

Мужчина приметил взглядом в сторонке оставленную Посланниками надпись, свидетельствующая, что в каком-то мире, схожим с этим, в этот же самый момент, кто-то оставил послание. Он прочитал его:

«Попробуй пинок, как дыра.»⁽¹⁾ — а вместе с тем, увидел в отголоске Колокола образ фигуры в глухом медном доспехе, энергичным движением ноги отправляющей Камень в воду.

«Грубовато... Давай повторим?»

Послышался глухой «бульк!».

* * *

Мужчина уставился на разлегшееся на красных листьях белое полотно, напоминавшее ему скатерть с глазами — впрочем, возможно именно этим оно и было. Существо нарочито громко издавало храпящий звук, больше походивший на жужжание мухи, и всеми способами старалось дать понять, что оно не собирается вставать и пропускать его.

Охотник посмотрел по бокам от призрака, заметив, что у него вполне достаточно места, чтобы пройти, прижался к стене, аккуратно проскользнув в полтора шага на другую сторону. Двинулся в ближайшую комнату, уловив разочарованный выдох за спиной.

Комната представляла из себя небольшое и голое помещение, обвешенное паутиной по стенам — в середине стояла табличка, в которой было написано о продаже паучьей выпечки, и что все деньги с неё пойдут настоящим паукам. Внизу была расценка: «паучий пончик» — семь золотых, «паучий сидр» — восемнадцать.

Охотник вспомнил о пауках в Хорах Мерго — огромные, размером с самого человека, а некоторые ещё и с человеческими белыми лицами и тонзурами на голове — потомство проклятого Лоскутика и Паучьей королевы. Перспектива встретиться хоть с чем-то подобным, вызывала не страх, совсем нет — скорее, злость до скрипа зубов и желание избавить любой мир от мерзости. Он бросил в паутину ровно двадцать пять золотых монет, ожидая. Рука нащупала огнемёт, выкрутив его на полную мощность.

Однако, по паутине через секунду сползли обычные пауки, пусть и размером с ладонь. Двое несли на своих лапках пончик размером с них самих, а еще трое тащили графин с лиловой жидкостью, умудряясь ничего не проливать. Передав покупку, они мгновенно уползли обратно. Охотник убрал огнемёт, не решившись пустить струю огня. Вместо этого подобрал свой заказ, внимательно его осматривая. По запаху и виду всё было нормально — сидр даже напоминал виноградный сок, разбавленный в воде.

«Мама не разрешала нам пробовать, но так как сейчас его пьёшь ты...»

«То я подам хороший пример и не буду пить тоже.»

«Ты только-только начинал мне нравиться, зануда.»

* * *

Ториэль проснулась. Вновь одна.

Где-то в глубине её измученной одиночеством и сожалениями души беспокойно дал о себе знать давно поселившийся росток боли, но быстро унялся, поняв, что день, когда он наконец разворошит и растащит её душу на части, ещё не настал. Пока что у Королевы... бывшей Королевы Подземелья были силы, чтобы жить. Но сил на то, чтобы выплеснуть горе тихими слезами в подушку, уже давно не было.

Одиночество стало вечным спутником Ториэль последние... Как долго? Бессмысленно. Время в Подземье, а уж тем более в Руинах, текло довольно лениво, и монстр-босс не решалась ответить, сколько именно одиночество составляло ей компанию, в определенной степени боясь конкретизировать степень своего затворничества — пусть и добровольного. Ведь тогда она вновь столкнётся с фактом, насколько бессмысленным был этот поступок, раз уж за всё это время она не добилась буквально ничего.

Последний человек свалился в дыру по её вине, дёрнув не тот рычаг — и уже там, чудом пройдя через нижний уровень Руин, вышел на Сноудин, продолжив свой поход до конца. Ходили слухи, что он добровольно отдал свою душу Азгору. Ториэль не могла убедиться в этом лично.

Она ненавидела Азгора за то, что, видя такое самопожертвование, её бывший муж не отступил. Не пощадил, не увидел в нём то, что было в их приёмном ребёнке — готовность к самопожертвованию. Столь глубоко ненависть к людям и горе от потери их детей отравила его суждение.

Женщина скинула с себя одеяло, потянулась в кровати, проскрипев суставами на спине. Уперлась взглядом в потолок тёмной комнаты, размышляя о том, чем она должна заняться обязательно, а чем — чтобы просто занять себя. Хотя, чаще всего, эти два понятия были неотличимы друг от друга.

Пушистые ноги приземлились на коврик, пару секунд женщина потратила на то, чтобы убедиться в своем равновесии, придерживаясь руками за края кровати — головокружения не было, и то хорошо. Старой Ториэль не была, но и сильно молодой её было не назвать — сама Тори об этом уже давно не задумывалась, виня в редких головокружениях не слишком здоровый образ жизни из-за затянувшейся депрессии. Монстр в который раз пообещала себе, что будет начинать день с утренней зарядки. Да, завтра и начнёт.

Старое платье сушилось после стирки, так что встав, она направилась к тумбочке на противоположной стороне стены. Проходя мимо, в полумраке оглядела своё отражение, с недовольством отметив последствия образа жизни на боках. Всё было далеко не так критично, как монстр себе представлял, но женский глаз и остаток Королевской гордости шептали в пушистое ухо, что в этот раз она не может скинуть всё на «просто пушистая».

С еще более подавленным настроением женщина накинула платье в цветочек, забыв о белье, и вышла из комнаты в темный коридор её дома. Путь её лежал до кухни. Она не любила это платье, так как в последний раз, когда она его надела, все вокруг говорили ей «отличное муу-муу» «Вообще-то, это напомнило мне. Как однажды Ториэль носила муу-муу в цветочек... Народ говорил ей: "отличное муу-муу", но она посчитала, что все называют её коровой. Поэтому она больше его не надевала. — Герсон..

Больше при прогулках она его не надевала. Сейчас не было никого, кто сказал бы ей такую бестактную грубость, а если бы и сказал —у Тори бы нашлось, чем ответить. Фроггиты не понаслышке знают, как страшна в гневе раздраженная королева.Несмотря на свою материнскую натуру, Ториэль не брезгует произносить ругательные слова. Тоби Фокс в удалённом твите заявил, что Ториэль может произносить «слово на букву F»

Она вспомнила, что сегодня должна была сделать. Пойти к цветнику и принести шоколад с кусочком пирога.

Прошло ровно пятнадцать лет — Ториэль старалась не представлять это число в днях.

Кухня встретила её тьмой, равно как и коридор с гостиной до этого. Ториэль не видела смысла включать свет, не видела смысла зажигать камин — сегодня она проведёт большую часть дня в Руинах, блуждая в забытом городе, лишь бы не провести его весь день у цветника, рыдая или разговаривая сама с собой, как было первые несколько лет. Возможно, найдёт что-нибудь интересное — какие-нибудь старые книги, которые она ещё не читала или не переводила со старого диалекта монстров на новый. Этим Ториэль зарабатывала, анонимно отсылая книги через посредника в библиотеку Мэджика.

Неопределенный взмах ладони зажег перед ней небольшую сферу огонька. Женщина достала из-под фольги тарелку с ещё теплым ирисковым пирогом. Открыла холодильник, достав плитку шоколада, отломила половину — закусив губу и всхлипнув, решила положить всю плитку — при жизни, её дочери нельзя было есть его много из-за аллергии, но теперь...

Теперь уже разницы не было.

* * *

Она вышла из дома, держа в правой руке тарелку с шоколадом и кусочком пирога. Оглянулась вокруг, не приметив на красной поляне листьев фроггитов, которых обычно заставала по утрам у её стен. Ториэль относилась к этому снисходительно до тех пор, пока они не разбрасывали тщательно уложенный ковёр из листьев дальше нужного. Но сегодня никого рядом не было.

Странно. Хоть кто-то мог ожидать её здесь, чтобы, возможно, выпросить какой-нибудь еды. Они легко проживали на подземной кукурузе, что росла в Руинах круглый год благодаря плюс-минус стабильной температуре — или на мушках. Но, как и любой разумный организм, иногда они желали чего-то... разнообразнее. Ториэль соглашалась изредка готовить им и радовать — если они соглашались поработать и принести кукурузу.

— Может, отвлеклись на что-то... — пробормотала женщина, продолжив путь и проходя мимо черного древа, что зацвело красными листьями вновь — редкость. Обычно, они выпадают практически сразу.

Ториэль шла до тех пор, пока большие, пушистые уши не уловили звуки шагов, с каждым стуком каблука сапогов приближающихся всё ближе и ближе. Изумленная женщина остановилась, не веря своим ушам — ещё один ребёнок. Сегодня! Ториэль боялась проснуться. Боялась, что реальность в итоге разочарует её и из поворота выйдет не человек, а стучащие чем-то Луксы.

Воодушевление сменилось холодящим душу ужасом в тот же момент, когда зрение, словно в замедленном времени, зацепило размер носка черного сапога, постепенно обрастающего ногой и остальным телом — чернее, чем кора древа за ней. Фигура в черном напомнила ей отдаленно о забытом прошлом, о том, кто мог носить такие же одежды — Лодочник или... Другой. Тори не могла вспомнить имени. Или не хотела.

Человек заметил её практически сразу, уставившись желтыми, как фонарики, глазами словно ей в душу, выглядя изумлённым. Лицо его было скрыто маской практически по самый нос, голова была под треугольной шляпой, которую Ториэль могла увидеть лишь в картинах, где изображались люди-охотники, держащие в руках луки.

«Это взрослый.»

Ториэль уронила тарелку.

---

1) Try kick as hole

Вернуться к тексту

— Чё ты творишь?

— Оу'х, да, неловко вышло.. ты долговато шел и мне стало скучно, а я спустилась сюда, чтобы сломать дверь, и тогда бы ты не смог уйти, но я не смогла, потому что слишком слабая..© Реалистичный Андертейл

Но она не разбилась.

Ториэль, поглощенная липким чувством страха, не обратила внимания на то, что не услышала звука падения тарелки и треска застывшей глины — её взгляд был полностью прикован к человеку, назначения одежды которого она старалась понять.

Одежда чужака была строгой, если не сказать «закрытой» — черное пальто человека удерживалось толстым ремнем, протянувшимся от правого плеча к левому боку, вокруг талии. Под пальто находился тугой корсет с четырьмя толстыми ремнями, по виду не уступавшими в жесткости материала всему остальному. Помимо ремней, пальто каким-то образом крепилось к корсету пуговицами изнутри, создавая ощущение «однородности» человека. Было сложно представить это существо вне её, словно это всё, вплоть до маски на нижней части лица, ремней и даже обуви и перчаток — являлось не одеждой, а вторая кожей.

Единственное, что могло нарушить эту иллюзию — треугольная шляпа. Ториэль знала, что подобие таких шляп носили людские охотники. Ей довелось видеть картины, древние и потускневшие от вековой пыли — в одной такой изображался сюжет, где странные существа, напоминавшие ей некоторых монстров с собаковидной внешностью (««Волки»..» — подсказало сознание Королеве. В последний раз диких волков она видела, будучи совсем маленькой.) выбежали из лесной чаши, навстречу человеку, державшим в руке натянутый лук. Только одежды того охотника были в ярких или, по крайней мере, нейтральных тонах.

Сознание запоздало подсказало ей, что необходимо делать хоть что-то, нежели стоять испуганной козой, и её взгляд случайно соскользнул к рукам человека. Он держал тарелку. Целую. Невозможно.

— Простите.. мэм. Вы, кажется, уронили.

Голос человека прозвучал неожиданно, но Ториэль не испугалась. Напротив, намеренно или нет, но это помогло сбросить с человека странную, давящую ауру, заставлявшую мех на затылке Ториэль стоять дыбом. Наваждение страха спало и с чёрной одежды словно бы стряхнулась пелена дыма. Дыма черного и густого, словно смог или порох. Перед Ториэль стоял человек — да, взрослый и способный постоять за себя, но всё же — человек.

И всё равно, что-то в подкорке сознания Королевы твердило ей, чтобы она ни в коем случае не смотрела ему за спину. Ториэль трактовала эту мысль как страх увидеть за ним горки праха.

Ториэль коротко сглотнула, ощутив, что за время её молчания и от пережитого испуга у неё пересохло в горле. Человек стоял неподвижно, не спуская с неё любопытный, выжидающий взгляд ярких углей, всё ещё держа тарелку, словно протягивая её ей. Между ними было три метра. Он не мог поймать её, не шелохнувшись.

— Я.. б-благодарю. — наконец смогла выдавить из себя Королева, даже приняв попытку улыбнуться. Она вдруг почувствовала себя ужасно глупо.

— Пустяки. Хочу также попросить прощения. — человек потянулся к маске правой ладонью, спуская её с лица. Овальное лицо с гладким подбородком и щеками и почти бесцветными тонкими губами, похоже, отродясь не знало бритвы и щетины. Вокруг ровного носа были рассыпаны медные точки, особенно выделяющиеся на фоне бледноватой кожи. На вид человек казался вполне себе молодым парнем, почти мальчиком... но что-то неуловимо-старческое скользило в его чертах.

— З-за что?! — у Королевы не вышло сдержать искреннее ошеломление, и только сейчас до Ториэль начало доходить, что в сложившейся ситуации было неправильным.

Обычно это она пугала детей своим необычным появлением.

Родители некоторых из них рассказывали своим детям дурацкие сказки о чудовищах, таящихся в пещерах или во тьме, и когда Ториэль представала перед ними впервые, вот точно так же неожиданно, как и стоящий перед ней юноша — первой их эмоцией был испуг и ступор, диктуемые страхом неизвестности и собственной беспомощности. И это ей приходилось успокаивать их, убеждая в своих намерениях.

— Я напугал вас, судя по всему. Уверяю вас, мадам, у меня не было подобного намерения, — он согнул правую ладонь, прижав её к торсу и наклонив торс, делая поклон. — Моё имя Николас. Охотник и авантюрист, к вашим услугам.

— Ториэль.. — представилась Королева, все ещё пребывая в небольшом шоке. Взяв «себя за рога», взялась за края платья, впервые за шестнадцать лет исполнив давно забытый книксен*поклон с приседанием, как знак приветствия или благодарности со стороны лиц женского пола, со всей грацией и плавностью, на которую была способна когда-то Королева Подземелья. — Хранительница Руин. Я.. я прошу прощения за тех, кто мог вам доставить неудобств. Простите их, они просто любопытны и..

— О, всё в порядке. Я никого не встретил, — голос Николаса был легким, Ториэль бы сказала — безмятежным. — Правда.

— Это.. это хорошая новость, — Ториэль улыбнулась в ответ, в глубине души прекрасно понимая, что её облегчение было связано не с тем, что стоящий перед ней человек остался невредим.

Она была рада, что невредимыми остались монстры, которым хватило ума убраться подальше.

* * *

«Не вреди ей.»

Выражение лица Охотника приняло слегка недоуменный вид, как только он ощутил мысль своего спутника — несмотря на смысловую сухость, которую можно было бы принять за указку, от чувств мужчины не угодила нотка едва скользнувшего порыва, который его спутник старался скрыть от него и, скорее всего, даже от себя самого.

Мольба.

«Я и не собирался.» — мужчина даже не врал — несмотря на внезапное появление и «необычный» вид существа перед ним (в принципе, на фоне живой кулинарной слизи и говорящего цветка, внешний вид «Ториэль» казался Охотнику уже даже обычным, если не привлекательным), он даже не испытал привычный порыв потянуться к оружию в момент самого столкновения, а это уже говорило о многом.

Привычки и здравый смысл должны были заставить его насторожиться, но Нерв Ока внутри его черепной коробки работал куда лучше и точнее. Чувство Осознания мира, которое простые люди называют «шестым чувством», не предупредило его о угрозе ни в момент попадания в Подземелье, ни перед столкновением с Ториэль, ни даже сейчас — когда она стоит напротив него, а ритм Отголосков её Намерения хаотично скачет от испуга, едва ли не животного ужаса к облегчению и настороженности.

Она его боялась — как и Цветок до неё.

Око не чувствовало внутри неё крови, по которому Отголосок обычно и слышен — вместо этого было ощущение, что сама «монстр» состоит целиком и полностью из этого Отголоска. Как Воля может существовать вне крови? Неужели они — Сородичи Древним?

Получается, всё это Подземелье — чей-то Сон.. или Кошмар?

«Она не даст тебе уйти.»

«Я тебя умоляю,» — Охотник скептично выгнул бровь, оглянув Ториэль. — «Она выглядит так, будто вот-вот рухнет в обморок. А я ведь ей даже улыбаюсь.»

Охотника посетила дурацкая мысль, что возможно в этом и дело. Давно ли он смотрел в зеркало? Кукла говорила, что во времена до него у них было зеркало, но Герман умудрился его разбитьВ Бладборне была вырезана механика, при которой персонаж мог подойти к зеркалу и поменять свою внешность. Учитывая редактор соулсов, функция могла бы быть полезной для тех, кто в первый раз решил освоить игру... но увы....

«Прекрати. Это не смешно.» — в мыслях спутника ощущались обида и раздражение. — «Ты недооцениваешь её РЕШИМОСТЬ защищать.»

«Решимость без Намерения не имеет смысла.»

На секунду эмоции в его голове утихли, точно аргумент Николаса сбил ребёнка — а он перестал сомневаться, что это ребёнок — с толку. А затем, разжевав в уме фразу, тот решил всё-таки спросить, с таким тоном, точно услышало глупость.

«..И что это должно означать?»

«У тебя не может быть Воли к Битве без причины сражаться. Кого она хочет защитить и от кого? Меня от монстров или монстров от меня?»

«Всех!» — Охотник был готов поклясться, что услышал голос в ушах. Он начал догадываться. — «Она хочет защитить всех, но не смогла и не сможет никого! Даже себя! Никогда не выходило защищать СЕБЯ!!»

Охотник промолчал.

«Уходи отсюда. Просто уйди. Для тебя это всё — игра, но она быстро тебе надоест. Ты видишь — один прямой твой взгляд и они трясутся или дохнут. Ты не испытаешь никакого азарта.»

«По твоему я здесь ради этого?» — многословие его спутника было слишком полезным, чтобы упускать этот шанс. Охотник чувствовал, что каждая фраза, каждое слово, которое оно роняет — как маленький черепок Знания Безумца.

«Вы ВСЕ здесь ради этого. Всегда были и будете. Вас приводит интерес — он же вас и ведёт. Если везёт, вы оставляете за собой лишь ложную надежду на лучшее. Если нет.. только горы праха.»

После этого голос замолк. Охотник ощутил, что после такого словесного потока в собственном сознании стало непривычно одиноко. Хотелось как-то утешить собеседника, который явно находился в не лучшем расположении духа последнее время, даже будучи мертвым.

Кто сказал, что люди находят покой в смерти? Иногда, настоящие мучения начинаются уже после неё.

«Дитя.. теперь я понимаю, почему ты спросила меня о том, воспринимаю ли я происходящее как «игру». Ты привыкла к мысли, что люди с подобным отношением выражают его в пренебрежении к последствиям своих действий. И скорее всего, это и заставило тебя так рано повзрослеть.»

Голос молчал.

«..Но я воспринимаю смысл Игры не как возможность творить всё что мне вздумается. Я воспринимаю это как возможность понять этот самый Смысл. Я делаю каждый свой шаг вдумчивым. Намеренным. Это роскошь, которую я могу себе позволить. Скажи, много ли людей до меня пытались это сделать?»

Голос молчал. Охотник расценил это как отрицательный ответ.

«Я не могу дать тебе слово, что не наврежу никому из тех, с кем столкнусь — это будет слишком смело даже для меня. Не из моей жажды крови, не из желания проверить, что произойдёт. А потому что я ответственен лишь за свои действия — но не за ситуацию, которая вокруг меня выстроится.»

«Тогда чем ты лучше остальных людей?»

«Ничем. Но судя по всему, я пока что единственный, кто смог поговорить с тобой об этом.»

Он замер в ожидании ответа, попутно переговариваясь с Ториэль, представившись и уверив ее в том, что никого не встретил на своём пути. Конечно, он немного приврал и не знал, поймает ли его когда-нибудь Хранительница на лжи, но, глядя на её состояние, решил, что ей пока лучше обойтись без лишних переживаний. Дитя молчало.

— Это.. это хорошая новость, — монстр улыбнулась, казалось, вежливо и в облегчении, но всё равно немного нервно. Николас подметил, что мимика лица была отнюдь не животная, раз он с легкостью читал её эмоции. Он поразился стараниями Демиурга, что придумал столь чудных созданий. — Я собиралась пройтись как раз к прорехе, проверить, не упал ли кто. А это взяла.. на всякий случай.

Николасу стало очевидно, что брала она кусочек пирога совсем не для того, чтобы накормить упавшего — видимо традиция приносить подношения на могилки относилась и к этим существам. Всё вставало на свои места. Это явно её дочь. Но скорее всего, не родная. Память о странном видении давала определенную трактовку контексту.

— Я сочту за честь составить вам компанию, мэм. Всё равно никуда не тороплюсь. — он приподнял шляпу, сняв её и спрятав в подкарман, стараясь выглядеть ещё более безобидным, чем он есть на деле. Это сработало. Женщина явно смутилась — во всяком случае, никогда ранее он не видел, чтобы румянец выступал поверх меха.

— Нет-нет-нет. Нет. — Она вздохнула. — Вы наверняка утомились с дороги, юноша. У меня как раз на кухне теплится вчерашний пирог с корицей и ирисками. Я буду крайне рада, если вы угоститесь и отдохнёте. — Она призадумалась, затем добавив с подозрением. — У вас же нет аллергии на корицу?

— Мэм, если честно, я даже не знаю, что это такое. — Он рассмеялся, понимая, что немного слукавил — где-то в подкорке памяти это слово теплилось. Может он и пробовал в прошлом, таком далеком, что оно сидит в не до конца восстановившейся памяти, ожидая своего момента. Вроде этого. — Возможно я никогда не пробовал.

— В самом деле? — она удивленно моргнула крупными, красными глазками, приподняв брови. Затем улыбнулась, уже улыбкой более тёплой. Почти материнской. — Тогда я тем более настаиваю побыть моим гостем. Заодно я отвечу на все твои вопросы, которые у тебя могли возникнуть. Идём. Прямо за деревом мой дом.

Она повела его за собой, разок оглянувшись, точно проверяя нужно ли ей взять его за руку, но он уже практически наступал ей на лапы, не отставая. Они прошли мимо черного дерева, под которым аккуратным ковром лежали те же красные листья, и он сразу увидел дом с двумя окнами и дверью посередине — всё тот же фиолетово-розовый кирпич.

«Ты сказал, что каждый "Намеренный шаг" — это роскошь, которую ты себе можешь позволить.»

Он подвис, решая добавить к этому мысль.

«Верно. Но Намерение не гарантирует тебе свободу от ошибок. Оно фокусирует твою Волю на нужном в конкретный момент. Заставляет тебя задаться вопросом, действительно ли то что ты делаешь — необходимо.»

«..Некоторые не могут этим задаться. Или верят, что другого способа нет. Ты в этом не раз убедишься. И я надеюсь, увидев это, останешься верным своему слову.»

Они были уже у порога, когда над его ухом отчетливо для него прозвучал шепот — он не был злым, не был полным ненависти или клокочущей ярости, а скорее напоминал клятву, которую кто-то мог доверить лишь лучшему другу.

«..Потому что если это окажется просто возвышенный трёп — твоя Игра будет Окончена.⁽¹⁾»

* * *

Они вошли в тьму кухни, и Ториэль попыталась нащупать во тьме переключатель, справившись с этим не так легко, как обычно — ей казалось, что пальцы её не слушались, а проклятый переключатель решил съехать на другую стену. Она больше не боялась своего гостя, но, по объяснимым для себя причинам, всё ещё нервничала от самого факта присутствия.

Женщина понимала, что ей придётся рассказать всё. И, подсознательно, она тянула время как можно дольше.

