Никто не узнает (гет)

Очередной стакан с виски не смог заглушить страх. Приятное тепло от алкоголя дало мне чувство расслабленности, но вот страх категорически не желал уходить. Даже во время осады Хогвартса я так не боялся, тогда хоть было ясно, что меня ждет, сейчас все было совсем по-другому. Даже не знаю, чего я боялся больше — реакции Джинни, или последующих за расставанием серых будней. Господи, Мальчик-который-выжил боится девушки! Которая, правда, могла залепить отменный Летучемышиный сглаз или еще чего похлеще, но все же. От прежних чувств не осталось ровным счетом ничего, кроме смятения. Оно разрасталось внутри моей души как порча, как язва, и сейчас я понял, что этому надо положить конец. А пока налью-ка еще один стакан.

Снаружи раздался звук аппарации, и вслед за ним послышалась возня за дверью. Спустя некоторое время дверь отворилась, и рыжий вихрь чуть не сбил с ног, впрочем, только чудо не позволило нам завалиться на пол.

— Привет, любимый, — ее губы впились в мои, отчего в мозгу у меня что-то переклинило. — Ты пьян?

— Джинни, не кричи, — от выпитого алкоголя было ощущение, будто каши в рот набрал, — я немного…

— Немного? — Джинни удивленно вытаращилась. — Полбутылки это немного? По шее получишь за такое в следующий раз! — несмотря на недовольный голос, она была чем-то обрадована, раз не провела экзекуцию прямо сейчас.

— Кто-то в хорошем настроении? — я попытался поддержать непринужденную беседу, но сквозь алкоголь пробивалась паника.

— Ага, Рон предложил провести двойное свидание, ну я и согласилась за тебя.

"Только этого не хватало…"

— Что-то не так? — она заботливо обняла меня и прижалась всем телом. — Ну же, выкладывай, негодник.

— Джин, мне нужно кое-что сказать тебе, — наши взгляды встретились. — Я… черт возьми…

— Погоди, тебе надо протрезветь, — она отстранилась и пулей выскочила из гостиной в ванную.

Это так сложно, почти невыполнимо! Складывалось ощущение, будто она дгадывалась, о чем я хотел поговорить с ней. Из ванны донесся ее голос:

— Гарри, завтра ты полностью в моем распоряжении. Ты не против, если мы сначала заскочим в Нору? Мама давно тебя не видела, она волнуется.

В ответ я крикнул, терпя накатившее головокружение:

— Конечно дорогая!

Дорогая… Очередная ложь. А завтра двойное свидание, и я буду под прицелом ее брата. Джинни зашла в гостиную и протянула колбочку с темно-красным зельем. Выпив его, в голове сразу прояснилось, но чувство паники только усилилось. Джинни выжидающе смотрела на меня. Я не готов…

"Надо солгать."

— Я не хочу спать сегодня.

— Почему? Что произошло?

— Мне... снится Хогвартс, — удивительно, но в этом поспешном ляпе не было ни капли лжи. Мне действительно снился Хогвартс, точнее отдельные моменты, связанные с ним.

Как и ожидалось, Джинни помрачнела. Идиот, зачем я затронул именно ЭТУ тему? Догадываюсь, что она представляет у себя в голове. Стараясь сгладить тягостное молчание, я обнял ее.

— Я не хочу видеть снова, как умирают мои друзья и близкие. Посплю сегодня отдельно, ладно?

— Ну уж нет, Гарри Поттер, — Джинни не отстранившись, взглянула в мои глаза. — Ты мой, так что я не принимаю заявлений типа «посплю сегодня отдельно» или «мы расстаемся».

"Ты не представляешь, Джин, как близко подошла ты к этой теме."

Судя по тому, как она посмотрела на меня я понял — живым из твоих рук точно не выберусь.

— Ладно, — скрепя сердце ответил я ей, — пошли, завтра ведь рано вставать. Во сколько твоя мама ждет нас завтра?

— В восемь.

— Вечера? Но как же свидание?

— Не вечера, а утра.

Дом содрогнулся одновременно от хохота и стона.

* * *

Джинни уснула мгновенно, мне же не спалось. Я буквально ощущал себя между двух огней — с одной стороны Джинни, которая ни за что не отпустит свое счастье, с другой стороны кошмары, которые начали сниться сразу после битвы за школу. Раз за разом я вижу, как рушится стена Хогвартса, и как Фред с разбитой головой падает на землю. Его улыбка на губах заставляет просыпаться в холодном поту, благо Джинни ночует у меня не так часто. И как она вообще умудрилась ночевать здесь? Я ее не приглашал, видимо, ее настырный характер повлиял на это. Мне не нравится такой расклад вещей. Появилось чувство, что моя жизнь опять расписана по минутам.

Я не боялся ни василиска, ни дементоров, ни самого Волдеморта, а теперь едкий страх прожигал меня изнутри.

«Прости, милая, нам не по пути?»

За это я буду награжден пожизненным проклятьем, если не хуже.

Джинни сопела вовсю, поэтому я решил промочить горло. Аккуратно убрав от себя ее руки, я встал с кровати и на ощупь побрел на кухню. Открыв холодильник, достал виски и прямо из горла начал пить… Сейчас я походил на заядлого алкоголика, но нужно хоть как-то заглушить боль…

На утро Джинни не обнаружила своего любимого в постели, а это совсем ей не понравилось.

— Гарри?!

"Мерлин и Моргана, она проснулась…"

— Гарри, ты где? Почему ты не в постели? Я… Какого черта?!

Стандартная ее реакция на мое безвольно валяющееся тело, от которого несло пролитым алкоголем.

— Ты опять нажрался? Когда ты успел? — ярости в ее голосе, слава богу, не было, лишь упрек. — Отныне ты больше не будешь пить. И твои отмазки, что тебе снятся кошмары, не принимаются.

Оставшееся утреннее время я провел за столом, тупо пялясь в тарелку с кашей. От ее вида хотелось прочистить желудок, хоть я и понимал, что еда сейчас была спасательным кругом.

— Гарри, посмотри на меня, — я на автомате поднял голову. — Хватит пить, прошу тебя. Неужели даже я не могу повлиять на тебя?

"Даже ты… Особенно ты."

— Обещаю, больше пить не буду. Когда мы аппарируем в Нору?

— Оставайся-ка ты дома, пожалею тебя, — хоть какая-то радостная новость, — но знай, моя мама будет сердита.

"Великолепно, просто замечательно!"

* * *

Мы встретились в кафе «Estetique» неподалеку от центральной части Лондона. Было людно, шумно, хотелось закрыться у себя дома в обнимку с вискарем, но я заставил себя улыбаться своим друзьям и нелюбимой.

— Гарри, дружище! — Рон сгреб меня в охапку, отчего ребра мои хрустнули. Научился у Хагрида? — Рад видеть тебя!

— Добрый вечер, Ронни, — ответил ему я, передразнивая голос его мамы. — Герми, как ты?

Девушка с кем-то разговаривала по Сквозному зеркалу. Вечно она в работе, вечно занята, хотя неудивительно, это ведь наша «ходячая библиотека», ей можно. Оторвавшись от зеркала, она улыбнулась и продолжила разговор. Рон возвел глаза к небу, и я едва удержался, чтобы не сделать то же самое. Она неисправима.

Наш столик был у окна, который открывал вид на Тауэр. Было здорово смотреть, как случайные прохожие спешили по делам, не ведая, что под их боком существует совершенно другой мир. Мир, из которого я хотел вырваться, чтобы почувствовать себя по-настоящему свободным человеком. Когда все расселись, Рон подозвал официантку, а Джинни схватила меня за руку под столом. Дрожь пробежала по телу, но я ни чем не подал виду. Гермиона наконец-то отвлеклась от Сквозного зеркала, чтобы... уставиться в обычное зеркальце. Девушки… Везде успевают прихорашиваться. Джинни посмотрела на меня так ласково, что я точно решил, что закажу себе водки, а может, и еще чего-нибудь.

— Гермиона, а с кем ты там все общалась? Рон не ревнует? — Джинни хитро посмотрела на девушку.

— Ха-ха, — с кислой миной ответила Герми. — Рон какой-то непрошибаемый. Я могу голой пройтись по дому, а у него на уме только одно — выйдут ли Пушки Педдл в полуфинал.

— Дорогая, голой ты пройтись можешь когда угодно, а финал по квиддичу бывает раз в году.

— Значит, и секс у нас будет раз в году, Рональд, — прошипела Гермиона. Я старался состроить сочувствующее выражение лица, что было очень непросто, так как Рон походил на инфантильного идиота.

— Ты же не серьезно?

— Может и мне пройтись голой? — от взгляда Джинни хотелось удавиться.

— Удачи. Только после этого кое-кто покажет воспоминания твоей маме, — с невинной рожицей парировал я.

Эффект был незабываемый. Джинни присмирела и с красным лицом стала листать меню, а я наслаждался спокойствием, правда недолго.

— Министерство приняло мою заявку, — клянусь своей палочкой, Гермиона жаждала сказать это с самого начала, — и решило пристроить практиканткой в Отдел популяций магических существ!

Вот это новость! Я искренне радовался за подругу. С ее то головой можно было идти в министры, но раз ее выбрали на контроль за популяцией магических существ, значит, она на верном пути к выполнению своей мечты.

— Да-да, опять твое ГАВНЭ, — насмешливо одернул ее Рон.

Взгляд Гермионы в сторону Рона мог дать конкуренцию василиску. Представляю, что его ждало, когда все разойдутся по домам.

Как ни странно, но вечер мы провели недурно. Рон заказал очень хорошее вино, я же был советчиком по блюдам. Злорадствуя, я заказал Гермионе и Джинни самые калорийные блюда, а себе и Рону решил взять легкую закуску.

