Новая жизнь (гет)

Осень 1650 г.

Был ранний вечер. На высокой воде, приподнявшей суда и скрывшей опоры причалов, сонно покачивались чайки. Чуть поодаль, среди прибрежных дюн, поросших колосняком, виднелись потемневшие от дождей крыши паба «Черный лебедь». Изнутри доносились громкие голоса, короткие выкрики и смех. В зале, пропахшем элем, горелым жиром и табаком, было полно народу. С потолочных балок свисали кованные канделябры, утыканные оплывшими свечами. В очаге жарко пылал огонь.

Всеобщее уныние и тоска, охватившие Англию после свержения монархии, сюда не добрались. Раз или два в неделю по вечерам здесь, как и прежде, собирались люди Йорка — кто в данный момент находился на берегу — с целью выпить, сыграть, обменяться сплетнями. Особо отличившиеся и те, кто работал на хозяина много лет, надирались за счет компании.

Розмари Йорк появлялась в «Лебеде» редко — по большим праздникам или по делу. Хотя многие здесь ее знали, и никто не посмел бы обидеть, задерживаться надолго в обществе подвыпивших моряков ей, девице, было вроде как неприлично.

Сегодня отец прихватил ее с собой, желая познакомить с важным партнером и ввести в курс одного щекотливого дела, которым, случись что с ним самим, предстоит заниматься ей и Баларду. Розмари надеялась, что этого не потребуется. Джентльмен с сильным французским акцентом, который представился как Лаваль, произвел на нее впечатление отъявленного мошенника. Вникнув в суть задуманного предприятия, она поняла, что так оно и есть.

Оставив мужчин за столом обсуждать детали, девушка прошлась по залу к стойке, чтобы поздороваться со старой Мэг — рыжей веселой служанкой, про которую говорили, что она ведьма, и которая помнила Розмари еще девочкой. Нагружая поднос пивными кружками, «ведьма» Мэг приветливо ей кивнула.

— Обожди, прелесть моя, дай разнесу.

Пока Мэг шустро сновала вокруг столов, Розмари уселась на табурет и со скукой глядела в зал, подперев щеки кулаками.

Женщина быстро вернулась и принялась выгружать опустевшие кружки в каменную мойку.

— Посмотрите-ка, опять он здесь. Грустный, словно троих жен похоронил.

— Кто? — не поняла Розмари.

— Да доктор ваш, — пожала плечами Мэг, — которого мистер Йорк нанял. Он, кажись, и сам хворый.

Розмари снова оглядела полутемный зал, на этот раз более внимательно, и действительно заметила доктора. Тот сидел за столиком в дальнем углу, окутанный облачками табачного дыма. Они так редко встречались, что до этого момента Розмари даже не подозревала, что он курит. Это занятие, решила она, не больно-то ему подходит. Впрочем… во всей его позе было столько усталости и одиночества…

Розмари соскользнула с табурета.

— Пойду разберусь с ним, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Мэг, и решительно направилась в ту сторону, ловко огибая столики и отдельных нетвердо стоявших на ногах посетителей.

— Мистер Блад, — деловито кивнула девушка, усаживаясь напротив него.

Доктор поднял на нее удивленные глаза и вынул изо рта трубку.

— Мисс Йорк, — поздоровался он, хотя голос его при этом звучал непривычно вяло.

— Пришла сделать вам замечание, — со всей серьезностью объявила Розмари.

Доктор напрягся и сел прямо.

— У нас тут запрещается сидеть с таким кислым видом.

Когда до него дошел смысл ее слов, он вновь расслабился. И даже слегка улыбнулся.

— Простите, — пробормотал он со своим мягким как бархат акцентом. — Буду знать.

