Заветное желание Снейпа (джен)

― …а еще профессор Люпин научил нас Щитовым чарам и показал, как обезоружить противника!

― Жуй, а то подавишься, ― бурчит в ответ Снейп.

Они решили пообедать в апартаментах вдвоем, чтобы побыть вдали от школьной суматохи в тихом спокойном месте и поговорить с глазу на глаз ― как раньше. Судя по всему, Гарри давно уже хотелось поделиться последними новостями, и вот он уже битых полчаса без остановки расплескивается о том, «какой замечательный этот профессор Люпин».

― А после того, как мы все по миллиону раз выполнили Щитовые чары и очень устали, профессор Люпин сказал, что в следующий раз мы будет изучать боггартов...

― Кого?

― Это такие... ну существа, которые показывают все твои страхи. Только у меня страхов больше нет, ― гордо заявляет Гарри. ― Я ничего не боюсь, вот правда!

― Очень за тебя рад. ― Снейп угрюмо смотрит в чашку.

Внушать детям бесстрашие… к чему хорошему это может привести?

Ему совсем не нравится восторженный тон сына, когда тот говорит об одном из своих профессоров. Защита еще какая-то. От темных сил. Да если б можно было защититься от них так легко, зачем тогда это Пророчество и весь пафос вокруг него?

Шарлатанство, не более.

― А еще Дора… это его жена. Она такая классная! ― продолжает Гарри. ― Она со всеми уже подружилась, и с ней можно на «ты». Она помогает тем, у кого не очень хорошо получается справиться с заклинаниями…

Дальше Снейп не слушает. Поначалу он весь замер, но тут же отругал себя. Подумаешь. С детьми нужно не дружить, а учить, это ведь элитная школа для магов, а не клуб по интересам. И эти розовые волосы… Ну кто так ходит? Ребячество какое-то. Да она вылетит из школы к концу первой же недели за ненадлежащий вид. Хотя нет, не вылетит, у нее ж связи, муж-профессор как-никак. Но это в том случае, если этот бомж имеет хоть какой-то вес в глазах Дамблдора...

Снейп невольно переводит взгляд на возбужденного ребенка. Кажется, у этого хмыря уже есть фанаты.

И это его сын.

― …и она метаморфомаг. Ты же знаешь, что это такое?

― Допустим, нет, ― очень хмуро произносит он, желая, чтобы этот обед закончился как можно скорее. Ароматное жаркое в его тарелке словно потеряло весь запах и вкус. А хрустящий свежеиспеченный хлеб вдруг стал жестким и пресным.

― Дора может быстро изменить внешность и стать, какой захочет, ― поясняет тот. ― Пап… а почему ты не ешь?

Ах, ну теперь можно легко объяснить цвет ее волос, который менялся словно по щелчку пальцев, ее непонятного цвета глаза и…

― Такие люди, как она, рождаются раз на тысячу, ― перебивает его мысли Гарри, и у Снейпа в который раз что-то неприятно екает в груди.

― Это профессор Люпин так сказал. И мне не нравится, что ты сегодня какой-то слишком мрачный.

Сказал? Он что, типа любит ее? Тогда почему вчера, после их курьезного знакомства, когда она уходила, выглядела так, словно на нее давит этот брак? В буквальном и переносном смысле.

Снейп с шумом отодвигает от себя тарелку. Понятно, почему Гарри так восхищается: эти двое ― полноценная семья. Если не вдаваться в детали, так и есть. И именно в такую семью чуть не отдали его сына. А он ― кто? Кусок непонятно чего, лучше и не скажешь. Гарри его порой идеализирует, но ему нужна мать. Нужна, хотя он об этом не говорит и сам наверняка не осознает. Нужна семья, где… гармония. Во всем.

В надломанной в нескольких местах лодке далеко не уплывешь.

А Снейп себя именно таким и ощущает ― надломанным.

Немудрено, что Гарри так расхваливает этого неказистого человека, у которого все есть: жена, магия, шикарные боевые навыки… Можно подумать, что у него проблемы с деньгами, раз он не может себе купить одежду получше, но, скорее всего, это стиль у него такой, ведь Дора одета нормально.

