Без гнева и пристрастия (гет)

Гермиона сидела на кухне с чашкой кофе. Отсюда было видно всю их квартиру. В алькове у огромного окна стояла кровать, перед ней — старенький диван, налево от дивана — прихожая, направо — кухня, по бокам от кровати — двери в ванную и чулан. В кухне едва умещался маленький стол и два стула, в прихожей стояла метла Рона. Гермиона сначала забыла вернуть ее в Нору, а потом не захотела. Она вообще ничего не хотела тут менять.

— Я скучаю, — сообщила она метле и отпила кофе.

На столе лежала газета, на последней странице улыбался Малфой.

— И про тебя написали, Драко, — сообщила она его лицу.

«Ежедневный пророк» извещал общественность о свадьбе наследника Малфоев и Астории Гринграсс и пел дифирамбы их многоуважаемым родам.

Это было ужасно и смешно одновременно. Они в семнадцать лет рисковали жизнями, они теряли родных и друзей… Гермиона до сих пор помнила холодный голос Беллатрисы и истошные крики Рона. А в результате, ничего не изменилось: даже Амбридж осталась в Министерстве. Малфои сохранили свое влияние, а мистер Уизли — все тот же скромный чиновник. Разве только теперь их команду зовут на балы в Министерство, впрочем, Луну и Невилла уже иногда забывают пригласить.

Гермиона теперь всегда читала газету с конца. С некрологов. Потом пробегала взглядом полицейскую хронику. Но о Роне этот номер «Пророка» не писал. И это хорошо, значит, Рон не подставил свою шею под очередные неприятности. Аврорат еще не видел более молодого и более придурковатого главу отряда.

В окно ударилась сова. Гермиона взмахнула рукой, и окно открылось. Сова не успела увернуться от отлетающей створки. Гермиона поморщилась.

— Привет, Свин. Тебе пора бы повзрослеть. Хотя, о чем я? — Она погладила птицу, севшую на стол. — Мы же оба знаем, чей ты филин, — у тебя нет шансов.

Свинринстель уронил письмо ей на колени. Это был вопиллер. Гермиона скорчила филину недовольную гримасу. Тот виновато ухнул.

Она развязала ленточку, и, оставив письмо на столе, встала помыть чашку. Письмо голосом Джинни заверещало:

— Я знаю, что ты задумала, Гермиона Грейнджер! Но я тебе не позволю! Ты не пропустишь этот бал!..

И все в таком духе.

— Злые и жестокие люди, — сообщила Гермиона Свину, когда письмо умолкло, — все твои хозяева. Хотят затащить меня на прием, где будут одни мои бывшие молодые люди. Но я отвечу им «да». И знаешь, почему?

Птица снова ухнула.

— Потому что у меня нет выбора, — вздохнула Гермиона.

Она написала: «Приду», — и привязала записку к лапке Свинристеля.

Раньше эти приемы казались ей бесконечно забавными. Им вдвоем, впрочем, было весело, где угодно. И не последним в списке развлечений был секс в Министерских кабинетах.

Гермиона и сама не знала, как каждый раз позволяла себя уговорить.

* * *

— Чего ты добиваешься? — прошептала Гермиона, с интересом наблюдая, как Рон шарит рукой вдоль темной стены. Рон не давал ей шевельнуться, всем телом прижимая к резной двери.

— Я ищу ручку.

— Тут наверняка заперто.

— О, знаешь, в школе у меня была такая умная подружка. Она еще на первом курсе научила меня открывать любую дверь, — Рон коснулся двери палочкой.

— Ты что-то выучил в школе?

— Все, что объясняла ты, я запомнил, — он осторожно втолкнул Гермиону в темный кабинет. — Это, знаешь, было всегда так невероятно сексуально: твой фирменный тон: «и эти два придурка должны спасти мир», — Рон коснулся губами ее шеи, — гневный взгляд, растрепанные волосы — я старался ничего не упустить.

Рон на секунду отвлекся от нее и запечатал дверь заклинанием.

— Да? Я должна была говорить, что это против правил.

