Альфи (гет)

Альфи сидел на широком подоконнике гриффиндорской башни, поджав колени к груди. Лунный свет пробивался сквозь свинцовые облака, окутывая замок призрачным сиянием. Где-то внизу, у границы Запретного леса, мелькали огоньки — возможно, профессора что-то проверяли. Альфи завороженно следил за танцем теней на каменных стенах, но мысли его были далеко.

Всего за день его мир перевернулся. Раньше существовали только дедуля, сладости всех видов и уютные беседы у камина. Теперь — толпы учеников, смех, взгляды, любопытные шепотки... И эти странные переплетения магии, которые он чувствовал кожей. У Лаванды она искрилась, как шампанское, у Парвати — горела алым пламенем, у Падмы — струилась упорядоченными линиями, словно математические формулы, застывшие в воздухе. Магия Пэнси была скользкой, гибкой, ядовитой — змея, как и полагается настоящей слизеринке. А ещё Гарри Поттер. Его магия напоминала шрам на лбу — резкая, рваная, будто что-то внутри стремилось наружу. Было в ней что-то... неправильное.

Альфи сжал кулаки. Почему все так восхищались Поттером? Из-за шрама? Из-за глупой сказки о том, как младенец победил Тёмного Лорда? Дедуля никогда не рассказывал ему о войне — говорил, что «не время». Война оставила шрамы на всех, даже на дедуле. Особенно на дедуле.

— Ты что, спишь тут? — раздался робкий голос.

Невилл стоял в дверях, теребя края пижамы. Его круглое лицо выражало смесь любопытства и беспокойства. Альфи удивлённо распахнул глаза. Он и не заметил, как Невилл покидал спальню.

— Не могу уснуть, — признался Альфи, подвинувшись. — Садись.

Невилл нерешительно пристроился рядом, и Альфи почувствовал, как его собственная магия потянулась к спокойному, землянистому свечению друга. Странно. С дедулей такого не было — магия Альбуса Дамблдора напоминала океан: глубокая, бездонная, неподвластная. Она тоже действовала успокаивающе, но как-то по-другому, будто унося в неизведанные миры, подальше от проблем, от жизни, от реальности.

— Ты в самом деле видел фестралов? Я... эм... подслушал разговор старшекурсников, — Невилл смущённо отвернулся к окну. — Говорят, их видят только те, кто... — он замолчал, сглотнув.

— Кто видел смерть, — закончил Альфи. Голос его звучал ровно, но внутри всё сжалось. Он знал, почему видит их. Это пугало его. Только он молчал. Как обещал.

Тишина повисла между ними, густая и неловкая. Альфи сунул руку в карман и достал горстку шоколадных конфет.

— Хочешь? Последние.

Невилл кивнул, и они молча жевали, наблюдая, как луна прячется за облаками.

— Спасибо, — наконец сказал Невилл. — За дружбу. У меня... раньше не было друзей.

Альфи улыбнулся. Ему вдруг стало тепло.

— У меня тоже. Только дедуля.

— Он... он правда такой великий, как все говорят?

— Величественный? Да. Но когда мы одни, он смеётся над глупыми шутками и печёт печенье в форме фениксов. Сгорает каждый раз, — Альфи фыркнул. — А ещё он храпит. Как тролль.

Невилл захихикал, и Альфи почувствовал, как магия друга стала мягче, ярче.

— Расскажи ещё!

И Альфи рассказывал. О том, как дедуля учил его превращать камни в фигурки животных, о волшебных сказках перед сном, о коллекции мантий всех-всех цветов. Невилл слушал, разинув рот, а Альфи ловил себя на мысли, что впервые делится этим с кем-то, кроме стен кабинета.

— Альфи? — Невилл вдруг нахмурился. — А почему ты раньше ни с кем не общался?

Мальчик замер.

— Дедуля боялся, — пробормотал он. — Говорил, есть люди, которые захотят... использовать меня.

— Пожиратели Смерти? Думаешь, они попытаются взять тебя в заложники?

— Нет! — Альфи резко вскочил, и стекло окна дрогнуло. — Дедуля не позволит!

— Альфи? — Невилл коснулся его руки, и магия хлынула в точку касания — тёплая, успокаивающая.

— Всё в порядке, — выдохнул Альфи, садясь.

— Нам пора спать, — прошептал Невилл. — Завтра первое занятие.

Альфи покорно последовал за ним, но, лёжа в постели, ещё долго вглядывался в потолок.

* * *

Утренний свет уже пробивался сквозь шторы, когда Невилл, ёрзая у кровати Альфи, осторожно потянул его за рукав:

— Альфи... Все уже спускаются в зал... Пора вставать...

Но мальчик лишь глубже зарылся в одеяло, бормоча что-то несвязное про «марципановых дракончиков».

— Давай по-быстрому! — Рон, уже одетый в мантию с перекошенным галстуком, схватил подушку с соседней кровати. — Близнецы советовали — работает на ура!

