Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Разбудило солнце, ярко светящее в глаза сквозь отсутствующее окно. Стоп, откуда здесь окно, если последнее, что я помню — посиделки с едой прямо на улице? Открыв глаза, обнаруживаю себя лежащей на теплой подстилке. Вокруг на точно таких же подстилках спали другие люди, лица которых я узнала сразу же — именно с ними мы на протяжении последних пяти дней вытаскивали из под завалов выживших. Осторожно, стараясь никого не разбудить, я вышла на улицу и огляделась.

В этом мире я почти неделю. И за все это время события не заставляли себя ждать. Только только выпутавшись из одной заварушки, я оказывалась втянута во вторую, причем происходило все в большинстве случаев по моей воле и при моем полном на то согласии.

— Те еще деньки выдались, — за моей спиной нарисовалась Чаквас собственной персоной, словно подслушавшая мои мысли о текущей ситуации. Вид у врача был уставший, да оно и понятно — на все поселение из тысячи человек только семь медиков. Треть колонистов погибла под завалами или во время атаки, еще треть мы достали из под обломков. Треть во время нападения пряталась непонятно где, но сейчас активно, как там сказал Андерсон... радовались тому, что "продержались до подхода Альянса".

— Да уж, дерьмовая ситуация, — Майк, видимо, был ее хорошим знакомым, поскольку общался с доктором без каких-либо формальностей.

— Не дерьмовая, — возразила я. — Вот если бы пришлось драться и искать выживших скажем, в минус пятьдесят по Цельсию... Или хотя бы при песчаной буре — вот это было бы дерьмово. А так, по крайней мере, погода на нашей стороне — спим практически на улице на каких-то подстилках и не паримся. Так что нам еще повезло.

— И ведь не поспоришь же. Рин, вот как у тебя это получается? — Майк сделал шаг вперед и сел рядом, плечом к плечу.

Я привычно улыбнулась и посмотрела вдаль.

— Не знаю. Просто однажды мне сказали, что всегда есть те, кому хуже. И если те люди, которым по жизни приходится хуже, чем нам, находят в себе силы улыбаться и радоваться жизни, то какое право на скулеж и жалобы имеем мы? Да и бесполезно это.

— Жалоба — это презрение к самому себе… Жалуясь, человек... — начала Чаквас.

— Опускается, а опустившегося никто подымать не станет, — завершила я.

Майк непонимающе посмотрел сначала на меня, потом на Чаквас.

— Джордж Савиль, также известный как маркиз Галифакс. Забей, — махнула рукой я.

Мы молча посидели еще несколько минут, после чего доктор отлучилась к пациентам.

— Здесь так тихо и спокойно, — начала разговор я. Просто лишь бы о чем-то поговорить.

— И не подумать, что еще несколько дней назад тут такое творилось, — Майк вздрогнул и посмотрел наверх. — И не подумать, что если бы не одна белобрысая мисс — нас бы уже могло не быть в живых.

— Только не начинай и ты туда же, — я отмахнулась.

После чего продолжила смотреть вдаль. Интересно, как там капитан Андерсон со своими бойцами? Не забудет ли он о данном обещании "посмотреть, что можно сделать"? Не случилось ли чего? Так, вот за это я себя и не люблю — если хотя бы на пару минут оставить меня без дела и без собеседников, начинаются активные самокопания и философские мысли.

— Да, кстати, Рин, иди за мной.

Я вопросительно посмотрела на Чаквас, которая приглашала меня пройти в уже знакомый домик-медпункт. Так, стоит ли доверять незнакомой тетеньке в белом халатике? Ну очень спорный вопрос, особенно если учесть, что тетенькам в белых халатиках я не доверяю уже очень давно.

Причина, увы, не в боязни уколов или боли — все дело в самих врачах, квалификация которых вызывала у меня здоровые сомнения. Вот какой нормальный врач будет делать детям всевозможные прививки, манту и другую хрень весной и осенью — в те самые времена года, когда все население от семи до пятнадцати весело обвешивается соплями и кашляет без остановки? И какой нормальный врач будет выписывать антибиотики десятилетнему ребенку с легкой простудой, которую все тому же ребенку, сиречь мне, вылечили за три дня при помощи банальных средств вроде полоскания горла содой, ингаляций и горячего чая с малиновым вареньем? Вот то-то же и оно...

