Пес и Лис (джен)

Пункт 5 п/п 4 УОВ:

Самостоятельные действия без одобрения вышеуказанных инстанций категорически запрещены»

Семь лет он посвятил этой садистке. В документах она официально именовалась его супругой, госпожой Класпер Э., но на деле являлась трагической ошибкой, испортившей Оливеру жизнь. Наглая и самодовольная, Эбби не упускала ни единого шанса, чтобы показать свою нелюбовь: частенько забывала приготовить ужин, знала по имени всех мужчин квартала и заигрывала с ними, скрывая это так плохо, словно хотела быть раскрытой. Забирала все деньги до последней монеты, причем заработка с лавчонки, в которой она пропадала ежедневно, Оливер не видел уже несколько лет.

В общем, госпожа Класпер была настоящей кровопийцей.

Вся эта жизнь на военном положении подтачивала Оливера, медленно, но верно выводя его на грань нервного истощения.

Почему он не бросил Эбби давным-давно, как вредную привычку, и не забыл, как страшный сон? Быть может, потому, что каждый раз она исправлялась и становилась шелковой до следующего унизительного происшествия. Или потому, что ему так хотелось цепляться за подобие счастливой обеспеченной семьи, красивой обертке, которой завидовали многие. Временами в нее начинал верить и сам Оливер, слишком легко и быстро прощавший обиды.

Но нервы истощались, донимавший его тик со временем усилился, а сны стали беспокойными и больше походили на краткие кошмары. Казалось, ничто не прервет полосу уныния и неудач.

Каково же было удивление Оливера, когда в один прекрасный день его любезная супруга выпрыгнула в закрытое окно. А в следующую секунду входная дверь слетела с петель, и в дом ворвались двое запыхавшихся молодых людей.

— Упустили! — выкрикнул один из них, холеный юноша в черном костюме. Черты его узкого лица исказил гнев. — Вот же тварь!

Второй парень прошествовал к окну, не обращая внимания на замершего в ужасе Оливера, и свесился наружу.

— Ушла, — изрек он, смахнул стекло с подоконника и сел.

— Кто вы? — растерянно спросил Оливер.

Лишь после этого гости обратили на него свои взгляды. На их лицах отразилось искреннее удивление — словно он был мебелью, которая неожиданно заговорила.

— Кто вы и что делаете в моем доме? — чуть тверже повторил он, вспомнив, что до сих пор сжимает кухонный нож. Парень повыше вбежал в комнату в грязных сапогах, и Оливер устремил строгий взгляд именно на него. Но, слава богам, вместо того, чтобы наброситься, незнакомец протянул широкую ладонь.

— Лис, очень приятно. А это, — он указал на своего приятеля, — Кристиан Фэй.

— Самый лучший хранитель, который мог вам достаться, — отозвался Фэй и отвесил учтивый поклон. — Простите за беспорядок и доставленные неудобства, господин Класпер, но это было необходимо. Существо, за которым мы охотимся, можно поймать, только застав врасплох.

— Хранитель? Существо? — эхом повторил Оливер.

— Мы все объясним.

Под колени услужливо ткнулся стул, и он сел, все еще держа нож перед собой. С кухни донесся запах дыма и громкое шипение масла на сковороде — то горели забытые на плите оладьи. Но рассказ парней оказался гораздо интереснее.

* * *

На Оливера Класпера было невозможно смотреть без жалости. С фигурой, обрюзгшей и потерявшей всяческую форму, сутулой спиной и хвостиком сальных волос, он скрестил руки поверх видавшей виды, покрытой пятнами рубахи и устремил на гостей ничего не выражавший взгляд водянисто-голубых глаз. Фэй вспомнил выцветшую картонку фото в досье, на которой позировал поджарый и широкоплечий красавец с ружьем наперевес. В сидевшем перед ними оригинале не осталось и намека на былую личность.

Лис тем временем продолжал свою лекцию.

— Такие существа питаются отрицательными эмоциями людей. — Таким же хриплым голосом Лис распевал пошлые песни за стеной накануне вечером. Строка «плесни-ка мне рома, красотка с публичного дома» всю ночь преследовала Фэя, пока тот со злостью ерзал на гостиничных простынях. — Выбирают себе донора и доводят до белого каления. Поэтому их называют пиявками...

— «Гирудинео мистикус», так их называют, — Фэй в очередной раз не упустил возможность продемонстрировать собственные знания. Но Лис лишь широко улыбнулся в ответ.

