Белый снег (гет)

Это было обычное зимнее утро. После Рождества прошло около двух недель, но о недавнем празднике уже ничего не напоминало. В квартале, где располагался Аврорат, быстро избавлялись от всего несерьёзного.

Тёмные времена прошли, но мало кто спешил заявлять об этом громко. В этом квартале работа кипела круглыми сутками. Любое напоминание о том, что Тёмного волшебника всех времён больше нет и можно вздохнуть свободнее, искоренялось как нечто противозаконное. Люди ходили мрачные, погруженные в свои мысли. С одной стороны, непосвящённые могли возмутиться, но с другой — таковых практически не было.

Всю неделю шёл дождь, раздражая всех окружающих острыми каплями, замерзающими в полёте. Но в этот день ненастье неожиданно стихло, и в воздухе закружили пушистые хлопья снега, которые, падая, гладили кожу. Может, поэтому Гермиона решила выйти в обеденный перерыв на улицу, а может, потому что в кабинете Рон очень громко рассказывал Гарри о предстоящем Чемпионате мира по квиддичу, и от его восторженных криков у неё начала болеть голова.

В последние дни работы поубавилось, появилось свободное время. Рон тут же с головой ушёл в журналы и сводки по квиддичу. За время бесконечной работы и ненормированного графика он уже забыл, когда в последний раз смотрел игру вживую. Рон со страхом представлял тот момент, когда кто-то из высокопоставленных чиновников вдруг решит спросить его о квиддиче, а он не будет знать, что ответить. То, что этим чиновникам, возможно, в данный момент нет до квиддича никакого дела, ему в голову почему-то не приходило.

Гарри своё свободное время посвятил изучению древних заклинаний поиска и обнаружения. Пожиратели могли прятаться где угодно, и он хотел во что бы то ни стало уметь выслеживать их даже по самому малейшему проявлению магии.

Гермиона же, насмотревшись на друзей и убедившись, что они неплохо справляются, решила заняться изучением отмены действия Обливиэйта. Прошло уже достаточно времени, и расстановка сил после Войны была вполне стабильной. Так что настала пора подумать о восстановлении памяти родителям и возвращении их в Англию после «каникул» в Австралии.

Сегодня всё смешалось. Рон со своим квиддичем, Гарри, не всегда реагирующий на разглагольствования друга, отчего тому приходилось по несколько раз повторять свои слова, и сама Гермиона, усталость которой уже мешала воспринимать информацию. Нужно было проветрить голову, что она и сделала, предпочтя морозный воздух и мрачную улицу тёплому, но шумному кабинету.

Гермиона прогуливалась без какой-либо конкретной цели. В паре кварталов от неё на пересечении переулков располагался магазин канцтоваров, в который должны были привезти перья, распевающие песенки при соприкосновении с чем-то. Гермиона захотела купить их в подарок друзьям, едва прочитала объявление об этой канцелярской новинке в газете пару недель назад. Ей показалось, что не было бы лишним таким образом поднять настроение в эту неделю бесконечных дождей. Никто ведь не знал, что сегодня будет такая по-зимнему хорошая погода. А раз уж Гермиона была поблизости, то пройти мимо магазина не позволила совесть.

Купив сразу дюжину ярких больших перьев, Гермиона вышла из магазина. До конца перерыва оставалось около четверти часа, поэтому, чтобы успеть вовремя вернуться на работу, она свернула с главной улицы в переулок, через который можно было выйти к воротам Аврората за десять минут, обойдя основную дорогу.

Сначала Гермиона почему-то обрадовалась тому, что в переулке до неё никого еще не было: снег оставался нетронутым и лежал повсюду огромными белыми сугробами. Но сделав пару шагов, она остановилась. Ей стало жутко: какой-то зловещей была эта белизна — как в хирургическом кабинете. Гермиона ускорила шаг…

* * *

— Что-то она задерживается, — протянул Рон, поглядывая на часы в виде снитча, подаренные Гарри на одном из мероприятий по случаю окончания Войны. Сейчас золотой мяч, поблёскивая циферблатом, висел над камином.

— Наверное, встретила кого-то по дороге, — предположил Гарри, посмотрев на стол Гермионы и захлопнув очередной древний фолиант. У его стола уже собралась приличная башня из книг, которые были изучены, но так и не возвращены в библиотеку Аврората.

Прошло около получаса, а Гермиона так и не появилась. Друзья разволновались. Дисциплинированная мисс Грейнджер никогда не опаздывала с обеденного перерыва, а если бы состоялось незапланированное собрание, то их предупредили бы в первую очередь. Гарри и Рон прошлись по коридору и поспрашивали других сотрудников. Гермиону никто не видел. Аврор на пропускной сказал, что с обеда она не возвращалась.

Гарри и Рон выскочили на улицу и выбежали за ворота.

— Я думаю, она могла пойти в Косой переулок за новыми перьями, — предположил Рон. — Я видел афишу: их уже привезли.

Здание Аврората располагалось в Лиловом переулке, который пересекался Косым, начинающимся с большого магазина канцтоваров.

Они решили сходить туда: возможно, Гермиона потеряла счёт времени, попав в любимую среду, или продавец, чтобы покупатели потратили больше денег, применил заклинание мнимого растяжения времени. В любом случае они надеялись обнаружить там хоть что-нибудь. Снег хрустел под ногами. Народу в квартале было не очень много — здесь находились в основном административные здания, поэтому в послеобеденное время по улице практически никто не ходил.

До магазина оставалось метров тридцать, когда из ближайшего переулка выбежала женщина, прикрывая рот рукой. На ее лице был написан такой ужас, что Гарри с Роном тут же бросились ей навстречу, предчувствуя что-то ужасное.

— Что случилось? — спросил Гарри, беря женщину за плечи и вглядываясь в её лицо.

— Там… девочка… кровь… очень много крови… — задыхаясь, пролепетала та.

Гарри и Рон переглянулись и со всех ног бросились в переулок. Через тридцать метров они попали в небольшой дворик, окружённый со всех сторон мрачными зданиями с рядами тёмных окон. Тишину нарушала лишь весёлая детская песенка, доносившаяся оттуда, где посреди двора на белом снегу лежало чьё-то тело. Гарри и Рон застыли на месте. По распахнутому серому пальто было понятно, что это Гермиона. На дрожащих ногах Гарри подошёл к ней, спустя секунду рядом с её телом опустился на колени Рон.

Снег вокруг неё был красным. Волосы разметались и склеились между собой, насквозь пропитавшись кровью. На лице практически не было травм, но оно было белее снега, лишь алые дорожки стекали из уголков рта, носа и застывших глаз, устремленных в небо. Всё её тело было сплошь истыкано яркими перьями, которые (теперь стало ясно происхождение звука) пели весёлую детскую песенку, не прерываясь ни на мгновение, подхватывая друг за другом, распевая всё новые куплеты:

Сегодня выпал снег, а завтра будет дождь.

Как хорошо, что счастья, Принцесса, ты не ждёшь.

Оно придёт не скоро, а может ты сама

Не встретишься с ним больше, тарам-тарам-тара…

Атмосфера была зловещей. Дурацкая песенка в такой ситуации звучала как насмешка. Рон трясущимися руками сжал запястье Гермионы: пульса не было. Он посмотрел на Гарри, который, сдвинув брови, шептал какие-то заклинания.

— Вызывай колдомедиков, — пробормотал тот.

Рон послал в небо сноп красных искр. Через мгновение в дворике появились целители. Без слов они подбежали к Гермионе и начали проводить первичный осмотр. Рон и Гарри следили за их лицами, пытаясь уловить хоть малейший намёк на состояние Гермионы.

— Подготовить транспортировку, — сказал один колдомедик другому.

— Что с ней? — в один голос выкрикнули Гарри с Роном.

— Ваши заклинания чуть-чуть смягчили ситуацию, — строгим голосом проговорил колдомедик. — Но шансов мало. Скорее всего в ближайший час она умрёт.

Гарри уставился на него стеклянным взглядом. Слова отдавались в мозгу громким стуком: умрёт, она умрёт…

— Но вы должны её спасти! — отчаянно прокричал Рон, хватая врача за грудки. — Это, чёрт возьми, Гермиона Грейнджер!

Гарри немного пришёл в себя и бросился оттаскивать Рона, который, казалось, вцепился в мантию целителя мёртвой хваткой.

— Мне очень жаль, мистер Уизли, — без тени каких-либо эмоций сказал колдомедик. — Мы сделаем всё возможное, но в остальном… Да поможет ей Мерлин!

Рон бессильно опустил руки, Гарри держал его за плечи.

— Это Гермиона, Рон, — утешительно шептал он. В такой ужасной ситуации главное — верить и не падать духом. — Она боец, она справится.

Колдомедики взяли носилки с двух сторон и трансгрессировали. Гарри наскоро сотворил записку, в которой в двух словах написал Главе Аврората Биллу Уизли о происшествии.

* * *

После Войны прошло три года. Казалось, как только не станет Волдеморта, зверства прекратятся, Пожиратели затаятся, но большую их часть отловят. В той битве при Хогвартсе погибло много мракоборцев, в том числе и бывший Глава Аврората. Когда все волнения улеглись и встал вопрос о новом начальнике, никто не сомневался, что эту должность займёт Герой Войны, Избранный, Мальчик-который-выжил. Но Гарри, устав от прессинга стольких лет и получив, наконец, возможность обрести желаемую свободу, отказался от этого поста в пользу Билла Уизли, так как из немногих выживших после Войны именно он, по мнению Министра Бруствера, был самым опытным и наиболее подходящим претендентом на это ответственное место. Билл неплохо справлялся со своей новой работой и был в меру строгим и вполне компетентным начальником.

* * *

Гарри и Рон трансгрессировали в Мунго следом за колдомедиками. Их усадили в коридоре перед палатой реанимации и дали склянки с успокоительным зельем. Рон тут же разбил свою об стену. Гарри пожал плечами в ответ на растерянный взгляд медсестры. Он тоже очень переживал за Гермиону, но в отличие от импульсивного Рона понимал, что от них сейчас мало что зависело, поэтому нужно было держать себя в руках, даже если будут плохие новости. «Стоп! — одёрнул себя Гарри. — Гермиона сильная. Она выживет».

В операционную то и дело заходили всё новые целители. У Рона на нервной почве чуть не помутился рассудок, он хватал каждого, кто выходил из палаты, тряс, задавал вопросы. Гарри уже устал что-либо делать, поэтому просто не трогал Рона. Очень кстати подоспела Джинни. Она стажировалась в Мунго в Отделе магических сглазов, поэтому, когда услышала об экстренной госпитализации «очень важного пациента», со всех ног бросилась на нужный этаж, наплевав на возмущения лектора, вещавшего об особо опасном виде проклятия.

Появившись в коридоре и увидев лица Гарри и Рона, Джинни побледнела.

— Что произошло? — спросила она, усаживаясь рядом с братом, который что-то бормотал и отрицательно мотал головой.

— На неё напали, — ответил Гарри, мысленно принимаясь за вычисление преступника и меряя шагами коридор. Это хоть как-то отвлекало от плохих мыслей. — Кто-то хотел её убить. Она шла из магазина с новыми перьями. Решила срезать путь, и в безлюдном переулке на неё напали.

— Пожиратели?! — воскликнула Джинни. На неё обернулись некоторые ходившие по коридору целители.

— Возможно, — сказал Гарри, сверкнув глазами на Джинни, призывая говорить тише. — Что думаешь, Рон?

— Кто бы это ни был, я найду его и убью! — произнёс он голосом, полным злости и звенящим от нервного напряжения.

— Наверняка подкрались из-за спины, — рассуждал дальше Гарри. — В открытую Гермиона победила бы любого.

— Но… Пожиратели? Здесь, под носом у Аврората? — недоверчиво переспросила Джинни.

— Всё это очень странно, и нам нужно будет это расследовать, — кивнул Гарри, усаживаясь рядом с Роном. Прилетела записка от Билла — он интересовался новостями. Гарри написал в ответном сообщении: «Пока без изменений».

Через час или около того вышел главный колдомедик. Все трое мигом вскочили со стульев.

— Приветствую вас, мистер Поттер, мистер и мисс Уизли, — сухо проговорил целитель. Гарри, Рон и Джинни были так растеряны и так ждали новостей, что даже не сообразили ответить на приветствие, лишь неопределённо помотали головами. — Мисс Грейнджер подверглась нападению и получила травмы, нанесённые тёмной магией, а также множество физических повреждений. Из её тела мы извлекли одиннадцать поющих перьев для письма.

— Причём тут перья?! — выпалил Рон. — Что с Гермионой?!

— Она жива, — ответил колдомедик, и, кажется, выдох облегчения услышала вся больница. — Только…

— Что? — тут же спросил Рон. Гарри и Джинни переглянулись, когда лекарь опустил глаза.

— Она в коме, — сообщил он. — Когда придёт в себя — неизвестно. Мы хотели вытащить из её памяти момент нападения, чтобы помочь расследованию, но она закрыта мощным ментальным щитом.

— Сколько понадобится времени, чтобы сломать щит? — деловито спросила Джинни.

— Вопрос не в том, сколько времени, мисс Уизли, вопрос — кто это будет делать, — пояснил целитель. — Необходимо официальное разрешение от того, кто возьмёт на себя расследование.

— Это дело Аврората, — тут же сказал Гарри. — Расследование мы берём на себя. Считайте, мы даём вам все необходимые разрешения.

— Хорошо, — сказал медик. — Мы сделаем всё возможное, чтобы дать доступ к её воспоминаниям в ближайшее время.

— Гермиону можно увидеть? — подал голос Рон. Целитель кивнул. Гарри, Рон и Джинни, надев специальные мантии, прошли в палату реанимации.

Гермиона лежала на кровати и будто спала. Кровоподтёки с лица уже смыли, а её саму переодели в белую сорочку и укрыли одеялом. Воздух в палате был тёплым. К руке Гермионы был прикреплён датчик пульса. Чувствовалось присутствие магии: комната была напичкана различными лечебными и оповещающими чарами, чтобы одновременно исцелять и информировать доктора, если он находится далеко от пациента. За последние годы медицина претерпела существенные изменения. Конечно, повод для кардинальных перемен был весомый: после Войны количество травм только увеличилось, большинство было результатом атаки Пожирателей, а значит, наносило мощный урон, зачастую исцеляющийся не одним десятком заклинаний и зелий. В Мунго даже расширили отдел, занимающийся изучением новых видов проклятий. Нападения Пожирателей порой вызывали у целителей ступор, так как они не встречали подобных проклятий раньше. Именно поэтому Отдел борьбы против новых заклинаний получил дополнительное финансирование, а сотрудники проходили жёсткий отбор.

Вот и сейчас в палате Гермионы располагались и отлично функционировали новейшие изобретения этого Отдела, способные считывать информацию с каждого нервного окончания, если сигнал ничем не блокировался. В остальном это была обычная больничная палата: кровать, стулья и небольшое окно.

Друзья подошли к Гермионе. Она медленно дышала, не реагируя на прикосновения. Рон схватил её за руку и сильно сжал.

— Кто это с тобой сделал?! Скажи!

— Рон, она тебя не слышит, — тихо проговорила Джинни, гладя брата по плечу.

— Что делать с ментальным щитом? — спросил Гарри. — Как долго его будут ломать, Джинни?

— Ну это всегда частный случай, — сообщила та. — Если учесть, что она сильная ведьма, то это могут быть недели…

— У нас нет столько времени! — выкрикнул Рон. — У нас вообще его нет! Чем дольше мы тут сидим, тем дальше может быть кретин, который это всё сделал!

— Прошло всего несколько часов, — утешительно начала Джинни.

— Рон прав, — согласился Гарри. — Ты оставайся с Гермионой и будь внимательна, мы не знаем, было ли это случайностью или кто-то следил за ней.

— А вы? — спросила Джинни, присаживаясь на стул возле постели.

— Мы на место преступления, — ответил Гарри, открывая дверь палаты. — Нужно выяснить, кто это сделал, и наказать его.

— Удачи, — коротко сказала Джинни в закрывающуюся дверь. Потом она посмотрела на Гермиону. «Кто мог сделать такое с ней? Метод просто варварский. Почему не авада? Почему такое зверское нападение?»

— Гермиона, я знаю, что ты меня слышишь. Ты должна выжить, очнуться и рассказать, кто на тебя напал. А мы отомстим за тебя!

Вновь начавшийся снегопад замёл почти все следы в безлюдном переулке. Рон и Гарри жутко нервничали, потому что улики исчезали прямо на глазах. Пятно крови посреди поляны уже не так ясно вырисовывалось,а любые следы нападения накрывались сугробами. Рон исследовал снег, Гарри осматривался вокруг.

– Эй, Гарри, иди сюда, – позвал Рон, и тот сразу подошёл. – Смотри, след от обуви, испачканной кровью.

– Наверное, кто-то из медиков наступил, – сказал Гарри, присматриваясь. – Хотя…

– Слишком мал для мужского ботинка, да, – кивнул Рон и пристально посмотрел на Поттера. Лицо Гарри выглядело напряжённым и сосредоточенным.

– Может, кто-то проходил здесь после того, как мы ушли? – предположил Гарри.

– Это место преступления, – покачал головой Рон. – Нужно сделать снимок.

Он быстро наколдовал записку и послал в Аврорат. Через мгновение в переулке появился Коллин, с недавнего времени работающий в отделе расследований. Он сделал пару снимков следа. Экспертная комиссия провела все необходимые замеры ещё два часа назад, но Рон хотел знать наверняка, поэтому решил, что дополнительные кадры не повредят.

Час спустя друзья сидели в кабинете и размышляли. Через некоторое время к ним присоединился Билл.

– Ну, что скажете? – спросил он, опускаясь на стул для посетителей.

– На Гермиону напали, – начал первым Гарри. Рон хмуро смотрел на брата. – Это какое-то зверское преступление.

– Билл, надеюсь, ты не будешь запрещать нам расследовать это дело? – уточнил Рон, хотя выражение лица его говорило о том, что ему безразличен ответ. Это его дело — и точка.

– Я, собственно, по этому поводу и пришёл, – сообщил Билл. – Прочитал краткий отчёт экспертной бригады, пролистал хроники заклинаний в это время в этом месте, но так и не нашёл ничего подозрительного. Я знаю, что для вас это дело имеет личный характер, как, впрочем, и для меня, поэтому поручаю вам расследование этого чудовищного преступления.

– Спасибо, Билл, – сказал Гарри, нервно подходя к окну. – Ума не приложу, кто мог это сделать, но выясню обязательно.

– Хорошо, – кивнул старший Уизли, поднимаясь из-за стола. – Если вам что-то понадобится — смело обращайтесь. Я доложу Министру о случившемся. Даю этому расследованию особо важный приоритет.

Билл поджал губы, кивнул Гарри и Рону и покинул кабинет. Друзья молча смотрели друг на друга.

– С чего начнём? – спросил Рон.

– Я проверю жильцов домов, чьи окна выходят в тот самый двор, – предложил Гарри. – А ты наведайся в больницу, потом сразу ко мне.

Рон коротко кивнул, и они покинули кабинет, направившись по своим делам.

* * *

В больнице к этому времени остался только персонал. За всеми разъездами и проверками время уже клонилось к глубокой ночи. Рон ворвался в палату Гермионы и застал там свою сестру и маму.

– Мама? – удивился он.

– Рональд, – она выглядела серьёзной, но в то же время взволнованной. – Почему ты не отправил мне ни единой строчки о произошедшем?!

– Я был занят, – буркнул Рон. – К тому же тебе сообщила Джинни.

– Маме вообще-то Билл сказал, – вмешалась та. – Я не выходила отсюда ни на минуту, а здесь столько лечебной магии, что любое заклинание может повести себя непредсказуемо.

– Извини, – нервно бросил Рон и подошёл ближе к кровати. Гермиона выглядела всё так же: безмятежное дыхание и выражение полного спокойствия на лице.

– Бедная девочка, – пролепетала миссис Уизли. – Что за изверг с ней такое сотворил?!

– Мы с Гарри найдём его, – тут же заявил Рон. – Как она себя чувствует, Джинни?

– Целители говорят, стабильно плохо, – ответила девушка. – Хоть внешне это никак не отражается, внутри происходит борьба. Час назад колдомедик пытался вытянуть из неё воспоминание, но её ментальный щит очень прочный.

– Какие прогнозы? – дрогнувшим голосом спросил Рон.

– Да никаких, – пожала плечами Джинни. – Пока ничего не ясно, они делают всё, что могут. Просто тот, кто на неё напал, очевидно, сильно её напугал, поэтому она закрыла сознание и прячется там.

– Я должен её спасти, – почти шёпотом проговорил Рон. Миссис Уизли и Джинни переглянулись.

На несколько мгновений в палате повисла тишина.

– Сынок, ты не виноват, что ваши отношения не зашли дальше крепкой дружбы, – наконец проговорила Молли и погладила плечо сына. – Вы оба пытались, мы это знаем, но это не твоя вина…

Рон посмотрел на мать затуманенным взором. После школы их чувства действительно не смогли эволюционировать, застряв на уровне сильной симпатии. Гермиона пыталась дать ему шанс, точнее дать его им обоим, но эти попытки не увенчались успехом.

Начинались ссоры на пустом месте и обиды на каждое неосторожно сказанное слово, на которое раньше они бы не обратили внимания. Друзьям вообще намного проще общаться. Называть друг друга идиотами и дураками безнаказанно могут только друзья, если говоришь такое возлюбленному, то он обязательно обидится. Может, поэтому, может, просто потому, что они вообще не имели точек соприкосновения, когда дело касалось любви.

Время от времени Рон прокручивал в голове воспоминания о свиданиях с Гермионой, на которых они пытались вести себя как пара, но всякий раз что-то шло не так: он часто опрокидывал на ее колени горячий чай, лимонад и прочее из-за своей природной неуклюжести. Во время прогулок, когда кто-то из бывших однокурсников встречался им на пути и задавал вопросы об их совместных планах на будущее, Рон тут же терялся, становился пунцовым и старался побыстрее распрощаться с ними, чтобы избежать дальнейших расспросов. Гермиону, естественно, злила эта нерешительность, ведь она хотела определённости и чёткого понимания того, почему они вместе.

А когда, ради эксперимента, они стали жить в одной квартире, то им хватило недели, чтобы понять, что они не в состоянии терпеть друг друга столько времени. Работать вместе и жить вместе – на это нужно ангельское терпение. Поэтому однажды они сели и спокойно поговорили. Точнее спокойно говорила Гермиона, Рон по обыкновению швырял всё, что попадалось под руку. В конце разговора они решили быть только друзьями и всё наладилось.

За всё время после Войны Гермиона больше ни с кем не встречалась: по её словам у неё были дела поважнее. А вот Рона вновь начала брать в оборот Лаванда. Пока это были лишь свидания, но она не теряла надежды, что когда-нибудь Рон забудет свою первую школьную любовь и будет с ней — Лавандой — не только телом, но и душой.

Позже, когда миссис Уизли ушла, а Джинни поехала домой немного отдохнуть, Рон остался у постели Гермионы и долго гладил её руку, уставившись стеклянным взглядом куда-то в пространство. За что им это всё? Они же не делали ничего плохого. Наоборот, добро всегда было для них превыше всего. Добро в поступках. Добро в мыслях. Неужели кто-то мог считать иначе и так безжалостно напасть на Гермиону? Ведь ясно, что это было покушение, а не устрашающий финт. Кто-то задумал убить Гермиону Грейнджер.

Рон тяжело дышал, его сердце переполнялось таким гневом, такой животной яростью, что он чувствовал себя способным вцепиться зубами в глотку преступника, если бы его привели прямо сейчас, и разорвать, не слушая ни единого довода, не давая ни единого шанса.

Мысли о расследовании вылетели из головы. Рону казалось, что стоит ему уйти, с Гермионой обязательно что-нибудь случится.

Когда Гарри пришёл в палату, то застал Рона спящим на кровати Гермионы: он положил голову на одну руку, а второй всё ещё сжимал её пальцы. У Гарри от такой картины защипало в глазах. Гермиона и Рон — это всё, что у него было неизменного в этом мире. Эти люди всегда были рядом, с самого его первого дня в Хогвартсе, в самые трудные мгновения жизни, даже когда он шёл на смерть. Любой из них заменил бы его, не колеблясь, то же сделал бы и он сам. Но так уж вышло, что тот, кто напал на Гермиону, не спросил мнения Гарри, не предложил заменить её на том белом снегу.

Рон зашевелился во сне и проснулся. Сначала его взгляд рассеянно блуждал по палате, потом сфокусировался на Гарри, и он вопросительно качнул головой. Гарри медленно сел на стул с другой стороны кровати.

– Ну, что там жильцы домов? – спросил Рон шепотом, будто Гермиона могла их услышать.

– Дохлый номер, – глубоко вздохнул Гарри. – Большинство квартир пустует. Остальные помещения — что-то вроде кладовых для старых вещей. Мне открыли только в трёх квартирах, да и то это были люди, которые только вернулись с работы и ничего не знают, потому что их не было дома.

– Значит, тупик, – безнадёжно заключил Рон и добавил чуть громче: – А ту женщину опросили? Она ничего не видела?

– С ней поработала допросная группа. Женщина в шоке, так что пока ничего вразумительного, – Гарри старался сохранять спокойствие.

За то время, пока Рон был в больнице, Гарри оббегал половину Лондона: проверил всех жильцов, их алиби, просидел больше часа в приёмной лаборатории, чтобы в конечном итоге узнать, что магия в переулке не использовалась. Это рушило все более-менее адекватные версии и не давало ровным счётом ничего, чтобы хоть как-то напасть на след. Полдня прошло впустую, как будто он ничего не делал.

– Значит, нам не с чего начать, некуда двигаться? – Рон привстал со стула и уставился на Гарри.

– Не кипятись, Рон, – Гарри тоже был не в восторге от отсутствия зацепок. – Завтра посмотрим снимки, поработаем с результатами экспертизы. Поговорим с колдомедиками насчёт ментального щита.

– Это бесполезно, Гарри, – тут же завёлся Рон. – Они при мне целый час проводили здесь какие-то опыты, но всё впустую! Она как будто уме…

– Заткнись, Рон! – это прозвучало громко, даже оглушающе, но, скорее, для себя самого. – Не смей даже думать о таком! Она поправится!

– Мерлин, Гарри, – у Рона в глазах стояли слёзы. – Если нет, я брошусь под Хогвартс-экспресс.

– Выкинь из головы эти мысли, – Гарри внезапно осознал, что Рон не готов к такому потрясению: он растерян и не знает, как себя вести. – Мы найдём выход.

– После Фреда это для меня слишком… – тихо прошептал Рон, глядя на Гарри. А тот не знал, что сказать. Это его жизнь всегда была связана с чередой смертей, но не Рона. Смерть брата надломила что-то в его сильном характере, и Гарри только сейчас увидел эту слабость. Он понял, что впредь придётся присматривать ещё и за Роном. Но вся проблема была в том, что хорошо следить за двумя друзьями могла только Гермиона.

Гарри и Рон покинули палату ближе к утру. Всю ночь они молча сидели у кровати Гермионы, гадая, кто бы мог совершить нападение. Теперь, когда стало известно об отсутствии следов магии, в голове была только одна идея: на Гермиону воздействовали извне. Может быть, кто-то наложил чары в магазине (сейчас её состояние было крайне нестабильным, и дополнительные анализы не проводились) или ещё раньше, тогда всё это время Гермиона была бомбой замедленного действия.

Когда разболелась голова, а дежурный врач чуть ли не насильно выпроводил их из палаты, они трансгрессировали по домам, чтобы отдохнуть пару часов и встретиться на работе. Утром на дежурство заступала Джинни. Билл отрядил двух охранников, которые должны были теперь проверять всех, кто заходил в палату Гермионы. Все опасались нового нападения или завершения старого.

Медики оказались понятливыми, поэтому практически не возражали. Они были сконцентрированы на взломе ментального щита, потому что не меньше Аврората хотели во всём разобраться. Однако все манипуляции были безрезультатны. Ментальный щит становился только крепче, и ни один специалист не мог добиться хоть какого-то успеха.

Прошла неделя, но расследование не продвинулось ни на йоту. Гарри не спал сутками, Рон находился в постоянном трансе, предлагая идеи одну бредовее другой. Результаты экспертизы ничего не прояснили; улики, найденные на месте преступления, не дали никаких ответов. Чёртов снегопад стёр всё, что там было, продолжая валить всю неделю. Сугробы ещё никогда не были такими высокими. Иногда Рону казалось, что именно так осыпается надежда на спасение Гермионы. Для Гарри же расследование отошло на второй план: мысли были только о том, как вернуть её в сознание.

На исходе десятого дня колдомедики в Мунго собрали консилиум, где обсудили дальнейшие пути лечения. Вариантов не было, все традиционные способы оказались бесполезны. Главный колдомедик решил, что пора поговорить с Гарри и Роном о последующих действиях. Он вызвал их, едва утром они появились в холле больницы. Джинни проводила их тяжёлым взглядом. У Гарри перехватило дыхание, Рон не смотрел по сторонам.

– Присаживайтесь, мистер Поттер, мистер Уизли, – колдомедик был строг, но вежлив. Они опустились в кресла для посетителей, пристально вглядываясь в глаза врача. – Наверное, вы догадываетесь, что я хочу вам сообщить.

– Сэр, не могли бы вы говорить без этих вступлений? – раздражённо бросил Рон.

«Хорошо, хоть сэром назвал», – подумал колдомедик.

– Вы правы, прошу прощения, – кашлянул он и продолжил. – Мисс Грейнджер так и не пришла в себя, более того, её лечение не даёт никакого прогресса. Я думаю, что…

– Вы хотите прекратить попытки?! – выкрикнул Рон и вскочил на ноги, Гарри схватил его за руку. – Я… слышите, не позволю вам сдаться! Вы будете ломать этот чёртов щит до тех пор, пока я не решу, что хватит!

– Вы не дали мне договорить, мистер Уизли, – врач с трудом сохранял хладнокровие. Гарри даже показалось, что ещё мгновение — и он тоже вскочит и начнёт кричать на Рона. – Я всего лишь хочу сказать, что наши усилия не дают результатов и нужно попробовать другие варианты. Точнее, вариант всего один. Если и он не поможет, то уже ничего не поможет.

– О чём вы, сэр? – спросил Гарри, дёргая Рона за руку, вынуждая вновь опуститься в кресло.

– Нужен специалист другого уровня, – ответил колдомедик. – Легилимент от природы, который магией может усиливать способности в сотни раз.

– Легилимент от природы, – повторил Рон, поворачивая голову к Гарри. – Ты кого-нибудь знаешь?

– Знал, – тяжело вздохнул Гарри. – Профессор Снейп.

– Но он мёртв, – проговорил Рон, шире распахивая глаза. Неужели это была их последняя надежда? – Кто ещё, Гарри?

– Я больше никого не знаю, – обречённо выдохнул тот и снял очки, до боли сжав переносицу. Профессор Снейп, наверное, смог бы помочь — даже через силу и неприязнь, — всё же он был благородным человеком. Самым храбрым из всех, кого Гарри знал. Но он пал жертвой Реддла три года назад, а вместе с ним, как теперь выяснилось, исчез и последний шанс спасти Гермиону. – Сэр, вы можете кого-нибудь посоветовать? Цена вопроса не имеет значения.

– Вообще-то, есть один человек, но вряд ли его интересуют деньги, – медленно проговорил колдомедик. Гарри и Рон выпрямились на стульях. – Среди известных мне людей только он обладает способностями, достаточными для взлома барьера такого уровня. Если не он, то никто.

– Кто это? – выпалили друзья в один голос. – У вас есть его адрес?

Колдомедик быстро написал координаты нужного человека и протянул листок Гарри. Рон выхватил бумажку первым, бросив быстрый взгляд на адрес, схватил Гарри за руку и трансгрессировал…

– Он, должно быть, что-то перепутал, – озадаченно проговорил Рон, едва они приземлились и огляделись.

– Это же ты читал адрес, Рон, – нервно бросил Гарри, выхватывая листок и пробегая по строчкам, написанным колдомедиком. Всё было верно.

– Но, Гарри, это же Малфой-мэнор…

Друзья переглянулись. Через мгновение у ворот появился домовик: очевидно, оповещающие чары сообщили ему о появлении гостей.

– Добрый день, – пропищало существо. – Хозяин не принимает сегодня посетителей.

– А мы не посетители, – тут же ответил Рон. – Мы – вне категорий.

– Скажи Малфою, что пришли Поттер и Уизли, – проговорил Гарри. Эльф удалился.

– Чёрт возьми, Гарри, что мы здесь делаем? – спросил Рон, всё ещё не веря в то, что Малфой их последняя надежда. – Неужели это и есть единственный шанс спасти Гермиону?!

– Ещё в школе я слышал о его способностях к легилименции, – сказал Гарри, кусая губу. – Наверняка за это время он их развил. И доктор вряд ли шутил, посылая нас сюда.

– Но он не захочет помогать нам, Гарри, – отчаянно воскликнул Рон. – Гермионе в особенности.

– Война в прошлом, вражда факультетов тоже, – Гарри пытался успокоить друга и, в какой-то мере, себя самого. – Мы поговорим с ним, попросим если надо.

– Я не стану… – начал было Рон, но был прерван появлением эльфа.

– Мистер Малфой примет вас в зимней гостиной, – пропищал тот и одним щелчком пальцев открыл ворота. – Следуйте за мной.

Гарри и Рон пошли за эльфом тяжёлыми шагами, мысленно прокручивая свои аргументы и доводы, необходимые для того, чтобы заставить Малфоя помочь им.

* * *

Молодой хозяин поместья стоял в центре зала и сосредоточено гипнотизировал дверь. Появление Поттера и Уизли на пороге его дома не могло не настораживать. Не то чтобы Драко переживал, ведь все обвинения с него были сняты, просто это было странно. Отец отбывал срок в Азкабане, мать находилась под следствием в психиатрическом отделении в Мунго. После Войны, когда смерти со стороны Тёмного Лорда можно было не бояться, Нарцисса наконец смогла расслабиться, но очень сильно заболела. В один из дней произошёл нервный срыв, который отразился на всём её поведении. Беспричинные истерики, крики и просто жуткие приступы лунатизма заставили Малфоя прибегнуть к помощи врачей, а поскольку их семья находилась под контролем Министерства, было решено поместить Нарциссу Малфой в лечебницу, где, помимо ежедневных процедур по восстановлению здоровья, можно было бы залезть ей в голову и узнать какие-нибудь ранее неизвестные детали деятельности Волдеморта.

Поэтому вот уже больше года Драко был единственным обитателем Малфой-мэнора, не считая домовых эльфов. Из друзей, оставшихся на свободе, был только Блейз, да и тот, получив наконец сертификат международного дипломата, при первой же возможности умотал во Францию, наведываясь к другу через камин пару раз в месяц. Но Драко не очень страдал — он любил одиночество. После смерти Гойла и ареста остальных приятелей, что-то в нём окончательно умерло. И в первую очередь тяга к всеобщему вниманию. Свита делает короля, теперь её не было, да и король не внушал доверия.

На мероприятиях, устраиваемых различными организациями по реабилитации бывших Пожирателей перед обществом, Драко всегда появлялся в сопровождении Пэнси Паркинсон, да и то по старой дружбе. От их намерений связать судьбу после школы не осталось и следа. Пэнси была зла на весь свет, потому что все её планы рухнули, и ей в один миг стало наплевать на заветы семьи и Тёмного Лорда, она хотела свободы. В обществе Драко она могла спокойно ругаться и орать, он никогда её не останавливал. На этих званых обедах, где все только и ждали прокола бывших слизеринцев, чтобы лишний раз посудачить, нужно было мило всем улыбаться и делать вид, что всё прекрасно. Но как только посторонние исчезали, Пэнси с присущими только её острому языку оскорблениями поливала Министерство и всех остальных борцов за порядок. Драко привык к этим крикам, они в какой-то мере его даже забавляли. В этом нестабильном мире они с Паркинсон спасали друг друга от окончательного бреда и сумасшествия. Просто так, ничего не требуя взамен. Всё потому, что не осталось никаких идеалов, разве что неприязнь к грязнокровкам, но это было связано с кровью и могло уйти, лишь когда сердце перестанет биться.

– Мистер Поттер и мистер Уизли, – пропищал эльф, выдёргивая Малфоя из раздумий. В поле зрения появились его «обожаемые школьные товарищи». Драко кивнул эльфу, и тот растворился. Повисло молчание. Малфой смотрел то на Гарри, то на Рона, ожидая, когда кто-то из них заговорит. Их появление было жутко любопытным, но Малфой скорее откусил бы себе язык, чем первым спросил о цели визита и нарушил тишину.

– Добрый день, Малфой, – наконец сказал Гарри. Слова не желали произноситься, но с чего-то нужно было начинать.

– Ух ты, вежливый Поттер, – Драко машинально включил сарказм и тут же заметил раздувшего ноздри Рона. – А ты, Уизли, манерам не обучен?

– Добрый, мать твою, день, Малфой, – с показной улыбкой проговорил тот. Гарри широко распахнул глаза. Определённо это был не лучший способ расположить к себе человека, которого к тому же собираешься просить об одолжении.

– Рад, что ничего не изменилось, – со своей привычной ухмылкой проговорил Драко. – И так уж вышло, что моим воспитанием было кому заниматься, так что присаживайтесь. Что будете пить?

– Спасибо. Ничего не надо, – сдержанно поблагодарил Гарри и сел на предложенное место на диване. Спустя секунду рядом приземлился Рон. Малфой не спеша проследовал к своему креслу и расположился в нём.

– А что вас только двое? Выскочку где потеряли? – спросил Малфой и отметил, как быстро изменились выражения лиц гостей. «Что-то определённо произошло, поэтому они и здесь», – догадался он. – В чём дело?

– Малфой, мы пришли с просьбой, – глубоко вздохнув, сказал Гарри. Брови Драко взлетели. День становился всё интереснее. – Только это конфиденциальная информация, так что…

– Скажешь кому-нибудь хоть слово — и ты труп! – вставил Рон своё предупреждение. Малфой даже не удивился. Он был настолько заинтригован словами Поттера, что не отреагировал бы даже на явное оскорбление со стороны нищего придурка. Хотя… нет, не отреагировать он бы не смог.

– Чтобы что-то кому-то рассказывать, нужно что-то знать, – протянул Малфой, усаживаясь поудобнее. – А я ничего не знаю.

– На Гермиону напали пару недель назад, – голос Гарри слегка дрогнул, но он вздохнул глубже, возвращая самообладание. – Кто это сделал, мы пока не знаем, но проблема не в этом. В момент нападения, очевидно, она была сильно напугана…

– Ментальный щит, – тут же выпалил Драко и мысленно обругал себя за чрезмерно заинтересованный голос. Поэтому дальше он решил добавить больше равнодушия в слова. – Я всё ещё не понимаю, какое отношение это имеет к вашему появлению здесь.

– Врачи ничего не могут сделать, – пояснил Гарри. – За две недели никакого прогресса. Она может никогда не прийти в себя, если мы не найдём сильного легилимента.

До Драко стал доходить смысл слов Гарри и вместе с тем причина, по которой его заклятые враги пришли к нему. Если это случилось, значит, дела грязнокровки действительно плохи. Что-то похожее на отголосок радости колыхнулось в душе. Заучка получила по заслугам. Её не спасло безупречное знание школьных предметов. Даже на неё нашёлся кто-то круче.

– И раз вы здесь… – поторопил Драко, стараясь выглядеть равнодушно, но в душе пребывая в каком-то необъяснимом волнении.

– Нам нужна твоя помощь, – наконец произнёс Гарри. Рон рядом раздражённо выдохнул. На губах Малфоя заиграла лёгкая усмешка. «Мерлин, сам чёртов Мальчик-спасение-страждущих и Уизли-я-всегда-на-вторых-ролях пришли просить меня о помощи! Меня, сына Пожирателя смерти», — Малфой всем своим сердцем ликовал. Наконец-то настал момент, когда он отыграется за всё.

– С чего бы мне?..

– Я прошу…

– Уверен, что пришёл по адресу? Точнее, что мне есть до этого дело?

– Малфой, давай без этого…

– Хорошо, но я всё же повторю вопрос: с чего бы мне?

– Не будь сволочью, Малфой? – вступил Рон, сжав кулаки.

– А то что, врежешь мне? – Драко встал с кресла. – Если вы здесь, значит, у вас нет другого выхода. Будь надежда ещё на чью-то помощь, вы бы точно сюда не пришли. Могу сделать вывод, что я ваш последний вариант. Но вот проблема… Мне нет до вас дела.

– Малфой, послушай, – Гарри в ответ встал. Рон тоже хотел подняться, но Гарри усадил его обратно одним движением руки. – Разумеется, у тебя предостаточно поводов выставить нас вон, но её состояние правда ужасное.

– Ну не умрёт же она в самом деле, – всплеснул руками Малфой. Через мгновение он уже лежал в своём кресле. Рон, молнией вскочив с дивана, нависал над ним. Ноздри Драко затрепетали. – И после этого, Поттер, ты просишь об одолжении?! Серьёзно?!

Гарри стоял как между двух огней. Свернуть попытки по уговору Малфоя он не мог. Если бы дело было в нём самом, касалось бы его проблем, но нет, на кону была жизнь Гермионы, а ради неё он готов был даже…

– Помоги, Малфой, – слова отдались эхом от стен. Гарри был так растерян от произошедшего, что просто смотрел на Драко, который в свою очередь застыл с раскрытым ртом. Рон вздохнул вслух. – И назови цену.

– Это уже похоже на разговор, – усмехнулся Малфой, пытаясь подавить неясное чувство, возникшее вдруг в душе при виде того, в каком отчаянии находится Поттер. – Только я не хочу говорить при нём.

– Рон, подожди на улице, – тут же сказал Гарри. Рон раскрыл рот и непонимающе уставился на друга. Но взгляд Гарри был твёрд, и Рон, выругавшись себе под нос, покинул гостиную.

– Он слушается тебя, как собачонка, – усмехнулся Малфой, устраиваясь в кресле, казалось, сотый раз за день.

– Не перегибай палку, Малфой, – строго сказал Гарри. – Это деловой визит, а не дружеский, поэтому оставь свои шуточки для встречи одноклассников.

– Ого, Поттер показывает зубы, – ответил Малфой, а на душе у него будто стало легче. Общаться в таком ключе — без лишних сантиментов — было привычнее и правильнее. – Так на чём мы остановились?

– Назови цену, – Гарри был серьёзен как никогда.

– Не помню, чтобы я соглашался, – сказал Драко, кривя губы.

– Ты согласишься, – уверенно сказал Гарри. – Я вижу это по твоим глазам. Тебе же интересно узнать, что с ней случилось, раз уж дошло до того, что я обратился к тебе.

– Моя цена может быть тебе не по карману, – Драко перешёл на другую тему, ломаться смысла не было. Ему действительно было любопытно, что такого случилось с Грейнджер, что даже прославленные колдомедики Мунго оказались бессильны.

– Говори, – Гарри испытал небольшое облегчение. Пока всё шло по плану, а за этот росток надежды, появившийся в его душе, он был готов на многое.

– Галлеоны меня не интересуют, – Драко сдвинул брови и выпрямил спину. – Догадываешься, что интересует?

– Я попробую, – тут же сказал Гарри, и Малфой удивился тому, как быстро они пришли с соглашению. И лишний раз убедился, в каком Поттер отчаянии. – Но только ты приступаешь завтра и прерываешься только на самые необходимые дела.

– И всё? – с усмешкой уточнил Малфой.

– Ещё ежедневный отчёт мне или Рону, без разницы, – Гарри вёл переговоры убедительно и Малфой отметил, что Поттер стал суровее. Это определённо было плюсом — прошлый жалкий гуманист жутко раздражал.

– А твои обязательства? – спросил Драко, чтобы что-то спросить, а не безропотно слушать.

– Я выполню их, когда она очнётся, – сказал Гарри, поднимаясь с дивана и не говоря больше ни слова, и направился к выходу.

– Отлично, Поттер! – выкрикнул Малфой, вставая и делая пару шагов к Гарри. – Но я всё же не дал своего согласия…

– Ты же хочешь его спасти, – слегка повернув голову набок, сказал Гарри. – Его свобода зависит от её состояния. Постарайся, ладно. Завтра в девять утра.

Гарри покинул гостиную, а Драко посмотрел на стену над камином. На ней висел портрет лорда Люциуса Малфоя. Даже нарисованный он смотрел с укоризной, словно художник был не достаточно хорош, чтобы выразить истинное величие. Сейчас Драко казалось, что это он не достаточно послушный сын, и взгляд отца прожигал насквозь. Если всё получится, и грязнокровка очнётся, а отца выпустят, Драко вряд ли получит благодарность, когда отец узнает, какой ценой сын добился для него свободы. Но об этом он будет думать потом, после первой встречи с Грейнджер в её голове. Может быть, его помощь окажется бесполезной, а отец так и останется в Азкабане, но Драко будет знать, что хотя бы попытался.