С детства я уяснила, что в большинстве ситуаций от наших медиков следует держаться как можно дальше. Нет, разумеется, если у меня вдруг будет перелом или, там, аппендицит, то я не буду ждать, пока "само пройдет", а отправлюсь по известному адресу, верней, отправилась бы... Вот только меня это миновало — видимо, так называемый эффект "цыганского ребенка" сказался. А вот даже тех, кто регулярно бегал по врачам и соблюдал все их рекомендации, всякие неприятные вещи вроде проблем с лишним весом, половой системой и т.д. и т.п. — не миновали.

Так что в медицину я верю только в исключительных случаях, вроде вышеупомянутых серьезных травм и аппендицитов. Поскольку травм на мне не было, визит к Чаквас и разговор с ней, как с профессионалом, мне не казались целесообразными.

Как оказалось, они таковыми и не были — просто у нашего доктора была еще и квалификация психолога. Которую она решила вот прямо сейчас на мне и проверить. Ага, как же, у меня ведь тут должна быть психологическая травма от всего увиденного и сделанного за последнюю неделю!

— Только не заставляйте меня проходить тест Роршаха, — честно предупредила женщину я.

— Почему именно?

— О, детская травма... Было лет десять, когда мне эти картиночки показали. Спрашивал у меня о том, что я вижу, лысенький дяденька. Ну я и честно ответила при виде одного из пятен, что оно мне напоминает, пардон, женский половой орган из учебника по анатомии. Дяденька стал орать, плеваться пеной и пророчить мне абсолютно безрадостное будущее, включающее в себя заработок на жизнь при помощи вышеупомянутого полового органа. А дома мне еще и по шее прилетело, непонятно за что.

Старалась я говорить с максимально грустным лицом, хотя саму уже распирал смех.

— А откуда тебе картинка была известна?

— Читать люблю. И читала все подряд, в том числе и учебную литературу для более старшего возраста. Но каждый, видимо, об источнике моих знаний судил в меру своей испорченности. Так о чем вы поговорить-то хотели?

— Давай я тебе задам несколько вопросов, а ты будешь выбирать правильные ответы из списка предложенных.

— М... Ну посмотрим.

Мне тут же был дан блок данных, на котором были набраны двадцать вопросов и даны варианты ответов.

При виде английских букв на меня напал самый настоящий ступор — данного языка я не знала в принципе. Точней, известны мне были несколько фраз, достаточных для рассказа о себе, а также пару матов, узнанных на всевозможных форумах. Однако прежде, чем я подумала о том, какой пушной зверек наступил, мозг неожиданно принялся вполне адекватно расшифровывать написанные, верней, напечатанные слова.

Причем, читалось все очень бегло и так, как будто я всю жизнь на этом языке говорила. Так, Рин, давай думай... Если основной язык тут английский, значит, говорили с тобой тоже на английском? Вполне вероятно. Как и вероятен тот факт, что я отвечала на хорошем матерном русском, а колонистам мою речь переводили уже инструментроны... Стоп! Допустим, им действительно мою речь переводили технические устройства, но каким образом я понимала то, что мне говорят? И как я умудряюсь сейчас читать английскую речь и, более того, писать в ответ фразы с правильным употреблением всяких там артиклей, порядка слов и прочей хрени?

Да уж, что поделать — грамотностью я отличалась только в русском и украинском языках, причем той грамотностью, которую называют "интуитивной". Это когда читаешь книги, много книг, вернее даже — очень много книг и ставишь знаки препинания там, где они должны быть просто потому, что знаешь о необходимости их расположения вот именно в этом месте. И слова пишешь потому, что они так должны быть написаны, а не потому, что мысленно прокручиваешь в голове всевозможные проверочные однокоренные и тому подобную фигню. А на требование препода сформулировать правило хлопаешь глазами и не понимаешь, какого финика эта тетя к тебе пристала.

