Отражая друг друга (гет)

Адриан нервно ковырял запечённую спаржу в своей тарелке.

В столовой Агрестов царила тишина, нарушаемая лишь приглушенным звоном столовых приборов. Длинные тени мягко скользили по мрамору, создавая ощущение холодной чистоты и пустоты, а свет люстры словно никак не мог добраться до углов. Напротив Адриана Габриэль Агрест сидел идеально прямо, каждое его движение было точным, продуманным, ничего лишнего. Он не произнес ни слова с тех пор, как спросил сына о занятиях. Адриан пробормотал что-то о математике и Бостонском чаепитии. Отец кивнул единожды.

Это было двадцать две минуты назад.

Адриан знал это точно, потому что считал секунды. Иначе он бы точно ляпнул что-нибудь нелепое. Например:

«Ненавижу спаржу».

Или:

«Что именно вы планируете? Зачем мы вообще вместе ужинаем?»

Или, что хуже всего:

«Кажется, я влюбился в девушку, которая каждый день всё дальше и дальше от меня».

Но ничего такого он не сказал.

Просто проткнул ещё один несчастный стебелёк ни в чём не повинной спаржи и попытался успокоить тревогу внутри себя, которая мучила его, будто тугой узел в животе. Мыслями Адриан был на балконе любимой булочной, где он терял остатки здравого смысла, слыша звонкий смех Маринетт, и видя искринки в глазах этого Маттьё. Не говоря уже о неприятном чувстве стеснения, охватившем его, когда он услышал о благотворительном бале Лоранов, и о том, как дёргался тогда его хвост.

Габриэль прокашлялся на другом конце стола.

Адриен моргнул и выпрямился.

— Да?

— Я полагаю, ты получил приглашение на благотворительный бал семейства Лоран-Сельвиг?

Ах, вот оно что!

— Получил, — медленно ответил Адриан. — Натали переправила его мне.

Отец аккуратно сцепил пальцы домиком.

— Отлично. Ты пойдёшь.

Адриан подавил вздох, рвавшийся наружу.

— А мне правда обязательно туда идти?

Взгляд Агреста-старшего заставил бы замёрзнуть даже Сену.

— Адриан, это не обсуждается. Имя Агрест остаётся влиятельным среди важных кругов. И должно оставаться. Особенно теперь, когда твои одноклассники становятся всё заметнее...

Адриан снова моргнул.

— Одноклассники?

— Во-первых, Маттьё Лоран, — спокойно продолжил отец. — Восходящая звезда искусства и наследник империи Лоран-Сельвиг. Любимец прессы на этой неделе. А во-вторых, его творческая напарница, мисс Маринетт Дюпен-Чен.

При звуке её имени пальцы Адриана сильнее сжались вокруг вилки.

Отец продолжал:

— Если тебя увидят на балу вместе с кем-то вроде неё, это положительно скажется на нашей семье. Ведь она выиграла один из моих предыдущих конкурсов, да? Подающая надежды молодая дизайнерша с отличными отзывами и — если верить прессе — очаровательным характером.

— Вы хотите, чтобы я пригласил Маринетт?

Отец утвердительно кивнул, отпивая вино.

— Да. Её присутствие рядом с тобой создаст нужное впечатление. Фотографии будут удачными. Это позволит вам быть подальше от выходок Лилы и связать нашу семью с нужными людьми. Лораны уважают Маринетт, а это ценно.

Адриан открыл рот — и слова вырвались быстрее, чем он успел подумать:

— У неё уже есть спутник.

Наступившая тишина была оглушительной.

Отец осторожно поставил бокал обратно на стол с лёгким звяком.

— Правда? — голос прозвучал настолько равнодушно, что казался ледяным.

Адриан сглотнул, и ему представилось, будто бы хрустальная люстра своим светом прожигает его кожу насквозь.

— Маттьё пригласил её. Ради презентации новой коллекции.

— Понятно. Тогда можешь пойти с мисс Цуруги.

Воцарилось молчание. Точно такое, каким обычно заканчиваются разговоры. Только на сей раз никаких комментариев не последовало.

Последовал холодный расчёт.

Изменение выражения лица отца было едва уловимым, но Адриан сразу заметил признаки перемен. Легкое напряжение челюсти. Быстрый взгляд сквозь очки. Нет, отец не разочарован. Он переигрывает ситуацию заново.

Адриан промолчал. Живот и так стянуло судорогой.

Потому что Маринетт была совсем не случайной знакомой.

Она была уютом и болтовнёй, она была испачканными шоколадом альбомами для рисования. Она была ночными посиделками, битвами в видеоигры. Она была мягким теплом, согревавшим его, пока он учился смеяться заново. А теперь она — она! — стала спутницей Маттьё на балу, а его отец хотел воспользоваться ею в политических целях!

— Маринетт уже участвует в показе их бренда, — добавил Габриэль. — Не удивлюсь, если вскоре она начнёт сотрудничать с семьёй Лоранов напрямую. Такая известность многое изменит.