— Гарри, Джинни, мне кое-что интересно, — в глазах Гермионы плясал огонек, — вы планируете жениться?

Я поперхнулся салатом и чуть не отправился в мир иной таким экстравагантным способом. Свадьба?!

— Э-э-э, Гермиона, мы еще не думали об этом, — краснея, промямлил я. — Видишь ли…

— Мы еще подумаем над этим, — глаза Джинни светились от любви, — но только после вас!

Рон расхохотался, а Гермиона смущенно ткнула его локтем. Джинни сидела красная, как рак, а я смотрел на салат, и больше всего на свете хотелось убежать отсюда куда подальше.

Вечер пролетел незаметно. Мы с Роном охмелели быстро, причем как-то умудрились не дать напиться девушкам. Героический поступок, если учесть, что Джинни сказала, что я пить больше не буду. И все же я ощущал себя не в своей тарелке. Весь вечер Рон как-то странно поглядывал нас нас с Джинни. Не к добру это, такое чувство, что он обо всем прознал. Лицо друга неуклонно менялось от счастливого и расслабленного до напряженного и хмурого.

Мы решили не заморачиваться и позволили девушкам аппарировать прямиком в свои дома. Остались только мы с Роном. Медленно идя по улице, я смотрел себе под ноги. Свадьба… Она уже все распланировала. Я не хотел уподобляться Малфоям, не хотел жениться по расчету. Молли надеялась на меня, на то, что спаситель ее дочки, да и всего мира возьмет в жены Джинни.

"Этому не суждено быть…"

— Что у вас происходит?

Я остановился, ошарашено глядя на лучшего друга. Тот с серьезным лицом ждал ответа. Придется лгать.

— В смысле?

— Не глуми мне голову, — мне послышалось, или в его голосе мелькнула злоба? — Я видел, как ты смотрел на нее в ресторане. Что у вас происходит?

"Что ж дружище, раз ты хочешь знать правду, так слушай."

— Рон… Пойми меня правильно. Я любил твою сестру и всегда буду заботиться о ней, просто…

— Просто она тебе надоела, — Рон понимающе покивал головой. — Это не мое дело, но тебе крышка. Причем не от мамы. Зря ты все не сказал раньше.

— Знаю, — я облегченно выдохнул, — Джинни прикончит меня. И что же делать? Страшно же.

Рон поморщился. Он не любил, когда я давал слабину.

— Боится он… Правильно делаешь! Джинни не из тех слюнтяек, что пускают слезу после расставания, — он посмотрел на часы. — Хоть мне и обидно, что ты отверг ее, но будь что будет. Ладно… Я поговорю с ней, она сегодня будет ночевать в Норе.

— Спасибо! — чувство облегчения затопило меня. — Ты даже не представляешь…

— Представляю, — лукаво улыбнулся Рон, — поэтому лучше бы тебе не спать этой ночью.

— Заколдует?

— Это как минимум.

Вместе мы дошли до конца улицы и аппарировали к своим домам.

* * *

« — Гарри Поттер, — тонкая улыбка на змеином лице. — Мальчик-который-выжил… пришел умереть.

Гогот разнесся по полянке внутри Запретного Леса. Я стоял и ждал своей смерти, страха не было, лишь усталость.

— Авада Кедавра!»

Пробуждение было не самым приятным. Кто-то вылил на голову стакан воды, а после моего кошмара этот эффект был просто чудовищным. Подскочив, я нашарил на тумбочке очки, в этот момент зажегся свет в спальне.

— Вот как, значит?

Лучше бы это был Волдеморт…

— Джинни? Ты что тут делаешь?

— Да вот, хотела кое-что узнать, — ее голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Одевайся и вниз на кухню. Живо!

У меня и в мыслях не было ее ослушаться. Быстро одевшись, я спустился вниз, где меня уже ждала Джинни Уизли. Встав напротив нее, я постарался сделать недоумевающее выражение лица. Молчание затянулось. Джинни медленно приближалась, я подумал уж, что она не приняла слова Рона близко к сердцу, как мощная пощечина заставила убедиться в обратном.

— После всего, что я сделала для тебя… Вот какая благодарность?! — от ярости Джинни начало трясти, и новая пощечина по другой щеке укрепила ее слова.

Я молчал и не сопротивлялся. Тело онемело, сознание куда-то уплыло прочь, не было ничего, кроме криков Джин и ее пощечин, от которых щеки горели огнем.

— Что ты молчишь? Трус! Скажи хоть слово! Скажи что любишь меня! — истерично вскричала девушка.

Я поднял голову. Да, я трус, но сейчас было важно другое. Сейчас нужно сказать ей.

— Не люблю, прости.

Джинни замолчала, губы ее задрожали. В этот момент она сильно напомнила мне Молли, когда увидела своего мертвого сына. Ожидая сокрушительной тирады и заслуживаемой боли, я ошибся. Она заплакала. Джин стояла передо мной и тихо плакала, сжимая лицо в ладонях. Я почувствовал себя бессердечным животным, но попытки успокоить ее не увенчались успехом. Джинни взмахнула палочкой, и ее вещи вылетели из спальни.

— Знаешь, сначала я не поверила тому, что сказал мне Рон, — слезы душили ее, — но когда он показал свои воспоминания… Я ненавижу тебя. Я была слепа.

Она она развернулась и стремглав кинулась к двери. От ее присутствия в этом доме остался лишь шлейф ее цветочных духов.

Внезапно на меня нашла истерика. Осев на пол, я расхохотался как ненормальный, утирая слезы и икая. Едва переведя дух, я хохотал снова и снова до тех пор, пока сил уже не осталось.

Да уж, не так я представлял себе расставание…

Маленький Тедди чихнул и повернулся на бок. Для Доры сын был ее радостью, ее успокоением, с ним она могла забыть все невзгоды. Она поправила одеяльце и вышла из детской, но требовательный плач заставил ее вернуться обратно. Тедди очень не любил, когда она уходила. Казалось, что вместе с ней уходило и тепло, и счастье, и чувство защищенности. Она была его ангелом. Дора всегда удивлялась, почему Тедди, видя ее, менял цвет своих волос на золотистый. Она даже спросила у своей мамы, а та поведала ей, что и Дора в свою очередь золотила свои волосы, будучи младенцем. Значит, дело было в эмоциональном настрое малыша. Так или иначе, мальчик рос крепким и счастливым, и только появления отца заставляло его сжиматься в кроватке.

Ремус изменился до неузнаваемости. Уже не было того самого задумчивого оборотня, которого Нимфадора так любила. Звериная сущность, казалось, одерживала над ним победу. Каждый вечер Ремус приходил домой злым на что-то, очень раздражительным, вспыльчивым. Дора терпела все его выходки, его недовольное бурчание, она даже могла с этим смириться, но Тедди не давал ей этого сделать. Ремус невольно запугал мальчика, заставлял его в страхе замолкать. Это и послужило толчком к их первой крупной ссоре.

Ремус тогда пришел домой злее некуда, что неудивительно — после полнолуния звериные инстинкты все еще пробивались сквозь сознание человека. Это превращало оборотня в психопата, которому плевать, кого он бьет. Вот и получилось так, что под горячую руку попала Дора. Попытка сказать мужу, что он запугал Тедди, привела к тому, что оборотень ударил ее по щеке. Это было для Доры впервые. Тогда они здорово повздорили, тогда молодая жена еще имела силу воли, чтобы противостоять мужу, но сейчас…

Сейчас она смирилась с этим, она смирилась с судьбой быть запуганной женой. Ремус же только и делал, что прикрывался своим звериным безумием. Как-то раз Молли решила заскочить к ним домой, посмотреть на мальчика, Ремус не только не впустил ее в дом, он пригрозил, что подаст на нее в суд за домогательство. Дора была в шоке. Она не верила своим глазам — ее мягкий, иногда даже робкий муж превратился в самое настоящее чудовище. Но она хотела спасти его…

— Дора?!

«Он пришел, о Господи, он дома… Главное вести себя естественно и не злить его»

Она знала, что сегодня была первая ночь после полнолуния, и любое не так брошенное слово могло привести к новому синяку на теле, коих было немало. Успокоив плачущего малыша, она перевязала потускневшие волосы и спустилась на первый этаж.

Ремус, уже снявший потертое пальто, ждал ее. Едва она спустилась, он молвил:

— Я хочу есть. Что ты приготовила?

Она знала, что ему готовить и по каким дням, синяки были лучшими учителями. Сегодня только мясо с кровью и вино. Поставив перед ним тарелку с едой, она села как можно дальше от него и стала наблюдать, как ее муж почти по-звериному набросился на мясо.

— Как дела на работе?

Муж взглянул на нее немигающими желтыми глазами, Дора вздрогнула. Слишком много хищного было в его глазах.

— Ты совсем тупая, или прикидываешься? — оборотень начал выходить из себя. — Я не был на работе три дня, могла бы догадаться. Как сын?

Она напряглась. Она знала, что после этой фразы Ремус пойдет проведать сына лично, а это приводило, как правило, к тому, что мальчик начинал аж заикаться. Но Дора ничего не могла поделать. Она боялась мужа и боялась боли, идущей от его ударов.

— Он… в порядке, — атмосфера постепенно накалилась. — Ремус, любимый, можно тебя кое о чем попросить?

Оборотень закончил обгладывать ножку и уставился на нее. Страх разлился по венам девушки.

— Что случилось?

— Тедди очень боится, похоже, ему снятся кошмары.

— Кто его так пугает? Хочешь сказать, что я?! — едва сдерживающий себя Ремус смахнул тарелку со стола и, встав, двинулся к своей жене. Та не шелохнулась, но сердце билось так часто, что готово было выпрыгнуть из груди.

— Я такого не говорила.

— Так в чем проблема?