С русским-то все понятно, но английский? Я даже в простых школьных заданиях классе эдак в пятом-шестом ухитрялась сделать столько ошибок, что проще было застрелить меня, чем заставить переделывать. Ну а в дальнейшем инглиш и вовсе перестал изучаться. Немного я продвинулась в понимании данного языка в ту пору, что начала играть в компьютерные игры, но все равно — речь шла лишь о знании некоторых фраз и смутном понимании всего оставшегося текста благодаря проведенным логическим умозаключениям. Так почему же я сейчас спокойно читаю блок данных, написанный на английском и, перечеркнув все возможные варианты ответов, пишу свои собственные, причем пишу, мать его, на английском языке?! Слово формируется в мозгу, думаю, что формируется все же на русском языке... А после этого пальцы начинают набирать то, что я еще вчера назвала бы "непонятной английской ахинеей".

И тут мне вспомнились произведения уже современных писателей-фантастов, среди которых был юморист Андрей Белянин. Это же у него была привычка писать о самых нелепых попаданиях в реальность... Ну, там, милиционер во времена Царя Гороха, или же английский рыцарь в нашу эпоху, а то и вовсе — обычный писатель, "загремевший" в параллельные измерения, населенные всевозможной нежитью. Так вот, во всей этой литературе описывался один очень странный феномен — возможность понимать язык, на котором, или на которых, говорили аборигены, как свой собственный. Может быть, именно это со мной и произошло? Как бы то ни было, обсудить неожиданно появившиеся лингвистические таланты я могла бы только с тем единственным человеком, который знал о моей истинной биографии. А человека этого на территории колонии пока что нет, так что вопрос остается открытым, а пока что вернемся к тестам.

Расшифровать их смысл я даже не пыталась, просто постаралась ответить честно и в меру своих сил. Чаквас, судя по всему, мои ответы не понравились.

— Рин, я говорила тебе выбрать один из предложенных вариантов ответов, а не перечеркивать их все и писать свой вариант решения проблемы.

— Почему я не имею права так поступить? — я откинулась на спинку стула и, прищурившись, принялась наблюдать за медичкой из-за полуопущенных век. — Молчите, потому что сказать нечего, верно? Вот это меня и бесит в так называемой "теоретической медицине".

— Я вижу... — начала было раздраженно доктор.

— Подождите. Послушайте, доктор Чаквас, я не сомневаюсь в вашей квалификации как хирурга и травматолога. Я уверена, что если вдруг окажусь у вас на столе с кучей дырок, вы приведете мою тушку в надлежащий вид, но увы, все ваши знания, полученные в университете касательно психологии, абсолютно бесполезны. Уже хотя бы потому, что как и любая наука, психология стремится загнать каждого человека в строго определенные рамки поведения и реакции. Вы понимаете, о чем я говорю?

— О том, что ты — уникальная личность, к которой неприменимы те же понятия, что и к обычным людям? От скромности ты точно не умрешь.

— Каждый человек — уникальная личность, но, уверяю вас, девяносто девять процентов из ста никогда не скажет, что им не понравились предложенные варианты ответов и можно найти лучший выход из ситуации. Просто потому, что привыкли руководствоваться жесткими рамками, а также сами себя добровольно лишили возможности дополнительного выбора. И постепенно теряют возможность даже подозревать о его существовании. В результате указанные здесь алгоритмы переносятся в реальную жизнь и люди следуют им и только им. Ни к чему хорошему это не приводит.

— Хорошо, Рин, как можно спасти обоих людей вот в этой ситуации? — Карин показала мне пальцем в один из "философских" вопросов.

— А, кого спасать — человека, которого любишь ты, или который любит тебя? Все просто — для меня это один и тот же человек и никак иначе. Я никогда не буду любить человека, которому безразлична. Вот и получается, что в опасной ситуации в моем случае не два, а один человек.

— Да, — Чаквас озадаченно потерла лоб. — Ну хорошо, а почему вот здесь выбирая между "нож", "пистолет", и "побег" ты зачеркнула все три варианта и написала "разговор".

