Пробуждение (джен)

Свет был настолько ярким, что проникал даже сквозь плотно сжатые веки и не давал открыть глаза. Видимо, Северус на некоторое время отключился. Иначе как объяснить, что сейчас он почему-то лежал. И судя по ощущениям на чем-то очень напоминающем кровать. Откуда она успела взяться, и почему веки такие тяжелые? Что вообще произошло, ведь за мгновение до этого Северус летел вместе с Гарри высоко над землей и чувствовал себя просто прекрасно? Гарри. Где он?! Что с ним?!

Северус плохо чувствовал собственное тело. Складывалось впечатление, что его поместили в какую-то непослушную, неповоротливую и необыкновенно тяжелую развалину. Тревога за Гарри и страх неизвестности нарастали. Наконец, когда глаза немного привыкли к яркому свету, Северусу удалось разомкнуть веки.

Первые секунды он мог лишь моргать, а потом, когда выбежали, наконец, невольные слезы, увидел над собой белый потолок. Чуть опустив взгляд, Северус выяснил, что находится в комнате средних размеров, очень напоминавшей больничную палату. Рядом с ним в воздухе парил большой светящийся шар — легко узнаваемый результат Люмос Максима.

— Северус, — раздавшийся справа тихий вздох облегчения, заставил его сразу повернуть голову на знакомый голос. Шею неприятно дернуло, но он даже не обратил на это внимание.

Гарри сидел у кровати, держа его за руку. Сразу среди обрушившихся ощущений нашлось ласковое тепло от уже знакомых пальцев, лежавших на запястье Северуса. Глаза Гарри были прикрыты, а губы беззвучно шевелились, отсчитывая удары пульса. Судя по всему, он не замечал, что Северус пришел в сознание.

— Гарри, — вырвалось само собой.

Поттер моментально вскинул голову.

— Профессор!

И почему-то сильно смутился.

Видимо, Северус пробыл без сознания довольно продолжительное время, потому что Гарри успел переодеться. Вместо джинсовой куртки на нем была плотная рубашка в шотландскую клетку. И…

— А где ваши крылья?

— Что? — опешил Гарри.

— Что случилось с вашими крыльями? — повторил Северус.

Он аккуратно высвободил свою руку из ладони Гарри, и попробовал встать. Но стоило ему принять сидячее положение, голова закружилась, и к горлу подступила тошнота, вынуждая лечь обратно.

Поттера его неудачная попытка разом вывела из замешательства. Непонятно чем обрадованный, он наклонился ближе к Северусу, буквально вцепившись взглядом в глаза, и начал взволнованно втолковывать:

— У вас интоксикация. И магическое отравление тоже. Целитель Помфри, муж мадам Помфри, говорил, что из-за этого могут быть галлюцинации. У меня никогда не было крыльев. Наверное, они вам просто привиделись.

Северус растерялся. Крылья Гарри были слишком настоящими. Да и слишком красивыми, чтобы так просто от них отказаться.

— Что со мной случилось? — спросил он. — Отчего я потерял сознание?

В глазах Гарри отразилась тревога.

— Вы помните, как Волдеморт приказал Нагайне убить вас, думая, что вы хозяин Старшей палочки? — осторожно спросил он.

— Конечно, — такое трудно было забыть.

— Ну вот, — Гарри замялся и опустил глаза, явно испытывая неловкость, но тут же спохватившись, снова стал гипнотизировать Северуса взглядом. — Она вас… она на вас… ей…

В голову начали закрадываться невероятные мысли, и терпения дождаться, когда Поттер подберет слова, не хватило.

— Нет, после того, как мы улетели с кладбища.

На сосредоточенном лице Гарри отразилось сострадание.

— Не было никакого кладбища. С тех пор как за вами вернулись в Визжащую Хижину, вы в первый раз пришли в себя, — подтвердил он догадки Северуса.

— Мерлин! Я же должен сообщить целителю и мадам Помфри, что вы очнулись!— спохватился Гарри.

Он вскочил, но потом с тревогой взглянув на Северуса, снова опустился на свой стул возле кровати.

— Как вы? Нет ощущения, что сейчас снова потеряете сознание? Сможете подождать десять минут, пока я позову мадам Помфри?

— Смогу, — отозвался Северус, пытавшийся составить целостную картину реальности из кусочков разных воспоминаний. Каждое из которых казалось настоящим.

— Подождите, — поймав, наконец, самую важную мысль, остановил он вновь собравшегося вставать Поттера, — Волдеморт? Какова сейчас расстановка сил?

— Волдеморт мертв. На этот раз навсегда. Мне удалось добиться этого.

Гарри выглядел сейчас совершенно взрослым. Его вздох был грустным, но без тени упрека.

— Я уже пытался вам рассказать об этом. Но вы, наверное, не помните.

— Помню, — так оно и было. Северус собрался с духом, чтобы завести речь о самом сложном и страшном.

— Вы говорили, что просмотрели мои воспоминания. В таком случае, догадываетесь, вероятно, почему я вынужден спросить вас о частице души Волдеморта, которая была связана с вами.

— Она тоже умерла, — ответил Гарри, открыто глядя ему прямо в глаза. — Я сделал то, что должен был сделать: сдался. И Волдеморт собственноручно уничтожил ее, как и требовалось.

— Но ты жив?! — вырвалось у Северуса.

— Да, — просто ответил Гарри. Он машинально взъерошил волосы, подбирая слова. — В общем, это долго объяснять. Но так получилось, что в итоге мне удалось остаться в живых. Законы магии помешали Волдеморту убить меня, а вот частица его души была не защищена.

Северусу показалось, что он снова взлетает. На глаза навернулись слезы, а губы сами разъехались в улыбке безудержной ошалелой радости.

— Молодец! — он схватил Гарри за руку и крепко сжал ее в ладонях. — Молодец!

Тот остолбенел, уставившись на Северуса, как на противоречащее всем законам природы чудо. Спохватившись, Снейп отпустил плененную руку, чтобы не пугать Поттера своими порывами.

А Гарри просиял ответной улыбкой. Он вскочил, и, явно не зная, куда девать руки, поправил заломившийся край одеяла, которым был укрыт Северус. Глаза Гарри блестели, и это делало их удивительно яркими.

— Я по-быстрому сгоняю свяжусь с мадам Помфри. — Неугомонный Герой неопределенно указал большим пальцем на стенку позади себя.

— Хорошо, — кивнул Северус.

Гарри в три пружинящих шага преодолел расстояние до двери.

Проводив его взглядом, Северус опустил голову на подушку, и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением свалившейся с плеч тяжелой ноши.

— Профессор! — услышал он встревоженный голос Гарри. — Что с вами? Вам снова плохо?

— Все в порядке, Поттер. Нельзя уже и расслабиться с вами. Идите уже, — добродушно пробурчал Северус.

— А вы не соберетесь снова… «уходить»? — подозрительно спросил Гарри.

— Нет. — Северус был удивлен таким ходом мыслей Поттера. — Никуда я не уйду.

— Обещаете? — напустив строгий вид, все никак не мог успокоиться мальчишка.

— Обещаю, — демонстративно вздохнул Северус, закатывая глаза.

Поттер вынужден был удовлетвориться таким ответом и вышел.

Но не успел Северус толком вытереть щеки от соленой влаги, как дверь приоткрылась, и в проеме возникло цветущее румянцем взбудораженности лицо Гарри.

— Я снитчем! — залихватским тоном сообщил Поттер и снова исчез. За дверью послышался звук удаляющихся шагов, почти сразу перешедших на бег.

Северус не смог сдержать улыбки. Несмотря на слабость и тяжелое состояние, неизвестность его дальнейшей судьбы, он чувствовал себя счастливым. После стольких лет невероятного нервного и физического напряжения, достигшего своего апогея в последний год, это было удивительно.

С тех пор, как Дамблдор рассказал ему об осколке души Волдеморта, обосновавшемся по соседству с душой Гарри, и о том, что предстоит сделать мальчику, Северус погрузился в гнетущую серость безысходности. Столь желанная все пятнадцать лет победа на Волдемортом теперь уже не казалась пределом мечтаний, переплетаясь с постоянным ожиданием неотвратимо надвигающейся беды. Конечно, Северус старался не опускать руки — слишком многое зависело от его собранности и боеготовности. Да, именно боеготовности. Ведь он был оружием. Как и Поттер, которому, подобно замаскированной мине, надлежало дождаться своего часа, а затем самоуничтожиться, прихватив с собой стратегически наиболее важный объект. Северус не хотел принимать это как данность. Он не терял надежды что-нибудь придумать, найти другой способ избавить Поттера от частицы души Волдеморта. Но чем дальше, тем больше находилось подтверждений словам Дамблдора, и все сильнее сгущались свинцовые тучи. Победа над Волдемортом превратилась в рассудочную необходимость, и сделать Северуса счастливым уже не могла: слишком больших жертв она требовала, слишком много их необходимо было принести.

