В Багдаде все спокойно, или Десять желаний для Гермионы Грейнджер (гет)

На окраине города Снейп отыскал пустующий, но просторный и светлый дом, где они и остановились. Жареную картошку, к сожалению, достать не удалось, но запеченная на вертеле баранья нога и гроздь спелых фиников показались Гермионе божественно вкусными. Утолив голод, но не любопытство, она решила прогуляться по городу и, если получится, разузнать, куда и в какое именно время попала. Снейп неохотно поплелся за ней.

Еще издали они услышали гомон с базарной площади — сердца города, куда отовсюду стекались люди. Видимо, здесь поход за покупками воспринимали совсем иначе, чем в Англии ее времени. Местные жители обменивались радостными приветствиями, часто останавливались поболтать, делились последними новостями и сплетнями, справлялись о здоровье родни. Казалось, все в этом городе знают друг друга и рады любой неожиданной встрече. К счастью, Гермиона обнаружила, что понимает местный язык и даже может на нем читать. Это сильно облегчало ей жизнь в незнакомом месте и поиски пути назад, в свое время. Из разговора двух купцов она узнала, что находится в Багдаде, но люди здесь вели совершенно иное летоисчисление, чем в далеком будущем, и Гермиона никак не могла сопоставить даты. Зато краем уха расслышала, что в городе есть библиотека, и это обнадежило сильнее, чем уверенность, что у нее будет крыша над головой и пища.

Бродить по древнему базару оказалось чрезвычайно увлекательно. Все вокруг пестрело яркими сочными красками, а воздух благоухал пряными ароматами специй. Торговые ряды прятались в тени высоких мечетей и дворцов, и, имея флягу с водой, не приходилось изнывать от жары. Гермиона могла бы бродить здесь вечно, просто слушая незатейливые разговоры в толпе и разглядывая изящные узоры, на разноцветном шелке. Улыбаясь собственным мыслям, она вышла к концу одного ряда, где путь перегородили столпившиеся горожане. Они что-то громко и возбужденно выкрикивали, показывая руками в одну сторону, но за спинами более высоких мужчин Гермиона не могла разглядеть, что происходит.

— Что там? — обратилась она к парящему над толпой Снейпу.

— Ничего, что касалось бы вас, — отмахнулся он, но по его тону стало ясно, что зрелище не из приятных.

Оглядевшись и убедившись, что никто не обратит на нее внимания, Гермиона быстро вылезла на ближайший прилавок и увидела, как в юношу, привязанного к столбу, бросили первый камень. Одежда на юноше была разорвана, он весь перемазан в запекшейся крови и грязи. Губы его пересохли и потрескались, и ему едва доставало сил, чтобы держаться на ногах, опираясь о столб, к которому его привязали.

— Зачем они делают это? — в ужасе воскликнула Гермиона, когда в юношу полетели новые камни.

— Он вор, и его поймали.

— Но это же чудовищное варварство!

— Добро пожаловать в реальный мир, мисс Грейнджер, — саркастично заметил Снейп, но в его взгляде так же читалась тревога.

— Мы должны его освободить!

— Нет, мы должны убираться отсюда подобру-поздорову.

— Но они же его убьют!

— К тому времени, как вы родились, он уже был мертв, как и все эти люди, и их внуки и правнуки. И если вы начнете похищать людей на глазах у беснующейся толпы, то и сами не доживете до следующего утра, — попытался образумить Снейп, но все что слышала Гермиона — крики и мольбы привязанного бедолаги.

— Я не могу его так оставить.

— Нас это не касается, и нам нельзя привлекать к себе лишнее внимание.

— Освободите его.

— Не глупите, Грейнджер, вы не можете рисковать жизнью из-за какого-то мальчишки-вора.

— Я приказываю, освободите его, — уже в истерике кричала Гермиона, не слушая ни доводы рассудка, ни предостережения Снейпа.

Раздался громкий щелчок, и в следующую секунду она оказалась в светлой комнате своего нового дома, а вместе с ней разъяренный Снейп и потерявший сознание вор. Она бросилась к юноше, захлебываясь слезами, настолько истерзанной казалась его не в меру худая фигура. Если он и был вором, то не слишком удачливым, иначе не походил бы на мешок с костями.

— Вы можете его вылечить? — глядя заплаканными глазами на размытое очертание профессора-джинна, спросила она.

