Проклятые (гет)

Лет пятнадцать назад Северус Снэйп никогда бы не поверил в то, что его жизнь сможет когда-то перемениться. Само по себе ничего не происходит, а вера в появление чего-то или кого-то, способного перечеркнуть прошлое с его ошибками, и вечным раскаяньем, раскрасить сочными цветами серость души, да и мира вокруг, казалась просто заоблачной фантазией. А на облака и небо Северус давно перестал смотреть: нечего обречённым на вечный огонь грезить о лазурной прохладе.

Но то, что случилось в последние годы войны… Прощение, любовь, семья, а теперь и ребенок… его ребенок. Вот он тот легендарный рай на земле, тихая обитель, вечный источник сил и чувств, неугасающий ключ, ради которого стоит жить. Он обрел спасение, а, обретя, поклялся хранить и оберегать, защищать и всегда быть рядом с теми, кого любит.

Раньше он не верил, что ему предоставят шанс. Не верил, сколько не говорили об этом его друзья и враги, те, что потом стали его друзьями. Но раз уж чудо произошло, и чуждое когда-то слово «семья» стало для него священным и необходимым, как воздух, Северус в своём стремлении удержать подле себя этот дар, стал замечательным отцом и мужем, внимательным и любящим. Готовый отдать все ради любимых, он жил и наслаждался жизнью. Воспитывал сына так, как считал нужным, и любил его так, как умел.

Но в моменты, когда Северус оставался наедине со своими мыслями, липкие щупальца страха сдавливали сердце, рождая ожидание чего-то неизбежного и ужасного. Существовала немая угроза его счастью, его семье, и на задворках сознания жило тупое и ноющее беспокойство, не покидавшее его многие годы. День ото дня он искал ответы на свои вопросы, но решение пряталось, оставляя одни лишь предположения. Бесконечные предположения вкруг одного вопроса. Что же произошло в тот день? И Северус искал. Он налаживал когда-то потерянные контакты с людьми, которые могли бы помочь ему раздобыть информацию. И он не терял надежду найти.

А время шло, и его сын рос. Уже в три года у Эжена стали проявляться неконтролируемые вспышки магической активности, причем это происходило далеко не в экстренных ситуациях. На пятилетие Эжена Снэйпы устроили настоящий пир, пригласив всех близких друзей и родственников. В момент, когда Эжен должен был загадать желание и задуть свечи на праздничном торте, свет погас во всем замке, а в фонтанах парка пропала вода.

Буквально со следующего дня Северус вплотную принялся за обучение Эжена магии. Юный Снэйп проявлял недюжий интерес к Зельям (хотя Вивьен была уверена, что Эжен не будет так талантлив в зельеварении, как отец) и, что больше всего волновало Северуса, к Черной магии. Отец не разрешал Эжену колдовать, опираясь на закон о неприменении магии несовершеннолетними, но сын был упрям не меньше, чем сам Мастер Зелий.

Со временем Эжен показал, что его не интересует ничего, кроме совершенствования в магии. Немногие приятели – дети волшебников, что жили по соседству – скоро перестали быть интересными мальчику. А отец, вспоминая себя во времена далекого детства, не придал этому особого значения, всеми силами стараясь воспитать Эжена как человека и как мага.

Северус обнаружил, что его сын обладает невероятной памятью, отличным логическим мышлением. Легкость, с которой мальчишка увязывал выверенные факты в цепи рассуждений, подчас шокировала. И, конечно же, младший Снэйп унаследовал от отца талант к Окклюменции. Уже через год занятий по защите разума Эжен мог спокойно блокировать свои воспоминания, правда, когда Северус несильно атаковал.

Младший Снэйп запоем читал все книги, которые были разрешены родителями. В основном его интересовали те разделы магии, в которых изучались возможности развития скрытых способностей волшебника, способы воздействия на волю и разум, а так же советы, касающиеся противостояния таким влияниям.

Что же касалось практики, тут возникали постоянные споры: Эжен настаивал на том, что до одиннадцати лет (то есть до того момента, когда дети поступают в магические школы) в отношении несовершеннолетних волшебников вся магия считается спонтанной и не преследуется по закону магического общества. В конце концов, Северус был вынужден сдаться, когда Эжен, где-то откопав свод законов, практически ткнул пальцем в приложение, касающееся данного вопроса.