— Мы бы могли сходить к врачу, он бы сказал, что делать…

— Ну, так и сходи, — перебил ее Ремус и направился к холодильнику, чтобы пропустить дежурные сто грамм огневиски.

— Да но у нас нет денег на это, я бы могла попросить Молли…

— Что ты сказала? – оборотень застыл с бутылкой в руке, и Доре послышалось рычание, исходящее от него.

— Рем, не злись, прошу тебя, ты разбудишь Тедди…

— Хочешь сказать, что я недостаточно зарабатываю? — оборотень развернулся и медленно приблизился к ней. — Посмотри на этот дом. На МОЙ дом. Куда бы ты пошла, если бы не я?!

— Милый я не это име…

Звук пощечины разлетелся по всему дому. Боль на щеке колола миллионами игл, Дора едва сдерживала слезы.

— Конечно, ты не это имела в виду, — зашипел Ремус, — еще бы ты посмела. Сама найди работу, раз тебе так неймется.

— Ты же знаешь, я нянчусь с Тедди, — она попыталась говорить спокойно, но горящая щека мешала ей это сделать, — он слишком маленький, я не могу оста…

— Хватит ныть! — взревел вдруг Ремус и схватил ее за горло.

Дора закашлялась, перед глазами замелькали огоньки. Поняв, что немного переборщил, оборотень отпустил ее, и девушка упала на пол. Тедди захлебывался в истерике, Дора было готова присоединиться к нему, она кое-как встала с пола.

— За что ты так со мной? — слезы горя и обиды выступили на глазах у девушки. — Что я тебе сделала?

Ремус подошел к ней и заглянул в глаза. Девушке стало очень страшно.

— Ты сама виновата, — процедил он сквозь зубы. — Я говорил тебе, что любить меня опасно. Я говорил тебе, что наш брак до добра не доведет, я всячески старался не допустить, чтобы мы обвенчались. А теперь пожинай плоды. Иди наверх, я скоро приду.

Дора медленно поднималась по ступенькам. Малыш Тедди уже не плакал, а просто скулил от страха. Зайдя в детскую, она взяла своего сына на руки. Мальчик мигом вцепился в маму так, что оторвать его, не дождавшись, пока он успокоится, было невозможно. Когда Тедди успокоился, Нимфадора осторожно прикрыла дверь детской и направилась в ванную. Заперев дверь на замок, она повернулась к зеркалу.

Лицо бледное, мешки под глазами от постоянного недосыпа, глаза красные от слез. Некогда красивая девушка исчезла, на место нее встала избитая женщина с синяками на шее и скуле. Дора тихо разрыдалась, слезы градом потекли по ее лицу. Она и не пыталась остановиться, да и зачем? Пока она здесь, в ванной, он не может добраться до нее. Утирая слезы ладонью, она плакала снова и снова до тех пор, пока слез больше вообще не осталось. Дора села на краешек ванны и обхватила голову руками.

Вот так и пролетит ее жизнь. Воспитание сына, крики мужа каждый вечер, запирания в ванной, истерики. А когда Тедди подрастет, она будет воспитывать его дальше. Не Ремус, а она. Она соберет его вещи в Хогвартс, она будет искренне радоваться, когда его переведут на школьный факультет. Не было разницы, на какой именно, для ее сына любой факультет был достойным. Ремус так считать не будет. Лишившись всех своих друзей, он будет стараться сделать так, чтобы Тедди попал на Гриффиндор, чтобы тешить себя этим, повышать свою самооценку. Порой ей казалось, что она проиграла самой себе, и что уже ничто не сможет вернуть ей прежнего Ремуса.

Послышались шаги. Дора вскочила и отошла от двери подальше.

— Ты в ванной?

— Да, — тихо ответила она.

«Уходи, прошу тебя, уходи» — мысль билась в ее голове как птица в клетке.

— Прости меня, я не хотел срываться, — такой же тихий голос за дверью, — ты же знаешь, мне трудно контролировать себя в такие дни…

— Ничего, дорогой, — стараясь не сфальшивить, сочувственно произнесла Дора, — я понимаю тебя…

— Пойдем спать, — Ремус ушел, а девушка смыла водой свои слезы.

Ремус крепко прижимал ее рукой. До чего же сильные у него руки, подумала Дора, несмотря на то, что казались совершенно обычными. Она лежала смирно, боясь пошевелиться лишний раз, и не заметила, как провалилась в сон…

«Кусок стены отлетел в сторону Люпина, и на него выскочил Долохов с перекошенным лицом.

— Пляши, блохастый песик! — он заливисто хохотал, бросая огненные шары и молнии в Ремуса. — Ну же, псина, апорт!

Ремус молча отражал его атаки, лицо оборотня исказилось от ненависти.

Она мчалась к нему на помощь. Нимфадора выскочила из-за очередного угла и увидела, как Фред отлетел назад вместе с обломками каменной кладки стены. Стараясь не замечать горестные вопли Перси, она мчалась дальше, она нутром чуяла, что ее любимый в опасности. Краем уха она начала слышать крики заклятий. Один из голосов принадлежал Ремусу, и девушка метнулась к нему.

— Дора!

Люпин чуть не пропустил летящую в него Аваду, но теперь противников у Долохова стало двое.

— Только посмей тронуть моего мужа! — метаморфиня в ярости швыряла разряды молний в Упивающегося, ее волосы пылали огнем. Долохов был не дурак, и теперь он больше защищался, чем атаковал. Ярости Нимфадоры не было предела, она буквально сошла с ума. Подловив Антонина на бреши в его защите, она метнула туда сконцентрированный пучок Петрификуса Тоталуса. Долохов замер, силясь вздохнуть. На глазах молодоженов Упивающийся наливался краской, судорожно пытаясь поймать ртом воздух, но все его попытки были тщетны, и он упал. Тело в агонии дернулось пару раз и замерло.

Парочка посмотрела друг на друга.

— Дора, у тебя грязь… — Люпин пальцем убрал с лица метаморфини какую-то соринку с ее лица.

— Рем, не будь дураком, — силясь сдержать накатившие слезы, пролепетала она, — у меня же все лицо в саже.

— Это уж точно, — Ремус искоса глянул на нее и улыбнулся, — чумазик.

Дальнейшие его слова потонули в чувственном поцелуе. Молодая пара целовалась прямо на поле боя, не стесняясь показать своих эмоций. Все вокруг было неважным, лишним, были лишь они и их поцелуй…»

Легкий, но очень холодный ветер гулял по улицам Лондона. Осень в этом году уж очень холодная, после теплого сентября ветреный октябрь был в диковинку.

Джинни никогда не любила осень, а после недавнего случая она ее возненавидела. Девушка медленно брела по ночному бульвару, не замечая, что ее руки уже окоченели. Ей было плевать на это, да и вообще на все. Ее мир рухнул буквально за считанные часы. Ощущение эйфории после свидания разбилось на тысячи осколков, которые буквально впились ей в сердце. Слезы давно уже высохли, плакать не хотелось. Джинни вдруг вспомнила, как сразу же после победы в школе он подарил ей кулон, где хранилась колдография их вдвоем в библиотеке. Давно ушедшее время, когда Гарри был таким робким, что хотелось его встряхнуть хорошенько. Дойдя до мостовой, она бессмысленно уставилась на водную гладь Темзы. Буквально час назад Джинни была бы не прочь утопиться в ней, однако сейчас, когда гнев потух, ей было все равно. Сняв кулон с шеи, она в последний раз посмотрела на колдографию. Гарри подмигнул и поцеловал задремавшую девушку в макушку. Настоящая Джинни усмехнулась:

— А пошел ты, Гарри Поттер, — и с силой швырнула кулон в реку.

Украшение едва потревожило водную гладь, но вот на душе у Джинни стало вдруг совсем неспокойно. Запахнувшись в пальто, девушка быстрым шагом пошла куда глаза глядят, а ветер прощально мазнул ее по лицу. Ему было все равно, что на этом свете рассталась очередная парочка. Он видел кое-что и похуже.

Джинни не заметила, как ноги привели ее к самому знаменитому магическому бару «Double Trouble». Когда-то Гарри привел ее сюда, чтобы отметить окончание магической войны и назначение Кингсли министром Магии. Что-что, а спаивать здесь умели и еще как. И вот теперь она снова здесь. Едва Джинни зашла в бар, то поняла, что сегодня было людно. Столики были заняты, к барной стойке не протолкнуться, на сцене повизгивала какая-то очередная певица. Джинни проверила наличие денег в сумочке. Не так уж много, но на то, чтобы напиться, хватит. Кое-как примостившись за барной стойкой, она начала заливать в себя спиртное...

«Эта сволочь все время таила от меня, лгала мне. Нет, я понимаю, что расставание — дело непростое. Но чтобы так…» — с каждой выпитой рюмкой сознание Джинни потихоньку становилось расплывчатым. — «Гарри, ты последний трус, гори синим пламенем… Передать слова через Рона! Верх дебилизма! Чем я ему не угодила? Всегда старалась поддержать его, не замечала его пьяные выходки, один раз пришлось его силком вытаскивать из ванной, так как, видите ли, он недостаточно протрезвел. Козел! Так, надо обновить заказ, нужно что-нибудь покрепче. Скотч? Великолепно!»

— Уизли?

От неожиданности Джинни чуть не опрокинула стакан со спиртным на себя. Когда же она сфокусировала взгляд, то обнаружила человека, которого ожидала увидеть здесь меньше всего.

— Заливаешь шары, Уизли? — Малфой щелчком пальцев попросил обновить свой заказ. — Не ожидал увидеть тебя здесь…

— А ты что тут делаешь?

Только спустя мгновение Джинни поняла — у Малфоя жизнь не сложилась. Засаленная рубашка, грязные брюки и небритое лицо ясно дали понять ей, что парень жил от бара к бару.

