Лекарство для разума (джен)

В транспортном отделе ничего не изменилось. Колдомедик, обследующий вновь прибывших, смотрел не на них, а на показания приборов, кивал сам себе и махал, чтоб шли дальше. Если бы не эта процедура, Дик мог бы легко представить, что никуда не уезжал, и все приключения ему приснились. Этому не сильно помешало бы даже то, что экспедицию лично встречали не только Карасума, но и сам Петерсон, чего, шепнули Дику, никогда раньше не случалось.

Дик принял поздравления, выразил благодарность за внимание к своей скромной персоне и, продемонстрировав высокому начальству толстую стопку исписанных пергаментов, по распоряжению передал их работнице типографии. Общая беседа притом особо не складывалась — типичное состояние, когда ты уже не там, но еще и не здесь. Молодому колдуну пока с трудом верилось, что завтра, а может даже сегодня он приступит к работе в обычном режиме своего отдела.

О том, что на сегодня все дела отменены, Петерсон объявил перед выходом из транспортерной, когда колдомедик пропустил всех членов экспедиции.

— Корреспонденты приехали, — осчастливил главный шеф. — Я настоял, что им будет удобнее общаться с вами за столом. Надеюсь, никто не заблудится по дороге в банкетный зал?

Дик усмехнулся: в этом смысле порядки здесь ничем не отличались от «Хогвартса». У него не было времени ни на желание увильнуть, ни на робость перед репортерами, и в зал он в числе прочих вступил под аплодисменты собравшихся. Здесь подготовили достойную встречу! Коллеги опередили репортеров, принялись наперебой подбегать и здороваться за руку. Щелкали затворы, вспышки то и дело ослепляли. И впоследствии Дик надеялся, что ни одна камера не зафиксировала момент, когда его накрыло шоком пополам с диким желанием расхохотаться над самим собой.

Никогда рядом с Рики сознание опасности не было настолько сильно, а теперь к нему отчего-то добавилось бдительное чувство, будто его подкупают. Но определенно, он столкнулся с хоркруксом здесь, в этой комнате.

Соображение, что не следовало никуда уезжать, впрочем, безнадежно опоздало. Дик сделал все от себя зависящее, чтоб дать сносное интервью, он даже попытался найти повод, чтоб прямо сейчас обойти зал по периметру, а заодно и между столами, с вредноскопом на запястье. И он злился на самого себя, поскольку сознание опасности сделало его, что называется, плохим прибором, не способным уловить усиление, ослабление и тем более источник угрозы.

В общем, возвращение прошло на ура. Его задумчивость списали на грандиозные планы, поскольку Дик имел неосторожность хмыкнуть, якобы с намеком, когда соглашался, что в экспедиции многому научился. В последующие дни коллеги подшучивали, а корреспонденты то и дело отвлекали от работы, просили объяснить смысл текущих действий, выискивая в них, судя по всему, двойной подтекст.

С одним из тружеников пера Дику довелось столкнуться отдельно. Произошло это, когда, отлынивая от работы, Дик собирался закончить начатое с вечера письмо для Доры — пока единственное письмо, где излагал все честно и обстоятельно. Понятно, это, а также то, что мистер Смит трудился в «Ежедневном пророке», поначалу отнюдь не расположило Дика к беседе. Он, правда, удивился, отчего Смит не захватил ни перо, ни блокнот. Корреспондент остановился напротив, созерцая стол ассистента-испытателя и все, что на нем.

— Должен заметить, юноша, дома будут рады узнать, что Вы так усердно работаете. Гарри сказал, что из всех друзей его крестника — Вы понимаете, о ком я — Вы как будто наименее амбициозны.

— Вы близко знаете Гарри Поттера? — настороженно уточнил Дик.

— Мы вместе учились. Я состоял в Армии Дамблдора, — отрекомендовался корреспондент и красноречиво поглядел на стул.

