Нет покоя голове в венце (гет)

Поздний вечер. Кабинет Тома. На столе — отчёты и пустой стакан виски. Белла сидит на подоконнике, курит, смотрит в окно.

Том перебирает бумаги. Тишину нарушает он:

— Ты сегодня не пила кофе.

Утверждение, не вопрос.

Белла замирает. Пепел падает на подоконник.

— Перед сном не пью.

Он откладывает папку. Поднимает глаза. Она не смотрит, но чувствует его взгляд.

— У тебя задержка.

Тихий голос. Бритвенная точность.

Белла резко поворачивается.

— Ты следишь за моим циклом?

Он не отвечает. Подходит ближе. Она не отодвигается.

— Уже дней пять. Может, семь.

Она усмехается — резко, зло.

— А ты считал?

Его пальцы впиваются в подоконник, белеют. Он не дышит. Белла понимает: он боится. Не ребёнка. Себя. Того, что это для него значит.

— Тебе страшно? — спрашивает она уже тише.

Он не отвечает. Вынимает у неё сигарету, тушит. Рука дрожит.

— Если это правда…

Не договаривает. Она изучает его лицо. Паника. Не расчет — чистая, голая паника. И она чувствует власть — и ненавидит себя за то, что ей это нравится.

— Что, Том? Хочешь наследника? Маленького Риддла с моими волосами и твоим характером?

Он резко хватает её за подбородок. Не больно. Но так, чтобы она не могла отвернуться.

— Замолчи.

Она медленно улыбается — ядовито, красиво.

— Забавно. Обычно в таких случаях открывают шампанское.

Его пальцы слабеют. Он отступает. Впервые.

— Я не собираюсь становиться отцом.

Молчание. Белла смотрит на него, как на раненого зверя. Встаёт, берёт сумку.

Уже у двери она все-таки подает голос:

— Расслабься. Скоро всё закончится.

Он не спрашивает, откуда она знает. Она не объясняет.

Дверь закрывается.

За лифтом она слышит, как он разбивает стакан о стену.

* * *

На следующий день Белла приходит на работу. Ничего не говорит. Том не спрашивает.

Они оба понимают: кровь на белье — не трагедия. Это испытание. И они его провалили.

Но когда она поворачивается к окну, он видит: её плечи дрожат. Один раз. Почти незаметно.

И он понимает: она тоже боялась. Не ребёнка. Того, что он скажет.

Том впервые за десять лет не знает, что делать. Поэтому просто молчит.

* * *

Три дня спустя

Белла задерживается в офисе — якобы дописывает речь. На самом деле ждёт, когда он закончит переговоры.

Он заходит, видит её. Они не говорят о случившемся. Но что-то изменилось. И кажется, уже не вернётся.

Том берёт документы. Тишина давит.

— Завтра дебаты. Ты готов? — она не о дебатах.

— Да, — холодно.

Первая ложь за три дня.

Она поворачивается. Он сжимает папку так, будто хочет её раздавить.

— Если я уйду — тебе станет легче?

Он замирает. Она не о работе.

— Нет.

Вторая ложь.

Она подходит. Останавливается в шаге. Он не отступает.

— Тогда перестань смотреть на меня, как на бомбу.

Его рука сжимает её запястье. Нежно. Почти извиняясь.

— Я не знаю, как ещё смотреть.

Она притягивает его ближе. Лбы соприкасаются. Они не целуются — это было бы слишком просто.

— Тогда научись.

* * *

Месяц спустя

Ночью, когда они остаются вдвоем в лифте, эта тема всплывает снова.

Они едут в тишине. Том смотрит на её профиль

— Я бы не отказался.

— От чего?

Двери открываются. Он выходит. Ответ ясен без слов.

На следующий день она присылает фото таблеток с подписью: «Не мечтай».

Том сжимает телефон. Не знает, шутка это или напоминание.

Но кризис, кажется, миновал.