Проверено на грамотность 
— Крыша малой трапезной, — вздохнул Докман. — Течет. Теперь уже в четырех местах.
— Разве ее не латали летом? — удивилась императрица.
Старший евнух сокрушенно покачал головой.
— Латали. В тех местах и не течет. Течет в других. Надо черепицу перекладывать…
Зима пришла в Даду с полными ведрами воды и без устали выливала их на город. Дождь был великим уравнителем: под ним одинаково мокли крыши дворца и лачуг. «Жаль, дворец нельзя покрыть соломой или тростником», — подумала Ки. Придется покупать черепицу, а цены на все растут, как животы у наложниц. Аюширидара новых требует, и чтоб являлись ему непременно в шелках…
— К счастью, император редко бывает в малой трапезной. Отправьте людей чем-нибудь заделать дыры, а к весне найдем средства на кровлю.
— А вдруг его величество пожелает пировать именно в этих покоях?
— Заприте их на замок. Пусть пирует в других.
Смета расходов на содержание двора напоминала все ту же крышу: то и дело в ней возникали прорехи, которые приходилось как-то латать. Иногда — за счет личных денег.
А их становилось все меньше: нынешний канцлер под любым предлогом старался урезать сумму, что выделялась из казны на содержание вдовствующей императрицы.
Роскошествовать не приходилось, тем не менее ее величество приобрела дом неподалеку от дворца и уже внесла немалый залог. Ради оплаты оставшейся части она собиралась заложить у ростовщика все свои драгоценности, но, похоже, небесный податель счастья и успеха старец Фу-син не согласился с ее решением.
Пак ворвался в кабинет без доклада, даже не сняв плаща, с которого ручьями стекала вода.
— Госпожа, дом господина Тал Тала продан канцлеру Каме! Он уже его вещи вывозит!
Ки окаменела, а Пак продолжал:
— Я в управу пришел, как вы велели, бумаги забрать. А старший писарь мне говорит, мол, сделка ваша расторгнута, вот задаток, а дом, что вы купили, продан другому лицу. И не скажу кому, потому как деловая тайна. Ну, я его немножко прижал, он и признался, что продано Каме по личному распоряжению императора…
Евнух перевел дух и виновато покосился на Докмана, ожидая выговора за лужи на ковре.
— Проклятие, — проронила императрица, а затем длинно витиевато выругалась, вспомнив времена Шакала.(1) Докман приоткрыл рот от изумления, Пак одобрительно крякнул, а Ки уже вихрем летела к дверям, на ходу отдавая приказание седлать коня, брать десяток стражников и ждать ее у ближайших ворот, ведущих в город.
Длинный широкий плащ из промасленной кожи, шляпа из бамбуковой щепы, кожаные сапоги на толстой подошве — такой наряд едва ли приличествовал знатной даме. В ненастье ей полагалось сидеть дома или, в крайнем случае, ехать в наглухо закрытом паланкине… и прибыть на место, когда новый хозяин уже запрет ворота на замок. Ки от души поблагодарила Хен, которая быстро нашла в гардеробе все нужное, и поспешила к воротам, пугая по дороге придворных дам и служанок яростным взглядом и подчеркнуто неженским обликом.
* * *
Мысль о доме(2) Тал Тала пришла ей в голову вскоре после смерти императора. В одиночестве она искренне оплакала Тогона, но бесконечные пышные траурные церемонии с участием толпы придворных вызывали у нее тупую тоску и желание чем-нибудь отвлечься. Украдкой вдова заглянула в дворцовые покои, что полагались канцлеру по статусу, но в них не обнаружилось никаких личных вещей: если Тал Тал и жил там, то, очевидно, недолго. Заинтересовавшись всерьез, Ки отправила верных людей навести справки и таким образом узнала о доме с резными красными воротами в хутуне Хэйчжима(3). В начале осени, перед отъездом в войска генерала Хэ, канцлер внес плату за него на три месяца вперед.
От оплаченного срока оставалось всего пять дней, когда императрица распорядилась выкупить от ее имени дом. Если Тал Тал вернется… Нет, она запрещала себе так думать. Когда Тал Тал вернется, дом будет ждать его.
