Ментальная связь (джен)

А вечером, как обычно перед каникулами, состоялся пир посвященный окончанию учебного года. Первое место опять должен был занять Слизерин, но Дамблдор снова подкинул баллов Гриффиндору. И, первое место снова занял «львиный» факультет. Гриффиндорцы радовались, а Гарри вдруг подумал, что баллы-то, как и в прошлом году, присуждены не за учебу, а за какие-то непонятные, «левые» делишки. И, пожалуй впервые, посочувствовал слизеринцам.

Впрочем, все эти баллы и место факультета в школьном соревновании как-то вдруг перестали его заботить. Школа-то рано или поздно будет закончена и никого не будет волновать сколько ты заработал во время учёбы этих самых баллов.

Гораздо больше его озаботила связь, образовавшаяся у него и Гермионы. Нет, против-то он не был. Но вот, слова мадам Помфри о том, что всё не так просто, повисли над ним «дамокловым мечом». И Гарри пытался понять, во что же это все «выльется».

А узнал он об этом так.

В больничное крыло Гарри успел вовремя. Там как раз начиналась «разморозка» пострадавших. И, у каждого это происходило немного по своему. Например, кошка Филча миссис Норрис, после того как ожила, ещё некоторое время лежала на кровати и недоумённо пялилась на окружающих. А вот Джастин Финч-Флетчли, как только очнулся и увидел в больничном крыле Гарри, подскочил как ужаленный и умчался прочь.

Наконец дошла очередь и до Гермионы. И как только она пришла в себя, то тут же, безошибочно, повернула голову в сторону Поттера.

— Гарри, — улыбнулась она счастливо, — я так и знала, что ты тут. Мне подсказало твое нетерпение. Я его почувствовала. Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что не бросил тут в одиночестве. За то, что был со мной каждую свободную минуту. За то, что поддерживал, и разговаривал со мной.

— То, что вы смогли слышать, а тем более общаться с мистером Поттером в вашем состоянии, мисс Грэйнджер, это самое настоящее волшебство. Которое называется парселтанг, — включилась в разговор мадам Помфри. — В связи с чем рекомендую вам на каникулах поговорить с родителями и отправиться во Францию.

— А зачем, мадам Помфри? Со мной же, вроде, теперь всё нормально, — уточнила Гермиона.

— Нормально-то, нормально. Но, вот эта ментальная связь, которая у вас образовалась… Н-да. Не смогу я этого объяснить. Знаний не хватает. И чем она обернется для вас двоих, я даже не представляю. Просто, если вы начали чувствовать эмоции друг друга, то и эмоции окружающих вы тоже можете почувствовать.

Тут мадам Помфри прервалась, чтобы взять перо и пергамент, а затем продолжила:

— Поэтому сейчас я напишу вам письмо, а в Париже, если вы там окажетесь, обратитесь в их госпиталь имени Святого Франциска Клавье, к мэтру Жану Бетанкуру.

— А почему именно к нему? — спросила Гермиона.

— Потому что, мисс Грэйнджер, он, в своё время, десять лет прожил в Индии и общался со змееустами. Да и менталист не из последних.

— Ладно, отдыхайте, — мадам Помфри закончила письмо, — а обо все остальном поговорим после каникул. Когда освоитесь в своем новом состоянии.

Разумеется, от этого предложения отказываться они не стали. И Гарри, подхватив под локоток Гермиону, утащил её на берег Черного озера. В укромное местечко. Там он вызвал Добби и попросил его организовать им небольшой пикник. Гермиона разумеется, начала уточнять, кто такие домовики и не является ли их положение в магмире рабством. Но, Добби быстро ей все пояснил:

— Мисси Грэйнджи, Гарри Поттера, сэра, — рассказывая, Добби даже поднял вверх указательный палец своей правой лапки, — никакое это не рабство. Просто, каждый должен заниматься своим делом. Маги — делами магическими, а домовики — домовиковскими. Помните, вы же не возражали, в детстве, когда родители вытирали вам нос или завязывали шнурки? А тут ситуация такая же.

— А зарплата — Гермиона продолжала уточнять, — выходные, отпуск?

— Так нам хозяева и платят. Своей магией. А всё остальное нам не нужно, мы не люди, у нас свои ценности.

