Охота к перемене мест (джен)

* * *

За дверью обнаружился каменный коридор без окон. Освещен он был неплохо, но все равно выглядел сырым и мрачным. Рокэ огляделся и направился в сторону, откуда слышались голоса.

Он понимал, что волнуется, и очень старался скрыть свои чувства и вести себя спокойно: от этого зависела не только возможность возвращения домой, но не исключено, что и жизнь.

Голоса с каждой секундой становились все громче, и Рокэ наконец вышел в более широкий, но столь же мрачный и сырой коридор, по которому сновали дети разных возрастов, одетые в рясы, которые сильно напоминали ту, что сейчас была на Первом маршале Талига.

– Доброе утро, профессор Снейп! – отбарабанил строгий мальчишка в очках, пробегая мимо.

– Доброе утро, юноша, – улыбнулся Рокэ и направился в ту сторону, куда спешили большинство детей. Он улыбался, отвечал на приветствия и шел вперед, не сомневаясь, что рано или поздно придет в зал, где и накрыт завтрак.

Но чем дальше шел Рокэ, тем сильнее чувствовал: что-то не так. Дети смотрели на него странно, многие перешептывались. Все казались крайне удивленными.

Если бы Рокэ был в штанах, то заподозрил бы, что забыл их застегнуть. Но ряса почти доставала до пола и дыр в ней не было – он проверял. Что же происходило сейчас? Что так потрясло детей? Не мог же носатый профессор появляться на людях с немытой головой? Это же полное безумие! Аккуратность – одно из важнейших доказательств уважения к себе, а человека, который себя не уважает, другие тоже уважать не будут.

Впрочем, в любом случае назад дороги не было. Добравшись до подножия винтовой лестницы, Рокэ решительно направился вверх.

На следующем этаже окна имелись –непривычно огромные и чистые. Сквозь них можно было во всех подробностях разглядеть сырой пасмурный день.

Поднявшись, Рокэ почти сразу увидел широко распахнутые огромные двери, куда поодиночке и группами входили дети разных возрастов. Судя по всему, завтракали именно там.

Войдя, Рокэ обнаружил, что Большой зал полностью соответствует своему названию. Вдоль четырех длинных столов сидели дети разных возрастов, а в дальнем конце, на возвышении, был еще один стол, за которым расположились взрослые.

Рокэ громко сказал:

– Доброе утро всем! – и направился к возвышению, старательно уговаривая себя, что внезапная тишина в зале никак не связана с его появлением. Впрочем, убедить себя в этом не получалось, поскольку все таращились на Рокэ так, словно он был выходцем или даже самим Леворуким. Среди множества удивленных детских лиц Рокэ особенно поразил зеленоглазый взъерошенный мальчишка в очках, смотревший на него в полном остолбенении.

Шагая по бесконечному залу, Рокэ наконец-то задумался о странности, которую подметил еще в подвале: в месте, которое ему казалось школой, находились не только мальчики, но и девочки разного возраста. Кому и зачем нужно учить столько будущих жен и матерей? Это ведь совершенно бесполезная трата времени и сил! Кроме того, так долго находиться вместе молодым людям разного пола просто опасно: беременность всегда приходит неожиданно. Впрочем, широкие мантии скрывали талии девушек, так что ничего определенного об их положении сказать было нельзя. Или это вообще не школа, а монастырь? Но, меняя мирские наряды на рясы, невозможно забыть о мирских искушениях, так что и в святой обители опасно держать вместе юношей и девушек. На сиротский приют, где могут жить как мальчики, так и девочки, тоже непохоже: большинство детей выглядят сытыми, здоровыми и счастливыми… Что же это за место?..

От размышлений Рокэ отвлекся, дойдя до помоста. Поднявшись, он поздоровался с другими профессорами, сел на свободное место, положил себе на тарелку неаппетитно выглядевшую еду и начал рассматривать людей, с которыми его свела судьба.

На вкус еда была столь же мерзкой, как и на вид, а вот соседи по столу безусловно заслуживали внимания.

Двое мужчин поражали своим ростом – миниатюрный человек, похожий на лилипута, и заросший бородой великан с громовым голосом. Несколько невзрачных женщин средних лет Рокэ не заинтересовали, а особое его внимание привлекли трое.