Драко не спал всю ночь. Смотрел в потолок, гипнотизируя витиеватый узор из гипсовой лепки. Он никогда не понимал архитектора, ведь все эти загогулины вызывали рвотный рефлекс при одном только взгляде. «Кто мог выбрать такой декор для спальни? Да кто угодно, в семействе Малфоев было предостаточно идиотов», — думал Драко всякий раз, когда смотрел на потолок. Сегодня эти мысли помогали не скатиться в пропасть из бесконечных вопросов и непонятных ощущений. Днём приходили Поттер и Уизли. Просили о помощи. Дела были плохи, даже Драко это понимал. Но кто мог напасть на заучку Грейнджер, которая даже с закрытыми глазами может отразить любую атаку? Зная её магический потенциал, Малфой предполагал, какой мощности щит закрыл её сознание, если даже колдомедики оказались бессильны. Но сможет ли он сам? К сожалению, в тот момент Драко Малфой даже не догадывался, как обстоят дела на самом деле.

Без пяти девять он стоял перед палатой Гермионы Грейнджер. Самый нижний этаж, особая секция. «Палаты для избранных» — так окрестил Малфой эти унылые комнаты, где все вокруг поддерживали иллюзию тщательного ухода, где не было случайных людей, где говорили только правду, не кормя ложными обещаниями выздоровления.

Возле палаты Малфоя ждал Гарри.

— А где мой букет?

— Чуть позже у Рона заберёшь.

— Прикрываешься дружком, как всегда…

— Слава Мерлину, он у меня есть.

— Я ведь могу и уйти.

— Но не сделаешь этого.

— Почему ты так уверен? Из-за отца?

— Я даже не подумал о нём.

— Больше у меня нет причин быть здесь.

— Они появятся. А пока закончим эту бессмысленную болтовню и войдём.

— Манеры как у маггла!

Но показные нападки Драко сошли на нет, едва он вошёл в палату. Он ожидал всего чего угодно, но не такого безмятежного вида вселенского спокойствия. Если бы не знание того, что Гермиона подверглась нападению, он бы сказал, что она счастлива, где бы сейчас ни было её сознание.

— Поттер, что с ней? — спросил Драко, нахмурившись.

— Это ты должен нам сказать, Малфой, — с другого конца палаты процедил Рон.

— И я рад тебя видеть, — отозвался Драко, подходя ближе. Около койки стояло небольшое кресло. Малфой узнал в нём специальный медицинский прибор для концентрации. Садишься — и все посторонние мысли уходят на второй план. Драко оглядел комнату. — Света мало.

— Это нижний этаж, — тут же сказал Гарри. — Мы же под землёй. Тут…

— Мерлин, вы что, магглы? — воскликнул Малфой, смерив презрительным взглядом Гарри и Рона. — Света мало, нужно окно во всю стену. Это будет ей на пользу.

— Откуда ты можешь это знать? — Рон еле сдерживался, в глубине души злясь на себя за такое поведение. Будь он на месте Малфоя, давно бы уже послал всех к чёрту и ушёл при таком-то отношении. — Спросим у медиков.

В этот момент в палату вошёл главный колдомедик.

— Добрый день, мистер Малфой, — они обменялись рукопожатиями. — Я, право, удивлён, что вы согласились помочь.

— Не смог отказать своим школьным друзьям, — с усмешкой проговорил Малфой, видя, как задрожали ноздри рыжего. — Так какова моя задача?

— Мы две недели пытались пробить её щит, — сообщил доктор. — Однако она не пускает нас дальше первого уровня. Зрелище поистине ужасающее, но она явно не сама его создала.

Гарри и Рон переглянулись. Такую информацию они слышали впервые. Хотя, если разобраться, ни один, ни второй до конца не понимали, в чём опасность ментального щита и каковы его особенности.

— Сколько у меня времени? — тише спросил Малфой, но парни это услышали и уставились на доктора.

— Крайне мало, — откашлявшись, сказал он. — Не больше месяца…

— А что потом, сэр? — выпалил Рон, сделав шаг навстречу мужчине.

— Если ничего не изменится через месяц, — доктор набрал побольше воздуха в лёгкие, — она никогда не очнется, и мы вынуждены будем применить зелье эвтаназии.

Гарри показалось, что его ударили в спину мечом Годрика. Дышать стало трудно, он посмотрел на Рона. Тот ошеломлённо уставился на Гермиону, как будто она должна была сказать ему, что всё это ложь, что совсем она не на грани жизни и смерти, что всё будет как раньше… Хотя у них уже практически не было никакого раньше. Просто он смог бы вернуться к своей свободной жизни, популярности и посиделкам с друзьями в отделе Аврората. Рону внезапно показалось, что стены начали сжиматься, и он пулей вылетел из палаты. Гарри прекрасно понимал чувства друга, они так поразительно походили на его собственные, вот только Гермиона сыграла в его жизни совсем иную роль. Она помогала, когда никто не помогал, она спасала, когда, казалось, что помощи ждать неоткуда. Она, несмотря ни на что, всегда была на его стороне, как бы он ни ошибался, она была с ним в самые трудные моменты жизни… Он просто не мог потерять своего Ангела-хранителя, не сейчас, когда они могли просто дружить и не спасать друг друга от смерти…

— Малфой, ты сам знаешь, что делать, — сказал Гарри, направляясь к двери. — Я приду часа через два. Сэр, объясните ему всё.

Когда закрывалась дверь, Гарри слышал голос Малфоя.

— Даже не верится, что это она…

Да, если и Малфою не верилось, то мир действительно перевернулся с ног на голову. Гарри пошёл искать Рона, чтобы забрать его с собой на расследование. Не следует оставлять его в больнице, когда он так растерян, пусть лучше направит свою энергию на поиски нападавшего. А присмотреть за Малфоем Гарри попросил Джинни, которую встретил около лифта. Она как раз собиралась навестить Гермиону. Узнав, что Малфой согласился помочь, она улыбнулась, назвав это хорошей новостью. Может, всё и правда не так плохо, может, Малфою удастся сломать ментальный щит. Однако оставлять Гермиону наедине с ним Гарри всё же не решался, поэтому Джинни, ускорив шаг, направилась в сторону нужной палаты, на ходу пообещав написать, если будут новости.

Войдя в палату, она застала Малфоя одного. Он стоял и смотрел на Гермиону. Услышав звук открывающейся двери, он посмотрел на вошедшего человека.

— А вот и надзиратель… — протянул он в своей привычной манере.

— Скорее, ассистент и помощник, — ни капли не смутившись, сказала Джинни и прошла к своему обычному месту: стулу с другой стороны кровати.

— Тут мало света, — повторил Драко свою недавнюю мысль.

— Мне тоже так кажется, — согласилась Джинни, оглядев одинокое окно и отодвинувшись в сторону, чтобы не закрывать собой редкие лучи волшебного солнца.

— Я сейчас проведу пробный сеанс, — Драко зачем-то решил предупредить её. Он откуда-то слышал, что она подалась в колдомедики, а значит, должна его понять. — Если что-то пойдёт не так или если выражение её лица изменится, а я вдруг не смогу прерваться сам…

— Прерву я, поняла, — кивнула Джинни. Малфой отметил про себя, что она в разы понятливее брата и не бесит Драко так сильно, как он. Но вот пациентка…

— Поверить не могу, что я должен помогать ей, — еле слышно процедил Малфой.

— До сих пор не вырос из ненависти? — спросила Джинни, не глядя на него.

— Что, прости? — переспросил Драко.

— Выражение лица такое, будто тебе противно, — Джинни не умела выбирать слова, как и Рон, разве что была проницательнее, чем он.

— А мне и противно! — тут же ощетинился Драко. Находиться тут с этими двумя гриффиндорками было выше его сил. — Да, я согласился помочь, но не ждите от меня счастливой улыбки!

— Никто и не ждёт, — тут же ответила Джинни, игнорируя злой тон Малфоя. — Просто после всего, что она сделала, нужно уметь быть благодарным.

— За что конкретно я должен её поблагодарить? — Малфой разнервничался не на шутку, его глаза блуждали по лицу Джинни, ища ответ.

— Она спасла тебя от смерти, — сказала та, взглянув, наконец, в глаза Драко. — Волдеморт точно прикончил бы вас всех.

— Я не просил, — тут же отозвался Малфой и сел в специально отведённый для него стул. — Никто не знает, что могло бы быть, победи Тёмный Лорд.

— Все знают, — возразила Джинни. — Он не щадил никого, не любил никого…

— Откуда ты можешь это знать?! — воскликнул Малфой, прекрасно понимая, как жалко сейчас выглядит, но просто промолчать было невозможно, просто потому что так неправильно. По его личным правилам неправильно.

— Тайная комната, Малфой, — ответила Джинни, отпуская руку Гермионы, которую держала всё это время. Почему вдруг решила заговорить с Драко, она искренне не понимала, но всё равно ей хотелось пообщаться с человеком, который был, возможно, единственным шансом вернуть Гермиону. — Он сидел у меня в голове несколько месяцев, к сожалению, я не умела тогда защищать своё сознание. Ты бы мне пригодился, но ты играл на другой стороне.

— Я и сейчас на другой стороне, — поспешил возразить Малфой, просто чтобы что-то сказать. Он был в замешательстве, потому что каждое слово младшей Уизли как-то болезненно отзывалось в сердце.

— Нет больше никаких сторон, Драко, — Джинни показалось, что она должна обратиться к нему по имени, чтобы дать понять, что между ними могут быть доверительные отношения, что она совсем его не ненавидит, как другие с их факультета, как её брат.

— Мы будем работать или продолжим сеанс психотерапии? — огрызнулся Малфой, жутко раздражённый поведением Джинни и тем, что она обратилась к нему по имени. — Ты играешь на нервах, Уизли, а моё нестабильное состояние не на пользу делу.

Джинни хотела что-то сказать, но после слов Драко замолчала и закрыла рот на импровизированный замок, а «ключик» выбросила за спину. Малфой закатил глаза и устроился удобнее в кресле.

Глубоко вздохнув, он направил палочку на Гермиону. Та безмятежно дышала — казалось, будто она спала. Малфой ненавидел её с первого курса, но сейчас почему-то не чувствовал злости. Хотя, если признаться самому себе, ненависти как таковой не было с того дня в Малфой-мэноре, когда он, сам не зная почему, готов был наброситься на тётку Беллу, лишь бы та прекратила мучить грязнокровку, потому что её крики раздирали черепную коробку, но больше сердце; потому что казалось, что так будет с каждым, кто пойдёт против Тёмного Лорда.

— Легилименс!

Драко не сразу понял, где оказался. Лишь оглядевшись по сторонам, сообразил. Огромное пшеничное поле со спелыми золотыми колосьями, без начала и конца. Голубое небо, тёплое солнце, лёгкий ветерок… Драко даже улыбнулся, потому что почувствовал себя спокойно и свободно, хотелось вдохнуть полной грудью, что он и сделал. Мгновение спустя он услышал смех неподалеку. Он напрягся и пошёл на звук, но ничего не нашёл, смех раздался с другой стороны, Драко обернулся. Снова не дойдя пару метров до источника шума, он отвлёкся на новый смешок. Он крутил головой и видел, как то там, то тут колышутся колосья. Смех раздавался всё громче, он был разных тональностей и, смешиваясь к какофонию звуков, жутко давил на мозг. Драко вертел головой в надежде, что видение изменится, но воздух внезапно стал тяжёлым, отчего Малфой начал задыхаться. Солнце жгло кожу, а вдали золотые колосья превращались в огненную стену и, захватывая всё больше пространства, направлялись в сторону Драко. Он побежал прочь, но огонь настигал его, прям как тогда, в Выручай-комнате… Только он об этом подумал, как очутился на вершине горы из вещей посреди той самой комнаты. Обычный огонь стал адским пламенем. Драко заметался в поисках палочки, но её не было. Крики сбоку отвлекли от мыслей. Гойл из последних сил цеплялся за выступ. Малфой покрылся холодным потом, ведь Грегори мёртв уже несколько лет.

— Помоги мне, Драко! — отчаянно завопил тот и протянул руку. Малфой потянулся, но не успел. Гойл полетел вниз, истошно вопя. Мгновение — и его поглотил огонь. Рука Драко так и осталась протянутой. Дыхание сбилось, готовое в любой момент сорваться на всхлип. Это был один из его ночных кошмаров, от которого он так и не мог избавиться. Смерть Грегори, его друга. Сейчас, спустя годы, Драко понимал, что дружба их была неважная, точнее, вовсе и не дружба, а какой-то клуб ненависти к грязнокровкам, но Крэбб и Гойл были рядом семь долгих лет. Потом Грегори трагически погиб, так и не узнав, что всё, во что они верили, оказалось полной чушью и злом. Таким злом, которое разъедает и уничтожает душу, всё человеческое в ней. В конечном итоге их всех ждал Азкабан. Глуп был тот, кто надеялся стать кем-то стоящим и получить власть.

В тот ужасный день вся жизнь пронеслась перед глазами, и Драко был жутко напуган, он был не готов переживать подобное снова, но первый уровень ментального щита встретил его кошмарным воспоминанием. Вот о чём говорил колдомедик, когда называл это ужасающим зрелищем. Людям со слабой психикой точно было не под силу разобраться с этим. Хотя своё самообладание Драко тоже явно переоценивал. Голова разрывалась от боли, крики Гойла отдавались в мозгу, будто он стоял рядом. Малфой начал задыхаться, к горлу подступали рвотные спазмы. Чёртова Грейнджер!

Что-то рвануло Драко в сторону. Мгновение — и он очутился в палате. Напротив стояла младшая Уизли, с беспокойством изучая его лицо. В её руках была палочка Драко. Едва отдышавшись и придя в себя, он вырвал её из рук Джинни.

— Она ненормальная!

Малфой пулей вылетел из палаты. Джинни посмотрела на Гермиону.

Спустя час появился Гарри. Он застал Драко в коридоре, неотрывно пялящимся в пол.

Гарри непонимающе покачал головой, без слов прошёл мимо и скрылся в палате.

— Что произошло? — спросил Гарри, подходя к кровати Гермионы.

— Что-то страшное, Гарри, — серьёзно ответила Джинни. — Малфой вылетел отсюда как ошпаренный. Первый уровень ментального щита Гермионы показал ему его страхи.

— Не знал, что такое возможно, — задумался Гарри. — Наверное, на сегодня хватит, Малфой придумает, как с этим справиться.

Гарри вышел из палаты и сел на скамью рядом с Драко.

— Что там было?

— Не хочу говорить об этом, Поттер.

— Тебе придётся, Малфой, никаких секретов.

— Тогда не сегодня, ладно?

— Хорошо, завтра утром будь здесь.

Малфой, не медля больше ни секунды, встал и направился к лифтам. Через мгновение из палаты вышла Джинни.

— Его нельзя оставлять в таком состоянии, — сказал Гарри, глядя в спину удаляющегося Малфоя. — Но у меня ещё есть дела.

— Я прослежу, — тут же сказала Джинни.

— Правда? — обрадовался Гарри.

— Не хочу, чтобы ты отвлекался на что-то помимо расследования, — с улыбкой ответила Джинни и направилась вслед за Малфоем.

Джинни догнала Малфоя только на улице. Он шёл быстрым шагом, не замечая ничего вокруг.

— Эй, притормози, — крикнула Джинни, но Драко словно не слышал. Прибавив шаг, он скрылся в ближайшем переулке. Он спешил в свой любимый бар, где подавали крепкое спиртное, которое напрочь лишало голову мыслей, не дающих покоя.

Заняв место за стойкой, Драко кивнул официанту. Тот кривовато ухмыльнулся и начал мешать коктейль для гостя. Посетителей было не так уж много — никто не ходит в бары до открытия. К тому же в этом заведении в любое время суток была мрачная атмосфера, даже если за окном вовсю светило солнце. Хотя, надо признаться, Малфой даже не знал, который час, да и время его сейчас волновало меньше всего.

— Еле догнала, — раздался запыхавшийся голос сбоку. Малфой закатил глаза. Официант принёс заказ, с интересом разглядывая появившуюся девушку. Драко сделал глоток какой-то смеси, горло обожгло так сильно, что он даже закашлялся.

— Новый рецепт от моих друзей из Болгарии, — тут же объяснил бармен. — Чтобы пережить суровую зиму.

— То, что нужно, — кивнул Драко, делая второй глоток. Теперь жидкость не казалась такой ядовитой, скорее, наоборот, приятно согревала и дарила лёгкость. Драко хрустнул шейными позвонками, слабость потекла по всему телу.

— Что будет юная леди? — с улыбкой спросил бармен.

— Сливочное пиво, — ответила Джинни. Малфой и бармен засмеялись.

— Думаешь в «Три метлы» зашла? — протянул Драко в своей обычной манере. — Вспомнила счастливые школьные годы…

— Мне казалось, что только ты никак не отпустишь времена былой славы, — в тон ему ответила Джинни, и бармен без слов открыл для неё бутылку сливочного пива.

— Следи за языком, Уизли, — тон Драко стал жёстче. — Ты с лордом говоришь.

— Какая важная персона! — уставившись на него, воскликнула Джинни. — Простите мне моё невежество!

— Так-то лучше, — хохотнул Малфой и сделал новый глоток.

— Что ты там увидел? — тут же спросила Джинни, и взгляд Драко мигом стал холодным, как лёд.

— Не твоё дело! — отрезал Малфой.

— Она моя подруга, я имею право знать, — отозвалась Джинни.

— Всё, что я видел, касается только меня, — теряя терпение, процедил Драко.

— Она показала тебе твой страх, — догадалась Джинни. — Я читала о ментальных щитах и о том, как многие волшебники несознательно ставили полосу препятствий. Так в основном делали те, кто не хотел даже без сознания выболтать секрет, но всё же…

— Рад, что ты такая любознательная, — перебил Малфой, ставя стакан на стойку. — Ты доказала, что являешься подругой Грейнджер. Бесишь так же, как она.

— Она тебя не бесит, Малфой, — немного помолчав, сказала Джинни. — Ты её боишься.

Драко неопределённо хмыкнул, достал из кармана пару монет и положил их на стойку.

— Я устал, — сказал он, поднимаясь. Приятная слабость распространилась в ноги, и они начали подкашиваться, но Малфой удержался и поплёлся к выходу. Джинни тут же вскочила с места. И тут, как предупреждение ей, прозвучало: — Не вздумай ходить за мной. Лучше брата своего нянчи. Я приду завтра.

Джинни хотела что-то сказать, но не нашла слов. Малфой пошёл в сторону двери, за которой располагался огромный камин. Через мгновение зелёные языки пламени поглотили его, успев, однако, напомнить ему об огне, который полыхал вокруг него меньше часа назад.

Дома Малфой, еле избавившись от одежды, провалился в сон. За что он любил это гадкое пойло — можно было хоть ненадолго отрубиться и не помнить ни о чём. Но ключевым словом здесь было «ненадолго». Он проспал пару часов. Когда же его глаза открылись, лунный свет освещал комнату. Стоило немного прийти в себя, как видения снова вернулись. Жар мигом окутал тело, и Драко скинул одеяло. Образ Грегори стоял перед глазами, тот молил о помощи, а Драко слышал его крики словно через стекло. Голова болела.

Малфой громко позвал домовика и велел принести зелье сна без сновидений. Эта работа определённо потреплет ему нервы, если уже после первого сеанса ему требуется зелье, чтобы спать спокойно. Хотя чему тут удивляться, ведь это Грейнджер лежит в коме. Закрыла мозг так, что без усилий не пройдёшь. Но Малфой не был бы Малфоем, если бы бросил всё, не разобравшись, ведь в первую очередь нужно было доказать себе, что страхов нет, что это просто недоразумение, что он уже вырос и ничего не боится.

С мыслями о своём бесстрашии Драко уснул. Утром, появившись на пороге палаты Гермионы, он ощутил озноб, и это ему не понравилось. Не хватало ещё, чтобы Грейнджер заставляла его нервничать.

В палате были все.

— О, собрание красно-золотых, — нужно было делать вид, что всё под контролем, поэтому Малфой включил сарказм.

— Оставь это тому, кто тебя не знает, Малфой, — тут же огрызнулся Рон.

— Давайте без этих семейных сцен, — вмешалась Джинни, поймав на себе два убийственных взгляда. Но она ждала именно такой реакции, поэтому лишь улыбнулась.

— Малфой, врачи сказали, что ночью у Гермионы был какой-то всплеск магии, — заговорил Гарри. — Они считают это хорошей динамикой, поэтому продолжай попытки.

— А зачем я здесь, по-твоему? — добавив в голос усталости, проговорил Драко. — Сегодня я попробую кое-что посерьёзнее, поэтому хотел бы приступить незамедлительно.

— Осторожнее с ней, — предостерёг Рон, направляясь к двери.

— Отвали, Уизли, не учи меня работать, — Малфоя Рон откровенно раздражал и сил сдерживаться уже не было. Гарри поспешил вслед за другом, чтобы отвлечь его беседой.

— Кстати, ты написал Лаванде? — торопливо спросил Гарри, Рон начал что-то рассказывать. Джинни сдвинула брови, но вернулась взглядом к Малфою.

— Можно, я сегодня тоже останусь? — спросила она тихо.

— Вчера ты, вроде как, не интересовалась моим мнением, — тут же протянул Драко. — Мне без разницы.

Джинни опустила голову и вернулась на свой стул. Гарри, сказав ещё пару фраз, покинул палату вместе с Роном.

— Ничего, что она с ним остаётся? — пробурчал Рон, когда они шли к лифту.

— Джинни разбирается в медицине лучше нас, — ответил Гарри. — И с ней можно оставить и Малфоя, и Гермиону.

— Да, ты прав, — согласился Рон. — Только то, как она смотрит на него…

— Не бери в голову, — отмахнулся Гарри. — Давай думать о расследовании.

* * *

— Малфой, ты придумал, что будешь делать? — спросила Джинни после недолгого молчания, во время которого Драко снял пальто и занял место в кресле.

— Напомни мне, — тон его стал злым, и Джинни поняла, что сейчас будет очередная колкость. — Когда я разрешал тебе со мной разговаривать?

— Мне не нужно разрешение, ты не Министр магии! — огрызнулась Джинни, краснея.

— В таком случае я оставлю за собой право не отвечать тебе, — холодно произнёс Малфой и достал палочку. Джинни обиженно надула губы и сложила руки на груди.

Драко произнёс заклинание. Комната мгновенно исчезла, и перед глазами предстала до боли знакомая картина. Огромный стол, сидящие друг напротив друга волшебники. Слева отец, мать ещё дальше. Знакомые лица. Бешеный стук сердца и медленное дыхание. А во главе стола он — самый злой и ужасный из всех волшебников в истории, — Лорд Волдеморт.

Драко снова ощущал, как холодеет кожа и трясутся поджилки. Это существо внушало страх одним своим видом.

Это было очередное собрание Пожирателей. На нём обсуждались общие вопросы, в которые Драко никогда не вникал. На этом собрании Снейп рассказал о перемещениях Поттера. Скоро ему должно было стукнуть семнадцать, и Лорд хотел поймать его. Всё это Малфой слушал вполуха, потому что знал, что его вряд ли задействуют в этой операции, да к тому же после побега из школы персона Поттера его совершенно не интересовала. Положение их семьи было шатким, и это волновало куда сильнее. От мыслей его отвлекли чьи-то стоны. Через мгновение Лорд призвал к столу источник шума. Им оказалась профессор Бербидж из Хогвартса. Драко плохо её знал — принципиально не посещал маггловедение, — но сейчас перед ним был живой человек, парализованный заклинанием. Волдеморт что-то вещал, и от звука его голоса Драко пробирал озноб. Он никогда бы не подумал, что будет бояться человека всем нутром, так, что даже его безмолвное нахождение рядом будет заставлять замедлять дыхание. Из раздумий Драко вырвал голос измученной женщины. Она просила Снейпа о помощи, но он вряд ли смог бы что-то сделать. Слёзы текли из её глаз, а губы дрожали. Драко показалось, что он сейчас выглядел бы так же, если бы не уроки отца, как скрывать эмоции.

Секунда — и Авада попадает в женщину. Тело с глухим стуком падает на стол.

Малфой замер на полувдохе. Его глаза в ужасе уставились на труп профессора. Ещё никогда он не видел смерть так близко. Дамблдор — другое дело, его смерть выглядела, как полёт. В тот момент Драко понял, что он не хозяин собственной жизни, что если Тёмный Лорд захочет, его смерть будет такой же мгновенной, такой же жалкой. А Драко не хотел умирать, пропадать, исчезать. Он хотел стать влиятельным, серьёзным, уважаемым…

Всю эту сцену Драко наблюдал сейчас со стороны, но эмоции переживал в точности те же, что и много лет назад. Он хотел подойти к себе прошлому, закрыть глаза, уберечь от ужаса, который внушал Тёмный Лорд, но ноги не слушались.

Вдруг Волдеморт гадко усмехнулся и обернулся на нынешнего Малфоя, который стоял чуть поодаль. Драко смутился, ведь Тёмный маг умер, происходящее было всего лишь воспоминанием. Паника овладела сознанием.

— Подойди сюда, — ледяной голос заставил вмиг вытянуться струной.

— Он меня не видит, это не правда, — начал бормотать Драко.

— Если ты обо мне, то я тебя вижу, — голос развеял все сомнения о невидимости. — Ну же, Драко, не разочаровывай меня.

— Ты мёртв! — крик эхом отозвался от стен. — Поттер убил тебя много лет назад!

— Зато я жив в твоей голове, мальчик, этого достаточно, — голос Тёмного Лорда был, как змеиное шипение, совсем не изменился. — Ну же, подойди.

Драко не хотел, был уверен, что не пойдёт, но ноги сами сделали шаг, потом ещё один. Вся его воля куда-то исчезла, и не было сил сопротивляться. Драко подошёл к Господину и встал рядом с ним перед столом. Волдеморт обошёл его сзади и наклонился к уху.

— Твои попытки сопротивляться так смешны, Драко… — змеиное шипение резало слух, тело покрывалось холодным потом. Малфой со страхом посмотрел на сидящих за столом. Никто, казалось, не обращал на него внимания, никто, кроме него самого. Драко смотрел на себя и видел животный ужас, такой страх, что можно было умереть без всякой Авады. Драко из прошлого трясся в беззвучной истерике, видя, как его двойник стоит перед ним. Волдеморт усмехнулся. Драко нынешний уже знал, что будет дальше. А ведь он так хотел жить.

— Я не хочу умирать…

— Что ты там шепчешь, мальчик?

— Я не хочу умирать…

— Неужели я оглох, что ты говоришь?

— Я не хочу умирать!

— О, вот это уже лучше.

— Я хочу жить, а ты мёртв! — Драко развернулся и наотмашь ударил Тёмного Лорда. Тот пошатнулся, тонкие губы растянулись в ехидной усмешке. Драко ударил снова, потом опять. Волдеморт упал, и Малфой набросился на него, молотя кулаками по лицу. Всё вокруг было в крови, а Драко не мог остановиться. Хлюпающий звук эхом отдавался от стен. Руки проваливались в красное месиво, в которое уже превратилось лицо Тёмного Лорда. Но смех продолжал раздаваться, становясь всё ехиднее и ехиднее. Драко внезапно остановился и оглянулся на сидящих людей, но никого уже не было, лишь прошлый Драко стоял рядом. Малфой посмотрел себе прошлому в глаза, и то, что он увидел, ему не понравилось. Тот Драко смотрел на него как-то недоверчиво, со страхом.

— Что ты наделал? — дрожащим голосом спросил прошлый Драко.

— Но ведь я… мы этого хотели, — нынешний Драко пытался быть убедительным.

— Я не хотел быть убийцей, так я не лучше него, — продолжил гнуть свою линию прошлый Малфой.

Драко взглянул на пол: Волдеморта уже не было, вместо него в луже крови лежал он сам. Малфой посмотрел на свои руки — они были по локоть красные. Его затрясло, он принялся вытирать их об одежду. Движения были истеричными, какими-то беспорядочными. А вокруг всё раздавался крик:

— Ты убийца, Драко Малфой! Ты ничтожество! Ты должен сдохнуть!

— Это ложь! Я… не… убийца! Я хочу жить!

Драко закрыл лицо руками, продолжая повторять:

— Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца!

— Эй, успокойся!

— Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца! Я не убийца!

— Малфой, прекрати, всё уже кончилось!

Чьи-то настойчивые руки трясли его за плечи. Когда он всё же открыл глаза, увидел, что находится в больничной палате, а напротив стоит Джинни с обеспокоенным лицом. Драко тяжело дышал, оглядывая комнату.

— Почему здесь так темно? — воскликнул он, встав из кресла. — Бомбарда!

Противоположная стена развалилась на куски. Магия окна распространилась на всё освободившееся пространство. Комнату озарило солнечным светом. Джинни безумно удивилась, ведь колдовать в Мунго нельзя, на разрушающую магию стоит ограничитель. Очевидно, сила эмоций, которые сейчас испытывал Драко, взяла верх над этим ограничителем.

Дверь распахнулась, прибежали колдомедики. Джинни показала им жестом, что всё в порядке. Малфой был бледен и постоянно тёр руки об рубашку.

— Проверьте её жизненные показатели, — сухо проговорил он. — Я буду завтра. И не трогайте окно!

Малфой покинул палату под гробовое молчание присутствующих. Джинни кивнула колдомедикам и поспешила вслед за Драко. Около лифта она догнала его.

— Что на этот раз? — спросила она тут же.

— Неважно, — отмахнулся Малфой. «Что эта девчонка ко мне пристала? — думал он. — Чёртова Уизли!»

— Куда ты? — обеспокоенно спросила Джинни.

— Домой, — ответил Малфой. — Мне нужно в душ, чтобы скорее смыть с себя маразм Грейнджер!

— Можно мне с тобой? — вдруг выпалила Джинни и на миг сама испугалась тому, что сказала, но потом гордо вздёрнула нос, как будто была полностью уверена в своих словах.

— В душ? — Малфой был удивлён и самую малость смущён. «Что она себе позволяет?!»

— Без разницы, — Джинни всегда была отчаянной девушкой, поэтому и сейчас не видела смысла отрицать то, что её тянет к Драко.

— Ну пошли, — Малфой с интересом посмотрел в глаза Джинни. Они молча вошли в лифт.

С тех пор как кончилась война и прошли годы, любовь Джинни к Гарри сошла на нет. Она выросла из неё, переболела. Наверное, потому что сильные чувства не бывают вечными, или же в дело в том, что она никогда не чувствовала себя для него единственной. Всегда было что-то важнее, срочнее, главнее. Джинни же так и стояла с серебряной медалью на втором месте. Поначалу это казалось забавным, ведь её возлюбленный герой был таким благородным, что просто дух захватывало. Потом начало немного напрягать, когда встречам с ней он предпочитал новое расследование, очередную слежку за беглыми Пожирателями. В конце концов это всё её порядком достало, и Джинни начала жить своей жизнью. Встречаться с другими людьми, любить их, заботиться о них. Хотя, впрочем, для Гарри всегда были открыты двери её сердца, ведь он навсегда останется для неё обладателем золотой медали.

После душа Джинни и Драко сидели в комнате. Она вытирала волосы полотенцем, он пил огневиски из большого стакана.

— Не дело это, Драко, напиваться в таком возрасте, — сказала Джинни, нарушив тишину комнаты. Малфой резко вскинул голову. Казалось, ещё мгновение назад он был в каком-то другом измерении.

— Ты решила, что мы теперь пара? — приподняв бровь, спросил Драко. — Иначе с чего эти чёртовы советы?

— Дело не в том, пара мы или нет, — тут же ощетинилась Джинни. Все её нервы были как оголённый провод, и даже она сама не знала, почему. — Просто это не дело — напиваться!

— А что дело? — тут же спросил Драко, наклоняясь немного вперёд из кресла, в котором он сидел. — Таскаться за Поттером, словно собачонка? Или, может, идти в Мунго, чтобы чувствовать себя полезной, когда война закончилась и бывшие герои никому не нужны?

— Что ты завёлся, Малфой? — Джинни бросила полотенце на кровать. — Если есть возможность помогать людям, то нужно помогать. Это в сотни раз лучше, чем, хватаясь за голову, орать, что не убийца, что хочешь жить!

Малфой не заметил, как вскочил с кресла и в два прыжка очутился около Джинни.

— Не смей больше никогда произносить это вслух! — шипение было поистине зловещим, а палец, которым он только что ей грозил, казалось, вот-вот превратится в змею и придушит её. — Я Малфой, я никому не помогаю, запомни это!

— Мы оба знаем, что это не так, — медленно проговорила Джинни, когда Драко отступил на шаг. — Ты помогаешь Гермионе. Сегодня что-то произошло, я видела, как изменилось её лицо.

— Что могло с ним быть, если я даже не встречал её в сознании? — бросил Драко, а сам задумался. Вот оно, решение! Ему нужно попасть в то воспоминание, в котором была и Грейнджер, только оно должно каким-то негативным образом влиять на Малфоя, чтобы щит счёл его подходящим и снова дезориентировал. Одним словом, нужно убедить щит, что воспоминание очень болезненное для Драко, и в нём должна присутствовать Грейнджер. В то же время это должно быть не слишком серьёзное воспоминание, чтобы оно не победило, как эти два раза, но тем не менее значимое, чтобы «заинтересовать» щит. И, кажется, Драко вспомнил…

— Мне нужно домой, — разгадав выражение лица Малфоя, сказала Джинни.

— Конечно, камин или аппарация? — тут же спросил Драко, но это было скорее на автомате.

— Лучше аппарация, — ответила Джинни, заматывая на шее шарф и надевая шапку.

— Да, эльф проводит тебя до ворот, мне нужно подумать, — слова Драко были торопливыми, глаза беспокойно бегали, а пальцы то сжимались в кулаки, то разжимались.

— Пока, Драко, — сказала Джинни, оглядев его ещё раз. Он определённо о чём-то догадался, а значит, не нужно ему мешать. Может быть, именно в этот момент ему в голову придёт решение, способствующее выздоровлению Гермионы. С лёгкой улыбкой на губах и ни капли не сожалея, Джинни направилась к выходу, не дожидаясь ответного прощания.

* * *

На другое утро Драко шёл в больницу воодушевлённым. Всю ночь он думал о том, что будет делать в этот раз. Можно было сказать, что он разгадал загадку щита. Не зря к этому делу привлекли именно его. Драко понял, что щит пугает его, посылая самые страшные воспоминания, заставляет заново переживать, искажая их таким образом, чтобы они действовали сильнее, чтобы в конечном итоге Малфой бросил попытки пробить этот щит. В этом случае Гермионе бы уже ничего не помогло, и она бы умерла, забрав с собой в могилу тайну личности преступника.

Однако у Драко было своё мнение на этот счёт: помогать нападавшему он точно не собирался. Со скрипом сердца Малфой вынужден был признать, что в таком случае помогает Поттеру.

Когда Гарри вошёл в палату Гермионы, Драко был уже там.

— Давно ты тут? — спросил Гарри, нахмурив брови.

— Около получаса, — ответил Малфой без привычной издёвки. Гарри удивился ещё больше. — У меня просто появились кое-какие мысли. Хочу проверить гипотезу.

— Джинни рассказала, что вчера что-то случилось, — проговорил Гарри.

— Когда это она успела? — буркнул себе под нос Малфой.

— Я встретил её, когда шёл сюда, — сказал Гарри, Драко нахмурился: «неужели услышал». — У неё сегодня важная практика, поэтому с тобой посижу я.

— Отлично, — хлопнул в ладоши Драко. — А с колдомедиками ты не говорил?

— Говорил, — ответил Гарри, гладя Гермиону по руке. — Но сам понимаешь, ничего определённого. Пора начинать.

— Не указывай мне, Поттер, — процедил Малфой. — Мне нужно настроиться на нужное воспоминание.

— Зачем? — тут же спросил Гарри.

— Мерлин! Ты каждое слово будешь уточнять? — воскликнул Драко, усаживаясь поудобнее в кресле. — В чём твоя подружка была хороша, так это в том, что не задавала лишних вопросов.

— Я буду спрашивать столько, сколько захочу, — мигом ощетинился Гарри. — Не веди себя как заносчивый идиот! Будь серьёзен, это же Гермиона!

— О, на следующий сеанс Уизли притащи, чтобы я впал тут в кому вместе с ней! — Малфой всплеснул руками и указал на Гермиону. Ноздри Гарри затрепетали, и он взъерошил волосы. — И отойди, ради Мерлина, от окна, мне мало света!

— Кстати, хорошая идея, — на нервах бросил Гарри, указывая на окно.

— Конечно, она же моя, — Драко не мог упустить возможности выказать своё превосходство, Гарри закатил глаза, но не стал больше ничего говорить.

Драко расценил это как конец дискуссии и закрыл глаза. Нужно было сосредоточиться. Этим он и занимался, пока не пришёл Поттер. Смотрел на лицо Грейнджер и пытался освежить в голове старые воспоминания, которые давно забылись, но всё же оставили в памяти неизгладимый след.

Унижение… Именно это чувство Драко испытал в тот день, в день казни гиппогрифа. Отец тогда пообещал ему голову чёртового животного, но почему-то казнь сорвалась. Клювокрыл сбежал. Однако не это сейчас было важно, а то, что произошло, пока Драко с Крэббом и Гойлом ждали окончания казни.

Вот и сейчас, как тогда, Драко очутился на опушке Запретного леса. Рядом были Крэбб и Гойл, совсем ещё мальчишки. Да и сам Драко, взглянув на свои руки, на миг почувствовал себя тринадцатилетним ребёнком. Тогда всё было так просто, а авторитет и идеалы отца казались нерушимыми. Губы сами выговорили слова:

— Отец сказал, что голову я могу оставить себе. Повешу её в гостиной.

Из-за ближайшего угла показалась копна каштановых волос. Грейнджер неслась к нему с бешеной скоростью. Малфой тряхнул головой: сознание было на месте. Грязнокровка что-то кричала, но нужно было сосредоточиться на более важном. Вот она размахивается, чтобы ударить Малфоя. Мгновение — и её рука замирает в воздухе, а лицо Драко озаряет такая знакомая усмешка.

— Попалась!

В карих глазах появилось замешательство, но всего на пару секунд. Чуть позже пришло понимание. Лес, замок, хижина Хагрида — все это исчезло. Гермиона и Драко очутились в какой-то скудно обставленной комнате. Немного картинок, какие-то фото незнакомых людей. Драко не хотелось в этом разбираться.

— Где мы?

— Что ты здесь делаешь, Малфой?!

— Где здесь?

— У меня дома!

Драко снова ухмыльнулся. Они выбрались из его воспоминаний и попали в её.

— Что мы делаем тут, Грейнджер?

— Не заговаривай мне зубы, Малфой! — прикрикнула Гермиона. — Как ты сюда попал?

— Ты мне скажи, — Драко осматривался по сторонам.

— Я не буду с тобой разговаривать! — у Гермионы, казалось, началась истерика.

— Что ты разоралась?! — У Драко уже болела голова, и он сел на кровать.

— Это моя кровать, я не разрешаю тебе на ней сидеть! — Гермиона встала перед Драко и вытянула палец. Между Гермионой и Драко установился зрительный контакт. Они словно играли в гляделки. Гермиона отчего-то была взвинчена. Наконец, она не выдержала пристального взгляда и отвела глаза. — Так откуда ты здесь?

— Где здесь? — Малфой повторил вопрос.

— Я же уже сказала, — Гермиона села на стул и скрестила руки на груди. — Это мой дом.

— Так значит мы у тебя дома, в Англии? — Драко продолжал допрос.

— Ну да, только… — Гермиона на миг задумалась. — Почему я здесь?

— Думай, — Малфой удобнее уселся на кровати и закинул ногу на ногу.

— Что значит "думай"?! — она выпятила подбородок и нахмурила брови.

— То и значит, Грейнджер, — Малфой изобразил скуку. — И ради Мерлина, прекрати кричать.

— Сюда могут прийти родители, — сказала Гермиона, будучи в смятении. Что Малфой делает в её доме, в её комнате? Почему они вообще разговаривают?

— Они придут, только если ты захочешь, — проговорил Малфой. — Давай, позови их.

— Мама, папа, — тут же прокричала Гермиона.

На лестнице раздался звук шагов. Дверь распахнулась и в комнату вошли мужчина и женщина.

— В наш дом проник чужой человек, — тут же сообщила Гермиона, встав со стула. Мужчина и женщина с интересом разглядывали девушку. — Папа, выстави его вон!

— Кто вы и как сюда попали? — сурово спросила женщина. Гермиона нахмурилась. — Я прошу вас покинуть наш дом!

— Но, мама, — Гермиона сделала шаг к женщине и протянула руки, но та не пошевелилась.

— Что за шутки? У меня нет дочери! Убирайтесь! — восклицала женщина. Гермиона совсем растерялась. Малфой задумался над тем, что это могло означать. Женщина продолжала кричать, и Гермиона закрыла уши руками. Через мгновение она тоже начала кричать, а потом чья-то рука вытянула Драко из воспоминаний.

— Малфой, очнись! — Гарри тряс его за плечи.

— Почему ты прервал сеанс, Поттер?! — Драко был готов рычать.

— Гермиона… С ней что-то не так, — проговорил Гарри, и только сейчас Малфой обратил внимание, что они не одни в палате. Колдомедики вовсю проводили какие-то исследования, брали кровь, светили волшебными палочками в зрачки Гермионы.

Гарри помог Малфою подняться, и они вышли из палаты.

— Что случилось? — тут же спросил Гарри. В конце коридора показались Рон и Джинни.

— Я должен всё тебе рассказывать? — раздражённо бросил Драко.

— Ежедневный отчёт, помнишь, — сказал Гарри, пожимая руку подошедшему Рону.

— Что с её родителями? — спросил Малфой. Троица переглянулась.

— Как это тебя касается? — как обычно резко бросил Рон.

— Раз спрашиваю, значит касается, — прошипел Малфой. — Я бы хотел знать всё необходимое для того, чтобы побыстрее справиться с этой работой, от которой меня уже тошнит.

— Почему ты спрашиваешь про родителей Гермионы? — подала голос Джинни.

— Ещё одна, — вздохнул Малфой. — Я хочу с ними познакомиться, чтобы вместе пить чай по выходным!

— Не надо мне грубить! — вспылила Джинни, делая шаг к Малфою.

— А с чего это я не должен тебе грубить?! — Драко тоже сделал шаг к ней. — Ты что какая-то особенная?!

Джинни надула губы и схватилась за палочку. Гарри и Рон непонимающе пожали плечами.

— С её родителями всё в порядке, — сказал Гарри, и Драко посмотрел на него злым взглядом.

— Почему они не узнают её? — Драко снова задал вопрос и заметил, что эти трое что-то скрывают. Очень кстати из палаты вышли колдомедики.

— Рон, Джинни, посмотрите, как там Гермиона, я кое-что объясню Малфою, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Гарри. Рон хоть и пыхтел, но возражать не стал. Он со вчерашнего дня не видел Гермиону, и ему хотелось проверить как она. Он вошёл в палату первым. Джинни отчего-то стала совсем грустной и, одарив Малфоя злым взглядом, направилась в сторону палаты.

— Чудная семейка, — Малфой включил свой фирменный сарказм, и Гарри стало немного легче от того, что он сохраняет рассудок и хладнокровие.

— Идём, я провожу тебя и заодно объясню, — сказал Гарри, указывая Малфою на лифт и делая пару шагов. Драко, постояв для приличия пару секунд, пошёл следом. — Когда начались все эти массовые исчезновения, а мы решили не возвращаться в школу, Гермиона стёрла своим родителям память.

— Ого, — Малфой удивлённо поднял брови. — Что это было? Обливиэйт?

— Да, — коротко ответил Гарри.

— Но почему в её голове они до сих пор её не узнают? — спросил Драко. Гарри опустил голову. — Она до сих пор не вернула им память?!

— Не кричи, — сказал Гарри. Они уже спустились в лифте и вышли на улицу. Дул сильный ветер, собирались тучи. — Она хотела сделать это в скором времени, когда отловят всех твоих товарищей.

— Не надо попрекать меня, Поттер! — скорее по инерции огрызнулся Малфой, а сам задумался. Всё-таки Грейнджер его удивила. Он знал, что она заучка, но что будет так рисковать из-за безопасности родителей… Это вызывало уважение, хотя Драко противился называть возникшее чувство этим словом.