― Профессор Люпин ― самый крутой маг, кого я знаю, ― подтверждает Гарри всего его мысли и опасения, со счастливым выражением лица откидываясь на спинку стула. ― Я так рад, что он теперь вместо Локконса! Представляешь, он будет нас учить не только защищаться, но и воевать. Он очень хвалил меня. Он сказал, что стоит мне совсем немного потрудиться, и я стану неуязвимым…

― Вот что, хватит!

Снейп встает, опершись о стол. Точнее, он ударил ладонями о стол изо всех сил. И голос его прозвучал так резко и жестко, словно он говорил не с сыном, а с пренеприятным человеком, который его чем-то оскорбил.

― Папа… ― Гарри бледнеет и выпрямляется с непониманием во взгляде. Выражение счастья и умиротворения стирается с его лица.

― Я не хочу больше ни слова слышать о профессоре Люпине в наших комнатах! Тебе ясно? ― нависая над ним, чеканит Снейп.

― Но почему…

― Потому что я так сказал!

Гарри смотрит с обидой и вызовом. А потом просто встает и уходит из апартаментов. В коридор. Очень быстро уходит ― убегает.

Хотя знает, как Снейп к этому относится. И что чувствует при этом.

Все, как раньше. Словно этого года с лишним, за который они так крепко привязались друг к другу, просто не было.

Снейп не идет его искать, возвращать, а медленно возвращается на свое место. Садится на стул и опускает голову на сложенные домиком руки.

Какой же он придурок!

Мог бы просто выслушать ребенка до конца, а не затыкать ему рот. Это нормально, когда дети восхищаются кем-то сильным и крутым. Да, Снейп конечно хотел бы быть для Гарри номер один в этих вопросах… но это уже не так.

И вряд ли что-то изменится.

Снейп ловит себя на том, что как бы он ни презирал Люпина, он бы многое отдал, чтобы оказаться на его месте.

Во всех смыслах.

До ужина Снейп усердно изучает зельеварение, удовлетворенно отметив, что дошел почти до конца учебника для первого курса. Это помогает ему собрать мысли в кучу и успокоиться. Если так и дальше пойдет, он освоит эту науку и впрямь так быстро, как пророчил ему Дамблдор. И чем скорее он приступит к новой работе, тем скорее почувствует себя лучше, доказав себе и своему сыну, что он что-то, да может. Ведь зельевару не обязательно в мастерстве владеть боевыми искусствами…

Уже перед тем, как подняться в Большой зал, Снейп осознает, что не видел Гарри весь день после обеда. Наверняка тот после дневных занятий отправился в библиотеку с друзьями, или погулять у озера, или повидать Хагрида…

Снейп гонит от себя мысли, что Гарри мог засесть у Люпина в кабинете, осаждать его вопросами, болтать о пустяках и неприкрыто восхищаться.

Как раньше Гарри делал с ним. Искал любой повод, любую свободную минутку, чтобы побыть возле него.

Придя в Большой зал, Снейп хочет повернуть обратно. Он не видит Гарри на его привычном месте, и не видит Люпина с Дорой за профессорским столом. Все внутри у него сжимается, внутренности выкручиваются от ароматов свежих овощей, цитрусовых и запеченной рыбы, которая совсем недавно порадовала бы его и подняла настроение, но сейчас ему совсем не до этого.

Не следя за лицом, он проходит на свое место и садится, ругая себя за малодушие. Просто он не хочет, ужасно не хочет найти Гарри в том самом кабинете в компании его «любимого профессора». Не проходит и несколько минут, как свободное место по левую руку от него занимает Дора. Ремус садится рядом с ней с другой стороны, а Снейп невольно вскидывает глаза, чтобы посмотреть на гриффиндорский стол.

Гарри по-прежнему там нет.

Вообще это не слишком хорошо, что его ребенок прогуливает ужин, но у Снейпа в груди почему-то становится свободнее, как будто с сердца упало что-то тяжелое.

