Путешествие во времени (гет)

Дом, в котором жил Северус Снейп, был рассчитан на две семьи — с отдельным входом и задним двором для каждой ⁽¹⁾. На первом этаже были расположены прихожая, гостиная, лестница с кладовкой, ванная и кухня, на втором — три спальни: две маленькие смежные, выходящие окнами на задний двор — “для гостей” (или, в прошлом, для детей); и одна большая напротив — хозяйская. Под крышей был устроен чердак. В углу двора, у смежной с соседями стены, стоял небольшой кирпичный сарайчик под двускатной крышей — отхожее место. Разумеется, все это (или почти все) Анна Лапина успела увидеть еще раньше, однако Северус Снейп предпочел провести своей постоялице небольшую экскурсию по дому, дабы наглядно показать весь фронт работ на ближайшие дни и, возможно, недели.

Отныне в обязанности Анны Лапиной, раз уж она сама добровольно на них подписалась, входили уборка и поддержание порядка во всем доме (если так можно говорить о половине, принадлежавшей Северусу Снейпу), закупка продуктов, готовка и мытье посуды. Отдельно хозяин дома оговорил запреты — для чего, как поняла впоследствии Лапина, и была устроена эта пародия на экскурсию. Так, в гостиной нельзя было “брать книги в руки и даже просто прикасаться к ним”, а в кладовку под лестницей не стоило даже пытаться заглядывать: все необходимые для уборки и наведения чистоты предметы находились на кухне и уже были предъявлены “мисс Лапиной”. На чердак подниматься было можно, но там, по словам Снейпа, ничего интересного не было, и убираться там также не было необходимости. Наконец, в своей спальне, снисходительно заметил Снейп, положив ладонь на ручку двери, он предпочитает наводить порядок исключительно самостоятельно.

- А теперь приступайте к вашим обязанностям, мисс Лапина! — жестко процедил мужчина напоследок и скрылся за дверью.

Пожав плечами, Анна тоже направилась к себе: уже знакомая ей спальня, в которой ей довелось переночевать уже три раза, была закреплена за ней на все время проживания в доме у Снейпа. Объем работ предстоял большой, и, как прикидывала девушка, ей потребуется два, а то и три дня, возможно, вся оставшаяся неделя, чтобы привести дом хотя бы в относительный порядок. Для начала можно было поснимать занавески и постельное белье с кроватей и замочить; протереть пыль (много где) и помыть полы.

Лапина критически оглядела себя, затем свое отражение в небольшом зеркале с пятнами ржавчины. Собираясь в ту злополучную поездку в Кентербери еще в 2011-м году, бывшая выпускница химфака — даром, что стараниями своей матери была воцерковлена, еще когда училась в школе — как-то не задумывалась об обстоятельствах непреодолимой силы, которые могли бы с ней случиться нежданно-негаданно, а потому наивно полагала, что на неполных три дня ей вполне хватит костюма, в котором она была тогда на работе, для прогулок по городу, пижамы — для сна, и подаренной патером Йоханном мантии — для антуража и защиты от холода, если придется. Сейчас костюм, местами порванный и испачканный, можно было смело использовать как одежду для уборки, которую не жалко — если бы не одно но: костюм девушка еще рассчитывала привести в порядок — например, с помощью магии. А потому лишнюю одежду и не только пришлось бы покупать так или иначе.

* * *

К вечеру первого дня бывшая выпускница химфака успела не раз и не два пожалеть о своем решении остаться в доме у Снейпа на правах бесплатной прислуги. Нет, нельзя сказать, что бы она успела совсем мало: без приключений сходила в виденный ранее в благополучной части города за рекой магазин одежды, где обзавелась простеньким ситцевым платьем в блеклый голубой цветочек и парой смен белья, и так же без приключений добралась обратно по окраинам рабочих кварталов. Сняла, как и задумывала изначально, постельное белье и занавески и поставила замачиваться в оцинкованных тазиках, найденных в отведенной под ванную каморке; протирала пыль на мебели, плинтусах и перилах и мыла полы, благословляя про себя отсутствие в доме ковров — тех еще сборников песка и пыли. И ей еще изрядно повезло, рассуждала Лапина, в кране была вода, пусть только холодная, и потому не нужно было по несколько раз за день ходить с ведрами к колонке на другой конец улицы — то, что местами оставалось реальностью даже в крупных городах еще в начале 2010-х годов.

Но, чем ближе день клонился к вечеру, тем больше девушке казалось, что даже такие простые задачи, как уборка, стирка и готовка в имеющихся условиях могут оказаться для нее задачами если не совсем непосильными, то весьма и весьма сложными, и свои умения она переоценила очень и очень сильно. В доме не было электричества — Анна Лапина обнаружила это еще тогда, когда впервые проснулась в чужом и незнакомом доме, который, как выяснилось позже, принадлежал волшебнику Северусу Снейпу. Но, городская жительница родом из XXI века, совершенно не приспособленная к подобному быту, она словно забыла об этом, дерзко ставя свои условия Северусу Снейпу нынешним утром.

Отсутствие в доме электричества означало, что со всеми хозяйственными делами необходимо было управиться в течение светового дня, белье придется кипятить и, самое главное, предстояло разобраться с кухонной плитой, без которой было бы никак невозможно приготовить еду. Плита была старой на вид, с дымоходом, парой конфорок и нагревательным “блином” прямоугольной формы ⁽²⁾. Имелись ручки для регулировки подачи газа, а в отделениях ниже обнаружились духовка и камера с решеткой для сгорания угля. Возможно, был недолгий период в истории, когда выпускали печи, способные работать на двух разных источниках топлива (угле и газе), и перед Анной Лапиной стоял образчик именно такой продукции.

Массовая газификация жилых домов в городах проводилась в 1950-1960-х годах, одновременно со строительством нефтеперерабатывающих заводов — тогда же, отметила Лапина, в доме, судя по всему, в последний раз проводился крупный ремонт. Название города указывало на то, что когда-то здесь активно добывали уголь, а вместе с углем на поверхность нередко выходит газ. Однако газовых труб в рабочих кварталах Коукворта девушка не видела еще ни разу — в отличие от местами ободранных линий электропередач и телеграфных столбов. Встроенные и подземные газовые коммуникации умели прокладывать еще с середины XIX века, но тогда газ использовали преимущественно для освещения и только в дорогих и респектабельных районах, облик которых должен был отражать красоту и благополучие высших и обеспеченных средних классов общества. В рабочих же кварталах Коукворта уличное освещение отсутствовало напрочь — если не считать разбитые фонари вдоль такой же разбитой набережной.

Слышала бывшая выпускница химфака и о газогенераторах ⁽³⁾ — специальных отсеках-реакторах, где в условиях высоких температур при недостатке воздуха происходило не сгорание, а разложение (пиролиз) твердого топлива (угля, древесины, опилок, жмыха). Образующаяся при этом смесь из водорода, метана, монооксида углерода и прочих горючих газов (непредельных углеводородов) была аналогична по своему составу светильному газу, который в последней трети XIX века использовался уже не только для освещения улиц и помещений, но и в качестве топлива в первых двигателях внутреннего сгорания.

В любом случае, о том, как следует обращаться с подобной плитой, Анна Лапина имела лишь самые смутные представления и теперь мысленно себя ругала, что не додумалась ни подсмотреть раньше, как это проделывал Снейп, ни расспросить его до того, как он заперся в своей спальне. У бабушки в деревне, где девушка проводила лето в свои школьные годы, в домике, доставшемся в наследство, соответственно, от прабабушки и прадедушки, традиционная дровяная печь, конечно же, имелась, и бабушка умела с ней обращаться, а вот мама, выросшая в городе, где бабушка работала на заводе — уже нет. И даже в деревне в те годы, что уже в сознательном возрасте застала Анна Лапина, летом предпочитали пользоваться газовыми плитами, работавшими от баллонов, или электрическими скороварками — что было намного быстрее и проще, когда не нужно было протапливать дом.

Анна со всей тщательностью, на которую она была способна, обыскала кухонные шкафы и тумбы. Нашла старую и недорогую на вид посуду, такие же ложки, вилки и ножи, кастрюли и сковородки, пару разделочных досок, терку и даже четыре бутылки явно дорогого красного вина — но не спички или лучины. Мысленно обругала себя за непредусмотрительность: если злополучная поездка в Кентербери изначально обещала быть исключительно культурно-развлекательной, без походов в леса и горы, то здесь и сейчас следовало бы провести вначале полную ревизию всех доступных комнат в доме, дабы установить, чего не хватало для полноценного ведения хозяйства, и лишь после этого отправляться за покупками. Впрочем, оставалось одно средство, которое, надеялась начинающая волшебница, не откажет ей и в этот раз.

