Сердце Каменного принца (джен)

— Вызывается первый свидетель — директор "Mer-les drо-les", — прочитал Верховный Чародей по-французски, — детского приюта, расположенного близ Амьена (Франция), месье Сиприен Томма. Так как он маггл, то в целях соблюдения Статута секретности не может быть допущен на заседание Визенгамота, его нотариально заверенные показания будут зачитаны.

Второй судья процитировал из материалов дела:

«Да, я, Томма Сиприен, работаю директором приюта «Весёлые дрозды» уже пятнадцать лет и за всё время не имею никаких нареканий. Роберт Юрбен воспитывался в нашем доме десять лет. Подсудимые Поттеры появились у нас примерно четыре с половиной года тому назад, они помогали материально нашему дому, в частности, даже купили микроавтобус. Гарри Поттер — обеспеченный человек, щедрый британский бизнесмен, его супруга часто приезжала в наш дом, играла с детьми, однажды поинтересовалась у меня, как усыновить Роберта, с которым она сблизилась. Поттеры приезжали каждые выходные, даже чаще, прежде чем усыновить Роберта. Мы их проверяли, у нас с этим строго. Про Роберта могу сказать: это был хороший мальчик, послушный, помогал воспитателям. Поступил он к нам, когда ему было чуть больше года, в очень плохом состоянии, у него был врождённый порок сердца, мальчика доставили после больницы. Знаю, что ему была сделана какая-то сложная операция, специального ухода уже не требовалось — ребёнок активно шёл на поправку. А что касается его родителей, то их лишили родительских прав. Мне известно, что они наркоманы, но о дальнейшей их судьбе не известно ничего».

— Уважаемый суд, — взял слово адвокат Малфой, — я прошу принять во внимание, что родители Роберта Юрбена живы. Отец Бруно Юрбен в две тысячи девятом году осуждён за серийное убийство с особой жестокостью и до сих пор отбывает наказание в тюрьме «Лион-Карбас». Ему был поставлен диагноз «наркомания», как и его жене, биологической матери Роберта, Мари-Доминик Юрбен, которая находится на лечении в стационаре психиатрической больницы с диагнозом «грубопрогредиентная шизофрения». О чём имеются соответствующие документы, заверенные по всей форме маггловскими властями Французской Республики и подтверждённые представителями Министерства магии Франции.

Обвинитель Уоррингтон, слушавший слова Малфоя весьма хмуро, спохватился:

— Вы меня, конечно, извините, но я не понимаю, куда клонит защита. Господин адвокат хочет сказать, что Роберта убили его биологические родители?

— Разумеется, нет, — спокойно возразил Драко. — Я хочу сказать, что психическое заболевание матери Роберта передаётся по наследству, возможна также предрасположенность Роберта к наркомании, вызванная употреблением Мари-Доминик наркотиков во время беременности. Однако в медицинской карте Роберта, имеющейся в материалах дела, ни слова о болезнях его биологических родителей нет.

— Значит, у Роберта ничего не было! — пикировалась помощник обвинителя Констанц Амбридж. В мелкой мимике её миловидного лица явно читалась дотошность прирожденной занозы.

— Это ничего не значит! — не согласился Малфой.

Амбридж стояла на своём:

— Ребёнка десять лет наблюдали в приюте. Неужели вы считаете, что там психологи и другие специалисты не поставили бы ему диагноз, будь для этого хоть какие-то основания?

— В пубертатный период и проявилось, — буркнул Драко себе под нос, а вслух, громко, игнорируя возмущённые крики обвинителей, заявил суду: — Прошу приобщить копию приговора Бруно Юрбена и справку из психиатрической больницы по диагнозу Мари-Доминик Юрбен к материалам дела.

Прокурор с коллегой запротестовали почти синхронно:

— Не видим необходимости!

— А я вижу, — тихо заметил Второй судья. Гланвилл задумался.

— Возражаем! — взвились обвинители. — Не имеет отношения к делу! То, что у Роберта была наследственная связь с биологическими родителями, не даёт подсудимым права его убивать!

— Бесспорно, — ответил Верховный судья. — Если они виновны, то непременно понесут наказание, но задача суда разобраться во всех нюансах дела.

Малфой подошёл к столу служителей Фемиды и положил перед ними документы:

— Мы говорим не про убийство, а про личность погибшего, — с заметной долей нравоучения сказал он, обращаясь через плечо к своим соперникам по процессу.

— Приобщено, — постановил Гланвилл и дал знак секретарю.

