Феникс: Возрождая крылья (гет)

Вибрация телефона сбила с толку тринадцатилетнюю ученицу и заставила неохотно оторваться от решения примеров. Математика являлась любимым предметом юной Лесли, равно как и все остальные. Школа была для нее больше, чем просто здание, поэтому она не смела пропускать уроки даже по болезни и прилежно готовилась к ним. Родители не понимали упорства дочери, которая буквально лезла из кожи вон ради оценок. Девочка была чересчур ответственной, чем не славился никто в семье Велс. И эта ответственность не позволяла принять вызов от сестры, которая никогда не звонила по важному поводу, однако сейчас настойчиво пыталась добиться ответа от Лесли, поэтому она скрепя сердце взяла у учителя талон для выхода из кабинета и покинула урок.

— Эл, говори быстрее: у меня урок, — недовольно пробурчала девочка, прислонившись к одному из шкафчиков в коридоре и нетерпеливо глядя на дверь класса.

В трубке раздался тихий всхлип, затем второй и третий, с каждым разом становясь всё громче и громче. Лесли закатила глаза. Старшую сестру, очевидно, бросил новый парень, поэтому она решила излить душу младшей, но совсем не вовремя. Хотя примерной ученице не было дела до глупого нытья Эллы в любое время.

— Мне звонили из полиции… — хрипло протянула девушка. Лесли неосознанно напряглась, тогда как в голове проскользнула мысль, что, скорее всего, очередной объект обожания сестры попал в участок и в произошедшем не крылось ничего страшного. — Родители пропали…

Девочка замерла, чуть не уронив телефон на пол, и сразу нахмурилась. По всей видимости, Элла делала истерику из пустоты, ведь такого произойти попросту не могло.

— Что за бред? Я видела их вчера вечером. Сегодня они не ночевали дома, потому что остались на съемной квартире. У мамы был поздний эфир вчера и ранний сегодня утром. Когда я приду из школы, они по-любому будут дома.

— Лесь, они не доехали до студии… — еле различимо пробормотала старшая, а последнее слово и вовсе прервалось на середине. — Мамин начальник так и не дождался родителей и не дозвонился до них. Решил подождать до утра, но ничего так и не изменилось. Он позвонил в полицию. По камерам наша машина пропадает неподалеку от дома. Они… из полиции… спрашивали у меня, когда я последний раз их видела и куда они могли поехать, но… мама никогда не пропускает работу, а тут…

С каждым словом Эллы страх всё больше парализовывал тело Лесли. Кислород будто перестал поступать в легкие или орган отказался работать — вразумительного ответа на этот вопрос невозможно было найти, однако очевидно одно: она начала задыхаться. Слезы уже неконтролируемо стекали по неестественно бледному лицу, неосознанный взгляд застыл на одной точке на стене. Девочка не могла определить, где она находится, в какое время и по какой причине. Она знала: родители пропали, — и одной мысли об этом хватало, чтобы потерять грань между вымыслом и реальностью.

Бессонные ночи, постоянные панические атаки, походы в полицию, пропажа сестры, безостановочная карусель из фостерных семей и ни одного желающего удочерить беспомощного подростка. Лесли всей душой ненавидела свою жизнь и часто надеялась на то, что не проснется следующим утром. Однако отчаянному желанию не было суждено сбыться, а самостоятельно прервать жизнь не хватало смелости. Затем буквально из ниоткуда появился Мэйсон, предложивший не вызывающую подозрений работу, и до его подлого предательства, к счастью, не происходило ничего судьбоносного. Иногда она ловила себя на мысли, что ей страшно жить. Хотелось спокойствия и простого человеческого счастья. Девушка часто мечтала стать Филом хотя бы на один незначительный день. Проснуться в окружении любящей семьи, ответить на сообщения кучи друзей и поехать на любимую работу, которая была лишь порывом души, а не острой необходимостью. Существование Лесли было с точностью до наоборот, поэтому те дни, когда она оставалась на ночь у друга, были самыми волшебными и скорее напоминали долгожданный праздник.