Наконец её вопросы к Добби закончились и Гарри стал рассказывать о том, что с ним произошло за время, пока Гермиона была «выключена» из жизни. А ещё пообещал после каникул поближе познакомить её с Бэйзилом. И, если получится, то и с Фоуксом.

Тем временем в кабинете директора тоже состоялся разговор. Дамблдор вызвал Снэйпа и поинтересовался:

— Скажи-ка мне, Северус, какое ты сегодня испытал ощущение, когда слушал рассказ юного Гарри?

— Даже не знаю, что сказать. Я просто не могу полностью поверить в то, что рассказывал Поттер. Как вы считаете, Альбус, он нам не наврал?

— Да нет, не наврал. Ну, по крайней мере про Тайную комнату. Это и Фоукс подтвердил. Но, вот чувствую я, что правду они нам рассказали не всю, а только ту, которую они хотели, чтобы мы услышали.

— Они? — уточнил Снэйп.

— Да, они. Поттер и Фоукс.

— Но Фоукс же ваш фамилиар? Как так-то?

— Фамилиар-то он фамилиар, но… — пояснил свою точку зрения Дамблодр. — Знаешь, Северус, иногда, пусть и очень редко, но возникает у меня чувство, что он только позволяет мне считать его своим фамилиаром.

Маги на некоторое время замолчали, занявшись поглощением великолепного чая, который всегда был в запасах у Альбуса. А затем Дамблдор продолжил:

— И самое прискорбное знаешь что, Северус? Что юный Гарри больше не «читается».

— Да, я тоже это заметил. И, что мне совершенно непонятно, как такое возможно. Ведь, вот, же он, Поттер. Сидит перед нами и эмоции его ощущаются. А вот дальше… пустота.

— И у меня тоже самое. Впрочем, ладно. План этого года выполнен, а в следующем, если понадобится, мы подправим. Кстати, Люциус тебе рассказал, как Поттер его облапошил? И ведь как мастерски все обыграл, засранец.

— Мне тут одно непонятно, — Снэйп, собравшийся было уходить и даже привставший с кресла, вновь присел, — я не стал интересоваться у Люциуса, а он не уточнил. Он, что действительно так испугался Артура Уизли?

— Это потому, что ты не знаешь Артура также хорошо как я. Он, конечно человек мягкий и подкаблучник, но поверь мне на слово, Северус, лучше его не провоцировать. «Попрёт» вперед как громамонт, сметая по пути все препятствия.

— Ну и что? — все еще не мог понять Снэйп, — Ну, «попрёт», ну что-нибудь «сломает»… Так ведь, Люциус-то, имеет опыт как останавливать таких "громамонтов"... Уж, простите за откровенность, но выпустить где-нибудь, где никто не видит Аваду в Артура ему раз плюнуть.

— А то, что разговор состоялся в моём присутствии, Северус, — пояснил Альбус, — и я, как Верховный чародей Визенгамота, не смогу остаться в стороне. Так что, понятно будет, в случае чего, что Люциус тут замешан. И у него уже не получится сослаться на Империо.

— Н-да, — согласился по поводу Поттера Снэйп, — действительно… засранец.

Впрочем, ни Гарри, ни Гермиона этот разговор не слышали. Да даже если бы и услышали, то не заинтересовал бы он их. А заинтересовало их, что в поезде, с ними, наконец случилось то, о чём невнятно намекала мадам Помфри. Про то, что они могут почувствовать эмоции других людей. И, что пока, конечно, это были ещё только отголоски, что ли. Скорее даже, это было, как… как раскат грома, громыхнувшего где-то там, далеко, на другом краю Британии. То есть, там громыхнуло так, что аж стекла в домах повылетали, а тут — всего лишь едва слышный шёпот.

Но, чувствовать они уже начали. А ещё компанию, в купе, помимо Рона им составил Невилл Лонгботтом. И они обратили внимание, что с Невиллом им комфортно, а вот с Роном как-то, теперь, не очень.

Пока, конечно, всё это было в стадии… зарождения, наверное. И что с этим делать они не знали. Гарри даже расстроился. Получалось, если порассуждать, что он непроизвольно втянул в это Гермиону. Как бы, не предоставив ей выбора. Но Гермиона его успокоила.

— Даже не вздумай себя в чём-то винить, — она отрицательно покачала у него перед носом пальцем, — я всё равно ни о чем не жалею. И, очень рада, что так произошло.

— Это вы о чём? — не понял Рон.