На другой день, когда Малфой пришёл в больницу, его ждали неприятные новости. Оказывается, ночью у Гермионы была паническая атака — она металась по кровати, цепляясь пальцами за простыни, которые изодрала в клочья. Целители объясняли это тем, что первый барьер, покрывающий ментальный щит, скорее всего, разрушен. Однако Гермиона потеряла много сил, и её жизненные показатели были очень нестабильны. Малфою сообщили, что пациентка очень слаба и ему не рекомендуют в ближайшие дни устраивать сеансы легилименции.

Драко, громко фыркнув, ушёл, всем своим видом выражая, что его нисколько это не заботит. Занять себя в такой час ему было нечем, а порцию адреналина получить хотелось. Он-то рассчитывал довести Гермиону до бело каления, раз уж сумел как-то повлиять на ментальный щит. Но лекари вероломно разрушили его планы, беспокоясь за состояние своей драгоценной пациентки. В глубине души Малфой собой гордился, ведь это была его маленькая победа. Как бы себя ни чувствовала Гермиона, на её состояние ему было наплевать, лично он сумел как-то сломать первый барьер, что не получалось у колдомедиков больницы Святого Мунго. Сейчас больше всего ему хотелось продолжить сеансы, покопаться в «грязном белье» святой Грейнджер. Он надеялся вытащить на свет её гаденькие секретики, скрытые тайны, невысказанные страхи, чтобы потом, когда она очнётся или её отвратительные дружки вздумают задираться, бросить им в лицо какую-нибудь нелицеприятную подробность их школьной жизни и почувствовать наконец превосходство. чтобы последнее слово было за ним, чтобы уйти под гробовое молчание будучи безоговорочным победителем. О том, как глупо и по-детски это выглядит со стороны, Драко не думал.

Нервы просили встряски, и он заявился в Аврорат, рассчитывая застать великолепный дуэт на рабочем месте. Из подслушанных разговоров он знал, что расследование не особо продвинулось. «Неплохо было бы ткнуть их носом в какие-нибудь улики», — подумал Малфой и подошёл к стойке регистрации.

— Доброе утро. Чем могу помочь, сэр? — на автомате поприветствовал его секретарь, не поднимая головы. Когда же он это сделал, его улыбка мигом скисла. — Мистер Малфой?

— Доброе утро, — сухо ответил Драко, испытав небольшой удар по самолюбию. Во взгляде этого юноши не было благоговейного ужаса — наоборот, какое-то недоверие или даже презрение. Это расстраивало. — Поттер у себя?

— У вас назначено? — спросил секретарь, проверяя какие-то свитки. Малфой закатил глаза.

— Разумеется, нет, — раздражаясь, ответил он. — Если он на рабочем месте, сообщите ему, что я пришёл.

— Минуту, — проговорил тот, водя пальцем по стопкам пергаментов разного цвета. Наконец он кивнул сам себе, взял красный и что-то на нём написал. Малфой следил за всем этим исподлобья, чрезвычайно недовольный приёмом.

Записка вернулась через мгновение.

— Мистер Поттер примет вас, вот только… — он весь сжался и повернул голову в сторону троих охранников внушительного вида. — Вы должны пройти полный досмотр.

Ноздри Драко затрепетали, ему хотелось развернуться и уйти, но тогда он не сможет высказать Поттеру всё своё недовольство. Малфой сжал зубы, направляясь к охранникам.

* * *

Гарри сидел в кабинете, когда красный самолётик спикировал на его стол. Сердце забилось учащённо: красный цвет — это дурной знак, значит новости будут плохие. Развернув пергамент, Гарри вздохнул с облегчением. Визит Малфоя был не особо приятным известием, но уж точно не катастрофой, сообщения о которой Гарри опасался больше всего. Однако появление Малфоя в Аврорате тоже было весьма удивительным фактом, поэтому просто обязано было произвести на него незабываемые впечатления в виде полного досмотра с пристрастием.

— Поттер, что за чёрт?! — раздался голос Драко, едва открылась дверь.

— А что ты хотел, это Аврорат, — без лишних приветствий ответил Гарри. У него было не так уж много времени, чтобы вести беседы с Малфоем. — К тому же твоя репутация говорит сама за себя. Не думаю, что настанут времена, когда к тебе будут относиться иначе в серьёзных заведениях.

— Если ты хотел так меня унизить, то ошибся, — Малфой старался сохранять самообладание и выглядеть гордо. — Поверь мне, я прошёл уже столько проверок и досмотров, что какие-то три олуха вряд ли с ними когда-нибудь сравняться.

— Зачем пришёл? — Гарри решил вернуться к цели визита Драко, потому что если тот хотел поговорить, то лучше это делать быстрее. С минуты на минуту явится Рон, и нормальной беседе можно будет сказать прощай. — Почему ты не в больнице?

— Меня не пустили, — коротко ответил Драко, Гарри резко поднял на него глаза. — Да, Поттер, сказали, что ночью вашей задаваке было плохо и продолжать сеансы не рекомендуется.

— Почему не сообщили мне? — ворчливо сказал Гарри, хватая наскоро бумагу и начиная на ней строчить. — Ты должен вернуться в Мунго.

— Поттер, — немного помолчав, сказал Драко. — Колдомедики знают, что делают. Они сказали, что я сломал первый барьер, поэтому у неё был приступ.

Гарри прекратил писать.

— То есть это нормально?

— Не знаю, нормально ли это, одно могу сказать точно, — Малфой абсолютно не понимал, почему спокойно разговаривает с Поттером, если пришёл с явным намерением ему насолить. — Тот, кто сделал это с ней, её ненавидел.

— Пожиратели ненавидят всех магглорождённых, — тут же ответил Гарри.

— Это другое, Поттер, — спокойно возразил Драко. Уже давно его совершенно не цепляло это слово. Себя Пожирателем он никогда не считал, а наличие метки… О ней он успешно забывал, надевая рубашки с длинным рукавом. — Такого рода барьеры — с ловушками и прочим — не каждому под силу возвести. Если бы это был Пожиратель, то почему просто не убил её? Зачем эти сложности с ментальным щитом?

— Колдомедики же сказали, что Гермиона сама сделала этот щит, — Гарри недоумевал.

— Само собой, но виной тому сильное потрясение, — проговорил Малфой, делая пару шагов к столу Гермионы и несознательно разглядывая его содержимое.

— Что ты хочешь этим сказать? — тут же спросил Гарри, Драко раскрыл было рот, чтобы ответить, но в кабинет вошёл Рон.

— Я думал, охранники пошутили, а ты действительно тут, — сказал Уизли, проходя за свой стол.

— Не получал вестей из Мунго? — спросил Гарри.

— Нет. А что случилось? — беспокойно воскликнул Рон. — Что с Гермионой?

— Всё в порядке, просто сегодня ей отменили сеанс с Малфоем, — поспешил пояснить Гарри, видя, как запылали щёки Рона.

— А ты что так поздно на работу пришёл? Проспал? — ехидно поинтересовался Малфой, засмотревшись на стопки папок на столе Гермионы. Чёткая последовательность, организованность, порядок… Правильная целиком и полностью.

— Я не спал, я был… впрочем, какое твоё дело! — возмутился Рон, стряхивая снег с куртки прямо на пол.

— Как дела у Лаванды? — спросил Гарри. Рон что-то ответил. Малфой тяжело вздохнул.

— Мерлин, ты снова встречаешься с этой истеричкой, — Драко решил, что Уизли просто необходимо услышать его мнение. — А ты зря времени не теряешь. Пока одна в коме, ты себе новую завёл.

— Замолчи, Малфой, — воскликнул Рон. — Между мной и Гермионой… Это тебя не касается.

— Да мне вообще по барабану, — устало ответил Малфой. — Встречайся хоть с чёртом лысым, я ему только посочувствую. Я просто всегда думал, что Грейнджер твоя вечная любовь. Вы бы были парой всем на загляденье. Хотя Браун, да после укуса Сивого… Тебе определённо стоит пересмотреть свои приоритеты.

— Малфой, ты заговариваешься, — предостерёг Гарри. — Если порция гадостей высказана и твой коварный план выполнен, то не смею тебя больше задерживать. Нам работать надо.

— Да-да, вижу я, как вы работаете, — Драко пришёл в голову новый довод, чтобы попрекнуть этих заносчивых выскочек. — Уже столько времени прошло, а вы так ничего и не нашли. Я хотя бы сломал первый барьер. Если всё продолжится в таком же духе, то бедолаге Грейнджер придётся самой искать того, кто на неё напал.

— Дверь вон там, Малфой, — Гарри перебирал пергаменты и пропустил половину слов мимо ушей. Не хотелось слушать то, в чём была доля истины. Малфой, со всей его неприязнью к Гермионе, всё же добился прогресса, тогда как они, всеми силами желающие помочь, топчутся на одном месте. Прошло две недели, а у них нет ни подозреваемых, ни каких-то существенных улик. — Я договорюсь, чтобы завтра ты продолжил сеансы.

— Реши всё, мой герой! — высокопарно проговорил Малфой и направился к двери. — Кстати, ответ на твой вопрос — «Что я хочу этим сказать» — таков: сильное потрясение при нападении возможно в двух случаях: либо она не ожидала нападения как такового, либо не ожидала нападения от того, кто на неё напал. Дальше, я думаю, ты сам сложишь два и два.

— Как она могла не ожидать нападения, когда все наши рейды и зачистки сплошной ежедневный риск? — вмешался Рон.

— То-то и оно, — кивнул Драко. — До скорого.

Дверь закрылась в полной тишине. Гарри выглядел сосредоточенным, Рон смотрел туда, где мгновение назад стоял Малфой.

— Думаешь, такое возможно? — наконец спросил Рон.

— Надо проверить и эту версию, — ответил Гарри. — Иногда взгляд со стороны может помочь.

— Только не привлекай его к расследованию, — взмолился Рон. — Я не вынесу его рядом.

— Наша цель узнать, кто напал на Гермиону, — строго отчеканил Гарри. — Мне без разницы, кто будет помогать, хоть Венгерская Хвосторога. Время идёт, а мы ни на йоту не сдвинулись. Хорошо хоть пресса пока не в курсе.

— Хорошо, давай займёмся расследованием, — хлопнул в ладоши Рон, открывая папку с потенциальными подозреваемыми — непойманными Пожирателями смерти, с которыми они сталкивались за годы Войны и после неё.

Малфой вышел из Аврората и направился пешком вдоль забора. Он не спешил аппарировать, так как не знал, где кончается антиаппарационный барьер, поставленный аврорами. К тому же если день выдался свободным, то почему бы не пройтись на свежем воздухе. Прохожие, узнавая его, отворачивались, кривили лица, фыркали. Малфой старался не замечать, но где-то в глубине души каждый презрительный взгляд как будто отдирал кожу с едва зажившей раны. Мнение окружающих, их внимание и безоговорочное восхищение — вот, к чему он привык, вот, что видел с раннего детства. Так было раньше, но не теперь. С каждым шагом становилось всё неприятнее, и он ускорился.

Сначала вдалеке, а потом ближе показался канцелярский магазин, который ознаменовывал собой начало Косого переулка, где всегда было много народа и никто так не рассматривал прохожих. Малфой вздохнул с облегчением, но потом ем внезапно пришла мысль: что-то из обрывков разговора… «Не доходя на магазина… переулок… срезать путь к Аврорату…»

Малфой посмотрел направо. Каменная арка была началом того самого переулка, где на Грейнджер напали. Мысленно задавая себе вопрос: «Какого чёрта я это делаю?!» — Малфой вошёл в злосчастный переулок и быстрым шагом направился туда, где обнаружили Грейнджер.

Когда он вышел из переулка и очутился в небольшом дворике, представил, как точно так же сюда пришла Грейнджер. Оглядевшись по сторонам, просмотрев все окна, Малфой понял, что у этого нападения не могло быть свидетелей. Переулок глухой и совершенно безлюдный. Очевидно, нападающий знал, что здесь никого не будет, как знал и то, что Гермиона пойдёт именно этим путём. «Да, Грейнджер кому-то здорово насолила», — подумал Малфой и поймал себя на мысли, что ему, вроде как, не всё равно. Неужели в нём проснулось сочувствие? Это был дурной знак, нужно было срочно от этого избавиться. Он знал, куда нужно пойти.

* * *

— Привет, — слегка удивлённый голос. — Когда домовик сказал, что ты пришёл, я не сразу поверила. Что случилось?

— Хочется выпить, — спокойно ответил Драко. Он знал, что в этом доме его всегда примут и поймут правильно. — Сядем у камина, Пэнси, я замёрз.

Она улыбнулась и указала жестом в сторону гостиной, попутно отдавая домовику указания насчёт выпивки и закусок.

— Видок у тебя тот ещё, Драко, — вздохнула Пэнси, усаживаясь вслед за Драко на большой диван. — Чем ты занят? Я пару раз заглядывала днём, но тебя не было.

— Решаю кое-какое дело, — устало сообщил Малфой. — Давай не будем об этом.

— Как скажешь, — улыбнулась Пэнси. — Да только шила в мешке не утаишь.

Малфой сверкнул на неё глазами и выпрямил спину. Если Поттер узнает, что кто-то ещё в курсе ситуации с Грейнджер, то ему не сносить головы. Все договоры будут расторгнуты.

— О чём ты? — стараясь скрыть волнение в голосе, спросил Драко.

— О твоих шашнях с младшей Уизли, — беззаботно заявила Паркинсон, почти без пренебрежения. — Я когда узнала, удивилась, конечно, но она хотя бы чистокровная…

— Пэнси, не неси чепухи, — вздохнув с облегчением, сказал Малфой. — Разовая встреча, не более.

— Поттер в курсе? — подняв бровь, спросила Паркинсон. Малфой даже не успел сделать глоток принесённого виски, сразу закашлялся.

— Если бы я хотел говорить о Поттере, то встретился бы с Уизли ещё раз, — проворчал Драко. Пэнси улыбнулась. — К тебе я пришёл за другим.

— О ком хочешь поговорить сегодня? — без лишних слов она сменила тему.

— Как там Блейз? Вы видитесь?

* * *

После выпитого виски сил на аппарацию не было, камин тоже слабо вязался с безопасным прибытием домой, потому что Драко с трудом стоял на ногах и во время перемещения мог разбить себе голову. Пэнси услужливо уступила ему вторую половину своей кровати. Спать с Драко Малфоем она любила. От него всегда приятно пахло, а когда он засыпал, бессознательно обнимал её. В такие моменты Пэнси чувствовала себя защищённо. Она была рада, что её детские мечты давно выветрились из головы. Теперь весь бред семьи о чистокровности и исключительности был лишь условностью.

С тех пор, как родителей посадили в Азкабан, Пэнси жила одна. На светские рауты ходила только если от приглашения нельзя было отказаться — да и то если Драко или Блейз составляли компанию. Работать ей было запрещено, благо бабка оставила деньги на поддержание тех условий, к которым Пэнси привыкла. Если бы когда-нибудь кто-то сказал ей, какая жизнь её ждёт, она бы ни за что не поверила. Сейчас же она считала, что всё ей по заслугам. Однако ничуть не горевала по поводу своего нынешнего положения. Она была довольна тем, что может вести себя как вздумается, что скандальная статья в Пророке о том, как она разбила камеру какому-то фотографу, уже никак не загубит её репутацию. Пэнси была свободна, и это не могло её не радовать.

Три дня Драко получал записки от Гарри о том, что колдомедики всё ещё запрещают продолжать сеансы с Гермионой. На каждую такую записку Малфой закатывал глаза, произнося что-то вроде: «Фиг с вами». Однако в голове у него роились тысячи мыслей. Он думал о том, что сделала Грейнджер, и как, должно быть, ужасно, когда твои родители не подозревают о твоём существовании. Им-то, понятное дело, без разницы, нет памяти — нет проблем, но каково ей жить и знать, что встреть она их на улице — они пройдут мимо и даже не обернутся. Драко представил, что было бы, если отец не узнал бы его однажды. Это было бы катастрофой. Отец в обычное-то время не особо много внимания уделял сыну, когда же началась война, он и вовсе перестал интересоваться чувствами Драко. Хотя о каких чувствах может идти речь? Малфоям они не ведомы, разве что чувство собственного достоинства, но оно никак не связано с отношениями между отцом и сыном.

Думал Драко и о том, смог бы он, возникни такая необходимость, применить Обливиэйт к своим родным, чтобы потом в один из дней Нарцисса посмотрела на него и её глаза не отразили бы всю глубину чувств к сыну. Ведь только мама и её забота помогли Драко сохранить человечность после войны, когда начались гонения и притеснения, когда каждый считал своим долгом выкрикнуть «Пожиратель смерти» при встрече. Грейнджер пришлось легче — она героиня войны, она спасла своих родителей от карательных операций Тёмного лорда. Но какой ценой! На этих мыслях Драко стало плохо. Неужели он только что пожалел Грейнджер? Бред!

На исходе четвёртого дня в Малфой-мэнор пожаловала гостья. Эльф сообщил о прибытии мисс Уизли, когда Драко сидел в библиотеке за очередной книжкой о ментальных щитах. В руке у него был стакан с виски, потому что на трезвую голову запомнить новые приёмы лечения он был не в состоянии. Визиту младшей Уизли он не удивился. Настроения особо не было, но развлечься сейчас не помешало бы. Нельзя было отрицать наличие в этой девчонке мятежного духа. Это Драко всегда нравилось в девушках. Он отдал распоряжение домовику. В ожидании Джинни Малфою вдруг пришла в голову мысль о том, что в Грейнджер тоже была эта бунтарская искорка, но он отбросил эти размышления. Ему нравится это во всех девушках кроме Грейнджер. Тема закрыта.

— Добрый вечер, — с порога проговорила Джинни, снимая пальто и шапку. На ней был какой-то нелепый свитер, который, впрочем, не скрывал достоинств её фигуры и совершенно не смущал его обладательницу. Её щёки раскраснелись, руки она тёрла друг об друга.

— Могу предложить виски для согрева, — лениво протянул Малфой, усаживаясь обратно в кресло, из которого он встал, чтобы поприветствовать гостью. Манеры ведь ещё никто не отменял.

— Да нет, спасибо, — ответила Джинни. — Тут достаточно тепло, я скоро отогреюсь.

— Так это не визит вежливости, чтобы проверить, жив ли я? — поинтересовался Малфой, разглядывая Джинни наглым образом. Всё-таки виски раскрепощает даже в отношении предателей крови.

— Моё присутствие никак не связано с вежливостью, — сурово сказала Джинни. — Более того, я возмущена и даже малость разочарована.

— Поттер опять что-то натворил? — невинным голосом поинтересовался Драко. Настроение отчего-то поднималось.

— Он тут не причём, — тут же огрызнулась Джинни. — Хотя он виноват, конечно. Но ты сам долго ещё будешь тут сидеть?

— А что я должен делать? — удивился Малфой.

— Помогать Гермионе, разумеется, — Джинни расхаживала взад-вперёд, чем начала его раздражать.

— Поттер каждый день присылает мне отписки о том, что его огромного влияния недостаточно, чтобы выбить у лекарей Мунго разрешение на продолжение сеансов, — на одном дыхании выпалил Малфой, показав тем самым, как ему самому не терпится приступить к легилименции. — Просто так на этот уровень не попасть, а иначе я бы уже давно был там.

— А если я скажу, что подделала пропуск и лифт отвезёт нас на запретный этаж, — медленно проговорила Джинни, наблюдая за реакцией Малфоя. — А ночью там вообще не очень внимательная охрана…

— Мне это не нужно, — опомнился Драко. — Пойду, когда Поттер выбьет разрешение.

— Ты испугался? — глаза Джинни расширились.

— Что ты себе позволяешь, Уизли?! — выкрикнул Малфой, допивая залпом свой виски. — Мне абсолютно пофиг, что там с вашей королевой учебников.

— Не верю, — с лёгкой улыбкой сказала Джинни. — Видно же, что тебе самому интересно.

— Только потому, что у меня свои мотивы, — вздохнув, ответил Драко. — Я приму душ и отправлюсь в Мунго. Встретимся там?

— Я могла бы тебя подождать, — голос Джинни вдруг стал тише.

— Здесь? — спросил Драко, поднимаясь из кресла. Джинни стояла в паре шагов.

— Могу и не здесь, — ответила она, сокращая расстояние. От Малфоя, как ни странно, практически не пахло алкоголем, зато запах его тела чувствовался отчётливо. Джинни прикрыла глаза и, не сдержавшись, вдохнула полной грудью.

Малфой ухмыльнулся. «Девчонка сумасшедшая», — мелькнуло в голове, и он наклонился к её губам.

Спустя час они уже отправились в больницу Святого Мунго, чтобы осуществить бредовый план Джинни по нарушению запрета посещения. Поддельный пропуск, как ни странно, сработал. Драко не спрашивал, но наверняка она не сама его сделала — без старшего братца тут явно не обошлось.

Лишь оказавшись в лифте, везущем их на нужный этаж, Драко вдруг задумался:

— Какого чёрта я делаю?! Нас же загребут в Азкабан, если поймают!

— Ну не до такой степени стоит бояться правосудия, Малфой, — Джинни было весело. — Гарри не допустит, чтобы с нами что-то случилось.

— С нами? — переспросил Драко. — Уверен, я в его списках по спасению человечества не значусь.

— Ты нужен ему, — успокаивала Джинни. — Если нас поймают, Гарри во всём разберётся.

— Но у палаты дежурят авроры, — Драко был готов прямо сейчас развернуться и уйти.

— На ночь их отпускают, — сказал Джинни и, видя, как рот Драко открывается, чтобы выдать новое возмущение, добавила: — На палате стоит ограничитель, но на нас он не распространяется. Так что охранные чары не сработают. А обо всём остальном я позабочусь. Положись на меня.

— Я не доверяю Уизли! — отчеканил Малфой.

— Ага, — улыбнулась Джинни. Лифт приехал, и она осторожно выглянула из-за двери. — Никого нет, пошли.

Малфой закатил глаза и последовал за ней. Всё это время он думал о том, зачем вообще во всё это ввязался. Неужели его любопытство настолько сильно, что он готов среди ночи, наплевав на запреты и ограничения, прийти в больницу, чтобы помочь Грейнджер? Мир сошёл с ума, не иначе.

Когда от нужного коридора их отделял один поворот, Джинни вдруг остановилась.

— Сейчас надо двигаться тихо, — прошептала она. Малфой закатил глаза: он и не собирался шуметь.

— Не путай меня со своим братцем, — процедил он. Джинни улыбнулась ему, потом взяла и поцеловала его в губы, а через мгновение уже неслась к двери палаты своей подруги. Малфой стоял в замешательстве. «С этим надо заканчивать», — пронеслось у него в голове, и он направился следом.

* * *

Когда они вошли в палату, Джинни взглянула на Малфоя. Он стоял в замешательстве. За эти дни состояние Гермионы ухудшилось, выглядела она совсем не так, как раньше, когда он приходил сюда. Джинни и сама смогла пробиться в палату только утром, поэтому, едва покинув больницу после стажировки, поспешила к Малфою. Гермионе становилось хуже, нужно было что-то сделать.

— Поэтому я и пошла на всё это, — тихо сказала Джинни, видя, как Малфой застыл от удивления.

— Может быть, это из-за моих сеансов, Уизли, — предположил Драко. — Колдомедики знают своё дело.

— А я знаю, что никто кроме тебя не добился успехов с Гермионой, — в тон ему ответила Джинни. — Поэтому давай не будем терять время.

— Разве это успехи, Уизли? — тем не менее Драко снял пальто и засучил рукава рубашки. — И ещё, не указывай мне!

— Слушаюсь, — сказала Джинни, занимая место у двери. — Я прослежу, чтобы всё было нормально.

— Да уж будь добра, — проворчал Драко, усаживаясь в кресло. — Это всё же твоя подружка. Легилименс!

Драко очутился в каком-то неизвестном лесу. Вокруг лежал снег, и Драко инстинктивно съёжился, хотя совершенно не чувствовал холода. Он огляделся. Неподалёку около дерева сидела Гермиона и что-то читала. Драко стремительно направился к ней. Она подняла голову.

— Малфой? — Гермиона мигом вскочила с места, книга упала на землю.

— Успокойся, Грейнджер, — тут же сообщил Драко. — Мы в твоей голове.

— Как это? — спросила Гермиона, задумавшись. В голове всплыли картинки, как Малфой очутился у неё дома, как родители не узнали её. — В прошлый раз с родителями…

— Да, — кивнул он. — Это вторая серия.

— Но что ты делаешь в моей голове? Почему ты тут? — Гермиона беспокойно огляделась по сторонам, затем пристально посмотрела на Малфоя. Ей было нужно во всём разобраться.

— На тебя напали, — не стал темнить Драко. — Ты возвела ментальный щит. Колдомедики оказались бессильны, поэтому попросили меня.

— С чего бы целителям Мунго обращаться к тебе? — Гермиона посмотрела с недоверием, осторожно поднимая книгу с земли.

— Это не они, а твои дружки, — самодовольно ответил Малфой. — Я их единственная надежда.

— Гарри и Рон не стали бы… — Гермиона пропустила последние слова Драко мимо ушей. Затем резко замолчала. — Я что, при смерти?

— Ага, — кивнул Малфой. — У них не было выхода.

— Что ты у них попросил? — тут же спросила Гермиона. — Драко Малфой не из тех, кто сделает доброе дело без выгоды для себя.

— Драко Малфой не идиот, чтобы делать добрые дела бескорыстно, — перефразировал Малфой. — К тому же с моей стороны, и многие мои знакомые со мной согласятся, помощь Грейнджер вряд ли можно назвать добрым делом.

— Конечно, — фыркнула она. — Пожиратели ненавидят таких, как я.

Драко скривился. Она однозначно хотела его зацепить. Он давно не реагировал на обвинения, но не тогда, когда его друзей называли Пожирателями.

— С тобой это не Пожиратели сделали, — мигом ощетинился Драко, развернулся и пошёл.

— А кто тогда? — выкрикнула Гермиона, машинально отправляясь следом.

— Ты должна знать это, — Драко говорил не оборачиваясь. — Твои дружки ничего не могут сделать.

— Подожди, Малфой, — наконец воскликнула Гермиона, перегнав Драко и встав перед ним. Он скривил губы. Всё-таки там, в палате, без сознания она не так его раздражала, как сейчас. Этот голос, манеры… Бр-р-р… — Что тебе от меня нужно?

— Лично мне? — переспросил Драко. — Абсолютно ничего. Твоим любимым приятелям — чтобы ты очнулась.

— Но… — Гермиона замолчала. Драко уловил эту перемену в лице. Кажется, сейчас его ждут какие-то откровения. Наконец она заговорила, смотря куда-то мимо Драко. — Это королевский лес Дин. Родители привозили меня сюда в зимние каникулы.

— Отличное семейное воспоминание, Грейнджер, — проворчал Малфой. — Очнёшься и снова с ними сюда приедешь.

Гермиона резко вскинула на него голову, посмотрела в глаза. Драко стоял как загипнотизированный этим взглядом, который затягивал в свою глубину, превращаясь в тёмную бездну.

— Они меня не помнят, — глубоко вздохнув, произнесла Грейнджер. — Я стёрла им память.

— О, кстати об этом… — заинтересовался Малфой и в эту самую секунду видения исчезли, и он снова оказался в больничной палате. — Какого чёрта, Джинни?!

— Ого, прям по имени! — присвистнула та. — Нам нужно уходить. Скоро придут целители, чтобы провести обследования после ночи.

— Но мы же только пришли, — возмутился Драко, вставая из кресла и потирая глаза.

— Время в голове идёт медленнее, да? — снисходительно сказала Джинни. — Ты «отсутствовал» более двух часов.

Малфой недовольно посмотрел на нее, впрочем, отмечая про себя, что упустил этот аспект из виду. В голове Грейнджер прошло не больше двадцати минут.

— Такими темпами я не успею ничего выяснить! — возмущался он, натягивая пальто. — Если я кому-то скажу, что под покровом ночи в компании с младшей Уизли пробрался в палату Грейнджер, чтобы — внимание! — помочь ей, меня с позором вычеркнут из списка лучших волшебников столетия.

— Тебя и так в этом списке нет, — парировала Джинни, высовывая голову в коридор, чтобы проверить, чист ли горизонт. — Путь свободен, пошли скорее, если ты закончил прихорашиваться.

Малфой был зол. Не в силах сделать что-то существенное этой заносчивой девчонке он тюкнул её по макушке. Она сверкнула на него глазами, но подкалывать перестала. Когда они выбрались из больницы, на улице всё ещё было темно. Но раз Джинни всё рассчитала, то Драко не стал ничего говорить. Попасться колдомедикам в палате, где на любые посещения стоит запрет, было чревато. Чего доброго ещё решат, что это он, Малфой, заколдовал Грейнджер.

— Рада была увидеться, — с улыбкой сказала Джинни.

— Не могу разделить твоих эмоций, — скорее для проформы, чем всерьёз сказал Драко.

— Никто тебя и не просит, — Джинни нисколько не удивилась тону Малфоя. — И не хмурь лоб, морщины появятся. Такого потрясения твоему зеркалу точно не пережить.

Малфой шумно втянул воздух, руки непроизвольно сжались в кулаки. За что ему такое наказание? Джинни снова улыбнулась и аппарировала, оставив Драко одного посреди улицы. Он даже удивиться не успел её исчезновению, потом глубоко вздохнул, разжал кулаки и… улыбнулся.

* * *

Когда Малфой вернулся домой, уже светало. Он нарочно прошёл пешком два квартала, чтобы разобраться немного со своими мыслями. На первый план выходили отношения с Джинни. Хотя отношения это громко сказано. Девчонка нафантазировала себе невесть что, а ему разбираться. «Нет уж, это всё несерьёзно, — подумал он. — Я ещё успею решить эту проблему». Но вот Грейнджер… Она только начала рассказывать об Обливиэйте. Сказать, что Драко было любопытно — ничего не сказать. Где-то на задворках сознания мелькала мысль о том, что будь его воля — он и сейчас сидел бы в голове Грейнджер. Она, конечно, всё ещё раздражала его всем своим видом, но совсем не так, как в школе.

Придя домой, Драко тут же лёг спать. Голова болела от разных мыслей. Нужно было прекращать эти раздумья. «Надо же, умудрился связаться с долбаным Гриффиндором — и вот уже порядок жизни бесцеремонно разрушен», — думал Малфой, закрывая глаза.

Он был разбужен около полудня новой запиской, пришедшей из Аврората. Гарри сообщал, что добиться разрешения не смог, так как состояние Гермионы снова вызывает опасения колдомедиков. В отличие от ничего не ведающего Поттера, Малфой понимал, что, скорее всего, Грейнджер так реагирует именно на его сеансы. Он не видел смысла продолжать, так как пациенту становилось хуже, но не мог побороть любопытство. Не терпелось узнать, как она применила Обливиэйт и кто на неё напал, раз она возвела такой щит. Малфой сам не заметил, как это дело стало для него важным, и это пугало.

Поэтому когда вечером эльф сообщил о приходе Джинни, Драко сразу понял, что она не просто в гости заглянула. В этот раз он не стал впускать её в дом, а, наскоро накинув пальто, вышел навстречу.

— Боишься меня? — спросила она, едва он приблизился настолько, что мог её расслышать.

— Ещё чего! — фыркнул Драко, выйдя из ворот и поравнявшись с Джинни.

— Что, и не поцелуешь в знак приветствия? — нежным голосом проворковала она.

— С огнём играешь! — процедил сквозь зубы Малфой. — Дождёшься у меня!

— На что можно рассчитывать? — Тон Джинни был игривым.

— На то, что я расскажу всё Поттеру, — протянул Малфой. Улыбка Джинни мигом скисла, она опустила голову и зашагала вперёд. Драко понял, что смутил её, и упоминание о Поттере испортило ей настроение. Ему вдруг тоже стало грустно. «Чёртов Поттер, находясь за много миль отсюда, умудряется портить людям жизнь!» — мысленно возмутился Малфой. Причину загубленного настроения Джинни в себе он упорно не хотел замечать.

Второй раз пробираться в Мунго было гораздо проще. Драко практически не смотрел на Джинни и шёл сам. Охраны не было, как и прошлой ночью. В палате Драко ждало новое потрясение. Грейнджер была вся серая. Жуткая картина. Малфоя всего передёрнуло. Он обернулся на Джинни, та совершенно на него не реагировала. Он решил, что разберётся с этим позже. Сняв пальто и шарф, Драко уселся в кресло, закрыл глаза, глубоко вздохнул.

— Легилименс!

Он снова очутился в каком-то доме. Взглянув на фотографии на стене, понял, где он. Гермиона стояла у зеркала. Женский голос позвал снизу:

— Гермиона, доченька, спускайся!

— Иду, мам, — ответила Гермиона.

— Сейчас ты сотрёшь им память, да? — спросил Драко, Гермиона резко обернулась на голос.

— Опять ты, Малфой?! Оставь меня в покое! — прокричала Гермиона, но тут же прикрыла рот рукой.

— Поверь, я хочу тут находиться меньше всего, — своим привычным тоном сказал Драко. — Но уж больно Поттер просил меня о помощи.

— Это всё тебе ещё аукнется, — зло бросила Гермиона и вышла из комнаты. Драко пошёл следом. Они спустились по лестнице вниз. Её родители сидели на диване спиной к входу в гостиную и смотрели телевизор. — Я не хочу этого делать…

— Но ты должна, чтобы защитить их, — Драко мог поклясться, что слова вылетели сами по себе.

— Я должна, — сказала Гермиона и произнесла заклинание. Малфой видел, какие муки отражались на её лице, когда повсюду начали стираться напоминания о ней: школьные грамоты, изображения на этих неподвижных маггловских фотографиях.

Когда всё было сделано, Гермиона пулей вылетела на улицу, заливаясь слезами. Драко хотел остаться и заглянуть в глаза её родителям, чтобы увидеть, как смотрят люди, в один момент забывшие, что у них есть ребёнок. Но поскольку это были воспоминания Гермионы, то неведомая сила потянула его за ней. Он вышел на улицу и увидел, что Грейнджер сидит на тротуаре и плачет. Драко вдруг поймал себя на мысли, что в школьные годы отдал бы все свои карманные деньги, лишь бы увидеть её в таком состоянии — да и любого из Золотого трио. Но сейчас он не испытывал удовлетворения. Хотя его не было и тогда, когда было не ясно, кто победит, когда безумная тётка Белла мучала Грейнджер на полу его дома. Он подошёл к Гермионе и протянул платок.

— Не ной, Грейнджер, ты же вроде всё правильно сделала, — единственное, что мог сказать Драко. Он искренне недоумевал, почему его не радует её истерика, почему больше всего хочется сказать что-то такое, что вернёт всё на круги своя, заставит Гермиону раскричаться на него.

— Мне бы не пришлось этого делать, если бы не Волдеморт, — тихо прошептала она.

— Извини, — вдруг вылетело у Драко, он широко распахнул глаза, ужаснувшись тому, что сказал.

— За что, Малфой? — проговорила Гермиона. — Думаешь, я совсем дура, чтобы валить вину на тебя? Понятно же, что тебя тоже использовали.

— Меня не… — тут же возразил Малфой, но потом замолчал. Другим словом то, что с ним случилось, и назвать было нельзя. — У меня не было выбора.

— Был, и ты его сделал, — сказала Гермиона, вытирая слёзы.

— О чём ты? — недоумённо подняв бровь, спросил Драко.

— Ты мог убить Дамблдора, сделав так, как велел Волдеморт, — голос Гермионы едва можно было расслышать, поэтому, поддавшись секундному порыву, Драко опустился на тротуар рядом с ней. — Но ты этого не сделал. Гарри рассказывал нам. Ты мог сказать, что это мы, тогда, в твоём доме, но не сделал и этого…

— Потому что я идиот, — тут же буркнул Малфой.

— Тогда лучше оставайся им, — совсем спокойно сказала Гермиона. Он нахмурился. — Спасибо, что помогаешь Гарри и Рону.

— Я помогаю себе! — опомнился Драко, вскочив с тротуара. Гермиона распахнула глаза. — Там, в реальном мире, ты жутко выглядишь. Совсем непохоже, что ты собираешься вернуться.

— А я и не собираюсь, Малфой, — сказала Гермиона, встала и пошла вдоль дороги. Драко нахмурился.

— Что значит не собираешься? — догнав её, спросил он.

— То и значит, — ответила Гермиона. — Я не вернусь. Здесь я могу каждый день смотреть на родителей, наблюдать вещи из прошлого, о которых почти забыла.

— Но это всё иллюзии, — Драко был так обескуражен, что не находил аргументов. — Это не настоящая жизнь! Там ты умираешь!

— Значит, навсегда останусь здесь, — Гермиона говорила беззаботно, искренне осознавая каждое своё слово.

— Но ты могла бы очнуться, поправиться и вернуть родителям память, — Драко чувствовал себя паршиво. Подумать только, он уговаривал Грейнджер. — Если останешься здесь, то умрёшь там!

— Я не вернусь! — твёрдо сказала Гермиона. Драко протянул к ней руку, и тут же кто-то выдернул его из воспоминаний.

Когда изображение перестало плясать, Драко увидел перед собой Поттера, Уизли, несколько авроров и колдомедиков.

— Что тут, чёрт возьми, происходит?! — процедил разъярённый Рон. Гарри молчал, наблюдая за реакцией Малфоя.

— У меня тот же вопрос, — первое, что пришло на ум Драко, было тут же озвучено.

— Отвечай, что ты с ней делал?! — не унимался Рон. Малфой огляделся по сторонам, Джинни нигде не было. «Эта мелкая дрянь слиняла и не предупредила, когда нужно уходить!» — дошло до Драко. Что говорить в ситуации, когда поймали с поличным, Малфой не знал, поэтому гордо встал и выпрямил спину.

— Мистер Малфой, вы не первый раз приходите, да? — осторожно спросил колдомедик. — Ухудшение её самочувствия из-за ваших сеансов.

— Не в сеансах дело, — наконец сказал Драко. Гарри пристально на него посмотрел.

— О чём ты говоришь, хорёк? — прокричал Рон, еле сдерживая порыв наброситься на нахала, посмевшего навредить Гермионе. Малфой ощерился, готовый в любой момент вступить в драку.

— Если не в сеансах, тогда в чём? — более спокойно спросил Гарри, он заметил, что Малфой взволнован не меньше всех.

— Она не хочет возвращаться…

— Что значит «не хочет возвращаться», Малфой? — спросил Гарри, когда они все, за исключением колдомедиков, вышли в коридор.

— То и значит, Поттер! — Малфой был абсолютно не в настроении. — Я сказал ей, что она паршиво выглядит тут и ей пора бы вернуться, на что она заявила, что не хочет этого делать.

— Наверняка хорёк врёт, Гарри! — завопил Рон. — Ему просто надоело этим заниматься!

— Тогда какого чёрта мы, наплевав на запреты, пробираемся сюда ночью, чтобы продолжить сеансы? — Драко нервничал, хотелось набить кому-нибудь морду. — Включи мозги — или чем ты там обычно думаешь!

— Мы? — спросил Рон, уставившись на него. — Кто помогал тебе?

— Неважно! — нервно бросил Драко, ругая себя за то, что не выкрикнул в лицо этому нищему оборванцу — да и святоше заодно, — что это Джинни Уизли помогла ему осуществить свой же бредовый план, что по её настоянию он продолжил сеансы, и Грейнджер теперь похожа на живой труп. — Ты меня бесишь, Уизли!

— Успокойся, Рон, — сказал Гарри, предусмотрительно встав между ругающимися парнями. — Его награда напрямую зависит от состояния Гермионы. Малфой заинтересован в её благополучии не меньше нас.

— Да он только делает вид, Гарри, — Рон не мог успокоиться. — Все его байки про свободу папаши и воссоединение семьи — фарс. Он просто хотел посмотреть на твоё унижение.

— По-твоему, Рон, пообещать что угодно за возвращение с того света близкого человека — это унижение? — удивлённо спросил Гарри, повернувшись к Рону. Тот тут же опустил голову.

— Ты понял, что я имею ввиду, — буркнул он. Гарри выставил руку вперёд, призывая друга успокоиться.

— Значит так, — сказал он. — Сейчас мы едем в Аврорат, где ты, Малфой, всё нам расскажешь. Дальше будем думать. Пока же дадим колдомедикам провести все необходимые обследования. Если всё так, как ты сказал, нам нужен новый план.

— Всё именно так, Поттер, и это значит только одно — наши дела плохи, — сказал Малфой с важным видом и сам направился к лифтам.

Чуть позже в Аврорате Рон и Гарри выслушали рассказ Драко. Он говорил лишь факты, опуская моменты с описаниями пейзажей, атмосферы и прочего. Не распространялся он и относительно эмоций, которые испытывал в её голове, потому что признаться в главной из них — в восхищении талантом и хладнокровием Грейнджер — было равносильно смертной казни.

— Судя по её состоянию, нам почти не на что надеяться, — с досадой произнёс Рон, он был мрачнее тучи.

— Не надо так говорить, — сказал Гарри не особо оптимистичным голосом.

— От сеансов Грейнджер хуже, но гораздо важнее, что она сама отказывается возвращаться, — сказал Малфой, вставая со стула. — Так что я пошёл домой.

— Но мы же не оставим всё так! — воскликнул Рон. — Мы должны продолжать!

— Если колдомедики разрешат, то я к вашим услугам, — Драко старался говорить спокойно. Злость и что-то ещё — язык не позволял назвать это волнением — поселились в нём и мучали все эти дни. Сначала из-за своего желания помочь отцу Драко попал не в лучшую компанию, а теперь и этот план рушился из-за Грейнджер. Наверняка её нежелание возвращаться связано с этими двумя идиотами. — Подумай, что можно сделать, Поттер. У нас был уговор.

Малфой покинул кабинет. Гарри машинально потянулся к пергаментам, где были записи о нападении на Гермиону. Пришли новые колдографии с места преступления.

— Рон, взгляни, — вдруг сказал Гарри и протянул снимок другу. — След на снегу.

— Это же после того, как Гермиону отправили в Мунго, — догадался Рон. На снимке был примятый снег и кровавые пятна. — Авроры не могли быть настолько неосмотрительными. Неужели нападавший вернулся на место преступления?

— Какого чёрта надзор ничего не заметил?! — разволновался Гарри, вскочив с места. — Я в отдел охранных чар, а ты найди плёнку, проверь, не дефект ли это.

— Блин, Лаванда хотела вместе пообедать, — вспомнил Рон, разворачивая только что прилетевший самолётик. — Она уже внизу. Я всё сделаю, только отправлю её.

— Ей не положено знать об этой операции, — напомнил Гарри. Рон кивнул и умчался. Следом за ним и сам Гарри поспешил по делам.

Рон пулей сбежал по лестнице и вылетел на улицу. Лаванда, увидев его растрёпанного, широко распахнула глаза.

— Привет, Лав, — торопливо проговорил он. — Неотложное дело. Ты занимай столик в кафе, я скоро буду.

— В каком кафе, Рон? — обеспокоенно спросила она.

— На твой выбор, — на ходу бросил он, возвращаясь к зданию. — Пришли мне записку, я постараюсь управиться по-быстрому.

— Хорошо, — кивнула Лаванда с улыбкой. Для неё главным было то, что Рон не отменил обед, а всего лишь опоздает. Рон просиял и забежал в здание Аврората, ловя себя на мысли, что с этой девушкой ему легко — легче, чем было с Гермионой. Наверное, стоило уделять ей больше времени. Тем более теперь, когда Гермиона, кажется, простилась с внешним миром. Рон знал, что произнеси он подобное вслух, Гарри непременно его осудил бы, но жизнь продолжалась, и нужно было двигаться дальше. Рон был не из тех, кто мог до последнего биться в закрытую дверь, для него, если она не открылась со второго раза, дальнейшие попытки теряли всякий смысл.

В отделе охранных чар Гарри ничего путного не узнал, только то, что нарушений снежного покрова в тот день замечено не было. В защитный купол никто не входил. Сообщений о нахождении посторонних тоже не поступало. Гарри совсем растерялся и пошёл в кабинет экспертов по колдографиям. Рон был там и с порога покачал головой.

— Ничего нет, — сказал он. — Плёнки у Криви.

— А где Криви? — обратился Гарри к другим экспертам.

— На задании, — ответил молодой человек слева. — Уже два дня.

— Отлично, — всплеснул руками Гарри. — Как вернётся — сразу ко мне.

Выйдя из кабинета, Гарри загрустил. Глупо было искать подтверждение на колдографиях, если охранные чары никого не засекли. Эксперты из отдела абсолютно уверенно заявили, что они срабатывают на малейшее движение, если только преступник не обладает нечеловеческими способностями.

