Через тернии к звездам (гет)

Драко выходил из зала в спешке, ослепленный вспышками фотокамер и оглушенный гомоном толпы. Он помнил, как заметил в дверях ошалевшее лицо грязнокровки. Грейнджер выпучила глаза, как сова. Ее челюсть была настолько плотно сжата, а шея напряжена, что Драко невольно понадеялся, что девчонка раскрошит свои зубы в пыль.

Мимо нее сновали люди, играя размытыми полосами на бледно песочном силуэте пальто и на застывшем белом лице. Малфой прошагал мимо, быстро и не оглядываясь, но почувствовал буквально физически твердую сферу негодования, окружившую ее десятиметровым коконом и прожегший спину провожающий взгляд.

Сам он летел, не глядя, вперед, как в тумане. Слишком много неожиданных фактов стеной отрезали его от реальности и градом обрушились на виски, выстукивая барабанную дробь раздражения. В конце концов, он просто отключил мозг и позволил толпе вынести себя в атриум.

Камин. Теперь ему хотя бы можно пользоваться камином. Малфой шмыгнул в ближайшее пламя. Ноги ощутили твердую землю спустя секунду головокружительного мелькающего тоннеля, выворачивающего на изнанку.

В лицо хлынул холодный ветер. Он стоял на руинах их старой английской виллы на Па-де-Кале. Море хлестало у белого подножия клифа, и Драко слышал его шум и видел его волны. Он опустился обессиленно на заваленную щебенкой и прогнившими досками землю. Здесь, где раньше была гостиная, улизнувшие с битвы при Хогвартсе пожиратели в отмщение Лорда разнесли даже фундамент. Малфои сдавали их одного за другим, чтобы заслужить свободу. Ту свободу, которая была дана им сегодня таким унизительным образом.

Драко втянул носом соленый воздух. Какую цену он готов был заплатить с самого начала? Вопрос действительно интересный. Когда все только началось и отца посадили, с обещанным судом над самим Драко в будущем, тогда планировавшемся через пару месяцев, он — только что переживший войну восемнадцатилетний парнишка — еще не допускал, до каких унижений опустится. Каждый раз он преодолевал границу собственных страхов или гордости, выбор за выбором. Легче не становилось, и он привык к этой слабости, но сегодня... Сегодня дело в первый раз коснулось принципов.

Точнее, коснулось оно, оказывается, еще вчера, а Драко и не заметил. Вопрос был в том: почему? И именно он беспокоил больше всего. Не "Что делать?", ведь выбора у него не было, а "Почему?". Почему он не распознал магла? Почему магл ему понравился? Почему магл помог их семье? Почему магл — ОТЕЦ ГРЕЙНДЖЕР — помог их семье? Отец Грейнджер, которую пытали в доме этой семьи! Почему именно он? Встретился, утешил, понравился, помог? После всего, что она ему, наверняка, рассказала, после всего, что он услышал от других и после всего, что было сказано в зале суда?

Малфой пнул осколок кирпича пяткой. Что не укладывалось у него в голове больше: эта всепрощающая наивная доброта или это абсолютное отсутствие отличий? Он даже на секунду не задумался, что Дэвид мог оказаться нечистокровным, а Дэвид и вовсе оказался не волшебником.

Драко не знал, что он чувствует. Не мог понять противоречивое цунами, разыгравшееся в его голове, словно два течения столкнулись водами в соленом просторе, как на границе двух морей в Скагене. В какой-то момент он просто устал думать. Он помнил, как достал из сохранившегося за полуразваленным крыльцом погреба бутылку старого крепкого ирландского брэнди, и солнце закатилось за темно-серый горизонт пока он пил, сидя на белой отвесной скале побережья.

Когда небо совсем почернело, и холодный морской бриз начал пронизывать сквозь черное пальто до костей, Малфой поднялся, покачиваясь, на ноги и выбросил стеклянный сосуд в темную бурлящую воду. Где-то внизу послышался всплеск.

Пора возвращаться, подумал он. Родители, наверное, празднуют, так или иначе. Главное не средства, а цель, сказали бы они. Возможно, никто теперь даже ни поднял бы тему магла и Драко. После этих четырех лет подобное казалось меньшим из зол. Тем, о чем лучше забыть, притворяясь, что ничего не было.