Воспоминания о недавнем сне заставили девушку поежиться. Вчерашняя окрыленность мигом улетучилась, стоило ей подскочить в четыре часа утра от дикого страха и невозможности сделать хоть один вдох. Уже довольно давно панические атаки не посещали Лесли, и столько же времени не снились запомнившиеся в самых мелких деталях события семилетней давности. Так было всегда: как только она чувствовала себя счастливой даже на самое короткое время, прошлое давало о себе знать, безжалостно выбивая из колеи и вырывая только-только появившиеся крылья.

Сегодняшний день не был исключением. Девушка, хмурая как туча, безрассудно села в первое попавшееся такси у дома и, вероятно, не стала бы защищаться и звать на помощь в случае вполне возможной опасности. Уже на работе она нервно перебирала и заполняла документы, настолько сильно надавливая ручкой на бумагу, что та чуть не рвалась под таким напором, канцелярские предметы постоянно падали или ломались, кресло надоедливо скрипело, в кулере закончилась вода, в автомате с едой — любимые батончики, а Райан слишком громко бил пальцами по клавишам и подозрительно косился в ее сторону. Лесли была готова взорваться с минуты на минуту. Казалось, не хватало последней и окончательно выводящей девушку из себя капли — и вот она! — кто-то шумно и бесцеремонно, без стука ворвался в кабинет №10. Сотрудница тотчас резко вскинула голову, но, заприметив всего лишь Эрика, моментально стушевалась. Он было хотел мирно пройти в соседнее помещение, но взгляд самовольно упал на тяжело дышащую взвинченную подчиненную. Мужчина остановился.

— Что-то случилось? — Адамс еще раз внимательно осмотрел девушку.

— Нет. Всё просто замечательно! — с натянутой улыбкой, как-то издевательски воскликнула она и настолько резко отъехала на кресле назад, что несколько тяжелых папок со стеллажа свалились на пол. Лесли не обратила на «аварию» никакого внимания, лишь продолжила вымученно улыбаться. — Я же говорю!

Эрик перевел хмурый взгляд на Райана, который только еле заметно пожал плечами.

— Пойдемте, — процедил начальник, сложив руки на груди, и направился в сторону выхода.

Преодолев препятствие в виде раскиданных папок, Лесли понуро поплелась следом.

— Начнем тренировку раньше, — осведомил ее мужчина, когда они уже шли по шумному коридору.

Девушка ничего не ответила: не было никакого настроения, да и что она могла изменить? Не скажет же Эрику, что из-за очередной пережитой панической атаки она опять ничего не хочет и не может делать, и дай ей волю — разляжется прямо на спортивных матах и будет бездумно глядеть в потолок целые сутки. Лесли боялась быть в его глазах слабой, но также не желала что-то делать. Прошлое рушило будущее и утягивало в беспроглядную темноту, которой не было конца.

Смирившись с решением мужчины, девушка уже успела немного настроиться на работу, однако они свернули в противоположный от спортзала коридор.

— Сегодня будет стрельба, — пояснил Адамс, пропустив подчиненную в тир.

Перед глазами пробежали неприятные воспоминания, стоило увидеть различные мишени и десяток запертых стеллажей с оружием. Полицейский участок тут же исчез, и она словно вновь очутилась в ненавистном доме Мэйсона. Поморщившись, застывшая в оцепенении Лесли прошла вглубь помещения. Опять прошлое.

Тем временем Эрик уже выбрал пистолет и подбирал магазин к нему. Постаравшись абстрагироваться от всего постороннего, девушка увлеченно наблюдала за начальником.

— Когда-то стреляли?

Вдохнув, она покачала головой.

— Тогда пока попробуем на обычных мишенях.