— Слишком гордое название для такой твари. Пиявка есть пиявка. Высасывают все соки, а потом пожирают жертву, — он принюхался и указал в сторону кухни, откуда уже валил черный дым. — Кажется, у вас что-то горит.

Выругавшись, Оливер скрылся за ровными линиями полок, усеянных статуэтками и другими служившими для сбора пыли милыми безделушками. Дом Класперов пребывал в идеальном состоянии — выдержанный в классическом стиле, с большими окнами, белыми оштукатуренными стенами и черепичной крышей, на вершине которой красовался флюгер в виде петуха.

Состояние же самого господина Класпера оставляло желать лучшего. Пиявки разрушали своих жертв медленно, и физически, и духовно, превращая в неприглядно серую и безвольную массу, которой было легко и просто управлять.

Жена Оливера вызвала подозрения с самого начала, поэтому напарники решили сперва понаблюдать за семейством Класпер издали. Но ни Кристиан, ни Лис не ожидали, что за круглым лицом милой хохотушки Эбби, за веселыми глазами и простоватой манерой общения скрывался настоящий монстр.

Ровно в семь утра Эбби Класпер выходила из дома в своем аккуратном платье голубого цвета, с пухлой сумочкой в руках. Миновала пару перекрестков вниз по улице, приветливо здороваясь с соседями и знакомыми лавочниками. Заворачивала в темный проулок после магазинчика с ритуальными принадлежностями, прыгала на больничную стену и с ловкостью обезьяны взбиралась на крышу, а ее юбки флагом развевались на ветру. Дальше след терялся.

Как Кристиан и Лис узнали позже, подвал этого здания принадлежал городскому мортуарию. Госпожа Класпер пробиралась внутрь и в морозной тьме с аппетитом поедала окоченевшую плоть, сидя на железных каталках. Тогда-то все и встало на свои места. Куда делась настоящая Эбби Класпер — было неизвестно, равно как и существовала ли она на самом деле или же изначально являлась выдумкой, личиной плотоядного мертвеца. Но ясно было одно — Оливер отчаянно нуждался в помощи.

— Дела еще хуже, чем мы думали, — мрачно проговорил Фэй вечером, сидя в тесном номере гостиницы «Сон грядущий». — Что если она вернется ночью и сожрет Оливера?

По низкому сумрачному потолку комнатушки сновали тени. Но, несмотря на мрачную обстановку и тему разговора, Лис чувствовал себя вполне удобно. Закинув ноги на журнальный столик у камина, он поглощал старые сухари, найденные в закромах госпожи Класпер.

— Сегодня не вернется. — Сухарь с треском разломился надвое, усыпав его грудь крошками. — Сейчас она думает, что за ним следят, высовываться не будет. Может, завтра или послезавтра.

Лис был родом из королевства Линдефокс. Земля эта славилась своим зерном, вкусной едой, солнцем и потомственными охотниками. Благодаря им волки и не-люди думали трижды, прежде чем пересекать границу и нападать на мирных граждан и их скот.

— О, великий охотник заговорил, — протянул Кристиан Фэй, рожденный в Брюхвальде — царстве и рассаднике волков и всяческих не-людей. — А я все-таки схожу проверю. Вдруг наша пиявка не знает, что по ученым книгам ей полагается сидеть дома.

* * *

Скрип окна тихо пронзил ночную тьму, и Оливер распахнул глаза, уставившись в расчерченный полосами фонарного света потолок.

Мысль о возвращении жены его пугала, но не слишком. Он не знал, как объяснить вломившихся парней и выбитую дверь, которая теперь висела на одной петле и угрожающе скрипела при каждой попытке ее открыть. И сгоревшая плита... Эбби всегда ругала его за такие вещи — естественно, когда они оставались наедине. Называла ни к чему не годным тупым боровом. Конечно, он мог ответить, что деньги, которые она тратила, приносил домой именно ни к чему не годный тупой боров, но отчего-то предпочитал молчать. Так было проще.

Пока Оливер крался к кухонной двери, он перебрал всех, кто мог очутиться в его доме ночью. Но он совсем не ожидал увидеть на своей кухне Фэя — того самого юношу, который представился хранителем. В кромешной тьме он что-то искал на полках буфета, изредка звякая и стуча склянками с травами.

Оливер отложил фарфорового коня в сторону и включил свет.