Впрочем, его шансы пережить войну с каждым следующим днем уменьшались. Так как они изначально были в дефиците, Северус боялся не успеть или не суметь сделать необходимое и тем самым погубить тех, кого можно было спасти. Его мучил страх, что остановить Волдеморта вообще не удастся, и все жертвы окажутся напрасными. Северус хотел, чтобы Темный Лорд был уничтожен, как можно скорее. Он не хотел, чтобы день, когда Волдеморт станет особенно беспокоиться о безопасности Нагайны, наступал.

Однако час X пробил слишком быстро. Северус понятия не имел, где искать Поттера, чтобы снабдить необходимой информацией. Но он готовился к встрече, надеясь на удачу. Вплоть до того, что сменил пароль от кабинета директора на «Дамблдор», хотя никаких гарантий визита Поттера в Хогвартс не было. По неудивительному на фоне других интересных случайностей совпадению, именно портрет Альбуса сообщил Северусу: «Мальчик в замке». На этом везение закончилось. Не то что поговорить — подойти к Поттеру не удалось: пришлось уносить ноги.

В следующий раз Северус увидел Гарри с боем пробивающимся к Визжащей Хижине. Перехватить Поттера по пути было невозможно, поэтому в голову не пришло ничего лучше, чем постараться оказаться на месте раньше него и для начала отвлечь на себя Волдеморта. Сообщение Люциуса, что Темный Лорд желает видеть Северуса, пришлось как нельзя кстати.

Отвлекать Волдеморта от выхода из секретного тоннеля оказалось не так уж сложно: он не замечал ничего, сконцентрированный на своей цели. Но очень скоро обнаружилась вторая серьезная проблема: как остаться в живых. Ведь умирать было категорически рано. Он даже не успел ничего рассказать Поттеру. Как ни старался Северус сохранять хладнокровие, где-то в районе солнечного сплетения зарождалась паника, ледяными уколами распространявшаяся к кончикам пальцев. Затем к ней добавилась боль, и вместе они завладели всем его существом, застилая рассудок. Сил хватало лишь на окклюменцию, чтобы спрятать от Темного Лорда истинную причину своего страха и знание, что Поттер совсем рядом.

К счастью, долго скрывать свои мысли не пришлось: Волдеморт не стал задерживаться, уверенный в скорой смерти своего верного слуги. Тогда, слабея с каждой секундой, Северус испугался, что умрет, так и не доведя дело до конца. В самый важный момент, когда необходимо переломить ход сражения, он оказался совершенно бесполезным. Потому что даже если бы принятые заранее меры помогли ему выжить после укуса Нагайны, толку от него еще долго не было бы.

Все, ради чего Северус долгие годы жил, притворялся, лгал, находилось под угрозой полного провала. Хогвартс вот-вот падет. А Поттер так и не узнает, что носит в себе осколок души Волдеморта. Последствия могли быть катастрофическими, и в первую очередь для самого Гарри.

Северус рассуждал, что тот скорее бросится за Волдемортом, чем поспешит узнать последние слова убийцы Дамблдора. Как назло Поттер был слишком благородным гриффиндорцем, чтобы рассчитывать на его желание поглумиться над поучительной кончиной ненавистного предателя и выразить в непосредственной близости от нелюбимого всеми фибрами души учителя свое презрение.

Тогда, находясь на грани паники, Северус отчаянно заклинал Гарри подойти поближе. Когда, словно в ответ на его невербальный призыв, рядом возникло бледное как мел лицо Поттера, он возблагодарил небо за помощь.

Чувствуя, что в любой момент может отключиться, Северус собрал все свои силы, чтобы отдать необходимые воспоминания в пригодном для ознакомления виде. Насколько он мог судить, ему это удалось, а Золотое Трио проявило столь необходимые сейчас сообразительность и расторопность.

Теперь надо было установить с Поттером зрительный контакт. Непростая задача, если ты валяешься в увеличивающейся луже собственной крови, и любое движение или усилие может тебя убить. К счастью, Гарри откликнулся на его смешанную с агонией просьбу и посмотрел Северусу в глаза. Невербальный Конфундус должен был внушить Потеру мысль, что его первоочередная задача — ознакомиться с содержанием полученных воспоминаний. Для самого Гарри все будет выглядеть как интуиция, которая вернет его под защиту Хогвартса, приведет к кабинету директора и даже в нужный момент подскажет необходимый пароль. В то же время информация будет неосознанной, что сделает невозможным для легилементов выделить, увидеть и распознать ее даже при проникновении в мысли Поттера.

Заклинание забрало последние ресурсы из раненого тела. В последнем отчаянном лихорадочном порыве Северус попытался внушить Гарри мысль, что тот не должен отдавать свою жизнь Волдеморту, чтобы уничтожить осколок его темной сущности. Что нужно всего лишь выйграть время, за которое они обязательно найдут другой способ, не требующий такой страшной жертвы. Северус просил Гарри обязательно остаться в живых.

Но в столь важный момент силы как назло покинули Снейпа. Проваливаясь в затягивающее сознание багровое марево, Северус умирал от удушающего страха, что он не успел, и неподъемного чувства вины.

Сейчас Снейп заново переживал их, понимая, что оставил тогда Гарри наедине со страшным знанием, не помог и не поддержал, когда мальчик так в этом нуждался. Не избавил его от страшной жертвы. Как и следовало ожидать, Гарри сделал выбор не в свою пользу. И просто чудо, что все закончилось так хорошо! Чудо, что юный герой остался жив!Стоило только подумать, как все должно было произойти по всем законам вероятности, и грудь Северуса сжал леденящий ужас.

Сейчас он уже не мог исправить ничего из того, за что не мог себя простить. Скорее всего Снейп не имел права вести себя с Гарри как ни в чем ни бывало, словно являлся его другом. Друзья не совершают того, что было на совести Северуса. И еще совсем недавно Снейп решил бы, что должен прекратить бессовестно радоваться и общаться с Поттером, потакая своим сентиментальным приступам и порывам.

Но как ни странно после недавнего кошмара, он изменил свое мнение. Слова и действия юноши с белоснежными крыльями давали ему надежду. И пусть ему привиделся тот Гарри, пусть ничего подобного на самом деле не происходило, но ведь настоящий тоже почему-то дежурил у его постели, столь радушно встретил его возвращение в сознание и искренне радовался откровенному поведению Северуса. Может быть, если пойти на поводу у своего сердца, будет лучше и для Гарри? В конце концов, тот более чем заслуживал душевного тепла. Можно, по крайней мере, попытаться дать Гарри все, чем Северус мог бы быть ему полезен. И постараться, наконец, хоть немного наладить отношения. Впрочем, много позволять себе он тоже не станет.

Комната, в которой он находился, не зря показалась ему знакомой. Ему доводилось бывать в частной клинике Корентина Помфри. Она перешла представителю целительской династии по наследству от матери-француженки и представляла собой скорее исследовательскую лабораторию всего лишь с двумя лечебными палатами. Несколько раз Корентин заказывал у Северуса сложные лекарственные зелья. И даже предлагал участвовать в исследованиях и разработках. Северус уважал профессора Помфри за профессионализм, собранность и хладнокровие, не связанное с безразличием, в сложных ситуациях, сильный характер, который многие с удивлением обнаруживали у кажущегося мягким и поддатливым лысыватого круглолицего обладателя обаятельной улыбки с ямочками на щеках. Это был один из тех людей, чье общество не утомляло и не раздражало. Но помня о своих основных и самых главных обязательствах, Северус даже не стал задумываться над довольно интересным предложением.

Его размышления были прерваны приближающимся топотом. Дверь распахнулась, и Северус встретился с встревоженным взглядом Поттера. Тот, правда, тут же расслабился, видимо убедившись, что никуда не опоздал, и, пряча глаза, плюхнулся на свой стул возле кровати.

— Сейчас они придут, — все еще задыхаясь после бега, сообщил Поттер. — Они сейчас с ранеными и пострадавшими во время Битвы за Хогвартс, поэтому не смогли переместиться сюда сразу же. Но когда узнали, что вы пришли в себя, пообещали мне найти способ вырваться.

Северус прикрыл глаза в знак того, что все понимает. Говорить было трудно по разным причинам.

— Понимаете, все уже отчаялись увидеть, что вы идете на поправку, — извиняющимся тоном продолжал Гарри. — Целитель и мадам Помфри правда старались вас вытащить, но реальной надежды на то, что вы останетесь живы так и не появилось. Сегодня они сказали, что сроки перевалили за критическую отметку.

— Сколько я пробыл без сознания? — поинтересовался Северус.

— Восемь дней прошло, — опустил голову Гарри. — Девятый вот заканчивается. Они были по-настоящему расстроены и сказали, что ничем уже не смогут помочь. Что все теперь зависит только от вас.

— Я понимаю, не волнуйтесь, — слишком хотелось успокоить Поттера, чтобы щадить горло.

Но тот только вскинул голову и, моргая от волнения, продолжил убеждать его непонятно в чем:

— Вы пробыли в коме неделю. Никаких изменений. Как только Дамблдор принес вас…

Северус удивленно вскинул брови.

— Аберфорт, — поспешно уточнил Гарри, снова смутившись и пряча глаза.