— "Вы возвращаетесь домой поздно вечером, навстречу движется группа хорошо вооруженных людей. Заметив вас, они идут навстречу. У вас есть нож и пистолет, что вы предпочтете использовать для самозащиты?". Я написала свой ответ, только и всего.

Заметив в глазах Чаквас немой вопрос, я подалась чуть вперед и принялась пояснять.

— Ну хорошо, поясняю на пальцах. Раз хорошо вооружены, значит — есть и огнестрел, а может даже — тяжеляк и гранаты. Нахрена, извиняюсь за выражение, им при такой экипировке подходить для того, чтобы начать бой? Значит, ничего плохого они мне изначально делать не собираются, а атаковать первой "на нервах" не в моих правилах. Если у меня есть нож и пистолет — значит, в данной ситуации ношение оружия разрешено как военным, так и гражданским лицам, то есть группа также, как и я, не нарушает закон ношением оружия, либо же мы все вместе нарушаем закон, таким образом автоматически находясь по одну сторону баррикад. Ни в первом, ни во втором случаях в применении оружия против этой конкретно взятой группы нет необходимости. Раз они подходят ко мне, значит — хотят о чем-то поговорить, возможно — задать определенные вопросы. Полагаю, дальнейшие их действия будут зависеть исключительно от моих ответов, а также от того, не спровоцирую ли я их своим поведением на применение оружия. А побег как раз и относится к такого рода провокации. Вот и получается, что моим-то главным оружием будут вовсе не нож, пистолет или еще что-то там, а разговор. Все теперь понятно?

— Ну и что мне с тобой делать? — Чаквас откинула блок данных в сторону и принялась внимательно меня разглядывать.

— Отдайте этот блок с вопросами тому ребенку-дауну, у которого вы его забрали и не обижайте впредь малыша — у него и так жизнь тяжелая, — хмыкнула я. — Ну, или, если вам так надо для отчетности, можете сами поставить за меня галочки, где надо, я возражать не буду. Вообще, как такого рода вопросы могут показать мою психическую вменяемость или, наоборот, невменяемость?

— Все просто — за каждый ответ начисляется определенное количество баллов и по их общему значению определяется психическое состояние человека на данный момент.

— А кто создал вопросы? Не надо перечислять фамилии, мне они все равно ни о чем не скажут. Просто, как правило, такого рода тесты созданы людьми, а люди могут ошибаться.

— Каким образом?

— Ну какой в вопросе вот в этом правильный ответ?

— Побег, само собой — это здоровая реакция большего количества людей на опасность.

— Хорошо, а если, к примеру, этот тест проходит мастер по бою с холодным оружием, у которого с бегом всегда были определенные сложности? Ну там, скорость развить не может, или обувь неудобная надета? Он ведь нож выберет, верно, потому что превосходно им владеет. И что, он психически невменяемый?

— Ты права, но тест создан не для рассмотрения частных случаев...

— Но каждый человек — это частный случай. Со своими пристрастиями, реакциями, со своим жизненным опытом. Как можно просто мерять всех одними и теми же стандартами? Все ведь по-разному думают, по-разному воспринимают реальность, нас окружающую, разве это правильно — навязывать людям стандарты, которым они обязаны соответствовать, если не хотят быть объявленными психами?

— Так что же, никаких рамок существовать не должно? Пусть люди бегают голые по улицам, объявляют себя Наполеонами... Пусть всякие маньяки убивают себе подобных... — Чаквас явно нравился этот спор. Да и мне тоже. Что поделать, всевозможные размышления на такого рода темы мне всегда были приятны. Равно как и приятным было обсуждение этих тем с другими людьми.

— Нет, конечно же. Это уже крайность. Давайте я так обозначу — если действия человека и его образ мыслей не несут вреда окружающим, то он имеет право думать и поступать так, как хочет. Вот я, например, очень люблю мороженое. И не боюсь холода. Поэтому могу данное лакомство уплетать, идя по улице в то время, что столбик термометра показывает минус пять по Цельсию. Я что, становлюсь от этого ненормальной или психически невменяемой? Меня делает ненормальной лишь незначительное отличие от окружающих?