Лесли стало значительно легче, когда в руки попало холодное оружие, а глаза были сосредоточены на черно-белом круге, хоть тяжесть пистолета и тянула к полу.

Первый выстрел мимо, однако сладостное удовлетворение растеклось по телу, а плечи теперь были напряжены далеко не из-за моральной тяжести. Второй уже задел край круга, и разум сделался пустым. Тягучие мысли испарились под угрозой, а болезненные воспоминания стерлись порохом. Они убежали, почувствовав силу хозяина. Десятый выстрел уже пронзил середину мишени. К тому моменту до этого напряженная девушка уже максимально расслабилась, позабыв обо всех проблемах и переживаниях. В ее маленьком собственном мире была только она, пистолет и стоящий сбоку Эрик. Еще в самом начале объяснив технику стрельбы и продемонстрировав всё сказанное, он больше не лез к Лесли. Ему было интересно посмотреть, на сколько ее хватит. Сдастся ли она через пару неудачных попыток или будет биться до последнего? Ожидания оправдались. Девушка вздыхала, морщилась, щурилась, но ни разу не опустила руки. И когда десятая пуля пронзила середину, Лесли поначалу даже не поверила своему зрению. Лишь спустя долгие секунды обернулась на мужчину. В карих глазах искрилось удивление и благодарность. Его было незачем благодарить. Разве что за то, что привел ее сюда. Эрик знал, что именно поможет ей. Эрик проходил через всё то же самое. Эрику хотелось вновь увидеть легкую улыбку и гордость за себя в темных зрачках.

Когда Адамс кивнул, Лесли мигом продолжила, но последующие выстрелы не были такими же удачными. Живой огонек в радужке погас, плечи устало опустились. Это заставило его подойти поближе. Ему нужно было возродить искру: он не мог смотреть на потухший взор. Тем временем Лесли сняла специальные наушники.

— Не нужно торопиться и напрягаться. Перед тем, как стрелять, представьте, что пуля попадает в центр.

Вдохнув и настроившись, она подняла пистолет и нажала на спусковой крючок. В этот раз была поражена середина мишени.

— Что у вас случилось? — непринужденно начал важный для себя разговор мужчина.

Он прекрасно видел нервозность в ее движениях и понимал, что у этого есть весомые причины. Отчего-то Эрику хотелось опять помочь ей и самому разобраться во всех проблемах.

— Тяжелая ночь. — Девушка замерла и тяжело сглотнула.

— Кошмары?

Ее передернуло. Перед глазами пробежал такой родной, но порождающий исключительно боль образ сестры, в голове прозвучал хорошо запомнившийся тихий голос: «Родители пропали…»

— Вроде того, — прохрипела Лесли и только сейчас взглянула на мужчину. Мягкие черты искривились горечью, расширившиеся черные зрачки пылали волнением.

Адамс буквально слышал частый стук девичьего сердца и видел, как боль пульсирует внутри нее, распространяясь по всему телу и заражая кровь. Она пыталась вырваться наружу, но упорно сдерживалась хозяйкой. Эрик почувствовал переживание. Странное, давно не ощущаемое им явление пульсировало в горле. Он не понимал сам себя и одновременно четко был уверен в том, что причиной необоснованной тревоги была рядом стоящая девчонка. Мужчина не отдавал себе отчет в том, в какой момент стал эмпатом и по какой причине переживал чужое горе на себе. Адамс не знал о ней ровным счетом ничего, кроме имени, возраста и жизненной ситуации. Эрик не вдавался в подробности и не собирался этого делать, но сейчас ему захотелось выяснить абсолютно всё. Он точно был уверен лишь в одном: вся ее жизнь была проникнута несправедливостью — и ловил себя на мысли, что то же самое происходило и с ним. Они были слишком похожи, однако пока не догадывались об этом.

— Представьте на месте мишени человека, которого ненавидите, и стреляйте, — раздался в тире негромкий жесткий голос.