— Я могу вам помочь, Кристиан?

— Нет, спасибо, — Фэй, не глядя, махнул ему рукой. — Спите дальше, я вас не побеспокою.

— Я уже проснулся, — настойчиво повторил Оливер, и Кристиан наконец повернулся к нему, удивленно скосив взгляд на фарфорового коня.

— Простите, я всего лишь хотел проверить, как вы. Увидел, что вы спите и решил налить себе чаю, раз уж оказался здесь, но не смог найти заварку...

— У Эбби аллергия на чай, — Оливер устало присел на табурет.

— А вы сами не пьете?

— У нее аллергия даже на запах, поэтому мы дома чай не держим. Может, кофе?

— Кофе на ночь пить вредно. Может, у вас есть виски?

Неожиданно Фэй замер, подняв тонкий палец, и настороженно прислушался. Его ноздри раздулись, втягивая воздух. В доме воцарилась тишина, лишь тиканье часов мерно отсчитывало секунды.

— Господин Класпер, следуйте за мной.

Его пальцы впились в руку Оливера, и, не успел тот опомниться, как оказался на улице в одних кальсонах. Босые ноги скользили по брусчатке, мгновенно покрывшись слоем грязи. Но Фэй безжалостно тащил его дальше.

Позади, меж каменных стен метнулся крик, похожий на клекот хищной птицы. Заслышав его эхо, Кристиан прибавил шагу. Он намеренно выбирал самые освещенные места, обходя стороной темные проулки, мчался мимо закрытых лавчонок, по лужам и желтым кругам фонарного света.

— Но она же не опасна, Кристиан... — промямлил Оливер, позволяя увлекать себя все дальше. — Это всего лишь моя жена...

Неожиданно Фэй остановился, схватил его за плечи и встряхнул. Он был чем-то сильно встревожен, отчего Оливеру даже стало его жаль.

— Она — не человек! — отчетливо произнес Кристиан, сузив карие глаза. — Она питается человеческой болью и плотью. Она сожрет и вас, когда поймает, понимаете?!

Оливер промолчал. Мальчик был слишком возбужден, чтобы что-то понять.

Нужно объяснить ему позже, решил он. Эбби не была чудовищем. Хитрой сучкой, но не монстром, каким ее расписывали эти двое.

* * *

В гостинице «Сон грядущий» царила тишина. Убранные столики на первом этаже щетинились ножками перевернутых стульев, где-то капала вода и раздавался храп.

А по лестнице взбирались встревоженный молодой человек и полуголый, босоногий мужчина средних лет в поношенных кальсонах. Оказавшись на втором этаже, юноша постучал в дверь дальней из комнат и, не дожидаясь ответа, зашел.

Несмотря на поздний час, Лис не спал. Он сидел на подоконнике, свесив длинную ногу в распахнутое окно, и с наслаждением дымил во влажный уличный мрак. Завитки табачного тумана путались в прядях его выгоревших волос, забирались в расстегнутый ворот потрепанной рубашки.

— Это мой номер, но добро пожаловать, — охотник приветственно махнул рукой. — Чем могу помочь в три часа ночи?

Ничего не ответив, Фэй выглянул в коридор. Убедившись, что за ними никто не следил, он запер дверь и водрузил на стол поднос с внушительным чайником.

— Чай? — недоуменно вскинул брови Лис. — Не поздновато ли для чаепития?

— Захватил на кухне. А заодно позаимствовал это, — он бросил на кровать линялый халат необъятного размера. — Господин Класпер, накиньте.

Оливер принялся натягивать тряпку на себя, отрешенно проталкивая руки в рукава. Пару мгновений Лис изучал его взглядом колких голубых глаз. Затем откусил конец папироски и сплюнул за окно.

— Ты, кстати, заметил? — он обратился к Кристиану. — В последнее время слишком уж много тварей съезжается в Петрополис. Как будто готовятся к чему.

— К демонстрации в защиту своих прав, — хмыкнул Фэй, наполняя чашку. — Пройдутся маршем по Республиканскому проспекту. Вам с сахаром или без?

Оливер, к тому времени зябко укутавшийся в халат, что-то растерянно пробормотал. Расценив это за согласие, Фэй принялся накладывать щедрые ложки с горкой.

— Вы, должно быть, хотите отдохнуть. Можете остаться в этой комнате, а господин Лис подежурит снаружи. Я говорил вам, что он — потомственный охотник?..