- *Incendo!*

Пламя сорвалось с пальцев и тут же опало, как если бы она попыталась воспользоваться зажигалкой: даже если в бедные районы Коукворта газ все же был проведен когда-то, в доме Снейпа он отсутствовал точно так же, как и электричество. Зато, вспомнила Анна, на решетке в нижней камере печи имелось какое-то количество угля. Снова достала из шкафа под раковиной, где хранились моющие и чистящие средства, щетку, тяжелый, неудобный железный совок и небольшую пустую картонную коробку, куда сгребла излишки, оставив лишь пару угольков для эксперимента. Это сейчас лето, и дом не нужно отапливать, продолжала рассуждать Лапина, однако найденного количества угля ей не хватит надолго: правильно пользоваться печкой еще надо научиться, а больше запасов она нигде не видела.

Далее, как знала Анна, следовало открыть на трубе задвижку, обеспечив тягу и отход газообразных и твердых продуктов сгорания. После можно было попытаться разжечь огонь; при этом было необходимо тщательно следить за тем, чтобы задвижка раньше времени не закрылась случайно: если уголь не прогорит до конца, то при недостатке воздуха образуется угарный газ (он же монооксид углерода CO). Последний при взаимодействии с гемоглобином — а именно с железом в порфириновых фрагментах — образует очень прочный и ядовитый карбонильный комплекс; как следствие, кровь утрачивает способность переносить кислород, что приводит к смерти. Это касалось закрытых дровяных и угольных печей. В газогенераторе воздух также подавался снизу, а топливо можно было разместить на решетке выше (пусть даже это снижало его эффективность), однако температуры для поддержания процесса пиролиза требовались несравнимо более высокие (700—1500 °С), чем просто для сгорания угля (250—400 °С). Стенки реакторного отсека и выходящие из него трубы, таким образом, должны были быть изготовлены из жаропрочной и огнеупорной керамики или стали — чего об имевшейся в доме плите нельзя было сказать с уверенностью.

- *Incendo!*

Весело заплясали огнем угольки в печи, на мгновение — уже второй раз — сверкнула странная вспышка позади: магоуловитель среагировал на колдовство, сотворенное совсем рядом.

- Мисс Лапина?..

Девушка, вздрогнув, обернулась на голос: ей следовало помнить о том, что именно благодаря магоуловителю Снейп выследил ее в первый вечер.

- Это очень хорошо, что вы пришли, мистер Снейп, — тут же заговорила Анна, воспользовавшись повисшей паузой. — Я хотела у вас спросить… есть ли в доме запасы угля? И если да, то где именно?

- Уголь?

Мужчина казался искренне удивленным, как если бы — внезапно поразилась своей догадке Анна — ожидал увидеть совсем не то, что увидел, и потому не успел ни к чему придраться сразу.

- Да, уголь, — повторила Лапина, кивнув. — Эта печка топится углем или дровами. Того, что есть… — указала на небольшую картонную коробку на полу перед собою, — не хватит надолго.

- Волшебникам нет нужды топить печь ради приготовления пищи: для этого существуют заклинания, — надменно и важно заявил Снейп, посмотрев на Лапину, как на вошь под ногами.

- Заклинания? — на сей раз удивилась Лапина.

В ее родном времени, конечно, существовала техника, которая много чего делала за человека — но все равно требовала предварительной настройки ряда параметров и бдительного контроля со стороны. А заклинания? Для того чтобы просто нагреть воду или, например, сварить бульон — одно заклинание? Чтобы пожарить картошку — другое? Мясо — третье? Испечь пирог — четвертое?

- Мордред и Моргана! Зачем я только согласился с вами возиться?! — выругался Снейп. — Дайте воду!

Анна поспешила набрать воду из-под крана в самую маленькую кастрюлю, какую смогла найти сразу, и поставила ее на плиту.

- Смотрите сюда и учитесь, мисс Лапина! — торжественно произнес Снейп, словно воображая себя великим учителем и мудрецом, открывающим прописные истины неграмотной крестьянке-лесовичке, внезапно вышедшей в люди. — Для того чтобы вскипятить воду, существует заклинание “Ebulli!” ⁽⁴⁾…

Повинуясь чужой магии, вода в кастрюле закипела даже быстрее, чем если бы ее грели в электрочайнике. Но если появившуюся в результате белесую муть еще можно было списать на высокую жесткость воды и сопутствующее образование нерастворимых солей кальция и магния, то странный химический запах, напоминавший нечто среднее между бромом и йодом (или их смесь), однозначно указывал на то, что подобную воду крайне нежелательно использовать для питья и приготовления пищи.

- Мордред, Лапина, откуда вы взяли эту ужасную воду?! — не замедлил отреагировать Снейп.

- Из крана, сэр! — с сарказмом ответила Лапина, указав на тот самый кран. — Буду премного благодарна, мистер Снейп, если вы скажете, где здесь можно найти нормальную питьевую воду.

В ее родном времени и даже раньше, помнила Анна, воду в больших городах нередко хлорировали для дезинфекции. Такая вода не только была невкусной, но и часто использовать ее для питья и приготовления пищи тоже было нежелательно. Как следствие, люди стали покупать питьевую воду в магазинах и специальных аппаратах на улице. Но существовала ли подобная практика в 1997-м году, тем более в такой дыре, как Коукворт? Потому что местные подземные источники… тоже могли быть загрязнены, как и огибающая рабочие районы река.

- Волшебники создают воду с помощью заклинания “Aquamenti”! — тут же просветил ее Снейп.

- И откуда эта вода берется? Не из той ли мелкой и грязной реки неподалеку? — с ехидцей поинтересовалась в ответ бывшая выпускница химфака. — Или концентрируется молекула за молекулой из воздуха? Нечто не может возникнуть из ничего, — добавила она назидательно.

- Мисс Лапина!..

Мутная вода в кастрюле исчезла, словно испарилась, оставив после себя белесый налет. Следом начинающая волшебница узнала, что для удаления засохшей грязи и пыли надлежало использовать “Tergeo” ⁽⁵⁾, а для очистки от жидкой грязи — “Excuro” ⁽⁶⁾. Воду до этого Снейп испарил заклинанием “Evanesce!” ⁽⁷⁾, которое показалось Лапиной слабеньким аналогом “Desintegrate” из “Арканума”, распыляя до состояния отдельных атомов и молекул небольшие предметы и объемы жидкостей. Для того чтобы подогреть еду, поддерживать нагрев уже закипевшей воды и даже согреть воздух вокруг себя, подходило заклинание “Calefacto” ⁽⁸⁾. Чтобы не искать долго и нудно нужный предмет, следовало призвать его с помощью заклинания “Accio” ⁽⁹⁾. Уже известное Анне заклинание “Incendo” поджигало все, что могло гореть, в особенности дрова и бумагу. Другое заклинание, “Stasis” ⁽¹⁰⁾ обеспечивало сохранение продуктов и не только в первозданном виде — именно оно было наложено на не работавший за отсутствием электричества старенький холодильник, превратив его таким образом в стазис-ларь ⁽¹¹⁾. Заклинание “Lumen” зажигало своеобразный “фонарик” на конце волшебной палочки,“Lumen solis” ⁽¹²⁾ подвешивало сверху яркий магический светильник, а заклинание “Nox” ⁽¹³⁾ тушило все простейшие магические источники света в комнате.

* * *

- *Lumen!..*

В начале июля в умеренных широтах темнело медленно и поздно, но… пока Анна Лапина управилась с собственными делами и уборкой, которую еще предстояло продолжить на следующий день, пока пыталась разобраться с плитой, пока под руководством Снейпа (если это можно так назвать) пыталась разучить различные бытовые заклинания, солнце начало уверенно приближаться к горизонту на западе.