Это поколение Малфоев явилось самым позорным, сказала бы чокнутая бабка по линии матери – Вальбурга — и была бы права. Но кого теперь уже волновала честь? За все эти годы, Люциус ясно дал понять: главное — умение приспосабливаться. Позор позором, а жизнь гордостью не спасешь. Как оказалось, Драко был с ним согласен, даже больше, на протяжении всей своей жизни, чем мог бы подумать. А в девяносто восьмом в его душе пустили корни сомнения.

Он видел теперь, спустя годы, трусость своего отца и размышлял, сможет ли оказаться смелее? И в чем эта смелость проявится? Но если раньше все эти мысли были лишь голой теорией, то случай с отцом Грейнджер сегодня подтолкнул их ближе к черте практики, и Малфою стало не по себе. Он не смог убить Дамблдора не из трусости...

Драко потянулся, стоя на краю скалы. Он не смог убить старика из благородства. Если можно так сказать. Жило ли это в нем? Парень крутанулся на месте и аппарировал.

Шумная Гилфорд-Стрит ослепила непривыкшие к свету глаза своими огнями. Покачиваясь, Малфой пошлепал по тротуару. На сегодня с него еще не хватит. Не будет хватать, пока не уснет. Он вошел в бар с красным фасадом кирпича, примостившийся на углу улицы.

Кожу лица встретил душный смрад, и тусклые магические сферы отозвались плохим освещением в глазах. Они мерцали, зависшие в воздухе под потолком, словно только-только загорающиеся флуоресцентные лампы, но ни одна так и не зажигалась в полную силу. Помещение бара — просторное, отливающее изумрудным и заполненное столами — было набито народом. Одни толпились у стойки, другие грудились вокруг столов и рояля в дальнем левом углу. Драко направился прямо к стойке.

— Мне бурбон, — прохрипел он в лицо седому бармену, падая локтями на столешницу.

— Развлекаешься? — послышалось справа.

Драко повернулся на вопрос. Среди сине-зеленого полумрака и темной массы лиц обрисовался прямо перед ним сидящий со стаканом в руке рыжеволосый Джордж. Он пренебрежительно разглядывал Драко со своего высокого табурета. Святой Мерлин! Ну что за день-то!

— Видимо меня сглазили, — проскрипел Малфой сквозь зубы, отворачиваясь от Уизли.

Он шикнул на сидящего рядом парнишку с крючковатым носом и занял его место, когда тот с ругательствами и ворчанием соскользнул плясать со своей пьяной вдрызг дамой. Поставив ноги на подножку и повернувшись лицом к спине бармена, Драко залпом влил в себя стопку темной жидкости. Алкоголь не замедлил обжечь горло.

— Это они, конечно, хорошо придумали... — услышал он грудной голос Джорджа на три часа.

Малфой с неохотой повернулся. Впервые за четыре года он рассмотрел лицо Уизли вблизи. Вчера и утром в Министерстве у него на это совсем не было времени.

Драко запомнил одного из близнецов совсем другим. Уверенный, с лохматой рыжей гривой, длинный парнишка сражался плечом к плечу со своим братом, а вокруг летели искры. Драко словно снова видел перед глазами его растянутую до ушей улыбку и слышал их глупые шутки даже на поле боя. Джордж тогда был в фиолетовой куртке, понял спустя несколько часов Малфой, жмясь у края большого зала, когда Темный Лорд пал.

Теперь на губах Рыжего не порхала легкая бабочка смеха, а глаза потухли и смотрели с безразличным презрением. Драко разглядел парочку едва заметных морщин на лбу у Младшего Заместителя Министра. И лицо это носило маску усталости, скорее чем радости. Нет, подумал Драко, днем он все же был светлее, совсем другой, окрыленный, что ли.

А сейчас... Белки покраснели и припухли от сигаретного дыма, зрачки помутнели и бегают в рябом тумане алкоголя. Как и у Драко. Хотя он должен был отдать Джорджу должное: этот человек не оправдал сплетен, которыми потчевали его знакомые все это время. Мол, совсем завял Уизли-то. Как раз напротив, сказал бы Малфой, совсем напротив. Не в эти два дня, и даже не сейчас.

Джордж ответил таким же долгим взглядом.

— Ты теперь вроде как негласный заложник, — произнес, наконец, он и поднял стакан.