Первой среди сидящих на возвышении ему бросилась в глаза немолодая полная женщина. Она, единственная из присутствующих, была одета в розовое, и этот цвет ей поразительно не шел, подчеркивая нездоровую красноту лица и властные, брюзгливые складки у рта. Она приветствовала Рокэ с преувеличенной сердечностью, явно фальшивой, и очень ему не понравилась.

Вторая женщина, одетая в темную рясу, была заметно старше, но держалась с достоинством, а ее проницательный взгляд напомнил Рокэ Арлетту Савиньяк. Незнакомка приветствовала Рокэ очень сухо, но, как ему показалось, с заметным удивлением.

А главным за столом, безусловно, был седобородый старик в темно-лиловом, похожий на мудреца из старой легенды. Светло-голубые глаза, скрытые очками-половинками, смотрели на мир дружелюбно, но проницательно. Старик поздоровался с Рокэ приветливо, но тоже явно удивился.

Составив представление обо всех сидящих за столом, Рокэ решил начать разговор, улыбнулся и приветливо сказал:

– Скверная погода сегодня, не правда ли?

Немолодая дама поперхнулась бурой кашей, которую ела, а седовласый старик улыбнулся в ответ и произнес:

– Боюсь, что я расхожусь с вами во мнениях, Северус. Для декабря погода вполне приличная.

– Вы, пожалуй, правы, – Рокэ очень не хватало знаний о принятых в этом мире вежливых обращениях, но называть старика профессором он не рискнул, – просто я устал от этой бесконечной хмари и сырости!

– Да, я вас понимаю, – кивнул старик.

Попытка разрядить обстановку не удалась: все остальные молчали, словно набрав в рот воды.

Следующей заговорила тетка в розовом:

– Да, британский климат не назовешь солнечным и сердечным, но свет дружбы и любви способен согреть даже самую стылую осень! А уж приятные сюрпризы тем более озаряют самый хмурый день. Должна сказать, дорогой Северус, что сегодня таким сюрпризом для многих стало ваше появление. Думаю, не погрешу против истины, заметив, что вы сегодня сами на себя не похожи!

Мерзкая тетка явно выразила общее мнение, и все профессора воззрились на Рокэ, с нетерпением ожидая ответа. Да, похоже, этот носатый хмырь действительно ходил среди учеников с немытой головой и в обносках… Поражаясь странности человеческой природы, Рокэ улыбнулся и ответил:

– Боюсь, что я не согласен с последним вашим утверждением. Сегодня я похож на себя не меньше, чем обычно, просто каждый человек меняется со временем. Не меняться нельзя: что неизменно, то умерло. Неизменность – скорее, признак ограниченности, чем стойкости.

– Вы имеете в виду внешние или внутренние перемены, Северус? – с интересом спросил старик.

– И те, и другие, – Рокэ снова улыбнулся. – Внешне меняемся все мы – и высшая мудрость состоит в том, чтобы не плакать об ушедшем, а использовать все перемены себе во благо. Но и внутренние перемены тоже неизбежны: тридцатилетний человек не может мыслить как пятнадцатилетний, а пятидесятилетний – как тридцатилетний. Главное – не изменять себе в главном, а остальное можно и нужно менять.

Старик приподнял уголки губ, но больше ничего не сказал. Завтрак завершился в молчании.

Лишь с большим опозданием Рокэ сообразил, что носатый хмырь, возможно, улыбался гораздо реже, чем он, и улыбка профессора Северуса поражает многих не меньше, чем его чистая голова. Но с этим ничего поделать было нельзя. В обычной жизни Рокэ улыбался редко. Он знал, что ему завидуют если не все жители Талига, то большинство, но не был доволен ни собой, ни своей жизнью. Но в трудных ситуациях Рокэ улыбался всегда; это не было проявлением нечеловеческого героизма или хладнокровия – скорее, нервной реакцией организма на опасность. Повлиять на свою странную особенность Рокэ не мог ни на войне, ни здесь.

Когда все начали расходиться, Рокэ оказался рядом со стариком и одними губами прошептал:

– Нам нужно поговорить. После уроков.

Старик не стал ахать удивляться, а тихо сказал:

– Жду вас у себя в половине пятого.

Где проживает его собеседник, Рокэ не знал, а времени на поиски не было, поэтому он возразил:

– Нет, давайте встретимся у дверей Большого зала.

