Linea ignis (гет)

— Кто еще там был? — угрожающее шипение Алекто Кэрроу тихим эхом разнеслось по коридору.

Она вцепилась своей худой рукой в воротник мантии перепуганной второкурсницы — сине-бронзовый галстук говорил о том, что она с Рейвенкло. Девочка громко всхлипнула в ответ на вопрос, и нижняя ее губа задрожала.

— Отвечай! — рявкнула Алекто так резко, что ребенок в ее руках дернулся от неожиданности. Она потянула девочку за воротник на себя — казалось, что совсем немного и ноги той перестанут касаться пола.

— Никого, никого не было, профессор, — лепетала рейвенкловка испуганным, немигающим взглядом глядя снизу вверх на нависшую над ней женщину. — Совсем никого…

— Ты врешь, — сквозь зубы процедила та. — Что там была эта шайка глупцов я не сомневаюсь, но они были не одни… И ты скажешь мне, кто им помог, еще как скажешь…

Она потянула девочку за собой дальше по коридору, даже не подумав замедлить быстрый шаг, когда второкурсница споткнулась. Никаких сомнений в том, что рейвенкловка в итоге расскажет все, что пожелает Алекто и даже больше, не возникало. Только теперь это будет происходить за закрытой дверью ее кабинета, что существенно осложняло задачу Джинни, которая намеревалась слушать все, что испуганная девчушка расскажет Кэрроу и найти в ее словах что-то, что смогло бы помочь им в дальнейшем выпутаться из проблем. А они очень скоро у них появятся.

Никто и не заметил, что она пристроилась прямо за гобеленом и внимательно ловила каждую фразу, хотя ее затея и не увенчалась успехом. Из-за поспешного ухода Алекто, Уизли не имела возможности узнать, что именно та выпытает у девочки, а что так и останется неизвестным, и теперь оставалось лишь с замиранием сердца ждать последующих событий. Скорее всего, Кэрроу прибегнет к простому и эффективному методу, а именно — к Сыворотке правды. В горле у Джинни появился неприятный ком, и появился он, как ни странно, от мысли о том, что в таком случае уж точно станет известно о роли Малфоя во всем этом. Как бы это не поражало ее саму, но она, хоть и отдаленно, но представляла себе, что может ожидать Малфоя, если учитывать тот факт, что он так никому ничего и не рассказал. И ей совсем это не нравилось. Но, наверное, это было логично — неважно, с какими намерениями Малфой поступил так, главным оставалось то, что он все-таки помог, и сейчас Джинни осознавала, что не может отплатить неблагодарностью его «доброе дело». Именно поэтому она уже вторую минуту пялилась на стену перед собой, пытаясь придумать, где бы ей найти Малфоя. Она уже решила для себя, что хотя бы предупредит его о вполне реальной угрозе разоблачения, и теперь намеревалась сделать это как можно быстрее. Варианты «подойти за ужином в Большом зале» или «просто сказать» отпадали сразу, так как ни быть замеченной в компании Малфоя, ни показаться странной ему самому ей совершенно не хотелось. В уме она перебирала те места, в которых ей доводилось с ним сталкиваться, и самая, на данный момент, подходящая идея посетила ее голову как раз одновременно с прозвучавшим колоколом, оповещающим об окончании урока. Джиинни тут же спохватилась и выбралась из-за гобелена, после чего с невозмутимым видом отправилась в сторону Больничного крыла. Собственно, именно туда она и держала путь, так как отпросилась у Макгонагалл, сославшись на жуткую слабость, когда чисто случайно наткнулась на Алекто и несчастного ребенка. Над дальнейшими своими действиями она раздумывала недолго — просто постаралась как можно более незаметно скользнуть за гобелен, который скрывал небольшую нишу и удобно располагался как раз за тем углом, где притаилась Джинни. Теперь же, на случай, если кто-то будет что-то проверять, ей надо было все же заглянуть к мадам Помфри, а уж потом она будет продумывать встречу с Малфоем, которую она решила представить как нечто случайное и совершенно непреднамеренное. В противном случае она рисковала наткнуться на надменную ухмылку, которую всегда так хотелось стереть с его лица, и на насмешливо-надменный взгляд, потому что другой реакции на проявление своего рода волнения о судьбе Малфоя быть просто не могло. А тешить его самолюбие — последняя вещь, которой она жаждала бы заняться.