— Какое именно «это»? Секс мы никогда не обсуждали, — Рон подхватил ее на руки и усадил на стол. — Страшное упущение. Представляешь, сколько всего для нас могла сделать «Выручай-комната»? Секс на природе, в родительской постели, кабинете Малфоя… Впрочем… Люмос!

Рон огляделся: кабинет был украшен огромным количеством маггловских вещей, а на столе стояло штук десять фотографий. На одной из них они с Гермионой стояли позади венчающихся Гарри и Джинни. Рон пожал плечами.

— Но все это я смогу организовать и сам, — он посмотрел ей в глаза. — Только не говори мне «нет». Пожалуйста!

* * *

Драко в гневе покидал Министерство Магии. Он уже подходил к одному из каминов в Атриуме, когда его нагнал резкий окрик Уизли.

— Малфой!

Драко обернулся и чуть вздрогнул. Их последняя стычка произошла почти десять лет назад, и за это время Уизли стал опаснее. Пожалуй, теперь становилось понятно, почему это рыжее недоразумение назначили руководителем отряда. Вечно нескладный Рон Уизли сейчас напоминал хищного зверя, красивого и сильного.

— Что ты хочешь? — Драко нащупал в кармане мантии палочку.

Он знал ответ: Уизли хотел отомстить за Гермиону. За те несколько холодных слов, что бросил Люциус Малфой посреди министерского приема. Драко понятия не имел, как отцу открылось, с кем он изменял Астории. И как тому пришло в голову уничтожить этим фактом ненавистную Грейнджер.

* * *

Люциус говорил негромко, но так, что его услышали и попечители больницы, и светский репортер «Пророка», и пресловутые «герои магической войны».

— Благородство Гриффиндора не распространяется на интимные отношения. Так ведь, мисс Грейнджер?

Гермиона, говорившая с главным врачом Святого Мунго, обернулась, услышав свое имя. С удивлением глядя на Малфоя, она рассеянно спросила:

— О чем вы?

— О том, что вы были любовницей моего сына, — Люциус презрительно улыбнулся. — Приелись Уизли и Поттер? Или решили осчастливить все чистокровные семьи своим телом?

Рон рванулся к Малфою, но, прежде чем он замахнулся для удара, Поттер повис на его руке, прошипев:

— Не смей! Ты только ее подставишь.

Гермиона же смотрела на обидчика с интересом.

— Мне кажется, мистер Малфой, — она чуть улыбнулась, — моя личная жизнь вас не касается. Но, в любом случае, можете не беспокоиться. Я слишком хорошо помню, кто и что делал в Малфой-Мэноре, чтобы хотеть стать его хозяйкой.

Гермиона чуть наклонила голову, показывая, что разговор окончен, и вернулась к беседе с доктором Уотреем с такой непринужденностью, словно сейчас обменялась со старшим Малфоем замечаниями о погоде.

Драко стоял рядом с отцом и не верил в происходящее. Он чувствовал, как ногти Астории впились ему в руку, но не находил в себе сил взглянуть на жену. Оправдаться ему было нечем. Кроме безумного желания обладать Гермионой Грейнджер.

* * *

— Ублюдок! — Рон выплюнул это слово очень тихо. Он едва сдерживался, чтобы не ударить Малфоя. Даже, пожалуй, не ударить. Убить на месте.

За то, что тот посмел отказаться от Гермионы. Испугался своих чистокровных родственничков. Не пожелал даже защитить ее от публичных выступлений Люциуса. Словно бы она, и вправду, была просто девушкой для развлечений.

Драко скорчил свою самую презрительную гримасу:

— Как и много лет назад, верный рыцарь Рональд Уизли готов броситься на защиту своей грязнокровки. Даже не знаю, что забавнее: то, что она променяла тебя на меня, или то, что я ее бросил.

Рон недобро ухмыльнулся:

— Самое забавное в том, Малфой, что ты использовал разлучные чары, чтобы она только взглянула в твою сторону. Разуверился в своем животном магнетизме? — он наблюдал, как улыбка сползла с лица Драко. — Ты ведь не выпускаешь Гермиону из виду с четвертого курса.