Его прервал тихий скрип; ручка двери несколько раз опустилась и поднялась. Не отрывая от нее взгляда, Лис медленно сполз с подоконника и потянулся за ружьем. Фэй замер с ложкой в руке; знакомый сладковатый запах мертвечины щекотнул его нос.

Оливер же оставался на месте, источая поразительное спокойствие.

Дверь сотряс удар, и ее петли угрожающе щелкнули. Половицы в глубинах коридора заскрипели, еле слышно прошуршали юбки. На втором, более сильном ударе Фэй выхватил чашку из рук Оливера и плеснул ее содержимое под дверь. Из коридора донеслись яростное шипение и свист. Удары прекратились, но Лис ружья не опустил.

— Дорогой? — вкрадчиво и осторожно спросили за дверью. — Ты зачем это сделал? Знаешь же, у меня аллергия.

— Извини, милая, это не я. Это... — успел вякнуть Оливер до того, как Кристиан зажал ему рот. Сам же он старался даже не дышать. Эта тяжелая вонь, сочившаяся из коридора... Неужели ее чуял только он один? Фэй сжал зубы так сильно, что под скулами заходили желваки.

— Дорогой, — продолжила пиявка, — открой. Я пришла домой, но тебя не было. Ужина нет, кровать пуста. Я очень недовольна, просто разочарована. Разве можно так обращаться со своей супругой?

— Можно, если супруга того заслуживает! — не выдержав, рявкнул Фэй в ответ.

Ухватив чайник поудобнее, он щелкнул замком и распахнул дверь, так, что та отлетела к стене. Ступил в лужу чая на пороге и осторожно выглянул в сумрачный ночной коридор. В паре номеров от них приоткрылась и торопливо захлопнулась дверь; с первого этажа донеслись встревоженные голоса. Но Эбби Класпер испарилась, словно ее и не было.

— Ушла? — над ухом раздался хриплый голос Лиса, и Фэй чуть расслабился.

— Конечно ушла, — отозвался он. — Даже такая дрянь знает, что связываться с Кристианом Фэем опасно.

Он гордо расправил плечи и обернулся.

На подоконнике, меж створок распахнутого окна сидела госпожа Класпер с вежливой улыбкой на оттененном странной синевой лице. Шелк ее юбок хлопал на ветру.

А Лис и его ружье продолжали смотреть в безлюдный коридор.

— Оливер, — сказала госпожа Класпер. — Пойдем домой.

В два прыжка Фэй подскочил к кровати и метнул чайник. На лету тот открылся, и содержимое волной оросило все вокруг, зашипело пузырями на бледном лице и шее женщины. Когда же грохнул выстрел, госпожа Класпер легко оттолкнулась и скрылась в чернильной тьме за окном — спиной вперед, как заправский ныряльщик.

Лис сунулся наружу и выстрелил еще раз — оглушительно в узком тоннеле улиц. Затем со вздохом выпрямился и покачал головой.

— Ее не видно. Не знаю, попал или нет.

Кристиан зло хмыкнул, но ответить колкостью так и не успел.

— Парни, а у вас еще есть чай? — Оливер запахнул усеянный влажными пятнами халат и почесал подбородок. — Очень уж пить хочется.

Напарники переглянулись.

— Думаю, чай мы попьем в другом месте, — пробормотал Фэй. Им предстояло собрать вещи и быстро исчезнуть, пока на шум выстрелов не сбежалась вся округа.

И пока не вернулась госпожа Класпер, оказавшаяся весьма опасной и мстительной сволочью.

* * *

В мортуарии Петрополиса стоял адский мороз. Не то чтобы Лис не знал, как устроен этот склад с телами, когда направлялся туда утром, но такого холода он не ожидал. Он даже убрал палец со спускового крючка, боясь, что случайно стрельнет себе в ногу в очередном приступе дрожи.

Страха он не испытывал совсем. Пиявки питались темными, разрушительными эмоциями, делались от них сильнее, а кормить тварь дополнительно в планы Лиса не входило. Тем более у него уже имелась определенная сноровка. Еще до работы хранителем он много раз участвовал в охоте. Однажды ему даже попалось существо, подобное Кристиану. И в сравнении с ним плотоядная пиявка казалась незначительной мелочью.