Старик кивнул и скрылся в толпе детей. Рокэ уже знакомой дорогой отправился вниз – он почему-то не сомневался, что класс, в котором он преподает, находится именно там.

Найти дорогу оказалось легко: Рокэ опережали серьезные подростки с тяжелыми сумками, нужно было только идти за ними. Уяснив расположение класса, Рокэ заглянул к себе, взял журнал с надписью «Рэйвенкло, 4-ый курс», а также журналы других сегодняшних классов.

На столе сидела сова. Рокэ не знал, откуда она взялась, но еще больше удивился тому, что в клюве птица держала большой белый лист бумаги, испещренный яркими черными буквами. Рокэ освободил ее от странного груза и решил взять лист с собой, чтобы изучить, когда будет время. Сова недовольно заухала, но чем ей помочь, Рокэ не знал. Он вышел из кабинета и направился в класс.

Как и следовало ожидать, известие, что вместо изучения нового материала учеников ждет контрольная работа, вызвало возмущенный ропот.

– Успокойтесь, молодые люди! – сурово сказал Рокэ – Если вы считаете, что взрослая жизнь всегда будет такой, как намечено, вы сильно ошибаетесь. Поверьте, каждого из вас ждет немало неожиданностей и неприятных сюрпризов. Если вы не сможете смело встречать любые неожиданности, то ничего не добьетесь. Так что успокойтесь и приступайте к работе.

– Но сэр… – пискнула девочка, сидевшая за первой партой, – одно из заданий – это Зелье Умиротворения, а изучать его мы должны были только сегодня…

– А учебники вам на что? Прочитайте – и делайте! Зельевару необходимо умение импровизировать, а уж в обычной жизни оно тем более бесценно.

– И в самом деле, – скривил губы надменный мальчишка, – мы же не хаффы! Мы справимся!

Дети зашумели, готовясь к работе. Рокэ отметил, что рэйвенкловцы считают себя умнее хаффов, и погрузился в изучение школьных журналов, подробно заполненных носатым профессором.

Урок прошел почти спокойно. Правда, из котла одной девочки вдруг повалил ярко-фиолетовый дым, но ее соседка ликвидировала беспорядок взмахом палки, очень похожей на ту, что лежала на прикроватном столике в спальне Северуса. Рокэ благожелательно кивнул умелой ученице, она покраснела и взглянула на него с непонятной благодарностью.

Когда дети, сдав Рокэ колбочки с приготовленными ими зельями, ушли, Рокэ вытер пот со лба. Он не думал, что это представление дастся ему так тяжело.

Следующие уроки прошли легче. Другие классы, видимо, уже предупрежденные рэйвенкловцами, не роптали, а сразу же приступали к контрольной работе. Если у кого-то получалось явно не то, другие ученики помогали неудачнику и устраняли последствия его ошибок. Все дети при этом пользовались палочками так же привычно, как рукой, ложкой или шпагой. Рокэ понял, что попал в школу волшебства, и не слишком-то обрадовался этому. Но выхода не было, а пока все складывалось не так плохо.

Разобравшись с журналами, Рокэ развернул листок, принесенный совой, и удивился. Назывался листок «Ежедневным пророком», поэтому сначала Рокэ решил, что профессор Северус увлекался астрологией. Однако это оказались новости прошедшего дня, отпечатанные очень четким шрифтом на желтоватой, но плотной бумаге. Новости сопровождались иллюстрирующими их рисунками, которые выглядели такими живыми, словно были окном в реальный мир. Пожалуй, именно эта диковина поразила Рокэ сильнее всего виденного прежде.

Когда первый восторг прошел, он внимательно прочитал написанное на листке и поморщился. Авторы новостей так старательно убеждали читателей, что в их мире все в порядке, что Рокэ поневоле заподозрил обратное.

Впрочем, одна проблема на этой Земле все же имелась, и звали ее Гарри Поттер. Сначала Рокэ счел его богатым и знатным человеком, склонным к эксцентричным выходкам, и был до глубины души поражен, обнаружив, что это ребенок четырнадцати лет. Взрослые люди, написавшие вчерашние новости, изощрялись в остроумии, прозрачно намекая на то, что Гарри безумен и все его рассказы о возрождении какого-то Волдеморта – полная чушь. Оппоненты мальчика торжественно заверяли читателей, что Волдеморт погиб в самом конце Магической войны, поэтому воскреснуть не может.