Снейп не утруждал себя объяснением, как действовало каждое из заклинаний, да и палочкой, на взгляд Лапиной, махал слишком быстро, чтобы она успевала в точности запомнить все движения, так что полагаться бывшей выпускнице химфака приходилось исключительно на собственное разумение и общие знания о мире. Так Анна играючи поджигала то, что могло гореть, с помощью “Incendo”, с легкостью создавала свет в своих ладонях посредством “Lumen” и выпускала под потолок яркие светящиеся шары “Lumen solis”. Погасить магические светильники казалось достаточно просто — нужно было просто прекратить их подпитку собственной магической энергией, без всяких дополнительных заклинаний, но применим такой подход был исключительно для собственноручно сотворенных заклинаний: чтобы потушить “фонарь”, пришлось представить, как она накрывает его колпаком, и сделать соответствующее движение рукой ладонью вниз, одновременно произнеся про себя: “Nox!”

Чистящие заклинания не давались Анне вовсе, а чтобы сотворить воду посредством “Aquamenti”, пришлось представить, как она молекула за молекулой, капля за каплей собирает воду из окружающего пространства и медленно, постепенно наполняет ею кастрюлю — потому что, правильно, ничто не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда. Затем, кое-как проморгавшись и отдышавшись, Лапина принялась греть набранную воду с помощью “Ebulli!” и “Calefacto”. И с каждой минутой поддерживать греющие заклинания становилось все труднее: у воды теплоемкость огромная, а вливала-то она энергию из своего собственного тела, которой оставалось уже совсем мало и которая не хотела никуда больше течь.

- *Lumen!..*

Светлячок в ладони оказался совсем маленьким и слабым и тут же погас в вечернем сумраке, заполнившим к тому времени кухню. Ну да, рассуждала про себя Лапина мимоходом, она уже выложилась на разных заклинаниях до этого, и “Aquamenti” ей далось невероятно трудно — а она, не восстановившись после толком, принялась упражняться в магии дальше. И для чего? Чтобы доказать Снейпу, что она — не полное ничтожество и все-таки на что-то способна? “Доказала” — как же: сил теперь не хватало не то чтобы чего-то отвечать и спорить, но даже для самых простых физических действий. Сесть на ближайший стул и вздремнуть — и идите все лесом, в болото и куда-нибудь еще!..

А Снейп то ли и дня не мог прожить, чтобы не сказать кому-нибудь гадость, то ли поставил себе целью довести ее, Анну Лапину, до полного отчаяния, но весь вечер язвительно рассуждал вслух о том, что “пользы от нее никакой — как бы не разнесла весь дом к Мордреду!”, “не вышвырнуть ли мне ее прямо сейчас из дома?” и, конечно же, о том, что с бесплочковой магией немногого можно добиться, и “мисс Лапина” сама это видит. Ее неудачи с тем или иным заклинанием вызывали у мужчины особенный приступ злорадства. Когда же оказалось, что его постоялица не в состоянии даже стоять прямо, не то что приготовить ужин, Снейп прочитал в очередной раз короткую, но от этого не менее пространную и язвительную лекцию о том, насколько бесполезны отдельные молодые особы, сваливающиеся не его бедную голову, как драконий навоз, и как вредно отсутствие стройного магического образования в целом.

Лапина слушала слова Снейпа сквозь сон — вроде и слышала, и запоминала, и понимала общий смысл: разбираться, что со всем этим делать, ей было глубоко лениво. Так же сквозь сон она услышала, как Снейп полез в холодильник (то есть, стазис-ларь — ведь он работает на магии, не на электричестве, которого нет) и принялся что-то оттуда доставать, а потом чем-то гремел у плиты. И снова девушка поддалась своей усталости и лени — несмотря на то, что часа три назад или больше корила себя за собственную невнимательность, что не додумалась еще раньше подсмотреть и запомнить, как Снейп управлялся с этой старой плитой. Сквозь сомкнутые веки девушка почувствовала, как в кухне загорелся мягкий свет — видимо, перед тем, как Снейп принялся искать будущий ужин в холодильнике — но окончательно раскрыла глаза лишь тогда, когда Снейп грубо встряхнул ее за плечо и приказал есть, напомнив заодно, что это был первый и последний раз, когда он выполнял за нее взятые ею на себя обязанности.

Как добралась до кровати, девушка помнила урывками, смутно. Вроде поклевала ужин (кажется, это было обычное мясо с картошкой и что-то вроде холодного чая), но снова задремала на стуле опять, и тогда Снейп взял ее за воротник и, ругаясь сквозь зубы, потащил наверх и грубо втолкнул в спальню. Упала на кровать и уснула Анна, как и была, в своем рабочем платье, а проснулась от того, что кто-то громко колошматил в дверь. Солнце уже ярко светило в окно, а голос за дверью орал, что уже скоро полдень, а она, такая лентяйка, до сих пор валяется в постели вместо того, чтобы выполнять свои обязанности по дому.

Анна чувствовала себя уставшей и не выспавшейся, да и магия ее явно не восстановилась до конца, но пришлось вставать и спускаться вниз: не стоило злоупотреблять и без того невеликой добротой Снейпа. Последний уже давно позавтракал, и незадачливой путешественнице во времени не пришлось срочно-обморочно вспоминать, что рассказывалось в школьном учебнике английского о том, что англичане едят на завтрак, обед и ужин — в университете-то они изучали уже специальный “английский для химиков” — и соображать, что можно приготовить из имевшихся продуктов. Тем не менее, это был подходящий повод для того, чтобы задать хозяину дома пару насущных вопросов — то, что она хотела, но не успела обсудить накануне вечером, и вчерашние опыты с новыми заклинаниями только убедили девушку в ее предположениях.

Да, она маг слишком слабый и неумелый, подтвердила Лапина, выслушав очередную порцию нотаций о том, какая бездарная, бестолковая, бесполезная и все в таком же духе. “Мистер Снейп” видел, сколько сил у нее вчера отняли простейшие для него заклинания. Так не проще ли в подобных случаях обходиться вообще без магии и топить ту же печку углем? И где можно взять качественную питьевую воду? Ибо, уверенно предположила Лапина, дистиллированная вода, получаемая, с помощью “Aquamenti”, годится исключительно для химических опытов, но не для употребления в пищу.

Снейп снова выругался и, к удивлению Лапиной, достал из одного из ящиков на кухне, который она почему-то не заметила и не додумалась обыскать прежде, небольшую круглую походная плиту. Нагревательный круг, вспомнила Лапина — именно так называлось очень похожее приспособление в одном из прочитанных до перемещения фэнтези-романов, работавшее от рассеянной вокруг магической энергии, не требующее дров и не дающее дыма, что особенно было хорошо для незаметных передвижений по лесам и горам ⁽¹⁴⁾. Выданный Снейпом круг был размером не с самую большую кастрюлю и “включался” резким прикосновением волшебной палочки к боковой стороне внешнего кольца, которое оставалось холодным, даже когда круг нагревался очень сильно.

Анна выдохнула украдкой: ей-то пришлось активировать круг прямым касанием, представляя, будто на пальцах у нее нечто вроде хитрых разъемов, которыми она подключилась к внешнему устройству и мысленно дала команду: “Греть!” С другой стороны, волшебные палочки, как представляла себе бывшая выпускница химфака, изготавливали в основном из дерева, а дерево, как известно, может тлеть и гореть (как, впрочем, и любая другая органика), так что производители магических нагревательных приборов так или иначе должны были озаботиться удобством и безопасностью конечных потребителей. “Выключался” круг аналогичным прикосновением, которое при беспалочковом использовании пришлось дополнить мысленной командой: “Не греть!”

О воде же Снейп сказал, что в Коукворте, “этом мерзком маггловском городишке”, она не может быть иначе, как “дрянной”. Тем не менее, хорошая питьевая вода в доме была — откуда, по мнению Снейпа, “мисс Лапину” это не должно было интересовать. Анна недоумевала про себя: в отличие от нагревательного круга, огромные, запечатанные воском стеклянные бутыли и воронки к ним, которые хозяин дома только что показал ей в большом отделении одной из кухонных тумб, казалось, не заметить было никак не возможно — и все же она пропустила их, когда, тщетно пытаясь найти спички, обыскивала кухню вчерашним вечером.

Наконец, мужчина высказал надежду, что у “мисс Лапиной” не осталось больше “идиотских вопросов”: его ждут “важные дела”, да и “мисс Лапиной” не помешало бы вспомнить о своих обязанностях. Анна намек поняла и поблагодарила за уделенное ей время: работы и впрямь предстояло много. Нагревательный круг был всего один, поэтому белье приходилось кипятить и толочь в тазу “порциями”, потом полоскать в ванне, до этого предварительно оттертой… насколько это было вообще возможно. Повезло еще, что во дворе за домом были натянуты веревки, которыми пользовались хотя бы иногда, и пришлось немало постараться, чтобы развесить все белье, не свалившись при этом с табуретки. А когда со стиркой было временно покончено, настала очередь отмывать и отчищать то, до чего Анна Лапина не успела добраться в первый день.

