Да уж лучше я буду играть в Stellaris (джен)

Важно отметить: в языке самоцветов нет вежливых обращений по признаку пола. Пол, говоря о самоцветах, это удел органиков. Местоимения «он», «она» и прочие у них работают не так, как в английском; точнее передавать их как «старший самоцвет», «малый самоцвет» или «равный самоцвет». Органиков они по полу различают, но назвать самоцвета таким образом — социальный моветон, а в некоторых формулировках и прямое оскорбление. При этом существовало немало тонких способов уколоть собеседника или дать понять пренебрежение. Разумные остаются разумными, и самоцветы умеют быть необычайно изобретательными, выражая недовольство при безупречной внешней вежливости.

Это важно по многим причинам, прежде всего потому, что подобное постоянно происходило в обществе самоцветов. Со временем для иных языков, вроде английского, наверняка появились бы послабления в этом плане, но пока общим оставалось именно такое отношение. Зелёный Алмаз, следовательно, был «изгоем». А самоцветы крайне плохо уживаются с изгоями — точка. Отчасти в этом вина Белой, но дело лежало в природе самого вида: их часто создают сериями почти идентичных форм. Есть отличия — значит, ты из другой группы. Черта, в общем-то, свойственная множеству видов.

Жёлтая Алмаз всё это понимала.

Она не слишком тонко разбиралась в настроениях подчинённых, но знала: Зелёного Алмаза нередко называли «мужским самоцветом» — а значит, ставили ниже остальных. В их голосах при этом не звучало явного неуважения, и при ней так не говорили, но она-то всё прекрасно понимала. К её ярости, поделать с этим было почти ничего нельзя, даже ей. Рождение Зелёного обернулось публичным фиаско, о полном масштабе которого он, вероятно, и не подозревал. Вся эта череда событий загнала Белую в уединение и едва не стоила Империи нескольких малых самоцветов. Будь Зелёный любым иным типом самоцвета, его бы отправили на жатву и переплавку. Но Алмазы слишком редки и трудны в создании. Рождение Алмаза — проект на столетия, буквально требующий уничтожения газового гиганта. Зелёный был цветосбойным, это знали все, и лишь то, что он Алмаз, удерживало его в мире живых.

Именно поэтому Жёлтая и явилась лично, хотя была по горло занята превращением флота в стройную силу для разведки и военных задач. Ей было безразлично мнение её самоцветов. Ей было безразлично, чем занимается Зелёный, даже если это не соответствовало безупречности, которой от них требовала Белая. Её не волновало ничего из этого. Ей нужно было одно: меньше собственной работы — а ещё вразумительное объяснение, почему на его проект ушла целая десятая часть бюджета Империи! Они только осваивали первые ближайшие звёздные системы. Следовало нести хоть какую-то осторожность!

Её уверенность дрогнула уже на входе в комплекс — и дело было не в строениях. Перед ней простиралась большая, почти целиком утрамбированная площадка. Куда более утилитарная, чем многие объекты; но вычурность всегда было требованием Белой. Жёлтая предпочитала функциональность, и тут у неё не было претензий. Поколебало её не это. Поколебало её то, кто вышел ей навстречу.

Новый тип самоцвета. Её никто не уведомил о появлении нового типа — да ещё в столь занятной форме.

— Именем Зелёного Алмаза, я рада встрече с вами, Жёлтая Алмаз. Я Жемчуг Грань-A1, Огранка-A1. Я проведу вас и отвечу на любые вопросы, — безупречный поклон и образцовый салют.

Жёлтая быстро взяла себя в руки и окинула самоцвет оценочным взглядом. У неё не было способности брата, но она присутствовала при том, как Белая создавала едва ли не половину их народа, и умела разбираться в новых огранках.

— Жемчуг, так?

— Да, ваша блистательность, — ответила Жемчуг, не нарушая поклона и салюта.

— Приветствие приемлемо. Но почему меня встречаешь ты, а не мой брат? — задала очевидный вопрос Алмаз.

— Зелёный сообщил, что это будет хорошей проверкой моих способностей, — ответ прозвучал быстро и уверенно, несмотря на давление, которое она наверняка ощущала. — Моя заявленная самоцель — приветствовать, взаимодействовать и помогать моему Алмазу. Зелёный Алмаз видит мою линию как помощников, организаторов и тех, кто отвечает за подобные поручения. Прошу извинить, что не устроила более торжественную встречу, но протокол для неофициальных визитов, каким был объявлен ваш, крайне скуден.

Жёлтой хотелось возразить, но она вынуждена была признать справедливость сказанного. Официальный визит Белой потребовал бы выхода всех самоцветов. Неофициальный визит, вроде текущего? Ничего не предписано — но в этом и смысл. Ей, ко всему прочему, понравилась сама манера общения: без излишнего подобострастия, но и без излишней прямоты. Достаточно приемлемо, чтобы она дождалась объяснения, зачем был создан этот новый тип.