— Тоже, что и ты, — он хмыкнул и отправил в рот содержимое стакана. — В этом заведении я почетный гость, даже скидки делают, — серые глаза всмотрелись Джинни в лицо. — Ого, кто это так тебя обидел, раз слезу пускаешь?

— Иди ты, — девушка машинально смахнула слезинку из глаз, попутно заехав себе по щеке, — блин, я пьяна…

— Пф-ф, слаба ты на алкоголь, — Малфой с силой протер лицо салфеткой.

— А ты, я смотрю, силен?

Парень грустно посмотрел на нее. Ничего себе, подумалось Джинни. Хорек умеет грустить? Скажи кому — не поверят.

— Ты хоть работу себе нашел? — Джинни отодвинула его стакан подальше.

— Ты еще умудряешься язвить, предательница чистокровных, — Малфой резко сел на стул и зашатался. — Только послушай себя — сын Упивающегося нанят на работу в Министерство. А почему именно в Министерство? Потому, что там пла-а-атят. Я не хочу всю жизнь развозить газеты и жить на наследство.

Джинни разрывало от сочувствия к нему и желанием расхохотаться.

— Так, давай еще по одной и хватит, — девушка заказала две рюмки водки. — За встречу, чтоли?

Спустя миг двое сморщились от горькой русской гадости и направились на выход. Ну, как сказать направились… заковыляли.

Улица встретила их не слишком радостно, обдав ледяным ветром, отчего Джинни и Малфой малость протрезвели. Совсем малость.

— Слушай, меня достала вся эта аристократичная важность и правильность, — парня пошатывало, но стоял уверенно, — давай чего-нибудь учудим?

— Например? — Джинни распирало любопытство. Малфой лукаво улыбнулся, и девушка непроизвольно посмотрела на его тонкие губы.

— Никогда не любил те тряпки, которые выпускала Мадам Малкин. Пошли.

Ухватив ее за руку, он решительно повел ее в сторону Дырявого котла.

* * *

Что чувствует влюбленная пара, когда приходит время расстаться? Думаю, это безумно тяжело. Зная, что твой любимый человек засыпает один в своей комнате, и ты не в силах ее больше обнять, нестерпимо больно. Каково это — смотреть на колдографии, где вы обнимаетесь или целуетесь? Словно нож в сердце…

Но что может чувствовать парень, расставшись с безразличным ему человеком? Ничего. Именно это я и чувствовал. Что была Джинни в моей жизни, что ее не было — одно и то же. Но одно немного радовало. Теперь не будет лжи, так как лгать было больше некому. Да, когда-то я хотел ее, любил, заботился, но после окончания войны любовь сгинула.

Проснулся я рано. Сперва показалось, что позавчерашнее было лишь моим пьяным бредом, но нет, Джинни не храпела рядом. Что ж, пора начать готовить самому, я уверен, у меня получится лучше, чем у Джинни. Добравшись до кухни, я вдруг понял, что продукты всегда покупала Джинни, а значит, придется идти в магазин. Поразмыслив, я решил пойти в Косой переулок, как раз и Джорджа можно проведать в его магазине. Повезло парню, миллионером стал, хотя что я такое говорю? Джордж бы разменял все свои сбережения, чтобы вернуть брата, но увы…

Поход по магазинам был на редкость удивительным. Я не обнаружил ни единой живой души, что очень странно. Но когда я дошел до ателье, стало ясно, почему в переулке отсутствовал народ. Все столпились около сгоревшего дотла ателье, ветер беспокоил золу на земле.

«Вот это поворот… Кому понадобилось сжигать магазин добродушной мадам Малкин? Она никогда не грубила посетителям, видимо, кто-то просто решил поразвлечься»

Внезапно сквозь окно в аптеке я увидел знакомое лицо. Решив заскочить за продуктами попозже, я зашел в помещение. Едкий медицинский запах вместе с примесью пота и духов буквально застыл в воздухе. Здесь людей было не так много, так что я быстро нашел нужного мне человека.

— Тонкс!

Девушка быстро посмотрела в мою сторону и тут же отвернулась. Это точно была она, только волосы, прежде поражающие своей необычной красотой, были безжизненными, бледными.

Я подошел к ней ближе и увидел, что она покупает.

«Заживляющие мази? Так, а это ей зачем?»

— Тонкс, это я, Гарри.

Дора наконец-то повернулась ко мне.

«Она ли это? Что с ней произошло, почему у нее такой запуганный взгляд?»

— Гарри, я давно уже не Тонкс, забыл? — девушка быстро спрятала в сумку свои покупки. — И привет.

— Привет…

Мы молча смотрели друг на друга. Я заметил, что у нее появились небольшие морщинки, глаза потемнели и…

— Дора, я рад тебя видеть, но откуда у тебя на лице синяки?

Наверняка она упала где-нибудь у себя в комнате. Зная, какой бывает порой неуклюжей метаморфиня, это вполне логично, если бы не одно но. Дора испугано глянула в окно на улицу и начала собираться.

— Гарри, прости, у меня мало времени, мне нужно…

— Кто это тебя так? — перебил я ее. Догадка пришла сама собой. — Это… Ремус тебя так?

Зрачки у Доры сузились, волосы поседели.

— Извини, мне надо бежать, — какой же жалкой она сейчас выглядела, — рада была встретиться.

— Ты не против, если я сегодня вечером к вам зайду на ужин? — я старался начать издалека, но вот не вышло.

— Гарри, я… я не знаю…

«Господи, она аж дрожит от страха»

— Тогда я приду к вам в восемь. Передавай Люпину привет, счастливо.

И поспешно вышел из аптеки, чтобы не дать ей возразить.

* * *

Впервые в Норе было очень неуютно. Обстановка дома осталась той же, только атмосфера внутри поменялась радикально. Давняя боль пронизывала каждую вещь, и можно было с легкостью представить, что произошло здесь год назад.

— Джинни не появлялась?

Рон покачал головой. Я не тревожился за бывшую, она уже взрослая и могла постоять за себя. Так или иначе, а неприятный осадок все же остался. Зря я так по-хамски поступил с ней.

— Гарри, я позвал тебя, чтобы сказать тебе важную весть.

Это уж точно, друг аж вспотел. Точно такое же лицо у него появлялось на контрольной по зельям — задумчивое и инфантильное одновременно.

— Ты знаешь, мы с Гермионой уже довольно давно вместе, а с этой проклятой войной наши планы… поменялись.

— У всех они поменялись, как у нас с Джинни, например.

— Так вот, — Рон сцепил пальцы в замок, — будешь моим шафером?

Я изумленно посмотрел на него.

«Что-о? Шафер? Но… Да ладно?!»

— Ты что, женишься?

— Нет, на поминки зову, — хохотнул Рон. — Мы все обговорили. Через месяц свадьба, и ты на ней будешь. Это не обсуждается.

«Вот это новость! Малыш Ронни женится!»

— А что сказала мама по этому поводу?

— Да она давно это поняла, – Рон самодовольно ухмыльнулся. — Я хотел ей сказать, но она перебила меня, сказала, что и так уже поняла.

— Ух ты… Поздравляю, — я хлопнул его по плечу. — А кто будет подружкой невесты?

— Джинни, а кто ж еще? — Рон сочувственно взглянул на меня.

Твою мать… Я уже представляю, что будет на свадьбе. Амортенция в бокале.

— Передай привет Герми, — я встал из-за стола, — и пожелай от меня всего самого наилучшего.

Вопль Рона: «Я что тебе, телеграф?!» потонул в звуке аппарации.

* * *

— Гарри, открыто!

Я вошел в прихожую. Вешалка была очень высокой, привычка Доры стукаться об нее заставило ее подумать над каждой вещью в доме. Так что теперь полка с обувью была на уровне груди, вешалка где-то под потолком. Это было в стиле Луны.

Кухня была маленькой, от пышущей жаром духовки веяло теплом. На столе уже стояли тарелки и вилки чисто и аккуратно, что не в духе Доры. Из гостиной вышел Ремус. Вот уж он-то точно изменился. Если раньше его мантия был перештопана немыслимое количество раз, теперь же ее не было вовсе. Износилась ли она, или разорвалась во время очередного полнолуния, я не знал. Сам оборотень выглядел неважно, но явно старался держаться молодцом.

— Гарри, рад видеть тебя, — как бы Рон не старался крепко обхватить меня, Ремус делал это в разы лучше, я буквально услышал жалобный хруст ребер, — как ты?

— Стараюсь быть счастливым, — я улыбнулся ему, хотя вышло это с трудом.

— Мальчики, садитесь за стол, я пока уложу Тедди, — Дора быстро шмыгнула на второй этаж.

«Она накрасилась?..»

Мы сели по своим местам. Ремус оказался прямо напротив меня, так что при свете ламп я досконально рассмотрел его. Он был не рад, безусловно. Решив рискнуть, я заглянул в его память, лучше бы не делал этого. От омерзения меня передернуло, на что Ремус удивленно вскинул брови.

— Ты меня извини, я простыл немного, погода ужасная, — кажется, он купился.

— Да уж, ты тут прав, октябрь очень холодный.

Дора незаметно села за стол. Так мы просидели где-то минут пять, пока не пискнула духовка. Когда Дора направилась вынимать блюдо, Ремус произнес:

— Есть какие-нибудь новости?

Я нахмурился. Новостей было очень много, причем не слишком приятных.

— Ремус, после осады Хогвартса у меня изменился Патронус, — эта новость волновала меня больше всего. — Самое удивительное то, что я не испытывал ярких эмоциональных всплесков, как, например, у Доры.

Рука дрогнула, и курица чуть не упала на пол. Девушка закрыла глаза и досчитала до десяти. Кое-как она оправилась и подала на стол.

— Приятного аппетита.