Всё это время Адамс не мог отвести взгляд от карих глаз, в ответ направленных на него. Темнота радужки поглощала. Становилось страшно: а если такой же мрак был внутри всегда улыбающейся девушки?..

Пустой взор Лесли приобрел осмысленность. Она прошла к линии стрельбы, даже не надев наушники, и почти сразу раздался оглушающий выстрел. Девушка слишком хорошо могла представить предателей и часто прокручивала их образы в голове, поэтому не потратила на раздумья ни секунды. Новое отверстие от пули красовалось прямо посреди круга. Лесли слабо улыбнулась.

— Прошлое не стоит будущего. — Слова эхом отскочили не только от стен, но и от черепной коробки, усиливаясь и затихая.

Она мысленно повторила сказанное Эриком, как будто стремясь навсегда запомнить четыре спасительных слова, и отложила пистолет в сторону.

— Я пойду?.. Нужно еще доделать несколько дел.

— Можете идти домой, — безучастно ответил Адамс, медленно меняя магазин оружия.

Девушка кивнула и обвела сосредоточенного начальника задумчивым взглядом.

— Тогда до завтра.

Уже через минуту тир наполняла тишина. Мужчина сперто выдохнул и осмотрел искореженный пулями круг, до сих пор сжимая еще сохранявшую тепло рук Лесли сталь. В помещении прогремело еще десять точных выстрелов, пронзивших середину. Эрик отложил пистолет.

Прошлое — это мишень.

* * *

Лейтенант Адамс часто чувствовал злость — издержки профессии. Он ощущал ее из-за очередных подставных дел, бессовестных преступников и наглых коллег. Однако она была лишь поверхностной и проходила за считанные часы, а то и минуты. Лишь один раз в жизни ему довелось испытать настолько сильный гнев, что до сих пор, спустя четыре года, при одном воспоминании дыхание учащалось, а ярость захватывала каждую клеточку тела.

Сидя в своем кабинете глубокой ночью, Эрик еле-еле сдерживался, чтобы не прострелить экран компьютера, навсегда уничтожив заклятую картинку. Это не воспоминание, но ненависть пульсировала в крови, руки были крепко сжаты в кулаки, голубые глаза прожигали дыру в ничуть не изменившейся со временем фигуре. Он так упорно глядел на нее, словно это могло помочь уменьшить боль и самобичевание, стереть запись или изменить прошлое. Но ничего из этого нельзя было сделать, кроме как удалить видеозапись с компьютера и спокойно пойти домой. Это самое худшее решение для мужчины: умиротворению не было места — Адамс не мог закрыть глаза на возобновившуюся — а может, беспрепятственно сохранявшуюся — связь людей, которых он больше всего ненавидел в этой жизни.

Суровый взгляд уже в сотый раз обвел силуэты. В высоком он прекрасно узнавал чертова Мэйсона, в женском, чуть пониже, — ту, которую никогда не хотелось вспоминать. Адамс не думал бы о ней еще долгое время, если бы не пришедшее поздним вечером электронное письмо от старого знакомого, имевшего доступ к камерам видеонаблюдения.

Она была в городе. Она снова вернулась сюда и связалась с паскудой Мэйсоном, которого так и не могла поймать полиция. Пока он как ни в чем не бывало разгуливал по улицам, изредка попадая в зоны видимости, Лесли работала почти без выходных, чтобы оплатить штраф, и боролась сама с собой. Осознание этого вдвойне било по разуму взвинченного Эрика. Встреча этих поистине опасных людей не подразумевала ничего хорошего. Нужно было думать. Размышлять, что они могли бы сделать, зная замашки и способности обоих, как предотвратить неизбежное и обезопасить окружающих. В частности и Лесли. Адамс буквально предчувствовал, что недавнее нападение — это лишь начало. Он был не способен связать появление предательницы с невинной девушкой, однако сердце кричало о том, что в этом есть прямая зависимость.

