Белый снег (гет)

Драко не спал всю ночь. Смотрел в потолок, гипнотизируя витиеватый узор из гипсовой лепки. Он никогда не понимал архитектора, ведь все эти загогулины вызывали рвотный рефлекс при одном только взгляде. «Кто мог выбрать такой декор для спальни? Да кто угодно, в семействе Малфоев было предостаточно идиотов», — думал Драко всякий раз, когда смотрел на потолок. Сегодня эти мысли помогали не скатиться в пропасть из бесконечных вопросов и непонятных ощущений. Днём приходили Поттер и Уизли. Просили о помощи. Дела были плохи, даже Драко это понимал. Но кто мог напасть на заучку Грейнджер, которая даже с закрытыми глазами может отразить любую атаку? Зная её магический потенциал, Малфой предполагал, какой мощности щит закрыл её сознание, если даже колдомедики оказались бессильны. Но сможет ли он сам? К сожалению, в тот момент Драко Малфой даже не догадывался, как обстоят дела на самом деле.

Без пяти девять он стоял перед палатой Гермионы Грейнджер. Самый нижний этаж, особая секция. «Палаты для избранных» — так окрестил Малфой эти унылые комнаты, где все вокруг поддерживали иллюзию тщательного ухода, где не было случайных людей, где говорили только правду, не кормя ложными обещаниями выздоровления.

Возле палаты Малфоя ждал Гарри.

— А где мой букет?

— Чуть позже у Рона заберёшь.

— Прикрываешься дружком, как всегда…

— Слава Мерлину, он у меня есть.

— Я ведь могу и уйти.

— Но не сделаешь этого.

— Почему ты так уверен? Из-за отца?

— Я даже не подумал о нём.

— Больше у меня нет причин быть здесь.

— Они появятся. А пока закончим эту бессмысленную болтовню и войдём.

— Манеры как у маггла!

Но показные нападки Драко сошли на нет, едва он вошёл в палату. Он ожидал всего чего угодно, но не такого безмятежного вида вселенского спокойствия. Если бы не знание того, что Гермиона подверглась нападению, он бы сказал, что она счастлива, где бы сейчас ни было её сознание.

— Поттер, что с ней? — спросил Драко, нахмурившись.

— Это ты должен нам сказать, Малфой, — с другого конца палаты процедил Рон.

— И я рад тебя видеть, — отозвался Драко, подходя ближе. Около койки стояло небольшое кресло. Малфой узнал в нём специальный медицинский прибор для концентрации. Садишься — и все посторонние мысли уходят на второй план. Драко оглядел комнату. — Света мало.

— Это нижний этаж, — тут же сказал Гарри. — Мы же под землёй. Тут…

— Мерлин, вы что, магглы? — воскликнул Малфой, смерив презрительным взглядом Гарри и Рона. — Света мало, нужно окно во всю стену. Это будет ей на пользу.

— Откуда ты можешь это знать? — Рон еле сдерживался, в глубине души злясь на себя за такое поведение. Будь он на месте Малфоя, давно бы уже послал всех к чёрту и ушёл при таком-то отношении. — Спросим у медиков.

В этот момент в палату вошёл главный колдомедик.

— Добрый день, мистер Малфой, — они обменялись рукопожатиями. — Я, право, удивлён, что вы согласились помочь.

— Не смог отказать своим школьным друзьям, — с усмешкой проговорил Малфой, видя, как задрожали ноздри рыжего. — Так какова моя задача?

— Мы две недели пытались пробить её щит, — сообщил доктор. — Однако она не пускает нас дальше первого уровня. Зрелище поистине ужасающее, но она явно не сама его создала.

Гарри и Рон переглянулись. Такую информацию они слышали впервые. Хотя, если разобраться, ни один, ни второй до конца не понимали, в чём опасность ментального щита и каковы его особенности.

— Сколько у меня времени? — тише спросил Малфой, но парни это услышали и уставились на доктора.