Рокэ стало смешно и противно. Он задумался, какими же идиотами эти писаки считают своих читателей. Ведь на самом-то деле россказни четырнадцатилетнего ребенка вообще не имеют никакого значения, и взрослым совершенно незачем опровергать их так страстно. А если столько людей заняты лишь тем, что мечут стрелы иронии в мальчика, – значит, в его словах есть как минимум зерно истины.

Рядом с одним из ехидных текстов было изображение Гарри, и Рокэ узнал темноволосого зеленоглазого мальчишку, который так странно смотрел на него за завтраком.

Впрочем, в листке новостей имелись не только бессмысленные тексты, но и немало полезной информации, – например, о приближении Рождества. Чье это рождество, Рокэ не понял, но местные жители, судя по всему, относились к нему очень трепетно, и это следовало запомнить…

За уроками, чтением и размышлениями время прошло незаметно, и Рокэ даже удивился, обнаружив, что последние его ученики покинули класс и настала пора идти на встречу с длиннобородым стариком, который явно был здесь главным.

Тот оказался пунктуален и ждал Рокэ у дверей Большого зала.

– Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, – негромко сказал Рокэ.

– Пойдемте в мой кабинет.

– Может, лучше на свежем воздухе? – Рокэ прекрасно знал, что даже самые толстые стены имеют уши, особенно когда возродился Волдеморт.

– Хорошо, идемте в Запретный лес.

Они вышли из замка, и только теперь Рокэ смог оценить грандиозность этого сооружения. Волшебная школа поражала своими размерами – рядом с ней человек чувствовал себя мухой.

Территория школы тоже была огромной. Рокэ видел теплицы и странное сооружение с высокими трибунами, похожее на гальтарский амфитеатр. Наконец впереди показалась темная стена леса.

Под ногами хлюпала грязь, но старик шел очень быстро и решительно. Когда школа скрылась за деревьями, он остановился на небольшой поляне и спокойно сказал:

– Что случилось Северус? Ты сегодня сам не свой.

– Очень прошу вас выслушать меня до конца, – произнес Рокэ, тщательно подбирая слова. ? Возможно, происходящее не станет для вас сюрпризом, вы ведь настоящий волшебник. А вот я по-прежнему не верю, что это случилось именно со мной…

– Что происходит, Северус?

– Я не Северус. Меня зовут Рокэ Алва, и до сегодняшнего дня я понятия не имел о существовании вашего мира. У нас магия гораздо менее распространена, чем здесь. Но сегодня я проснулся в незнакомой спальне и, как вскоре выяснилось, в чужом теле. Пожалуйста, помогите мне вернуться к себе! Возможно, после этого и Северус вернется в ваш мир. Я подозреваю, что мы просто поменялись местами.

Рокэ ждал чего угодно – криков, вопросов, причитаний, но реакция старика оказалась совершенно неожиданной. Неуловимым движением он выхватил из кармана палку, навел ее на Рокэ и закричал:

– Легилименс!

Мир поплыл у Рокэ перед глазами.

* * *

Северус утер со лба пот. По долгу службы ему приходилось общаться и с Дамблдором, и с Темным Лордом, и с аврорами времен Крауча-старшего, но даже на этом фоне допрос, устроенный кардиналом, смотрелся впечатляюще. Он ни разу не повысил голоса, но задавал настолько быстрые, каверзные, неожиданные и непредсказуемые вопросы, что озадачивал Северуса не раз и не два, не позволяя ему сосредоточиться и продумать тактику ответов.

Сейчас буря явно улеглась, и кардинал негромко постукивал пальцами по столу, о чем-то напряженно размышляя. Наконец он взглянул на собеседника, сухо хмыкнул и с расстановкой произнес:

– Голос разума настойчиво твердит мне, что мой дорогой друг Рокэ Алва лишился рассудка. Это известие, конечно, очень обрадует врагов Талига, но и бросать дело на самотек нельзя: если Рокэ не остановить, он может прыгнуть с крыши, считая, что отправляется в полет, или явится во дворец в чем мать родила на радость фрейлинам. Так что правильнее всего было бы приставить к Первому маршалу врачей и отправить его на родину до полного исцеления.

Сильвестр замолчал. Северус тоже не произносил ни слова, поскольку ясно видел, что собеседник еще не завершил свою речь.