Адриан ощутил, как внутри зародилось новое напряжение, холодное и колющее, словно тонкая ледяная нить. Отец хранил тревожную тишину — такую, какая просачивалась внутрь, замораживая кровь сантиметр за сантиметром.

— Она ведь давно близка с ним, не так ли? — наконец задумчиво произнёс Габриэль. — Представляю себе, насколько Лораны уже привязаны к ней. Должно быть... удобно.

Оставшаяся часть ужина прошла в таком же искусственно-спокойном ритме. Адриан механически жевал свою спаржу, изо всех сил стараясь не размышлять о том, почему отец обратил внимание на Маринетт и зачем изначально хотел видеть её рядом с ним.

Ведь Габриэль Агрест не высказывался публично, не имея скрытых намерений. И если Адриан чему-то и научился за последние годы, так это одному: когда отец смотрит на кого-то, он видит не личность. Он видит потенциал. Рычаг влияния.

Инструмент.

Адриан положил вилку и оттолкнул тарелку со спаржей.

— Сомневаюсь, что Маринетт пожелает играть роль чьей-либо политической игрушки, — сказал он, стараясь не проявить раздражение в голосе.

Отец приподнял бровь.

— Полагаешь, она не догадывается, как устроен мир?

— Думаю, она достаточно умна, чтобы не позволить втягивать себя в чужие интриги.

Отец улыбнулся едва заметно.

— Каждый преследует свою цель, Адриан. Умные выбирают, в какую игру вступать.

Адриан промолчал.

Не потому, что соглашался.

Просто он очень устал.

Устал от правил. Оттого, что каждая фраза отца звучала как тайный план. От ощущения, что вся жизнь расписана заранее, каждое событие — минимум за две недели.

Адриан выдержал секундную паузу. Затем встал.

— Разрешите выйти?

Отец небрежно махнул рукой.

— Конечно.

Адриан ушёл быстро, резко и собранно. Быстрее обычного, но не панически. Он старался держать себя в руках.

Когда он вошёл в свою комнату, там было пугающе тихо. На гладких поверхностях книжных полок отражались огни города. Постель была заправлена безупречно. Окно слегка открыто, впуская тёплый летний воздух.

Плагг лениво парил над подушкой.

— Давай попробую угадать, — начал он, помахивая хвостом. — Ужин прошёл весело и душевно? Крепкие семейные узы и всё такое?

Адриан рухнул на кровать.

— Папа хочет, чтобы я пригласил Маринетт на бал.

Плагг фыркнул.

— Ну, вы ведь и так притворяетесь парой, так что... стоп. Ах да, ты встречаешься с ней, как Кот Нуар!

Адриан уставился в потолок.

— Сейчас не время для твоего сарказма.

— Может быть, — согласился Плагг. — Хотя должен заметить: если начнём подсчитывать часы, которые ты ежедневно проводишь, думая о Маринетт, мне придётся вмешаться.

Адриан простонал и натянул подушку на лицо.

— Она собирается на бал с Маттьё. И я не должен переживать. Но всё равно переживаю. А теперь мой отец хочет использовать её, чтобы повысить престиж семьи Агрест или что-то в этом духе.

Он сделал паузу.

— По-твоему, я похож на папу? Или Маринетт думает, что Кот Нуар тоже использует её, чтобы избавиться от Лилы?

Плагг опустился ниже, внимательно глядя.

— Нет, совсем нет.

Адриан выглянул из-под подушки.

— Правда?

— Ты просто грустный котёнок, который не способен разделить две собственные жизни и влюблён в девушку, с которой притворяешься встречающимся, одновременно завидуя парню, с которым она реально отправляется на настоящий бал, — заявил Плагг. — Малец, ты влип по самые уши! Но ты — точно не твой отец.

Адриан слабо улыбнулся.

Абсурд полный это всё.

Этот бал. Этот обман. Эти его поддельные отношения. Тот факт, что он ревновал к самому себе — свою половину, Кота Нуара, которого девушка одаривала искренней нежностью.

Смех Маринетт звучал в голове, как колыбельная перед сном.

Адриан поднялся с постели и подошёл к окну.

Париж мерцал внизу, мягкий, золотистый, наполненный людьми, не знающими, что ещё пара мгновений — и Адриан сорвётся, потеряв контроль. Где-то там Маринетт наверняка рисует эскизы платьев или спорит с Маттьё о выборе шрифта.

Он прижался лбом к стеклу.

Собственное отражение моргнуло в ответ. Бледное. Усталое. Не верящее собственному маскараду.

Плагг подлетел поближе.

— Знаешь, что могло бы тебе помочь?

Адриан не сдвинулся с места.

— Поколотить злодея.

Адриан вздохнул:

— Таких поблизости нет.

— Всегда найдётся хотя бы один, — мрачно пообещал Плагг. — Просто ты его пока не встретил.