Революция (джен)

Она не могла разобрать и то, сидят они в коридоре десять минут — или десять часов. Время тянулось мучительно медленно. Но вот звуки боя откатились на другие улицы.

А затем они понемногу умолкли совсем, и наступила гнетущая тишина. Душная, тревожная и пустая… Вдруг прерванная скрипом открывшейся двери, от которого почти все, кто набился в коридор, закричали — неважно, женщины или мужчины — и закрыли руками головы. Наверное, только одна Мина неотрывно смотрела в холл, где, в клубах пыли и дыма, возникли три мужские фигуры. Явно принадлежащие военным, облачённые в униформу и с оружием в руках.

Однако их униформа была не евразийской.

Равно как и не униформой Океании.

Скорее — смесью обеих.

— Все поднялись, руки вверх! — зычно скомандовал один из них, подняв автомат. — Гражданские — свободны, партийные — остаются!

Партийные — остаются?!

Теперь Мина вообще перестала что-либо понимать. Кто эти люди? Судя по тёмному цвету кожи — местные? Откуда они? За кого сражаются? И что делают?

Однако она сочла наилучшим послушаться. И, покорно заложив руки за голову, двинулась по коридору в общей толпе. К дверям, возле которых, точно на конвейере, производилась сортировка. Учеников из местных свободно выпускали на улицу. Но задерживали в здании каждого, кто носил партийный комбинезон.

Ещё раз прикинув, что спорить не стоит, если хочешь выжить, Мина уже была готова остаться со своими товарищами по партии. Действительно — что может случиться со слугами режима? Но уже в самом холле женщина, которой она помогла, неожиданно настигла её. И, быстро подхватив под руку, обратилась к солдату:

— Майлз, она не похожа на остальных! Мисс Кейн однажды спасла меня!

— И что? — хмуро перебил тот. Явно не настроенный говорить — и делать исключения.

— Джозефу нужен партийный для работы с бумагами… — женщина говорила строго. Не умоляя, а настойчиво предлагая. — Она подойдёт. Я отведу её к Джо… то есть, к Лидеру нашей Республики.

И на сей раз солдат уже не возразил. Лишь смерил Мину с головы до ног хмурым взглядом. А потом указал рукой на дверь и дозволил:

— Хорошо. Но лишь под вашу ответственность, как матери Лидера.

Услышав эти слова, Мина почувствовала, как женщина с облегчением выдохнула. И они быстро вышли на свежий воздух. Точнее — на улицу, забитую наспех починенной бронетехникой и солдатами в такой же униформе, как у ворвавшихся в вечернюю школу.

А через несколько мгновений она услышала автоматную очередь, донёсшуюся с заднего двора.

В первые секунды Мина попросту не сообразила, что именно там произошло. Опять уличные бои? Но как? Город уже захвачен! Однако потом все фрагменты вдруг сложились в единую картину, от которой её пробил пот. Похоже, что все партийные задержанные… те, кто остался внутри, не пройдя сортировку… Нет, этого не могло быть!

Но, по-видимому, их только что расстреляли. Как некогда, под руководством Голдстейна, революционеры расстреляли в Вестминстере английскую знать.

— Кто вы такие? — Мина резко остановилась и заглянула своей спасительнице в лицо. — И зачем вы… как понимаю, спасли мне жизнь?

И получила ответ:

— Мы — повстанцы, мисс Кейн. Те, кому надоело, что нашу родину разоряют иноземные захватчики, постоянно перебрасывая её друг другу, как мяч. А вам я просто отплатила добром за добро. Потому что не могла остаться неблагодарной.

Повстанцы… Те народы, которые никто не воспринимал как политическую силу. Ни создатели Книги «Голдстейна», ни члены Внутренней Партии. Те, кого Мина должна была ввести в среду пролов и обучить, как правильно жить… Скажи о сегодняшних событиях… да кому угодно, никто бы в них не поверил и посчитал анекдотом. Или обычным бредом. Но не Внутренняя и не Внешняя партии, и не пролы, а именно они — народы, считавшиеся дикими и неразвитыми, зажатые на «фронтовых» клочках земли, закалились и превратились в силу, способную изменить застывший в тоталитаризме мир.

— Я повторю ещё раз, теперь вам, — голос бывшей ученицы вырвал Мину из размышлений. — Да, я спасла вас. Но вы согласны помочь с разбором бумаг? Поддержать нас в нашей борьбе?

И Мина приняла решение быстро.

Быстро — и легко. Так как к нему вела её вся предыдущая жизнь. Ложь, двоемыслие и бессмысленная тирания внутри Океании, дореволюционные книги и дефицитная еда, стремление к свободе, химера Голдстейна… И осознание — иного выбора теперь нет. Когда весть о случившемся дойдёт до Южного Плацдарма, местное Министерство правды всеми силами попробует скрыть произошедшее... Если уже не скрывало подобное раньше. И потому ей однозначно не выбраться отсюда живой — и не вернуться домой.

— Конечно, — она кивнула. — Я с вами. Везите, куда нужно.

А перед её внутренним взором развевались красные знамёна Революции.