Его взгляд казался странно рассеянным, и Розмари с внезапным изумлением осознала, что в кружке у него вовсе не эль. И что он вообще не совсем трезв. Это ее потрясло. Она, конечно, слышала, что все ирландцы — пьянчуги. Но уж доктор-то… всегда казался таким собранным…

Она решила прямо спросить его об этом, но тут как назло возле их столика нарисовался Мэттью Китон с несколькими своими парнями. От природы цепкий и энергичный, он был самым молодым шкипером в компании «Йорк и партнеры», и не раз намекал Розмари, что считает ее достойной своей неотразимой персоны. Как-то он даже пробовал поговорить с ее отцом на эту тему, но мистер Йорк только рассмеялся и, похлопав его по спине, велел не отвлекаться от работы.

Это не прозвучало как категоричный отказ, и Китон не терял надежды во что бы то ни было доказать старику, чего он стоит. Искренне убежденный в своих талантах и превосходстве над окружающей мелюзгой, со временем он планировал не только жениться на дочери Йорка, но и возглавить компанию, в которой работал.

И вот теперь в его планы вклинился этот тощий шепелявый доктор. Те из ребят, кого он успел полечить, считали, что доктор ничего — со своими причудами, конечно, но в целом парень что надо. Да только Мэтт был другого мнения. Что и говорить, не нравился ему этот ирландец — уж больно себе на уме! И еще меньше нравилось то, что Розмари Йорк уделяет ему слишком много внимания.

— Мой адмирал! — сдернув с вихрастой головы мягкую фетровую шляпу, Китон шутливо поклонился Розмари.

Пряча досаду, девушка махнула на него рукой. Мэтт усмехнулся, довольный ее реакцией, после чего повернулся к Бладу и воскликнул, словно только что его заметил:

— Доктор! И вы здесь? — Он совершенно по-хамски подтянул к себе его кружку и заглянул в нее. — Ого. Вижу, ирландская ненависть ко всему английскому не распространяется на виски?

Парни, стоявшие по обе стороны от Китона, издали хрюкающие смешки.

— Мэтт! — предупреждающе сказала Розмари, но он ее проигнорировал.

— Или вам, папистам, все равно, чем промывать глотку, — продолжал он, — лишь бы задарма?

Доктор лениво вытряхнул пепел из трубки.

— Ненависть — разрушительное чувство, мистер Китон. Вредное для здоровья. Как, впрочем, и зависть. Я бы не рекомендовал вам ими увлекаться. — Он задумчиво полез в карманы. — Что касается выпивки, тут вы правы. Ничто по-настоящему хорошее в этой жизни не достается даром. — Он положил на стол монету, явно превосходившую по стоимости все, выпитое им. — Тем более, что приличный виски в ваших краях — это такая экзотика…

После этого он встал, слегка кивнул Розмари, и вышел.

— Мэтт! — сердито воскликнула девушка, когда доктор покинул паб.

— Что? — раздраженно переспросил он. — Мне не нравится, что он к тебе лезет.

Щеки Розмари вспыхнули от негодования.

— Он ко мне не лезет! — возразила она. — Это я к нему подсела!

Могла бы и не уточнять, со злостью подумал Китон. Он сам прекрасно видел, как все было. И это бесило его еще больше.

— Все равно, — прорычал он. — Когда он говорит, у меня такое чувство, что он всех нас считает глупцами. Пусть поучает своих больных.

Розмари сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с гневом.

— Когда я слушаю тебя, Мэтт, — холодно произнесла она, — у меня такое чувство, что вы все здесь больны. Причем безнадежно.

С этими словами она порывисто развернулась на каблуках и выбежала из зала вслед за доктором.

Проводив ее мрачным взглядом, Китон повернулся к старшему помощнику Локу.

— Что она сейчас сказала? — тупо переспросил он.

— Понятно что, — фыркнул Лок, разваливаясь на месте доктора и подтягивая к себе оставленную им монету, — что ты идиот.

* * *

Доктор Блад шел один по раскисшей от дождя дороге, хмуро глядя себе под ноги. Он чертовски устал за последнее время. И уже начал задаваться вопросом, не было ли ошибкой уйти от Пака.