— Конечно, садитесь, — засуетился Дик, параллельно соображая, какой тон в этот раз будет верным. Его впервые, как ни странно, посетило предположение, что после школы приглядывают не только за Рики. Но здесь об этом никто не предупрежден, иначе Карасума не позволил бы ему попасть в экспедицию, где предполагалась столь ценная для Лорда возня с древностями.

Еще Дик старался прицениться к мистеру Смиту так, чтоб тот не заметил. Будь на его месте сейчас сам Поттер, Дик без колебаний поделился бы с ним опасениями насчет хоркрукса. А Смит кто — друг Гарри Поттера или, прежде всего, газетчик?

— Я брал интервью у Ваших родственников, — огорошил его корреспондент. Он повозился в кармане, вынул оттуда письмо и протянул Дику. — Надо сказать, они этого не ждали. Зато Ваш дядя Роджер очень горд, что подарил Вам метлу, на которой Вы участвовали в первых дуэльных матчах. Хорошая, кстати, традиция...

Первым побуждением Дика было выразить возмущение; хотя, конечно, от прессы иного ждать нельзя, но ему вовсе не понравилось, что беспокоят его родителей. Да еще дядя со своими глупостями, и вообще не хватало только, чтоб перетрясли всю его, Дика, славную школьную биографию. Хоть бы директору Дамблдору не вздумалось обнародовать отчеты Клуба! Мистер Смит сразу сделался в глазах юноши на редкость несимпатичным субъектом. Но Дику ему даже ответить не довелось.

— Ричард, Вы никак собираетесь опоздать на собрание отдела? — поинтересовался, возникая на пороге отсека, профессор Элмер. — А, вы тут... я понимаю, но...

Снисходительно-понимающий взгляд, брошенный профессором на корреспондента за столом, рассердил Дика еще сильнее.

— Нет, я уже иду, — объявил он, давая понять, что никакого интервью не дает, и вообще пренебрегать делами не намерен. Он холодно извинился перед Смитом, и больше тот к нему не заглядывал, а потом и вовсе уехал.

Но кое о чем Смит Дику все же напомнил. В свободное время пришлось заняться письмами, давно следовало это сделать. Отчет для Доры и открытки друзьям он планировал отослать вместе с ответом домой, но до последнего оттягивал с распечатыванием переданного Смитом письма, изучал конверт так и эдак. Все же читать то, что написала бабушка, мешало назойливое опасение, а не сунул ли приятель мистера Поттера свой длинный нос в его личную корреспонденцию.

Дома, конечно, гордились, но и опасались, что он теперь застрянет тут надолго, а не а год, как планировалось. Дику же хотелось попенять, зачем передали письмо с газетчиком, но в итоге он решил воздержаться от критики. Уверив семью, что работает как обычно и не такому уж особенному риску себя подверг в экспедиции, юноша вернулся к нерешенному вопросу.

Странное переживание угрозы время от времени повторялось, и означало это, что хоркрукс привезли все-таки с той, первой партией. Пару минут Дик переживал удовлетворение, как от решения сложной задачи. Объяснение вышло самое разумное, и очень его устраивало хотя бы тем, что отметало версию о его возможном помешательстве.

Однако оно же поставило перед ним задачу ничуть не проще: теперь следовало обнаружить это паршивое «говорящее кольцо», причем, во-первых, быстро, пока черномагический предмет, живущий собственной жизнью, не заморочил голову какому-нибудь бедняге и не заставил выполнять свои поручения, о которых Дик даже думать не хотел. Недолго он опасался, что хоркрукс во время его отсутствия покинул лабораторию; впрочем, тогда бы он перестал воображать присутствие Рики неподалеку. Во-вторых, обыскивать лабораторию даже с вредноскопом — занятие кропотливое, особенно если учесть, что никто не освобождал его от прямых обязанностей. И, немаловажно, для себя Дик сразу решил, что не следует поднимать панику. Можно, конечно, пригласить знаменитого Гарри Поттера официальным сообщением через британское Министерство магии, и тот примчится, но тогда работу здесь, несомненно, заморозят на неопределенное время, и вряд ли ему за это скажут спасибо. Нет, он твердо намеревался призвать мистера Поттера лишь после того, как сам обнаружит опасный предмет. Учитывая, что за две недели его отсутствия в лаборатории ничего особенного не произошло, он рассчитывал, что временем для поисков уж точно располагает.

