Никто не узнает (гет)

«Они вышли из бара, ветер немного привел их в чувство. Позже хорек предложил совершить какую-нибудь пакость. Джинни вспомнила, как они долго добирались до Косого переулка, как спотыкались, отчего хохот стоял на всю улицу. Малфоя шатало так, что его траекторию движения было невозможно предугадать. Чертов алкоголик, но с его жизнью это дозволено. Они прошли мимо «Всевозможных волшебных вредилок». Даже ночью на витрину было больно глянуть, такое количество цветов на квадратный дюйм мог запросто свести с ума. Малфой начал… пританцовывать.

— Идиот, иди спокойно! — парень оттоптал ей ноги, дважды грохнулся на землю, но вскоре дошел до пункта назначения.

— Мадам Малкин? — Джинни удивленно вскинула брови.

— А ты что думала, «Горбин и Бэркс»? — Малфой пошарил в карманах брюк. — К ним мне соваться стремно, еще неприятностей заработаю. Ты идешь?

— Что ты собираешься делать?

— Жрать мантии! — Хорек выглядел раздраженным и веселым одновременно.— Есть у меня кое-какая мыслишка. Пошли.

Джинни не сопротивлялась, слишком много алкоголя было влито в нее. Малфой подошел к двери магазина и стал взламывать ее обычной отмычкой.

— Отец глумился над маглами, говорил, они тупее некуда, — парень от усердия высунул язык, — но я считаю иначе. Тупее Поттера нет никого.

Джинни захохотала.

— Что ты ржешь, как лошадь? — прошипел Малфой и осторожно открыл дверь. — С ума сошла?

— Мой Патронус — конь, — как бы оправдываясь, ляпнула девушка.

— Я не удивлен,— Малфой с усмешкой посмотрел на нее, за что получил неслабый такой подзатыльник.

— Ну и что мы тут делаем?

Ателье хранило в себе еще незаконченные наряды, но Малфоя это не устраивало. Он начал расхаживать по магазину, а Джинни стала примерять шляпы и всевозможные украшения.

— Мне идет? — девушка неуклюже напялила на себя широкополую шляпу. Малфой прыснул.

— Идет. Заодно подойдет и смирительная рубашка.

— Пошел ты!

Тихо переругиваясь, они прошли в конец магазина, где хранились законченные мантии. Тут у Хорька загорелись глаза. Вот оно.

— Малкин шьет всякую чертовщину, — протянул он, — мне не нравится.

— Хочешь их сжечь?

— Да ты читаешь мои мысли, Уизли, — Малфой усмехнулся. — Надо же, в рифму.

— Поэт хренов! Жги, и сваливаем, — Джинни окосевшим взглядом всматривалась сквозь витрины на пустую аллею.

Горели мантии долго. Малфой матюкался, оплевал весь пол, но ткань все же разгорелась. Подхватив Джинни за руку, он пулей выскочил из магазина, попутно больно ударившись плечом об косяк двери.

— Ты прямо как Тонкс!

— Заткнись и беги!

Парочка мчалась прочь от уже горевшего ателье. А когда до него было уже далеко, они остановились. Малфой вытирал вспотевшие руки о штаны, Джинни же мутило.

— Ну и нахрена? — этот вопрос мучил ее с самого начала.

— Теперь люди будут думать, где купить нормальную одежду, а не те ссаные тряпки.

— Ты на свои то посмотри, бомжара!

— Завали!

— Как скажешь.

Девушка с силой толкнула Малфоя, от чего тот полетел назад. Земля бережно встретила тело парня, Малфой аж зарычал от благодарности. Но одно Джинни не учла — он, падая, схватил ее за руку, так что теперь она оказалась нависшей прямо над ним.

— Что, Уизли, совратить меня вздумала? — Малфой насмешливо вытянул губы трубочкой. — Ну давай, целуй.

— Как скажешь.»

Джинни лежала у себя в кровати и прокручивала в голове этот сумбур. Вот так она и познакомилась поближе с ним. Так нелепо, так грубо, но она была рада. Рада тому, что теперь утрет нос этому Поттеру. Малфой был совершенно другим человеком, девушка поняла это сразу. Тот всегда говорил прямо и не мямлил.

— Джинни!