Гарри не был с этой милой четой, иначе он бы тоже пришел сюда вместе с ними. Наверняка, он заигрался с друзьями или загулялся и позабыл о времени...

Мысль, тревожившая его, полностью отпускает. У Снейпа даже просыпается аппетит, но… вот засада. Краем глаза он теперь видит Дору, ее красивые округлые кисти рук с короткими ногтями без лака и часть яркого сиреневого балахона. Время от времени она нечаянно задевает его локтем. Она словно этого не замечает, а вот Снейп…

С каждой секундой напряжение в нем усиливается. Может, лучше пересесть? Только… некуда, все профессора уже на местах. Разве что за слизеринский стол, но это будет выглядеть странно. И как ему себя вести? Может, надо было пожелать приятного аппетита? Только Доре, естественно. Как взять вилку? Он же правильно держит вилку, да? А если он положит вон ту булочку себе на тарелку, не подумают ли, что он слишком много ест и скоро растолстеет? А что если он громко чавкает? Ему никто еще не делал замечание, но как же будет неловко, если Дора услышит, и это испортит ей аппетит! А что если...

Дзень!

Стакан с тыквенным соком переворачивается прямо в тарелку Снейпа ― к счастью, пока еще пустую, ― и весь сок выплескивается ему на мантию, растекаясь по ней ярко-оранжевой жижей.

― Ой, прости, ― шепчет Дора, нервно хватая его за мантию, отчего сок растекается еще более причудливым узором: Снейп даже на мгновение засматривается на эти потеки. Дора быстро начинает махать палочкой. Сок из оранжевого превращается в зеленый, потом застывает, как смола, стягивая ткань. Еще миг ― и он воспламеняется. Снейп не успевает испугаться, как Дора чудом тушит огонь. Его мантия восстанавливается, а неприятный запах гари, который только-только начал распространяться, исчезает.

Снейп краем глаза замечает, как Люпин аккуратно прячет свою палочку в рукав.

Тихий всхлип ― и Дора роняет палочку на стол, а сама закрывает ладонями лицо.

― Какое же я недоразумение все-таки… ― шепчет она раскаянно.

― Все в порядке, ― пытается утешить ее Снейп, до конца не осознавая, что же это все было. Получается, Люпин спас его от огня, убрал запахи и прочее, когда Дора не справилась?

Или это он воспламенил его мантию и создал прочие неприятности?

Больше похоже на первое, хотя Снейп с удовольствием обвинил бы его во всем, в чем только можно.

Может, это та самая причина, по которой Дора больше не работает в Министерстве, и дело вовсе не в тотальной любви к детям? Может, ее просто выгнали за непрофессионализм?

― Не в порядке, ― бубнит она в руки и качает головой. ― Ничего не в порядке.

Снейп невольно ощущает с ней незримое родство. Кто, как не он, чувствует себя таким же недоразумением, ни на что не способным. Дора хоть что-то умеет, а он…

― Тебе не стоило этого делать. ― Люпин и тянет ее за руку, из-за чего Дора открывает лицо, покрытое красными пятнами, и глаза, в которых застыли виноватые слезы.

― Ремус, я должна была исправить… ― горячо возражает та, но Люпин ее перебивает:

― Я же говорил, что невербальные заклинания ― не самая твоя сильная сторона. Я понимаю, ты не хотела привлекать внимания, но все же…

― Я знаю, что ошиблась, но я стараюсь…

― Ты могла бы обратиться ко мне за помощью. Или же… сам профессор Снейп справился бы с задачей получше тебя.

Дора снова всхлипывает, отодвигает стул и быстро уходит в боковую дверь.

За профессорским столом наступает тишина, которая, к счастью, быстро нарушается нарочито громкими замечаниями Минервы по поводу нового расписания занятий. Снейп смотрит на Люпина в упор. Тот глядит на него в ответ с открытой неприязнью.

― Ну что, доволен? ― тихо спрашивает Снейп, так, чтобы их никто не слышал, благо, что они сидят с самого краю стола. ― Я бы на твоем месте пошел бы сейчас и...