Рон ушёл на обед, а Гарри закрылся в кабинете, обложившись колдографиями и отчётами. Прошло чуть больше двух недель, Гермионе было всё хуже, а они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Гарри продумывал все варианты. Среди беглых Пожирателей не было столь искусных волшебников, чтобы могли не оставлять следов. Однако предположение Малфоя о том, что на Гермиону напал кто-то, кого она знала, здорово путало все карты. Гермиона была сильной, достаточно умелой волшебницей, чтобы в одиночку сражаться с Пожирателем, хотя бы ранить его и сбежать. Здесь же анализ палочки показал, что она не предприняла попытки защититься.

Гарри задумался: может быть, она не хотела бороться. Ввиду последних событий это было вполне возможным вариантом. Оснований не верить Малфою не было: он тоже заинтересован в том, чтобы она очнулась. Он ведь хочет помочь отцу. Правда, Гарри ещё не знал, как сам собирается выполнять свою часть уговора. Он обещал себе подумать об этом, когда очнётся Гермиона. Но что делать, если она не очнётся? Малфой и сам выглядел не особо довольным от этой новости. Пробирался же тайком, пытался что-то сделать, но всё впустую. Точнее, стало известно, почему ей хуже. Она не хочет возвращаться. Не хочет. Вот так просто отказывается — и всё. После всего, что было, после ситуаций на грани жизни и смерти, в которых получалось выживать вопреки здравому смыслу, внезапно перестать бороться. Нет, это не было похоже на Гермиону. Она боец, она так просто не сдаётся.

Гарри поднялся с пола и отправился в Мунго. На расследование стало наплевать, жизнь Гермионы была важнее.

Выходя из лифта запретного уровня Мунго, Гарри наткнулся на Джинни.

— Где ты была? — спросил он тут же.

— Дела, — она решила не распространяться о том, что как только Драко приступил к сеансу, плюнула на всё и ушла. Хватит с неё унижений. Этот напыщенный индюк не видел никого, кроме себя, и был ужасно груб. Она могла надумать себе всё что угодно, лишь бы не признаваться в том, что запуталась, что сама не знает, чего хочет, или что хочет всего и сразу. — Была у Гермионы. Мне никто ничего не говорит.

— Да, секретная информация, — кивнул Гарри. — Постой тут, я всё узнаю.

— Она умирает, да? — спросила Джинни без предисловий. Гарри взглянул ей в глаза своим самым грустным взглядом, слегка кивнул и пошёл в сторону палаты Гермионы.

Сердце Джинни сжалось, потому что Гарри страдал. Любовь к нему была сильнее её, она не могла ничего поделать и поплелась за ним, оставшись за дверью покорно ждать его возвращения. Он вернулся спустя пятнадцать минут мрачнее тучи. Говорить не мог — слова застревали в горле.

— Они говорят, что ей стало хуже… Что мы потеряем её в ближайшее время…

Гарри снял очки и вытер глаза. Джинни больше не могла сдерживаться и обняла его. Он тут же прижался к ней, и она погладила его по голове. Осознать подобное было трудно.

— Что мы можем сделать? — немного погодя спросила Джинни. Гарри пожал плечами.

Они пошли к лифтам, а потом трансгрессировали на площадь Гриммо, где вместе уснули, будучи сильно подавленными для разговоров.

Ближе к вечеру Гарри получил сову от Малфоя, где тот спрашивал о дальнейших действиях. Гарри ответил, как есть, пересказал то, что услышал в больнице. Малфой больше не писал.

* * *

В мэноре в тот вечер горели все камины. Драко было холодно. Как будто ледяной загробный мир захотел затянуть в себя и его вместе с Грейнджер. Ближе к полуночи заявились Блейз и Пэнси — то, что нужно, когда безумно хочется согреться. Пара шуток, бокал огневиски — и мир уже не так мрачен.

— Драко, ты не умеешь врать, — проворковала Паркинсон, усаживаясь поудобнее. — На тебе нет лица. В чём дело?

— Кое-что пошло не так, — сказал Малфой. Блейз и Пэнси переглянулись.

— Драко, мы твои друзья, и ты можешь всё нам рассказать, — стараясь быть невозмутимым, сказал Блейз.

— Да вам просто любопытно, — вздохнул Драко, наливая себе новую порцию горячительного напитка. Завтра всё равно никуда не нужно было идти, теперь, скорее всего, вообще туда путь закрыт, так что можно было позволить себе напиться. — Я не справился с работой. Не смог помочь Грейнджер.

— Я ослышалась? — Пэнси аж поперхнулась, выплюнув огневиски обратно в стакан. Блейз постучал ей по спине. — Это как-то связано с младшей Уизли?

— Что? Грейнджер, Уизли! — Блейз вертел головой направо-налево. — Почему я пропустил тот момент, когда эти фамилии стали употребляться в речи?

— Без паники, — устало махнул рукой Драко. — На Грейнджер кто-то напал, она в коме и скоро отдаст концы.

— Мерлин! — в один голос ахнули друзья.

— Кто посмел напасть на героиню войны? — спросил Блейз, едва придя в себя от неожиданной новости.

— Неизвестно. Ни зацепок, ни улик. — Драко сделал новый глоток.

— Хорошо, — Пэнси уставилась на него. — Ты при чём?

— Она возвела ментальный щит, — спокойно пояснял Драко. Он знал, что Поттер убьёт его, если узнает, что он кому-то рассказал, но он не узнает: эти двое умеют держать язык за зубами. — Поттер просил пробить щит и узнать, кто на неё напал.

— Ты смог, да? — настороженно спросил Блейз, ещё со школьных времён знающий о способностях Драко к легилименции. Уже тогда от него ничего нельзя было скрыть. В подтверждение этих мыслей Малфой кивнул. — Что же пошло не так?

— Она не хочет возвращаться, — тихо ответил Драко. — Хочет остаться в воспоминаниях, где может видеть родителей, где спасает мир. Вы знали, что она наложила на родителей Обливиэйт, чтобы они забыли о дочери?!

— Но зачем? — нахмурилась Пэнси.

— Чтобы мы… чтобы Пожиратели не убили их, потому что они магглы, — слова дались с трудом. Драко вдруг стало паршиво на душе. Как он мог верить в эти извращённые идеалы?

Пэнси и Блейз молчали. Драко тоже.

— Удивительно, да? — наконец заговорила Пэнси. — В школе я бы восприняла эту новость с радостью, но сейчас… Не верю, что Поттер позволит ей умереть.

— Поттер не всемогущ, — сказал Малфой. — Она не хочет возвращаться, колдомедики бессильны. Видели бы вы её…

— Стоп! — вдруг воскликнул Блейз. — Жутко неприятно от новости, конечно, но каковы были твои условия? Ты же не благотворительности ради согласился помогать Золотому Трио.

— Отец, — ответил Драко, сделав новый глоток. — Поттер обещал его вытащить…

— Ох, Драко, — вздохнула Пэнси и обняла Малфоя. Он поджал губы и принял объятия.

— Но ты же Малфой, — Блейз не хотел видеть друга таким. Тогда, после войны, у всех были расшатанные нервы. Допросы, обыски, ни дня в тишине. Родители Блейза смогли как-то выкрутиться, наверное, потому, что большую часть времени проводили за границей и в главных операциях Волдеморта не участвовали. Пэнси пришлось хуже, но и она с этим справилась. От синдрома принцессы не осталось и следа, она стала нормальной девушкой.

Однако всё, что происходило с ними двумя, не шло ни в какое сравнение с тем, что было с семьёй Драко. В те дни друзья сутки напролёт сидели рядом с ним, чтобы он не натворил глупостей. Было трудно, он не хотел бороться, но они поддержали его, и всё обошлось. Блейз видел, что сейчас всё может повториться: Драко был на грани нервного срыва.

— Ты пытался, Драко, — сказал Забини. — Но вспомни, с этой упрямой заучкой даже в школе невозможно было договориться.

— Мне и отцу так сказать? — спросил Драко, подняв бровь.

— Ты понял, что Блейз имел в виду, не паясничай, — тут же сказала Пэнси. — Ты не из тех, кто будет говорить заранее, значит, твой отец ничего не знает. Но Грейнджер жалко…

Все трое молча допили виски.

* * *

Гарри проснулся утром весь в поту. Рядом сидела Джинни и заботливо вытерла лоб платком.

— Снились кошмары? — спросила она, впрочем, прекрасно зная, что так оно и было.

— Да, — надев очки, сказал Гарри. — Не было вестей из Мунго?

— Нет, — ответила Джинни. — Надо на работу собираться.

— Я не пойду, — сказал Гарри и лёг, укрывшись одеялом с головой. Джинни поджала губы.

— А как же расследование? — спросила она. Гарри тут же встал и потопал в душ. Джинни пошла готовить завтрак.

Спустя полчаса Гарри уже был в Аврорате. Оладьи Джинни были шикарными, но сегодня он не почувствовал вкуса. Завернув их с собой, чтобы не обидеть её, Гарри отправился на работу.

Рон, как всегда, опоздал. Друзья практически не разговаривали.

— Что будем делать, Гарри? — наконец спросил Рон. — Мы же не позволим целителям применить зелье эвтаназии.

— Судя по их прогнозам, оно и не понадобится, — голос был как чужой. Гарри закрыл лицо руками. — Я не могу поверить в это, не могу принять…

— Я тоже, — согласился Рон. — Вчера бутылку огневиски выпил. Я не знаю, как с этим жить…

— Поехали к ней, — сказал Гарри. — Если слова колдомедиков правда, то мы должны быть там.

— Конечно, — кивнул Рон. — Я скажу Биллу, чтобы передал дело другим аврорам. На время.

Через час Гарри и Рон были уже в Мунго. В палате Гермионы находилось двое колдомедиков. Они сообщили, что её жизненные показатели стремительно ухудшаются. Дрожащим голосом Гарри сообщил, что они намерены находиться рядом с Гермионой двадцать четыре часа в сутки. Колдомедики не стали спорить.

Чуть позже, едва закончились занятия, пришла Джинни.

— Ни за что не поверю, что вы оба сдались и сидите тут вот так, разваливаясь на куски! — выпалила она сходу. — Мы должны что-то сделать!

— Есть идеи? — спросил Рон, уставившись на сестру. — Или это просто крики, как обычно?

— Я никогда ничего не говорю просто так, — оскорбилась Джинни. — Наверное, ты совсем отупел, общаясь с Лавандой, раз не можешь включить мозги и что-нибудь придумать!

— О, закрой рот, ради Мерлина, Джинни! — воскликнул Рон. — Если бы выход был, мы бы…

— Сеансы Малфоя! — вдруг осенило Гарри. — Мы должны их продолжить.

— Но они вредят ей, — возразил Уизли.

— Нам сказали, что она умрёт, Рон, хуже не будет, — продолжал гнуть свою линию Гарри.

— От его сеансов не было толка, — Рон не хотел снова привлекать Малфоя.

— Но он может быть! — Гарри даже со стула вскочил.

— Он прав, Рон, — сказала Джинни, встав рядом с Гарри. — Он убедит её вернуться.

— Он не сможет, — сказал Рон, нервничая.

— Проголосуем, — предложила Джинни. — Кто за то, чтобы ещё раз попытаться проникнуть в сознание Гермионы?

Вверх взметнулись две руки. Рон опустил голову. Джинни хлопнула в ладоши и позвала колдомедиков, чтобы Гарри сообщил им свою идею. Вызвали Главного колдомедика.

— Это бессмысленно, мистер Поттер, — сказал он. — Лучшие специалисты занимались здоровьем мисс Грейнджер, но ничего не произошло. Мне очень жаль, но я вынужден отказать вам.

— Она же умирает, сэр! — воскликнул Гарри. — Простите мне мою резкость, но ваши лучшие специалисты ничем ей не помогли. Даже легилимент, взломавший щит, на вас не работает.

— Мистер Поттер, я понимаю ваши эмоции…

— Да ладно! — у Гарри начинался приступ истерии. — Мои эмоции не способен понять никто кроме этих двоих людей, — Гарри указал на Рона и Джинни, — и девушки, для которой вы ничего не сделали!

— Успокойтесь, мистер Поттер, — колдомедик старался не давать воли эмоциям. — На мне лежит ответственность, я давал клятву…

— Переложите ответственность, сэр, — серьёзным тоном сказал Гарри. — На меня.

— И на меня, — вмешался Рон. — Вы же можете оформить «на попечение родственников» или что-то в таком духе.

— Из этого ничего хорошего не выйдет, — предостерёг Главный колдомедик. — Это большая ответственность.

— Ой, бросьте, сэр, — Гарри взъерошил волосы. — Я же Гарри Поттер. Самый-ответственный-мальчик-на-свете!

— Я составлю необходимые документы, — наконец сдался колдомедик. — Но вынужден предупредить вас, что при худшем исходе это разобьёт вам сердце.

— Наши сердца разбиты уже несколько лет, — ответила Джинни. — Так мы надеемся их склеить.

Бумажные формальности, консилиум колдомедиков и прочие процедуры, без которых нельзя было забрать Гермиону домой, заняли пару дней. Все это время в больнице были только Гарри и Джинни. Рон считал идею бредовой и не хотел своими руками приближать смерть Гермионы. Он проводил время или на работе, где бездумно перебирал накопившиеся дела, или шёл в бар с Лавандой, где они просиживали часы, а потом отправлялись к нему домой, чтобы забыться до утра. Лаванда ничего не знала о событиях, которыми последние пару недель жил её возлюбленный, поэтому всегда была весёлая и пыталась растормошить и его. Иногда это удавалось, Рон отвечал улыбкой, но эффекта хватало ненадолго, и он снова становился мрачным. На все расспросы он отвечал одинаково: проблемы на работе.

* * *

Драко получил сову от Поттера в тот же вечер, когда колдомедики наконец позволили перевезти Гермиону. Нахмурившись, он прочитал послание, где Гарри просил его возобновить сеансы, но почему-то местом встречи был указан дом номер двенадцать на площади Гриммо. Откуда-то Драко знал, что по этому адресу живёт сам Поттер. Но что он имеет в виду, зазывая его в гости? Малфою стало любопытно, но не настолько, чтобы сломя голову нестись на встречу с Грейнджер. Он написал короткий ответ: «Буду утром в 9.00. Малфой».

Не прошло и получаса, как в окно влетела сова с новым посланием: «Я открыл камин. Будь добр, явись сейчас. Гарри». Малфой глубоко вздохнул, начиная нервничать. Не хватало ещё, чтобы Поттер командовал им. Да, ему самому было интересно, как он собирается возобновить сеансы, если колдомедики дали строжайший запрет. Да, он хотел бы ещё раз поговорить с Грейнджер, но только чтобы в очередной раз убедиться, что дело проиграно, и успокоиться: он хотя бы попытался.

Малфой шагнул в камин, назвал адрес и спустя мгновение очутился в гостиной старого особняка. Его встретили Гарри и Джинни.

— Что за срочность, Поттер? — отряхиваясь от золы, проворчал Драко.

— Времени нет, — тут же ответил Гарри. Малфой заметил какой-то странный блеск в его глазах. — Иди за мной.

— С чего это? Где я вообще? Что за лачуга? — Вопросы сыпались один за одним, но лишь показывали, как нервничает человек, который их задаёт. Назвать древний фамильный особняк лачугой Малфой решился от безысходности, злясь на себя за чрезмерную податливость. «Поттер только пальцем поманил, а я уже тут. Кошмар!» — вертелось в сознании Драко.

— Нам на второй этаж, — спокойно сказал Гарри, идя впереди. Малфой обернулся и посмотрел на Джинни. Та усиленно его игнорировала.

— Поттер, зачем мне эта экскурсия? — Драко просто не мог идти молча. Он озирался по сторонам, кряхтел и ворчал, но всё равно шёл. Наконец Гарри остановился перед серой дверью и взглянул на Малфоя.

— Мы пришли, — коротко сказал он и толкнул дверь. Драко замер. Он ожидал, что Поттер придумает что-то, но думал, в данный момент он позвал его, чтобы это что-то обсудить. Он никак не ожидал увидеть точную имитацию больничной палаты с лежащим на кровати пациентом. — Ну же, заходи.

Малфой ступил в комнату. Следом вошли Гарри и Джинни.

Гермиона выглядела ужасно: лицо было белое, как мел, — ни единого признака жизни. Веки легонько подрагивали, губы были расслаблены. Дыхание слабое, еле уловимое. Малфой посмотрел на Гарри, и выражение его лица ему не понравилось. Только не безысходность, только не паника.

— Поттер, ты уверен, что мне стоит…

— Нет.

— Тогда зачем я…

— У нас уговор.

— Я помню, но по медицинским показаниям это очень опасно, — слова Драко давались с трудом. Наверное, так действовала атмосфера, давящая на плечи. — У нас уговор, но я не хотел бы быть причастным к смерти Грейнджер.

— Она не умрёт! — взревел Гарри. Одного неосторожного слова хватило, чтобы он слетел с катушек, забыв про сдержанность. — Иначе это будет на твоей совести, Малфой! Иди туда, в её голову, и заставь её вернуться! Можешь сказать всё, что угодно, но верни её назад!

От такого ора заложило уши. Драко даже не нашёл слов, чтобы возразить. Отчаяние выплёскивалось из Гарри огромными волнами, подминая под себя все замечания о том, что с представителем древнего рода, чистокровным волшебником никто не имеет права говорить в таком тоне. Драко почувствовал тупую боль где-то в области сердца, как будто всё происходящее касалось и его лично, как будто Грейнджер и ему тоже была другом. А это было жутко, катастрофично, неправильно…

— Больше не ори на меня, Поттер, — протянул Малфой и направился к стулу, концентрирующему магию. — Не прерывайте сеанс сами, я попробую пробыть там максимальное время.

Гарри кивнул, Джинни отвернулась. «Нужно будет поговорить с ней потом», — мелькнуло в голове Малфоя, и в следующую секунду он произнёс заклинание.

Он очутился в гостиной Гриффиндора. Сразу стало как-то не по себе, дыхание затруднилось. Даже мысленное нахождение в этом красно-золотом убежище выводило из себя. Но почему он здесь? Драко огляделся. Огонь в камине почти потух. Студентов не было. Ему сначала показалось, что он один, но потом он увидел на полу Гермиону. Она сидела, привалившись к дивану.

— Зачем ты вернулся? — сказала она, едва заметила его.

— За тем же, за чем приходил в прошлый раз, — ответил он.

— Ты про свой визит четыре дня назад? — уточнила Гермиона. Голос у неё был каким-то странным, обиженным.

— Не знал, что ты считаешь, — невозмутимо сказал Драко. Сейчас, зная, в каком состоянии она находится и как выглядит в реальности, наблюдать за ней совершенно здоровой было странно. Ей действительно было хорошо тут, она была такой расслабленной. — Ты должна вернуться, Грейнджер.

— Нет, — снова тот же ответ. — Я своих решений не меняю, Малфой.

— Твои друзья переживают, — он решил, что если и есть способ как-то воздействовать на эту упрямую девчонку, так только через её чувства к своим распрекрасным друзьям.

— Малфой, я хорошо их знаю, и поверь, так им будет лучше, — голос отстранялся, менялось и видение. Вот они уже стоят перед воротами Аврората, чуть впереди Золотое Трио. — Посмотри, как они счастливы. Они получили, что хотели.

— Я думал, это была ваша общая мечта, — озвучил свои мысли Малфой.

— Это их мечта, — возразила Гермиона. — Я просто пошла с ними. Всем нужна была моя помощь…

— И так будет всегда, — почему-то сказал Драко. — Они без тебя вряд ли пару дней протянут.

— Сколько я уже тут? — спросила Гермиона.

— Около месяца, — проговорил Драко. Она нахмурилась.

— Гарри и Рон живы? — продолжала спрашивать Гермиона.

— Да, — кивнул Драко, до конца не понимая цели допроса.

— Они протянут без меня, — сказала она. — Опасности почти нет.

— Но кто-то же напал на тебя, — Малфой указал на Гермиону пальцем.

— Я не помню, — тут же сказала Гермиона. — К тому же, если по прошествии месяца нападений не повторилось, значит, врагу нужна была только я. Мальчики в безопасности.

— Но они не… я не… Мы не согласны с твоим решением остаться! — выпалил Драко.

— Ты-то зачем так стараешься?! — Гермиона снова начинала нервничать, окрестности затряслись. — Ты же всегда только о себе думал. Ты и вся твоя семья настоящие эгоисты.

— Не стоит тебе наезжать на мою семью, Грейнджер, — слова растягивались и приобретали гневные нотки. — Не тебе судить, какие мы!

— О, серьёзно?! — она подняла бровь. — Тогда позволь напомнить тебе кое-что.

Через мгновение они очутились в его собственном доме, в гостиной мэнора, где некогда собирались приспешники Лорда. Это был тот самый день, когда егеря привели троих друзей, думая, что один из них Поттер. Малфою тут же стало дурно. Он вспомнил, что тогда происходило, и его затошнило. В комнате было несколько человек. На полу лежала Гермиона, над ней возвышалась его безумная тётка Белла, подвергая Грейнджер Круциатусу каждую минуту. Чуть поодаль стоял он сам, отец и мать находились ещё дальше.

Драко посмотрел на себя со стороны, его вид оставлял желать лучшего. Таким измождённым он давно себя не видел, да и сейчас смотрел так, будто это и не он вовсе.

— Зачем мы здесь? — еле слышно проговорил Малфой.

— Хочу, чтоб ты ещё раз посмотрел, как надо мной издевалась твоя семейка, — голос Гермионы был ядовитым, он никогда прежде не слышал от неё таких интонаций. Он взглянул на всех с опаской. Конечно, они не могли его видеть, зато он видел всех. Зрелище было неприятное.

Когда через мгновение Гермиона, лежавшая на полу, закричала, Драко вздрогнул и посмотрел на Гермиону, стоявшую рядом с ним. Лицо её было напряжённым, брови сошлись на переносице, словно она вновь испытывала ту самую боль.

— Сейчас она начнёт писать, — тихо проговорила Гермиона. Малфою этот голос показался зловещим. Он сначала не понял, о чём она говорит, но через секунду всё стало ясно. Слово «грязнокровка» начало вырисовываться на руке лежащей на полу девушки. Та Гермиона уже не плакала, она безучастно смотрела в потолок, пока Беллатриса бесновалась.

— Давай уйдём отсюда, — в сердцах выпалил Драко, к горлу подкатывал ком. — Это отвратительно.

— Подожди, — всё те же злые нотки. — Посмотри сначала на своих родителей, на себя, на егерей, на чёртову тётку.

Драко тяжело дышал, захлёбываясь воздухом. Ему казалось, что он чувствует запах крови, казалось, что она тут повсюду, на полу, на стенах… Он посмотрел на своего отца. Люциус застывшими глазами уставился куда-то в пространство. «Почему он не прикажет ей прекратить? — возникла мысль в голове Драко. — Почему никто не останавливает Беллу?» Но Люциус был погружён в свои мысли, ему не было дела до девчонки, которая страдала в его доме. Сколько ещё ни в чём неповинных людей томились в темницах в ожидании кары мадам Лестрейндж?

Малфой вдруг поймал себя на мысли, что давно уже забыл картины этих зверств, вытравил из памяти, как нечто чуждое. Едва молоток судьи Визенгамота возвестил о решении «не виновен», Драко тут же заставил себя забыть всё, чтобы начать жизнь с чистого листа, чтобы закрыть всё в памяти навсегда, как позорные воспоминания. Нет, он не стал лучше относиться к грязнокровкам — это осталось неизменным, — но всё же даже в своих самых смелых фантазиях он не представлял, что мир освобождается от их крови, проливая её. Для него в идеале было лучше, если бы они просто исчезли, как будто их и не существовало вовсе. Когда же он осознал, что это возможно только через убийство, что-то в его голове поменялось, и иногда он даже одёргивал себя за сочувственные мысли о магглорожденных волшебниках. Драко не убийца — как ему это однажды сказал Дамблдор, так это и отпечаталось в его голове.

И сейчас, вернувшись снова в ту часть своих воспоминаний, в которую он не хотел больше никогда возвращаться, он вдруг почувствовал злость. Злость на родителей — за то, что они выбрали этот путь и втянули его в это, на Грейнджер — за то, что против его воли снова погружает в эту грязь, от которой он, как ему казалось, отмылся. Но в данный момент он думал только об одном: сколько бы ни внушал себе, что всё давно осталось в прошлом, пока были живы люди, испытавшие на себе все издевательства Волдеморта и его шайки, он не мог избавиться от клейма Пожирателя, даже если бы отрубил себе руку, на которой стояла метка, доказывающая его причастность.

Пока он думал об этом, Гермиона молча стояла рядом. Он посмотрел на неё, она вытянула руку вперёд. Слово, выписываемое Беллой на руке Гермионы из воспоминания, появилось и на руке этой Гермионы. Кровь стекала из каждой буквы.

— Как тебе? Гордишься своей роднёй?

— Заткнись, Грейнджер!

— Правду не любишь, Малфой? Хотя такую правду и я бы слушать не захотела.

— Я повторяю, заткнись!

Рука непроизвольно метнулась к её горлу. Но Гермиона даже глазом не моргнула, как будто ждала. Ядовитая усмешка заиграла на её губах. Она была не похожа на себя, от неё веяло безумием. Драко как-то слышал, что если долго находишься в своих мыслях, переживаешь давно минувшие события раз за разом, то постепенно сходишь с ума.

— Ты должна вернуться, Грейнджер, иначе ты рехнёшься нафиг!

— Только не делай вид, что помогаешь мне! — Гермиона перешла на крик, хоть пальцы Малфоя всё ещё держали её за горло. — Ты и твоя семья, ваш факультет с мелкими магглоненавистниками — думаешь, о такой жизни я мечтала, получив письмо из Хогвартса?! Но с этим можно было мириться, у меня были друзья и хорошие оценки, приключения и новые знания. Если бы ты знал, что мы пережили в школе, у тебя бы волосы дыбом встали, никакого геля бы не хватило вернуть твою обычную причёску. Но это полдела, с каждым годом становилось всё хуже, — рука Драко отпустила шею Грейнджер, не оставив ни единого следа. В воспоминаниях нельзя убить, как и причинить какой-либо вред. — Но знаешь, что самое ужасное? Когда засыпаешь и не знаешь, проснёшься или нет, когда война повсюду и слушаешь радио в надежде не услышать ни одной знакомой фамилии. Мерлин, если бы ты не сбежал с битвы за Хогвартс, то видел бы, скольких людей убили тогда твои товарищи…

— Они. Мне. Не. Товарищи, — проговорил Драко.

— Говори, что хочешь, но мы дети своих родителей, — Гермиона была непреклонна. — Я из семьи магглов и всегда буду ее частью, а ты — сын своего отца, Пожирателя смерти. Ты совсем как он, в любой момент начнёшь пресмыкаться перед тем, кто сильнее тебя, служить ему, выполнять грязные приказы…

— Закрой рот, Грейнджер, или я…

— Что? Убьёшь меня в моей голове? Ты никто Малфой, никто без своего отца! — Гермиона громко прокричала последние слова. — А когда его не станет, на тебя перейдёт вся ненависть тех людей, которых он мучил. Ты будешь жить с этим до конца своих дней. Сын Пожирателя, сам Пожиратель!

— Я ненавижу тебя!

Крик — и вот уже Малфой падает на полкомнаты в доме Гарри. Вырываясь из воспоминаний Грейнджер, он использовал слишком много магии, остаточная сила выбросила его из стула. В комнате был только Гарри. Сколько прошло времени, Малфой не знал. Чёртова Грейнджер вылила на него кучу гадостей, а он выслушал. Почему не ушёл раньше, почему позволил ей столько говорить? Она не имела права!.. Хотя она как раз-таки, наверное, имела. Она пострадала, он видел, но не так же, не таким изощрённым способом высказывать всё, кричать прямо в лицо, тыкать носом в то, что он и так о себе знает!

— Ты в порядке, Малфой? — обеспокоенно спросил Гарри, помогая Драко подняться. Тот встал и отдёрнул руку.

— На этом сеансы окончены, Поттер! Счастливо оставаться!

Драко просто разрывало от гнева, он выпрямил спину и ушёл. Ошеломлённый Гарри застыл на месте, не понимая, что произошло. Когда он спохватился и спустился вниз, в камине уже гасли зелёные всполохи летучего пороха.

* * *

Драко вылетел из камина в гостиной мэнора почти также, как и мгновениями ранее упал со стула. Он практически себя не контролировал и сшибал углы мебели, пока шёл в библиотеку. Там он схватил пергамент, порвал его, чертыхнулся, взял следующий и написал письмо в Министерство о просьбе увидеться с отцом. Ответ пришёл только вечером, до этого времени Малфой успел измерить шагами всё своё поместье.

В письме было всего две строчки:

«Мистер Малфой, ваша просьба удовлетворена. Завтра в 9.00 приходите в Министерство. Кабинет № 24. Отправка в Азкабан будет происходить оттуда».

Драко тяжело вздохнул. Он был уверен, что они согласятся, учитывая, что отцу разрешено одно свидание в два месяца. С тех пор, как его посадили, Драко навещал его всего два раза в первые месяцы заточения. «Отец точно удивится, — подумал Малфой. — Но я должен с ним поговорить». Приготовив себе антипохмельное зелье на утро, Драко заперся в библиотеке с бутылкой огневиски.

Ровно в девять утра Драко стоял у кабинета № 24. Голова раскалывалась от боли, хоть он и выпил лошадиную порцию антипохмельного зелья. Всю ночь он прокручивал в голове то, что видел в воспоминаниях Грейнджер, её слова, его собственные мысли и понял, что обижен. Обижен на отца за все неверные шаги, что сделал под его влиянием.

Выпрямив спину и глубоко вздохнув, Драко постучал. Ему открыл невысокий волшебник, который смерил его враждебным взглядом. Малфою стало ещё хуже, настроения не было вовсе, злость закипела в нём с новой силой.

Специальное невербальное заклинание перенесло его к воротам Азкабана. Там Драко встретил ещё один волшебник, который как две капли воды был похож на первого, включая взгляд, адресованный Малфою. В конце концов, когда он прошёл через все процедуры досмотра и инструктаж, уже был заведён до предела.

Его проводили на пятый этаж. Там, в самом конце коридора, находилась камера Люциуса Малфоя. Редкие посещения тюрьмы всегда вызывал в Драко странные эмоции. Это была смесь страха, отвращения, презрения и трепета перед древним сооружением, в котором в разные времена отбывали наказание и самые жуткие убийцы, и ни в чём неповинные люди. После войны дементоров в Азкабане больше не было. Сейчас для устрашения и контроля над заключёнными использовались различные заклятия, иллюзии и избиения.

Что из этого применяли к отцу, Драко не знал, да и не хотел знать. Для него было проще думать, что с Люциусом продолжают обращаться как с аристократом. Думать так было глупо, но Драко не мог иначе.

Еще подходя к тюремной камере, он увидел отца. Люциус стоял у решёток и смотрел на него. Волосы были собраны в хвост, из которого выбивались пряди. Он здорово похудел и был похож сейчас на своего деда, портрет которого висел в одном из коридоров мэнора. Старика нарисовали во время болезни, опасаясь, что он умрёт и другого случая сделать портрет не представится. А у Малфоев была традиция: вешать портреты всех представителей рода.

— Драко, ты пришёл! — воскликнул Люциус. — Я рад тебя видеть.

— Здравствуй, отец, — сдержанно ответил Драко. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — борясь с волнением, отозвался тот. — Ты так давно не приходил, не писал…

— Я был занят, — Драко сдерживал гнев как мог. — Я пришёл поговорить.

— Слушаю тебя, — глаза Люциуса горели. Если бы Драко плохо знал отца, то решил бы, что тот скучал по нему. Однако это по определению было невозможно, поэтому Драко откинул эти мысли.

— Почему ты пошёл за Тёмным лордом? — на одном дыхании спросил он. Люциус замер.

— Почему ты спрашиваешь, сын? — он поправил волосы и выпрямил спину.

— Мне нужно знать.

— Ну, он был великим волшебником, — начал говорить Люциус. — Он был силён, говорил правильные вещи.

— Какие именно? — спросил Драко, тяжело дыша.

— Что миром должны править чистокровные, — сбивчиво говорил Люциус. — Что только волшебники с чистой кровью знают, как нужно жить. Грязнокровки же оскверняют землю своим существованием.

— Ты верил в это?

— Верил ли я? — переспросил Люциус, задумавшись. — Конечно. В это хотелось верить. За ним хотелось следовать. Его идеология была такой правильной…

— Идеология полукровки? — уточнил Драко. Люциус бросил на него быстрый взгляд. Уже с первых минут появления сына было понятно, что что-то произошло. Он видел, как Драко напряжён, и понимал, что он пришёл отнюдь не из родственных чувств, а ради разговора.

— Драко, пойми, мы тогда были молоды, легко поддавались убеждениям, — Люциус сам много думал о том, зачем вообще сражался на стороне Лорда, а не жил как обычный богатый аристократ: в своё удовольствие, не занимая ничьих сторон.

— Но ты же понимал, что совершаешь преступления, не мог не понимать, — голос Драко сорвался. — Скажи, зачем ты втянул в это нас с мамой?

— Потому что у меня не было выхода, — тут же ответил Люциус. — Тёмный Лорд умел убеждать.

— Какой же ты трус! — прокричал Драко. — Тёмный Лорд умер от руки подростка, Поттер победил его! Ты проиграл, сидишь тут, а я…

— Драко, успокойся! Что на тебя нашло? — Люциус протянул руку сквозь решётку, чтобы дотронуться до сына, но тот отшатнулся.

— Ты знаешь, отец, — Драко тянул слова особенно медленно. — Поттер недавно приходил и просил меня о помощи. Взамен я требовал твоей свободы.

— Сын…

— Я работал с воспоминаниями Грейнджер, — продолжал Драко. — Той самой подружки Поттера, которую в нашем доме пытала тётя Белла.

— Драко…

— Подожди, я не договорил. — Драко почти шипел, его голос стал еле слышим. — Когда я был в её голове, она показала мне тот день… Тот чёртов день, когда ты заставлял меня узнать Поттера. Неужели ты не понимал, что нам конец, даже если Тёмный лорд победит?!

— Послушай, Драко, — сглотнув, сказал Люциус. — На тот момент мы с мамой уже поняли, что Лорд себя не контролирует. Но просто так уйти мы бы не смогли, он убил бы нас. Мы терпели всё только ради тебя.

— А я просил? — воскликнул Драко. — Почему другие Пожиратели, родители моих однокурсников попрятались, не участвовали во всём этом? Многие из них уже работают на хороших должностях. А на меня по-прежнему тыкают пальцем. Я для всех сын Пожирателя, сам Пожиратель!

— Драко, успокойся, — Люциус сделал глубокий вдох. — Сидя здесь я многое понял. Я был не прав, мы все заблуждались…

— И ты думаешь, этого достаточно? — Драко смотрел на отца широко распахнутыми глазами, его била крупная дрожь. — Ты будешь сидеть тут до конца дней, отец, и всем абсолютно наплевать, раскаялся ты или нет. Это не ты каждый день появляешься на людях, не ты вынужден гордо ходить по улицам, делая вид, что не замечаешь презрения и ненависти!

— Прости меня, я понимаю, как трудно тебе приходится, — голос Люциуса дрожал. Он снова протянул руку сквозь решётки и дотянулся до Драко.

— Ничего ты не понимаешь… — тот смерил отца взглядом, полным отвращения. — Ты никогда меня не понимал. Я больше не приду. Прощай…

Драко выдрал руку из цепких пальцев отца, посмотрел ему в глаза, выпрямил спину, развернулся и ушёл, ни разу не обернувшись.

Люциус осел на пол, смотря ему вслед.

— Прости меня, Драко…

Но тот даже не подал виду, что услышал. Лишь завернув за угол, он прислонился к стене и стиснул зубы. Он тяжело дышал, на глаза навернулись слёзы. Охранник молча протянул Драко платок, но Малфой его не взял. Вместо этого выпрямил спину, вытер глаза тыльной стороной ладони и направился к выходу. Охранник поджал губы и последовал за ним, на ходу кладя платок обратно в карман.

Драко не помнил, как добрался до дома. Голова раскалывалась от боли сильнее чем утром. Не находя себе места от чувств, раздиравших душу, от необъяснимого волнения и боли в области сердца, он повалился на кровать в своей спальне. Наскоро скинув пальто и туфли, он забрался под одеяло и почти мгновенно уснул.

* * *

Драко проспал около двенадцати часов. Когда он открыл глаза, комнату освещала огромная луна. Вся кровать была залита этим светом. Он безмолвно смотрел в окно, постепенно приходя в себя и вспоминая разговор с отцом. Сейчас ему казалось, что он был слишком жесток и резок. Отец раскаивался, к тому же сидел за решёткой — он уже получил своё наказание, но Драко этого было мало. Ведь он действительно с раннего детства жил так, как говорил отец, делал как он, говорил как он, гордился чистой кровью — как все поколения Малфоев. Однако же если на минуту убрать Волдеморта и его влияние, что останется? Заносчивость, презрение к магглам, высокомерие — всё то, что существовало в их семье задолго до появления Тёмного Лорда. Драко стало дурно. Получается, он сам по себе такой противный — виноваты вовсе не убеждения отца. Дышать стало трудно и Драко снова закрыл глаза.

В следующий раз он был разбужен своим домовиком, который вручил ему письмо из Министерства. Драко быстро пробежал по строчкам: «Сердечный приступ…скончался…» и выбросил пергамент, уставившись в потолок. Через мгновение из глаз потекли слёзы.

* * *

Люциуса Малфоя похоронили через три дня в фамильном склепе. На церемонии было мало людей, хотя бы потому что хоронили бывшего Пожирателя смерти. Нарциссы не было — её состояние исключало долгое пребывание на людях, а в особенности нахождение в центре внимания и выслушивание слов утешения.

Из членов семьи были только родственники из Франции, которые отправились домой сразу после погребения. Из близких для Драко людей пришли только Пэнси и Блейз со своими родителями. С утра заходил Крэбб, но не пробыл и часа. Тогда же утром курьер доставил два огромных букета цветов: от Поттера и от семейства Уизли.

Когда процессия вернулась от склепа к дому, Паркинсоны и Забини ушли. С Драко остались лишь Пэнси и Блейз. Они сели в гостиной и долго молчали. Драко не мог заставить себя говорить. Он чувствовал вину в смерти отца, ведь тот скончался от сердечного приступа. Драко вспомнил, как Люциус кричал ему «Прости!», а он даже не обернулся.

Пэнси приказала домовикам принести что-нибудь спиртное в гостиную. Когда всё было сделано, она налила Драко огневиски и заставила выпить. Алкоголь ударил в голову, но не принёс желанного забытья, лишь немного расслабил мышцы. Драко рассказал друзьям, как прошёл его визит к отцу и что в итоге вышло. Пэнси успокаивала, говорила, что это не вина Драко, что сердечные приступы нельзя предугадать, что сердце может по-особому реагировать на погоду. Она согласна была нести ещё и не такую чушь, лишь бы немного растормошить Драко, чтобы с его лица пропало выражение ненависти к самому себе.

Ближе к вечеру пришли новые посетители. Малфой был не в состоянии принимать гостей, но Пэнси позволила им войти. Насколько она понимала, у Поттера и младшей Уизли в последнее время были какие-то дела с Драко. Тем более утром она сама расписалась за получение цветов от них.

Гарри было неуютно, он не знал, с чего начать разговор, появившись в гостиной. Блейз взирал на пришедших молча. Малфой лишь взглянул на них и опустил голову.

— Прими наши соболезнования, — откашлявшись, сказала Джинни. Драко кивнул не глядя.

— Малфой, нам очень жаль, что твой отец… — начал Гарри.

— Оставь эти церемонии, Поттер, — уставшим голосом сказал Драко. — Я знаю, почему ты пришёл.

— Если ты имеешь в виду… дело, то… — Гарри покраснел.

— Мы не за этим пришли, Драко, — сказала Джинни. — Мы хотели поддержать тебя.

— Поддержали. Спасибо. Можете идти. — Драко махнул рукой и отвернулся к окну.

— Малфой, послушай… — снова попытался заговорить Гарри.

— Так, Поттер, сейчас не лучшее время, чтобы доставать его, — вступилась Пэнси.

— Я и не собирался, — резко бросил Гарри. — Я хотел просто поговорить.

— Не покажете мне дом, Пэнси, Блейз? — с воодушевлением сказала Джинни. Паркинсон и Забини переглянулись. Они понимали, для чего младшая Уизли это делает. Хочет оставить «лучших друзей» наедине. Драко слегка кивнул, и Блейз, заметив это, жестом указал направление. Джинни проследовала за ним. Пэнси обернулась к Драко:

— Зови, если что, — прозвучало мягко. Затем брови сошлись на переносице и металлический голос предупредил: — Поттер, а за тобой я слежу.

Гарри вздохнул и отвернулся. Когда Пэнси была уже на выходе из гостиной до Драко донеслось ее тихое:

— Зачем ей показывать дом, Блейз, она наверняка знает тут каждый угол…

Драко закатил глаза. Пэнси была неисправима. Даже по прошествии стольких лет она всё ещё ревностно относилась ко всем девушкам, которые появлялись в его жизни.

* * *

— Итак, Поттер, чем обязан? — привычным голосом сказал Малфой, когда шаги друзей и Джинни стихли.

— Прекрати, Малфой, — тут же отмахнулся Гарри. — Ты потерял отца. Я пришёл выразить соболезнования.

— Я не расстроен, — твёрдо заявил Драко. — Мы давно не общались. Между нами не было прежнего доверия. Так что…

— Когда умер мой отец, я был слишком мал, чтобы это осознать, — начал вдруг Гарри, смотря в пол. Драко нахмурился, но перебивать не стал. — Зато потом, попав в Хогвартс, я узнал, что он играл в квиддич, был заводилой и пакостником, что они напару с Сириусом устраивали шутки в духе близнецов Уизли. Я так им гордился. Я был безмерно рад, что он был именно таким, что во мне многие узнавали его черты… Потом появился Сириус, и я целых два года думал, что обрёл отца, ведь он был моим крёстным. Его поведение и рассуждения я воспринимал так, как если бы это говорил и делал отец. Потом и Сириуса не стало, твоя тётка постаралась, — Драко тут же напрягся. Сколько горя причинила эта безумная женщина другим волшебникам. Гарри продолжал говорить, а Драко поймал себя на мысли, что слушает этот рассказ. Слушает и что… сопереживает? — Ты знаешь, после смерти Сириуса я по-другому взглянул на мир, понял, что ничто не вечно, что счастье не бывает долгим и нужно жить настоящим. Из всех друзей отца остался только Ремус. Он тоже помогал мне, рассказывал о моём отце то, что ещё осталось в его воспоминаниях. После битвы в Хогвартсе не стало и его. В тот день я окончательно понял, что один, что нет у меня семьи, есть только друзья.

— Ты ску… — Драко не смог договорить, голос сорвался, и он закашлялся, но Гарри его понял.

— Каждый день, — ответил он без промедления. — Я держу в голове их образы с нашей последней встречи, когда я видел их всех вместе, вот как тебя сейчас…

— Постой, Поттер, ты видел их всех вместе? — Драко был так заинтересован, что не заметил, как сел ровнее и уставился на Гарри.

— Да, — кивнул Гарри и начал показывать рукой. — Ремус, Сириус, отец, мама…

— Но как? — Малфой уже не мог скрыть своего интереса.

— Воскрешающий камень. Слышал о таком? — спросил Гарри. Ему было приятно наблюдать за поведением Малфоя. Придя выразить соболезнования, он не собирался вести такие уж доверительные беседы, но разговор получился сам собой. Гарри говорил то, что приходило в голову, и, судя по реакции Драко, он был готов слушать дальше.

— Один из Даров Смерти? — нахмурив лоб, спросил Драко. — Из детской сказки?

— Ну, вообще-то это правда, — сказал Гарри. — У Гермионы была целая теория на этот счёт, спроси её, она с удовольствием расска… Ой…

Драко резко взглянул на Гарри, тот опустил глаза. Гермиона уже вряд ли что-то кому-то расскажет, учитывая её состояние.

— Как она? — вопрос вылетел сам по себе.

— Так же, — вздохнул Гарри. — Ладно, мне пора. Надо вернуться домой.

Гарри встал с дивана и направился к выходу. Драко поднялся следом. Манеры срабатывали автоматически.

— А они говорили с тобой? — спросил Драко тихим голосом.

— Да, — кивнул Гарри, он понимал, о чём спрашивает Малфой. — В тот момент я шёл в лес, чтобы Волдеморт убил меня. Я спросил, будут ли они со мной.

— Каков был ответ? — Драко взглянул в глаза Гарри.

— Всегда…

Малфой так и стоял, уставившись на Гарри. Родители будут с нами всегда, при жизни и после неё, в болезни и здравии, тогда, когда никого больше не будет. Гарри кивнул Драко и ушёл.

Спустя мгновение вошла Джинни. Она быстро подошла к Драко и обняла его. Он стоял не шелохнувшись.