— Ух ты. Здесь довольно мило. — Юноша осматривал просторную прихожую с почти таким интересом, словно давно не видел нормальных комнат. Затем его взгляд соскользнул на дощатый пол, и Ториэль успела подумать, что, к своему стыду, не подметала с позавчерашнего дня.

— Нет-нет, обувь не снимай! — запротестовала королева, видя как «Охотник», сев на корточки, начал справляться с ремнями, тут же мягко взялась за его плечо. — У меня нет для тебя сменной обуви, а ходить босиком я тебе не дам, молодой человек. У меня ноги хотя бы пушистые.

— Но тут так чисто... — юноша, казалось, выглядел смущенным, тем не менее вставая, благоразумно решив послушать хозяйку дома. — Признаться, я отвык от домашнего уюта.

— Почему? — женщина всё ещё улыбалась, ожидая что юноша снимет и пальто, но он лишь ограничился перчатками. В глубине сознания Ториэль расценила это весьма тревожным знаком. Если он не собирается возиться с ремнями и пряжками, чтобы отдохнуть — значит, не собирается здесь задерживаться. Стараясь сбежать от этих мыслей, она спросила, с небольшим сочувствием: — Неужели, ты так долго в дороге?

— Можно сказать и так, — он спрятал черные перчатки с золотыми, исписанными странной символикой рун пластинами куда-то под пальто. — К тому же, мой «дом» сложно назвать уютным, несмотря на все приложенные старания. Это скорее... Мастерская.

Ториэль собиралась задать ещё один вопрос, но затем вспомнила, что они стоят в проходе — что само по себе не есть признак хорошего гостеприимства.

— Тогда я прошу тебя чувствовать себя как дома, — свернув чуть вправо, она было хотела предложить ему отдохнуть в комнате, но затем запоздало поняла, что ни одна из трёх комнат ему не подойдёт.

Первая же комната была оборудована для детей — на этой кровати сама Ториэль бы уместилась, только сидя, и, скорее всего, было бы место для ещё одной сидящей Ториэль, не больше. Впервые в жизни она задалась вопросом, почему она никогда не предполагала, что в гору упадет кто-то взрослее маленького ребёнка.

Речи о том, чтобы разместить его в своей комнате, и быть не могло. И вовсе не потому что сама Ториэль не могла бы отдохнуть эту ночь на кресле в кухне. Хоть зная этого юношу всего лишь пару минут, она понимала, что он не согласится провести хотя бы минуту в спальне незнакомой женщины.

Третья комната — сплошь пустое помещение, которое она не успела обустроить. На случай, если детей окажется чуть больше, чем один. Она предполагала даже такой вариант, но не вариант с более взрослым и теперь не могла понять — почему?

— Я... — женщина застыла, судорожно размышляя, как ей теперь выкрутиться из дурацкого положения и повернуть как можно естественнее в другую сторону. Затем хлопнула себя по лбу, неубедительно рассмеявшись и развернувшись обратно.

— ..Точно, кухня в другой стороне. Ха-ха, вот же старая коза.. ты не мог бы подождать меня минутку?

— Конечно. — он кивнул, глянув ей чуть за спину. Королева проследила за его взглядом, поспешно и как можно более естественно выдав:

— О, это ход в подвал. Совсем ничего интересного! — она кивнула на полку рядом с лестничным бортиком, где было пару книг. — Если я не окликну тебя в течении пяти минут, можешь занять себя пока что, эм.. о, вот.

Она нащупала книгу из полки, с недоумением взглянув на бежевую надпись на коричневой простой обложке «Семьдесят семь видов улиток», на мгновение задавшись вопросом, действительно ли у неё нет ничего интереснее? Она настолько скучная?

— Возможно, на кухне будет что-то поинтереснее.. да, точно, у меня там столько книг, ты должен это увидеть! — она взяла Охотника за руку, положив ладонь на плечо, стараясь увести подальше. Юноша выглядел сбитым с толку, но по всей видимости решил, что старая коза сбрендила от одиночества и проявляет нездоровую прыть в попытках устроить гостя поудобнее.

— Послушайте, миссис Ториэль, вам не стоит так беспокоиться..

— Беспокоиться!? — Ториэль едва сдержала истеричность в голосе, выдавив наиболее правдоподобную улыбку («Дура, ты слишком стараешься..»), наконец добравшись до гостиной-столовой. — С чего ты решил, что я беспокоюсь, молодой человек? Я просто, э-э-э.. крайне счастлива поговорить хоть с кем-то!

— Ну.. я вижу, — юноша скользнул взглядом ниже, затем с небольшой улыбкой выдал. — Только вы вцепились в меня так, точно я вот-вот дам дёру.

— Из-звини. — Королева тут же разжала руки, отпустив плечо юноши — не то чтобы она могла сделать ему больно, но тем не менее. Габаритами он не сильно уступал самой Ториэль. — Ты пока располагайся на кресле, а я подогрею пирог. Ес-сли что, не стесняйся меня з-звать, окей?

Юноша кивнул, а Ториэль поспешно ретировалась в сторону кухни чуть выше. Её ладони слегка тряслись. Она оперлась об раковину, открыв воду и почерпнув воды, облила холодной водой своё лицо, закрыв лапами морду и выдохнув шумно, держась от того, чтобы не застонать от осознания того, что у неё ничего не выйдет. Ей придётся либо выпроводить этого юношу, либо..

Вариант после «либо» не рассматривался даже в уме, потому что Королева была Храброй. Храброй, а не дурой. Даже если Юноша окажется достаточно добр, чтобы не убить её в мгновение ока — почему то Ториэль прекрасно осознавала, что именно настолько быстро это произойдёт — она ничего не добьётся БИТВОЙ, кроме того, что выиграет Подземелью пару минут существования.

«Я должна ему всё рассказать. Должна. Я должна спасти их всех. Даже если мне придётся умолять..»

От этой мысли на глазах Королевы выступили слёзы, а в носу закололо. В определенном смысле, появилась и злость — не на этого конкретного человека, а на положение. Королеве было обидно за монстров. За людей. И больше всего — за их семью, что продолжает терять, даже когда у них почти ничего не осталось.

Но несмотря на чувство опасности, этот юноша отличался. Он не боялся её, а, кажется, прекрасно осознавал даже то, что это она его боится. При нём не было оружия. И он сам признался, что много странствует. Это дарило Ториэль надежду. Надежду на то, что, узнав правду о Подземелье и положении монстров, он найдёт в себе силы простить их. Нужно лишь только эту правду донести.

Вода шумела, раковина постепенно наполнялась водой из-за забитого мехом слива, но пустой взгляд Ториэль всё ещё был в её лапах.

«Я не могу. Слишком страшно. Слишком стыдно. Хотя бы денёк. Я должна задержать его хотя бы на денёк. За день я придумаю, как мне всё рассказать..»

Она отпустила свою мордочку, беспокойно начала копошиться в холодильнике, лихорадочно пытаясь найти паучий сидр — если удастся разговорить и хорошенько напоить его, возможно, он захочет переночевать сегодня. Ториэль даже согласна впустить его в свою комнату — Королева сегодня итак не сможет сомкнуть глаз.

Нашелся целый графин. Достав его, Ториэль развернулась, шагнув мимо крана, и едва не поскользнулась — воды набралось столько, что уже немного вылилось с края, и Ториэль пришлось поспешно закрутить вентиль обратно. Небольшим огненным шаром она выпарила воду, этот же шар используя, чтобы подогреть пирог в печи. Затем снова заглянула в холодильник, обнаружив искомое — пять варенных початков кукурузы. Не шибко что, но хоть что-то. Потом на третью полку сверху — паучьи пряники.

И снова холодильник — она решила взять и плитку шоколада. Всего одну. Почему-то у неё было чувство, что так будет правильнее.

* * *

«Что в том подвале?»

Голос молчал.

Внутри Николаса зажегся небольшой огонёк раздражения, который он поспешил побыстрее потушить. Не первый, не второй, и даже не десятый раз ему приходилось оказываться в ситуациях, где происходящие события, слова и даже поведение местных едва ли имели смысл, и приобретали его уже тогда, когда его путь уже подходил к завершению.

Он сидел на удобном кресле с кожаной обивкой, постукивая краями пальцев по подлокотнику и оглядывая кухню. Стол. Три стула. Николас задумался, почему не четыре. Хоть стол стоял и довольно близко к стене, места на четвертый хватало. Ториэль говорила, что ей давно не с кем было поговорить, значит гостей у неё не бывает. В камине справа от него горит пламя, жар которого Николас чувствовал лишь слегка. Между камином и креслом было десять сантиметров, и с нормальным огнём это было бы чревато подпалинами, а скорее всего — натуральным пожаром.

«Иди и узнай.»

Охотник скептично выгнул бровь, глядя на проем коридора. Мысль была очевидной, но именно потому он её и избегал. Он не собирался подрывать доверие Королевы раньше необходимого, собираясь дать ей шанс объяснится. Даже с риском быть обманутым — хоть в способности Королевы лгать, особенно в нынешнем состоянии, он сомневался.

«Знаешь что я уяснил за всю свою Охотничью карьеру?»

«Фазан сидит не в радуге?⁽²⁾»

Николас закатил глаза, прислушавшись краем уха к шуму воды из под крана.

«Это тоже. А узнал я вот что — Тайны никогда не раскрываются от тех, кто в них замешан. Знаешь, что нужно бывает делать?»

«Удиви меня.»

Он тихо встал, перед тем как направится к коридору, постояв у полки с книгами. Внимание привлекла книжка с синей обложкой, с руной Дельты. «Жители Подземелья» — прочитал Охотник ручной почерк на пришитом листке, за авторством некоего «М», искривленного нижней ножкой вверх, точно сапог шута. За соавторством числилась сама Ториэль. Охотник отложил книгу в подкарман, не собираясь читать её прямо сейчас. Она ему понадобится для прикрытия.

«Нужно бывает поискать вокруг.»

«..Я впервые вижу эту книгу. Можешь почитать?»

«Конечно. Как только осмотрюсь.»

Охотник уловил раздраженное ворчание, почувствовав легкое удовлетворение от небольшой «мсти», бесшумным шагом направившись в коридор. Оказавшись в гостиной, вновь глянул на лестницу, но быстро отмёл этот вариант, направившись в коридор впереди. Довольно длинный, схожий тоном со всем остальным домом («Хотя всё же светлее на тон.»), на полу был расстелен длинный узорчатый ковер. В коридоре было три двери, находящиеся на правой стене, и рядом с каждой дверью стояла либо тумбочка с растением на ней, либо просто ваза с.. камышем?

Он прошел до самого конца коридора, пока не упёрся в стенку. Две двери были пусты, и лишь на третьей висел листок с надписью «Комната на ремонте». Чуть левее было зеркало, и к своему интересу, Николас решил взглянуть на своё отражение, надеясь, что не запустил себя. Он знал, что щетина давно уже не растет на нем, но к волосам отсутствие роста не относилось.

Тем не менее, когда он взглянул на своё отражение, волосы начали интересовать его меньше всего. Собственное отражение уставилось на него недвижимо, но вместо привычного света желтых углей — на него смотрели алые точки. Помимо этого, Охотник начал видеть, что вокруг его плечей летает едва заметный черный смог и глянув на них вживую, он убедился, что это видно лишь в зеркале.

Такие метаморфозы обычно происходят при глотке Сгустка Крови Чудовищ, когда охотник вбирает в себя Отголосок черных чудовищ, чья предсмертная воля наполнена яростью. Настолько чистой, насколько может быть в принципе. Сам Охотник уже не нуждался в необходимости глотать такие таблетки — он мог направлять свою силу и ярость в нужные русла в десяток раз лучше. Только прямо сейчас, он не испытывал ни капли раздражения.

Черный Смог — это также признак порченного Присутствия. Фантома, застрявшего в Кошмаре.

«Что ты как призрака увидел? Это всего лишь Я.» =>

Собственное отражение оскалило улыбку, обнажив сокрытый частокол зубов, острее, чем они видны на первый взгляд. Кем бы не был его Попутчик ранее, в данный момент, его Присутствие отражалось скорее метафорическим образом, нежели буквальным. У Охотника не было понимания, почему Дитя выбрало его форму, нежели свою. Возможно она слишком сильно зависело именно от силы его Отголосков?

Охотник остался флегматичен.

«Э-э-э-эй, я что, со стеной разговариваю?» — отражение прижалось лицом к стеклу изнутри, точно в попытке выдавить. — «Я конечно понимаю, сталкиваться в отражении с фактом, что вместо головы у тебя тыква не очень приятно, но это же не повод игнорировать собеседника..»

— О, паразит вспомнил о манерах? — Охотник упер руки в бока, затем махнул ладонью, двинувшись обратно по коридору. Отражение последовало за ним, пока он не вышел за пределы зеркала. — Опыт общения с барышнями меня научил, что при характерном перепаде их настроений, мужчине лучше отмалчиваться.

«Ух ты, Шовисвинский акцент. С чего ты решил, что я — девушка?»

«Я не думаю, что ты девушка. Скорее страшно-вредная девочка.»

«...Сам ты «страшный».»

Охотник остановился у двери по середине, выдохнув. Не справившись с приступом любопытства, он попробовал открыть дверь — та легко поддалась, но спустя буквально две секунды, Николас закрыл дверь, убедившись, что это обычная спальня. Он двинулся к первой двери.

Открыв дверь, комнату осветил свет из коридора, и Николас с удивлением обнаружил, что это — детская. Прямо перед входом, в трёх шагах, находилась кровать для рёбенка лет не больше четырнадцати, а рядом с ней лежали игрушки и специальная корзинка для обуви. Чуть дальше стоял шкаф, очевидно для одежды, а сбоку от него полка с вещами — при ближайшем рассмотрении, это оказались игрушки.

Охотник начал подозревать что-то, но всё таки решил спросить:

— Это твоя комната? — он внимательно скользил взглядом по вещам, стараясь выцепить какую-нибудь необычную деталь, ожидая ответа.

«..Нет. С чего ты решил?»

Ответ ввел в ступор, и, тяжело выдохнув, Николас продолжил.

— Слушай, если не собираешься рассказывать мне, что да как, прошу тебя — хотя бы не ври мне. Ты же попросила меня не вредить ей, а, значит, тебе не всё равно! — Охотник старался говорить потише и без резкости. — Ты — её дочь. И ты человек. Верно?

«Это. Не. МОЯ. Комната.»

Свет в лампочке коротко мигнул, но Николас не обратил на это внимание, задумавшись над словами Попутчика. Возможно, он действительно поторопился с выводами, но было очевидно, что что-то из его предположений — истинно.

— Послушай, Ч...

«Нет, это ты меня послушай. Мы заключили пари и..»

Их обоих прервал шум. Что-то громыхнуло, и, если бы не каменное основание пола, скорее всего, их бы неплохо качнуло. Возникла мысль, что что-то произошло на кухне, но здравый смысл отмёл это предупреждение мгновенно — звук, очевидно, исходил из подвала.

«Мама...» — голос в голове ощущался не столько напуганным, сколько отчаявшимся от мысли происходящего чего-то конкретного.

Николас сорвался с места практически бегом, в два шага оказавшись в гостиной, а на третий перескочив перила лестницы и приземлившись в подвал — тот же розово-фиолетовый кирпич и кишка, ведущая на добрых тридцать метров вперёд. Охотник устремился по ней, замечая во тьме поворот вправо, но самое странное — у самого поворота он увидел огонёк лужицы Посланников. Он подхватил предмет, не тормозя.

В руке оказался небольшой пластиковый нож синего цвета.

* * *

Ториэль часто и шумно дышала, стараясь выровнять своё дыхание после атаки, с нарастающим беспокойством глядя на то, как над дверью выхода из Руин образовалась лишь небольшая выемка диаметром и глубиной максимум в метр. У двери лежали крошки камней, расколотых на неровные и опаленные куски. Королева с отчаянием осознала, что её задумка не удалась.

Ей не удастся завалить ход из Руин.

Когда она вернулась на кухню, её ноги едва не подкосились от того, что она не нашла человека на месте. Опасения чуть не свели рассудок с ума, и, едва ли не бросив набранную снедь, она пулей вылетела из кухни в гостиную, уже там услышав тихие шаги Юноши. В тот момент стоило окликнуть его или, хотя бы, дождаться, когда он нагуляется и вернется на кухню сам.

Но паранойя Королевы подсказала ей совсем другой порядок действий — то что это идеальный момент, чтобы подстраховаться. Что, если завалить дверь камнями, его можно будет задержать дольше, чем на день. Она смогла бы объяснить ему всё лучше, научить справляться с монстрами не через БИТВУ и..

..Ториэль старалась не думать о том, что в глубине души делает это совсем по другой причине.

Она вложила максимум сил в один огненный шар, чтобы это превратилось в

физический удар — тяжелая атака, которая могла бы сильно искалечить ударной волной саму Ториэль, если бы она не стояла в середине комнаты. Грохот был страшным — настолько, что разболелись чувствительные уши самой Королевы.

Она сразу поняла, что привлекла внимание.

— Давай же, давай, ещё один раз... — она вновь сфокусировалась, создавая огненный шар и начав ускоренно вливать в него энергию.

— Вы в порядке?

Душа Ториэль, по ощущениям, рухнула куда-то вниз, истлев вместе с огненным шаром, не успевшим набрать и половины силы. С момента взрыва прошло жалких семь секунд, но человеку хватило этого времени.

Она не решилась повернуться, судорожно кусая губу и стараясь придумать, как ей оправдать всё это. В горле в который раз пересохло, а язык стал ватным. В помещении установилась гробовая тишина. От выемки на потолке исходил парок, не оставляющий и шанса того, что этого не заметят.

— ..Я услышал шум, и сперва подумал, что на кухне что-то случилось. Что это за дверь? Почему вы стреляли в потолок?

Юноша звучал искренне-обеспокоенным, хоть и, судя по ощущениям, не решался подойти к ней. Ториэль выдохнула, зажмурилась на мгновение — повернулась. Он стоял у входа к помещению, выглядя изумленным. Краем глаз он следил за обстановкой, но в основном его внимание сфокусировалось на ней. Сама Королева заметила, что в руках он держит нечто ей знакомое.

Игрушечный нож. Игрушка той милой восьмилетней девочки в платье, которую Ториэль встретила в Подземелье совсем первой, десять лет назад. Она потеряла этот нож, но совсем не помнила где именно, и тогда Ториэль предположила, что она забыла его во дворе и скорее всего, его забрал один из фроггитов. Воспоминания о курносой девочки с темным как шоколад кожей и большими глазками с цветом ореха больно поцарапала душу Ториэль. Нижняя губа предательски дёрнулась.

— Это? — он заметил её взгляд, глянув коротко на нож. — Я нашел эту игрушку в детской комнате. Простите мне моё любопытство, но.. у вас есть дети?

— Были. — хрипло проговорила Королева, почувствовав, как ноги перестали её держать. Чувство досады и обиды перемешалось с тупой апатией, причины которой Королева не могла постичь. Это не было отчаянием.

Человек шагнул вперёд, уверенно, придерживая пластиковый нож одной рукой. Королева не обратила внимание — перед её глазами проносились лица её детей. Всех. Родного сына и дочь. Их потеря. Затем, точно калейдоскоп, лица остальных шести детей, приходящих, проводящих с ней какое-то время, чтобы затем неизбежно уйти. У большинства из них были причины вернуться — дома их ждали собственные матери. Как бы сама Королева не старалась, она не могла стать им настоящей матерью.

Оставался всего один шаг, и Ториэль вдруг поняла причину своих чувств — то была не апатия, а долгожданное облегчение. Её мучения, так или иначе, закончатся сегодня. Она не смогла защитить семью малую — так с чего ей было думать, что с семьёй большей — народом — у неё что-то выйдет? Она сама ушла от мужа, её Короля, лишь бы не участвовать в том, что она считала неправильным.

Тьма накрыла её, каким-то образом загустев даже в помещении без света. Угасающее сознание заставило Ториэль поднять взгляд, выискивая лицо человека. Спокойное, почти безэмоциональное, но что-то явно читалось в угольках глаз. Собственный голос показался отдаленным, чужим:

— Прошу тебя.. не вреди им.. они..

Мы ни в чем не виноваты..

* * *

Снег мерно скрипел под тапками, нарушая привычную тишину леса Снежграда, оставляя за монстром вереницу следов на протоптанной тропинке, покрытой тонким слоем свежевыпавшего белого ковра. Снежинки падали на черепушку, делая Сансу вид гладкой горки, и монстр поспешил стряхнуть её с себя перчаткой. Санс не был против возможности приобрести стильную прическу, но обледеневшая корка имела свойства таять и стекать холодной водой за шиворот, что само по себе — крайне неприятно, даже для существа без кожи.

Его путь лежал к дверям в Руины, хотя в данный момент он сам был бы не прочь полежать. Но несмотря на большое разочарование Санса, спать бесконечно не представлялось возможным не только из-за обязанностей патрульного, но и чисто физиологически, из-за чего в моменты между сном, обязанностями и временем с Папайрусом, в праздную, но гармоничную жизнь скелетона закрадывались моменты свободного времени.

Иными словами, нефиг делать. А от того — скучно.

Конечно, он мог придумать чем себя занять. Попрактиковать свои тук-тук шутки, например. Но всякая шутка смешнее с благодарной публикой, и о чудо! — единственная благодарная публика на всё Подземелье являлась в лице женщины за дверью Руин. Королевы.

По первое время Санс думал, что его каламбуры смешат королеву за неимением у той альтернативы, но спустя следующие визиты и шутки в ответ, он понял — это всё таки схожесть в чувстве юмора.

— Вот например: тук-тук?

* кто там?

— Перебивающая корова.

* ..перебивающая ко..

— МУУУ!

Он аккуратно переступил через поваленную ветвь, перебирая в уме свежесочиненные шутки, издалека уже видя дверь в Руины. Конечно, ему придётся какое-то время ждать Королеву — возможно даже, он не дождётся её сегодня, но разве ему есть, куда торопиться?

Ждать пришлось недолго. Даже отсутствие глаз не помешало ему уловить то, что дверь сперва дёрнулась, а затем — неспешно начала отворяться. Санс, знающий по опыту, что дверь отворяется лишь в одном случае, ленивым коротким путем нырнул влево, затаился в тени дерева, ожидая возможности поприветствовать пранком очередного ребёнка.

У него едва не отвалилась челюсть — скорее метафорично, нежели буквально, ибо весь череп был однородным, точно неумелая попытка скульптора вырезать череп на мраморе. Из двери показалась рослая фигура в черном, практически вдвое, а то и втрое выше самого монстра. Издалека и с ограниченным обзором не выходило определить, во что фигура облачена с ног до головы, но это определенно был человек.

Взрослый человек.

Закрыв за собой тяжелую каменную плиту, точно калитку от забора, он спокойным шагом двинулся вперёд, и Санс сделал аккуратный отшаг назад, прячась за деревом. Вихрь мыслей закружился в голове, отбиваясь от стенок черепушки точно шарик пинболла. Взрослый человек. Это не хорошо. Это очень и очень плохо.

Сразу же Санс задумался о том, что с Королевой. Выпустила ли она его из Руин добровольно или тот проделал себе путь через прах? Санс хотел потешить себя надеждой на лучшее, но внутренне приготовился к худшему исходу. Санс верил в доброту и благоразумие Королевы, понимал её стремление защищать упавших детей. Но этот человек попросту не выглядел невинным.

Человек прошел мимо, и Санс бесшумным призраком последовал за ним, держась в пяти шагах. Черное пальто, видавшее виды, странная треугольная шляпа, и затылок с рыжими волосами, яркими, как баскетбольный мячик Папайруса. Мысль о том, что его брат, до этого никогда не сталкивавшийся с человеком, перейдет дорогу этому, заставила глазницы потемнеть.

