Смирись - так будет легче (гет)

День, обед, ужин, вечер… Все это прошло, как в тумане. Таня была сама не своя, задумчивее обычного, нервной, что друзьям приходилось беспокоиться…

Гроттер в толпе нередко пыталась отыскать хоть кого-то из некромагов, чтобы узнать о состоянии Глеба. Но никого не было, они будто испарились. Таня кусала губы, стараясь хоть что-то понять в происходящем, но вопросов становилось все больше и больше. Она не понимала, что произошло с Бейбарсовым, что означают его слова. Почему она сама тянется к нему, но как-то волнами: желание то потупляется, то вспыхивает вновь. Что вообще происходит? Почему вокруг царит безграничное веселье, а у нее на душе, в голове все неладно? А может, магия и не подействовала, а Гроттер просто сама сводит себя с ума?

Находясь уже несколько часов в раздумьях, Таня несколько раз хотела на все плюнуть и покинуть Францию, вернуться на родную землю. Она ведь даже ехать сюда не хотела. Но ее останавливало одно «но». Ванька. Ему было так хорошо на Лазурном Берегу, в месте скопления уникальных животных и необычной, очень сильной положительной энергетики.

— К Чумихе все, — не выдержала Таня и легла спать.

Ночь — время, когда можно немножко отдохнуть от обыденных проблем.

* * *

Она тихо постанывала во сне, крепко сжимая подушку.

… Его руки медленно скользили по ее обнаженным плечам, опускаясь все ниже и ниже…

Таня перевернулась на правый бок, что-то невнятно пробормотала, еще крепче сжав подушку.

…Он покрывал ее тело поцелуями, прижимаясь все сильнее, все ближе…

Таня перевернулась на спину.

… Она выгибалась, желая, чтобы это никогда не заканчивалось…

— Как-то странно ты ночью спала, — ехидно заметила Гробыня, когда все три соседки проснулись на зарядку.

— Ничего не странно, — буркнула Таня, краснея.

Ей никогда не снились подобные сны. Это было странно, необычно, что-то из ряда вон выходящее. Это было как-то неправильно: любить одного, а сны видеть про другого. Или это нормально в пятнадцать лет?

Таня закусила губу, как вдруг ощутила легкое покалывание в глазах, которое постепенно переросло в острую, жгучую боль. Гроттер быстро заморгала, подбежала в ванную к зеркалу и чуть не вскрикнула от неожиданности. У нее были точно такие же глаза, как накануне у Глеба: красные, с лопнувшими капиллярами. «Надо срочно идти к Ягге», — решила Таня, как вдруг почувствовала невыносимую боль в области живота. Гроттер согнулась пополам, хватаясь правой рукой за все подряд, чтобы не рухнуть на пол. С тумбочки полетела косметика соседок, по комнате разнесся звон от разбившихся флаконов.

— Гроттерша, ты чего там? — на пороге появилась Гробыня, которая тут же изменилась в лице, увидев Таню. — Пипа! Пипа!

Гроттер уже не понимала, что происходит. Она хватала ртом воздух, стараясь не задохнуться от нахлынувшей боли, перед глазами все помутилось. Прежде, чем потерять сознание, Таня почувствовала, что ее кто-то поднял на руки.

…Не сопротивляйся мне…

…Прими его…

— Может, она что-то съела? Все-таки другая кухня и все такое? — сквозь глухой шум послышался обеспокоенный голос Ягуна.

— Не говори ерунды, — одернула его Ягге. — Тут далеко не в пище дело.

— А что тогда?

— Не твоего ума дела, — отрезала богиня. — Шуруй отсюда. И не смей подзеркаливать и подслушивать.

Таня заворочалась и открыла глаза. Тут же к ней подлетела Ягге с каким-то пузырьком.

— Как ты себя чувствуешь?

Глаза болели, по телу разливалась ноющая боль, озноб. Голова раскалывалась.

— Нормально, — выдавила Таня.

Ей надо было срочно уйти отсюда, бежать со всей скоростью и найти Глеба. Но ноги были будто из свинца, сердце бешено колотилось.

— Нормально, — проворчала Ягге и поднесла к лицу Гроттер ложку с какой-то настойкой.

Таня пить не хотела.

— Давай, открывай рот. Это для сердца. А то выскочит — не догонишь.

Пришлось принять. Зелье оказалось сладковатым с приятным запахом. Сердцебиение замедлилось, а затем вошло в норму. Ягге отложила ложку и потрогала лоб Тани. Рука богиня оказалась горячей.

— Великий Древнир, ты ж холодная, как мертвец, — Ягге притянула к себе еще какое-то зелье. — Выпей это.

Проглотила и это, которое оказалось горьковато-кислым на вкус. Дышать стало легче, озноб немного спал.

— Что со мной? — тихо спросила Таня.

— Ох, девочка моя, — Ягге вздохнула. — Я точно не знаю, но одно могу сказать, что все дело в магии. Кто-то проклял тебя, причем основательно. Но ничего, я связалась с Сарданапалом. Он сказал, что посмотрит что-нибудь в библиотеке.

Таня кивнула. Но она знала, что это за проклятье, и примерно знала, что надо делать. Осталось только покинуть эту палату и отыскать Глеба.

