Тёмная магия с ароматом Polianthes tuberosa (гет)

Он собрал вещи. Порт-ключ должен был сработать завтра в десять утра. Всё закончилось.

Неделя в Риме промелькнула незаметно. Зельевары устраивали ему экскурсии. Каждый на свой лад. Показывали любимые улочки и фонтаны. Мисс Уиллоби как-то увела его есть мороженое. Группа пожилых французских алхимиков позвала с собой — пить вино и смотреть на закат со стен Колизея.

А в остальное время он слушал доклады, задавал вопросы и уже практически не ощущал себя чужаком и незваным гостем.

Кое-кто сказал, что ждёт от него статью в «Зельеварение сегодня» и в «Вестник зельевара». Другие обещали писать и подчеркнули, что будут рады получить сову.

В общем, это была очень хорошая неделя.

И отчаянно не хотелось уезжать. Представлялось, как он поднимается по трём обшарпанным ступеням, минует контур защитных чар и окажется в ненавистном доме. Один.

Пришло в голову: он был не самым любезным гостем. А ведь Франческа сделала ему настоящий подарок, когда организовала приглашение и предложила остановиться в своём доме. Она не должна была.

Северус игнорировал её письма полгода! Так подумать — вовсе без повода. Она вышла замуж. Что с того? Разве она не была замужем, когда они познакомились? И теперь, когда она снова в разводе, сколько пройдёт времени до следующего брака?

Это не его, Северуса, дело. Франческа вела себя как добрый заботливый друг. Друг, которых у Северуса вообще никогда не было. А он отвечал грубостью, резкостью и детскими обидами.

— Элла? — осторожно позвал он.

До сих пор он так ни разу и не воспользовался услугами местного домовика, справлялся сам.

— Гость хозяйки вызывать? — с кошмарным акцентом спросила домовушка в белой чистой наволочке.

— Подскажи, где я могу найти мадам Франческу?

— Хозяйка отдыхать в будуаре. Элла предупредить, если вы желать посещение.

— Она... одна?

— Хозяйка отдыхать одна.

— Тогда спроси, удобно ли будет, если я нанесу ей визит. Передай, что её хочет видеть...

— Элла знать имена гостей хозяйки. Элла спросить. — Она пропала с хлопком, но через мгновение вернулась и сообщила: — Хозяйка ждать мистера Снейпа.

И стало ясно, что визит наносить всё-таки придётся. А Северус уже успел понадеяться, что Франческа не пожелает его видеть.

В будуаре было свежо и светло. Горели жёлтым волшебные светильники на стенах, по углам стояли вазы с цветами. На сей раз — белые Paeonia. Они распространяли медовый аромат.

Франческа полулежала на низком диванчике и читала книгу. Рядом парил бокал белого вина.

Она была одета... иначе.

Не так, как на людях. Из-под подола лёгкой льняной мантии выглядывали босые ступни.

— Заходите, Северус, не стесняйтесь, — сказала она, взмахнула рукой и приманила поближе одно из кресел. Закрыла книгу, отложила в сторону и предложила: — Вина? Или мне стоит угостить вас чаем?

— У вас есть чай?

— Разумеется, неужели вы меня считаете такой плохой хозяйкой? Садитесь. Простите мне эту позу, мы с американцами оббежали сегодня, кажется, половину Рима. У меня просто нет ног!

Она не тараторила, говорила спокойно, и всё же у Северуса не было никакой возможности вставить хоть слово. Или возразить. Или сказать, что он зашёл буквально на минутку.

Он сел в кресло, стараясь не смотреть на неприлично-обнажённые лодыжки, и отказался от напитков.

— Я зашёл поблагодарить вас, — сказал он, — за приглашение и гостеприимство. Это было неожиданно, но очень познавательно. Спасибо.

— Что вы, Северус. Это пустяки. Я рада, что вы хорошо провели время. Ну, не убегайте, составьте мне компанию ненадолго. Как вам Вечный город?

— Интересно. Я... не бывал в Европе раньше.