Однако факт был не намного менее неожиданным, чем если бы выяснилось, что Альбус воскрес. Северус всегда считал, что младший Дамблдор презирает его с тех самых пор, как застал подслушивающим злосчастную встречу Трелони и директора Хогвартса. По крайней мере, сам он всегда чувствовал себя неловко в присутствии Аберфорта и избегал его, будучи не в силах смотреть в глаза и разговаривать с тем, кто должен был вполне заслуженно считать его последней тварью.

— Вам тут же дали безоар. Потом сделали все возможное, чтобы залечить рану, начали вводить различные противоядия, очищали кровь. Затем включили в ежедневную интенсивную терапию заживляющие, кроветворные и восстанавливающие зелья. С повреждениями горла удалось справиться практически идеально. — Гарри, судя по всему, повторял слова целителей. — Снаружи так вообще разве что совсем незначительные шрамы останутся. Но несмотря на все ваше общее состояние оставалось прежним.

— Наверное, эффект от лечения просто накапливался, чтобы сегодня привести к качественному улучшению, — мягко высказал свое предположение Северус, снова пытаясь облегчить лишние переживания Гарри.

Но тому, очевидно, просто необходимо было выговориться.

— По прошествии недели целитель заподозрил, что помимо обычной интоксикации, присутствует еще и магическое отравление.

— Довольно редкое явление, — заметил Северус.

— Да, — кивнул Поттер, — Но Нагайна была любимой зверушкой Темного Лорда. И вообще непростой змеей.

Гарри замялся, казалось, сомневаясь, может ли он добавить еще кое-что, и одновременно терзаясь угрызениями совести из-за своего молчания.

— Ну а вы лучше всех знаете, что единственное средство при подобном диагнозе — все тот же безоар, — в итоге услышал Северус. — Тогда они решили назначить вам повторный прием. И после него действительно произошли изменения. Если раньше вы… вы лежали совершенно неподвижно, так что целителям и сиделкам приходилось переворачивать вас и проводить разные процедуры, чтобы не появились пролежни. Даже дыхание ваше было настолько незаметным, что казалось, его нет вовсе. То теперь вы словно вынырнули из этой комы в обычный сон.

Гарри остановился, подыскивая слова.

— Дышали, как живой человек, стонали, — тихо добавил он. Северус был совершенно не в восторге от того, что Поттер слышал все те отвратительные звуки, которые он, наверняка, издавал. — Даже стали понемногу двигаться самостоятельно. Ну, как человек во сне. Один раз даже зацепили рукой шрамы от укуса, наверное, они чесались. И вот после спровоцированного этим приступа ваш сон стал беспокойным, дыхание тяжелым, какие-то спазмы появились.

Гарри запустил пальцы в свою взъерошенную шевелюру.

— Когда вы закричали, я здорово испугался. Попытался вас разбудить, но ничего не вышло. А потом… Я просто подумал, что… это похоже на мои кошмары. Ну, те… из-за которых еще нужно было окклюменцию учить.

Дурное предчувствие ледяными иголочками рассыпалось по телу Северуса. Стало понятно, почему Поттер так стремиться рассказать ему о происходившем, хотя воспоминания явно были для него неприятны.

— Я не знал, что делать. А потом вы вдруг совершенно отчетливо, спросили, есть ли здесь кто-нибудь живой, — продолжал Гарри. — Как будто вы пришли в себя и просто лежали с закрытыми глазами. Я ответил, конечно же. Пытался с вами говорить, но вы меня не слышали. Только твердили, как вам нужно меня найти. Целитель сказал, что с такой интоксикацией организма галлюцинации ожидаемы, и нет ничего удивительного, что вы бредите. Но…

Казалось, следующие слова жгли Поттера каленым железом. Гриффиндорцу потребовалось собрать все свое мужество, чтобы посмотреть Северусу в глаза.

— Они ведь не знали того, что было известно мне. Гермиона и Рон, выслушав мои опасения, тоже испугались. Решение у проблемы было только одно. Но мы не могли… сделать это. Тем более не зная наверняка… Но и как проверить свои подозрения мы тоже не представляли. Тут еще ваша Метка воспалилась… И я отправился в Хогвартс поговорить с портретом Дамблдора. — Чувство вины исказило черты лица Гарри. — Понимаете, я должен был выяснить…

— Нет ли во мне частицы души Волдеморта, — уверенно помог закончить Северус.

— Да, — прошептал Гарри, опуская голову. — Простите!

— Что значит простите, Поттер! Что значит простите! — в сердцах воскликнул Северус, не обратив внимания, как неожиданно легко и безболезненно у него это получилось. — Почему я все еще жив, а вы сидите рядом и ничего не предпринимаете?!

Гарри в ужасе отшатнулся от него.

— Вы хоть понимаете, какому риску подвергаете все, за что мы так боролись?! Поттер, немедленно убейте меня!

— Нет!

Северус скривил губы в презрительной гримасе.

— Всегда знал, что так называемая смелость гриффиндорцев сильно преувеличивается. Вы как идиоты прете напролом в той ситуации, когда лучше обойти препятствие, но стоит только возникнуть настоящей необходимости в решительных действиях, оказывается, что у вас кишка тонка. И вы благородно перекладываете ответственность на других, чтобы не замарать свои святые руки!

Поттер вскинулся, загоревшись праведным возмущением, как факел:

— Это неправда!

— Тогда почему вы столько тянули и продолжаете медлить? Я вот ни капли не сомневался, когда нужно было отправить вас подставиться под Аваду Волдеморта. У всего есть своя цена, и ваша жизнь была далеко не самой неподъемной.

Гарри дернулся, как будто ему вонзили нож в спину. С его лица схлынули все краски, и, словно окаменев от потрясения, он смотрел с такой неприкрытой болью, что Северус, ожидавший другую реакцию, почувствовал себя последней сволочью.

Наверное, на какое-то мгновение совесть оказалась сильнее навыков двойного агента, так как выражения горечи и абсолютно неправильной у такого молодого парня усталости от жизни, которые читались в глазах Гарри, сменились искрой понимания.

— А я вам не верю! — с непонятно откуда и зачем взявшимся веселым задором заявил он. Казалось, только жалкие ошметки былого авторитета профессора удержали несносного мальчишку от того, чтобы показать в финале язык.

Как можно было быть таким легкомысленным в столь серьезной ситуации?! Впрочем, Северус впервые за всю историю их знакомства обнаружил, что не хочет, чтобы Гарри оставил свою непростительную беспечность и вел себя по-взрослому.

— Ладно, я сам разберусь, — спор с Поттером его утомил, а ведь еще предстояло сделать необходимое. — Оставь меня одного, я что-нибудь придумаю. Потом скажешь, что вышел ненадолго по естественной надобности, ничто не предвещало, а когда вернулся — было уже поздно. Не волнуйся, тебе поверят, после того, как ты освободил мир от Волдеморта, никто не посмеет тебя упрекнуть в том, что ты не сидел над Пожирателем Смерти, ни отходя ни на минуту. Все будет хорошо.

Поттер не сразу понял, о чем речь. Но когда сказанное перестало допускать иные толкования, кроме того, которое на самом деле подразумевалось, переменился в лице.

— Что?! Не вздумайте! — Поттер вскочил со стула, словно собирался во что бы то ни стало удержать Северуса, пусть даже силой.

— Гарри, пойми, я не хочу быть пищей для личинок чего-то, заменяющего Волдеморту душу. Не желаю жить в постоянном страхе, что в любой следующий момент могу перестать принадлежать себе. Но больше всего я боюсь, что из-за твоей доброты и моей слабости он вернется, одержит победу, и все жертвы окажутся напрасными. Ведь нет ничего проще, чем предотвратить беду сейчас.

— Вы не хоркрукс! — поспешно выпалил Гарри. — Я ошибался.

— Поттер, в моем кошмаре был Волдеморт, так что оставьте свои наивные гриффиндорские уловки. — Северус не думал, что труднее всего будет преодолеть упрямое сопротивление Гарри. Впрочем, когда с Поттером было легко?

— Это ни о чем не говорит, — возразил Гарри. — Нам всем он еще долго будет в кошмарах сниться. Что не дает повода считать, что Волдеморт распылил частицы своей души в каждого.

— Но это был не обычный кошмар. Я до сих пор хорошо помню даже детали, как если бы пережил все наяву. К тому же… сами события кошмара выглядели так, словно Волдеморт, хотел меня подчинить. И это можно толковать, как попытку части его души завладеть моим телом. Если вкратце, он орал, что я принадлежу ему, и пытался затащить в какую-то черную субстанцию.

— А, ну так это только подтверждает, что вы не хоркрукс! — радостное заявление Поттера стало для Северуса неожиданностью.

— Вы были сами собой и воспринимали Волдеморта, как отдельное существо. Находись в вас частица его души, вы видели бы происходящее его глазами, испытывали бы его злобу, гнев, прочие эмоции, а его мысли казались бы вам вашими собственными, — с видом знатока пояснил Гарри.

— Поттер, я ведь столько лет твердил на уроках, что на основании одного единственного опыта выводы о свойствах объекта исследований не делаются.

Северус уже давно привык не позволять себе радоваться раньше времени.

— Спросите у портрета Дамблдора, если мне не верите, — Поттер выглядел уязвленным, что его знания не оценили по достоинству.