Несколько раз, возвращаясь с прогулок, Ки нарочно делала крюк, чтобы проехать по этому хутуну, мимо наглухо запертых ворот с каменными тумбами-львами по обеим сторонам, и предвкушала момент, когда сможет открыть их. Она не собиралась селиться в этих комнатах; даже входить в них в отсутствие хозяина казалось ей почти преступлением. Просто зайти во двор, убедиться, что внешне все в порядке, и уйти, закрыв ворота и захватив ключи. Роль хранительницы дома, его дома, наполняла душу теплом и надеждой.
Сейчас эту надежду разбили вдребезги.
Конный отряд нёсся по туманному от дождя городу, словно преследуя врага. Редкие прохожие едва успевали шарахаться в стороны, посылая вслед проклятия. Ки спешила не напрасно: вереница доверху груженых повозок еще стояла возле дома, когда она ворвалась в хутун и выкрикнула приказ, перекрывая топот копыт и шум воды:
— Пак, задержи их!
Пак коротко рявкнул. Стражники бросились вперед, налетели на перепуганных возниц, оттеснили их к стене дома, не давая двинуться с места.
Ки болезненно поморщилась, увидев настежь распахнутые ворота. Замок был сорван вместе с дужками и валялся в луже неподалеку. Было во всем этом что-то непередаваемо гнусное, от чего к горлу подкатывал комок тошноты.
Императрица спешилась и уже собралась войти, но тут в воротах показался богато украшенный резьбой паланкин, который тащили четверо дюжих носильщиков. При виде вооруженных всадников и их предводительницы с саблей наголо они остановились в растерянности и опустили свою ношу.
— Прекрасная погода, дорогой канцлер, не правда ли? — Ки распахнула тонкую дверцу. — Весьма похвально, что вы решили самолично доставить имущество вашего предшественника на хранение в казну.
— Э-э-э… в казну? — Канцлер Кама брезгливо отодвинулся, убирая подальше от потоков воды шелковый, подбитый белым мехом подол буфу(4). Одетый с показной роскошью, круглолицый, выхоленный, он сам сейчас походил на знатную даму, вынужденную путешествовать в ненастье.
— А разве нет? — Ки махнула саблей в сторону повозок. Кама вжался в дальний угол паланкина. — Или это не ваше?
— Моё… То есть нет… Я не обязан отчитываться перед вами, госпожа Ки! — Он попытался вернуть себе самоуверенный вид. — Дом покойного Тал Тала я купил по личному дозволению его величества!
— И теперь занимаетесь мародерством.
— Госпожа Ки! Вы забываетесь! Я — канцлер империи Юань!
— Пак, пусть твои люди сопровождают повозки во дворец. — Ки демонстративно отвернулась от Камы, который наверняка выпрыгнул бы из паланкина, если бы не дождь. — Всё добро — на опись к Докману.
— Вот и пусть весь дворец увидит простыни, на которых ты кувыркалась со своим любовником…
Дождь заглушил бы это тихое бормотание, но оно было слишком ожидаемым. Дверца почти закрылась, когда мокрая женская рука рванула ее вновь. Клинок веером воды влетел внутрь паланкина и замер у чужого кадыка. Он судорожно дернулся, точно пытаясь увернуться.
— Вы что-то сказали, канцлер?
— Я сказал, это прекрасная мысль: поручить опись почтенному старшему евнуху, — вежливо улыбнувшись, провещал Кама. Приторная улыбочка вообще так часто появлялась на его тонких бледных губах, что его за глаза прозвали «медовой гадюкой». — С вашего позволения, императрица, я хотел бы вернуться во дворец к своим обязанностям.
— Какая жалость: я обрызгала водой ваш прекрасный буфу, — Ки ответила столь же вежливой улыбкой, неохотно убирая саблю. — Но в следующий раз это будет не вода.
Она отпустила дверцу, и та немедленно захлопнулась. Изнутри послышался приказ носильщикам двигаться во дворец.
Повозки в сопровождении конных стражников уехали. Ки и Пак остались вдвоем на безлюдной улице. Дождь утих; редкие капли срывались с неба, как слезы уставшего человека.
— Никудышный хозяин, — проворчал Пак, выуживая из лужи замок. — Сбежал, все бросил…
— Сможешь приделать на место?