— Ещё побываете. Главное, не возлагайте слишком много надежд на Париж. Он скучнее, чем кажется. А вот Прагу рекомендую. Один самых волшебных городов на планете.

Северус сомневался, что увидит это всё своими глазами. Он мечтал путешествовать — когда-то раньше, в детстве. Хотя нет, он мечтал вырваться из Коукворта, а вот дальше уже не задумывался. Просто хотел оказаться в любом другом месте.

— Я учту, — сказал он вежливо. — Вы... останетесь в Риме?

— Здесь? Ни за что. Я не люблю этот дом. Нет-нет, как только гости разъедутся, мы с сыном вернёмся во Флоренцию.

— Не любите? Почему?

— Напоминает о победе, которая досталась дорогой ценой, — загадочно сообщила Франческа и непринуждённым движением размяла шею.

Северус подумал, что не смог бы разговаривать в таком положении. Лёжа. Когда собеседник так заметно нависает сверху. А вот она, судя по всему, чувствовала себя весьма комфортно.

Он задолжал извинения. И должен был их принести.

— Я бы хотел извиниться перед вами. В прошлом учебном году... Боюсь, я был не совсем объективен по отношению к мистеру Забини. Вряд ли он жаловался, но...

— Я в курсе.

— В курсе?

— И, конечно, Блейз не жаловался. Просто спросил, не знаю ли я, какая муха покусала его любимого декана. Вам не за что извиняться передо мной, Северус. Блейз способен постоять за себя. Но, боюсь, его уважения вы лишились.

Северус опустил взгляд. Наверное, если бы Франческа его прокляла, было бы лучше.

— Захотите всё исправить — извинитесь перед ним. Попробуйте. И, в любом случае, я вам не завидую... Блейз редко прощает обиды. Рано или поздно вы столкнётесь с последствиями. И я на помощь не приду.

Вероятно, он справится с последствиями обиды четырнадцатилетнего мальчишки! Франческа как будто угадала его мысли и рассмеялась.

— Не будьте так наивны, Северус! Блейз — мой сын. И, поверьте, он унаследовал все худшие черты нашей фамилии.

— Вы об этом говорите как о чём-то положительном...

— Так и есть. Он мстителен, жесток и изобретателен. Но он умеет дружить и любить. Идеальное сочетание, на мой взгляд.

— Он практикует тёмную магию, — неожиданно заметил Северус.

Он не собирался поднимать эту тему. Но раз уж пришлось к слову...

— Конечно. Лет с восьми. Я начала раньше. А чистоплюи вроде его отца долго не живут. Не переживайте за Блейза, Северус. Мальчик может о себе позаботится.

Северус чувствовал, что нужно уйти. Но продолжал сидеть в кресле и разглядывать собственные ботинки. Франческа его не гнала. Она заговорила о новой статье Фламеля и о философском камне. Спросила, что это за нелепые слухи ходили — будто философский камень целый год пролежал в Хогвартсе. Северус рассказал то, что мог. Франческа хохотала до слёз.

Потом вдруг уточнила невозмутимо:

— А лицо некоего Волдеморта, торчащего из затылка вашего профессора Квирелла, это правда или талантливая выдумка детей, наделённых богатым воображением?

Северус поднял глаза и встретился с ней взглядом. Ни капли веселья.

— Боюсь, что правда.

— Очень интересно. Если бы вы сказали мне об этом раньше, когда мы обсуждали некую чёрную книжку, я бы раньше спросила: как вы думаете, Северус, этот идиот доставит нам проблемы в будущем?

Идиотом, на памяти Северуса, Тёмного лорда ещё не называли. Однако ответ на вопрос был, к сожалению, положительным.

— Так я и думала. Сломала всю голову, как уговорить Блейза перейти в Дурмстранг после пятого курса... Наотрез отказывается. Ох, Северус, если бы вы знали, как я не хочу, чтобы это стало моей головной болью!

Он догадывался. И жалел, что у него такого выбора нет.

— Ненавижу тему бессмертия. Всегда такая грязь...