* * *

— А я тебе говорю, что видел! — раздраженно повторил Блейз, буквально падая в одно из жестких кресел у камина. Гостиная пустовала, если не считать забившегося в угол первокурсника, корпевшего над каким-то эссе. Напустив на себя безразличный вид, Малфой сел во второе кресло и откинул голову назад.

— И что с того? — закатив глаза, осведомился Драко.

— А то, мистер Малфой, что нас явно ожидает цирковое представление, — Забини чуть скривился. — Если Алекто тащила эту несчастную к себе в кабинет, то у нее явно были на это причины. Ну, по крайней мере девчонка вроде как была второкурсницей, а именно их и освободили гриффиндорцы. Не расколоться под напором Кэрроу невозможно, так что совсем скоро они окажутся в темницах сами…

— То, что ты видел, как Кэрроу тащит кого-то за шкирку — ни о чем не говорит. Разве она умеет по-другому обращаться с людьми? — Драко не отводил взгляда от огня и вообще не поворачивался к другу, что бы тот, не дай Мерлин, не заметил на его лице тревоги. Он сам почти не верил в то, что говорит, и теперь ему оставалось только с замиранием сердца ожидать, что его ждет. Точнее, не его одного.

— Прекрати, Малфой, — фыркнул Блейз. — Не будь таким упрямым, все ведь очевидно.

— Даже если так, то какое тебе до этого дело? Никогда не замечал у тебя страсти к подобного рода вещам.

— Сейчас не особо широкий выбор развлечений, знаешь ли. Хогвартс превращается в крайне неприятно местечко…

— Не вздумай при людях такое сказать, а то Кэрроу и тебя не пожалеют, — пробормотал Драко, сжимая подлокотники кресла руками и отталкиваясь от них. Когда он выпрямился, то кинул на друга тяжелый взгляд. — У меня сегодня не то настроение, чтобы вести подобные разговоры… Я пойду к себе. Если Пэнси будет вдруг приставать, скажешь ей, что я действительно на нее не обижаюсь, ладно?

— Будет сделано, хозяин, — театрально-раболепно проговорил Блейз, но у Малфоя даже уголки губ не дрогнули — он лишь покачал головой и обошел кресло, в котором удобно устроился Забини, и направился к спальням.

В спасительном полумраке своей комнаты он позволил себе сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить тревожный ритм биения сердца. Он уперся руками в подоконник и склонил голову, пытаясь в деталях вспомнить вчерашний разговор с Алекто. Показалось ли ему тогда недоверие в ее взгляде? Действительно ли в ее вопросах сквозило подозрение, или она решила поговорить с ним не из-за того, что считала возможным его соучастие? В висках как будто располагалась миниатюрная кузница, в которой непрерывно звонко стучали отбойные молотки, и стук их глухо отзывался в барабанных перепонках. Он прекрасно понимал, что если Блейз прав, а сомнений в этом почти не было, то Алекто любым способом узнает то, что ей нужно, потому что аморальные люди всегда добиваются своего. Для них не существует никаких рамок, способных обуздать их жажду прийти к цели, и средства ее достижения едва ли волнуют их. Но сейчас, пожалуй, Кэрроу могла и не прибегать к жестким методам вроде пыток, что, все же, было не в новинку, ей достаточно было простого и чертовски действенного способа — прозрачной безвкусной жидкости, заставляющей говорить то, что в голове, а не фильтровать это на пути к языку. Единственное, на что еще мог уповать Малфой, так это на то, что она будет задавать неправильные вопросы, а, значит, получать неправильные ответы. Если произойдет чудо, его имя может и не прозвучать. Проблема состояла лишь в том, что в чудеса Драко Малфой никогда не верил.