Предчувствуя неладное, девушка вскочила с кровати и устремилась вниз на кухню. Вся семья была в сборе, и все явно чем-то недовольны.

— Мам, уже поздно, ты чего кричишь?

— Расскажи-ка нам, Джиневра, — это было не к добру. Мама всегда называла ее так, когда собиралась отругать по полной программе, — с кем это ты шлялась?

Джинни откинула челку со лба.

— Во-первых, не шлялась, а гуляла, — она впилась взглядом в мамины глаза, — а во-вторых, это не ваше дело…

— Я твоя мать, и имею полное право узнать, с кем общается моя дочь! — Молли уже кричала. — Мне Рон все рассказал. Почему ты рассталась с Гарри?

— Какая тебе разница, почему я с ним рассталась? — Джинни повысила голос. — Может, мне и память свою тебе продемонстрировать?

— Было бы очень здорово, — миссис Уизли дрожала от гнева. — Быстро объясни мне, где ты пропадала?

Джинни, которая никогда не любила, когда ею командуют, вспылила.

— Гарри не парень, он кусок бесхребетного дерьма! — завизжала она. — Он все это время врал мне в лицо, говорил, что любит, а сам…

— А сам что?!

— А сам боялся мне в этом признаться! — Джинни расхохоталась. — Ты только посмотри, какая ирония! Тот, кто одолел Волдеморта, побоялся объясниться в чувствах с девушкой. Такого зятя ты себе хотела?!

Рассвирепевшая миссис Уизли с размаху залепила ей пощечину. Джинни изумленно уставилась на нее.

— Посмей сказать еще только слово таким тоном, — от женщины, казалось, шли волны энергии, — ты сейчас же объяснишь мне, с кем ты шлялась. Немедленно.

— Хочешь знать? Отлично, — на всякий случай она отошла подальше от походившей на фурию миссис Уизли. — Драко Малфой, теперь довольна?

Такой оглушительной тишины не знал еще никто. Она давила на барабанные перепонки, от нее становилось дурно, можно было сойти с ума. На лице Молли схлынула краска, она уставилась на дочь, палочка выпала у нее из рук. Рон приобнял ее за плечи и отвел на кухню, а мистер Уизли посмотрел на Джинни с таким презрением и яростью, что подумалось, будто только что отказался от дочери. Когда он направился к жене, Джордж быстро подошел к ней и шепнул на ухо:

— Я угомоню их, не переживай. Ты поступила подло, я в таком же состоянии, что и они, но это твое будущее. Собирай вещи и уходи, лучше поторопись, — и отвернулся.

Вещей было не так уж и много, лишь небольшая сумка. Выбежав из своего бывшего дома, Джинни в последний раз взглянула на Нору. Вызвав "Ночной Рыцарь", девушка решительно зашла в салон.

— Куда направляемся, мисс?

Она знала куда.

— В Малфой-мэнор, пожалуйста.

* * *

Поначалу я проклинал себя последними словами. Весь последующий день я пил без перерыва. Голова болела, руки не слушались, но, в целом, было терпимо.

Но спустя какое-то время я осознал очень важную для меня деталь — она его не любила. И опять же, я понял это по ее волосам. Они буквально отражали ее состояние, и, если при виде Ремуса они блекли, то со мной они вспыхивали всеми цветами радуги. Нетрудно было догадаться, что Дора слишком долго обходилась без ласки. Все это я дал ей с запасом, а получил еще больше. Сравнивая Джинни и Нимфадору, все плюсы уходили второй. Начиная с готовки, и заканчивая постелью — Дора была явной фавориткой, оттеснив рыжую далеко назад.