— Тёмный лорд... — Северус выдохнул. — В прошлом был очень опасен. И он питал слабость к молодым людям, которые увлекаются тёмной магией. Возможно, для мистера Забини действительно будет лучше...

— Он уже отказался.

— Тогда ему стоит быть осторожнее. Если Тёмный лорд вернётся... — Глубокий вдох. Медленный выдох. Возможно, стоило сказать об этом. — Я служил ему. В прошлом.

— Вот как?

— И я имею в виду... что я находился в ближнем круге. У меня есть тёмная метка.

— Что ещё за метка?

Будет честно предупредить её. Даже если это значит, что больше подобных приглашений ему не светит. Он расстегнул манжету, закатал левый рукав и протянул руку. Франческа спустила ноги на пол, подалась вперёд и внезапно коснулась его предплечья кончиками пальцев.

Это ощущалось как действие проклятия. Ударив в одну точку на коже, оно стремительно распространялось по телу, обжигало изнутри.

А Франческа продолжала изучение. Она обвела метку по контуру, слегка надавила ногтем на голову выползающей изо рта черепа змеи, погладила.

Северус подумал, что было бы неплохо обратиться в статую. Даже если навсегда.

— Как давно с вами это украшение?

— Пятнадцать лет.

— Incantevole! Ваш Тёмный лорд отличался богатым воображением. Пробовали избавиться?

— Неоднократно. И не только я. После того, как он исчез...

— Я подумаю над этой задачкой. Она мне кажется достаточно любопытной.

И всё было бы хорошо, если бы она убрала руку! Но нет, она по-прежнему касалась его. Её ноздри подрагивали, словно она что-то учуяла.

Внезапно она отпустила его руку, откинулась на спинку дивана и улыбнулась:

— Здесь душно, не так ли?

Северус не был в этом уверен. Но дышать было тяжело, это верно.

— Я вас утомила болтовнёй, Северус, а время позднее. Я рада, что вы зашли. Напишите мне, если захотите обсудить метку. Или что-нибудь ещё.

Он поднялся, хотя ноги слегка подрагивали. Быстро опустил рукав и застегнул пуговицу. Магией — пальцы не слушались.

Пробормотал что-то похожее на согласие. Развернулся, чтобы выйти. В спину прилетело:

— Забыла сказать, Северус! Продолжите обижать моего сына — и поймёте, что я куда опаснее этого вашего Тёмного лорда.

Почему-то Северус ей поверил.

Но вовсе не угроза лишила его сна. Он ворочался в широкой постели, но не применял простейших окклюментных техник. Было бы легко загнать все переживания под щит, но он не делал этого. Вместо этого снова и снова тёр левое предплечье. Раньше там горела только метка. Теперь поверх неё отчётливо ощущались прикосновения Франчески.

* * *

Окклюмент не должен врать себе. Это опасно. Под щит необходимо прятать упорядоченные мысли, а не ком сомнений и переживаний.

Именно поэтому, вернувшись домой, Северус расчистил уголок стола на кухне, налил себе чашку чая, соединил над ней кончики пальцев, прикрыл глаза и задумался.

Он совершенно неадекватно реагировал на присутствие Франчески. Один аромат её духов лишал его привычной собранности. Рядом с ней он терял все свои запасы язвительности и чувствовал себя...

Идиотом.

И с этим пора было что-то делать.

В сущности, в ней не было ничего необычного.

Хорошо, в ней было много необычного. Она была умна, образованна, сделала себе имя в научных кругах, владела неприлично-дорогим особняком в центре Рима и непринуждённо играла с тёмной магией. Рядом с ней бледно выглядела бы даже по-королевски величественная Нарцисса Малфой, эталон английской леди. Всё так. И, разумеется, Франческа не могла не вызывать восхищение.

Пускай.

Северус готов был восхищаться ею. Он восхищался Тёмным лордом по юности. Потом Альбусом. Фламелем (хотя и не был знаком с ним лично). Да той же Беллой Лестрейндж, которая пользовалась особым вниманием Тёмного лорда!

Нет, восхищение не было проблемой.

Проблема лежала в другой плоскости.