Но Санс был проницательным монстром. И неспешным на суждение, ведь сам имел скелеты в шкафу. Те, кто знали его лишь по первому впечатлению, находили его либо забавным и обаятельным парнем, либо мешком костей с испорченным чувством юмора. Он был и тем, и тем — и даже чуть больше.

«*«не суди книгу по обложке», да? давай-ка посмотрим на содержание.»

Николас: УР 550 ОЗ 2000/2000

Санс сбился на шаг, осмысливая вставшие перед глазами цифры. Если до этого у него была надежда, что Королева может быть жива — теперь он понимал, что встречу с таким чудовищем, невозможно пережить, какие бы слова ты не подобрал.

Человек, точно ощутив взгляд, остановился, собираясь, было, повернуть голову. Санс перенесся коротким путем за ближайшее дерево, в последний момент, едва уловив боковой блик желтых углей. Человек постоял пару мгновений, пока наконец не додумался посмотреть вниз, замечая отличающиеся следы на снегу. Достаточно, чтобы понять, что за тобой что-то идёт. В какой-то мере, Санс всё таки пранканул человека.

Но, словно не отнесясь к этому с какой-либо настороженностью, человек развернулся и пошел дальше в сторону мостика. Санс пошёл за ним. Несмотря на их с братом просчёт в попытке установить перегородку (Папайрус понятия не имел, как её сделать, Сансу было просто плевать.), сейчас этот мостик мог сослужить прекрасную службу. Если получится, он скинет это существо в ямку, прямо на частокол костей. Атаки скелета отличались от атак всех остальных монстров.

Конечно, он дал клятву Королеве, что будет присматривать за упавшими людьми. Но уговор касался беззащитных людей. При этом человеке не было оружия, но Уровень Резни говорил куда больше. Во всём Подземелье не найдётся столько монстров, чтобы набрать такой показатель.

«*вы даже друг с другом неспособны ужиться. прости, приятель, но тут твоя дорожка окончена.»

Под тапочком хрустнула тонкая часть ветви, которую ранее Санс перешагнул. Человек в пяти шагах от него вновь замер, и скелет замер тоже, готовясь вновь переместиться — он не рискнёт атаковать его без преимущества. Но вопреки ожиданиям, человек не обернулся. Он даже не пошел вперед.

Он начал идти задом наперёд.

Огонек в глазницах погас на мгновение, точно скелет моргнул от абсурдности происходящего, и лишь в последний момент монстр сообразил тихо отшагнуть, не дав тяжелому сапогу наступить на его розовый тапочек. Человек встал на коряге, наклонив голову вниз — и пару раз тяжело притопнул ногой, доламывая ветку полностью.

Стало очевидно, что человек над ним издевается. Улыбка скелета стала шире, глазницы потемнели. Всё равно он достаточно близко.

*а ты, как я погляжу, люб..

Скелет не успел договорить, заметив как по руке человека что-то соскользнуло — и совсем не впечатляюще упало в снег, зарывшись почти полностью, замигало маленьким огоньком. Но отвлекло скелета не это.

А широкая горизонтальная алая дуга и две точки, мигнувшие на мгновение перед глазами.

Небольшой взрыв огня в радиусе метра не заставил человека даже шелохнуться — пальто, выдерживавшее пламя тварей куда внушительнее не получило даже подпалин. Чего нельзя было сказать о монстре, которого откинуло небольшой взрывной волной, опалив череп и куртку.

Человек не услышал даже стона — лишь сухой рассыпчатый шорох.

Единственный раз в жизни, Санс решил не быть пассивным. И поплатился за это.

---

1) "Game Over".

Вернуться к тексту

2) Способ запомнить цвета радуги: "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан". Первые буквы слова отсылают к цветам.

Вернуться к тексту

— Ты убитым или убей будь!.. убей тут или убить.. закон такой!

— Что-то ты с монологом накосячил. © Реалистичный Андертейл

В его голове звучал совершенно искренний смех. В эмоциях Дитя плескался в странном и непонятном Охотнику коктейле злорадство и удивление, точно этот странный ребёнок услышал самую смешную шутку в своей жизни, что ставило Охотника в ещё больший тупик.

«О-о-о, поверь — это действительно его САМАЯ смешная шутка!»

— Так ты знаешь его? — Охотник проговорил это тихо, ощущая за собой ещё одну слежку, хоть и куда менее враждебную по настроению. В снежных сугробах, окруженных толстыми стволами елей, он едва уловил яркий блик.

«Очевидно,» — Охотник уловил хихиканье, — «хоть и совершенно не понимала, как эта встреча пройдёт. Лучше всяких ожиданий.»

Николас всмотрелся в горстку праха, замечая в ней краешек чего-то разового — втянув предмет ладонью, он обнаружил, что это странная резиновая вещь, похожая на шарик или подушку. Он всмотрелся в руны Посланников, уже успевших оставить заметку.

Подушка пердушка.

Аксессуар для розыгрышей. Используйте его, чтобы ввести противника в замешательство.

Скелет Санс известен большинству монстров Подземья, как невероятно талантливый комик.

Судя по взгляду со стороны, выбирать им не приходится.

Пальцы случайно сжали её чуть сильнее — и подушка издала звук.

Звук метеоризма.

Если до этого момента смех Ребёнка в голове был злорадным, то сразу после он превратился в истерический гогот от такого «последнего салюта», и Охотнику стало в какой-то мере неловко от того, что даже его уголок губы дёрнулся. Он покачал головой, осмотревшись вокруг снова, затем сунул подушку в подкарман, двинувшись по дороге.

— Всё, всё, хватит, — предпринял он попытку успокоить ребёнка, — час назад ты предъявляла людям за жестокость, а сейчас смеёшься со смерти этого существа.

Смех ребенка прекратился, точно он услышал то, что его заинтересовало. Голос ощущался с нотками ехидства.

«И разве я оказалась не права? Ты убил его. Он даже не успел толком сказать что-либо.»

— Потому что он собирался атаковать меня. А я не знаю, насколько это бы мне навредило. — Охотник вспомнил одну единственную царапину, которую ему умудрился нанести Флауи, и то это сбрило всего пару волос.

— Я уже давно не бессмертен, чтобы выяснять своим телом, что могу пережить.

«Конечно, как же. Газовой атакой. Как ты это мог знать, если даже не вступил в битву?»

— Я это чувствовал.

Ребёнок подвис.

«..Серьезно? Ты оправдываешься своим «чувством»?»

Недоверие. Сарказм. И капли омерзения.

— Абсолютно серьезно. — Охотник кивнул, сложив руки в перчатках в карманы. Холода он особо не чувствовал — в Замке Кейнхёрста и на Вершинах Великанов было куда холоднее.

— Мне не обязательно видеть того, кто собирается вонзить мне в спину что-то серьезнее записки «пни меня», потому что происходило это настолько часто, что я действую на автомате.

«А-а-а. Теперь то ясно. Ты, главное, повесь на спину табличку, чтобы не отправить на тот свет ещё пару комиков. Ведь все должны знать, что у этого конкретного человека есть особенность, из-за которой он ненароком может снести подкравшемуся черепушку.»

— Ты, видимо, никогда не видела ветеранов, не так ли? — Охотник покачал головой. — К тому же, дело не только в моей привычке. Я ощущаю мир по-другому. Умею чувствовать Намерения всех живых существ — и как оказалось, особенно таких эмоционально-громких, чьи тела состоят из Отголосков без плоти и крови, но которые умудряются их так устойчиво имитировать.

Ребенок молчал. Тропа постепенно кончалась и впереди он уловил нечто странное — одиноко стоящую лампу посреди леса и рядом небольшую деревянную беседку, похожую на пустой прилавок. Охотник подошел сперва к лампе, достававшей ему до пояса, и форма лампы вызывала в нем смутные ассоциации. Он пробовал её включить, дернув веревочку. Лампа не горела.

«В лесу нет электричества.» — догадался Николас.

— К тому же, я и убивать его не хотел. — Николас осмотрел прилавок. На прилавке ничего не было. — А всего лишь припугнуть взрывом, который и собаку бы не убил. Я просто не ожидал, что он вот настолько хрупок.

«Я предупреждала тебя. И заранее сказала, чем это всё кончится. Не пытайся отмахнуться от ответственности.»

— Я и не пытался. Но я с самого начала тебе сказал, что ответственен лишь за свои действия, а не ситуацию, в которую меня ставят. И раз уж ты отказываешься мне говорить всё напрямую — я выясню всё сам. Пусть и методом проб и ошибок.

Он двинулся вперед, видя в стороне от себя нечто золотое.

* * *

Флауи молча следил за разыгравшейся сценкой, затаившись в тени деревьев и белого ковра сугробов, с изумлением, опаской.. и неким удовольствием наблюдая за тем, как отлетевшее костлявое тело рассыпалось в горку праха, перемешавшись с тонким слоем снега на тропинке.

Человек флегматично обернулся, одарив горстку белой пыли скептичным взглядом, затем развернулся — и бесшумным шагом двинулся по тропе дальше. Флауи уловил движение тёмной маски, но голоса он не слышал — что бы человек ни говорил, делал он это под нос.

В любой другой ситуации, Флауи не упустил бы возможность порадоваться пусть и не такой уж эффектной, но всё-таки смерти надоевшего монстра, вынудившего его — Флауи — совершить несколько перезапусков в прошлом. Но в данной ситуации Цветок ощутил раздражение, вперемешку с отчаянием. Человек расправился с одним из опаснейших монстров, не вступив с ним даже толком в битву.

Когда Флауи отошел от ужаса после провалившейся атаки "Охотника" при первой их встрече, первым делом он решил восстановить своё состояние, а затем — обдумать всё. Постепенно он пришел к выводу, что нападение на человека было слишком опрометчивым.

А если откровенно, идиотским решением.

Нужно было разобраться в мотивах и желаниях этого существа, возможно — навязаться гидом. Узнать о нём больше, пронаблюдать за его поведением и реакцией на монстров и уже потом выждать момент для удара. Но в тот момент, впервые за вечность, его захлестнул давно позабытый ужас.

За прошедшие годы, опьяненный силой РЕШИМОСТИ Флауи считал, что если он способен управлять самим временем, откатываясь по нему с помощью Сохранений, то никого сильнее, никого более РЕШИТЕЛЬНОГО в целом мире попросту нет. Мир не может быть площадкой для двух сильнейших существ, потому что у него есть правило — Убей или Будь Убитым.

И Флауи жил этим правилом, из раза в раз доказывая себе и всему Подземелью то, что он — сильнейший монстр. Сильнее самого Короля. Сильнее Андайн. И абсолютно точно сильнее даже этого увёртливого куска мусора.

Побеждали ли они его? Чаще, чем монстр готов был признать! Но несмотря на все технические поражения, именно он, Флауи — умудрялся возвращаться. Он решал, умрут ли они, или он откатит всё вспять — так, что те даже не вспомнят о своей смерти.

Но когда монстр ощутил странное излучение и цвет его души, когда увидел показатели его Уровня Резни, то в глубинах отсутствующей души всплыло вспоминание о том, как именно он умер в своей прошлой жизни.

Им казалось, что вместе они всесильны. Что монстр-босс с душой человека — это фактический бог. Тогда Флауи.. Азриель желал быть милосердным богом. Это их и погубило — несмотря на всю их силу, удары и грохот стреляющих палок людей нанесли им непоправимый вред.

Даже Бог оказался смертен.

Флауи сморщился от воспоминаний о своей гибели, заметив, что его стебель дрожит при отсутствии ветра и невосприимчивости к холоду. Монстр считал, что не способен ощутить ничего — не после того, как их мечта рассыпалась в прах вместе с телом.

«Он что-то сделал со мной. Точно. Тот удар фиолетовым дымом. Он обладает магией. Человек.»

Флауи до последнего цеплялся за эту мысль, спасаясь от другого чувства — не менее липкого, неприятного. От него хотелось убежать так же, как от страха, но в то же время, в отличие от страха — он не понимал, что именно вызывает в нём его. Страх — логичен. Возможно всё живое, сама воля к жизни, РЕШИМОСТЬ — это страх самой смерти.

Но это чувство было другим. Сравнимо с отвращением.

«Неужели мне.. стыдно? Почему!?»

Цветок непроизвольно фыркнул, тряхнув соцветием так, словно в надежде, что мысль можно стряхнуть как снег с головы. Взгляд снова упал на горстку праха и проверив, что человек удалился за пределы видимого — Флауи подполз к остаткам монстра поближе, спасаясь от собственных мыслей.

Поразительно, как одежда монстров становится со временем их частью — ведь от Санса не осталось даже тапочек. Такая же судьба ждала Ториэль? Флауи посмотрел на дверь Руин, задумавшись о том, почему тогда человек запер дверь. Сбросить всё на просто «привычку», казалось странным — это не деревянная дверь, а вполне тяжелая плита.

«Она жива?»

Эта мысль казалось чуть менее странной. Возможно, у неё хватило очарования и мозгов, чтобы избежать смерти. В конце концов, разве этот человек не пытался с ним поговорить? С чего он вообще решил, что кто-то другой, неспособный видеть Уровень Резни, станет ужасаться перспективам того, что по Подземелью ходит столь опасное существо?

Это он, Флауи, осознаёт перспективы надвигающейся угрозы. Как только человек узнает о РЕШИМОСТИ и Сохранениях, их Подземный мир станет не более чем площадкой развлечений для него. Санс это знал — во многом из-за их с цветком вражды. А Ториэль всегда верила в лучшее даже в людях. Даже несмотря на то, что монстры вновь и вновь платили за эту наивность.

Флауи несколько секунд таращился в сторону Руин, раздумывая о дальнейшем. Он упустил контроль над ситуацией в Руинах — но возможно, может получить его в остальном Подземье. Но для этого, нужны каждая из доступных фигур.

Даже ненавистные.

— Ты будешь у меня в должниках, вонючка,⁽¹⁾ — процедил Флауи. Два стебля поднялись вверх, затем копьями зарылись в горку праха.

Чтобы откатить мир, перемещаться по Сохранениям, сам Флауи должен был умирать. Угасающее сознание падает в пустоту. Это похоже на погружение в глубокий водоём, когда ты с каждой приближающейся секундой желаешь сделать вдох, и изо всех сил, стараясь не поддаться панике, плывёшь к поверхности воды. Только вместо поверхности, ты должен находить в этой пустоте лучик света. Золотую трещинку, напоминающую Флауи дыру наверх.

Но в нынешних обстоятельствах, Цветку совсем не хотелось проверять, сможет ли он выплыть на этот раз. С другой стороны, он уже имел опыт Сохранения кого то, кроме себя. Тот человек даже мог осознать себя после каждой смерти.

Почему бы не попробовать на монстре?

Флауи сфокусировался, закрыв глаза и пытаясь представить ту пустоту. Прах имеет волю — ему то это не знать. Нужна лишь РЕШИМОСТЬ, чтобы воздействовать на неё. Умение скелета помнить, пусть и частично, стёртые линии, должно было сделать его особенным.

Должно было..

Должно..

Перед глазами встала снежная тропа, окруженная еловым лесом, и звук хруста снега под ногами казался реальнее, чем он думал. Монстр шел вперёд, беззаботно и с ленцой, проведя ладонью в перчатке по голове, смахивая снег. Впереди был деревянный мост.

Но в этот раз, его не пересекли.

* * *

Охотник вскинул руку вперед, опустившись и хватаясь за плечо накренившейся Королевы, удерживая белоснежное тело от падения — голова Ториэль безвольно повисла на шее, точно женщина свалилась от жара. Так и было — Николас ощутил даже сквозь рукав и её собственный мех, что тело Королевы подозрительно горячее. Такого жара он не ощущал, даже когда она сама десятком минут ранее вцепилась ему в руку.

«Возможно, это от её магии?»

Охотник взглянул на покрывшийся испариной лоб, вновь отмечая, что капли выступают именно что поверх меха, что в который раз вызвало недоумение. И лишь присмотревшись, он понял, что эти капли — совсем другие. Гуще и белее, они не спешили стекать на пол, вместо этого сдвигаясь лениво, или же вовсе не двигаясь, как капли воска на задутой свече.

Казалось, что Королева тает на глазах.

Чувствуя неладное, мужчина подхватил Ториэль под ноги и плечи, вставая. В помещении было жарко, к тому же оно было закрыто, что исключало хоть какой либо сквозняк. Охотник не особо понимал природу оболочки существа на руках, но видя происходящее, решил, что должен вывести её на воздух. В идеале — найти лёд.

«Холодильная камера,» — осенило Николаса. — «У неё должна быть холодильная камера с льдом.»

Охотник вспомнил маленький, зачастую белый прямоугольный шкафчик с охлажденной средой внутри. Как правило, если в мире дошли до использования электричества, в домах жителей бывало и это чудо техники. Иногда даже рядом с «Радио» или «Экраном»имеется ввиду телевизор.

«Это бесполезно. Она Пала.»

Голос в голове сбил мысли, пока Николас аккуратно несся по коридору, следя за тем, чтобы Ториэль не задела узкую стену даже краем рожек. Голос был сухим, и как будто в эмоциях скользнуло раздражение, точно ребёнок уже это сказал, но его не расслышали.

Николаса это не смутило — он зацепился за последнее слово, ощутив проблеск облегчения.

«Ты знаешь, что с ней?»

«Да.»

«Хорошо. Как мне ей помочь?»

«Ты не сможешь.»

Николас остановился на первой ступени, осмысливая сказанное. Сверху, на выходе из подвала, струился лучик света, который по всем законам жанра должен был потускнеть, вслед за оборвавшимся лучиком надежды.

И тем не менее, он продолжал гореть. Надежду Николаса испытывали вещи посильнее.

Николас сделал вдох — и, как можно спокойнее, продолжил, почему-то вслух.

— Я ПРАВДА не МОГУ сделать НИЧЕГО?

«Можешь. Покинуть это место или пойти дальше.»

Охотник бы разозлился — если бы не сильнейшее недоумение. Казалось, что ребёнок в его голове издевается, если отмести вариант того, что он определенно не в себе. Таким перепадом настроений не страдали даже прихожане в Церкви Идона под Красной Луной.

Он продолжил свой подъем по лестнице, замолчав и шагая навстречу свету, с потемневшим выражением лица. Ощутил странное покалывание в области лба, но не придал этому значения.

«Ты что, не понял? Ты ничего — НИЧЕГО — не сможешь сделать.»

— Отвали. — Охотник шагал по лестнице, замечая что она излишне длинно тянется, точно выход принимает ленивую попытку отдалиться от него.

— Если тебя действительно так «заботит» то, что здесь происходит, ты бы куда охотнее отвечала на прямые вопросы — тому, кто способен их задать. Вместо этого ты испытываешь моё терпение, имея наглость что-то от меня требовать, чуть ли не буквально сев мне на шею. Знаешь почему?

«Потому что мы заключили уговор и это ТЫ, кто проходит этот путь!»

— Да. Я ответственен за свои действия. — Николас ощутил, что его понесло, но останавливаться он не собирался. Слова, словно Смертельная Атака, вонзались, куда нужно, и Охотник ощущал это и без брызгов крови. Его лоб начал жечь нещаднее, точно Нерв Ока пытался о чем-то предупредить.

— А ты отказываешься взять ответственность даже за то, что могла бы мне сообщить. Так ведь будет легче, не так ли? Легче, когда я дойду до конца, оставив за собой тех, кого МОГ БЫ СПАСТИ. Потому что в этом случае ты будешь права. Интересно, а не умерла ты по той же причине? Потому что сама НЕ СМОГЛА?

— ЗАМОЛЧИ!!

Он вышел на свет и тот объял его полностью, скрыв в себе абсолютно всё, кроме нескольких вещей: перед Николасом, вместо прихожей встала дорожка, окутанная тьмой и светом одновременно, точно он смотрел на безумно узкий и длинный тоннель, где ты чётко видишь его конец, освещенный лампой, лучи света которого не достают хотя бы до середины стенок, оставляя их в полутьме. Где-то вдалеке справа Николас смог уловить тонкий голубой огонёк Лампы, оставленной в самом начале Руин.

Тоннель стремительно сужался, и Николас в мгновениях осознал — он сам стоит в таком же тоннеле, и он тоже движется ему навстречу, и прямо сейчас — они столкнутся в одной точке.

Проблема была в том, что в обоих тоннелях находился он сам.

В размывающемся изображении искрящего кусочка Реальности он видел снежную тропу, окруженную деревьями и свою собственную фигуру, двигавшуюся ему навстречу. Фигура остановилась, точно осознав ненормальность происходящего, осознал, что превращается в золотого Фантома, осознал свою параллельную природу в течении времени, а потому — попытался нарушить Резонанс «Бланком Молчания».

Возможно, это бы сработало, выстрели сам Николас одновременно со своим «доппельгангером».

Но он не стал.

Потому что решил оглянуться.

За ним стояла тёмная фигура, едва ли чуть выше полутора метров ростом — короткие волосы и горящие алыми яшмами глаза — уловил небольшой румянец на фарфорово-бледных щеках и то, что фигура одета в свитер.

— Ты.. ты не должен.. тебя не должно быть здесь СЕЙЧАС!!

Он протянул руку, собираясь было что-то сказать, и фигура ребенка дернулась, выставив перед собой запястье, точно защищаясь от неизбежного, ожидаемого им — ей? — удара, но прежде чем рука достигла плеча.

Всё резко кончилось.

Исчез тоннель, ребёнок, тьма и свет, оставив лишь стоящего Охотника с удерживаемой на руке женщиной на лестнице. Пальцы на протянутой ладони едва дернулись, пока голову Николаса наполняли собственные воспоминания о уже произошедшем. Вернее о том, что должно было произойти, но что изменилось самим фактом осознания произошедшего.

Волновало его прямо сейчас не это.

— ...Дитя?.. — он позвал сперва тихо, затем, точно опомнившись, что при «нормальном» общении, он может звать как угодно. Он повторил, на этот раз словно надеясь, что отзовутся на имя. — Чара!

Но никто не ответил.

* * *

Он уложил беспокойно спящую Королеву на её постель, приложив ладонь ко лбу — лоб горел, но особых ухудшений не было, не мог их ощутить и Нерв Ока. Как и улучшений. Он начертил руну Глаза — пятиконечная звезда с глазом внутри — стараясь проникнуть в сон Ториэль.

Ничего не вышло. Было ощущение, словно она не жива, но и не мертва, застряв в странном аналоге Анабиоза — состояние жизни, при котором организм некоторых животных под давлением окружающей среды впадает в состояние спячки. В данном случае, давило не окружение, а собственные мысли Королевы.

Николас ощутил глубокую печаль, давно точившее сердце горе от утраты всего важного — и даже это было лишь теми отголосками, которые Охотник мог ощутить, но без контекста. И речи не могло идти о том, чтобы углубиться в психику — он боялся навредить неизвестному ему существу ещё сильнее.

«Хор бы это не остановило,» — пронеслась кислая мысль, и в душе Охотника заскрёб давно прирученный зверь, требуя крови ненавистных вивисекторов.

Он начал думать о том, как можно исправить ситуацию. Он мог бы применить несколько заклинаний на исцеление. Возможно это бы помогло её оболочке держать свою форму подольше, и сам мужчина даже был согласен на то, чтобы остаться здесь до её пробуждения.

Но кое в чем Дитя было право — ему необходимо пойти дальше, как он и поступил в не-наступившем будущем. И разобраться, что здесь происходит. К тому же, Николас боялся, что проснувшись и увидев его, ослабевшая Королева не перенесёт его присутствие.

— Я не понимаю, в чем ваш проступок, — обратился он к спящей Королеве, не особо рассчитывая, что она слышит, — но я обещаю..

Он задумался над тем, что собирается пообещать, пусть даже и спящей. Он не привык врать, ни во спасение, ни просто так, даже если это не будет ему стоить совершенно ничего. В его понимании, это было одним из тех принципов, которые помогали ему не превратиться в безвольную Куклу, повисшую на нитях злых сил или собственных заблуждений.