Как назло, лучшее, что умел делать мужчина — думать, предполагать, рассчитывать, — не получалось. Перед глазами застыли отвратительные воспоминания, пока лейтенант созерцал на экране когда-то родную худощавую фигуру, холодные темные глаза и растянутые в самодовольной ухмылке губы. Стало противно — Эрик сморщился и перевел внимание на закрытую дверь, но от этого сделалось только хуже.

Дверь в полупустой кабинет приоткрылась. Сначала показалась темная макушка, а затем девушка смело зашла в помещение, убедившись в том, что коллеги мужа уже ушли домой. Он один оставался на рабочем месте и бездумно пялился в экран компьютера, специально или случайно не заметив ее появления.

— Привет! — мелодичный голос разорвал гробовую тишину и больно ударил по слуху Эрика. — Почему ты еще не дома? Я тут поблизости была — смотри, что купила…

Гулко зашуршали пакеты. Адамс знал, в каком магазине и на какую сумму были приобретены покупки: уведомления уже оповестили владельца банковской карты об этом. Оказывается, он знал всё, кроме самого главного. Эрик знал ее желания, страхи, цели; что Лисса любит и не любит, но теперь был не уверен в их реальности. Сержант думал о том, что он спит или из-за напряженной работы в двадцать три года уже вынужден страдать галлюцинациями.

Пока жена увлеченно о чем-то рассказывала, мужчина вновь и вновь изучал материалы, подтверждающие то, во что он отказывался верить. Может, это ошибка?.. Определенно ошибка, но исключительно его. Слепо доверился, поверил, подставился. Эрик винил в предательстве только себя. И неважно, что напротив непринужденно стояла та, кто использовала его два долгих года в сговоре с Мэйсоном. Еще тогда нужно была обратить внимание на ее татуировку, от которой почему-то было сложно оторвать глаза. Еще давно нужно было задуматься над повторяющимися преступлениями, расследование которых заходило в тупик. Лисса просто отвлекала его, чтобы компания Мэйсона продолжала нарушать закон и оставаться безнаказанными.

Это его недочет, промах, грех. Виноват, виноват, виноват. Недоглядел, не предугадал, влюбился.

Адамс понимал, что именно по этой причине не мог поверить в лицемерие девушки. Сердце не верило, сопротивлялось, разбивалось в кровь. Разум упрекал, многозначительно молчал, пытался отвернуться от хозяина. Внутренняя борьба разрушала мужчину. Он не понимал, кому стоило верить — собственной жене или другим полицейским, собравшим доказательства; сердцу или разуму? Эрик хотел закрыть глаза и больше никогда не открывать их. Раствориться в темноте и исчезнуть в атмосфере.

Давящий ком в горле не получалось проглотить. Горечь пульсировала вместе со злостью в борьбе за главенствующее место. Глаза щипало. Тем временем Лисса продолжала беззаботный монолог, уже разложив на рабочем столе покупки и лучезарно улыбаясь.

Наконец Эрик оторвался от компьютера и обратился к родному лицу. Губы, когда-то шептавшие ласковые слова и дарившие поцелуи, уже не казались ему такими нежными. Карие глаза, обычно светящиеся счастьем и любовью, казались ему черными, безжизненными, ядовитыми. Стало не по себе. Тошно, мерзко, гадко.

Теперь мужчина вполне себе мог представить расчетливую безжалостную предательницу вместо доброй милой девушки, переживавшей по поводу смерти родителей. Адамс больше не узнавал свою жену, с которой делил жизнь два года. Это была не она. Изначально была не она — лишь умело выстроенный образ, хорошая актерская игра. Эрик проиграл. Поддался кукловоду, манипулятору, фокуснику. В этом была только его вина.

Лисса резко прервала тираду, хмуро глядя на безжизненное лицо сержанта, отбросила сумку в сторону и несмело подошла поближе.