С одной стороны, Йорк хорошо платил ему. Очень хорошо. Даже когда у компании начались финансовые затруднения, хозяин никому не урезал жалования. С другой стороны, размышлял доктор, и работы здесь было столько, что хватило бы на четверых.

Всего за одно лето ему несколько раз пришлось побывать в море, но и на приколе все эти корабли с их буйными экипажами, разбросанные вдоль реки, могли свести с ума любого привыкшего к порядку медика. Немалый путь от своего жилища до конторы и причалов доктор ежедневно преодолевал на своих двоих, поскольку ездить верхом в этой стране ему почему-то не разрешалось. Неудивительно, что он постоянно чувствовал себя разбитым. О том, чтобы нанять ему помощника, мистер Йорк не желал слышать, прекрасно понимая, что доктор и так никуда от него не денется: лучшей работы в Англии ему все равно не найти.

Блад ненавидел перемены и — что уж скрывать? — побаивался их. С превеликим удовольствием он бы всю жизнь прожил в Ирландии, не помышляя ни о каких других странах, если бы его не выгнали из дома война и угроза расправы.

Садясь на корабль до Англии, он понятия не имел, что ждет его на том берегу, и какая она вообще, эта Англия. В глубине души доктор очень надеялся на свою профессию, но столкнулся с первым непреодолимым препятствием, едва ступив на английскую землю. Оказалось, что открыть самостоятельную практику здесь он попросту не может. Для этого требовалась лицензия Лондонской медицинской коллегии, а получить таковую у него, католика, даже имеющего на руках диплом протестантского колледжа, не было никакой возможности.

Его попытки наняться ассистентом к кому-нибудь из практикующих врачей также не увенчались успехом. У английских коллег они вызывали в лучшем случае вежливое равнодушие, а зачастую — открытую враждебность, совершенно ему не понятную. Сам он не имел ничего против мирных англичан, как и представителей других национальностей, и подобную дискриминацию со стороны образованных людей считал дикостью.

В довершение несчастий, город Бриджуотер, куда его забросила судьба, оказался не из дешевых. За время бесплодных поисков Блад растратил почти все сбережения, и находился на грани отчаяния, когда старый Пак фактически его спас, предоставив кабинет и возможность работать под эгидой своей аптеки. Добрый немец проникся сочувствием к молодому человеку, памятуя о собственных былых злоключениях. В его доме Блад получил и жилье, и стол, и смог наконец выехать из гостиницы. А последовавшее вскоре предложение Йорка и вовсе казалось чудом. После всех мытарств, через которые пришлось пройти, размер обещанного вознаграждения несколько смутил доктора. Но Пак заверил его, что мистер Йорк человек честный — зря обещать не станет, — и рекомендовал согласиться на его условия.

Тогда Блад сказал себе, что все еще может наладиться. Даже в этой недружелюбной стране. Он будет добросовестно работать на благо этих людей и со временем заслужит их доверие.

К концу второго года на чужбине он понял, что напрасно себя обманывал.

Нет. Никогда он не станет здесь своим, как бы ни старался. Никогда не получит того статуса и уважения, какими пользовался на родине. Это место никогда не будет его домом, а эти люди — семьей. Для них он просто рабочая кляча. Объект для упражнений в остроумии.

Бросив попытки прижиться в их мире, холодном как лед, он все чаще думал о доме — о своем настоящем доме, — с тоской вспоминая все, что окружало его в прежние времена. Своих приятелей, коллег и соседей. Пациентов, к которым успел привыкнуть. Кухарку, которая заботилась о нем, как родная мать. Даже свою пегую лошадку, которую, уезжая, вынужден был оставить помощнику по имени Финн. И самого этого помощника — веселого и старательного, — который до последнего не тронулся с места, твердо решив воевать… Где они теперь? Что с ними сталось?