— О моем окаменении. Я ведь всё слышала, только ответить не могла. Знаешь, как одиноко было бы лежать там, если бы Гарри не приходил, и не разговаривал бы со мной?

А по приезду к родственничкам, Гарри всё-таки осуществил задуманное. Он прихватил из Запретного леса змеючку. Молодую, чтобы ей легче было перенести отсутствие магического фона Запретного леса. Да и не собирался Гарри оставлять её на все каникулы.

В общем, когда дядя попытался заставить его занести школьный сундук в чулан, он вытащил из-за пазухи змейку, склонил к ней голову и, они стали друг другу шипеть. А когда они с ней поговорили, то поднял он голову, посмотрел на дрожащих от ужаса родственничков и, наконец, перешёл на английский язык.

— Что ты говоришь? — спросил он, поглядывая то на змейку, то на родню. — А-а-а, ты хочешь их укусить и сожрать. А у тебя получится? Смотри какие они большие. Что, что? Не сожрать, а только покусать. Ну, тогда ладно. Но, давай мы всё же договоримся, если они ведут себя мирно, то и кусать их ты не будешь.

— Кстати, дядя, тётя, Дадлик, — Гарри обратился уже непосредственно к семейству Дарсли, — если вы будете вести себя хорошо, то я, перед моим днем рождения, вас покину. Возможно, что и до конца каникул. Или может мне всё-таки подольше у вас задержаться?

— Нет, уж, — замахал руками Вернон, — не надо у нас задерживаться. Считай, что мы договорились.

Так что, школьный сундук Гарри оказался в самой маленькой спальне. А там, как чертик из табакерки, из него выскочил Добби и пару раз щелкнув пальцами навел в комнате порядок.

— Эй, эй, Добби, подожди, ты чего это делаешь-то?- забеспокоился Гарри. — Хочешь, что бы мне опять предупреждение из министерства прислали?! — возмутился Гарри.

— Пусть Гарри Поттер, сэр, не волнуется. Никто ничего ему не пришлет.

— А в прошлом году, что было?

Тут Добби начал проявлять стеснительность. Смотреть в пол, шаркать ножкой, крутить своё ухо и примериваться к настольной лампе.

— Стоять, — скомандовал Гарри, прекрасно понимая что сейчас может произойти, — себя не наказывать, отвечать на вопрос.

— В прошлом году Добби подделал магию волшебной палочки Гарри Поттера, сэра.

— Вы, что и это умеете? — удивился Гарри.

— Нет, так умеет только Добби. И ещё умели его предки, — пояснил домовик.

— Хм-м… родовой дар у домовиков. Первый раз о таком слышу. Впрочем, что я о вас, о домовиках знаю?

Так прошло примерно три с половиной недели, а затем Гарри, как и обещал, покинул Литтл Уингинг. Кстати, за это время Хедвиг, сова Гарри, смогла наконец хорошо размять свои крылья. Всё-таки во Францию был путь неблизкий. А ближе к концу пребывания Грэйнджеров в отпуске, Гермиона прислала Гарри блокнот с протеевыми чарами. Так что, дата их встречи была оговорена уже письменно.

Дарсли распространили слух, что Гарри на остаток лета едет в лагерь для трудных подростков и вопросов ни у кого не возникло. А Гарри отправился к Грэйнджерам. По предварительной договоренности, конечно. И только когда он увидел Гермиону, то понял как же сильно по ней соскучился.

Обнялись они сразу, при встрече. И казалось, что никакая сила в мире не способна оторвать их друг от друга. А чувствовали они... Тут, наверное правильно было бы сравнить их с теми кто испытывал длительную жажду. Когда после этого пьешь и не можешь напиться.

Хватило, правда, вежливого покашливания от родителей Гермионы.

— А вам не рановато так проявлять чувства, молодые люди? — спросила миссис Грэйнджер.

— Ну, — Гарри покраснел, — вы же понимаете, что у нас особый случай. Надеюсь Гермиона вам все рассказала?

— Разве что, в общих чертах, — сообщил мистер Грэйнджер.

— Н-да, — Гарри взлохматил по привычке макушку. — Тогда, пожалуй, нам нужно серьезно поговорить.