— Крайне мало, — откашлявшись, сказал он. — Не больше месяца…

— А что потом, сэр? — выпалил Рон, сделав шаг навстречу мужчине.

— Если ничего не изменится через месяц, — доктор набрал побольше воздуха в лёгкие, — она никогда не очнется, и мы вынуждены будем применить зелье эвтаназии.

Гарри показалось, что его ударили в спину мечом Годрика. Дышать стало трудно, он посмотрел на Рона. Тот ошеломлённо уставился на Гермиону, как будто она должна была сказать ему, что всё это ложь, что совсем она не на грани жизни и смерти, что всё будет как раньше… Хотя у них уже практически не было никакого раньше. Просто он смог бы вернуться к своей свободной жизни, популярности и посиделкам с друзьями в отделе Аврората. Рону внезапно показалось, что стены начали сжиматься, и он пулей вылетел из палаты. Гарри прекрасно понимал чувства друга, они так поразительно походили на его собственные, вот только Гермиона сыграла в его жизни совсем иную роль. Она помогала, когда никто не помогал, она спасала, когда, казалось, что помощи ждать неоткуда. Она, несмотря ни на что, всегда была на его стороне, как бы он ни ошибался, она была с ним в самые трудные моменты жизни… Он просто не мог потерять своего Ангела-хранителя, не сейчас, когда они могли просто дружить и не спасать друг друга от смерти…

— Малфой, ты сам знаешь, что делать, — сказал Гарри, направляясь к двери. — Я приду часа через два. Сэр, объясните ему всё.

Когда закрывалась дверь, Гарри слышал голос Малфоя.

— Даже не верится, что это она…

Да, если и Малфою не верилось, то мир действительно перевернулся с ног на голову. Гарри пошёл искать Рона, чтобы забрать его с собой на расследование. Не следует оставлять его в больнице, когда он так растерян, пусть лучше направит свою энергию на поиски нападавшего. А присмотреть за Малфоем Гарри попросил Джинни, которую встретил около лифта. Она как раз собиралась навестить Гермиону. Узнав, что Малфой согласился помочь, она улыбнулась, назвав это хорошей новостью. Может, всё и правда не так плохо, может, Малфою удастся сломать ментальный щит. Однако оставлять Гермиону наедине с ним Гарри всё же не решался, поэтому Джинни, ускорив шаг, направилась в сторону нужной палаты, на ходу пообещав написать, если будут новости.

Войдя в палату, она застала Малфоя одного. Он стоял и смотрел на Гермиону. Услышав звук открывающейся двери, он посмотрел на вошедшего человека.

— А вот и надзиратель… — протянул он в своей привычной манере.

— Скорее, ассистент и помощник, — ни капли не смутившись, сказала Джинни и прошла к своему обычному месту: стулу с другой стороны кровати.

— Тут мало света, — повторил Драко свою недавнюю мысль.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Джинни, оглядев одинокое окно и отодвинувшись в сторону, чтобы не закрывать собой редкие лучи волшебного солнца.

— Я сейчас проведу пробный сеанс, — Драко зачем-то решил предупредить её. Он откуда-то слышал, что она подалась в колдомедики, а значит, должна его понять. — Если что-то пойдёт не так или если выражение её лица изменится, а я вдруг не смогу прерваться сам…

— Прерву я, поняла, — кивнула Джинни. Малфой отметил про себя, что она в разы понятливее брата и не бесит Драко так сильно, как он. Но вот пациентка…

— Поверить не могу, что я должен помогать ей, — еле слышно процедил Малфой.

— До сих пор не вырос из ненависти? — спросила Джинни, не глядя на него.

— Что, прости? — переспросил Драко.

— Выражение лица такое, будто тебе противно, — Джинни не умела выбирать слова, как и Рон, разве что была проницательнее, чем он.