Однако это не успокаивало его по-настоящему, и более того, затягивать казалось недопустимым не только самому Дику. Это стало ясно после того, как Дора ответила через день — прислала срочную сову с посылкой.

Все, что Дик написал ей, подало Доре повод увидеться с Лео, который трудился в соседнем отделе Министерства. Поначалу Дику это не понравилось, ведь он не собирался распространяться пока о проблеме, однако предположения Лео довольно быстро продемонстрировали ему, что он может и не решить ее в одиночку, и вообще находится на неверном пути. Лео считал, что попадание хоркрукса в лабораторию из экспедиции — не единственный путь, да и вообще маловероятный. «Он предложил тебе вспомнить, не появилось ли в это время в лаборатории новых людей, проверь также, не получали ли сотрудники посылок из дому. Я согласна с Лео, вряд ли Темный лорд самостоятельно добрался до этих раскопок, которые в те годы пусть даже и велись. Во всяком случае, Рики ничего такого не помнит»... То, что к делу подключили еще и Рики, что само по себе логично, заставило Дика подавить досадливый вздох. «Конечно, такое, чтоб ты оказался в одном месте с владельцем хоркрукса, маловероятно, но не исключено. Лео говорит, тебе следует держать при себе вредноскоп и фиксировать, будет ли он реагировать на кого-нибудь. В такие места, как столовая, бесполезно его брать, все равно много народу, да и выглядеть будешь странно. Держи его в ящике рабочего стола».

Присланная модель вредноскопа явно была раздобыта друзьями в Министерстве и как бы ни через мистера Поттера. Дик сомневался, чтобы такие поступали в свободную продажу. Прежде всего, прибор не жужжал и вообще работал бесшумно — незаменимо на задании авроров, когда любой шорох может сыграть роковую роль. А шкала на древке волчка с десятью деленьями для ранжирования опасности Дику раньше даже в книгах не встречалась. И необязательно было наблюдать за вредноскопом постоянно, чтоб отслеживать состояние дел на рабочем месте. Небольшой пластырь наклеивался на предплечье и в случае приближения опасности к столу Дика передавал бы вибрацию. Носить вредноскоп с собой также не возбранялось.

Дика новая игрушка, в целом, порадовала. Но напрягало, что теперь друзья в Англии как будто замерли в ожидании. Это легко угадывалось между строк письма Доры, и Дик только теперь задумался, что, должно быть, заставил ее волноваться за себя. Ее и ребят следовало похвалить за хладнокровие; будь, к примеру, Артур Уизли посвящен в такую проблему, немедленно примчался бы сюда и перевернул лабораторию вверх дном. Эдгар, впрочем, тоже, или уж, по крайней мере, с его стороны Дик не избежал бы тонн упреков в безответственности и ценных советов по минимизации риска. И, несмотря на то, что оба они были ныне по уши заняты — один с акромантулами, другой с заключенными, все перечисленное Дику в перспективе грозило. И потому лучшее, что он мог сделать — найти проклятую во всех смыслах вещь, поставившую всех на уши, а значит, с манерой ужинать в комнате приходилось на неопределенное время попрощаться.

В тот же день Дик без труда выяснил, что почта приходила за два дня до подслушанного им разговора, а вот посылку за весь год прислали только ему — как раз эту последнюю, с вредноскопом. Сотрудница транспортного отдела, к которой он специально подсел, сама охотно об этом заговорила. Между тем люди сновали туда-сюда, брали тарелки, снова вставали, садились, и в какой-то момент Дика вновь царапнуло сознание того, что Рики как будто рядом. Некто с хоркруксом прошел мимо, но не обыскивать же тут всех, в самом деле! Дик почувствовал себя жертвой принципа божественной справедливости: теперь он сделался единственным параноиком среди рассудительных и занятых по уши коллег.