Единственное, чего смог добиться Северус — отложить практические занятия до момента, когда Эжену исполнится девять лет. Зато на следующий день после своего девятого дня рождения, младший Снэйп подошел к отцу и настоятельно потребовал начать уроки по Защите.

— Эдак ты меня перещеголяешь, — сетовал Северус.

— Дети должны быть лучше своих родителей, — заявил мальчик. – Во всем. Не только в силе. Кстати, отец, а когда ты начнешь заниматься со мной Черной магией?

— Боевой? – уточнил Северус.

— Не думаю, что сейчас ты будешь готов преподавать собственному сыну боевую черную магию. Ее я сам изучу, но позже.

Северус хмыкнул, с недоверием поглядев на сына.

— Я не против того, чтобы ты изучал раздел Черной магии, Эжен…

— Отец, я просил не называть меня этим именем! – воскликнул мальчик. – Мы же договорились, что мое имя – Северус Снэйп-младший!

— Не повышай на меня голос, — тон отца был резок. – Никогда не повышай свои интонации ни на меня, ни на мать. И вообще, я думаю, что тебе стоило бы больше уделять внимания сдержанности. Ты же не хочешь, чтоб ходили дурные слухи о твоем воспитании? Я не желаю, чтобы ты был похож на Поттера.

— Ой, да ладно тебе, отец! Гарри сейчас не такой вспыльчивый, как в то время, когда ты учил его.

— И все же, ему далеко до того, чтобы называться воспитанным человеком. Этим я займусь с тобой вне зависимости от твоего желания. Мой сын должен уметь себя контролировать и быть сдержанным в любой ситуации.

— Хорошо, отец. Так что на счет наших занятий?

* * *

1 августа 2005 года площадь Гриммо 12, 2 часа 23 минуты

Покинув комнату Поттера, Северус зашагал вниз по лестнице. Нужно было отыскать Дамблдора и напомнить ему об обещанной давным-давно услуге, о помощи, которая пока не принесла ощутимых плодов. С директором они не виделись уже долгое время, и этот срок усилил опасения Северуса, день за днем приближая неведомые события.

Кухня пустовала, и мужчина припомнил, что празднование собирались перенести в гостиную. Ведущий туда коридор казался темным и безжизненным, и заставлял извлекать из закромов памяти происшествия былых лет. Северус вспомнил, с какой ненавистью он посещал этот дом во время противостояния Темному Лорду. По истине, он проявлял чудеса самообладания, а как же порой хотелось попрактиковаться на некоторых обитателях в непростительных заклятиях! И, несмотря на то, что многое с тех пор изменилось, трудно было поверить, что сейчас Северус воспринимал бывшее поместье Блэков как дом Поттера, где еще жил Люпин, его жена и их сын Джеймс.

В том, что своего первенца Люпин назовет в честь старшего Поттера, Мастер Зелий не сомневался. Но, несмотря на то, что Снэйп сказал, что прощает Джеймса и Сириуса (хотя этот момент Северус помнил с трудом), антипатия к Мародерам, как память о сложных отношениях в школе, никуда не улетучилась. Конечно, сегодняшняя неприязнь не шла ни в какое сравнение с той лютой ненавистью, которая жила в сердце Снэйпа многие годы. По прошествии двадцати с лишним лет Северус понял, насколько он был глуп в своей чрезмерной эмоциональности, которая повлекла за собой самую главную ошибку его жизни – приход к Волдеморту. Жизнь впоследствии научила его быть сдержанным в чувствах, поэтому теперь он так ценил свой железный самоконтроль и желал воспитать подобные качества в сыне.

Конечно, бессмысленно было полагать, что в присоединении Снэйпа к Лорду виноваты только Мародеры. Но именно вражда с четверкой гриффиндорцев, переросшая почти в войну, сильнее прочего подтолкнула Северуса уйти на темную сторону.

— Албус, вы здесь? – Северус заглянул в гостиную. Дамблдор разговаривал с Люпиным.