К счастью второй раз просить не пришлось. Через мгновение перед ней лежали теплые компрессы и флакончики с зельями, а Снейп уже нараспев читал неведомые ей заклинания, и от звука его голоса глубокие порезы и ссадины на коже юноши затягивались на глазах. Без грязных потеков и запекшейся крови на лице он выглядел совсем ребенком, и сердце Гермионы сжималось от жалости к его незавидной судьбе. Весь день и всю следующую ночь она дежурила у его постели и лишь к рассвету положила голову на подушку и тут же провалилась в сон.

Когда она проснулась, был уже полдень. Жаркое солнце стояло высоко, заливая комнату слепящим светом сквозь высокие окна.

— Он очнулся? — первым делом спросила Гермиона, протирая глаза.

— Всего на несколько минут. Выпил воды и снова уснул, — совсем тихо прошептал Снейп, и она удивилась, что он может настолько понижать свой громовой голос.

— Почему вы меня не разбудили, я бы проследила...

— Вам тоже нужен отдых, в отличие от меня. Нет необходимости дежурить над ним круглые сутки. Он почти здоров, только сильно истощен. И если вы не желаете для себя того же, то поешьте и отдохните как следует, он не проснется еще часов десять.

Не имея ни сил, ни желания возражать, Гермиона молча поплелась на кухню, где ее ожидал плотный завтрак.

Она даже не заметила, как задремала. Разбудил ее шум голосов из соседней комнаты. Двое мужчин о чем-то оживленно спорили, активно жестикулируя и срываясь на повышенные тона.

— Он очнулся! — восхищенно воскликнула Гермиона, вбегая в комнату.

Спасенный юноша выглядел вполне здоровым, он крепко стоял на ногах и даже слегка подпрыгивал на месте, когда особо эмоционально пытался что-то доказать Снейпу.

— Велите ему убираться отсюда немедленно! — потребовал разъяренный Снейп, как только увидел Гермиону в дверях.

— Но почему? Он ведь только пришел в себя. Вдруг ему станет хуже, а вокруг не окажется никого, кто бы смог помочь.

— Не мелите чепуху. Он в полном порядке и может сам о себе позаботиться.

Но Гермиона совершенно не слушала Снейпа, потому что юноша бросился перед ней на колени и со слезами на глазах принялся осыпать комплиментами и благодарностями.

— О прекраснейшая из цариц, затмевающая сиянием месяц и звезды! О благороднейшая из женщин, чья поступь легка, как у тонконогой газели, а глаза ясны, как два солнца! О величайшая из благодетельниц, чья доброта не имеет меры, а великодушие бескрайне, как небо над миром. Благодарю тебя, о милосерднейшая госпожа, что избавила презренного раба от мук и неминуемой смерти. Благословенна земля, по которой ты ступаешь, благословенны руки, даровавшие исцеление бедному Али!

Али поймал ее за запястье и с благоговением поцеловал руку. Растерянная от такого внезапного внимания, Гермиона смущенно покраснела.

— Вообще-то это он тебя вылечил. — Она указала на разгневанного Снейпа.

— Но добрейшая госпожа приказала своему джинну лечить Али.

— Вовсе нет...

— Почему вы не потребовали прямого приказа, а просто согласились его вылечить? — после минутного раздумья обратилась она к Снейпу, который тут же сложил руки на груди и сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.

— Если его сердце больше не бьется, не значит, что его нет, — с хитрых прищуром вместо него ответил Али.

— Вор и философ — какое дивное сочетание. Прикажите ему убраться отсюда, иначе я за себя не ручаюсь!

— Уже почти ночь, никто не гонит гостей на ночь глядя. Да и чем он вам так мешает?

— Он меня раздражает, — прорычал Снейп, прожигая юношу одним из своих особо гневных взглядов.

Но Али только хитро хихикал в ладонь, пользуясь тем, что Гермиона стоит к нему спиной. А как только она обернулась, тут же изобразил жалобный взгляд побитого щенка.

— Значит, вам придется потерпеть, — твердо решила Гермиона.

— А я-то думал, что после двадцати лет жизни в школе, кишащей безголовыми гриффиндорцами, мое существование не может стать более невыносимым, — рассержено фыркнул Снейп и исчез в своей лампе.

Али же снова бросился к ногам Гермионы, рассыпаясь в благодарности и целуя руки своей спасительнице.

— Хватит-хватит, — остановила она не в меру эмоционального Али, — давай мы лучше тебя покормим.

Он легко согласился. Насытившись, он посмотрел с сожалением на остатки еды на столе и с печальным взглядом попросил:

— Позвольте мне отнести немного хлеба моей больной матери. Она так слаба и может не пережить ночь. Она два дня совсем одна, у нее никого не осталось, кроме непутевого Али, который не смог раздобыть пищу для бедной матери.