И именно эта плоскость Северуса категорически не устраивала. Проще говоря: он не собирался пополнять армию мужчин, которые теряли голову от этой красивой опасной ведьмы.

«Франческа... Скажем так, у неё есть свои стандарты», — сказала ему Анна Уиллоби, словно думала, что он как дурак станет вздыхать и страдать. Никогда!

Он любил. Это было остро-болезненное щемящее чувство, в котором вовсе не было никакой грязи и похоти. Только нежность, поклонение, восторг, надежда. Он убил свою любовь. Всё равно что сам. А ещё прежде пытался её забыть, разными способами и методами.

Это не помогло.

И сейчас он мог, во всяком случае, с уверенностью сказать: чувства, которые вызывала у него Франческа, не имели ничего общего с той огромной чистой любовью.

Северус нашёл хорошую аналогию. Франческа была словно бы воплощённой в теле живого человека тёмной магией. Здравый смысл твердил: нужно держаться от неё подальше. А во рту между тем пересыхало, сердце билось чаще, руки подрагивали, тянулись к палочке.

Это главная опасность тёмной магии — она вызывает зависимость. Привыкание. К ней хочется обращаться снова и снова.

То же самое касалось общения с Франческой. Даже понимая, как плохо оно сказывается на душевном состоянии, Северус не мог его прекратить.

Впервые за долгое время Северус осознал, что ему нужен совет. Или хотя бы возможность выговориться. Но обратиться было не к кому. Не Альбусу же выкладывать все эти метания! И не старому приятелю Люциусу.

Северус открыл глаза, сделал глоток остывшего чая и принял твёрдое решение: избегать слишком тесных контактов. Переписка — одно дело. А вот без личных встреч он, пожалуй, отлично проживёт.

* * *

Он хотел обсудить с Франческой метку. И вот эту статью. И абсурдную идею об использовании основы для антиликантропного зелья в качестве средства от специфических форм драконьей оспы. И...

Проще сказать, что весь август Северус провёл в переписке. С другими зельеварами тоже, но с ней — значительно больше.

С началом учебного года, он понимал, количество писем придётся уменьшить. Он просто не будет успевать так тщательно работать над черновиками, а отправлять несвязные фрагменты мыслей считал недопустимым. В общем-то, это было хорошо. Начнётся учебный год — и ему станет не до того.

Но по спине прошли мурашки, когда он прочёл: «Ох, если бы вы знали, как я не люблю все эти школьные закупки! Блейз делается невыносим в магазинах. Но, нравится нам обоим это или нет, завтра придётся отправляться в Лондон. Mio Dio, Северус, как педагог объясните, что не так с Хогвартсом? Почему по защите от тёмных искусств каждый год новая программа?».

Она не предлагала увидеться. А Северус всегда старался в августе держаться подальше от лавок, забитых школьниками.

Но это не мешало ему представлять случайную встречу.

Ему всё равно стоит пополнить запасы в аптеке. Да и несколько пособий для старшекурсников можно купить...

Окклюменция спасала. Но с момента возвращения из Рима, стоило приподнять щит, Северус оказывался во власти двух визуальных образов. Мраморные пальцы Аида стискивают податливую плоть. Босые ступни выглядывают из-под подола светло-зелёной домашней мантии.

В общем, лучше было даже не пытаться расслабиться.

Среди одинаковых шерстяных мантий он выбрал самую новую. Она ничем не отличалась от остальных, но...

И вымыл голову травяным отваром, а не хозяйственным мылом. Лучше, ожидаемо, не стало.

В принципе, шансов встретиться не так уж и много. Не станет же он торчать на Косой аллее весь день! Он, во всяком случае, пока не сошёл с ума.

Но он увидел их, едва вышел из прохода за «Дырявым котлом». Франческа с сыном стояли у входа в аптеку и о чём-то говорили. За лето мальчишка вытянулся и теперь был с неё ростом. Сходство стало ещё более заметным.