— Разрешите мне продолжить оглашение протокола допроса свидетеля, директора Томма. — Вернувшись на своё место, Малфой полистал документы. — Я хотел бы обратить внимание уважаемого суда на важные моменты, о которых обвинение умолчало. Итак, на вопрос о том, не странно ли то, что Поттеры усыновили ребёнка в столь взрослом возрасте, и почему вообще Роберта никто не усыновил раньше, мсье Томма ответил: «Да, это странно, что ребёнка никто не усыновил раньше. На Роберта многие приёмные семьи обращали внимание. Но поначалу он много болел, а потом с ним возникли трудности. Но ничего противозаконного в таком позднем усыновлении нет. И я сам пытался их отговорить, но мистер Поттер настоял. Он аргументировал своё решение тем, что у них в семье дети примерно того же возраста и они всегда смогут найти общий язык». Прошу обратить внимание: фраза господина Сиприена Томма о том, что он сам пытался отговорить усыновителей Поттеров, оставлена без комментариев. А также не проработан вопрос: почему в одном месте мсье Томма говорит, что Роберт был послушным ребёнком, а в другом — что с ним возникли трудности. Какого характера эти трудности? Почему конкретно его никто не усыновил раньше?

— Хорошо, суд учтёт все ваши замечания, господин Малфой. А теперь следующий свидетель стороны обвинения: представитель органов опеки и попечительства Министерства магии Британии миссис Эмили Бёрк. При усыновлении в семью магов вы, миссис Бёрк, курировали этого мальчика, Роберта?

К трибунке вышла высокая дама средних лет; было заметно, что она волнуется выступать перед столь авторитетным собранием, но неплохо держится:

— Прежде чем дать разрешение на усыновление, я была неоднократно в доме у Поттеров. Будущие усыновители смогли доказать, что Роберт Юрбен — волшебник. Ему в любом случае предстояло учиться в Хогвартсе, пришлось бы ему искать опекунов среди магов. У них великолепные условия, благополучная замечательная семья. Все знают Поттеров, это достойные члены нашего общества. Отзывы от соседей тоже были самые положительные. Так что при разрешении усыновления мы руководствовались не только публичной репутацией мистера и миссис Поттер. И дети у них прекрасные, отзывы из школы только положительные. Замечательная семья, я была искренне уверена, что Роберту повезло.

К свидетельнице обратился Главный обвинитель:

— Мисс Бёрк, после того, как ребёнок переехал в дом Поттеров, как часто вы навещали его, проверяли?

— Сначала я посещала семью дважды в месяц, потом немного реже, последний год я видела Роберта пару раз, говорила с ним. Не было оснований для более пристального надзора. Роберту всё нравилось.

Адвокат поднял руку:

— Уважаемый суд. В материалах дела есть акты проверки условий проживания ребёнка. Том дела второй, листы с пятьдесят шестого по семьдесят четвёртый. В соответствии с ними никаких нарушений у Поттеров не было. Вопрос к миссис Бёрк: а вы знали, что биологическая мать Роберта имеет тяжёлое психическое заболевание?

— Нет, я этого не знала.

— То есть на ваш взгляд Роберт был нормальным ребёнком?

— Да, полагаю, с ним всё было хорошо.

— Адекватным?

— Да.

— Понял. — Малфой что-то черкнул для себя в блокноте. — Уважаемый суд, прошу продемонстрировать колдозапись, которая имеется в материалах дела. Давайте и мы с вами посмотрим, насколько адекватен был примерный мальчик Роберт.

Гарри так резко вскочил с места, что зачарованные цепи моментально прижали его обратно к креслу, «решив», что подсудимый пытается вырваться.

— Мы против! — задыхаясь и хрипя, воскликнул он, пытаясь одновременно задержать дыхание, пока аврор, что караулил подсудимых, ослаблял душившую цепь. — Это вмешательство в личную жизнь!

Джинни тоже встала, но медленнее, и её цепи остались неподвижны:

— Ваша честь, я возражаю! Зачем что-то показывать? Наших признаний вам не достаточно?

— Не достаточно. — Верховный судья недовольно покачал головой.

— Ваша честь, — обратился к нему Уоррингтон, — а я тоже не понимаю, зачем нам это нужно? И вообще как-то странно себя ведёт адвокат, вы не находите? Его позиция противоречит желаниям подзащитных, идёт с ними вразрез.

Гланвилл назидательно напомнил:

— Главная задача защитника: не навредить. Посмотрим колдозапись, потом решим, нарушает ли её демонстрацией господин Малфой интересы своих клиентов. Подсудимые, садитесь. Ведите себя сдержаннее. Давайте посмотрим.

Секретарь притушил свет и включил колдоленту, над центральным амфитеатром появилось не очень чёткое, но вполне различимое изображение, похожее на голограмму, состоящую из кадров отдельных колдографий: Рождество, наряженная ёлка, праздничный стол, свечи, Гарри с бокалом шампанского в руке говорит тёплые слова, поздравляет всех, желает счастья; Джинни улыбается, трое подростков перешучиваются и с озорством толкают друг друга под столом во время речи отца; четвёртый, Роберт (черноволосый, очень красивый юноша, странным образом похожий на Гарри, Джеймса и Альбуса), выпив раньше времени из своего бокала, резко и зло перебивает Поттера-старшего:

— А я желаю всем вылететь к дементорам в трубу! Вслед за вашим придурочным Сантой!