– Но интуиция подсказывает мне, – негромко продолжил кардинал, – что ваш невообразимый рассказ абсолютно правдив. Слишком уж много в нем такого, что невозможно придумать даже самому отъявленному сумасшедшему. Мир, где магия так же обычна, как у нас огонь, – но надежно скрыта от людей, лишенных волшебного дара, у которых повозки ездят и летают без лошадей и чародейства! Это совершеннейшее безумие! Поверить в такое может лишь тот, кто сам давно лишился рассудка. Но своей интуиции иногда доверяет даже такой скептик, как я, и я вам верю, Северус.

– Спасибо, – Северус почувствовал, что уголки его губ поднимаются в улыбке. – Скажу честно, мне не хотелось бы закончить свои дни в средневековой лечебнице для душевнобольных.

– Значит, Талиг для вас – средневековье? – Сильвестр тоже улыбнулся. – Очень интересный взгляд! Что ж, как-нибудь на досуге расспрошу вас, что произошло с вашим миром после того, как Средние века сменились Новыми. Но пока важнее другое. Северус, вы имеете хоть какое-то представление о том, как можно поменять местами души двух людей, живущих в разных мирах?

– Понятия не имею, – честно ответил Северус. – У нас можно принять чужой облик – для этого достаточно выпить Оборотное зелье с волосом того, в кого вы хотите превратиться. Но о перемещении душ я никогда не слышал. В параллельные миры у нас тоже никто не верит.

– Скверно, – Сильвестр поморщился. – У нас магия – это забытое, запретное искусство, и владеют им немногие. В Талиге это семьи Алва и Придд. А вообще в Золотых Землях – народ гоганнов, который хочет свергнуть нашего короля и привести к власти своего ставленника… Интересно получается! Вас, Северус, я попрошу тщательно обыскать дом Рокэ – вдруг это результат какого-то его тайного эксперимента? Но Первый маршал – человек ответственный. Он никогда бы не пошел на такой риск, не оставив указаний, где себя искать в случае неудачи.

– Я постараюсь, но это немыслимо без помощи хотя бы одного слуги. Кому я могу довериться?

– Хуану Суавесу – это мрачный тип с разбойничьей физиономией. Пришлите его ко мне – я все объясню. Хуан предан Рокэ как собака и сделает все, чтобы его вернуть.

– Хорошо. Но это не отменяет главную проблему: я не умею командовать армиями, тем более такими огромными, как талигойские. Что делать, если начнется война?

– Вы притворитесь больным: врачей я вам обеспечу. Но вообще такая возможность кажется мне не слишком вероятной: Рокэ только что раздавил бирисцев и кагетов, так что прямо сейчас к нам вряд ли кто-то сунется, даже несмотря на недавнюю Октавианскую ночь.

– Что за ночь?

Услышав рассказ об охоте на эсператистов, Северус поморщился:

– Да, настоящее Средневековье – почти Варфоломеевская ночь! Хотя в нашем мире крови и сейчас хватает…

– Даже в мире самодвижущихся повозок люди готовы убивать себе подобных из-за ерунды? – вздохнул Сильвестр. – Жаль! Похоже, человеческая натура изначально порочна, и этого ничем не исправишь… – помолчав немного, он продолжил: – Но одну обязанность, Северус, вам придется выполнять неукоснительно. Дело в том, что первый маршал является любовником и короля, и королевы, и вам придется регулярно наносить им интимные визиты.

Начала Северус подумал, что ослышался или не понял шутку, но кардинал был предельно серьезен и молчал, явно ожидая ответа собеседника.

– Алва – любовник короля и королевы одновременно? Они… занимаются групповым сексом?

Последняя надежда, что это всего лишь неудачная шутка, рассеялась, когда Сильвестр спокойно ответил:

– Нет, Рокэ встречается с Их Величествами порознь. И король, и королева слишком ревнивы, чтобы делить любимого человека с кем-то еще.

– Наверное, нечто подобное было и в нашей истории, но я не могу этого вспомнить, – произнес Северус, с трудом скрывая изумление. – Но почему же все так странно? Королева настолько дурна собой, что король нуждается в утешении красавцев?