Кстати, пристальное внимание к рукам коллег довольно скоро показало: кольца, черт бы их побрал, носят почти все. Особенную сложность поначалу представляли 6 женщин, питающие к данным украшениям слабость и носящие по нескольку штук. Дик подсаживался к ним по очереди с вредноскопом в кармане, однако перспективные дамы каждый раз оказывались безобидны; это, впрочем, не означало, что у них не имеется других колец где-нибудь в ящиках. Однако Дик не рассматривал эту версию всерьез, поскольку пару раз вредноскоп дернулся: вероятно, владелец кольца прошел мимо. В целом, прибор обычно или слегка дрожал, показывая наличие в толпе угрозы, или вовсе бездействовал. Техническую причину этого Дик отгадал без труда: ведь кольцо можно как надеть, так и снять, оставив в комнате. С обручальными кольцами обычно так не поступали; таким образом, отпадали женатые сотрудники-мужчины.

Кроме того, Дик выяснил, где проживает говоривший с кольцом сотрудник документального отдела, и прогулялся несколько раз мимо его комнаты. Реакции от вредноскопа не последовало. Перспективно было бы понаблюдать за документалистом, но увы, мало того, что ассистент-испытатель не располагал для этого временем. Тот, кто мог бы просто рассказать, где видел говорящее кольцо, нашел самое подходящее время, чтобы отправиться в отпуск! Успокаивало лишь то, что зловещий предмет остался где-то в лаборатории; впрочем, при нем находился человек, который то брал его с собой, то нет, и неизвестно, до какой степени проникся влиянием черномагического предмета тот, кто считал себя его хозяином!

На складе Дик также ничего не добился. Кладовщице и в голову не могло прийти, чтобы что-нибудь пропало, да и Дик понимал: вещи, которая попала в опись, непременно бы давно хватились. Он вынужден был согласиться с Лео: скорее всего, хоркрукс просто привезли с собой из отпуска или купили на восточном базаре несведущие сотрудники.

В общем, прошла почти неделя, и за это время, увы, Дик не достиг никакого результата, о котором он мог бы сообщить. Это при том, что до сих пор он располагал значительной свободой, связанной с необходимостью редактировать методичку в типографии и пояснять некоторые вещи как научному редактору, так и наезжающим из разных мест ученым и инспекторам. Это позволяло ему беспрепятственно покидать свой отсек по уважительной причине и, переговорив с коллегами, далее заглядывать куда нужно. В частности, он каждый раз как бы между прочим навещал по кружному пути разные подразделения, где количество подозреваемых было в сравнении со столовой хотя бы ограничено. И дважды в марсианском отделе он почувствовал то странное ощущение угрозы. Впрочем, ничего подозрительного не высмотрел, и к тому же оба раза там находились сотрудники секретариата.

Однако пробы лунного порошка практически не продвигались, и Карасума терял терпение. Это никак особо не проявлялось; шеф и молча умел дать понять, что недоволен. Дик же, с одной стороны, ничего не имел против своей работы. С другой стороны, не за горами было то время, когда он окажется, как раньше, привязан к своему отсеку в компании двух ящериц, которые на лунный песок реагировали в целом так же, как на камень; разве что однажды одна из них по небрежности написала на ценный порошок, о чем Дик решил пока не упоминать.

И вот наступил четверг, особенный тем, что целое утро его никто никуда не звал. У Дика хватало силы воли, чтобы методично записывать показания магических индикаторов, при этом в размышлениях его прочно поселилась тревога. В ближайшее время по плану предстояло также пробовать порошок в качестве альтернативного компонента в некоторых зельях, а уж отлучаться при варке таких зелий испытателю, конечно, недопустимо. К тому же следовало как-то отчитаться перед друзьями, его молчание, конечно, безобразно выглядело после того, как Дора послала срочную сову.