Франческа рассмеялась. Забини оскалился, взял её за руку и галантно поцеловал. Отвесил шутливый поклон, развернулся и исчез в лавке. Северус не успел среагировать, спрятаться за нагромождением дешёвых котлов, притвориться, что уже уходит — Франческа обернулась и поймала его взгляд.

Теперь уже выхода не было — пришлось подойти.

— Вы хорошо выглядите, Северус, — проговорила она, слегка дотрагиваясь до его плеча. — И что это, неужели вы успели загореть в Риме?

Вряд ли кто-то из школьников ожидал увидеть профессора Снейпа у Флориана Фортескью. Только годами наработанная репутация и кислая мина спасали. Франческа, садясь за столик, заметила со смехом:

— Похоже, вы держите в страхе весь Хогвартс!

— Иначе никак. Нынешние школьники — просто сборище бездарностей!

— Ну, прямо-таки все?

Пришлось признать, что нет, мистер Забини не входит в число бездарностей.

— В этом я и не сомневалась, — отмахнулась от комплимента она. — Но, думаю, он такой не один. Вы несправедливы, Северус. О, закажите мне шарик лимонного сорбета и шарик кофейного пломбира. И чашку горячего эспрессо.

Ему пришлось идти и делать заказ.

Себе он взял только кофе. Не хотелось, чтобы кто-то уличил его в любви к сладкому. И вообще, идея пригласить Франческу в кафе была, очевидно, ошибочной. Он не мог просто сидеть напротив неё за столиком, на глазах у студентов и их родителей!

Словно бы в этом было что-то неправильное. Постыдное.

— Magnifico, grazie, caro! — воскликнула она, губами снимая с маленькой серебряной ложечки мороженое. Сделала глоток кофе.

Все люди едят. Весьма банальный процесс, которые не заслуживает никакого внимания.

Но Северус не мог оторвать взгляда от того, как Франческа расправлялась с порцией мороженого. В Италии она носила лёгкие шелка, а в Британии куталась в парчу. Тонкие металлические нити образовывали на ткани едва различимые загадочные узоры. На указательном пальце правой руки блестел рубин. На левой Северус заметил отравленное кольцо из Лютного переулка.

— Мистер Забини к вам присоединится? — спросил Северус, отводя глаза в сторону.

— Надеюсь, что нет, — рассмеялась она. — Он планировал как следует закупиться в аптеке без моего надзора. А потом, подозреваю, пропадёт в книжном. Если повезёт, он успеет припрятать всю запрещёнку прежде, чем я приду его оттуда вытаскивать.

— Вы... как будто поощряете его нарушать правила.

— Я поощряю его не попадаться. В общем, если вы боялись, что он сейчас придёт и помешает нашему разговору — можете быть спокойны.

Оправдываться и утверждать, что он не боится собственных учеников, Северус посчитал ниже своего достоинства.

Внезапно она отставила в сторону вазочку с десертом, наклонилась вперёд и произнесла негромко:

— Северус, мне нужна ваша помощь.

Он едва не выдал своего изумления. Чем, Мордред побери, он может ей помочь?!

— Это... Довольно необычная просьба. И я не подумаю о вас хуже, если вы откажетесь.

— Я вас слушаю...

— Мне нужна компания для прогулки по вашему Запретному лесу.

Северус ожидал чего угодно, но только не этого.

— Видите ли, я не большой любитель дикой природы. И не большой знаток. В другой ситуации я обратилась бы к кому-то из моих мальчиков-выпускников, но они все европейцы. Я не уверена, что они хорошо разбираются в вашей шотландской флоре и фауне.

— Могу я узнать...

— Разумеется. Я не стала бы втягивать вас в авантюру вслепую. Мне нужны некоторое ингредиенты из акромантулов. Я имею в виду не только паутину. На чёрном рынке ровным счётом ничего хорошего, а мне нужны свежие. В Европе всего две колонии, и их держат под строгим наблюдением. А ваша, насколько я знаю... совершенно никому не нужна.

А ещё постороннему человеку не так-то просто попасть на территорию Хогвартса. Это Северус понял без дополнительных пояснений.

Здравый смысл кричал: конечно, нет.

Северус сказал:

— Разумеется.