— А вы уже сообщили ему о своих подозрениях, как собирались? — Если Альбус знает, то у него хватит здравомыслия не допустить возможности очередного возрождения Волдеморта.

-Я все время пытаюсь вам об этом рассказать, только вы считаете ниже своего достоинства выслушать глупого Поттера до конца, — с чувством заметил Гарри.

— Нет, вы поступили очень умно, что поставили в известность Дамблдора, — Северус постарался, чтобы его тон был мягким. Трудно было понять, как Поттер может обижаться на него за то, что он не считает себя вправе хвататься за любой предлог, позволяющий уклониться от необходимых действий. — И каковы результаты вашего совещания?

Весь запал Гарри развеялся, сменившись смущением.

— Дамблдор пришел в ужас, — помявшись, признался он.

— Вот видите, — без всякого торжества констатировал свою правоту Северус.

-Как он выразился, это большое чудо и везение, что мне удалось уничтожить хоркруксы и выполнить свою миссию, так как я совершенно не усвоил то, чему он меня учил. Ибо никаких осколков души Волдеморта в вас быть не может. Хорошо еще, что я сначала пришел к нему, и не успел совершить непоправимую ошибку, — с измученным видом продолжил Гарри.

— Перечислите-ка мне признаки того, что объект — хоркрукс. — Северус был обескуражен таким поворотом событий. — Или способы перенесения в него частей своей души. А то я, признаться, не совсем владею информацией. Дамблдор…

— Не хотел класть все яйца в одну корзину, — грустно кивнул Гарри. — Да, я видел. Ну, во-первых, невозможно, чтобы один и тот же… объект одновременно являлся и тем, кого убивают, и сосудом для помещения хоркрукса. Именно по этой причине осколок души Волдеморта проскользнул именно в меня — я остался единственным живым существом в доме. Иначе он мог бы переместиться в маму или папу, как вариант. Отсюда вытекает, что вы не могли быть и жертвой для создания хоркрукса, так как оставались живы. И вообще между делом части души не откалываются, иначе у Волдеморта уже было бы многочисленное их количество. И не только у него одного. Большой временной интервал между лишением жизни и перемещением части души в объект невозможен, поэтому убить кого-то заранее или про запас Волдеморт тоже не мог.

Облегчение накатило волной слабости.

— Тогда зачем вы мне все это рассказывали? — вырвалось у Северуса.

— Я хотел попросить прощения, — еле слышно выговорил Поттер, напряженно разглядывая свои кроссовки. — За то, что опять подозревал вас, всерьез размышлял об убийстве и подверг опасности из-за своих страхов. Я на самом деле должен был понимать, насколько они необоснованны. Просто мне постоянно кажется, будто мы что-то упустили, и все не могло пройти так гладко, закончиться так просто. Я боюсь, вдруг счастье окажется просто миражем.

Северус понял, что не знает, как вести себя, когда у тебя просят прощения. А еще он чувствовал потребность успокоить и ободрить Поттера.

— Нет ничего дурного в проявленной тобой бдительности. Хорошо, что ты все выяснил. Вряд ли при таком твоем подходе к делу у Волдеморта могли остаться лазейки для сюрпризов. Ты говоришь, гладко и просто, но на самом деле удалось добиться почти невозможного. Риск был очень велик, а поводов для надежды мало. Мне тоже не верится, что этот кошмар уже позади, и момент, о котором я мечтал, все-таки настал. Ведь в любой день достаточно было чему-то пойти не так, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали, а Волдеморт бы победил. Мне кажется, что я сейчас вижу несбыточный сон, и скоро меня разбудят, чтобы показать настоящую реальность, где все еще хуже, чем было. Думаю, у твоих страхов сходные причины.

— Наверное, — согласно кивнул Гарри, как-то странно глядя на Северуса. — Профессор Дамблдор подтвердил, что Волдеморт уже не сможет возродиться.

— Если он объяснил, откуда у него такая уверенность, то успокойте душу старого параноика, поделитесь.

Гарри расцвел улыбкой:

— Вы не старый. Но между нами, параноиками, говоря, Дамблдор упомянул, что находясь теперь по другую сторону жизни, он не может не знать о пребывании Волдеморта там же.

— Вот как, — невольно вспомнились события недавнего кошмара. — Откуда и каким образом, интересно.

— Дамблдор сказал, что пока я, к счастью, жив, он не может посвятить меня. Так как это противоречит естественному ходу вещей и законам Жизни и Смерти. — Взгляд Гарри стал задумчивым, словно мысли его унеслись куда-то далеко. — Может быть, он видел, как Волдеморт садился на поезд.

— Видел что? — Северус закашлялся. — На какой поезд?

Гарри, стремительно вернувшись к реальности, бросил на него растерянный взгляд. Подумав немного, словно что-то решая для себя, Поттер придвинул свой стул поближе к Северусу.

— Когда я отправился к Волдеморту, чтобы он уничтожил свой хоркрукс собственноручно, тот применил Аваду.

Северус почувствовал, как сердце проваливается в воздушную яму. Ему снова стало нехорошо.

— А потом я оказался на вокзале Кингс-Кросс, вернее на каком-то его варианте с ослепительно белым туманом. Дальше, все звучит еще более странно, но вы хотя бы просто дослушайте до конца. — Гарри озадаченно вздохнул, казалось, пребывая в растерянности, с чего начать и как рассказать свою историю, которая уже выглядела сюрреалистичной. — Словно появившись из ниоткуда, ко мне подошел профессор Дамблдор. Мы поговорили. Я получил ответы на некоторые вопросы. В основном про нас с Волдемортом. А в конце Дамблдор сказал, что у меня есть выбор, вернуться обратно или отправиться дальше. И чтобы продолжить путь, мне нужно просто сесть на поезд.

— Но вы решили вернуться, — тихо закончил Северус, у которого зародились предположения, столь же невероятные, как и история Гарри.

— Да, — кивнул тот, воодушевленный тем, что его историю приняли, не подвергая сомнению сохранность рассудка рассказчика.

— Не верится, что Волдеморт решил не возвращаться, — заметил Северус.

— Насколько я понял, права выбора обычно не бывает, — смутившись, пояснил Гарри. — Мой случай исключение. Волдеморт просто не мог вернуться.

— Я никогда не был так рад вашей исключительности, мистер Поттер, — не смог удержаться Северус. Впрочем, он совершенно искренне испытывал сейчас это волшебное чувство счастья. — То есть Волдеморту ничего не оставалось, кроме того как сесть на поезд?

— Да, путь назад для него был закрыт, — ответил Гарри, потирая порозовевшее ухо. — Но, по правде говоря, я не уверен на счет поезда. Судя по реакции Дамблдора на упоминание, что мы находимся на вокзале, для него это было новостью. Новостью, которая даже немного повеселила его, похоже. У меня вообще сложилось впечатление, что для Дамблдора все было иначе, просто потом, объясняя про возможность сесть на поезд, он старался использовать такие слова, чтобы я смог понять. А еще мне временами казалось, что некоторые детали происходящего Дамблдор узнает только от меня. Естественно, я не мог не засомневаться, что нахожусь в плену какого-то миража или бреда. Поэтому напоследок спросил, правда ли наш разговор или происходит только в моей голове. Понимаю, странно было задавать такой вопрос и верить в ответ галлюцинации. Наверное, поэтому Дамблдор засмеялся, отвечая, что, конечно все происходит в моей голове. Но потом он добавил, что при этом наш разговор вполне может быть правдой. И позже я действительно убедился в истинности его слов. А во время первой же встречи с портретом Дамблдора после победы я упоминал то, о чем мы беседовали в моем видении, и он отвечал так, что не осталось никаких сомнений — наш разговор на вокзале Кингс-Кросс на самом деле был. И в конце концов портрет директора прямо подтвердил это.

Услышанное заставило Северуса пересмотреть предположения о недавнем кошмаре. И о событиях, происходивших в нем. Оказывается, не все слова Волдеморта были обманом. Впрочем, Том Риддл хорошо знал, что капля правды, добавленная в искусно приготовленную ложь, делает речь более убедительной. Погрузившись в размышления, Северус не сразу заметил выжидающий взгляд Гарри. Тот напоминал сейчас прилежного ученика, впервые выстроившего свою собственную теорию по неизученному вопросу и безоговорочно верящего, что учитель обязательно знает правильный ответ или, выслушав изложенное, сразу же поймет, как все обстоит на самом деле. Северус всегда хотел, чтобы Гарри смотрел на него так, и сейчас мнение ученика невероятно льстило. Велико было желание в ответ выдать нечто неординарное и по-настоящему умное, а еще лучше какое-нибудь гениальное откровение. Однако Северус оставался всего лишь человеком и не мог в данном случае оправдать ожидания. Разочаровывать Гарри очень не хотелось, но напустить туману с целью сохранить лицо и имидж было бы до отвратительного нечестно. Поэтому Северус сказал лишь то, чем мог поделиться:

— Да, я тоже не вижу причин, по которым Дамблдор вводил бы вас в заблуждение. И, судя по всему, вы действительно каким-то образом общались с ним, когда потеряли сознание. Подумать только, Поттер, вы дважды выжили после Авады одного из самых могущественных магов современности! С ума сойти! Вы действительно уникальный молодой человек!