Я полюбил ее. Раньше я терзался муками, но не мог сказать Джинни о расставании, теперь я не могу признаться Доре. Что я могу сказать ей? Она замужем, у нее ребенок, к тому же мы были вместе всего лишь раз. О боже, это еще хуже, чем с Джинни! Если я скажу Доре, то ей придется выбирать между мной и Ремусом, а это разрушит их семью вмиг. Я не хотел этого. Ремус и так ходил чернее тучи, а что будет, узнай он об измене? Убьет? Это самый минимум. Дора права, это должно остаться нашей тайной…

Я поражаюсь, какой же Ремус был тупой. Он что, не понимает, что потерял такого прекрасного человека. Только слепой не заметил бы изменения во внешности своей жены. Когда я в спешке покинул их дом, она буквально сияла, как вымытое яблоко. Дора тогда расцвела, как хрупкий цветок, и то, что она была личной ученицей самого Грюма, не мешало ей быть нежной женщиной. Следы синяков сошли, сама девушка начала активно ухаживать за собой во всех смыслах, и это было просто замечательно. И все же она боится. Волосы по-прежнему блекли, и меня это бесит. Хотелось сперва наслать на оборотня какую-нибудь порчу, а затем накричать на Дору, чтобы она перестала шарахаться от него. Но я этого никогда не сделаю, и так ситуация вышла из-под контроля.

Сегодня у нас была запланирована встреча. Я не видел ее целых три дня, и эти три дня разволновали мою душу. Как она? Что она делает? Вероятно, возится с Тедди, который был очень похож на свою маму. Одевшись, я посмотрел на себя в зеркало.

«Ну давай, совратитель и крушитель семей, иди к ней.»

* * *

Дора сидела в ванной и затирала мазью очередной синяк. Обладая силой изменять свою внешность, она не могла убрать какой-то синяк. Видимо, метаморфизм работал только на тело, а не на полученные извне травмы.

«Лишь бы Гарри не увидел…»

Она помнила, когда он рассмотрел на ее шее след от пятерни Ремуса. Как же он был зол, она буквально ощущала кожей это чувство.

Хлопок аппарации разнесся по дому.

«Ремус или Гарри?»

Тихо выйдя из ванной, Дора на цыпочках спустилась по лестнице вниз. Гарри.

— Здравствуй, — их губы встретились. — Ты кого-то ждала?

— Очень смешно, — фыркнула девушка. — Ремус сказал, что его не будет до утра, так что, — ее пальчики забегали по шее парня, — у нас много времени, чтобы…

— Поиграть в шахматы?

Ее маленький кулак с недюжинной силой угодил мне под дых. Я согнулся, проклиная свой длинный язык. Как никак, а она была ученицей самого Грозного Глаза. Распрямившись, я увидел, как она скрестила руки у себя на груди и с чувством превосходства смотрела на меня. Это меня задело за живое, и сделав вид, будто перевожу дух, я внезапно подхватил Дору и начал щекотать.

— Гарри, дурак, прекрати! — ее хохот был для меня лучшей наградой. Она извивалась и колотила меня по спине. — Я сейчас упаду, поставь меня!

— Ну, уж нет! — боком толкнув дверь, я занес ее в спальню и положил Дору на кровать, — от меня так просто ты не отделаешься!

* * *

Я ее обожаю. Надо срочно одолжить настойку бадьяна у Гермионы или у Луны, а то такими темпами от спины ничего не останется. Она лежала рядом и томно вздыхала. Ее волосы были разбросаны по лицу и плечам, она счастливо улыбалась.

— Ты сегодня превзошла себя, — я чмокнул ее в плечо и прижал к себе.

— Я точно буду крепко спать, — ее руки забегали под одеялом, — ух ты, а что это…

«Так, стоп!»

— Дора, не шали, — я нашарил ее руки и отлепил от себя. — Если ты хочешь повторить…

— А ты можешь? — с вызовом поинтересовалась она. — Докажи, что ты мужчина.

Я гладил ее спину, вдыхая легкий аромат духов. Они стали для меня такими привычными и такими родными. Моя рука заскользила по животу вниз, от этого Дора напряглась.

— Гарри…

— Я могу еще, — мой тихий голос взбудоражил ее, волосы резко приобрели розовый цвет, — хоть всю ночь…

Она неожиданно подскочила и уселась на меня сверху.

— Меньше слов, — Дора вцепилась мне в грудь, — больше дела.

Я бы с ней полностью согласился, и уже хотел продолжить, как неожиданный звук аппарации заставил нас замереть.

— Дора?!

Ее зрачки сузились, волосы поседели. Девушка метнулась к комоду и стала поспешно одеваться, что делал и я. Когда мы наспех оделись, Дора одарила меня нежным поцелуем и прошептала:

— Беги.