— А мне и противно! — тут же ощетинился Драко. Находиться тут с этими двумя гриффиндорками было выше его сил. — Да, я согласился помочь, но не ждите от меня счастливой улыбки!

— Никто и не ждёт, — тут же ответила Джинни, игнорируя злой тон Малфоя. — Просто после всего, что она сделала, нужно уметь быть благодарным.

— За что конкретно я должен её поблагодарить? — Малфой разнервничался не на шутку, его глаза блуждали по лицу Джинни, ища ответ.

— Она спасла тебя от смерти, — сказала та, взглянув, наконец, в глаза Драко. — Волдеморт точно прикончил бы вас всех.

— Я не просил, — тут же отозвался Малфой и сел в специально отведённый для него стул. — Никто не знает, что могло бы быть, победи Тёмный Лорд.

— Все знают, — возразила Джинни. — Он не щадил никого, не любил никого…

— Откуда ты можешь это знать?! — воскликнул Малфой, прекрасно понимая, как жалко сейчас выглядит, но просто промолчать было невозможно, просто потому что так неправильно. По его личным правилам неправильно.

— Тайная комната, Малфой, — ответила Джинни, отпуская руку Гермионы, которую держала всё это время. Почему вдруг решила заговорить с Драко, она искренне не понимала, но всё равно ей хотелось пообщаться с человеком, который был, возможно, единственным шансом вернуть Гермиону. — Он сидел у меня в голове несколько месяцев, к сожалению, я не умела тогда защищать своё сознание. Ты бы мне пригодился, но ты играл на другой стороне.

— Я и сейчас на другой стороне, — поспешил возразить Малфой, просто чтобы что-то сказать. Он был в замешательстве, потому что каждое слово младшей Уизли как-то болезненно отзывалось в сердце.

— Нет больше никаких сторон, Драко, — Джинни показалось, что она должна обратиться к нему по имени, чтобы дать понять, что между ними могут быть доверительные отношения, что она совсем его не ненавидит, как другие с их факультета, как её брат.

— Мы будем работать или продолжим сеанс психотерапии? — огрызнулся Малфой, жутко раздражённый поведением Джинни и тем, что она обратилась к нему по имени. — Ты играешь на нервах, Уизли, а моё нестабильное состояние не на пользу делу.

Джинни хотела что-то сказать, но после слов Драко замолчала и закрыла рот на импровизированный замок, а «ключик» выбросила за спину. Малфой закатил глаза и устроился удобнее в кресле.

Глубоко вздохнув, он направил палочку на Гермиону. Та безмятежно дышала — казалось, будто она спала. Малфой ненавидел её с первого курса, но сейчас почему-то не чувствовал злости. Хотя, если признаться самому себе, ненависти как таковой не было с того дня в Малфой-мэноре, когда он, сам не зная почему, готов был наброситься на тётку Беллу, лишь бы та прекратила мучить грязнокровку, потому что её крики раздирали черепную коробку, но больше сердце; потому что казалось, что так будет с каждым, кто пойдёт против Тёмного Лорда.

— Легилименс!

Драко не сразу понял, где оказался. Лишь оглядевшись по сторонам, сообразил. Огромное пшеничное поле со спелыми золотыми колосьями, без начала и конца. Голубое небо, тёплое солнце, лёгкий ветерок… Драко даже улыбнулся, потому что почувствовал себя спокойно и свободно, хотелось вдохнуть полной грудью, что он и сделал. Мгновение спустя он услышал смех неподалеку. Он напрягся и пошёл на звук, но ничего не нашёл, смех раздался с другой стороны, Драко обернулся. Снова не дойдя пару метров до источника шума, он отвлёкся на новый смешок. Он крутил головой и видел, как то там, то тут колышутся колосья. Смех раздавался всё громче, он был разных тональностей и, смешиваясь к какофонию звуков, жутко давил на мозг. Драко вертел головой в надежде, что видение изменится, но воздух внезапно стал тяжёлым, отчего Малфой начал задыхаться. Солнце жгло кожу, а вдали золотые колосья превращались в огненную стену и, захватывая всё больше пространства, направлялись в сторону Драко. Он побежал прочь, но огонь настигал его, прям как тогда, в Выручай-комнате… Только он об этом подумал, как очутился на вершине горы из вещей посреди той самой комнаты. Обычный огонь стал адским пламенем. Драко заметался в поисках палочки, но её не было. Крики сбоку отвлекли от мыслей. Гойл из последних сил цеплялся за выступ. Малфой покрылся холодным потом, ведь Грегори мёртв уже несколько лет.