Гарри смущенно потупил взор, пробормотав что-то на счет магии.

Насладившись моментом, Северус продолжил:

— Рискну предположить, что ваше общение являлось контактом двух сознаний или душ. При этом вокзал Кингс-Кросс мог быть действительно существующим явлением либо специально созданным для вас местом на пути туда, куда люди попадают после смерти. В то же время есть основания считать, что человек на нашем этапе развития (не умерший, другими словами) не в состоянии воспринять его таким, какое оно есть на самом деле. Поэтому ваш мозг преобразовал поступающую от вас информацию в доступную для себя форму. С другой стороны, учитывая, что речь идет о душах, само явление либо место могло обладать свойством для каждого сознания выглядеть по-своему. Нельзя исключать и внушенные извне образы. В вашем случае они были созданы Дамблдором. Как видите, вариантов — масса, но мы все равно можем не угадать правильный. Поскольку совершенно ничего не знаем о том, что происходит с людьми после смерти, а также какие законы управляют тем миром. И вряд ли при жизни у нас появятся необходимые сведения. Лишь одно я могу сказать точно: мои так называемые галлюцинации подтверждают реальность происходившего с тобой. При этом очнулся я не на вокзале.

— А где? — Гарри буквально впитывал каждое слово Северуса.

— В Визжащей Хижине. В дальнейшем я перемещался, но вряд ли бы вообще попал на Кингс-Кросс. И что интересно, мы с Волдемортом видели и воспринимали все приблизительно одинаково. А некоторые его слова созвучны со сказанным Дамблдором.

Глаза Гарри широко распахнулись.

— Вы обсуждали что-то с Волдемортом?! Я имею в виду, слушали его объяснения?!

— Сначала я не знал, кто передо мной, — нехотя ответил Северус. — Он был в другом обличье. А потом очень настаивал на том, что я принадлежу ему. Было невозможно уклониться от выслушивания его заявлений и объяснений.

В глазах Гарри вспыхнула искра догадки. Он помрачнел и выглядел встревоженным.

— Тогда в Хогвартсе я спросил у портрета Дамблдора, выживите ли вы, — начал Поттер, явно испытывая неловкость. — Он ответил, что не может этого знать. Тогда я попросил его посмотреть, не решаете ли вы в данный момент, продолжить путь или вернуться обратно. Дамблдор только тяжело вздохнул и сказал, что не он один стремится встретить вас. А потом добавил, что, к сожалению, некоторые связи остаются и после смерти.

И свидетельство такой связи уже много лет красовалось на предплечье Северуса. За это время он сотни раз пожалел о своем решении примкнуть к Пожирателям Смерти. Однако еще никогда Северус не осознавал так ясно, что тогда в буквальном смысле слова продал свою душу Волдеморту. Во рту стало горько, снова затошнило. От бессильной ярости хотелось орать, снося стихийной магией все к чертовой матери. Останавливало только присутствие Поттера, который глядел сейчас взволнованным совенком, пробуждая душное чувство стыда.

Северус заставил себя удержаться от привычного прикосновения к левому предплечью, порадовавшись, что одежда и одеяло скрывают сейчас Метку. Затем, сделав несколько глубоких вдохов, взял себя в руки, надеясь, что у него получилось скрыть бушевавшую в душе бурю. Ничего, временную отсрочку удалось выиграть, а когда жизнь закончится, он не станет добровольно становиться собственностью Волдеморта. Будет бороться до последнего, если понадобится.

— Дамблдор спрашивал, как вы, — подал голос Гарри.

Северус изобразил кивок, насколько это позволяло полулежачее положение.

— Я пожаловался, что лечение почему-то перестало помогать, и что вам даже стало хуже. Спросил, не знает ли он каких-нибудь средств. Дамблдор печально покачал головой и сказал, что для вас война еще не закончилась, и решающая битва только предстоит. В ней никто не сможет вам помочь. Теперь ваша дальнейшая судьба зависит только от вас. Я, конечно, расстроился. Утешало лишь то, что, как я узнал, смерть — еще не конец всему. Признаться, мне вообще пришло тогда в голову, что вы можете не захотеть возвращаться, и охотно пойдете дальше. О чем я и сказал Дамблдору. Ему не понравились мои слова. Он объяснил, что перед людьми, отправляющимися в новое путешествие, открываются разные дороги. И даже я в следующий раз увижу другую, а не прежнюю. А вас на пути сейчас ожидает Тьма.

Так и случилось, но Северус был не готов обсуждать это с Гарри.

— Я сказал, что нужно обязательно вас предупредить. Но профессор Дамблдор не мог. Он сказал, что сейчас вы скорее услышите меня, чем его. Когда я вернулся сюда, то целитель встретил меня плохими новостями. У вас начался кризис. Совершенно необъяснимый с медицинской точки зрения. Просто ваша магия стала угасать. А с ней и жизненные показатели. Они с мадам Помфри чего только не делали, но все было бесполезно. Я в это время ждал в коридоре, и когда меня позвали, вид у них был очень расстроенный. Мадам Помфри чуть не плакала.

— Простите, что доставил столько беспокойств. — По правде говоря, Северус не ожидал, что кто-то будет переживать за предателя и убийцу Дамблдора.

— Да я не об этом! — запротестовал Гарри. — Я к тому, что вас не хотели бросать. Просто у них были операции. Целителей до сих пор не хватает, чтобы оказать помощь всем пострадавшим во время Битвы за Хогвартс и жертвам выживших Пожирателей. Тут еще дементоры вышли из-под контроля… В общем, целитель сказал, что колдомедицина сейчас бессильна вам помочь, и остается только ждать. Попросили меня посидеть с вами до их возвращения. Вы извините, мы не могли доставить вас в Мунго. Ради вашей же безопасности. Для большинства вы все еще приспешник Волдеморта.

— Я понимаю, Гарри. И ни в чем не виню Поппи и Корентина. Они оставили какие-нибудь инструкции по моему лечению? — Северус старался выглядеть непринужденно, но он очень надеялся, что Поттер не выполнял с ним каких-нибудь процедур, требующих непосредственного контакта.

— Нет. Целитель сказал, ничто не поможет, пока ваш организм и магия не начнут бороться за жизнь. По его мнению, прогнозы были неутешительные. Но он сказал также, что если вы переживете этот непонятный кризис, то с большой вероятностью пойдете на поправку.

— Значит, я могу надеяться, что мне не придется провести лежа всю оставшуюся жизнь, — вставил Северус, желая отвлечь Гарри от тяжелых воспоминаний.

— Получается, да, — просиял тот. Но тут же вернулся к своему рассказу:

— Как только они ушли, я сразу же передал вам слова Дамблдора про Тьму. Говорил и боялся, что уже поздно, и человек в таком состоянии не может ничего услышать. И вдруг вы совершенно отчетливо, как будто просто лежали с закрытыми глазами сказали: «Прощай, Гарри».

Северус действительно говорил это. И до сих пор хорошо помнил, почему и для чего он произнес такие слова. В тот же момент Северус понял, что ему стало совершенно все равно, что было болезненным порождением отравленного ядом Нагайны сознания, а что реальностью, если их с Гарри разговор оказался правдой.

— … я перепугался и стал уговаривать вас выпустить вашу стихийную магию. А потом вдруг диагностические заклинания словно с ума посходили. Вас начало лихорадить, казалось вы сгорите от собственной магии. Сердцебиение то частило, как сумасшедшее, то замирало, шрамы на шее стали кровоточить. Но страшнее всего были судороги, как будто вас пытали Круциатусом.

Именно так, но Северус не хотел сейчас рассказывать про это Гарри. Достаточно было того, что Поттер видел его в подобном состоянии.

— Вы не переставали бредить, все время твердили про какое-то кладбище, и что должны понести наказание. Я не знал, что делать. Не мог даже отойти, чтобы сообщить целителю, так как вас было страшно оставлять одного. Кроме того, я помнил его слова, что если ваша магия не проснется, то вас уже ничто не спасет.

— Забудь. Все ведь закончилось хорошо.

Северус чувствовал себя ужасно неловко. В то же время его распирало от счастья, и от этого было стыдно вдвойне.

— Да, но перед тем, как вы пришли в себя, ваше сердце остановилось. Я.. я уже думал…

Северус накрыл пальцы Гарри ладонью в успокаивающем жесте.

— Спасибо тебе. За все.

Гарри вскинул голову, во все глаза глядя на Северуса. На лице Поттера отражалась смесь удивления, как будто профессор признался ему, что в душе рад, когда особенно трудные ученики прогуливают его занятия, какого-то непонятного озарения и странного испуга. Северус выругал себя за бездумное потакание душевным порывам: Гарри еще чего доброго запишет его в старые извращенцы. Молодежь во всем видит сексуальную подоплеку. Снейп плавным движением убрал руку, стараясь, чтобы это выглядело как можно более непринужденно и беззаботно.

В этот момент сквозь неплотно прикрытую дверь в палату ворвался шум возбужденных голосов и торопливый перестук дамских каблуков.