— И я ее получил, Уизли! — вскинулся Драко. — Чары чарами, а прошлую ночь она была в моей постели. И, поверь мне, я сделал все, чтобы она не вспомнила о тебе.

Удержать Рона было некому, и в следующую секунду он прижал Драко к стене: Малфой даже не успел вспомнить о своей палочке.

— И после этого ты позволил своему папаше так говорить с ней? — прошипел Рон и занес руку для удара.

В гулкой тишине Атриума прозвенел голос Гермионы:

— Рон! Нет!

Рон обернулся: противиться взгляду любимой было посложнее, чем вырывающему Малфою. Гермиона стремительным шагом приближалась, и Рону стало почти физически больно смотреть на нее. Такая знакомая и такая родная: растрепанные волосы, сердито сжатые губы и тревога в глазах. Она всегда так встречала рассказы о его заданиях. И как он не кричал, что он, возможно, лучший в Отделе и не нуждается в опеке, эта злость и эта тревога говорили ему о ее любви. Ну, а теперь их, видимо, удостоился Малфой.

Драко, воспользовавшись замешательством Рона, сбросил его руку, тяжело дыша, он смотрел на Гермиону. А она неожиданно дружелюбно улыбнулась ему:

— Драко, я хочу тебя попросить.

— Все, что пожелаешь, — Малфой победно взглянул на Рона.

— Ты не мог бы объяснить своей жене, что называть меня «похотливой грязнокровкой, которая только и хочет, чтобы хоть какой-то колдун благородных кровей сделал ей ублюдка» при Совете попечителей больницы не совсем тактично?

Гермиона говорила так, словно просила передать ей соль за обедом. Драко сдержанно кивнул.

— Я только закончу здесь…

— О нет, не волнуйся. Услуга за услугу. Я сама объясню Рональду, что его поведение недопустимо.

В другое время Драко бы позабавило то, как Уизли сжался от ее последней фразы. Но сейчас и тон, и взгляд, достойные самой МакГонагалл, означали лишь, что Малфой проиграл. И даже в его объятьях Гермиона думала лишь об Уизли. Под ее равнодушным взглядом он направился в сторону Главного зала. Позабыв, что собирался исчезнуть в камине.

Рон едва заметил уход Малфоя, он не сводил горящих глаз с лица Гермионы, она же стала сосредоточенно изучать узел его галстука. Рон неуверенно протянул к ней руку:

— Я не хотел ему навредить…

— Кому? — Гермиона вздрогнула и перевела взгляд на его лицо. — Ты серьезно считаешь, что я переживаю из-за Малфоя? Ты вообще в своем уме? Нет, конечно, было бы ужасно, если бы ты его заколдовал. Потому что неизвестно, чем бы он тебе ответил.

Гермиона снова опустила глаза, потом помотала головой, словно отгоняя страшное видение деяний Драко, и разразилась тирадой замечательной длины:

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Ты что, не мог найти другого места, чтобы показать, насколько ты крут? Ты забыл, на что он способен? Он же может… О Мерлин, Рон! Мы же не в школе, где самое ужасное — это взыскание у Снейпа! А если бы он покалечил тебя? Ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты пытался его заколдовать? Ты подумал хоть о ком-то, кроме себя? Что он тебе сказал? Что в постели я громко кричу его имя? О том, что если он захочет, то у твоего отца будет море проблем, ты подумал? Что мы будем делать, если он изобразит из этого покушение на свою бесценную чистокровную жизнь? Как ты думаешь, когда Амбридж будет выслушивать обстоятельства дела, она даст тебе слово? Рон! Он же, по-прежнему, золотой мальчик, в их дом вхожи все министерские шишки!.. А ты… Ты просто аврор!

Гермиона смотрела на него с такой болью, что Рон почти решился обнять ее, но тут она отвернулась и закрыла лицо руками. «Я себя ненавижу», — подумал Рон, услышав тихий всхлип. Он подошел к Гермионе и осторожно коснулся ее плеча:

— Ты беспокоишься обо мне?