* * *

Невилл покачал головой, глядя, как Джинни засовывает в рукав теплой кофты палочку.

— Что? — она вопросительно подняла брови. — Там холодно!

— Дело не в этом.

— Только не надо мне опять говорить, что я не обязана это делать, идет?

— Но ты и правда не обязана, он же…

— Он. Нам. Помог, — с расстановкой проговорила Уизли.

— Раньше ты не была так настроена, — проворчал Невилл.

— Раньше я думала, что он нас все-таки выдаст. Но прошло четыре дня, и я не думаю, что он бы специально тянул время. И если мы давно готовы к тому, что можем попасться, то Малфой вряд ли будет рад, если неожиданно откроется вся правда. Пускай он хоть будет предупрежден.

— И никакого другого способа сделать это нет? Написать записку, попросить кого-то передать?

— Как ты себе это представляешь, Невилл? Кого мы попросим? Нельзя никому знать, что мы сделали, и тем более знать, что нам в этом помог он. И я не понимаю, чем мой способ так плох. Я просто поговорю с ним, вот и все…

— Ночь, ты на вершине самой высокой башни Хогвартса с сыном Пожирателя смерти. Мы все еще не знаем, какую цель он преследовал, помогая нам. Вдруг он пытался добраться до тебя?

— Зачем ему я? И, к тому же, если ты намекаешь на то, что он собирается что-то со мной сделать, у него уже была такая возможность, когда мы столкнулись на башне в первый раз. Я тогда вообще его не заметила, он мог беспрепятственно сделать все, что угодно.

— Может, они хотят добраться через тебя к Гарри, — пожав плечами, предположил Лонгботтом. — А просто тихо разобраться с тобой ему неинтересно.

— Невилл, ты несешь бред, — констатировала Джинни, сдвинув брови. — Все, я пошла. У меня есть палочка, Нев, я смогу за себя постоять, если что. Хотя сомневаюсь, что это «если что» произойдет.

— Все равно, будь…

— Осторожна. Да, знаю. Я буду, не беспокойся, — она выдавила из себя подобие ободряющей улыбки, но стоило ей отвернуться от друга, как она тут же слетела с губ.

Храбриться перед другими она всегда умела, но вот врать самой себе — дело другое. Ее пугала не столько перспектива того, что опасения Невилла окажутся вполне реальными, сколько сам предстоящий разговор с Малфоем. Его присутствие в принципе нельзя было выносить спокойно, что уже говорить о том, что сейчас ей придется разыграть сцену «я тебя не ждала, Малфой, давай проваливай», а потом еще и невзначай предупредить об опасности. Такие сложности утомляли её саму, но она не могла себе представить, как это — сказать все напрямик. Взять и начистоту поговорить с Драко Малфоем… Джинни непроизвольно фыркнула, но тут же прикрыла рот ладошкой. Она уже шла по темному коридору, который в эту ночь не освещался даже лунным светом, обычно заглядывающим в большие стрельчатые окна. Небо затянулось тучами, но кроме этого ничто не предвещало дождя, что было не в первый раз — в последнее время над Хогвартсом иногда просто нависал сгусток из темного тумана, ни пагубного, ни хорошего. Просто тяжелая пелена, которая лишний раз напоминала о безрадостном времени. Иногда Джинни замирала, прислуживаясь к царившей везде тишине, проверяя, не попала ли она в патрулируемый коридор и есть ли вообще кто-то поблизости. Но она лишь однажды, в самом начале пути, слышала чужие шаги и поспешила направиться в противоположную от них сторону.