— Про хоркрусы лучше не распространяться, — поспешно шепнул Гарри.

Северус состроил глаза «Обижаете, мистер Поттер».

Ответом ему были извиняющаяся улыбка. Но уже в следующую секунду Гарри спохватился и скороговоркой добавил:

— И про встречу с Дамблдором на вокзале Кингс-Кросс я не хотел бы, чтобы еще кто-то знал. Пожалуйста.

Северус изобразил, что застегивает губы символической молнией. И увидев реакцию Гарри на этот незамысловатый жест, в очередной раз убедился, что ему нравится удивлять Поттера не свойственным «злобной летучей мыши» поведением. Только когда внешний мир ворвался в их уютный уголок ярким светом, лимонными мантиями целителей, знакомыми лицами и голосами, у Северуса промелькнула мысль, что у него, по сути, нет никаких оснований ожидать от остальных победителей дружественного отношения. Как он мог настолько расслабиться и забыть, что по-прежнему является предателем и убийцей в их глазах? Как видно, токсины, лихорадка и ошеломительно радостная новость, что Поттер жив вопреки всему, оказались смесью ингредиентов, превращающей двойных агентов в беспечное счастливое желе.

— Северус! — Поппи бросилась к его кровати, на ходу совершая замысловатые пасы палочкой, чтобы считать данные диагностики. — Как же я рада, ты не представляешь!

— Да, молодой человек, заставили вы нас поволноваться, — присоединился к ней Корентин. Усталые глаза целителя смотрели с участием.

Поппи легонько прикоснулась к плечу Гарри, намекая, чтобы он освободил стул у постели раненого. Поттер встрепенулся и вскочил, уступая место. Даже слишком поспешно, с необъяснимой горечью отметил Северус.

— Сожалею, что тебе пришлось ждать. — Поппи бережно взяла пациента за подбородок и деликатно повернула его голову лицом к себе, чтобы лучше рассмотреть рубцы на шее. — Мы были на операции в Мунго. А сейчас скажи что-нибудь.

— Что-нибудь, — не удержался Северус. — Я еще даже не начинал ждать. Все в порядке.

— Да, я обратила внимание на ваш заговорщицкий вид, — кивнула Поппи, выглядевшая удовлетворенной результатами осмотра.

Поттер, услышав ее замечание, тут же расцвел смущенной улыбкой. Видеть его таким… живым, было радостно до комка в горле, но среди них двоих кто-то должен был увести разговор от темы, о которой Гарри хотел умолчать. Да и самому пришло время спускаться с небес на землю.

— Ты сказала, вы были в Мунго. Значит, меня вы лечите в другом месте. И, мне кажется, я узнаю стены клиники нашего уважаемого Корентина, — Северус перевел взгляд на целителя.

— Ты не ошибся, — подтвердил тот. — Мы решили, что так будет безопаснее для всех.

— Еще не все не знают, на чьей стороне ты был на самом деле, — поспешила добавить Поппи. — А среди остальных далеко не каждый верит или хочет верить. Поэтому мы приняли решение спрятать тебя здесь.

Глаза защипало. Северус был уверен, что привык к одиночеству, а за последний год и к постоянному противостоянию с окружающими, ненависти в свой адрес, но оказалось, что существовали люди, чье мнение имело для него значение. Помфри как раз входили в их число, и безоговорочно высказанное сейчас доверие, наполнило сердце щемящей благодарностью. И все же вслед за ней пришли невеселые вопросы, насколько рисковали его друзья, помогая ему.

— Иными словами, вы укрываете меня от властей? — Северус решил сразу же расставить точки над «i».

— Я бы так не сказал, — раздался низкий гортанный голос, чей обладатель до сих пор предпочитал не привлекать к себе внимания. — На данный момент я исполняю обязанности министра Магии, а мне с самого начала было известно, куда тебя переместили. Так что, можно сказать, все происходит с ведома правительства. И, по сути, у нас нет оснований чинить препятствия твоему пребыванию здесь или требовать, чтобы тебя доставили куда-то еще. Я лично присутствовал в Большом Зале, когда Гарри во время решающей дуэли с Волдемортом сделал заявление о том, кому ты на самом деле был предан, и откуда у него такая уверенность.

Ошарашенный новостью Северус метнул выразительный взгляд притихшему Поттеру. Тот залился краской, и хотел что-то сказать, но Кингсли не дал ему такой возможности, продолжая:

— Позже Гарри неоднократно подтвердил свои слова, а портрет Альбуса Дамблдора при первой же возможности объявил, что сам попросил тебя облегчить его страдания, и открыл подробности разработанного им плана, в котором тебе отводилась одна из ключевых ролей. Однако официально твой статус может обозначить только Визенгамот. Мы не можем начать с пренебрежения законом. Впрочем, я думаю, ты и сам понимаешь, что обстоятельства и неоднозначность твоего случая требуют судебного разбирательства. Такие вопросы не могут решаться единолично, и требуют профессионального изучения и коллегиального рассмотрения.

Цепкий взгляд глаз цвета горького шоколада был холодным и настороженным. Северус понял, что несмотря на все свидетельства Кингсли имеет свое мнение на его счет.

— Поэтому пока тебе нечего опасаться со стороны властей, Северус. Однако люди помнят, что весь последний год ты официально представлял Волдеморта. Для них ты все еще враг. Поэтому лечить тебя в Мунго, где каждый навещающий своих пострадавших близких, может узнать о том, кто лежит с ними по соседству, — значит, провоцировать беспорядки в лечебном учреждении и подвергать опасности не только тебя. И даже если попытаться объяснить пережившим кошмар последнего года, искалеченным войной и горем людям реальное положение вещей… Я думаю, тебя не должно удивить подозрение достаточно большого количества наших граждан, что ты мог просто хорошо устроиться, чтобы оказаться в выигрыше независимо от того, кто победит. Так что на самом деле, выходит, мы укрываем тебя от народа Магической Британии, Снейп.

Во время своего монолога Кингсли не сводил с Северуса пристального изучающего взгляда, как никогда напоминая караулящую в засаде рысь. А его слова ясно давали понять, что новый глава правительства тоже входит в то самое число граждан, склонных подозревать шпиона в двуличности и следовании лишь собственным интересам.

Атмосфера в палате ощутимо накалилась, и Поппи посчитала нужным вмешаться.

— Так, господин исполняющий обязанности Министра, мы же договаривались, что все разбирательства только после того, как пациент выздоровеет и окрепнет достаточно, чтобы предстать перед Визенгамотом. А сейчас дайте мне закончить осмотр.

Кингсли согласно кивнул, демонстративно отступая на шаг.

— А ты скажи, как себя чувствуешь? По субъективным ощущениям, — обратилась Поппи к Северусу, все еще взволнованная происходящим.

Он постарался ответить как можно более непринужденным тоном:

— Ты знаешь, на удивление неплохо. Если вспомнить, что со мной произошло, должно было быть гораздо хуже. Вы — настоящие волшебники своего дела.

— Это тебе не нас нужно благодарить, а Фоукса, — улыбнулась Поппи.

— Фоукса? Он же исчез!

— Ну вот, вернулся. Это он и привел к тебе Аберфорта. После того как залечил твою рану.

Так вот почему горло Северуса было практически как новенькое, когда от оставленной клыками змеи рваной раны должны были остаться уродливые рубцы.

— Фоукс и теперь прилетает сюда каждый день. Садится на ветку напротив твоей палаты и поет.

— Только песня у него какая-то слишком воинственная, — многозначительно бросил Кингсли.

— Я понял! — вдруг выпалил Поттер с таким видом, как будто его только что осенила очень важная мысль. — Она воодушевляющая!

Кингсли изучающее посмотрел на него, затем перевел проницательный взгляд на Северуса, встретившись с ним глазами, и хмыкнул себе под нос.

— Не стоит делать поспешных выводов, Гарри, — сказал он вслух. — Особенно в отношении тех, кто настолько не похож на нас.

Пока Поттер не стал возражать, рискуя испортить отношения с новым главой Магической Британии, Северус предпринял маневр, чтобы переключить внимание присутствующих на себя:

— Поразительно! Нет, я, конечно, знал, что магия фениксов могущественна. Но одно дело иметь теоретическое представление или видеть со стороны, и совсем, другое, как выясняется, испытать ее благотворное воздействие на себе. С тех пор, как очнулся, я буквально чувствую, как силы возвращаются, и каждую следующую минуту мне становится все лучше. Сначала я едва мог говорить, но не прошло и часа, а это уже не составляет никакого труда.

Брови Кингсли удивленно приподнялись. И какое-то шестое чувство подсказывало Северусу, что не его чудесное выздоровление стало для недоверчивого аврора неожиданностью.

— Так вы что, болтали все это время, пока мы не подошли?! — Поппи смотрела на них так, словно Северус удрал из Больничного Крыла, чтобы не пропустить квиддич, а Гарри был тем, кто невольно соблазнил его на такое легкомысленное решение своими переживаниями по поводу грядущего матча и «по-дружески» поддержал столь безумную затею. — Магия Фоукса тут совершенно не причем! Все, чем он мог помочь, он сделал еще в Визжащей Хижине! А сейчас ты просто взбудоражен и возбужден новостями, поэтому не ощущаешь усталости, и боль как будто отступила. Но потом будет плохо! И чем дольше ты не соблюдаешь режим, тем хуже будешь чувствовать себя, когда сожгешь все ресурсы своего многострадального организма.

