Я помню море (джен)

Он вошёл без стука.

Дверь даже не скрипнула. Просто открылась.

Как будто сама уступила.

Как будто не посмела сопротивляться.

Он был не таким, как я ожидала.

Без формы.

Без знаков отличия.

Без трости, без перчаток, без тяжёлых сапог.

В простой чёрной рубашке, серых брюках, с закатанными рукавами и руками, которые не казались жестокими на первый взгляд.

Он был молод.

Не старше тридцати.

Но в его лице не было ни одного вопроса, ни единого намёка на сомнение.

Кожа — светлая. Волосы коротко острижены, слегка вьются, как будто он слишком занят, чтобы их приглаживать.

Тело — подвижное, сухое. Как у охотника, а не надзирателя.

Глаза — серые, но не туманные.

Металлические.

В них не было ненависти.

Это было хуже.

В них было равнодушие к эмоциям.

Мы сидели.

Он стоял.

Ровно. Без напряжения.

И всё равно комната изменилась.

Воздух перестал быть нашим. Он стал — его.

— Встать, — сказал он спокойно.

Никто не шелохнулся.

Я увидела, как у лысой девочки дрогнул подбородок. Мальчик с числами попытался сделать вид, что продолжает считать.

Он не повысил голос.

Он просто пошёл вперёд, мимо нас, как будто нас не существовало.

Остановился у стола. Сел.

Спокойно. Как будто пришёл на поздний ужин.

— Я — Командир Сэм. Или "Сэр".

Только так. Не “Офицер”, не "Брат" и не Преподобный".

Кто скажет иначе — будут последствия, которые вас не обрадуют.

Голос не дрожал. Не гремел.

Он говорил, как будто читал расписание поездов.

Мы сидели.

Он стоял.

Ровно. Без напряжения.

— Вас пятеро.

Времени у меня — нет. Терпения —ещё меньше, но ваш потенциал интересен.

Вас собрали сюда не по ошибке.

Он поднял глаза.

Медленно.

И посмотрел на каждого.

Не как человек — как сканер.

Когда его взгляд упал на меня — я ничего не почувствовала.

Вообще.

Как будто внутри меня всё выровнялось, приглушилось, замолчало.

Он не искал во мне слабость.

Он просто проверял — есть ли внутри что-то ещё, кроме воли.

— Здесь будут свои правила.

Вот они:

Первое. Говорите только по делу.

Второе. Не врите. Ни мне, ни себе. Я всё равно узнаю.

Третье. Телесные наказания — возможны. Но я предпочитаю другие.

Четвертое. Кто выживет — получит имя. Кто не выживет — забудется. В наших общих интересах чтобы вы выжили.

Пятое. Я не ваш отец, не ваш пастырь и не ваш враг.

Я — Командир.

Он встал.

— Вопросы?

Мальчик в углу всхлипнул.

Девочка с синяками повернула голову к стене.

Я подняла руку.

Он удивился.

Ненамного. Едва заметно. Но удивился.

— Слушаю, Мэри 0710.

Я говорю всегда говорю четко, даром, что в глаза не смотрю.

— А если мы не хотим имен?

Он смотрит на меня. Долго.

Словно не на девочку, а на таблицу с неизвестными переменными.

Потом отвечает:

— Тогда тебе придётся заслужить молчание.

Это — редкий дар.

И очень дорогой.

Он ушёл так же тихо, как вошёл.

Только шагов не было вовсе.

Будто никто не входил.