* * *

За работой оставшиеся до конца недели дни пролетели очень быстро. Анна не могла бы сказать, что дом Снейпа теперь блестел, но выглядел определенно чище и светлее, чем раньше: не валялась больше клочьями пыль; не чернел сажей зев камина в гостиной; вымытые окна под выстиранными недавно занавесками пропускали больше света; а на чистом белье было намного приятнее спать. Сам хозяин дома на проделанную работу, казалось, не обращал внимания — но и не придирался, не критиковал, не высматривал все возможные и невозможные недостатки с лупой. Казалось, Северусу Снейпу не было до нее вообще никакого дела, что Анну Лапину более чем устраивало.

В воскресенье девушка дала сама себе выходной — отнюдь не только и не столько потому, что в основном закончила с генеральной уборкой и большой стиркой и считала свой отдых “честно заслуженным”. Ей требовалось время, чтобы обдумать все, с чем ей пришлось столкнуться и что довелось узнать в последнюю неделю, и определиться с тем, что делать и как жить дальше, и свет — чтобы писать. Прежде Анна не имела склонности вести анкеты и дневники, как это делали многие ее ровесницы в школе, но теперь, когда обстоятельства ее жизни изменились очень сильно — настолько, что не вдруг кому-нибудь расскажешь, бумага, как казалось незадачливой путешественнице во времени и, по совместительству, бывшей выпускнице химфака, лучше всего подходила для того, чтобы выразить и упорядочить собственные мысли и чувства.

Впрочем, первые записи Анны Лапиной лишь postfactum фиксировали уже свершившиеся события, без подробного анализа и гипотез — подобно тому, как в путевой дневник в “Аркануме” заносились все слухи, задания, достижения и просто информация, почерпнутая из разговоров, книг, газет, записок и тому подобных источников, что могло бы помочь герою в расследовании запутанного сюжета игры.

1.07.2011

На четырехчасовой поезд, шедший по маршруту “Лондон-Кентербери”, напали маги-террористы. Они были в черных балахонах и белых масках-черепах и напоминали организованную группу. Они использовали заклинание, которое позволяло им оставаться невидимыми для обычных людей, не-магов, даже в момент атаки. Многих пассажиров самым жестоким образом убили прямо на месте. Тех, кто успел выбраться, добивали снаружи. Была еще одна группа магов — без масок и в цветных балахонах. Что именно они делали, я так и не поняла. Я очень вовремя упала в обморок…

Подозреваю, что лишь немногие выжили в этой мясорубке. Не знаю, сколько я провалялась в обмороке, но те террористы в черных балахонах оставили несколько своих людей, чтобы добивать выживших. Они упоминали какого-то Лорда — очевидно, главаря своей организации: для шайки их было слишком много. К сожалению, я слишком поздно вспомнила про заклинание телепортации.

28.06.1997

Я переместилась во времени из 2011 в 1997 г. в нарушении всех законов физики! Я думаю, это произошло в результате того туннелирующего эффекта, когда я захотела оказаться как можно дальше от террористов. Этот туннелирующий эффект называется у магов “аппарацией” и позволяет мгновенно путешествовать в пространстве, хотя я не знаю, имеется ли ограничение на расстояние. Но в моем случае произошло еще и перемещение во времени, и я затрудняюсь пока предположить, что именно послужило тому причиной.

Я оказалась выброшена близ небольшого городка Коукворт (Cokeworth). Раньше это был промышленный центр — судя по названию, раньше здесь были угольные шахты и соответствующие производства, но сейчас заводы стоят, и здесь собираются только всякие криминальные элементы.

29.06.1997

Я обнаружила себя в доме некоего Северуса Снейпа (Severus Snape), довольно неприятного типа. Он тоже волшебник и живет здесь, в Коукворте. Оказывается, он выследил меня с помощью прибора, который назвал magic-locator, т.е. магоуловитель. Это такая штука, напоминающая планетарную модель атома на подставке, дополнительно заключенную в широкий обруч. Магоуловитель фиксирует любое колдовство, кроме того, что было сотворено хозяином дома. Посредством свечения в ядре и на орбитах он указывает направление, в котором было совершенно колдовство, его интенсивность и тип заклинания (разовое или поддерживаемое). Сигналы интерпретируются “на глаз” и никак не цифруются. Металлические предметы, как то чугунные кастрюли и сковородки, немного гасят сигнал.

В настоящее время о существовании волшебников никто из простых людей не догадывается потому, что волшебники в 1689 году приняли так называемый Статут о Секретности (International Statute of Secrecy).

30.06.1997

Собственно, о том, что я переместилась во времени, я узнала лишь два дня спустя после самого перемещения, когда вернулась в Лондон. Это был полных крах! Ведь все мои документы об образовании, загранпаспорт и прочее в 1997-м недействительны! Я не могу ни легально устроиться на работу, ни заселиться в гостиницу. К сожалению, я не придумала ничего лучше, как вернуться в Коукворт и напроситься пожить у Снейпа. Как-никак, он маг.

Я расспросила Снейпа о возможностях путешествия во времени у волшебников. Он знал не очень много, похоже, только общие сведения. Если верить Снейпу, то для перемещения во времени волшебникам нужен специальный артефакт — Снейп назвал его “Time-Turner”, что-то вроде “Времяворот”. Этот артефакт позволяет перемещаться только в прошлое, и только на несколько часов, и вообще, кому попало его не дают.

Снейп в тот день многое рассказал мне о магическом мире. У волшебников, по крайней мере, в Британии, существует что-то вроде небольшого централизованного государства, которое управляется Министерством магии, а правопорядок обеспечивается с помощью Аврората (Aurore Office). Есть своя школа, которая называется Hogwarts, своя больница, названная в честь шотландского святого Мунго, своя валюта (это галлеоны, кнаты и сикли) и свой банк, называемый “Gringotts”. Курс галлеона к фунту составляет примерно 1 : 5. Всевозможных торговцев и гостиницы можно найти в Косом переулке (Diagon Alley, это скрытая магическая улица в Лондоне; попасть в Косой переулок можно с улицы Charing-Cross-Road) и Хогсмиде (Hogsmeade, деревня недалеко от Хогвартса).

У волшебников отсутствует паспортная система. Как правило, личность волшебника определяют по волшебной палочке, которая в идеале приобретается единственный раз в жизни — в 11 лет перед поступлением в Хогвартс.

Волшебников очень мало: это следует из того, что у них всего одна школа, одна больница, один банк и лишь несколько обособленных от большого мира улиц и поселений. Вряд ли общее население волшебников превышает несколько тысяч человек. В большом мире это население совсем небольшого городка или ПГТ. Наверное, такое количество населения все же реально спрятать, особенно если “размазать” их по всей Британии.

Также я узнала, что, помимо магглорожденных волшебников (muggle-born), т.е. рожденных обычными людьми, не-магами (в Британии их называют магглами, muggles), существуют сквибы (squib): они рождаются в семьях волшебников, могут пользоваться некоторыми магическими предметами и видеть скрытое от обычных людей, но сами магическими способностями не обладают. К сквибам относятся с презрением и насмешками; рождение сквиба для семьи волшебников — позор.

Обучение в Хогвартсе стоит 100 галлеонов в год. Ученикам обеспечивается питание и проживание в общежитии. В Хогвартс принимают равно мальчиков и девочек. Всего в Хогвартсе учатся 7 лет, с 11 до 18 лет, и это очень важный этап в жизни каждого юного волшебника. Письмо из Хогвартса в каждой семье волшебников для своих детей ожидают с нетерпением: сквибы учиться в Хогвартсе не могут.

Гос. экзамены в Хогвартсе, как и в обычных средних британских школах сдают два раза. На пятом курсе это Owl (“Сова”) — аналогично GCSE, на седьмом — Newt (“Тритон”), аналогично A-Level. Снейп упоминал, что в редких случаях родители отправляют детей в Хогвартс лишь в год сдачи гос. экзаменов. В Хогвартсе учат колдовать только палочками. С первого по пятый курс юные волшебники обязательно изучают историю магии, трансфигурацию, чары, защиту от темных искусств (ЗОТИ), зельеварение, гербологию и астрономию. В конце второго года ученики обязательно должны выбрать два или три дополнительных спецкурса из следующих предметов: уход за магическими существами (УЗМС), маггловедение, прорицания, арифмантика и руны.