— Нет, пожалуй в данном конкретном случае все же речь не идет о каких-то отклонениях. Это твоя особенность. Индивидуальность.

— Так где же граница между индивидуальностью и ненормальностью? И то и то, по сути — отличие от общепринятых стандартов. Так как отличить человека ненормального, от личности, которая не стремится слиться с окружающим миром, подчеркивая индивидуальность? Есть же люди, которые красят волосы в невероятные цвета, носят одежду совершенно иного формата, нежели окружающие, слушают другую музыку и любят говорить об абсолютно других вещах, нежели другие люди их круга?

— М... Хорошо, допустим, ты загнала меня в тупик. Твои предложения?

— Считать условно нормальными всех людей, чьи действия и слова не выходят за общепринятые законом рамки. Закон, конечно же, штука тоже весьма условная, поскольку...

— Создан людьми, а люди, как известно, могут ошибаться. Хорошо, если закон не есть закон, да и правила, как таковые, могут быть заведомо ошибочными... Чем тогда руководствоваться? Видишь, получается, что если отказаться от этих, пусть и ошибочных, правил и предпосылок — общество перестанет быть таковым, что приведет к анархии, хаосу.

— А общества и нет, как такового. Есть толпа, стадо, совместное сосуществование которого обеспечивается лишь сводом правил, именуемых законом. При этом, давайте отметим, что основная цель этих законов, прежде всего, состоит в том, чтобы внушить страх перед определенными действиями, но при этом не объясняется, почему то или иное действие — это плохо.

— Так, из этой твоей фразы получается, что воровать, убивать, насиловать... Все это можно, так?

— Но ведь некоторые люди на это способны и все, что их останавливает от совершения неблаговидных поступков — это страх перед наказанием. Сначала этот страх внушали всевозможные религии... Сразу говорю — я не собираюсь оскорблять чувства верующих, буде таковые здесь имеются...

— Не имеются, я атеист, — Чаквас пересела на койку, в свою очередь приглашая меня присесть рядом. Что я и сделала, по пути продолжая высказывать свою точку зрения.

— Вот смотрите, сначала основную роль закона играли всевозможные религиозные догматы, большинство из которых наполнено посулами и угрозами. Как показала практика, религия — один из самых верных способов управления толпой. Внушить, что существует некто, кто за всевозможные нижеперечисленные деяния будет кипятить вас в котле или жарить на сковородке, заставить поверить в это массы и — вуаля, некое подобие порядка гарантированно! А потом религию постепенно заменило современное законодательство. Опять же, все базируется на страхе перед наказанием. Этот страх переносится на само действие в любых его проявлениях и в результате человек боится совершить то или иное действие, сам не понимая, почему. А потом уже, когда ему вдруг, по каким-либо причинам, это действие совершить приходится, возникает ощущение страха, то самое, подсознательное, перед наказанием. То, что должно было бы по идее возникнуть у меня после произошедшего неделю назад. То, что возникло у остальных колонистов, участвовавших в отражении атаки батарианцев. У них в подсознании забито, что они сделали что-то плохое, и тут уж действительно только грамотный психиатр может помочь "перенастроить" те установки, что были созданы за долгие годы. Я знаю, объясняю совсем ненаучно, более того — мои... выкладки вряд ли соответствуют тому, что преподают в университетах, но я говорю так, как вижу и понимаю сама.

— В принципе, ты правильно все понимаешь. И причины, и последствия. Хорошо — разовьем тему, — Чаквас покосилась на меня с улыбочкой такой ехидной. — Если путь законодательства ошибочный по определению, то есть законы, как таковые, не помогают создать правильное с твоей точки зрения общество... Что тогда должно быть основополагающим правилом?

Я прикоснулась рукой к своей груди.

— На мой взгляд, законы должны быть вот здесь. Человеку должна быть противна даже мысль о совершении определенного действия, идущего во вред другим. И общество — это когда собираются люди с идентичными принципами. В таком обществе отпадает необходимость закона запугивающего, поскольку никто из граждан не совершит противоправного действия.