— Что-то случилось?.. — с наигранным страхом и волнением протянула она.

Адамс усмехнулся. Он увидел эту игру, которая на деле не такая уж и умелая. Любовь затмила глаза, притупила сомнения, позволила вырваться неограниченному доверию.

Девушка еще сильнее нахмурилась, стремясь коснуться мужа. Отвращение моментально расползлось по телу. Эрик ни физически, ни морально не мог позволить предательнице опять взять контроль над собой, повелевать, окончательно уничтожить. Он резким движением повернул экран компьютера к Лиссе. Черные глаза обратились к изображениям, подтверждающим ее виновность. В них промелькнул страх, однако Адамс не мог быть уверенным в искренности этой эмоции.

— Случилось, — с неконтролируемой усмешкой ответил Эрик и медленно поднялся с места.

Девушка дернулась и тут же вытащила из-за пояса пистолет, направив его на мужа. Мужчина ничуть не испугался, лишь удивленно приподнял брови: за два года совместной жизни он не замечал иного оружия в их доме, кроме своего. Это лишь подтверждало ее истинную сущность.

— Ты дашь мне просто уйти и не будешь искать.

Улыбка неконтролируемо растягивалась на его лице. Сердце и разум затихли, внутри простиралась мертвенная пустота. Эрик не чувствовал ни гнева, ни тоски, ни вины. Безграничное ничто было приятным. Ему оно нравилось.

— А то что?

Он сложил руки на груди. Лисса сильнее сжала пистолет, не прекращая глядеть на сержанта. Выражение ее лица было угрожающим. Она действительно могла без раздумий убить его, однако Адамс не боялся смерти. В эту секунду он не опасался и не чувствовал ничего, лишь равнодушно наблюдал за уже явно бывшей женой и ожидал дальнейших действий. Но девушка лишь начала потихоньку отступать к двери, всё еще не сводя прицела с мужчины, и вскоре скрылась за ней.

Эрик как будто вышел из прострации. Он не собирался останавливать ее или задерживать, но ярость проснулась вновь, стоило двери захлопнуться. До этого размеренное дыхание стало шумным и учащенным. Разложенные на столе побрякушки тут же полетели на пол вместе с компьютером. Остатки техники хрустели под берцами, когда мужчина направился к выходу. Ему срочно нужно было в тир. Выпустить пар.

Спустя четыре года Эрику так же хотелось разгромить весь кабинет, как будто за прошедшее время ничего не изменилось. Однако поменялся сам мужчина: цели, желания, привычки, черты лица, ставшие более острыми и взрослыми, тело — но отношение к двум людям осталось тем же. Время неминуемо бежало вперед, и теплые, хорошие чувства потонули под холодом еще четыре года назад. Адамс больше не любил Лиссу. Он больше всего ненавидел ее, даже сильнее Мэйсона, и часто ловил себя на мысли, что готов убить их и понести соответствующее наказание. Эрику была не страшна тюрьма. Ему становилось противно от одного лишь предположения, сколько еще жизней они загубили и сколько предстоит в будущем.

Мужчина оторвался от компьютера только в тот момент, когда в дверь тихо постучали. Через секунду в проеме появилась Лесли, робко заглядывающая в кабинет, а затем прошедшая к столу с парой листков в руках.

Уставшие глаза скользнули по часам. Восемь утра. Он так и просидел на этом месте, бездумно пялясь в экран, и совершенно не мог вспомнить ничего, кроме изображения ненавистных ему людей, как будто вся жизнь и состояла из статичной картинки. Эрик мысленно отругал себя за слабость и невнимательность: пока он безрассудно тратил время, могло случиться что угодно. Казалось, если бы кабинет заполнился всеми полицейскими участка, лейтенант не обратил бы на них внимания этой ночью.

— Нужно подписать.