И я побежал. Схватив свои вещи, я выпрыгнул в окно и аппарировал, чтобы никто не услышал звук перемещения.

Дора облегченно вздохнула и хотела уже спуститься вниз, как вдруг она обнаружила на полу его майку. Главная улика.

«Блин! Что же делать?! Под кровать, живее!»

— Да где ты, черт возьми?! Я хочу есть!

— Иду, дорогой, — как обычно перевязав потускневшие волосы лентой, она пошла навстречу своему несчастью.

* * *

Этим вечером все было тихо. Ремус сидел за столом и смотрел, как Дора готовила ужин. Ее движения были хаотичны, но отточены, взгляд испуганный, осанка согнутая. Ему казалось, что она водила его за нос. Все ее робкие улыбки, взгляды в окно, и самое главное — запах… Он казался Ремусу смутно знакомым, будто он знал его обладателя. Оборотень поклялся, что если он найдет обладателя этого запаха, то вырвет ему кадык.

Она ему изменяла. В этом он убедился на сто процентов, когда зашел в спальню. Прежде такого не было, чутье Ремуса буквально вопило о том, что здесь был чужой человек. А когда он обнаружил под кроватью майку, которая никак не могла принадлежать ни ему, ни жене, он убедился в своих догадках. В тот же миг Ремусу захотелось ринуться к жене, которая была в ванной, и утопить ее. Желание было настолько сильным, что оборотень едва сдержал свой гнев.

— Долго еще?

Она робко обернулась и встретилась взглядом с мужем.

— Дорогой, осталось чуть-чуть. Я решила порадовать тебя сегодня, сделала утку в вине.

Люпин видел в ее глазах страх. Раздражение вспыхнуло внутри Ремуса, но он старался быть спокойным.

Дора поставила блюдо на стол и поспешила на второй этаж, чтобы спустить малыша вниз. Ремус метался, двойственное чувство мучило его. Он хотел и не хотел ее потерять, но всему есть предел.

— Тедди, поздоровайся с папой, — в голосе Доры слышился целый океан любви, — скажи: «Агу».

Но мальчик молчал, он чувствовал негативную энергию, исходившую от оборотня. Терпел Тедди недолго, слезы выступили на глазах почти сразу же. Для Ремуса это стало последней каплей. Он рывком вскочил и вышел из дома. Хлопок двери заставил задрожать все стекла в доме, отчего Тедди закричал.

— Тихо, мое солнышко, тихо, — Дора гладила сына по голове, — не пугайся, он ушел, открой глазки. Видишь? Его нет.

* * *

Люпин почти бегом направился в «Double Trouble». Идти пришлось довольно долго, так что Ремус успел сильно замерзнуть, но жгучая обида грела его лучше, чем тонкая куртка. Подсев за барную стойку, он заказал бутылку огневиски и нарезанный лимон. Оборотень пил быстро и много, почти не закусывая, поэтому окосел он практически моментально.

«Сука, я убью ее! Она… она во всем виновата, она отравила мою жизнь» — Ремус задыхался, очередной стакан огневиски опалил ему горло, но куда сильнее жгли слезы на щеках.

Он не заслуживал даже семейного счастья, улыбки жены и сына, и все из-за своей «пушистой проблемы». Как же он ненавидел себя, свою сущность. Ремус явственно почувствовал себя прокаженным, грязным. В этот момент он был согласен с людьми — оборотням не место в обществе. Но другое чувство постепенно затмевало стыд. Оборотень так сильно сжал стакан, что по его стенкам пошли трещины.

Скоро ему представится случай положить этому конец.

* * *

— Рон, ты можешь стоять спокойно?

— Я посмотрю, как будешь себя вести ТЫ, когда придет твое время!

В уборной были одни мужчины, и это морально поддерживало жениха. Рон стоял перед зеркалом и крутился, как юла.

— Рон, до свадьбы еще месяц, успеешь наволноваться, — насмешливо произнес Невилл.

— Тебе легко говорить, ты-то уже женат, — огрызнулся рыжий и скинул с себя не понравившийся ему пиджак. — Поражаюсь тебе, едва окончилась война, как ты окольцевал себя. Кстати, как Ханна?