— Веди меня к моему брату, а затем оставь нас, — распорядилась Алмаз, приняв решение.

Жемчуг выпрямилась, развернулась с удивительной грацией и зашагала безупречным шагом. Её наряд Жёлтой был незнаком, но она вынуждена была отметить, что он шёл этому самоцвету. Эстетика отличалась от привычной, однако работала. Вопросы вызвали разве что висячие подвески на ушах, но остальное выглядело настолько достойно, что этим можно было пренебречь.

Довольно быстро Жёлтая оказалась в комнате с большим окном и парой кресел. Зелёный ждал у стекла, выходившего на входную площадку. Она позволила себе секунду рассмотреть его, прежде чем войти. Кажется, при закрытии двери ей послышался глухой стук, но внимания на это она не обратила — всё её внимание было на её равном.

К её немалому облегчению, он не был перемазан грязью. На вид вполне вменяем, и это радовало, хотя повторения того инцидента она и не ожидала. К его облику ей потребовалось время привыкнуть. Сплошные острые углы и жёсткие линии, тогда как у большинства самоцветов были плавные изгибы. Никакой изящности. Тёмно‑зелёное на более светлом почти поглощало весь свет при движении. Однако, он был всё ещё узнаваемым самоцветом, хотя и выделялся. И это не обязательно плохо. Алмазы должны быть грацией и красотой. Зелёный — силой и авторитетом. Стоило ей посмотреть на него так — и всё становилось на свои места. Перед ней был самоцвет, который мог заставить других дрожать, если бы захотел. Она знала наверняка, что он этого как раз избегал — и этим, увы, он портил весь эффект. Но в этом обвинять его она не собиралась.

— Знаешь, сейчас положено было бы предложить угощение, — с полуулыбкой начал Зелёный, указывая на кресло.

— Очередная органическая ерунда, — с лёгким раздражением откликнулась Жёлтая, но всё же села. — До меня дошло, что ты «копался в грязи»; кажется, прямо так и говорили.

— Тогда сразу к делу. Ты читала мою выкладку? Я старался не скупиться на детали, — серьёзно отозвался другой Алмаз.

— Всё можно урезать до неэффективности нашего производства самоцветов. Если не считать стоимости, работу я одобряю, — отметила Жёлтая и продолжила: — Больше меня волнуют твои действия в процессе. Ты Алмаз, ты должен быть примером. Мы должны быть совершенны в глазах нашего народа, — она внутренне поморщилась, осознав, как именно это прозвучало.

Как и ожидалось, лицо Зелёного потемнело. Он выпрямил плечи, заложил руки за спину. Его лицо разгладилось, а взгляд будто стал направлен сквозь неё. Очки, к счастью, смягчали эффект, но она легко могла представить, как самоцветы, прожившие века при Белой, сникали бы под таким взглядом. Никаким тайнам под ним не выстоять — как и надеждам на снисхождение. Жёлтая заставила себя вспомнить о подавляющем присутствии Белой, чтобы не вздрогнуть.

— С‑совершенства не существует, — выдавил Зелёный, явно ненавидя, что приходится произносить это слово.

Жёлтой хотелось крикнуть. Заорать. Но она не стала. Это уже происходило в прошлом. Они говорили об этом — в те полные катастрофы дни.

— Его и правда нет. Но разве не ты сам говорил, что к нему надо стремиться? Просто… попробуй, прошу, — снижать эскалацию она умела плохо. То есть вообще не умела, пока этот раздражающий самоцвет не научил её.

Лицо Зелёного чуть смягчилось.

— Я снова веду себя цветосбойным, да? — спросил он, потерев лоб. Ненужная органическая привычка, но Жёлтую она успокоила: значит, он не упрётся и не пойдёт в лоб. Парадоксальным образом её больше пугали его «самоцветные» инстинкты, чем органическая память. — Я даже приготовил тебе подарок… Ладно, обещаю внимательнее следить за тем, как выражаюсь, но всем нам полезно уметь «марать руки». Ты бы, к примеру, многому научилась в реальном бою. Если мы пример для остальных, значит, мы должны уметь и их работу делать.

Ей очень хотелось узнать насчёт подарка, но сперва...

— Ты же помнишь про мой талант? — спросила Жёлтая.

Забыть такое трудно: стоит ей посмотреть на что-либо — и оно будет уничтожено.

— Да. Но на такой дистанции, как ты помнишь, я всё равно смог бы победить, — спокойно ответил Зелёный. — Мы, как вид, никогда не сражались всерьёз. Это заметный изъян. В какой‑то момент ты просто попытаешься прошить кого‑то лучом, а он заблокирует его или увернётся — и тут-то у тебя начнутся проблемы. И ещё: тебе бы не мешало знать, как работают твои самоцветы. Ты вот знала, что Рубины чудовищно недоиспользованы?

— Рубины? — переспросила Жёлтая, уже прокручивая в голове последствия.