От результатов СОВ зависит, какие профессии юному волшебнику могут быть доступны после школы. На шестом и седьмом курсах ученики изучают выбранные профильные предметы на более глубоком уровне, или, напротив, могут отказаться от какого-либо предмета… в том числе, обязательного прежде, если последний не нужен для будущей профессии, или если ученик не прошел в продвинутую группу по результатам экзаменов. Послешкольное образование у магов в Британии предусмотрено только для профессий целителей и авроров.

2.07.1997

Мне удалось уговорить Снейпа разрешить пожить у него в доме в обмен на уборку, готовку и стирку. К обязанностям приступила в тот же день, и это оказалось совсем нелегко, ведь в доме не было ни электричества (о чем я позорно забыла), ни газа. Повезло еще, что была вода, пусть только холодная и не лучшего качества. А средства, что показал Снейп, отлично справлялись с отмачиванием и очисткой грязи.

В тот же вечер Снейп показал мне несколько бытовых заклинаний; некоторые из них я знала раньше.

Lumen — свет (на конце волшебной палочки или в ладонях).

Lumen solis — солнечный свет (подвешивает светящийся шар сверху).

Nox — погасить свет (“ночь”).

Incendo — разжечь огонь.

Aquamenti — создать струю воды.

Calefacto — нагреть/разогреть/согреть.

Ebulli — вскипятить.

Accio — призвать нужный предмет.

Excuro — удалить жидкую грязь.

Tergeo — удалить сухую грязь.

Evanesce — заставить исчезнуть небольшой предмет или объем жидкости.

К сожалению, в тот вечер я слишком устала, а заклинания создания и разогрева воды отняли у меня остатки сил. Но и Снейп мог бы объяснять получше, а не только говорить гадости и критиковать.

3.07.1997

Снейп выдал мне магический нагревательный круг, на котором можно готовить пищу, кипятить воду и т.д. Надолго ли этого круга хватит, неизвестно. Не уверена даже, что Снейп сам это знает.

3-5.07.1997

Между делом снова пробовала заклинания, показанные мне ранее, и не могу сказать, что за прошедшее время как-то продвинулась в их освоении. Чистящие заклинания мне как не удавались, так и не удаются, а на создание и нагрев воды по-прежнему тратится слишком много сил. Возможно, эти заклинания невозможно выполнить без палочки: у Снейпа-то, который неоднократно попрекал меня отсутствием систематического магического образования и волшебной палочки, при наличии последней все получалось если не идеально, то, по крайней мере, хорошо.

Я только не могу понять. Если для волшебника навести порядок в доме — это произнести несколько заклинаний и помахать палкой, то почему у Снейпа все было так… запущено? Нельзя сказать, что бы именно свинарник: никаких гор грязной посуды в раковине и на столе, и прочего мусора тут и там. Но пыли так много, словно в доме не убирались годами, а ремонт в последний раз делали, наверное, еще когда Снейп был совсем ребенком, т.е. в 1960-х годах самое позднее, судя по обстановке.

6.07.1997

Скоро закончится неделя, как я живу в Коукворте в доме у Снейпа. Не знаю, как долго еще продлится его гостеприимство, и, признаться честно, мне бы самой хотелось намного большего, чем быть домработницей за кров и еду. Если бы было иначе, я бы не только не вляпалась в это путешествие в прошлое, но и моя жизнь была бы совсем другой — на радость маме и бабушке уж точно.

Впрочем, даже при своих изначальных условиях я имела все возможности никуда не “попадать”. Просто нужно было поступить по-взрослому и не прятаться за решения руководства, а выслушать все упреки и нотации, взять на себя чувство вины и жить с ним дальше, оставшись в Москве. А если уж сбежала в Лондон, то следовало быть последовательной до конца, сидеть на месте и никуда не рыпаться. Хотя… на планы тех магов-террористов мой выбор провести выходные в гостинице в Лондоне, а не ехать с коллегами в Кентербери, никак бы не повлиял, а для Маши и прочих это бы снова означало высокую вероятность погибнуть. Просто ни я, ни кто-либо другой не узнал бы, что именно тогда случилось. Для всех это была бы трагическая случайность, которую никак было бы невозможно предвидеть и предотвратить.

Анна отложила ручку. Задумалась. Походила по комнате. Прошлое, то, что свершилось, она изменить уже не сможет. А будущее? Можно, как и раньше, дальше плыть по течению в надежде куда-нибудь выплыть. Но понравится ли ей то, что она увидит на берегу? Не снесет ли ее еще раньше тем самым течением? Не скинет ли с обрыва? Не затянет ли в водоворот?

Оглядываясь назад, девушка понимала, что почти всегда ее вели, запрещали или разрешали что-либо даже тогда, когда она формально была уже взрослой. Прежде такая стратегия казалась правильной и безопасной, ибо своеволие — грех, особенно для женщины. Однако события последних дней особенно хорошо показали, что нужно выгребать и действовать, не бояться брать на себя ответственность и не ждать у моря погоды. Да и слишком плохой, маловерной и ленивой христианкой была Анна Лапина, чтобы “молчать, смиряться, терпеть и молиться”, как неоднократно советовала ей мать — в надежде, что жизнь когда-нибудь наладится.

Итак, продолжала рассуждать про себя бывшая выпускница химфака, ее первая большая цель в новой жизни — обрести самостоятельность и независимость, а для этого нужно получить работу, подтвердить квалификацию или выучиться новой профессии. Ее же нынешний образ существования годился исключительно на первое время, но не предполагал каких-либо перспектив для собственного развития. Сейчас она спряталась в доме Снейпа от проблем, как в норке — но эту норку придется покинуть рано или поздно. И что тогда ее ждет?

На следующей пустой странице в блокноте Анна записала:

Большой/Маггловский мир:

Плюсы:

1) Прошлое — недалекое (2011 → 1997) => не слишком много различий в общем укладе жизни и мировоззрении, принципиальных правах и возможностях;

2) Знание некоторых, широко известных событий будущего;

3) Хорошее химическое образование, опыт работы в качестве научного сотрудника и преподавателя;

4) Знание на бытовом уровне трех живых языков (включая свой родной) и одного мертвого на уровне “читаю-перевожу”;

5) Теоретическая возможность найти работу согласно своему опыту и квалификации.

Минусы:

1) По документам она в этом мире — недееспособная личность, что по умолчанию поднимает вопрос с родителями/опекунами => повышается вероятность встретиться с младшей копией себя в будущем, что может привести к временному парадоксу;

2) Она никак не выглядит на 12 лет => неизбежны проблемы с полицией и паспортной службой;

3) В паспорте указаны даты, сильно не соответствующие текущему времени + 2) =>

=> 4) она полностью нелегальна в этом мире =>

— невозможность нормально пересечь границу;

— невозможность поселиться ни в одной приличной гостинице в безопасном районе или снять квартиру;

— невозможность подтвердить свою квалификацию и устроиться на приличную работу по специальности и любую работу вообще легально;

5) Необходимость тщательно следить за купюрами при оплате, особенно крупными — чтобы не проскочила вдруг с несуществующим серийным номером и еще не наступившим годом выпуска;

6) Если попытаться использовать себе в помощь магию, то:

— ее могут засечь и арестовать/оштрафовать сами маги => может всплыть тот факт, что она из будущего;

— если попытаться с помощью магии подделать документы — например, изменить в них цифры — рано или поздно, этот факт вскроется на определенном этапе проверки => штраф, арест/депортация;

— из магии она слишком немногое пока умеет;

7) Если попытаться легализоваться и получить заново местные документы, то:

— ей придется неопределенно долгий срок (возможно, вплоть до конца жизни) жить непонятно где и непонятно как, занимаясь неквалифицированной работой;

— постоянные проблемы с полицией и миграционной службой (ведь формально, с точки зрения закона, возникла она из ниоткуда);

— высокая вероятность быть втянутой в проституцию и/или криминал;

— вероятность угодить в закрытую лабораторию — и отнюдь не в качестве сотрудника, если однажды она сломается или просто по неосторожности проболтается о том, что она из будущего.