— У тебя всё будет хорошо, — шепнула она ему на ухо. — Верь в это.

Прервав объятия, она взглянула на него и провела ладонью по щеке. Ободряюще улыбнувшись, кивнула ему и поспешила покинуть комнату. В этот простом жесте сочувствия было столько доброты и тепла, что Драко действительно стало легче. А ещё по этому объятию и словам он понял, что их история с младшей Уизли закончена. Но Драко не сожалел, она оставила в его сердце цветок, который только что распустился.

Уважаемые читатели, сорри, что затягиваю с выкладкой, но (сейчас высокопарно будет) иногда в жизни происходят события, нам неподвластные (взгляд, устремлённый вдаль), но мы всё же движемся вперёд, пусть кто-то и отстал в пути, мы всё равно его дождёмся (Атос, мы встретимся, мы обязательно встретимся!). Глава без беты, на недочёты закрываем глаза^___^

* * *

В день похорон Драко лёг поздно, несмотря на то, что жутко устал. Пэнси и Блейз без разговоров решили остаться в поместье. Драко пытался сделать вид, что ему не нужно их повышенное внимание, но друзья и слушать не стали его отговорки. В такой непростой день ему действительно было спокойнее, когда друзья находились поблизости. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по спальням.

Драко смотрел в потолок, вспоминая отца. Раньше ему казалось, что он был тем ещё тираном, но сейчас в памяти почему-то всплывали только хорошие моменты: первая метла, волшебная палочка, совместные выходы в свет.

Вспомнилась мама, которая так сильно любила свою семью, что всегда старалась поддерживать атмосферу единства. Что случилось потом с их идеальной семьёй? Куда делось всё былое величие? После того, как началось безумие вокруг Волдеморта, всё полетело к чертям. Отец умер в Азкабане, мать лечится от нервного срыва и неизвестно когда поправится. Успехов, достигнутых колдомедиками за всё лечение, не хватило даже, чтобы обеспечить появление Нарциссы на похоронах собственного мужа. А сам он, Драко, всеми силами пытается сохранить самообладание и выдержку, всякий раз появляясь на людях. Презрение, с которым на него смотрят окружающие, кажется, не исчезнет никогда. Он даже не надеялся, что сможет хоть когда-то спокойно идти по улице, не натыкаясь на взгляды, полные ненависти. По большому счёту Драко было всё равно, точнее он убеждал себя в этом. Восхищение окружающих когда-то было необходимо ему как воздух, сейчас же об этом не стоило и вспоминать, потому что максимум, на что он мог надеяться, это на забвение.

Сон пришёл не заметно. Вырвал из раздумий о бренности мира и бросил в другие миры. Драко снились какие-то психоделические картинки немыслимых цветов. Шары с цветной краской взрывались вокруг него, вызывая бурю смешанных чувств. Происходящее пугало и Драко закричал. Тут же сон сменился на другой. Огромный зал, который он не видел раньше, окно во всю стену, а за ним плотной стеной поливал дождь. Серые тучи заволокли всё небо. Драко подошёл к окну и не увидел ничего кроме льющегося дождя. Драко нахмурился, пытаясь разглядеть местность за окном, но стена дождя была непроглядная. Вдруг в отражении рядом с собой он увидел чей-то силуэт и обернулся. Это была Грейнджер. Драко вздрогнул.

— Что ты здесь делаешь? — проговорил Драко в своём сне.

— Почему ты не приходишь? — голос девушки был обиженный.

— Ты не хочешь, — ответил он.

— Я жду…

И Драко проснулся. За окном светало. Сна не было больше ни в одном глазу. Драко сел на кровати и потёр лицо руками. Что это было: сон или видение? Правда ли всё, что Грейнджер ему сказала? Драко понимал, что если она в коме, то её сознание может быть где угодно, в том числе являться кому-нибудь во сне. Но почему она сказала, что ждёт, если бороться отказалась? С этим необходимо было разобраться.

Драко поднялся и отправился в ванную комнату. На часах было семь утра, когда он покинул поместье.

В доме № 12 на Площади Гриммо раздался звонок в дверь. Гарри уже не спал, а просто лежал в постели. Однако столь ранний визит заставил его подскочить на кровати и отправиться в прихожую, чтобы посмотреть, кого принесло в такую рань, а главное с какими новостями.

Открыв дверь, Гарри удивился. На пороге стоял Малфой в своём привычном виде.

— Малфой?

— Доброе утро, Поттер, — отчеканил Драко. — Можно войти?

— Конечно, — Гарри отступил и пропустил гостя в дом, после чего выглянул на улицу и оглядел всё вокруг. Всё же ранний визит, да ещё и на следующий день после похорон Люциуса, был странным. — Что случилось?

— Мне нужно с ней поговорить, — сказал Драко, проходя в гостиную и поворачиваясь к Гарри.

— Зачем тебе? Ты же сказал, что всё кончено, — Гарри нахмурился и разглядывал Драко.

— В последний раз я наговорил ей всякого, — у Драко уже был готов ответ, так как он рассчитывал именно на такую реакцию Поттера. — Когда она умрёт… Если это вдруг случится… Короче, не хочу заканчивать всё на такой ноте.

Гарри молчал, обдумывая то, что услышал. Когда в последний раз Малфой ушёл, Гарри практически отчаялся. Гермиона не хотела возвращаться, каждый день её сознание уплывало всё дальше, он терял её. Это было сложно и невыносимо сидеть и не иметь возможности помочь, донести до неё все истинные эмоции.

— Ты можешь поговорить с ней, — наконец сказал Гарри, и Драко без дальнейших пауз пошёл по лестнице наверх. — Но только передай, что я скучаю по ней…

— Хорошо, — услышал Гарри откуда-то сверху. «Малфой там сам разберётся», ? решил он, поэтому побрёл на кухню, чтобы выпить крепкого кофе.

Драко твёрдым шагом дошёл до комнаты, в которой была Гермиона, но почему-то замер, едва коснувшись ручки. Зачем он пришёл сюда? Что скажет ей? Появилась какая-то неуверенность, сомнение в правильности визита, но потом он вспомнил свой сон. Ему хотелось думать, что она не просто так ему приснилась, что хотела с ним поговорить. Драко повернул дверную ручку.

В комнате было светло. Кровать также стояла у окна. Гермиона безмятежно спала под звуки датчика, который отстукивал редкие удары её сердца. Драко подошёл к кровати и взглянул на девушку. Странно, но её внешность больше не вызывала в нём ненависти. Он вроде как привык к ней. Поддавшись какому-то неизвестному порыву, Драко провёл пальцами по руке Гермионы. Он почувствовал еле уловимое тепло и отдёрнул руку. Тряхнув головой, он сел в своё кресло и через мгновение, произнеся заклятие, уже был в сознании Гермионы.

Сегодня его встретил какой-то мрачный городишко. Он стоял на пустынной улице в окружении старых, покосившихся местами домов. Чуть дальше возвышалась башенка небольшой часовни. Драко огляделся. Вокруг не было ни души. Чья-то тень мелькнула в конце улицы, и Драко пошёл туда. Когда он достиг нужного места, то увидел вход на кладбище. Сразу стало как-то не по себе.

— Идём, покажу тебе кое-что, — неожиданно раздался голос сбоку. Как Гермиона появилась рядом, Драко даже не заметил. Нахмуренный, он последовал за ней. Пройдя пару рядов, девушка остановилась у одной из надгробных плит. Драко встал рядом и прочитал имена: Джеймс и Лили Поттер. «Родители Поттера», — догадался он. Глаза опустились ниже, на следующие строчки. Сердце забилось сильнее. «Последний же враг истребится — смерть».

— Что это значит, Грейнджер? — голос Драко был хриплым. — Почему девиз Пожирателей на могиле родителей Поттера?

— Здесь он не как девиз твоих товарищей, — спокойно отвечала Гермиона. Драко весь напрягся. Ещё бы она не преминула напомнить ему, что он был с ними связан. — Тут мысль в том, что жизнь не кончается смертью, что для любящих людей это последний враг, который их разделяет.

— Что за чушь? — выпалил Драко, лишь бы не молчать. Он поймал себя на мысли, что раньше никогда не задумывался над смыслом этой фразы. Девиз как девиз, набор громких слов, чтоб мотивировать кого-то. Но теперь, когда Грейнджер растолковала данную фразу именно так, Драко показалось, что у неё и не может быть другого значения. Смерть действительно разделяет людей, отправляя одного в другой мир. И пока один жив, а другой мёртв — именно смерть та последняя граница, который невидимым барьером стоит посередине. — Где мы вообще?

— Годрикова впадина, — спокойно отвечала Гермиона. — Здесь жил Гарри с родителями, пока Волдеморт не убил их. Здесь, кстати, неподалёку дом профессора Дамблдора.

Драко молча смотрел по сторонам. Не считая кладбища, которое нагоняло тоску, в целом ему было интересно тут находиться.

— Кто ещё из великих волшебников тут жил? — спросил Драко, посмотрев на Гермиону. — Раз уж ты решила меня просветить.

— Игнотус Певерелл, — тут же ответила она. — Один из трёх братьев из сказки, по мнению некоторых исследователей.

Гермиона пошла к его могиле, Драко стоял, задумавшись. Наконец до него дошло.

— Поттер говорил что-то о Воскрешающем камне, — Драко быстро пошёл следом за Гермионой, которая уже остановилась у старой могилы, на которой был высечен знак Даров Смерти. — Он сказал, что камень существует.

— Именно, — подтвердила Гермиона. — И он, и мантия, и палочка.

— И они все работают, если их собрать? — Драко не мог скрыть интереса. Здесь, в голове Грейнджер, он мог вести себя, как ему вздумается. Он уже решил, что это его последний визит, а значит можно оставить церемонии.

— Ну, теоретически да, если верить сказке, — Гермиона не могла побороть природную тягу всё всем объяснять, поэтому начала говорить. — Однако на практике это уже невозможно.

— Почему? — тут же спросил Драко.

— Камень потерян, палочка сломана… — сказала девушка. — О, а хочешь, я расскажу тебе кое-что о палочке?

— Мне без разницы, — ответил Драко, хоть ему и было любопытно. К тому же он знал, что, несмотря на его слова, Грейнджер всё равно расскажет. Ещё со школы он помнил, что Гермиона ни за что не сможет промолчать, если будет знать правильный ответ.

— Бузинная палочка, как и любая другая, сама выбирает себе хозяина, — глаза Гермионы азартно засветились. Естественно она проигнорировала ответ Драко. — Но только выбирает она всегда сильнейшего. То есть если кто-то победит её владельца, обезоружит его в битве, то палочка переходит к нему.

— Я слышал, что Бузинная палочка была у Дамблдора, — припомнил Драко. — Он владел ею.

— Ага, — кивнула Гермиона, заметив, что Драко начал соображать.

— Но Дамблдор мёртв, его убил Снейп, — продолжал рассуждать он. — Снейпа убил Тёмный лорд, а его — Поттер. Значит, палочка принадлежит Поттеру?

— Ответ верен, ход мыслей нет, — констатировала Гермиона и решила покинуть кладбище. Драко пошёл следом, ожидая пояснений.

— Где я ошибся? — нетерпеливо спросил он.

— В самом начале, — ответила Гермиона, когда они уже вышли на главную дорогу. Рассказывать дальше она специально не спешила, чем очень злила Драко. Он встал перед ней, пригородив путь. Гермиона улыбнулась, а он сильнее сдвинул брови.

— Палочка переходит к тому, что обезоружит её владельца, — наконец пояснила Гермиона. — Не убьёт. Просто многие волшебники воспринимают слово «победить» слишком буквально. Порой хватает простого Экспелиармуса.

— Я всё равно не понимаю, — медленно проговорил Драко, прокручивая в голове услышанное.

— Мерлин, ты уверен, что хорошо учился в школе?! — воскликнула Гермиона. — Ты же плёлся за мной во всех списках успеваемости.

— Не умничай, а объясни! — огрызнулся Драко.

— Меня не было в Астрономической башне, — нервозность Драко перешла к Гермионе, и она заговорила быстрее. — Но даже я знаю, кто обезоружил профессора Дамблдора.

Драко задумался. Он старался выкинуть из головы воспоминания об этом дне, дне, когда пошатнулась его вера в правильность идеалов. Тогда он услышал слова, которые отпечатались в его голове словно клеймо: «ты не убийца». Именно так, Драко был не способен убить невиновного, вообще никого. А в этой войне стороны имели очень чёткую границу. В тот день он впервые пожалел, на чьей стороне играет. Тогда Дамблдор был совершенно спокоен, он не сомневался ни секунды в том, что Драко не выполнил возложенную на него миссию. Слова лишь подтолкнули его к тому, чтоб окончательно увериться. Хотя сейчас, спустя столько времени, Драко мог сказать, что, поднимаясь на башню с остальными Пожирателями, уже думал о том, что сражаться не будет. Всё, на что хватило решимости, это пресловутый Экспелиармус…

— Постой, — вдруг сказал Драко. Пока он думал, не заметил, как Гермиона отошла на приличное расстояние. Он в два приёма догнал её и снова преградил путь. — Ты хочешь сказать, что владелец палочки ? я?

— Был, — кивнула Гермиона. — Какое-то время.

— Но меня ведь никто… — начал припоминать Драко. Тут его глаза расширились, и пришло понимание. — Поттер. Чёртов прохвост!

— Тебе надо было быть расторопнее, Малфой, — с улыбкой сказала Гермиона, совершенно беззлобно восприняв резкие слова в сторону друга. Странно, но почему-то здесь, в своём сознании, она не была настроена против Малфоя. Наоборот общение с ним было как разговор на равных: он соображал и рассуждал здраво. Гермиона смотрела на него совершенно спокойно, хотя в остальном реакция всегда была острее.

— И что с ней стало? С палочкой? — спросил Драко расстроенным голосом. Так внезапно узнать, что был владельцем самой могущественной палочки в мире и уступил её такому олуху, как Поттер, было обидно. — Надеюсь, он хоть распорядился ею правильно.

— Конечно, — заверила его Гермиона. — Он её сломал.

В глазах Драко отразился ужас. Он всегда знал, что Поттер не от мира сего, теперь он уверился в этом окончательно.

— Он сошёл с ума?! — Драко даже протянул руки к Грейнджер от бессилия.

— Малфой, Бузинная палочка — провокатор, — Гермиона подняла бровь. — Пока она существует, есть постоянный риск. Гарри достаточно уже натерпелся, новые нападения ему ни к чему.

— Хорошо, но её же можно починить? — рассуждал дальше Драко.

— Нельзя, — помотала головой девушка. — Да и где её обломки, не знает никто.

— Где камень, никто не знает, — нервно пробормотал парень. — Обломки палочки — тоже. С мантией что?

— С ней всё в порядке, — уклончиво ответила Гермиона и зашагала дальше по улице. — Тебе домой не пора?

Драко хотел что-то спросить про мантию, но тут же замолчал, сбитый с толку её вопросом.

— Я больше не приду, — сказал он еле слышно. Гермиона была в десяти шагах, но всё равно услышала и остановилась. Какое-то время не оборачивалась и молчала.

— Какая причина? — наконец спросила она.

— Ты не хочешь возвращаться, — также тихо говорил Драко. — Я сделал всё, что мог. Там, снаружи, ты жутко выглядишь. Я не вижу смысла приходить. Я сказал Поттеру, что дальнейшие сеансы бессмысленны. Ты отказалась от борьбы.

— Я не… — выкрикнула Гермиона и повернулась к Драко. — Но им же лучше без меня! Это я сделала всё, что могла!

— Поттер просил передать, что скучает по тебе, — не обращая внимания на её слова, сказал Драко. — Мне же здесь больше нечего делать.

— Но твоя цена?! Как же твоё условие? — отчего-то Гермионе стало плохо, в голове появился какой-то шум.

— Это неважно, — покачал головой Драко. — Прощай.

Драко прервал сеанс, хотя мог поклясться, что в тот момент, когда сознание возвращалось в его тело, он слышал тихий шёпот: «Не уходи».

Когда Драко открыл глаза и огляделся, за окном было уже темно. По ощущениям он понял, что просидел тут довольно долго, что стемнело уже давно. В комнате по-прежнему никого не было. Он встал со стула и посмотрел на Гермиону, впервые ему стало жаль её. Действительно жаль, как было всего однажды, когда его тётка пытала её. И сейчас это чувство совершенно не пугало, не злило. Он действительно пытался, правда. Никто не скажет иначе.

Драко подошёл к окну и распахнул его. Морозный воздух ударил в лицо и как-то странно прояснил разум. Отца больше нет, ровно как и причин приходить в этот дом, к ней. Но почему ему тяжело на душе, ведь он не из тех, кто протянет руку утопающему просто из благородных побуждений. А может всё-таки тот? Или близость к мисс главная гуманистка так на него влияет? Драко понял, что нужно уходить и не возвращаться, потому что внутренний голос подсказывал, что вернувшись, он погрязнет в этом по самые уши. Если Гермиона не хотела возвращаться, то могла бы ещё долго находиться без сознания, питаясь энергией легилимента. Драко такой вариант не подходил. Хотелось пытаться вытащить её, пока был смысл, но застрять в этом — увольте.

Выходя из комнаты, Малфой еле сдержал порыв повернуться. На мгновение он остановился в дверном проёме, постоял, слушая звуки датчика, а затем вышел и закрыл за собой дверь.

Гарри был внизу у камина и что-то читал. Увидев Малфоя, он отложил книгу.

— Сегодня необычайно долго, — сказал он и указал Малфою жестом на кресло. — Садись, рассказывай.

— Нечего говорить, — ответил Драко, проигнорировав приглашение присесть. — На свою голову я спросил у неё о той теории насчёт Даров Смерти и пожалел об этом. Так долго мой мозг ещё не засоряли.

— Ты мог прервать сеанс в любой момент, — напомнил Гарри, пожав плечами. — Слушал, наверное, развесив уши.

— Долгота сеанса, Поттер, объясняется совсем иначе, — добавив в голос немного яда, сказал Драко. — Это был последний сеанс.

Гарри резко вскинул голову и вмиг стал серьёзным. Широко распахнутыми глазами он смотрел на Малфоя, не в силах произнести и слова.

— Отец мёртв, наш договор автоматически теряет силу, — слова были твёрдыми, во всяком случае Драко очень старался, чтобы они выглядели именно так. — Ты же не думал, что я буду приходить просто так. Мы не друзья и мне всё равно, что с ней… что с вами будет. Извини, Поттер, сделал всё, что смог.

Драко слегка кивнул головой, мгновение ожидая ответного кивка от Гарри, но тот, казалось, выпал из реальности, так его поразила эта новость. Драко откашлялся и ушёл, оставив Гарри наедине с его мыслями.

Когда хлопнула входная дверь, Гарри словно очнулся. Растерянным взглядом он посмотрел на огонь в камине. Утром, увидев Малфоя, он был рад его возвращению. Он был убеждён, что продолжение сеансов рано или поздно принесёт результат. Гермионе станет лучше. О другом он и думать не желал. Когда стало известно о смерти Люциуса, Гарри занервничал. Уговор перестал существовать в одно мгновение, потому что предмета торга больше не было. Гарри знал, что Малфой не станет помогать просто так, а других рычагов воздействия на него он не имел. В мэнор он ходил выразить соболезнования и может быть попросить о продолжении сеансов, но видя состояние Драко, он даже не заговорил об этом. Человек потерял отца, свой идеал и кумира, вряд ли он стал бы слушать о проблемах Гарри.

Однако утром, увидев его на пороге своего дома, Гарри впервые подумал, что борьба ещё не окончена. Драко сказал, что хочет извиниться перед Гермионой, но он ничего не говорил о завершении сеансов. Гарри полагал, что Малфой будет продолжать, пока не станет предельно ясно: выживет Гермиона или умрёт. Но теперь он сказал, что попрощался. Новость отозвалась болью в сердце. Гарри не хотел думать о плохом, не хотел опускать руки, сдаваться, но Гермиона, не желавшая возвращаться, и Драко, отошедший от дел, просто вынуждали его бросить всякие попытки изменить ситуацию.

Гарри не заметил, как задремал, а когда проснулся, то увидел огромный диск луны, освещавший гостиную. «Жаль Гермиона этого не видит, она любила полнолуние», — подумал Гарри, поднимаясь с дивана.

В комнате Гермионы горел ночник и Гарри мог видеть лицо своей лучшей подруги. Он подошёл к окну и распахнул шторы, впуская в комнату лунный свет, который мигом залил всё пространство. Этот свет преображал девушку, делал её кожу похожей на фарфор, словно она не человек вовсе, а кукла. Гарри сел на стул рядом с кроватью, взял руку Гермионы и поцеловал её.

— Вернись к нам, Гермиона, — сказал он, глядя на её лицо. — Я не могу тут один. Мне без тебя совершенно не хватает сил работать и принимать решения. Возвращайся, я прошу тебя.

Слеза упала на руку девушки, Гарри мигом стёр её большим пальцем. Опустив голову на кровать, Гарри закрыл глаза. Эту ночь он собирался провести рядом со своей лучшей подругой.

P.S. Данная глава выкладывается без бетинга, прошу понять и принять^^ С Наступающим)

Гарри проснулся утром и первым делом взглянул на Гермиону. Мгновение он присматривался, но потом увидел совершенно ясно: цвет лица стал лучше, да и рука, которую он за ночь так и не выпустил, тоже была теплее. Определённо.

В комнату вошла Джинни. Гарри взглянул на неё с улыбкой.

— Так рад меня видеть? — слегка смутилась девушка.

— Конечно, — ответил Гарри. — Подойди сюда, посмотри на Гермиону.

Джинни сразу последовала его словам и взглянула на подругу. Изменения можно было уловить невооружённым глазом.

— Она…выглядит лучше, — сказала Джинни, Гарри кивнул. — Но что произошло? Это она сама?

— Малфой вчера приходил, — сообщил Гарри, Джинни улыбнулась. Она знала, что у Малфоя доброе сердце.

— Значит, он продолжит сеансы и всё наладится, — голос у Джинни был восторженный.

— Он сказал, что больше не придёт, — Гарри вмиг погрустнел. — Этот визит был последний.

— Что за ерунда? — выпалила Джинни. — Пошли, вернём его назад.

— Что я предложу ему, Джинни? — Гарри смотрел на девушку тоскливыми глазами. Она тяжело дышала, а сердце её разрывалось. Гарри снова тяжело, снова больно, и она не может этого выносить.

— Так, мы должны понять, что ещё может его заинтересовать, — рассуждала вслух Джинни. — Его мать в больнице, сам он живёт как затворник… Что если пообещать ему полную реабилитацию перед обществом и хорошую работу?

— Как я всё это сделаю, по-твоему? — спросил Гарри.

— Ты Гарри Поттер, — ответила Джинни, рассекая рукой пространство. — Ты получишь всё — только попроси.

— Я должен поговорить с министром! — воскликнул Гарри и поспешил привести себя в порядок. Джинни вслед ему улыбнулась, она всегда верила в него, чаще даже больше, чем в саму себя. Как ни крути, он был героем, а у героев должны быть особые привилегии.

Через час Гарри был в приёмной министра Бруствера. Джинни осталась с Гермионой, и он спокойно отправился в Министерство.

— Мистер Поттер, министр готов вас принять, — сообщила секретарша. Гарри расправил плечи и вошёл в кабинет.

— Приветствую, Гарри, — Кингсли поднялся из-за стола и пошёл навстречу гостю. — Рад тебя видеть. Проходи, садись.

Гарри вежливо улыбнулся, ответил на приветствия и сел.

— Мистер Бруствер…сэр, у меня к вам серьёзный разговор, — собрался с мыслями Гарри.

— Само собой, — ответил министр. — Не помню, чтобы ты приходил сюда, чтобы пошутить или обменяться впечатлениями матча за кубок.

— Извините, сэр, но сами понимаете в Аврорате… — начал говорить Гарри.

— Да я шучу, Гарри, — с доброй улыбкой сказал Кингсли. — Я прекрасно понимаю, каково вам приходится: тебе, Рону, Гермионе… Кстати, как она? Я слышал, ты забрал её из больницы.

— Да, сэр, — ответил Гарри, сдвинув брови. — Врачи отказывались продолжать лечение, точнее продолжать то лечение, которое ей помогает. Я, собственно, поэтому и пришёл.

— Слушаю тебя, — сказал министр, глядя в глаза Гарри.

— Я знаю, что Билл… Глава Аврората всё вам докладывает, — набрав воздуха в лёгкие, начал Гарри. — Так что вы должно быть в курсе, что для лечения Гермионы я привлёк Драко Малфоя. Если вам известны наши взаимоотношения с ним, то вы понимаете, что он не стал бы помогать просто так. В итоге я пообещал ему помочь с освобождением отца… — министр раскрыл рот в удивлении, но Гарри не смутился и продолжил. — Да, я осознаю, что единолично принял решение, и, по правде говоря, даже не думал, как я буду это осуществлять. Я был в отчаянии и пообещал бы что угодно лишь бы спасти Гермиону. Малфой начал работу, успешно пробил Ментальный щит, но потом состояние Гермионы ухудшилось, лекари запретили сеансы. Однако я чувствую, что это временное ухудшение, я верю, что они помогут.

— Но Люциус умер на днях, — сказал министр, начиная догадываться о цели визита Гарри Поттера.

— Да, — кивнул Гарри. — А вместе с ним и повод Малфою помогать нам. Вчера был последний сеанс, на котором он завершил свою работу. Но сегодня утром ей стало лучше, а у меня больше нет аргументов, способных заставить Малфоя помогать.

— Хочешь, чтобы я обязал его через суд? — деловито спросил Кингсли.

— О, нет, — тут же воскликнул Гарри. — Только шумихи вокруг этого не хватало, да и он не согласится. Нужно, чтобы он хотел нам помочь добровольно. Вчера он пришёл по своей воле, и ей стало лучше.

— Тогда чего ты хочешь, Гарри? — спросил министр, прищурив глаза.

— Мне нужно что-то, что будет достаточной платой для Малфоя, чтобы он вернулся к сеансам, — выразил Гарри свою мысль.

— И чтобы это могло быть? — министр всё ещё не понимал, что именно хочет от него визитёр.

— Должность, — уже конкретнее сказал Гарри. — Вы возьмёте Малфоя на работу, если он поможет мне.

— Малфоя в Министерство? — Кингсли поднял бровь. — Гарри, боюсь, что…

— Уже много времени прошло, суд его оправдал, — сказал Гарри более убедительно. — Думаю, самое время вернуть его в общество. Для вас же это будет выгодно. Реабилитация раскаявшихся Пожирателей на деле.

— Гарри, послушай, — Кингсли потёр руки от волнения. Гарри понимал, что министр переживает не из-за того, что подумают о нём другие чиновники, просто после войны все чувства были обострены, особенно подозрительность и недоверие. В руки Бруствера попал разрушенный мир, нужно было восстанавливать всё почти с нуля. И речь не об архитектуре, а о сознании людей, их поломанных судьбах, разбитых сердцах.

— Сэр, — Гарри знал, что убедит министра, нужно лишь не сбавлять темп. — Всё под мою ответственность. Я пообещаю ему должность, вы подыщите вариант, но он должен быть таким, который устроит Драко Малфоя.

Кингсли, глубоко вздохнув, кивнул. Гарри улыбнулся и встал со стула. Пожав руку министру, он направился к двери.

— Признайся, Гарри, — сказал Кингсли, когда тот уже дёрнул дверную ручку. — Ты ведь не просить приходил, ты просто поставил меня перед фактом.

— Министерство в долгу перед героями войны, — спокойно ответил Гарри. — В особенности перед Гермионой Грейнджер. Пришло время платить по счетам.

Министр опустил голову, Гарри покинул его кабинет. Лишь выйдя из здания Министерства, он вдохнул полной грудью. Он знал, что убедит министра, знал, что тот не откажет ему, да и Малфой не самое страшное, что осталось после войны, чтобы министр так уж упорствовал.

* * *

Чтобы не терять время, сразу после визита к министру Гарри отправился в мэнор, поговорить с Драко.

Когда домовой эльф сообщил, что пришёл Гарри Поттер, Драко закатил глаза. Он ждал, что он придёт, поэтому велел эльфу впустить гостя и проводить в кабинет Люциуса.

Гарри вошёл в огромную комнату и сразу понял, где он. Массивный стол, множество свитков на стеллажах, огромное кожаное кресло, в котором сидел единственный наследник всего состояния Малфоев.

— Не заходил сюда с тех самых пор, как отца забрали в Азкабан, — донесся до Гарри еле слышный голос Драко. — Всё думал, вернётся отец, сядет в это кресло и всё будет как раньше. Но сегодня утром мне пришла в голову мысль, что отец больше никогда не переступит порог этого дома, а его кабинет рискует навсегда остаться пустым.

— Малфой, мне очень жаль, — Гарри не знал, что сказать, поэтому сказал это.

— Ой, брось, — отмахнулся Драко, придвинувшись ближе к столу и положив на него руки. — Никому не жаль, даже мне…

— Отрицание, — проговорил Гарри. — Лишнее доказательство того, что тебе не всё равно. Ты просто зол, обижен, ещё что-то в этом духе.

— Не знал, что ты такой психолог, — привычным тоном сказал Драко. — Зачем пришёл? Я думал, что ясно дал понять…

— Ей стало лучше, — перебил Гарри. Между собеседниками было приличное расстояние, но Гарри увидел, как у Малфоя распахнулись глаза. — Ты должен продолжать сеансы.

— Отец мёртв, Поттер, — Драко начинал злиться. Впрочем, больше всего на себя, потому что хотел продолжать, не ради помощи Грейнджер, а из-за любопытства, по крайней мере, он называл это именно так. Его волновало, что ещё скрыто в её голове, сможет ли он заставить её вернуться. А признаваться, что говорить с ней ему интересно, он уж точно никому не собирался.

— Я говорил с министром, — перешёл сразу к делу Гарри. Драко замер. — Верни Гермиону и получишь должность в Министерстве.

— Какую должность? — в горле пересохло, и Драко еле выговорил вопрос.

— Хорошую, не сомневайся, — ответил Гарри, в душе понимая, что победил. — Ну так что?

— Мне надо подумать, — сказал Драко, отводя взгляд. Необходимо было держать марку, хотя бы не долго, хотя бы в кабинете отца.

— Подумал? — подняв бровь, спросил Гарри.

— Да, — ответил Драко и еле уловимо усмехнулся.

— Завтра в 9.00, — сказал Гарри.

— Я буду в 8.00, — произнёс Драко, складывая руки на груди. — Не сплю до обеда в отличие от тебя.

— Договорились, — кивнул Гарри и направился к двери.

— Ей, правда, лучше? — почему-то сорвалось с языка. Гарри остановился, улыбнулся и сказал, стоя в пол оборота:

— Приходи и увидишь.

— Поттер!

— До скорого, Малфой, — ответил Гарри и вышел из кабинета. Закрывающаяся дверь донесла до Драко отголоски прощания: — Не провожай.

Малфой откинулся на спинку кресла. Место в Министерстве, это был весомый аргумент в пользу продолжения сеансов. Грейнджер полегчало, но расслабляться было рано. В этот раз его будущее зависело только от него. Нужно постараться, чтобы она очнулась. Тогда он вернётся на исходную позицию и сможет начать восстанавливать имя своей семьи. Для Драко не было ничего важнее этого, поэтому он решил во что бы то ни стало в ближайшем будущем вернуть мисс-самая-доставучая-зануда в сознание.

На другой день, как и было заявлено заранее, Малфой появился на площади Гриммо. Гарри открыл камин, поймав себя на мысли, что доверяет Малфою. Удивительно, но в данный момент Гарри не мог вспомнить всего того негатива, который происходил с ним в школьные годы по вине слизеринского старосты. На данный момент вся жизнь героя войны разделилась на два этапа: до неё и после. И в этом послевоенном этапе Малфой для него был как новый знакомый, не обременённый историей прошлого.

— Доброе утро, Малфой, — сказал Гарри, едва гость вышел из камина.

— Ага, — кивнул в ответ Драко, смахивая с одежды золу. — Не пробовал камин чистить?

— Не пробовал, — ответил Гарри с лёгкой ухмылкой. — Не ждал гостей, только тебя.

Малфой фыркнул и направился на второй этаж без приглашения.

— А что там у вас с расследованием? — не особо заинтересованно спросил Драко.

— Глухо, — вздохнув, ответил Гарри. — Все снимки места преступления у Криви, а его отправили на какую-то секретную операцию. Связи с ним нет, да и по срокам он должен был уже вернуться.

— Может на него напали, как на Грейнджер? — Драко дошёл до двери Гермионы и остановился. Гарри пожал плечами. — Ладно, как её состояние немного нормализуется, я попробую выспросить о нападавшем.

— Да, помоги следствию, — сказал Гарри.

— Здесь я помогаю исключительно себе, — поправил Малфой. Толкнув дверь, он вошёл в комнату. Действительно цвет лица девушки выглядел чуточку лучше. Драко посмотрел на Гарри, тот кивнул, как бы говоря: «Вот видишь».

— Ладно, я в Аврорат, — откашлявшись, сказал Гарри. — Если вдруг что, пришли патронуса.

— Со мной никто не останется или младшая Уизли караулит под дверью? — добавив в голос иронии, спросил Драко, снимая пиджак и усаживаясь в кресло.

— У Джинни стажировка, мне надо на работу, — терпеливо ответил Гарри. — Могу прислать Рона, но, думаю, ты и сам справишься. Ты же помогаешь тут только себе. А для себя, я уверен, ты сделаешь всё на пятёрку.

— Не знал, что ты такой любитель потрепаться, — изобразив усталость, запричитал Драко. — Я справлюсь без Уизли. До скорого.

Гарри ухмыльнулся тому, как Драко его выпроводил. Наверняка не терпится влезть в голову Гермионы. Плохо это или хорошо — то, что он может там увидеть, Гарри сейчас совершенно не волновало. Ему нужна была живая и здоровая подруга рядом. А ради этого, он мог бы рассказать и все свои секреты. Покинув дом, Гарри отправился в Аврорат.

* * *

— Где мы на этот раз, Грейнджер? — растягивая слова, спросил Драко. Гермиона вздрогнула и посмотрела на него.

— Ты же сказал, что не придёшь больше, — проворчала девушка, меняя воспоминание. Если раньше это был песчаный пляж на берегу моря, то сейчас они очутились на серой промозглой улице.

— Ты просила не уходить, — ничуть не смущаясь, ответил Драко.

— Я такого не говорила! — воскликнула девушка.

— В самом конце нашей прошлой встречи, — напомнил Драко, не сводя глаз с Гермионы.

— Не думала, что ты услышишь, — проворчала она себе под нос.

— Услышал, — ответил Драко, а на душе появилось какое-то странное чувство. Впервые кто-то ждал его. — Верни пляж, тут мерзко.

— Не указывай мне, — возразила Гермиона, но пейзаж слегка сменила. Они очутились около Визжащей хижины в Хогсмиде.

— Ненавижу это место! — тут же сказал Драко.

— Знаю, — с лёгкой улыбкой ответила девушка, усаживаясь на скамью. Драко стоял рядом, засунув руки в брюки. — Здесь ты с дружками издевался над нами с Роном, а потом Гарри закидал вас снежками.

— Что? Какой Гарри? Это же было приведение! — возмутился Драко и даже указал рукой на хижину.

— Ага, — кивнула Гермиона, сдерживая смех. — Приведение в мантии-невидимке.

Ноздри Драко затрепетали. Он ведь чувствовал, что с тем посещением Хогсмида много лет назад что-то не так. Тогда он всем наперебой рассказывал, что видел приведение своими глазами. А выходит, что это был чёртов Поттер в мантии. Чего ещё обо всех проделках Золотого Трио он не знает?

— А та история с побегом Гиппогрифа тоже ваших рук дело? — спросил Драко, повернувшись к Гермионе. Она взглянула на него в ответ. И по этим глазам, на дне которых кипела лава, он увидел ответ на вопрос. — Но зачем? Какая вам была с этого выгода?

— Так просто вышло, — понизив голос, сказала Гермиона. Драко не мог её расслышать и невольно сел рядом. Девушка смотрела на землю и говорила. — В тот день много всего произошло. Вернулся Сириус, сбежал Петтигрю…

— Что-то я не понимаю, — медленно проговорил Драко. — Какое отношение к этому имел Гиппогриф?

— О, я понимаю, ты расстроен! — вдруг разнервничалась Гермиона. Она вспомнила, к чему привёл побег наглой крысы в тот день. Всё могло быть настолько иначе, не упусти они Питера, что даже представить невозможно. Откуда-то появился гнев, гнев на Питера Петтигрю за то, что он натворил, за то, что помог возродиться самому ужасному волшебнику столетия, за свою верность Волдеморту, а не своим друзьям. В Гермионе вдруг закипели различные эмоции, настроение пропало, дыхание участилось. Она была зла и должна была на ком-то сорваться. — Помнится, твой горячо любимый папочка обещал тебе голову Клювокрыла! А ведь ты сам был виноват в том, что получил ранение! Но это неважно, добрый Люциус Малфой решит любую проблему своего обожаемого сыночка!

Выпалив всё на одном дыхании, Гермиона не могла отдышаться. Повернув голову на Драко, она увидела, как он напряжён. Его руки сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели, дыхание замедлилось, казалось, он вообще не дышит. Скулы напряглись, челюсть стиснулась, девушка отчётливо слышала скрип зубов.

— Не смей говорить ничего о моём отце! — громко проговорил Драко, резко вставая. — Ни слова своим грязным ртом!

— Ой да брось, Малфой! — Гермиона тоже взвилась и вскочила со скамьи. — Всем известно, что у вас в семье извращённое понятие о чести, так что вопрос грязи — это скорее…

— Отец мёртв, — твёрдо заявил Драко. Гермиона застыла с полуоткрытым ртом. — Так что не смей произносить его имя!

— Что с ним случилось? — еле слышно спросила Гермиона, но её слова отдались эхом в голове. Здесь вообще её шёпот был громче ударов о наковальню.

— Не твоё дело! — отрезал Драко и опустился на скамью, закрыв глаза руками. В голове Грейнджер всё воспринималось острее, и боль тоже. Внезапно стало трудно дышать, потому что комок подкатил к горлу. Он тяжело вздохнул.

Вдруг робким движением руки Гермиона коснулась его макушки. Он замер, анализируя происходящее.

— Убери руку, Грейнджер, иначе я её сломаю, — процедил Драко сквозь зубы.

— Прости, — голос Гермионы задрожал.

— Мне не нужны твои извинения, — выпалил Драко и встал перед Гермионой. Они смотрели друг другу в глаза. — Для меня это событие ничего не значило. Умер и умер, я привык жить без него. Мне абсолютно не интересны ни обстоятельства, ни причины, побудившие его отправиться на тот свет. Я не чувствую боли…

Гермиона не знала, как себя вести в такой ситуации. Если бы это был кто-то из её друзей, то она непременно бы попыталась успокоить человека, но Малфой был чужаком, бывшим врагом, неприятным субъектом. Но в то же время он был единственным её спутником здесь, в её голове. Из книг она знала, что легилименция — очень сложная наука, вряд ли кто-то из её друзей смог бы попасть в её голову так безболезненно, как это сделал Малфой. Думать в голове не очень получалось, но кое-что было очевидным: Малфой помогал Гарри не просто так. Наверняка запросил что-то, связанное с оправданием его семьи. Мать больна, отец в Азкабане. Что Гарри мог бы ускорить лечение или освобождение? Тут и гадать не надо. А если Люциус мёртв, то значит…

Это случилось внезапно и стало неожиданностью для обоих. Гермиона просто обняла Драко. На миг оба задержали дыхание. Через мгновение Драко сделал попытку вырваться, но Гермиона прижалась к нему сильнее.

— Что ты творишь, Грейнджер?..

— Боль нельзя не чувствовать, ты же не супермен, — тихо сказала Гермиона.

— Кто? — переспросил Драко, забыв, что находится в объятиях девушки. — Впрочем…

— Мне очень жаль…

— Успокойся, Грейнджер, — перебил её Драко, до конца не понимая, почему всё ещё стоит и терпит её руки на своей спине. — Никому не жаль отца.

— Мне очень жаль тебя, Драко, — всё также тихо проговорила Гермиона, шмыгнув носом. Слёзы сами полились из глаз. Малфой дышал медленно и смотрел в одну точку, где-то на краю горизонта краски сливались, образуя неясное как его мысли и чувства пятно. Наконец он сдался, просто на секунду расслабился и вдохнул больше воздуха. Комок к горлу подступил тут же, и слёзы покатились по щекам. Гермиона обняла его сильнее и почему-то начала поглаживать спину. Сама она уже не плакала, да и теперь ей необязательно было это делать. Плакал Драко, еле слышно, практически без всхлипов, но она знала, что слёзы льются. Он стоял как маленький мальчик и закрывал лицо рукой, вторая была опущена. — Когда умер мой дедушка, — еле слышно сказала Гермиона. — Мама сказала мне, что он уехал в путешествие в космос. И если я буду по нему скучать, то посмотрев на небо ночью, увижу свет его фонарика, которым он освещает темноту.

— Что за бред? — восстанавливая дыхание, сказал Драко. Гермиона отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— Но в него хочется верить, — ответила она. Мгновение, и они очутились на крыше деревенского домика. — Мой дед жил тут, я каждое лето приезжала погостить.

Гермиона что-то рассказывала, а Драко уже вглядывался в небо. Что он хотел там увидеть? Это было неважно. Он поймал себя на мысли, что чувствует себя лучше.

* * *

А в это время по ту сторону воспоминаний Гермионы Грейнджер, Гарри сидел у её кровати и наблюдал за выражением её лица. Когда потекли слёзы, Гарри вскочил с кровати и пригляделся. Совершенно точно Малфой расстроил её, странно, что лицо было совершенно расслабленным, а не нахмуренным или обиженным. В любом случае слёзы это ненормально, решил Гарри и обошёл кровать, чтобы прервать сеанс. Но, посмотрев на Малфоя, Гарри остановился в удивлении, потому что высокомерный задира тоже плакал. Гарри перевёл взгляд на Гермиону, на её лбу чётко выступила морщинка, которая появляется, когда она о чём-то сожалеет. Гарри не знал наверняка, но скорее догадался, почему плачет Малфой: Гермиона вытащила его боль наружу. Глубоко вздохнув, Гарри вернулся на свой стул с лёгкой улыбкой на губах. Он понял: «Они спасут друг друга».

Q.V.: В эти нелегкие времена глава снова без беты, поэтому если где-то коряво или споткнулись, то аккуратно перешагиваем и идём дальше^^ Да прибудет с нами сила!

«Ты же понимаешь, что это всё ничего не значит, Грейнджер, что по чей-то злой шутке я должен нянчиться тут с тобой», вертелось на языке, но вслух он произнёс только:

— Не жди благодарностей, Грейнджер.

— За поддержку не благодарят, — спокойно ответила Гермиона. Они всё также находились на крыше дедушкиного дома где-то на ферме. Вокруг были только луга, живописная природа и ночь. Самая звёздная ночь на памяти Драко. Гермиона лежала на крыше, смотря на звёзды. Малфой сидел, откинув голову назад.

— Я не просил…

— Да-да, я знаю, — перебила Гермиона, не отрываясь от увлекательного занятия. — Помнишь уроки астрономии в Хогвартсе? Они проходили всегда так увлекательно.

— Особенно, когда преподавал тот кентавр, — заявил Драко.

— О, мне тоже нравились уроки Флоренца, — поддержала Гермиона с воодушевлением.

— Это был сарказм, Грейнджер, — Драко вернул голосу былую надменность.

— Оу, — стушевалась Гермиона. — Ты вообще бываешь серьёзным?

— Я всегда серьёзен, — как и ожидалось, ответил Малфой.

— Нет, я про настоящую серьёзность, а не про ту маску, которую ты цепляешь, завидев людей, — Гермиона говорила спокойно. Почему-то присутствие Драко не раздражало её, особенно после того, что произошло с ними недавно. Она чувствовала его боль как свою, и от этого хотелось хвататься за голову. Кажется, она всё же сумасшедшая, раз сидит, болтая с ним, да ещё и в таком месте: важном лично для неё. Хотя они же в её голове, здесь всё важное лишь для неё. — Слушай, возвращаясь к теме звёзд. Ты бывал на Астрономической башне Хогвартса в полночь?

От упоминания этого места Драко замер, резко взглянув на Гермиону. Она тут же почувствовала какое-то напряжение и посмотрела на Драко. Снизу это делать было не очень удобно, поэтому Гермиона тоже села. Весь его вид начал излучать враждебность, как вначале их разговоров. Гермиона не могла понять, что она опять сказала не так.