Оливер Кромвель, как говорили, покинул Ирландию, чтобы начать войну против шотландских роялистов, но его круглоголовые под руководством какого-то генеральского родственника продолжали шествовать по острову. Стремясь разузнать подробности, Блад одно за другим отправил Финну несколько писем: на его старый адрес и адрес его матушки, — получив в ответ лишь зловещее молчание.

Все это сводило его с ума. Он не видел никакого внятного будущего. Не мог строить никаких планов. Одна лишь бесконечная работа, бесконечная тревога, и такая же бесконечная усталость — вот и все, чем были заполнены его дни.

И крепкий алкоголь по вечерам сделался единственным утешением, способным хоть на время его отвлечь. Блад чувствовал, что начинает втягиваться, но останавливаться не собирался. До сегодняшнего дня. До этого самого вечера, когда Розмари Йорк — девушка, о которой он не позволял себе думать, — так странно на него посмотрела… словно он в чем-то ее обманул.

* * *

Сама Розмари тем временем, покинув паб, устремилась вслед за доктором — по тропе, усыпанной палой листвой, подобрав юбки и перескакивая лужи.

Одинокая тень маячила впереди, но расстояние между ними не сокращалось. Доктор энергично шагал прочь, не подозревая, что кто-то его преследует. Наконец, отчаявшись его догнать, девушка сложила ладони рупором и громко выкрикнула:

— Доктор Блад!

Он вздрогнул и обернулся к ней с рассеянным выражением человека, вырванного из глубокой задумчивости.

Пользуясь тем, что доктор остановился, Розмари быстро прошлепала по мокрым листьям прямо к нему. Снова задержала взгляд на его фигуре, подсознательно сравнивая его с Мэттом, и думая о том, как это странно, что внешне он почти такой же: высокий, черноволосый… и в то же время — совсем другой. Розмари посмотрела ему в глаза.

— Вы на них не обижайтесь! — воскликнула она, умоляюще сложив брови.

Доктор покачал головой.

— И в мыслях не было. Обижаться на людей, которые даже не знают, что виски — ирландский напиток, а не английский.

Он сказал это так серьезно, что Розмари невольно хихикнула.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее доктор. — Я все равно собирался уходить. Мне рано вставать, а я… устаю от шума.

— Да, с этим у нас трудно, — согласилась Розмари.

Доктор слабо улыбнулся.

— И манеры хромают, — сердито добавила она, вызвав у него очередную безмолвную улыбку.

Девушка поймала его взгляд и прищурилась.

— Можно я… с вами пройдусь?

Доктор неопределенно пожал плечами. Розмари поняла, что он не против, и неторопливо пошла рядом с ним.

— Я хотела спросить, — заговорила она после недолгой паузы, — как вам у нас работается? Потому что там, в пабе… мне показалось, что вы не совсем в порядке.

— Все хорошо, — не задумываясь соврал доктор. Но, почувствовав, что девушка ему не верит, все же добавил уклончиво: — Пусть и не так хорошо, как раньше.

— Вы имеете в виду — у мистера Пака? — уточнила она.

— Я имею в виду — дома, — ответил он, и пояснил, заметив ее замешательство: — В Ирландии.

— Ааа… — протянула Розмари и кивнула, припоминая: — Дублин.

Он тоже кивнул, польщенный тем, что она помнит.

Минуту они шли в молчании.

— И долго вы там прожили? — спросила вдруг Розмари.

Доктор был слегка удивлен ее неугасающим интересом к своей персоне. Но ответил, тем не менее, охотно.

— Большую часть жизни. Вообще-то моя семья происходит из западных графств, но я никогда там не был. Есть кое-какие родственники в Мите, но мы не общаемся.

— Почему? — допытывалась девушка.

Доктор помолчал, словно решая, стоит ли рассказывать об этом постороннему человеку. Она ведь посторонний человек?..

— Это, если можно так выразиться, более знатная ветвь моей семьи… и более состоятельная. Почти все они военные. А меня военное дело никогда не привлекало. Хотелось быть врачом, как мой отец. Лечить людей, а не убивать их, — он усмехнулся, издеваясь над самим собой. — Наверно, это было глупое желание. Учитывая, как все обернулось…

— Вовсе не глупое! — перебила его Розмари. — У вас очевидно призвание к этому делу.