Прежде чем рухнуть без сознания, она просила его не вредить «им». Он и не собирался убивать то костлявое существо, пока не ощутил от него угрозу. Все ли монстры столь враждебны к нему или ему не повезло наткнуться на местного стражника? Создаст ли он панику, если его увидят больше монстров?

Мысли, как и взгляд, вновь вернулись к Королеве. В прошлый раз он оставил рядом с Королевой Фонарь, планируя время от времени заглядывать к ней — возможно, найти помощь среди её народа. Ребёнок говорил, что Падение — это сродни предсмертному состоянию. Тогда Николас не рискнул.

Но учитывая произошедшее со Временем, он здраво решил, что есть право на попытку.

Рука в перчатке нырнула под пальто, чтобы достать из его тьмы что-то пульсирующее и круглое. Оно было похоже на лужицу красного лотоса, переливающееся желто-оранжевыми пятнами в тёмно-багровых пузырях свернувшейся крови.

Холодная кровь сородичей.

Не Великих, но и не людей, как и не зверей. Очищенная воля, спрессованная в сгусток крови, раздавив которую, человек ощущает прилив сил, впитывая Отголоски силы существа, застрявшего меж миром реальным и потусторонним. Охотник бы не рискнул использовать любую другую холодную кровь для столь эфирного существа, но к счастью, альтернатива у него оказалась.

Он поднял руку Королевы, вложив сгусток половиной в её ладонь, другую половину же зажав меж своих, резко сдавил его — сгусток лопнул, но вместо того, чтобы окропить лицо монстра багровыми каплями, содержимое с гулким звоном растворилось в воздухе, преломив на мгновения реальность вокруг ладоней словно водную гладь.

Ториэль издала более громкий вдох, дернувшись всем телом — точно бы от укола адреналина — но спустя секунду, шумно выдохнула ртом, расслабившись всем телом. Капли на голове стекли со лба на подушку, растворившись — новых так и не появилось.

Коснувшись её лба, он убедился в улучшении ситуации. Жар королевы спадал.

* * *

— Приве-е-ет!

Охотник остановился, не дойдя до выхода из Руин всего лишь несколько шагов. Перед ним, под небольшой дырой в потолке стоял Флауи, выглядящий совершенно целым и невредимым. Охотник не испытал по этому какого либо облегчения, но тем не менее решил, что целым тот должен быть сговорчивее.

— Божечки, а ты задержался в Руинах дольше, чем я думал. Что странно, учитывая то что к твоему приходу оттуда даже самые мало-сообразительные монстры предпочли уйти куда подальше.

Цветок вёл речь вальяжно, в определенной мере даже дружелюбно. Николас задался вопросом, возможно ли что все в этом месте страдали от сильных перепадов настроения?

— Ты убил её, не так ли?

Лицо Флауи приобрело ехидное выражение, точно он рассчитывал устыдить собеседника. А затем, словно бы сжалившись, принялся утешать, на мгновение сложив магией своё соцветие в лицо Ториэль.

— О-о-о, не стоит расстраиваться. Ты ни в чем не виноват, правда. Эта старуха не пропустила бы тебя вперёд. Потому что она Милосердна. Иными словами, слишком слаба. Хоть и сильнее парочки монстров. Это заставляет её думать, что она за них в ответе.

Охотник шагнул вперёд, выходя на свет ближе, заметив, что Флауи на этот раз даже не дёрнулся. Точно бы во время отсутствия он успел восстановить потерянную уверенность в своих собственных силах, а от того посчитал, что способен рисковать. Однако несмотря на испуг, в его мимике отразилась досада — Охотник был в маске и его выражения лица было нечитаемым.

— Но это не так. Единственное, за что мы в ответе — наши собственные жизни и то что ты жив несмотря ни на что — тому доказательство. Она это всегда отказывалась понимать. И поплатилась. В конце концов, в этом мире каждый сам за себя — Убей или Будь..

— Она жива, — прервал его Охотник.

Цветок завис на полуслове, моргнув. Скосил глаза вправо, точно осмысливая услышанное и вновь посмотрел на Охотника, точно пытаясь поймать его на лжи. Николас решил снять маску. Даже присел перед ним на корточки.

— Она жива, — четче повторил Николас, глядя ровно на Цветок. Голос был спокоен. — Жива, хоть и потеряла сознание от переживаний. Частая практика на моей службе, если честно. Когда жертва психически истощается от внутренних переживаний, никакой рыцарь в белом не вызовет в ней доверие с ничего. А я, как ты видишь, не совсем стандартный герой.

— Герой.. — медленно повторил Флауи.

Затем губы расползлись в медленной улыбке. Он медленно вытянулся на своём стебле, удлинившись и сложившись дугой, точно змея, опустив соцветие с лицом ровно на уровень лица Охотника. Выражение лица вновь трансформировалось — во что-то хищное, несуразно-зубастое, с черными глазами и белыми бусинками зрачков.

— Думаешь, ты — герой этого Подземелья? Посмотри на свой Уровень, придурок! Ты — убийца, и это лишь вопрос времени, когда ты сорвёшься снова. Думаешь, я не видел, что ты сделал с костезадым?

Охотник остался сидеть, положив руки на колени — точно уличный гопник бандит. На него это не произвело впечатление, и Флауи это ощущал. Он рыкнул почти инфернально.

— ДА, ЭТО СДЕЛАЛ Я! Я — ФЛАУИ- ОТКАТИЛ ТВОЙ ГРЕХ НАЗАД! Я МОГУ ТАК ДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО Я — ПРИНЦ ЭТОГО ПОДЗЕМЕЛЬЯ. ЕГО АНГЕЛ СМЕРТИ. А ТЫ — ВСЕГО ЛИШЬ ГОСТЬ, КОТОРОМУ ПОЗВОЛЕНО ЧУТЬ БОЛЬШЕ!

Николас вытянул перед собой маленький огонёк, слегка опалив края нижних лепестков, заставив Флауи с шипением откинуть голову. Он был готов к Битве, но её не произошло. Казалось, несмотря на попытку поджога, этот жест всё таки остудил мелкого принца.

— Ты можешь играться в кого угодно, — Цветок медленно уменьшился до прежних размеров, — Но не смей метить на моё место. Ведь я играть не буду.

И с этими словами, он вновь исчез.

---

1) "Флауи называет Санса «вонючим братом» Папируса.." — вики.

Вернуться к тексту

— Ты человек? Если да, то я сделаю так, что ты вообще ходить не сможешь!

— Да тогда всё норм, я — банан.

— Класс. Хочешь дружить?

— Не особо.

© Реалистичный Андертейл

«Что ж, видимо, в этот раз меня встречать не планируют.»

Он огляделся вокруг, замерев прямо у деревянного моста и прислушиваясь к собственным ощущениям. Слежки не было — во всяком случае, Николас не мог ощутить никого живого вокруг в радиусе ста метров. Было ли виной тому то, что в этот раз он задержался или же изменения во времени повлекли за собой ряд незначительных отличий — он узнать не мог.

В определенной мере, он был рад этому изменению — нарываться на ненужный конфликт ему не хотелось.

Его мысли всё ещё кружились вокруг произошедшего, и, по правде, он всё ещё беспокоился о состоянии Королевы. Он переживал о Дитя, сожалея о том, как прошёл их последний разговор, и задавал сам себе вопрос — а почему он вообще отреагировал так остро?

Ответ в глубине души он знал, но лишь сейчас дал его себе четко.

Из всех миров, конкретно этот пытался отвергнуть его с самого начала настолько, что отказал ему даже в объяснении того, где он находится и каковы здесь порядки. Кого бы он ни встретил — его пытаются либо атаковать, либо страх перед ним настолько силён, словно одно его пришествие должно сулить что-то, вроде апокалипсиса.

Была ли причина лишь в том, что он — человек?

Николас достал пластиковый нож из кармана, вспомнив о том, какими глазами на этот предмет смотрела Ториэль.

Игрушечный нож.

Предмет, принадлежавший одному из упавших в Подземелье. Несмотря на безобидный вид, способен нанести вред.

Владелица сильно дорожила этой игрушкой, ровно как и красной лентой, подаренной матерью.

Лицо Охотника стало непроницаемым, и он вновь сунул руку в подкарман. Среди свежих вещей он обнаружил красную ленту, которую ещё час назад добыл в Руинах, чудом заметив её среди гор красных листьев. Ему стоило обратить на это внимание ещё тогда, но он лишь решил, что это мусор, который можно было бы сплавить Посланникам.

Выцветшая лента.

Элемент одежды, не предназначенный для защиты от чего либо.

Бант в волосах ребенка — одно из человеческих олицетворений невинности. Никто не обещал, что невинность монстров будет того же рода.

На душе у Николаса заскребли кошки. Его опасения подтвердились, да и сам Флауи говорил о том, что до него падали другие люди. И, как минимум, двое из них были детьми.

Перед глазами встал образ прошлого — вместо ярко-алой ленточки в руках у Охотника был белый бант, весь в крови и спутавшихся волосах. Огромная ухмылка, полная тупых зубов, на громадном свином рыле с бесцветно-серыми глазами. Николас мотнул головой, сжал кулак, прогоняя наваждение.

«У жизни довольно больное чувство юмора, в этом я убедился давно. Но почему она показывает мне это одними и теми же шутками?»

Оба предмета нырнули обратно в подкарман, оставив Николаса в раздумиях. Страх Ториэль за «них» стал логичен и понятен — Хранительница Руин была уверена, что он пришел мстить за потерянных детей, и хотела его задержать. Или же вовсе остановить.

Но сама она не причинила им вреда — это Николас мог понять, учтя детскую комнату в её доме. Больше он мог узнать, лишь продвинувшись вперёд, и Охотник вгляделся в тропу посреди чащи леса.

Единственный способ узнать о реакции потенциальных противников и не быть вовлеченным в бой?

«Быть быстрее них.»

* * *

Они едва не сбили с тропы странное, птице-образное существо с чертами рептилий — запоздало отреагировав на стремительно приближающийся свист воздуха и цокот копыт Торрента, оно беспокойно отпрыгнуло назад и завалилось на спину, упав в сугроб.

— Эй, ОТМОРОЗОК, осторожнее!

Вслед за возмущенным кукареканьем понеслись ледяные бумеранги, безрезультатно растворяясь в воздухе вслед уже умчавшейся фигуре. Козлоподобный ослик, подаренный самой Лунной Ведьмой Ранни, умудрялся уворачиваться от снежных комет драконов, но Охотник всё равно нагнулся к морде ритмично дышащего скакуна, покормив его любимой рябиной.

Они миновали покосившуюся деревянную будку, аналогичную предыдущей, не став тормозить, и буквально через каких-то тридцать метров показалась новая, рядом с которой лежала фигура с розовым пятном.

Заслышав шум приближающихся шагов, «фигура» подняла собачью голову, роняя из пасти подозрительно дымящуюся жевательную косточку. Торрент перескочил поверх него, и «Догго» — мелькнувшее имя Охотник прочитал на посту — сорвался за ними на четвереньках, беспокойно залаял, повинуясь инстинкту желания доебаться погони, как того завещали псовым потомкам гордые предки-волки.

Оружие Догго осталось одиноко лежать на снегу.

— ХГАВ! СТОЙ! БОЛЬШАЯ БЕЛКА! ХГАВ-ХГАВ!

Не сказать, что «Догго» мог бы его догнать, но, наученный горьким опытом настырности собак, Николас сунул руку в подкарман, едва поборов привычку выбросить на преследователя бомбочку.

Достав ветку, он с криком «Апорт!» бросил её над головой монстра. Монстр побороть привычку не смог и подпрыгнул, слишком высоко, поймав таки палку зубами, но не сумев расставить правильно лапы, укатился колобком с тропы, врезаясь в дерево и исчезая под обвалившимся с его кроны снегом.

«Уф. Останется шишка.» — подумал Николас, возвращая внимание на тропу и довольно вовремя — впереди был гололёд, и он слегка потянул поводья на себя, заставляя козло-ослика замедлиться.

Тот, ступив на лед, вовсе затормозил, позволяя скольжению унести его под аккомпанемент веселого ржания и скрипа льда под копытами, и пока они скользили, Охотник рассмотрел деревянную табличку.

Юг — лед. Север — лед. Запад — лед. Восток — Сноудин.. и лёд.

Гололёд кончился, и Торрент, не подгоняемый всадником, принялся двигаться легкой трусцой, паря из пасти клубами пара и подёргивая ухом. Лес постепенно кончался, и, словно бы, кончалась даже земля вокруг Охотника, постепенно пропадая по бокам от него, точно он вновь пересекал Запретные Земли в Снежных Вершинах. Всё это время он двигался по снежному плато и не осознавал это, пока не увидел неровные пропасти, в которые можно свалиться, если свернуть с тропы.

Он свистнул, давая Торренту раствориться в голубых всполохах, и, встав на своих двоих, пошел дальше, замечая что тропа становится уже, а в паре десятков метров стали видны две яркие фигуры.

В синем и красном.

* * *

— САНС, ОБЪЯСНИ МНЕ ПОЖАЛУЙСТА, ЗАЧЕМ МОЮ ИДЕАЛЬНУЮ ЛОВУШКУ ПОНАДОБИЛОСЬ ПЕРЕДЕЛАТЬ?

Николас двигался бесшумно. На всякий случай, он придерживал в руке «Вуаль Ложности», готовый в случае необходимости исчезнуть из поля зрения монстров, если всё пойдёт довольно плохо. Позвать Торрента на узкой местности было довольно рискованным решением, и пришлось положиться на тактику хитрости.

Впереди стояло два скелета — одного Охотник уже встречал, а вот второго, высокого обладателя такого же высокого голоса, он видел впервые.

Нереалистично длинный череп с почти мультяшной челюстью, подобие белой брони и красных перчаток с обувью, обмотанный вокруг шеи красный плащ, перевязанный на манер шарфа («Или это и есть шарф?»).

— Я ПОТРАТИЛ НА ЕЁ СОЗДАНИЕ УЙМУ СИЛ, И ОНА УЖЕ ИДЕАЛЬНЕЕ НЕКУДА.

*да так, бро, кости заломило заняться хоть чем-то. вот и решил провести разрядку.

— ТЫ? «ЗАНЯТЬСЯ ЧЕМ-ТО»? — скелет недоверчиво прищурился (Николас не понял), уперев руки в бока таза.

— БРАТ, ЕСЛИ ЭТО КАКОЙ-ТО РОЗЫГРЫШ, ТО Я РАЗОЧАРОВАН. ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ДОЛЖЕН БЫТЬ НАГОТОВЕ НА СЛУЧАЙ, ЕСЛИ ЯВИТСЯ ЧЕЛОВЕК! ВДРУГ ЕГО ПОЙМАЕТ КТО-ТО ДРУГОЙ?

*не поймают, бро.

— ДА? И ОТКУДА ТЕБЕ ЗНАТЬ?

Низкий скелет заметил приближение Николаса, но, вопреки ожиданиям того, пару мгновений просто смотрел на него с застывшей улыбкой не менее мультяшного, однородного черепа. Спустя ещё мгновение Николасу каким-то образом показалось, что улыбка стала чуть шире.

*у людей просто взрывной характер, знаешь ли. остальных просто сметёт.

— ..Я НЕ ПОНИМАЮ. ТАК ЗАЧЕМ МЫ УБРАЛИ ИЗ ЛОВУШКИ ШАР?

*для неожиданного и шокирующего поворота, бро.

— СА-А-АНС!

* эй, папс, а почему бы тебе не посмотреть в-о-он туда?

Он кивнул в сторону Николаса, и оба скелета синхронно повернули головы в его стороны. Папирус стоял секунды две, затем из его глазниц выскочили глазные яблоки, и он почти потрясенным шепотом повернулся к брату, сказав то, отчего Охотник едва не расхохотался.

— САНС.. ТЫ ДУМАЕШЬ О ТОМ ЖЕ, О ЧЕМ И Я? НАШ КАМЕНЬ НАКОНЕЦ-ТО РЕШИЛ ПОГУЛЯТЬ?

*...э?

Взгляд Санса скользнул чуть в сторону от Охотника — тот стоял рядом с небольшим камнем, выделяющимся на фоне сугробов. Николас не особо понимал, почему Папирус решил заострить внимание на чем то столь незначительном, но решил подыграть Безумию Ситуации.

*э-э-э, да. эй, а что там перед камнем?

Скелет в синем вновь посмотрел на Охотника, и тот усмехнулся под маской, задумав небольшую шалость, и сделал несколько бесшумных шагов назад.

Папирус вновь посмотрел в нужную сторону. Снова на брата, сжав правой перчаткой то место, где у человека должна быть переносица.

— САНС, У МЕНЯ НЕТ ВРЕМЕНИ НА ТВОИ ШУТКИ! ПЕРЕД КАМНЕМ НИКОГО НЕТ. И ВООБЩЕ, КАК ОН ПОПАЛ ТУДА РАНЬШЕ НАС?..

Перед камнем действительно никого не было. Что было за камнем, по всей видимости, Папируса не волновало. Николас, сдерживая смех, сжал Вуаль в ладони.

*хехе, виноват, братец. кажется меня глазницы подводят. показалось что он в форме человека.

— БРАТ, НЕ ВЕРЮ ЧТО ГОВОРЮ ПОДОБНОЕ — НО ТЕБЕ НАДО ВЫСПАТЬСЯ. ТАМ ТОЛЬКО КАМЕНЬ.. И ЕЩЁ ОДИН КАМЕНЬ!!

На поляне за электрической ловушкой действительно было два камня — оба были одинаковыми, точно Мать Земля извергла из себя двух близнецов.

Огоньки внутри глазниц Санса сделали движения, точно он закатил глаза, но в остальном, ничего не выдало в нем хоть какого либо дискомфорта, точно Безумие Ситуации устраивало и его тоже.

— ВАУШКИ! ОН НАШЕЛ СЕБЕ ПОДРУЖКУ, САНС!

Голос Папируса едва не сорвался на писк, вновь выкатились глаза, на этот раз с блёстками в воздухе вокруг глазниц. Санс издал звук, схожий со смешком.

*ух ты. какая породистая парочка.

— КАК ДУМАЕШЬ, САНС, Я БУДУ ХОРОШИМ ДЯДЕЙ ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ КАМНЯТ?

*ты будешь просто бомбическим, бро.

— СПАСИБО. КСТАТИ, А КУДА ОНИ ДЕЛИСЬ?

Камней действительно больше не было на месте — Николас, пока никто не смотрел, подобрал камень в подкарман, сам бесшумно перекатившись слегка в сторону, отхлебнул Голубого Эликсира — и прозрачным, почти невидимым на фоне темноты телом свесился с края плато, осторожно переползая по границам серого квадрата и обходя ловушку таким нетривиальным способом синоби.

— А ЗНАЕШЬ, САНС..

Папирус потёр красной перчаткой челюсть, сощурившись, точно решив включить фантомный мозг.

— ДЛЯ НАШЕГО ПИТОМЦА ТОТ КАМЕНЬ БЫЛ СЛИШКОМ БОЛЬШИМ. А ЕГО ПОДРУЖКА? ВЫШЕ ТОЛЬКО АНДАЙН, И ВОЛОСЫ ТАКИЕ ЖЕ КРАСНЫЕ. ХОТЬ И НЕ ПОМИДОРНЫЕ. ТЫ УВЕРЕН, ЧТО МЫ НЕ ОБОЗНАЛИСЬ?

*не, папс. ты же знаешь, она не любит ходить по жарким или холодным местам. думаю наш гость всё таки новенький. вот и пытался его поймать на горяченьком. говорят из РУИН вышел человек, представляешь?

— ЧЕЛОВЕК?! БОЖЕЧКИ, ТАК ТЫ ПОЭТОМУ ВЫТАЩИЛ МЕНЯ, ЧТОБЫ Я — ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС — СМОГ ЕГО ПОЙМАТЬ?!

*всё верно, бро. но кажется, мы здорово обломались. тут только камни, и те исчезли. может он уже на следующей ловушке?

Оказавшись аккурат за спинами братьев, Николас подтянулся, вновь оказываясь на ногах — он мог спокойно уйти хоть прямо сейчас, оставив их позади, и, тем не менее, решил вернуть должок конкретному монстру, вместе с его вещью. В руке он держал подушку.

Они не сказали друг другу и слова, но между и тем и другим установилось понимание — оба, и человек, и монстр, знают о том, что они уже сталкивались. Монстр сказал своё слово, теперь настала его очередь — и Николас надеялся, что существо уловит его сообщение чётко.

— ТЫ ПРАВ, САНС. ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК СЕЙЧАС НА БОЛЕЕ СЛОЖНЫХ ЛОВУШКАХ, Я ДОЛЖЕН ПРИСУТСТВОВАТЬ РЯДОМ, ЧТОБЫ СХВАТИТЬ ЕГО!

Папируса, очевидно, младшего из братьев понесло, и он, сложив руки в странном жесте, точно позирующий рыцарь, начал мечтать вслух, пока отсутствующий сквозняк трепал его плащ.

— АНДАЙН БУДЕТ ГОРДИТЬСЯ МНОЙ.. И ТОБОЙ ТОЖЕ! Я НЕ ЗАБУДУ О ТЕБЕ НА ПЬЕДЕСТАЛЕ СЛАВЫ! Я БУДУ НАСТОЛЬКО ПОПУЛЯРНЫМ, ЧТО КОРОЛЬ ПОСТРИЖЁТ КУСТ В ФОРМЕ МОЕГО ЛИЦА, И КАЖДЫЙ БУДЕТ ЗНАТЬ ИМЯ ВЕЛИКОГО..

Николас поставил подушку на снег — и наступил, стоя за Сансом. Раздался протяжный треск выпускаемого воздуха, точно затянутая нота, слышимая на всё плато. Николас этого не видел, но глазницы Санса на мгновение потемнели, пока Папирус осёкся, обиженно и брезгливо глянув на брата, точно ожидая объяснений. Тот приподнял пустые костлявые ладони и, имитируя виноватый тон, проговорил:

*..скелетонна извинений, бро. кажется, кетчуп у гриллби всё таки просрочился.

* * *

— Эй, приятель! Не проходи мимо и отведай вкуснейшего Доброженного!

Он обернулся в сторону зовущего, замечая на краю снежного плато существо, похожее на зайца. Заяц был одет в желтую футболку и красные штаны на единственной подтяжке через левое плечо. Облокотившись об передвижной киоск, он приветливо махнул голубым ухом — нет, цвет его шерсти Николаса не смутил.

Куда необычнее было то, что это был тот редкий случай, когда встреченный монстр его не атаковал.

— Ты не боишься меня? — Николас спокойно, практически аккуратно подходил к монстру, считая, что тот пока просто-напросто не понял, кто перед ним. Ожидал, что рассмотрев его получше, он будет готов дать дёру — и не важно, что позади обрыв в темноту снежного леса.

— Конечно нет! С чего бы старине Доброженщику бояться тебя? — он дождался, когда между ними окажется лишь метр, затем выпрямился и открыл пластиковую крышку в киоске. — По правде говоря, приятель, ты за весь день единственный покупатель во всей округе, прикинь. Ума не приложу, что я делаю не так. Тебе с каким вкусом?

— Постой, погоди, я... — Николас приподнял ладонь, собираясь было прояснить для себя что-то, но быстро осёкся. Возникла мысль стянуть маску, прикрывающую нижнюю часть лица. — А какие есть?

— Так-с, в основном пломбир и лёд, но вкусы разные — кролик опустил взгляд на киоск, затем выдавая скороговоркой, — клубничный, виноградный, банановый, апельсин, голубика, арбуз, манго-маракуйя, э-э-э, кокос, да! Вишня, киви, фисташки, ананас, ванильный шоколад, шоколадная крошка, яблоко, персик, абрикос, кола, лайм и ли-мон! Фух! Выговорил все двадцать один!

Он уставился на Николаса своими бусинками глаз, весело продолжая подергивать ухом.

— Ну, выберешь чего? Я даже сделаю скидку.