— Хочешь за это выпить, Уизли? — бесцветно процедил Драко.

— Я не пью за чужое горе, Малфой, — Уизли презрительно скривил губы.

Драко ничего не сказал, но демонстративно поднял свою стопку и стукнул как можно сильнее о сосуд Джорджа, сохраняя при этом совершенно бесстрастную гримасу.

На лице близнеца тоже не дернулся ни один мускул, и он отпил вместе с ним в молчании.

— Чем ты так очаровал Дэвида? — спросил он некоторое время спустя, следя за переливами света на зеленом стекле полок под бутылками, там, где суетился за стойкой бармен.

— Если бы я знал...

Малфой произнес это с пресной издевкой, однако внутри понимал, что ничуть не покривил душой. Ему и самому бы этот ответ – чем же?

— Ты бесишься потому, что он магл? – Уизли изучающе придвинулся ближе, скользя локтями по гладкой поверхности столешницы.

Хороший вопрос. Да, Драко «бесился», негодовал, если можно так сказать, злился… только вот не так сильно, как следовало бы. Странно, но он не чувствовал себя замаранным, и ему не было стыдно за ситуацию — ему было стыдно за свое отсутствие стыда. Это раздражало Драко, добавляя "метры в секунду" в, и без того, разыгравшийся шторм противоречивых мыслей и вопросов.

— Шваль — мне не ровня. Это вышло унизительно, — бросил он, стиснув зубы.

— Ты отвратителен, — Джордж откинулся назад, разворачивая корпус и закидывая ногу на ногу.

Теперь он наблюдал профиль Драко, как раскрытую книгу. Тот же, ощутив его оценивающий презрительный взгляд своей правой щекой, уставился прямо перед собой, через силу делая глоток спиртного. Насколько Рыжий уловил лукавство в его голосе и насколько неуверенность? Если бы Малфой только сам знал, что он чувствует: ненависть или благодарность?

— Тогда чего ты смотришь? — выдохнул он измывательски в стопку.

Стекло на миг запотело.

— Ищу настоящий ответ, — Уизли перекинул ногу обратно, ставя обе подошвы на подножку табурета.

Его отвращение сменилось скептицизмом.

— Говорят, у Веллингера несчастье в семье.

— Я видел, как кто-то подходил к нему, — хмыкнул Драко.

— Если бы не подошел, он бы вас раздавил, — Джордж повертел в пальцах стакан, и кубики льда закружились в медленном танце.

Малфой ничего не ответил, вливая в себя еще стопку и чувствуя, что ни к чему хорошему это не приведет. Они просидели в молчании еще какое-то время, глотая алкоголь и пожевывая орешки из одной тарелки. Уже эта ироничная общность должна была насторожить его. Но в определенный момент полки с бутылками совсем поплыли перед глазами, и язык Драко развязался. Он поведал, спотыкаясь о собственные зубы, о наболевшем. Видимо, откровения в барах с едва знакомыми людьми становились традицией.

— А в результате что?!

— Что? — икнул невозмутимо Джордж.

Этот же слушал все вылетавшие стопка-за-стопкой признания с резиновым терпением. Не его ли тугое внимательное молчание дарило Драко ощущение значимости? Уизли не осуждал, и не одобрял, бегая своими темными зрачками в голубых радужках то вниз, то вверх по его лицу. Не потому ли, с ним было так легко пить? Так легко разговориться? Нет, однако, в человеке все же способны уживаться абсолютно разные личности.

— В результате я оказался на поводке у грязнокровки и в фаворе у магла! Ты хоть представляешь себе, что это значит? — Драко закусил горький алкоголь кусочком лимона, подходя к апогею своей ругательской жалобы.

Он звучал скорее иронично. После всех этих часов с самим собой наедине правда как-то притерлась в его голове, и выплескивать ее с гневом уже не получалось. Нервная усмешка и усталый взгляд — они с Джорджем почти похожи. Тот, правда, суров и спокоен в своем спрятанном за прищуром мнении.

— Ты меня почти растрогал, — изрек Уизли, загребая пальцами маленькую стопку с зеленым содержимым со стойки.

Он отпил и поморщился, щелкая пальцами бармену:

— Давай-ка опять виски, хватит с меня этой бодяги! Ты драматизируешь, — добавил он, обращаясь уже к Драко.