Джинни, ахнув и невольно дёрнувшись, проливает на себя шампанское; улыбка, как размазанный грим, слезает с её лица, глаза из тёплых уютных огоньков, светящихся любовью, моментально превращаются в два обжигающих угля:

— Бобби, что ты себе позволяешь?

— Да пошёл он! — Кивает Роберт на Гарри и брезгливо поджимает слишком алые, будто подкрашенные помадой, чётко очерченные губы. — Нафиг вы вообще меня сюда притащили? Рождество — маггловский праздник. Вы же не верите в Иисуса. Выпендриваетесь сами перед собой! — Далее следуют и другие злые слова. Роберт смеётся и сплёвывает на пол.

Джинни даёт ему пощёчину, она вся дрожит. Гарри удерживает её, на его скулах ходят желваки. Джеймс, Альбус и Лили от этой безобразной сцены вжимают головы в плечи, словно их тоже ударили.

— Ты чё, сука? — кричит Роберт. — Я на тебя в суд подам! — И не называй меня этой дурацкой собачьей кличкой, рыжая стерва!

Гарри просит детей выйти. Джеймс чуть не бросается на Роберта с кулаками, но отец останавливает его и приказывает увести брата и сестру…

— Нормальный адекватный ребёнок? — спросил адвокат, как только колдолента закончилась. — Которому всё нравится в приёмной семье?

Обвинитель Амбридж удивлённо переглянулась с шефом и озвучила своё недоумение:

— Господин защитник демонстрацией этой записи оказал нам услугу, показав, как Джиневра Поттер бьёт приёмного сына.

Третий судья тоже был озадачен:

— Для чего мы сие смотрели?

— Уважаемый суд, — сказал Малфой, — обращаю ваше внимание на то, что поведение ребёнка не такое уж и радужное.

— Да нет уже ребёнка. Покойник. — Вздохнул Второй судья. — Ну да, был он плохим, трудным. У нас факт смерти.

Амбридж хмыкнула:

— А не удивительно, Ваша честь. Когда вот с этого начинается, когда приёмная мать бьёт ребёнка — не удивительно, к чему это привело.

— Дальше что у нас? — Гланвилл перелистнул несколько страниц дела. — Свидетелей больше нет?

Уоррингтон перехватил инициативу у своей напарницы:

— Прошу огласить выводы судебно-колдомедицинской экспертизы. Том дела один. Листы сорок шесть — пятьдесят, второй пункт.

Третий судья поискал нужный отрывок:

— Так, не это, дальше… — И зачитал вслух: — Согласно экспертизе и материалам дела смерть Роберта Юрбен-Поттера наступила в результате дислокации… Пункт второй: согласно экспертизе и материалам дела на теле Роберта Юрбен-Поттера обнаружены гематомы, имеющие прижизненный характер образования, разной степени давности нанесения.

Малфой в свою очередь попросил:

— Уважаемый суд, а можно продемонстрировать ещё видеозапись адвокатского опроса, который я производил с согласия свидетелей. Все объяснения в материалах дела имеются.

— Что это нам даст по существу? — поинтересовался Верховный Чародей.

— Люди сообщают сведения, которые имеют отношение к делу.

Обвинители всполошились, точно куры, завидевшие хорька:

— Категорически возражаем! По данному вопросу стороной защиты было допущено нарушение закона: опрос несовершеннолетних свидетелей без родителей или законных представителей.

Но Малфой ничуть не смутился:

— Во-первых, один свидетель уже был совершеннолетний. Во-вторых, другой опрашивался с согласия законных представителей.

— Давайте ознакомимся, — разрешил Гланвилл.

Амбридж пробурчала:

— Привели бы сюда своих свидетелей. Мы бы их опросили. — Но её претензия осталась без внимания.

Над амфитеатром в воздухе голубоватой рябью замелькала новая колдозапись, на которой подростки в школьных мантиях (судя по всему, знакомые Роберта) говорили:

— …Мог пнуть кого-то без причины. Или горячим чаем облить. Тварь он был. А главное, всегда делает… то есть делал так, чтобы потом его за это ещё и жалели… Я Берта хорошо знаю. Мы одно время дружили, а потом… Он вещи воровал и подставлял других. И пострашнее чего. Берт… кровь любил. А однажды подбивал меня типа на изнасилование. Вообще всех девочек суками называл, а одну… Нет, об этом не буду рассказывать — меня там не было, всё по чужим рассказам знаю. Я попросил переселить меня в другую спальню…

Драко Малфой поднял перо и, как указкой, показал им в сторону погасшего колдо:

— Вот такой замечательный, эмоционально устойчивый ребёнок Роберт, не правда ли?

Амбридж отмахнулась:

— Да ни о чём не говорит эта ваша запись! Мы же не знаем, как вы её получили. Может, детям конфеты купили или новые мётлы — они и надиктовали всё, что вам нужно.

Судьи немного пошептались, Верховный осведомился строго:

— Вопросы ещё есть?

— Да какие тут могут быть вопросы! — разом фыркнули обвинители.