― Не лезьте не в свои дела, профессор Снейп! ― раздраженно перебивает тот. ― Это вас не касается!

― Это меня касается напрямую. ― Снейп критически осматривает свою мантию, на которой не осталось ни следа от магических экспериментов.

― Скажите спасибо, что моя жена не сожгла вас целиком, ― ядовито произносит тот.

― Непременно скажу. ― Снейп принимает правила его игры. ― Возможно, прямо сейчас...

― Вы не посмеете! ― Тот вытаскивает палочку и нацеливает на него, опустив немного руку, чтобы никто не видел. ― Только встаньте, и я вас прокляну!

― Прямо здесь, за столом?

― Мне ничего не мешает это сделать.

Люпин не шутит. Он на взводе, о чем красноречиво говорят враждебный взгляд и раздувающиеся ноздри. Но отчего так жжет в груди? Отчего мысли скачут в голове, гарцуя вокруг одной, самой главной, что если раньше он все время был на волосок от смерти, то теперь ― на йоту? Что будет с Гарри, если его не станет? Как он это переживет?

Кому отдадут его сына? Станут ли любить, заботиться?

Будет ли Гарри считать его последним предателем, который обещал всегда быть с ним и не бросать?

― Так иди сам, Ремус, ― говорит он, стараясь ничем не выдать иррациональный страх, все-таки Люпин вряд ли осуществит сказанное прямо сейчас, перед директором. ― Иди к ней. Ведь она сейчас плачет... из-за тебя.

― Не лезьте в мою жизнь. ― Тот по-прежнему держит палочку в напряженных пальцах. ― Это последнее предупреждение.

С неприязнью, которая выглядит в его глазах почти как ненависть, он все же встает и уходит.

Снейп пытается унять колотящееся сердце. Вдох, выдох. Еще раз, медленно. Потирает горячий лоб, чтобы почувствовать себя, заземлиться и успокоиться.

Да, он даже готов признать: Ремус и впрямь сильный маг, если может так устрашать одним своим присутствием и моральным давлением. Хотя поначалу это было совсем незаметно из-за неказистого вида. Но внешность обманчива, поэтому…

Поэтому надо быть с ним поосторожнее.

Но вряд ли Люпин может прочитать его мысли на расстоянии. А это значит, он может немного подумать о Доре. О том, как они похожи ― оба с магией не на короткой ноге. А значит, они поймут друг друга. Наверное.

А еще совсем не красавица, так же, как и он сам. Снейп видит ее в воображении, как будто она стоит здесь, перед ним: широкие плечи, бледная кожа, крупные, даже грубоватые черты лица, а волосы... волосы просто кошмар.

Внешность ― это неважно. Совсем неважно. Особенно для метаморфомага, который может принимать разные облики, если Гарри ничего не напутал.

Это значит, что она могла бы превратиться в топ-модель. Но она почему-то выбрала именно такой образ.

Зачем? Чтобы не подавать лишний раз повода для ревности?

Интересно, что чувствует человек, которому постоянно приходится подстраиваться? Во всем. Счастлив ли он?

Наверное, это глупый вопрос.

Но тогда назревает резонный другой: зачем все это?

С трудом прогнав навязчивые мысли, Снейп с не меньшим трудом впихивает в себя ужин и уходит.

Придя в апартаменты, он не находит Гарри. Ни в гостиной, ни в его комнате, ни даже в своей спальне, куда его сыну теперь, конечно же, можно входить.

В Большом зале его тоже не было.

Обиделся? Разозлился на его резкость так сильно, что решил вот таким образом его наказать?

А ведь весь этот год они очень старались ― именно то самое слово ― не ранить друг друга.

И к чему хорошему это привело?

Из-за этого Гарри скрыл, что вернулся не один, а вместе с магическим даром.

Из-за этого они теперь здесь.

В месте, где каждый становится самим собой. Без масок. Где уже не нужно «стараться», потому что в этом нет никакого смысла.

На самом деле скрытое недовольство таилось в нем все это время. Таилась и отрицалась. В Гарри, возможно, тоже. Но они оба молчали. Так долго, пока синяя вспышка в комнате не вмешалась и не расставила все по своим местам.