— Ты говоришь об...

— Об утопии, да. О том, что в реальной жизни вряд ли когда-нибудь будет достигнуто. Именно поэтому современное общество живет по законам запугивающим. Это дает больший шанс на спокойную жизнь — если человека не остановят от совершения деяния собственные моральные принципы, то остановит страх.

— Но некоторых все равно не останавливает, — Чаквас снова посмотрела на меня. — Так, продолжаем... Вот к примеру взять ту ситуацию неделю назад. По-твоему, почему не возникает негативной реакции у тебя, в отличии от остальных?

— Все просто — увы, я из тех людей, которым ну вот вообще наплевать на закон созданный, поскольку у них закон есть свой собственный. Хорошо это, или плохо — не знаю. По сути, я из тех же людей, которые убивают, насилуют, грабят... У них также, как у меня, не работает подчинение закону страха, а следуют они, как и я, лишь собственному моральному кодексу.

— Твои слова можно истолковать, как признание себя невменяемой.

— Мы уже говорили о понятии "ненормальность" и "индивидуальность". "Ненормальной" я стану, если начну убивать всех подряд без разбора, а самозащита и защита других от работорговцев без последующих угрызений совести, в данном случае — "индивидуальность".

— Подмена понятий.

— Или их четкое разграничение? Доктор Чаквас, мы можем спорить на эту тему часами.

— Можем и будем. Продолжай, на чем остановилась.

— Так вот — лично у меня так получилось, что страха перед законом мне не привили. Верней, я знала о том, что если я сделаю что-то плохое, то меня лишат свободы, но по сути, перспектива меня не пугала... Что-то вроде "и в тюрьме люди живут". Меня не пугали страшными рассказами о "Зоне" — более того, люди, которым довелось побывать в местах лишения свободы рассказывали, с чем им приходилось сталкиваться... Понимаете, по их рассказам я сделала вывод, что там, за решеткой, такая же жизнь. Также есть люди, с которыми можно общаться и дружить, также есть и те, кто способен причинить боль... Ну так у меня этого добра и в повседневности хватало. Ограниченность передвижений? Ну, не сказать, чтобы я за свою жизнь на полную использовала СВОБОДУ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ — по сути, существовала в очень ограниченном пространстве с минимальными маневрами вроде походов за едой, или за заработком... Вот и получается, что страха перед наказанием, как такового нет, но в то же время, четкий моральный кодекс удерживает от совершения плохих действий.

— Плохих? В каком смысле? Мы разве не только что обсуждали о том, что законы могут быть ошибочны, а соответственно — понятия "хорошо" и "плохо" могут оказаться заведомо неверными?

— Ага... Ну хорошо. В моем понимании плохие действия — это те, после которых на душе хреново. Вот знаете, как бывает — сделала что-то не так, а потом как будто что-то грызет внутри. А когда чувствуешь, что твои поступки правильные — настроение хорошее. Знаю, я объясняю глупо и по-детски, но у меня все именно так. Мне не нравится причинять боль другим без причины. Но я не люблю также, когда кто-то обижает слабых, особенно детей и животных. У меня неплохой инстинкт самосохранения — если на меня нападают, то существует вполне серьезная вероятность, что при наличии снаряжения я нанесу, защищаясь, травмы, несовместимые с жизнью.

— Раньше не наносила?

— Нет, просто противники попадались крупные, да и убегали, получив несколько травм... как у вас, медиков, говорят — легкой и средней степени тяжести. Но четырехглазые убегать не собирались, поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам. И нет, мне их не жаль ну ни капли.

— Хорошо, вернемся к психической вменяемости и невозможности, или, наоборот, возможности убийства. Ты знаешь, что проведенные учеными исследования показали, что человек просто не способен убить другого человека, поскольку определенные механизмы вводят его в состояние ступора?

— Я это знаю. Отключаются передние доли мозга и управление берут на себя те, что ответственны за, так скажем, "животное" поведение. Это как у собак — большинство из них не способны причинить вред таким же собакам, словно впадая в ступор, когда начинают наносить опасные раны.