Он подавился очередной язвительной репликой и сказал изменившимся голосом:

— Вы очень добры, мисс Йорк.

Девушка на секунду задумалась.

— Знаете, что? — решительно произнесла она. — Зовите меня Розмари. Меня все так называют.

Он посмотрел на нее долгим странным взглядом.

— Нет, я буду звать вас мисс Йорк. Извините.

Это было одновременно и приятно, и обидно. Розмари насупилась.

— Ну… как хотите, — чуть слышно пробормотала она.

Они помолчали. После чего, желая сгладить неловкость, девушка вернулась к прежней теме.

— Значит, детство вы провели в Дублине…

Доктор вновь подивился ее любопытству.

— О нет, туда я попал уже подростком, когда стал учиться в колледже. Мои родители жили в предгорьях Уиклоу… это к югу от города, — пояснил он. — И детство мы с сестрой провели там.

— У вас тоже есть сестра? — удивилась Розмари, сама не зная, почему.

— Увы, нет. Она умерла еще девочкой.

Мисс Йорк осеклась.

— Как грустно…

Блад пожал плечами.

— Да, это… сильно подкосило моих родителей. Но до той поры у меня было вполне счастливое детство. С играми, лошадьми и рыбалкой… В каком-то смысле нам повезло. Пока всю страну лихорадило от волнений и конфискация, вокруг нас были только леса и горы.

Розмари прикрыла глаза, пытаясь это представить.

— Звучит волшебно, — призналась она. — Подумать только — собственные горы!

Он покачал головой, торопясь вернуть ее на землю.

— Нет-нет, ничего этого уже нет. То есть… горы, разумеется, никуда не делись. Но земля та нам больше не принадлежит. Никому из нашей семьи.

Розмари не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, снова испытала неловкость.

Что можно на это ответить? Им твердили со всех сторон про страшных ирландских католиков. Про то, что они враги, носители папистской ереси, слуги дьявола, источник бесконечных угроз. Что само их существование ставит под вопрос будущее Английской Республики. Что, опираясь на них, беглый Стюарт, по примеру своего папочки, лелеет надежды восстановить абсолютную монархию, лишив народный парламент его законных прав и полномочий. И так далее, и так далее…

Но сейчас, когда она сама познакомилась с ирландцем — и не с каким-то гипотетическим, созданным государственной пропагандой, а с самым настоящим, живым, — все, что она о них слышала, показалось вдруг ужасно несправедливым. И попросту глупым. Как мог этот тихий, интеллигентный доктор угрожать чему бы то ни было, а уж тем более Английской Республике? Почему Республике непременно требовалось выбить почву у него из-под ног? Отнять у него все? Согнать с родной земли? Парламент мог сколько угодно прикрываться разговорами про безопасность и защиту Англии, но вообще-то, поняла Розмари, все это смахивало на обыкновенный грабеж… и весьма бессовестный притом.

— Мне очень жаль, доктор. Правда жаль.

Больше она не знала, что сказать.

Он помолчал, а потом вздохнул.

— Возможно, когда-нибудь я и вернусь туда. Хотя бы как путешественник.

— Охохо! — в свою очередь вздохнула Розмари, и добавила невпопад: — Ну тогда… может быть, и я там побываю. Я ведь за всю жизнь не бывала дальше Бристоля. В то время как мои предки: прадедушка Мартин и двоюродный дедушка Питер — избороздили чуть ли не все известные моря.

Доктор посмотрел на нее удивленно.

— Да-да! — подтвердила Розмари и пошла вперед, вынуждая его последовать за собой. — От Африки и Нового Света до самых северных широт. Чего вы улыбаетесь? Думаете, я вру? Да если хотите знать, у меня дома хранится настоящий пиратский клад!