— Гарри, Патронус — очень неясная форма магии, — Ремус отрезал себе кусок, — этот раздел магии появился совсем недавно, и ученые маги еще не разобрались в его структуре.

— Ну, а как ты думаешь?

— Хм-м, — Люпин задумался, — возможно, что ты неосознанно начал жизнь с чистого листа, поэтому и поменялся Патронус. Такое бывает крайне редко. Кстати, как он выглядит?

— Ласточка.

— Ты ведь видел своего отца, верно? – Люпин тяжело вздохнул, — вероятно, твой Патронус мог поменяться оттого, что ты, наконец, осознал потерю своих родителей.

Еда была изумительной. После стряпни Джинни Дора показала мне, что такое по-настоящему вкусный ужин, а вместе с вином ужин пролетел комфортно. Видимо, так считал только я. Дора сидела, как на иголках, Ремус иногда бросал в ее сторону угрожающие взгляды. Мне это не нравилось…

— Как поживает ваш сын? – я решил разрядить обстановку, и мне это, кажется, удалось. Дора посмотрела на меня с благодарностью, Ремус налил в бокал вина и ответил:

— Тедди по нескольку раз в день меняет цвет волос. Как-то раз, мы могли наблюдать, как его волосы удлинились и окрасились в радужный цвет. Совсем скоро он сможет встать на ноги и…

Внезапно в кармане Ремуса что-то завизжало. Как же я ненавидел Сквозные зеркала, хоть убей. Оборотень вышел из-за стола и направился в гостиную, а я подсел поближе к Доре.

— Скажи мне, что произошло, — я говорил очень тихо, почти шепотом, — он бьет тебя?

Девушка отчаянно замотала голой, но поседевшие волосы ее выдали.

— Послушай, я знаю, это не мое дело, но ты можешь обратиться в Визенгамот, он разведет вас…

— Гарри, не говори такого, — девушка пыталась унять дрожащие руки. — Ремус хороший, он…

— Дора, я заглянул в его память, — мое терпение начало иссякать, но я держал себя в руках. — Ты хочешь и дальше терпеть это?

— Гарри, прошу… замолчи.

В кухню вошел Люпин в явно плохом настроении.

— Дора, мне пора на ночное дежурство, приду к утру, — он запахнулся в куртку. — Гарри, тебя проводить?

— Нет, Ремус, не нужно, я сам через пять минут пойду, — когда прогремел хлопок аппарации, я резко повернулся к девушке. — А теперь выкладывай, за что он тебя бьет?

— Гарри, оставь меня в покое и уходи, — в волосах метаморфини промелькнул красный цвет, — это не твое дело…

— Нет, это мое дело, — и почему это я разозлился? — На тебе места живого нет, не надо говорить мне, что ты упала!

— Какое тебе дело? Ты пришел, чтобы поиздеваться надо мной? — красные волосы вовсю оттеснили серые. — Даже если он меня и бьет, что с того? Я люблю его…

— Да неужели? — раздражение на Джинни перевалилось на Дору. — Бьет, значит любит? Это же чушь…

— Хватит! — метаморфиня уже пылала, и я вдруг осознал, что, несмотря на синяки, она все же оставалась ученицей Грюма. Воздух вокруг нее зарябил. — Уходи прочь и не возвращайся! Уходи к своей Джинни!

— У меня нет больше Джинни! — уже не в силах терпеть свой гнев, вскричал я.

— Тогда ты сам виноват! – Тонкс вскочила и больно ткнула меня пальцем в грудь.

— Виноват в чем? В том, что не люблю ее?!

Какую-то долю секунды мы смотрели друг друг в глаза. Странно… Мы оба оказались в похожих ситуациях, оба были злы на свою судьбу…

Неизвестно, кто из нас начал первый. Я лишь почувствовал ее жаркие губы, целующие мою шею, ее руки под моей рубашкой, ее прерывистое хриплое дыхание, и ее сдавленные стоны, под которыми она хотела скрыть слезы. Все это вмиг распалило во мне уже затухшее желание. Не давая себе отчета, я повалил ее на стол и разорвал блузку. Ее кожа была очень мягкой, гораздо мягче, чем у Джинни, хотя Дора была ее старше. Она вцепилась мне в волосы, а я, целуя ее, спускался все ниже и ниже.

— Гарри… — голос Доры заставил меня буквально зарычать.

Одежда градом осыпалась на пол. Не было никого, кроме нас, наших объятий, поцелуев, вздохов… Мы двигались в такт друг другу, и для нас не существовало больше ничего…

Внезапно я отстранился. Хоть и не сразу, но до меня дошло, что прямо сейчас я рушил их семью.

— Что же мы делаем? — я в ужасе смотрел на обнаженную девушку. — Это же неправильно…

Она встала и положила руки мне на плечи.

— Это будет нашей тайной… — и поцеловала куда нежнее, чем недавно

«Они вышли из бара, ветер немного привел их в чувство. Позже хорек предложил совершить какую-нибудь пакость. Джинни вспомнила, как они долго добирались до Косого переулка, как спотыкались, отчего хохот стоял на всю улицу. Малфоя шатало так, что его траекторию движения было невозможно предугадать. Чертов алкоголик, но с его жизнью это дозволено. Они прошли мимо «Всевозможных волшебных вредилок». Даже ночью на витрину было больно глянуть, такое количество цветов на квадратный дюйм мог запросто свести с ума. Малфой начал… пританцовывать.

— Идиот, иди спокойно! — парень оттоптал ей ноги, дважды грохнулся на землю, но вскоре дошел до пункта назначения.

— Мадам Малкин? — Джинни удивленно вскинула брови.

— А ты что думала, «Горбин и Бэркс»? — Малфой пошарил в карманах брюк. — К ним мне соваться стремно, еще неприятностей заработаю. Ты идешь?

— Что ты собираешься делать?

— Жрать мантии! — Хорек выглядел раздраженным и веселым одновременно.— Есть у меня кое-какая мыслишка. Пошли.

Джинни не сопротивлялась, слишком много алкоголя было влито в нее. Малфой подошел к двери магазина и стал взламывать ее обычной отмычкой.

— Отец глумился над маглами, говорил, они тупее некуда, — парень от усердия высунул язык, — но я считаю иначе. Тупее Поттера нет никого.

Джинни захохотала.

— Что ты ржешь, как лошадь? — прошипел Малфой и осторожно открыл дверь. — С ума сошла?

— Мой Патронус — конь, — как бы оправдываясь, ляпнула девушка.

— Я не удивлен,— Малфой с усмешкой посмотрел на нее, за что получил неслабый такой подзатыльник.

— Ну и что мы тут делаем?

Ателье хранило в себе еще незаконченные наряды, но Малфоя это не устраивало. Он начал расхаживать по магазину, а Джинни стала примерять шляпы и всевозможные украшения.

— Мне идет? — девушка неуклюже напялила на себя широкополую шляпу. Малфой прыснул.

— Идет. Заодно подойдет и смирительная рубашка.

— Пошел ты!

Тихо переругиваясь, они прошли в конец магазина, где хранились законченные мантии. Тут у Хорька загорелись глаза. Вот оно.

— Малкин шьет всякую чертовщину, — протянул он, — мне не нравится.

— Хочешь их сжечь?

— Да ты читаешь мои мысли, Уизли, — Малфой усмехнулся. — Надо же, в рифму.

— Поэт хренов! Жги, и сваливаем, — Джинни окосевшим взглядом всматривалась сквозь витрины на пустую аллею.

Горели мантии долго. Малфой матюкался, оплевал весь пол, но ткань все же разгорелась. Подхватив Джинни за руку, он пулей выскочил из магазина, попутно больно ударившись плечом об косяк двери.

— Ты прямо как Тонкс!

— Заткнись и беги!

Парочка мчалась прочь от уже горевшего ателье. А когда до него было уже далеко, они остановились. Малфой вытирал вспотевшие руки о штаны, Джинни же мутило.

— Ну и нахрена? — этот вопрос мучил ее с самого начала.

— Теперь люди будут думать, где купить нормальную одежду, а не те ссаные тряпки.

— Ты на свои то посмотри, бомжара!

— Завали!

— Как скажешь.

Девушка с силой толкнула Малфоя, от чего тот полетел назад. Земля бережно встретила тело парня, Малфой аж зарычал от благодарности. Но одно Джинни не учла — он, падая, схватил ее за руку, так что теперь она оказалась нависшей прямо над ним.

— Что, Уизли, совратить меня вздумала? — Малфой насмешливо вытянул губы трубочкой. — Ну давай, целуй.

— Как скажешь.»

Джинни лежала у себя в кровати и прокручивала в голове этот сумбур. Вот так она и познакомилась поближе с ним. Так нелепо, так грубо, но она была рада. Рада тому, что теперь утрет нос этому Поттеру. Малфой был совершенно другим человеком, девушка поняла это сразу. Тот всегда говорил прямо и не мямлил.

— Джинни!

Предчувствуя неладное, девушка вскочила с кровати и устремилась вниз на кухню. Вся семья была в сборе, и все явно чем-то недовольны.

— Мам, уже поздно, ты чего кричишь?

— Расскажи-ка нам, Джиневра, — это было не к добру. Мама всегда называла ее так, когда собиралась отругать по полной программе, — с кем это ты шлялась?

Джинни откинула челку со лба.

— Во-первых, не шлялась, а гуляла, — она впилась взглядом в мамины глаза, — а во-вторых, это не ваше дело…

— Я твоя мать, и имею полное право узнать, с кем общается моя дочь! — Молли уже кричала. — Мне Рон все рассказал. Почему ты рассталась с Гарри?

— Какая тебе разница, почему я с ним рассталась? — Джинни повысила голос. — Может, мне и память свою тебе продемонстрировать?