— А ты, Гарри? — они обернулась к перепуганному ее прогнозами Поттеру. — Я о чем тебя просила?! Не утомлять больного, не волновать и обеспечить ему спокойный отдых. Нет, ну вы как первокурсники, честное слово!

— Не горячись, Поппи, — мягко сказал Северус. — Все не так. Мистер Поттер меня никоим образом не утомлял, а всего лишь любезно поведал, что успело произойти, пока я был без сознания. И его рассказ меня только успокоил. Я на самом деле чувствую себя лучше, даже без всех этих эффектов, на которые ты пытаешься списать мое неплохое самочувствие.

— Так, кто из нас здесь колдомедик? На своих уроках будешь умничать, герой, а здесь, будь добр, следуй моим предписаниям. — Поппи не собиралась сдавать позиции, твердо решив, сделать все возможное для здоровья Северуса.

— Переутомление действительно не желательно, — вступил в разговор Корентин, до сих пор сосредоточенный на осмотре и погруженный в свои размышления. Или скорее рассуждения, если судить по беззвучно шевелившимся губам. — Безусловно, радостная новость о победе над Волдемортом и присутствие нашего Гарри придали Северусу сил.

Целитель улыбнулся Поттеру, который зарделся, как утренняя заря, и принялся ерошить и без того торчащие в разные стороны волосы.

— Но основная причина, как мне видится, кроется в другом, — продолжал Корентин. Он пожевал губы, что делал всегда, обдумывая, как изложить свои соображения доступным обывателю образом. — Дело в том, Северус, что с физиологической точки зрения твой организм еще несколько дней назад был полностью готов вернуться в сознание. Рана была залечена, с интоксикацией мы тоже более-менее разобрались. По сути, процесс твоего возвращения к нам закономерно начался позавчера утром. И признаться, я был очень удивлен, когда он неожиданно прервался без всяких видимых на то причин. Если говорить образно, то складывалось впечатление, что ты остановился на полпути. После бесплодных попыток стимулировать твое пробуждение, я пришел к выводу, что причина, способная вызвать такой эффект, могла носить исключительно магический характер.

— У вас есть какие-то предположения, с чем именно мне так повезло? — поинтересовался Северус.

— Прежде чем озвучить их, мне бы хотелось завершить осмотр. А сейчас подними, пожалуйста, левый рукав.

Северус вздрогнул. Корентин никогда раньше не опускался до ударов ниже пояса. Так зачем ему понадобилось осматривать левую руку Северуса при свидетелях, не имеющих никакого отношения к профессии целителя? Корентин ведь прекрасно знал, что увидит на левом предплечье бывшего Пожирателя Смерти. Для остальных Метка, конечно, тоже не должна была стать неожиданной новостью. Но все равно от мысли, что Поттер увидит ее сейчас, внутри все сжималось. Это было сродни демонстрации уродства. Причем не того, которое сопровождает всю жизнь от рождения, а в котором виноват сам. Нет, проклятая отметина была хуже, чем обезображенное тело — она указывала на уродство души. Приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы не зажмуриться от стыда, как случалось с ним в детстве.

— Северус? — на лице Корентина читалось искреннее недоумение, вскоре сменившееся беспокойством. — Ты в состоянии двигаться?

В данный момент ответ был отрицательным. Северуса словно парализовало. Пауза затягивалась, он понимал, что от него ждут ответа, действий, объяснений, и каждая новая секунда дает Поттеру возможность понять, какое жалкое ничтожество находится сейчас перед ним, и из-за этого удушливый жар стыда окончательно лишал его возможности не то что двигаться, даже мыслить связно.

И тогда Корентин предпринял попытку самому поднять злосчастный рукав. Прикосновение целителя стало последней каплей, и Северус инстинктивно отдернул руку.

— Такая сильная боль? — Кустистые брови целителя сошлись на переносице.

— Стало хуже?! — взволнованный Поттер выглянул из-за плеча Корентина. Привставая на цыпочки, он первым же делом устремил свой взгляд на левую руку Северуса.

— В чем дело? — нарисовался по другую сторону от целителя собранный, как рысь перед прыжком, Кингсли.

— Так! Что делают в палате во время осмотра посторонние?!

Северус всегда считал, что Поппи — умная женщина. Поэтому его совершенно не удивило бы, если бы она догадалась об истинной причине заминки. И хотя Северус не мог сейчас посмотреть ей в глаза , сгорая от стыда и смущения, он был невыразимо благодарен ей за помощь.

— Я — не посторонний! — в один голос запротестовали Поттер и Кингсли.

— Во время осмотра все, кроме пациента и целителей, — посторонние, — железным тоном заявила Поппи, мягко, но настойчиво подталкивая их к двери.

— Но я же ничего плохого не делаю! — привел любимый аргумент учеников с факультета доблестного Годрика Поттер. Впрочем не этот довод оказался для Северуса разящим:

— К тому же я ведь постоянно сидел с профессором Снейпом!

— Вы не можете выставить меня, — фоном к воззваниям Поттера басил Кингсли. — Результаты этого осмотра могут иметь государственное значение.

— Никаких "но", — не дрогнула Поппи, решительно выпроваживая сложных посетителей из палаты. — Что касается вас, господин Исполняющий обязанности Министра Магии, то насколько мне известно, судебный процесс в отношении Северуса еще не начинался. К тому же не преувеличивайте значение этого осмотра для Магической Британии. Но так как вы сильно беспокоитесь за соратника по Ордену Феникса, результаты мы обязательно сообщим.

Кингсли на секунду растерялся, и Поппи, воспользовавшись моментом, прикрыла дверь.

— Спасибо, — озвучил чувства Северуса Корентин.

— Что там у него с рукой? — Поппи поспешно вернулась к ним.

Взмахнув палочкой, она плавно повернула кровать Северуса, перемещая ее ближе к искусственному освещению.

— Обезболивающее? — спросила она у целителя.

Тот покачал головой:

— Придется обойтись без него — оно может исказить реакцию.

Судя по тому, как распахнулись глаза Поппи, решение Корентина ее озадачило, но принципы субординации подразумевали, что главное слово в принятии решения за ним.

Северус, еще немного растерянный, никак не мог уловить суть проблемы, беспокоящей целителей.

Поппи склонилась над ним, очевидно собираясь заняться его рукой. Сейчас Северус, даже не задумываясь, позволил ей это, делая движение навстречу, чтобы даме было удобнее.

— Потерпи, мой хороший, — Поппи бережно отвернула рукав, стараясь не касаться его кожи как пальцами, так и тканью пижамы. — Ты же у нас стойкий мужчина.

Северус возвел глаза к потолку. Главным образом для того, чтобы не видеть лишний раз Метку.

— Левую, — поправил Поппи Корентин.

— Это и есть левая рука, — услышал Северус растерянный ответ.

— Не может быть! — воскликнул Корентин. Всю его профессиональную невозмутимость и сосредоточенность как ветром сдуло. — Такая быстрая регенерация просто невозможна в подобных случаях!

Северус немедленно оторвался от созерцания идеальной белизны потолка, чтобы выяснить, что там стряслось с его рукой. И побоялся поверить своим глазам. Нет, он, конечно, ожидал, что зрелище, заставлявшее его столько лет испытывать жгучее сожаление и кусать локти, претерпело некоторые изменения: иначе реакция видавших виды, и, безусловно, не один раз его руку целителей не была бы столь бурной. Но реальность оказалась слишком хорошим сюрпризом, чтобы являться правдой.

Кожа на левом предплечье была совершенно чистой. Девственно нетронутой, какой он мог увидеть ее лишь в воспоминаниях о детстве. Без каких-либо признаков Клейма Волдеморта. Разве что в том месте, где всегда были глазницы Черепа, на коже виднелись едва заметные розовые пятна, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся новой еще совсем юной кожей, какая обычно бывает под отпавшим струпом.

— Ну так почему вы, молодой человек, не хотели нам это показывать? — вернул потрясенного Северуса к действительности громкий голос Корентина. В лучащихся весельем глазах целителя поблескивали искорки озорства.

Поппи совершив над рукой череду сложных пассов палочкой, радостно объявила:

— Никаких следов Темной метки, да и чужеродной магии вообще. Кожа чистая, рука практически здорова.

— Круто!

Поттер просочился-таки в палату и, вытянув шею, как голодный птенец, с неприкрытым восторгом разглядывал выставленное на всеобщее обозрение предплечье Северуса. И теперь это не вызывало импульс собрать остатки сил и аппарировать как можно дальше отсюда — наоборот, распирало от желания, чтобы Гарри увидел и знал. Если бы еще уши так предательски не горели, и голос оставался тверд и невозмутим.

— Видимо, Метка исчезла после смерти Волдеморта, — чтобы что-то сказать, предположил Северус.