Малфой удивился на секунду самоконтролю Джорджа. В отличие от младшенького Визелла этот походил на скалу, о которую, словно волны, разбивались все оскорбления и грубости. Первый бы уже колотил Драко за одно плохое слово в адрес его разлюбезной Грейнджер, а тут...

— У тебя выдержка железная, — Драко расстегнул пуговицу на тугом воротнике.

— Я просто не бегу вперед паровоза. — Джордж, смакуя, отпил поданный виски. Двусмысленный ответ на двусмысленный комментарий. Он что-то не договаривал. — И тебе не советую. Ты ведь не об алкоголе?

— Что?

— Ты драматизируешь, Малфой, — повторил Уизли в своей пренебрежительной манере. — Ты сказал столько слов сегодня, и так мало сделал, чтобы у тебя был повод их произнести.

Драко осклабился, чувствуя, как опять меняется настроение. Он вскипал, но сдержался, чтобы не ответить. Ему интересно было услышать, что скажет скала.

— Ты полон предубеждений, предрассудков и совсем закрыт новому. Гермионе до тебя как до мухи. Они счастливы с Роном в браке, и если тебе так попрек горла ее отец, никто не просит тебя гонять с ним чаи. Ты такой же камень, ворвавшийся в эту тину, для них, какая они — тина для тебя. Поводок? Да кому ты нужен, ты же не верный пес? Всем плевать, Малфой. Ты должен был понять за эти четыре года, что у ямы нет дна, если для тебя — это яма. Потому что — это лишь твои иллюзии, если ты спросишь меня. Ямы вообще нет. Ты не имеешь права жаловаться. Ты еще даже не начал.

— Твою точку зрения я понял, — Малфой скрежетнул зубами. — Однако другого я от тебя и не ожидал.

— Приятно быть предсказуемым, — заявил Джордж внезапным будничным тоном.

"Всем плевать" — так он сказал? Ему, видимо, в особенности.

— А какой он был? — неожиданно спросил Малфой, резко закинув на зуб корочку от лимона и стараясь не глядеть на близнеца.

— Кто — он? — голос Уизли понизился.

— Твой брат, — Малфой поспешил запить фразу бурбоном, уставившись прямо перед собой, словно ничего не произошло.

Наступила короткая пауза. Гораздо более короткая, чем мог ожидать Драко.

— Почему ты спрашиваешь? – фраза прозвучала спокойно и, на удивление, беззлобно.

Драко не нашелся с ответом в ошеломленной растерянности алкогольного тумана, вдарившего в голову вместе с содержимым стопки. Он и сам не знал, почему вдруг спросил. Усталые красные глаза Джорджа напомнили ему, что бывало иначе? Слова просто сами вырвались. Скорее всего, вопрос сидел где-то в подсознании без какой либо весомой причины — всего лишь естественное любопытство человека и недостаток такта. В любом случае, даже моментально — как сформирован и задан был вопрос — Драко успел осознать, что на ответ ему рассчитывать не стоит. И уже пожалел было, ожидая гнева и яда, прежде чем Джордж сказал то, что сказал.

— Ты не винишь меня? — наконец обронил Малфой как можно бесцветнее.

— Так тебя это волнует? — Уизли как-то слишком тепло фыркнул и расслабился на своем табурете. — Спасибо, Малфой, что не ломаешь систему и мой мир!

— Всегда пожалуйста, — буркнул Драко, раздражаясь на собственное нетерпение услышать ответ.

— Нет, — Уизли постучал пальцами по столешнице. — Тебя я не виню. То, что ты был на той стороне, не делает тебя убийцей моего брата априори, — он помолчал. — Это ваши с Поттером дела. Мы с Фредом тут ни при чём. А вообще довольно забавно...

Уизли, улыбаясь сам себе, покачал головой. Малфой мог видеть боковым зрением, как тот вперился взглядом в деревянную поверхность стойки и смеется одному ему ведомой шутке. Драко напрягся, понимая отчасти отчего так. Но он не хотел признаваться даже самому себе.

Они просидели еще какое-то время. Джордж поколебался немного, а потом рассказал Драко об их с Фредом магазине. Сейчас там правил Рон, а самому Джорджу после полутора лет какой-то нелепой работы в Министерстве, суть которой Малфой так и не понял, предложили пост Заместителя Министра Магии.