— Что на этот раз? — наконец спросила она, видя, что Драко не спешит объясняться. — А-а, опять произнесла запрещённые слова. Если хочешь знать, то для меня Астрономическая башня — это, в первую очередь, одна из башен Хогвартса, откуда открывается волшебный вид на окрестности и, особенно, на звёздное небо. Ну а потом это уже место смерти Дамблдора.

Драко шумно вздохнул.

— Я думал…

— Да брось ты, — махнула рукой Гермиона. — Гарри же на суде рассказал, как всё было. Мы верим ему. Никто не винит тебя в смерти профессора. Я не могу рассказать тебе всего, но…

— Что но? — тут же спросил Драко, пристально глядя на Гермиону.

— Проехали, — отмахнулась Гермиона. — Не думаю, что это тревожит тебя, так что забудь.

— Забыть? — нервы Малфоя были на пределе. Он чувствовал, что в голове Грейнджер все чувства острее, эмоции через край. Ему это не нравилось, но он уже не мог себя контролировать. — Я совру, если скажу, что не думаю об этом. Смерть Дамблдора как таковая может и не моих рук дело, но обстоятельства, приведшие к ней, создал я.

— Ты не такой крутой, Малфой, — заявила Гермиона. Она знала правду, ей было легко говорить. — Ты думаешь, привёл Пожирателей в школу и спровоцировал смерть директора? Это не так.

— Хватит говорить загадками, Грейнджер?! — воскликнул Малфой.

— Окей, — развела руками Гермиона. — Да и вообще, что ты завёлся? На тот момент ты же выполнял то, во что верил.

— Не верил ни хрена! — вдруг прокричал Малфой. Съехав с крыши, он спрыгнул на землю, благо там было не больше пары метров. Гермиона тут же оказалась рядом. — У меня не было выхода, родителям грозила смерть, да и мне тоже. В конце вообще мне было всё равно, что со мной будет! Ты думаешь, я разделял заветы Тёмного лорда? Он слетел с катушек и пугал каждым своим приказом. А я, вместо того, чтобы попросить помощи у Дамблдора, единственного волшебника, который мог бы помочь моей семье, должен был его убить. Прямо ли, косвенно, но я причастен. Это не даёт мне покоя, потому что в тот день, когда я получил метку, запустилась череда жуткого ужаса моей жизни. И что в итоге? Лорд и отец мертвы, мать больна. Всё было напрасно.

— Хорошо, что ты понимаешь это, — тихо сказала Гермиона, без стеснения разглядывая Драко. Его эмоции питали её, она вытягивала их и чувствовала себя лучше. То, что это вредит сознанию легилимента, думать не хотелось. Ей было приятно видеть разбитого Малфоя, такого человечного и настоящего. — Но Дамблдора убил Снейп.

— Да, потому что я не смог, а он дал Непреложный обет, — воскликнул Драко, затравленно смотря на Гермиону.

— Это правда, — кивнула девушка. — Но ты ведь в курсе, что Снейп был двойным агентом?

— И что с того? — спросил Драко, не понимая.

— А то, что Дамблдор знал о твоём плане с самого начала, — объяснила Гермиона и испытала почти маниакальное удовольствие от эмоций ужаса на лице Малфоя. — Дамблдор попросил Снейпа убить его, потому что знал, что ты не сможешь.

— Что это значит? — прошипел Драко.

— Только то, что я сказала, — Гермиона сдвинула брови. Почему собственно она не может поделиться с Малфоем кое-какой информацией? Видно же, что он переживал по этому поводу. — На момент вашей встречи на Астрономической башне Дамблдору оставалось жить не больше двух месяцев. Он был смертельно болен. К тому же не хотел, чтобы ты брал грех на душу.

Для Малфоя мир замер, а время остановилось. Все эти годы в моменты раздумий и анализа он корил себя за шестой курс, за всё, что он натворил в тот год. А на деле вышло, что Дамблдор сам обо всём позаботился, что знал, как всё будет.

— Мерлин, — только и смог произнести Драко, прежде чем они перенеслись на Астрономическую башню. В этот раз они были лишь наблюдателями. Гарри из воспоминаний Гермионы рассказывал о том, что увидел в воспоминаниях Снейпа. Гермиона наблюдала за Драко и видела, как меняется его лицо, как он впитывает каждое слово, пытаясь осознать всё. Сама же девушка вдруг подумала о том, что самый важный разговор между ней и Гарри с Роном произошёл именно на Астрономической башне. Тут Гарри рассказал, что Малфой не убивал Дамблдора, что теперь надо искать крестражи, тут же они решили больше не возвращаться в школу.

Как только Гарри рассказал о договоре между Снейпом и директором, Гермиона сменила обстановку на горную местность.

— Ты не виноват, Малфой, — сказала Гермиона, усаживаясь на камень. Драко смотрел прямо перед собой без движения, разглядывая новый пейзаж. Там впереди было огромное озеро, синяя вода, горы и больше ничего. — Ты лишь ускорил неизбежное. Всё решили за тебя, так что не стоит больше корить себя.

— Как ты живёшь с этим, Грейнджер? — вдруг спросил Малфой, не поворачивая головы. — Это же чёртов взрыв мозгов!

— Я и не живу, Малфой, я в коме, — напомнила девушка.

— Ты поэтому хочешь остаться здесь? — спросил он. От обрушившихся на него новостей кружилась голова, но вместе с тем становилось легче дышать.

— Причин много, на самом деле, — ответила Гермиона, встав с камня и подойдя к Малфою. Она чувствовала себя превосходно. — Но у тебя их нет. Поэтому возвращайся назад.

— Поттер ждёт тебя, — повернувшись к ней, сказал Драко. — Весь свой особняк в слезах утопил.

— Смотри не потони, когда вернёшься, — парировала Гермиона с улыбкой.

— И даже не скажешь ничего в защиту друга? — Малфой поднял бровь.

— Сегодня нет, — ответила Гермиона, глядя в глаза Драко. — И, в конце концов, Гарри может сам за себя постоять.

— Ладно, до встречи, — Малфой бросил на Гермиону взгляд и отвернулся.

— До встречи? — переспросила Гермиона. После такого насыщенного путешествия по её памяти она не знала, захочет ли Малфой вернуться сюда ещё раз. Зачем ей его визиты, если она решила, что не собирается возвращаться? — Неужели придёшь после всего, что тут было?

Малфой не ответил, лишь ухмылка появилась на лице. Он не помнил, когда в последний раз был так уверен в чём-то. Конечно, он придёт. Теперь, когда контакт установлен, ведь даже он это почувствовал, ему захотелось поговорить с Грейнджер в мире людей, посмотреть в карие глаза, чтобы получить подтверждение всему тому, что она ему наговорила.

Когда Малфой открыл глаза, Гарри в комнате не было. Драко бросил взгляд на Гермиону и увидел, как она изменилась. Цвет лица был практически нормальным, появился лёгкий румянец, дыхание стало ровнее. Малфой снова ухмыльнулся и, поддавшись секундному порыву, наклонился и прошептал Гермионе на ухо:

— Когда ты очнёшься, я протащу по всем местам, в которых когда-либо бывал я, чтобы ты поняла, какую головомойку мне устроила.

Но сказал он это без злости и ненависти, поэтому в итоге вышло не предупреждение, а обещание.

Малфой спустился вниз. Гарри сидел перед камином. Драко не знал, который час и даже не обратил внимания на окно в комнате Грейнджер, чтобы определить хоть приблизительно.

— Поттер, — заявил о своём присутствии Малфой.

— В этот раз ты побил рекорд, — сказал Гарри, поднимаясь с дивана. — Как она?

— Жить будет, — ответил Драко.

— Не шути, Малфой, — предостерёг Гарри.

— Я серьёзно, Поттер, — вздохнув вслух, сказал Драко. — Можешь подняться и посмотреть сам. — Глаза Гарри распахнулись и стали больше очков. Так во всяком случае показалось Драко. — А пока скажи, сколько я пробыл в её голове.

— Почти сутки, — ответил Гарри, подходя к лестнице. — Скоро рассвет.

Теперь была очередь Малфоя широко раскрывать глаза.

— Тогда я пошёл, — как-то потеряно сказал он и направился к камину. Только сейчас, расслабившись, он почувствовал дикую усталость, как будто кто-то выкачал из него все жизненные силы огромным насосом. Он знал имя этого насоса. — До встречи.

— До встречи? — переспросил Гарри, поднявшись на две ступеньки.

Драко ощутил дежавю. Только что этот же диалог был между ним и Грейнджер. И почему-то сейчас это заставило ухмыльнуться. «Они же друзья, что ещё от них можно ожидать», подсказал внутренний голос. Однако внешне нужно было вести себя как обычно, поэтому Малфой взглянул на Гарри, почти из-под опущенных век, выражая этим взглядом усталость и полное безразличие.

— Посмотрим, — небрежно бросил он и шагнул в камин. Всполох зелёных искр и стены родного дома. Совершенно не хотелось спать, но нужно было отдыхать, если он не хочет отдать концы на следующем сеансе.

* * *

Гарри вошёл в комнату Гермионы и прямиком подошёл к кровати. Увиденное заставило его улыбнуться. Гермиона выглядела сносно, а значит лечение пошло ей на пользу. Можно было немного выдохнуть и вернуться в офис, чтобы продолжить расследование, потому что Рон, казалось, опустил руки. Приходил редко, в основном посылал записки. Гарри знал, что его роман с Лавандой начал возрождаться, и он полностью поглощён эмоциями, но Гермиона была выше всех личных дел. Очевидно, так думал только Гарри.

Как только окончательно рассвело, в комнату вошла Джинни. Она вернулась с дежурства и сразу поднялась в комнату Гермионы. Она знала, что Гарри там.

— Привет, — сказала Джинни с порога. — Как она?

— Лучше, — ответил Гарри. — Сегодня с ней останешься ты, я на работу пойду.

— Конечно, — кивнула Джинни. — Когда Малфой ушёл?

— Около часа назад, — ответил Гарри, Джинни охнула. — Да, кажется, там у них что-то произошло. Я сидел вчера почти на протяжении всего сеанса, они плакали. Оба.

— Ничего себе, — поджала губы девушка. — Постой… Он был тут почти сутки?

— Ага, — ответил Гарри, поднимаясь со стула. — Пойду на работу, расскажу Рону радостную новость. Если Малфой продолжит в таком же ключе, то Гермиона скоро вернётся к нам.

— Не уверена, что братец услышит тебя, — Джинни вмиг стала серьёзной. — С тех пор как снова связался с Лавандой, только о ней и говорит. Как она может ему нравиться, она же проста как три кната. Как парни могут встречаться с такими глупыми девицами?

— Это для тебя она глупая девица, — Гарри включил мужскую солидарность. — А ему она нравится. Рон в отличие от нас живёт полной жизнью.

— Я не могу жить полной жизнью без Гермионы! — выпалила Джинни.

— Я тоже, — согласился Гарри и обнял Джинни. — Поэтому мы тут, а он там. Ладно, до встречи. Малфой наверно весь день будет силы восстанавливать, так что до вечера его можно не ждать, а там я уже приду.

— Хорошо, — ответила Джинни, провожая Гарри взглядом до двери. — Удачного дня.

Гарри моргнул ей глазом и скрылся за дверью, Джинни положила руки на бока и оглядела Гермиону.

— Возвращайся, моя дорогая, мы все тебя ждём.

* * *

Гарри пришёл в Аврорат ровно к девяти. Так как Рона ещё не было, он зашёл к Биллу.

— О, Гарри, рад тебя видеть, — поприветствовал начальник. — Как дела?

— Кажется, Гермионе лучше, — на одном дыхании произнёс Гарри.

— Отличная новость! — Билл улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Теперь сможешь вернуться к расследованию?

— Да, — кивнул Гарри. — Коллин вернулся?

— Нет, — сдвинув брови, сказал Билл. — О нём нет никаких вестей. Все, кто был с ним на задании, давно вернулись. Я отправил пару авроров на его поиски.

— Это странно, Билл, — сказал Гарри. — И на совпадение не похоже.

— Согласен с тобой, — ответил Билл. — Без снимков Криви, у нас практически нет ничего с места преступления. Ну да ладно, Гермиона очнётся и расскажет, кто это сделал.

— Да уж, — вздохнул Гарри. — Малфой так и сказал. Я настолько ничтожный аврор, что не могу отыскать обидчика моей подруги.

— Прекрати, Гарри, — голос Билла был снисходительным. — Так, как вы изучили место преступления, ещё никто не изучал. Вы в тот день проверили всё, что могли, на всевозможные чары. Если бы там был хоть какой-то след, то вы бы его нашли.

— Но след был, — вступился Гарри. — Коллин сделал снимки, но сам куда-то пропал, и мы не можем проверить их. Надеюсь, его найдут в ближайшее время.

— Мне и самому очень этого хочется. Найти, решить всё и закрыть дело, — сказал Билл. — А то министр уже собирается сделать заявление. Кто-то из репортёров спросил у него, куда пропала героиня войны.

— Всё будет хорошо, — попытался улыбнуться Гарри. — Наверно Рон уже пришёл. Я пойду.

Билл кивнул, Гарри покинул кабинет главы Аврората и отправился к себе.

Рабочий день начался минут полчаса назад, а Рона всё не было. Наконец, около десяти он появился в дверях.

— Гарри, ты тут? — удивился он, тут же нахмурившись. — Как дела? Как Гермиона?

— Ей лучше, — поспешил заверить Гарри. — Малфой, кажется, вернёт её нам.

Рон просиял и бросился обнимать Гарри.

— Рано праздновать, но я всё же рад, — воскликнул Рон. — Ты был у Билла? Спрашивал про Криви?

— Да, о нём нет вестей, — ответил Гарри и сел на стул.

— Странно это, — сказал Рон, доставая из-под стола конверт с колдографиями. — От них нет толка, ведь там всё, что мы видели. Нужны другие снимки.

— Кстати, почему ты опоздал? — вдруг спросил Гарри.

— Ну, я никогда и не был особо пунктуальным, — Рон слегка покраснел. — С утра ещё кое-какие дела были…

— Знаю я твои дела, — улыбнулся Гарри. — Я просто думал, что пока занят Гермионой, ты продвинешься в расследовании.

— Нет, как видишь, — виновато пожал плечами Рон. — К тому же один я работать не привык.

— Понятно, — пождал губы Гарри. — Главное, что Гермиона пошла на поправку.

— Это самая радостная новость за сегодня, — хлопнул в ладоши Рон. — Жаль об этом никому нельзя рассказывать.

— А кому бы ты хотел рассказать? — Гарри прищурил глаз. — Лаванде?

— Ну хоть бы и ей, — важно заявил Рон. — У нас с ней, знаешь, всё серьёзно. Я не в укор Гермионе, пойми правильно, Гарри, но Лав принимает меня таким, какой я есть.

— Ладно, ладно, — замахал руками Гарри. — У вас с Гермионой всё в прошлом, а в подробности твоего нынешнего романа я вникать не особо хочу. Сам разберёшься. Может лучше пообедаем сегодня?

— М-м, Гарри, — сразу стушевался Рон. — Я уже договорился с Лав.

— Да вы же и так каждый день вместе, — воскликнул Гарри. — Ты же говорил, что она почти к тебе переехала.

— Да, — кивнул Рон. — Но из-за её лечебных процедур мы не обедали вместе уже три дня.

— О, — закатил глаза Гарри. — Целых три дня! А сколько ты не обедал со мной, своим лучшим другом?

— Ну Гарри, — запричитал Рон. — Завтра обязательно.

Гарри смотрел на Рона и улыбался. После расставания с Гермионой друг был в жуткой депрессии, частенько говорил, что никогда не найдёт себе пару. На такие речи Гарри не знал, что сказать, ведь ему самому никогда не приходилось об этом задумываться, никто не торопил его с решениями относительно женитьбы. В семье же Уизли это было главной темой. Молли постоянно пилила Рона по поводу Гермионы, затем из-за его нежелания встречаться с кем-то. Надо полагать, что скоро она успокоится, потому что Рон судя по всему решил остановиться на Лаванде.

В час дня Рон, сияя улыбкой, поспешил на обед с Лавандой. Гарри отправился домой, чтобы проведать Джинни и Гермиону.

Для обеда Лаванда выбрала уютное местечко на окраине Лондона. Посетителей там было мало, зато стейки замечательные. В эти дни как раз было полнолуние, девушка принимала лекарства и с особым удовольствием ела мясо с кровью.

Когда Рон появился в дверях заведения, Лаванда просияла и вскочила из-за стола.

— Мой дорогой, я так скучала! — воскликнула она и крепко его обняла.

— Привет, — Рон искренне улыбнулся. — Как дела?

— Всё прекрасно, — девушка так и светилась радостью и позитивом. Рон в очередной раз отметил про себя, что Гермиона редко когда улыбалась, если ей было трудно, чаще он наблюдал серьёзное лицо. Сейчас же он понимал, каково Лаванде переносить эти дни, но всё же она сохраняет бодрость духа. — Я взяла на себя смелость и уже сделала заказ. Ты не против?

— Конечно, нет, — ответил Рон, усаживаясь удобнее. — Рассказывай, как себя чувствуешь.

Лаванда начала верещать о том, как колдомедики в Мунго испытывали на ней какое-то новое лекарство, как какой-то практикант опрокинул на себя экспериментальное зелье против фурункулов, из-за чего кожа стала прозрачной и его не могли увидеть, чтобы влить противоядие.

— А знаешь, что-то давно не видно Гермионы, — вдруг сказала Лаванда, когда они уже доедали десерт. — Прости, что спрашиваю. Но Гарри я видела в Мунго пару раз, а вот её нет.

— Ну, Гермиона… — замялся Рон. — Она просто болеет.

— Что с ней? — спросила Лаванда. — Простуда или что-то посерьёзнее?

— Ну вообще-то намного серьёзнее, — сказал Рон, глубоко вздохнув. Он знал, что всё, что касается Гермионы, секретная информация, но ведь Лаванда не посторонний человек. Да и Гарри утром не выразил сильного протеста, чтобы рассказать ей немного. Тайны слишком много весят, кому-то бывает тяжело хранить их в одиночку. — Обещай мне, что никому не скажешь, это пока секретная информация.

— Конечно, Рон, — энергично закивала Лаванда, понимая, что Рон ей доверяет. Эта мысль по-особому грела сердца. Может на этот раз он никуда от неё не уйдёт?

— Больше месяца назад на Гермиону напали, было так много крови, так много, — понизив голос, начал Рон. — Она впала в кому и возвела ментальный щит.

— Ого, — Лаванда прикрыла рот руками. — Хоть она мне и не нравилась никогда, всё же это ужасно. Она не заслужила… Стоп! Она до сих пор в коме?

— Да, — кивнул Рон. — Ментальный щит пробит, но теперь она не хочет возвращаться.

— Ужас, — глаза Лаванды были на пол лица, ? Я-то надеялась, что после войны нападения прекратятся, но, видимо, расслабляться ещё рано.

— До недавнего времени её состояние было безнадёжно, — продолжил Рон, но внезапно улыбнулся. — Но теперь появилась надежда спасти её. Она пошла на поправку.

— Я не устаю повторять, что лекари Мунго просто невероятные! — хлопнула в ладоши Лаванда.

— Да это не лекари, — улыбка Рона пропала вмиг. — Это Малфой.

— Хорёк? — брови Лаванды поползли вверх. — Он-то тут каким боком, чёртов Пожиратель!

— Да, он козёл ещё тот, — Рона воодушевило то, что Лаванда и в отношении Малфоя с ним солидарна. — Но он неплохо владеет легилименцией. Так что ему удалось пробить щит, а сейчас он убеждает её вернуться.

— Зачем ему это? — Лаванда нахмурилась. — Этот прохвост не способен на бескорыстную помощь.

— У них с Гарри своя договорённость, — махнул рукой Рон. — Главное, чтоб он вернул её в сознание.

— В этом ты прав, — кивнула Лаванда и погладила руку Рона. Потом она взглянула на часы. — Мерлин, обед уже кончился. Тебе пора в Аврорат, а мне на инъекцию! А я ещё наелась как тролль!

— Да, обед был хорош, — согласился Рон, расплачиваясь по счёту. Влюблённые вышли на улицу. — Увидимся вечером?

— Думаю, не стоит, — поджала губы Лаванда, виновато сжавшись. — Последняя ночь полнолуния. Мне лучше побыть одной. Не хочу покусать тебя…

— Я был бы совсем не против, — игриво подмигнув, Рон обнял её. Девушка покраснела, поцеловала его и исчезла. Рон поднял голову и посмотрел на небо. Сегодня оно было ясное-ясное. «Жизнь налаживается», подумал он и отправился по своим делам.

P.S. Как скажет тот блондин ниже: "Пора заканчивать этот балаган!". Перерыв был долог, но надо собрать волю в кулак и догрести до финиша, если вы всё ещё со мной, конечно^^

Драко проснулся, когда за окном снова было темно. Он лениво потянулся в постели. Мышцы были расслаблены, голова ясная. Если бы кто-то спросил, как он себя сейчас чувствует, то он без сомнения ответил бы, что хорошо, в какой-то мере даже прекрасно. Сегодня впервые он проснулся в нормальном настроении и без головной боли. Более того, если задуматься на минутку, в душе не было той тяжести, которая обычно сковывала грудную клетку, не давая дышать спокойно, которая давила на плечи, как стотонный груз. Груз из разбитых надежд, невыполненных обещаний, разочарований и вселенской тоски. Жутко от одной только мысли, что всё это может уместиться в одном, таком молодом человеке.

После того, как Драко проснулся и привык к своему новому мироощущению, он подумал о причине такой резкой смены самочувствия. Ответ был уже готов: всё дело в Гермионе-блин-Грейнджер, в её словах, жестах, воспоминаниях. Драко бы очень хотел не ввязываться во всё это, не иметь никакого отношения к Золотому Трио, но судьба распорядилась иначе. Теперь он чувствует себя ответственным за неё. Чёртов взрыв мозга и нормальности!

Но это было не самое страшное, хуже всего то, что Драко привязался, именно так оно и было. Ему хотелось ей помочь, он переживал за неё, она не раздражала. Злила — да, у грязнокровки был острый язык, но в остальном ему с ней было интересно. Её рассказы увлекали, рассуждения порой совпадали с собственными. Драко глубоко вздохнул.

— Не хватало ещё привязаться к ней до такой степени, чтобы когда всё будет кончено и она очнётся, оббивать пороги Аврората с просьбой об аудиенции, — от произнесённых вслух опасений хотелось расхохотаться и это желание, пожалуй, возникло впервые за последние пять лет. — Который час, Август?

Эльф не появлялся и не отвечал. Драко не хотя встал и направился к каминной полке, но часов там не оказалось.

— Что за дурная манера переставлять предметы! — возмущался Драко, выходя из комнаты и приближаясь к лестнице. — Почему не горит ни одна свеча, когда за окном уже темно?!

— Потому что ты не умеешь видеть в темноте… — шёпот, раздавшийся у уха, заставил подскочить на месте. Драко закрутил головой, беспорядочно ловя руками воздух. «Какого чёрта оставил палочку в спальне, олух!» — мысль промелькнула в голове за секунду до жёсткого удара в живот. Драко не успел даже вдохнуть. Ноги потеряли опору и он упал. К несчастью за спиной была лестница, поэтому он кубарем полетел вниз. Благодаря настоянию архитекторов все лестницы в доме были мраморными, так что одного удара головой о ступеньку хватило, чтобы потерять сознание. Нападавший исчез, на полу без сознания в луже крови вокруг головы лежал Драко Малфой…

* * *

— Я думала, Малфой будет отлёживаться до вечера, но уже утро, а его так и нет, — сказала Джинни, когда они с Гарри завтракали.

— Я же говорил, как долго он пробыл в голове Гермионы, — рассуждал Гарри. — Может требуется больше времени на отдых.

— У меня дурное предчувствие, — медленно проговорила Джинни.

— Да всё будет нормально, — отмахнулся Гарри. — Ты иди в Мунго, я подожду его, потом отправлюсь в Аврорат.

— Хорошо, — сказала Джинни, отправляя тарелки в мойку. — Обедаем дома?

— Конечно, — кивнул Гарри. Джинни улыбнулась, поцеловала его в макушку и умчалась в прихожую. Гарри слышал, как хлопнула дверь. Всё же ему нравились их нынешние отношения. Кажется, они снова были вместе, не ссорились, решали общее дело, да и она больше не лезла в душу, как после войны, а выслушивала тогда, когда он хотел с ней поделиться.

В обеденное время Джинни вернулась домой. Гарри встретил её, сообщив, что Малфой так и не пришёл. Девушке всё это не понравилось.

— Гарри, что-то не так, — снова сказала Джинни. Теперь уже и Гарри отсутствие Малфоя не казалось чем-то нормальным.

— У нас открыта каминная сеть, — вспомнил Гарри. — Давай навестим его.

— А Гермиона? — спросила Джинни, а сама уже взяла в руку горсть пороха.

— Кикимер! — громко позвал Гарри. Надо заметить, что к помощи эльфа Гарри прибегал крайне редко. Эльф был стар, да ещё и не особо жаловал своего хозяина и его друзей, но дело было срочное. Ворча и причитая, Кикимер появился перед Гарри. — Пригляди за Гермионой. Никого в её комнату не пускай. Отвечаешь головой.

— Да, хозяин, — прогнусавил Кикимер. Джинни первой отправилась в мэнор, следом в камин вошёл Гарри. Кикимер удалялся к лестнице, ворча себе под нос такие привычные оскорбления. — Мальчишка послал Кикимера приглядеть за грязнокровкой. Знала бы моя бедная госпожа…

Гарри вышел из камина следом за Джинни. Они стояли посреди огромной комнаты, наподобие той, где Малфой в прошлый раз принимал Гарри. Здесь всё было в коричневом цвете: мебель, полы, занавеси. Джинни и Гарри переглянулись и направились к двери. Они вышли в просторный холл, который напоминал колонный зал. Он в отличие от предыдущей комнаты был светлым, повсюду мрамор. Джинни уже несколько раз была в этом месте, но сейчас что-то было не так.

— Мерлин, — вздохнул Гарри. Обойдя колонну, он увидел на полу домового эльфа в луже крови. Джинни закрыла рот рукой. Через мгновение она уже села рядом с телом эльфа и пощупала пульс. Его не было.

— Он мёртв, — тихо прошептала она. — Где Драко?

Голос получился каким-то надрывным, у Гарри учащённо забилось сердце. Он даже не обратил внимания на то, что Джинни назвала Малфоя по имени. Он огляделся по сторонам. Весь зал был такой большой, что Гарри пришлось пробежаться до его середины. Взглянул направо — ничего, налево — белая мраморная лестница, а под ней….

— Он здесь, Джинни! — крикнул Гарри и поспешил к лежащему на полу телу. Джинни догнала его и тут же рухнула на колени сбоку от тела Драко, пощупала пульс. Гарри опустился по другую сторону. — Пульс есть?

Джинни открыла Драко веки и посветила палочкой, зрачки не реагировали. Внезапно затряслись руки, она с опаской приложила пальцы к шее. Пульс практически не прощупывался.

— Слабый, — ответила Джинни, осматривая голову. — У него голова разбита.

Она произнесла какие-то заклинания, и рана на голове затянулась. Затем она приложила палочку к груди Драко и, прошептав заклинание, послала импульс прямо в сердце. Через пару секунд Драко очнулся с громким вздохом. У Гарри камень упал с души. Они с Джинни переглянулись.

— Что со мной? — еле ворочая языком, спросил Драко. При попытке встать закружилась голова, и он остался лежать.

— Ты упал с лестницы, — сказала Джинни. — Наверно.

— Меня кто-то столкнул, — начал припоминать Драко. — Было темно, кто-то посторонний проник в дом, а эльф ничего не заметил. Август!

— Малфой, — осторожно начал Гарри. Драко не собирался лежать и, превозмогая боль, поднялся на локтях и привёл себя в сидячее положение. Голова раскалывалась и кружилась, тело болело. — Твой эльф мёртв.

Драко замер на полувдохе. Кто-то проник к нему в дом, убил эльфа и чуть не убил его. Что-то подсказывало, что это не ограбление, а значит нападавшему нужен был он.

— Поттер, — суровым тоном проговорил парень. — Когда ты припахал меня к этой великолепной работёнке, ты не говорил, что мне грозит опасность!

— Ты думаешь, это сделал тот же негодяй, что напал и на Гермиону? — уточнил Гарри, вскакивая на ноги. — Нужны авроры, пусть проверят дом на отпечатки и прочие следы.

— Я не давал такого согласия, — Малфой злился. В первую очередь, конечно, на себя, за то, что чуть было не стал трупом, выйдя из спальни без палочки.

— Успокойся, — мягко сказала Джинни, которая всё ещё пребывала в лёгком смятении из-за того, что чуть не стала свидетелем смерти Драко Малфоя. — Гарри знает, что делает. А тебе нужно в больницу.

— Чёрта с два, — тут же возразил Драко, не без труда поднимаясь с пола. — У меня есть другие дела. Если Август мёртв, значит и нападавший столь осторожен и ловок, что и следов наверняка не оставил. Здесь будет то же, что и с переулком. Огромный ноль!

— И что ты предлагаешь? — спросил Гарри, всё же наколдовав записку.

— Проверяй, сколько хочешь, — сказал Малфой, ставя ногу на лестницу. — Я должен поговорить с Грейнджер. Пора заканчивать этот балаган!

Драко поднялся по лестнице, держась за перила, и скрылся за дверью своей спальни. Джинни посмотрела на Гарри.

— Я позову сюда экспертов, — сказал Гарри. — Пусть осмотрят и проверят всё, что можно. Иногда преступники совершают ошибки. Так же мне нужен Рон.

— Тогда я с Малфоем отправлюсь на площадь Гриммо, — сказала Джинни. — Посижу там с ними во время сеанса.

Гарри такой план устроил. Когда Драко умытый, одетый как всегда с иголочки предстал перед Джинни, команда авроров и Рон уже прибыли в его дом.

— Смотри, Поттер, чтобы ничего не пропало, — скорее для проформы предупредил Малфой.

Гарри ничего не ответил, тщательно изучая место, где на Драко напали. Рон смерил Малфоя злобным взглядом, получил ответный и вернулся к исследованию тела эльфа.

— Поверить не могу, что ты расхаживаешь по дому без палочки! — напустилась Джинни, едва они оказались в гостиной дома номер двенадцать. — Ты чуть не умер!

— Не ори на меня, Уизли, — ёжась, проговорил Драко. — Как будто я должен был ожидать нападения в своём доме.

— Всё равно, — неопределённо махнув рукой, сказала Джинни. — Знаешь, как я испугалась.

— Неужели за меня? — спросил Драко, пристально посмотрев на девушку с лёгкой ухмылкой.

— За то, что если ты отдал концы, то нам не вернуть Гермиону, — ответила Джинни и сжала губы. Ухмылка Малфоя вмиг скисла, и он зашагал к лестнице. — И за тебя, конечно, чёртов идиот!

Слова ударились о прямую спину грозно шагающего Малфоя, но не обожгли её, а проникли под кожу и согрели. Всё же приятно, если за тебя кто-то переживает. В его жизни всё встало с ног на голову, но пугало не это, а то, что его вроде как всё устраивает. Всё, кроме того придурка, кто покусился на его жизнь. Сегодня он точно заставит Грейнджер вспомнить, дело теперь касается и его лично, а своих обидчиков он не прощает.

С порога комнаты Драко уверенным шагом проследовал до кровати. Кинув беглый взгляд на Гермиону, он отметил, что состояние её действительно улучшилось. Странно, что из всех людей в Англии помочь смог только он. Чья-то злая шутка или его способности на порядок выше, чем у остальных — неважно. Нужно было заканчивать эти путешествия по воспоминаниям и возвращаться к реальной жизни.

— Легилименс! — проговорил Драко, краем глаза замечая, что Джинни уселась на свой привычный стул.

Он очутился в уже знакомом ему месте: в комнате Гермионы. Только сегодня тут было намного уютнее. Светило солнце, окна были нараспашку. Драко огляделся и подошёл к комоду в углу комнаты. На нём в ряд стояли фотографии. Весёлая девчонка с каштановыми волосами улыбалась с них. Во втором ряду находились колдографии. Очевидно, Гермиона прятала их, чтобы они не бросались в глаза случайным гостям-магглам.

— О, снова ты, — раздался голос за спиной Драко. Он обернулся. Сегодня Гермиона выглядела иначе. Её контуры вырисовывались чётче, она имела более здоровый вид, волосы красиво обрамляли лицо. Джинсы и рубашка без рукавов сидели безупречно.

— Что мы делаем тут снова? — спросил Малфой, чтобы не стоять и не рассматривать девушку.

— Это другие воспоминания, — сообщила Гермиона. — Здесь родители меня помнят. Здесь у меня всё хорошо.

— Там тебе тоже лучше, — тут же сказал Драко и поймал на себе взгляд Гермионы. — Мы можем поговорить?

— О чём? — тут же нахмурилась Гермиона.

— О нападении на тебя, — сказал Драко, изучая лицо Гермионы.

— Я не могу об этом говорить, — она тут же отвела глаза и отвернулась.

— Кто это сделал? — проигнорировав её слова, сказал Драко.

— Я не могу сказать, — замотала головой девушка и прошла к кровати. Сев на неё, она зажала руками голову. — Не стоит даже пытаться. Имени я не знаю.

— Но ты его видела, — Драко был уверен в своих словах. — Нападавшего.

Гермиона лишь отчаяние замотала головой.

— Тебе лучше уйти, — сказав это, она подошла к Драко и толкнула его легонько в грудь. — Оставь меня одну.

— Не дождёшься, Грейнджер! — Драко начал выходить из себя. Он пришёл сюда за правдой, а не за отговорками. — Я не уйду, пока ты не вспомнишь.

— Я не могу, Малфой, — голос Гермионы задрожал. — Это причиняет мне боль… Голова раскалывается… Я не в силах…

— Так, слушай сюда, — сурово сказал Драко, наклоняясь к лицу Гермионы и медленно произнося слова. — Эта сволочь сегодня ночью пыталась убить меня. Я выжил только благодаря своевременной помощи… — Гермиона хватала ртом воздух от таких новостей. — Поэтому если ты решила, что твоя больная голова меня остановит, то ты ошибаешься.

Гермиона была на грани срыва. Её глаза тут же наполнились слезами. Она смотрела на Драко во все глаза и слёзы текли по её лицу. Малфой не знал, как на это реагировать. Он весь оцепенел и не мог пошевелиться, потому что впервые сталкивался с такого рода проблемой. Раньше он мог бы проигнорировать слёзы грязнокровки, даже порадоваться им, но сейчас казалось, что эти времена бесконечно далеко, что и вспомнить невозможно.

Пока он думал, что делать и как, Гермиона протянула руку и прикоснулась к его щеке. Драко застыл на месте, а девушка провела большим пальцем по коже. И в этом жесте было столько нежности и теплоты, что Драко закрыл глаза. Видит Мерлин, он не собирался этого делать. Так он внушал себе, а сам стоял и даже не пытался убрать чужую руку с лица. Но такую ли уж чужую? Несомненно, Гермиона знала о нём больше остальных, знала то, что скрыто под бронёй и безразличностью, что лично его и тщательно охраняется.

— Мне очень жаль, — услышал Драко и открыл глаза. Он всё также стоял, наклонившись к Гермионе, и смотрел ей в глаза. — Я бы очень хотела помочь, но я не могу.

Малфой глубоко вздохнул, взял её руку своей и сжал.

— Ладно, — сказал он, отпуская руку и выпрямляясь. — Если это так болезненно, то не надо…

«Что?! — кричало подсознание. — Тебе её жаль, не хочешь, чтоб ей было больно? Да ты свихнулся полностью, чёртов идиот!»

— Могу тогда я тебя кое о чём попросить? — услышал он робкий вопрос и махнул рукой, как бы говоря: «Валяй». — Расскажи мне о моих друзьях.

— О, — произнёс Драко, посмотрев в потолок. — Это будет долгая история и займёт примерно минуты три.

Гермиона улыбнулась, усаживаясь на кровать и приглашая Драко тоже присесть. Он пару секунд боролся с желанием проигнорировать её просьбу, но потом передумал и присел на уголок. Так не слишком далеко и не слишком быстро.

— Ну, что хочешь узнать первым делом? — спросил Драко, набрав воздуха в лёгкие.

— Как там Гарри, конечно, — заявила Гермиона, как будто это было так очевидно, что Драко дурак, раз сам не начал рассказать про него ещё до вопроса.

— У Поттера всё нормально, — ответил Драко. — Дальше.

— Что? — Гермиона широко распахнула глаза. — Такой ответ не годится. Мне нужен развёрнутый, подробный пересказ последнего месяца.

— Что ты хочешь услышать, Грейнджер? — такой разговор Драко не нравился. — Сама же прекрасно можешь догадаться, каково ему. Он разбит, расстроен и выглядит как мешок с дерьмом. Когда тебя не стало… Когда ты попала в больницу, его жизнь остановилась. Он забросил работу, постоянно просиживает штаны рядом с твоей кроватью, забил на свою рыжую подружку, на нищеброда, на всё то, чем обычно занимался. Я не уверен, но, кажется, он даже синюю рубашку не снимал ни разу. Вечно в ней ходит.

— У него три такие рубашки, — потрясённо сказала Гермиона. Точнее это было всё, что она смогла из себя выдавить. Она надеялась, что Гарри наоборот вздохнёт спокойно, когда Гермионы не станет, когда она перестанет контролировать его, призывать к дисциплине, диктовать модели поведения. Почему же он страдает?

— Не знаю, как тут работают твои гриффиндорские мозги, — продолжал Малфой. — Похоже засохли или ты их расщепила. Неужели не понимаешь, что если тут я, то дела совсем плохи, что твой Поттер ни за что не пришёл бы ко мне с просьбой о помощи, что не стал бы меня просить и соглашаться на всё, что я попрошу, будь у него хоть какой-то другой шанс. Он доверился своему самому заклятому врагу, чтобы спасти тебя, а ты ещё осмеливаешься спрашивать, «как там Гарри»?! — последние слова Драко сказал, передразнивая голос Грейнджер, всё же добавив в него немного писклявости. — Я могу рассказать тебе также о малявке Уизли, которая, кстати, единственная из всех старается держаться и держать их всех. Я уверен, что будь она здесь, то влепила бы тебе пощёчину или за волосы оттаскала, не знаю, как вы девчонки обычно дерётесь, если бы только увидела твою непоколебимую физиономию, выражающую нежелание возвращаться. Никому не будет лучше, если ты умрёшь. Уверяю тебя, они не скоро оправятся, а может не оправятся вовсе. Поттер не показался мне таким уж крепким человеком.

— Что с Роном? — перебила Гермиона, не в силах слушать обличающий монолог, который, надо заметить, бил не в бровь, а в глаз. В последние дни её всё чаще посещали мысли, что если она умрёт, то друзья будут по-настоящему страдать, что даже после войны они всё равно нуждаются в ней. На протяжении многих лет вся их дружба сводилась к взаимовыручке и спасательным действиям. Они практически не дружили в спокойные времена, когда можно компанией гулять по ночному городу, устроить экскурсию на Ночном рыцаре, махнуть на карнавал в Рио-де-Жанейро, потому что владеют аппарацией.

— Твой Рон снова снюхался с Браун, — донеслись до Гермионы слова Драко. Она тряхнула головой.

— С кем? — спросила Гермиона, хмуря лоб.

— Со своей бывшей, — напомнил Драко, не понимая, почему Гермиона спрашивает. — Она ж твоя однокурсница. Лаванда, кажется…

— Ла-ван-да, — по слогам произнесла Гермиона и в тот же миг они очутились в переулке, где до ушей Драко начала доноситься дурацкая песенка:

Сегодня выпал снег, а завтра будет дождь.

Как хорошо, что счастья, Принцесса, ты не ждёшь.

Оно придёт не скоро, а может ты сама

Не встретишься с ним больше, тарам-тарам-тара…

P.S. Бета в пути^^ Увидевший ошибку пусть скажет сейчас или молчит навеки!^___~

— Ни единого следа, Гарри, — заключил Рон после тщательной проверки зала мэнора. — Как и в переулке.

— Это странно, — ответил он, осматривая всё вокруг. — И значить может только то, что на Малфоя напал тот же человек, что и на Гермиону.

— Кто-то в этом городе серьёзно оборзел, — возмутился Рон, отдавая колдографии специалистам. — Аврорат в полной боевой готовности, а этот хмырь нападает на законопослушных граждан, — Гарри поднял взгляд на Рона. — На почти законопослушных в данном случае. Этот человек явно не в себе.

— Человек ли это… — себе под нос сказал Гарри. — Ладно, ребят, все по домам, здесь больше нечего искать.

Авроры начали расходиться.

— Ты куда, Гарри? — спросил Рон, когда они уже вышли за ворота мэнора.

— Домой, — ответил он. — Посмотрю, как там Малфой. А ты?

— Тоже, — кивнул Рон. — Попробую проанализировать оба нападения.

Гарри похлопал друга по плечу и трансгрессировал. Дома он сразу поднялся на второй этаж. Джинни поведала, что этот сеанс отличается от предыдущих. Да и сам Гарри заметил это, едва взглянул на Гермиону и Драко. Их лица искажала странная гримаса ужаса и страха.

— Он что, заставил её вспомнить? — удивлённо проговорил Гарри, подходя ближе к кровати. Джинни пожала плечами. — Очень вовремя.

— А где Рон? — спросила она в свою очередь, вставая со стула.

— Сказал, что хочет проанализировать оба нападения, — ответил Гарри. — Хотя, что он там найдёт, мы уже тысячу раз всё проверяли.

* * *

Рон пришёл домой, разложил колдографии и отчёты экспертов на столе, включил лампу, чтобы лучше всё видеть, и глубоко вздохнул. От одной мысли, что придётся в который раз читать эти записи и скорее всего снова безрезультатно, разболелась голова. Рон решил, что нужен свежий взгляд и отправился к Лаванде, итак уже посвятил её в это дело.

Придя в её квартиру, он обнаружил, что хозяйки нет дома. На его звонки в дверь никто не открыл, поэтому он воспользовался собственным ключом, который Лаванда дала ему в одну из встреч в честь двух недель их отношений.

Рон оглядел квартиру, позвал Лаванду по имени, потом прошёл в зал и сел на диван, положив папку с материалами на журнальный столик. Рон впервые был в этой квартире, обычно влюблённые встречались у него. Теперь он понимал почему. Очевидно, Лаванда боялась отпугнуть парня обилием оборок на занавесях и странной песенкой, доносившейся до ушей. Рон ухмыльнулся сам себе, всё-таки, несмотря на раны, полученные на войне, она осталась такой же романтичной девчонкой, какой была в школе.

Через пять минут нахождения в квартире монотонная песенка начала раздражать. Рон встал и направился к полкам, где стояло радио. Но подойдя ближе, он понял, что звуки не оттуда. На нижней полке стояла шкатулка, оббитая тёмным бархатом. Рон взял её и поставил на стол. Звук стал громче. Он напрягся. По телу сразу прошёл озноб, ещё до того, как он начал разбирать слова. Когда Рон открыл шкатулку, то отшатнулся от стола. В шкатулке лежало перо и пело песенку. Понимание пришло тут же, как, собственно, и удар по голове сзади.

* * *

— Гермиона! Гермиона! — Драко тряс девушку за руку, а она, замерев, смотрела на белые снежинки, падающие на землю. Время как будто замедлилось, она протянула руку и спокойно схватила снежинку. — Гермиона, отомри!

Девушка тряхнула головой и посмотрела на человека, который развернул её к себе лицом и держал за плечи.

— Драко, — задыхаясь, проговорила Гермиона и начала валиться на него. Драко удержал её в вертикальном положении. Её взгляд блуждал по его лицу, потом, наконец, сфокусировался. — Я вспомнила.

— Я так и понял, — сказал Драко, восстанавливая дыхание. В данный момент его мало волновало имя того, кто напал на Гермиону и на него. Сейчас он беспокоился только за состояние девушки, стоящей напротив. — Ты в порядке?

— Да, спасибо, — Гермиона всё ещё тяжело дышала. — Спасибо, что помогаешь мне.

— Потом будешь благодарить, — небрежно бросил Драко, отпуская плечи Гермионы. Ему вдруг стало как-то неловко, он опустил голову. — Теперь ты можешь назвать имя нападавшего?

— Конечно, — сказала Гермиона. — Это…

Голос пропал, тело забила дрожь, а сердце как будто кто-то сжал рукой. Драко как в замедленно съёмке видел муки, отразившиеся на лице Гермионы. И в этот момент что-то выкинуло его из её головы. Приходя в себя, он услышал громкий крик, открыв глаза, увидел, как Гермиона сидит на кровати, постоянно повторяя:

— Рон… Рон… Рон…

Драко не мог понять, что происходит, как и Гарри с Джинни, бросившиеся к Гермионе.