Николас несколько секунд сверлил зайца взглядом, точно пытаясь поймать в его зрачках зайчатки Безумия, которые бы отличили его от остальных монстров. Но он ничего не видел. Даже не чувствовал. Словно бы всё это время он сталкивался как раз таки с кучкой ненормальных и вот теперь ему попался кто-то в своём уме.

«С другой стороны, как раз таки с торговцами у меня никогда проблем не было. Воистину, деловая профессиональность.»

— Возьму всего по одному. Хотя нет. Всего по одному, но пять ананаса и столько же винограда.

— О-о-го-го! — казалось, монстра едва удержали ноги от того, чтобы он не присел, а затем он начал обалдело посмеиваться. — Приятель, да ты станешь моим любимым клиентом с таким то аппетитом! Ты уверен, что столько с собой унесёшь?

Николас лишь снисходительно улыбнулся, но, так как под тканью этого могло быть и не видно, ещё и кивнул. Доброженщик наклонился, сунув руку в киоск, и его ладонь начала отливать голубоватым светом. Вслед за этим он начал доставать из киоска мороженое за мороженным, сгружая их в аккуратную горку перед собой из тридцати одного мороженного.

Где-то сбоку от Николаса жадно потирали свои мелкие лапки Посланники Купальни. Николас шикнул на них краем рта, прекрасно понимая, что хотят они не столько мороженого, сколько саму монополию на товар Доброженщика. К несчастью, обычно, чтобы они могли получить монополию на чужой товар, продавец должен был отойти на тот свет или добровольно отдать предмет, дающий Посланникам право сделать его одним из своих.

— Так, с тебя, дай ка посчитаю..

Николас не теряя времени, взял виноградное мороженое, закутанное в упаковку. Раскрыв её, он увидел на внутренней стороне надпись «Горячая штучка».

— Четыреста шестьдесят пять золотых монет — но я согласен на триста! Нет — двести пятьдесят, если разрекламируешь моё мороженное!

«Ну, поехали...»

Николас потянул ткань маски вниз, оголил лицо, ожидая реакции. Доброженщик лишь удивился, уши поднялись, как и брови.

— Ух ты. Так ты человек? — левое ухо дернулось. — Понятно, ни один монстр бы не съел столько мороженного за раз. Сегодня правда очень особенный день. Но извини, бесплатно я могу дать тебе только улыбку.

Обескураженный глубоко внутри, но смирившийся снаружи, Николас протянул килограммовый кошель золотых Ярнамских монет. Доброженщик аккуратно перехватил у него мешочек, позволяя забрать остальное мороженое, проследив пару мгновений за тем, как они исчезают под пальто Николаса, точно бы в полость, а затем открыл кошель, поднимая монету.

— Оу. О-о-оу. Никогда таких монет не видел.

Кролик с удивлением рассматривал тридцатимиллиметровую золотую монетку с профилем Птумерианской Королевы Ярнам. Наконец он поднял взгляд на увлеченно грызущего виноградный лёд Охотника.

— У нас они вдвое меньше и с Королевским символом, но — деньги есть деньги. А эти ещё и с Поверхности! Банкиры и коллекционеры у меня их с руками оторвут.

Николас кивнул, собираясь было спросить про город, как вдруг Нерв Ока засвербил во лбу, вынуждая резко обернуться. Справа от его головы пролетел конусообразный ледяной снаряд, скрывшись во мраке каньона, затем ещё один, едва не угодивший Охотнику в лицо.

— Думаешь меня можно ИГНОРИРОВАТЬ?! Да ты просто завидуешь!

Крикливый, почти что срывающийся на визг голос принадлежал существу, которое трудно было бы выделить на фоне снежной полянки, если бы оно не висело в воздухе — нелепого вида снеговик, состоящий по большей части из одной головы, с носом в виде моркови и странным ледяным конусом на голове, напоминающим какой-то гребень.

Повторный снаряд в форме этого самого конуса образовался в воздухе, почти что перед носом Охотника, пихнул его с силой, но разбился в дребезги об зачарованное пальто и защитный корсет под ним. И всё равно, несмотря на целость тела, Николас ощутил, как груди коснулся холодок, проигнорировав защиту.

Николас: УР 550 ОЗ 1999,5/2000

«Ладно, это не так уж и больно. Только чего он от меня хочет-то?»

Николас огляделся на Доброженщика. Тот был увлечен сбором монет. Казалось, что фактически начавшаяся драка его никак не смущала.

— Да ты издеваешься, а?! Моя шляпа тут!!

Вместе с криком на него понеслись волнистые, режущие волны серого льда, прошли по бокам от него, змеясь и норовя порезать. Николас стоял спокойно, намеренно коснувшись льда ладонью в перчатке и ощущая плёнку сопротивления энергии. Волнистая рябь пошла маревом, с треском рассыпаясь в труху.

Снеговик глухо взвизгнул, покачнувшись в воздухе так, точно на мгновение потерял ориентацию. Шляпа на голове накренилась влево, едва не опав с головы, но устояла, а монстр озлобленно и.. ревниво?.. пробурчал:

— А-а-а, так вот в чем дело. Хочешь украсть? Нет уж, носи своё... уродство... на голове!

— Да на кой Аедон мне сдалась твоя сосулька? — Николас, несмотря на возмущение, сумел криво улыбнуться, — Шапка должна согревать голову, но тебе, отморозок, явно надо бы остыть. Хотя я даже не знаю, куда ещё!

— ЛЖЕЦ!! — еще несколько конусов полетели в его сторону. Николас стойко принял удары на себя, скрипя зубами от раздражения. Боли не было. Сзади всё ещё стоял мороженщик.

Николас: УР 550 ОЗ 1998,5/2000

— Эй, может сдвинешься? Этот ненормальный даже не целится, а я начинаю раздражаться. Не хотелось бы, чтобы ты улетел вниз.

Доброженщик вздрогнул, поднимая растерянный взгляд, точно действительно лишь сейчас заметил происходящее. Николас перестал понимать, почему уже второй монстр обладает феноменальным зрением в минус десять, («У этого-то есть глаза!»), но, возможно, жизнь в пещере играла свою роль в этом.

— О! Классная шляпа, приятель!

— Ха! Я и так это знаю! — вздернув нос, ответил монстр. И снова атаковал Николаса снежными волнами, от которых Охотник даже не попытался увернуться. Левая прошла сквозь его тело, завибрировала сильнее прежнего, снова разбиваясь об защитную Руну.

Монстр снова покачнулся в воздухе, с глухим стоном опав на снежный ковёр. Шляпа покачнулась сильнее, но всё равно устояла. Он попытался взлететь, и это получилось, но он вновь опал в сугроб.

— Я, наверное, пойду. — Охотник покачал головой, собираясь было кивнуть Доброженщику, но тот уже куда-то успел уйти, и лишь следы лап и киоска на снегу давали знать о нем. Он двинулся вверх по плато, собираясь проверить виднеющиеся вдалеке будки.

И ему вновь прилетел снаряд. На этот раз выше спины.

Ледяной конус сбил с его головы шляпу, и она полетела вперёд, тут же затерявшись в бездне тьмы пещеры и еловых крон.

Николас: УР 550 ОЗ 1998.. 1999,5... 2000/2000

Николас постоял мгновение. Небольшой сквозняк прогладил волосы цвета медной рыжести, отчего на мгновение создалось впечатление, точно они двинулись, как языки пламени.

— Ха! Ха! Ха! — монстр выглядел изнеможённым и будто бы начал подтаивать, но обязан был пошутить. — Сдуло, и как не бывало! Попробуй теперь согреть..

Он осёкся. Потому что Охотник развернулся. Держа в руке гладкоствольный пистолет.

— ..голову..

Раздался щелчок. Затем — оглушающий грохот выстрела, нарушивший тишину леса, и треск чего-то стеклянного. Ледяной конус фактически взорвался ледяной крошкой, затем осыпался прахом, удобной горкой осев на снежной голове. Подул ветер. Сдуло и горку.

— Ох, посмотрите-ка, кто так глупо прошляпил свой шанс отстать от меня.

Охотник оскабился, тихоньку дунув на Ручную Пушку — модифицированный кольт 1851-ого года. Следом в его руке появилось что-то золотое, конусообразное и размером с ведро.

— Не волнуйся. У меня как раз есть для тебя замена.

Ледошляп трясущимися лапками ощупал свою голову, нижняя его губа задёргалась.

А затем монстр зарыдал.

* * *

«Кретин. Ёбанный, отмороженный полудурок. Надо было пару раз постучать по Золотому Ардео, а не просто накрыть его.»

Он ленивым движением ноги толкнул снежный шар в дыру, после чего оттуда выполз флажок желтого цвета. Надпись на нем гласила: «Ваша безошибочная точность положила конец беспределу «мяча»». Ничего более не произошло. Николас пошел дальше.

Николас хотел спуститься вниз и поискать свою шляпу, но, помня о Ториэль решил, что это может подождать. К его счастью, плато тихонько опускалось ниже, и по идее, он мог выйти на уровень земли внизу. Была ли у него замена? Естественно, и тем не менее, к своим вещам он относился весьма трепетно.

Особенно к тем, которые он лично чинил и зачаровывал.

«Нужно придумать синтаксис рун на возврат вещей к владельцу. Вот чтобы не происходило такого абсурда.»

Тропа потихоньку вывела его на узкий переход, где одно плато возвышалось над тем, по которому шел сам Николас, точно слой пирога, разрезанного идеально ровно. На нем росли цветы, на уровне земли было видно довольно заметное отверстие, наверняка нора какой-нибудь крысы. Но привлекло внимание Николаса другое.

В сугробе, на его пути, что-то поблескивало.

Охотник протянул ладонь в перчатке, поднимая из снега блестящего вида осколок, сперва приняв его за желтый хрусталь или лёд (он предпочел не думать о его природе в этом случае), но, вглядевшись, понял, что форма хрусталика весьма условна. Как и то, что касание к нему вызывает странные чувства.

Среди привычных рун затесались странные символы различных форм, не дающие полностью познать смысл.

Осколок ?????не???

Одна-пятая часть ?????не???, необходимая для ?????????ка.

Решимость исполнить Мечты может быть губительна. В конце концов, никто не обещает, что они будут стоить усилий.

Он моргнул, ощутив в ушах небольшой гул, понимая инстинктивно, что подобрал нечто важное. Поднял взгляд, с удивлением замечая нечто, чего раньше он не видел здесь — два стула, на одном из которых стояла металлическая коробка, а на другом — обледеневшее нечто на тарелке, претендующее на съедобность. Была так же и записка.

ЧЕЛОВЕК! УГОЩАЙСЯ ЭТИМ ВОСХИТИТЕЛЬНЫМ СПАГГЕТТИ.

ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, НО ЭТО БЛЮДО СДЕЛАНО СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЗАДЕРЖАТЬ ТЕБЯ.

ПОКА ТЫ БУДЕШЬ УПЛЕТАТЬ ЕГО, ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС СМОЖЕТ СХВАТИТЬ ТЕБЯ!

НЬЕ-ХЕ-ХЕПАПИРУС

Охотник недоумевающе огляделся вокруг, не чувствуя ни души на мили вокруг, как и не видя ловушек. Он всё меньше понимал, всё ли в порядке с головой у этого забавного скелета. Складывалось ощущение, что для него угроза схватить человека — своеобразная игра, ритуал, в порядке вещей, без осознания серьёзности.

Николас подошел к «спагетти». Кажется, это были макароны. Длинные, покрытые чем-то вроде обледеневшей шапки подливы, очевидно из томата и каких то специй. Николас попытался поднять вилку, но вот сюрприз — та вмерзла в тарелку.

«Интересно, этот полудурок вообще понял, в чем его ошибка?» — Николас посмотрел на микроволновку, тут же закатил глаза, понимая, что та никуда не подключена.

— «Подумал, и тут же совершил другую.»

Спагетти пришлось разогревать самому.

* * *

Он вновь остановился у препятствия с шипами, с сомнением оценил их длину и осторожно обошел по краю земли. Если бы кто-то действительно хотел остановить его, он бы поставил что-то куда более действенное — либо хотя бы интересное. Путь впереди был разделен метровым мостиком, и переступив его, Николас остановился — словно бы из ниоткуда, навстречу ему вышли фигуры в балахонах.

Внезапность возникновения, а также одежды вошедших напомнили ему о не самом приятном столкновении с Тенями Ярнам, в своё время точно так же преградившими ему дорогу к Бюргенверту. Вдобавок вошедшие были вооружены. Пусть и не мечами, но вполне сносными топорами в руках.

Из тьмы капюшонов торчали белые морды, позволяя безошибочно определить, что монстры перед ними являлись собаками. Черные носы усиленно задергались, а сами псы даже не подумали о том, чтобы приподнять капюшоны, сползшие им на глаза.

— Что это за запах? (Что это за запах?)

Голос второй собаки был выше, позволяя понять, что принадлежит он суке женской особи. Обнюхивая усердно воздух, они закружили вокруг Николаса, точно в упор его не видели, но затем встали по бокам от него, настолько близко, что Охотник мог коснуться их носов, не вытягивая руки.

— Хм. Вот этот запах. — задумчиво протянул монстр слева, затем слегка оскалил зубы и сжал топор. — Я хочу уничтожить..

Николас с сомнением посмотрел на тарелку с недоеденными спагетти в левой руке. По правде говоря, пахли они после повторного разогрева, проведя Космос знает сколько времени на морозе, не очень, но ведь и приготовлены они были совершенно отвратительно. Чудовищно мало соли, если она вообще присутствовала, зато специй наоборот было в избытке, отчего вкус был тошнотворно-кислым, испортив даже сваренные макароны.

«Ещё и мяса нет, но зная, кто готовил — не удивлён.»

— Согласен. Я как раз иду выразить комплименты Шефу. — Голос Николаса был спокоен, но взгляд уловил, как сука самка поднимает свою секиру. — Так что почему бы вам не пойти со мной, собачатки? Уверен, у него найдется пара..

— (Уничтожить тебя!) — рявкнула сука она, излишне размахнувшись топором.

— ..Костей.

Коротко вздохнув, он не дал собачке завершить взмах — схватив и подняв капюшон, резким движением ладони опрокинул содержимое тарелки на морду белого голдендудля. Собачка обиженно взвизгнула, уронив топор в сугроб и замахав руками в отчаянной попытке стряхнуть странно-пахнущую жижу, но, словно этого было мало, капюшон тем же резким движением задвинули обратно, полностью лишая хоть какого-то зрения.

— Не трожь мою сосисочку! — самец сзади, вопреки всякой логике, накинулся на него с голыми руками, точно в попытке оттащить назад, но лишь беспомощно повис на плечах более высокого и — что уж говорить — более крупного оппонента.

Тут же Николас нашел, куда деть тарелку, легким движением руки задвинув прямо по носу самца. Тарелка звякнула, монстр болезненно взвизгнул, отцепился и упал в сугроб, схватившись за черный нос. Самка, сумев справится с капюшоном, мотала головой, стряхивая с морды остатки угощения.

— (Милый мой!) — заметив своего мужа на снегу, она резким ползком оказалась рядом, накрывая собой. Обернулась, зарычав и ощерив клыки, испуганно и яростно, готовая защитить мужа от удара.

Его не последовало. Охотник исчез.

* * *

Встречный ветер трепал волосы по мере его планирования вниз на фантомных крыльях Личинки Небес. Земля стремительно приближалась, и Охотник, не долетев каких-то четырех метров, отозвал крылья, плавно приземляясь на ноги. Осмотревшись, с небольшим раздражением поднял взгляд наверх, где на плато остались недобитые монстры.

«Блеск. Сошел с тропы. Да чтоб их блохи замучили.»

Он сложил руки в карманы, двинувшись вперед и ориентируясь по тому, куда движется линия плато наверху, высматривая её среди верхушек елей и горных сосен. Впереди была лишь неровная дорога, состоящая из сугроба, корней деревьев и повалившихся гнилых ветвей, а в деревьях шуршали белки и стучали дятлы.

Где-то одиноко, обрывочно и как-то уж слишком тоскливо каркнул единственный на всю округу ворон.

Была мысль вызвать Торрента, но Николас, заметив относительно недалеко

странное свечение, ускорил свой шаг. Он начал думать о том, что ненамеренно и по счастливой случайности круто сократил свой путь до города, и собаки, Кровоглот их раздери, оказали ему непреднамеренную помощь.

Пока ноги несли его вперёд, Николаса начали посещать сомнения. До сих самых пор реакция монстров на него не поддавалась абсолютно никакой логике. Если он мог понять, почему на него напал дуэт псовых, то вот инцидент со снеговиком до сих пор оставлял в недоумении. Он не был похож на стражника, да и нёс откровенную чепуху, и всё равно — спровоцировал бой с ним.

«И лишил меня шляпы. Лишил меня. Сука. Шляпы.»

Скрипнули несколько корней, мерно заскрипел снег — из угла дерева вышло нечто, что Николас во тьме принял за оленя, но когда рассмотрел поближе, едва удержался от мысли схватиться за пилу.

Навстречу действительно вышло существо, напоминавшее ему оленя — но ещё никогда Николасу не доводилось видеть столь странную морду. Челюсти словно вывернули наизнанку, расположив горизонтально, точно чей-то больной разум захотел скрестить оленя с муравьём. Обе «мандибулы» были усеяны рядами треугольных, острых зубов, оканчиваясь на линии, где по идее, мог бы быть нос, но его не было — лишь подобие отверстия в форме сердечка. Глаза существа были белыми и огромными, а рога тонкими, ветвистыми, обросшими то ли мхом, то ли действительно колючками ели.

Но внимание Николаса уже приковала ещё более странная деталь — на самих рогах грудой мусора были обмотаны гирлянды, зеленый новогодний дождик, красно-белая трость, носок, какой-то белый и растерянный шпиц, и еще куча мелкого мусора в виде фотографий, наклеек и даже фальшивых глазок.

И его шляпа, прямо на голове шпица.

«Что ж, это, конечно, не проклятый Людвиг, но пока что самое стрёмное, что я видел в этой пещере. И как удачно. Главное теперь, чтобы этот сохатый не ускакал.»

Точно бы прочитав его мысли, существо взревело, и над его рогами рассыпчатым маревом загорелось несколько огоньков, с которых в Охотника полетели сгустки размером с снежный шар. Летели они довольно быстро и хаотично, но Охотник скрылся за соседним стволом дерева. Снаряды застучали по нему, оставляя небольшие борозды, точно на самом деле существо стреляло не снежками, а пулями.

— ЧЕРТОВЫ ПОДРОСТКИ! — проревело повторно существо, на этот раз разборчивой речью.

— Твою мать, вы тут все выражаете злость на случайных прохожих?! — Николас наклонился, вбирая в ладонь горсть снега, плюнул на неё, слепляя снежок — и, подгадав момент, кинул его в оленя.

Снежок угодил существу в морду, заставив мотнуть ею, затем злобно фыркнуть паром. Новое марево в воздухе — и вместо маленьких снежков образуются три снаряда в форме подарочных коробок. Двое из снарядов оказались белыми, а вот третий запетлял меж них, окрасившись в ярко-голубой — и пролетел прямо сквозь дерево и Николаса, отшатнувшегося на пару сантиметров. Это не помогло — по телу вновь разлился неприятный холодок.

Николас: УР 550 ОЗ 1998.. 2000/2000

— Оставьте меня уже в покое!

«Да когда я его достать-то успел?» — угрюмо подумал про себя Николас. — «Как бы мне сейчас пригодилось Дитя. Хоть бы намек дала, в чем его проблема.»

Мысли о Дитя заставили его вспомнить наконец о чем-то — в ладони оказалась книга, добытая в библиотеке

Ториэль, и, едва раскрыв её, он мгновенно увидел рисунок знакомой лягушки на первой же странице. Вычурная надпись под рисунком гласила — «Фроггит». Далее шло описание. Николас начал быстро листать, заслышав шаги парнокопытного, параллельно отступая по боку дерева.

Нужная страница нашлась довольно быстро, к счастью.

Гифтроты.

«Жители лесов Сноудина, предпочитающие уединенный образ жизни среди себе подобных. Практически не попадаются монстрам на глаза. И на то есть причина.

Сами по себе Гифтроты не слишком агрессивны, вдобавок довольно стеснительны. Они редко дают знать о том, что их что-то не устраивает. Монстры-подростки шутки ради или из лучших побуждений налепляют им на рога разные предметы, что приносит им дискомфорт.

Из-за подобного отношения, местные жители выдумали традицию — украшать дерево и класть под него подарки, дабы подбодрить их.»

У Охотника было стойкое ощущение, что кое-где книга всё-таки лукавит.

Всё то короткое время, которое он потратил на чтение, Николас медленно обходил толстый ствол дерева по часовой стрелке, не заметив, что взбешенный до кондиции Гифтрот точно так-же кружил вокруг дерева, не сообразив пойти против часовой. В итоге Охотник заметил, что уже в шаге от того, чтобы врезаться в пушистый зад локтём.

Идея возникла сама по себе.

Подобно тому, как Николас седлал Торрента на скаку, он оседлал и оленя, который был не то чтобы ниже или выше, но с непривычки его ноги слегка подогнулись. Испуганно взревев, Гифтрот забрыкался, попытался прыгнуть и сбросить Охотника со спины, но тот крепко обхватил спину бёдрами, а затем и вовсе руками вцепился в рога, первым делом забрав свою шляпу.

— Й-и-иха-а-а! — Вскрикнул весело он, взмахнув шляпой под очередной прыжок Гифтрота, быстро нацепил её на себя. Монстр, видимо поняв, что скинуть его просто так не выйдет, с отчаяния сорвался галопом по лесу, намеренно не пропуская тонких, но хлестких веток низких деревьев.

Николас нагнулся к спине оленя, начав очищать его рога от скопившегося мусора — делать это было сложно, во многом потому, что сам монстр этому сильно мешал, мотая головой и норовя боднуть его назад рогами, а застрявший в гирлянде шпиц паниковал и лаял, едва не свалившись в сугроб, когда хватка рождественского дождика ослабла.

Они выскочили из леса на тропу, и Николас, здраво решив что цель выполнена и даже «пере», расслабил бёдра и соскочил со спины монстра, ловко перекатившись по земле. В руках он держал шпица, откровенно охреневше выпучившего глаза, точно так же, как это делал Папирус.

— Ненормальный! — не останавливаясь, проорал Гифтрот и скрылся в чаще леса.

— Вот чья бы мычала! — прокричал вслед Охотник. На душе у него повеселело. Он опустил взгляд на маленькую собачку, уместившуюся почти что в его ладони. В другой руке он поднес ему ломтики Изысканного Мяса.

— Натерпелся, а, бедненький? Кушай-кушай.

Шпиц принюхался, вжался в его ладонь, слизывая с перчатки угощение — мясо не из магии.

Впереди была деревянная арка с надписью «Курорт Медовая Роса».

* * *

«Добро пожаловать в курортный домик «Медовая Роса!»

Север — медвежий домик.

Северо-запад — медвежий источник.

Запад — выход к Сноудину.»

Он отошел от таблички, с интересом разглядывая большой деревянный домик, напоминающий своим дизайном таверну. Окна горели ярким светом, а из самой деревянной лоджии отчетливо доносился музыкальный мотивчик. Над входом в таверну была вырезана деревянная фигура в форме головы медведя, морда которого была слишком радостной для мимических возможностей обычной медвежьей морды.

Чуть поодаль от двери спал мирно медведь, возможно послуживший прототипом данного дизайна. На спине медведя была нагромождена странная конструкция, состоявшая из седла и прикрепленных к ней улья и цистерн с мёдом по бокам. Был ли этот медведь монстром или же монстры научились приручать медведей, как ездовых животных?

С другой стороны были видны два бревна и тлеющий костёр, а также тропа, что вела вверх. Помявшись, Николас решил зайти сперва в таверну.