— Запросто. Замок легкий, на двух гвоздях держался. Не берегся наш канцлер. Эх…
Пока он возился с воротами, Ки вошла во внешний двор, свернула во внутренний и остановилась в странной нерешительности. Что она ожидала увидеть? Малое подобие «Сада Четвертых Небес»? Или, наоборот, сплошной угрюмый камень без единой травинки? Ей казалось, этот дом должен быть похож на своего владельца — такой же изысканный, безупречно-опрятный и сдержанный во всем. Неверное, он и был таким, пока его не покинули, — и пока не вторглась в него чужая трусливая жадность.
Два аккуратных ряда зеленого бамбука росли по обе стороны от входа в главные жилые покои, но их ажурная ограда во многих местах покосилась или упала; опавшие листья бурым ковром покрывали плиты двора, ступени, каменную скамью и стол под старой раскидистой грушей. От распахнутой двери через весь двор тянулась, мешаясь с мокрой листвой, дорожка щепок, лоскутов, обрывков — след торопливого грабежа. С тяжелым сердцем Ки пошла по этому следу, старательно перешагивая через осколки былого достатка и благополучия.
В доме ее утихшая было ярость вспыхнула с новой силой. Те, кто вторглись сюда, выгребли все до последней занавески на окне, а что не унесли, то сломали и разбили. Со стен не только сорвали картины и шелк обивки: во многих местах штукатурка была сбита, а доски под ней изрублены. Кое-где вскрыли пол. Кама что-то искал здесь, поняла Ки. Искал в страшной спешке, не жалея собственное имущество.
Особенно сильно пострадали стены и пол кабинета. Повсюду валялись распотрошенные книги, пустые шкатулки для свитков, сквозняк перебирал разбросанные, затоптанные листы бумаги… Ки подняла один. Это оказался чертеж устройства, напоминающего систему решеток, соединенных цепями. Да ведь такой же рисунок, причем в трех экземплярах, она получила вместе с черной сафьяновой папкой! И удивилась, зачем Тал Тал оставил ей одинаковые рисунки… Но этот, на мятом листе, с грязным следом чьего-то сапога, отличался от них.
— Он тут что, золото искал?! — донеслось от двери знакомое ворчание. — Дело, конечно, нужное, но вот мы, например, в доме Эль-Темура(5) погром не устраивали! Госпожа Ки, замок я приладил, можно закрывать.
— Думаю, Кама искал не золото. — Ки аккуратно сложила листок и спрятала за пазуху. — И, надеюсь, он это не нашел.
— Конечно, не нашел, — ухмыльнулся Пак. — Наш канцлер самого Эль-Темура обхитрил! Не стал бы он ценности под полом хранить.
Ки подобрала еще несколько бумаг. Все это были разрозненные черновики исторических хроник династий Ляо, Цзинь и Сун, расчетов по переселению двух тысяч крестьян на новые земли для выращивания риса, наброски плана по изменению русла Хуанхэ…
— Если бы у него было побольше единомышленников, — вздохнула императрица, бережно складывая листы в стопку, — и поменьше завистников! Хватило одного доноса от подлеца, и все пошло прахом…
Она взяла еще несколько уцелевших книг и с помощью Пака увязала все в занавеску, валявшуюся у окна. Пора было покидать разоренный дом — так вынужденно уходят от пожарища, на котором уже нечего спасать.
* * *
На первый взгляд чертежи из папки ничем не отличались друг от друга. Обычные листы плотной рисовой бумаги, черная тушь, уверенная рука рисовавшего. Одно и то же название: «Водоочистительное устройство для регулировки течения реки». Волнистыми линиями обозначена условная река, ее уступами перегораживают несколько решеток с мелкими и крупными ячейками. Ки прекрасно помнила, как они с Тал Талом безуспешно пытались убедить императора в полезности этих устройств. Теперь все проекты, что могли бы принести империи богатство и процветание, остались ворохом грязной бумаги в опустевшем доме, годные лишь на растопку… Она положила рядом с тремя чертежами четвертый, найденный сегодня. Сходство один в один, разве что без названия. И все-таки что-то не сходилось, мелькало на краю сознания, как докучливая мошка.