— Слабый пирокинез, а их единственная тактика — слиться и идти в лоб. Им бы стоило хотя бы выжигать напрочь всё поле. Собери такой отряд, дай им спалить всё и вся — и половина битвы, считай, выиграна, — Зелёный покачал головой. — И это лишь шальная мысль. Уверен, и остальные наши самоцветы мы используем не в полную силу.

— Это… — она оборвала себя, сложила его фразы с предыдущими и получила результат, который ей не понравился. — Почему я раньше об этом не подумала?

Скорее всего, её просто слишком раздражали Рубины. Они полезны и дешёвы — а значит, их много и их легко набрать в качестве дешёвой пехоты. С Топазами меньше проблем, и по мощи они сопоставимы с десяток Рубинов — при стоимости в производстве всего в три раза больше. Да, такая температурная задумка сработает не всегда, но как минимум это тактика, которую можно задействовать. У неё голове одна за другой вспыхивали новые тактики, а сама Жёлтая вдруг поняла, как была зашорена.

— Иногда мы забываем мыслить вне «коробки», — Зелёный очертил ладонью свои квадратные линии.

— Это была ужасная шутка; твоей коробке не помешало бы вмятину поставить, — отозвалась Жёлтая, но кивнула, признавая его правоту. — Если можешь, укажи, где ещё мы недоиспользуем самоцветы. Я не допущу, чтобы мы проиграли какой-либо конфликт из‑за неумелого распоряжения ресурсами. Придётся пересмотреть мои личные стратегии.

— Это мой следующий проект, — кивнул Зелёный. — Мы уже близки к тому, чтобы передать текущую работу здешним Перидотам. Возможно, я назначу ещё одного самоцвета для общего надзора, чтобы придать проекту формальный вес. Всё идёт ровно; до первых реальных результатов, думаю, несколько лет.

Это был отличный прогноз — и сразу оправдывал все затраты.

— Так скоро? — с лёгким удивлением спросила Жёлтая.

Зелёный в ответ тоже удивился, но затем на его лице вылезло понимание.

— Всё ещё мыслю органическими критериями. Да, результаты будут в пределах столетия.

— Приемлемо и снимает мои опасения. А теперь о подарке, — спросила Жёлтая, тщательно скрывая нетерпение.

По выражению Зелёного было ясно: он это заметил, но продолжил без заминки.

— Да. Ты уже повстречала Жемчуг у входа. Как она тебе?

— Чуть дерзковата. Большинство самоцветов создаётся с одобрения Белой, но у тебя такие полномочия есть. Я лишь не понимаю, зачем тебе самоцвет, специально предназначенный под то, что она назвала своей задачей. У тебя есть Аквамарин для этого, да и Жадеиты у нас имеются.

Жёлтая опасалась, что Аквамарин справляется хуже, чем следовало бы, но, судя по докладам, и она, и Зелёный довольны её текущей работой. Она рассудила, что это часть общей проблемы недоиспользованных самоцветов и, вероятно, велит своим Аквамаринам запустить схожий процесс: метод казался результативным и закрывал потребность, о которой она прежде не знала. Как Алмаз, она не могла лично охватить всю Империю, но использовать Аквамаринов как продолжение власти было разумно.

— Моя Жемчуг уже успела себя оправдать. Настолько, что я создал ещё одну до твоего прибытия. Им ещё предстоит серьёзное обучение: это новый самоцвет в новой роли, которую мы пока не описали. Так что тебе придётся отвечать на их вопросы и обращаться с ними хорошо, — в последней фразе Зелёного прозвучала та самая сосредоточенная доброта, за которую он был так ценен.

— Я так и сделаю, — кивнула Жёлтая.

Улыбка Зелёного стала тёплой и радостной, и он тут же вызвал нового самоцвета.

Жёлтая с первого взгляда определила тот же тип самоцвета, что повстречал её у входа. Наряд всё тот же, а вот причёска иная: жёлтые волосы убраны в пучок, проколотый тонкими шпильками. Необычно, но не отталкивающе.

— Жемчуг Грань-A1, Огранка-A2 к вашим услугам, мой Алмаз, — самоцвет звучала почти столь же уверенно, как её сородич.

Жёлтая решила простить легкую вольность и поднялась, чтобы получше рассмотреть свой подарок. Органические штрихи в ней легко считывались, если знать, куда смотреть, но не настолько, чтобы это резало глаз. Изящество и выразительность дизайна уже радовали её. Ещё лучше было то, как Жемчуг держалась: она знала, что большинство самоцветов в такой ситуации дрогнули бы и почти умоляли.

— Да, я твой Алмаз. И я жду от тебя многого, Жемчуг, — произнесла Жёлтая, включив свой режим безупречности.

— Да, мой Алмаз, я не подведу! — салют Жемчуг, не опускавшей руки с момента представления, стал будто бы ещё твёрже, когда её признали.

Позже Жёлтая Алмаз признается — пусть только в частной беседе, — что это был лучший подарок в её жизни.