Его встретил поток теплого воздуха из какого-то генератора в центре помещения. Деревянные стены изнутри были обклеены обоями в виде пчелиных сот, пахло кофе, мёдом, сахаром и выпечкой. По правую сторону была широкая барная стойка с тремя небольшими стульями, в середине комнаты прямо перед железной конструкцией, напоминавшей печь, стоял диван, а дальше, за несколькими столами стояла сцена, где причудливой формы монстры играли мотив.

Откровенно говоря, сцена и происходящее на ней, Николаса не интересовало совсем. Он зашел по другой причине, а потому двинулся прямиком к барной стойке, за которой стояло существо наиболее приятное глазу — медведица с ярко-розовой шерсткой.

— Д-добро пожаловать в домик Медовой Росы! — женским, нет — девчачьим голоском почти что прокричала медведица.

Николас замер, решив было что его снова начали бояться без какой либо причины, но монстр добродушно улыбался, и, в отличие от той же королевы, не спешил падать в обморок. Задействовав Око, он понял, что этот писк был, скорее, на почве неожиданности, а тонкий слух уловил едва слышное «я ведь это должна была сказать?».

«Ребёнок на сложной работе. Она бы не нервничала, будь у неё помощник. А хотя, откуда мне знать?»

Монстры вокруг если и обратили на необычного посетителя внимание, то не особо и пялились на него. Шпиц в правой ладони успел заснуть, беспокойно заворчав и икнув во сне. Глаза медвежонка за стойкой при виде этого заблестели.

— Я хочу задать пару вопросов. — он положил левую ладонь на стойку, оглядев коротко ассортимент. Меню состояло из кофе, блинчиков, печенья и чего-то, что точно было несъедобно. — И, возможно, еще закажу блинчики. И печенье. Кофе не нужно, батя пока не домаhttps://youtu.be/NgKIB6K-ayA?t=180.

— Что? — мордашка монстра приняла слегка обеспокоенный вид, а сама она скосила глазки набок. Выглядело это, по меньшей мере, уморительно, вызывая приступ неконтролируемого желания погладить пушистую голову.

— Ничего. — Охотник улыбнулся.

На деле он просто не переносил это горькое пойло.

— Не волнуйся. Это будет быстро, — сказал он, увидев, что шпиц проснулся и с интересом оглядывает смену окружения, а затем принюхивается к ароматам медовой кухни. Николас поднял собачку, протянув её через стойку медведице.

— Сколько идти отсюда до Сноудина?

— О, т-так это правда легко! — она приняла в руки собачку, прижав её к груди и поглаживая, точно это придавало медведице сил. — Там был указатель. Двигаете прямо на запад, пока не дойдёте до поста М-мартлет. Она проведет вас к лодке и отвезет вверх по реке. — она заметила взгляд Николаса — Мартлет — наш королевский С-страж! Она очень хорошая и лично провезет вас до Сноудина, если нужно.

«Королевский Страж. Ага, вот только повторной встречи с законниками мне не хватает.»

— Есть ли другой путь? Я весьма спешу. Дело в том, что кое кому нужна срочная помощь. Этот монстр Пал.

— К-какой ужас, — монстр прижала шпица к себе сильнее. Монстр на диване, в зеленом пальто и шляпе, до этого момента сидевший тихо, приподнял бровь. — П-павшими монстрами обычно з-занималась... занимался Королевский Ученый, но её лаборатория находится в Хотленде. А это через Водопадье. Вы можете д-добраться как раз с помощью Мартлет!

— В Сноудине нет никого, кто мог бы помочь ей?

— Я. я не знаю. Мне правда жаль, но я не знаю там никого, так что сказать не могу, — её ушки прижались ко лбу. А затем с размаху уткнулась мордой в стойку, точно в попытке спастись от стыда. Послышалось бурчание, из которого Николас уловил лишь слово «бесполезная».

Охотник крепко задумался над своими вариантами. Идти через местного Стража порядка не слишком хотелось, даже если учесть, что конкретно этот монстр мог быть дружелюбным. Но с другой стороны — он мог быть таким же, как тот снеговик, свора собак или Гифтрот, и он не знает, как враждебность монстра отразится на его возможности пройти вперёд. Гораздо легче было бы исследовать пока неизвестные ему территории и выбрать наименее рисковый вариант.

Слова о Королевском Ученом его заинтриговали. Теперь у него была зацепка, где искать помощь.

— Ничего. Ничего, этого вполне хватит, — он постарался придать голосу максимум мягкости, приободряя монстра. — Тогда я возьму свой заказ и пойду дальше. Сколько с меня?

* * *

Трёхметровая фигура в зеленом доспехе преградила ему путь, выросши из-под сугробов своеобразным подснежником. В громадной ладони монстр держал длинное копьё с нарисованной (нарисованной ли?) на пике улыбкой, а затем, милейшим образом тявкнув, Большой Пёс наставил копьё прямо на Охотника, выжидая и возбужденно виляя хвостом. Охотник не чувствовал жажды убийства, лишь желание поиграться.

Которое монстр, тем не менее, выразил Атакой, пустив вперёд себя широкую волну копья, которая на пол пути сменила свой цвет на голубой. Охотник спокойно пропустил волну сквозь себя, намереваясь проверить последствия удара, и сильно удивился, когда не ощутил буквально ничего.

«Похоже, голубые атаки не наносят урон, если стоять на месте. Как удобно.»

Монстр снова тявкнул, высунув язык и часто дыша, склонил правое ухо в небольшом недоумении. Несмотря на внушительные габариты, не уступающие Палачам в Ярнаме, Око демонстрировало, что сам монстр по росту ближе к обычной собаке. А вот чем являлся сам доспех и даже копьё — Николасу сказать было трудно. Это было похоже на механизм, но в то же время живой механизм.

В любом случае, ему нужно было пройти вперед, а с таким хвостом это было довольно проблематично.

— А кто этот хороший мальчик? Кто-о-о этот хороший мальчик? — он достал из инвентаря кусок Изысканного Мяса на кости, потряс им в воздухе. — Смотри, кому я вкусняшку принёс, а? Ты же у нас любишь вкусняшки?

Собака утвердительно загавкала, уже наполовину выскочив из брони через шею, но застряла нижней частью. Николас специально повел костью, щедро сдобренную специями и замаринованную, и пёс ухватился за кость зубами, играя с Охотником в перетягивания, игриво рыча и скалясь. Разумеется, победа была за Охотником, но к чести Пса, он не отпустил кость, повиснув на ней, пока сам Николас не отцепил его, оттянув за хвост.

Пёс заскулил, начав требовательно повизгивать и прыгать, точно в отчаянной попытке либо уронить Николаса на сугроб, либо всё-таки выпросить угощение. Николас сжалился.

— Так, я сейчас бросаю эту косточку во-о-он туда, а ты несешь её обратно. Понял? Апорт!

Николас кинул кость высоко и далеко. Где-то послышался стук, затем глухое «ой!». Пёс сорвался за костью, едва ли не летя по сугробам. Николас не стал дожидаться его возвращения, прибавив шагу в сторону виднеющегося обрыва с мостом.

Уже отсюда он мог заметить огоньки города.

— Ты же в курсе, что твой брат — тот ещё пень?

— Да, но ты полегче с ним. У него непростая жизнь.

— В плане?

— Ну недавно он записался на кулинарные курсы.

— Звучит жестко, чел. Не волнуйся, я расскажу голодающим

африканским детям, насколько его жизнь сложнее.

— Норма-а-ас.

© Реалистичный Андертейл

Он ещё не дошёл до самого обрыва, как его смутило нечто, чего он понять никак не мог. Висячий мост впереди казался ему слишком плоским, вдобавок, умудрялся не качаться даже на дюйм, в то же время явственно наклоняясь к левому боку, чем ближе Охотник подходил к нему.

Мост действительно был плоским, потому что он был нарисованным. Око впереди отчетливо ощущало небольшое возмущение магии, ощущающееся как легкое напряжение тока. Прозрачный, твердый свет, если приглядеться, можно было заметить и едва заметную корку из обледеневшей влаги по краям, с налипшей на ней снежинками. Настоящий мост представлял из себя невидимую приплюснутую колонну длиной в двадцать метров и шириной в полтора.

«Странное решение. Было бы логичнее, если бы иллюзия была нетвердой и убедительной, тогда бы человек свалился вниз. Но этот мост нужен самим монстрам. Значит, он не задуман как ловушка. Тогда зачем рисовать мост с позиции плоскости?»

Охотник вспомнил местного архитектора ловушек, и его вопросы как-то сами отпали.

Невидимая платформа оказалась надежной, напомнив Николасу о платформах в Подземельях Птумеру и Междуземья. Только в тех случаях невидимые платформы без всяких проблем могли чередовать с вполне естественной пустотой.

На той стороне его уже ждал знакомый скелет в синем. Он стоял у правого края моста лицевой частью к человеку, и извечная улыбка челюстей отчего-то вызвала у Николаса тревожные ощущения, которые он отмёл почти сразу.

«Посмотрим, какой из долгов он захочет вернуть.»

Он подходил всё ближе, уже пересекая середину моста, но скелет так и остался стоять, безмятежно сложив ладони в карманы своей синей куртки. Затемненные глазницы создавали впечатление, точно он спит, но Николасу не надо было напрягать Око, чтобы понять обманчивость этого жеста.

«Не спишь. Просто расслаблен. Максимально делаешь вид, что ни в чем не участвуешь.»

Он остановился. Санс уже был в двух шагах от него. Огоньки глаз лениво загорелись, легонько скользнув по его фигуре, и в них едва ли ощущалась угроза. Улыбка словно стала шире, и к своему удивлению Охотник не распознал в ней злорадство.

Но его всё равно не отпускала мысль о том, кого скелет ему напоминал. В недалеком прошлом, точно так же в Подземелье — пусть и то подземелье было в сотни раз страшнее, и примерно во столько же раз темнее, чем нынешнее.

«Низкий рост, извечная улыбка, руки в карманах и желание казаться менее опасным, чем он есть.. нет, чёрт возьми, не могу же я каждого улыбчивого засранца записывать во враги? Вдобавок, он ещё и не мяукает.»

*чего застыл, точно призрака увидел?

Охотник стоял спокойно, подбирая что ответить, дабы не создать на ровном месте неловкую ситуацию.

— Скелет и призрак — большая ли разница? Оба мертвецы, хоть и в разном состоянии. — Николас всё так же держал руки в карманах.

*не, приятель, здесь всё по другому. я вот — живее всех живых.

— Да, я ещё тогда убедился, — он легонько усмехнулся, не уточняя о каком «тогда» идёт речь. — Обычно скелеты не пытаются оказать мне тёплый приём, вот я и реагирую сгоряча.

*ты разбиваешь мне отсутствующее сердце, человек. я ведь как раз хотел предложить дойти до «гриллбис». там тебе окажут самый жаркий приём из возможных в сноудине. серьёзно, нет места лучше, чтобы прогреть свои косточки.

Он протянул кисть в приветственном жесте.

*санс. скелет санс. королевский патрульный сноудина.

— Николас. Человек Николас. Охотник, — ответил он на рукопожатие, с некоторым недоумением ответив в той же манере. Санс тихо хохотнул.

*не-не. скелетон — типа, фамилия. знаю, не очень оригинально. на шутки я всё-таки трачу больше времени и сил. ну ты мог уже слышать.

— Ага. Весь лес, кажется, слышал. — ляпнул Николас, не успев хорошо обдумать. — Извини, мозги на холоде продуло, вот и язык без костей.

*не парься. у меня ни того, ни другого нет. — Скелет рассмеялся низким смехом, затем поднял ладонь к глазнице, точно бы смахнув слезу.

*не каждый день везёт встретить того, кто поддержит разговор. так что, провести тебя в город или ты ещё постоишь на этом великолепном мосту? брат очень старался разрисовать мост так, чтобы переходящим не было страшно идти по невидимой тропинке. скажи, круто же вышло?

— Он немного накосячил с перспективой. Такое ощущение, что мост лежит криво, и это лишь добавляет жути. — Николас ступил на снежную тропу, проходя мимо Санса, а затем оборачиваясь. — Насчет города — мой вид никого не смутит?

*хе, ну как тебе сказать. по идее, я, как королевский стражник, должен тебя поймать, так как ты — человек. это моя работа. но я сегодня переработал на ловушках, так что сейчас у меня обеденный перерыв.

Николас скептично выгнул бровь, но промолчал. Если здесь и была некая логика или подвох, пока что от его понимания это всё ускользало. Он стоял, ожидая подробностей.

*но вот мой брат — супер-ответственный на своей работе. он предан делу до мозга костей, и горит идеей однажды поймать человека. видел же все те ловушки, да? это его работа.

— Ага. Ты собираешься провести меня в город, чтобы передать своему брату в руки? — Усмешка отразилась на губах Николаса. — Знаешь, если это тоже одна из ваших ловушек, то у меня для вас плохие новости — вы не особо понимаете их смысл.

*ахахах, нет. ты не совсем меня понял. брат сейчас калибрует ловушки в лесу, ожидая твоего прихода, но не знает, что ты уже их все давно прошёл.

— Если честно, я просто проскочил мимо них, — он вновь положил ладонь в карман пальто, развернувшись в сторону вывески. Санс пошел за ним, как Николас подметил — не менее бесшумным шагом, чем у него.

*вот как? тоже любитель срезать путь?

— Если есть возможность. Хотя в первый раз я стараюсь проходить путь прямо, дабы не упустить по пути нечто важное. Но так вышло, что мне пришлось ощутимо срезать путь. Кое что потерял, пусть по итогу и нашел.

Он раскрыл небольшое ананасовое мороженое на палочке, вчитавшись в надпись «Очаровашка!», затем сжег фантик в ладони. Опомнившись, протянул ещё одно мороженое Сансу. Тот принял угощение, оглядев Николаса с небольшим удивлением, то ли из-за жеста, то ли потому что не ожидал, что тот встретит Мороженщика.

*хм. значит, проскочил, — он почесал затылочную кость. — папс расстроится, узнав это. он потратил скеле-тонну усилий на калибровку и дизайн. и даже оставил угощение.

Николас с некоторым содроганием вспомнил вкус соуса, поспешно откусив от ананасового льда. Он молчал, ожидая продолжения, ибо чувствовал, что монстр ведёт к какой-то мысли.

*слушай. это может показаться странным, но если встретишь его — не говори ему, что пропустил их, хорошо? последнее время он довольно много грустит. всё-таки работа отнимает у него силы. если кто-то вроде тебя поощрит его старания, думаю, это сделает его день.

Охотник глянул на него спокойно, задумавшись. Подумав пару секунд, он решил спросить то, что у него спросил ребёнок в самом начале пути:

— Я правильно понимаю, что для твоего брата, «поимка человека» — это игра?

*в какой то мере. ты не подумай, он безобиден. даже если всеми силами будет пытаться показать обратное. ты вроде как хороший парень, вот я и прошу.

Охотник помолчал пару секунд, с некоторым сожалением обдумав то, насколько такой ответ действительно раздражает. Невысказанные вопросы крутились на кончике языка, но Николас не торопился бомбардировать ими Санса тем более, первой бомбежки тот не пережил, вместо этого глянув на внушительных размеров надпись «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СНОУДИН», красным и голубым, обвязанным светящимися проводами гирлянд.

Город был похож на сказку. Усеянная снежным покрывалом земля, контрастирующая ослепительно белым с тёмно-синим маревом полумрака пещеры, точно беззвёздное, но, тем не менее, не лишенное красоты небо. Деревянные домики, протянувшиеся с двух сторон вперёд, чистые, целые, рядом с каждым горит ярко-оранжевым свой фонарь, и в тон им горят и окна, и гирлянды по краям крыш, точно обитатели городка всеми силами пытались восполнить отсутствие звёзд.

В самом центре городе ярко-желтым светом горела одна звездочка — она сиротливо висела на самой верхушке молодой ёлочки, даря городу атмосферу рождественского вечера и уюта. Уют казалось ощущался даже в запахе, откуда-то пахло чем-то сладким, откуда-то — просто жареным.

В глубине души Николаса что-то неприятно кольнуло, заставив с некоторым удивлением замедлить шаг на мгновение. Он видел много живописных видов, земли, ради которых умирали тысячи, но броню его чувств едва не пробил обычный домашний уют. Последствие долгих скитаний, причины которых Охотник вспомнить не мог.

Он знал, что пришел в Ярнам за исцелением, и знал, что получил его, но абсолютно никак не мог вспомнить, исцеление от чего. Что бы ни подтачивало его рассудок и душу, оно ушло. Смылось в темнейшие уголки его разума потоками бледной крови, закрылось на замок из Рун, раскрываясь мучительно медленно, лишь подарив Николасу Знание, которое он оставил сам себе — он не принадлежал тому миру. И он покинул темнейшие, заброшенные улицы города, когда понял, что он больше ничего ему предложить не может.

Чудища были мертвы. А кого он мог спасти — он спас.

Он ушел. Как и Великие до него, покинул проклятые земли, уйдя в никуда, бесследно, как ушел Идон — Отголосок растворившийся в крови и оставивший одно лишь Эхо в виде своего Завета. И он оставил за собой послания, хоть и не сильно надеялся, что к моменту нахождения их кто-то поймёт верно.

Далее был Иллигарт. Чудовищно похожий на Ярнам город. Земля, что так же угодила в сферу внимания местных богов — гораздо более «человечных», амбициозных и понятных, но от того же — куда более страшных. И всему этому Кошмару противостоял один человек. Эрик.

«Везунчик. Ведь он сражался за свой дом.»

Затем — Междуземье. Огромный остров, истерзанный за тысячелетия склоками божественных сиблингов, рожденных одной золотоволосой дурой, что в своём страхе превратилась в ту же, против кого подняла восстание. Разрушенные королевства, истерзанная войнами и Красной Гнилью земля, и тысячи проклятых существ, застрявших в Цикле перерождений. В «Порядке», что никогда не был задуман милосердным и цикличным с самого начала.

Бог Хаоса и Яростного Пламени. Бог Холодной Луны. Бог Знамений. Бог Гнили. Мать Истины. И совершенно чуждый этому миру — Бог Очищения.

Мир взывал в агонии к кому угодно, лишь бы наконец преобразиться и стать чем-то постоянным. Упорядоченным. И на его молитвы ответило то, что умело выдавало себя за лекарство, но было лишь ядом, выжигающим изначальную естественность до непригодной белизны. Милосердие извратилось в безумной жажде Чистоты и Определенности — последствия излишнего фанатизма в своих убеждениях.

Каждый Полубог мог мнить себя чем угодно, но в сути своей он всегда оставался одним — Куклой.

«Потому я и выбрал её. Она не страдала иллюзиями на этот счёт.»

Рондон. Куриный Остров. Дануолл. «Восторг». Последнее даже дважды. Столь разные миры, и, чёрт возьми — ни один из них не подходил, не пробуждал в нём память о утерянном доме. Он врывался в чужие для себя истории, точно бы deus ex machina, и в конце концов просто перестал даже пытаться.

В конце концов, если он бежал от своего прошлого — зачем было пытаться к нему вернуться? Тому Николасу было виднее, разве не так?

*эй, приятель. ёлка конечно красивая, но мне не нравится огонёк в твоих глазах.

Николас вздрогнул, моргнул, осознавая что он стоит прямо у ёлки, сверля её взглядом. Он так глубоко ушел в раздумья, что тело действовало на автомате. Он глянул на Санса — тот улыбался, немного склонив череп набок, точно бы спрашивая.

— Звиняй. Забылся.

* * *

Внутри «У Гриллби» было чуть меньше пространства, чем в Курорте неподалеку, но, тем не менее, как размышлял Охотник, это было даже к лучшему. Помещение было не рестораном, а пабом, прекрасно подходящим для такой небольшой деревушки, едва насчитывающей двадцать жилых домиков. Как и заведено — было чисто и уютно, факелы у стены светили достаточно ярко, а внезапный посетитель мог отогреться, сев за любой из пяти столиков, если те не заняты или если никто не возражает против компании.

Николас окинул округу коротким взглядом, не заметив ничего интересного — разве что напившегося вдрызг зайца («Как он опьянел от морковного сока?») и, чуть подальше, нечто, что напомнило ему о Сороконожке из Бюргенверта: несуразно большой рот, каким-то нелепым образом сросшийся с растением.

Санс повёл его прямо к барной стойке, садясь за один из стоящих рядом с ней стульев и подвинув другой ему. Николас сел, не заметив подвоха, и стоило ему приземлиться, как раздался знакомый, трескучий звук выдавливаемого воздуха. Краем уха он уловил смешки. Хозяин бара — одетая в одежду и очки огненная фигура — неодобряюще покачал головой, глянув на Санса, точно бы эта шутка уже стала моветоном.

*хе. один/один. звиняй, не удержался.

— Судя по реакции хозяина, проблемы с недержанием у тебя давно, — не остался в долгу Николас. Достав подушку, он положил её прямо на темя скелета.

*ладно, два/один. всё равно кишка тонка на такое отвечать.

— Ух. Осторожнее — творческий запор много комиков убил.

*так, кончаем с сортирным юмором. мы в порядочном заведении в конце концов.

— Согласен, не хотелось бы случайно прибить настроение.

Санс посмотрел на него пару секунд, затем шумно выдохнул, поёрзав на стуле. Николас посмотрел на Гриллби — тот увлеченно тёр стакан до блеска, затем поставил его в ряд остальных, уставившись очками на Охотника, рассматривая то ли с любопытством, то ли в ожидании того, будет ли он делать заказ.

— Если есть — чай. Давайте и картошку, и бургер. Всего по три.

*уф какой проглот. гриллби, мне картошку и кетчуп.

— Слушай, может перейдешь от промывки костей к делу, а? Я начинаю считать, что ты меня на свидание пригласил. — Охотник подпер рукой подбородок, стянув маску до шеи. Разговор не то чтобы его раздражал, но он понимал, что причины одновременно скрыты и висят... на поверхности.

«Твою мать, я уже мысленно каламбурю.»

*ну, я планировал дождаться, когда ты дойдёшь до окраин столицы. у меттатона есть прекрасный ресторан. — заметив немного обреченный и скептичный взгляд Николаса, Санс примиряюще поднял руки. — ладно. я просто хотел обсудить с тобой то недоразумение.

— Какое из? Их было два. — Охотник прервал его на вдохе, — Нет, вот даже не думай делать вид, что ничего не понимаешь, иначе я просто встану и пойду дальше. Ты должен был быть мёртв.

*приятель, я же говорил, тут всё немного по-другому.

— В более прямом смысле мёртв.

*это тоже того касается. хотя я был уверен, что ты-то как раз знаешь, в чем дело.

Гриллби принёс заказ, и на время они прекратили свой разговор. Перед Николасом лежали три картошки фри в коробочках и три бургера — и то, и другое, как подметил Николас, фонило магией. Совершенно внезапно он задался вопросом — а откуда они вообще берут мясо? Где-то разводят животных?

*в общем. сперва я решил, что ты совершил ПЕРЕЗАПУСК. в смысле, это было бы довольно логично, верно? ты далеко не простой человек, думаю, даже по меркам поверхности. но ведь у тебя не было бы на то причины. люди не очень славятся своим милосердием.

От такого неожиданного и беспричинного поворота, граничащего с обвинением, в рассуждениях Санса, у Охотника автоматически выгнулась бровь, но он позволил монстру продолжить. Провел ладонью по своему заказу, пряча в инвентарь всё, кроме чая и одной пачки фри. Одна соломинка картофеля исчезла во рту.

*ПЕРЕЗАПУСК — это способность вернуться в нужный существу момент. была бы РЕШИМОСТЬ. я сам без понятия, в чем причина такой аномальной способности у некоторых существ, но тем не менее — факт есть факт. и время откатили. ты же столкнулся с ним, верно? с говорящим цветком.

Николас медленно кивнул, слегка забарабанив пальцами по стойке.

*он не первый раз делает подобное. был ещё кое-кто, кто мог сделать это, но. хех. мы его забыли. потому что технически он никогда и не появлялся у нас.