Совершенно ясно, что в папке все изображения подбирались не просто так, рассуждала Ки. И Тал Тал ни за что не положил бы в нее три одинаковых чертежа по рассеянности или небрежности — не такой он человек. И это устное напутствие, переданное его братом: «Умнейшая женщина империи Юань все поймет сама». Рисунок ивовых ветвей и стихи говорили о взаимном чувстве — не требовалось большого ума, чтобы понять это. Новая загадка оказалась труднее.
Ки еще раз вгляделась в каждый чертеж по очереди.
— Вы мне бессовестно польстили, господин канцлер, — пробормотала она. — Не «умнейшая женщина», а тупица беспросветная. Если бы не Кама-грабитель, я бы так и считала их одинаковыми.
Она кликнула Хен и попросила ее принести три листа тончайшей бумаги, которой в императорской гардеробной перекладывали одеяния для торжественных случаев.
— Помоги мне проверить одну догадку, Хен. Как на твой взгляд, вот эти два рисунка одинаковые?
Хен Дан старательно всматривалась в черные линии, освещенные ярким огнем светильника.
— Кажется, да, госпожа…
— Вот этот, мятый, я нашла днем в доме Тал Тала. Тебе Пак уже рассказал обо всем? Прекрасно, значит, ты понимаешь, о чем идет речь. А вот этот был в папке, которую он передал. Смотри, видишь, на этой решетке две крайние нижние линии чуть толще других? А здесь даже сквозь след подошвы видно, что линии одной толщины. Можно решить, что рисовальщик просто нетвердо держал кисть, верно?
— А на втором рисунке из папки какие линии? — спросила Хен.
— Правильно! — просияла Ки. — Я тоже об этом подумала. На нем сильнее обозначены другие линии, их три и идут они в другом направлении.
Третий чертеж Хен взяла, не дожидаясь разрешения госпожи.
— И тут они есть, и тоже на другом месте… Так вот зачем вам прозрачная бумага, госпожа!
— Хен, бери тушечницу, вторую кисть, и либо сейчас здесь будут уже две умнейшие женщины империи Юань, либо…
Потрескивал светильник, мягко шелестела бумага. Осторожно, точно путники по тонкому льду, двигались кисти, оставляя за собой короткие черточки туши.
Затаив дыхание, Ки наложила прозрачные листы один на другой и совместила штрихи, скопированные с чертежей.
Хен изумленно ахнула. Императрица и ее придворная дама торжествующе переглянулись, сделавшись в этот момент ближе родных сестер.
Разрозненные линии сложились в иероглиф «Огонь».
Все еще не веря в такое везение, Ки осторожно поднесла один из чертежей к светильнику. Мгновение спустя на широких полях проступили иероглифы. То же повторилось с остальными двумя из черной папки.
Имена и цифры, цифры и имена. И единственная короткая фраза: «золотой дракон».
— Мне знаком кое-кто из этого списка. Знаешь, кто это, Хен? Наместники провинций. Осталось понять, что означают эти цифры…
— А золотой дракон — та диковина, которой занимался его величество покойный император?
— Она самая. Думаю, именно эти записи или что-то подобное хотел найти Кама.
Тал Тал, из бездны собственных тревог и трудностей ты вновь пришел мне на помощь, с тоской и нежностью подумала Ки. Ты вручаешь мне оружие, которое поможет одолеть врагов. Сумею ли я правильно им воспользоваться? Как же я боюсь подвести тебя…
1) В начале сериала она какое-то время была предводительницей банды разбойников и носила кличку «Шакал».
2) Исторический тип китайского жилища «сыхэюань» состоит из четырех отдельных построек, внешнего, внутреннего двора и много чего еще, но чтобы не перегружать текст, будем называть все это привычным словом «дом».
3) Хутун — тип узкой извилистой улицы, особенно характерный для Пекина. Хутуны появились в столице как раз во времена правления династии Юань. Хэйджима — один из хутунов, где селились высокопоставленные чиновники.
4) Вид распашного халата, часть одежды чиновника.
5) На мой взгляд, лучшая серия «Императрицы Ки» была посвящена поискам сокровища убитого канцлера Эль-Темура. Битва интеллектов, поединок характеров и великолепный диалог Ки и Тал Тала.
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