В прошлом Анна Лапина осознала себя в понедельник, сейчас воскресенье — за это время никаких идей о том, как можно было бы выжить в большом мире в нынешних обстоятельствах, у нее так и не появилось. Не сдали в дурку, не отправили на костер или в тюрьму — и на том спасибо, и на этом все. А потому свои надежды на выживание в этом времени или, вернее сказать, в данной временной линии (ибо время неумолимо продолжало идти вперед с той лишь разницей, что ей, Анне Лапиной, теперь заново предстоит проживать 1997-й год, потом 1998-й, 1999-й и так далее) девушка связывала именно с миром магическим — вернее, с тем размытым представлением о нем, что сложилось из немногочисленных разговоров со Снейпом еще неделю тому назад.

На очередной пустой странице Анна вывела:

Магический мир:

Плюсы:

1) Нет необходимости в документах, подтверждающих личность => нет проблем с полицией и миграционной службой;

2) Возможность легально использовать свои способности, не опасаясь проблем с законом;

3) Возможность легализоваться и получить право на квалифицированную работу через местное образование, при этом:

— можно поступить сразу на выпускной курс и оплатить только его;

— полный пансион, включая питание и проживание в течение учебного года — на что в большом мире нельзя рассчитывать при лучшем раскладе в текущих условиях;

4) Благодаря систематическому обучению в магической школе (Хогвартс) возможно получить новые знания о своих способностях, фундаментальные знания о магии в целом.

Минусы:

1) Слишком мало информации о волшебниках, их законах и укладе жизни => высокая вероятность попасть в неприятную/опасную ситуацию по собственному незнанию/неосторожности, нажить врагов;

2) Необходима правдоподобная биография (как и в большом мире);

3) Волшебников мало => с большой вероятностью развито кумовство => просто так ради нее никто не потеснится с насиженного места => даже с лучшим дипломом она вряд ли быстро найдет себе подходящую работу без связей;

4) <= 3) Из-за малочисленности и изоляции, для волшебников велика вероятность наличия кастового общества; известно о негативном отношении к сквибам — рожденным в семьях волшебников, но лишенным магии => с большей вероятностью, она находится на самой нижней ступени этого общества (одна, сама по себе, родители — не маги) => чтобы подняться наверх и, опять же, получить нормальную работу после школы, ей снова потребуются связи;

5) <= 3) Из-за той же малочисленности и изоляции магический мир может переживать длительный застой и упадок => развитие общественных и производственных отношений, законов и научной мысли может сильно отставать от большого мира;

6) Необходимость общаться со школьниками (т.е. детьми и подростками от 11 до 18 лет), с которыми у нее слишком разный жизненный опыт, мировоззрение и интересы;

7) <= 1) Неучтенные факторы с разной степенью риска, вплоть до смертельного.

Итак, рассудила про себя Лапина, минусов для жизни в магическом мире ничуть не меньше, чем для мира большого, и эти минусы по-своему существенны. Тем не менее, принципиально выживать ей будет проще именно в магическом мире, и первая ступень уже известна: нужно купить волшебную палочку, учебники и прочую познавательную литературу; за остаток лета подготовиться, насколько это возможно, и поступить сразу на седьмой курс. Последнее можно решить на собеседовании, но для этого необходимо связаться с руководством школы заранее, а не перед самым началом учебного года.

Анна пересчитала деньги у себя в кошельке: имевшейся на руках суммы в теории должно было хватить на все необходимое. Стажировка в “Fine Chemicals” предполагалась длительной, до зарплаты еще нужно было дожить, и последняя не обещала быть слишком большой — однако главным “бонусом” здесь были соответствующая строчка в резюме по окончании стажировки и обеспечение жильем за счет принимающей стороны. Потому почти все, что ей удалось скопить за годы студенчества, аспирантуры и работы сотрудником: всевозможные именные стипендии и зарплаты с грантов — девушка перевела перед поездкой в фунты стерлингов наличными и теперь хвалила себя за принятое решение: банковской картой сейчас она никак бы не смогла воспользоваться просто потому, что ее счета в банке еще не существовало.

Единственным препятствием, чтобы попасть в Косой переулок, Анна Лапина видела Северуса Снейпа, человека странного и противоречивого, логику которого, казалось, невозможно было понять, как и невозможно было предугадать, что ждать от него в дальнейшем и какие аргументы показались бы для него убедительными. Снейп уже отказал ей один раз в просьбе отвести ее в Косой переулок, однако разрешил пожить в своем доме, хотя первое, казалось, было бы выполнить для него намного проще. Снейп не упускал случая наговорить ей гадостей и обвинить в никчемности, однако почему-то продолжал терпеть в своем доме, а сорвав свою неприязнь и гнев, мог ответить на вопросы, рассказать и показать что-нибудь полезное вроде тех же бытовых заклинаний или артефактов. И девушке становилось не по себе при мысли, что Северус Снейп поступал так исключительно для того, чтобы иметь при себе слабое и зависимое от него существо — ибо в таком случае все его действия, на первый взгляд, противоречивые, внезапно обретали общий смысл.

Северус Снейп был человеком сдержанным и немногословным, мрачным и нелюдимым, и за прошедшие дни Анна Лапина не узнала о нем, кроме имени, ничего от него самого же лично. Снейп вел уединенный образ жизни, не водил к себе ни любовниц, ни друзей-приятелей, не отличался разговорчивостью и, похоже, нисколько не тяготился своим одиночеством, в чем Лапина была с ним полностью солидарна. Хозяина дома девушка видела редко: иногда они встречались за завтраком, иногда за ужином. Все остальное время Снейп, как думалось Анне, вообще пропадал где-то вне дома — даже по выходным. О том же, что это за человек, каково его прошлое и род занятий, бывшая выпускница химфака могла лишь смутно догадываться исключительно по косвенным признакам, на основе собственных наблюдений и умозаключений.

Анна помнила, как еще во вторник утром, показывая ей комнаты, где отныне девушка должна была наводить порядок, Снейп упомянул отдельно кладовку под лестницей, а именно что “мисс Лапиной” нечего там делать, и все необходимые ей моющие и чистящие средства, если у нее “такая короткая память”, хранятся в тумбе под раковиной на кухне, и уже ей были показаны. Снейп не говорил, какие кары будут ждать “мисс Лапину” в случае нарушения запрета — холодные и тихие интонации, в которых звучала неприкрытая угроза, сказали все лучше без всяких слов и долгих, бессмысленных нотаций: “Узнаю — убью, а я обязательно узнаю…”

Анна тогда лишь на мгновение испугалась направленного тяжелого и будто бы пронзающего насквозь взгляда, но вскоре Снейп заговорил о другом, а после хватало иных дел и забот, и о загадочной кладовке под лестницей, с которой было связано столь многообещающее предупреждение, вспоминать было некогда. Теперь же, стоило об этом подумать, показалось очевидным, что Снейп хранил в доме нечто, что крайне нежелательно было видеть посторонним — например, какие-либо запрещенные предметы; или же в кладовке мог располагаться проход, ведущий в секретную подземную лабораторию или мастерскую, или комнату со стационарным порталом. В прочитанных ею фэнтези-произведениях волшебники часто держали лаборатории в доме или в замке — и обязательно на первом этаже или в подвале. Более того, как знала бывшая выпускница химфака из виденных ранее в интернете документальных фотографий о жизни английских рабочих во второй четверти XX века, в домах, подобных снейповскому, нередко располагались подвалы, которые в особо запущенных случаях сдавались внаем, превращаясь в спальни или кухни.

Иными словами, наличие домашней лаборатории в подвале у мага Северуса Снейпа не казалось Анне Лапиной чем-то удивительным и невозможным — не после того, как она внезапно открыла в себе магические способности, а после перенеслась в прошлое, что было поистине невероятно. Анна могла понять нежелание Снейпа посвящать ее в подробности своей творческой деятельности — ибо на своем опыте знала, насколько сокровенным может быть этот процесс, а в книгах и фильмах мастерская или рабочий кабинет хозяина, где последний мог в одиночестве предаться своим мыслям или заняться любимым делом, нередко были табу для всей остальной семьи. Она, волшебница “без году неделя”, не имеющая никакого магического образования, была для Снейпа неучем и потому была бесполезна, ибо не смогла бы на равных поддержать тему, а специалисту всегда комфортнее и приятнее беседовать с другим специалистом схожей компетенции. Последнее бывшая выпускница химфака успела неоднократно познать на своем опыте — например, когда мама и бабушка, дядя и тетя, прочие родственники и мамины знакомые ее просили рассказать, чем она занималась там, в своем МГУ, но “в двух словах” и “не грузить”, а она не могла, потому что “в двух словах” понимали те, кто был знаком хотя бы со школьным курсом химии (а таковых в мамином окружении дома не было), а пытаться объяснить означало “грузить” теми самыми лишними знаниями, которые были никому не нужны.

