Второй шанс. Русский принц в Хогвартсе (джен)

Гарри Поттер стоял у окна башни Гриффиндора, глядя на заснеженные поля Хогвартса. Было начало декабря 1995 года, пятый курс уже был пройден на половину, а Рождество маячило на горизонте. Снег падал мягкими хлопьями, но внутри Гарри теплилось странное ощущение — то же самое, что преследовало его с тех пор, как он потерял родителей. Кто-то наблюдал. Не Волан-де-Морт с его злобой, не Дамблдор с проницательным взглядом и каким-то требовательным видом. Это было... тепло. Древнее, могучее присутствие, полное любви, как объятия давно забытой семьи.

"Почему Россия?" — подумал Гарри в который раз. Он обожал историю, особенно русскую. Книги о царях Романовых, о Николае II и его семье, о трагедии в Екатеринбурге. Почему-то эти страницы заставляли сердце сжиматься, словно он сам пережил ту боль. Вчера вечером он снова перечитывал "Последние дни Романовых", и слеза скатилась по щеке, когда описывали мальчика Алексея — цесаревича, страдавшего гемофилией, убитого в подвале Ипатьевского дома.

Гарри тряхнул головой. "Глупости. Просто совпадение."

Но в тот миг, когда он отвернулся от окна, в воздухе мелькнула тень — неуловимая, как дым. Император Николай II, император Всея Руси, стоял в невидимом для всех уголке замка. Его призрачная фигура, облаченная в офицерскую форму, светилась мягким золотистым сиянием. Триста лет правления династии Романовых, предательство и революция, казнь — и все

же все это не сломило его духа. После гибели в той проклятой подвале его душа не ушла в небытие. Древняя магия Романовых, уходящая корнями в киевских князей и византийских цезарей, оживила его как стража. Он стал тенью, хранителем, наблюдающим за сыном — Алексеем, чья душа, вырванная из тела мальчика с хрупкими венами, переродилась в этом зеленоглазом отроке. Гарри Поттер. Его Алёша. Второй шанс, дарованный судьбой или высшей волей — Николай не знал, но принял с благодарностью.

Николай приблизился, невидимый, его рука прошла сквозь стекло, коснувшись плеча сына. Тепло разлилось по телу Гарри, и тот вздрогнул.

— Что это было? — прошептал Гарри, оглядываясь. Комната опустела, друзья спали. Рон храпел в кровати, Гермиона наверняка уткнулась в учебник в спальне девочек.

Он сел на подоконник, доставая из мантии потрепанный томик "Николай II: Последний император". Страницы шелестели под пальцами.

— Почему ты всегда возвращаешься к этой истории? — подумал Николай, его призрачные глаза наполнились слезами. — Ты не помнишь подвал, приговор от Юровского, кровь на стенах, крики сестер. Но я помню. И я здесь, Алеша. Всегда.

Внизу, в Большом зале, ужин подходил к концу. Долорес Амбридж, с ее жабьим лицом и розовыми бантиками, раздавала указы, но Гарри пропустил его — он спустился позже, с книгой под мышкой.

— Гарри, ты опять с этой жалкой книжкой? — Рон закатил глаза, жуя пирог. — Ты выглядишь как привидение. Опять Волан-де-Морт в твоих снах?

— Нет, — Гарри сел за стол, не отрываясь от книги. — Просто... Россия. Романовы. Знаешь, цесаревич Алексей... он был таким хрупким, с этой гемофилией. А потом — подвал в Ипатьевском доме. Большевики расстреляли всю семью. Представь: отец, мать, дети... в одной комнате, и пули.

Гермиона, сидевшая напротив с кипой пергаментов по ЗОТИ, нахмурилась.

— Гарри, это ужасно, конечно. Но почему тебя так зацепило? Ты же не русский. И вообще, Амбридж только что объявила, что Министерство вводит новые проверки на "чистоту крови". Пергаменты для определения родства — якобы для защиты от маггловских влияний. Фоули сказал, это поможет выявить "скрытых предателей".

Гарри замер, пальцы сжали книгу. Родство? Слово эхом отдалось в голове, и снова — то теплое присутствие. Как будто чья-то рука легла на плечо.

— Родство... — пробормотал он. — А если... если кто-то из Романовых выжил? Переродился?

Рон фыркнул, набив рот картошкой.

— Ты спятил? Это же сказки. Романовы все погибли. Николай II, Александра, Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия... и Алексей. Мальчишка помер от пули в грудь. Конец истории. И поделом, при них эти варвары была6 опасны — последнее он пробурчал.

Но Гарри не слушал. В тот миг тень Николая сгустилась ближе, и в ушах Гарри прозвучал шепот — не слышимый друзьям, только ему одному, как далекий отголосок колокола.

— Алеша... мой мальчик... не бойся. Я здесь. С тобой

Гарри моргнул, оглядываясь. Рон и Гермиона уставились на него.

— Гарри, ты в порядке? — Гермиона потянулась через стол, коснувшись его руки. — Ты побледнел. Это из-за Амбридж? Эти пергаменты... они сканируют кровь, магию, родословную. Говорят, выявляют маггловских предков или... хуже. А если у кого-то древняя кровь, как у чистокровных?

— Древняя кровь... — эхом повторил Гарри, сердце колотилось. В книге под рукой была иллюстрация: Николай II с сыном Алексеем на руках, оба в военных мундирах. Лицо цесаревича — такое знакомое, голубые глаза, растрепанные русые волосы. Как в зеркале. — Рон, а если я... если моя кровь не такая, как у всех?

Рон поперхнулся пирогом.