— Конечно, ты можешь отнести ей столько еды, сколько нужно, — мгновенно согласилась сердобольная Гермиона.

— Пусть Аллах вознаградит госпожу за невиданную щедрость. — Али снова кинулся на колени, хватая за руки растерянную благодетельницу.

Едва Али исчез за дверью, из лампы выплыл презрительно усмехающийся Снейп.

— Не обольщайтесь, весь этот спектакль, только чтобы стащить с вас браслет.

Краска на лице смущенной Гермионы вспыхнула ярче, только теперь от стыда.

— Не может быть. Али бы не стал...

— Он вор, Грейнджер. И сирота. Так что утрите сопли и проверьте, не пропало ли что-нибудь еще. И нам лучше сменить жилье, пока он не разболтал всему городу, что здесь поселилась одинокая женщина и джинн.

— Нет.

— Что значит, нет? Вы меня не слышали, Грейнджер? Мальчишка вор и лжец, и если кому-то станет известно о нашем пребывании в этом доме, то завтра на базарной площади привязанной к позорному столбу будете вы.

— Али не станет нас выдавать. И мы не будем менять жилье, потому что он вернется, вот увидите.

— Гриффиндор — это неисправимо, — пророкотал Снейп так, что у Гермионы затряслись поджилки, и спрятался обратно в лампу.

Гермиона сама не знала, почему заупрямилась и не послушала Снейпа. Конечно, ей хотелось верить, что Али не отплатит за свое спасение ударом в спину. Но ведь Снейп прав, он — вор, и он на самом деле стащил ее браслет. Если он соврал о больной матери, то вряд ли его можно назвать честным или совестливым человеком. Но злорадная самодовольная физиономия Снейпа просто вынуждала ее возражать и упираться, даже когда его доводы казались очень разумными. Чувствуя себя капризным ребенком, Гермиона взяла со стола лампу и легонько потерла.

— Неужели в вас проснулось здравомыслие, и вы впервые в жизни решили послушать меня? — тут же отозвался Снейп.

— Вот еще! Переместите меня в библиотеку.

— Что вы забыли в библиотеке среди ночи? Решили вспомнить старые добрые деньки в Хогвартсе? Вы, наверное, были единственной ученицей не с Рейнвенкло, кто нарушал школьные правила не для того, чтобы тайком выскользнуть на свидание, а просидеть всю ночь в библиотеке.

— И почему вам обязательно нужно спорить со мной из-за каждой мелочи? Вы перенесете меня в библиотеку или нет?

— Разумеется, мисс невыносимая Всезнайка, я доставлю вас в библиотеку. Заодно посмотрите в толковом словаре значение слова «мелочь», и входит ли в него понятие «рисковать собственной жизнью ради возможности полистать книжку».

— Просто сделайте, что просят, и умолкните.

— «Просить», еще одно слово, трактовку которого вам стоит уточнить.

— Вы вредный, заносчивый, желчный...

Снейп щелкнул пальцами и под окном очутился ковер-самолет. Гермиона притихла, с опаской глянула на зависший в воздухе коврик, но возражать не стала. Она прекрасно понимала, что ведет себя неразумно. Снейп был совершенно прав, так же как оказался прав насчет Али. Но от этого Гермиона только еще больше сердилась и продолжала вымещать злость на джинне, который не мог ей отказать или развернуться и уйти, как сделал бы любой на его месте. Наверное, она ужасный человек...

Поток грустных мыслей и самобичевания прервался, потому что прямо на лету злосчастный ковер кувыркнулся и сбросил ее с огромной высоты вниз, на уснувший город. В диким воплем Гермиона падала в темноту. Она не различала очертаний ночных улиц и не знала, на что приземлится, но это было и неважно. Даже если там окажется пуховая перина, она все равно разобьется вдребезги. Как в замедленной съемке Гермиона с ужасом наблюдала за неумолимо приближающимися пиками дворца. Когда до ближайшей крыши оставались считанные метры, Гермиона зажмурилась, но внезапно падение прекратилось. Она ощутила под собой твердую землю, но никакой адской боли от переломанных конечностей или прочих ужасов, которые успело нарисовать воображение.

Гермиона опасливо приоткрыла один глаз, чтобы оглядеться. Но все, что увидела перед собой, — это кривую ухмылку Снейпа. И весь пережитый страх накрыл ее с головой. Не разбирая, что попадается под руки, Гермиона швыряла книги, ножи для бумаги, тяжелые подсвечники и банки с чернилами, ругаясь так, что ее мама сгорела бы от стыда, если бы только услышала. Когда в пределах досягаемости не осталось ничего достаточно легкого, чтобы поднять, пыл Гермионы немного поугас, хотя ее пламенные речи Снейпа все равно не впечатлили. Он все с той же ухмылкой спокойно наблюдал, как очередной держатель для свитков пролетает сквозь него, не причиняя ни малейшего вреда. Когда Гермиона наконец без сил опустилась на пол, Снейп только презрительно хмыкнул.