— Да, Северус, — улыбнулся старик. – Как хорошо, что ты пришел. У меня к тебе серьезный разговор.

— У меня к вам тоже. Наедине, если вы не возражаете.

— Ты у меня спрашиваешь или у Римуса? – подмигнул Дамблдор. – Думаю, что мы можем быстро разрешить мой вопрос, а потом…

— Албус, Люпин может подождать полчаса! – Снэйп начала злиться. – А я жду разговора с тобой уже семь лет!

— Ну-ну, мой мальчик. Не стоит сейчас выяснять, чьи интересы важней. Я хотел обсудить с тобой возможность твоего возвращения в Хогвартс, Северус.

— Что?

— Да, я надеялся, что ты обдумаешь и примешь мое предложение, — кивнул Дамблдор.

— И что же вы готовы мне предложить, чтоб я бросил семью, свои исследования ради того, чтобы снова учить тупоголовых студентов, считающих, что знания нужны лишь преподавателям? – поинтересовался Снэйп, усаживаясь в кресло напротив Дамблдора.

— Ты можешь согласиться сразу на три поста: преподаватель Зельеварения, Декан Слизерина и заместитель директора Хогвартса, — непринужденно ответил старик, широко улыбнувшись. – Конечно, ты можешь выбрать тот пост, который сочтешь нужным.

— С чего вдруг вы предлагаете мне вернуться, Албус?

— Ты, наверное, забыл, мой дорогой, что я каждый год прошу тебя вернуться в Хогвартс.

— МакГонагалл собралась уходить? – в лоб спросил Снэйп.

— Увы, но это так. У неё большие проблемы со здоровьем. Видимо, война с Томом Риддлом, с которым, как ты помнишь, она училась в одно время, вытянула из Минервы все силы.

— Понятно, — протянул Снэйп. – Но почему я?

— Неужто ты напрашиваешься на комплимент, Северус? Подумай над моим предложением. Я хочу пригласить тебя в Хогвартс, чтобы ты сам посмотрел на некоторые изменения, что я ввел после твоего ухода. И потом, Северус, твой сын через четыре года поступит в Хогвартс. У тебя будет прекрасная…

— Хорошо, Албус, я приеду посмотреть, — сдался Снэйп. – Но учтите, что даже если я соглашусь вернуться, мои исследования бросать я не намерен! Поражаюсь самому себе, что я такое говорю: без Поттера я буду все делать гораздо медленней, так что вам придется и ему найти какое-нибудь местечко.

— Римус получил приглашение преподавать в школе авроров, — тут же откликнулся Дамблдор, скрывая улыбку. – И только что сообщил мне эту радостную весть.

Северус поднялся из кресла, подошел к столу, и, налив в бокал

красного вина, подошел к окну.

— Я не приму вашего приглашения до тех пор, пока вы не поможете мне узнать, что случилось в день рождения моего сына, — твердо произнес Снэйп. – Я жду уже семь лет, Албус. А вы молчите.

— Я сказал тебе все, что знал, Северус. Большего мне добавить нечего. Но, мы могли бы вместе работать над этим вопросом, если бы ты был ближе ко мне.

— Как вы любите манипулировать, Албус! Если я вам то, вы мне – это. Да…

Мужчина устало потер виски, и пару раз прошёлся по комнате, размышляя.

— Нужно поговорить с Поттером, — сказал Северус спустя пару минут. – Да, вы видели, что Гермиона Грейнджер-Уизли пришла сюда?

Дамблдор удивленно поднял брови и покачал головой.

— Я разговаривал с Гарри, когда она явилась. Не думаю, что он в восторге от такого визита. Но поговорить с ним стоит. Ему нужно подумать об уходе из Квиддитча. Его правое плечо снова было травмировано — пара лет, и он больше не сможет играть, а потом, и палочкой махать.

— Уверен, что Гарри согласится преподавать Защиту, — тихо сказал Люпин, глядя на Дамблдора.

— Албус, пойдемте, поговорим с ним, — предложил Снэйп и направился к двери из гостиной.

— Хорошо, Северус, я сейчас подойду, — откликнулся Дамблдор.