— Отлично, недавно устроилась на работу в «Три метлы», — Невилл поднял пиджак и хлестанул им по спине будущего жениха. — Говорит, что не может покинуть пределы школы, слишком сильное влияние она на нее оказала.

Все бы не отказались вновь проучиться семь лет в стенах Хогвартса. Вспомнить первый и второй курс, когда неокрепшие умы только познакомились с магией, превращали спички в иголки, впервые сели на метлу. Третий курс, где можно было повозиться с Хагридом в поисках приманки для очередных невиданных животных. Черт возьми, даже СОВ сейчас казался не таким уж сложным и устрашающим. Хотелось вновь быть обычными учениками, только без всех тех событий, что обрушились на магический мир.

— Ну а ты? — Рон все таки решил обойтись без пиджака, заменив ее на жилетку.

— Ну-у, — Невилл на миг превратился в того самого рассеянного смущенного мальчишку, — меня взяли в Хогвартс…

— Да ладно?!

— Ну да, профессор Стебль скоро уйдет в отставку, а ей нужен преемник, а так как я был лучшим ее студентом, то она написала мне письмо с приглашением пройти стажировку.

У Невилла в жизни шла явно белая полоса — женился на красавице Ханне, устроился на работу в самую престижную школу Европы, а недавно он поведал нам новость, которая могла перевернуть магический мир с ног на голову. Он и еще дюжина молодых и дерзких умов селекционировали новый вид мандрагор, способные исцелить человека от потеря рассудка. Я понимал, почему он взялся за это, хоть бы его проект оправдал себя, парень заслуживал тепла родительской любви.

— Я не могу представить тебя строгим преподавателем, — Рон было хотел рассмеяться, но осекся под неожиданно жестким взглядом Лонгботтома.

— Минус десять баллов, мистер Уизли, и отработка до конца недели.

Присутствующие в уборной покатились со смеху. Рон тоже смеялся и на время забыл о стрессе.

— Как дела у Джинни?

— А я откуда знаю, — Рон помрачнел. — Родители сказали, что не допустят ее и хорька на свадьбу. И я с ними согласен.

Повисло молчание. Семья Уизли лишилась еще одного человека.

— Ну а кто тогда будет подружкой невесты? — Невилл попытался сменить тему разговора.

Рон ухмыльнулся.

— Узнаете, господа, — жених в последний раз посмотрел на себя в зеркало и провел по ухоженным волосам. — Одно могу сказать вам точно: на свадьбе скучно не будет. А Гарри обрадуется-то как!

* * *

Ханна носилась вокруг будущей невесты и без перерыва трещала. Ее приводило в неописуемый восторг каждая рюшечка и складочка на платье, Гермионе же оставалось молча слушать.

— Я представляю, как ты волнуешься, я сама волновалась неописуемо, когда выходила за Невилла, — легкий вихрь в очередной раз пронесся по комнате, оставляя шлейф духов, — я чуть не споткнулась об свое платье…

— Ханна, милая, — Парвати насмешливо взглянула на нее, — прошу тебя, сядь, а то у меня голова кругом идет.

— Блин, я так волнуюсь, — Гермиона замахала веером, — до сих пор не верится, что этот день настанет!

— Я надеюсь, что количество мозгошмыгов в твоей голове не возрастет, — потусторонний и загадочный голос донесся со стороны подоконника.

— Спасибо, Луна, — сказала невеста с ехидцей. — Гарри теперь свободен, так что хватай, пока горячо.

— Он не захочет, — девушка мягко спрыгнула с подоконника, — ведь недавно он расстался с Джинни, а теперь увидит свадьбу своих лучших друзей, ему явно будет больно.

Как всегда Луна поразила всех своим умением говорить неудобную правду. Гермиона молча посмотрела на себя в зеркало. Прежде растрепанные волосы были гладкими и ухоженными. Решившись не заморачиваться насчет прически, девушки решили заплести ей одну длинную косу. Зная предпочтения Рона, Гермиона легко на это согласилась, и Парвати с Ханной превратили ее воробьиное гнездо в произведение искусства. Легкое ослепительно-белое платье подчеркивало ее стройную фигуру. Гериона покосилась на Ханну с ее уже округлившимся животом. Когда-нибудь и она будет носить в себе их с Роном ребенка, ну а пока…

Ей осталось подождать всего лишь месяц.