— Помоги мне, Драко! — отчаянно завопил тот и протянул руку. Малфой потянулся, но не успел. Гойл полетел вниз, истошно вопя. Мгновение — и его поглотил огонь. Рука Драко так и осталась протянутой. Дыхание сбилось, готовое в любой момент сорваться на всхлип. Это был один из его ночных кошмаров, от которого он так и не мог избавиться. Смерть Грегори, его друга. Сейчас, спустя годы, Драко понимал, что дружба их была неважная, точнее, вовсе и не дружба, а какой-то клуб ненависти к грязнокровкам, но Крэбб и Гойл были рядом семь долгих лет. Потом Грегори трагически погиб, так и не узнав, что всё, во что они верили, оказалось полной чушью и злом. Таким злом, которое разъедает и уничтожает душу, всё человеческое в ней. В конечном итоге их всех ждал Азкабан. Глуп был тот, кто надеялся стать кем-то стоящим и получить власть.

В тот ужасный день вся жизнь пронеслась перед глазами, и Драко был жутко напуган, он был не готов переживать подобное снова, но первый уровень ментального щита встретил его кошмарным воспоминанием. Вот о чём говорил колдомедик, когда называл это ужасающим зрелищем. Людям со слабой психикой точно было не под силу разобраться с этим. Хотя своё самообладание Драко тоже явно переоценивал. Голова разрывалась от боли, крики Гойла отдавались в мозгу, будто он стоял рядом. Малфой начал задыхаться, к горлу подступали рвотные спазмы. Чёртова Грейнджер!

Что-то рвануло Драко в сторону. Мгновение — и он очутился в палате. Напротив стояла младшая Уизли, с беспокойством изучая его лицо. В её руках была палочка Драко. Едва отдышавшись и придя в себя, он вырвал её из рук Джинни.

— Она ненормальная!

Малфой пулей вылетел из палаты. Джинни посмотрела на Гермиону.

Спустя час появился Гарри. Он застал Драко в коридоре, неотрывно пялящимся в пол.

Гарри непонимающе покачал головой, без слов прошёл мимо и скрылся в палате.

— Что произошло? — спросил Гарри, подходя к кровати Гермионы.

— Что-то страшное, Гарри, — серьёзно ответила Джинни. — Малфой вылетел отсюда как ошпаренный. Первый уровень ментального щита Гермионы показал ему его страхи.

— Не знал, что такое возможно, — задумался Гарри. — Наверное, на сегодня хватит, Малфой придумает, как с этим справиться.

Гарри вышел из палаты и сел на скамью рядом с Драко.

— Что там было?

— Не хочу говорить об этом, Поттер.

— Тебе придётся, Малфой, никаких секретов.

— Тогда не сегодня, ладно?

— Хорошо, завтра утром будь здесь.

Малфой, не медля больше ни секунды, встал и направился к лифтам. Через мгновение из палаты вышла Джинни.

— Его нельзя оставлять в таком состоянии, — сказал Гарри, глядя в спину удаляющегося Малфоя. — Но у меня ещё есть дела.

— Я прослежу, — тут же сказала Джинни.

— Правда? — обрадовался Гарри.

— Не хочу, чтобы ты отвлекался на что-то помимо расследования, — с улыбкой ответила Джинни и направилась вслед за Малфоем.