— Было бы очень здорово, — миссис Уизли дрожала от гнева. — Быстро объясни мне, где ты пропадала?

Джинни, которая никогда не любила, когда ею командуют, вспылила.

— Гарри не парень, он кусок бесхребетного дерьма! — завизжала она. — Он все это время врал мне в лицо, говорил, что любит, а сам…

— А сам что?!

— А сам боялся мне в этом признаться! — Джинни расхохоталась. — Ты только посмотри, какая ирония! Тот, кто одолел Волдеморта, побоялся объясниться в чувствах с девушкой. Такого зятя ты себе хотела?!

Рассвирепевшая миссис Уизли с размаху залепила ей пощечину. Джинни изумленно уставилась на нее.

— Посмей сказать еще только слово таким тоном, — от женщины, казалось, шли волны энергии, — ты сейчас же объяснишь мне, с кем ты шлялась. Немедленно.

— Хочешь знать? Отлично, — на всякий случай она отошла подальше от походившей на фурию миссис Уизли. — Драко Малфой, теперь довольна?

Такой оглушительной тишины не знал еще никто. Она давила на барабанные перепонки, от нее становилось дурно, можно было сойти с ума. На лице Молли схлынула краска, она уставилась на дочь, палочка выпала у нее из рук. Рон приобнял ее за плечи и отвел на кухню, а мистер Уизли посмотрел на Джинни с таким презрением и яростью, что подумалось, будто только что отказался от дочери. Когда он направился к жене, Джордж быстро подошел к ней и шепнул на ухо:

— Я угомоню их, не переживай. Ты поступила подло, я в таком же состоянии, что и они, но это твое будущее. Собирай вещи и уходи, лучше поторопись, — и отвернулся.

Вещей было не так уж и много, лишь небольшая сумка. Выбежав из своего бывшего дома, Джинни в последний раз взглянула на Нору. Вызвав "Ночной Рыцарь", девушка решительно зашла в салон.

— Куда направляемся, мисс?

Она знала куда.

— В Малфой-мэнор, пожалуйста.

* * *

Поначалу я проклинал себя последними словами. Весь последующий день я пил без перерыва. Голова болела, руки не слушались, но, в целом, было терпимо.

Но спустя какое-то время я осознал очень важную для меня деталь — она его не любила. И опять же, я понял это по ее волосам. Они буквально отражали ее состояние, и, если при виде Ремуса они блекли, то со мной они вспыхивали всеми цветами радуги. Нетрудно было догадаться, что Дора слишком долго обходилась без ласки. Все это я дал ей с запасом, а получил еще больше. Сравнивая Джинни и Нимфадору, все плюсы уходили второй. Начиная с готовки, и заканчивая постелью — Дора была явной фавориткой, оттеснив рыжую далеко назад.

Я полюбил ее. Раньше я терзался муками, но не мог сказать Джинни о расставании, теперь я не могу признаться Доре. Что я могу сказать ей? Она замужем, у нее ребенок, к тому же мы были вместе всего лишь раз. О боже, это еще хуже, чем с Джинни! Если я скажу Доре, то ей придется выбирать между мной и Ремусом, а это разрушит их семью вмиг. Я не хотел этого. Ремус и так ходил чернее тучи, а что будет, узнай он об измене? Убьет? Это самый минимум. Дора права, это должно остаться нашей тайной…

Я поражаюсь, какой же Ремус был тупой. Он что, не понимает, что потерял такого прекрасного человека. Только слепой не заметил бы изменения во внешности своей жены. Когда я в спешке покинул их дом, она буквально сияла, как вымытое яблоко. Дора тогда расцвела, как хрупкий цветок, и то, что она была личной ученицей самого Грюма, не мешало ей быть нежной женщиной. Следы синяков сошли, сама девушка начала активно ухаживать за собой во всех смыслах, и это было просто замечательно. И все же она боится. Волосы по-прежнему блекли, и меня это бесит. Хотелось сперва наслать на оборотня какую-нибудь порчу, а затем накричать на Дору, чтобы она перестала шарахаться от него. Но я этого никогда не сделаю, и так ситуация вышла из-под контроля.

Сегодня у нас была запланирована встреча. Я не видел ее целых три дня, и эти три дня разволновали мою душу. Как она? Что она делает? Вероятно, возится с Тедди, который был очень похож на свою маму. Одевшись, я посмотрел на себя в зеркало.

«Ну давай, совратитель и крушитель семей, иди к ней.»

* * *

Дора сидела в ванной и затирала мазью очередной синяк. Обладая силой изменять свою внешность, она не могла убрать какой-то синяк. Видимо, метаморфизм работал только на тело, а не на полученные извне травмы.

«Лишь бы Гарри не увидел…»

Она помнила, когда он рассмотрел на ее шее след от пятерни Ремуса. Как же он был зол, она буквально ощущала кожей это чувство.

Хлопок аппарации разнесся по дому.

«Ремус или Гарри?»

Тихо выйдя из ванной, Дора на цыпочках спустилась по лестнице вниз. Гарри.

— Здравствуй, — их губы встретились. — Ты кого-то ждала?

— Очень смешно, — фыркнула девушка. — Ремус сказал, что его не будет до утра, так что, — ее пальчики забегали по шее парня, — у нас много времени, чтобы…

— Поиграть в шахматы?

Ее маленький кулак с недюжинной силой угодил мне под дых. Я согнулся, проклиная свой длинный язык. Как никак, а она была ученицей самого Грозного Глаза. Распрямившись, я увидел, как она скрестила руки у себя на груди и с чувством превосходства смотрела на меня. Это меня задело за живое, и сделав вид, будто перевожу дух, я внезапно подхватил Дору и начал щекотать.

— Гарри, дурак, прекрати! — ее хохот был для меня лучшей наградой. Она извивалась и колотила меня по спине. — Я сейчас упаду, поставь меня!

— Ну, уж нет! — боком толкнув дверь, я занес ее в спальню и положил Дору на кровать, — от меня так просто ты не отделаешься!

* * *

Я ее обожаю. Надо срочно одолжить настойку бадьяна у Гермионы или у Луны, а то такими темпами от спины ничего не останется. Она лежала рядом и томно вздыхала. Ее волосы были разбросаны по лицу и плечам, она счастливо улыбалась.

— Ты сегодня превзошла себя, — я чмокнул ее в плечо и прижал к себе.

— Я точно буду крепко спать, — ее руки забегали под одеялом, — ух ты, а что это…

«Так, стоп!»

— Дора, не шали, — я нашарил ее руки и отлепил от себя. — Если ты хочешь повторить…

— А ты можешь? — с вызовом поинтересовалась она. — Докажи, что ты мужчина.

Я гладил ее спину, вдыхая легкий аромат духов. Они стали для меня такими привычными и такими родными. Моя рука заскользила по животу вниз, от этого Дора напряглась.

— Гарри…

— Я могу еще, — мой тихий голос взбудоражил ее, волосы резко приобрели розовый цвет, — хоть всю ночь…

Она неожиданно подскочила и уселась на меня сверху.

— Меньше слов, — Дора вцепилась мне в грудь, — больше дела.

Я бы с ней полностью согласился, и уже хотел продолжить, как неожиданный звук аппарации заставил нас замереть.

— Дора?!

Ее зрачки сузились, волосы поседели. Девушка метнулась к комоду и стала поспешно одеваться, что делал и я. Когда мы наспех оделись, Дора одарила меня нежным поцелуем и прошептала:

— Беги.

И я побежал. Схватив свои вещи, я выпрыгнул в окно и аппарировал, чтобы никто не услышал звук перемещения.

Дора облегченно вздохнула и хотела уже спуститься вниз, как вдруг она обнаружила на полу его майку. Главная улика.

«Блин! Что же делать?! Под кровать, живее!»

— Да где ты, черт возьми?! Я хочу есть!

— Иду, дорогой, — как обычно перевязав потускневшие волосы лентой, она пошла навстречу своему несчастью.

* * *

Этим вечером все было тихо. Ремус сидел за столом и смотрел, как Дора готовила ужин. Ее движения были хаотичны, но отточены, взгляд испуганный, осанка согнутая. Ему казалось, что она водила его за нос. Все ее робкие улыбки, взгляды в окно, и самое главное — запах… Он казался Ремусу смутно знакомым, будто он знал его обладателя. Оборотень поклялся, что если он найдет обладателя этого запаха, то вырвет ему кадык.

Она ему изменяла. В этом он убедился на сто процентов, когда зашел в спальню. Прежде такого не было, чутье Ремуса буквально вопило о том, что здесь был чужой человек. А когда он обнаружил под кроватью майку, которая никак не могла принадлежать ни ему, ни жене, он убедился в своих догадках. В тот же миг Ремусу захотелось ринуться к жене, которая была в ванной, и утопить ее. Желание было настолько сильным, что оборотень едва сдержал свой гнев.

— Долго еще?

Она робко обернулась и встретилась взглядом с мужем.

— Дорогой, осталось чуть-чуть. Я решила порадовать тебя сегодня, сделала утку в вине.

Люпин видел в ее глазах страх. Раздражение вспыхнуло внутри Ремуса, но он старался быть спокойным.

Дора поставила блюдо на стол и поспешила на второй этаж, чтобы спустить малыша вниз. Ремус метался, двойственное чувство мучило его. Он хотел и не хотел ее потерять, но всему есть предел.

— Тедди, поздоровайся с папой, — в голосе Доры слышился целый океан любви, — скажи: «Агу».

Но мальчик молчал, он чувствовал негативную энергию, исходившую от оборотня. Терпел Тедди недолго, слезы выступили на глазах почти сразу же. Для Ремуса это стало последней каплей. Он рывком вскочил и вышел из дома. Хлопок двери заставил задрожать все стекла в доме, отчего Тедди закричал.