Снэйп поднялся в комнату Поттера, и, открыв дверь, застыл на пороге, узрев нелицеприятную картину. На первый взгляд складывалось впечатление, что, либо в помещении произошла стычка нескольких взбесившихся гиппогрифов, либо каким-то непостижимым образом ураган "Глория" завернул в Лондон по дороге из Японии во Флориду. На самом же деле сей беспорядок (мягко говоря) устроил один молодой человек, в данный момент уютно пристроившийся в обнимку с пустой бутылкой виски на полу возле перевернутого кресла. Гарри Поттер был крайне растрёпан и на порядок бледнее обычного, но все беспокойство вошедшего мужчины развеяло глубокое и мерное дыхание спящего.

— Мда…, — лениво протянул Северус, всем видом показывая, что он думает по этому поводу. Обернувшись, Снэйп увидел, что Дамблдор стоит у него за спиной и смотрит на Поттера, – парня срочно надо чем-то занять. Не то он сопьется от несчастной любви, Албус.

— Ты прав, мой мальчик, — печально сказал старик, не обратив внимания на колкость. – Ты сможешь приехать в Хогвартс через месяц? Я договорюсь о проведение показательного матча по Квиддитчу второго сентября между сборной Англии и лучшей сборной Школы. Заодно и Эжен сможет посмотреть Хогвартс.

— Хорошо, Албус.

Северус усмехнулся про себя, подумав, что судьба посмеялась над ним, пожелав, чтобы Мастер зелий вновь заботился о Гарри Поттере. По крайней мере, сейчас эти заботы не так отягощали, как во время учебы надежды волшебного мира в Хогвартсе.

* * *

Первого сентября 2005 года семья Снэйпов и Гарри Поттер аппарировали на окраину Хогсмида. У ворот Хогвартса их ждал директор школы. Албус Дамблдор почти не изменился за последние семь послевоенных лет. Хотя, ходили слухи, что здоровье великого мага было сильно подкошено, ведь он отдал столько сил и нервов для победы над Томом Риддлом. Теперь Дамблдор и вправду выглядел на свой возраст: уставший, но добрый старик с небесно голубыми глазами и отеческой улыбкой. Однако рядом с ним всякий по-прежнему чувствовал небывалое спокойствие, защищённость и уют.

Директор встретил Снэйпов с широкой и доброй улыбкой. Поприветствовав всех прибывших, он внимательно оглядел Эжена:

— Добро пожаловать в Хогвартс, мистер Снэйп. Через четыре года вы войдете в двери этого замка уже как ученик школы. А пока что предлагаю посмотреть на других учеников, что прибудут совсем скоро.

— А вы покажете мне ваш кабинет, профессор? – спросил Эжен. – Отец говорил, что это место – самое безопасное на Земле.

— Ну, Северус немного преувеличил, — улыбнулся Дамблдор, — но кабинет я, конечно же, покажу тебе. Прямо сейчас. Гарри, с тобой все в порядке?

— Да, сэр, конечно — ответил мужчина.

— Пойдемте, друзья мои, — сделав приглашающий жест, Дамблдор перешагнул границу замка.

Снэйпы последовали за стариком, а Гарри остановился перед воротами, глядя на замок. Старинное здание выглядело так же, как и семь лет назад: те же башенки, цепляющиеся верхушками за облака; тот же лес, и, казалось, даже воздух не изменился за прошедшее время.

Когда-то этот замок был сказкой, иллюстрацией, сошедшей со страниц маггловской книги, воплотившейся в жизнь мечтой одинокого мальчишки. Гарри вспомнил, как впервые увидел Хогвартс в слабом свете лодочных фонарей: такой величественный и надёжный, такой завораживающий. Освещая горящими окнами-глазами темноту вокруг, раскрашивая бликами мелкую озёрную рябь, он дарил надежду на перемены к лучшему. И тогда это казалось таким прекрасным, непонятным, новым и немного пугающим для мальчика, все еще верившего в чудеса. В то время Гарри ещё не знал, что предстоит им всем понять и пережить в этих стенах. И эти стены… Свидетели радостей, несчастий, бед… они не пугали и не удивляли больше. Нет. Тогда, теперь и навсегда они стали родными.