— Что ты хочешь сказать?! — воскликнул Гарри, но Гермиона хватала ртом воздух и не могла произнести ни слова. Гарри посмотрел на Малфоя. — Что произошло? Хоть ты объясни!

Драко тряхнул головой, пытаясь сообразить, что всё это может значить. Пара мгновений понадобилась, чтобы сложить два и два.

— Думаю, она хочет сказать, — начал медленно Драко. — Надо спасать Уизли.

Гарри посмотрел на Джинни, та пожала плечами, не понимая, что происходит.

— Джинни, оставайся с Гермионой, — решительно сказал Гарри, отступая от кровати. — Малфой, идём искать Рона.

— А что я-то? — для вида возмутился Драко, но сам поднялся со стула и пошёл за Гарри.

Они вдвоём через камин перенеслись в дом Рона, но беглого взгляда на жилище хватило, чтобы понять, что хозяина нет.

— Куда же он пошёл? — самому себе сказал Гарри, оглядываясь вокруг.

— Пошли ему патронуса, — подсказал Драко. Гарри так и поступил, но ответа не дождался даже спустя десять минут. Гарри разволновался не на шутку, что-то подсказывало, что дело приобретает дурной оборот. — Где его носит?!

— Слушай, Поттер, — всё это время молчавший Драко наконец не выдержал. У него тоже не было настроения, хотя повод для его наличия был: Грейнджер очнулась. Он смог. Но что-то жутко мешало радости разлиться по телу, вместо этого сердце сковывали ледяные цепи от того, что, очнувшись, она назвала не его имя. Не хотелось признаваться самому себе в этом, но сердце очень тяжело обмануть. — Там, в голове Грейнджер, я видел момент нападения. Дурацкая песенка, снег…

— Ты видел, кто на неё напал? — тут же воскликнул Гарри, уставившись на Драко во все глаза.

— Не видел, — ответил Драко. — Но я догадываюсь, кто это. Мы перенеслись в переулок сразу после того, как она произнесла имя.

— Чьё?! — нетерпеливо прокричал Гарри. — Чьё, Малфой?!

— Лаванды, — ответил Драко и увидел, как на лице Гарри отобразился ужас. Он тут же бросился на улицу, распахнув дверь квартиры. Драко устремился следом, захлопнув её. Выйдя на улицу, Гарри без слов схватил Драко за плечо. Хлопок трансгрессии — и они перед каким-то домом где-то в спальном районе.

— Она тут живёт? — спросил Драко, хотя прекрасно понимал, что прав, просто зловещее молчание Поттера жутко напрягало. Гарри без слов побежал к двери и выбил её заклинанием. Малфой заходить не спешил, пусть Поттер сам ловит преступника. В окне замелькали вспышки заклятий, послышался грохот. Малфой решил не оставаться на улице, вдруг вспомнив, что Лаванду кусал оборотень, да и в конечном итоге она напал и на него. Драко послал в небо сноп искр, чтобы авроры могли их найти. А сам влетел в дом девушки и увидел схватку Гарри и Лаванды. Не медля ни секунды, Драко оглушил Лаванду заклятием. Гарри посмотрел на Драко с едва уловимой благодарностью. Гоменум ревелио показало, что в доме есть ещё люди. Открыв кладовку, Гарри и Драко обнаружили Рона, он был без сознания.

Дальше всё завертелось как в калейдоскопе: авроры, колдомедики…

Драко почувствовал себя лишним, поэтому, ни с кем не прощаясь, покинул помещение.

* * *

В течение трёх дней Драко не получал ни единого письма. Хотя на что он надеялся? Его роль сыграна и больше в нём никто не нуждался. Всё это время Драко боролся с желанием написать самому, спросить, как Грейнджер себя чувствует, но гордость не позволяла. Он понимал, что свою часть сделки он выполнил, осталось Поттеру выполнить свою.

На четвёртый день Драко прескверно себя почувствовал, прекрасно осознавая, что это не связано с какими-то проблемами со здоровьем. Его тянет к совершенно определённому человеку и это жутко неправильно. Привязываться не стоило, чтобы потом не сходить с ума. Но привычка — дело сложное, поэтому всё-таки к вечеру Драко не выдержал и написал Поттеру письмо, в котором напоминал о его части сделки и лишь в конце дописал пару строк о самочувствии Грейнджер.

Когда Гарри получил письмо, то улыбнулся: Малфой переживал за Гермиону. Гарри понимал, что должен был и сам написать ему о состоянии подруги или хотя бы сообщить о суде над виновницей нападения, но ему некогда было даже присесть, не говоря уже о том, чтобы писать письма. Несколько дней он решал вопрос с Лавандой. Исследования показали, что натура оборотня, которая с каждым полнолунием подавляла натуру человека, в данном случае совершенно не причём. Да и Лаванда, едва оказавшись в камере, сразу во всём призналась.

Через два дня состоялось судебное слушание, на котором присутствовал только узкий круг людей. Сначала Гарри не хотел приглашать Малфоя в зал суда, но потом передумал: всё-таки он тоже подвергся нападению со стороны Лаванды. В отличие от Драко, который собирался писать прошение на имя министра, если его не позовут на слушание, Рон хотел, чтобы о его существовании забыли и не впутывали в это. Но его присутствия требовал закон, ведь он участвовал в расследовании. В назначенное время в зале суда собрались приглашённые члены Визенгамота, Гарри, Рон и Гермиона сидели на скамье по правую сторону. Целители советовали Гермионе отлежаться ещё неделю, но она не могла пропустить это заседание. Драко сел на скамью по левую сторону, чтобы наблюдать за всеми со стороны, в том числе и за ней. Гермиона выглядела болезненно, но даже так во много раз лучше, чем во времена своей комы. У Драко были противоречивые чувства. С одной стороны, он впервые сидел среди зрителей, а не в качестве подсудимого, с другой — в принципе ничего не изменилось. Он тут, а Золотое трио напротив, на противоположной стороне. Он бесконечно далеко от этих законопослушных и ничем не запачкавших себя волшебников. Далеко от неё, девушки, по которой он скучал. Он не мог сказать, что она ему симпатична или привлекает чем-то, но тягу к ней отрицать не мог. За их сеансы, в которых были и хорошие, и плохие разговоры и ощущения, он привык к тому, что хочет-не хочет, а всё равно увидит её, поговорит с ней. Но вот уже несколько дней в его помощи никто не нуждался, да и говорить с ним никто не хотел, не просил во сне прийти. От этого было грустно, но сделать что-либо с этим не представлялось возможным. Драко ещё никогда не чувствовал себя так скверно, ведь ничего нельзя было изменить, да и смысла в этом не было. Нужно было просто отвыкнуть и всё, но пока это случится, он рискует сойти с ума от душевной ломки.

Пока Драко истязал себя мыслями, в зале появился судья в лице министра и заседание началось. На стуле обвиняемого сидела Лаванда Браун, руки и ноги которой обматывали крепкие цепи, специально укреплённые заклинаниями.

— Сегодня Визенгамот в узком составе, а также глава Аврората, несколько его подчинённых и свидетелей собрались здесь, чтобы рассмотреть дело по факту нападения на сотрудника Аврората Гермиону Грейнджер, а также убийство эльфа и нападение на Драко Малфоя, но обо всё по порядку, — громким голосом вещал министр. Все присутствующие сели ровнее и сосредоточились. Министр обратился к Лаванде: — Итак, во-первых, Мисс Браун, вам вменяется в вину нападение на мисс Грейнджер с нанесением особо тяжких повреждений, чуть не приведших к смерти. Вы признаёте...вам что-то кажется смешным?

Все посмотрели на Лаванду, которая смеялась в голос каким-то неестественным смехом. В сложившейся ситуации это было странно и вызывало какое-то неприятное ощущение.

— Я признаю, что напала на Гермиону Грейнджер, — сказала Лаванда, двинув рукой, цепи тут же стянулись сильнее. — Признаю так же, что это не было спонтанным нападением или влиянием предстоящего полнолуния, на которое вы наверняка хотите всё списать, ведь я жертва войны. Но скажу вам совершенно откровенно, я запланировала всё это задолго до того, как осуществила.

— Откуда вы знали, где будет мисс Грейнджер? — продолжал допрос министр, пытаясь в глазах подсудимой прочесть хотя бы след помешательства, иначе он не знал, что и думать, если ужас, сотворённый девушкой, имел с её стороны логичное объяснение.

— Я изучила все маршруты её передвижений, — громко говорила Лаванда, смотря министру прямо в глаза. Затем очень медленно она повернула голову в сторону Гермионы: — Я знала, что ты не упустишь первый день продажи эксклюзивных чудо-перьев. Я была в магазине, мне сказали, что ты всю партию забронировала.

При обращении к ней Гермиона вздрогнула. Гарри обнял её за плечи, Рон с самого начала суда сидел, закрыв лицо руками. Драко тоже напрягся и посмотрел на Гермиону. Он чувствовал её смятение и злился на Лаванду за то, что она сделала, а теперь ведёт себя так развязно.

— Я была у магазина с утра, — продолжала Лаванда, не отводя взгляда от Гермионы. — Когда я увидела тебя одну, то обрадовалась. Я поняла, что сам Мерлин одобряет мой поступок, раз кое-то веки никто с тобой не нянчится, и ты вышла одна на улицу. Я проследила за тобой до того переулка. Напасть не составило труда, твои мысли были заняты этими перьями. Никогда не забуду твои глаза, а когда первое перо вошло тебе в живот, и зазвучала эта песенка…

Гермиона вся сжалась, Рон убрал руки от лица и ошарашено посмотрел на свою девушку, не веря, что она говорит такие гадкие слова. Гарри зло сверлил глазами Лаванду, которая начала уже истерично смеяться и напевать злополучную песенку.

— Да закрой же ты свой рот! — безумный смех прервал чей-то голос. — Грейнджер не слушай её!

Гермиона словно очнулась от оцепенения и посмотрела на Малфоя, он тяжело дышал. Министр тоже как будто пришёл в себя и сделал замечание:

— Мисс Браун, не отвлекайтесь от темы, мистер Малфой, ещё один такой выкрик и я попрошу вас покинуть зал суда, — министр как-то виновато посмотрел на Драко за вынужденное замечание. Малфой слегка кивнул в ответ. — Мисс Браун, что вы сделали после того, как нанесли первый удар?

— Гермиона упала, я вонзила оставшиеся перья в её тело, ударила ещё пару раз, — рассказывала Лаванда. — Она абсолютно не ожидала нападения, даже палочку не достала, хотя может атака была быстрой, потому что мои звериные повадки позволили напасть метко и сильно. Вот только я была уверена, что Гермиона умрёт, могу поклясться, что в тот момент сердце её не билось. Я до сих пор не понимаю, как она выжила.

Драко поймал себя на мысли, что, видимо, щит сыграл свою роль, превратив всё в летаргический сон. На Гермионе не было лица, она смотрела в пол, пытаясь осмыслить то, что слышит. Драко про себя обругал Поттера и Уизли за то, что привели Грейнджер на слушание. Ясно же, что ничего приятного она бы тут не услышала.

— Всё это время я думала, что смерть Гермионы тщательно скрывают, — продолжала Лаванда. — Рон ходил грустный, ничего не рассказывал, поэтому я решила, что всё получилось. Но потом он пришёл на встречу со мной счастливый. Я спросила, в чём дело, и он сообщил мне, что Гермиона не просто жива, а скоро очнётся.

Гарри всё так же держал Гермиону за плечи, Рон смотрел в потолок, наверно ему находиться здесь было хуже всех. Когда Лаванда сказала, что именно он сообщил ей о состоянии Гермионы, Малфой почувствовал злость, ведь знал, что любая информация о Гермионе была секретной, а Уизли разболтал всё, да ещё кому, преступнице. То, что Рон, как и все остальные, не знал, что Лаванда виновница, Драко предпочёл не думать. На первый план выходило то, что после этого известия она отправилась в дом Малфоя, убила его эльфа и пыталась убить его.

— И тогда вы? — подтолкнул министр.

м Я дождалась ночи и проникла в Малфой мэнор, — спокойно отвечала Лаванда. Она повернула голову в сторону Драко. Он одарил её презрительным взглядом. — Ведь это его заслуга в том, что ей стало лучше, что она очнулась. Я должна была что-то предпринять.

Ближайший к министру волшебник подозвал его и что-то говорил шёпотом. В это время Лаванда посмотрела на Малфоя и прокричала:

— Тебя-то они как во всё это втянули? Ты же ненавидел Гермиону всю свою жизнь!

Малфой вздрогнул от этих слов, но быстро пришёл в себя. В отличие от остальных, которые почему-то всё ещё церемонились с Лавандой, ему было наплевать на неё и на её мотивы. Задевали слова о ненависти к Грейнджер, ведь они были правдивы ещё какое-то время назад, сейчас же Драко казалось, что его ложно обвиняют. От этого стало ещё хуже на душе. Ненависти к Грейнджер у него не было точно. А что тогда было?

Занятый своими мыслями, а ещё потому, что говорить с ненормальной Лавандой не хотелось, Малфой оставил её слова без ответа, демонстративно фыркнув и отвернувшись. Тишину зала снова нарушил громкий смех Лаванды:

— На такое яркое представление я и не рассчитывала!

— Зачем ты это сделала? — Гермиона вскочила с места и подошла к барьеру, разделяющему зрителей от подсудимых, не в силах больше терпеть эти насмешки и злой смех. — Зачем напала на меня? Нам ведь нечего делить.

— О, Гермиона, — голос Лаванды стал резким, она посмотрела прямо ненавистной сопернице в глаза. — Он же всегда за тобой таскался, хоть ты и пела ему, что вы друзья. Рон помешан на тебе и не видит никого вокруг. А жизнь-то продолжается. Рон единственный, кого мне всегда хотелось видеть рядом с собой, а после нападения оборотня, десятков полнолуний, звериной сущности, поселившейся во мне, впервые в жизни я хочу получить то, чего желаю всем сердцем, — прокричала Лаванда на весь зал, не отрывая взгляда от Гермионы. Затем она посмотрела на Рона и черты её лица смягчились. — Прости, Рон, я видела в ней препятствие.

— Мисс Браун, — министр Бруствер решил, что признания получены, мотивы озвучены, поэтому можно заканчивать это странное заседание, где поводом для нападения послужила банальная ревность и желание обладать любой ценой. — Визенгамот выслушал вас и готов проголосовать. Кто за то, что мисс Браун виновна?

Руки подняли все. Малфой не стал слушать дальше, поднялся с места и покинул зал суда. По признанию Браун было понятно, что у неё с головой не всё в порядке и её нужно лечить. Это не Азкабан, а специальное отделение Мунго. Разбираться и думать об этом Драко не хотелось, но он собирался дождаться в коридоре Грейнджер. Зачем ему это, он даже перед Визенгамотом не ответил бы.

Гермиона вышла из зала спустя десять минут. Очевидно, Поттер и Уизли остались в зале на правах авроров, расследовавших дело. Едва взгляды Гермионы и Драко встретились, оба замерли.

— Привет, — первым пришёл в себя Драко.

— Здравствуй, — голос Гермионы был севшим, как будто она не разговаривала целую вечность. Хотя она действительно долго молчала, да и в эти дни её наверно старались не тревожить расспросами.

— Как ты?.. — вопрос повис в воздухе.

— Нормально, — ответила Гермиона. — Спасибо.

— За что? — вырвалось у Драко. Нет, он понимал, за что она благодарит, но вся ситуация его напрягала. Ведь она протащила его по разным воспоминаниям, показала столько всего, а сейчас ей как будто нечего сказать кроме этого «спасибо».

— За помощь, которую… — Гермиона не успела договорить, из зала начали выходить люди, в том числе Гарри и Рон.

— Добрый день, Малфой, — поприветствовал Гарри, Рон ограничился кивком. — Не лучшее время, чтобы говорить с ней.

— Что? — Драко искренне удивился, неужели святой Спаситель мира использовал его и теперь даже не позволит ему поговорить с Грейнджер. — Поттер, я всего лишь…

— Тебе же сказали, что не время, — встрял Рон. Драко отчего-то вмиг разозлился. Какое-то странное чувство заставило сердце биться сильнее.

— Ой, Уизли, ты бы помолчал, — голос стал злым. — Из нас всех, тебе вообще должно быть стыдно находиться рядом с ней!

— Малфой, не забывайся, — Гарри строго сверкнул на Драко глазами, Рон как ни странно молча опустил голову. Гермиона просто смотрела в пол.

У Малфоя было ощущение, что это всё происходит не с ним, потому что походило на маразм. Ему не дают сказать и слова Грейнджер, а он стоит и растеряно смотрит на Поттера. Какой-то взрыв мозга!

— Короче, пошли вы все! — Драко выпалил то, что пришло в голову. — Я всего лишь хотел знать, как Грейнджер себя чувствует!

Сказав это, Малфой развернулся и зашагал прочь, едва ли чувствуя пол под ногами. Сердце так колотилось о грудную клетку, словно собирается пробить её. В душе появилось ощущение, что его предали и Драко не знал, как с этим чувством мириться.

— Малфой, — еле слышный окрик заставил остановиться. — Мы обязательно поговорим об этом. В другой раз…

Драко глубоко вздохнул. По движению плеч, которые опустились как от облегчения, Гермиона поняла, что он её услышал и согласен. Малфой продолжил движение, его походка, наконец, стала твёрдой.

Без P.S. Вы итак всё знаете ^__~

Малфой не спал почти всю ночь, прокручивая в голове заседание Визенгамота, но гораздо больше мимолётное свидание с Грейнджер. Его злила вся эта ситуация, потому что всё закончилось так, как он не предполагал. И речь тут не об успехе сеансов, о чём он даже не вспоминал, хотя очень помог и действительно много сделал. В том, что Гермиона очнулась, его заслуга, и он должен бы гордиться собой, но никакой гордости не было. Только странное чувство ненужности, которое не отпускало с самого утра. Он почувствовал себя лишним в тот момент, когда Золотое Трио показало ему свои спины. «Простой благодарности тут явно недостаточно, они должны как-то проявить уважение», — думал Драко. Ему было не жаль ни времени, ни нервов, даже того, что он чуть не лишился жизни, раздражала отстранённость и сознательная дистанция. Он не рассчитывал на особые почести или какое-то документальное подтверждение его неоценимой терапии, он вообще не знал, чего именно хочет, но уж точно не этого сухого «спасибо» и поведения, как будто его не существует. Не от них, не от Грейнджер…

Голова болела так, словно огромными молотками кто-то лупил со всей дури по его черепной коробке. Не было даже сил приманить зелье из шкафчика в спальне. Эту боль хотелось чувствовать, мучиться, вариться в своём, только ему ясном горе. Злила реакция Гермионы, как будто он ей чужой. «А разве это не так?» — тут же подкидывало вопрос подсознание, заставляя сомневаться в причине подобного самоистязания. Драко беспокойно перевернулся на бок и посмотрел в окно, уже светало. Он закрыл глаза, сказав самому себе:

— Да пошло оно все! И эта Грейнджер со своими закоулками памяти тоже!

Проснулся Малфой спустя пару часов, так как сова, принёсшая письмо из Министерства, слишком громко хлопала крыльями. В послании говорилось, что министр ждёт его к себе после обеда для разговора.

— А вот и плата, Малфой, — сказал сам себе Драко. Пробежавшись по строкам ещё раз, он отложил пергамент на стол и побрёл в душ. Надо было привести себя в порядок, навести лоск, чтобы предстать перед министром в лучшем виде, как и подобает Малфою, несмотря на то, что творится в душе. Обругав себя за детское поведение, Драко дал распоряжение эльфу, присланному взамен умершего, относительно завтрака и костюма.

В назначенное время Драко Малфой появился в приёмной министра. Пока он шёл в его кабинет, то и дело ловил на себе взгляды волшебников, которые не выражали и грамма смирения. Никто не отпустил прошлое, несмотря ни на что: ни на его помилование, ни на публичную реабилитацию, ни на его заслуги в помощи Аврорату. Хотя, если честно, Малфой и сам не рассчитывал на перемены в поведении окружающих, если даже те люди, которым он помог непосредственно, ограничились простой благодарностью. Внутренний голос напоминал, что это была всего лишь сделка, в которой стороны должны получить то, о чём договаривались, не больше. Драко понимал это, но принимать отказывался. А пока он снова и снова в своей голове возвращался к этой теме, помощница министра уже второй раз приглашала его в кабинет своего начальника. На третий раз Драко услышал свою фамилию, отогнал мучающие мысли и с гордой осанкой вошёл в кабинет главы магического мира.

— Доброе утро, мистер Малфой, — сказал Кингсли Бруствер, поднимаясь из-за стола и указывая на стул напротив.

— Здравствуйте, сэр, — вежливо ответил Драко, присаживаясь. — Как поживаете?

— Отлично, — сказал министр, с интересом поглядывая на посетителя. Что-то в глазах этого юноши показалось ему странным. — А как твои дела, Драко? Ты ведь позволишь обращаться к тебе так?

— Конечно, сэр, — в тональности обычной учтивости проговорил Драко.

— Ты наверно догадываешься, зачем я пригласил тебя, — сразу перешёл к делу министр. Впрочем, кроме как о деле ему с Драко Малфоем говорить было не о чем. — Во-первых, позволь поблагодарить тебя лично за помощь мисс Грейнджер, — звук знакомой фамилии царапнул слух. Всё, что Драко смог из себя выдавить, это лёгкий кивок. — А во-вторых, Гарри говорил мне о вашей сделке, и поскольку ты выполнил свою часть, то и нам пора рассчитываться с тобой.

Это «нам» зацепило сильнее. Как будто они все: министр, Поттер, Уизли, Грейнджер и прочие герои войны — вместе, а он на другом берегу. Хотел ли министр подчеркнуть это или нет, но для Драко вышло именно так.

— Насколько я знаю, условием твоего участия в лечении Гермионы была должность в Министерстве, — продолжал министр, а Драко уже хотел встать и уйти, сказав, что ему ничего не надо. Но что-то внутри, очень похожее на образ отца, велело ему не пренебрегать предложением Бруствера. Нервы пройдут, а должность второй раз никто не предложит, поэтому Драко сильнее выпрямил спину, которая итак была как струна, и внимательно слушал дальше. — Я просмотрел список всех возможных вакансий в Министерстве и, думаю, у меня есть пара вариантов для тебя.

— Пара? — не удержался Драко, министр пропустил эту реплику мимо ушей. Он знал, что Малфой будет настроен скептически, как, впрочем, и он сам. Вся эта оказия с должностью была просто вынужденной мерой, придуманной Гарри, и все это знали. Бруствер не собирался строить из себя благодетеля и общаться с Драко, забыв, чем провинилась семья, к которой тот принадлежал. Но здесь он на работе, поэтому придерживался принципа: «Министр обещал, министр выполнил».

— В департаменте магической торговли есть должность старшего специалиста по торговым отношениям в сфере магических животных, — прочитал с пергамента Кингсли. — А также департамент магического правопорядка ищет стирателя последствий применения магии при маглах.

Министр замолчал и посмотрел на Драко, который при упоминании работы, связанной с маглами, громко сглотнул.

— Можно выбирать? — севшим голосом сказал Драко, всей душой желая покинуть это помещение поскорее. Настроение было на нуле. Министр согласно кивнул в ответ на вопрос о выборе, хотя уже знал, каким будет ответ. — Тогда первое. Департамент магической торговли.

— Любите животных? — спросил министр, прищурив глаза.

— Всей душой, — бесцветно ответил Драко. Не скажет же он министру, что никого не любит, но к животным относится лучше, чем к маглам. И тут же в голове возник образ Грейнджер, маглы, которая волнует его больше чего-либо вообще на данный момент.

— Ну значит, договорились, — сказал министр, протянув руку для рукопожатия. Малфой пожал руку в ответ. — С новой недели можете приступать. На днях вам пришлют все должностные инструкции.

— Спасибо, сэр, — откланялся Малфой и повернулся к двери. — До свидания.

— Всего хорошего, Драко, — улыбнулся министр. Малфой закрыл за спиной дверь и быстрым шагом вышел из приёмной. Должность получена, сделка состоялась, но радости или удовлетворения не было ни капли. Драко спустился на лифте и вышел в вестибюль. К счастью, в данный час народу на его пути попадалось не много. Можно казать, что его визит в министерство прошёл хорошо и спокойно.

Домой возвращаться не хотелось, поэтому Драко отправился к Пэнси, послав параллельно патронуса Блейзу, чтоб тоже приходил.

Паркинсон была дома и без вопросов впустила Драко.

— Паршиво выглядишь, — сказала она с порога, Драко неопределённо махнул рукой. — Проходи в гостиную, там камин.

— Мне бы чего-нибудь более согревающего, — сказал Драко, следуя указанному направлению.

— О Малфой, — ухмыльнулась Пэнси. — Шёл бы тогда к Уизли.

— Не издевайся, — буркнул Драко, усаживаясь в кресло, в котором всегда сидел, когда навещал подругу.

— Я вижу, что тебе плохо, — снисходительно сказала Пэнси, встав напротив друга. — Но напиваться в такой час я тебе не позволю. Потерпи, хотя бы пока стемнеет.

— Пожалуйста, — тихо попросил Драко, и у Пэнси вдруг навернулись слёзы.

— Хорошо, — сказала она и дала распоряжение домовику. Спрашивать, что стряслось у Драко, она не стала. Сам расскажет, да и надо было Блейза дождаться.

Забини прибыл через час, когда Драко выпил практически всю бутылку огневиски. Блейз вопросительно посмотрел на Пэнси, проходя к дивану. Она неопределённо пожала плечами.

— Так, если все ждали меня, чтобы начать беседу, — весело заговорил Блейз, чтобы как-то растормошить атмосферу уныния в комнате. — Так вот он я!

— Где был? Я тут пью в одно лицо, — сказал Малфой, делая новый глоток.

— Не спрашивай, — отмахнулся Блейз, наливая себе напиток. — Бизнес отца. Встречался с юристами.

— А я был в Министерстве, — сказал Драко. — Мне предложили работу.

— О, поздравляю, — воскликнул Блейз и отсалютовал бокалом. — И кто ты теперь? Замминистра?

— Почти, — вздохнул Драко, пропуская мимо ушей сарказм друга. — Старший специалист в департаменте магической торговли.

— Продажу чего будешь контролировать? — вмешалась в разговор Пэнси.

— Магических животных, — ответил Драко и улыбнулся. Пэнси посмотрела на Блейза, вытаращив глаза.

— Других вариантов не было? — спросила она, поворачиваясь к Драко.

— Был ещё один, — ответил Драко, делая новый глоток. Как ни странно пьяным он не становился. — Стирать память маглам.

— Животные — это отличный вариант, — хлопнула в ладоши Пэнси. Быстро взвесив в голове грядущие перспективы, она пришла к выводу, что Драко легко отделался. — Да и выбора у тебя не было. Когда приступаешь?

— С понедельника, — сказал Драко. Голова почти не кружилась, поэтому он попросил новую бутылку спиртного. — Министр был вынужден дать мне должность. А уж нравится мне это или нет, уже другой вопрос.

— У Поттера реальное влияние на министерство, — со значением заявил Блейз. — А раз ты с ним на короткой ноге…

— Что за глупости?! — перебил Драко. — У нас была сделка. Свою часть я выполнил…

— Кстати об этом, — тут же влезла Пэнси, потирая ладони. — Грейнджер очнулась. Ты просто истинный колдомедик.

— Успокойся, Пэнси, — голос Драко отвердел: реакция на услышанную фамилию. — Не хочу об этом.

— Придётся, — тут же завелась девушка. — Ты в моём доме, и тут я выбираю темы для разговоров. Ты из-за неё такой кислый?

— Паркинсон, — предостерёг Малфой. — Я. Не. Хочу. С. Тобой. Ругаться.

— Ну так не делай этого, — заражаясь его нервами, сказала она. — Объясни, что произошло, иначе я подумаю, что твоя сделка была лишь прикрытием.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурил брови Драко.

— Ты запал на неё! — выкрикнула Пэнси, сверля Малфоя глазами.

— Нет, — ответил Драко, громко ставя стакан на столик.

— Это был не вопрос, Драко, — Пэнси была сурова, до конца не понимая, с чего так завелась. — По тебе же видно. Эти сеансы уже давно перестали быть для тебя способом вернуться в общество. Они стали личным делом.

— И что с того? — воскликнул Драко, сузив глаза. Пэнси раскрыла рот от удивления. Ей удалось разворошить осиное гнездо. Блейз молчал, поджав губы. Ему нечего было сказать. Пэнси выводила Драко на эмоции всякий раз, когда он что-то скрывал.

— Ничего! — в тон ему выкрикнула девушка. — Просто не ври нам, мы не враги.

— Так кто напал на Грейнджер? — перевёл тему Блейз, как обычно сглаживая углы между двумя упрямцами.

— Чокнутая Браун, — Драко с лёгкостью переключился. — Из-за своей одержимости нищебродом Уизли она напала на неё.

— Кошмар! — Пэнси тут же забыла, что пыталась выяснить что-то. — А ещё говорили, что гриффиндорцы сплошь благородные.

— Она жертва Сивого, если помните, — сказал Драко, допивая очередной стакан.

— И что с того? — не унималась Пэнси. — Это не даёт ей право нападать на человека, пусть и такого, как Грейнджер. Тем более так, как ты рассказывал.

— Неужели она так любит Уизли? — спросил Блейз с недоверием. — Думаю, звериная натура сыграла тут не последнюю роль.

— Мне, честно говоря, всё равно, что её сподвигло, — сообщил Драко. — Я так от всего устал.

Пэнси снова посмотрела на Блейза с укоризной, тот пожал плечами, не понимая взгляда подруги.

— Хватит уже, — громче сказал Малфой. — Думаете, я не вижу, что вы переглядываетесь. Я ценю, что вы переживаете, но у меня всё хорошо.

— Конечно, друг, — кивнул Блейз, наливая новую порцию огневиски. — Когда у человека всё хорошо, у него именно такая физиономия.

— Вы поняли, — тон Драко не выражал никаких эмоций.

— Да поняли, — вздохнула Пэнси, положив ногу на ногу. — Ты получил работу, спас человека от смерти, возвращаешься в общество, влюбился в Грейнджер, подружился с Поттером…

— Пэнси! — прикрикнул Блейз, увидев как Драко замер.

— Я не влюбился в неё, ясно — притворно спокойным голосом сказал Драко, ставя бокал на столик.

— Из всего, что я перечислила, ты хочешь поспорить только с этим? — развела руками Пэнси. — Ты посмотри на себя.

— Это просто привычка, Паркинсон, — Драко пристально посмотрел на девушку, чтобы взглядом донести смысл своих слов таким, каким он его видел и сам. — После суда я больше её не видел, а до этого каждый день проводил в её голове. Это просто привычка.

— А ты надеялся на совместные вечера у камина? — Пэнси снова заводилась и даже вскочила с дивана. — Думал, вы теперь вечные друзья? Конечно, ведь у вас так много общего: гриффиндрские секретики, грязнокровые мыслишки…

— Что ты несёшь, Паркинсон?! — Драко в который раз повёлся на провокацию и тоже встал. — Я пришёл сюда за поддер… Чтобы провести время в хорошей компании без изнасилования мозга, но видно я перепутал адреса!

Он развернулся и пошёл к двери, Блейз беспомощно смотрел на друзей по очереди. Пэнси взбесило поведение Драко, его нежелание признать то, что он погряз в своих сеансах. Когда он с головой ушёл в эти попытки пробить щит Грейнджер, то перестал общаться с друзьями. Пэнси думала, что эти сеансы помогают ему отвлечься от траура по Люциусу, но сейчас увидела друга, который растерян от того, что не понимает, куда его завела на первый взгляд безобидная авантюра. Грейнджер была его способом достижения цели, добившись которой, Драко должен был пойти дальше с чувством собственного превосходства от возможностей, которыми он обладает, но вместо этого он привязался к объекту и теперь не испытывает радости от достигнутого успеха.

— Адреса перепутал?! — прокричала Пэнси в спину Драко, когда он уже выходил из гостиной. — К Грейнджер сходи, там тебя точно поддержат!

Малфой остановился и глубоко вздохнул, потом продолжил движение. Через мгновение хлопнула входная дверь.

— Какого чёрта, Пэнси?! — Блейз вскочил из кресла, будучи злым на подругу. — Ты что, вообще без сердца?

— Я не позволю водить нас за нос, Блейз, — нисколько не смутившись от произошедшего, ответила Пэнси. — Если он не может озвучить свою проблему вслух, это не значит, что её нет. Я сомневаюсь, что Грейнджер будет «дружить» с ним, а он будет вспоминать о том, что видел в её котелке ещё долгое время, вместо того, чтобы радоваться должности и возвращению в общество.

— Тебе не кажется, что это не твоё дело? — сурово сказал Блейз. Его, как и Драко, не убедили хорошие намерения Пэнси. Не дождавшись ответа, он пошёл к двери, по пути нервно дёрнув пальто с вешалки. Пэнси даже не попыталась его удержать. Она была зла на Драко, на Блейза, на всех вокруг. Она не привыкла скрывать эмоции и всегда говорила всё, что думает. Поэтому появление секретов и недомолвок, портило ей настроение. Пэнси плюхнулась на диван и сложила руки на груди, зло буравя взглядом ковёр под ногами.

Драко аппарировал домой сразу, как покинул поместье Паркинсон. Его нервы были на пределе, внутри всё кипело. Он рассчитывал если не на поддержку, то хотя бы на спокойный вечер. В последнее время настроение было ужасным, несмотря на перемены в жизни к лучшему. Хотелось услышать со стороны, что его дела действительно пошли на лад. Но когда Пэнси выкрикнула ему это в контексте с фамилией Грейнджер, всё как будто обесценилось. Драко, наверно, совсем рехнулся, если не видит открывшихся перспектив, а зациклился на том, что Грейнджер не поговорила с ним после суда. С этим нужно было что-то делать, поэтому дома Драко закончил то, что начал у Пэнси: напился до беспамятства в кабинете отца. До понедельника оставалось четыре дня, поэтому он знал, что успеет протрезветь, а пока его мысли нужно было укротить, чтобы не позволить им завладеть разумом полностью. Драко уже не контролировал свои движения, когда рухнул прямо в большое кожаное кресло и уснул.

* * *

В таком пьяном забытьи Малфой провёл ещё три дня. Он просыпался, пил огневиски, перечитывал должностные инструкции, присланные его новым начальником на следующее утро после разговора с министром. Строчки расплывались перед глазами, терминология не укладывалась в голове, требование носить форменную мантию убивало настроение, которого итак практически не было. Всякий раз, стоило закрыть глаза, Драко видел звёзды, на которые смотрел с крыши старенького домика где-то в глуши. Всё бы ничего, но он прекрасно помнил, чей это был дом и что за воспоминания с ним связаны. Драко ловил себя на мысли, что совершенно не страдает из-за потери отца, потому что пережил это горе. Пережил, но с кем. С Грейнджер. Она была тем человеком, который обнял и дал возможность выплеснуть копившиеся эмоции. Не могла же она забыть то, что они пережили вместе в её голове. Это чень злило Драко. Ведь он поделился своими мыслями, проблемами, а в ответ получил сначала необходимую поддержку, а потом полное забвение. Это казалось неправильным, хотя бы потому, что в тот момент Грейнджер видела его душу, пыталась облегчить страдания, и это уж точно не вязалось с её нынешним поведением. Начиная в сотый раз прокручивать в голове то, как с ним несправедливо поступили, да ещё и кто, мисс-всеобщая-благодетель, становилось паршиво на душе, и очередная порция адского зелья обжигала горло. Сон приходил всегда внезапно, наверно организм сам отключался, не в силах принимать огневиски дальше. Вот и субботним вечером Драко не понял, когда уснул. Утром в воскресенье его разбудил голос эльфа. Всё, что пищал эльф, Драко даже не собирался слушать… до определённого момента. Когда ушей коснулся звук знакомой фамилии, мозг включился, как по щелчку, глаза широко распахнулись.

— Что ты сказал? — хрипло спросил Драко.

— Пришла мисс Грейнджер, господин, — покорно проговорил эльф.

P.S. Глава, как и предыдущие, без беты, но ведь это не страшно, правда? Глава, которой в изначальной задумке не было^^

Драко понадобилась четверть часа, чтобы привести себя в порядок (насколько это было возможно). Он выпил склянку антипохмельного зелья, закрепив результат второй порцией для верности. Взглянув на себя в зеркало, он ужаснулся и, чертыхаясь практически в полный голос, применил маскирующие чары, чтобы цветом кожи отличаться от инфернала. Тем временем эльф проводил гостью в гостиную, а затем принёс Драко чистую одежду. Когда Малфой, наконец, предстал перед Грейнджер, то чувствовал себя таким уставшим, словно бежал от дементора трое суток без передышки.

Однако Малфой есть Малфой, поэтому в гостиную он вошёл абсолютно ровным шагом, с прямой спиной и должными паузами. Он мысленно уговаривал себя держаться и не набрасываться с упрёками, даже если поведение Грейнджер их спровоцирует. При одном взгляде на её фигуру у окна сердце застучало быстрее, громче, отчаяннее. Она стояла и смотрела на двор через стекло во всю стену. За окном уже второй день поливал дождь, поэтому из-за туч даже утром было темно. Погода за окнами мэнора полностью отражала внутреннее состояние хозяина замка.

Драко смотрел на её силуэт и испытывал странные чувства, хотелось подойти, развернуть её лицом к себе, посмотреть в глаза, чтобы понять: та ли это девушка, с которой совсем недавно было так много общих тем, которую он хотел спасти, за которую переживал, которой показал свою боль…

— Грейнджер, — Драко обозначил своё присутствие. Она тут же обернулась. Взгляды встретились. Это была та же Гермиона, с которой он провёл так много времени. От неуверенности в зале суда не осталось и следа. Как ни странно, его порадовало то, что она оправилась. Было бы ужасно неудобно высказывать ей претензии, если бы она прятала глаза, как в день слушания. — Какими судьбами?

— Добрый день, Малфой, — и это холодное приветствие резануло слух. — Я пришла поблагодарить тебя за проделанную работу.

— Надо же как официально, — Драко не мог сдержать сарказма, внутри зародилась искра адского пламени. — Могла бы отправить сову. Зачем такие усилия в виде личного визита?

— Я посчитала, что так будет правильно, — немного смутившись, ответила Гермиона, блуждая взглядом по лицу Малфоя.

— Неверный расчёт, Грейнджер, — Драко изучал лицо девушки, прищурив глаза. В душе он был рад видеть её, но все положительные эмоции перекрывались дистанцией между ними. — Я уже получил свою плату за мою работу, так что благодарности излишни.

— Почему ты так со мной разговариваешь? — спросила Гермиона, хмуря брови. — После суда ты вёл себя по-другому.

— Я тоже помню времена, когда ты вела себя не так, как сейчас, — в тон ей буркнул Драко, нервно дёрнув плечами. Они стояли друг напротив друга, их разделяли каких-то несколько шагов, казавшиеся километрами.

Гермиона внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь найти в них объяснение такого поведения Драко. Когда она очнулась и пришла в себя, то, естественно, расспросила Джинни о подробностях своего лечения. Гарри был постоянно занят, Рон избегал её, поэтому Джинни отвечала на все вопросы. В памяти сохранилось присутствие Малфоя в голове, все его слова о Ментальном щите, уговоры вернуться, а также то, что он делал всё только по своим мотивам: Гарри обещал ему освободить отца. Потом на суде он вёл себя странно, поэтому у Гермионы возникло желание поблагодарить лично. Что-то в её душе маялось и ныло при мысли о Малфое, но она списывала всё на долгий эмоциональный контакт.

— Извини, если в моей голове ты увидел что-то оскорбительное, — осторожно проговорила Гермиона, решив, что какие-то из её мыслей могли его разозлить. — Но я не контролировала сознание, всё было как в тумане, поэтому забудь и не бери в голову.

— Что? — Драко скривился от услышанного. — В тумане? Ты что, ничего не помнишь?

— Всё я помню, Малфой, — заражаясь его нервозностью, ответила девушка. — Но там ты был чужеродным объектом, и если я заставила тебя смотреть на что-то болезненное для тебя, то прошу прощения!

— Да ты же всю душу из меня вынула! — прокричал Драко на всю комнату, сделав навстречу к Гермионе пару шагов. — Я пережил там ужасные события из моего прошлого. Да, я был чужеродным объектом, Щит боролся со мной, но потом, когда я сломал его... Как быть с теми событиями?

— Малфой, я не понимаю, о чём ты, — Гермиона растеряно смотрела на Драко, подходя ближе, чтобы по его глазам понять, что конкретно он имеет в виду. — Скажи прямо, я не умею читать мысли!

— Ты либо прикидываешься, чтобы довести меня до ручки, либо ты реально не помнишь, — каждое слово он цедил сквозь зубы, ноздри раздувались, черты лица стали острее. Она помотала головой. — Неважно.

— Ну уж нет, Малфой, — теперь пришла очередь Гермионы возмущаться. — Ты уже минут десять пытаешься мне за что-то предъявить, но я не знаю за что. Объясни теперь, иначе я не уйду!

— Нечего объяснять, Грейнджер, — Драко буравил её глазами. — Очевидно, определённые события не отпечатались в твоей памяти. Давай забудем.

— Хорошо, — Гермиона приняла условие, испытующе глядя на Драко. — Я тогда пошла.

Сказав это, она бодрым шагом направилась к выходу. Проходя мимо Малфоя, она даже не взглянула на него. Она почти прошла мимо, когда его рука сомкнулась на её локте. Гермиона мысленно усмехнулась. Если она хотела что-то выяснить, то умела продумывать стратегии за считанные минуты. Вот и сейчас всё сработало на должном уровне. Ведь с самого начала разговора Малфой вёл себя так, будто что-то скрывает. А хранить тайны от Гермионы Грейнджер — дурная затея.

Взгляды собеседников снова схлестнулись, наполненные злостью, для каждого по своим причинам.

— К чему столько агрессии, если ты делал всё ради личной выгоды? — первой озвучила свой вопрос Гермиона, ощущая железную хватку пальцев на своей руке.

— Речь сейчас не о мотивах, Грейнджер, — растягивая слова в привычной для него манере, сказал Драко, кляня себя за то, что повёлся на такой дешёвый трюк с согласием и уходом. — Думаешь, можешь прикрыться амнезией, и всё сойдёт тебе с рук?

— Что всё, Драко? — выдернув руку, спросила Гермиона. Ей отчего-то захотелось назвать его по имени. Если уж злить человека, то по полной программе. Любой человек, выведенный на эмоции, выложит всё, что его мучает, и Малфой не исключение.

— Не зови меня так, будто у нас много общего, — прошипел Малфой.

— Не думала, что звать по имени можно только тех, с кем… — протараторила Гермиона.

— О, замолчи, — перебил Малфой, впиваясь ей в глаза, она раскрыла рот от негодования за такой тон. — Я провёл в твоей голове чёртову кучу часов, видел там твою жутко серую, скучную жизнь, свои сокровенные кошмары, какие-то беспросветные картинки как в калейдоскопе… Не могу объяснить, но мне мало одной благодарности!

— Малфой, ты с головой поссорился? — Гермиона недоверчиво на него смотрела. — Не хочешь ли ты сказать, что проникся моими воспоминаниями? Это не про тебя. Ты человек, движимый целью.

— Ты понятия не имеешь, какой я человек, Грейнджер, — Драко развернул Гермиону лицом к себе и проговорил весь свой монолог ей в лицо. — Я мог бросить всё, когда умер отец, потому что Поттер обещал мне его освобождение. Я мог позволить тебе отдать концы, не согласившись на вторую сделку, но я не сделал этого, потому что считаю, то ты должна лично ответить за весь тот хаос, в который погружала меня в своей голове.

— Малфой, ты несёшь чушь! — Гермиону уже начинала добивать сложившаяся ситуация. Ей казалось, что он обвиняет её в чём-то понятном только ему одному. — Я, возможно, наговорила тебе в голове всякого, но это только, чтобы ты отстал. Я не серьёзно, Малфой.

— Не серьёзно? — Малфоя начало трясти от злости, он даже занёс палец к лицу Гермионы, как будто собрался выколоть ей глаз. — Я пришёл к тебе сразу после смерти отца, ты показала мне дом твоего деда и рассказала дурацкое поверье про звёзды, я был не в том состоянии, чтобы шутить с тобой, я показал тебе себя настоящего, а ты говоришь, что всё это несерьёзно…

— Малфой, я… — Гермиона была обескуражена словами Драко. Все воспоминания после пробуждения слились для неё в какую-то мешанину, из которой сложно было понять, где правда, а где фантазия. Были в этих воспоминаниях и слёзы Драко, но ей казалось, что они-то уж точно были ложной картинкой. Сейчас выходило, что нет.