Тела лежали на каталках, укрытые простынями. Дыхание белым паром курилось в воздухе. Лис чихнул, вытер мокрый нос рукавом и закинул ружье на плечо. Похоже, этим утром госпожа Класпер решила обойтись без завтрака.

* * *

Новое убежище находилось на противоположном конце города, вблизи заводского района, пронзавшего небо серыми трубами всевозможных форм и размеров. Густой дым лениво валил из них, смешиваясь со столь же серыми облаками, затянувшими город. Пейзаж севера Петрополиса не мог похвастаться красками, но лучшего укрытия, чем эта дыра, было не найти.

В номере под скатом гостиничной крыши сидели двое: Оливер Класпер в одежде, которая явно была ему не по размеру, и Кристиан Фэй с сизыми мешками под глазами. Ему не удавалось выспаться уже несколько ночей подряд, голова трещала, и смрад фабрик вползал в комнату из распахнутого окна... В общем, Фэй едва не лопался от раздражения.

— Как вы могли позволять этой женщине так с собой обращаться?! — гневно спросил он, с треском захлопнув окно. — Вы — мужчина. Самостоятельный взрослый человек. Собрали бы вещи и ушли от нее. Послали бы в ответ теми же словами. Что с вами, в конце концов?

Оливер молчал, с вялым видом крутя обручальное кольцо, тускло поблескивавшее на его безымянном пальце. Так же, как и час — и день — тому назад. Пассивный, безразличный ко всему. Словно брошенная кукловодом марионетка — лишь послушно подчинялся толчкам обстоятельств, но не более того.

— Дайте его сюда, — вдруг сказал Фэй.

— Кольцо? — удивленно переспросил Оливер, но все же протянул украшение.

Оно оказалось довольно тяжелым и странно холодным, словно его и не снимали с пальца несколько мгновений назад. По внутренней стороне вилась гравировка, почти стертая от времени и частого ношения.

— Семейная реликвия Эбби. Его носил ее отец, а до него — ее дед... — с гордостью пояснил он.

Фэй сощурился, всматриваясь в гравировку.

— Конечно, — прошептал он, — как я раньше не догадался?..

Некоторые слова на внутренней стороне кольца казались смутно знакомыми, и он подошел к окну, силясь разобрать написанное. Но в тусклом свете, сочившемся сквозь грязное стекло, было невозможно прочесть даже газетный заголовок. Отчаявшись понять хоть что-нибудь, Фэй направился в крохотный аппендикс спальни, где зажег лампу и поднес кольцо как можно ближе к ее неверному огню.

Спустя пару минут в дверной проем сунулась зализанная голова Оливера.

— Кто-то стучит в дверь.

— Что говорят? — бросил Фэй, не отрываясь от полустертых завитков букв. «Властью сковать», гласила пара слов. Еще одно было похоже на «око», но вполне могло оказаться и «очком»...

— Говорят, обслуживание номеров.

— Скажите, что нам ничего не нужно, — он махнул рукой.

Оливер исчез, и Фэй вновь мог сконцентрироваться на кольце. «Око», решил он. Что «очко» могло делать на старинной надписи? Это кольцо казалось опасным, очень опасным, и подавленная воля Оливера служила тому наглядным примером.

— А сколько лет вы носили его? — крикнул он и брезгливо стряхнул белый след пыли, оставшийся на штанах. — Господин Класпер, вы слышите меня? Господин Класпер?

Полный дурных предчувствий, он выскочил из спальни. Но было уже поздно.

Дверь номера оказалась распахнута настежь, а зиявший за ней коридор пустовал. Эбби Класпер побывала здесь и утащила Оливера, пока самый лучший хранитель на свете расшифровывал надпись в паре метров от них.

Кристиан смачно выругался.

— Око, — прошипел он.

Эбби Класпер выследила их, и виной тому было обручальное кольцо, выдавшее их местоположение, как дым от костра. Швырнув его на пол, Фэй распахнул окно и свесился по пояс. Различив две фигуры, бегущие в сторону заводских ворот, он забрался на подоконник, сделал глубокий вдох и прыгнул. Миг полета в пустоте над улицей — и его руки заскользили по шершавому столбу уличного фонаря. Рядом испуганно завизжала дама, но Кристиан даже не глянул в ее сторону; пустился следом за сбежавшей парой, едва его ноги коснулись мостовой.