Снейп трет лоб, чувствуя себя неимоверно усталым и слабым. Неспособным повлиять хоть на что-то. Разве что он может выучиться и стать зельеваром ― ему и впрямь несложно учиться. Но проснется ли в нем магия?

Да, она вышла наружу ― какая-то ее малая часть ― в момент, когда его сыну стало плохо. Он вызвал эльфа, даже не заметив, а только потом уже осознал, что произошло.

Стоит ли ожидать, что в критический момент он обретет полную силу?

И стоит ли ждать этого момента?

Профессор Люпин ― самый крутой маг, кого я знаю… Представляешь, он будет нас учить не только защищаться, но и воевать. Он очень хвалил меня. Он сказал, что стоит мне совсем немного потрудиться, и я стану неуязвимым…

Крутой маг. Наверняка Люпин в студенческие годы пахал, как не в себя. Был еще тем ботаном. Потому что к магическому дару вряд ли прилагается та самая «крутость», боевые навыки… да и вообще само владение волшебной палочкой.

Снейп не сможет защитить сына, даже если сейчас, в эту самую минуту магия решит в нем забурлить.

Снейп хватает чашку с недопитым чаем и остервенело бросает в камин. Она попадает в кирпичное обрамление и разбивается вдребезги, оставляя уродливое коричневое пятно на белой поверхности.

И убрать это я тоже никак не могу. Это ведь делается на раз… не тряпкой и не водой. С помощью магии.

Скрипнув зубами, Снейп стискивает пальцами волосы и опускает голову так, чтобы не видеть пятно. Остается только подождать Гарри и униженно его попросить об услуге. Но для начала нужно извиниться. Сплошные неприятности…

Громкий стук в дверь прерывает его невеселые мысли.

Гарри? Нет, он обычно входит сам, прикладывает руку к так называемому кодово-магическому замку и входит. Как и Снейп. На это у него тоже магии хватает.

Стук повторяется, на этот раз более настойчиво.

И кого это принесло?

― Что вы хотели, мисс Грейнджер? ― сухо спрашивает он, глядя сверху вниз на гриффиндорку, которая хоть и подруга Гарри, но все равно донельзя раздражает его.

Тут же его раздражение сменяется растерянностью, когда она видит, что она… плачет?

― Что... ― снова начинает он, борясь с подступающей паникой.

― Гарри, ― подтверждает она все его худшие опасения. ― На него напали… он сейчас в больничном крыле.

Снейпу не нужно повторять дважды. Он уж в коридоре. Девчонка, едва поспевая, бежит за ним.

― Кто напал? ― отрывисто спрашивает он, понимая, что все, что он сейчас делает ― глупо. И задавать подобные вопросы, и бежать, сломя голову. Какой от этого толк?

А если… убийство? Стоит ли бежать, пытаясь ― именно пытаясь ― что-то исправить?

Не защитил… не успел… бесполезный слабак…

И что толку в этом Люпине, если его защитные заклинания, это хваленые Щитовые чары не сработали, не спасли ребенка? О, Снейп уверен: Гарри использовал их, а может быть ― все и сразу. Почему тогда именно он, а не тот, кто напал на него, в Больничном крыле?

Люпин? Это первый, о ком он подумал. Первый, потому что если тот знает, как защищаться от темных сил, то умеет очень хорошо драться. Разить наповал.

Но… за что? В чем виноват ребенок?

Этот мерзавец решил, что Снейп имеет виды на его жену и решил таким образом отомстить?

Девчонка что-то отвечает. Он не слышит. Он не хочет слышать.

Хотя… это поможет обезвредить врага. Пусть их и много, пусть они могут подстерегать его ребенка на каждом шагу… но хотя бы одного он уничтожит.

― Кто он? ― нервно, не контролируя свой тон, переспрашивает он.

― Я же сказала, это ваш слизеринец, ― задыхаясь от сумасшедшей гонки, проговаривает Грейнджер. ― Это был Дэни Бернс.