Санс на мгновение затушил огоньки в глазницах, точно собираясь с мыслями — или же просто решив на секундочку передохнуть.

*настолько забыли, что скорее всего, мы пережили это множество раз и перестали воспринимать изменения. но в этот раз это было слишком отчетливо. у половины города весь день было смутное ощущение дежавю.

За спиной открылась дверь, и в паб зашел знакомый Николасу стражник-пёс в зеленой броне, с щитом и мечом. Он, отряхнувшись от снега и дыша, ввалился внутрь и занял столик у правой стены.

*я не знаю, почему он это сделал. почему откатил мою гибель. возможно, он боится тебя и того, что после тебя ему не с кем и не с чем будет играть. и, тем не менее, мы здесь. сидим и болтаем, как ни в чем не бывало. будешь кетчуп?

— Обойдусь. — Николас тихо покачал головой. — Но да, ты прав. В момент моего появления у него случилась истерика. Позже хотел задвинуть мне какую-то странную мораль, когда я покинул Дом Хранительницы Руин. Что-то вроде «выживает сильнейший».

Санс смотрел на него пристально. Николас предугадал вопрос.

— Хранительница в порядке. Хоть она и очень сильно распереживалась, — он понизил голос. — Я не тронул её и пальцем, но она хотела что-то сделать со входом. А когда я спустился проверить что за шум — она упала в обморок. Увидев вот это.

Он вытащил из кармана пластиковый нож, демонстрируя его Сансу. Тот смотрел на предмет с некоторым интересом, но как отметил Николас — его извечная улыбка заметно померкла, точно бы кто-то отдавил ему пальцы, но он усиленно держался, чтобы не зашипеть.

— Я так понимаю, причины её обморока примерно те же, что и те, из-за которых ты решил на меня напасть в первый раз, — не спрашивал, а утверждал Николас. Он положил игрушку прямо на столик, перед Сансом, точно бы это было уголовное дело.

— Я в принципе заметил, что местные слишком уж помешаны на том, чтобы перейти человеку дорогу. Хотя, к чести некоторых — не все поголовно. И именно это то меня и смущает.

Он выпрямился. Отхлебнул чаю, уже остывшего. Краем глаза заметил, как в бар зашел знакомый монстр — Догго. В одной руке он держал кинжалы, в другой — палку, а на голове обмотал мешочек со льдом. Он двинулся к столику с Псом, садясь, нет — рухнув на сидение и со скулением опустил голову. Гриллби двинулся к нему.

— Ладно бы то были одни стражники. Как я понимаю, люди здесь в чем-то провинились. Но когда в меня без какой-либо объективной причины летят снаряды помешанного снеговика, кричащего о том, что я не уделяю внимание его шляпе, или когда меня бомбардирует бумерангами змеистый петух, опускающий неловкие шутки в процессе, а прямо посреди леса тормозит какой-то олень, который вместо просьбы о помощи дарит мне не самые приятные подарки — вот тут понимание от меня ускользает.

Выражение лица Санса едва заметно изменилось — смиренная улыбка, граничащая со скрытым раздражением.

*они не понимают, что их атаки наносят вред.

— А твой брат? Он будет понимать, через что он заставит пройти человека? Я-то крепкий парень, согласен. Но встать под град костей, чтобы потешить его самолюбие? — Охотник фыркнул. — Я понимаю что тебе думать нечем, но ты же можешь хотя бы попробовать?

*все люди такие грубияны или ты один такой пламенноголовый?

— Мы либо бьём в морду, либо разговариваем друг с другом. А когда какой-то истеричный идиот начинает доносить свою мысль кулаками, как правило, определяем его в психушку, где о таком позаботятся добрые дяди санитары, лишив его возможности этими самыми кулаками махать. Когда нас бьют — мы защищаемся.

*о, вот как? что-то я не помню, чтобы успел атаковать тебя.

— А всё просто — ты собирался это сделать и я это чувствовал. И я не собирался выяснять, какой вред бы мне нанесли твои атаки, Санс, — он доел последнюю картошку.

Ещё один звук открываемой двери — в паб зашли Догамий и Догаресса. На носу первого был видел пластырь, торчащий из тьмы капюшона. Обе собаки каким-то чудом не заметили его, составив компанию двум остальным псам. Николас немного занервничал, размышляя о том, как ему надо будет уйти, чтобы не привлечь внимание.

*благодаря людям мы здесь и находимся. те тоже считали, что мы нападём и заберём их души — и решили напасть заранее. мы потеряли сотни лет свободы — а кое-кто потерял чуть больше. Король Азгор. если хочешь узнать больше — иди к нему. я тебе мешать не буду.

Он легким движением кисти спрятал бутыль кетчупа под карман куртки, затем позвал Гриллби.

*гриллби, запиши на мой счет.

Гриллби, до этого тершийся у музыкального автомата, лишь дал отмашку ладонью. Николас нахмурился, глянув на слезающего со стула скелета.

— Эй. Ты куда это собрался? У меня ещё есть вопросы.

*мой рабочий перерыв скоро кончится, а я не на посту. да и к тому же — мне впервые в жизни захотелось побыть хорошим братом и подержать папируса подальше от такого правдоруба. если хочешь узнать больше — сходи в библиотеку чуть ниже.

Охотник довернулся в сторону скелета, но с некоторым изумлением обнаружил, что тот исчез. Больше его в пабе не было, не качнулась даже дверь, точно бы монстр исчез в воздухе. Дверь открылась, но внутрь, и в бар с тяжелыми шагами вошел старый знакомый — большой пёсик, увлеченно грызущий ранее брошенную кость. Заметив Николаса, он выпрыгнул из брони, белым вихрем оказавшись у его ног и, уронив кость, начал кружить рядом с ним, рассчитывая поиграть.

Ситуация стала хуже, когда остальные собаки повернули головы в его сторону.

— Ты! Это ты вмазал мне в нос! — Догамий ощерил клыки, его шерсть вздыбилась, а ладони стиснули секиру.

— (И измазал мне лицо той гадостью!) — не осталась в стороне Догаресса, на пару с мужем медленно подходя к Николасу.

— Эй, чего это здоровяк мечется? Кто там сидит-то? — Догго сощурился в сторону Николаса, точно бы не видел его в упор. Его нос задергался, он вытянулся вперед, глаза расширились. — Белка? Здесь?!

Малый Пёс удивленно рассматривал Николаса, не понимая как ему реагировать — трое его коллег скалили зубы, в то время как более близкий монстр часто дышал, метя по полу хвостом, затем и вовсе зажал в зубах кость, поднимая её и пытаясь дать Николасу в руки. Недолго думая, Малый Пёс присоединился к старшему.

Николас оглянулся на Гриллби, замершего в ожидании того, чем это всё кончится — от него ощущалась паника. Охотник его понимал — настроение псов обещало тот ещё погром в помещении. Мужчина шумно выдохнул. Убрал кость, заменяя её на кое-что более подходящее.

Теннисный мячик.

— Ч-что он делает? — трудно было сказать, что преобладало в голосе Догамия — растерянность или испуг. Николас стиснул мячик. — Э-это не с-сработает!

— (М-милый, мы должны,) — Николас стиснул мячик с резиновым писком вновь. Хвост Догарессы начал мести пол. Её руки задрожали. — (Какая же сво-о-оло-о-очь!)

— Мы стража! Мы не можем купиться на т-такое! — на лбу Догго выступили крупные капли пота.

Малый и Больший пёс ничуть не помогали своим лаем и виляниями. Четверо собак заскулили. Гриллби схватился за горящую голову, мысленно прикидывая объем работ и затрат на лакировку столов и пола. Николас сжал мячик вновь. Скулили уже все собаки.

— АПОРТ! — крикнул он, бросая мяч.

Лающий, бело-серо-черный комок из собак с громким и множественным «ХГАВ!» прыгнул, вылетел из окна бара, разбивая стекло и не обратив внимание на осыпавшие их осколки, с лаянием и рычанием принялся искать в снегу утерявшийся мячик, не на шутку испугав проходящих мимо монстров.

Николас посмотрел на Гриллби, у которого от произошедшего выпали очки. Чувствуя укол совести, он достал из инвентаря трёхкилограммовый кошель с золотом, положив его на стойку. Пододвинул к монстру.

— На починку окна. И, если возможно, я бы вышел через черный ход. Думаю, второго броска мяча они не осилят.

Примечания:

Много размышлений. Много заделов на будущее. И всё это нужно. Но вот Водопадье уже близко, и на него у меня есть.. первые серьезные планы. Если Руины и Сноудин нужны были для адаптации, то вот с Водопадья начнется нехарактерное для Подземья дерьмо.

..Также я завёл аккаунт на Фанфикс-Ми, но работу там уже неделю проверяют на грамотность (И ладно бы Редактор отписывался, но, похоже, он до меня ещё не дошел в очереди), и мой профиль пока пустует. Так что ссылку на сайт я оставлю, когда работа там таки опубликуется.

---

— ЕСЛИ Я ПОЙМАЮ ЧЕЛОВЕКА, АНДАЙН РЫБИЙ УКУС ПОВЫСИТ МЕНЯ!— Ты пытаешься впечатлить рыбу? Печальная у тебя жиза.© Реалистичный Андертейл

«Похороны монстров, строго говоря, чертовски круты. Когда монстры стареют и умирают, они превращаются в пыль. На похоронах мы берём эту пыль и сыплем на любимую вещь умершего монстра. И тогда его дух будет жить в этой вещи...

...Эх, всё ещё маловато страниц? Я уже устал писать это.»

Николас со смешком посмотрел на красную тетрадку, пролистнув буквально пару страниц, прежде чем положить её обратно, к таким же красным тетрадям разной толщины и степени исписанности. Ему не казалось особо странным то, что в библиотеке целый раздел книг отведён под школьные сочинения.

Практика в Бюргенверте, судя по тому, что он успел исследовать после Ночи Охоты, использовала примерно тот же способ: работы выдающихся учеников сохранялись, как примеры для первокурсников, по которым те могли составлять свои работы, прямо черпая вдохновение. Удивило его, скорее, то, что, несмотря на информативность такого реферата, ребенку не влепили плохую оценку за последние строки.

Мысли Николаса вернулись к поляне цветов у входа. Ребёнка не кремировали, он это точно знал — иначе бы никакого Отголоска Воли не сохранилось. Это факт, который Ник знал, особенно на примере Старого Ярнама, который Хор пытался сжечь дотла, лишь бы остановить инфекцию, которую сам же намеренно и принёс. Традиции ухода за мёртвыми у монстров напоминали, скорее, восточную практику ухода за усопшими, за исключением того, что там люди обычно либо держали урны при себе, либо в специальных могилках.

Тем не менее, её похоронили по-обычному — в земле. Говорило ли это о том, что монстры просто не знали, что делать с телом человека? Или же сама Ториэль решила похоронить дитя так, как она это знала из людской культуры?

Остальные тетради были примерно такого же содержания, и, тем не менее, больше являлись сборником сочинений на бытовую тему. Охотник двинулся к следующей полке. Зеленый монстр в виде зеленой ящерки в очках и свитере скучающе понаблюдала за ним, а затем уткнулась в книгу на ресепшене.

Следующая полка была сплошь забита книгами в синих обложках — Николас с некоторым удивлением обнаружил, что это, в основном, художественная литература, как правило, детская. Тут он увидел «Всё о Муми-Троллях», «Летающий Дом», «Маленький Принц», вперемешку со сказками за авторством самих монстров. Интереса для него ни те, ни другие, не представляли.

Полка с желтыми обложками. Забита журналами, газетами, комиксами и мангой. Под завязку. Оранжевая полка — учебники. Уже интереснее, но стоило вчитаться, как выяснилось, что и те заимствованы у людей. В основном, школьные учебники по физике, химии, математике и ботанике. Что интересно — ни одного учебника по анатомии или менее конкретной, но всё-таки — биологии живых существ. Неужели монстрам не интересна эта тема? Со своим-то положением?

«А, может, они просто не нашли нужные учебники. Откуда, интересно, они взяли эти?»

— Может вам что-то подсказать? — ящерка успела подобраться сбоку от него, сложив руки за спиной. На её глазах красовались круглые очки. Охотник задумался.

Действительно, что именно он ищет?

— Мне нужно что-нибудь об истории монстров, — он сделал небольшой шаг от полок, предоставляя ящерке место. Затем, недолго думая, добавил:

— И магии.

— История и магия? — с некоторым удивлением переспросила она, задумчиво проходя вперед, к самой крайней полке. Николас также подметил, что в голосе ящерки скользнуло удивление пополам с каким-то чувством, что граничило с радостью.

— Обычно в библиотеках это два разных раздела. Но здесь никто не интересуется ни тем, ни другим, так что и необходимости заполнять полки лишним нет. Да и моя «Библиотебка»⁽¹⁾... немного не того размера.

Охотник понимающе кивнул. Ошибку в вывеске он заметил, но нашел в себе такта не спрашивать об этом. Сделал он это к лучшему — Ящерка, едва он вошел в библиотеку, смотрела на него таким взглядом, точно знала, что новенький захочет на это указать.

— Ага. Вот. И-и-и вот. — Она взяла тоненькую книжку из зеленой полки. Книжка была помечена Королевским символом, крупным золотым шрифтом написано: «ИСТОРИЯ МОНСТРОВ». — Правда не удивляйся, что написано по сути мало.

Он вновь кивнул, принимая книгу. Ящерка удалилась обратно на ресепшн, а Николас сел за столик рядом с крайней полкой. В Библиотеке никого, кроме него, не было. Насколько Николас сам понял, сейчас было время сна во всём Сноудине.

««Любовь», «Надежда», «Сострадание»...

Говорят, что это именно то, из чего состоят ДУШИ монстров. Но истинная природа «ДУШИ» неизвестна. В конце концов, люди доказали, что их ДУШАМ для существования эти вещи не нужны.»

Николас вновь внимательно вчитался в строки, не сдержав смешка. Они напомнили ему о странном, неявном обвинении, проскользнувшем в речи Санса. А наполнение самих строк вызывало скепсис. Текст умудрялся противоречить самому себе в пределах одного абзаца — вроде как природа души неизвестна, но зато состоит она из эфемерных проявлений чувств.

Возможно, он слишком много ожидал от этой тоненькой книжки? В конце концов, он в местном аналоге захолустья за пределом нормального городка. Сама Библиотекарша его предупредила. И даже угадала с формулировкой своих слов.

«В то время как монстры, в основном, состоят из магии, люди, по большей части, сделаны из воды. Люди, с их физической формой, гораздо сильнее нас. Но им никогда не узнать радости от выражения себя через магию. Им никогда не получить открытку с магическими снарядами на день рождения...»

— Похоже я листаю местную пропаганду для самых маленьких, — тихо пробормотал он под нос.

«Поскольку монстры сделаны из магии, их тела находятся в гармонии с их ДУШОЙ. Если монстр не желает боя, его защита слабеет. И чем жёстче намерения врагов, тем больше их атаки ранят нас. Поэтому, если существо с сильной ДУШОЙ одержимо желанием убивать..

Эм, давайте закончим этот раздел здесь...»

Николас сделал глубокий вдох. Затем выдох.

Выходило всё довольно логично, но выражено всё было так, как это неизвестному автору было удобно. Эфирное тело действительно состоит из неизвестной энергии, в обычных ситуациях никак себя не проявляющей. Но в месте концентрации ответной энергии, навроде Кошмара, она проявляется в виде наиболее удобной формы, зависящей во многом благодаря когнитивным представлениям самих существ и их Сонма Сознаний — общего представления.

Однако же предположить, что эфирное тело, «душа», состоит из сугубо положительных эмоций, как он способен испытывать негативные эмоции — Страх, Злость и Печаль? Если тело и душа монстра «находятся в гармонии», эта самая гармония должна нарушаться. А тело разрушаться..

«Как тело Ториэль.»

Он подпёр кулаком щеку, застучав пальцам другой руки по столу. Истина нашлась в противоречивости утверждении с фактами, одновременно подтвердившись и опровергшись. Монстры — существа концентрированной Воли, Намерения и Осознания. Фантомы, подверженные эмоциональным всплескам, от которых зависит форма оболочки.

Психическое истощение оказывает огромное влияние и на физическое состояние самих людей. Сильный страх и переживания изнашивают сосудистую систему, вызывая проблемы с сердцем. Те же самые последствия происходят при затяжной депрессии, но к этому ещё добавляется нарушение биохимии самого мозга и выделяемых гормонов в теле. Точнее, в прекращении их выделений.

Монстр, тот странный летающий снеговик, покачивался от сорванного заклинания, стоило его волне встретить сопротивление. Значит, снаряды монстра были чем-то вроде его собственной части, как иглы дикобраза являются частью тела самого животного. Получается, в этом не было выраженного намерения на то, чтобы причинить вред? Когда два монстра сорятся — кидаются ли они друг в друга магическими атаками, или же их схожая природа позволяет им обойтись поединком воли?

В любом случае, Николас своего мнения не поменял — всё это лишь одно усложненное оправдание. Он не раз и не два видел, как ссоры перерастали в драку. Реже драка перерастала в смертоубийство, что, наверное, с природой самих монстров исключено. Ведь, как он успел убедиться, стоит только нарушить концентрацию чужой воли, как существо падает без сил.

Всё ещё мало контекста.

Стоило поискать в истории взаимодействия. Люди хоть и кровожадный вид, но глубоко в своей сути ими двигало лишь одно — Нужда и Страх. Как и любым животным. Любым живым организмом. Это паразитическая матрица, что усложнялась с каждым эволюционным витком, сохраняя свою суть — усложнение и адаптация. Наличие развитого Сознания стало спасительной соломинкой для людей, но катастрофическим Роком для всего остального живого мира.

— Что-то меня заносит, — он сипло рассмеялся, доставая из инвентаря мороженку. В надпись не вчитался — спрятал обёртку в карман.

«Давным-давно две расы правили Землёй: ЛЮДИ и МОНСТРЫ. Но однажды, между ними вспыхнула война. После продолжительной битвы, людям удалось одержать победу. И с помощью заклятия они заключили монстров под землю.

Почему люди напали? Ведь им нечего было бояться. Люди невероятно сильны. Мощь ДУШИ всего одного человека...

Равна по мощи ДУШАМ почти всех монстров.»

Охотник вновь решил, что это слишком большое преувеличение. Тот монстр не мог причинить ему вреда, да, но была загвоздка — Николас не был обычным человеком. И даже так он ощущал вложенный в снаряды порыв — не убить, но, скорее, грубо пихнуть. Достать. Но что, если бы те монстры искренне желали его смерти?

Возможно, имелся ввиду не количественный смысл, а то, что одна человеческая душа сильнее души любого монстра эквивалентно? Он плохо представлял, как человек из плоти и крови переживет атаку того же Гифтрота, снежки которого оставляли режущие борозды на стволе дерева. Один такой удар вдоль линии артерии, и никакая «РЕШИМОСТЬ» не поможет заткнуть хлещущий фонтан крови, а магия более чем влияет на физическую составляющую. Возможно, знай монстры о том, насколько на самом деле хваленная физическая оболочка довольно легко выводится из строя...

А что если Гифтротов будет двое на одного?

«Но у людей есть одна слабость. По иронии судьбы, это сила их ДУШИ. Эта сила позволяет им существовать вне человеческого тела даже после смерти. . Если монстр победит человека, он сможет забрать его ДУШУ. Монстр с человеческой ДУШОЙ...

Ужасное чудовище с непостижимой мощью.»

С этого момента, Николас начал читать внимательнее. Он мог поверить, что в своё время монстров погнали просто за то, что они отличаются от всех — О, Аедон, люди убивали других людей и за куда меньшее, с куда более надуманными поводами. И хоть ему не хотелось быть адвокатом дьявола — Николас не смог откинуть мысль, что монстры ещё легко отделались.

«Эта сила не имеет границ. Конечно, человек не может забрать ДУШУ монстра.

Когда монстр умирает, его ДУША исчезает. И потребуется невероятная сила, чтобы забрать ДУШУ живого монстра. Есть только одно исключение. ДУША особого вида монстров, называемого "монстр-босс".

ДУША "монстров-боссов" достаточно сильна, чтобы существовать после смерти...

Но лишь на несколько мгновений. Человек может поглотить такую ДУШУ. Но этого никогда не случалось. И никогда не случится впредь.»

Николас с удивлением посмотрел на портрет монстра, похожего на Ториэль, за тем исключением, что это был мужчина. Автор не особо пытался выделить детали, скорее исполнив рисунок в стиле фрески — тем не менее, явно было видно золотую, густую бороду и волосы, два длинных рога с короной меж них, и вытянутую морду, походящую отдаленно на козлиную. Тем не менее, Николас не мог не отметить, что морда почти как у волков — аккуратный, приплюснутый нос, идеально подходящий для зубов хищника.

Этакий пушистый, ушастый «дракозлик».

Он столкнулся с особенным монстром с самого начала пути, и осознал это только сейчас. Кем на самом деле была Ториэль? Много ли таких, подобных ей монстров в их Королевстве дальше? Почему она вообще ушла в Руины?

«Люди, напуганные нашей силой, объявили нам войну. Атака их была внезапной и беспощадной. Это побоище с натяжкой можно было назвать войной. Объединившись, люди стали невероятно сильны, в то время как мы — слишком слабы. Ни одна ДУША не была поглощена, и почти все монстры были обращены в прах. Израненные, избитые, боящиеся за свои жизни, мы сдались на людскую милость. Семеро из их величайших магов запечатали нас под землёй с помощью волшебного заклятия. Всё что угодно может пройти через печать, но только сильные ДУШОЙ могут уйти.»

Николас вспомнил тот Барьер. Он принял её за Туманную Стену — зона ограждения подпространства, «Кошмара» от остального мира. В нормальных обстоятельствах, сама Стена спокойно позволяет.. позволяла войти и выйти, до тех пор, пока ты не столкнешься с Хозяином Кошмара. Тогда уже выход только один — убить его.

«Есть лишь один способ обратить это заклятие. Если огромная сила, равная семи человеческим ДУШАМ, атакует барьер...

Он будет уничтожен.»

Но семеро людских магов, очевидно, решили усложнить эту схему. И сделали это на славу, с издёвкой над монстрами — дверь, ключи от которой им никогда не добыть. Видимо люди того времени искренни верили, что память о монстрах будет жить в века, что люди сами останутся такими же. Что Страх перед непознанным будет вечным.

Если Николас чему и научился в Ярнаме — так это тому, что людской Страх мотивирует его не только уничтожать, но и познавать. Любопытство и стремление сделать свою жизнь лучше уже давно пересилило инстинкт «бей или беги». Куда вероятнее теперь то, что люди, вскрыв эту гору, решат изучить монстров. Попался бы только относительно нормальный человек, а не амбициозный фанатик, помешанный на выкачивании всего доступного блага.

Бледная Кровь и Душа. Магия и Тайна. И всё снова начинается с «Подземелья».

«Но это проклятое место не имеет входов или выходов. Нет пути, откуда человек смог бы прийти. Мы будем заключены здесь внизу навсегда.»

— Ей-богу, лучше бы так и оставалось. Вам же лучше, — он покачал головой, задумчиво уставившись в сторону двери, как вдруг почувствовал укол в нёбо — последствия попытки разжевать палочку. Поморщившись, он сплюнул в стаканчик, который тут же спрятал в подкарман.

Стоило отдать Сансу должное, его совет сходить в библиотеку действительно оказался рабочим — хоть и спасибо Охотник ему за это точно не скажет. Всё это можно было рассказать за столом, но монстра, видимо, крайне расстроило его отношение к местным обычаям. В особенности в его нежелании подыгрывать его дорогому брату.

«Больше не боясь людей, мы выдвинулись из своего старого города, ДОМА. Невзирая на суровый холод, влагу болот, и жгучую жару, мы шли, пока не достигли места, которое теперь называем столицей. "Новый Дом".

И вновь наш король оказался плох в названиях...?»