В общем, Гарри остался у Грэйнджеров. А ещё они с Гермионой посовещались и рассказали её родителям обо всем произошедшем в школе. И, разумеется, попросили совета в том, что им делать. На что, Дэн и Эмма, так звали родителей Гермионы, переглянулись и взяли тайм-аут. Нужно было обдумать то, что они услышали. Тем более, что не был Дэн простым стоматологом. Довелось ему в свое время и с автоматом побегать, и с парашютом попрыгать.

Правда, был он больше по медицинскому обеспечению, но и пострелять ему тоже довелось. К тому же, примерно процентов сорок их клиентов, сейчас составляли бывшие сослуживцы Дэна. И были среди них не только боевики, но и оперативники.

А Эмма всегда хорошо умела анализировать. В этом Гермиона пошла в неё. В общем, родители у Гермионы были людьми имеющими немалый жизненный опыт и, вполне, могли дать разумный совет. Так что, посоветоваться с кем было.

А, пока Дэн и Эмма занимались обдумыванием, Гарри с Гермионой обсудили то, что рассказал и, что порекомендовал им мэтр Бетанкур. Пообщалась таки с ним Гермиона когда они были во Франции и, вот, что выяснилось.

Оказалось, что парселтанг, это прежде всего язык не змеиный. Точнее не совсем змеиный. Вообще-то это был язык нагов. Были когда-то в Индии такие магические существа, выглядевшие как гибрид змей и людей. Снизу, вместо ног, у них был змеиный хвост, а выше было все почти как у людей. Но они, как и легендарные сидхе, жившие когда-то в Ирландии и Шотландии, тоже ушли в какой-то свой собственный мир.

И, разумеется, как и сиды, так ещё сидхе называли, в связь с людьми вступали очень и очень редко. Поэтому их, таких... гибридов, как и потомков людей и сидхе, было очень и очень мало. А ещё, судя по всему, наги были ментально одаренными существами. И они превосходили людей в этом плане. И, наверное, поэтому на таких людей, потомков нагов, не оказывало никакого влияния ментальное воздействие человеческих волшебников.

То есть, не действовали на них всякие там Конфундусы, Империо и Обливиэйты. Да и легилиментить их было невозможно. Но, про это мэтр Жан рассказывал Гермионе постоянно используя в разговоре слова: «Вполне возможно», «Если допустить» и «Я предполагаю». А вот, про случившееся с Гарри и Гермионой он сказать вообще ничего не смог. Не было у него ни предположений, ни догадок.

И даже в том, что поведал мэтр Бетанкур было множество противоречий и логических несостыковок. А единственное, что он посоветовал дельного, так это поискать артефакты снижающие силу воздействия окружающего эмоционального фона.

В общем, Гарри и Гермиона решили пока отложить этот вопрос на будущее, а сами отправились на Диагон Аллею, за учебниками. Не дожидаясь писем из Хогвартса. Единственный учебник, с которым они повременили, был по ЗОТИ. А «Чудовищную книгу о чудовищах» присланную Хагридом, как подарок на день рождения Гарри, они решили Гермионе не покупать.

А ещё у Гермионы появился кот. Не прямо сейчас , конечно. А когда они с за новыми учебниками отправились. Ну, как кот? Вообще-то, это был полукниззл по имени Косолапус. Но имя Косолапус, для этой наглой рыжей морды, имеющей размеры чуть поболее, чем у взрослого мейн-куна, не подходило вообще. Поэтому ребята посовещались и решили, что имя его будет Живоглот, оно ему больше соответствовало.

Помимо этого, Гарри и Гермиона, с их слегка повышенным уровнем чувствительности, ощущали, что помимо интеллекта присущего книззлам, он ещё и очень своенравен. И не позволит он кому угодно тискать и гладить себя. Не зря же он столько лет просидел в зоомагазине.

Ну, и, разумеется, Гарри сравнивал. И после некоторого времени проведенного у Грэйнджеров, семья Уизли, до этого занимавшая первое место на его «пьедестале почета», вынуждена была потесниться. Нет, Уизли тоже, конечно были неплохой семьей, но… . Всё-таки были они слишком… бесцеремонными, наверное. И навязчивыми. Даже когда Гарри уединялся в туалете то и тогда, кто-нибудь обязательно дежурил за дверью. Ну, это когда он у них дома гостил. Так что, не получалось больше у Гарри любить их так же как прежде.

А еще через некоторое время, у Гарри и Гермионы состоялся разговор со старшими Грэйнджерами.