Вновь зависнув и придя в себя благодаря голосу девушки, Адамс поднял голову. Темные радужки, проницательно глядящие на него, показались мужчине чересчур знакомыми, отчего сердце произвело дополнительный удар. Эрик тряхнул головой. Бессонная ночь давала о себе знать. Такими темпами Райан покажется ему Мэйсоном, а Лесли Лиссой.

Текст документов, лежащих на столе, предательски двоился. Судорожный выдох тотчас слетел с его губ. Раздражение скреблось где-то вдалеке, стремительно выходя на первый план. Шариковая ручка слишком неудобно лежала в ладони — спустя секунду оказалось, что чернила и вовсе закончились. Весь напряженный, Адамс сжал челюсти и попытался аккуратно убрать ее в сторону, однако та откатилась на самый край стола и упала на пол. Вторая ручка тоже не писала, как и третья. Чертовы вещи упорно выводили его из себя. Эрик держался: ему не хотелось пугать — или отпугивать… — Лесли. Девушка же молча наблюдала за происходящим и наконец протянула захваченную с собой рабочую ручку.

— У вас что-то случилось? — в голосе легко можно было различить переживание.

Нечто неизведанное, теплое и светлое так быстро проскочило по телу, что Эрик даже не успел в полной мере насладиться чем-то необыкновенным, непонятным, не появлявшимся так давно.

— Тяжелая ночь, — сухо ответил он, точно ее слова не показались ему некой заботой или же мужчина на подсознательном уровне не хотел поддаваться манящему ощущению.

Лесли поджала губы и не могла найти правильные слова. Словарный запас рядом с начальником всегда ограничивался дежурными фразами, а сейчас она и вовсе позабыла буквы. Ей было жалко мужчину. Темные круги под покрасневшими глазами, небольшая щетина на обычно выбритом лице не скрывали состояния хозяина, в отличие от него самого.

— Вам бы отдохнуть… — неуверенно почти прошептала она.

Адамс устало потер веки и усмехнулся.

— В гробу отдохнем.

— Да кому мы там уже будем нужны?.. — чуть помолчав, нахмурилась девушка и сразу скрылась из виду.

Эрик задумался. А если еще при жизни ты никому не нужен?.. Печальные размышления окончательно утомили рассеянного лейтенанта, который пропустил момент, когда глаза сонно закрылись.

Лесли же весь день беспрерывно работала, мечтая поскорее уйти домой. Стимул придавал ей сил в разборе и заполнении ставших нелюбимыми бумажек. Еще чуть-чуть — и в самых страшных снах девушка будет видеть макулатуру, а не разбитую семью. Однако сегодня такая участь однозначно миновала молодую секретаршу: рабочий день неумолимо подходил к концу, Райан под шумок смотался навстречу очередным приключениям, о которых непременно поведает напарнице завтра, пока Лесли уже наготове отсчитывала последние минуты. Когда на часах отобразились заветные пять часов вечера, она резво поднялась с кресла и с таким же настроем прошагала к кабинету начальства.

Дверь была немного приоткрыта, но Лесли, несмотря на это, не могла войти, не услышав разрешения. Никакого отклика как раз-таки не последовало, и это насторожило девушку. Тотальная тишина пугала и тревожила одновременно: она помнила, что Эрик точно не выходил из своего кабинета.

Оставив в этом помещении воспитание и меры приличия, Лесли застыла в соседнем. Причем застыла в прямом смысле этого слова: будто превратившись в статую, она неловко переминалась с ноги на ногу и во все глаза глядела на неизменно сидящего в кресле мужчину. Его глаза были прикрыты, грудная клетка медленно поднималась и опускалась, руки расслабленно лежали на торсе. Он просто спал, но ей стало не по себе. Жалость накатила оглушающей волной, стремительно унося на дно. Сердце облилось кровью, как только Лесли вспомнила недавний разговор Эрика и Райана:

— Друг, ты просто устал. Тебе надо отдохнуть — поезжай домой.

— Мне нечего там делать.