Между этим разделом и тем, что описывал падение монстров, не доставало двух-трёх страниц, очевидно, содержащих в себе главы жизни в Подземелье. Николас подметил, что на месте страниц есть едва заметные, засохшие красные пятна.

— ..Кетчуп.

Охотник выдохнул. Он ему ещё это припомнит.

* * *

— Что-то ещё?

Крольчиха («Или всё таки зайчиха?») с темно-пурпурой шерсткой деловито скрестила руки под грудью, с ожиданием и некоторым интересом уставившись на Николаса, окончательно утвердив того в мысли о том, что не все монстры боятся его — лишь те, что заранее ожидают от него чего-то зловредного. Монстры, у которых было понимание перспектив нахождения человека в Подземелье, последствий его пребывания, и те, кто очевидно связан с людьми..

Но Лавочница? Для неё он просто необычный клиент, который наградит её впечатлениями и золотом, а затем растворится в серости однотонных дней в этом снежном городке. Вряд ли она даже задумывается о том, что стоящий перед ней человек опасен. Ведь, если он вошёл и постучался в дверь, как и любой нормальный монстр — смысл его бояться?

«Аедон, до чего же странные создания. Это самое не сплоченное по интересам общество, на моё счастье.»

Он опустил взгляд на прилавок, на котором лежали по пять штук Дваскимо и Коричных Заек. Особой потребности в мороженном или еде он на деле не испытывал, но если все злоключения его чему-то и научили — так это очень вдумчивому и страховочному лутингу всего, что можно купить или безнаказанно забрать. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится та или иная вещь, так если карман буквально бездонный — пускай валяется сколько угодно.

«Благо, ничего не портится.»

Он собирался, было, кивнуть, как заметил краем глаза Посланников, осторожно дергающих краем пальца странного вида кожаную перчатку. Зайчиха («Или крольчиха всё-таки?») не замечала странного, и Николас не был уверен в том, что дело в отсутствии Озарения у эфирного то существа.

Слишком уж долго и странно она на него смотрела, покручивая ожерелье на тонкой шейке. Слишком.. заинтересованно.

Николас был слишком взросл, чтобы смутиться подобному — и слишком принципиален, чтобы краткие и никуда не ведущие связи его прельщали. Каким-то непонятным ему образом, в нём умудрялись сочетаться неусидчивость и желание найти комфорт, и, видит Космос, эта смесь не давала ему желать даже кратковременного, ничем не обязывающего тепла.

— Да, кое-что есть, — он дернул ногой, прогоняя Посланников, затем показал на Перчатку. — Продаётся?

Зайка даже не поняла сперва о чем он, растерянно моргнув. Заметив перчатку, она вздохнула несколько разочарованно, снова скрестив руки под грудью, но в этот раз в этом жесте было куда меньше демонстрации и куда больше отрешенности.

— Пятьдесят золотых, и за бандану столько же.

Расплатившись, он благодарственно кивнул, приподняв шляпу, и уже на выходе из магазина услышал «наверное, шляпку можно было и снять».

* * *

Жесткая Перчатка.

Изношенная розово-серая кожаная перчатка. Слишком мала, чтобы налезть на вашу руку.

Содранная с покрытия розовая краска свидетельствует о том, что владелец пользовался ею ещё до падения в Гору Эббот.

Николас посмурнел. Причина, по которой Посланники желали обратить его внимание на этот предмет, была ему смутно ясна ещё тогда, и, тем не менее, какой-то маленькой частью души он надеялся, что это просто очередной каприз.

На счету уже было минимум трое детей, исчезнувших в этом Подземелье.

Некоторое время он стоял смирно, продолжая смотреть на перчатку, пытаясь справиться с порывом вернуться и как следует допросить Лавочницу о том, откуда у неё эти вещи, и при каких обстоятельствах она их получила.

Но, поразмыслив и успокоившись, не нашел в этом смысла. Лавочница могла и просто найти эти вещи в лесу. Её магазин был в сути своей обычной пекарней, и эти два предмета смотрелись внутри чужеродно. Скорее всего, монстр просто поставила их на прилавок в надежде на то, что кто-нибудь избавит её от ненужного мусора. В конце-концов, окажись она сама замешана в чем-то подобном, от неё можно было бы ожидать ту же реакцию, что и от Ториэль.

Чем больше Николас думал о судьбе людей, попавших в Подземелье, тем тревожнее выводы подсказывало его чутьё. Вся эта история о семи душах, необходимых для разрушения барьера, вырисовывала не самую приятную, но учитывая всё, что он узнал и пережил — однозначную картину.

Существа «Любви», «Надежды» и «Сострадания», устав от подземного плена, решили добиться своей свободы ценой жизни упавших детей. И только один-единственный монстр решил выразить свой протест, уйдя жить отшельницей в Руины. Видимо, Ториэль оказалась достаточно сердобольной, чтобы попытаться сохранить детей..

И достаточно разумной, чтобы понимать последствия решения Короля.

Мужская Бандана.

На ней нарисованы накачанные мышцы пресса.

Рисунки на ткани указывают на то, что ребёнок желал достигнуть пика своих сил. К сожалению, Подземелье лишь хранит Мечты.

Но не исполняет.

* * *

На выходе из города его ждала взявшаяся из ниоткуда метель. Сквозняк был заметен ещё на первых десяти метрах от домов, и стоило Охотнику шагнуть в него, как его всего покрыло снежниками с ног до головы, из-за чего он стал похож на ожившее тёмное небо, усыпанное звёздами. Снег лез в глаза, поэтому пришлось нацепить красные очки, плотно закрывшие их. Холода он не ощущал.

Впереди ждала высокая фигура.

— ТАК ТЫ ВСЁ-ТАКИ ПРИШЁЛ. ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧЕЛОВЕК, ТЫ — ХИТРЫЙ ЛИС. НИКТО ЕЩЁ НЕ ОБХОДИЛ МОИ ХИТРОУМНЫЕ ЛОВУШКИ СТОЛЬ... ИСКУССТВЕННО.

Высокий ГОЛОС было невозможно не узнать, а странная пурга потихоньку слабела, стоило подойти поближе. Очевидно, имелось ввиду «искусно», но Охотник не стал поправлять монстра. Он смотрел в спину скелета, заодно пытаясь рассмотреть, что, черт возьми, стоит рядом с ним

Странная железная коробка в метрах пятнадцати от самого Охотника, по правую сторону от Папируса. Сам скелет стоял, держа руки за спиной, этакий суперзлодей или генерал, на моменте своей победоносной речи.

— НО! КАКИМ БЫ ХИТРОУМНЫМ ТЫ НИ БЫЛ, Я — ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС — СТРАЖНИК СНОУДИНА. И Я НЕ МОГУ ПОЗВОЛИТЬ СВОЕМУ ВОСХИЩЕНИЮ МЕШАТЬ МОЕМУ ДОЛГУ — ПОИМКЕ ЧЕЛОВЕКА.

Папирус сперва поднял палец в перчатке к потолку, затем резко развернувшись. Охотник поблагодарил свою предусмотрительность, судьбу и эту чертову метель за то, что он надел маску на лицо, потому что, видит Космос, он не смог бы сдержать улыбку.

На черепе скелета прибавилось атрибутов — на глазницы он нацепил черные очки от солнца, а под ними, на носовой кости, висели длинные, фальшивые усы.⁽²⁾

— ИМЕННО ПОЭТОМУ Я СДЕЛАЛ ТАК, ЧТОБЫ ЭТУ ЛОВУШКУ ТЫ НИКАК НЕ СМОГ ОБОЙТИ. А ЕСЛИ И СМОЖЕШЬ ПРОЙТИ — Я БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ. ТЫ ОСОЗНАЕШЬ ВСЮ СЕРЬЁЗНОСТЬ, ЧЕЛОВЕК? Я НАДЕЛ ВСЁ САМОЕ ЛУЧШЕЕ ДЛЯ НАШЕЙ ЛЕГЕНДАРНОЙ БИТВ...

Тут из его глазниц выскочили глаза (Николас не понял), от чего солнечные очки упали на сугроб. Чуть погодя, упали и усы, сперва повиснув вниз, а затем улетев, подгоняемые ветром. Двигались эти усы как птица.

— ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ! ТЫ НАДЕЛ ВСЁ ТОЖЕ САМОЕ! И ДАЖЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ КРУЧЕ! НЕУЖЕЛИ.. ЭТО ПОТОМУ ЧТО ТЫ ГОТОВИЛСЯ К ЭТОМУ МОМЕНТУ?!

В голосе Папируса послышались нотки польщённости, и Охотник с некоторым послаблением решил, что хоть и монстр излишне эгоцентричен, он действительно довольно безобиден. Не было, правда, понятно, было ли дело в инфантильности или общей природе монстра. Но Николас больше ставил на первое.

— Если честно, я просто шёл мимо, парень, — спокойно проговорил он, сложив руки в карманы. Перед этим он снял маску, дабы монстр мог читать его мимику. Сейчас он улыбался — настолько дружелюбно, насколько он был способен.

— ОХ... — улыбка Папируса слегка померкла, а надбровные дуги сложились вниз, точно скелет расстроился, — Н-НЕ ВАЖНО. КАК Я УЖЕ СКАЗАЛ, ДАЛЬШЕ ТЫ НЕ ПРОЙДЕШЬ. ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ПОКА НЕ РЕШИШЬ ЗАГАДКУ ИЛИ НЕ СРАЗИШЬСЯ СО МНОЙ...

— А если я не хочу? — задал Охотник вопрос.

Папирус аж подвис. На его черепе выступили капельки пота.

— ..Я.. Э-ЭМ.. ТАК НЕ ПО ПРАВИЛАМ, ПОНИМАЕШЬ? Я ЧЕЛОВЕК, ТЫ МОНС.. ТЬФУ! ТЫ — ЧЕЛОВЕК, Я МОНСТР. МЫ ДОЛЖНЫ СРАЖАТЬСЯ.

— Почему? Неужели я не могу просто погулять по Подземелью? — Николас вложил в свой голос столько недоумения, сколько мог — и всё равно, он сам слышал, сколько скрытой издёвки и смеха скользило в его собственном тоне.

Папирус её не слышал. Казалось, он совсем стушевался, начав бегать огоньками в глазницах.

— НЕТ, НУ.. МОЖЕШЬ КОНЕЧНО, НО.. ПОНИМАЕШЬ... — он опустил взгляд в землю, слегка дергая неловко правой стопой, точно подсознательно пытался прокопать себе выход из неловкой ситуации.

— ДАЛЬШЕ ТЕБЯ ЖДЁТ ГЛАВА КОРОЛЕВСКОЙ СТРАЖИ — АНДАЙН. И ОНА БУДЕТ РЕШИТЕЛЬНО НАСТРОЕНА ТЕБЯ ПОЙМАТЬ, ЧЕЛОВЕК. КОРОЛЮ АЗГОРУ НУЖНА СИЛЬНАЯ ДУША, ЧТОБЫ РАЗРУШИТЬ БАРЬЕР, А ДЛЯ ЭТОГО МЫ ДОЛЖНЫ ПОЙМАТЬ ЧЕЛОВЕКА. НО НЕ ВОЛНУЙСЯ — КАК ТОЛЬКО БАРЬЕР РАЗРУШИТСЯ, МЫ СРАЗУ ТЕБЯ ОТПУСТИМ, И ТОГДА ТЫ СМОЖЕШЬ ЗАТУСИТЬ С ВЕЛИКИМ ПАПИРУСОМ. Я ПОКАЖУ ТЕБЕ САМЫЕ ЛУЧШИЕ МЕСТА В ПОДЗЕМЕЛЬЕ!

Охотник смотрел на скелета долго и скептично. Больше его интересовало, действительно ли скелет верит в то, что говорит, или же он просто наивно пытается его обдурить, успокоив.

— Слушай, Папирус... ты же понимаешь, что тебе нужно убить человека, чтобы забрать его душу? — он сделал шаг вперёд, замечая наконец, что между ним и монстром слегка меньше снега, чем должно быть. Под тонким слоем белого ковра виднелись светло-розовые квадратные пластинки.

— «УБИТЬ»? — тон монстра не оставил сомнений в отсутствии всякого притворства. — ЧТО ТЫ, ГЛУПЫШ, КОНЕЧНО ЖЕ ТЕБЯ НИКТО НЕ.. БОЖЕЧКИ, Я ЗНАЛ, ЧТО ЛЮДИ ДОВОЛЬНО ПЛОХО ЗНАЮТ МОНСТРОВ, НО ЭТО ЖЕ ДИКОСТЬ! МЫ ПРОСТО ЛОВИМ ЛЮДЕЙ И ЗАСТАВЛЯЕМ ИХ ПРОХОДИТЬ ПАЗЗЛЫ. ИЛИ СПЕРВА ЗАСТАВЛЯЕМ ПРОХОДИТЬ, А ПОТОМ ЛОВИМ, КОГДА ОНИ ВЫМОТАНЫ. ЭТО ВСЯ РАБОТА КОРОЛЕВСКОЙ СТРАЖИ.

В голосе скелета была слышна всё более отчетливая растерянность напополам с возмущением и попыткой казаться увереннее, чем он был на деле. Охотнику даже стало его жаль.

«Санс говорил, что он безобиден, но, черт возьми, он же совсем ребёнок. О чем этот коротышка вообще думает, допуская его на такую работу? Почему его вообще взяли?»

— Я ВСТУПИЛ В КОРОЛЕВСКУЮ СТРАЖУ, ПОТОМУ ЧТО ХОЧУ СТАТЬ ВЕЛИЧАЙШИМ ГВАРДЕЙЦЕМ КОРОЛЕВСТВА! — точно прочитав его мысли, проговорил Папирус, вытянув торс и горделиво улыбнувшись.

— ЧТОБЫ БРАТ И АНДАЙН ГОРДИЛИСЬ МНОЙ, ЧТОБЫ ПРОСЫПАТЬСЯ КАЖДЫЙ ДЕНЬ В ДОЖДЕ ИЗ ПОЦЕЛУЕВ! БЫТЬ ПОПУЛЯРНЕЕ МЕТТАТОНА И ИМЕТЬ МНОГО-МНОГО ДРУЗЕЙ! ХОТЯ У МЕНЯ ПОЧТИ ВСЁ ПОДЗЕМЕЛЬЕ В ДРУЗЬЯХ! — Тут он добавил тише, — ПРАВДА, ЭТО ТОЛЬКО В СЕТИ.

Николас тихо выдохнул, сложив руки на груди. Характер Папируса вырисовывался трагикомичным — ребёнок с недостатком внимания, которого все пытаются обезопасить от сложностей, отчего тот ставит себе нереалистичные цели, не понимая даже их истинной сути, как до них добраться и стоят ли они вообще того.

Он едва ощутимо вздрогнул, вспомнив о том, что подобрал на пути к городу. Осколок содержал в себе подсказку, имея отношение к Папирусу. Но это было странно. Какое отношение монстр имел к временной аномалии? Почему он оказался важным для неё?

Что вообще оставило этот Осколок в сугробе?

— СЛУШАЙ, ЧЕЛОВЕК.. ТЫ ОСТАВИЛ ЧТО-ЛИБО МНЕ?

— М? Ты о чем? — Николас с некоторой досадой прервал свои размышления, подняв взгляд на монстра. Тот казался смущенным.

— МОЁ УГОЩЕНИЕ. Я ЗАМЕТИЛ, ЧТО ТЫ ЗАБРАЛ С СОБОЙ ТАРЕЛКУ. НО ХОЧУ УЗНАТЬ, ПОНРАВИЛОСЬ ЛИ ТЕБЕ?

Во взгляде огоньков Папируса было столько эмоций: страх, смущение, жадное ожидание и какое-то желание получить одобрение несмотря ни на что.

«Твои спагетти были столь отвратительны, что их даже собака не стала есть.»

«Извини, было настолько вкусно, что я не удержался.»

Будь Папирус хоть на несколько капелек заносчивее или, наоборот, младше, чем он есть, с губ Охотника слетела бы одна из этих фраз, невзирая на то, насколько искренними они бы были. Но Николас решил, что такими темпами монстр никогда не вырастет над собой ни в какую сторону.

К тому же Охотник не кукла, чтобы отвечать односложными фразами.

— Честно говоря, я их не доел. Ты переборщил со специями в соусе, вдобавок оставил еду буквально на морозе, из-за чего мне пришлось их разогревать. И не в не подключенной ни к чему микроволновке, Папирус.

На черепе скелета проступил яркий румянец, явно говорящий о смущении. Кажется, глубина оплошности наконец дошла до монстра.

— Слушай, не расстраивайся, но тебе есть, куда расти. В следующий раз попробуй приготовить по рецепту, хорошо?

— НО Я ГОТОВИЛ!.. ПО РЕЦЕПТУ АНДАЙН. — Папирус прикрыл череп перчатками. — СПАСИБО З-ЗА ЧЕС-СТНОСТЬ, ЧЕЛОВЕК! ОБЕЩАЮ, ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ПРИГОТОВИТ ТЕБЕ ТАКИЕ СПАГЕТТИ, КАКИЕ МОЖНО БУДЕТ ПОДАТЬ САМОМУ К-КОРОЛЮ! ЗНАЕШЬ ЧТО? ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ЗАЙТИ КО МНЕ В ГОСТИ? Я УВЕРЕН, ТЫ СМОЖЕШЬ МНОГОМУ НАУЧИТЬ МЕНЯ. НАШ ДОМ ТОТ, КРУТОЙ, САМЫЙ УКРАШЕННЫЙ. ТЫ МОГ ПРОЙТИ МИМО НЕГО, НО, УВЕРЯЮ, ТЫ БЫ ЗАПОМНИЛ..

— Я подумаю, — Николас положил руки в карманы, выдохнув и решив таки сжалиться над монстром, окончательно потерявшим уверенность. — Так ты пропустишь меня? Мне нужно дойти до Королевского ученого. Это срочно, Папирус.

— Я.. Я ХОЧУ, НО У МЕНЯ ЕСТЬ ДОЛГ. Я НЕ ХОЧУ РАЗОЧАРОВЫВАТЬ АНДАЙН, ПОНИМАЕШЬ, ЧЕЛОВЕК? МЫ СТОЛЬКО С НЕЙ ТРЕНИРОВАЛИСЬ. ЕСЛИ Я ПРОПУЩУ ТЕБЯ, МЕНЯ УВОЛЯТ. — Папирус схватился за черепную коробку. — И ТОГДА У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДРУЗЕЙ. ВСЕ РЕШАТ, ЧТО Я НЕУДАЧНИК!

Охотник закатил глаза, внутренне всё же смеясь с абсурдности ситуации. Ещё никогда ему не приходилось отступать от чего-то охраняемого по такой нелепой причине, но, справедливости ради — еще никто не пробовал с ним заговорить и убедить не идти тем же маршрутом..

Кроме, разве что, Джуры. Но тот свою просьбу смешивал с угрозой и вообще не давал проходу, а докричаться до него и пояснить свои намерения было почти невозможно.

«И, если вдуматься, он был тоже своего рода наивным. Но не то что бы ошибался. Нет, всё же у них больше общего с Ториэль.»

— Хорошо. Включай свою ловушку. — План в голове созрел почти что мгновенно. Он уверенно скрестил свои руки на груди. Папирус оживился, неверяще уставившись на Николаса. — Я пройду её и не буду тебя подставлять.

— ТЫ СДЕЛАЕШЬ ЭТО? РАДИ МЕНЯ? ЧЕЛОВЕК.. Я.. Я ТРОНУТ. ТЫ УЖЕ СТОЛЬКО СДЕЛАЛ ДЛЯ МЕНЯ, А МЫ ЗНАКОМЫ БУКВАЛЬНО ОДИН ДЕНЬ. ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ СТАТЬ МОИМ ДРУГОМ. И, КАК ДРУГ, Я ОБЯЗАН ТЕБЕ ОБЪЯСНИТЬ СУТЬ СВОЕЙ ЛОВУШКИ..

— Не понадобится. Я пройду её быстро. — Охотник вслушивался в всплески ледяной реки справа. Папирус недоверчиво посмотрел на него.

— НЕУЖЕЛИ ТЫ УЖЕ СТАЛКИВАЛСЯ С ЭТОЙ ЛОВУШКОЙ? НЕВОЗМОЖНО. Я НЕ УСПЕЛ ЕЁ ПОСТАВИТЬ ДО СНОУДИНА, А САНС ПОСОВЕТОВАЛ МНЕ ПОСТАВИТЬ ЕЁ У ВХОДА В ВОДОПАДЬЕ. МОЙ БРАТ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ТАКОЙ ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНЫЙ!

Николас поставил себе на заметку вздуть этого мелкого коротышку за всё хорошее. Его мнение о нём стремительно портилось.

— НО, ЕСЛИ ТЫ УВЕРЕН В СВОИХ СИЛАХ, Я НЕ БУДУ СТАВИТЬ ПОД СОМНЕНИЕ ТВОЮ КРУТОСТЬ. ТЕМ БОЛЕЕ, Я ВЕДЬ РЯДОМ — И ПОДСКАЖУ ТЕБЕ ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ЗАСТРЯНЕШЬ.

«Эх. Будь здесь кто-то менее чуткий, чем я, ты бы костей не собрал,» — подумал Охотник.

Папирус включил ловушку. Плиты пола загорелись сперва алым, нагреваясь и вибрируя, вмиг с шипением испарили тонкий коврик снега, а затем начали переливаться хаотично разными цветами радуги, точно перемешавшийся паззл. Охотник чувствовал, что каждая из пластин ощущается по разному — некоторые словно бы горят, некоторые отталкивают от себя, другие вовсе ощущались непонятными дверями и пахли чем-то кислым.

Охотник оторвал взгляд от пластин — его путь вперёд уже прибыл. Он резко сорвался вправо, в сторону воды, не дожидаясь окончания ловушки, а вслед донесся испуганный голос Папируса.

На шее оказался Талисман Кошки, а в руке — бутылка Пузырька Крепуса.

— СТОЙ, ЭТО ЖЕ ЛЕДЯНАЯ ВОДА, ТЫ КУДА!?

Охотник прыгнул. И приземлился на кубик льда, цепляясь носками и шпорами сапог резвости за скользкую поверхность. Кубик покачнулся набок, грозя перевернуться и уронить Николаса, тот резко сделал шаг назад, не слишком аккуратно, замахал руками, ловя баланс и выравнивая кубик. Тот не пошёл ко дну лишь благодаря влияниям талисманов и зачарований сапог самого Николаса, позволявших ему ускорять свой шаг преодолением гравитации.

Он развернулся в сторону Папируса. У того отвисла челюсть, падая в сугроб, а из глазниц в который раз выскочили непонятно откуда взявшиеся глаза. Николас снял шляпу, помахав ею на прощание.

Вслед ему донеслось слегка возмущенное, но всё ещё находящееся под впечатлением «ЭЙ, ТАК НЕЧЕСТНО!».

---

Примечания:

Если кому интересно, как выглядит Главный герой — вот ссылочки. Художник из меня не очень, но редактор Скайрима под модами на удивление дал мне слепить всё, что нужно. Глядишь, к концу фика я найду художника для обложки, а пока так.

https://sun9-22.userapi.com/impg/aRwoWkqAOqghW6H0vrZT-18ufaswDaTs-FumgA/VF2MBhJvOT0.jpg?size=713x713&quality=95&sign=1173b734d503a0cb5b6caaa2a70f73cd&type=album

https://sun9-9.userapi.com/impg/b-kve2V3pdFnC43KKd7VqHLkt3CHNsNPgQxc6Q/sE8oKA64Gbc.jpg?size=1030x1080&quality=95&sign=218cd3f0848eae155ddcd1561d041ede&type=album

Сообщите, если что-то не открывается.

---

1) в оригинале слово Library написано с ошибкой "Librarby".

Вернуться к тексту

2) https://www.youtube.com/watch?v=TpT7i4wyjQw

Вернуться к тексту