Ему повезло — стены, ограждавшие территории многочисленных фабрик, были высоки и тянулись на многие кварталы. «Госпоже Класпер» ничего не оставалось, как тащить свою жертву по узкому и безлюдному лабиринту, где их было видно как на ладони. Она хотела остаться с Оливером наедине, чтобы быстро и без свидетелей прикончить его, одним махом избавившись от массы проблем. А значит, ей требовалось тихое место, и огромная территория какого-нибудь старого завода прекрасно для этого подходила.

Нырнув за очередной поворот, Фэй уткнулся в тупик. В конце темнела распахнутая калитка ворот, грязно-коричневых от времени, с редкими зелеными пятнами облупившейся краски. За ней раскрылось мрачное нутро заводского ангара, который, судя по выбитым стеклам наверху, у самой прохудившейся крыши, был давно заброшен.

Кровь застучала в висках, и Фэй сделал глубокий вдох. Сейчас ему было нужно контролировать себя полностью. Впадая в ярость, он наносил слишком большой ущерб репутации Отдела.

— Оливер! — позвал он, осторожно ступив в сумрак ангара, разбавленный парой ламп и пятнами света, сочившимися сквозь дырявую крышу. Различив сдавленный всхлип в глубине, он двинулся вдоль станков, за ржавыми боками которых клубилась непроницаемая тьма. «Главное в охоте на пиявку — отключить эмоции, которыми она может питаться. Гнев, ярость, страх...» — сказал ему Лис прежде, чем отправиться взламывать морг. Но Фэй лишь со смехом махнул рукой. «Я не знаю, что такое страх, — ответил он. — Оливеру не о чем волноваться».

Лампы бешено замерцали и погасли. Ангар погрузился в чернильный мрак, и Кристиан замер, слыша лишь собственное тяжелое дыхание.

— Оливер? — тихо окликнул он, и испуганный всхлип раздался совсем рядом, в нескольких шагах. Похоже, без кольца Оливера захлестнула жестокая реальность без прикрас. В два счета смыла с него остатки самообладания, забив его в угол под зубастой дырой в перекрытии.

— Не бойтесь, со мной вы в безопасности, — сказал Фэй, внимательно ощупывая взглядом металлические скелеты фабричных машин. У распахнутой двери, где-то на границе света и тени мелькнул неясный силуэт.

Оливер ничего не ответил, лишь уткнул лицо в колени.

Фэй осторожно приблизился к нему и вздрогнул, когда зал огласил хищный клекот.

Внезапно он почувствовал страх. Его холодные щупальца заползли в голову и опутали сердце, заставив покрыться испариной. Впервые в жизни Кристиан Фэй ощутил ужас, безжалостный и всепоглощающий, который нарастал и накатывал волнами. Оливер тихо заплакал.

Тень показалась снова; ее довольное урчание отозвалось судорогой в животе. Эбби Класпер была очень довольна сегодняшним ужином. Она подбиралась медленно, почти бесшумно, обрывки ее платья спускались по грязным босым ногам. Фэй уже чуял ее запах — сладковатый, точно вонь разлагающегося тела...

Лис вырос позади нее внезапно. В пятне света блеснули его глаза, ухнул топор, и срубленная голова отлетела к стене, прикатившись к ногам оцепеневшего Оливера.

Почувствовав теплую каплю на губе, Фэй слизнул ее. Соленый вкус крови наполнил рот.

— Уснул что ли?! — рявкнул Лис и указал на господина Класпера. — А если бы она начала с него?!

Он склонился над обезглавленным телом, и Кристиан заметил бисер пота, влажной пеленой покрывший его высокий лоб.

— С-спасибо... — промямлил он, еле ворочая непослушным языком. Хватаясь за стены и ржавые остовы станков, он выскочил на улицу, где его шумно и обильно вырвало. Еще никогда он не был так близко к гибели — возможно, самой глупой в истории рода Ла-Морт.

* * *

В то утро на клен, росший напротив окна кабинета господина Монтегю, прилетели соловьи с веточками и травинками в клювах. Но, бросив строительство гнезда на полпути, они решили подыскать себе другое место для кладки яиц. Непрекращавшиеся шум и ругань могли дурно повлиять на самочувствие птенцов.

— Вашим заданием было избавление человека от депрессии, а не кровавая битва с монстром! Вы — хранители! Изгнанием нечисти и прочими подобными делами занимаются другие инстанции!

Скептический взгляд Монтегю скользнул по сидящим за баррикадой стола Фэю и Лису.