— Не понимаю, чего вы так завелись, это же всего лишь безобидная шутка.

— Безобидная? Да вы меня чуть не убили!

— Не говорите ерунды, Грейнджер. Вы читали мой контракт. Пока вы хозяйка лампы, я вас даже ущипнуть не могу, не то что убить, как бы мне этого ни хотелось.

— Взаимно! Мне ужасно жаль, что вы уже десять лет как умерли. Если бы я могла, приказала бы вам ожить, а потом придушила собственными руками.

— Не вздумайте! — прогремел Снейп так, что вокруг затряслись стены.

Он навис над комнатой темной громадой, которая не казалась такой уж бесплотной, а с его лица исчезли все признаки веселья. Лицо Гермионы так же мгновенно переменилось. Как только до нее дошел смысл его слов, она напрочь позабыла о гневе и обидах, а в ее глазах появился лихорадочный блеск, как всегда, когда в голову приходила гениальная идея.

— Вы хотите сказать, что это возможно? Я могу приказать, и вы снова станете живым человеком? Но тогда....

— Не смейте!

— Но почему? Вы же сами жаловались, что ваше существование невыносимо. Разве вы не хотите снова стать живым и свободным?

Гермиона искренне недоумевала, почему он упрямится. У нее в руках был ключ к его спасению, а Снейп отказывался его принять.

— Я вам не жаловался. И я могу стать живым, но не свободным. Одна рабская жизнь у меня уже была. Не имею ни малейшего желания повторять этот опыт.

— Я не понимаю...

— Как и всегда!

— Объясните...

— Это приказ?

— Нет, вовсе нет.

Гермиона не знала, что так задело Снейпа в ее предложении, но приказывать ему раскрывать перед ней душу было бы уже слишком. Потому она просто позволила ему скрыться в убежище лампы и с удвоенным упорством взялась перелистывать сотни томов и свитков древней библиотеки. Нужно узнать, как вернуться в свое время, а заодно, как заставить Снейпа передумать.

К рассвету ей удалось выяснить, что существует лишь одно место, откуда можно вернуться домой, — пещеры живого огня. Но загвоздка в том, что недостаточно просто явиться туда, нужно еще прочесть скрижаль времени, пропавшую несколько веков назад. А Гермиона не нашла никаких намеков, где и у кого она могла бы храниться.

С вопросом Снейпа оказалось не проще. Но во всяком случае теперь Гермиона понимала, почему он не хочет возвращаться к нормальной жизни. Если хозяин прикажет джинну снова стать смертным, тот будет обязан служить ему до конца своих дней и не сможет ослушаться ни одного приказа. Неудивительно, что после долгих лет службы Волдеморту, Снейп не хочет возвращаться к такому же положению беспрекословного исполнителя. Хотя существование джинна — это тоже существование раба. Какими бы сильными и могущественными ни были джинны, вся их сила никогда не служит им самим. Они обречены на вечное заточение, и даже если хозяин пожелает освободить джинна от лампы, как намеревалась поступить сама Гермиона, свобода для джинна означает смерть. Для нее оставалось загадкой, почему Снейп выбрал для себя такое существование. Он не был похож на человека, настолько страшащегося смерти, чтобы предпочесть ей вечное рабство. Но какие бы причины ни заставили его стать джинном, теперь Гермионе предстояло выбирать, как поступить. Оставить все как есть и надеяться, что будущие хозяева лампы не окажутся жаждущими власти и всемирного господства монстрами? Освободить Снейпа от лампы, тем самым обрекая на смерть? Заставить вернуться к жизни вопреки его запрету? Каждый из вариантов казался чудовищным и несправедливым, и Гермиона не хотела принимать таких решений, не желала играть чужой жизнью. Но и делать вид, что ее не заботит судьба Снейпа, она не могла.

Сам же Снейп преспокойно восседал на удобном диванчике и пускал в воздух клубы дыма от кальяна. Гермиона была убеждена, что он получает удовольствие исключительно от того, что дым изрядно ее раздражает. За окном уже просыпался город, и вскоре в библиотеку станут заглядывать посетители. Погасив лампы и сгрузив в тряпичную сумку несколько недочитанных фолиантов, Гермиона неохотно влезла на парящий невысоко от пола ковер.