Когда на пороге возник посыльный с нашивкой транспортного отдела, Дик привычно дождался конца световой фазы и выключил прибор.

— Вас просят поторопиться, Дейвис, — объявил посыльный, не дождавшись завершения этой простой процедуры.

Дик недоуменно пожал плечами, он все равно не мог уйти, все бросив. Хотелось поинтересоваться, что еще за важная шишка заставляет мчаться к себе сломя голову, но он подозревал, что провожатый этого сам не знает. Спорить, впрочем, не имело смысла, ведь соблюдение техники безопасности не требовало много времени. После чего Дик покорно последовал за посыльным, мысленно отбрасывая все, что волновало его минуту назад.

Он попытался предположить, чего еще у него не спросили. Про сбой полюсов в компасе он целую лекцию прочитал. Визитеры из Ассамблеи магов любили порассуждать о том, что аномальное воздействие для магглов сродни черному колдовству, и антинаучная ахинея нравилась им чрезвычайно.

Дик не сразу понял, что посыльный ведет его в свой отдел, а поняв, безмерно удивился. Никогда еще ему не приходилось лично встречать кого бы то ни было, эту функцию неизменно брало на себя начальство.

Не изменились порядки и на этот раз. Но Дик затормозил на пороге, не решаясь верить своим глазам.

— Вы задержались, Дейвис, — попенял руководитель лаборатории через плечо, не переставая источать почтение гостю, которому как раз пожимал руку.

Этим гостем был ни кто иной, как мистер Поттер при полном параде, с двумя орденами Мерлина в том числе. Поодаль от него застыли с вежливыми улыбками его племянник Эдгар, ну и, конечно, Рики. И — Дора. Она стояла, насупленная, аккуратно причесанная, скрестив руки на груди, и нервно поглаживала пальцем министерскую нашивку на предплечье.

* * *

— Ты не писал, и я очень беспокоилась, — пояснила Дора за столом, накрытым специально для гостей. Дика, как и Петерсона, разумеется, допустили до приятной компании. — Рики предположил, что ты можешь быть не в себе.

Рики усердно разглядывал скатерть. Профессор Петерсон терпеливо и учтиво выслушивал все, что говорилось при нем, и можно было не сомневаться, что в перспективе Дику предстоит с ним все это обсудить.

— И вы поспешили воспользоваться этим, чтоб сюда нагрянуть. Разумеется, я вам рад, — поправил себя Дик.

Мистер Поттер основательно насупился.

— Здесь нет повода для шуток и легкомыслия, молодой человек, — заявил он.

«Помнится, я как раз это слышал от шефа накануне экспедиции», — слишком быстро припомнил Дик, и его кольнуло дурное предчувствие.

— Ситуация требует предельной серьезности! — продолжал настаивать Поттер. — Даже если это только подозрение.

— Если это только подозрение, я здесь прослыву параноиком, сэр, — уточнил Дик, в надежде, что это убедит мистера Поттера в его серьезности, а профессора Петерсона — в лояльности. — Но, пожалуй, хорошо, что все вы тут, ведь я понятия не имею, что делать с хоркркусом в случае его обнаружения. А Вы?..

Тяжких вздохов со стороны всех, кроме Доры, он не то чтобы не ожидал, но напрягся. Дик легко мог представить, насколько все это сейчас не нравится профессору Петерсону, который, возможно, вообще никогда не сталкивался с черной магией.

— Это каждый раз по-разному, — просветил присутствующих Рики. Дик не мог другу не сочувствовать — именно ему отводилась главная роль в проверке черномагического предмета, а это было не только неприятно, но и рискованно для самого загадочного крестника знаменитого героя.

Гарри Поттер угрюмо кивнул.

— Разумеется, мы изолируем предмет и передадим его на экспертизу, — добавил он.

— А сохранить его возможно? Я имею в виду, что кольцо может представлять ценность — семейную и денежную. Я так и не понял, преуспели ли вы с диадемой Равенкло? — Дика давно интересовал этот вопрос, и повод блеснуть своими познаниями подвернулся отличный.