Девушка прерывисто выдохнула. Сейчас Адамс не казался ей сильным отважным полицейским, способным обезвредить любого преступника. Она видела простого одинокого человека, уставшего от этой жизни и так напоминавшего ее саму, что становилось тошно. Однако Эрик, в отличие от нее, старался быть сильным и не подавал виду. На лице Лесли, как она сама думала, была написана абсолютно вся ее история. Она считала себя жалкой и сейчас, почему-то ни на миг не отрывая от него взгляда, словно впитывая в себя этот образ, и зная, что еще долго не увидит мужчину таким, хотела быть такой же. Независимой, стойкой, бесстрашной.

На смену сочувствию пришла непреодолимая мотивация. Планы на вечер автоматически изменились. Расправив плечи, девушка, едва шурша тканью, подобрала с кресла сложенный вчетверо плед и укрыла им Эрика. Кончики пальцев случайно коснулись ладони начальника — он даже не шевельнулся, тогда как Лесли как будто пронзил мощный разряд тока. Так происходило каждый раз: стоило ему оказаться в непосредственной близости — и девушка моментально напрягалась, а при прикосновении и вовсе забывала о том, где и для чего находится, и долгое время ощущала непрекращающееся тепло, словно его руки часами согревали холодную кожу, а не мельком дотрагивались до нее.

Недоумение больше не захлестывало Лесли в таких случаях. Она начинала бояться саму себя, понимая природу этих «звоночков», хоть и никогда не любила кого-то, кроме семьи и друзей. Девушка отчетливо осознавала, что Эрик стал для нее не просто начальником, и опасалась, что простая симпатия перерастет в нечто большее. Ей нельзя было влюбляться в него. Он всего лишь ее начальник. И добрый человек. Ничего иного.

Лесли вновь увеличила дистанцию между ними и оглядела мужчину. Сердце кольнуло разочарование. Ей, наоборот, хотелось сократить расстояние, разрушить все рамки и границы. Это желание настораживало больше симпатии: она сдерживалась из последних сил и одновременно не понимала, от чего останавливала саму себя. Девушка никогда бы не осмелилась первой проявить какие-либо чувства, тем более к Адамсу, и вразрез с этим самонадеянно сражалась с собственным телом, жаждущим прикоснуться к нему еще раз, уже неслучайно, наконец-то ощутить теплую кожу спустя столько времени.

Стыд выплеснулся в кровь. Лесли как бы болезненно сморщилась от своих же мыслей и поспешила на выход. Бред. Просто бред. Детские, совсем подростковые мечты о взаимности со старшеклассником. Она видела в себе сестру, всю жизнь бегающую за парнями и побывавшую в отношениях почти со всеми учениками старшей школы, и от этого сравнения становилось еще противнее. Эрик всего лишь помог ей, но глупая, по ее мнению, девчонка, как ей казалось, воспринимала это не как благодушие, а как раз-таки как что-то большее.

Практически бегом преодолевая коридоры полицейского участка, Лесли обреченно верила в то, что это игры ее воображения и последствия одиночества. Это пройдет. Совсем скоро. Она закроет штраф, уволится отсюда и навсегда забудет о лейтенанте Адамсе. Осталось немного. Главное, чтобы не стало хуже…

Весь вечер девушка провела в спортивном зале, отрабатывая удары. И каждый раз, когда груша значительно сдвигалась с места, вспоминала тренера, кривилась и продолжала дальше в попытке то ли меньше думать об Эрике, то ли стать сильнее. А может, преуспеть и в том, и в том…

Сосредоточенная исключительно на груше, Лесли беспрерывно тренировалась до того момента, пока компания полицейских шумно не ввалилась в зал, чтобы устроить спарринг, и непременно продолжила бы до самой ночи. Взмокшая, взбудораженная и счастливая, она не заметила светлых, чуть заспанных глаз, издалека наблюдавших за ней с гордостью на дне зрачков.