— Чего? Ты — Поттер! Джеймс и Лили, чистокровные волшебники! Хотя... твоя мать была г... ну, не чистокровной, а маглорожденной. Но Амбридж же не посмеет тебя тронуть, ты — Мальчик-Который-Выжил!

Гермиона закусила губу, перебирая пергаменты.

— Рон, не будь идиотом. Министерство в панике из-за Волан-де-Морта. Фадж думает, ты лжешь, Гарри. Эти тесты — способ заткнуть рот "нежелательным элементам". Если у тебя окажется... необычное родство, они покажут тебе. Ты должен быть осторожен.

Гарри отстранил от себя мысли о возможных последствиях. Он чувствовал, как внутри него нарастает тревога, но в то же время — и надежда. Возможно, его чувства не былт случайными. Возможно, он действительно был частью чего-то большего, чем просто история.

— Я не знаю, что делать, — произнес он, глядя на своих друзей. — Если это правда, если я... если я действительно связан с Романовыми, что тогда?

Рон, все еще жуя, нахмурился.

— Ты просто Гарри Поттер. Ты связан с Поттера и, ну ещё и с Блеками. Ты не должен переживать из-за каких-то древних царей северных варваров.

— Но это не просто древние цари, Рон! — воскликнул Гарри, его голос стал громче, чем он планировал. — Это моя жизнь, это может быть частью меня!

Гермиона, наконец, отложила пергаменты и посмотрела на Гарри с серьезным выражением лица.

— Гарри, если ты действительно чувствуешь эту связь, может быть, стоит поговорить с Дамблдором? Он знает больше о магии и истории, чем кто-либо другой. Возможно, он сможет объяснить, что происходит.

Гарри кивнул, хотя и не был уверен, что хочет делиться своими мыслями с директором. Он знал, что Дамблдор всегда был на его стороне, но иногда его мудрость казалась слишком тяжелой для восприятия и что он сам себе на уме замышляя не ладное.

— Ладно, я поговорю с ним, — сказал он, стараясь успокоить себя. — Но сначала мне нужно разобраться в своих чувствах.

В этот момент в зал вошла Долорес Амбридж, ее розовое платье резко выделялось на фоне серых стен. Она с улыбкой посмотрела на студентов, но в ее глазах проскользнула угроза.

— Дорогие студенты, — произнесла она, — как вы знаете, Министерство вводит новые правила, и я здесь, чтобы убедиться, что все соблюдают их.

Гарри почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он знал, что эти правила касаются не только его, но и всех, кто не вписывался в рамки "чистокровных".

— Я надеюсь, что вы все будете сотрудничать, — продолжала Амбридж, — иначе последствия могут быть весьма неприятными.

Гарри обменялся взглядами с Роном и Гермионой. Они все понимали, что это не просто угроза — это начало чего-то гораздо более серьезного.

— Мы должны быть готовы, — сказал Гарри, когда Амбридж ушла. — Если они попытаются нас разделить, мы будем драться. Вместе.

Рон кивнул, сжимая кулак.

— Абсолютно. Никто не тронет тебя, Гарри. Даже если твоя кровь окажется... ну, царской или чем там.

Гермиона вздохнула, но в ее глазах мелькнула решимость.

— Давайте не будем торопиться с выводами. Пока пергаменты не протестировали, все это гипотезы. Гарри, а эта книга... можно посмотреть?

Гарри протянул томик. Гермиона перелистнула страницы, ее брови поползли вверх при виде портрета и чёрно-белой колдогарфии Алексея.

— Удивительное сходство, — пробормотала она. — Голубые глаза, болезненный хрупкий вид... подожди, это же не шрам от Волдеморта? Нет, конечно. Но все равно...

Внезапно теплое присутствие Николая Александровича усилилось. Призрак императора склонился над столом, его невидимая аура окутала троицу защитным коконом. Шепот вернулся, только для Гарри:

— Мой Алеша, не верь их пергаментам. Твоя кровь — кровь Романовых, кровь Рюриковичей. Она древняя, святая. Они не поймут. Беги от их тестов, сын мой. Узнай они кто ты на самом деле...

Гарри вздрогнул, книга выпала из рук Гермионы.

— Гарри! — она подхватила ее. — Ты слышал? Как будто ветер... или голос?

— Голос? — Рон оглянулся. — Здесь тихо, как в склепе.

— Нет, — Гарри покачал головой, пытаясь унять дрожь. — Это... он. Он предупреждает.

Друзья переглянулись. Рон открыл рот, но Гермиона шикнула.

— Не здесь. После ужина. Нам нужно поговорить. И, Гарри, ты должен быть очень осторожен. Эти тесты на родство... они могут быть опасны. Особенно для тех, кто не вписывается в их узкие рамки.

Гарри кивнул, чувствуя, как нарастает напряжение. Он посмотрел на книгу, потом на своих друзей, и, наконец, на окно, за которым медленно опускалась ночь. В его сердце боролись страх и странное, новое чувство принадлежности. Он больше не был просто Гарри Поттером, Мальчиком-Который-Выжил. Он был чем-то большим. Чем-то, что связывало его с прошлым, с трагедией и с надеждой. И он знал, что эта связь, как бы странно она ни проявлялась, будет его вести.

В этот момент, когда он почувствовал, как невидимая рука императора снова коснулась его плеча, Гарри понял: его борьба с Волан-де-Мортом только начинается. Но теперь у него был не только Дамблдор и Орден Феникса. У него был призрак императора, его настоящего отца, древняя магия и, возможно, целая династия, чья кровь текла в его жилах и его страна, которая нуждается в своем правителе. И это меняло все.