— Я ненавидел тебя всю свою жизнь, Браун была права, — тем временем продолжал Драко, не отводя глаз от лица Гермионы. — Но уже несколько лет я не чувствую ненависти ни к кому вообще, потому что моя жизнь круто поменялась, я многое осознал. Когда Поттер попросил помощи, у меня даже не возникло желания отказать ему, чтобы потешить своё самолюбие. Я взялся за дело, потому что плата меня устроила, но больше из-за любопытства: что же такого с тобой произошло, что Поттер переломил свою неприязнь ко мне и пришёл с просьбой. Да, ожидания оправдались, дела были плохи. Я влез в твою голову и увидел там всю палитру ужаса моей прошлой жизни, потому что Щит пытался спасти твои воспоминания, погружая меня в кошмары моих собственных. Это подстегнуло мой интерес, я боролся с собой, хотелось всё бросить, потому что переживать всё заново не было ни малейшего желания. Но ты являлась мне во снах, просила меня прийти, я приходил, потому что… уже не мог не приходить. Я даже начал сам себе напоминать, ради чего подписался на это, чтобы только не признать тот факт, что делаю это добровольно.

Гермиона слушала признания Драко, забывая моргать и дышать. Его слова проникали в голову и вызывали воспоминания под каждое его слово. Тем временем Драко уже не мог остановиться. Он чувствовал, что если не выплеснет всё ей в лицо, то просто умрёт от сдерживания такого потока информации. Ведь это касается их обоих, это то, что связывает их крепкой нитью. Да что там нитью — канатом, цепью.

— Когда не стало отца, пропал повод приходить к тебе, — продолжал Драко. Гермиона слушала каждое слово, а внутри появлялось ощущения сострадания к человеку напротив, взявшееся необъяснимо откуда. Но чувства сами реагировали, она их не контролировала. — Тогда явился Поттер с новым уговором и я, поколебавшись для вида, снова оказался в твоей голове. Я уже не контролировал эту тягу к твоим мыслям. Я не знал, что увижу в очередной раз, но уже не мог с этим бороться. В тот день я рассчитывал просто провести время, чтобы хоть так не думать о потере отца. Но я был полным идиотом, если подумал, что это сработает. Ты вытащила из меня все эмоции, поэтому я думал, что мы…

— Что мы? — вопрос вырвался сам по себе. Гермиона была ошарашена откровением Драко, но больше тем, как её сердце реагировало на его слова. Она находилась в ещё большем замешательстве, ведь голова отказывалась принимать связь, которая, судя по всему, была и что-то для него значила. — Я не помню этого.

— Ты всё врёшь, — как-то безжизненно сказал Малфой, смотря себе под ноги. Гермиона чувствовала смятение от того, что хотелось уйти и остаться одновременно. Но она была не готова принимать тот факт, что их взаимная неприязнь в прошлом, что теперь они связаны, что она больше не испытывает ненависти к нему. Джинни не сказала ей, что сеансы настолько изменили их с Малфоем. Теперь, очнувшись, она не знала, как на это реагировать, а он стоял тут и требовал ответа. А что она могла сказать? Она действительно не помнила, когда он приходил и рассказывал о смерти отца. Видимо, воспоминания, которые не принадлежали ей, не задержались в памяти или помутнели. Сейчас ей были не понятны его нервы, она не хотела вникать в них, потому что уже чувствовала себя готовой обнять его, а она никак не могла себе позволить этого. Не хватало ещё, чтобы она поверила в его монолог на слово! Попробуй-ка нормально воспринять тот факт, что до этого злосчастного нападения она даже не думала о человеке по имени Драко Малфой, а вот теперь стоит с ним рядом и без видимых на то причин хочет провести ладонью по его щеке.

— Может быть, я вспомню позже, — осторожно проговорила она, видя, что он резко вскинул на неё голову и посмотрел прямо в глаза. — А сейчас…

— Мне не надо позже, — с горечью прошипел Драко. — И вообще, мне на работу завтра. Я должен подготовиться.

— Выгоняешь меня? — Гермиона не ожидала такой резкой смены темы. — Ты странный.

— Странная ты! — воскликнул Малфой, теряя самоконтроль. То ли это последствия двойной порции зелья, то ли её присутствия, то ли нежелания вспоминать то, что между ними было в её голове. Драко сейчас бы не сказал точно, но оставить последнее слово за Грейнджер он не мог, как и позволить ей уйти, когда раздавлен он, а не она. — Уж поверь мне, я видел предостаточно, чтобы врачи Мунго заинтересовались тобой теперь уже по другому поводу.

— Что ты хочешь этим сказать? — Гермиона нахмурилась, вспомнив, что с Малфоем нельзя расслабляться. — Что я ненормальная?

— Конечно, — подтвердил он тут же, сложив руки на груди. — Напрочь лишённая кукушки!

— Да как ты… — Гермиона задохнулась от негодования, окончательно теряя нить разговора, если она конечно была. — После всего, что между нами было…

— А что было-то? — Теперь уже Драко включил непонимание. — Всё твои фантазии.

— Ты же только что сам мне мозг тёр откровениями, — Гермиона от бессилия и абсурдности ситуации даже руками трясти начала. — Плакался же стоял.

— Что, прости? — у Драко отвисла челюсть от услышанного. — Ты это так воспринимаешь, да? Мозгов у тебя нет, чтобы их тереть, Грейнджер!

— Слушай, обратись в Мунго сам, — Гермиона чувствовала себя участницей какой-то глупой пьесы. — Судя по всему, сеансы пошатнули твой рассудок.

— Ещё бы, — фыркнул Драко. — Я же рылся в башке умалишённой!

— Да пошёл ты! — выкрикнула Гермиона и толкнула Драко в сложенные на груди руки. Он сделал шаг назад, обалдев от её нахальства. Она хотела повторить свой выпад, но он перехватил её руки за запястья. Она начала вырываться, сыпля ругательствами в сторону Малфоя.

— Отличная благодарность, Грейнджер! — высказал Драко своё негодование, обхватив её плотным кольцом своих рук, чтобы прекратить это рукоприкладство. Она замерла, оказавшись с ним лицом к лицу. Он смотрел ей в глаза, прожигая насквозь. Ей показалось, что сейчас на затылке образуется дыра и мозг вытечет из неё прямо на дорогущий ковёр. Тогда уж точно слова об отсутствии у неё серого вещества окажутся правдивыми.

Что-то необъяснимое было в её глазах, когда Драко взглянул в них. Ему показалось, что они излучали непростительные прямо ему лицо. Вся ситуация была сплошным маразмом, в котором ни одна из сторон не контролировала ни действия, ни слова. Драко просто первым наклонил голову…

В тот же момент его губ коснулись губы Гермионы. Через секунду они уже слились в поцелуе, который заставил обоих прочувствовать степень неотвратимости того, что уже произошло между ними. Нравится им или нет, но сеансы легилименции связали их очень крепко. Из-за них помимо личных воспоминаний появились и общие, которых не было на самом деле, но они сложились в их головах, которые они оба будут теперь помнить, как будто это происходило в реальной жизни.

Осознание неправильности происходящего обрушилось на обоих одновременно. Их губы прекратили своё сумасшествие, а глаза снова встретились. По расширившимся от удивления глазам оба поняли, что совершили нечто из ряда вон выходящее. Драко молчал. Гермиона опустила голову, обошла его и быстро покинула гостиную.

Драко ещё некоторое время тяжело дышал, пытаясь осознать произошедшее. Мысли путались, чувства пребывали в смятении, объяснений не было. Как, собственно, и сожалений…

Q.V. Глава без беты. Предпоследняя^^

Драко не знал, сколько простоял без движения. В реальность вернул тонкий голосок эльфа, вопрошающий о распоряжениях относительно обеда.

— Я не голоден, — только и вымолвил Драко, очнувшись. Эльф тут же исчез. Он знал, что переспрашивать или навязываться хозяину не стоит, лучше оставить его в покое, если он того просит.

Малфой подошёл к окну, где совсем недавно стояла Гермиона, и посмотрел на улицу. Дождь закончился, из-за туч вышло неуверенное солнце. Драко показалось, что погода смеётся над ним, ведь правильнее было бы увидеть за окном торнадо, смерч, цунами, апокалипсис, но никак не солнце. Какого чёрта сейчас произошло? Этот вопрос бил о черепную коробку изнутри, отдаваясь хором, усиливая шум в сотни раз.

— Я поцеловал Грейнджер…

Надо было произнести это вслух, чтобы хоть как-то прийти в себя и понять, что это ему не приснилось. Миллионы мыслей вертелись в его голове, тысячи вопросов. Как? Зачем? Почему? Как такое произошло? Как он это допустил? Как она это допустила? Что это вообще значит? Что теперь будет? Как себя вести?..

Если отвечать на каждый вопрос, то завтра на работу пойдёт не он, а кто-то с вытекшими мозгами, потому что уже сейчас хотелось биться об угол каминной полки, чтобы вытряхнуть из себя всё то, на что нет ответа.

Впереди был ещё целый день, но Драко уже сейчас мечтал, чтобы он закончился, а лучше никогда бы и не наступал. Пробуждение с головной болью от огневиски, разговор с Грейнджер, который был похож на театр абсурда, поцелуй этот… Драко бессильно опустил плечи, закрыл руками лицо, попытался сосредоточиться.

Поцелуй, конечно, затмевал любые мысли кроме одной: он хотел её поцеловать. Из всего диалога бесило больше всего то, что она не помнила детали воспоминаний, что пришлось выкрикивать это ей в лицо, как будто они имели значение лишь для него одного. По сути так оно и было, но не хотелось, чтобы она знала об этом. Нельзя было выглядеть слабым, сломленным, покорным. Драко не привык, он не знал, что это нормально, если близкий человек знает твои слабые стороны, видит страдания, понимает душу. Грейнджер не близкая. Не должна быть ею…

Малфой чувствовал себя прескверно, поэтому вышел на улицу через дверь на террасу. Солнце грело слабо, да и он был одет не по погоде. В водолазке было холодно, но это даже хорошо. Необходимо было освежиться, проветриться, замёрзнуть, чтобы очнуться по-настоящему. Он задрал голову к серому небу, облака закрывали солнце, поэтому можно было на него посмотреть. Погода поразительно напоминала атмосферу в голове Грейнджер, он как будто вернулся в те сеансы, где она показывала ему свой дом, Аврорат. Сейчас эти отсылки к прошлому несли особый смысл. Необходимо было понять, на каком этапе он погряз в этом так, что докатился до такого состояния сейчас. Точной даты не было, потому что всё происходило постепенно и абсолютно естественно. В какой-то момент ему стало интересно с ней дискутировать, смотреть на её воспоминания, задавать вопросы, узнавать что-то, что помогало заполнить белые пятна в своей голове. Благодаря ей он разобрался со многими вопросами, мучившими его долгие годы, наконец, осознал, что не виноват в смерти Дамблдора, узнал, что был какое-то время хозяином Бузинной палочки. Всё это было очень увлекательно, не считая того, что об этом вещала ему Грейнджер. Но и к ней он привык, как выяснилось. Причём даже больше, чем рассчитывал. Точнее на это он вообще не рассчитывал.

В самом начале, когда бросить всё было возможно без последствий для себя, он уже думал о том, что может так случиться, что он сам привыкнет к Грейнджер и потом будет страдать из-за разлуки, но тогда этот вариант, по его мнению, имел ничтожную вероятность. Сейчас вышло наоборот, мысли о том, что он контролирует всё, были настолько ложными, что не представлялось возможным даже вообразить свою дальнейшую жизнь без знаний, которые он получил. А ещё этот поцелуй…

Теперь он ясно понимал, что она ему небезразлична, причём не как часть каких-то событий прошлого, а как человек, с которым его многое связывает и в настоящем. Во время того поцелуя она всё вспомнила. Он понял это, потому что в тот момент в голове снова пронеслись картинки, существование которых она отрицала. Как только их губы встретились, запустился фильм о том, что было только в её голове, но связывало их обоих. После поцелуя в её глазах он видел замешательство и удивление, но вопросов больше не осталось. Она всё поняла, как, впрочем, и он. Они могли сколько угодно отрицать произошедшее или списывать на побочное явление зелий и комы, но всё было правдой, от которой теперь уже никуда не денешься.

— Хозяин, я принёс вам одежду. Нельзя заболеть перед первым рабочим днём, — снова эльф как спасительная нить из тяжёлых мыслей. Драко кивнул ему, но одеваться не стал, а зашёл в дом.

— Принеси обед мне в кабинет, — сказал он на ходу.

Эльф пискнул и исчез. Сам Драко пошёл в кабинет отца, чтобы ещё раз спокойно прочитать свитки своего работодателя. Пусть он и новичок в своём деле, но он Малфой, а значит, не имеет права показать, что он чего-то не знает. Наверняка на его новой работе будут те, кто предвзято станет к нему относиться, кто будет вообще его игнорировать, кривиться, огрызаться. К этому Драко был готов, но допустить промахов в терминологии или других общепринятых формулировках не должен был. Поэтому, пообедав, он углубился в чтение книг, которые относились к его новой должности.

Ближе к вечеру он посетил магазин, где забрал форменную мантию, которую для него уже подготовили. Начальство в письме выразилось предельно понятно: никакого отличия или своего портного. Малфой примерил мантию дома перед зеркалом в своей комнате, размер был его, но от одной мысли, что точно такая же мантия ещё у полсотни сотрудников в отделе становилось плохо, но Драко попытался успокоить себя тем, что таков порядок во всех серьёзных организациях, и он сможет это пережить.

Он пытался негодовать по этому поводу или по какому-либо другому, что бы только не возвращаться к событиям сегодняшнего утра, которые тут же, стоило расслабиться хоть на секунду, лезли в голову. Поцелуй не шёл из головы. Это была та же Грейнджер, что была и всегда, но после общих воспоминаний, она уже не вызывала ненависти, даже если назвать её мысленно грязнокровкой. Это пугало, заставляло сомневаться в своей адекватности. Может Грейнджер права и ему пора в Мунго? Ведь целоваться с ней было приятно, даже необходимо. Не могла же симпатия к ней возникнуть из-за этих бредовых сеансов и одного поцелуя? Почему нет…

За ужином к нему присоединились Блейз и Пэнси. Драко позвал их, чтобы зарыть топор войны и попросить совета, как бы бредово это не звучало. Они явились без опозданий, как велели правила хорошего тона. Пэнси поначалу немного дулась, но когда Драко улыбнулся ей, она оттаяла и обняла его. Блейз утёр якобы пролившуюся слезу.

— Ну так что, за возвращение в общество? — Пэнси подняла бокал, когда все уселись за стол, а еда появилась на тарелках.

— Да уж, — протянул Драко, чокаясь бокалом с друзьями. — Видели бы вы мою униформу.

— Тебе всё идёт, — поддержал Блейз, отводя глаза и улыбаясь.

— Но не дешёвое же тряпьё, — тут же возразил он, ожидая, что друзья понегодуют вместе с ним. Но они улыбались. В конечном итоге и сам главный бука рассмеялся. — Не представляю свой первый рабочий день.

— А что тут загадочного? — рассуждала Пэнси. — Ты придёшь, все скривят носы, будут говорить с тобой лишь по необходимости, поручения получишь самые простейшие, потому что никто не доверяет бывшим Пожирателям.

— Отличное резюме, Паркинсон, — вздохнул Малфой. — Теперь мне хочется на работу ещё больше.

— Такова была сделка, Драко, — напомнила Пэнси. — Надо было отказаться, если не хотел работать.

— Я хочу вернуть имени вес, — голос сразу стал строже. — Для этого любые средства хороши.

— Согласна с тобой, — сказала Пэнси и отсалютовала бокалом. — С Грейнджер разобрался?

— Ну зачем ты?! — сдвинув брови, воскликнул Блейз, видя как Драко замер на мгновение. Пэнси нервно дёрнула плечами, как будто не спросила ничего особенного. — Ты узнал имя своего начальника?

— Всё нормально, Блейз, — тихо сказал Малфой, друзья посмотрели на него. — Я позвал вас, чтобы поговорить и об этом тоже. Грейнджер приходила утром.

— Вы поговорили? — тут же спросил Забини, облегчённо вздохнув, что конфликт отменяется, а Драко снова делится с ними своими проблемами. Блейз смотрел на Малфоя, но тот опустил глаза в тарелку.

— О Драко, — вздохнула Пэнси, буравя друга взглядом. Тот сжимал вилку в руке, как будто хотел её сломать. — Нет, нет, нет…

— В чём дело? — нахмурился Блейз, поочерёдно бросая взгляды на двух собеседников.

— Скажи ему, — потребовала Пэнси, отпихнув от себя тарелку. — Озвучь это вслух!

— Что он должен озвучить? — Блейз по-прежнему сверлил глазами обоих, но про себя в очередной раз поразился способности Пэнси понимать Драко без слов. Блейз предпочитал не думать о том, что она всё ещё хранит к Малфою какие-то чувства, но иначе объяснить это восприятие не мог, разве что своей близорукостью, признавать которую он тоже отказывался.

— Мы целовались, — устало проговорил Драко и положил несчастную вилку на стол.

— Прекрасно! — Пэнси сшибла бокал, красное вино раскрасило скатерть.

— Что? Ты же сама обо всём догадалась! — Драко уставился на подругу, подняв глаза впервые за последние пять минут.

— О поцелуе я и не помышляла! — выкрикнула Пэнси, ошарашено глядя на Малфоя, не веря, что он всё-таки признался. — Я думала, вы просто… Мерлин!

— Я и сам не знаю, как это случилось, — Драко говорил каким-то неестественным для себя тоном, затем он посмотрел на Блейза, который еле сдерживал улыбку. — Что смешного, Забини?

— Я вас умоляю, — уже не таясь, рассмеялся Блейз. — Это был поцелуй двух людей, у которых много общего и взаимная симпатия. Зачем делать из этого такую трагедию?

— Но она грязнокровка! — у Пэнси всегда был аргумент. — Но я могу закрыть глаза и на это. Она Грейнджер! Чувствуешь, как появляется рвотный рефлекс?

— Да, Пэнси, — закатил глаза Блейз. — И я сейчас испорчу твоё платье остатками своего блюда. Кажется, уже начинаются позывы…

Блейз начал хрипеть, как будто его действительно тошнит. Пэнси была готова взорваться и принялась колотить кулачками Блейза по плечу, попутно ругая его на чём свет стоит. Драко смотрел на них и улыбался. Впервые за всё это время он понял, что нет никакой катастрофы. Ничего страшного не произошло. Она целовала его в ответ, а значит, решение теперь за ней, ведь он явно продемонстрировал своё отношение к данной ситуации.

* * *

Едва Гермиона покинула мэнор, она трансгрессировала на площадь Гриммо. День был воскресный, но это не меняло того, что дома она не застанет никого, кроме Джинни. Так и вышло, младшая Уизли открыла дверь и с порога поняла, что с Гермионой что-то не так. Девушка молча прошла мимо Джинни, указав ей жестом следовать за собой. Младшая Уизли всё ещё находилась в недоумении, когда они остановились посреди зала.

— Гарри нет? — уточнила Гермиона, беспокойно поглядывая на подругу.

— Нет, — ответила та. — А ты где была? Я звала тебя на завтрак, но комната была пуста.

— Я ходила… проветриться, — слова не желали складываться во фразы, главным образом из-за того, что мозговой центр, отвечающий за внятную речь, был недавно взорван. — У меня к тебе вопросы, Джинни.

— Да, конечно, — кивнула та, усаживаясь на диван. После того как Гермиона вышла из комы именно Джинни выпала роль путеводителя по воспоминаниям. Ей было абсолютно не сложно восполнять пробелы, в меру своих знаний, естественно. Она понимала, что Гарри занят, а Рон ещё не скоро придёт в себя. Больше некому было помогать Гермионе складывать части в единую картину.

— Ладно, к чему секреты, — как будто убеждая себя, сказала Гермиона и плюхнулась на диван напротив подруги, которая разглядывала её с интересом. — Я была у Малфоя и…

— Ну конечно, — слегка улыбнулась Джинни. — Мне следовало догадаться. Ведь после нашего вчерашнего разговора ты просто не смогла бы усидеть, не спросив его. Ну и как там главный легилемент Британии?

— Он странный, — тут же заявила Гермиона, её глаза стали больше. — Очень странный… Ты знаешь, он вёл себя как-то…странно…

— О Мерлин! — воскликнула Джинни. — У Гермионы Грейнджер закончился словарный запас?

— У меня просто нет слов в этом конкретном случае, ? проворчала Гермиона. — Ну в принципе дело вот в чём. Он сейчас говорил так, словно не ради себя сотрудничал с Гарри. Разве не в сделках дело?

— Ну-у, как тебе сказать, — протянула Джинни. — Сначала так и было, но потом он как будто привязался к тебе, к этим сеансам.

— Это чушь, Джинни, — тут же отмахнулась Гермиона, мотая головой. — Я ни за что не поверю.

— С чего мне обманывать тебя, — пожала плечами Джинни, глядя Гермионе в глаза. Отчего-то внутри появилось какое-то странное чувство, как только она вспомнила, что её самою связывало с Малфоем. Однако их история давно в прошлом. — В самом начале, когда Драко ломал Щит, твой организм протестовал, жизненные показатели падали. Колдомедики Мунго запретили сеансы. Так вот Драко пробрался в больницу ночью, Гермиона, чтобы продолжать.

— Это не может быть правдой, — Гермиона упорно отказывалась верить, тем более в такое. — Пробирался ночью на поднадзорный этаж Мунго, чтобы продолжить моё лечение? Это он тебе сказал? Хорош выдумщик!

— Гермиона, я была с ним в это время, — убеждать подругу Джинни уже начинало надоедать. Скептицизм Гермионы действовал на нервы. — Думаешь, кто достал пропуск. Едва я показала его Драко, он не медлил ни минуты. Он мог отказаться и ждать официального разрешения колдомедиков, но он пошёл сразу, не задавая вопросов…почти.

— Это из-за отца, — Гермиона упрямо стояла на своём, хотя эта стена противостояния уже трещала по швам.

— Да брось ты, — усмехнулась Джинни. — Его отец уже два года в Азкабане, пара недель ничего не решала. Можешь мне поверить, если сначала это и было для Драко вроде цели, но потом стало дополнением к личному интересу…

— Почему ты зовёшь его по имени? — спросила вдруг Гермиона, от неё не укрылись эмоции Джинни. Она защищала Малфоя, и это было очень странно.

Вместо ответа Джинни пристально посмотрела на Гермиону. Её глаза говорили: «Не лезь в это дело». Поведение Джинни настораживало, Гермиона не могла не заметить, что девушка, сидящая напротив, что-то скрывает.

— Он что, тебе нравится? — тихо спросила Гермиона, следя за выражением лица собеседницы. Её брови дёрнулись, она отвела взгляд. — А как же Гарри?

— Так, Гермиона, — Джинни тут же встрепенулась и слегка повысила голос. — Гарри это Гарри, он всегда и навеки единственный мой любимый человек, а с Драко у нас просто нормальные отношения.

— Как скажешь, — не стала спорить Гермиона. Уж в эту историю ей точно вникать не хотелось. Она получила подтверждение того, что Драко помогал ей, потому что хотел этого, а значит, утром он не врал. Да она и сама видела их общие воспоминания в момент того поцелуя. Поцелуй! Гермиона читала где-то, что при сильной эмоциональной связи люди могут передавать друг другу мысли через прикосновения. Неужели это был именно такой случай? Если да, то с этого момента она просто не могла отбросить всё и забыть, потому что очевидные факты нельзя отрицать. Пытаться можно сколько угодно, но забыть на самом деле не выйдет. Он был искренним с ней, это ломало все стереотипы относительно его персоны, не говоря уже о том, что в корне меняло её к нему отношение. Подумать только, до комы он знать её не хотел, а после — он знает о ней чуть ли не столько же, сколько лучшие друзья.

Q.V. Вот и всё, мы на финише. Спасибо огромное всем Вам за то, что читали эту историю целый год и писали комментарии! Я не ожидала, что всё так затянется, но так уж случилось. За это время со мной произошло много всего, но я всё равно дописала. Надеюсь, история состоялась. Если не трудно и будет время, черканите пару строк, так сказать, подводя итоги^^

-------

В первый рабочий день Драко проснулся задолго до звонка будильника. Ну как проснулся, открыл глаза. Сном, происходящее с ним ночью, можно было назвать с большой натяжкой. Он метался по кровати, боролся с одеялом, несколько раз вставал и наматывал круги по спальне. Сны видел урывками, и то не сны, а психоделические картинки: взрывы пакетов с цветным порошком, разбивающиеся зеркала, он сам в костюме Санты висит и болтает ногами на рождественской ёлке в Министерстве.

Устав терпеть всю эту дребедень, Малфой решил, что выспался. Звон будильника донёсся до него, когда он уже принимал душ.

Надев свою привычную одежду: мен-ин-блэк, Драко посмотрел на себя в зеркало. Кругам под глазами впору было давать имена, такими значительными они были. Чтобы не выглядеть жалким, а не потому что его волновало мнение новых коллег, Драко пришлось выпить бодрящее зелье. Вид сразу стал лучше, Драко закинул две склянки в свою сумку. Осмотрев себя ещё раз, поморщившись заранее, он набросил на плечи форменную мантию. Ему тут же показалось, что он стал безликим. Нервно дёрнув плечами, он скинул её и запихал в сумку. Завтрак был готов, поэтому Малфой отправился в столовую. Он думал, что скоротает время за трапезой, но ошибся: кусок не лез в горло, кофе обожгло язык и отбило всякое желание вообще прикасаться к еде. Драко начал читать «Ежедневный пророк», но как назло все статьи были нудными, не содержали важной информации, да ещё вдобавок на последней странице красовалась колдография Золотого Трио, под которой значился призыв: «Если в соседнем доме появились жильцы после долгого отсутствия. То будьте бдительны, сообщите в Аврорат!». Эта рекламная компания была запущена ещё полгода назад, но до этого времени Малфой ни разу даже не разглядывал этот снимок. Сейчас же его взгляд задержался на Ней. Само собой лицо Грейнджер привлекло его внимание, оно выделялось на общем фоне и больше остальных соответствовало теме призыва. Поттер выглядел замученным, словно его насильно затащили в кадр, хотя, скорее всего, так оно и было. Уизли был слишком напыщен и самодоволен, как будто он тут самая важная персона. Грейнджер стояла чуть поодаль, лицо было серьёзным и задумчивым, словно она решает задачу. Наверняка она на этом снимке лишь потому, что министр попросил, назвав это важным делом для всеобщего блага. И она, конечно же, согласилась, потому что так правильно. Откуда он это знал, Драко даже не задумывался. Ввиду последних событий, это было слишком очевидно. Он хорошо успел узнать её.

Драко отложил газету, в которую пялился добрых двадцать минут и встал из-за стола. Эльф принёс сумку. Проговорив направление, Драко исчез в камине.

Как всегда в такой час в Министерстве магии было много людей, в основном, конечно, служащих. Все торопились на работу, вежливо прокладывая себе путь к лифтам. Малфой огляделся, суматоха уже действовала на нервы. Пока он осматривал помещение, кто-то толкнул его в спину.

— Молодой человек, не загораживайте проход! — проворчал низкорослый волшебник с седой бородой по пояс. Драко был так обескуражен, что покорно уступил дорогу, а через мгновение и сам направился к лифтам.

Из инструкции, присланной его новым боссом, Джоном Льюисом, он знал, что Департамент по магической торговле располагался на четвёртом этаже, а сам начальник отдела торговли магическими животными ожидал его в девять утра в кабинете № 2.

Драко вошёл в лифт, где на тот момент было четыре человека. Он оглядел всех и развернулся лицом к двери. Люди, ещё секунду назад спешившие в кабину, резко остановились. Встретившись глазами с Малфоем, они презрительно фыркали и шли к другим лифтам. Драко закатил глаза. Первый рабочий день начался «шикарно».

— Больше никто не поедет, — своим обычным тоном сказал Драко, скучающим взглядом оглядывая оставшихся с ним людей, думая ради забавы наброситься на них словно зверь. Одних картинок в воображении появилось так много, что впору было вызывать психушку. Тем временем кабина остановилась.

— Департамент международной магической торговли и его отделы.

Драко расправил плечи и вышел из лифта. Оглядев вывески над множеством коридоров, он отыскал необходимый: Отдел международной торговли магическими животными. Служащие ходили взад-вперёд, как будто рабочий день уже пару часов был в самом разгаре. Суетящиеся людишки раздражали Драко, потому что сновали туда-сюда, то и дело задевая и пихая его, и даже не вздумав извиниться. Драко завернул в боковой коридор и сразу очутился перед кабинетом номер два. Он коротко постучал и услышал громкий возглас: «Войдите!». Малфой шагнул вовнутрь.

Джон Льюис, увидев визитёра, поднялся из-за стола и указал жестом на стул, так и не подав руки. Малфой усмехнулся про себя: «Начинается».

— Мистер Малфой, — вежливо проговорил Льюис, когда Драко присел на стул. — Я был крайне удивлён, когда получил ваши документы от министра.

— Он умеет удивлять, — бесцветно заявил Драко.

— Признаюсь честно, — сказал босс, Драко понял, что сейчас он услышит в свой адрес не очень лицеприятные вещи.— Эта вакансия довольно-таки престижная и у меня было несколько кандидатов с гораздо более внушительным послужным списком, высокой квалификацией, опытом, но министр ясно дал понять, что в этой ситуации выбираю не я. Поэтому, мистер Малфой, будьте готовы соответствовать высоким требованиям нашего отдела.

— Я понимаю, сэр, — заявил Драко, не меняясь в лице. Он пока не услышал того, к чему заранее не был бы готов. — Я ознакомился со всеми присланными мне правилами и инструкциями. Мне всё ясно.

— В любом случае всё приходит с опытом, — продолжил Льюис. — Возникнут вопросы, обращайтесь ко мне, к коллегам, хотя они...

— Не захотят со мной общаться, — закончил фразу Малфой.

— Я думаю, вы и сами всё понимаете, — новый начальник был сдержан, но даже от него веяло не особо скрываемым презрением. — Людям нужно время, чтобы свыкнуться с тем, кто их новый коллега. Кабинет № 12, там вам покажут ваш стол.

— Я так понимаю, — медленно начал говорить Драко. — Я буду сидеть не один?

— Вы совершенно правы, — кивнул Льюис. — У вас не будет своего кабинета, политика командной работы. Увидите сами, впрочем.

Малфой поднялся из-за стола, потому что понял, что им больше не о чем беседовать. У самой двери начальник окликнул его:

— Не забудьте надеть мантию, мистер Малфой.

Драко коротко кивнул и вышел из кабинета. В коридоре людей поубавилось, наверно все заняли свои рабочие места. Малфой направился к своему кабинету, доставая мантию из сумки.

Войдя в кабинет № 12, Малфой на секунду замер. В относительно небольшом помещении было восемь человек. Драко ожидал, что коллег будет несколько, но не столько! Нервы сдавали, масло в огонь подливало и всеобщее игнорирование его персоны. Он увидел свободный стол по центру и прошёл к нему.

— Это стол Джефферсона, твоё место в углу, — услышал Малфой от парня сбоку. Молча он проследовал в указанном направлении. Этот стол стоял отдельно от остальных. Как же он сразу не догадался, куда его разместят.

Малфой сел, на столе его ждал пергамент с заданием: «Список магических животных. Цены, котировки». Он догадался, что его работа началась с теории, поэтому, не задавая вопросов, углубился в чтение.

Поначалу ему показалось, что коллеги побаиваются его, поэтому молчат, но потом они заговорили, абсолютно игнорируя его персону. И если до обеда это были сдержанные разговоры в полтона, то после обеда они расслабились и уже общались громко, экспрессивно, пару раз даже касаясь темы Пожирателей смерти.

Малфой стойко сносил подобное поведение, потому что его нисколько не трогали эти выскочки. Гораздо важнее было то, что он не ожидал, что придётся изучить такой огромный объём информации. Раз в час на его столе появлялся новый свиток пергамента с терминами, нюансами и прочими моментами, необходимыми для изучения. К обеду голова шла кругом, читать свитки он не поспевал. Коллеги втихаря злорадствовали, но Драко даже не поднимал век, чтобы бросить хотя бы уничтожающий взгляд. Идя на работу утром, он уже был готов к всеобщей травле. Разговор с Льюисом только подтвердил это. На обед Малфоя, естественно, никто не позвал. В итоге он так и просидел до вечера за чтением текстов. Закончив читать очередной из них, он сообразил, что находится один в кабинете. За стеной была тишина, коридор пуст. Рабочий день кончился, а никто его не предупредил. Впрочем, Драко не сильно расстроился, он так устал, что нервничать и придумывать план мести не было сил. Он пошёл домой.

Следующие три дня прошли по тому же сценарию. Более того, когда на второй день Драко пришёл на работу, то увидел, что его стол был завален свитками. Очевидно, даже после его ухода они продолжали появляться каждый час. Так что все эти дни, едва придя в офис, он садился за чтение. Коллеги постоянно чем-то занимались, сновали по этажу, отправлялись в командировки, обсуждали изменения на рынке животных, а Малфой всё читал и читал.

Такой ритм нравился ему. Никто не отвлекает, торопиться не надо, чтиво занимательное. Никакой беготни, суеты, как у остальных. И пусть они заключают договора, ему теория нравилась больше. Забитые чем-то мысли не давали возможности раскиснуть из-за дум об одном конкретном человеке. О той, думать о которой было нельзя.

Погружаясь в свитки, он абстрагировался от внешнего мира и если б кто-то вздумал к нему обратиться, то он вряд ли бы услышал. Но никто, разумеется, и не думал заводить с ним бесед. Коллеги всё также относились к нему, как к мебели.

Лишь в четверг свитки перестали появляться. Теоретическая часть подходила к концу, после обеда Драко дочитал последний свиток. Едва он его отложил и обдумал, в голове сразу возник образ Грейнджер, которая очень умная, потому что сутками напролёт читала книги. Драко чертыхнулся про себя, стоило на секунду перестать читать о флоббер-червях, так беспокойные мысли вернулись в голову. С ними невозможно было бороться, он даже не старался, вместо этого он начал обращаться к Грейнджер мысленно с вопросами, ему казалось, что она отвечает. Мысленный диалог заполнил всё пространство внутри его черепной коробки. Глаза закрылись самопроизвольно.

— Мистер Малфой, работа так вас утомила, что вы уснули? — чей-то голос вывел Драко из забытья. Он, действительно, уснул и видел во сне Грейнджер, которая вещала ему о составе какого-то зелья. Открыв глаза, Драко увидел перед собой Льюиса, остальные коллеги прятали усмешки.

— Что, простите? — сказал Драко, хмурясь и возвращаясь к реальности.

— Сон на рабочем месте, мистер Малфой, — повторил начальник, который и не думал быть снисходительным к новичку, особенно при подчинённых. — Боюсь, придётся лишь вас премии.

— Как угодно, — поцедил сквозь зубы Драко и отвёл глаза в сторону. Настроение было на нуле. О жаловании он думал в последнюю очередь, но терпеть не мог штрафов.

— Я получил записку от министра, — между тем громко вещал Льюис, кривя рот. — Завтра приём в банкетном зале Министерства, посвящённый принятию Закона «О запрете притеснения семей, причастных к деятельности Пожирателей смерти». Вы, мистер Малфой, разумеется, приглашены.

— Явка обязательна? — спросил Драко, взбешённый тоном и атмосферой всеобщей насмешки.

— Думаю, вы вольны выбирать, закон-то в вашу честь, — язвительно ответил Джон Льюис. — Вы, как бывший Пожиратель, теперь такой же, как и мы: люди, не запятнавшие себя убийством.

— Сэр, я не совсем понимаю, к чему эти комментарии, — проговорил Драко, стараясь сдерживаться. С нервами итак был полный бедлам, не хватало ещё сорваться на начальство из-за последней капли. — Если министр хочет меня видеть, я приду. Свитки я дочитал. Дальнейшие указания?

— Рабочий день почти окончен, — сказал шеф, решив, что не станет вступать в перепалки с острым на язык сотрудником, но слова вылетели сами по себе. — Задание вы увидите завтра на столе. Приём в 19:00, но, полагаю, дома вас ждёт личное приглашение. Мы ведь все знаем об особом отношении министра к вам, несмотря на...

— Рабочий день окончен, — провозгласил Драко, посмотрев на настенные часы. Он поднялся из-за стола и направился к двери под всеобщее молчание и возмущение со стороны коллег из-за недопустимого поведения в отношении начальства. Никто не считал Льюиса неправым. По отношению к Пожирателю, пусть и бывшему, его тон был абсолютно нормальным. Драко обернулся у двери. — Мистер Льюис и все остальные, если вы решили, что я в восторге от работы здесь, то спешу вас расстроить. Не знаю, в курсе ли вы, но я здорово помог Мальчику-который-выживал-снова-и-снова, вследствие чего я получил эту работу. Она не совсем по мне, но я Малфой, а мы привыкли делать всё на высшем уровне, поэтому вы сколько угодно можете смеяться надо мной или пытаться задеть, я всё равно продолжу своё дело. Уверяю вас, что полугода не пройдёт, я стану лучшим работником в отделе. Так что смиритесь, сам я никуда не уйду, а уволить или перевести меня у вас не выйдет. Я, мистер Льюис, — Драко проговорил свой монолог в абсолютной тишине. На последних словах он поднял бровь. — Как вы выразились, на особом счету у министра. До свидания.

Напоследок Драко оглядел всех, на лице появилась ухмылка от давно забытых ощущений — созерцать, как у людей пропадают аргументы от твоего превосходства.

Дома Драко и, правда, обнаружил письмо от министра с приглашением, а также записку от Пэнси, что они с Блейзом тоже приглашены на этот «приём ряженых лицемеров».

В пятницу Драко сдал первый экзамен. Один из коллег, Фитц, опрашивал Драко по терминам и основным вопросам. Может Драко и показалось, но после вчерашнего монолога некоторые коллеги уже не бросали на него злые взгляды. С этим Фитцем даже удалось пару раз посмеяться над названиями сделок с гоблинами, поэтому день пролетел быстро.

В шесть часов вечера все засобирались домой. Драко решил заскочить в мэнор, чтобы переодеться и отправиться на приём оттуда. В коридоре он спросил Фитца:

— Ты будешь на приёме?

— Меня не приглашали, — ответил тот, пожав плечами. — Я же не из ваших.

— А-а, да, — проговорил Драко и задрал рукав свитера, обнажив чёрную метку. Глаза Фитца расширились.

— Именно, — усмехнулся он. — Я именно это и имел в виду. Ладно, персона нон-грата, до понедельника. Если Льюис разрешит, возьму тебя на сделку.

— Это не обязательно, Фитц, — Драко вдруг сдвинул брови, он не знал, как реагировать на подобное отношение.

— Обязательно, Драко, иначе как ты собрался становиться лучим работником отдела, — сказал Фитц с нажимом. — К тому же закон приняли, а я исполнительный гражданин.

Драко улыбнулся впервые за последнее время. Он кивнул Фитцу и шагнул в камин.

Приняв душ, он надел костюм, который пылился в шкафу уже два года. Зачем он собрался на приём? Просьба министра? Нет. Возможность увидеть Грейнджер? Определённо.

В 19.00 Драко вошёл в банкетный зал Министерства. Гостей было много, все дружно общались меж собой, заводили новые и укрепляли старые связи. До ушей Малфоя доносились обрывки светских разговоров. У стола с выпивкой Драко увидел Пэнси и Блейза.

— Салют, реабилитантам, — сказал Драко, становясь рядом.

— Привет, — ответил Блейз, вручая другу бокал шампанского.

— Закон читали? — ехидно спросила Пэнси. — Мы же теперь чуть ли не великомученики.

— Не преувеличивай, — возразил Блейз. — Наконец-то смогу вывести бизнес из тени, да и ты, Пэнс, закончишь уже своё затворничество.

— Меня всё устраивает, — нервно дёрнула плечами Паркинсон. — Эти рожи мне даром не сдались!

Драко не ответил. Он увидел Поттера, тот смотрел на него, и едва уловимо подозвал к себе. Малфой закатил глаза, но, извинившись перед друзьями, всё же подошёл.

— Поттер, — вечно сухое приветствие.

— Малфой, — такой же ответ не заставил себя ждать.

— Ты без Уизли? — озвучил Драко то, что почему-то первым пришло в голову.

— Рон в Мунго, — ответил Гарри, отсалютовав кому-то бокалом. — Решил присутствовать на всех тестированиях Лаванды, чтобы убедиться: лечить её нужно или сажать в Азкабан.

При звуке имени Браун Малфоя всего передёрнуло, но тут он замер: в дверях появилась Грейнджер. В белом коктейльном платье она была словно ангел. Драко даже показалось, что от неё исходит свечение. Гарри проследил за взглядом застывшего собеседника и отошёл. В эту минуту глаза Гермионы и Драко встретились. Он почувствовал, как его сердце пустилось в галоп. Она затаила дыхание. Увидев его, она в ту же секунду поняла, как сильно по нему соскучилась, по сердцу разлилось тепло. Не медля больше ни секунды, Гермиона направилась прямо к Малфою самым своим решительным шагом. Он стоял в центре зала, Гермиона шла прямо к нему, все расступались и пропускали её. Она не прерывала зрительного контакта, Малфой запаниковал, потому что не знал, что скажет ей, но говорить не пришлось.

Она поравнялась с ним, поднялась на цыпочки и обняла его. Прямо так, на глазах у всех. Драко перестал дышать. Весь зал тоже, раздались вспышки фотокамер. Репортёры что-то застрочили в блокнотах, не жалея, что пришли на этот обещавший быть унылым светский раут.

— Я всё вспомнила, — услышал он тихий шёпот на ухо. — Всё, даже тот день. Мне жаль, что я забывала о той боли, которую ты мне доверил.

Малфой молча переваривал услышанное, но мысли вообще не шли в голову. Никакие.

— Отойди от меня, Грейнджер! — тихо сказал Драко и почувствовал, как Гермиона замерла. — Если не хочешь навлечь на себя гнев противников нового закона.

— Бывший Пожиратель смерти спас мне жизнь, — уверенно сказала Гермиона. — Меня не волнует, что подумают противники нового закона. Ты лучше обними меня, чтобы я не выглядела дурой.

— Последний раз говорю, отойди, — стоял на своём Драко, видя обалдевшие лица министра, друзей, других волшебников. — Иначе решат, что ты рехнулась.

— Рехнулась у нас Лаванда, — с сарказмом сказала Гермиона. — К ней все вопросы.

— Несмотря на то, что она на тебя напала, — с усмешкой проговорил Драко. — Ты всё равно на неё не злишься.

— Хватит и того, что злишься ты, — ответила Гермиона, затем теснее к нему прижалась. — Обнимай уже или точно решат, что Грейнджер свихнулась!

— Но ведь ты и свихнулась, — усмехнулся Малфой краешком губ, обнимая её, наконец. По залу прокатился шумный вздох. — Раз обнимаешься с посторонним человеком.

— Ты побывал в моей голове, забыл? — напомнила Гермиона.

— Такое забудешь! — криво усмехнувшись, сказал Драко. Подумать только, Малфой и Грейнджер стоят посреди зала и обнимаются.

— В таком случае будь добр, — проворчала Гермиона. — Обними меня крепче и никогда не отпускай.

— Ну да, после всего, что я видел... — сказал он. Она хмыкнула в ответ. — Боюсь, что это ты меня не отпустишь.

— Да и ты обещал пустить меня в свою голову, — напомнила Гермиона с азартом, прерывая объятия. — Может, сбежим отсюда?

— С удовольствием, — ответил Малфой. Затем вдруг ему в голову пришла дурацкая мысль, которую он тут же осуществил. Он взял лицо Гермионы в свои руки и поцеловал её. В зале все онемели. А эти двое уже улыбались. Поцелуй был короткий, но этого хватило, чтобы вогнать в ступор всех присутствующих. — А теперь, Грейнджер, бежим!

Гермиона рассмеялась. Они с Драко покинули зал быстрым шагом, услышав в спину голос министра, обращающегося к Гарри:

— Ты уверен, что после перенесённой травмы разум Гермионы не помутился?

— Не всё ли равно, министр, — твёрдо заявил Гарри. — Она жива и улыбается. Мне этого достаточно.

* * *

А на другой день первую полосу «Ежедневного пророка» украшал снимок Гермионы и Драко. Заголовок гласил: «Новый Закон “Об отмене притеснения семей, причастных к деятельности Пожирателей смерти” принят к исполнению буквально. Грейнджер и Малфой — пиар или искренние чувства?».

Внизу страницы мелким шрифтом была приписка: «Уважаемые читатели, присылайте свои комментарии и замечания по этой теме. Спасибо за то, что вы с нами».