— А теперь спи, набирайся сил. А Ваньке твоему я скажу, чтобы попозже зашел. А то сидел тут несколько часов подряд, пришлось спровадить.

Ягге вздохнула, покачав головой.

— Не пускайте его, — попросила Таня.

— Эх, молодость. Что он тебя не видел что ли, с синюшным лицом?

Ягге не правильно поняла, но Гроттер не стала ее поправлять. А ей просто не хотелось его видеть, ей было тяжело смотреть ему в глаза и говорить, что все хорошо.

Ягге еще раз вздохнула и вышла из палаты. Таня не знала, где она находилась, но, судя по всему, все еще во Франции. На улице был вечер, солнце постепенно заходило за горизонт. Благодаря настойкам Ягге стало немного легче, но ноги все равно плохо слушались, а в области живота до сих пор ныло, хотя и терпимо. Хотелось есть.

Таня откинула одеяла и села. В голове раздался неприятный звон, от которого по коже побежали мурашки, в глазах потемнело. Она понятия не имела, где искать Глеба, но чувствовала, что он точно не в гостинице. Таня не знала, что с ним, но одно могла сказать: он еще жив. Почему? Гроттер и сама не знала, откуда взялась такая уверенность. А может, это была всего лишь надежда — то, что порой помогает выжить даже в безвыходных ситуациях. В голове все время вертелось: «Прими меня», — а перед глазами стоял болезненный образ некромага. В сердце что-то кольнуло.

Таня выглянула за дверь и увидела длинный чистый, но, самое главное, пустой коридор. Она, стараясь не шуметь, медленно, так как быстрее не могла, стала продвигаться к двери, которая, по ее мнению, могла оказаться выходом. Таня не ошиблась. Она вышла к лестнице и начала спускаться вниз, крепко держась за перила. Поблизости раздавались какие-то звуки: кажется, кто-то с кем-то ругался, причем на местном, на французском, так что Таня не сильно опасалась, что ее поймают. Наконец, спустившись на первый этаж, она оказалась в вестибюле. Охранник на нее как-то странно покосился, но народу было достаточно, что он быстро переключил свое внимание на какого-то старичка, жалующегося на что-то в области живота.

… Прими его…

Глеб сидел на берегу, где буквально пару дней назад он узнал о страшном проклятье некроведьмы. Лицо его было таким же бледным, а глаза слезились от яркого солнца, которое еще не спряталось за длинной линией горизонта. Но Бейбарсов все равно сидел тут и ждал. Девчонки хотели его отговорить, они могли попытаться снять магию их Учителя, но Глеб отказался, так как тогда бы проклятье осталось только на Тане, которая сейчас, еле передвигая уставшими конечностями, шла к нему. На ее лице он прочитал решительность и небольшую нотку страха. Она не знала, на что шла. Ей было неизвестна полная версия заклинания, Таня не знала о том, что хотела старуха добиться своей магией.

Гроттер просто подошла и села рядом. Ее лицо было бледным и, скорее всего, холодным. Глеб хотел дотронуться до него, но не смел. «Я схожу с ума», — думал он, хотя прекрасно знал, что всему виной магия. Он даже не подозревал, что недавно эта самая мысль пришла и Тане.

— Мне сегодня приснился эротический сон с тобой в главной роли, — вдруг призналась она, даже не повернувшись.

Гроттер не была смущена, даже не покраснела, оставаясь полностью невозмутимой, как будто сказала, что сегодня вкусно позавтракала.

— Бывает, — так же невозмутимо ответил Глеб, усмехнувшись.

Он с нетерпением ждал, что скажет Таня, какой будет ее следующий шаг. Сейчас все зависело только от нее, ведь он давно объяснил свою позицию. А она пыталась бороться — Глеб чувствовал это, когда во сне вдруг увидел ненавистного маечника. Но сдалась, чему некромаг был несказанно рад.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Таня.

— Так же, как и ты.

Она улыбнулась и обняла свои коленки. Глеб и Таня молча сидели и смотрели на воду, которая волнами разбивалась о берег. Солнце уже село, поэтому стало слегка прохладно, но они не обращали на это внимания, так как их кожа до сих пор была холодной.

— Я люблю тебя, — вдруг произнесла Таня, но на этот раз посмотрела на Глеба.

Гроттер несмело взяла его за подбородок, развернула лицом к себе, а затем приблизилась и поцеловала. Впервые она делала это сама, впервые осмелилась на такой шаг. Она не знала, почему перестала бороться. Так было легче. Смириться и принять реальность такой, какая она есть. А какой смысл бороться с мертвой сумасшедшей старухой?

Они продолжили молча сидеть на берегу, согревая друг друга своими телами, которые постепенно потеплели, глаза перестали слезиться, а неприятная боль в животе улетучилась, будто ее никогда и не было…

И они не видели парня, стоящего около одинокого куста, который молча на них смотрел, стараясь сдерживать свои нахлынувшие чувства. Он не знал, почему она так поступила, хотя все время чувствовал, что что-то не так. Сегодня он хотел подарить ей перья Морской птицы, которые своим голубоватым свечением могли облегчить любой недуг. Но не успел…