Поппи покачала головой:

— Прошло уже больше недели. А ты бы видел, что творилось эти дни с твоей рукой. Она опухла, Метка сильно воспалились. А вчера вены на предплечье вздулись, кожа горела огнем, и цвет ее нам очень не нравился. Я уже боялась, что придется ампутировать.

— Быть может, дело в яде и магии Нагайны? — Северусу очень хотелось высказать какую-нибудь умную мысль или найти впечатляющий ключ к разгадке обсуждаемого феномена, но как назло в голову не приходило ничего стоящего. — А Метка могла исчезать постепенно. Никто, кроме Волдеморта, не знал всех ее свойств.

— Не складывается, — раздался откуда-то из-за спины бас Кингсли. Вряд ли стоило надеяться, что Поттер был единственным, кто нарушил запрет целительницы. — Я только что от Малфоев, и у обоих Метки совершенно точно были в наличии несмотря на смерть Сами-Зна... Волдеморта. Не сошли они и у остальных задержанных Пожирателей Смерти. Потускнели, да, но те ребята, которым доводилось видеть Метки после исчезновения Волдеморта осенью 1981, говорят, что это их обычный вид в его отсутствие. Так что ты у нас один такой.

Северус терпеть не мог чужое присутствие за спиной и всегда предпочитал видеть тех, с кем разговаривал, а уж столь высокопоставленных лиц и подавно. Поэтому он попытался повернуться, чтобы улучшить обзор.

К его удивлению глава Магической Британии поспешно, словно спохватившись, сделал два шага вперед, оказавшись в зоне видимости. Кингсли сверкал белозубой сердечной улыбкой так, словно его успели подменить за дверью, и это не он совсем недавно всячески давал понять, что не доверяет Северусу. Хотя аврор — всегда аврор, и за столь быстрым преображением могло стоять желание выяснить, каким способом Пожиратель Смерти может избавиться от Метки.

— Вынужден вас разочаровать, господин Министр, для меня самого случившееся — настоящий сюрприз, — заявил Северус, с некоторой долей злорадства прикидывая, как быстро Шеклболт откажется от добродушной линии поведения.

И не угадал. Кингсли беззлобно усмехнулся:

— Точно на поправку идешь. — И повернулся к Корентину. — Так ведь, целитель?

Тот кивнул:

— Теперь я тоже в этом уверен. Исчезновение Метки Волдеморта прояснило общую картину и как нельзя лучше подтвердило мою версию. Как я уже говорил, диагностические показатели физиологического состояния организма Северуса еще несколько дней назад давали нам веские основания ожидать, что он должен прийти в сознание. Однако время шло, а наши прогнозы и надежды все не спешили оправдываться. Пытаясь выяснить, в чем же причина, я обнаружил, что магия Северуса, эта важная составляющая иммунитета волшебника, ключевое звено в механизмах регенерации наших организмов, бездействует. Она была подобна стреноженному гиппогрифу, запертому в стойле, если вы позволите столь лирическое сравнение. Дальнейшие осмотры и исследования выявили, что токсины, продолжающие наносить серьезный урон здоровью нашего пациента и не поддающиеся никаким антидотам, намертво засевшие в организме Северуса, — тоже имеют магическую природу. А это означало, что мы не могли ничем помочь. Целители ведь не могут, вопреки обывательскому мнению, подарить здоровье извне. Только лишь поддержать или направить собственные силы и ресурсы волшебника. Вся надежда была на то, что магия Северуса обретет свободу и вступит в борьбу за жизнь. Поэтому я и обрадовался так напугавшему тебя последнему кризису, Гарри.

Корентин обернулся к жадно ловящему каждое его слово Поттеру. Такого внимания от ученика Снейпу никогда не удавалось добиться на своих уроках.

— Ведь это означало, что иммунитет Северуса наконец-то заработал в полную силу, — тем временем объявил целитель. — Конечно, это еще не являлось гарантией выздоровления, но давало существенную надежду на благоприятный исход. А сейчас я безмерно рад констатировать, что наш Северус вышел победителем из этой схватки.

— Вы сделали это, сэр! — Сияющие глаза Поттера смотрели с неожиданным восхищением. — Вы победили Волдеморта!

Трудно было сказать, что преобладало в той жаркой волне эмоций, что сейчас обрушилась на Северуса: окрыляющего счастья или страшной неловкости. Драклово смущение выставляло его дураком.

— Ну что вы, Поттер, — непослушный голос не дал Северусу даже возможности ответить, как подобает, а глаза упрямо и совершенно по-идиотски не хотели отрывать взгляд от одеяла. — Это вы — Победитель Волдеморта.

— Вы знаете, что я говорю, как есть, — многозначительно выдал Гарри.

— Поздравляю, Северус! — набросился с рукопожатиями, рискующими вырвать из плеча совсем не лишнюю конечность, Кингсли. — Прости, что я в тебе сомневался. Сам понимаешь, работа у меня такая. Но я рад, что мои подозрения оказались ошибочными. С возвращением!

Удивительно, но, видимо, исчезновение Метки Волдеморта стало для Кингсли неоспоримым доказательством невиновности Северуса и подтверждением истинной преданности двойного агента Гарри Поттеру и Альбусу Дамблдору.

— Да нет, хорошо, что ты такой, Шеклболт. — Северус, воспользовался некоторым замешательством, который вызвал его ответ, и деликатно высвободил руку. — После всего что пережила Великобритания, нельзя допустить, чтобы осталась угроза жизням и спокойствию ее граждан. Если надо будет, я обязательно проголосую за тебя на выборах — ты был хорошим соратником, первоклассным аврором и несомненно будешь неплохим Министром Магии в это послевоенное время.

— Судебное разбирательство в Визенгамоте все равно должно будет состояться, — извиняющимся тоном сказал Кингсли. — Но я постараюсь сделать все возможное, чтобы тебя оправдали, минимизировать последствия твоей конспирации и оградить тебя от неудобств, связанных с судебным процессом. В то же время вынужден настаивать на твоем дальнейшем сотрудничестве по делам Пожирателей Смерти.

— Так, я думаю, важных разговоров сегодня было более, чем достаточно, — вмешалась Помфри. — Во всем разобрались, все рады. А к дальнейшим делам вернетесь, когда пациент достаточно оправится для этого.

— Я буду сотрудничать, Кингсли, — тем не менее счел нужным сказать Северус. — Хотя бы для того, чтобы наказание виновных было соразмерно их вине. Не все были на стороне Волдеморта по собственной воле. Взять хотя бы Малфоев. То что у них не исчезла Метка, еще не говорит о том, что они были рады возрождению Темного Лорда. Тем более в некотором роде он сам их уже наказал.

— Все дело в том, почему они не рады, и что ими двигало. — Как и следовало ожидать, Кингсли не пришел в восторг от того, что Северус пытался защитить Малфоев. — Однако я учту твое мнение. Кстати, они тоже беспокоились о тебе. Хотели даже повидать, но я, естественно, не мог им этого разрешить.

— Все-все-все! — Поппи была настроена очень решительно, и не оставалось ничего кроме как подчиниться ее настойчивым требованиям. К тому же Корентин активно ее поддержал.

Когда место возле Северуса освободилось, Поттер нерешительно попытался его занять. Однако Помфри заметила этот маневр.

— Гарри, тебя это тоже касается! Дай уже профессору передышку! Да и тебе самому тоже не мешало бы отдохнуть. Иди, поспи. Спасибо тебе за помощь.

Северусу так хотелось, чтобы Гарри остался еще ненадолго. И он уже собирался возразить, что не настолько утомлен, когда вторая часть воззваний Поппи достигла его совести. Гарри ведь и вправду, получается, с самой Битвы толком не отдыхал. А в последние дни, как выяснилось, и вовсе должен был основательно вымотаться у постели мечущегося в горячке Северуса.

— Делайте, что говорит мадам Помфри, Поттер. Идите поспите, отдохните, как следует, встретьтесь с друзьями, и вообще наслаждайтесь жизнью. А я уже в состоянии сам о себе позаботиться. Тем более, что мне не простят, если Герой упадет в обморок от переутомления и истощения рядом с моей койкой.

Гарри стал каким-то серьезным, и на его лице, казалось, отразилась вся та усталость, что накопилась за эти дни. Да что там, весь последний год он жил на пределе возможностей. И это учитывая, что остальные тоже были полны не по-детски серьезных и страшных испытаний.

Гарри внимательно посмотрел Северусу в глаза, к счастью, строгое и непреклонное выражение лица удалось удержать, а затем встал и послушно направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и тепло улыбнулся:

— Выздоравливайте, профессор!

— Спасибо, Гарри! Всего хорошего! Отдохни, как следует! — повторил свое напутствие Северус.

Когда дверь за Гарри уже почти закрылась, ему показалось, что в щель проскользнула маленькая гибкая тень, и мелькнул кошачий хвост. Хотя, возможно, это были те самые последствия интоксикации.

Оставшись один, Северус, конечно, еще долго не мог уснуть. Слишком радостно у него было на душе. Засыпал Северус совершенно счастливым, и на этот раз сон его был умиротворенным и лишенным всяких видений. Только приятное тепло на сердце не переставало согревать даже в царстве Морфея.