— Гарри, ты идешь? – кинул через плечо Северус.

— Да-да…

Гарри, сделав глубокий вдох, ступил на территорию Хогвартса. И вроде бы все хорошо и он дома, но только что это за странная и непонятная тревога появилась на сердце?

* * *

Эжен шел по замку, раскрыв рот от удивления и восторга. Высокие своды пугали своей неизведанной чернотой и манили одновременно. В отсутствие студентов, замок отзывался на каждый шаг то глухим гулким отзвуком, то звонким эхом. Мальчик шел, вертя головой по сторонам и пытаясь рассмотреть все, на что распространялся его взгляд.

Чей-то голос произнес какой-то набор слов, и Эжен увидел, как перед ним статуя каменной горгульи отпрыгнула в сторону, пропуская гостей внутрь. За статуей оказалась витая лестница, которая сразу же начала подниматься вверх, едва люди ступили на нее. Сойдя с лестницы, гости увидели перед собой массивную дубовую дверь с железным молоточком.

— Проходите, дорогие мои, — дружелюбно произнес Дамблдор, проходя вглубь комнаты.

— Ух, ты! – выдохнул Эжен, оглядев круглый кабинет директора Хогвартса.

— Эжен, нам с Албусом нужно поговорить, — сказал Северус, — займи себя чем-нибудь.

— Отец! Ну, сколько же можно! – взмолился мальчик. – Не называй меня этим именем! Я — Северус!

— А я? Не думаешь, что нас будут путать? – подмигнув сыну, сказал Снэйп.

— Намекаете, что двоих Северусов Снэйпов Хогвартс не вынесет? – хихикнула Вивьен.

— Ты не можешь нас выносить? Мы можем избавить тебя от нашего присутствия, — ухмыльнулся Северус, слегка приподняв бровь.

— Я не то хотела сказать…

— Тогда в следующий раз подумай, прежде чем говорить, дорогая!

Пока взрослые спорили, затем, успокоившись, стали обсуждать предложение Дамблдора, Эжен прошелся по кабинету. Отец говорил, что директор Хогвартса увлекается астрономией и что у Дамблдора много всяких забавных штучек, связанных с этим хобби.

Эжен увидел стеклянный футляр, в котором лежал меч Годрика Гриффиндора, а рядом с ним лежал старый кусок материи. Мальчик забрался на стремянку и снял тряпье. Грудой ветоши оказалась шляпа, которую Эжен тут же снял с полки.

Это ведь распределительная шляпа Создателей. Мальчик догадался мгновенно: не раз и не два он слышал от родителей захватывающие истории о распределении учеников по факультетам. Древняя как сам замок, вещь, которую он теперь держал в руках, повлияла на судьбы многих поколений, никто ведь не знает, какой исход войны ожидал бы нас, случись Гарри Поттеру попасть в Слизерин. Тех, кому довелось пройти через эту войну, вряд ли удивляет пристрастие жизни скрывать и маскировать самое значимое. Вот и здесь — такой нелепый вид и такая важная роль.

А ещё в голове у мальчишки вертелась волнующая мысль: «Ошибалась ли шляпа когда-нибудь?» Но на долгие раздумья времени не было. Поэтому, повертев шляпу в руках несколько минут, Эжен надел ее на голову.

* * *

1-ое сентября 2009 года

— Эжен Северус Снэйп! – громко и отчетливо произнес Северус Снэйп и поднял глаза, наблюдая, как его сын уверенной походкой направляется к треногой табуретке.

Мальчик сел на стул и надел шляпу на голову.

— Хм… снова ты, — сказала шляпа. – Кажется, я встречаю тебя уже в третий раз.

— Во второй, — поправил Эжен.

— Нет, в третий, дорогой мой. Хоть я стара, но память у меня отменная. Итак. Вижу в тебе великую силу. До этого я такую мощь видела только дважды. Но ты…

— Что я?

— Ты могущественней их, мальчик, — шептала шляпа. – Твоя сила превосходит всех магов, кто был после создателей. Я знаю, где тебе место.