Невилл запротестовал, но подушка уже летела в цель. Бумф! Пружины кровати звякнули, когда Альфи дёрнулся, но вместо того чтобы проснуться, лишь сгреб одеяло на голову.

— Не-ет... — простонал Невилл, но Рон уже замахивался второй подушкой.

Шлёп! Удар пришёлся точно по макушке.

Альфи взвизгнул и вскочил, запутавшись в простынях. Комната вспыхнула ослепительным сиянием — магия, сорвавшаяся с цепи, вздула подушки, как воздушные шары. Они лопнули с хлопком, осыпав всё вокруг розовой сахарной пудрой. Простыни заструились густым мёдом, а наволочка, свисая с кровати, застыла хрустящей карамельной коркой. Даже пылинки в солнечных лучах сверкали, словно дроблёные леденцы.

— Ой... — Альфи вынырнул из сладкого хаоса, выплёвывая сладкие блёстки.

— Говорю ж — сработало! — самодовольно фыркнул Рон, но тут же сморщился, вытирая липкие пальцы о мантию.

— Рон! — в один голос рявкнули Гарри, Симус и Дин, больше напоминающие глазированные пряники, чем студентов.

— Ну, э-э... — Рон отступил на шаг, густо покраснев.

Невилл, осторожно отлепляя от пижамы сахарные нити, вздохнул:

— Я же предупреждал...

Альфи, чувствуя, как напряжение в воздухе нарастает, поспешил разрядить обстановку. Притворно-невинным голосом он спросил:

— А что случилось? — и замигал ресницами, словно котёнок, уронивший вазу.

— Ты спал... как сурок в зимней спячке! — Симус тряхнул головой, и с его волос посыпались кристаллы сахара. — Этот болван решил тебя «разбудить»!

Рон попытался оправдаться:

— Фред и Джордж всегда так...

— Это съедобно? — перебил его Дин, тыкая палочкой в зефирный комок, бывший его подушкой.

— Не-а! — Рон, уже успевший лизнуть «карамельную» стену, скривился. — На вкус как перья в сахарной глазури. Фу, пахнет старым носком!

Альфи покраснел, выпутываясь из мармеладных оков. Липкие следы таяли на глазах, оставляя после себя лёгкий аромат ванили.

— Это временная трансфигурация... Час — и всё исчезнет! Ну, почти... — пробормотал он, стараясь сохранить серьёзность, но уголки губ предательски дрожали. Дедуля бы точно рассмеялся.

Весь завтрак Альфи украдкой поглядывал на возвышающийся золотой трон. Каменная фигурка, спрятанная в кармане, будто жгла ему бок. Подарить её при всех — значило выставить напоказ кусочек их с дедулей тайного мира. Ну уж нет! Он дождётся момента, когда они останутся одни в кабинете, заваленном книгами и странными приборами. Тогда дедуля снимет очки, потрёт переносицу и скажет тем мягким голосом, который знал только Альфи: «Спасибо, мой мальчик. Это прекрасно».

После завтрака начались занятия. На травологии профессор Спраут, похожая на добродушную садовую фею, учила обращаться с волшебными растениями. Альфи тут же умудрился уронить горшок, обсыпав землёй весь класс, а при попытке полить прыгучий кактус получил струёй воды в лицо. Невилл же, напротив, будто говорил с растениями на их языке — его руки двигались уверенно, а саженцы распрямлялись, как солдаты по команде.

Настоящим кошмаром обернулась история магии. Профессор Бинс оказался призраком, а приведений Альфи на дух не переносил. Мало того, он ещё и настолько нудно бубнил про гоблинские восстания, что не заснуть — уже великое достижение.

Приятной отдушиной стали заклинания. Крошечный профессор Флитвик знакомил первокурсников с их первыми чарам. Они учились правильно произносить слова заклинания и тренировали движения палочки. Профессор ходил между рядами и тоненьким голоском делал забавные комментарии. Альфи справлялся на отлично — он много раз видел, как колдовал дедуля, и успел узнать немало заклинаний, пусть лишь в теории. Один из немногих, он смог зажечь на кончике палочки тусклый огонёк.

Сразу после обеда Альфи распрощался с Невиллом. Только сейчас он в полной мере осознал, как сильно успел соскучиться. Не только по дедуле, но и по родной комнатке рядом с директорским кабинетом. Каменные гаргульи даже не спросили пароль. Может, перепутали его с директором или ощутили их связь. Кто их знает? Горгульи — творения самих Основателей! Так или иначе, Альфи было всё равно: это он в последние пять лет сочинял пароли для директорской башни. В честь любимых сладостей!

— Альфи, мальчик мой, как я рад тебя видеть! — мягко, с тёплой улыбкой поприветствовал его дедуля.

Альфи запрыгнул на край стола, не обращая внимания на возмущённый шёпот портретов («В наше время дети знали, как вести себя в кабинете директора!»). Он сунул руку в карман и через мгновение поставил перед дедулей его собственную фигурку.

— Это тебе, — и гордо добавил: — Сам сделал!