С другой стороны, продолжала рассуждать Лапина, скрытность и нелюдимость Снейпа могли иметь и более объективные причины — к примеру, если его деятельность была связана с криминалом или, напротив, с негласной работой на Аврорат под прикрытием. И тогда становилось объяснимым и нежелание Снейпа появляться в общественных местах вроде Косого переулка, где его могли бы увидеть и узнать не те люди, и то, что он вынужден жить в столь презираемом им депрессивном “маггловском” городке. Что это значило для нее, Анны Лапиной, лично? Прежде всего, то, что Снейп потенциально представлял для нее опасность: пока она живет в его доме, она зависима от него. Снейп начал их знакомство с позиции силы; она же намного уступает ему в магических навыках и знаниях о магическом мире, что делает ее еще более зависимой. Наконец, Снейп осведомлен о ее предыстории и может это как-то использовать против нее — например, с целью шантажа, заставить сделать что-нибудь гадкое и противное, подставить и тому подобное.

Казалось, бежать от такого человека надо без оглядки, вот только Анне Лапиной, незадачливой путешественнице во времени, абсолютно нелегальной в этой новой для нее вселенной, бежать было некуда. В крайнем случае, можно отправиться в Лондон и попытаться разыскать вход в Косой переулок где-то на Чаринг-Кросс-Роад, но, тут же себе самой возражала скептически бывшая выпускница химфака, другие волшебники могут оказаться ничем не лучше Северуса Снейпа. Во всяком случае, примеры из 2011-го года никак не вдохновляли ее на оптимистичные ожидания: одна кучка психов вообразила себя этакими вершителями мира и устроила теракт, напав на полный пассажиров поезд, а другая кучка явилась на разборки с первыми, не особенно, впрочем, преуспев, и на сотни пострадавших и погибших людей всем было просто наплевать.

И последнее, что стоило бы добавить к портрету Северуса Снейпа, но о чем девушка задумалась еще на второй день знакомства, уже после осознания себя в прошлом — то, что он словно бы застрял между стратами. Еще во время их долгого разговора в гостиной Анна обратила внимание на многочисленные книжные полки, которые занимали все свободное пространство на стенах комнаты, как если бы она оказалась в доме скромного научного сотрудника или профессора. В СССР или в России, где образование было в основном бесплатным, такое было бы легко представить: страты рабочих и интеллигенции, которые зачастую даже жили рядом, отличались, прежде всего, образом жизни и мировоззрением, и “высокую культуру”, начиная со школьной скамьи, пытались прививать всем без исключения. В капиталистической же Великобритании хорошее и качественное образование зачастую можно было получить лишь в платной школе; прыгнуть “выше головы”, в следующую страту, было не то что совсем невозможно, но очень сложно, особенно в годы юности Снейпа. Тех же Миддлтонов, которые вначале успешно организовали и подняли свой семейный бизнес, потом, благодаря своей успешности, получили наследство от каких-то дальних родственников и, наконец, породнились с британской королевской семьей, можно было назвать исключением из правил.

Можно предположить, что в свои лучшие времена дом принадлежал семье квалифицированных рабочих, которые получали достаточно для того, чтобы позволить себе лучшие из возможных жилищные условия и кое-что из техники. Потому что дом, причем двухэтажный и относительно просторный, причем всего на две семьи с отдельными входами и задним двором, а, значит, никому не придется ютиться на чердаке или в подвале и прочих не слишком приспособленных для жизни помещениях, как это нередко бывало в то время в домах рабочих из-за крайне стесненных жилищных условий. Потому что дом в масштабах района находился в значительном удалении от завода — можно сказать, на самой последней линии — а, значит, меньше шума, грязи и вони. Потому что имелись электричество (когда-то) и водопровод. По тем временам — 1950-1960-е годы — рассуждала бывшая выпускница химфака, сама прожившая восемь лет в общежитиях при университете, это было очень приличное жилье для своего класса. В совокупности можно сказать, роскошь по сравнению с той нищетой и разрухой, в которой нередко жили рабочие в тех же Англии и Франции еще в 1960-1970-е годы ⁽¹⁵⁾ — одновременно так далеко и так близко. Тем не менее, никакой домашней библиотеки (тем более такой обширной), как у “интеллигентного слесаря Гоши” из фильма “Москва слезам не верит”, в доме у жившего в трущобах простого английского работяги, быть просто не могло. В зарубежной литературе и фильмах родители в таких семьях были, как правило, заморочены тяжелой работой и бытом, и на хоть сколько-нибудь интеллектуальный досуг у них не оставалось ни времени, ни сил, ни денег; а дети или помогали родителям по хозяйству, или были предоставлены сами себе, болтаясь где-то на улице, где-то подрабатывая или тупо проводя время за просмотром телевизора, и никакое “лучшее будущее” их не ждало.

И книги, и полки — простые, но крепкие и добротные, покрытые лаком — при ближайшем рассмотрении выглядели так, будто их ежедневно протирали от пыли — что, учитывая общее запустение в доме, нельзя было объяснить иначе, как магией. Книги были старинные на вид, в черных, серых, бежевых и коричневых кожаных переплетах — Анна видела подобные в библиотеке химфака, где были собраны, в том числе, издания конца XIX века, и предполагала, что стоить они должны были очень дорого ⁽¹⁶⁾. Снейп, описывая девушке фронт предстоящих работ, запретил, в том числе, брать книги с полок и даже просто их трогать — тем не менее, один раз, эксперимента ради, Анна попыталась их коснуться. Стоило ее пальцам оказаться на расстоянии сантиметров примерно семи от книжного массива, как она почувствовала легкое, словно бы предупреждающее покалывание, напоминавшие мягкие статические заряды, и, наконец, невидимое сопротивление, какое бывает у двух магнитов, поднесенных друг к другу одноименными полюсами, только во много раз более сильное. И отчего-то Лапина сомневалась, что соответствующим заклинаниям обучали всех поголовно в Хогвартсе и, соответственно, что подобную защиту мог бы поставить любой рядовой волшебник.

Иными словами, Северус Снейп, выходец из маггловских рабочих трущоб, где при ином раскладе ему бы ничего не светило, будучи волшебником, смог поступить в Хогвартс, где получил образование достаточное для того, чтобы претендовать на хорошую и высокооплачиваемую работу в мире магическом. Заработанных денег, по-видимому, хватало на то, чтобы методично, в течение многих лет покупать книги и заниматься самообразованием уже после школы, но стать “своим” в магическом мире, несмотря на все свои приобретенные знания и навыки, Снейп, очевидно, так и не смог. Почему? Из-за своего мрачного и нелюдимого, неуживчивого характера? Потому что происхождением не вышел? Или совершил нечто такое, что, пусть не повлекло за собой уголовную ответственность, но превратило его в изгоя, persona non grata, в маленьком и замкнутом магическом мирке, где все друг друга знают, как минимум, в лицо?

Не меньше вопросов у Анны Лапиной возникло, когда, обустраиваясь в своей комнате на жительство уже более длительное, чем “раз переночевать”, она обнаружила в платяном шкафу пару темных старомодных, траченных молью платьев и тонкое пальто с капюшоном и широкими рукавами, больше похожее на мантию судьи, а в ящике письменного стола — гребень для волос и длинную указку. Гребень был явно старинным и необычайно красивым: ажурные узоры на нем так и хотелось рассматривать; девушка вспомнила, что в былые времена — в частности, в XIX и в начале XX веков среди прочих особенно ценились черепаховые гребни ⁽¹⁷⁾. Указка же была деревянной на вид и на ощупь, с изящной рукоятью, украшенной кельтскими узорами и какими-то мелкими черточками. Неужели настоящая волшебная палочка?