— Только не Равенкло, — взмолился Эжен. – Отец не переживет.

— Ну, тогда… СЛИЗЕРИН! – выкрикнула шляпа на весь зал.

Эжен снял шляпу, оставив ее на стуле, и проследовал за слизеринский стол, сев рядом с белокурой девочкой.

— Привет, — сказала она. – Мое имя – Сабелла Кроламб.

— Северус Снэйп – младший, — представился Эжен.

— А тот высокий мужчина – твой отец? – спросила Сабелла.

— Да. Ты боишься его?

— А надо?

— Думаю, да, — хмыкнул Эжен. – Отец очень строг. Особенно к тем, кто считает, что знания нужны только преподавателям.

— Привет, — сказал мальчик, сидевший напротив Эжена. – Мое имя – Эдвард Холли.

— Северус Снэйп, — представился Эжен.

— Ты тоже Северус Снэйп? – спросила девочка слева. – А тот грозный человек, что привел нас сюда…

— Мой отец, да, — закатил глаза Эжен. – Давайте потом все вопросы, а?

Сортировка закончилась. Снэйп унес табуретку и шляпу, а Дамблдор поднялся со своего места, чтоб произнести традиционную речь перед началом учебного года.

— Нашим новеньким ученикам мы говорим "Добро пожаловать в Хогвартс", — торжественно сказал директор, — а для тех, кто с нами не первый год – "Добро пожаловать назад". Я хотел бы сделать несколько объявлений. Первое: походы в Темный Лес запрещены для всех студентов без присутствия преподавателя. Второе: напоминаю, что деревню Хогсмид могут посещать студенты третьих курсов и выше, если у них есть разрешение от опекунов. Третье: наш преподавательский состав претерпел некоторые изменения. Профессор Римус Люпин получил назначение в школе авроров, поэтому с этого года предмет Защиты от Темных сил будет вести никто иной, как Гарри Джеймс Поттер.

Гром аплодисментов последовал за словами директора. Гарри поднялся с места и поклонился учителям, затем студентам.

— К сожалению, преподаватель трансфигурации и заместитель директора Минерва МакГонагалл покинула школу по состоянию здоровья, — продолжил Дамблдор. – И я должен сказать, что с этого года трансфигурацию будет вести профессор Гермиона Грейнджер-Уизли; она же будет исполнять обязанности декана факультета Гриффиндор.

Студенты снова бурно отреагировали на известную фамилию овациями. Но мало кто заметил, как потемнело лицо Гарри Поттера, который всеми силами старался не смотреть на бывшую подругу.

— Профессор Гройс оставила посты преподавателя Зельеделия и декана факультета Слизерин, — сказал Дамблдор. – С огромной радостью сообщаю, что пост заместителя директора Хогвартса, декана факультета Слизерин и преподавателя Зельеделия теперь будет занимать Северус Алан Снэйп, любезно согласившийся вернуться в Хогвартс.

Дамблдор тепло улыбнулся Мастеру Зелий, когда тот поклонился школе. Но сразу стало заметно, что Снэйпа встретили не так радушно, как Поттера и Уизли. Даже за столом Слизерина студенты не выглядели очень радостными.

— А теперь начнем наш пир! – скомандовал Дамблдор, просигнализировав тем самым домовым эльфам, чтобы те подали еду на столы.

Эжен спокойно ужинал, рассматривая убранство Большого зала. Все выглядело так же, когда младший Снэйп приезжал сюда четыре года назад. За исключением четырех длинных столов, флагов всех факультетов, и постоянно меняющимся потолком, который больше всего нравился Эжену.

За ужином, как всегда было вначале учебного года, студенты обменивались впечатлениями о каникулах; новенькие знакомились друг с другом и с упоением слушали разговоры и рассказы старших сокурсников о том, что происходило в школе в прошлом году.

Эжен не участвовал в дискуссиях, протекающих за столом Слизерина, пока к нему не посыпались вопросы об отце.

— Почему твой отец вернулся в Хогвартс?

— Как Гарри Поттер и твой отец помирились?

— Что ты думаешь о прошлом своего отца — Упивающегося смертью?