Гермиона резко обернулась, глаза у нее покраснели, но сверкали гневом:

— О ком еще мне беспокоиться?! Только у тебя хватило мозгов устроить потасовку в Министерстве!

— Гарри сделал то же самое на пятом курсе, — Рон неуверенно ей улыбнулся.

«Если засмеется — то простит», — загадал он. Но Гермиона только покачала головой.

— Не смешно! — теперь она смотрела куда-то на его плечо.

— Прости! — Рон осторожно взял ее руку в свою. Гермиона молчала, но руки не отняла. — Хочешь, я пойду — извинюсь? Я могу даже валяться у него в ногах, только, пожалуйста, не расстраивайся.

— Нет, не хочу.

Повисло молчание. Рон гладил ее тонкие пальцы и молился только о том, чтобы Гермиона подольше оставалась рядом.

— Чем он вообще тебе не угодил? — Гермиона, по-прежнему, не смотрела на него. — Ведь это мистер Малфой…

— Хорек позволил ему! — Рон даже отпустил ее ладонь от возмущения. — Гермиона, да Малфой должен молиться всем богам, что ты рядом! А он лгал тебе! Все это время у него была невеста. С самого начала!

— С начала? — непонимающе спросила Гермиона.

— Малфой заплатил одной колдунье за разлучное зелье. Я в прошлом месяце работал над ее делом и случайно узнал. Это произошло около года назад, его помолвке примерно столько же времени, — Рон взъерошил волосы и с тоской посмотрел на нее.

Гермиона не отвечала. Рон знал, что ничего не изменить, он бросил ее, а она спала с Малфоем. Какое бы зелье Драко не использовал, это же было не Империо. А значит, виноват лишь он.

— Послушай, я знаю, что колдовство — не оправдание. Даже очень хорошее, — Рон взял ее руки в свои. — Но разреши мне извиниться?

— Рон…

— Пожалуйста, Гермиона, — он умоляюще сжал ее ладони.- Позволь мне. Мы знакомы столько лет, и не было ни одного дня, чтобы я не думал о тебе.

— И когда не сводил глаз с Флер? -Гермиона чуть улыбнулась.

— Флер-Блер… Не перебивай. Ты невыносимая всезнайка, ты невероятно красива, ты сводишь меня с ума, ты сводишь с ума абсолютное большинство мужчин в комнате. И это снова сводит с ума меня. Я никогда не был первым… — Рон перевел дыхание. — До тебя. Только ты давала мне веру. И только тебя я боюсь потерять. И я никогда не думал того, что говорил тебе во время наших ссор. Я просто знаю, что тебе сказать. Потому что я тринадцать лет только о тебе и думаю.

Рон выдохнул и с усилием продолжил:

— Если ты сейчас уйдешь, я ничего не скажу. Если ты уйдешь к Малфою, я даже в мыслях не подниму на него руку. Если ты его любишь…

— Я тебя люблю! — Гермиона смотрела на него так, словно ничего не было. Словно никогда он не уходил и не говорил ей злых слов, словно никогда Малфой не приближался к ней, словно эти долгие три месяца приснились им обоим в кошмаре. Это была его Гермиона, такая, какую не знал никто. — Рон, я…

Она хотела еще сказать, что тоже виновата. Но Рон не дал ей: нетерпеливо прижал к себе и стал целовать так отчаянно, будто завтра они оба умрут. Гермиона даже забыла подумать, что они стоят посреди Министерства, и всего только в соседнем зале ждет толпа важных людей. И что это, конечно, совершенно невежливо — вместо светских бесед выяснять свои отношения. Думать ей было некогда, она отвечала на поцелуи Рона так, будто никакого «завтра» не существует вовсе.

Утреннее солнце пробилось через тонкий тюль и разбудило Рона. Не открывая глаз, он протянул руку и нащупал привычный холод простынь. Рон резко сел на постели, Гермиона сидела в изножье постели и читала. Она встревожено посмотрела на него и хрипло спросила:

— Кошмар приснился?

Рон покачал головой и протянул к ней руку. Глядя, как Гермиона перебирается к нему поближе, он ответил:

— Мой кошмар закончился.