— Хотя какие из вас хранители, о чем я вообще говорю... — Он покачал головой, смахнул черную муху с блестящего пятна своей лысины. Чашка в его руках полыхнула огнем, и господин Монтегю торопливо затушил ее струей из чайника. Сделал глубокий вдох в попытке успокоиться.

— Задание вы провалили. Оба, — беспощадно отрезал он.

— Но на этот раз мы сэкономили жидкую магию. А Оливер избавился от депрессии, — возразил Фэй.

— Да! После всего, что видел, он теперь улыбается. Всегда!

— Он придет в норму... — расслабленно протянул Лис, но шквал гнева пригвоздил его к креслу.

— Если выберется из психиатрической лечебницы, идиот! Господин Фэй, сотрите эту вашу ухмылочку с лица! То же относится и к вам!

Лис повернулся и метнул в Фэя печенье, отчего тот подпрыгнул, словно ужаленный.

— Вашей работой было направить подопечного в нужное русло, — продолжал Монтегю, бездумно перебирая разложенные на столе бумаги. — Вы могли предупредить его. В конце концов, если так хотелось кого-то прикончить, могли отправить жену в командировку, представить все так, словно она его бросила или попросту пропала без вести. Но нет! Вы оторвали ей голову и бросили ее мужу в лицо! Это полный провал! Для вас обоих. Готовьтесь к увольнению, господин Фэй.

Не отрываясь от документов, он махнул рукой в направлении выхода.

— Свободны!

То был далеко не первый, но самый обидный раз, когда Кристиана выгнали из кабинета. Оказавшись по другую сторону двери, он скосил взгляд на стоявшего рядом Лиса.

— И кто тебя просил отрубать ей голову, а? — выдавил он с неприкрытой злостью.

— Я спас тебя.

— Не стоило. Я и сам бы справился, — Фэй с удовольствием отметил, как голубые глаза Лиса вспыхнули яростью. — Ты не представляешь, на что я способен.

— Да что ты говоришь, — протянул Лис. Развернувшись, он склонился к носу Фэя — словно в насмешку над его небольшим ростом. — А я думал, что ты всего лишь раздутый самовлюбленный хмырь.

— Хотя бы не грубый неотесанный мужлан, — процедил Фэй.

Час спустя они сидели в разных углах лазарета. Угрюмый Кристиан с остервенением отряхивал пиджак и разодранные штаны. Лис же насвистывал какую-то песенку, разглядывая в неясном отражении окна синяк под глазом. Оба получили отстранение от работы на две недели. Господин Монтегю не терпел драк в здании Отдела — особенно когда из-за них разлеталась на куски дверь его собственного кабинета.

Фэй отложил пиджак в сторону. Ковырнул дырку на колене. Ощупав взглядом белые стены, он ухватил с железного поддона и покрутил в руках какое-то приспособление с резиновой грушей на конце. Затем встал и подошел к окну.

— Спасибо. Спасибо, что помог.

Обернувшись, Лис смерил протянутую ладонь взглядом.

— Пожалуйста. — Немного поколебавшись, он с чувством пожал руку Кристиана, и привычная кривая ухмылка зажглась на его лице. — Признай, я — незаменим. Без меня твою задницу давно бы обглодали. Кстати, могу даже дать тебе пару советов, как держать себя в руках.

* * *

Доктор Рефлюкс неспешно брел по коридору по направлению к лазарету. Случаи, требующие врачебного вмешательства, происходили в отделе крайне редко — основная работа доктора сводилась к консультированию при головных болях. Сейчас же осмотра ожидали два великовозрастных детины, которые, как он слыхал, подрались у кабинета директора. Доктор не понимал, как таких вообще могли взять в Отдел. Работа хранителя была, по его мнению, призванием для сердобольных дам с чрезмерным материнским инстинктом, а совсем не для сопляков с чувствительным эго.

До его ушей долетел шум и звон разбитого стекла, и доктор Рефлюкс принял самый строгий вид, на который только был способен. Мысленно он уже составлял жалобу в адрес господина Монтегю, с особым удовольствием выводя слова «не подобает» и «возмутительно».

Но сказать или написать эти самые слова он так и не успел. Первым, что он увидел, когда распахнул дверь лазарета, была странная штука с резиновой грушей на конце, летящая прямо ему в лицо. Она же оказалась и последней, с одного удара отправив доктора в глубокий нокаут.