— Я не вижу тебя там Уизли, — прогнусавил Драко, мотая головой, втискиваясь в одну из многочисленных пауз, образовывавшихся в икотном рассказе собутыльника. — Те синие шторы — мрак. Ты — не ты. Ты не такой.

Джордж проницательно посмотрел на Малфоя. С секунду он не произносил ни слова, раздумывая.

— В этом весь смысл, — наконец глухо ответил он.

— В том чтобы не быть собой?

— До сих пор было рано, Малфой. Что ты можешь знать?!

В этот раз в его голосе скользнула-таки нотка презрения. И Драко не знал рад он этому или злится. Он и не заметил, как вдруг, за считанные минуты, шипы в разговоре сгладились, стоило приоткрыться двери прошлого. Могло ли быть такое, что война, которою все так тщательно пытались забыть, в итоге становилась единственным сближающим элементом истинного и искреннего понимания?

Он так ничего и не ответил Джорджу, потому что тот был прав. Что Драко мог знать о подобных чувствах? И все же, он умел ощущать. И он ощущал словно лед тронулся. Он не мог сказать почему, но ему казалось, каким бы Уизли не видел себя — в реальности он уже не был больше таким. Было уже не рано. Не в эти два дня, и даже не сейчас.

— И еще, — прервал вдруг Джордж раздумья Драко. — Никогда не смей называть Гермиону грязнокровкой. Теперь я могу это сказать. Ты меня услышал?

По какой-то причине он услышал.

— Беллатрикс вывела это кровью на ее руке. Девчонка больше не нуждается в моих напоминаниях, — Малфой отхлебнул бурбон, не глядя на Джорджа.

Сглотнув и морщась, он повернул голову, встречаясь с внимательным взором Рыжего. Тот разглядывал его лицо еще долю секунды и затем опустил глаза, протягивая руку к стакану. Скулы расслабились, а губы скривились в едва заметной усмешке. Джордж отпил свой виски, не произнеся ни слова.

— Чему ты ухмыляешься, Уизли? — Драко вновь почувствовал невольное раздражение.

— Да так, одной забавной вещи, которую я заметил этим вечером, — Уизли облокотился на стойку, покачивая в руке стакан. — Скоро сам поймешь.

Он умудрялся даже на высоком барном табурете сидеть в развалку, упираясь своими острыми коленями в ляшку Драко.

Малфой, наконец, смог обрисовать то, что едва заметно покалывало тонкой иголкой в темечко весь этот вечер. Он почувствовал сейчас очень остро превосходство Уизли, которое так и сквозило в воздухе, вместе с его дорогим парфюмом, вместе с запахом его кожаных ботинок — вместе с его возможностями и его знанием, и его жестом.

— Зачем? — тухло проговорил Драко в пустоту, озвучивая свои мысли.

— Что — зачем?

Джордж развернулся к стойке, принимая с ним одну позу.

— Зачем ты пьешь со мной?

Несмотря на плотный упругий туман в голове, Малфой все равно понимал, что не должен показывать гриффиндорскому шуту свой интерес и свои эмоции. Не так же глубоко. Хватит уже на сегодня откровений. Однако бурбон сделал его губы слишком гибкими, а язык болтливым:

— Это что? Какой-то особенный акт жалости?! Снизошел до меня, чтобы покрасоваться и насыпать дорожку из соли?

Уизли промолчал, игнорируя выпад. Он просто взял за горлышко бутылку бурбона, открутил алюминиевую крышечку и наполнил стопку Драко до краев.

Тот закатил глаза, но стопку все-таки взял.

— Нужно знать своего врага, так говорят? — произнес Джордж, когда Драко коснулся языком горьковатого стекла.

Он отпил, и близнец рассмеялся сам себе.

— Не бери в голову, — спустя пару мгновений прокашлялся он. — Я удивлен не меньше твоего, поверь. Но нет, это не акт жалости. Скорее любопытство и виски.

Драко ухмыльнулся, снова поднося напиток к губам. Кажется, он начинал понимать, какую забавную вещь заметил Рыжий. Действительно ли дело было в пытке Беллатрикс, или все решилось в этом баре, когда Уизли открыл рот?