— Тихо, мое солнышко, тихо, — Дора гладила сына по голове, — не пугайся, он ушел, открой глазки. Видишь? Его нет.

* * *

Люпин почти бегом направился в «Double Trouble». Идти пришлось довольно долго, так что Ремус успел сильно замерзнуть, но жгучая обида грела его лучше, чем тонкая куртка. Подсев за барную стойку, он заказал бутылку огневиски и нарезанный лимон. Оборотень пил быстро и много, почти не закусывая, поэтому окосел он практически моментально.

«Сука, я убью ее! Она… она во всем виновата, она отравила мою жизнь» — Ремус задыхался, очередной стакан огневиски опалил ему горло, но куда сильнее жгли слезы на щеках.

Он не заслуживал даже семейного счастья, улыбки жены и сына, и все из-за своей «пушистой проблемы». Как же он ненавидел себя, свою сущность. Ремус явственно почувствовал себя прокаженным, грязным. В этот момент он был согласен с людьми — оборотням не место в обществе. Но другое чувство постепенно затмевало стыд. Оборотень так сильно сжал стакан, что по его стенкам пошли трещины.

Скоро ему представится случай положить этому конец.

* * *

— Рон, ты можешь стоять спокойно?

— Я посмотрю, как будешь себя вести ТЫ, когда придет твое время!

В уборной были одни мужчины, и это морально поддерживало жениха. Рон стоял перед зеркалом и крутился, как юла.

— Рон, до свадьбы еще месяц, успеешь наволноваться, — насмешливо произнес Невилл.

— Тебе легко говорить, ты-то уже женат, — огрызнулся рыжий и скинул с себя не понравившийся ему пиджак. — Поражаюсь тебе, едва окончилась война, как ты окольцевал себя. Кстати, как Ханна?

— Отлично, недавно устроилась на работу в «Три метлы», — Невилл поднял пиджак и хлестанул им по спине будущего жениха. — Говорит, что не может покинуть пределы школы, слишком сильное влияние она на нее оказала.

Все бы не отказались вновь проучиться семь лет в стенах Хогвартса. Вспомнить первый и второй курс, когда неокрепшие умы только познакомились с магией, превращали спички в иголки, впервые сели на метлу. Третий курс, где можно было повозиться с Хагридом в поисках приманки для очередных невиданных животных. Черт возьми, даже СОВ сейчас казался не таким уж сложным и устрашающим. Хотелось вновь быть обычными учениками, только без всех тех событий, что обрушились на магический мир.

— Ну а ты? — Рон все таки решил обойтись без пиджака, заменив ее на жилетку.

— Ну-у, — Невилл на миг превратился в того самого рассеянного смущенного мальчишку, — меня взяли в Хогвартс…

— Да ладно?!

— Ну да, профессор Стебль скоро уйдет в отставку, а ей нужен преемник, а так как я был лучшим ее студентом, то она написала мне письмо с приглашением пройти стажировку.

У Невилла в жизни шла явно белая полоса — женился на красавице Ханне, устроился на работу в самую престижную школу Европы, а недавно он поведал нам новость, которая могла перевернуть магический мир с ног на голову. Он и еще дюжина молодых и дерзких умов селекционировали новый вид мандрагор, способные исцелить человека от потеря рассудка. Я понимал, почему он взялся за это, хоть бы его проект оправдал себя, парень заслуживал тепла родительской любви.

— Я не могу представить тебя строгим преподавателем, — Рон было хотел рассмеяться, но осекся под неожиданно жестким взглядом Лонгботтома.

— Минус десять баллов, мистер Уизли, и отработка до конца недели.

Присутствующие в уборной покатились со смеху. Рон тоже смеялся и на время забыл о стрессе.

— Как дела у Джинни?

— А я откуда знаю, — Рон помрачнел. — Родители сказали, что не допустят ее и хорька на свадьбу. И я с ними согласен.

Повисло молчание. Семья Уизли лишилась еще одного человека.

— Ну а кто тогда будет подружкой невесты? — Невилл попытался сменить тему разговора.

Рон ухмыльнулся.

— Узнаете, господа, — жених в последний раз посмотрел на себя в зеркало и провел по ухоженным волосам. — Одно могу сказать вам точно: на свадьбе скучно не будет. А Гарри обрадуется-то как!

* * *

Ханна носилась вокруг будущей невесты и без перерыва трещала. Ее приводило в неописуемый восторг каждая рюшечка и складочка на платье, Гермионе же оставалось молча слушать.

— Я представляю, как ты волнуешься, я сама волновалась неописуемо, когда выходила за Невилла, — легкий вихрь в очередной раз пронесся по комнате, оставляя шлейф духов, — я чуть не споткнулась об свое платье…

— Ханна, милая, — Парвати насмешливо взглянула на нее, — прошу тебя, сядь, а то у меня голова кругом идет.

— Блин, я так волнуюсь, — Гермиона замахала веером, — до сих пор не верится, что этот день настанет!

— Я надеюсь, что количество мозгошмыгов в твоей голове не возрастет, — потусторонний и загадочный голос донесся со стороны подоконника.

— Спасибо, Луна, — сказала невеста с ехидцей. — Гарри теперь свободен, так что хватай, пока горячо.

— Он не захочет, — девушка мягко спрыгнула с подоконника, — ведь недавно он расстался с Джинни, а теперь увидит свадьбу своих лучших друзей, ему явно будет больно.

Как всегда Луна поразила всех своим умением говорить неудобную правду. Гермиона молча посмотрела на себя в зеркало. Прежде растрепанные волосы были гладкими и ухоженными. Решившись не заморачиваться насчет прически, девушки решили заплести ей одну длинную косу. Зная предпочтения Рона, Гермиона легко на это согласилась, и Парвати с Ханной превратили ее воробьиное гнездо в произведение искусства. Легкое ослепительно-белое платье подчеркивало ее стройную фигуру. Гериона покосилась на Ханну с ее уже округлившимся животом. Когда-нибудь и она будет носить в себе их с Роном ребенка, ну а пока…

Ей осталось подождать всего лишь месяц.

Сегодня был только их праздник. Такими счастливыми я их никогда не видел. Рон очень волновался, по виску пробежала капелька пота, но он светился от радости. Гарри знал, что Гермиона быстро перехватит инициативу, а супругу останется лишь нянчиться с будущим ребенком. Кстати о Гермионе. Когда она подошла к алтарю, я подумал, что сам ангел спустился с небес. Легкое белоснежное платье придавало ей неповторимый вид, Рон и вовсе открыл рот от потрясения.

«Да закрой же ты его, дубина!» — Хотя я его понимал, Герми была бесподобна.

Когда они подошли друг к другу, я слегка повернул голову и увидел Дору с Ремусом, сидящих неподалеку от меня. Ремус сидел неподвижно, немигающим взглядом рассматривал платье невесты, а его жена смотрела себе на колени. Она выглядела такой хрупкой, что мне невыносимо сильно захотелось ее обнять. Этот месяц дал нам время понять, что наши души соединились воедино. Дора понимала меня с полуслова, а я понимал ее. Помню, как мы с ней сидели в гостиной и любовались языками пламени в камине. Они отражались в глазах девушки, и в этом было что-то волшебное, неповторимое. Дора тогда сказала, что после ее свадьбы с Ремусом ей не хватало именно этого — спокойствия. Стычки, операции, боевые действия, в результате которых она чуть ли не ходила по лезвию бритвы — все это наложило на девушку неизгладимый отпечаток. А если еще учесть, каким стал Люпин, то я не завидовал Доре. Тем не менее, я старался сделать все возможное, чтобы она забыла о кошмарах прошлого. С ней я почувствовал себя другим. Более… счастливым. И все же я чувствовал, что дальше наши отношения могут не развиться.

— Рональд Билиус Уизли, согласны ли Вы взять Гермиону Джин Грейнджер в свои законные жены, быть с ней в болезни и здравии, в радости и горе, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — хриплый от долгого молчания голос Рона перекрыл ропот шепчущихся гостей.

— Гермиона Джин Грейнджер, согласны ли Вы взять Рональда Билиуса Уизли в свои законные мужья, быть с ним в болезни и здравии, радости и горе, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — ее решительный голос поставил точку.

«Ну, вот и все…»

— В таком случае объявляю вас мужем и женой!

После этого Рон и Гермиона впервые поцеловались как молодожены. Миссис Уизли плакала, пряча лицо в платке, миссис Грейнджер едва сдерживала слезы, но когда ее дочь подошла к ней, то не стала таить своих эмоций.

Ремус встал и молча направился к выходу из церкви. Хамский поступок с его стороны, даже не поздравил их.

* * *

Настало мое самое нелюбимое время свадьбы — танцы. После банкета Рон уверенно подхватил Гермиону и направил в сторону приглашенного оркестра, за ним потянулись и остальные. А что я? Я буду дегустировать шампанское, благо его было немало. Радостные гости разбежались по всему дому, так что времени оценить спиртное у меня есть. Гермиона сияла как солнце, ее муж вел ее уверенно, отчего я удивился.

Постепенно свадьба переросла в нехилую пьянку. Рон с красной рожей лез целоваться к Луне, за что получал уничтожающие взгляды от Гермионы, а Луна даже не сопротивлялась. Вместо этого она вдруг вскочила с места и устремилась на танцпол, чтобы поразить всех своей необычной грацией. Невилл, который засмотрелся на нее, получил очень неслабый подзатыльник от ревнивой Ханны. Я уже напился до нужной мне нормы и косым взглядом осматривал таких же окосевших гостей. Внезапно среди них я заметил человека, который всем своим видом показывал, что он явно здесь лишний. Стараясь сильно не шуметь, я на цыпочках подошел к Доре.

— Ты сегодня прекрасна.

От неожиданности метаморфиня вся побелела и резко дернула рукой, от чего вино щедро выплеснулось из бокала.