— Ну? И что же ты на это ответишь?

— Отвечу, что данные понятия применимы только лишь в том случае, когда собаку, ну или человека, заставляют драться насильно. То есть, прямой приказ — "иди и убей" без объяснения причин и... вот в этот момент как раз и вступает в действие моральный принцип "не причинять вред другим просто так".

— Кажется, я только что сказала, что дело в биологических механизмах, а не в морали.

— Не думаю — скорей всего, и в том, и в другом. Так вот, если речь идет о нападении без каких-либо причин, то да — возможно, человек действительно не может убить человека, ну или другого разумного, в данном случае батарианца, но! У животных ведь есть еще такая штука, как защита собственной территории, собственной жизни, потомства, опять же... Что вы на это скажете, доктор Чаквас? Не кажется, что биологические эти механизмы каким-то образом совпадают с тем, что я называю моральными принципами? Животные не нападают без причины, кстати, не только на представителей своего вида, но и на других животных, а также на разумных. Исключение составляют всевозможные заболевания и, опять же, психические отклонения.

— Скажу, что мы сейчас окончательно запутаемся в терминах. Ну а если продолжать спор, то... Хорошо, вот если вернуться к тестам. Они ведь созданы людьми знающими. Я уже поняла, что твое отношение к такого рода тестам весьма скептическое. Но ведь в большинстве случаев они позволяют определить истину. Почему?

— Ну, потому что большинство людей предпочтет не спорить, а просто выполнить то, что от них требуется, при этом наплевав на собственное мнение. Помните, как у Чехова в "Черном Монахе" — здоровы и нормальны только заурядные, стадные люди. Потому что они с готовностью принимают чужие правила и чужое мнение, как свое собственное. Они предпочитают избегать проблем по принципу "моя хата с краю" и никогда не сделают того, что общество сочтет "ненормальным".

— Согласись, что в большинстве случаев такого рода споры могут привести к проблемам. К примеру...

— Полная асоциальность, нежелание обществом принимать "паршивую овцу" с иным образом мышления, требования "быть как все", "не выебываться", извиняюсь за маты... Сталкивалась неоднократно.

— Но, смотрю, повадок своих не изменила.

— Да, сначала тяжело было, конечно же, когда без конца отталкивали, не брали в компании... Потом, по прошествии некоторого времени, начала находить в одиночестве свои плюсы. А дальше появились вокруг люди, с которыми находились общие темы для беседы даже при всей моей "ненормальности".

— И как, не тяжелой жизнь казалась?

— А знаете, нет. Вот ничего ведь хорошего с "общественными" не происходило. Делали то, что не нравится, лишь потому, что так требует "общество". Гробили здоровье, причиняли боль себе и другим... Все это в конце концов приводит к саморазрушению. К психическим расстройствам, опять же. У меня в этом плане все проще — я живу, не конфликтуя сама с собой. Знаете такой прикол старый — "все, что я должна, написано в налоговом кодексе, а все, что не должна — в уголовном". Вот и я также говорю. А если кому-то не нравится, как я себя веду, как думаю, одеваюсь или какую музыку слушаю, о чем рассуждаю... Я никого не держу рядом с собой.

— Но признай — тебе нравится выделяться.

— Нравится. Прежде всего, для самой себя, не люблю чувствовать, что делаю что-то неправильно. А когда я начинаю лгать без видимых причин только ради того, чтобы понравиться окружающим, именно это и происходит. Вот в тестах этих ваших врать не хочу. Зачем выбирать из предложенного, когда знаешь, что есть вариант лучше? Просто потому, что так какой-то там человек сказал...

— Который, как известно, может ошибаться, — завершила Чаквас, рассмеявшись. — Знаешь, ты ведь правильно рассуждаешь. Ну, в каком-то плане. Просто твои рассуждения...

— Основаны на философии, немного на эзотерике... Может быть даже, на этике, но не том, что является фундаментом науки, верно?