Однако чем дольше девушка держала в руках эти необычные предметы, которых, по идее, никак не могло быть в доме простых английских рабочих, тем сильнее ощущалось странное, неприятное покалывание в пальцах. Анна не была даже уверена, что ей не показалось: будто из ниоткуда появилась некая невидимая сущность — тень, отголосок существовавшей когда-то личности — настроенная крайне враждебно, вплоть до… смерти? Девушка поспешила убрать палочку и гребень обратно и, несмотря на то, что чувство опасности тут же исчезло, еще с минуту или больше просто стояла, глубоко дыша, пытаясь унять сердцебиение и дрожь. Истории о проклятых семейных украшениях ей, конечно, встречались и раньше, но никогда прежде она не думала, что может столкнуться с чем-то подобным лично. И ведь она не собиралась ничего красть, присваивать себе или использовать для себя на время, она просто хотела рассмотреть поближе!

Неужели в этом доме жила когда-то волшебница, причем весьма искусная и умелая, раз ее колдовство не рассеялось до сих пор? Перед глазами внезапно предстал образ сухопарой, черноволосой женщины с бледно-землистой кожей: голова ее была чуть запрокинута назад, что только подчеркивало царственную осанку. Губы ее были сжаты в тонкую линию, а из-под нахмуренных, чуть вздернутых бровей надменно и презрительно глядели черные глаза. Прическа почти полностью скрывалась под капюшоном чуть приталенной темной мантии в пол с высокими плечами и длинными, расширяющимися к низу рукавами, из-под которых выглядывали лишь кисти рук с длинными и тонкими пальцами — скорее костлявыми, нежели изящными. В правой руке волшебница держала палочку — ту самую, что Анна Лапина нашла в письменном столе несколькими минутами ранее: так могла бы держать свой скипетр или меч королева, требуя, чтобы все склонились перед ней на колени ⁽¹⁸⁾.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось — Анна не успела даже по-настоящему испугаться и не была уверена, что ей не показалось в очередной раз. Открыла ящик вновь — палочка и гребень продолжали лежать на месте, как она положила их туда обратно, и это было явное, неоспоримое доказательство того, что в прошлом эти вещи принадлежали матери или бабке Снейпа. Не возлюбленной — иначе все эти памятные вещицы Снейп держал бы в своей спальне, куда Лапиной запретил заходить строго-настрого (и не надо — меньше убирать), и были бы эти вещицы совсем иного свойства: например, любовная записка, фотография, засушенный цветок, платок с инициалами, сережка, браслет или кольцо. И в подражание же своей родственнице-колдунье, подчеркивая свою связь с магическим миром и его отдельными традициями, Снейп мог носить, как броню, ограждающую от внешнего мира, свои одинаковые викторианские сюртуки-футляры — в обычной современной одежде Анна видела его лишь один раз: когда в понедельник с утра он провожал ее на вокзал.

С другой стороны, возникал закономерный вопрос: как волшебница, причем явно не из простой семьи — уж очень тонкая была работа на гребне — оказалась здесь и почему осталась, да еще связала себя узами брака с одним из местных работяг? По логике, такого просто не могло быть, учитывая, с каким презрением, не раз проскальзывавшим в речах Снейпа, волшебники относились к обычным людям, не-магам, и сквибам — если только эта волшебница не пряталась намеренно. Но даже если так, в новом большом мире, где теперь была ее семья, эта женщина не прижилась, но воспитала в ненависти к нему сына или внука — того, кто родился магом, но для кого уже магический мир тоже не стал родным.

Суммировав, Анна коротко записала свои недавние измышления в виде тезисов. Итак…

Северус Снейп/Severus Snape (домовладелец):

1) весьма сведущ и одарен в разных областях магии (чтение мыслей, скрытность, бытовая магия, защитная магия — выяснить подробнее);

2) ведет замкнутый и уединенный образ жизни;

3) род занятий и профессия неизвестны;

4) хранит в доме нечто, что крайне нежелательно видеть посторонним (подпольная лаборатория? запрещенка? некое секретное оборудование?);

2) + 3) + 4) => 5) вероятно, связан с криминалом или, напротив, внештатный агент Аврората под прикрытием;

5) => 6) избегает появления в общественных местах, живет уединенно в большом мире <= вероятно, также является persona non grata в мире магическом;

7) не исключает частных контактов с волшебниками, живущими в магическом мире;

8) имеет или имел родственников среди магов по женской линии (бабушка, мать), от которых мог перенять мировоззрение и унаследовать репутацию в магическом мире;

9) мотивы???

Анна снова задумалась. При всех своих странностях и недостатках, Снейп, тем не менее, пустил ее пожить к себе в дом, ничего не потребовав сверх того, что обозначила она сама; не сдал ее ни магической полиции — аврорам, ни подельникам, если таковые имелись; помог с решением некоторых бытовых задач и даже обучил нескольким новым заклинаниям, пусть не все из них пока получались. Таким образом, Анна Лапина не могла бы назвать Северуса Снейпа однозначно плохим человеком — по крайней мере, по отношению к себе; сложным, да, но не “конченым” или “совсем мерзацем” — ведь и сама она мало соответствовала распространенным представлениям о “хорошей девочке” и “хорошей дочке” (и не особенно пыталась), а потому была не вправе осуждать за те же недостатки всерьез и надолго других людей.

С Северусом Снейпом можно было договориться — главное, не забывать об осторожности, не позволять себя ломать и давить. В любом случае, рассуждала бывшая выпускница химфака, многое будет зависеть от того, как именно пройдет ее завтрашний разговор со Снейпом — тогда и решать, как ей жить и поступать дальше. Впрочем, выбор у нее и без того невелик: Лондон и Косой переулок или… Коукворт и Северус Снейп.

1) Дом Снейпа в Ткацком тупике:

Вернуться к тексту

2) Старинная угольная печь: https://disk.yandex.ru/i/DpmjRbn0wNLzQA

Вернуться к тексту

3) Газогенератор:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80, https://disk.yandex.ru/i/gdYZG9nNQKcLXQ, https://disk.yandex.ru/i/kkNLAtar1IeqYQ

Светильный газ:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B3%D0%B0%D0%B7

Вернуться к тексту

4) (лат.) “Вскипай!”

Вернуться к тексту

5) (лат.) “Очищаю”.

Вернуться к тексту

6) Лат. “ex” (= “из”) + “curo” (= “заботиться”, “ухаживать”, “иметь попечение”) => “избавляю от заботы”.

Вернуться к тексту

7) (лат.) “Исчезни!”

Вернуться к тексту

8) (лат.) “Согреваю”.

Вернуться к тексту

9) (лат.) “Призываю”.

Вернуться к тексту

10) (лат. Stasis <= греч. Στάσις) “устойчивое состояние”, “(продолжительное) стояние” (во времени), “покой”.

Вернуться к тексту

11) В этой книге показано возникновение идеи стазис-ларя — не просто магического холодильника, но выделенного измерения, где останавливается ход времени: https://litnet.com/ru/reader/osel-i-morkovka-b36902?c=291091

А в этой книге стазис-ларь сыграл очень важную роль в сюжете: https://litnet.com/ru/reader/telo-arhimaga-kniga-pervaya-b43250?c=343958

Вернуться к тексту

12) (лат.) “Солнечный свет”.

Вернуться к тексту

13) (лат.) “Ночь”.

Вернуться к тексту

14) О нагревательном круге упоминалось, в частности, здесь (глава 5): https://litnet.com/ru/book/devushka-s-konfetnoi-korobki-b37353

Вернуться к тексту

15) О том, в какой нищете жили рабочие в Англии в 1960-1970-е годы: https://travelask.ru/blog/posts/9429-30-neozhidannyh-foto-o-tom-v-kakoy-strashnoy-nischete-zhili

1960-1970-е — это времена детства и юности Снейпа, Лили и мародеров. Район Коукворта, показанный в фильме “Гарри Поттер и Принц-полукровка”, напоминает внешне рабочие кварталы Шеффилда, Брэдфорда и Лидса. Скорее всего, это типовая застройка для рабочих кварталов в разных городах Англии в то время. Тем не менее, можно заметить, что Снейпы жили далеко не в худших для того времени условиях.

Вернуться к тексту

16) Книжные полки в гостиной у Снейпа:

Вернуться к тексту

17) Некоторые гребни начала XX в. можно посмотреть здесь: https://zen.yandex.ru/media/modnaya_lavka/pricheski-epohi-moderna-i-grebni-dlia-ih-ukrasheniia-cvety-nasekomye-ptichki-i-chtoto-neponiatnoe-no-krasivoe-6203bead03a29238625c2dd9

Вернуться к тексту

18) Загадочное видение неизвестной волшебницы:

Вернуться к тексту