— Великолепно! Теперь у меня есть двойник, чтобы замещать меня на скучных собраниях, — Альбус поставил фигурку рядом с серебряным глобусом, где вместо стран светились созвездия. — Расскажи, как прошёл день? Говорят, ты устроил сладкий апокалипсис в спальне... — уголки его губ задрожали, сдерживая смех.

Альфи залился румянцем, сжимая край стола. Его ноги болтались в воздухе, как маятник, выдавая внутреннее волнение:

— Это Рон начал! Он кидался подушками, а я... ну... оно само. Но всё исчезло! Ну, почти... — он потянулся к вазе с леденцовыми гиацинтами, украдкой отломив лепесток. Хруст карамели заполнил паузу.

Альбус наконец рассмеялся, и комната наполнилась тёплым гулким эхом. Даже портреты бывших директоров на стенах ухмыльнулись.

— Но, полагаю, мистер Уизли получил ценный урок: не всех спящих принцев стоит будить поцелуем... или подушкой. Так ты уже завёл друзей, мой мальчик?

Они болтали о пустяках: о том, как Невилл заставил прыгучий кактус цвести ромашками. Как Парвати сегодня на заклинаниях так взмахнула палочкой, что у Флитвика усы закрутились в спираль. Обсуждали бесчисленные украшения модницы Лаванды: в ушах серёжки с драгоценными камнями, на шее милый кулончик, причёску дополняют розовые бантики, а тонкие запястья обвешаны браслетами. Альфи рассказал о дерзкой, высокомерной, даже немного грубой Пэнси с блестящими чёрными волосами, холодным взглядом и гордо вздёрнутым носиком. Не забыл помянуть воришку Поттера и непонятного Драко.

— Дедуля, только подумай: они украли МОИХ девочек!

Альфи скорчил очаровательно-обиженную мордашку, чем заработал утешительное взъерошивание волос.

— Обида — тяжёлый груз, Альфи. Не носил бы я его вместо конфет в карманах, — он подмигнул, доставая из складок мантии леденец в форме феникса. — Сладкое куда лучше лечит уколотые сердца.

Альфи развернул фольгу и осторожно лизнул леденец — кисло-сладкий, со вкусом лимона.

— Ты так похож на маму, — неожиданно заметил Альбус.

Альфи мгновенно напрягся. В его голосе зазвенела нескрываемая тревога:

— А на папу?

Тишина повисла гуще дыма от камина. Даже феникс Фоукс замер, прислушиваясь. Альбус снял очки, медленно протёр их тканью, и Альфи впервые заметил, как дрожат его пальцы — тонкие, покрытые паутинкой прожилок, словно пергаментные листы. Он уже начал клясть свою несдержанность, но тут дедуля удивительно спокойно улыбнулся и произнёс:

— Ты похож на него больше, чем готов признать, — и, предотвращая возмущения Альфи: — но не настолько, чтобы повторять его ошибки.

Некоторое время Альфи молчал. Альбус не торопил, давая возможность как следует обдумать его слова. Наконец Альфи осторожно спросил:

— Я... встречусь с ним?

— Если того желает твоё сердце... — начал он, но Альфи вскочил, смахнув на пол горсть драже. Они закатились под кресло, звеня, как слёзы.

— Нет! Не хочу! — его голос сорвался, став тоньше, детальнее. Магия заклубилась вокруг, окрашивая воздух в мерцающий сиреневый. Книги на полках затрепетали, а чернильница зависла в воздухе. — Я... я чувствую его магию. Она пахнет пеплом.

Дамблдор поднялся, и его тень, гигантская и изрезанная светом от камина, накрыла Альфи. Но руки, опустившиеся на его плечи, были тёплыми и лёгкими, как солнечные лучи.

— Страх не делает тебя слабее, — прошептал он, и в его голосе зазвучала мелодия старых колыбельных. — Твой отец... он любит тебя. По-своему. Но ты — не его эхо. Ты — новый заклинатель в партитуре мира. — Альбус коснулся лба мальчика, и сиреневая дымка вокруг них рассеялась, сменившись золотистым сиянием. — Помни, из пепла рождаются фениксы.

Фоукс внезапно взмыл к потолку, рассыпая искры, и Альфи невольно рассмеялся. Одна из них приземлилась прямо на его нос, заставив чихнуть.

— Благослови тебя Мерлин, — усмехнулся Альбус, пододвигая Альфи тарелку с печеньем в форме фениксов. Один крылатый контур явно подгорел — знакомый почерк дедулиных кулинарных экспериментов.

Альфи схватил лакомство и плюхнулся на диван, утопающий в бархатных подушках цвета сливочного крема.

Так, поедая сладости и болтая обо всём подряд, они просидели до самого ужина. С нескрываемым сожалением Альфи покидал кабинет директора. Он знал, что не сможет снова наведаться сюда после ужина, — обещал Невиллу вместе заняться домашним заданием. Уже у самых дверей Альфи задержал дедуля. Заглянув в спальню, Альбус задорно подмигнул и вручил ему колокольчик-будильник — «во избежание повторения инцидента».