— Да. Вот смотри, ты говоришь про моральный аспект, я тебе поясняю с научной точки зрения, что этот аспект "не убийства себе подобных" собой представляет. Кто из нас не прав?

— Да по сути, вы тоже правы. Вот только тесты ваши основаны как раз-таки на вот этих самых научных фактах, при этом упускается та самая составляющая "частного случая". Ну вот, хорошо, приведу пример — большинство людей из неблагополучных семей чаще всего следуют по стопам родителей. Ну, там, бутылка-тюрьма-наркота-распущенное поведение, так?

— Согласно статистике, именно так и есть.

— Но! Есть еще и частный случай — когда человек видит все это окружающее дерьмо и всеми силами стремится из него выбраться. Он принципиально до конца жизни не смотрит в сторону алкоголя, получает одно, а то и несколько высших образований, находит хорошую работу и хранит супружескую верность. И наоборот — бывают случаи, когда в семье докторов и профессоров вдруг вырастает редкостное отребье. Выходит, не всегда на нас оказывают влияние эти ваши биологические факторы? Ну, наследственность, итоги родительского воспитания. Выходит, что есть что-то еще?

— Ничтожно малый процент, который действительно, по необъяснимым причинам...

— Ну как же по необъяснимым? Сила воли там, моральный кодекс, желание идти вопреки собственной судьбе и мнению общества...

— Но с научной точки зрения это также, как и в тестах — лишь малый процент погрешности!

— Но он существует. А значит, не стоит сбрасывать его со счетов? Почему же все эти научные тесты упорно это делают?

— Ну, представь, что пришлось бы эти пять процентов "погрешностей" оценивать иначе. Тогда индивидуального к себе отношения потребовали бы и остальные, верно?

Так, вот я жопой чую в словах Чаквас подвох.

— Конечно же, потребовал...

— То есть, особое отношение к определенной группе людей спровоцирует развал определенных устоев, а следовательно — и крах общества, как такового?

— Ну... да. К чему вы клоните?

— Да к тому, что проще объявить эту "погрешность" ненормальными, несоответствующими стандарту и правилу, не принять их, чем переворачивать уже имеющуюся систему ради того, чтобы горстке людей было удобней жить.

— Логично.

— И спорить не будешь?

— Не буду, — спокойно ответила я. — Если точка зрения оппонента такая же верная, как и моя, просто мы смотрим по-разному на одну и ту же ситуацию, то зачем начинать спор? Тем более, я изначально не ставила своей целью вас переубедить.

— Вот как? А зачем тогда разговаривала?

— Да просто ради того, чтобы поговорить. Чтобы узнать мнение другого человека и обсудить один из интересующих меня вопросов. Разве не для этого люди общаются?

Чаквас улыбнулась и собралась было продолжить разговор, но в этот момент в дверь домика постучали.

— Доктор Чаквас, капитан Андерсон вызывает вас к себе. Тебя, Рин, тоже.

Всю дорогу до знакомой палатки я косилась на Чаквас. Откуда Андерсон знал, что я у Чаквас сижу? Может, сказали, а может... Мысль о том, что капитан знает о нашем с доктором диалоге, а может даже, был его молчаливым участником, не давала мне покоя. Чаквас первой зашла к Андерсону, а я осталась снаружи. До меня доносились их голоса, но первое время разобрать что-либо не представлялось возможным, поскольку рядом со мной шумно что-то обсуждали космопехи. Но уже три минуты спустя парни ушли и я напрягла слух. Спасибо тебе, музыкальная школа, за развитие музыкального же слуха!

Содержание разговора меня одновременно заинтересовало, озадачило и несказанно обрадовало.

Примечания:

Ой, честно, я понимаю тех, кто не захочет читать весь этот бред с претензией на философию. Но что поделать — короткими у меня такие сценки не получаются. Кому не нравятся такого рода диалоги — может просмотреть эту главу по диагонали, уяснить, что Рин и Чаквас всю главу сидели и трепались, после чего можно с чистой совестью ждать следующего куска, где, обещаю, перейду непосредственно к "депортации" ГГ на станцию "Адегон".