Реакция героя порадовала разнообразием. Мистер Поттер то ли сам по себе плохо умел притворяться, то ли считал, что скрывать свои чувства поздно. В его взгляде читались досада, сожаление об упущенном контроле за друзьями Рики, огорчение, что Дик такой начитанный, и что никто не обращал внимание на просьбы его бабушки дать ей помощника в архиве, благодаря чему этим бесконтрольно занимался Дик. А также нежелание отвечать, которое Поттер все же преодолел.

— С диадемой — да, но то была поистине ювелирная работа, — проворчал он.

Рики усмехнулся; все присутствующие знали, что его крестный предпочитает попросту расколачивать на месте найденные хоркруксы. Но кольцо, увы, для такого обращения не годилось.

По ходу разговора в дверь несколько раз заглядывал Карасума. Более толстого намека, что Вы, мистер Дейвис, вообще-то тут работаете, не придумаешь. И, когда гостей позвали к Петерсону, Дику ничего не оставалось, как возвращаться к себе. Дора сказала, что будет сопровождать его, и ей никто, к счастью, не возразил. На самом деле Дика мало волновало мнение коллег, по сравнению с возможностью провести день с Дорой. Ее появления он не ожидал, и тем сильнее оно радовало.

— Не ожидала, что тут так много женщин, — проворчала она, когда они первыми направились к выходу.

— Да, — невинно ухмыльнулся Дик. — Хочешь посмотреть на двух красоток в моем отсеке? С ними я провожу больше всего времени.

Он хорошо знал Дору и не сомневался, что визжать при виде ящерок она не станет. Девушка, конечно, шутку пока не поняла и хмурилась, стреляя глазами по сторонам, как будто собирая компромат. Держалась она очень прямо, и наедине явно много чего еще собиралась ему сказать. Только рядом с ней у него могло возникнуть это хулиганское желание: растрепать аккуратный узел на затылке, чтобы светлые волосы рассыпались в беспорядке...

Уже некоторое время Дик ощущал необычную нервозность, что в свете радости от встречи с друзьями объяснялось легко. Но лишь в коридоре юноша осознал, в чем дело; только неожиданные визитеры могли отвлечь от этого! И обнаружилось все опять же благодаря Доре, ведь поначалу она подхватила его под руку; но тут же отстранилась, недоумевая.

— Что такое дребезжит у тебя на руке? — поинтересовалась она.

Дик все понял. Но давать деру не стал, хотя это было его первым побуждением и, возможно, так и следовало поступить.

— Вредноскоп, — пояснил он. — Мерлин, это дрянное кольцо сейчас прогуливается возле моего рабочего стола!

Они торопились как могли. Признаться, Дик не столь ликовал, сколько испытывал досаду от того, что сейчас события завертятся. И это вместо нескольких часов, а может, и дней с Дорой! Притом оба они, конечно, боялись, что искомый предмет со своим хозяином уйдет, и ищи его опять. В общем, скорее хорошо, что Дик, влетев в лабораторию, обнаружил прислонившегося к его столу хмурого Ортегу.

— Что за дела? Может, объяснишь, с чего нас всех собираются обыскивать? — предъявил претензии испанец, нисколько не сомневающийся в законности своего возмущения.

Новость опередила их, из чего следовало, что сотрудники буфета постарались! Однако Дик едва успел об этом подумать, как и о том, что Ортега, конечно же, носит обручальное кольцо. Он проследил за взглядом Доры, и едва не обругал грозного коллегу вместо ответа. Шею Ортеги украшала массивная цепь, которую тот надевал, несомненно, не впервые; но раньше Дик не замечал, что одно из звеньев представляет собой кольцо, гладкое, с матовым фиолетовым камнем. Согласно художественному замыслу оно, вероятно, должно было висеть посредине, но Ортега замыслом пренебрег, и в данный момент зловещее украшение небрежно болталось в районе предплечья.

— Думаю, обыск не понадобится, — отчеканила Дора.