– Наоборот, – кардинал поморщился. – Королева прекрасна, как весна, но умоляю вас не верить ее чудесной внешности – это очень расчетливая и опасная женщина. Короля, напротив, даже самые любящие его люди не назовут красавцем, но Его Величество никогда и никому не делал зла. Просто он тоже нуждается в человеческом тепле, а такая супруга, как Катари, не способна быть по-настоящему нежной.

– А если я скажу, что по личным причинам интимная сторона жизни для меня закрыта? – спросил Северус, ни на что не надеясь.

– Я отвечу, что все болезни остались в вашем обычном теле, а здесь вы смело можете радоваться жизни.

– Дело не в болезнях, – Северус почувствовал, что краснеет, – а в том, что для меня все осталось в прошлом.

– Сколько вам лет в вашем мире, Северус?

– Тридцать шесть.

На миг Северусу показалось, что Сильвестр улыбается, но в следующую секунду кардинал стал предельно серьезен и спокойно сказал:

– Если ваш образ жизни будет резко отличаться от того, который вел Первый маршал, это непременно заметят досужие сплетники. Поверить в то, что произошло с вами, очень трудно, но времена сейчас неспокойные и любые неурядицы смертельно опасны для Талига. Поэтому, Северус, я был бы чрезвычайно признателен вам, если бы на время пребывания в Талиге вы принесли бы свои чувства в жертву процветанию этой прекрасной страны.

– Я понимаю, что другого выхода у меня нет… И, кстати, о чувствах. Скажите, кем приходится мне мальчишка, который живет в моем доме? Он смотрит на меня так, словно сначала я перерезал всю его семью, а потом подарил все сокровища мира.

– Так оно и есть. Сначала Рокэ убил отца Ричарда – Эгмонта Окделла, поднявшего мятеж против законной власти. Ричард тогда был еще ребенком. Когда он подрос, Рокэ вопреки моей воле взял его в оруженосцы: я считал, что наследнику Окделлов лучше гнить в своем нищем Надоре, чем ошиваться в столице. Моя тревога относительно этого молодого человека оказалась вполне обоснованной: Окделл попал под влияние Августа Штанцлера. Штанцлер занимает высокий государственный пост, однако действует исключительно в интересах Гайифы и Дриксен, пытаясь ослабить Талиг. Увы, даже постоянное общение со старым лисом не научило Окделла осторожности: год назад он вызвал на дуэль одновременно семерых. Рокэ принял вызов за своего оруженосца, убил зачинщика и разогнал остальных.

– Интересная жизнь у вашего друга! – не выдержал Северус. – Он нарочно притягивает к себе неприятности или вообще не задумывается о том, что делает?

– Девиз дома Алва – «Против ветра». Сколько я помню Рокэ, он всегда жил именно так – вопреки всему. Когда препятствия кончались, он отправлялся на поиски новых.

– Завидую, – сквозь зубы сказал Северус. Безмозглый порнокрасавец сейчас вызывал у него омерзение даже большее, чем утром. – А мистер Алва не задумывался о том, что от него зависит не только собственная жизнь, но и обороноспособность всего Талига?

– Задумывался, – сквозь зубы ответил Сильвестр. – Рокэ так ведет себя именно потому, что знает: он не в силах защитить родину так, как это делал его отец.

– Что вы имеете в виду? Насколько я понял из переписки Алвы, он очень хороший полководец.

– О да! – с жаром ответил Сильвестр. – Рокэ не просто хороший – он великий полководец; возможно, величайший с гальтарских времен. Беда в том, что сражения армий начинаются, если не смогли договориться политики. Талигу сейчас нужнее дипломаты и интриганы, чем военачальники, потому что мы сейчас в полной… – кардинал осекся. ? Северус, вы в нашем мире человек случайный, поэтому я скажу вам то, о чем молчу даже с самыми близкими людьми. Для всех Талиг – великое, богатое и непобедимое государство, но на самом деле это колосс на глиняных ногах. Нищие Гайифа и Дриксен – страны, уступающие нам и по площади, и по традициям, страны, управляемые жалкими лавочниками, – побеждают нас на всех фронтах закулисных интриг. Их солдаты не проливают ни капли крови, а наши воины за каждый успех платят множеством жизней даже под командованием Рокэ… Тут поневоле поверишь в заговор нечистой силы против моей многострадальной родины!