— Гарри! Какого черта ты меня так пугаешь? — прошипела она, вытирая пролитое вино салфетками. — Что ты хотел?

— Побыть с тобой.

Сам не знаю, зачем я это ляпнул. Пьяная голова сама так решила. Дора смотрела на меня так, как будто впервые меня увидела.

— Гарри, что ты…

— Идем.

Накинув на себя куртки, мы вместе вышли из расширенной Норы. То ли какой-то умник наложил на эту местность чары, изменяющие климат, то ли погода благоволила свадьбе. Дождя не было, как не было и сырости. Лишь холод омрачал праздник, но мне было плевать. Сейчас мне не было плевать лишь на человека, которого я вел к реке.

— Гарри, постой, — Дора едва не упала, — я каблук сломала.

Не удивлен. Силясь не заржать, я снял свои ботинки и заставил ее одеть их. Земля была мерзлой, но обогревающее заклятье сделало свое дело, и я шлепал босиком. Так необычно…

— Зачем ты привел меня сюда?

Лунный свет падал на небольшую полянку около речки, от чего я очутился словно в сказке.

— Дора, мне нужно кое-что сказать тебе, — как же страшно… — Я давно хотел сказать, но… Ладно, в общем…

— Ты любишь меня?

Сердце забилось с астрономической скоростью, к лицу хлынула краска. Как же здорово, что сейчас ночь.

— Гарри, я умная и взрослая девушка, — Дора подошла ко мне поближе. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но я не уверена, что смогу развестись.

— Но ты ведь хочешь этого?

Она отвела взгляд в сторону, и я понял, что попал в яблочко. Дора еще как хотела развестись, вот только…

— Гарри, у него больше никого не осталось, — Тонкс тяжело вздохнула. — У оборотней по жизни главный компаньон — одиночество.

— Дора, он измывается над тобой, — я хотел было уговорить ее, но она меня перебила.

— Гарри, он такой не по своей вине. Я правда хочу развестись и быть с тобой, но я не могу. Как бы сильно он не кричал на меня, он беспомощен.

— НЕНАВИЖУ!

Мы резко обернулись. Оставив Дору стоять под деревом, я босиком побежал к дому. Картина, представшая передо мной, заставила меня затормозить.

— Убирайся отсюда! — на Рона было страшно глянуть, Гермиона в ужасе аж вжалась в стул. — Вон из этого дома!

Джинни и Малфой уже уходили, когда мы поравнялись. Джинни с презрительной усмешкой взглянула на нас, а Малфой старательно не смотрел в нашу сторону.

— Рон, успокойся, что произошло? — я пытался успокоить его, но рыжий был просто в бешенстве.

— Я ненавижу ее! — он хрястнул по столу кулаком. — Пусть только сунется сюда еще раз. Поздравить она меня решила! Шлюх…

— Рон, сядь! — рявкнул я во всю мощь легких. — Выпей вина и успокойся! Герми, проконтролируй, чтобы он не начудил чего, а лучше отними палочку.

Празднование продолжилось, но настроения уже не было. Подошедшая Дора дернула меня за рукав.

— Ты чего?

— Я хочу домой, — ее жаркий шепот около моего уха. — А ты останься здесь. Ты нужен друзьям, нужен Рону. Успокой его, и не перебивай! Встретиться мы еще успеем.

Она аппарировала, после чего мне стало очень неуютно.

* * *

Спасибо Гермионе за то, что научила бесшумно аппарировать. Сложнее этого была только окклюменция, но я справился. Когда я подошел к окну дома, по ушам ударил поток ругани.

— Ты думала, что я совсем тупой? Что ты на меня смотришь?! Что у тебя с ним?

— Ремус, прошу, успокойся…

— Заткнись! Закрой свой рот! — Ремус разошелся не на шутку, в его голосе мелькал рык зверя. — Ты будешь делать то, что я тебе…

— Ты просто жалок! — Дора вспылила. — Посмотри на себя, во что ты преврааа!

Этого я допустить не мог. Бомбардой выломав дверь, я влетел на кухню и стал очевидцем самого мерзкого, отвратительного и низкого поступка.

Ремус навис над ней, сжимая ее горло. Дора хрипела и пыталась дотянуться до палочки, но какая-то пара дюймов отделяла ее от спасения. Ее волосы становились все прозрачнее. Я не заметил, как моя рука рванулась к палочке, как она нацелилась на Люпина и как мои же губы прошептали:

— Круцио!

Оборотня подбросило вверх, от его крика можно было оглохнуть. Он рычал и визжал, а я получал от этого мрачное удовольствие. Когда Люпин упал на пол, я бережно обхватил хрипящую Дору и аппарировал в свой дом.

Ремус пережал ей горло, но жить она будет. Одно прочищающее заклятье, плюс одно восстанавливающее — и девушка лежала на кровати совершенно здоровая, но только физически. Дора разрыдалась. Я вышел из комнаты и закрыл дверь, но это не помешало услышать ее сдавленные крики и стоны. Доре нужно было время, чтобы прийти в себя, да и мне тоже. Я раз за разом прокручивал у себя в голове ту сцену, и мне захотелось заколоть Люпина. И она его любила? Он чуть не убил ее… Меня передернуло от отвращения. А если бы я не успел? Я не хотел даже думать об этом. А что будет с Ремусом? Как бы я не ненавидел его, но я применил Непростительное, а это карается пожизненным. Я сломал их и без того хрупкий брак, что теперь будет с Дорой, что будет с ее ребенком? Сейчас я чувствовал себя ужасным человеком, когда понял, что творил весь месяц. Мы с Ремусом были похожи — и он и я отыгрывались за свои неудачи на чужих людях.

— Гарри? — раздался тихий голос за стеной.

Я мигом влетел в комнату. Дора успокоилась, по крайней мере, волосы были не седые. Девушка свернулась клубочком и смотрела на свои руки. Я аккуратно лег рядом с ней.

— Ты в порядке?

— Нет, — Дора всматривалась в мои глаза, слезы еще блестели на щеках. — Скажи, за что он так со мной? Я… я ведь жалела его, поддерживала, а он… — новый поток слез полился из глаз.

— Я применил Непростительное, за мной могут прийти в любую минуту.

— Мог бы его просто оттолкнуть...

— Чтобы он в состоянии аффекта сломал тебе шею? К тому же он вывел меня из себя.

— Ремус, он... он не заслуживает такого. Он не виноват, что стал таким.

Она все еще цеплялась за него, боялась расстаться с прошлым.

— Дора, кого ты любишь больше — меня, или его?

Девушка приподнялась на локте, волосы ее стали тускнеть.

— Наверное, я вела себя как дура, — она вздохнула, — Гарри я действительно любила Ремуса и люблю до сих пор, только... не такого, а прежнего. Он несчастный человек, я хотела лишь вернуть его прежнего.

Я ошибся.

— Значит, наши отношения зашли в тупик, — я нахмурился. — Дора, я и сам не знаю, что мне делать, но я поступал неправильно все это время. Я по-хамски вторгся в твою семью и разрушил ваш брак.

— Гарри...

— Но и с Ремусом оставаться очень опасно, неужели ты не понимаешь? — я старался воззвать к ее чувствам. — Если бы я не пришел вовремя, ты бы, наверно, была мертва. Ремус не контролирует себя, и в этом виноват только я.

— Гарри, послушай, — прежне розовые волосы почернели, — Ремус неплохой, просто он не хочет бороться с ликантропией.

— Я пойду к нему и поговорю.

— Он убьет тебя! — Дора вцепилась в мои плечи. — Не ходи к нему, останься...

— Я ошибся, мы ошиблись. И я, и ты пытались забыть о бедах и расслабиться, но это не выход.

— Нет...

— Отпусти меня!

Я рывком отцепил ее руки и аппарировал. Дора схватилась за голову.

* * *

Начался дождь, холодный и пробивающий на дрожь. Как раз под стать моему настроению. Еще одни отношения в моей жизни разбились о скалы. К Джинни я не испытывал ничего, Дора же разрывалась между мной, которого она полюбила, и Ремусом, которого хотела спасти.

Стук в дверь. Люпин выглянул в окно, и обнаружил человека, укрытого с головой в мантию.

— Ремус, открой!

С рыком он дернул дверную ручку, но в следующий момент Петрификус заставил его замереть. Уже вторая оплошность на счету у оборотня.

Я торопливо зашел в тот же дом, из которого унес раненую Дору. Все было в грязи, сервиз разбит. Оборотень бушевал.

— Ремус, я пришел сюда для того, чтобы поговорить. Вернее, буду говорить я.

Люпин смотрел на него с ненавистью.

— У тебя есть полное право убить меня, я не отрицаю того, что сделал. Но теперь слушай — Дора заслуживает большего. Она любит тебя, псина, но и боится тоже. Из-за твоего слабого характера и нежелания бороться с "пушистой проблемой" она страдает. Прошу тебя, научись держать шавку внутри себя в узде и не тупи, — я кинул ему мешочек с деньгами и сверток. — Это ты подаришь ей завтра. Купи костюм и сделай ей подарок. И чтоб больше она не ходила избитой, понял? Насчет меня не беспокойся — я навсегда исчезну из вашей жизни. И не смей бить ее за то, что она тебе изменила, виноват только я. Если захочешь поквитаться со мной, то я буду только рад, но не смей обвинять Дору. В общем, это то, что я хотел сказать, но добавлю еще кое-что. Люби ее, ты не представляешь, как она будет рада, когда ты станешь прежним Люпином… моим бывшим преподавателем защиты от Темных сил, — оставив парализованного оборотня лежать на полу и дожидаться отмены заклятья, я аппарировал к себе домой.

Что ж, его судьбу я уже разрешил. Осталось решить мою.