Астрономическая башня встретила ее абсолютной тишиной и периодическими порывами холодного осеннего ветра. К разочарованию Джинни, Малфоя на месте не оказалось, и теперь единственное, что она могла поделать — это ждать. Она стянула рукава кофты до кончиков пальцев и сложила руки на груди, локтями уперевшись в барьер у края площадки, кинув опасливый взгляд вниз. Тяжело вздохнув, она перевела взгляд на едва заметную полоску Запретного леса, приняв решение, что если в ближайшее время Малфой не появится — пускай пинает на себя. Она добросовестно хотела предупредить, и одного намерения в этом случае, как казалось самой Уизли, было предостаточно.

* * *

Либо рука, в которой он держал короткую записку, дрожала, либо это был уже нервный тик. Драко еще раз пробежался цепким взглядом по безликим строчкам:

«Завтра в семь. Директорский кабинет».

Или, все же, не таким уж безликим? Слова, идеально выведенные рукой Люциуса Малфоя, как будто бы обещали много неприятностей. Заставляли страшиться завтрашнего утра и недоумевать, почему же расправа не застала его прямо здесь, сейчас. Едва ли ему стоило обманываться на счет того, что все отложили на завтра из-за позднего времени. Скорее, как подсказывала Драко логика, из этого просто не хотели делать скандал. Да, скандалы сейчас ни к чему… Он с трудом разжал пальцы, позволяя пергаменту выскользнуть из них. Взмах палочкой — и он плавно левитирует прямо в огонь, потрескивающий в камине.

С трудом сглотнув неприятный ком в горле, Малфой наконец оторвался от созерцания превращающейся в пепел записки. До самого утра у него было время тщательно обдумать линию поведения, которой ему нужно будет завтра придерживаться, и найти достаточно убедительные слова. В гостиной вдруг стало слишком душно, тесно. Мысли в голове путались, галстук почти душил. В комнате не было ни души, так что никто не сможет подтвердить его ночные прогулки, как было в прошлый раз, когда он случайно засветился перед Булстроуд.

Драко поспешно проскользнул в открывшийся проход в подземелья ныряя в спасительные прохладный полумрак, как в иссиня-черное море. Наверное, его забитую переживаниями голову не могла посетить какая-нибудь другая идея, кроме как подняться на самую высокую башню. Удивительно, если учитывать воспоминания, связанные с ней, но именно там он чувствовал себя спокойнее всего. Наверное, буквально прячась там от происходящего, он пытался сконцентрироваться на мысли о том, что у него был выбор. Он почти поверил в эту мизерную возможность, почти опустил палочку. До сих пор он помнил, как дрогнула тогда его рука… Раньше он употреблял фразу «предательски дрогнула», но со временем осознал, что это не было предательством. Это было всего лишь попыткой все исправить, повернуть время вспять и ступить на другую дорогу. Когда-то давно Драко не имел даже малейших сомнений в том, что он на нужной стороне. Что он — на правильном пути, и выбор его — единоверный. Но по мере того, как он становился старше, а жизнь его — все хуже, сомнения необратимо стали закрадываться в голову. И сейчас, поднимаясь по погруженной во мрак винтовой лестнице, он осознавал как нельзя ясно — он бы чертовски хотел, чтобы все сложилось иначе. И не имеют значения приверженности и взгляды его семьи. Теперь не имеют. Когда от выбора зависит благополучие и твое будущее, лично он, Драко, с радостью бы наплевал на исторически сложившуюся репутацию Малфоев.

Он замер на последней ступеньке. Скулы на мгновение свело, когда он увидел силуэт у ограждения. Даже в такой темноте он разглядел красноватый оттенок волос, да и вариантов, кто же это мог быть, было не так уж много. Точнее, вообще не было, кроме нее. Но он случайно сталкивался с ней однажды на этом месте, и такая встреча во второй раз уже плавно превращала «случайность» в «закономерность».