Кардинал с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы:

– Я постоянно думаю, почему так происходит, но не могу найти ответ. Самое простое решение – я просто старый маразматик, отставший от времени, и в чем-то это, наверное, так. Но Август Штанцлер тоже не блещет умом, однако большинство его планов осуществляется, а все задуманное мной рушится. Мне кажется, у нынешнего положения вещей есть и еще какая-то причина, помимо моей бездарности, но я ее не вижу… Ах, если бы был жив отец Рокэ – Алваро Алва! Его таланты государственного деятеля не уступали способностям Рокэ как военачальника. Именно Алва помог Талигу преодолеть тяжелейший государственный кризис, и это действительно настоящее чудо…

В глазах Сильвестра появилась отчаянная, жадная тоска, он немного помолчал, а потом спокойно продолжил:

– Своей карьерой я обязан именно Алваро. Увы, в отличие от него, я бездарный политик и не умею подбирать толковую команду. Многие годы я надеялся, что Рокэ станет для Талига тем же, кем был его отец, верил, что таланты к руководству страной пробудятся у юноши, когда он повзрослеет, – но просчитался. Рокэ – абсолютно бездарный политик, он не умеет маневрировать и не способен просчитать мирную ситуацию на несколько ходов вперед. Когда судьба заставляет Рокэ действовать – он или отходит в сторону, предоставляя событиям идти своим чередом, или, наоборот, вешает всех, кто чем-то ему не угодил. На войне это возможно, а в мирной жизни так себя вести нельзя.

– А сам Первый маршал осведомлен о своих… особенностях характера? – Северус не мог сдержать любопытства.

– О да! – Сильвестр невесело рассмеялся. – Рокэ знает, чего я от него ждал, и понимает, что не оправдал моих надежд. Он очень сильно мучается от того, что не в силах помочь Талигу как должно. Потому и устраивает все свои дурацкие выходки – не может справиться с отчаянием… Так что, может, и хорошо, что вы – надеюсь, ненадолго – заменили Рокэ в нашем мире. Род ваших занятий наверняка приучил вас просчитывать ходы далеко вперед, а кроме того, наша эпоха – для вашего мира далекое прошлое. Северус, умоляю вас, ради покоя огромной страны, пожалуйста, осмотритесь, подумайте, что я делаю не так! Этим вы спасете множество невинных жизней…

Голос кардинала сорвался; он открыл один из ящиков своего стола, достал оттуда пузырек темного стекла и маленькую ложечку, накапал на нее несколько капель зелья и выпил.

– Я ничего не могу обещать, Ваше Высокопреосвященство, – сказал Северус. – Я ведь не политик, а просто шпион. Я никогда не изучал государственное устройство. Но зельевар я неплохой, и моих знаний хватает, чтобы понять: у вас очень большие проблемы с сердцем.

– Это ерунда! Лекарство мне прекрасно помогает.

– А я абсолютно уверен в ином. Ваше Высокопреосвященство, если вы доверите мне эту честь, я попробую сварить для вас зелье, помогающее при слабом сердце. Конечно, здесь я не могу творить волшебство, так что эффект будет не настолько сильным, но в нашем мире люди, лишенные волшебного дара, научились лечить вашу болезнь без магии, с помощью обычных лекарств. Я бы хотел попробовать.

– Хорошо, – поморщился Сильвестр. – Завтра я пришлю к вам брата Антуана. Это прекрасный травник и очень хороший человек, он поможет вам найти необходимые для зелья ингредиенты.

– Спасибо, Ваше Высокопреосвященство. Я постараюсь оправдать ваше доверие.

– Ну, пожалуй, все самые важные вопросы мы обсудили, Северус. Не смею вас больше задерживать. Жду вас здесь в это же время через каждые два дня; уверен, нам будет о чем поговорить. Когда вернетесь домой – пришлите ко мне Хуана Суавеса. И, ради всего святого, никогда больше не покидайте дом в одиночестве! Непременно берите с собой Хуана и еще нескольких телохранителей. Фехтовать, насколько я понял, вы не умеете, а в нашем мире это очень серьезное упущение. И ни в коем случае не садитесь на Моро! Этот конь признает только Рокэ!

– Я уже догадался, – хмыкнул Северус. – Что ж, до свидания, господин кардинал! – он поднялся.

– До свидания, Рокэ, – громко сказал кардинал. – Послезавтра жду вас у себя.

Выходя из кабинета, Северус оглянулся. Сильвестр дрожащими руками капал в ложку еще немного зелья.