— Да заткнитесь вы все! – выкрикнул Эжен, не выдержав напора вопросов.

Все разговоры моментально стихли. Студенты старших курсов с легкой ухмылкой поглядывали на маленького мальчика, чей возглас только что нарушил ужин школы.

— Мистер Снэйп, почему вы кричите? – строгим, но спокойным тоном спросил директор.

— Меня достали идиотские вопросы, которые мне задают в течение всего ужина! – возмущался Эжен.

— Мистер Снэйп! – мальчик вздрогнул от зловещего шепота отца. – Кто давал вам право повышать голос в Большом зале? Завтра в восемь вечера придете в мой кабинет. Я назначаю вам взыскание за грубость. Впредь следите, с кем и каким тоном вы разговариваете!

— Да, сэр, — опустив голову, произнес Эжен и сел на место.

За слизеринским столом царило гробовое молчание. Никто не мог подозревать, что отец будет так строг с сыном.

* * *

Гарри Поттер не мог дождаться окончания ужина, чтобы быстрее оказаться подальше от Гермионы. Едва Дамблдор распустил студентов, приказав им отправляться в гостиные, Поттер мгновенно покинул преподавательский стол, исчезнув в толпе студентов. Но, видимо ему не удалось уйти незамеченным, так как возле двери своих комнат его окликнули:

— Гарри! Постой же!

Мужчина обернулся.

— Миссис Уизли? Что вам угодно?

— Поговорить с тобой, Гарри…

— Миссис Уизли, — подчеркнув фамилию, произнес Поттер, — настоятельно прошу вас разговаривать со мной только на темы, касающиеся учебного процесса. Ни на какие иные вопросы я не намерен вам отвечать. Всего хорошего.

Не успев и рта раскрыть, Гермиона обнаружила перед носом захлопнутую дверь.

— Да, что она себе позволяет? – рвал и метал Гарри. – Ненавижу их обоих! Лучшие друзья! Предатели! Как она могла? Ведь все было хорошо … И сейчас продолжает издеваться надо мной! Приехала преподавать! Как же, поверил я ей!

Камин взыграл изумрудным цветом – кто-то хотел поговорить.

— Нет меня! Отвяжитесь все! – проорал Гарри, заблокировав камин заклятием. — С меня достаточно! Дружба? Да, нет никакой дружбы! Ненавижу свою жизнь, в ней кругом предательство, ложь и обман. Кто бы мог подумать, что единственным моим другом станет Северус Снейп, а его семья – моей семьей? В очередной раз судьба удивляет меня своим отвратительнейшим чувством юмора. Предательство, смерть, лишения, ещё смерти, а затем вновь измена. Да уж, за такую жизнь стоит немного выпить… или много.

Подойдя к бару, мужчина достал оттуда бутылку огневиски…

— Отличное решение всех проблем, — последовал чей-то комментарий. – Как раз это и является спасением от всех бед, Поттер.

— Северус, отвяжись, — ответил Гарри. – И вообще, это мои личные покои.

— Я в курсе.

— Салазар великий, — закатил глаза Поттер. – Есть ли хоть одно заклинание, которого бы ты не знал?

— Вовремя ты упомянул о нашем предке, Поттер, — лениво протянул Снэйп, выйдя из темного угла комнаты и подходя к камину. – Если тебя интересует что-либо помимо мотива Гермионы Грэйнджер для возвращения в Хогвартс, мы могли бы поговорить.

— О чем?

— О том, что волнует меня последние одиннадцать лет.

— Что ты нашел? – тут же оживился Поттер.

— Пять лет я потратил на поиски источника, где упоминались подобные всплески магической энергии, — начал Снэйп, расхаживая по комнате. — Три года назад мне удалось напасть на след древних манускриптов.

— Чьих? Создателей?

— Далеко до появления Мерлина.

Гарри присвистнул от удивления.

— Как мало я знаю об истории магии, — сказал Поттер. – Что же ты нашел в них?

Снэйп налил себе вина из бара и опустился в кресло, подготовив собеседника к длинной дискуссии.

— Их я не смог расшифровать полностью…